Форум » apropos » Башмачок » Ответить
Башмачок
apropos:
Klo: apropos apropos пишет: – Надеюсь, это продлится недолго, – сказал Муравский, не представляя, как ему выпутаться из столь щекотливой и неприятной ситуации. Конечно, рано или поздно все вскроется, но его могут в таком случае почитать обманщиком, если не авантюристом. Да уж, княжна постаралась на славу...
apropos: Klo Klo пишет: Да уж, княжна постаралась на славу... а хотела ведь как лучше.
Хелга: apropos Очень славные картины досуга. И лошади, как всегда, герои романа. Муравского, бедолагу, со всех сторон обложили. Ведь не выдержит и восстанет против княжны с ее охотой.
bobby: apropos События развиваются... Сочувствую Муравскому - только дополнительных неприятностей ему не хватало. Интересно, как выкручиваться будет? Игнорировать все приглашения?
bobby: Хелга пишет: Ведь не выдержит и восстанет против княжны с ее охотой. Хотелось бы это увидеть прочитать!
Скрипач не нужен: apropos Заварила кашу! Конечно, рано или поздно все вскроется, но его могут в таком случае почитать обманщиком, если не авантюристом. Вот это самое ожидаемое последствие, к сожалению.
Хелга: apropos пишет: Я вот думаю: не затеняет ли Мими княжну? Опосредованные диалоги всегда выглядят выигрышней. Вовсе не затмевает, на своем месте Мими. Княжна очень яркая, как ее Мими может затмить?
apropos: Хелга Хелга пишет: Ведь не выдержит и восстанет против княжны с ее охотой. Сначала ему о том узнать надобно. bobby bobby пишет: Интересно, как выкручиваться будет? Вот это самое интересное, пожалуй. Скрипач не нужен Скрипач не нужен пишет: Заварила кашу! И теперь буду ее разогревать и помешивать, помешивать... Хелга пишет: Княжна очень яркая, как ее Мими может затмить? Хорошо, если так, а то у меня сомнения сплошные. Дамы, спасибо!
apropos: Вечер обещал быть томным. Немного переделала последнюю фразу, с нее и начну следующий отрывок. С последним Муравский был склонен согласиться. Несмотря на кажущуюся бесхитростность, отрешенный вид неземного создания и томные манеры, мадам Сухотина определенно обладала цепким критическим умом и ясностию мысли. Княжна казалась полной противоположностью сей даме из-за своего сумасбродства и легкомыслия, хотя в ней можно было подметить не только живость ума, но и проявляющийся в речах сарказм. На этой волне они вполне могли сблизиться и подружиться. Одна из девиц у фортепиано запела, и надобно было сделать вид, что внимательно ее слушаешь. Тонкое дребезжащее сопрано усердно выводило арию из популярной оперы. По счастию, ария была не слишком долгой. Вежливо поаплодировав по ее окончании, гости были вынуждены насладиться исполнением романса и последовавшего за ним дуэта. Князь Рогачевский – весьма, впрочем, недурно, – спел нечто вроде гимна вечной любви с припевом: «О, страстью я пылаю, огнем ее тебя воспламеняю!». При этом он не сводил глаз с княжны Булавиной и забавно шевелил бровями, видимо изображая воспеваемую им страсть. После импровизированного концерта подали чай. Во время чаепития в эркере, к Томилину и Муравскому, облюбовавшим сей уголок, присоединилась мадам Сухотина. Разговор зашел о живописи и о российских живописцах, коих, как выразилась Катерина Петровна, по пальцам едва перечесть. – Несколько фамилий приличных художников, остальные или иностранцы, или маляры, которым только вывески трактиров малевать, – говорила Сухотина. – Отец хотел заказать портрет моей матушки – куда там! Нашел одного, тот даже сходства никакого не смог изобразить. Рот у него сполз на подбородок, нос – вбок, а глаза вдруг закосили. Право, я и то бы