Форум » Фандом по произведениям классической литературы и кинематографа » Сон в зимнюю ночь, Milagro, МП - 2 » Ответить
Сон в зимнюю ночь, Milagro, МП - 2
Milagro: Название: Сон в зимнюю ночь Автор: Milagro Жанр: альтернативный сюжет и продолжение по мотивам романа "Мэнсфилд Парк" Джейн Остин Герои: Фанни Прайс и пр. Дата обновления: 30.03.2010, закончен
Milagro: juliaodi пишет: Эдмунд как своевольничает у Рашуортов! Почему своевольничает? У Рашуорта и так достаточно оснований для развода, а Эдмунд ему просто не препятствует. Все остальное он делает в своей семье, и он в своем праве. В принципе, он полностью зеркалит поведение сэра Томаса-старшего в подобном же (менее криминальном, кстати) случае в оригинальном романе. juliaodi пишет: хочется уже повествования об уютном семейном очаге А я о чем?..
Бэла: Milagro спасибо за такие очаровательные главки! Особенно за то, с каким юмором это все описано Действительно, что же это Генри так оплошал: вместо героическиого метания по Англии поспешил в лоно семьи! Да уж, влипла Марьюшка! Остен с ней еще была милостива (без смертей обошлось ), а здесь... Я вообще-то не слишком осуждаю Эдмунда за такую оценку сестры. Скорее, я на его стороне. Генри так живо предстает за строчками повествования, просто здорово! Так и видишь его с блестящми глазами, энергичного, жестикулирующего, быстро движущегося по комнате туда-сюда. Картинка - вполне реальна
ДюймОлечка: Milagro Чудесное продолжение истории. Характеры всех героев прорастают такими деталями, соврешенно в духе Остен, еще живее и красочнее
Milagro: Бэла ДюймОлечка Бэла пишет: влипла Марьюшка! Остен с ней еще была милостива Да уж, очерствели мы за 200 лет, чего говорить Бэла пишет: Скорее, я на его стороне. Я, в общем, тоже. Тем более что сама семейка Бертрамов - исходно довольно-таки специфическая.
Milagro: офф. Только что увидела новости. Какой кошмар. Из такого мира еще больше хочется уйти в мир романов, где есь хоть какая-то справедлиость и логика...
Milagro: Жизнь потихоньку входила в привычное спокойное русло, и вскоре уже мало что в Эверингэм Холле напоминало о тягостных известиях и волнениях, пережитых под его крышей. Мистер Крофорд, занятый многочисленными хлопотами и перепиской по делу приобретения шотландского имения своего дяди адмирала, а также подготовкой к своему выдвижению в представители от графства, стоившей ему немало усилий, речей и средств, настолько успешно отвлекся от воспоминаний о лондонской трагедии, что был до крайности удивлен и даже раздражен, когда миссис Крофорд не очень уверенно спросила его позволения съездить в Мэнсфилд Парк, чтобы утешить и поухаживать за старой леди Бертрам. Черствый отказ жестокосердного домашнего тирана был облечен в такую форму: - Я категорически против, Фанни, разлучаться с тобой ради того, чтобы ты, подвергнув себя и сына неудобствам долгой дороги, оказалась в доме, где на тебя по привычке повесят все мелкие и самые неприятные заботы. Я же прекрасно знаю обычаи Мэнсфилд Парка. Ты не сможешь уделять достаточно времени леди Бертрам и Уильяму одновременно и только изведешься окончательно. Ты и так стала похожа на тень всего за те несколько тяжелых дней, пока меня не было, а тебе пришлось здесь столько вынести, моя любовь. К тому же, ты видела - Мэри пишет, что Сьюзен и она сама постоянно находятся в Мэнсфилд Парке и ухаживают за леди Бертрам. Твоей тете не грозит никакая серьезная опасность, и она давно уже привыкла к обществу Сьюзен не меньше, чем в свое время к твоему. Не стоит, моя милая, брать на себя все на свете – предоставь и другим возможность совершить хоть одно доброе дело. Например, родной дочери леди Бертрам, миссис Эстли. Миссис Крофорд ничего не оставалось как покориться воле мужа, а в душе и согласиться с его доводами, хотя беспокоиться о тете Бертрам она не перестала и посылала ей длинные и ласковые письма, на которые изредка даже получала ответы, неизменно написанные рукой Сьюзен и вложенные в собственные, гораздо более регулярные и содержательные, сообщения сестры. К тому же, обещание Генри, что, как только он разберется со своими неотложными делами, они всей семьей съездят погостить в Мэнсфилде вместо обычных нескольких зимних недель в Лондоне, очень утешало Фанни и умаляло все еще вяло грызущие привычные чувства вины и долга перед облагодетельствовавшей ее тетей. Помимо этого, в не слишком отдаленном будущем уже маячило путешествие в Шотландию. Мистер Крофорд, с нескрываемым оптимизмом предвидя огромное количество дел по приведению имения в лучшие состояние и вид и не желая при этом надолго расставаться с семьей, постановил, что миссис Крофорд с наследником проследуют туда за ним. Самой Фанни поначалу