Форум » apropos » Водоворот-10, ЛР, 3.4.08 » Ответить
Водоворот-10, ЛР, 3.4.08
apropos: Название: Водоворот Автор:apropos Жанр: любовно-исторический роман Обновление: 3.4.08 Главы на сайте: http://www.apropospage.ru/lit/avtor/w_1.html
chandni: Бэла пишет: То, что она победила в этой сцене - сомнению не подлежит, но победа-то Пиррова, принесшая больше потерь, чем удовлетворения. да и не хотелось ей побеждать или вообще спорить помните: apropos пишет: Ей куда больше хотелось бы сейчас не вести этот странный разговор, а сесть с ним рядом, прижаться к нему, зарыться лицом ему в шею, и ни о чем не думать, а лишь наслаждаться его близостью. а он похоже совсем не смотрел на собеседницу и даже не пытался понять, почувствовать ее. Но она же - не его бригада. А любящая женщина Да еще и в таком деликатном положении (пусть даже безотносительно беременности, одних панталон в общем-то хватит) и метод выкрика четких команд почему-то не сработал Вот уж загадка его контуженной голове
Джастина: apropos пишет: Тем более, если мы помним, Докки умела себя хорошо держать. Могла ему это все говорить ледяным тоном, если не презрительным. Да уж, побледнел весь. Но вот мне, уважаемый автор, кажется многовато ее мыслей в этой сцене, как то бы подсократить для динамичности, а? И еще не дает мне покоя вот это его: - И вам было лестно осознавать, что этот генерал некогда оказывал вам знаки внимания? Возможно, ваше тщеславие будет удовлетворено, если я вновь паду к вашим ногам? apropos пишет: раскрою карты (некоторые) - не появился у нее в первый же день по прибытии, а лишь на третий - чего тянул? Чего боялся? Терпел, боролся с собой, не выдержал и примчался, сам собою не довольный за слабость, от сюда и тон и наезд. Только вот что его смущало-то так сильно? Ждал от нее знаков внимания к которым привык, а тут тишина? И отсутствие ответного письма – тоже маловато будет (чего бы он там не понаписал). И к ревности это отношения не имеет. Что то более серьезное? Не понимаю
Цапля: chandni пишет: метод выкрика четких команд почему-то не сработал Вот уж загадка его контуженной голове Ох, девочки, совсем вы Павла бедного … уронили… Вот что любопытно – все читают одно и тоже, БОЛЬШЕ – знает только автор, а одни склонны обвинять его в черствости и жестокости, другие…иррациональные дамочки всячески понимают, жалеют etc Бэла пишет: Ох, не позавидую сейчас нашей Докки с ее адской болью в сердце, болью, что она все же угадала его стремление сделать ее всего лишь любовницей! Докки ужасно, ужасно жалко! Но! Ну, а разве нужно было чего-то другого ждать? Нет, хотеть, конечно, можно всего и сразу. Но – в его понимании, вспыхнувшая страсть, страсть продолжающаяся должна иметь выход – самый естественный в данной ситуации – связь. Она не девочка, чай, будут сплетни за ее спиной, разумеется. И будет зависть – тоже. Но все естественно, ничего экстраординарного. Предложение само по себе не чрезвычайно непристойное. Но – форма хмм.. некоторых смутила . Не знаю, после того, как он настойчиво пытался увидеть в ней – а подтверждения не было – искру чувства, душевной заинтересованности, а видел лишь осторожные, неясные ответы, смутное – он мог заговорить иначе – нет, не о любви даже, о тоске, о томлении, и невозможности быть – без нее, хотя война, и ему скоро уезжать… А чувственное влечение – есть, искрит, атмосфера то какая была, перед вспышкой – кАк кисель, так все вязко, наэлектризовано. Почему бы ему не думать, что Докки на связь не согласится и коль нет с ее стороны признаков искреннего, глубокого чувства – вот вам – предложение, рациональное и немного расчетливое, честное зато, насколько возможно. Взаимные обязательства только на время связи – чтобы не заморачивать даму иным – может, ей не нужно иное? А потом – да, облом, и какой – отповедь, удар по самолюбию, хуже, чем пощечина! И все он мог сказать, и даже бросить упрек – а, так вы , может быть, рассчитывали на брак? Мне их обоих жалко… Непонимание – от гордости, от взаимной пока еще неуверенности… Но ведь будет обед . *вздыхает* может быть, сегодня… хотя бы начало…
