Форум » apropos » Башмачок » Ответить
Башмачок
apropos:
bobby: apropos Замечательное продолжение! Муравский нравится все больше! Опять проявил себя, на сей раз как знатока английской драматургии. apropos пишет: Через некоторое время все вновь воссоединилась в гостиной, где принялись пить кофе и читать по очереди вслух – никто не из присутствующих не мог, да и не стремился избежать сей участи – фразы из предложенной пиесы. Занятное развлечение. apropos пишет: – Бросьте свои увертки! – улучив момент, тихо сказала она Муравскому. – И не вздумайте утверждать, что не умеете ездить верхом Ну все, княжна теперь от него не отстанет.
Klo: apropos Пружина сжимается потихоньку: Муравский привлекает к себе все больше внимания... Ох, ка-ак все рванет!
Хелга: apropos Беседы увлекательнейшие, Муравский все ярче и ярче. И мадам Сухотина хороша - коварна и артистична.
apropos: Девочки, спасибо! bobby пишет: Опять проявил себя, на сей раз как знатока английской драматургии. Вот боюсь, не слишком ли? Там на высоте, тут... Может, я его слишком "героизирую"? bobby пишет: Ну все, княжна теперь от него не отстанет. Дык она с самого начала его терроризирует. Klo пишет: Пружина сжимается потихоньку: Только начинает. Все еще впереди. Хелга пишет: Беседы увлекательнейшие, Вот очень меня это беспокоит: не слишком ли? И ужасно смущает сцена с Ромео и Джульеттой. Искала долго что-то подходящее, ничего не нашла, пришлось обратиться к старине нашему Вильяму Ивановичу, и тут выяснила, что он был малоизвестен в России, а в переводах на французский (стали переводить только в 18 веке) меняли финалы, в частности, Ромео и Джульетте. Показалось занятным об этом упомянуть в романе. Но... РиД - это так банально - для нашего времени. Под банальностью имею в виду - широкую известность трагедии. Хотела выкинуть эту сцену, долго колебалась, оставила, а теперь страдаю. Как это воспринимается со стороны? Оставить или все же выкинуть? Дамы, помогите!
Скрипач не нужен: apropos пишет: Но... РиД - это так банально - для нашего времени. Под банальностью имею в виду - широкую известность трагедии. Хотела выкинуть эту сцену, долго колебалась, оставила, а теперь страдаю. Как это воспринимается со стороны? Оставить или все же выкинуть? Не сомневаться ни минуты и оставить! Со стороны воспринимается отлично! Ждём продолжения. Эк Сухотину-то понесло! Прямо цунами возмущения на уши незнакомому господину. Видимо, что-то личное у дамы с писательством (или писателями)
Klo: apropos пишет: Вот боюсь, не слишком ли? Там на высоте, тут... Может, я его слишком "героизирую"? Нет, не слишком! У него комплексов по поводу увечья хватает. apropos пишет: Как это воспринимается со стороны? Оставить или все же выкинуть? Оставь!
apropos: Скрипач не нужен Скрипач не нужен пишет: Со стороны воспринимается отлично! Это меня утешает, признаться. Честно говоря, я долго рыла в поисках подходящей истории, потом написала с РиД, но засомневалась, опять стала рыть, ничего более подходящего не нашла, оставила эту сцену, но неуверенность осталась. Теперь легче. Скрипач не нужен пишет: Видимо, что-то личное у дамы с писательством (или писателями) Похоже на то. Klo пишет: Нет, не слишком! У него комплексов по поводу увечья хватает. Комплексов у него выше крыши, конечно. Но слишком уж выпячивать его положительные стороны... И, главное, соблюсти меру. Надеюсь, если слишком занесет, вы меня остановите. Klo пишет: Оставь! Тогда оставляю!
bobby: apropos пишет: Как это воспринимается со стороны? Оставить или все же выкинуть? Воспринимается замечательно! Обязательно оставить! apropos пишет: Вот боюсь, не слишком ли? Там на высоте, тут.. Совсем не слишком. Вполне закономерно. Пока другие в салонах разглагольствовали, он вполне мог за книгами время проводить
apropos: bobby пишет: Обязательно оставить! Решено: оставляю! bobby пишет: Совсем не слишком. Вполне закономерно. Пока другие в салонах разглагольствовали, он вполне мог за книгами время проводить Ну да, в общем, это и имелось с виду, боюсь просто перебрщить, приписывая ему мыслимые и немыслимые таланты и познания. Девочки, спасибо всем огромное! Поддержали меня в трудную минуту. А то я прямо вся испереживалась, не решалась даже продолжение выкладывать.
