Форум » apropos » Водоворот-11, ЛР, 4.4.08 » Ответить
Водоворот-11, ЛР, 4.4.08
apropos: Название: Водоворот Автор:apropos Жанр: любовно-исторический роман Главы на сайте: http://www.apropospage.ru/lit/avtor/w_1.html
apropos: Продолжение К княгине Докки опоздала. Когда ее провели в комнаты, там уже собрались многочисленные гости и угощались свежей икрой, копченой рыбой, сыром, холодным мясом, печеньями и пирогами, в изобилии расставленными на столах с закусками. Батареей возвышались бутылки со всевозможными напитками – от горьких настоек и водки – до вин и бальзамов. Докки сразу заметила Палевского - в парадном мундире и в орденах он стоял рядом со своей матерью в окружении знакомых. Едва она вошла, он бросил на нее мимолетный взгляд и отвернулся, отчего у нее все перевернулось в груди. Она ждала такой его реакции, но все равно ей было больно ее видеть. «Если бы, - думала она, направляясь к княгине, - если бы… все сложилось по-другому, и я не была столь глупа, он бы сейчас улыбнулся мне, возможно, подошел ко мне… Нет, вряд ли он стал выставлять напоказ наши отношения, но все равно – у меня было бы совсем другое настроение – радостное, проникнутое ощущением счастья и предвкушением встречи. Мы могли бы разговаривать глазами, и от одного его проникновенного взгляда я бы парила от удовольствия…» - Вот и наша дорогая баронесса, - оглянулась на нее Думская и пошла ей навстречу. - Опаздываете, милочка, - проворчала она, окинула Докки одобрительным взглядом, шепнула, что платье ей необыкновенно к лицу и повела здороваться с гостями. Мужчины подходили, целуя баронессе руку, а она касалась губами их лба. Граф Петр Палевский оказался в числе первых приветствующих ее господ, и она в очередной раз поразилась сходству отца и сына. Были, конечно, кое-какие мелочи, которые при ближайшем рассмотрении оказывались различными. Так, ростом граф был пониже сына, губы у него были тоньше, нос – не таким прямым, а с небольшой горбинкой, выражение лица казалось более добродушным и мягким, но общее впечатление и эти светлые серо-зеленые глаза явственно указывали на их близкое родство. - Очень приятно, баронесса, - проговорил он, улыбаясь. – Очень. Докки поцеловала его в лоб и перешла к следующему господину, которым оказался Ламбург. Тот успел покрыть ее руку звонкими поцелуями и зычным голосом воскликнуть: - Ma chère Евдокия Васильевна, как я счастлив вновь видеть вас в сиянии красоты и молодости! Подходили остальные мужчины, и Докки машинально здоровалась с ними, с волнением ожидая встречи с Палевским. И вот он склонился над ее рукой со своим «madame la Baronne» – необычайно красивый в темно-зеленом с золотом мундире и блестящими орденами на шее и груди. Она затрепетала, увидев его так близко, и отчаянно заволновалась, когда его губы прикоснулись к ее запястью. Ей хотелось надеяться, что он чуть продлил поцелуй, или сильнее, чем предписывал обычай, сжал ее пальцы, пока она неловкими и сухими губами дотрагивалась до его лба. Увы, его приветствие ничем не выделялось среди подобных других. Он даже не выказал нарочитого равнодушия или холодности – вообще не проявил ни намека на какое-либо чувство. Докки же находилась в невероятном смятении, уязвимом и мучительном. Ведь всего несколько часов назад она обмирала от страсти в его руках, а он был в ней, в запретном и сладостном тепле ее тела. Воспоминание о сцене в ее гостиной, о злосчастных панталонах, которые она пыталась запрятать под подушку, залило ее лицо смущенным румянцем, и она опустила голову, боясь, что он заметит ее переживания. Она уже не злилась на него - и не только потому, что тысячу раз пожалела об их разрыве и о своих глупых словах, вынудивших его на ответную резкость, но и потому, что наконец прочитала его письма и теперь знала, что он имел все основания быть на нее сердитым. Но теперь их отчуждение стало столь велико, что его невозможно было исправить или преодолеть. Она уже не могла закрыть глаза на его циничные слова, он же вряд ли когда просит ей отповедь, вызванную обидой и непониманием. И никогда не узнает, что она не писала ему только оттого, что не получала его писем, и не предполагала, что он также тосковал по ней, как и она – по нему. Когда он отходил, она не удержалась и посмотрела на него. И напрасно: их взгляды на мгновенье встретились, и она увидела, что глаза его безучастны и пусты. По инерции она улыбалась, обменивалась репликами со знакомыми, делала вид, что ей весело и