Джастина: Ах, Цаплечка, как ты все описала то красиво. Но буду поспорить. Цапля пишет: Не знаю, после того, как он настойчиво пытался увидеть в ней – а подтверждения не было – искру чувства А говорили, что он все замечает, видит на сквозь, "остер умом"? Она же при виде его чуть в обморок не падает, на шею кинуться хочет, краснеет, бледнеет, а еще она ему отдалась, какие еще подтверждения чувств надо? И сам он это признал (- Я так и знал, что вы не забыли меня...) Ответные чувства есть и он это знает, а еще он подозревает ее в чем-то может в нечестности, измене и еще бог знает в чем, может думает, что она при всей пылкости холодна и расчетлива, не даром же «ледяная баронесса». Мне кажется в его голове картина более или менее ясная есть (так пару вопросов выяснить) по этому он и перебивает ее непрерывно, не дает досказать. Он пришел порядок в королевстве навести, он ревнует (и еще что-то знает), и в то же время не может без нее, через гордость и самолюбие переступает, поэтому такой нервный. Пришел через силу, надо и лицо сохранить и не признаться, что ему без нее дышать тяжело (но не смог удержаться признался) и вопрос решить, т.е. получить от нее объяснение поступков и обязательства больше так не делать. А тут такой облом. А все потому что не смог ни выяснить «непонятки», ни нормально договорится «о намерениях». Говорю же- контуженый. Идеализируешь ты его в этой сцене. Но зато как хорош он с твоих слов
Цапля: Джастина пишет: Идеализируешь ты его в этой сцене Ах! Само собой Я ведь влюблена, и , в отличие от Докки, чувств своих не скрываю если серьезнее чуть. Джастина пишет: Она же при виде его чуть в обморок не падает, на шею кинуться хочет, краснеет, бледнеет, а еще она ему отдалась, какие еще подтверждения чувств надо? И сам он это признал (- Я так и знал, что вы не забыли меня...) Сексуальное влечение то может быть, мощное. яркое, обоюдное, что и выливается в такую бурную сцену встречи. Но он же мужчина, как бы он ни был остер умом, женскую голову, которая , при всей ее абсолютной "расплавленности", и размягчении мозгов после такой-то страсти - не разберешь по кусочкам. Да и сам он, поняв, что желанен, не может понять, что любим, не дает она ему такой возможности. даже когда отказывается от его предложения, что говорит - думаю, что мужчину и жещину должны связвать чувства, а не расчет. Усе. А так.. была вспышка страсти.. Где-те чувства? В вас не вижу, сама не показываю. Посему - расстанемся. Меня, честно, не смутила форма его предложения, ибо она была продиктована отсутствием утвердждения в чувствах, но мужской самоуверенностью в том, что отказа не будет. И могу, конечно, понять его, с его в лицо брошенным оскорблением (хотя Докки жалко) - удар по мужскому самолюбию, да еще по ТАКОМУ - страшная вещь. Ему не приходилось такое переживать Как это он еще ушел, по дороге не вынеся плечом дверь?
Цапля: Между прочим, девушка! из-за незапланированной дискуссиии с тобой опоздала на работу. Все. Убежала. С любовью к Нашему Птицу
Джастина: незапланированная дискуссия А у меня вопрос на вечер: Как ты думаешь, он бы сделал ей предложение руки и сердца, если бы она ему сказала: "Ах, граф, я люблю вас безмерно" ???