Хелга: apropos пишет: Решено: оставляю! Очень правильно! Сцена замечательная и забавная, а РиД не может быть банальным. apropos пишет: боюсь просто перебрщить, приписывая ему мыслимые и немыслимые таланты и познания. Чтение - нормальное и вполне банальное занятие для разумного человека.
Малаша: apropos Спасибо! Интересно с Шекспиром дело обстояло. Еще и при переводе исправляли текст, как хотели. Сцена понравилась, все показалось к месту. Муравскому теперь предстоит танцевать с княжной на балу. Как я понимаю, она от него не отстанет, пока он не окажется у ее ног. А что потом будет - очень интересно.
apropos: Хелга пишет: Чтение - нормальное и вполне банальное занятие для разумного человека. Ну да, тем более когда нет ни телевидения, ни интернета. Малаша Малаша пишет: еще и при переводе исправляли текст, как хотели. Да, я сама была удивлена, узнав об этом. И очень захотелось об этом упомянуть в тексте. Малаша пишет: А что потом будет - очень интересно. Что будет - то будет.
apropos: *** После ухода гостей Сан, весьма довольная развитием событий, утащила Тяшу в свои апартаменты. – Ну, как он тебе? Заметила, как его приняли? О чем вы говорили на обеде? – забросала она вопросами подругу. – Погоди, погоди! Я не успеваю сразу на все отвечать, – рассмеялась Тяша, усаживаясь на диванчик в небольшой уютной гостиной, заставленной этажерками с цветочными горшками и книжными шкапами. – Что тут у тебя? – Тяша машинально подобрала лежащую на круглом столике у дивана раскрытую книгу, захлопнула ее, перевернула и с изумлением уставилась сначала на название, затем на Сан. – «Мщение оскорбленной женщины, или ужасный урок для развратителей невинности». Бог мой, ты это читаешь?! Открыла книгу посередине и, давясь от смеха, продекламировала: – Я любила с исступлением – с моею чувствительностью и пылкостию души… Я любила и страдала, истекая невидимыми слезами, обагренными кровью разбитого, истерзанного сердца свово… Ха-ха! Как княгиня позволяет тебе такое читать? Точнее, я понимаю, что тебе невозможно что-либо запретить, но… – Она о том даже не догадывается, – хихикнула Сан, отобрала книгу у Тяши, сунула ее в ближайший шкап и уселась в кресло напротив. – Я делаю подписку от имени баронессы Лангфельд. – Хильды? И она не возражает? – Нет, конечно. К тому же она сама с удовольствием почитывает эти романы. По ночам, в основном, когда никто этого не видит. Баронесса Лангфельд, пожилая вдова без средств, жила в доме Булавиных с незапамятных времен и с неясным статусом – то ли приживалки, то ли добровольной гувернантки-компаньонки. Жалование она не получала, вместо того ей выдавались весьма щедрые квартальные выплаты «на булавки», как полноправному члену семьи. Нынче ее не было в Петербурге – на Рождество баронесса уехала в Ревель погостить у своей сестры и не сегодня-завтра должна была вернуться домой. – Так что Муравский? – спросила Сан, сгорая от желания перейти к более интересной для себя теме. – Ничего не могу сказать, – нарочито медленно протянула Тяша, но увидев нетерпение в глазах подруги, рассмеялась: – Хорош, всем хорош! Весьма мил, определенно умен, образован, воспитан. Разве с характером сложности – он весь в себе, малоразговорчив, необщителен… Возможно, так на нем сказалась потеря руки – он явно… нет, не стыдится, но, возможно, чувствует себя отверженным, что ли… – Или потому, что редко появлялся в обществе и немного от него отвык? – предположила Сан. – И вдруг оказался в центре внимания? Тяжкое испытание для любого, – скривилась Тяша. – Теперь все ломают голову, чем он мог тебя привлечь. Предположений уже множество, включая самые невероятные – начиная с того, что он является тайным сыном некоего сиятельного князя, до баснословного состояния, кое он вот-вот должен получить по наследству. Бедняга, он в одночасье попал на язычки всем нашим кумушкам. – Мими Холодова весьма им заинтересовалась, – сказала Сан. – Ты заметила, она подходила к нему и о чем-то расспрашивала. Узнать бы, что ей надобно. – Она не может простить тебе твой успех в обществе, – пожала плечами Тяша. – Ты отвергла ее старшего брата, а саму оставила без кавалеров. – О, этот ее брат! Ужели мне надобно было принять его предложение, дабы ей