Форум » apropos » Башмачок » Ответить
Башмачок
apropos:
Юлия: apropos пишет: Не, здесь матчасть не при чем, я так сделала по своему усмотрению Так и вышло - забавно и легко вписалось в общую канву. Придало глубину и объем и не выглядит вставным блоком, чего в том числе, как я понимаю, ты и опасалась. В общем - удача налицо Хелга пишет: Встряска явно нужна обоим О да... Не поспоришь. Муравский уже встряхивается в нужном направлении. А вот Сан в рассуждениях об охоте, похоже, остается в своей парадигме… Или пока сама не понимает, что ее нынешнее хочу-хочу-хочу совсем не то, что прежде?.. То ли еще будет...
apropos: Юлия пишет: забавно и легко вписалось в общую канву. Придало глубину и объем и не выглядит вставным блоком Ага, спасибо! Боялась, да, и боялась, что РиД уже несколько избито в последнее время. но меня уговорили так оставить. Юлия пишет: Или пока сама не понимает, что ее нынешнее хочу-хочу-хочу совсем не то, что прежде?.. Ну, откуда ж ей понять? Она вон на охоту собралась. Во всеоружии.
Юлия: apropos пишет: Ну, откуда ж ей понять? Она вон на охоту собралась. Во всеоружии. Ох, чую, получит бедная по лбу внушительно...
apropos: Юлия пишет: Ох, чую, получит бедная по лбу внушительно... Похоже, все к этому идет. Немного продолжения. «Все же вальс – особый танец, – думала Сан, влекомая по зале своим кавалером. – Не случайно его запрещал государь Павел Петрович, и, говорят, в Англии, этой чопорной пуританской стране, вальс до сих пор не танцуют. Ведь одно дело просто держаться за руки, как в том же польском, но совсем другое – когда партнер фактически держит тебя в объятиях…» Она и раньше подмечала эту особую интимность вальса, весьма желанную, ежели танцуешь с мужчиной, который нравится, и раздражающую, когда кавалер не слишком приятен. В тот, в первый раз они тоже танцевали вальс, но он был еще на нее сердит, а Сан слишком заботилась об его руке, чтобы полностью прочувствовать то удовольствие, которое доставляло ей присутствие рядом этого мужчины, но нынче… Его близость туманила и кружила голову, его прикосновения обжигали, и Сан упивалась каждым мгновением сего – представлявшимся нынче ей волшебным – танца. Казалось, прежде ее никогда не охватывала та истома, что разливалась сейчас по ее телу, касания других не были столь чувствительны для нее, и не вызывали столь волнующих ощущений, кои она сейчас испытывала. Словно между ними протянулись невидимые нити, что обволакивали и притягивали их друг к другу, даруя невиданную отраду и удивительную гармонию движений. Сан чуть покраснела и вздохнула, украдкой бросив взгляд на своего кавалера. Муравский казался мрачным и задумчивым. «Ужели он не наслаждается музыкой и этим вальсом, не чувствует того же, что и я? – задалась она вопросом. – Или для него это просто танец, никаких других эмоций не вызывающий?». И опять покосилась на него. Он перехватил ее взгляд и улыбнулся, и в груди Сан вдруг что-то вспыхнуло, а сердце забилось так, что, казалось, оно сейчас выскочит наружу. Они прошли не один, а два тура, и то только потому, что ее ждал другой кавалер, которому она обещала круг вальса еще на прошлой неделе. После первого, когда Муравский было приостановился, Сан лишь покачала головою, и они вновь закружились, по-прежнему не разговаривая, полностью отдавшись на волю музыки и танца. И после того, как он с поклоном передал ее в руки очередного партнера и отошел, бал потерял для нее всякую прелесть. Она танцевала, улыбалась, разговаривала, даже кокетничала со своими кавалерами, но глаза ее нет-нет, да отыскивали в толпе Муравского. Вот он переговорил с каким-то офицером, раскланялся с другим, постоял в кружке приятелей… Сан весьма ревниво восприняла его танец с некой барышней, с которой он познакомился у них в доме, и окончательно