не очень улыбалась идея на, по меньшей мере, несколько месяцев оставить Эверингэм, к которому она уже так привыкла и привязалась душою, но и разлучиться с мужем на такой срок было бы немыслимо. Ну а вскоре, в результате многочисленных ярких описаний нетронутых красот сурового, полного старинных легенд края и благородной простоты нрава его обитателей столь же красноречивым, сколь и коварным мистером Крофордом, она стала даже с немалым интересом и нетерпением ожидать этой поездки. События между тем развивались своим чередом, а Крофорды узнавали о них в основном из своей оживленной переписки с друзьями и родственниками. Аннабелл, леди Бертрам, часто и с искренним теплом писала миссис Крофорд о себе, городских новостях и о своих занятиях, чувствах и не вполне определенных, но уже более ободряющих видах на будущее. Свое вдовье положение она переносила в высшей степени достойно, здоровье ее не внушало опасений, и в доме отца Аннабелл окружали неусыпными заботами и любовью, порой даже слегка тяготившими. Имя мистера Уинтворта, часто навещавшего кузину и утешавшего ее своим чутким деликатным вниманием и разумной беседой, упоминалось в посланиях неоднократно и с заметным чувством благодарной нежности и растущей близости. Сам мистер Уинтворт в письмах мистеру Крофорду также непременно передавал несколько строк, полных уважения и дружбы, для миссис Крофорд и каждый раз получал в ответ настойчивое приглашение в Эверингэм, которое, однако же, не могло пока быть принято по весьма весомым причинам, имевшимся у мистера Уинтворта для присутствия в городе. Опозоренной Марии Рашуорт уготовано было решением ее мужа и мистера Бертрама отправиться в далекую и долгую ссылку, дабы с должным покаянием, при помощи постоянных письменных наставлений от брата, попытаться встать на путь исправления. Почти двухгодовалая дочь ее была взята на воспитание вдовствующей миссис Рашуорт, которая среди всех гневных чувств за обманутого сына несказанно обрадовалась представившейся возможностью заполучить единственную внучку в полное распоряжение. У нее были основания не слишком опасаться покушений на свои права со стороны второй бабки, леди Бертрам. Миссис Норрис, узнав о судьбе любимой племянницы, выразила твердое намерение ехать вслед за ней и посвятить остаток жизни заботам о несчастной миссис Рашуорт, отвергнутой менее добросердечными и преданными членами семьи. Однако, узнав о том, что ее дорогой Марии предстоит на скромном содержании поселиться в уединенной деревушке за 120 миль от Мэнсфилда, под присмотром и попечением почтенных дальних родственниц Бертрамов – чинной старой девы и набожной вдовы, держащих в подобострастном повиновении весь небольшой приход, к которому принадлежало это место, - миссис Норрис вдруг изрядно поумерила свой пыл и ограничилась беспрестанными причитаниями и уверениями, что будь в свое время рядом с бедной миссис Рашуорт в Лондоне добрые советчики, та никогда не была бы совлечена злостными искусителями с пути истинного. Такое разворот ее активности тоже имел свою пользу (а миссис Норрис, как известно, более всего стремилась быть полезной), поскольку создавал благоприятнейшую почву для возникновения частых мелких стычек между ней и Мэри Бертрам, в которых обе дамы охотно упражняли данные им природой и воспитанием способности и из которых каждая неизменно выходила победительницей в зависимости от того, ценителем какого стиля был бы гипотетический судья их поединка – непрошибаемой самоуверенной глупости или меткой игривой язвительности. Сама Мэри в письмах к Фанни признавалась и горько укоряла себя в жестоких эгоистичных мыслях, приходивших ей в голову во время давней болезни ныне покойного Тома Бертрама. Воплощение в жизнь тех мимолетных легкомысленных желаний оказалось мучительно. Она, очевидно, совершенно забыла о том, что когда-то уже неосторожно высказала их в письме в Портсмут, и Фанни, искренне сожалевшая об этом ее прегрешении, в конце концов уничтожила долго хранившуюся у нее улику, чтобы не вспоминать о нем более никогда, и только настойчиво старалась успокоить угрызения совести, терзающие подругу. Впрочем, жизнерадостный и снисходительный, в том числе и к себе, характер Мэри позволял твердо надеяться, что утешение не заставит долго ждать и она очень скоро обретет прежние живость и легкость духа - что было тем более желательно в свете тягостных умонастроений преподобного Бертрама, сильно омрачавших атмосферу и без того полного в эту пору печалей Мэнсфилд Парка. Скандал в доме Рашуортов выплеснулся на страницы газет и вовсю обсуждался любопытной публикой, что, к слову, немало укрепляло мистера Крофорда в нежелании ехать этой зимой в столицу, где было бы трудно