беззаботно, хотя все это было сплошным притворством. - Бабушка ворчит, что мало гостей, - сказала подошедшая к Докки Ольга, едва был закончен ритуал приветствий. – Всего где-то около ста восьмидесяти, вместо обычных двухсот. - Время военное, - рассеянно рассматривая блюдо с рыбой, ответила Докки. Есть ей не хотелось, но приходилось что-то пробовать, чтобы не вызывать недоумения других гостей. – Где княгиня набрала такое количество мужчин, если большинство сейчас в армии? – спросила она, подцепляя вилкой кусочек севрюги. - С миру по нитке, - смеясь, сказала Ольга, потянувшись за пирожком с грибами. – Пригласила всех сановников, дипломатов, холостых офицеров Главного штаба и Адмиралтейства. Она невероятно довольна, что ее приглашение принял французский герцог – вон тот чернявый, невысокого роста, - Ольга показала глазами на щуплого господина во фраке и с лентой через плечо. – Он в начале лета приехал сюда из Швеции – спасался от Бонапарте, а угодил как раз к войне. И английский посланник граф Уильям Каткарт, вон он, стоит с князем Рындиным – румяный, с пышными бакенбардами. Ну, и конечно, как она говорит, «неимоверное счастье», что ее любимец граф Поль Палевский после ранения надумал долечиваться в Петербурге и смог посетить ее сегодняшнее собрание. Кстати, - добавила Ольга, понизив голос, - здесь и Жени Луговская – бабушка никак не могла не пригласить ее – ведь они дальние, но родственницы. Докки проследила за взглядом Ольги и увидела княгиню Жени в блестящем голубом платье в окружении нескольких офицеров. Выглядела она ослепительно. Неподалеку от нее также в кружке мужчин сияла еще одна княгиня – Сандра Качловская. - Все первые красавицы Петербурга, - пробормотала Докки; ее во всю снедала ревность. По сравнению с этими дамами она сама, должно быть, выглядела серой мышкой. «Если он и пожалел о том, что наши отношения оборвались, - обреченно подумала Докки, - то теперь, верно, только рад этому обстоятельству. Ведь любая из этих красоток будет только счастлива обратить на себя – или вернуть – его внимание». - А это графини Сербины, мать и дочь – вы встречались с ними в Вильне, наверное. Они там были примерно в то же время. Родственницы Палевских. Сербина мечтает выдать свою дочь Надин за графа Поля. Говорят, она всячески склоняет к идее этого брака мать Палевского – графиню Нину. Докки только теперь заметила ангелоподобное создание в очередном белоснежном кружевном платье. Надин стояла с матерью рядом с Палевскими и застенчиво улыбалась генералу, который что-то говорил ей, склоняясь к ее тщательно убранной цветами и лентами головке. «Пережить несколько часов, - напомнила себе Докки, пытаясь бороться с ревностью, что ледяными копьями вонзалась в ее сердце. – Всего несколько часов…» Но вот заиграл оркестр, разместившийся на хорах столовой, дворецкий, с переброшенной через руку белоснежной салфеткой, пригласил гостей к трапезе, и под звуки полонеза все двинулись парами в соседнюю залу, где покоем стояли роскошно сервированные столы. Докки провел в столовую какой-то господин, имени которого она не запомнила, и усадил ее с наружной стороны стола, отведенной для дам. Посредине было место хозяйки, от нее справа и слева рассаживались гостьи по чину и титулу мужей, мужчины – напротив, с внутренней стороны стола. Место Докки оказалась между немецкой баронессой и еще одной дамой, мало ей знакомыми. Это было даже лучше - с ними можно было не вести утомительные разговоры ни о чем. Она переглянулась с Ольгой, сидящей неподалеку, увидела Мари с Ириной, которые оказались на дальнем конце стола, на мужской половине – Ламбурга, уже заведшего шумные разговоры со своими соседями. На почетных местах напротив княгини Думской расположились самые высокопоставленные гости. Среди них находился и Палевский. Он сидел рядом с английским посланником и изъяснялся с ним на превосходном английском языке. «Везде чувствует себя, как рыба в воде», - подумала Докки и посмотрела на двери столовой, где появились лакеи с огромными подносами. Оркестр заиграл новую мелодию – и обед начался.
chandni: Бедная Докки apropos пишет: Мужчины подходили, целуя баронессе руку, а она касалась губами их лба. такой был обычай?
apropos: chandni chandni пишет: Бедная Докки Ну, в общем, ей сейчас не слишком весело, конечно.
apropos: chandni пишет: такой был обычай? Как оказывается, да. Меня это смущало, и я пыталась обойти - в начале романа - этот ритуал. Но тут он оказался весьма кстати.
