Форум » apropos » Башмачок » Ответить
Башмачок
apropos:
Unintended: apropos пишет: Но не успел договорить, потому как она оттащила его в сторону и чуть не в ухо зашипела: Уф, даже меня утомила эта девица! Бедный мужик. Знал бы, кинул ей башмак и бежал бы со всех ног...
apropos: Unintended пишет: Уф, даже меня утомила эта девица! Бедный мужик. Знал бы, кинул ей башмак и бежал бы со всех ног... Ну вот не успел сбежать, теперь страдает. ------------------------------ Когда он вернулся к приятелям, то подвергся, как и предвидел, шквалу вопросов, предположений и насмешек. – Вы скрыли от нас свое знакомстве с Булавиной! – воскликнул Колесников. – Ай-ай, как нехорошо! – Уверял, что не танцует, а сам – поди ж! – ухмыльнулся Томилин. – И ведь еще днем говорил, что вовсе не собирается идти на бал, а теперь лихо отплясывает вальс и мазурку. – Тайком от нас ангажировал самую популярную барышню Петербурга – и забыл о том! – делано ужаснулся Агеев. – Я вас не узнаю, Муравский. Ужель она успела так затуманить вашу всегда ясную голову? – А как они ссорились – любо-дорого было смотреть, искры так и летали, – со смешком заметил Колесников. – Свингенса чуть удар не хватил от ревности. Кстати, он пытался у нас выяснить, как давно вы знакомы с Булавиной, и прояснить ваши намерения – настолько ли они чисты, как у него. – Что за таинственность, Муравский? Признавайтесь. Сначала Шелестова, затем Булавина… Вы становитесь роковым мужчиной для наших женщин. Конечно, они никогда не поверят в смехотворную историю с его забывчивостью, но при том прекрасно понимают, что он не станет раскрывать свои «тайны», тем паче связанные с женщинами. Ему нужно было придумать самое простое объяснение происшедшего, каковое хоть отчасти удовлетворит их любопытство, но, увы, не убережет его самого от их насмешек. В который раз помянув недобрым словом девицу, что втянула его в свои игры, Муравский сказал: – Никаких тайн нет. Все до банальности просто. Сегодня, после обеда, по дороге домой я зашел в книжную лавку – я вам говорил, что собираюсь туда заглянуть, и случаем наткнулся на Булавиных, мать и дочь. Встреча с Лукиным сейчас пришлась очень кстати. Проще заменить одну фамилию на другую, нежели выдумывать целую небылицу. Муравский не любил лгать и по возможности избегал этого. Сейчас, правда, у него не было выбора. – Мы разговорились, обсудили предстоящий бал и танцы, и, видимо, друг друга не совсем поняли. Княжна решила, что я приглашаю ее на вальс, а мне этого и в голову не пришло. И, поскольку я не подошел к ней, она решила напомнить… Ну, вы сами видели. Впрочем, все недоразумения наши разрешились. Объяснение было шатким, но другой истории у него для приятелей не было, и им придется довольствоваться тем, что есть. – Булавиной – и напоминать о себе кавалерам? – хмыкнул Томилин, но не стал развивать далее свою мысль. – Зато разрешали вы свои… гм… недоразумения столь бурно, что страсти влюбленных перед тем меркнут, – заметил Колесников. – Сколь много случаев на один день, – встрял Агеев. – Зато выгода моего нового знакомства распространяется и на вас, – усмехнулся Муравский. – Мы все приглашены завтра к ним на обед. Княжна действительно передала приглашение всем его приятелям, дабы, как она сказала, ему не было одиноко и скучно среди незнакомых людей. – Вы произвели на нее самое благоприятное впечатление, – пояснил он, при виде их весьма польщенных физиономий. – Она сказывала, что будет весьма рада со всеми вами познакомиться. Так что у вас теперь появится возможность пополнить армию ее воздыхателей. Обсудив время и место встречи перед завтрашним обедом, приятели отправились в буфет, где, весьма основательно подкрепившись шампанским и закусками, оживленно прикидывали свои шансы получить руку княжны Булавиной. В итоге они пришли к выводу, что сие будут напрасные надежды и зря потерянное время, ежели в дело опять не вмешается его величество Случай, а по этой части, как теперь выяснилось, Муравский пока никем не был превзойден. Он ушел с бала, не дожидаясь его окончания, взбудораженный происшедшими событиями. Дома, переодевшись в шлафрок*, он уселся в любимое кресло у печки и попросил у Прохора бокал вина. – Нет, лучше захвати сразу бутылку, – сказал он. – Что это ты, твоя милость? Случилось что? – встревожился Прохор. Муравский пил мало и редко, а чтоб целую бутылку вина – такого никогда и не бывало. – Просто хочется