Цапля: Джастина пишет: Как ты думаешь, он бы сделал ей предложение руки и сердца, если бы она ему сказала: "Ах, граф, я люблю вас безмерно" ??? Нет, конечно . Я вообще не думаю, что на данном этапе его усилия направлены к такой прямой и честной цели, как та, чтобы на ней жениться почти (с) Может, выказал бы меньше рационализма в предложении, наблюдая такую непосредственную женскую покорность судьбе…может, не оговаривал сроки, ибо в такой ситуации рационализм – помеха, а девушка нуждается ласке и подпитывании чувства . Но не брачными обязательствами. а...так... Но не срослось Для чего ж автор поставила Птица в такую ситуацию ? - а чтобы выхода у него не было. Все! Ушла совсем. На работе - убьют.
chandni: Цапля пишет: Ох, девочки, совсем вы Павла бедного … уронили… Вот что любопытно – все читают одно и тоже, БОЛЬШЕ – знает только автор, а одни склонны обвинять его в черствости и жестокости, другие…иррациональные дамочки всячески понимают, жалеют etc я его люблю, понимаю, но в данном случае он был не на высоте
Хелга: Джастина Цапля Как ваш дискус нравится, спорите, и при этом обе утверждаете абсолютно одну и ту же мысль - Палевский безнадежно влюблен, признаться себе боится, потому что для него пасть к ногам женщины - поражение, а их он не терпит. Джастина пишет: Она же при виде его чуть в обморок не падает, на шею кинуться хочет, краснеет, бледнеет, а еще она ему отдалась, какие еще подтверждения чувств надо? И сам он это признал ( Отдалась, да не вся, ему же нужно, чтоб она трепетала от одного его вздоха, причем временно, а тут вдруг холодноватое сопротивление. Он же хочет от нее бОльшего, чем сам осознает, поэтому и бесится, он всю ее хочет.
Джастина: Хелга пишет: Он же хочет от него бОльшего, чем сам осознает, поэтому и бесится, он всю ее хочет. но сам он этого еще не понял вернее не признался сам себе. Я прАльно понимаю?
Хелга: Джастина пишет: но сам он этого еще не понял вернее не признался сам себе. Я прАльно понимаю? Я так понимаю
chandni: Хелга пишет: Он же хочет от нее бОльшего, чем сам осознает, поэтому и бесится, он всю ее хочет. для временной связи прям такие явные и несколько раз повторенные обязательства в верности - дело несколько странное... А еще его предположение, что ей еще надо 2-3 мч вообще никуда не годится
Элайза: Дамы, ваши комменты - это отдельный роман. Хелга пишет: Ясное дело. Если мы тут все как одна ему на шею бросились, то Докки - святое дело... Ну, положим, не все... Ничего не имею против Палевского и его мужского обаяния - просто, ставя себя в эту ситуацию, понимаю совершенно отчетливо, что никогда не пошла бы на близость с мужчиной, даже самым любимым, не прояснив для себя сначала несколько весьма существенных обстоятельств, как то: заключал ли он на меня пари и откуда третьим лицам стало известно интимное имя, которым он называл меня без свидетелей, если я его не говорила ни одной живой душе. Словом, не получив для себя ответов на эти вопросы, даже - вернее, тем более! - в отношении любимого человека, голову от неземной страсти я точно не потеряла бы. Но это ж я - жуткая рациональная зануда с кучей комплексов. Предупреждая возможные наезды штабеля , сразу поясняю, что я Докки тут ни в коем случае не осуждаю и не считаю свою модель поведения единственно верной и достойной - просто, раз уж тут все на себя экстраполируют, то я тоже попробовала - и у меня получилась вот такая петрушка. Что еще раз доказывает ту простую мысль, что все люди разные, и женщины тоже. Впрочем, с дальнейшим поведением Докки я более чем солидарна и на ее месте отреагировала бы точно так же, даже если бы на мне и были панталоны... (кстати, действительно, очень жизненная и трогательная деталь, еще один штришок к картине Доккиной беззащитности и уязвимости в этой сцене.) По кусочку - я бы не стала сокращать мысли Докки, мне кажется, они здесь все нужны и уместны и динамику повествования не замедляют. Впрочем, я вообще всегда только "за" всяческое психоложество - и побольше, побольше! - Как я могла писать вам? – спросила она. – Как я могла знать, нужны ли вам мои письма? Вы уехали тогда не попрощавшись… - И вы были этим уязвлены? Но меня вызвали к начальству. Война, знаете ли… Ах, и вот тут бы ей и сказать - "но вы же могли бы написать мне и сами!" - и весь разговор пошел бы по-другому... Да, вот они, недомолвки да недосказанности чем могут в результате обернуться... apropos пишет: Ну, если учесть что он раз пять ее спросил, почему она ему не написала... Что подозрительно, в общем-то... Ну да - и остается только надеяться, что Докки даже в своем нынешнем смятенно-разобранном состоянии все же сумеет сложить два и два и понять, что он-таки ей писал и к кому именно это письмо в итоге попало. Правда, в нынешней ситуации это уже мало что меняет, на самом деле...