полностью избежать общества мистера Рашуорта и вовлечения в детали данной неприятной и шумной истории: помимо обычного ниже чем посредственного удовольствия от общения с самим Рашуортом, любые ассоциации с этой ославленной фамилией были бы как нельзя некстати и вообще, и в особенности перед выборами. Мистер Рашуорт с помощью своих адвокатов начал дело о разводе, однако первый же необходимый в этом случае иск наткнулся на препятствия по причине отсутствия ответчика, маркиза де Кюстена, в пределах досягаемости британского правосудия. Дело, осложненное этим и некоторыми другими обстоятельствами, таким образом застопорилось и наиболее вероятным исходом представлялось юридически оформленное решение о раздельном проживании супругов, что неожиданно привело к появлению у Марии Рашуорт еще одного доброжелателя, совершенно искренне молившего если и не о счастье, то о крепком ее здоровье и долголетии, в лице двоюродного кузена мистера Рашуорта, следующего наследника в случае отсутствия у владельца Созертона законных отпрысков мужеского полу. Так причудливо сходились и расходились действующие лица этой истории, взаимодействуя, сталкиваясь и разбегаясь и собираясь в то и дело меняющиеся группы, как шары на бильярдном столе вроде того, что стоял в одной из комнат Эверингэм Холла. Повинуясь то резким и сильным, то едва заметным толчкам невидимого кия и в зависимости от собственного веса и положения, одни упрямо отскакивали от бортов и, постепенно замедляясь, продолжали движение, другие без отклонений следовали по прямой, некоторые оставались неподвижно на месте, а какие-то и закатывались в лузы. Полностью понять цель и предвидеть траекторию их перемещений дано лишь тому, чья рука направляет удары, а неискушенному стороннему наблюдателю остается только с интересом и удивлением следить за игрой, пока она не закончена. Справка от автора: Фрэнсис (Фанни) Крофорд, урожденная Прайс, скончалась третьими родами в ноябре 1819 года и была похоронена на кладбище Тисби, ближайшего к имению Эверингэм небольшого городка. Ее мужем Генри Крофордом на могиле был установлен памятник прекрасной работы в виде небольшого мраморного склепа с высеченными в камне цитатами из Каупера и Поупа и фигурой скорбящего ангела наверху. Малолетние дети Крофордов, Уильям (на время до поступления в Итон) и Мэри, были вскоре после смерти их матери взяты на воспитание в дом бездетной четы сэра Эдмунда и леди Бертрам и впоследствии объявлены наследниками: в частности, Уильям Г. Крофорд-Бертрам унаследовал большую часть имения Мэнсфилд Парк. Баронетство по смерти сэра Эдмунда перешло к его дальнему родственнику по мужской линии. Сам Генри Крофорд вторично не женился. Он заметно проявил себя на политическом поприще в качестве члена Палаты общин и проживал преимущественно в Лондоне, имея обширный круг знакомств и некоторое количество мимолетных связей в свете, вплоть до самой своей кончины в 1833 году от пневмонии. В завещании, вскрытом после его смерти, Крофорд велел похоронить себя в одной могиле с женой, что и было в точности исполнено его душеприказчиками. Поместье Эверингэм оставалось во владении семьи до 1876 года, когда оно было продано Генри Крофорд-Бертрамом состоятельному финансисту англо-американского происхождения. Через четыре месяца после совершения сделки часть земель имения была выкуплена и отчуждена в пользу строительства новой ветки Норфолкской железной дороги, однако парк и сам дом остались незатронутыми. На рубеже веков новыми владельцами были перестроены восточное крыло Эверингэм Холла и проведены работы по модернизации всего строения, в том числе проведено электричество. Могила Генри и Фанни Крофордов долгое время являлась одной из достопримечательностей округи и даже удостоилась отдельного упоминания в путеводителе для путешествующих по графству Норфолк, а также служила популярным местом свиданий влюбленной молодежи Тисби и его окрестностей. Захоронение и памятник были практически полностью разрушены в 1940 году в результате случайного попадания снаряда во время ночного налета Люфтваффе на расположенную в полутора милях от Тисби базу Королевских ВВС. О судьбе остальных героев данного повествования автору ничего не известно.
Milagro: к о н е ц Даже не верится. И не чаяла уже добраться до этого слова
Марти: Milagro пишет: Фрэнсис (Фанни) Крофорд, урожденная Прайс, скончалась третьими родами в ноябре 1819 года и была похоронена на кладбище Тисби, ближайшего к имению Эверингэм небольшого городка. Ее мужем Генри Крофордом на могиле был установлен памятник прекрасной работы в виде небольшого мраморного склепа с высеченными в камне цитатами из Каупера и Поупа и фигурой скорбящего ангела наверху.
