Форум » apropos » Водоворот-6, apropos, любовно-исторический, 11.2.08 » Ответить
Водоворот-6, apropos, любовно-исторический, 11.2.08
apropos: Название: Водоворот Автор:apropos Жанр: любовно-исторический роман Обновление: 11.2.08 Главы на сайте: http://www.apropospage.ru/lit/avtor/w_1.html
apropos: Хелга пишет: Предчувствие любви... рождение влечения... глаза на загорелом лице... Все до кучи. Не зря она так затрепетала, увидев его и эти глаза...
Цапля: Хелга пишет: И отчего смутилась Докки? Такие глаза не смутить не могут... Нормальное состояние apropos
Леона: apropos пишет: вы сегодня без настроения... Это как понять? Вытягиваем дозы - плохо, не вытягиваем - тоже плохо? apropos
Цапля: Леона пишет: Это как понять? Это , верно, я смайлами распугала автора, остальные ведут себе хорошо Звиняйте, ув. автор! Я не нарошно. Постараюсь во время ломки носа в тред не совать
Леона: Цапля пишет: Постараюсь во время ломки носа в тред не совать Нет уж, суй, пожалуйста! Коллективно ломаться легче! Опять же автор вон нам для облегчения выдала - как ты назвала? - симптоматическое лечение. Глядишь, в следующий раз и дозу получим!
Цапля: Леона пишет: Глядишь, в следующий раз и дозу получим! надежда умирает последней А симптоматическое лечение, или паллиатив по Палевскому, мы и сами себе назначим. Сейчас схожу на сайт, вытащу какой-ниудь особенный кусочек, от которого - мурашки и бабочки...
Цапля: В других обстоятельствах Докки, возможно, полностью бы отдалась танцу и твердой уверенной руке, которая ее обнимала. И, верно, была бы польщена вниманием знаменитого генерала и довольно интересного мужчины − не картинного красавчика, которые ей никогда не нравились, но по-своему весьма привлекательного, с правильными, несколько суровыми чертами лица. Даже тонкий старый шрам на скуле его не портил, а придавал особый шарм и притягательность его внешности. Вероятно, она бы даже окончательно поняла, почему все в таком восторге от Палевского, который сейчас смотрел на нее уже не равнодушным, как днем, но холодным и пристальным взглядом, и она кожей чувствовала исходящую от него силу, отчего у любой женщины на ее месте закружилась бы голова. Закружилась...
Леона: Процесс лечения пошёл. Цапля пишет: вытащу какой-ниудь особенный кусочек, от которого - мурашки и бабочки... Этак придётся практически весь Водоворот вытаскивать.
Цапля: И она таки разглядела его среди всадников, гарцующего все на той же гнедой лошади, − такого статного и красивого, так уверенно и элегантно сидевшего в седле, что у нее перехватило дыхание, а сердце заколотилось так быстро, что заныла грудь. Она передала трубу Натали, которая в нетерпении подпрыгивала рядом, и уже не столько смотрела на продолжавшие маршировать войска, сколько вспоминала стройную осанку, гибкую талию, перетянутую шарфом, разворот крепких плеч в золотых эполетах, руки в белых перчатках, одна из которых небрежно держала поводья, а вторая сжимала обнаженную шпагу... Все, последний на сегодня... не поминайте лихом.
Леона: Процесс можно назвать уже самолечением. Цапля пишет: вспоминала стройную осанку, гибкую талию, перетянутую шарфом, разворот крепких плеч в золотых эполетах, руки в белых перчатках, одна из которых небрежно держала поводья, а вторая сжимала обнаженную шпагу... P.S. Всем спокойной ночи!
chandni: похоже, вы лечиться с начала начали А мне, например, больше последние сцены по душе
Хелга: Да, дамы, это действительно серьезный запущенный случай! А если два заболевания в одном флаконе? Пациент может выжить? Или безнадега?
chandni: Хелга пишет: два заболевания в одном флаконе? почему 2?