упала духом, когда позже, безуспешно разыскивая его взглядом среди гостей, поняла, что он покинул бал. Она тоже рада была бы уехать отсюда, но ее бальная карточка была полностью заполнена, и сие обстоятельство нынче совсем не радовало Сан. Кроме того, ужасно раздражал буквально преследующий ее князь Рогачевский, как и прочие пылкие поклонники, невесть на что рассчитывающие. Последней каплей в этот вечер стало для нее явление Мими Холодовой, которая взяла ее под руку, словно задушевная подруга, и поинтересовалась: – Где же ваш протеже? Я говорю о майоре Муравском. Видела, вы с ним танцевали. Он, вероятно, несколько неловок в танцах, бедняга. – Отчего ж неловок?! Он превосходно танцует, знаете ли, – с улыбкой возразила Сан, внутри кипя от негодования. – Но с одной рукой это, боюсь, не слишком удобно. Впрочем, говорят он герой, отличился в сражениях. – Святого Георгия не дают за вовремя поданный рапорт, – ответила Сан. – Еще говорят, у него совсем нету денег, – не унималась Мими. – Единственный путь для него хоть как-то устроиться – выгодно жениться. Не удивлюсь, ежели он подыскивает себе невесту с приданым, для того и появился в свете этой зимою. Только мало кто решится отдать свою дочь за калеку, разве совсем отчаявшиеся родители. – А я слышала совсем другое, – Сан решила не давать спуска этой злыдне. – Что у Муравского неплохое состояние, доставшееся ему от… бабушки. Несколько имений с весьма приличным доходом. Так что жениться, думаю, ему не составит труда, коли он этим озаботится. Тем паче, у некоторых – посмотришь, вроде, обе руки есть, а такие кривые, словно их и нету. Последним пассажем она целилась в саму Мими, которая славилась тем, что в вышивке не могла сделать ни одного ровного стежка. Судя по тому, как залились краской щеки мадемуазель Холодовой, намек не прошел втуне. – В таком случае, я могу порадоваться за мсье Муравского, – протянула Мими и наконец удалилась. «Пошла разносить новые сплетни о Муравском», – поморщилась Сан, впрочем, ничуть не жалея о своих словах. Слух о богатстве ему никак не повредит, и уж лучше его будут почитать состоятельным человеком, нежели бедным охотником за приданым. Тут к ней подошел Рогачевский, с которым она должна была танцевать котильон, и Сан немного повеселела – это значило, что начинается последний танец на опостылевшем ей бале. «Что со мною происходит? – потерянно думала она, когда вернулась домой и укрылась в своей спальне. – Я всего-то хотела увлечь его собою, а увлеклась сама, причем не на шутку… Что в нем такого, что заставляет меня трепетать в его присутствии и не находить себе места, когда его нет поблизости? Вот глупости! Все пустое…». Она убеждала себя, что все это пройдет, как проходили прошлые увлечения, хотя отчего-то эти мысли вовсе не придавали ей уверенности в том, что все так и случится.
bobby: apropos Спасибо за столь быстрое продолжение. Ну вот Сан и увязла в собственных сетях, охотница... Муравский-то окажется твердым орешком, даже если начнет к ней чувствовать что-то, не расколется. Будет страдать девушка apropos пишет: А я слышала совсем другое, – Сан решила не давать спуска этой злыдне. – Что у Муравского неплохое состояние, доставшееся ему от… бабушки. Ой, сейчас слух разлетится, Муравскому опять отдуваться. Но все так интересно, очень хочется продолжения
apropos: bobby bobby пишет: Ну вот Сан и увязла в собственных сетях, охотница... Неопытная еще, видимо. bobby пишет: Будет страдать девушка Уже страдает. Ох, не стоило ей башмаками кидаться, чует мое сердце. bobby пишет: Ой, сейчас слух разлетится, Муравскому опять отдуваться. Сан - неожиданно даже для меня - оказалась такой врушей. И опять не подумала, как ее действия могут отозваться на других. Ага, постараюсь поскорее продолжение написать.