угодить? – Нет, конечно, но Мими считает его и себя потерпевшими сторонами. Не удивлюсь, ежели она попытается увести у тебя Муравского. – Она уже всячески обхаживала Рогачевского – и ничего не вышло! – вспыхнув, воскликнула Сан. – И я не позволю ей… Тяша засмеялась, Сан посмотрела на нее с укоризной: – Лучше скажи, о чем вы беседовали за обедом? Я пыталась подслушать, но ты говорила тихо, он – еще тише… Я ничего не разобрала. Что-то о модных салонах? – Я рассчитывала смутить его упоминанием о мадам Шелестовой, но ничего не получилось, – сказала Тяша и в красках передала содержание своей беседы с Муравским. – Он стоически выдержал мой напор и ни в чем не признался, – заключила Тяша и со смехом добавила: – Даже в том, что умеет читать. - Итак, мы выяснили, что он… – По нашему счастию не является ни поэтом, ни драматургом. – И по моему несчастию не имеет склонности к светской жизни, - добавила Сан и в свою очередь пересказала подруге разговор перед обедом. – Тем не менее, он таки пришел на обед, обещался поехать на прогулку – нехотя, но это уже неважно, а завтра будет танцевать со мною на бале, потому как я не оставила ему выбора, – со смешком сообщила она. – Смотри, не переусердствуй, – предостерегла ее Тяша. – Ты слишком давишь на него, не все мужчины это любят, а Муравский, похоже, обладает весьма независимым характером. – Он не оставляет мне другого выхода. Без моей настойчивости мы до сих пор не были бы даже знакомы. Возможно, я несколько нетерпелива… – Очень нетерпелива! Ты хочешь все и сразу. Тебе вздумалось в несколько дней влюбить его в себя, и ты слишком увлеклась этим процессом. Прогулка в воскресенье – еще куда ни шло, но вынуждать его завтра танцевать с тобой на бале, куда он вовсе не собирался… – Ах, тоже мне печаль – посетить бал и станцевать два танца! – отмахнулась Сан. Она привыкла считать себя самым желанным призом на брачном рынке Петербурга, потому искренне полагала, что ее внимание к любому мужчине является для того бесценным подарком. Муравский должен быть польщен ее интересом к нему, в том она не сомневалась, хотя слова подруги все же заставили ее задуматься. – Полагаешь, ему может это не понравиться? – наконец спросила она. – Мужчины предпочитают быть охотниками, – стала втолковывать ей Тяша. – Они сами хотят преследовать дичь, в этом весь интерес, азарт поиска, погони и наконец победы. И добыча тем ценнее, чем труднее ее получить. Помнишь, Серж Мельников рассказывал нам об охоте на волка? Как с раннего утра выслеживали его, преследовали, но волк ушел, и только на закате, изголодавшиеся, замерзшие и усталые они таки поймали и убили его. И это стало для них незабываемым событием. Но представь, если дичь сама бы шла навстречу охотникам? Выехали в поле, а там стая волков, которые не только не думают разбегаться, но прямо-таки ждут, когда же их поймают. В чем интерес? Твои кавалеры убиваются за один твой взгляд или улыбку, пределом мечтаний для них – поговорить с тобою или потанцевать. Муравскому, напротив, ты прямо-таки предлагаешь себя – вот она, я, бери. И тем лишаешь его возможности даже проявить инициативу. – Но прежде, чем начинать охотиться за волком, этот волк должен появиться в округе и как-то заявить о своем существовании, – задумчиво пробормотала Сан. Аналогия с волком ей не слишком понравилась, но она не могла не признать, что Тяша права: мужчины предпочитают роль преследователей, но не преследуемых. – Он должен напасть на курятник – или на что там волки нападают? – продолжала она. – Съесть корову. То есть, привлечь к себе внимание. В нашем случае, прежде чем заинтересоваться дичью, тем же волком, то бишь мною, Муравскому надо было не только узнать обо мне, но познакомиться и иметь возможность со мной встречаться. Как бы он смог прийти к нам на обед или принять участие в прогулке в моей компании, не пригласи я его? – Все так, – не могла не признать Тяша. – Но ты уже обратила на себя его внимание, так предоставь ему шанс поохотиться теперь самому. – Проблема в том, что на этом все может и закончиться, – сказала Сан. – Конечно, я буду посылать ему приглашения, но что, коли он перестанет появляться в обществе и приходить к нам? Тот еще бирюк. – Ранение сделало его