лучше написала, хотя вершин в живописи определенно не достигла. – Тяша как-то набросала мой портрет, и, по-моему, он весьма удался, – сказала княжна, которая, обойдя своих гостей и убедившись, что никто не скучает, подсела к компании у окна с чашкой чаю в руках. – Когда будете у нас дома, я непременно его вам покажу. – При случае с удовольствием, – отозвался Томилин. – И этот случай вам вскоре будет предоставлен, коли вы не откажете в любезности и посетите мой вечер, что я решила устроить накануне Крещения. С гаданиями, – со смешком добавила она и обратилась к Муравскому: – Игнатий Федорович, я весьма рассчитываю на вас – мне понадобится помощь в подготовке этого вечера. Надеюсь, вы выручите меня… Муравский, который как раз подыскивал благовидный предлог, дабы не сейчас, конечно, но на днях подобающим образом уклониться от посещения сего вечера, угодил в очередную ловушку сей предприимчивой девицы. – Разумеется, ваше сиятельство, – пробормотал он, – можете на меня рассчитывать. – Вот и чудесно! – расцвела она. – Я извещу запиской, когда вы мне понадобитесь… И не приму никаких отговорок! Муравский поклонился, а Томилин сказал: – По поводу гаданий есть превосходный анекдот… Дело в том, что некогда знавал я одну даму – мою дальнюю родственницу, что слыла большой оригиналкой. Несмотря на свой преклонный возраст, она весьма увлекалась гаданием и знала о том массу способов. Как-то ею был устроен вечер – а перед тем, надобно сказать, она похоронила мужа… Простите, Катерина Петровна, – вдруг спохватился он, – верно, вам тяжело упоминание об уходе близкого человека… – Ах, – ответила мадам Сухотина, – нисколько! Со дня гибели моего мужа прошло уж более двух лет. Даже любящая женщина к тому времени способна оправиться от потери. Что до меня, то глупая увлеченность бравым красавцем-драгуном, кою я принимала за влюбленность, исчезла уже через пару недель после свадьбы. – Вот как? – несколько смешался Томилин. – Мужественный и отважный ротмистр, представлявшийся мне настоящим рыцарем, оказался слюнтяем и неудачником, – пояснила она. – К тому еще и пьяницей. Он даже погиб по-свински, скажу я вам. Муравский и Томилин озадаченно переглянулись. В свете было не принято столь прямо выражать свои мысли, а пусть и напускной, но весьма нежный облик мадам Сухотиной и вовсе не предполагал подобного откровения. Она заметила их реакцию, усмехнулась и ничуть не смущаясь сказала: – Да, да, именно по-свински. Умудрился так напиться на каком-то приеме, что ночью, по дороге домой, переходя Исаакиевский мост, который как раз начали разводить, решил перепрыгнуть место, где один плашкоут* уж был выдвинут. Приятель, что был с ним, пытался остановить его, но безуспешно. Муж с криком: «Вперед! Ура!» – прыгнул, естественно, не смог перескочить пустое пространство, упал в воду – и поминай, как звали! Лодочники бросились его искать – куда там! Только на следующий день выловили уж бездыханного. Муравский и Томилин едва сдерживались от смеха, княжна таки расхохоталась. – Всякий раз, как слушаю эту историю, – не могу удержаться, – призналась она, отсмеявшись. – Как это ни печально, случай весьма комический… – Который мог произойти только с отменным дураком, – сказала Сухотина. – За что и поплатился. Впрочем, я не сетую. Хотя и попутало меня с таким мужем, но вовремя и освободило. Жестокий урок, но теперь я знаю, как опасно выходить замуж, следуя одному лишь увлечению, не разобравшись ни в характере будущего мужа, ни в его привычках. – Вы так молоды и так красивы, что, уверен, не один мужчина будет счастлив разделить с вами