apropos: Дорогой штабель! Сегодня я мало, что успела. Но выкладываю - в виде подкрепляющей дозы. Продолжение 14-й главы - Куда орел подевался? – спросил Афанасьич, который, едва увидев, что Палевский уехал, тут же оказался возле Докки. - Вызвали к начальству, - рассеянно ответила она, погрузившись в собственные невеселые думы. Она никак не могла прийти в себя после его внезапного отъезда, с отчаянием понимая, что у них больше не будет возможности свидеться в ближайшее время. Ей казалось теперь, что многое упущено, недосказано; их расставание вновь всколыхнуло все ее сомнения и неуверенность, и мучительное беспокойство за него, и все это терзало ее вместе осознанием собственного бессилия и невозможности как-то изменить сложившую ситуацию. Их непредвиденная встреча представлялась ей теперь перстом судьбы, который она не оценила в полной мере, хотя и не знала, как можно было им воспользоваться. Его перемена по отношению к ней, проявленные им забота, внимание, явный интерес позволяли ей надеяться, что он уже не относится к ней как к «ледяной баронессе», разбивающей ради тщеславия и корысти чужие сердца. И хотя она была несказанно рада этой перемене, ей хотелось мечтать о большем. О том, что было несбыточно ни сейчас, ни потом. «Ну и что, - говорила она себе, - что из того, если мы обнаружили общие интересы, если нам есть, о чем поговорить, если мы иногда с полуслова понимаем друг друга? Я чувствую, что нравлюсь ему, но тем больнее осознавать, что счастье могло бы улыбнуться мне, не будь оно невозможно по очень многим причинам…» Афанасьич более не задавал ей вопросов, ехал молча, и она была ему благодарна за это молчание. Докки догадывалась, что слуга подозревает о ее чувствах к Палевскому. Верно, он угадал их еще в Вильне, или в Залужном, когда она так переживала разлуку с графом, а теперь только утвердился в своих предположениях. Мрачный вид слуги, его задумчивость и непривычно страдальческое выражение глаз, - все указывало на то, что он понимает ее страдания, и сам мучается из-за невозможности взять на себя хотя бы часть ее боли, и из-за того, что не в силах хоть как-то облегчить ей эту боль. Как она ни высматривала проезжающих по дороге всадников, каждый раз надеясь, что кто-то из них окажется Палевским, он так и не появился ни на пути следования корпуса, ни когда часа через три сопровождающий их офицер свернул влево на тракт, ведущий к мосту. Докки то и дело будто невзначай оглядывалась, но в конце концов была вынуждена смириться с тем, что он уже не появится. «Он хотел попрощаться со мной, - думала она, - но не смог приехать. И когда я теперь его увижу и увижу ли когда-нибудь?.. Верно, его задержали дела и ему теперь не до меня, но как жаль, что мы толком не успели проститься…» На закате они добрались до переправы, где увидели лишь останки недавно сожженного моста. Офицер, их сопровождавший, в замешательстве посмотрел на обуглившиеся опоры моста и вытащил из планшета свою карту. - Следующий мост выше по течению, в одиннадцати верстах отсюда, - он задумался, изучая по карте дороги, туда ведущие. Докки похлопала по шее измученную днем пути Дольку и оглянулась на Афанасьича. - Не уверена, что наши лошади смогут сегодня пройти еще одиннадцать верст, - тихо сказала она, встревоженная отсутствием моста. Здесь, в безлюдье, она чувствовала себя крайне неуверенно. «То ли дело, когда рядом был Палевский, - подумала она, вновь отчаянно затосковав по нему. – С ним мне совсем не было бы страшно, даже если рядом не было бы его корпуса. Он-то всегда придумает выход из любого, даже самого неприятного и опасного положения… Он такой сильный, такой надежный…» – Посмотрим, - хмуро ответил Афанасьич. – Не дойдут, - заночуем на этом берегу. Французы, вроде, далеко остались. - Но нужно найти какой-то ночлег, - Докки стало не по себе, едва она представила, как они проводят ночь на сырой земле в лесу. - Придумаем что-нибудь, - Афанасьич обернулся