chandni: Элайза пишет: Дамы, ваши комменты - это отдельный роман. + 1 как бы хотелось прочесть еще кусочек
apropos: Уф... какая, однако, дискуссия... (как подкинула темку для обсуждения? ) Девочки, всем спасибо! Бэла пишет: она сама с собой говорила, свои мысли прокручивала, и он ее не слышал, говорил тоже сам с собой. У них, видимо, столько всего там в собственных душах накипело, что хотелось выговориться. Вообще-то я предполагала обычный диалог, но он, как я посмотрю, не совсем получился (или герои не дали). У каждого - у Палевского и Докки - свои мысли, понятные им самим, но не совсем понятные их собеседнику. Она говорит свое, он - свое. Не сыгрались еще дуэтом. Бэла пишет: НЕ сработали все его стратегический навыки. Увы, не сработали. Вероятно, его тоже захлестнули эмоции - от ее близости, от возможности высказать ей свои переживания. Или он тщательно все продумал, но исходя из собственных представлений о ситуации, ориентируясь на свои мысли, не зная или не понимая, что может на самом деле об этом думать Докки и как представлять их отношения. Бэла пишет: для дальнейшего развития отношений - это очень даже хорошо А это мы увидим. Что там хорошо, а что - плохо. Элайза пишет: не прояснив для себя сначала несколько весьма существенных обстоятельств, как то: заключал ли он на меня пари и откуда третьим лицам стало известно Ну, Докки его, в общем, с самого начала в этом не обвиняла - она догадывалась, что это какие-то происки матери, и только. А прояснить - ну, если он в самом деле их распространял, разве бы когда признался? Если он непорядочный человек в принципе, то и ее прямой вопрос получил бы "честный и прямой" ответ: "нет, никому и никогда" - подлец же не признается, что он подлец. И безнадежное это дело выпытывать у него правду, которую он ни за что не расскажет. И еще нашел бы способ ее обвинить в том, что это она хвасталась в обществе своей связью с Палевским. Вот уж не думала, что всех так зацепят эти панталоны. Хотя ситуация, действительно, весьма деликатная. Джастина пишет: Терпел, боролся с собой, не выдержал и примчался, сам собою не довольный за слабость, от сюда и тон и наезд. Ну, что ему бороться? Он же специально приехал в Петербург, чтобы увидеться с ней. Думаю, не столько боролся со слабостью, сколько боялся этой встречи - вдруг она не захочет с ним иметь никаких дел? Забыла, завела себе другого, передумала... Вариантов много может быть. Цапля пишет: он настойчиво пытался увидеть в ней – а подтверждения не было – искру чувства В общем, учитывая, как она замялась, при упоминании об их встрече у Двины - он мог вообразить все, что угодно. Бедолага... Цапля пишет: Непонимание – от гордости, от взаимной пока еще неуверенности Полное непонимание друг друга. Причем Палевский был довольно проницательным все время их знакомства... до этой встречи в Петербурге. Что-то после той ночи с ним случилось. Или после ранения (контузии)? Был на грани смерти... Может, это и сыграло? Джастина пишет: он и перебивает ее непрерывно, не дает досказать. Он пришел порядок в королевстве навести, он ревнует (и еще что-то знает), и в то же время не может без нее, через гордость и самолюбие переступает, поэтому такой нервный. Пришел через силу, надо и лицо сохранить и не признаться, что ему без нее дышать тяжело Ну, я бы не сказала, что он ее перебивает. Просто каждый о своем говорит. И не сказала бы, что он нервный. Запутался немного. И ее трудно понять - то сгорает о страсти, то намекает, что их встреча на Двине была лишь встречей. Поди пойми этих баб. Он же привык иметь дело с женщинами,которые готовы на связь, которые знают, что это такое,которые добиваются его. А тут... прямо институтка какая... Хелга пишет: Он же хочет от нее бОльшего, чем сам осознает, поэтому и бесится Возможно, и так.
