Форум » apropos » Водоворот-12 » Ответить
Водоворот-12
Хелга: Название: Водоворот Автор:apropos Жанр: любовно-исторический роман Главы на сайте: http://www.apropospage.ru/lit/avtor/w_1.html
chandni: Джастина пишет: как можно договориться? может, он уже понял, что не может без нее дышать? Да и ей, я думаю, есть что сказать... Если только он ее сходу не обломает и не наговорит ни с того ни с сего кучу гадостей Мне кажется, я бы уже решилась... при всех своих жутких комплексах... Но ТАКИЕ письма меня бы ОЧЕНЬ впечатлили. Я бы рискнула. Посмотрим, что скажет автор
Джастина: chandni пишет: может, он уже понял, что не может без нее дышать? Мне кажется, он это понял давно
chandni: Ну, тогда, надеюсь, он найдет правильные вопросы и сможет что-то услышать А я не могу отделаться от звучащего во мне монолога Докки, слова так и вертятся в голове... Эх, скорее бы вечер
Gumi: chandni пишет: Он ранен. Она беременна. Оба измучены ожиданием, неизвестностью. Оба любят и боятся обмануться. Оба сильные и такие ранимые и беззащитные Так завернуть сюжет, чтобы десятки предположений (в том числе и парочка от моей бурно разгравшейся фантазии) о возможном развитии событий оказались.... альтернативными и ОЧЕНЬ далекими от оригинальной версии нашего Автора (с большой буквы А!!!) Могу лишь кричать БРАВО!!! (на что мои коллеги не имея возможности понять причины столь бурных проявлений эмоций , в очередной раз вздохнут, покручивая пальцами у виска... ) apropos, падая на колени выражаю свое восхищение... Леона пишет: Ага, конечно, теперь читатели преспокойно пойдут спать и совсем не будут подпрыгивать в ожидании продолжения и предстоящего разговора! В самое ближайшее время покой нам только снится Не имея возможности бывать в инете вечерами *утирая слезы*.... дотянуть бы до утра...
Gumi: chandni пишет: А я не могу отделаться от звучащего во мне монолога Докки, слова так и вертятся в голове... еще как вертятся...
chandni: Gumi, а представляешь, как будет здорово прочитать весь роман - от начала до конца!!! вроде все уже знаешь, а ТАК волнительно!!! сейчас вот по очередному кругу перечитываю все произведения наших замечательных авторов как же здорово, что у нас есть такие необыкновенные авторы, что дарят нам столько радости!!!
Gumi: ЖДУ аж сил нет!!!
Gumi: chandni я уже не только перечитала, а письма даже распечатала.... дома еще разочик перечитаю.... Все это уже ДИАГНОЗ!!! *задумчиво* интересно, я еще помещусь на скамейку обажателей Птица?
chandni: Gumi пишет: *задумчиво* интересно, я еще помещусь на скамейку обажателей Птица? мне кажется да! В любом деле хорошо, когда появляются свежие силы
novichok: Gumi пишет: *задумчиво* интересно, я еще помещусь на скамейку обажателей Птица? Ничего, если скамейка закончится, мы не гордые - принесем с собой стулья и табуреточки
chandni: угу, сядем вокруг Арины Родионовны... дальше будем слушать... ой, девчонки, на оффтопили мы тут
novichok: chandni пишет: ой, девчонки, на оффтопили мы тут Стыдно..... Как всегда увлеклись
chandni: это, наверно, у нас нервное. Никак до вечера не доживем... И что они там говорят? Смогут ли донести друг до друга, КАК они сильно любят друг друга? Узнает ли он о ребенке? Сможет ли она сказать, что мать стащила его письма... очень волнительно
Цапля: Джастина пишет: Если мужчина, написавший: «Ради Бога, пишите мне!», не слышит и не понимает, сказанных ему слов: «Как я могла знать, нужны ли вам мои письма?» как можно договориться? Упс! вы правы, девушка, прокололся Наш Птиц, не понял очевидного, был увлечен и заморочен собственными сомнениями Но я говорила, что я его обожжжаю? Gumi пишет: интересно, я еще помещусь на скамейку обажателей Птица? novichok пишет: если скамейка закончится, мы не гордые - принесем с собой стулья и табуреточки *двигается по ходу бесконечной скамеечки* присаживайтесь, девочки, будем ждать вместе