калекой, – сказала Тяша. – Скорее всего, именно поэтому он избегает общество. И не ухаживает за барышнями, как прочие холостяки. Не удивлюсь, ежели он сам вычеркнул себя из списка всех потенциальных в обществе женихов. – Какая глупость! – воскликнула Сан, которую эта перспектива совсем не обрадовала. – Но коли он так действительно поступает, надобно будет дать ему понять, что он глубоко в том заблуждается. – Если ты его увлечешь, а потом дашь ему отставку, он только убедится в правильности своего первоначального поведения. – В любом случае, ему будет полезно немного развлечься, – упрямо возразила Сан. – И я же откажу ему не из-за увечья… Если вообще откажу. Пока он не дал мне повода в нем разочароваться. – Эти поводы обычно у тебя скоро находятся, – напомнила Тяша. – Сразу после признания в любви. – Иногда и раньше, – признала Сан. – Да, виновата, но почему-то после объяснений в любви, коих я жду почти с трепетом и определенно с желанием, мне сразу становится скучно, и вся моя влюбленность куда-то исчезает. Но я не отчаиваюсь… И не удержалась, спросила: – Как думаешь, я ему нравлюсь? – Скорее всего. Ты нравишься многим мужчинам, и не только из-за приданого, – подумав, ответила Тяша. – Но по нему невозможно понять, как он к тебе относится. Муравский держит лицо и свои эмоции под замком, ничем не выдавая их. Сложный человек. Похоже, тебе придется нелегко. – Увы, но тем ценнее будет победа, – заявила Сан. – И я настроена на нее. Остаток вечера они только и обсуждали тактику и стратегию поведения Сан в отношении Муравского, пока не выработали наконец подобие хоть сколько-нибудь приемлемого плана. – Я становлюсь настоящей охотницей, – прощаясь с подругой сказала Сан. – И, признаться, теперь я понимаю мужчин – эта роль оказалась весьма увлекательной.
bobby: apropos Бедный Муравский! На него объявлена целая охота. Только такая охота опасна прежде всего для княжны - сама в него влюбится по уши, потом будет страдать.
Klo: apropos Барышни заговор плетут Развлечься решили Посмотрим, посмотрим... Сан выглядит еще более сумасбродной и избалованной, чем казалось раньше.
Хелга: apropos пишет: – Я становлюсь настоящей охотницей, – прощаясь с подругой сказала Сан. – И, признаться, теперь я понимаю мужчин – эта роль оказалась весьма увлекательной. Да, женщина-охотница пострашней мужчины!
apropos: Девочки, спасибо! bobby пишет: Только такая охота опасна прежде всего для княжны Но она о том не думает, сама хочет поймать зверя молчела. Klo пишет: Сан выглядит еще более сумасбродной и избалованной, чем казалось раньше. Так и хочется сказать: то ли еще будет. Но вообще она же страшно избалована, судя по всему. Делает, что хочет, иногда даже забывая о привитых манерах. Хелга пишет: женщина-охотница пострашней мужчины! Ну да, они могут быть очень коварными. Немного продолжения. – Чем тебя вдруг так привлек этот Муравский? – поинтересовалась княгиня Булавина, когда на следующий день повезла свою дочь на бал. – Все удивляются: простой майор, без средств, к тому еще и без руки. Мне сказывали, он весьма зауряден во всем, да это и так видно: никакого блеску. Сан сразу догадалась, откуда у матери вдруг появились эти сведения: днем к ним заезжал князь Рогачевский, с которым Ольга Гавриловна что-то живо обсуждала. – В мужчине и не должно быть никакого блеску, и я не сорока, чтобы за блестящим гоняться, – сказала она. – Он приятный в общении человек, мне с ним интересно. – Помилуй, что ж в нем интересного? – пробурчала Ольга Гавриловна, но далее на эту тему не распространялась, памятуя о характере дочери. Когда на бале к ним подошел Муравский, дабы повести Сан в польском, княгиня любезно его приветствовала, ничем не выдав своего неодобрения. – Таки вы пришли на бал, – сказала Сан, когда они встали в колонну танцующих. – Пришлось, – улыбнулся Муравский. – Не мог же я оставить вас без пары на этот танец. – И на вальс, – напомнила она ему. – Впрочем, признаться, я чувствую себя весьма неловко, понимая, что фактически вынудила вас прийти сюда. Обещаю, что более так не поступлю и буду лишь скромно надеяться, что когда-нибудь вы сами соизволите пригласить меня. Глаза его весело заискрились. – Ужели сможете скромно надеяться? На вас это совсем