немного выпить, ты не волнуйся. Он удобно устроился, вытянув и положив ноги на заботливо придвинутую денщиком низенькую, обитую штофом скамеечку. К нему на колени тут же забрался Фабий, требуя ласки. – Ну что, друг, привыкаешь к новому дому? – Муравский почесал у него за ухом, но в следующее мгновенье Прохор подхватил щенка за шкирку и опустил на пол. – Негоже волкодаву на руках ластиться, – строго сказал он Фабию, помахав пальцем у того перед носом, а на его место водрузил Снаряда. – Вот барин, тебе кота под руку – и тепло, и уют, и не испортишь. Рядом поставил бокал с вином и открытую бутылку. – Как гуляние прошло? Небось, из буфету не выходили? – Представь, я танцевал, – поделился Муравский своею радостью с денщиком. – Танцевал?! И как? – Чудесно! – он засмеялся. – И протез не помешал совсем, ну ежели самую малость. – Это, барин, очень хорошо. Теперь и жизнь по-другому пойдет, а то все дома и дома сидите, кукситесь. Что барышня? Ладненькая? – Ладненькая, вполне себе ладненькая, – усмехнулся Муравский, но рассказывать про Булавину не стал. Не стоило упоминать о девице, что запустила в него башмаком, чтобы не питать денщика пустыми надеждами. Прохор все надеялся, что он женится и обзаведется семьей. Муравский посмотрел на бюро, где в ящике лежал пресловутый ботинок. Он вспомнил о нем на бале и предложил вернуть, но она рассмеялась и наказала выкинуть башмак, поскольку пара к нему давно где-то затерялась. – Ты иди спать, Прохор, поздно уже. Я чуть посижу и тоже лягу. Денщик ушел, а Муравский сидел, почесывал урчащего у него на коленях кота, пил вино и думал о том, что, несмотря на все доставленные неприятности, княжна, сама того не подозревая, сделала для него одну очень важную вещь. И за это он был ей очень благодарен. Она показала, что его увечье не так неприятно для окружающих, как ему представлялось. Приятели при необходимости всегда старались ему помочь – да хоть снять или надеть ту же перчатку, но обходили любые разговоры об его искалеченной руке, возможно, проявляя излишнюю щепетильность. Булавина же не побоялась говорить о ней, и заставила его использовать протез, словно настоящую руку. И он хотя бы на этот вечер перестал чувствовать себя отверженным калекой. ------------------------ *В XVIII–XIX веке просторная мужская и женская домашняя одежда, длинный халат с широким захватом.
Хелга: apropos apropos пишет: Булавина же не побоялась говорить о ней, и заставила его использовать протез, словно настоящую руку. И он хотя бы на этот вечер перестал чувствовать себя отверженным калекой. Да, это так важно и теперь он вряд ли сможет не думать о ней даже поэтому, не говоря уже о ее прелестях.
apropos: Хелга Ну да, у него же комплексы какие из-за этой руки, а она именно что не "жалела" его, обращаясь с ним как с совершенно обычным человеком. Это подкупает. Хелга пишет: теперь он вряд ли сможет не думать о ней даже поэтому, не говоря уже о ее прелестях. Ну да - она хорошенькая и обаятельная, а он мужчина. Ох.
Хелга: apropos пишет: Ну да, у него же комплексы какие из-за этой руки, а она именно что не "жалела" его, обращаясь с ним как с совершенно обычным человеком. Это подкупает. Не то слово, как подкупает и героя, и читателя! Жалость вообще штука смутная - где-то хороша, но чаще ее стоит заменить чем-то иным.
apropos: Хелга пишет: Жалость вообще штука смутная - где-то хороша, но чаще ее стоит заменить чем-то иным. Ну да. И Сан, видимо, инстинктивно - или просто в силу своего характера - видит в Муравском не калеку, а интересного ей мужчину, и ведет себя соответствующим образом. Поначалу, конечно, она чувствует себя неловко из-за ситуации с рукой, но затем уже просто забывает о том, как мне представляется, и увлекается другой идеей и другим интересом.
Хелга: apropos пишет: И Сан, видимо, инстинктивно - или просто в силу своего характера - видит в Муравском не калеку, а интересного ей мужчину, и ведет себя соответствующим образом. Как настоящая женщина, инстинктом и разумом в комплекте.
apropos: Вот, кстати, сейчас вдруг подумала о параллели. Как некогда Палевский вытаскивал Докки из ее ледяной скорлупы, так Сан теперь тормошит и изводит Муравского - и, таким образом, заставляет выйти из того угла, в который он себя загнал. Раньше не замечала этого - просто придумала образы героев, а теперь вижу, что складывается странным образом обратная с Водоворотом ситуация. Интересно.