свою жизнь, а вы выберете достойнейшего, – сказал Томилин. – Возможно, – со скепсисом в голосе сказала Сухотина. – Пока я наслаждаюсь свободой. – А я, во всех деталях зная историю Тяшиного замужества, не спешу под венец, – сказала княжна и посмотрела на Муравского. – Разумно, – согласился он, подумав, что и для мужчин брак также может преподнести немало разочарований, поскольку никому не дано предугадать, как и что проявится и сложится после свадьбы. Томилин досказал свой анекдот – и вовремя: на улице начинало смеркаться, пора было возвращаться в город. Княжна предложила желающим ехать в санях, на то специально заготовленных. Несколько офицеров, в числе которых были Муравский с Томилиным, предпочли добираться, как и приехали, – верхами. ------- Историческая справка. * Исаакиевский плашкоутный (наплавной) мост через Неву соединял Сенатскую площадь с Университетской набережной близ Меншиковского дворца. Официально мост значился как Невский, но современники и последующие поколения называли его Исаакиевским. Вплоть до середины XIX столетия мосты через Большую Неву сооружались только наплавные. Такой мост удерживали на плаву понтоны, лодки или плашкоуты — небольшие плоскодонные несамоходные суда. Настил для передвижения людей и грузов покоился на понтонах или лодках, способных выдержать на плаву всю передаваемую от него тяжесть. Ежегодно наводился после ледохода и убирался перед ледоставом. С 1779 года только на время ледостава и ледохода все секции моста демонтировались и на пять-семь дней укладывались на берегу. На это время связь между левым и правым берегами прерывалась. Ночью, в назначенное для пропуска кораблей время, несколько плашкоутов с закрепленными на них секциями мостового настила оттягивали в сторону, освобождая путь для кораблей. За проход судна с разводом моста и за передвижение по мосту взимали пошлину.
Хелга: apropos apropos пишет: При этом он не сводил глаз с княжны Булавиной и забавно шевелил бровями, видимо изображая воспеваемую им страсть. Как старается, бедняжка! Муравского опять княжна поймала, не отвертишься. Все больше нравится саркастичная Тяша. Любопытная историческая справка.
bobby: apropos apropos пишет: и посетите мой вечер, что я решила устроить накануне Крещения. С гаданиями, Еще гадания... Бедный Муравский! Башмака ему мало было. Интересно, какого рода помощь понадобилась от Муравского княжне? Историческая справка интересная.
apropos: Хелга Хелга пишет: Муравского опять княжна поймала, не отвертишься. Она хитрая, мы уже знаем. Хелга пишет: Все больше нравится саркастичная Тяша. Кстати, случай с ее мужем - из мемуаров. Меня жаба, можно сказать, давила, все думала - здесь эту историю описать или для сюжета другого романа приберечь. Пока сюда вставила. bobby bobby пишет: Еще гадания... Бедный Муравский! Башмака ему мало было. Не, ну должна же она его по полной загрузить. Теперь - хочешь=не хочешь, а просьбы княжны надо будет исполнять. bobby пишет: Историческая справка интересная. С мостами, да. Я сама с удивлением узнала, что мосты не разводились - в современном понимании этого слова.
Малаша: Княжна на редкость безбашенная: на лошади скачет сломя голову, Муравского почти красными флажками обложила. Его очень жалко. Он и так из-за руки мучится, несчастной любви только не хватало. Почему ненадежное дамское седло? Читала, на нем удобно ездить и даже через препятствия в нем прыгают. Смешная и одновременно совсем невеселая история Тяшиного замужества. Глупая гибель мужа по собственной глупости. Если из мемуаров, то такая история была на самом деле? Автор!