Milagro: Марти э-э-э? Ну вы же не думали, что она дожила до наших дней и может перебежать вам дорогу в аэропорту?
Марти: Milagro, конечно же , нет. Просто так неожиданно получилось - просто БАЦ какой-то Но зато какой БАЦ
chandni: Milagro Спасибо вам за кусочек семейной жизни! Жаль, что уже конец, хотелось бы еще читать и читать... А почему такое название? Это типа ваш сон?
Milagro: chandni пишет: почему такое название? Это типа ваш сон? Скорее, бессоница Всю ночь после недавнего перечитывания МП ворочалась, уснуть не могла - лезли мысли о героях, как бы все могло сложиться и т.д. И наутро не отпустило ведь! Я даже писала об этом в теме о фанфиках, совета просила, стоит ли начинать. Но в итоге не жалею, это были потрясающие три недели, хотя режим сбит уже полностью
Milagro: Марти пишет: конечно же , нет. Уффф, слава богу. А то мне уже стало стыдно за свою жестокость
Флер: Milagro , спасибо за чудесное повествование . Читать было легко и приятно. Но честно говоря...Вы решительный автор. Окончание немного ошарашило . Оно красивое, емкое, но Фанни жалко Как-то грустно так расставаться с полюбившимися героями.
Эрика Легранж: Milagro Снимаю шляпу перед вами, читала не отрываясь, каждый день ради вашего творения заходила на форум.... А еще мне ужасно понравился ваш стиль написания, теперь мучаюсь, пытаюсь и себе так красиво творить....
Бэла: Milagro спасибо от души за эти недели! Финал - словно дирижерский жест, знаете, такой - описан полукруг кистью, затем сжавшейся в кулак. Теперь самое вкусное - собрать все водино и прочесть залпом. Предвкушаю новые ощущения. Стиль - замечательный. Отдельное спасибо за такой высокий темп, который вовсе не был помехой качеству работы. И лишь одно желание осталось - увидеть бы еще один сон нового яркого создателя фанфикшена. Я надеюсь на осуществление этой мечты вкупе с остальными читателями настоящей темы. Браво!
ДюймОлечка: Milagro Это было восхитительно! Чудесный слог, характеры, описания, сны и мечты. Удачи в новых начинаниях
Milagro: Флер пишет: Вы решительный автор. Окончание немного ошарашило . Оно красивое, емкое, но Фанни жалко Как-то грустно так расставаться с полюбившимися героями. Но ведь это мой вариант, всего лишь игра воспаленного воображения Герои оригинального романа навсегда останутся с нами в том виде, в котором предпочла завершить повествование мисс Остин. Понимаете, хоть я и сталарась изо всех сил писать как бы с позиции наблюдателя того времени, я никак не могла удалиться от героев в том же стиле, что и Остин, котрая писала о якобы своих современниках. Для нее их будущее было так же неопределено и лишь предсказуемо в той или иной мере, как и свое и своего окружения. Для меня же, после "прощупывания" героев, они стали как бы реальными людьми, естественно имеющими свою реальную жизнь в известных мне реальных исторических обстоятельствах. И, глядя на них из 21 века, я не могла просто выйти и оставить их в туманной дымке "вечного сияния совершенного супружеского счастья". Поэтому такое послесловие. Хотя я предвидела, что это не всем понравится. Но что делать, я не могла этого не написать. Ну, в конце концов, Я так вижу! - как положено говорить всем критикуемым художникам
Milagro: ДюймОлечка Бэла Эрика Легранж Флер chandni Спасибо вам огромное за поддержку и внимание! Без вас я бы наверняка выдохлась гораздо быстрее Бэла пишет: самое вкусное - собрать все водино и прочесть залпом. Там куча правки невнесенной, я же выкладывала еще сырые куски. Я вообще хочу еще чуть попозже со свежей головой все пройти, если сил хватит. Эрика Легранж, Бэла Стиль А не тяжеловат? Просто мне-то самой писать легко, но я не очень представляю, легко ли читать мои длиннющие предложения с кучей деепричастных и т.п. Я тут попробовала вслух прочитать папе пару абзацев и потеряла дыхание на середине
Milagro: А про новые начинания - не знаю... это же первый раз за мои почти 35, чтобы на меня так мощно набросилась муза. Она, кстати, не представилась, поэтому не знаю, кто именно - то ли Талия, то ли Каллиопа У меня есть идея перевести МП на русский. Я уже ругала существующий единственный перевод в соотв. теме. Но это титанический труд, я пока еще раздумываю.
полная версия страницы