Хелга: apropos пишет: Раньше не замечала этого - просто придумала образы героев, а теперь вижу, что складывается странным образом обратная с Водоворотом ситуация. Интересно. Видимо, подспудно получается. Действительно, интересный поворот на 180!
Хелга: apropos пишет: или сидит что-то в подсознании, что ли. Но вообще интересно может получиться. Или не получиться. В подсознании, точно! Получится, потому что очень завораживающая пара!
apropos: Хелга пишет: Получится, потому что очень завораживающая пара! Ну, посмотрим. Хочется надеяться, конечно. Unintended пишет: Беги, мужик, беги! Куды бечь? -------------------- *** – Что за Муравский? Когда ты успела с ним свести знакомство? – спросила Ольга Гавриловна у дочери, когда они ехали с бала домой. – Даже не помню, тому уж несколько месяцев, пожалуй, – с невинным видом отозвалась Сан. – Всего лишь майор, – несколько разочарованно протянула княгиня. – Не стоило принимать от него приглашения на танцы. Впрочем, нам нет до него дела. Лучше скажи, что Рогачевский? Кажется, он был не слишком доволен, что ты столько времени и внимания уделила этому Муравскому. Увести в сторону, при всех шептаться с мужчиной – уму непостижимо, где ты набралась таких дурных манер, я тебя воспитывала совсем иначе. Князь, похоже, был шокирован твоим поведением. – Ничего ему не сделалось, вашему князю, – сказала Сан. – И зачем ты пригласила этого майора на обед? Рогачевскому определенно не понравится… – Неважно, что ему понравится, а что нет! – закипела Сан. – И оставьте свои надежды насчет Рогачевского. Ведь вы же не хотите, чтобы ваши внуки были похожи на козу? – Какую еще козу? Что за коза? – не поняла маман. По счастию, в этот момент они подъехали к дому, избавив Сан от необходимости отвечать. Уже ночью, ворочаясь в постели, она все думала о Муравском, пытаясь разобраться в тех чувствах, что он в ней вызывал, и все более утверждалась в том, что сильно им увлечена. Увлечена до такой степени, что стоически снесла его колкости и выговоры – пусть и заслуженные, хотя ничего подобного не потерпела бы ни от кого другого, да никто и не осмелился с нею так разговаривать. Он с самого начала знал, кто она, но все же позволил себе отсчитать ее, и это – как ни странно – лишь придало ему в ее глазах дополнительное преимущество. Признаться, ей до смерти надоело подобострастное отношение к ней мужчин, их желание ей понравиться и угодить, как и их бесконечные, в подавляющем большинстве банальные комплименты. Обстоятельства ее встречи с Муравским, их нетривиальное общение, он сам – жесткий, откровенный, ироничный, – все это добавило остроты в становившиеся для нее уже пресными и обыденными светские увеселения. Так специи придают совсем другой, новый вкус и привычным блюдам, и самым изысканным и экзотическим яствам. Она допускала, что более близкое знакомство с ним может разочаровать ее, пока этого не происходило, и ей не только не хотелось обрывать их едва начавшиеся отношения, но, напротив, всячески их упрочить. Вопрос с козой неизбежно возник на следующий день, но уже не в разговоре с маман, а с подругой, к которой поутру Сан решила поехать в гости. – Ты же собиралась смотреть парад? – удивилась Ольга Гавриловна, когда Сан за завтраком сообщила ей о своем желании навестить Тяшу Сухотину. – На улице ужасный холод, – сказала Сан. – Мне очень жаль солдат, что вынуждены маршировать по такой погоде, но я вряд ли смогу выдержать это зрелище. На бале упоминание о предстоящем посещении парада было чистой импровизацией. Ей нужен был предлог, чтобы встретиться с Муравским, но уж коли он отказался, то и ей не было надобности тащиться куда-то спозаранку и торчать на морозе. А он так и так обещался быть к обеду. – Я лучше поеду к Тяше, – сказала она, поднимаясь из-за стола. – Тогда захвати в моем кабинете рисунок, что я для нее нашла. Знаешь, такой прелестный домик с черепичной крышей, весь в цветах, и мостик через речку, а на переднем плане овечки… Вышивка получится замечательная. И там же лежит ранжовый клубок шелка, что я ей обещала. – Хорошо, хорошо, – Сан выскочила из столовой и отправилась переговорить с дворецким по поводу прихода к обеду особого гостя и его приятелей. После чего быстро переоделась, прихватила гостинцы и отправилась к Тяше в сопровождении горничной и двух дюжих лакеев, специально для выходов к ней приставленных. Катерина Сухотина, которую домашние и близкие друзья называли Тяшей, была хрупкой воздушной блондинкой с небесно-голубыми глазами и производила впечатление особы кроткой, нежной и чувствительной. На самом деле она обладала острым умом, твердым характером и язвительным языком, который отточился за время ее недолгого замужества, а затем и вдовства. Если бы княгиня Ольга Гавриловна услышала даже небольшую часть разговоров дочери с подругой, то строго-настрого запретила бы Сан и на версту приближаться к Тяше, но, по счастию, княгиня не только не подозревала ничего дурного, но, напротив, всячески поощряла их дружбу. Сухотина жила во флигеле родительского дома, где устроила для себя квартиру с отдельным