Хелга: apropos Ах, попалась птичка, стой, не уйдешь из клетки! (с) Вот так-то башмаками швыряться, да на охотничью тропу выходить! apropos пишет: Сан - неожиданно даже для меня - оказалась такой врушей. И опять не подумала, как ее действия могут отозваться на других. Заигралась Сашенька!
Klo: apropos Вот это барышню понесло! Во всех направлениях сразу!
apropos: Хелга Хелга пишет: Вот так-то башмаками швыряться, да на охотничью тропу выходить! Силки не там расставила. Хелга пишет: Заигралась Сашенька! Это точно. и остановиться уже не может, судя по всему.
apropos: Klo Klo пишет: Вот это барышню понесло! Мне кажется, она сама уже запуталась.
lapkin: apropos Спасибо за продолжение! Заварила Сан очередную кашу! А Муравскому расхлебывать.
Малаша: Девчонка доиграется до каких-нибудь неприятностей, а все свалится на Муравского. Он попал. bobby пишет: Будет страдать девушка Уже страдает, и балы не радуют. apropos , спасибо!
apropos: lapkin lapkin пишет: А Муравскому расхлебывать. Ему уже нелегко, а она все дровишки подбрасывает. Малаша Малаша пишет: Уже страдает, и балы не радуют. Ей полезно будет, думаю. Продолжаем? *** В воскресенье таки день выдался не слишком морозный. В прозрачном небе лучилось солнце, алмазными отблесками переливаясь на снегу, покрывавшим землю, на заиндевевших ветвях деревьев и кустов. – Словно в сказке! – в восторге воскликнула одна из барышень. Поутру участники прогулки получили записки от княжны, в которых, ввиду хорошей погоды, подтверждалось приглашение на прогулку, а также указывалось время и место сбора всей компании. Вместе с верховыми, коих насчиталось шестнадцать человек, включая двух грумов, в путь отправились сани с княгиней Булавиной и старшими дамами, изъявивших желание сопровождать молодежь. Княжна Александра уверенно гарцевала на великолепной гнедой кобыле с белыми носочками на передних ногах и выглядела чудесно в голубом салопе, отороченным горностаевым мехом, и такой же шляпке. За право ехать рядом с нею соревновались Рогачевский и еще пара офицеров, но, когда ей удалось ненадолго от них избавиться, она присоединилась к Муравскому. – Какой милый у вас конь, – сказала она, кивая на флегматичного рыжего мерина, на котором он ехал. – А отчего его прозвали Хвастуном? Он совсем на такового не похож. – Не знаю, – ответил Муравский. – Лошадь не моя, я иногда на время беру его из конюшни. – О, – с некоторым недоумением протянула она. Видимо ей было трудно себе представить, что у кого-то может не быть собственной лошади. – Отчего вы вчера так рано покинули бал? – Рано? Муравский посмотрел на княжну, она чуть смутилась. – Потому что не видала вас на ужине. Или вы все это время просидели в буфете? – Нет, я действительно ушел раньше, – сказал он. – Но отчего же не остались потанцевать? Муравский опять покосился на нее. – Я пригласил на танец мадемуазель Данилову, – он показал на едущую впереди них девицу на невысокой гнедой лошади. – Но все получилось не слишком удачно. И более я не стал рисковать. Он действительно вчера решился ангажировать сию барышню, но только потому, что она сидела у стены с весьма печальным видом, явно оставшись без кавалера на идущий танец. При виде него она просияла – он оказался знакомым ей в этой толпе, и Муравский не смог просто пройти мимо. Он предупредил ее о своем увечье, но ей, казалось, было все равно. Тем не менее, всякий раз, когда приходилось дотрагиваться до его протеза, она пугалась, если не ужасалась, и танец превратился в пытку как, судя по всему, для нее, так и для него. После этого он ушел с бала, дав себе слово, что более не будет подвергать экспериментам ни себя, ни других. Кроме разве княжны Булавиной, которую определенно не беспокоил его протез. – Глупышка, верно, застеснялась, – княжна сразу поняла, что