Форум » Фандом по произведениям классической литературы и кинематографа » Сон в зимнюю ночь, Milagro, МП - 2 » Ответить
Сон в зимнюю ночь, Milagro, МП - 2
Milagro: Название: Сон в зимнюю ночь Автор: Milagro Жанр: альтернативный сюжет и продолжение по мотивам романа "Мэнсфилд Парк" Джейн Остин Герои: Фанни Прайс и пр. Дата обновления: 30.03.2010, закончен
Milagro: Яна пишет: Тебя захватывает, когда начинаешь, к середине чувствуешь усталость, а к завершению полное опустошение. Но, когда видишь результат, и остаешься им довольна, то это кайф не променяешь ни на что. Только у меня еще все равно остаются пост-мандражирования и мысли типа "вот тут надо было немного не так, а вот там бы исправить..." Вы бы удивились, увидев, сколько правки я вношу у себя уже после выкладывания Яна пишет: чувствую это с каждым своим рабочим проектом А кем работаете, если не секрет?
Яна: Milagro пишет: пост-мандражирования и мысли типа "вот тут надо было немного не так, а вот там бы исправить..." Ооо, от этого, наверное, никогда не избавиться. Можно сказать диагноз и лечения я сама не знаю. Milagro пишет: А кем работаете, если не секрет? Ответила в личку.
juliaodi: Все на такой грустной волне, что кабы на меня меланхолия не накатила! Чудесное продолжение. Удивила сильная духом Анабелла.
Марти: Milagro, ох, ох и ох, тяжело то как. *розочка*
Milagro: juliaodi пишет: Все на такой грустной волне, что кабы на меня меланхолия не накатила! Ну елке-палке... и это нам говорит переводчик фанфиков по Бронте! juliaodi пишет: Удивила сильная духом Анабелла. Аристократка, однако noblesse oblige!
Milagro: Марти и вам в отместку
juliaodi: Milagro пишет: и это нам говорит переводчик фанфиков по Бронте! Я уже сразу расслабилась, как закончила и настроение сменилось
Milagro: juliaodi пишет: Я уже сразу расслабилась, как закончила А ты не расслабляйся, приступай к следующему Люди ждут
juliaodi: Milagro пишет: приступай к следующему Так точно
Флер: Milagro, у Вас интересная манера письма. Я напряглась в ожидании тяжелого разговора Фанни с леди Бертрам, а Вы..... раз и как будто перевернули страницу, и вот миссис Крофорд уже выходит из комнаты Анабеллы ( так было и со сценой объяснения Генри и Фанни). Но если сцены объяснения в любви как-то не хватило (хотя и так все было понятно), то здесь повествование осталось плавным. Спасибо Вам, написано замечательно
Milagro: Флер спасибо Я выше уже писала Яне - пишу как чувствую Если не лезет, то не лезет. "Нельзя впихнуть невпихуемое" А по поводу сцены объяснеия я не забыла, за мной должок
chandni: Milagro Спасибо за интересное чтение!
Milagro: chandni вам спасибо за поощрение.
Milagro: После отъезда гостей, когда время и ум Фанни не были уже полностью заняты не терпящими отсрочки делами и беспокойством о других, у нее появилось больше досуга для размышлений о произошедшем и она бесконечно возвращалась к известным событиям и фактам, рассматривая их то под одним углом, то под другим, но картина, предстающая перед ее внутренним взором, с каждой попыткой только все больше ужасала ее. Бессмысленная гибель сэра Томаса, такого молодого, полного жизни… падение и позор Марии и оскорбленное достоинство ее недалекого, но честного мужа… несчастная участь леди Бертрам и ее ребенка, еще до рождения обреченного стать сиротой… горе бедной тети Бертрам, всего за год с небольшим потерявшей мужа и старшего сына, самого любимого из всех детей… скорбь и стыд всех других членов семьи и друзей… Все, все без исключения было настолько печально и чудовищно несправедливо, что временами она отказывалась верить, что такое могло происходить на самом деле. Казалось, весь мир вокруг нее внезапно стал темным, пугающим, непредсказуемо-враждебным, и Фанни чувствовала себя совершенно беспомощной и беззащитной перед ним и лишь, внутренне сжавшись от ужаса, ждала новых ударов. Вспоминая, как темно-серые глаза Аннабелл Бертрам, блестящие, словно только что омытая морской волной галька, всего за пару минут превратились в два бездонных колодца боли и какой-то пронзительной, детской обиды, Фанни уже не сомневалась, что любой следующий момент может и должен принести и ей неведомое и от того еще более страшное горе. Каждый громкий звук, каждый шорох на подъезде к крыльцу заставлял ее вскакивать в уверенности, что это нарочный с какой-то