входом. Когда Сан вошла в библиотеку, где обычно проводила время ее подруга, та пила чай и просматривала газету. – Тяша, ты не поверишь – я влюбилась! – с порога воскликнула Сан и направилась к дивану, попутно стаскивая с себя перчатки и шляпку. Тяша даже не подняла головы от страницы, которую внимательно изучала. – Знаю, – пробормотала она и что-то отметила в газете карандашом. – Как ты можешь знать? – удивилась Сан. – Я сама это поняла только сегодня ночью. – Почему сегодня ночью? – в свою очередь удивилась Тяша и наконец оторвалась от газеты. – Ты же, вроде, поняла это еще на той неделе, во всяком случае, так говорила. – Я не была влюблена на той неделе, – с раздражением заявила Сан, кинула перчатки и шляпку на диван, туда же отправила ридикюль и уселась сама. – Погоди-ка! Третьего дня ты была влюблена в князя Рогачевского и собиралась за него замуж. Я помню точно, потому что в тот день в Ведомостях написали, что немецкий изобретатель создал лучи, которые, представь, способны читать мысли… – Ах, уже не собираюсь! – перебила ее Сан. – Оказывается, я его плохо разглядела, а он похож на козу. – На козу? Помилуй… Хотя, возможно, и похож. Но тогда ты так не думала. – Правильно, тогда я так не думала и не замечала, а теперь заметила. И когда начала думать, то сразу передумала, понимаешь? – Как же не понять, – усмехнулась Тяша. – Доходчиво объяснила, а я понятливая, как известно. Ну, и кто на этот раз? – Не поверишь! – Отчего ж не поверить? Каждый раз только и делаю, что верю. Год назад это был, кажется, какой-то генерал-майор с княжеским титулом, потом генерал-лейтенант, но без титула, за ним – тайный советник, после не помню уже кто, но точно знаю, что летом ты снизошла до барона, статского советника и какого-то полковника, а затем подняла свои ставки до камергера. Кто теперь? Фельдмаршал? – Ах, у него нет титула, представь! И он всего лишь майор. – Какое несчастье! – Тяша возвела глаза к небу. – Как он посмел не иметь титула и достойного тебя чина? И что – так хорош собою? Велеречив, любезен? Чем он прельстил тебя? – Не знаю, – призналась Сан. – Думаю, дело в том, что… Я его раздражаю. – Это славно, коли раздражаешь. Было бы куда хуже, кабы он не обращал на тебя никакого внимания, что, впрочем, невозможно, учитывая твои способности. Будешь чаю? – Буду, – вздохнула Сан. Они познакомились и подружились еще в детстве, несмотря на разницу в возрасте, правда, не слишком большую, всего в два года. Соответственно, Тяшу раньше начали вывозить в свет, и всеми своими впечатлениями она делилась со своею ближайшей подругой, в том числе страстным увлечением бравым драгунским ротмистром, за которого вскоре вышла замуж, быстро о том пожалела и не менее быстро овдовела – муж ее в пьяном виде свалился с разводного моста и утонул. Траур длился уже более двух лет, и Тяша с нетерпением дожидалась его окончания, чтобы наконец начать выезжать в большой свет, посещать балы или хотя бы театр. От скуки она много читала, брала уроки рисования и даже пения, не имея к последнему никаких дарований в виде музыкального слуха и голоса. Последнее время Тяша увлеклась вышивкой, что еще более расположило к ней княгиню Ольгу Гавриловну, которая почитала сие занятие верхом респектабельности и никак не могла приучить к нему собственную дочь. – Маман передала тебе рисунок и моток ниток, – Сан вытащила упомянутые вещи из ридикюля и положила их все на тот же диван. Дождавшись, когда лакей, принесший чашку для гостьи и свежий заварочный чайник, вышел из комнаты, Тяша вздохнула: – Ну, рассказывай. Сан, то и дело подкрепляясь чаем и печеньем, поведала подруге всю историю своего знакомства с Муравским – начиная от меткого броска башмаком до принуждения к обеду. – Жаль, я не видела, как вы препирались на бале, – посокрушалась Тяша. – Верно, зрелище было незабываемым. – Еще бы! Неподалеку от нас стояла Мими Холодова со своею маман, у них чуть глаза из глазниц не выпали – так они таращились на меня с Муравским. И отчаянно старались нас подслушать, но он говорил тихо, да и держался довольно невозмутимо, только взглядом меня чуть не испепелил, ну и наговорил много чего... Глаза Сан вспыхнули. Она подскочила и взмахнула рукой, чуть не опрокинув свою чашку с чаем: – Но ты бы слышала, каким тоном он ночью предложил мне пройти в калитку – словно просил выйти вон! О, я этого так не оставлю! Он еще пожалеет! – Даже не сомневаюсь, – пробормотала Тяша, отставляя чашку подальше от своей порывистой подруги. – Но знаешь, он мне нравится. На моей памяти, это первый мужчина, который осмелился устроить тебе выволочку. У него есть характер. Как он выглядит? Сан немного успокоилась, вернула чашку на место и отхлебнула чаю. – Выше меня, но не такой каланча, как Рогачевский. Знаешь, мне перестали нравиться слишком высокие мужчины – рядом с ними чувствуешь себя ничтожной пигалицей, и вечно болит шея оттого, что приходится постоянно задирать голову. А Муравскому я достаю примерно… Да, до виска, пожалуй, и такой рост, замечу, куда удобнее для беседы и танцев. «И для объятий», – подумала она и смутилась.
