Форум » apropos » Водоворот-10, ЛР, 3.4.08 » Ответить
Водоворот-10, ЛР, 3.4.08
apropos: Название: Водоворот Автор:apropos Жанр: любовно-исторический роман Обновление: 3.4.08 Главы на сайте: http://www.apropospage.ru/lit/avtor/w_1.html
Хелга: apropos пишет: а, до них ли - когда любовь? Вон, он вернулся с войны, где чуть не погиб, раненый, - ну, до гордости ли, когда хочется на шею броситься и насладиться любимым? Ясное дело. Если мы тут все как одна ему на шею бросились, то Докки - святое дело... Я ж так, в глобальном смысле
apropos: Цапля пишет: много не нужно - искра, понимание, что все по-прежнему Ну, не зря он на нее тааак посмотрел - аж воздух сгустился. И она задохнулась. Он все понял. И - хвать ее. Страсть... И он же говорит, как скучал. Во время своих мужских игр в войну. Боялся: погибну, не успею еще раз ею насладиться. Тоже ведь важно. Там на пределе все.
Хелга: apropos пишет: Ну, не зря он на нее тааак посмотрел - аж воздух сгустился. И она задохнулась. Он все понял. И - хвать ее. Страсть... И он же говорит, как скучал. Во время своих мужских игр в войну. Боялся: погибну, не успею еще раз ею насладиться. Тоже ведь важно. Там на пределе все. Ох, как напишешь, аж ножом по сердцу...
Элайза: Цапля пишет: Дамы, любопытно, а в практическом смысле что дает ответ на этот вопрос? apropos пишет: И действительно? А разве ж не очевидно?.. Неужели заставите по полочкам раскладывать? apropos пишет: А вообще - ты вперед забегаешь. Все-все-все, поняла, больше не буду.
apropos: Элайза пишет: Неужели заставите по полочкам раскладывать? Да все понятно. Поэтому я, кстати, особо упомянула, что у него нет незаконнорожденных детей, и что он предохранялся во время той их ночи. Если так было, почему вдруг он станет действовать по-другому? Мне кажется, это само собой должно быть ясно читателю после тех моих более ранних оговорок. Другое дело, что Докки беременна. Т.е. можно предполагать, что он не предохраняется, т.к. знает об этом. Но вот это уже - в любом случае - неизвестно Докки, как не может быть известно и читателям на данном временном отрезке романа. Специально ли я не упомянула об его предохранении, не специально - это уже вопрос другой, мои дорогие читательницы.
Леона: apropos пишет: Контрольный выстрел. В самое сердце...apropos Действительно, чего там разговаривать, когда они не виделись столько, и тут стоят (сидят) друг перед другом! apropos пишет: Специально ли я не упомянула об его предохранении, не специально - это уже вопрос другой, мои дорогие читательницы. Интригует...
Джастина: Мммм-н-да, apropos , как ты все усложнила то. Как раз когда им поговорить да все выяснить, взяла и отключила им мозги Чую я в планах автора еще помучать героев (и читателей вместе с ними). Если дальше так будет двигаться, мендельсона послушаем не скоро
chandni: Джастина пишет: мендельсона послушаем не скоро а в те времена разве его слушали? венчание Мендельсона как-то не подразумевает
Джастина: chandni пишет: а в те времена разве его слушали конечно нет , но я надеюсь все поняли о чем я
SlavnaYa: Сцена завершилась лично для меня неожиданно, но думаю очень приятно для героини Н-да, что самое удивительное многое на этом фоне разрешается или затихает, или кажется незначительным, или гораздо безболезненнее обсуждается и решается, в общем, соскучились они
apropos: Девочки - Леона пишет: чего там разговаривать, когда они не виделись столько, и тут стоят (сидят) друг перед другом! Ну, им пока нужно унять разгоревшиеся страсти (впрочем, уже уняли), а там будет видно. Джастина пишет: Чую я в планах автора еще помучить героев (и читателей вместе с ними). Хотите, чтобы поскорее роман закончился? Могу написать очередную концовку. SlavnaYa пишет: Сцена завершилась лично для меня неожиданно Увы, она не завершилась, она только началась, можно сказать. SlavnaYa пишет: многое на этом фоне разрешается или затихает Секс примиряет, конечно, но не разрешает проблемы. Они (проблемы) имеют свойство все же накапливаться и в итоге все равно дают о себе знать. Герои соскучились - это понятно, - но между ними существует ряд непоняток, которые все равно нужно будет как-то - если не разрешить, это может оказаться невозможным, - но попытаться выяснить или обсудить. Так что... терпение, дорогие читатели.