ужасной вестью о Генри либо о ком-то еще из дорогих ей людей. По натуре впечатлительная и склонная к мнительности и унынию, оставшись наедине с собой Фанни была не силах подавить тихую, но час за часом все теснее заполнявшую ее сознание и чувства панику. Пытаясь успокоиться, она прибегла к двум безотказным спасительным средствам – молитве и Уильяму, - однако цепляться за них постоянно было невозможно и к ночи, когда сын давно уже уснул в детской и надо было идти в свою пустую комнату, Фанни так долго не могла заставить себя подняться, что миссис Дэвис, весь день с жалостью наблюдавшая за лихорадочно мечущейся хозяйкой, в конце концов принесла ей отвар каких-то своих таинственных трав, силой заставила выпить и затем лично отвела в спальню и, как маленькую девочку, сама раздела и уложила в постель. То ли чудодейственное лекарство было так эффективно, то ли вкус его, невыносимо гадкий и горький, несколько даже затмевающий в сравнении все прочие горечи этого мира, а может, настойчивые заботы доброй женщины – поистине материнские, каких Фанни так мало довелось узнать в своем собственном детстве, - но захлестывавшая ее тревога понемногу утихла, страхи отступили, и миссис Крофорд наконец забылась порядочным восьмичасовым сном. На следующий день Фанни пробудилась отдохнувшей и значительно более уверенной и спокойной. Прохладное солнечное утро придавало ощущение бодрости, разожженный в спальне камин дарил тепло и уют, и Уильям, к которому она прибежала сразу же, как только оделась, встретил ее с такой здоровой безудержной и беззубой радостью, что тяжесть, начавшая было снова давить на ее сердце при неизбежных воспоминаниях прошедших двух дней, почти уравновесилась надеждой на лучшее будущее. Неизвестность, однако, была мучительна, и не найдя до завтрака писем от мужа или Бертрамов, Фанни за привычными делами без конца высчитывала и пересчитывала вероятные разумные сроки получения вестей из Лондона. Она не сомневалась, что Генри без промедления ответил на ее письмо, и леди Бертрам обязалась написать сразу же по прибытию в город. Мистер Уинтворт, конечно, не мог переписываться напрямую с миссис Крофорд, но тоже обещал передать несколько строк от себя в письме кузины. На миссис Эстли и Эдмунда с Мэри надежд было мало: на первую по причине ее небрежности, а на вторых - потому что они наверняка были слишком заняты утешением старой леди Бертрам и дорогой в Лондон, а также печальными обязанностями, ждущими их в городе. Мысли о родне, вынужденной встретиться со столь многими горестями и тяготами, обратили слегка отрезвевший уже ум Фанни к обстоятельствам, их вызвавшим. Оплакивая погибшего кузена, сопереживая его жене, матери и брату с сестрой, она принялась думать о другой сестре – Марии, первоисточнике и причине всех этих несчастий, пытаясь ощутить тот справедливый гнев, который поступки кузины должны были бы вызвать в ней. Однако, при одном только представлении о том, как миссис Рашуорт придется отныне и до конца своих дней жить с клеймом несмываемого позора и сознанием того, что она стала виновницей смерти брата и непоправимого горя для всей семьи, о неизбежном ее отчуждении и проклятии, Фанни забывала о должном возмущении и вместо того чтобы осуждать, отчаянно жалела и беспутную свою кузину. Разбитая судьба миссис Рашуорт, которая могла бы, по всем исходным данным ей преимуществам, сложиться на редкость счастливо и достойно, вызывала глубочайшие сожаление и разочарование, и Фанни сокрушалась о тщеславии, корысти и себялюбии Марии, в самом начале жизни заставивших ее избрать неверный, хоть и соблазнительный, путь – поспешный брак без любви, из побуждений мелкой уязвленной гордости, с человеком, которого она откровенно презирала. Размышляя о причинах, сформировавших такой уродливый, неотвратимо ведущий к саморазрушению характер, Фанни не могла в душе удержаться от упрека в сторону своих дяди и тети Бертрамов. Любовь и почтение к ним и раньше не могли заставить ее полностью закрыть глаза на отстраненность и отцовскую холодность покойного сэра Томаса-старшего и материнскую халатность его безмятежной супруги, и если сыновья их, следуя достойному примеру родителя и имея в период своего образования много благоприятных возможностей общения и наставления от других умных, порядочных, верующих мужчин, выросли благородными