Unintended: apropos пишет: Куды бечь? Ховайся в жито! Спасибо, apropos! Хорошо, когда так часто продолжение, не выпадаешь из процесса! Девчонка взбалмошная и избалованная, конечно. Но, помня, как достойно она повела себя по отношению к его проблеме, думается мне, что это возрастное. Молоденькая и беззаботная слишком. Необходимы испытания, чтобы повзрослела, да? Временной период какой? Или это пока секрет? Спасибо!
Хелга: apropos, спасибо за продолжение! Княжна умна и интуитивно разбирается в людях. Подруга тоже хороша.
apropos: Unintended Unintended пишет: Хорошо, когда так часто продолжение, не выпадаешь из процесса! И постараюсь не выпадать, но написанные уже сцены скоро закончатся, и новые будут появляться не так быстро, как сейчас, увы. Unintended пишет: Необходимы испытания, чтобы повзрослела, да? Временной период какой? Или это пока секрет? Ну, секрет - не секрет, просто по ходу повествования что-то будет проясняться, надеюсь. Дева пока привыкла получать все, чего только душа захотела, не привыкла к отказам или пренебрежению. На Муравского она пока наткнулась косой. Устоит ли он - вот в чем вопрос. И ей - будет ли наукой? Хелга Хелга пишет: Княжна умна и интуитивно разбирается в людях. Подруга тоже хороша. Ну, посмотрим, как она в чем разберется. Тяша мне тоже нравится, интересная вырисовывается, надеюсь.
apropos: – А внешне? – Ничего особенного, не красавец, но и не урод, темные волосы, синие глаза, широкие грудь и плечи. Он вообще такой… крепкий, – Сан вздохнула. – Серьезный, немногословный, в нем чувствуется сила и надежность… Мужчина, в полном смысле этого слова, если ты понимаешь, что я имею в виду. – Догадываюсь, – сказала Тяша. – Наконец твое внимание привлек не пустой салонный щеголь со смазливым личиком, завитыми кудельками и набором дежурных комплиментов. – Он прекрасно танцует, кстати. Мне редко когда попадался столь умелый партнер. – Это, конечно, немаловажно, – хмыкнула Тяша. – А что он, в отставке? – Служит в Главном штабе. По его выражению – перебирает бумажки. Во время мазурки я его подробно расспросила… – Бедный, как он вытерпел? – Сопротивлялся, конечно, но ты же меня знаешь, – хихикнула Сан. – Он учился в Артиллерийском корпусе, потом служил, воевал, был ранен пару лет назад где-то в Восточной Пруссии – он явно о том не любит вспоминать. – Еще бы, – кивнула Тяша. – Представь, молодой мужчина – и без руки. А сколько страданий перенес… Но, надеюсь, тебе он нравится не из жалости. – Вот уж нет, – вспыхнула Сан. – Когда с ним общаешься, то и вовсе о том забываешь. И еще кое-что… Ты, кажется, хорошо знакома с мадам Шелестовой? – Да, бедняжке достался совершенно невозможный муж, которого – я даже удивлялась – она выдержала почти целый год. Я бы от такого сбежала через неделю. А что? Собираешься посетить ее салон? – Что ты! Маман в жизни не нанесет визит женщине, которая посмела оставить мужа. – О, наше вечное лицемерие! – усмехнулась Тяша. – Все самые высоконравственные дамы спокойно общаются и крайне любезны с женщиной, которая чуть не в присутствии мужа открыто изменяет ему и даже не думает скрывать свои связи*, но при этом подвергают остракизму другую, не побоявшуюся оставить мужа, и если и имеет любовников, то о том только предполагают. Надеюсь, ты-то хоть ее не осуждаешь? – Нет, конечно, нет. Просто… Она подходила к Муравскому, и они о чем-то беседовали. Недолго, но… Это выглядело довольно интимно. – Ревнуешь? Сан покраснела. – Да, – признала она. – Думаешь, они могут быть в связи? Тяша задумалась. – Все возможно, – наконец сказала она, – но тому разговору может быть и самое простое объяснение – например, она просила его прочитать сочиненные им стихи на ее вечере. – Не похож он на поэта, – с сомнением заметила Сан. – Прозу или какой перевод? Сейчас кто только не увлекается сочинительством! Иной раз посмотришь – ни ума, ни способностей, двух слов связать не может, а поди ж ты – пишет героические пиесы или… – А если они в связи? – нетерпеливо перебила Сан. – Ах, в том ничего