случилось. – Ей всего семнадцать, она только начала выезжать. Всего боится и постоянно смущается, так что дело не в вас, а в ней самой. И в его руке, подумал Муравский. Любой здоровый человек питает естественное отвращение к изъянам и уродству. Некстати он вспомнил, отчего перестал навещать Анну Шелестову, свою любовницу. Перед их свиданиями он снимал протез – жесткая деревяшка могла доставить даме определенные неудобства, и в спальне, не желая демонстрировать свою культю, оставался в сорочке. В тот раз сорочка случаем сползла с его плеча, обнажив искалеченный обрубок руки. Анна на то, казалось, никак не отреагировала, но Муравский на свою беду успел заметить отвращение, промелькнувшее на ее лице. Верно, это было глупо, но он был сильно тем задет, потому быстро собрался и ушел, и с тех пор не мог себя заставить вновь прийти к ней. – Вам не стоит обращать на то внимание, – начала было княжна, но тут к ним подъехал Рогачевский с несколькими барышнями и офицерами. Они наперебой стали уговаривать княжну принять участие в скачках, кои собирались устроить на прямом отрезке проселочной дороги. Булавина тут же изъявила свое согласие, и желающие посоревноваться направились к развилке дорог, откуда вскоре стартовали по уходящему влево проселку, подняв облако снежной пыли. Остальные с небольшого пригорка наблюдали за несущейся вскачь кавалькадой. Хотя дамам дали фору, господа быстро настигли их. Только гнедая лошадь, что несла на себе всадницу в голубом, вырвалась далеко вперед. Ее безуспешно пытался догнать офицер на сером коне. – Княжна вечно скачет, сломя голову, – сообщила мадемуазель Холодова, глядя на скачку. Она подъехала к Муравскому и встала рядом. – А кто это едет за ней? – спросил кто-то из барышень. – Князь Рогачевский, насколько я понимаю, – сказал Томилин. – Сан превосходная наездница, в отличие от меня, – призналась мадам Сухотина. – Я вообще боюсь лошадей, хотя люблю верховую езду. Парадокс, да? – Вы вся сотканы из парадоксов, Катерина Петровна, – Томилин подъехал ближе к Сухотиной, и Муравский заметил, как они обменялись быстрыми взглядами. Между ними что-то происходило, и можно было догадаться, что именно. Он отвернулся и вновь посмотрел на проселок. Рогачевский так и не догнал княжну. Она опередила его на порядочное расстояние, и он смог присоединиться к ней, только когда она остановилась, дожидаясь остальных участников скачки. Собравшись вместе, компания развернулась и поехала назад. Князь, склонившись к Булавиной, что-то с жаром ей говорил, та в ответ лучезарно ему улыбалась. – Княжна Сан всегда стремится победить, – сказала Холодова. – Любым способом и любой ценой. – Всяк предпочтет быть победителем, нежели проигравшим, – ответил на это Муравский. – О, так вы тоже всегда стремитесь к победе? – Не всегда. – Но вы сами сказали… – Все зависит от того, что за победа – и над чем, – усмехнулся он. – И какова ее цена. Не каждая игра стоит свеч. – В данном случае она явно стоит свеч, и не только, – сказала Холодова, со значением глядя на него, и было понятно, что речь идет не о скачках. – Вот только осилит ли дорогу идущий? Муравскому надоели намеки этой девицы. – Вы желаете меня о чем-то предупредить? – спросил он. – Лишь предостеречь, – небрежно бросила она. – Ведь и победа может обернуться поражением. Впрочем, о победе речь вовсе не идет. На пути к ней слишком много препятствий. – На любом пути встречаются препятствия, мадемуазель, – сказал Муравский. – Препятствие препятствию – рознь. Бывают и непреодолимые. Говорят, вы весьма состоятельны, но и это вряд ли поможет. – Простите? – нахмурился он. Но она уже развернула свою лошадь и поехала навстречу участникам скачки – возвращающаяся гурьба всадников на разгоряченных лошадях как раз появилась на пересечении дорог.