и ответственными – каждый в своем роде и согласно своему нраву и предназначению – людьми, то дочери, оставленные на попечение ленивой, безразличной к их моральному воспитанию матери, равнодушной гувернантки и во всем потакающей прихотям дорогих племянниц недоброй и мелочной миссис Норрис, оказались ко времени вступления во взрослую жизнь суетными, поверхностными и неспособными верно судить себя и свои поступки. Джулии, менее одаренной природой и во всем уступающей старшей сестре, в итоге повезло больше - именно потому что ей доставалось меньше лести и восхвалений, меньше уверений в ее безупречности и непременном блестящем будущем. Но Мария, чуть не с колыбели привыкшая считать, что все блага мира, вместе с одобрением и любовью окружающих, являются ее неотъемлемым правом и не требуют каких-либо усилий или жертв с ее стороны, оказалась всецело во власти непомерной слепой гордыни и эгоизма, которые в конце концов и привели к столь некрасивому и трагическому исходу для нее и ее близких. Поглощенная этими раздумьями, миссис Крофорд в своем нетерпеливом ожидании известий из города была вознаграждена судьбой самым закономерным образом, ибо поднос с конвертами – сразу двумя – появился перед ней в тот самый момент, когда она за другими волнениями забыла о беспокойстве, что писем так долго нет. Раздираемая одновременно желанием успокоиться при виде знакомого почерка и страхом, что им могут быть начертаны новые дурные вести, Фанни в первый миг непроизвольно отшатнулась от ни в чем не повинного и более чем благообразного Бэрримора, но в следующую секунду взяла в руки сначала себя, а потом и письма. Одно было от Генри, второе (и тут Фанни пожурила себя за чрезмерную строгость к кузине) от миссис Эстли. Оба были написаны поздним вечером накануне, и оба содержали, в разной форме и разном количестве строк, одинаковые сведения о том, что вся компания из Эверингэма прибыла в город благополучно, что леди Бертрам здорова и держится с вызывающей восхищение и преклонение стойкостью, что Эдмунд также уже прибыл в Лондон, оставив в Мэнсфилде Мэри и Сьюзен, которые ухаживали за слегшей при известии о безвременной смерти сына старой леди Бертрам, что миссис Рашуорт по причине сильного нездоровья не в состоянии присутствовать на отпевании брата, но мистер Рашуорт будет. Генри прибавлял также, что Эдмунду были сообщены все подробности произошедших событий, и дальнейшее устройство дел теперь ложится на ее кузена и мистера Рашуорта. Задумавшись над этими строками, Фанни пришла к ранее не приходившему ей в голову выводу, что Генри принял на себя миссию спасения репутации дома Рашуортов, начатую бедным сэром Томасом, и запоздало ужаснулась при мысли о возможной опасности для мужа. Она уже видела в своем воображении письмо, уведомляющее ее о гибели мистера Крофорда от пули, и почти лишилась сознания от предчувствия неминуемой катастрофы, однако чуть погодя, не желая повторения вчерашней беспочвенной паники, Фанни принудила себя рассуждать разумно и вспомнила, что убийца Тома Бертрама бежал и, скорее всего, уже находится за пределами Англии, а кроме того, участие мистера Рашуорта означает, что дело будет вестись сообща и неведомые подлые вымогатели, обладающие уликами против Марии, столкнутся с согласованным и хорошо продуманным противодействием. Тем не менее, хоть самого страшного можно было надеяться избежать, при одном представлении о том, через что приходится пройти двум самым близким ей людям – ну и мистеру Рашуорту тоже, - Фанни переполняли жалость и сочувствие. Стыд, боль и гнев, выпавшие на долю Эдмунда, она не пыталась себе даже вообразить и только прилежно молилась о том, чтобы в его сердце хватило твердости и христианской любви, дабы злоба и ненависть к тем, кто был повинен в случившемся, не поглотили целиком преподобного Бертрама. Строгий моралист или благородный романтик, возможно, осудят миссис Крофорд, но, как бы ни были сильны в душе ее все эти высокие чувства, они с лихвой перекрывались куда более настойчивым простым желанием как можно скорее увидеть Генри целым и невредимым, в его собственном добропорядочном доме, рядом с ней и законным наследником, - и как можно дальше от унизительных и опасных лондонских перипетий и от гнетущей обязанности распутывать последствия глупости и низости ее родственницы.