Klo: apropos Я удивилась по поводу гаданий, поскольку была уверена, что башмак княжна бросила именно в "крещенксий вечерок". Пришлось освежить в памяти начало. Малаша пишет: Смешная и одновременно совсем невеселая история Тяшиного замужества. Глупая гибель мужа по собственной глупости. Да уж, и история не слишком веселая, и Тяша выглядит довольно цинично, излагая это как забавный случай. apropos пишет: Историческая справка. Спасибо! Очень интересно!
apropos: Малаша Малаша пишет: Почему ненадежное дамское седло? Читала, на нем удобно ездить и даже через препятствия в нем прыгают. То, на котором удобно и относительно безопасно, появилось только в середине 19 века, когда изобрели нижнюю луку. Малаша пишет: Если из мемуаров, то такая история была на самом деле? Ага, причем именно в описываемые годы. Klo пишет: Я удивилась по поводу гаданий, поскольку была уверена, что башмак княжна бросила именно в "крещенский вечерок". Ну да, это эпиграф сбивает с толку немного. Поскольку действие начинает в новогоднюю ночь, решила добавить еще крещенский вечерок. Klo пишет: Тяша выглядит довольно цинично, излагая это как забавный случай. Ну, история действительно не рядовая, а Тяша... да, она такая циничная.
Скрипач не нужен: apropos, Интересная история, очень живая! Отдельное спасибо за справку о разводных мостах! По такому принципу и сейчас есть мосты, но не в Питере, конечно. Хелга пишет: Все больше нравится саркастичная Тяша. Вот ведь! А меня раздражает. Нудит и нудит. И писатели плохи, и художники никудышные, одна я вся в белом, правда замуж вышла за безмозглого алкаша, но это так - случайность, хорошо, что откинулся быстро.
apropos: Скрипач не нужен Скрипач не нужен пишет: Отдельное спасибо за справку о разводных мостах! Как всем про мосты понравилось. Чувствую, надо роман составлять из исторических справок - пойдут на "ура". А исторических справок, кстати, много - и все очень интересные (которыми я пользуюсь при написании), Особенно мемуары, конечно. Скрипач не нужен пишет: А меня раздражает. Нудит и нудит. И писатели плохи, и художники никудышные, одна я вся в белом, Кстати, по поводу писателей - это тоже из мемуаров с описанием обществ словесности, которых тогда очень много было. Есть прямо-таки анекдотические ситуации с сочинителями. Хотела упомянуть, но очень много получалось. А Тяша - да, разочарованная особа, нахлебалась в жизни, теперь в цинизм ударилась. Скрипач не нужен пишет: правда замуж вышла за безмозглого алкаша, но это так - случайность Молодая еще была, глупая, а он такой красивый драгун в эполетах. Как устоять?
Юлия: apropos Хелга пишет: Муравского опять княжна поймала, не отвертишься. Энни Уилкс отдыхает. Надо бы Муравскому над сноровкой поработать. А то девушка разовьет такую скорость, что снесет к чертовой матери... Физика, как ни крути... apropos пишет: Сан - неожиданно даже для меня - оказалась такой врушей Ну уж если она лучшую подругу не послушала и с пулеметом на охоту отправилась... То уж автору с ней и подавно не справиться... На Муравского одна надежда... apropos пишет: Тяша... да, она такая циничная. Задела Тяша читателя не на шутку... Удивляет не то, что циничная, а что демонстративно циничная да в малознакомой компании... Я бы даже сказала вызывающе по-невзоровски цинична... А ежели ей нравится Томилин... Или у нее иные планы на него?.. Скрипач не нужен пишет: А меня раздражает. Нудит и нудит. И писатели плохи, и художники никудышные, одна я вся в белом, правда замуж вышла за безмозглого алкаша, но это так - случайность, хорошо, что откинулся быстро. Снисходительности у нее не допросишься, эт-точно. Кажется, очень близко к сердцу Тяша принимает чужие