Хелга: apropos Спасибо за быстрое продолжение! Распереживалась за Муравского, драматический момент с танцем. Морозный день и конная прогулка зрительно-осязаемые! Тяша и Томилин - это интересно! А Холодова привязалась к Муравскому, как репей! Завистливая...
bobby: apropos Прогулка впечатляет. Хелга пишет: Распереживалась за Муравского, драматический момент с танцем. Я тоже. И момент в спальне тоже ударил по самолюбию. А Холодова какая неприятная особа. Докопалась до Муравского - чего он ей покоя не дает. Или думает, что это инициатива Муравского - приударить за княжной? apropos пишет: Говорят, вы весьма состоятельны, но и это вряд ли поможет. – Простите? – нахмурился он. Ну все. Сплетня достигла его ушей... Как всегда, закончилось на самом интересном месте.
apropos: Хелга Хелга пишет: Распереживалась за Муравского, драматический момент с танцем. Ну да, нелегко ему приходится. Хелга пишет: Морозный день и конная прогулка зрительно-осязаемые! Гы, я пыталась описать "мороз и солнце - день чудесный", но едва выжала из себя одну невнятную строчку. Хелга пишет: А Холодова привязалась к Муравскому, как репей! Я вот думаю: не затеняет ли Мими княжну? Опосредованные диалоги всегда выглядят выигрышней. bobby bobby пишет: Прогулка впечатляет. Она только началась. Так что, все впереди. Надеюсь, не разочаровать. bobby пишет: И момент в спальне тоже ударил по самолюбию. Да, жалко его. Молодой, красивый мужик, и вот так с ним судьба обошлась. bobby пишет: Или думает, что это инициатива Муравского - приударить за княжной? Ну, она вряд ли знает о ночном происшествии. Видела, что он танцевал с княжной, потом попал в дом к Булавиным. Вполне вероятно почитает его охотником за приданым. И хочет предупредить, что, мол, не обломится, видимо. bobby пишет: Как всегда, закончилось на самом интересном месте. Авторское святое. Продолжение почти написано, скоро выложу.
lapkin: apropos, спасибо! apropos пишет: Продолжение почти написано, скоро выложу. Ждем с нетерпением!
apropos: lapkin Спасибо, что читаешь!
Скрипач не нужен: apropos Сразу два кусочка! Муравскому не везет - влипает в неловкости со своей культёй. Какие-то дамы всё нервные попадаются. Хотя после войны, по идее, должны бы к калекам ровнее относиться. Александра - болтушка. Язык раньше мозгов работает. Молодой деве простительно. Кстати, и Холодова ничего за рамки девичьего любопытства выходящего не вытворила. Ну, интересуется дева окружающей действительностью Ждём продолжения!
apropos: Скрипач не нужен Скрипач не нужен пишет: Какие-то дамы всё нервные попадаются. Хотя после войны, по идее, должны бы к калекам ровнее относиться. Признаться, я думала над этим. Ну, 17-летняя девица - что с нее возьмешь, ее только из классной комнаты вывели. По поводу ранений. Вообще тогда очень мало кто выживал с подобным ранением - умирали от болевого шока, потери крови или ее заражения. Лекарств же не было, в том числе антибиотиков. Ну и еще меньше, кто появлялся в свете с таким ранением. Они в основном дома, где-нибудь в поместье сидели. Поэтому немудрено, что редко встречались такие. И реакция соответствующая, в общем, особенно у дам. Скрипач не нужен пишет: Александра - болтушка. Язык раньше мозгов работает. Молодой деве простительно. Простительно, конечно, но чревато для окружающих. А прогулка, тем временем, продолжается. Раскрасневшаяся от быстрой скачки княжна тут же всем сообщила: – Я выиграла! – Опередила меня на несколько саженей, – признал Рогачевский. – Мой Султан проявил галантность и уступил победу даме. – Вот еще, галантность! Он попросту не смог догнать мою Фурию! – фыркнула княжна. Муравский посмотрел на их лошадей. Чистокровной кобыле, отлично сложенной, ничего не стоило обогнать рыхлого жеребца Рогачевского. Верно, прельщенный высоким ростом и яркой мастью коня, князь не разглядел ни его сырых ног, ни длинного крупа, ни коротких и прямых лопаток. Свингенс