juliaodi: Milagro, это самый чудесный отрывок, что я читала у тебя Столько здравых рассуждений покорили меня Все настолько в духе Остин, браво
Milagro: juliaodi спасибо, я стараюсь не особо удаляться от первоисточника И потом, я затем и пишу все это, чтобы выразить свои собственные соображения насчет характеров исходного романа, естественно, в преломлении восприятия его персонажами
Яна: Milagro, благодарю! Если у Остин после побега Мария отделалась легким испугом и дальнейшим проживанием с тетушкой Норрис, то сейчас трудно даже представить, что ее ожидает juliaodi
Milagro: Яна пишет: Мария отделалась легким испугом и дальнейшим проживанием с тетушкой Норрис Ничего себе легко отделалась
Milagro: Как известно, истинному избраннику главной героини романа в случае возникновения скандала в семье его прекрасной дамы полагается без промедления уладить дело, всех переженить и вообще устранить все и всяческие неприятности, могущие вызвать слезинку из любимых глаз, не считаясь с силами и средствами, коих сил и средств у него, само собой, имеется без счету. Существует, правда, мнение, что подобное поведение гораздо более свойственно оным избранникам до того счастливого момента, на котором романы обычно заканчиваются, а скандалы, возможно, только начинаются. Но поскольку последующая и большая часть их жизни, за очевидной никчемностью и отсутствием интереса, описана скупо и недостоверно, то будем считать такое мнение кощунственным и в корне неверным. Исходя из этого, тот факт, что Генри Крофорд - вместо того чтобы благородно мстить убийце друга и расхитителю чести кузины его жены или хотя бы рыскать в одиночку по самым темным закоулкам Лондона, разыскивая шантажистов и платя им баснословные суммы, дабы замять непристойную историю, - предоставил дело руке правосудия и непосредственным родственникам этой самой кузины соответственно и как можно скорее возвратился в свое поместье к жене и сыну, несомненно, достоин осуждения. Впрочем, в глазах жены, да и автора, такой ущерб его героической репутации вполне возмещался отсутствием ущерба его здоровью и благополучию, и мистер Крофорд был, хоть и незаслуженно, но с нетерпением и горячей любовью встречен миссис Крофорд в Эверингэме уже через два дня после похорон сэра Томаса Бертрама. Радость от встречи после недолгой, но столь обильной горестями и неприятностями разлуки слегка отодвинула на задний план прочие переживания обоих супругов, и поначалу мистер и миссис Крофорд были гораздо более поглощены друг другом, нежели размышлениями о том, что происходило за пределами Эверингэма. Очень скоро, однако, обретя достаточный покой в привычном домашнем комфорте, они не могли уже не возвратиться к волнующей обоих теме злополучного скандала Рашуортов и, естественно, часто и подробно обсуждали все его обстоятельства, причины и возможные последствия. Фанни, так много передумавшая и прочувствовавшая за время отсутствия мужа, нуждалась в информации и поддержке от него, а Генри, свою очередь, отнюдь не имел склонности таиться, тем более от благоверной, всегда готовой положиться на суждение своего господина и повелителя скорее, чем на собственное, и потому охотно излагал все приходившие ему мысли и соображения по поводу недавних бурных и несчастных событий. Так, Фанни с огромным облегчением узнала, что он вовсе не одобрял отважного, но безрассудного поступка ее покойного кузена: - Тебе известно, Фанни, как я любил и уважал Бертрама, царствие ему небесное, но его вызов – колоссальная роковая глупость. При всем более чем понятном чувстве оскорбленного достоинства брата и джентльмена, ему следовало бы прежде всего подумать о собственной семье, о зависящих от него леди Бертрам и будущем их ребенке. Я уж не говорю о матери и остальных кровных родственниках. Это было спонтанное и безответственное решение, которое в итоге не принесло ни пользы, ни чести никому. К тому же, даже кипящий от возмущения сэр Томас в момент спора должен был бы понимать, что маркиз вправе не принять вызова от неровни, а это прибавило бы к нанесенному оскорблению еще и унижение от подлеца. Впрочем, это так похоже на Бертрама… он никогда не отличался хладнокровием и рассудительностью. Ах, если бы только я догадался приехать раньше… Стремясь отвлечь его от бесполезных самообвинений, Фанни тут же задала другой вопрос: - Что же теперь будет с миссис Рашуорт, Генри? И что намереваются делать кузен Эдмунд и мистер Рашуорт? - Рашуорт запоздало рвет и мечет и обвиняет всех, кроме себя самого. Хотя я лично склонен думать, что он вполне закономерно наказан за свою тупость, самонадеянность и легкомыслие в выборе