Хелга: Элайза пишет: Ну, положим, не все... Верно, погорячилась, в запале...
apropos: Глава 22 Ей нужно было собираться на обед к княгине Думской. Она не хотела никуда идти, у нее не было ни сил, ни желания даже жить, не то, что выходить из дома и отправляться на светский прием, где к тому же мог быть Палевский, которого сейчас ей менее всего хотелось видеть. Но она не могла отделаться запиской о плохом самочувствии, потому что это бы обидело княгиню. С помощью Туси она облачилась в вечернее платье – бледно-лиловое, с низким вырезом, красиво облегающим ее грудь и мягкую линию плеч. Цвет платья придавал своеобразный лиловатый оттенок ее глазам, отчего они становились загадочными и глубокими. «Буду красивой и веселой», - думала Докки, разглядывая в зеркале свое бледное лицо, на которое она наложила немного румян, чтобы оно выглядело чуть более свежим. Гладкая прическа с инкрустированными перламутром черепаховыми гребнями, аметистовое колье на шее – и она выглядела уже как беззаботная светская дама, отправляющаяся за своей порцией развлечений. Когда она спустилась вниз, там ее ждал Афанасьич, встревоженными глазами посмотревший ее застывшее лицо. Докки лишь покачала головой, не желая ничего говорить, и он понял, насупился и спросил: - Подавать экипаж, или еще рано? Докки посмотрела на часы в холле. Было только начало четвертого, на обеде ей следовало быть в четыре, а княгиня жила неподалеку – на Литейном проспекте. - Рано еще, - поморщилась она, сообразив, что слишком быстро собралась, и у нее осталось много времени до выхода. Она решила посидеть в библиотеке, но тут взгляд ее упал на ореховый столик, где на подносе лежало несколько записок. Она направилась за ними, и тут что-то всплыло в ее памяти… «Письма, - вспомнила она. – Он все время о них говорил, и даже упрекнул меня, что я не ответила… Не ответила?!» - Позови Семена, - сказала она Афанасьичу и, прихватив записки, пошла в библиотеку. Через несколько минут туда вошел дворецкий и, почтительно поклонившись, встал в ожидании приказаний от своей барыни. - Семен, - Докки рукой пригласила его подойти поближе. – Семен, ты все письма пересылал мне в Ненастное? - Как же барыня, все, - ответил он. - Ничего не могло затеряться? - Никак нет, - Семен задумался. – Как вы приказали, уложил я все, что накопилось, пока вас не было, в пакеты, и отправил. А потом собирал почту за два-три дня – и слал в имение. Докки задумалась. - А ты помнишь, что за почта была? - Записки разные, разноцветные, квадратиками сложенные, ну и продолговатые, - начал перечислять Семен. – Письма тоже были – от поверенного вашего, от управляющего из Ненастного, что писал вам, пока вы в Вильне были, от книгопродавцев, из-за границы что-то было… Докки кивала, вспоминая эти письма – от Букманна, от знакомых путешественников – одно из Австрии, второе – из Северной Америки, ах, да, еще от господина Лукашева из Индии… - А какие-нибудь… непривычные… попадались? – Докки понимала, что задает странные вопросы, на которые у дворецкого вряд ли будет ответ. Семен хмыкнул и почесал лоб. - Была парочка странных кувертов с гербовыми печатями, - сказал он наконец. – Коричневатые такие, вроде армейские… Офицеры их привозили… Курьеры типа. «Неужели он мне, действительно, писал? – она поняла, что до боли вцепилась в подлокотники кресла. – Он писал мне…» - Но я их не получила, - сказала она. - Как же такое может быть, барыня, - обиделся Семен. – Я все складывал – как велено было. Она задумалась, не понимая, каким образом могли пропасть именно эти письма. - А кто-нибудь приходил сюда – из знакомых, родственников? – на всякий случай спросила она. - Да все ж, вроде, знали, что вас нет – так что приходить? – недоуменно ответил Семен. – Разве что ваша матушка, госпожа Ларионова появлялась несколько раз – мимо-де проезжала, чаю просила выпить. Мы ей чай и подавали… А что, нельзя было? – испугался он. Она кивнула, вспомнив привычку матери изредка наведываться в