apropos: boniphaciy пишет: Маленькая блошка Спасибо! (и действительно, как смешно выглядит это действо) Леона пишет: такое проникновенное письмо дорогого стоит С письмами буду еще работать, но общую тенденцию оставлю, раз она всем так понравилась. Его, конечно, проняло сильно, раз он такие письма ей отправил. SlavnaYa пишет: хочется, чтобы им удалось не только слушать, но и слышать друг друга Будем надеяться - а ведь это самое сложное во взаимоотношениях. Им нужно не только объясниться, но и понять друг друга, а также собственные чувства (Палевскому, во всяком случае) Цапля пишет: не так все просто у них сложится сегодня Если сегодня и сложится, то совсем не так, как можно предполагать. chandni пишет: они могут сделать маааленький шажок друг к другу Могут. И так, шажками, возможно, до чего-то и добредут. Джастина пишет: К вечеру что изменилось? Думаю, многое. Первая встреча после разлуки, все эти непонятки, волнение, разговор, ссора - этого было довольно, чтобы, например, Докки догадаться о письмах и пожалеть о своей категоричности. Возможно, и у Палевского на что-то открылись глаза. Посмотрим. Gumi пишет: Так завернуть сюжет Ну, стараюсь оправдывать звание "мастер интриги". chandni пишет: как будет здорово прочитать весь роман - от начала до конца Надеюсь, только тогда, когда я его должным образом отредактирую и допишу. Цапля пишет: прокололся Наш Птиц, не понял очевидного, был увлечен и заморочен собственными сомнениями Он человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Но, например, я не считаю, что он не понял очевидного - он же не телепат. Он не понял НЕ очевидное. Мне кажется, вот эти ее отговорки его еще сильнее разозлили. Он же знает, что письма не могли пропасть - девочки, он же генерал, и генерал не простой, а Птиц крупного полета. Он отправлял письма не обычной почтой, а с фельдъегерями в Главный штаб, откуда нарочные (курьеры или как их там - я же не случайно написала: офицеры привозили письма) доставляли их в дом Докки. Такие письма доставлялись через два-три дня (ну, максимум четыре) и никуда не могли пропасть. Ему же не может прийти в голову, что письма могла украсть ее мать?! Он не понимает Докки и вполне мог счесть это просто издевательством над ним, когда она заявляет, что "не знала". Т.е. с его точки зрения, она их или вообще не читала, а сразу там в печку кидала или рвала, или сочла, что его эти "ради Бога, напишите!" - ничего не стоят. Лично я могу понять его обиду (другое дело, если я это плохо объяснила - но тогда это вина автора, а не Палевского )
apropos: Продолжение Докки в изумлении уставилась на него, вскользь заметив за спиной Палевского Афанасьича, суетливо закрывающего двери за гостем. В руках слуга держал генеральскую шляпу с плюмажем и длинный темный офицерский плащ. Палевский молчал, глядя на нее потемневшими глазами, и Докки обратила внимание, что лицо его еще больше осунулось и посерело, и что его левый локоть непроизвольно прижимается к больному боку. Но взгляд его был цепким, когда он медленно окинул им Докки с головы до ног, задержался на ее руке, судорожно сжимающей его письма – по внезапному блеску в его глазах, она поняла, что он узнал их, - и остановился на ее помертвевшем лице. - Порвите их, - кивнул он на письма. – Ведь они оказались вам совсем не нужны. Докки в замешательстве посмотрела на письма и неловко, одной свободной рукой скинула свой влажный плащ на ближайшее кресло. - Они очень дороги мне, - сказала она, вскинув голову и смело встретив его взгляд. - Ой ли?! – с кривой усмешкой спросил он. – Должен заметить, несколько странное времяпрепровождение вы предпочитаете – уехали с веселого бала, чтобы прогуляться в темноте и одиночестве под дождем, да еще и с письмами, написанными мной в приступе очевидного, но к счастью, временного умопомешательства. Докки вздрогнула и непроизвольно прижала драгоценные листки к груди, прикрыв их двумя руками. - Я не получала их, - сказала она. - Не получали? – он изогнул бровь, отчего его лицо приняло сардоническое выражение. – А я почему-то вижу их у вас. - Только сегодня, - поспешно сказала она, боясь, что он уйдет и так и не узнает, что произошло с его письмами. – Они… они случайно попали к моим родственникам… Я не знала, что вы писали мне. И только сегодня – после нашего разговора, - я поняла, что были письма и… - Это уже неважно, вы не находите? – глаза его загорелись мрачным светом. Он явно ей не верил, и Докки, стремясь объяснить ему это чудовищное недоразумение, порывисто шагнула к нему, в