предосудительного, напротив. Коли он смог заинтересовать собой такую женщину, как Анна, это о нем весьма похвально говорит. Она бы не стала иметь в любовниках кого ни попадя. Но что тебе за дело до его отношений с Шелестовой? Флиртовать можно и с женатым мужчиной, а уж любовницы есть у всех, и коли кто говорит обратное – не верь, обманывает. Сан знала о сем прискорбном факте, потому как Тяша не раз разъясняла ей особенности мужского поведения и их натуру. Было не слишком приятно представлять, как только что клявшийся в любви кавалер, не успев с ней проститься, стремится в объятия другой женщины. – Ты же не рассматриваешь его в качестве жениха? – спросила Тяша. – Твои родители никогда на него не согласятся, да и ты сама не удовольствуешься четверней*. Кстати, что у него со средствами? – Понятия не имею, – пожала плечами Сан. – Не думаю, что он богат, иначе слухи о том очень быстро бы распространились. Да не волнуйся, я вовсе не собираюсь за него замуж, поэтому мне нет дела до его средств, карьеры и любовниц. Сказала, и поняла, что лукавит, по крайней мере, по поводу последнего. Ей действительно не было дела до его денег, как и чина, но возможная его связь с другой женщиной весьма ее задевала. – Но ежели я захочу выйти за него замуж, – с апломбом заявила она, – то никто и ничто меня не остановит! – Не сомневаюсь, – пробормотала Тяша. – Надеюсь, ты не наделаешь глупостей из-за собственного упрямства… И вдруг прищурилась, с подозрением уставившись на подругу. – Как-то ты слишком пылко не собираешься за него замуж, – заметила она. – С такой пылкостью ты еще никогда не… – Ах, пустое! – зардевшись, запротестовала Сан. – Ты лучше скажи, что мне теперь делать? Я с трудом затащила его к нам на обед и ума не приложу, как с ним встречаться в обществе. На балы он не ходит, вообще редко где появляется и весьма непредсказуемо… Конечно, я буду посылать ему приглашения, но что, ежели он станет отказываться? – Мне надобно его увидеть, – сказала Тяша. – Пожалуй, я тоже приеду к вам на этот исторический обед. Посмотрим, как он станет себя вести, тогда и подумаем. Но коли ты не видишь в нем подходящего жениха, тогда зачем тебе вся эта морока? – насмешливо поддела она подругу. – Люблю разнообразие, и он мне интересен, да и то, что я к нему чувствую, не идет ни в какое сравнение со всеми прошлыми увлечениями. – Ты всегда так говоришь, – рассмеялась Тяша. Сан кивнула – за ней водился такой недостаток. Она влюблялась десятки раз, но чем ближе узнавала предмет своего интереса, тем скорее наступало разочарование. Кто-то оказывался просто глуп, кто-то – льстив и подобострастен, или не в меру чванлив и напыщен. Она мечтала о достойном мужчине, воплощающем в себе все те качества, что представлялись наиболее ценными, – честность, надежность, смелость. И, конечно, ум. Главное же, он должен был вызывать в ней тот водоворот чувств, что зовется любовью, когда страсть переплетается с нежностью, доверие с желанием. Но едва ей казалось, что она, наконец, встретила того, кого искала, вдруг обнаруживалось, что ее избранник вовсе не таков, каким она его себе представляла, и ее увлечение на том и заканчивалось. – Наверняка мой интерес к нему быстро пройдет, – вздохнув, сказала она скорее себе, нежели Тяше, и добавила: – Но пока его общество доставляет мне удовольствие, я не намерена этого удовольствия лишаться. – И заодно уложить к своим ногам очередную жертву, – заметила Тяша, впрочем, без всякого осуждения. Она не слишком жаловала и жалела мужчин, полагая, что их страсть к женщинам так же быстро остывает, как и загорается. Сан не спорила, признавая правоту этих слов. Муравский довольно ощутимо задел ее самолюбие, и она решительно вознамерилась доказать ему, что не является пустым местом ни для кого, в том числе – для него. ------------------- * Здесь: имеется в виду М.А.Нарышкина, официальная любовница Александра I в течение 15 лет. * Только чины высших пяти классов могли ездить в экипаже, запряженным шестеркой лошадей. Звание майора относится к 8 классу.