и посмотрел на дорогу, откуда они приехали, и хмыкнул: - Считай, дела все наши разрешены, - вдруг сказал он и кивнул назад. Докки повернула голову и увидела всадников, скачущих в их сторону, среди которых – она не сразу поверила своим глазам - был Палевский. Сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди, она расцвела и даже не пыталась сдержать радостную улыбку при виде него. - О, это он! – прошептала она, наблюдая, как генерал махнул рукой своей свите, которая придержала своих лошадей, а сам поспешил к ней. Он тоже улыбался, и было видно, что он также рад их встрече, и глаза его лучились особенным светом. - Не гадала уж вас увидеть, - сказала Докки, чуть задохнувшись, поскольку ощущение счастья так переполнило ее душу, что ей трудно было вдыхать воздух. - Если я говорю, что постараюсь, то я очень стараюсь, - усмехнулся он, поймал ее руку и поцеловал в запястье. - Не мог же я расстаться с вами, не попрощавшись как следует, - тихо добавил он, выразительно посмотрев на ее губы, будто собираясь сейчас вновь поцеловать ее, как тогда, в роще. Докки часто вспоминала тот их единственный поцелуй, и не раз мечтала вновь оказаться в его объятиях, и почувствовать его губы на своих губах, и теперь внутри у нее все задрожало и при мысли, что он хочет опять ее поцеловать. Она вспыхнула и невольно оглянулась на Афанасьича, который усердно делал вид, что рассматривает останки моста. Палевский же, внимательно за ней наблюдавший, довольно улыбнулся, будто догадавшись, о чем она подумала, легонько сжал и отпустил ее руку, и посмотрел на мост. - Балбесы, - беззлобно, но с легкой досадой в голосе сказал он. – Должны были сохранить половину мостов для переправы армии, а сожгли почти все. Особенно отличился один из флигель-адъютантов государя, которому было поручено в случае надобности истребить переправы. Пылая усердием, он поспешил исполнить задание, и умудрился сжечь не только мосты, но и провиантские магазины, когда французы были еще не ближе 70 верст. Интересно, где государь находит этих остолопов?
apropos: Куда орел подевался? Помогайте! Мне нужно придумать какое-то прозвище, каким Палевского называет Афанасьич. "Орел" - пока условное название. Если у кого будут какие идеи - делитесь.
Цапля: apropos пишет: Дорогой штабель! Сегодня я мало, что успела. Но выкладываю - в виде подкрепляющей дозы. Дорогой автор! *эмоции меня переполняют* ты все-таки чуткий человек Как же она переживала, бедняжка, и я - вместе с ней, и у меня выпрыгнуло сердце, когда он вернулся.. Растаяла окончательно, просто потому что. Вот от каждой строчки таю, даже слышу, как он говорит: балбесы.. и улыбку на его лице вижу... apropos ты знаешь, как штабель к тебе относится, на самом деле
apropos: Цапля Спасибо! Моя чуткая душа оценила твою чуткость. Только не растай окончательно и бесследно, т.к. Палевский, думаю, этого не переживет.
Цапля: apropos пишет: Мне нужно придумать какое-то прозвище, каким Палевского называет Афанасьич А мне нравится орел. Вполне народно, и характеризует суть. Ну как еще простой человек мог назвать такого добра-молодца? нет, если есть желание обязательно назвать иначе, тогда добивайся. Хотя - зачем? Афанасьич вообще молодцом себя показывает, чудо просто, а не человек. Умница!
Цапля: apropos пишет: Только не растай окончательно и бесследно, т.к. Палевский, думаю, этого не переживет. В самом деле? Ой, как же каждый новый кусочек подстегивает воображение. Голова кругом от осознания возможных вариантов развития событий. И ведь это несмотря на то, что читатели предполагают, что оне скоро расстанутся... мне иной раз кажется - если бы я дожила до расставания, мне было бы легче, чем вот сейчас, в плену предположений
Хелга: apropos Поцелуй, растянутый во времени... apropos пишет: нужно придумать какое-то прозвище, каким Палевского называет Афанасьич. А орел, чем плох? Может, соколик? Нет, это как-то по-женски. Наш генерал?
полная версия страницы