не похоже. – Вы узнали меня с дурной стороны, теперь мне хочется предстать перед вами в более благоприятном свете, – кокетливо заявила она. Будь на его месте обычный кавалер, он непременно рассыпался бы в комплиментах, но только не Муравский. – Это было бы весьма любопытно, – сказал он. – Пока я не представляю вас другой. И в чем это может выразиться? Станете молчаливой? Бесхитростной? Застенчивой? Сан рассмеялась – так эти определения не подходили ей. Они продвигались под музыку по зале, и она, идя справа от него, опиралась на его протез, жалея только, что не чувствует тепло и силу его руки. – Сами увидите, – сказала она. – Кстати, на следующей неделе будет бал у… Сан назвала имя известного вельможи и вопросительно посмотрела на Муравского. Он ответил ей насмешливым взглядом и… ничего не сказал. – Ну? – спросила она после паузы. – Вы разве не намеревались ангажировать меня на танец? – У меня нет приглашения на этот бал. – Бог мой! Да я пришлю вам сотни этих приглашений! – воскликнула Сан. – Вы оставили свою карточку у нашего дворецкого? Она прекрасно знала, что оставил, потому что первым делом выудила ее из кучи других визиток и долго изучала сначала вместе с Тяшей, потом – наедине, а на ночь сунула под подушку. Ребяческий поступок, конечно, но ей так хотелось иметь возле себя хоть что-то от него. Теперь она знала, где он живет, хотя из этого было невозможно извлечь хоть какую пользу, кроме отправки ему приглашений. Он кивнул. – Так вы получите приглашение на этот бал, – со значением повторила она и посмотрела на него выразительным взглядом. Муравский усмехнулся и пригласил ее на один из медленных контрдансов. Сан предпочла бы другой танец, и не один, но решила не настаивать, памятуя о плане. – Вашим приятелям я тоже пошлю приглашения. У вас очень славные друзья. Как давно вы с ними знакомы? – Почитай, всю жизнь, – сказал он. – Вместе учились в Корпусе. С Томилиным с семи лет на одном курсе, через пару лет там появился Колесников, а потом и Агеев. – С такого малого возраста? – поразилась Сан. – Обычное дело. – Я бы не смогла так рано расстаться с домом… Да и подчиняться распорядку – по мне – мука смертная. К счастью, родители не посчитали нужным отдать меня в институт* или какой пансион, предпочли домашнее обучение. – Ко всему привыкаешь, особливо ежели выбора нету. – И сколько времени там провели? – Более чем достаточно. По окончании курса я там прослужил еще несколько лет офицером в артиллерийской роте, а после перевелся в армию. – А отчего не пошли в гвардию, как ваши приятели? – Для гвардии нужно обеспечение, коего у меня нет, – сказал он, определенно не имея намерения и причины скрывать от нее положение своих дел. «Значит, Рогачевский был прав, когда говорил матушке, что у Муравского нет средств», – подумала Сан и спросила: – А с князем Рогачевским вы там же познакомились? – Да, только он появился уже на старших курсах. «И поэтому не стали близкими друзьями, – предположила Сан. – Или по другим причинам? Верно, у них с князем мало общего…». Впрочем, то, что у Муравского не было ничего общего с Рогачевским говорило в пользу первого. С некоторых пор ее стали раздражать привычки и замашки князя – его болтливость, самолюбование и непомерная самоуверенность. Как и сходство с козой. Замкнутость Муравского ей импонировала куда больше, хотя, возможно, когда-нибудь она тоже сочтет это недостатком? Очередная фигура танца разделила их, и Сан продолжила свои расспросы, уже когда они стояли в ожидании начала вальса. – Итак, как я теперь знаю, вы не склонны к светской жизни, – сказала она. – Вчера случаем я слышала частично ваш разговор за обедом – вы говорили, что не посещаете литературные кружки. Ходите в другие собрания? – Прислушайтесь вы внимательнее к тому разговору, – поддел он ее, – то узнали бы, что я не являюсь завсегдатаем салонов – любых, вне зависимости от их направленности. – Но чем-то вы интересуетесь? Политикой? – Не слишком. – К какой же области знаний вы питаете склонность? Мы уже выяснили, что литература и политика вас не занимают. Увлекаетесь историей или военным делом? Охотой? Может, музыкой? Или вы заядлый театрал? Муравский задумался, не зная, как сформулировать свое отсутствие