недостатки... apropos пишет: Мужественный и отважный ротмистр, представлявшийся мне настоящим рыцарем, оказался слюнтяем и неудачником, – пояснила она. – К тому еще и пьяницей. Он даже погиб по-свински, скажу я вам. Разумеется, мы не знаем печальных подробностей этого короткого замужества. Возможно, ротмистр был груб и жесток по беспробудному пьянству своему и не только... Весьма вероятно, Тяша жестоко оскорблена, и раны ее до сей поры не зарубцевались... Но из ее слов это никак не вырисовывается... Слюнтяй и неудачник?.. Не знаю... Если учесть, что она с такой уничижительной холодностью говорит о вот уж как два года почившем, хоть и по дурости... Как-то это слишком кажется... "- Всегда надменна красота. - Да. Но жестокость - некрасива..." И что уж такого свинского в его гибели?.. Я уж не говорю, что свиньи при всей неоднозначности характера, несмотря на евангелический рассказ, все же не имеют обыкновения бросаться с кручи в воду... А ежели припомнить юношеские подвиги Пьера нашего Безухова... так на этаком фоне ротмистр - и вовсе сущий младенец... apropos пишет: Молодая еще была, глупая, а он такой красивый драгун в эполетах. Как устоять? Молодость - это и впрямь страшное дело. Но теперь-то дама обрела мудрость... Не пора бы подкорректировать объектив? А на досуге Не лучше ль на себя, кума, оборотиться? Глядишь и промахи других окажутся не так страшны... Нет, ну Тяша твоя разбередила... Я так и вовсе раздискутировалась с ней, позабыв все правила приличия. А, может, Тяша до сих пор любит своего ротмистра до одуренья?.. И просто не может ему, негодному, простить, что оставил! не долюбил! Так глупо, так бессмысленно погиб!.. И о ней не подумал!.. О боги!..
Хелга: Скрипач не нужен пишет: А меня раздражает. Нудит и нудит. И писатели плохи, и художники никудышные, одна я вся в белом, правда замуж вышла за безмозглого алкаша, но это так - случайность, хорошо, что откинулся быстро. Острый ум, столкнувшийся с грустными перипетиями жизни, обманутые ожидания, самозащита, выпендреж - мне интересно, во что все это обернется. apropos пишет: Чувствую, надо роман составлять из исторических справок - пойдут на "ура". А исторических справок, кстати, много - и все очень интересные (которыми я пользуюсь при написании), Особенно мемуары, конечно. Пойдут-пойдут!
apropos: Юлия Юлия пишет: Надо бы Муравскому над сноровкой поработать. А то девушка разовьет такую скорость, что снесет к чертовой матери... Девушку, кажется, уже ничем не остановить. Разве что признанием в любви. Сразу интерес потеряет. Юлия пишет: Удивляет не то, что циничная, а что демонстративно циничная да в малознакомой компании... Может, почуяла родственные души? Или сразу дает понять, что с нею шутки плохи? Надо было делать Тяшу главной героиней - не на шутку зацепила читателей. Юлия пишет: Весьма вероятно, Тяша жестоко оскорблена, и раны ее до сей поры не зарубцевались... Но из ее слов это никак не вырисовывается... Ну, здесь вариантов много может быть - и ты частично их упоминаешь. А что и как - возможно - узнается в дальнейшем. Или нет. Тяша все же пока, так сказать, вспомогательный персонаж второго плана. Хотя даже мне дает прочувствовать свой характер. Хелга пишет: мне интересно, во что все это обернется. Кто бы знал. И немного продолжения. – Я бы с удовольствием прокатился в санях с прелестной вдовой, – сказал Томилин Муравскому, когда они выехали на подъездную аллею дачи Булавиных, – но не готов делить ее компанию с прочими барышнями, что намереваются ехать вместе с нею. – Случай еще выдастся, – усмехнулся Муравский. – Она определенно предпочитает ваше общество. – Надеюсь, – сказал Томилин. – Как и ее подруга – ваше. Муравскому на