Хелга: apropos Можно... Вот это сюда, так к моменту подходит, мне кажется... Денис Давыдов О пощади!- Зачем волшебство ласк и слов, Зачем сей взгляд, зачем сей вздох глубокий, Зачем скользит небережно покров С плеч белых и груди высокой? О пощади! Я гибну без того, Я замираю, я немею При легком шорохе прихода твоего; Я, звуку слов твоих внимая, цепенею... Но ты вошла - и дрожь любви, И смерть, и жизнь, и бешенство желанья Бегут по вспыхнувшей крови, И разрывается дыханье! С тобой летят, летят часы, Язык безмолвствует... одни мечты и грезы, И мука сладкая, и восхищенья слезы - И взор впился в твои красы, Как жадная пчела в листок весенней розы! 1817
apropos: Хелга Хелга пишет: и дрожь любви, И смерть, и жизнь, и бешенство желанья Бегут по вспыхнувшей крови, И разрывается дыханье! Похоже, именно эти чувства обуревали Палевским в последней сцене. Когда он прервал высказывать, что там у него накипело, и бросился ее целовать. Не совладал. Вот это "бешенство желанья" - уфф... мурашками побежали. Представляю, что с Палевским творилось, когда он ее увидел...
Джастина: Хелга спасибо за стихи
chandni: Джастина пишет: конечно нет , но я надеюсь все поняли о чем я конечно, поняли А интересно, когда марш Мендельсона приобрел свой нынешний смысл?
apropos: Упс, дамы... Меня куда-то заводоворотовертело.... Сегодня было немножко времени, так я посидела с с их разговором. Сомнений у меня много, но пока так. В начале кусочек (чуть отредактированный) из предыдущего отрывка. - И все же вы мне не писали, - наконец сказал он. – Вы боялись, что кто-то узнает о нашей связи? Или решили ограничить ее единственным свиданием? - Конечно, я не хотела, чтобы кто-то узнал… - рассеянно ответила Докки, не понимая, почему он так настойчиво твердит о письмах. Сам он не счел возможным написать ей, но почему-то был убежден, что она должна была посылать ему записки в армию. Но теперь ей не хотелось об этом говорить, как и вообще вести столь странный разговор. Она бы предпочла сесть с ним рядом, прижаться к нему, зарыться лицом в его шею и ни о чем не думать, а просто наслаждаться его близостью. Но Палевский смотрел на нее и ждал ответа, поэтому Докки попыталась сосредоточиться и как-то объяснить свою позицию и ту неуверенность, которую испытывала после их расставания. - Вы считаете, что та наша встреча… - она не смогла выговорить слово «связь». Оно казалось ей холодным и непристойным, принижающим значение необыкновенных ощущений, того блаженства и радости, которые, как она надеялась, возникли между ними в ту незабываемую ночь. - Наша встреча, - повторила она, - состоялась случайно… Я и не подозревала, что вы расцените ее как… как связь… - Вы можете назвать то, что между нами произошло, как-то иначе? – он окинул ее таким выразительным взглядом, что она покраснела. - Я не знаю, как это можно назвать, - пробормотала она, хотя считала, что это называется любовью. По крайней мере, с ее стороны. – Мы просто встретились, и так получилось, - она еще пуще залилась румянцем, - что мы провели вместе ночь… Но я не думала, что… это будет иметь продолжение… «И последствия, - подумала Докки. – О беременности я не думала, поскольку была уверена, что бесплодна. Да и вообще тогда я думала совсем о другом. Он же всячески старался уберечь меня… и не только меня, но и себя – от нежелательных последствий. Нежелательных для него, поскольку… поскольку он не хочет ребенка, появившегося в результате случайной связи… От женщины, с которой не собирается связывать свою судьбу…» Ей стало ужасно больно и горько, хотя она с самого начала знала, что является его временным увлечением. И было неприятно слышать это нарочитое упоминание им слова «связь», словно он заранее хотел оговорить ее место в своей жизни и показать, что ей не следует рассчитывать ни на что другое. - Так вы не писали мне, потому что мы не успели обговорить наши отношения? – уточнил он, не догадываясь, как мучителен для нее этот разговор. Она не любила выяснять отношения и знала по опыту, что это никогда не приводит ни к чему хорошему. Во всяком случае, для нее. Все попытки объясниться - с родителями ли, с братом, с Мари - заканчивались еще большим непониманием, обидами и ссорами. Она вздохнула и откинулась на спинку дивана, в то время как он продолжал: – Я считал, что между нами все ясно и без слов. И, признаться, ждал ваших писем. Вы же предпочли проводить время со Швайгеном, не думая о том, что я могу беспокоиться по поводу вашего молчания. Хотя меня волновало, благополучно ли вы добрались до дома, как перенесли дорогу, вспоминаете ли