интереса к всякого рода сборищам, тем паче разговорам на популярные там темы. Он любил читать, но чтение его было бессистемным, без потребности к обсуждению. В политике он разбирался постольку-поскольку, но не считал необходимым с кем-либо обсуждать свои политические взгляды, как и выслушивать сторонние. Музыка и театр не были его стихиями, как и исторические перипетия, военное дело, экономика или искусство. И вдруг с некоторой завистью подумал об увлечениях других людей, которые пусть и без таланта – а то и с талантом, – стремились к некоему результату, находя удовольствие от своей деятельности или получая его в общении. В отличие от них, у него не было ни пристрастий, ни целей, ни смысла в нынешней жизни. Некогда он мечтал стать достойным офицером, добиться званий и наград, но после ранения все изменилось. Конечно, поначалу Муравский почитал быть счастливым тем, что остался жив, но этого в итоге оказалось мало. Дни проходили за днями, свиваясь в месяца и уже годы, однообразно, бездарно, без всякой надежды на что-то лучшее или хотя бы другое. И ему стало казаться, что, хотя он и выжил, жизнь его закончилась. Он просто плыл по воле судьбы, не имея желания даже попытаться что-то изменить. Нет, что-то он, конечно, делал. Будучи от природы правшой, упорно учился действовать левой рукой и в том преуспел, хотя одна, даже ловкая и натренированная рука все равно не могла восполнить отсутствие второй. Пристроился на службу, несколько раз в неделю ходил в манеж и на фехтование, дабы разминать мышцы и поддерживать форму, имел круг хороших друзей, даже любовницу – несмотря на увечье, и жил, казалось бы, вполне насыщенной жизнью, но при этом почему-то не испытывал от нее никакого удовольствия. – Боюсь вас разочаровать, ваше сиятельство, – сказал он, – и наверняка покажусь вам скучным человеком, не отдающимся всей душой каким-либо увлечениям. Мне в меру интересно все, но без углубленного изучения того или иного предмета или особой к чему-то склонности. – Нет, нет, отчего же скучным? Мне с вами очень интересно, – заверила его княжна. – И вы меня весьма интригуете… Зазвучали первые такты вальса, и Муравский повел свою даму в круг, надеясь, что она наконец-то угомонится и перестанет его терзать. Увы, его надежды не оправдались. – Интригуете, – упрямо продолжила она, медленно кружа в его объятиях. – И мне ужасно любопытно, чем может заниматься человек, не проводя вечера в обществе, не питая склонности к искусству и наукам. – Всем понемногу и ничем, – усмехнулся он, не собираясь делиться с нею тайнами своего времяпрепровождения. – Но разве не скучно все время сидеть дома? – Но я не сижу все время дома. Каждый день я хожу на службу, что весьма разнообразит жизнь, знаете ли. – А вечерами? В театр вы не хотите, как я понимаю, избегаете светские вечера и званые обеды… Возможно вы предпочитаете мужские пирушки? Он покачал головой. – Игру в карты? – С моим-то протезом? – Ах, полноте! Вы весьма ловко управляетесь и одною рукой, – с досадою произнесла княжна. – Забудьте о своем увечье! Я понимаю, что оно доставляет вам определенные неудобства, но только вам самому. Для окружающих это совсем неважно. К примеру, вы прекрасно танцуете, и протез вам в том совсем не помеха. Уж поверьте, я вполне могу отличить хорошего танцора от плохого! Муравский на то ничего не ответил, не собираясь затевать с нею бесполезный спор. Она наконец тоже замолчала и, казалось, полностью сосредоточилась на па вальса.
Хелга: apropos Пытливая какая, всю душу у парня вынет!
Скрипач не нужен: apropos сразу большое продолжение. Спасибо! И вдруг с некоторой завистью подумал об увлечениях других людей, которые пусть и без таланта – а то и с талантом, – стремились к некоему результату, находя удовольствие от своей деятельности или получая его в общении. В отличие от них, у него не было ни пристрастий, ни целей, ни смысла в нынешней жизни. Очень ёмко!
apropos: Хелга Хелга пишет: Пытливая какая, всю душу у парня вынет! Хочет все про него знать? Пытается понять? Скрипач не нужен Скрипач не нужен пишет: Очень ёмко! Спасибо! Ну, у парня так неудачно все сложилось. Ну хоть живой, еще можно попытаться все наладить, хотя сложно, конечно.
полная версия страницы