bobby: apropos *розочка* Перечитала все сначала. И завязка интригующая, и герои очень нравятся. Муравскому придется нелегко. Княжна привыкла получать все, что захочет, так же как и делать все, что взбредет в голову. Поединок двух характеров предстоит, похоже. Сажусь на лавку в ожидании продолжения.*розочка*(и не одна)*улыбающийся смайлик*
apropos: bobby bobby пишет: Княжна привыкла получать все, что захочет, так же как и делать все, что взбредет в голову. Да, совершенно избалованная девица. И очень самоуверенная. Мне Муравского даже жалко уже - ему придется нелегко, судя по всему.
Хелга: apropos apropos пишет: – Как-то ты слишком пылко не собираешься за него замуж, – заметила она. – С такой пылкостью ты еще никогда не… Три дня я гналась за Вами, чтобы сказать, как Вы мне безразличны...(с)
Klo: apropos apropos пишет: – Зато выгода моего нового знакомства распространяется и на вас, – усмехнулся Муравский. – Мы все приглашены завтра к ним на обед. Путь ко всем мужским сердцам... Да, тут она Муравскому помогла с приятелями разобраться. Барышня пока и сама не знает, чего добивается: то ли поставить на место, отмстив за выказанное пренебрежение, то ли пополнить свою коллекцию новым необычным экземпляром. Поди так увлечется, что и не заметит, как влюбится
apropos: Хелга Хелга пишет: Три дня я гналась за Вами, чтобы сказать, как Вы мне безразличны...(с) Ага. Так, назло всем - из упрямства - и действительно может выйти замуж. Ежели ей сделают предложение, конечно. Klo Klo пишет: Барышня пока и сама не знает, чего добивается: Главное, есть к чему стремиться, наслаждается пока процессом. А там, возможно, разберется - для чего ей это все. Или не разберется. Klo пишет: Поди так увлечется, что и не заметит, как влюбится Дык вот уже, похоже, если не влюбилась, то зацепилась так хорошо. Девочки! Спасибо, что читаете и откликаетесь, тем поддерживая робкие попытки автора что-то наваять. С наступающим вас Новым годом! И - небольшой новогодний презент. Муравский отправился к Булавиным, преисполненный весьма смешанными чувствами. Он давно не посещал званые застолья и опасался попасть впросак из-за незнания тонкостей этикета высшего общества, нарушив ритуал или допустив какую-то неловкость. Вместе с тем, ему хотелось увидеть княжну Булавину, эту очаровательную плутовку, что вчера изводила его всеми доступными ею способами, попутно вызывая в нем противоречивые ощущения, которые он пока затруднялся определить. Странная смесь негодования и восхищения, смятения и удовольствия. – Кстати, княжна не упоминала, кто у них будет на обеде? – спросил Агеев, когда приятели садились в нанятые сани. – Нет, но наверняка очень важные персоны, – усмехнулся Муравский. – Так что нам следует вести себя крайне осмотрительно… – И прилично, – добавил Томилин. – Помните о приличиях, господа! – Заранее трепещу, – пробормотал Колесников. Приятели рассмеялись и оставшуюся дорогу перебрасывались шутками в том же духе, находясь в самом развеселом состоянии. Наконец сани свернули к подъезду внушительного трехэтажного особняка, который внутри оказался столь же роскошным, каким выглядел снаружи. Освободив гостей от шляп и верхней одежды, вышколенные лакеи проводили их по широкой мраморной лестнице на второй этаж, в просторную гостиную с нимфами и амурами на потолке, громадными коврами на полу и картинами на стенах. Там стояли кресла, множество диванчиков и столиков, меж которыми фланировали уж прибывшие гости. Навстречу им шла сама княжна Александра Михайловна, красивая и оживленная, в элегантном платье янтарного цвета, необычайного шедшего к ее темным глазам и волосам. – Весьма рада видеть вас, Игнатий Федорович, – сказала она, подавая Муравскому руку для поцелуя – изящной формы, источавшую тонкий аромат изысканных духов. Он представил ей своих приятелей, после чего она подвела их сначала к своим родителям, а затем познакомила с прочими гостями, среди которых оказались два пожилых сенатора, один министр, средних лет полный генерал, несколько генералов меньших рангов, гвардейские офицеры и парочка светских щеголей в партикулярном платье. Здесь же находился и князь Рогачевский, недоуменно вскинувший брови при виде их честной компании. Дамы в большинстве