это нечего было ответить. Отрицать интерес к нему княжны было глупо, кичиться им – глупо вдвойне. – Княжна, конечно, чертовски мила и обаятельна, – после небольшой паузы осторожно продолжил Томилин. – Но, боюсь, сама не знает, чего хочет. – Вы правы, и, будьте уверены, я вполне это осознаю, – сказал Муравский. Трудно было не заметить, что стремление княжны Булавиной сблизиться с ним, содержало в себе не только желание загладить инцидент с башмаком – на то хватило бы и приглашения на обед. Она определенно добивалась чего-то большего, и несложно было догадаться, чего именно. Верно, проблема была в том, что он не ринулся ухаживать за ней, как княжна к тому привыкла, и она, похоже, вознамерилась вскружить ему голову, дабы пополнить ряды преданных и безнадежно в нее влюбленных поклонников. Не раз убеждаясь в ее чуткости и великодушии, Муравский склонен был думать, что она не намеренно играет с мужскими сердцами, скорее – в силу своей то ли невинности или наивности, то ли избалованности – не понимая, чем чреваты эти ее забавы. Ему определенно не хотелось стать очередным объектом ее игр, хотя за эти дни она все более завладевала его мыслями, и он таки умудрился попасть под обаяние сей бедовой девицы, получая странное удовольствие от общения с нею. Но Муравский не намеревался дать ей и шанса о том узнать. Кроме того, он решил как можно меньше общаться с княжною, всячески избегая встреч и бесед с нею, кроме, разумеется, предписанных этикетом. Пока, правда, последнее трудно было воплотить в жизнь, учитывая предприимчивость указанной особы. Впрочем, он был уверен, что легко ее переиграет – у него для того было куда больше возможностей и сил, нежели ей представлялось. «У меня и так довольно проблем, не доставало еще сердечных переживаний», – думал Муравский, обмениваясь с Томилиным малозначимыми репликами о прошедшей прогулке, пока они неторопливой рысцой добирались до дороги, где, повернув налево, перешли на галоп, по Петергофскому тракту устремившись в сторону Петербурга. На лестнице парадного Муравский услышал громкий гвалт, доносящийся из его квартиры. Он взбежал на второй этаж и, открыв дверь, увидел посреди прихожей Прохора и Фабия, которые весьма оживленно выясняли свои отношения. – Отдай, отдай, говорю! – натужно кричал побагровевший денщик, пытаясь выдернуть книгу из пасти щенка. – Фобка, пусти, негодный! Фабий визжал, мотал головой и изо всех сил упирался лапами, намертво сжимая челюсти с завоеванным трофеем. Под лавкой сидели коты и с интересом наблюдали за развернувшейся баталией. – Пусти, поганец! – ревел денщик. – Книга не наша! По обмену взял! Как я ее в лавку верну?! Извернувшись и протащив щенка по полу, он ухватил его за морду и каким-то чудом выудил из пасти противника многострадальную книгу. Фобка обиженно взвыл, подпрыгнул и вновь атаковал вожделенный предмет, вцепившись зубами в переплет. Тот с оглушительным треском разорвался. Часть книги осталась в руках у Прохора, другая – в пасти щенка. Муравский вздохнул и, сбрасывая плащ, цыкнул на Фабия: – Сидеть! И протянул к нему руку: – Отдай! Тот недовольно заворчал, но таки сел и разжал зубы. Непонятно отчего, но коты, а теперь и щенок признавали главенство Муравского в доме и безусловно ему подчинялись. Он забрал у Фабия растерзанные останки книги и передал их денщику, мельком заметив название – «Мщение оскорбленной женщины, или ужасный урок для развратителей невинности» – на обгрызенном титульном листе. – Прохор, ужели ты это читаешь? – хмыкнул Муравский. – Про развратителей невинности? – Очень поучительная история, между прочим. И тебе, барин, не мешало бы ознакомиться, – сказал Прохор, подбирая с пола упавшие в схватке