так и не научился разбираться в лошадях. На дороге появились сани с дамами. – Что такое, отчего остановились? – подъехав, поинтересовалась княгиня Булавина. – Небольшая передышка, уже едем дальше, – ответила княжна. Княгиня подозрительным взглядом окинула кавалькаду, но более ничего не сказала, приказав кучеру трогаться. Всадники вскоре обогнали сани и немного погалопировав, перешли на неспешную рысь. Около Муравского вновь оказалась княжна. – Надеюсь, маман не догадалась, что мы устроили скачки, – со смехом сказала она. – Ей не нравится, когда я ношусь на лошади галопом. Считает, что дамы – ежели вообще решились сесть верхом, должны ехать преимущественно шагом. Из приличий, в первую очередь. И риска упасть. Муравский склонен был согласиться с мнением княгини – для него дело, правда, было не в приличиях, а в ненадежности дамского седла и дамской посадки, но вслух этого, разумеется, не сказал. Княжна прекрасно держалась на лошади и казалась опытной всадницей, но любое неосторожное движение, любой толчок легко могли выбросить из седла, и сие уже не зависело ни от ее ловкости, ни от навыков в верховой езде. – Отчего вы не приняли участия в состязании? – тем временем поинтересовалась княжна. – Хвастун не годится для скачек, – сказал Муравский. – Он не быстр, да и нету в нем бойцовского духа. И похлопал по шее лениво опустившего голову коня. – Но отчего не выбрать другую лошадь? – Меня вполне устраивает эта. Хвастун вынослив и дружелюбен, мы с ним хорошо понимаем друг друга. – Вы любите лошадей, это видно, – сказала княжна. – Да, грешен, – улыбнулся Муравский. – Но они действительно благородные животные, и заслуживают если не нашей любви, то хотя бы уважения. – И без них мы бы просто пропали! Кстати, я заметила, как вы взглядом отметили все достоинства моей кобылы. И недостатки коня князя Рогачевского, которых он, похоже, не замечает, – со смешком сказала она. – Вы знаете толк в лошадях, я права? – В какой-то степени, – сказал Муравский. Он действительно в них неплохо разбирался, черпая свои познания от весьма сведущих в том людей – сначала в кадетском корпусе, где при каждом удобном случае ходил на конюшню и завел там множество знакомых, начиная от конюхов и берейторов, заканчивая шорником и ковалем, потом в армии, где также почерпнул немало интересных и полезных сведений об этих животных. Ему редко доводилось использовать эти свои знания, и вряд ли придется, но сам процесс их получения некогда казался ему весьма привлекательным, и в свое время доставил немало удовольствия. – Но и вы, как я погляжу, вполне способны разглядеть стати лошадей, – заметил он с некоторым пиететом, поскольку дамы обычно не разбирались в столь мужских материях. – Нет, куда там! Просто серый, бедолага, едва добрался до финиша. Княжна улыбнулась и умчалась вперед, Муравский проводил ее задумчивым взглядом, невольно залюбовавшись изящной посадкой всадницы, после чего, не желая мешать Томилину, который ехал рядом с Сухотиной, присоединился к одному из офицеров и остаток пути выслушивал рассказ о преимуществах и недостатках псовой охоты. К обеду компания наконец добрались до дачи Булавиных – большого каменного особняка, стоящего в глубине регулярного парка, откуда открывался прекрасный вид на залив. В жарко натопленной гостиной слуги обнесли путешественников горячим консоме с пирожками и расставили блюда с множеством закусок. Основательно подкрепившись, гости вздумали играть в слова. Колесников вызвался быть первым отгадчиком и вышел из комнаты, оставшиеся принялись придумывать слово, которое надобно было угадать. – Чем больше у него значений, тем интереснее, – сказала княжна и предложила слово «лист». Другая барышня высказалась за «косу», был предложен еще «лук», выбрали в итоге слово «иголка». Позвали Колесникова. – Этого слова много в лесу. – Оно не меняет цвет. – Любимое занятие моей матушки – сидеть с ним в