спутницы жизни. После того, как она обращалась с ним во время помолвки… не надо так укоризненно на меня смотреть, дорогая, при характере Марии не я, так другой! И как ты можешь… – тут мистер Крофорд ненадолго прервал свои рассудительные речи, живо переключившись на другой предмет, а миссис Крофорд в результате заметно утеряла в строгости осуждения. Через пару минут он все же продолжил: - Так вот, моя сверхпринципиальная (что, впрочем, не может не радовать твоего недостойного мужа) любовь: Рашуорт хочет добиваться развода. Письма Марии уже у него в руках. Удовольствие обладания этими документами обошлось ему в кругленькую сумму, но возможность избавиться от такой жены того стоит. Эдмунд же в праведном возмущении выложил ему все, что узнал из допроса сестры и от меня уже после смерти сэра Томаса, и отнюдь не намерен отговаривать обманутого мужа от любых мер по защите его несуществующей чести. Твой кузен, Фанни, неумолимее Торквемады. Мэри за эти годы удалось изрядно смягчить его строгость и сделать его нрав веселее и легче, но в основных вопросах морали он тверд и непоколебим, как скала. Похоже, добродетель в Мэнсфилд Парке распределялась среди его питомцев как-то очень уж неравномерно - где через край, а где вовсе пусто. Ладно-ладно, не буду... ты прелесть!.. Последнее же, что я услышал от Эдмунда насчет его сестры, было то, что он собирается вычеркнуть ее имя из фамильной библии и навсегда отрезать ее от родного дома и всех членов семьи под его покровительством, дабы не допустить осквернения памяти брата и пагубного влияния на других со стороны падшей миссис Рашуорт. Он считает это своим долгом как глава семейства и к тому же священнослужитель, призванный в первую очередь блюсти нравственность окружающих. Вот так-то. Эти слова полностью подтверждали предчувствия Фанни насчет мыслей и образа действий ее кузена и она скорбно покачала головой: - Без сомнения, Эдмунд прав в своем осуждении и гневе, но, Генри, разве он не должен, хотя бы как духовное лицо, иметь и толику милосердия? Я ни в коем случае не пытаюсь оправдать или даже понять миссис Рашуорт, но участь ее поистине ужасна, а если и родные отвернутся от нее, что с ней станет? Не вынуждена ли она будет пасть еще ниже? Мистер Крофорд, умиленный мягкосердечием и сострадательностью своей кроткой жены, поспешил успокоить ее: - Даже отвернувшись от миссис Рашуорт, семья не откажется поддерживать ее материально. Думаю, ей будет выделено какое-то содержание и обеспечено комфортное проживание где-нибудь в глубинке подальше от всех, кто так или иначе связан с Бертрамами и Рашуортами. Ее муж также может согласиться выплатить небольшие отступные из остатков ее же приданого, чтобы при содействии виновной супруги побыстрее провести дело о разводе. Воспрепятствовать Мария все равно не сможет, так что в ее интересах согласиться на такой вариант. Любопытно, кстати, сколько Рашуорт запросит с маркиза в качестве компенсации? Это должна быть весьма впечатляющая сумма. В позапрошлом году суд присудил лорду Кэтсби десять тысяч фунтов в деле против Фэнстона после побега того с леди Кэтсби, а Рашуорт будет, пожалуй, побогаче лорда… - Генри отвлекся, припоминая подробности нашумевшего развода Кэтсби, но скоро вновь вернулся к прежнему предмету разговора: - Что же до репутации твоей кузины, Фанни, увы, она порушена безвозвратно, не стоит даже говорить об этом. Тихая неприметная жизнь, впрочем, может со временем сгладить скандал, и лет через восемь-десять, при наилучших условиях решения о разводе, у нее будет шанс подцепить какого-нибудь отчаявшегося небогатого пожилого вдовца с целым выводком малолетних детей и хозяйством, требующими присмотра, и без возможности или склонности быть слишком разборчивым. Он женится на все еще прекрасной раскаявшейся грешнице и будет при случае укорять ее за прошлое всю оставшуюся жизнь. Не сомневайся, дорогая, с Марией все будет в полном порядке, она родилась под счастливой звездой и по натуре не из тех, кто опускает руки. Фанни почла своим долгом попенять мужу за его циничность, но не смогла удержаться от смеха при описании такой нелепой картины будущего блистательной и амбициозной миссис Рашуорт. На этом, любопытство и беспокойство миссис Крофорд будучи достаточно удовлетворены, а красноречие и интерес к теме мистера Крофорда на время иссякнувши, пара обратилась к менее сенсационным, но не менее занимательным вопросам их собственной жизни.
juliaodi: Вот значит Эдмунд как своевольничает у Рашуортов! Очень интересно. Если честно, то хочется уже повествования об уютном семейном очаге после таких вот страстей
полная версия страницы