особняк дочери, когда сама Докки летом находилась в Ненастном. Елена Иванова считала своим долгом проверить, в порядке ли содержится дом и не распустились ли слуги за время отсутствия своей барыни. Потом мать писала ей письма, сообщая, что лакеи играли в карты, что пол в холле натерт не так, как должно, газон в саду не подстрижен или еще о каких-то мелочах, свидетельствующих, что отсутствие хозяйки плохо сказывается на работе челяди. Докки обычно все эти сообщения игнорировала и слугам не выговаривала, считая, что мать придирается к таким мелочам, на которые не стоит и обращать внимания. Она доверяла своим слугам больше, чем матери. - А эти письма – они были еще здесь, когда заезжала Елена Ивановна? – спросила Докки. - Как же упомню? – удивился дворецкий. - Хотя… у Петьки – конюха нашего – именины были… Аккурат в середине июля, 12-го числа. В этот день письма уж лежали здесь, и барыня как раз заезжала… - Они видела эти письма? - Как же не видеть? Они ж на столике лежали, прямо на виду. Госпожа Ларионова там что-то перебирала, спрашивала еще, есть ли письма от вас. Я ей и сказал, что вы в имении живете. - Спасибо, Семен, - Докки встала и заходила по библиотеке, чувствуя, как внутри у нее все клокочет. «Он написал мне! Написал, и потому был так обижен, что я ему не ответила, - думала она, с трудом сдерживая слезы. – А я… я так ждала эти письма, так страдала… Значит, мать, увидев письма от него, их украла, - вот откуда она знает о «Дотти», - так он обращался ко мне в своих письмах… Украла и прочитала его письма мне… И посмела еще рассказывать о том, что он якобы хвалится связью со мной со своими друзьями…» Она металась, вспоминая, с каким нетерпением высылала на почтовую станцию слуг, чтобы они поспели к прибытию почтаря и немедленно забрали предназначенную ей почту. И как с замиранием сердца перебирала письма и, в очередной раз не получив долгожданное известие о нем, плакала ночами… Докки не знала, что ей делать. Теперь, когда она так ужасно его оттолкнула, эти письма были ей не нужны… Или нужны? Ведь они предназначались ей, это ее письма. И хотя у нее до сих пор в памяти звучала его циничная безжалостная фраза: «вы предполагали, что я на вас женюсь?», приводящая ее в исступление, - все же он был ее возлюбленным, отцом ее ребенка. Два письма! Она могла бы хранить их, перечитывать, плакать над ними, вспоминать пусть короткое, но такое счастливое время, когда они были вместе. Но мать… мать опять вмешалась в ее жизнь, опять попыталась отнять у нее – пусть призрачную и недолговечную – радость. Ведь если бы она тогда получила его письма, то была бы невероятно счастлива, и эти прошедшие месяцы стали бы совсем другими – не такими тяжелыми и безотрадными. И у нее бы появился повод ему ответить, и получить от него новые вести, и, возможно, сегодняшний разговор сложился бы совсем по-другому: он не был бы так сердит на нее из-за ее невольного молчания, а она… Кто знает, к чему привела бы их переписка? Вдруг… Вдруг сегодня он говорил ей эти ужасные вещи только из-за того, что считал ее равнодушной к нему, думая, что ее может прельстить только не обязывающая короткая связь с популярным генералом? Он даже что-то такое сказал о ее тщеславии… «О, Боже, - она сглотнула подступившие к глазам слезы. - Как все тяжело, как все запутано!» Докки со всей силой дернула за шнур звонка, чуть не оборвав его, и едва в дверях показался лакей, крикнула: - Экипаж, немедленно!
Хелга: apropos Спасибо! apropos пишет: Вдруг сегодня он говорил ей эти ужасные вещи только из-за того, что считал ее равнодушной к нему Здравая мысль, пришедшая немного поздно. Да, если бы Докки получила эти письма, то все бы пошло иначе. Мелочи, мелочи...
apropos: Хелга Хелга пишет: Здравая мысль, пришедшая немного поздно Со здравыми мыслями только так и бывает (по себе сужу ) Хелга пишет: если бы Докки получила эти письма Но она их не получила, увы, вот и... Иронии судьбы сплошные.
полная версия страницы