страстном желании разрушить стену непонимания и обид, выросшую между ними. В это мгновение он тоже стремительно двинулся ей навстречу, и вдруг она оказалась в его объятиях – сильные руки сжали ее крепко, до боли, лицом он зарылся в ее волосы, шепча: - Молчите, молчите, ничего не говорите… Дотти, Дотти, ну, зачем?.. Зачем?.. Она со вздохом тихо прильнула к нему и уткнулась лицом ему в шею, вбирая в себя его такой родной и желанный запах и тепло. Они стояли, не шевелясь, только его ладони медленно гладили ее спину и плечи и все сильнее прижимали и прижимали к себе, передавая ей не только его страсть, его желание, - но и удивительную нежность – обезоруживающую и умиротворяющую. Наконец она прошептала: - Я хочу вам объяснить… - Потом, - сказал он. – Потом… Сейчас ничего не нужно… Только ощущать вас так близко… Все потом… И в следующий момент он вдруг пошатнулся, потяжелел, опираясь на нее, и Докки, подняв голову, увидела, что глаза его закрыты, лицо исказилось в мучительной гримасе, стало белым-белым, а на лбу проступила испарина. Она ужасно испугалась и попыталась подвести его к креслу, но он был таким тяжелым, что она не смогла и сдвинуть его с места. - Сейчас, - пробормотал он сквозь зубы. – Сейчас пройдет… Но Докки, из последних сил поддерживая его, закричала: - Афанасьич! Афанасьич! Двери распахнулись, и в гостиную ворвался встревоженный слуга. - Помоги! – воскликнула Докки. – Ему плохо! - Отойдите, барыня, - Афанасьич подхватил Палевского и подозвал дворецкого, с недоумевающим видом стоявшего на пороге комнаты. - Семен, поди сюда, возьми генерала с того бока. – Аккуратней, там у него рана! – взвизгнула Докки, увидев, как Семен пытается обхватить Палевского за талию. Дворецкий в замешательстве дернулся, но тут же подхватил его под руку и закинул ее на свои плечи, Афанасьич сделал то же самое с другой стороны, и они, поддерживая, повели было Палевского к дивану, но Докки тут спохватилась и воскликнула: - На диване неудобно будет, ведите его наверх… - Как прикажете, - сказал Афанасьич и вместе с Семеном потащил Палевского к лестнице, ведущей на второй этаж, где находились спальни. - Лучше позовите кого, пусть комнату приготовят, постель застелят, - Афанасьич попробовал отогнать суетившуюся вокруг них барыню, которая пыталась помогать вести Палевского. - Ох, комнату… - Докки побежала было к звонку, но тут сообразила, что челядь уже давно отправилась спать, и пока кто-то из них встанет, оденется, придет сюда и начнет готовить комнату для неожиданного гостя, пройдет немало времени. - В мою спальню ведите, - сказала она. – Там постель уж разобрана. Афанасьич хмыкнул, Семен дернул бровями, но послушно повели Палевского сначала по лестнице, а затем - в спальню Докки. Они посадили его на кровать, и он, едва слышно застонав, откинулся на подушки, свесив ноги на пол. Докки, желая быть полезной, ухватилась за его башмак, пытаясь расстегнуть на нем пряжку, но Афанасьич решительно ее отстранил: - Чайник лучше поставьте – кипяток понадобиться, а мы тут сами… Негоже вам мужчину раздевать – и ему неловко, да и вам несподручно. Докки бросила встревоженный взгляд на Палевского и вышла из комнаты. Она направилась на кухню, по дороге прихватив с собой сторожа, велев ему разжигать печь, пока она сама наливала в чайник воду из ведра. Когда на кухне появился Афанасьич, то вода уже закипала. - Что с ним? – бросилась к нему Докки. - Все в порядке, - слуга достал из углового шкафчика какие-то мешочки и горшочки и стал засыпать щепотки трав в большой глиняной кружке. - Слаб орел еще – после ранения-то. Ему б лежать, долечиваться, а он все ходит. Вот и доходился. Я для него сейчас травок заварю – примочку на раны положу. И настоечку дам выпить – от боли, опять же для сна и общего укрепления организму… Афанасьич залил травы кипятком и достал из шкафа бутыль с настойкой. - Она ж на водке, - поморщилась Докки. – Не уверена, что генералу в его состоянии… - Много вы в этом понимаете, барыня, - Афанасьич открыл бутыль, понюхал, крякнул и отлил темной жидкости в чашку. – Самое милое дело – оп, оп, холодненькую, - и враз полегчает. Нету лучшего средства от болезни. - Думаешь? – Докки с сомнением взяла чашку