руках. – Иногда им гадают. – Им можно уколоться, – сказала одна из девиц и покраснела, сообразив, что выдала слово, которое Колесников тут же назвал. Ее отправили за дверь, придумали новую загадку, на этот раз оказавшуюся трудным орешком для ведущей барышни – она никак не могла сообразить, что же может быть общего у реки и одежды. Вскоре интерес к игре угас, и гости разбрелись по гостиной. В одном конце комнаты несколько девиц с кавалерами сгрудились вокруг фортепиано. Старшие дамы расположились у голландской печки с рукоделием в руках, а у противной стены еще одна компания весьма бурно обсуждала новый скандальный роман какого-то французского автора. Муравский был доволен той быстротой, с которой закончилась игра, не находя в подобном времяпрепровождении никакого удовольствия. Он хотел было подойти к своим приятелям, но его задержала сначала одна барышня разговором о предстоящем маскераде, другая пожелала поведать ему о театральной премьере, третья – узнать его мнение о модном фасоне шляпок. Едва он от них освободился, как был подозван к кружку старших дам, где его приняли на удивление ласково, и даже княгиня Булавина улыбалась ему весьма доброжелательно. Там его заодно познакомили с некой баронессой Лангфельд – сухонькой пожилой дамой, чье имя – Брунгильда* Карловна – совсем не подходило ее небольшому росточку и хрупкой внешности. Получив приглашение на два домашних бала и три обеда, а также выслушав предложения заезжать в любой день – «мы будем так рады!» – от всех матрон, несколько обескураженный Муравский наконец смог отойти к эркеру и устроиться там на диване подле Томилина. – Вы стали на редкость популярны в обществе, Муравский, – ухмыльнулся Томилин. – Что весьма странно, – пробормотал Муравский, весьма недовольный развитием событий. Он не хотел ходить на балы и обеды к, по сути, незнакомым ему людям, как и с головой погружаться в жизнь общества. – Отчего ж странно? Напротив, я ничуть не удивлен, – со смешком продолжал Томилин. – Оказывается, вы весьма обеспечены – говорят, у вас несколько огромных поместий с баснословным доходом. С вашей стороны нехорошо было скрывать сие от своих старых друзей. – Был неправ, – хмыкнул Муравский. – Хотел преподнести сюрпризом, но меня опередили. Теперь он понял, отчего сегодня вдруг столь разительно переменилось к нему отношение его новых знакомых. – И теперь вам не отделаться уверениями, что никакого богатства нету. Даже если вы начнете всякому это объяснять, уверен, вам никто не поверит. Напротив, начнут думать, что вы скрываете что-то еще более весомое, нежели несколько поместий. Вы попались, друг мой. – Надеюсь, это продлится недолго, – сказал Муравский, не представляя, как ему выпутаться из столь щекотливой и неприятной ситуации. Конечно, рано или поздно все вскроется, но его могут в таком случае почитать обманщиком, если не авантюристом. – Мы с товарищами попытаемся опровергнуть эти сплетни, но тогда перед вами могут закрыться двери тех домов, кои нынче столь широко распахнулись, – предостерег его Томилин. – Пусть закрываются, мне ничуть не будет того жаль, – поморщился Муравский. Помолчав, Томилин сказал: – Оказывается, мадам Сухотина – близкая подруга княжны Булавиной. Признаться, я был удивлен – они кажутся совсем разными. – А меня уверяли, что у княжны нет подруг, – усмехнулся Муравский. – Вас, случаем, не ввели в заблуждение? – Нет, Катерина Петровна сообщила о том вполне определенно. Надобно заметить, чем более я ее узнаю, тем все больше убеждаюсь, насколько обманчиво то внешнее впечатление, кое она производит. С последним Муравский был склонен согласиться: живость реакций и проявляющийся в речах сарказм выдавали в мадам Сухотиной более сложную натуру, что скрывалась за бесхитростным видом и томными манерами. --------------- * Брунгильда - от древнескандинавского имени Brynhildr: brynja (броня, защита) + hildr (битва).
полная версия страницы