листы книги. – Фобка только тебя, твое благородие, и слушается, а меня ни в грош не ставит, – пожаловался он. – Баламутный щенок. Что из него вырастет? – Волкодав? – пошутил Муравский, усаживаясь на лавку и протягивая ногу денщику. – Рано смеешься, барин, а вот узнаешь… не до смеху будет, – многозначительно сказал Прохор, стащил с Муравского сапоги и подал домашние туфли. – Что еще случилось? Опять Фабий? За недолгое время пребывания в квартире, щенок умудрился погрызть ножки дивана, в клочья сжевать рукав шинели денщика, распотрошить подушку с его же постели, разметав перья по всем комнатам, уронить с плиты кастрюлю со щами и съесть их, поохотиться за перепуганной Сорокой и подраться с рыжим Лафетом. От кота он получил по первое число и теперь ходил с расцарапанной мордой. – Вот, – Прохор достал с полки вешалки бальные туфли Муравского. Одна из них была основательно объедена, на месте мыска красовалась внушительная дыра. – Сожрал и даже не подавился, негодник, – ворчал денщик. – И я ведь на минуту всего отлучился, дрова из подвала подносил. Виновник, устав сидеть тихо и без дела, с радостным лаем запрыгал вокруг Муравского, пытаясь лизнуть его в лицо. – В угол, в угол иди, паскудник! – Прохор поднял щенка за шкирку и усадил в углу прихожей. – Сиди и думай о своем безобразном поведении! – Много он там надумает, – усмехнулся Муравский и посмотрел на изодранный ботинок. – И в чем мне теперь идти на бал? – Не беспокойся, твое благородие, я все устроил, – заверил его денщик. – Сгонял к Темке-сапожнику, он мерки снял с башмака и обещался к завтрему пошить вам точно такие. Ночь, говорит, спать не буду, но барину твоему сделаю. – Ну что ж, – сказал Муравский, – значит, не судьба… «…под благовидным предлогом не идти на бал. Хотя не буду же я свое отсутствие объяснять проказами щенка и отсутствием запасной пары туфель?». Он поужинал пирогом и жареной курицей, потом, усевшись с бокалом вина у печки, принялся разбирать почту – последние дни она заметно выросла в объеме. Записки, приглашения, билеты исчислялись чуть не десятками. – И как, скажите на милость, в один вечер попасть на два бала, музыкальный вечер, три приема и на домашний спектакль? – пробормотал Муравский, отбрасывая карточки в сторону. – И ведь нельзя просто не явиться – надобно заранее отправить записки с извинениями, на что тоже требуется время. Нанять секретаря?». Он усмехнулся, прочитал записку от Анны – она выражала надежду увидеть его на своем литературном вечере, куда он никогда не ходил. И развернул другую. На бледно-салатовой с золотым тиснением бумаге мелким изящным почерком было написано: «Завтра прошу Вас к полудню подъехать к нам домой, дабы я могла передать вам список поручений и разъяснить…» Княжна! Успела написать и отправить сию записку?! Муравский посмотрел на часы – они показывали половину девятого, и покачал головой: едва добравшись до дома, она тут же принялась строчить ему послание, хотя проще было бы просто прислать этот список… Список! Он что, посыльный? Делать нечего, придется отпрашиваться со службы и ехать к Булавиным. Отказаться невозможно – это было бы слишком невежливо. Он повертел записку княжны в руках – от бумаги исходил тонкий, уже знакомый запах ее духов, который особенно запомнился ему после того вальса – на последнем бале. Она тогда наконец перестала его мучить бесконечными вопросами и притихла, а он как никогда остро ощутил вот этот аромат, от нее исходящий, тепло и гибкость ее талии, к которой прижималась его ладонь. Но тут же спохватился и мысленно обругал себя, после чего подозвал к себе Фобия и стал учить его командам, необходимым любой воспитанной собаке.
полная версия страницы