в руки и поморщилась, услышав крепкий и горький запах водки, настоянной на каких-то растениях. - Вот сами увидите, - Афанасьич взял кружку с заваренными травами и пошел из кухни. За ним засеменила Докки с настойкой в руках. - И, барыня, вы это… того, - понизил голос слуга, пока они шли к лестнице, - орла своего собой пока не искушайте. Хоть и болен, но мужик он крепкий, молодой, может не устоять, - а ему силы для выздоровления беречь нужно… Докки густо покраснела от слов Афанасьича, надеясь только, что в полутьме он не заметит ее смущения. - Не беспокойся, - пробормотала она и ускорила шаг, стремясь быстрее дойти до спальни. Там был Семен, раскладывающий на столике рядом с кроватью откуда-то взявшиеся бинты, а Палевский уже раздетый и до пояса прикрытый одеялом, лежал в постели. Он был в сознании, но по-прежнему очень бледен. Докки едва вошла, ахнула, увидев его обнаженную грудь, почти всю обмотанную бинтами, и метнулась было к нему, но Афанасьич ловко поймал ее, забрал из задрожавших рук чашку с настойкой и непочтительно выставил из спальни, заявив, что сейчас он будет менять генералу повязки, и что это зрелище не для глаз нервных и бестолково причитающих барынь.
Немо: Нет-нет, всё хорошо объясняется, поступки героев предстают психологически достоверными. Спасибо за удовольствие!
apropos: Немо Немо пишет: всё хорошо объясняется, поступки героев предстают психологически достоверными Спасибо! Такие слова - бальзам на встревоженную душу автора. Очень рада, что читаете и... даже получаете удовольствие.
Цапля: apropos , ты так все хорошо объяснила Однако, если он предполагал, что она их не читала... значит, она не могла знать, что он писал - все то прникновенно-великолепно написанное. Следовательно, до нее, по идее, не достучалась музыка его сердца. просто потому что не читана была? И она не могла знать о его желаниях и стремлении быть с ней - не из рационального желания приятно провести время между войной и войной... И если он это подозревал... Бестолково получается, плохо формулирую. Но ... Бог с ним. Продолжение - ве-ли-колеп-но! И, как всегда, немного неожиданно, хотя... будь мы понаблюдательнее, задумались бы, что и на обеде он не-ахти-как выглядел, неважно ему было, да еще переживания и танцы сверху, да еще к Ней поехал Но как все закрутилось! Класс! Афанасьич, наш золотой дуэнь, быстро его на ноги поставит... А мы с трепетом, ломая головы, будем ждать продолжения...
Элайза: apropos пишет: другое дело, если я это плохо объяснила - но тогда это вина автора, а не Палевского Просто сама эта сцена и их диалог довольно сложны для изображения - скользко ведь все это, на волосок буквально от выяснения недоразумения - ведь стоило ему просто по-другому построить фразу, сказать не "почему вы мне не писали", а "почему не отвечали на мои письма" - и все бы тут же выяснилось - ну, и с ее стороны буквально одна фраза могла тут же все изменить. Поэтому неудивительно, что у ряда читателей в этой сцене может появиться ощущение некоей сюжетной натяжки, впечатление некоей искусственности, что ли - словно автор делает все возможное, чтобы не дать героям "проговориться". Если только списывать все на его эмоциональное напряжение, раздражение, нежелание слышать, вникать, разбираться и т.д. - и на ее очевидную (и вполне понятную) растерянность, поскольку ее этот визит застал, конечно, врасплох. Но, памятуя о том, что ты, по твоим собственным словам, выкладываешь практически "черновик", т.е. написанный на скорости первый вариант, и будешь еще возвращаться к редактуре, возможно, ты и сочтешь нужным еще раз вернуться к этой сцене и, может, где-то как-то подшлифовать или усилить какие-то акценты... (только не сочти это, Бога ради, за "указание, как тебе следует писать" - это даже не совет и не рекомендация, просто мысли вслух. ) Ой, ну наконец-то мой любимый Афанасьич снова "в деле"! Я уже так по нему соскучилась. Наконец-то орел попал в надежные руки. Щас его, болезного, вылечат... (*мечтательно*): эх, хорошо бы Афанасьич ему не только рану, но и мозги слегка того... прочистил... Правда, похоже, что-то до него все же дошло за время приема у Думской, иначе бы не приехал.
полная версия страницы