меня, ждете ли нашей новой встречи… Он встал и заходил по комнате, прижимая рукой свою рану. Докки с состраданием смотрела на него, пытаясь понять, чего он добивается этим разговором. Очередное упоминание о Швайгене становилось уже нестерпимым, но слова о том, как он волновался за нее, - несказанно ее обрадовали. - Я не проводила время со Швайгеном, - сказала она. – И не знаю, с чего вы это взяли. Что касается волнений - я переживала за вас ничуть не меньше… Намного больше, поскольку вы знали, что здесь я в безопасности, в то время как вы находились на войне, подвергаясь ужасной опасности, а потом это известие о вашем ранении… - Вы так беспокоились, что не в силах были ответить мне? - как-то невесело усмехнулся он. - Ответить? – недоуменно переспросила Докки. - Я думал, может быть, тогда вас испугала моя пылкость, - продолжал он, - или вы не привыкли к подобным отношениям; возможно, на что-то обиделись… Я и приехал-то в Петербург, чтобы увидеться с вами и прояснить все эти недоразумения, - он посмотрел на нее, и его блестящий взгляд так обжег Докки, что она моментально встрепенулась, чувствуя, как в ней начала оживать надежда на чудо. «Он беспокоился, он переживал, он приехал меня увидеть, - возликовала она, затрепетав от радости. – Когда я думала, что он забыл меня, он думал обо мне, мечтал о встрече, тосковал без меня… Неужели?..» Она еще боялась думать о большем, хотя его взгляды, его слова, даже его ревность к Швайгену – все говорило о том, что он неравнодушен к ней. - Сегодня я убедился, что нас по-прежнему тянет друг к другу, - тем временем говорил Палевский. – И на то время, что мы будем вместе, нам следует обо всем разумно договориться, как взрослым людям, отдающим себе отчет в собственных стремлениях и желаниях. И он заговорил о взаимных обязательствах, о верности, об удобствах их временной – он всячески подчеркивал это, - связи, а Докки то краснела, то бледнела, слушая его невозможные и унизительные для нее рассуждения. Ее надежды вмиг лопнули, как мыльный пузырь, и в груди стало тесно и больно. «На время, на время… - стучало у нее в висках. – Боже мой! Какая я все-таки наивная и глупая! Я ведь знала, знала, что он может предложить мне только стать его любовницей, но почему-то надеялась, вопреки всем здравым рассуждениям… Ему не приходит в голову, что верность хранится, когда людей связывают чувства, а не обязательства, и никто другой тогда им просто не нужен. И мы с ним стали близки не потому, что так было удобно, а потому, что желание захлестнуло нас… Итак, проведя со мной ночь, он решил, что я могу стать для него приятным разнообразием на какое-то время. Но, чтобы я не строила в его отношении никаких планов и не рассчитывала на что-то большее, он высказывает мне все эти свои соображения, планируя нашу связь по принципу военной операции, с присущими ей стратегическими и тактическими задачами… Интересно, так он объяснялся со всеми своими пассиями, или только со мной?..» Она отчаянно пожалела теперь, что не устояла – не тогда, на Двине, а сегодня, - перед его и собственной страстью, и отдалась ему со всей пылкостью своей любви, в то время как ему просто нужна была женщина – как тем офицерам в гостинице Ковно, выстроившимся в очередь к служанке. Как и многим другим мужчинам, стремящимся лишь удовлетворить свои физические потребности. Ну да, она же ему нравится – и тем соблазнительнее для него мысль сделать ее своей любовницей. Нравится настолько, чтобы захотеть вступить с ней в связь, но не настолько, чтобы не диктовать ей своих условий для этой связи и сразу пресечь все возможные надежды на что-то более серьезное. «Будь я другой, - с ожесточением подумала Докки, - более светской, более раскованной, то, вероятно, меня бы устроило такое положение вещей – хотя бы какое-то время побыть с любимым. Нет, меня бы это устроило, если бы я его не любила. И я бы отнеслась к этой связи как должно относиться опытной, но равнодушной женщине, стремящейся получить удовольствие не от одного, так от другого мужчины. Но я не вынесу этого, любя его и зная, что в любой момент он может уйти от меня. Зная, что он не любит меня, и что во мне зреет его ребенок, который ему не нужен так же, как не буду нужна и я сама через какое-то время…» - Я ранее никогда не вступала в связи и не представляла, что они строятся на каких-то условиях, - тихо сказала она, когда он замолчал. – Мне казалось – и теперь я понимаю свое заблуждение, - что мужчину и женщину связывает друг с другом чувство, а не расчетливое и удобное для обоих краткосрочное времяпрепровождение. Вероятно, многие