своем были женами и дочерьми присутствующих представителей старшего поколения. После церемонии приветствий, товарищи его разбрелись по гостиной – Агеев пристроился подле двух смешливых юных барышень, Колесников расточал улыбки некой рыжеволосой красавице, а Томилин увлекся беседой с молодой белокурой дамой в полутрауре, оставив Муравского наедине с княжной. Тогда-то он и обнаружил, что является центром пристального внимания присутствующих. Его украдкой, краснея и хихикая, разглядывали барышни, дамы кидали на него оценивающие взгляды, как и мужчины, которые, за исключением разве пожилых, восприняли его появление в этом доме с любопытством, а кое-кто и с ревностью. Разумеется, после вчерашнего бала, где он удостоился чести танцевать с княжной Александрой, все пытались понять, отчего вдруг она одарила своим вниманием неизвестного в высших кругах штабного майора, темную лошадку без роду и племени. – Этого следовало ожидать, – тихо пробормотала княжна, которая тоже заметила особый интерес присутствующих к своему гостю. – Но вы о том, разумеется, не подумали, – сказал Муравский, впрочем, признавая, что и сам он в этом смысле оплошал. Любой шаг столь блестящей высокопоставленной барышни находится под пристальным наблюдением падкого на скандалы общества. Ему следовало о том помнить и попросту не поддаваться уговорам и не принимать приглашение на обед в дом Булавиных – всяк сверчок знай свой шесток. – Подозреваю, все гадают, каким образом, лишь потанцевав с вами, я вдруг заделался вашим гостем, – заметил он. – Не хотелось бы, чтобы мое здесь появление сказалось на вас. Люди любят посудачить о своих ближних. – Пусть их! – фыркнула княжна. – Никогда не обращала внимания на сплетни и пересуды, иначе мне и из дома не выйти – вдруг кто что подумает? Мне жаль только, что я невольно привлекла к вам множество любопытных глаз. – Ну, я это как-нибудь переживу, – сказал Муравский. – А ведь вы любите эпатировать публику, не правда ли? – Честно говоря, никогда к тому нарочно не стремлюсь. Просто говорю и делаю то, что хочу сказать и сделать, а что там кто скажет или подумает – меня нимало не заботит. Вот порой и получается… Ну, вы уже сами знаете… – Знаю, – он усмехнулся, она рассмеялась и пошла к матери – та позвала ее встречать очередных прибывших гостей. – Отчего-то прежде не видала вас в обществе, – к Муравскому приблизилась одна из барышень, мадемуазель Холодова. Это была высокая, довольно интересная девица лет двадцати с небольшим, с несколько высокомерным выражением лица. Муравский узнал ее – вчера на бале, когда они с княжной препирались перед танцем, она стояла неподалеку и явно была заинтригована их разговором. – Вы недавно в Петербурге? – спросила она, рассматривая его с нескрываемым интересом. – Пару лет, – сказал Муравский. – Просто я редко посещаю светские вечера. – Но метко, – заметила она. – Далеко не каждый способен обратить на себя внимание Сан Булавиной. Он промолчал. Ежели эта девица надумала смутить его, то у нее этого не получится – он прошел слишком хорошую закалку в Корпусе. – Как давно вы знакомы с княжной Сан? – не унималась Холодова. – Уж не припомню, достаточно, – осторожно ответил Муравский. – А вы… Из числа ее подруг? – Подруг? Нет, какие подруги! Сомневаюсь, что у нее они вообще есть, – безапелляционно заявила Холодова. – Какая барышня выдержит дружбу с княжной, которая предпочитает снимать все сливки с мужской половины общества, оставляя другим лишь объедки? Приятельницы, не более. Это было что-то личное. Верно, княжна увела у мадемуазель Холодовой немало ухажеров, чего та никак не могла ей простить. – Берегитесь, теперь все выискивают в вас явные и скрытые достоинства, которые вам надлежит оправдать. Надеюсь, вы нас не разочаруете, – не унималась она. – Постараюсь, мадемуазель, – с легким поклоном ответствовал Муравский. Она усмехнулась и наконец оставила его, а к нему подошел один из офицеров, знакомый по службе в армии. Тогдашний подполковник ныне носил отличия генерал-майора от инфантерии, сделав, в отличие от Муравского, весьма успешную карьеру. Они разговорились об особенностях столичной жизни, столь отличной от провинциальной, где гарнизонами некогда стоял их полк.
полная версия страницы