Цапля: apropos пишет: Стараюсь потихоньку интриговать своих читателей Скромничаешь, автор . не надо скромничать почти (с) Интригуешь, что - АХ! Спасибо, apropos ! Восхитительная сцена, тот самый "флер" эпохи, званых вечеров, именин, который придает повествованию особое очарование. apropos пишет: Когда он отходил, она не удержалась и посмотрела на него. И напрасно: их взгляды на мгновенье встретились, и она увидела, что глаза его безучастны и пусты Ну, разумеется, он же в состоянии скрывать, что у него на душе - не институтка, чай. Я его обожжжаю, кто бы что не говорил Мне так их жалко - обоих, ведь знаем, что страдают сейчас - оба.
chandni: Цапля пишет: Мне так их жалко - обоих, ведь знаем, что страдают сейчас - оба. а она - вдвойне. потому как многое узнала и поняла с момента их последней встречи
Цапля: chandni пишет: а она - вдвойне. потому как многое узнала и поняла с момента их последней встречи Это вопрос. Хотя, мы, девушки. особы чувствительные, нас хлебом не корми - дай пострадать, а мужчины к этому не привычны, особенно такие , как Наш Птиц Она уже знает, что он писал, что он ждал встречи, что скучал без нее, возможно, знает даже больше (автору виднее ) А он так и ушел - с разбитым сердцем, потерпевший поражение и с мыслью о том, что дама к нему ничего не испытывала, кроме влечения, не позволившего ей снизойти до чего то более постоянного, чем две бурных встречи без продолжения Честно сказать, нет сил, как хочется знать - даст ли им автор шанс выяснить отношения на этом обеде?
chandni: Цапля пишет: Честно сказать, нет сил, как хочется знать - даст ли им автор шанс выяснить отношения на этом обеде? точно! ну на обеде не на обеде... но хотя бы до ее отъезда...
apropos: Цапля Цапля пишет: тот самый "флер" эпохи, званых вечеров, именин, который придает повествованию особое очарование К счастью, у меня было немножко времени, чтобы это описать (в отличие от пребывания Докки в Ненастном, например). Рада, что получилось. Цапля пишет: он же в состоянии скрывать, что у него на душе Это точно. (Я его тоже обожжаю.. ) Цапля пишет: жалко - обоих, ведь знаем, что страдают сейчас - оба Вот именно. И если она еще может себе позволить хотя бы поплакать, то у него и этого нет. к тому же он сейчас - центр внимания, ему приходится быть на высоте, беседовать с дамами, с послами и проч. Тяжело Птицу. Цапля пишет: Она уже знает, что он писал, что он ждал встречи, что скучал без нее, (...) А он так и ушел - с разбитым сердцем, потерпевший поражение и с мыслью о том, что дама к нему ничего не испытывала, кроме влечения, не позволившего ей снизойти до чего то более постоянного, чем две бурных встречи без продолжения Именно что. Она ему даже не писала. И он так хотел ее увидеть, объясниться... и в итоге потерял даже надежду.
Цапля: chandni пишет: но хотя бы до ее отъезда... Ой! Автор, убедительная просьба не читать! Вдруг не понравится *шепотом* Я могу сильно заблуждаться, и , возможно, так оно и есть, но почему-то верю, что уехать ей не придется. Или это моя иррациональная вера в Птица говорит? Или я очень многого хочу?
chandni: Цапля Цапля пишет: я очень много хочу? я думаю, мы все ОЧЕНЬ этого хотим, но приходится еще и другие варианты допускать apropos пишет: И если она еще может себе позволить хотя бы поплакать, то у него и этого нет. к тому же он сейчас - центр внимания, ему приходится быть на высоте, беседовать с дамами, с послами и проч. Тяжело Птицу. это точно И она пока не может даже глазами ему весточку послать
apropos: Цапля пишет: Автор, убедительная просьба не читать! Бедный автор! В собственной теме - и нельзя читать. Хочешь ты многого...
Цапля: apropos пишет: Хочешь ты многого... ну так, натура такая, нетерпеливая
chandni: apropos пишет: Как два?! Я, вроде, один только пишу. я думаю, Gumi имела в виду сам роман и наши бурные обсуждения
apropos: chandni пишет: сам роман и наши бурные обсуждения А, тогда понятно (а то я аж испугалась ) Цапля пишет: натура такая, нетерпеливая понимаю.
Хелга: apropos Спасибо за продолжение! Как всегда, насыщенное получилось описание, шелка шуршат и тарелки звенят. А внутренне душераздир сплошной, никаких других слов не могу найти. А письма, значит, на потом? И ох, какой жестокий генерал, ну мог бы хоть ухмыльнуться со своим "madame la baronne". Имею в виду, жестокий не только к Докки, но и к себе, гордец, одним словом...
apropos: Хелга Хелга пишет: мог бы хоть ухмыльнуться со своим "madame la baronne". Имею в виду, жестокий не только к Докки, но и к себе, гордец, одним словом... Еще бы, тут не будешь гордым - когда такой облом... У меня были варианты - или он делает вид, что ничего не случилось и ухмыляется, или... Остановилась на "или". Пока.
Цапля: apropos пишет: Остановилась на "или". Пока. Автор , наш непревзойденный мастер интриги! ну , скажи, пожалуйста, ты совсем-совсем не дашь им возможности объясниться? ну, намекни!
apropos: Цапля пишет: намекни! Как я могу намекнуть?! Это же краткое содержание тогда получается. А потом я сама еще думаю.
Цапля: apropos пишет: А потом я сама еще думаю. ну-ну, думай. apropos
полная версия страницы