меня не поймут, но, увы, я вынуждена отказаться от столь любезного предложения вступить с вами в связь. Он так сильно побледнел, что на его скуле отчетливо проступила ниточка старого шрама. - Что вас не устраивает? – резко спросил он. – Что я обещал хранить вам верность? Или то, что призвал вас быть только моей, в то время как вам хотелось бы завести одновременно еще пару ухажеров? Докки закусила губу, еле сдерживаясь, чтобы не закричать или не заплакать. Вдруг он усмехнулся и потемневшими глазами посмотрел на нее: - Или вы предполагали, что я на вас женюсь? Она содрогнулась. Его возмутительное и оскорбительное заявление должно было уничтожить ее, но, как ни странно, оно придало ей силы. - О, нет, - она встала, остро чувствуя, что на ней нет нижнего белья, что разозлило ее еще больше. – Я прекрасно понимаю, что мне могут предложить руку только в двух случаях: в первом – видимо, самом невероятном, - если кто-то очень сильно полюбит меня. Во втором, более реальном, - если кому-то очень сильно понадобится мое состояние. Вы меня не любите, вам не нужны мои деньги, - так что речи о браке и быть не может. Такие, как я – вдовы, годятся лишь в любовницы, для кратковременной связи. Когда вы выберете себе невесту, то это будет кто-то из числа юных невинных барышень, которые только и могут быть достойны вашего имени и вашего кольца, но никак не я. Она замолчала, но спустя мгновение тихо добавила: - Прощайте. Он постоял, пристально глядя на нее, затем небрежно поклонился и вышел из комнаты. Докки рухнула обратно на диван, не в силах поверить, что смогла это все ему наговорить и своими руками выставить из дома. «О, что же я наделала?! - вдруг ужаснулась она, уже бесконечно сожалея о своем поступке. - Зачем отвергла его из-за глупой, ложной гордости?! Лишила себя какой-либо надежды видеть его, наслаждаться его объятиями… Почему не приняла его условия? Ведь все равно он скоро уедет в армию, а я… я уеду за границу… Так и так наша связь бы оборвалась, но я могла провести с ним хотя бы несколько дней…» Докки заколотила кулаками по диванной подушке, и ей казалось, что от боли разрывается ее сердце. «Чего я добивалась? – стонала она. – Неужели и впрямь надеялась, что он женится на мне, а не предложит эту унизительную кратковременную связь? И почему она унизительная? Я ведь люблю его. А ради того, чтобы быть с любимым, можно было переступить через эту никому не нужную гордость… И на что мне она – эта гордость - без него?!»
Цапля: Ох,apropos Это же просто невыносимо! Вот она, страсть, с кратковременным помутнением рассудка…Вот она, гордость, мешающая сказать то , что на сердце! Замечательно, дорогой автор! Честно сказать, проняло. и сильно... так органичны эта их бурная и страстная сцена, после которой, увы, наступает ощущение неловкости, и точит червячок сомнения и, и просыпается ненужная гордость, и желание очертя голову и броситься в водоворот страсти, нежности, головокружительного – пусть кратковременного счастья – на момент заслоняется стремлением «закрыться», не дать понять Ему – степень своей уязвимости – зачем? Правда, «зачем» – это тоже порыв, желание все изменить приходит позже, когда он уже хлопнул дверью. А ОН? Что у него на уме? Что он написал в этом чертовом письме, автор!?
Хелга: Ой, apropos, как все трудно, полный разброд чувств. Но, несмотря на тяжесть ситуации, на этот раз Докки морально победила, хоть и во вред себе, а он комплексует и демонстрирует свои слабости. Бой не на жизнь, а на смерть. Боком обойдется ему эта его гордыня. Где-то рядом бродит мистер Дарси...
Джастина: И как он мог, НашПтиц так обидеть нашу девочку?
apropos: Цапля Цапля пишет: Вот она, страсть Да, это страсть, любовь, сумасшествие... Цапля пишет: так органичны эта их бурная и страстная сцена, после которой, увы, наступает ощущение неловкости, и точит червячок сомнения и, и просыпается ненужная гордость Вот если бы у меня была возможность написать и сразу выложить ВСЮ сцену - можешь себе представить, как бы она читалась? Так, кусками - уже не тот эффект. Но я рада, что "проняло" (ведь для вас это все писалось (с) Цапля пишет: Что у него на уме? Ну... Что на уме у мужика? Известно, что. Влип, бедолага. По самое... словом, нам по пояс. Хотел как лучше - удобная связь, без лишних осложнений. но... не получилось. Теперь все страдают. Честно говоря, я рада, что ты меня не осуждаешь за Палевского. Что-то гложили меня сомнения, что тебе в этой сцене его поведение не понравится (да оно и не лучшее, мягко говоря, хотя и его понять можно)
полная версия страницы