Форум » Проба пера » Короткая повесть о любви » Ответить
Короткая повесть о любви
natti: Здравствуйте, все участники форума! Я очень сильно волнуюсь и боюсь представляя на ваш суд своё первое произведение! Понимаю, что хвалить меня пока не за что и жду нелицеприятной критики. Надеюсь на плодотворное сотрудничество! Короткая повесть о любви Ужасный век, ужасные сердца! А.С. Пушкин И чем одно из них нежнее… Ф. Тютчев Александрина Афанасьевна, дочь горного начальника, проснулась очень поздно. Февральское пасмурное солнышко мягко светило в окно её девичьей спальни, дробилось мелкими бликами в хрустале и фарфоре на туалетном столике и в зеркале, убранном белоснежными кружевами и лентами. В его рассеянном свете лоснился атлас розового пухового одеяла. Сквозь сон Александрина услышала возню за дверью, придушенный вскрик горничной девушки и сердитый голос тётушки Зинаиды: - Агапка, холера! Куды лезешь, медведь! Разбудишь Лександру Афанасьевну. Она, моя голубка, и так за полночь уснула. Согнав серого пушистого котёнка, юная барышня натянула одеяло на голову, спряталась. Вставать не хотелось. Лёжа в темноте под одеялом, она тоскливо думала: «Надо было ещё вчера взять в кладовой мышьяку и отравиться! Всё равно жизнь кончена... Ангел мой, свет мой, любовь моя, Владимир! Прости и прощай! Знай же, неблагодарный, твоя Александрина уснула навеки, но не дала Богу ложной клятвы!» Перед мысленным взором девушки поплыли печальные картины. Вот она, бледная, прекрасная, в венчальном платье, в фате с флёрдоранжем, лежит в серебряном глазетовом гробу. Вокруг, в темноте, ряды огоньков тонких свечей. Из тьмы проступают скорбные лица – горные инженеры, дамы, губернатор Фёдор Фёдорович с губернаторшей Юлией Ермолаевной, папенька Афанасий Максимович с тётушкой Зинаидой и сёстрами. Рядом с ними соседка-вдова Анна Павловна в траурном платье с длинными, широкими рукавами, с горестными, покатыми плечами. Анна Павловна прижимает к лицу чёрный шелковый платок. Подле неё Константин Оляпкин… Его детское, круглое лицо в слезах. На рукаве парадного мундира чёрная креповая повязка. Он склоняется ко гробу, чтобы вложить в руки своей мёртвой невесты венчальную свечу…» - Фу, дурак! – Александрина вскочила, откинув пуховое одеяло. – Непременно капнет воском на платье! Сердито сбросив ночной чепец, барышня села за туалетный столик перед зеркалом и принялась расчёсывать длинные прекрасные волосы, строго изучая собственное отражение. Бледна, холодна – мраморная надгробная статуя, а не невеста! Ночная рубашка сползла с гладких, округлых плеч. Александрина зябко поёжилась и вдруг замерла, вспомнив страстные поцелуи Владимира. - Господи, можно ли забыть его! *** Владимир появился в городе прошлым летом. За ним, как за каждым вновь прибывшим человеком, тянулся шлейф слухов и сплетен. Во всех гостиных города приезд молодого поручика Воротынцева обсуждался с тем большим интересом, если в доме имелись девицы на выданье. Это событие взволновало гораздо сильнее, чем смерть молоденькой горничной, которая прижила ребёночка и от позора бросилась в Обь с обрыва. Агапка посвятила Александрину во все подробности этого происшествия. В день царского тезоименитства на площади перед Петропавловским собором, как всегда по праздникам, был военный парад. Александрина с младшими сёстрами вышла на высокое крыльцо дома горного начальника полюбоваться на воинские экзерциции под марши и увертюры батальонного оркестра. Девицы скромно держались позади всех, в дверях, а впереди сидели в креслах сухопарый, моложавый губернатор, генерал-майор Бегер с губернаторшей и папенька. Лысый, носатый губернатор, суровый и весьма раздражительный, в этот день пребывал в благодушном настроении и беседовал с папенькой без своей обычной язвительности, поэтому и папенька, горный начальник Афанасий Максимович, выглядел довольным. На ступеньках крыльца сидел, вытянув больные ноги, тучный, ужасно сутулый, инспектор медицинской части округа, доктор Геблер. Не в пример многим он умеет держать себя просто, не козыряя чином, но и не роняя достоинства. Майор Лука Александрович Соколовский, управляющий барнаульского сереброплавильного завода, картинно опираясь на перила, стоял на нижней ступеньке. Майор очень приятный человек, он – душа горного общества! Он всегда готов затеять какое-нибудь развлечение, обожает театр и музыку. Кроме того, он знает множество весёлых историй и с удовольствием смешит дам своей болтовнёй. На одной ступеньке с ним поместился высокий, дебелый герр Шпилер, дальний родственник губернатора. Этот сорокалетний мужчина явился в город будто бы для занятия золотопромышленностью, но пока более интересовался карточной игрой. Он один был в статском платье и шляпе-цилиндре среди горных мундиров и треугольных шляп. Возле крыльца собралось всё прочее горное начальство со своими семьями. Глядя на нарядные дамские платья, шляпки в цветах и лентах, можно было решить, что на плотно утоптанной, глинисто-песчаной Соборной площади, перед домом горного начальника за один час расцвел пышный цветник. Был солнечный, безветренный июньский день. Начальство обменивалось шутливыми замечаниями о происходящем действе и веселилось на счёт молодого красавца – поручика Воротынцева, который явно паясничал в строю. Молодой человек, сдвинув кивер «зверски набекрень», корчил забавные рожи. Расстроенный непорядком полковник бессильно грозил ему исподтишка кулаком, и это добавляло веселья. Александрина сразу догадалась о причине шутовства поручика. Она уже имела удовольствие видеть его, сидя дома у раскрытого окна. Молодой человек проезжал верхом по Петропавловской улице и, заметив барышню, остановился напротив, у ворот Казённого сада. Как ей показалось, он уставился на неё довольно нагло, поэтому она закрыла окно и задёрнула шторы. Конечно, спрятавшись за занавеской, любопытная девица хорошо разглядела молодого человека. Офицерский мундир очень шёл к нему! Александрина залюбовалась статным, ловким всадником. Вечером после парада, в гостиной у горного начальника за картами собралось всё высшее общество. Губернатор изволил пошутить, дескать, в наш курятник лису пустили, и попенял полковнику на молодого шалопая. Тут и дамы приступили с вопросами. Полковник даже рассердился. - Нет, судари и сударыни мои – заявил полковник, - не так уж безобидны сии чудачества! Мне его мой благодетель, князь Пётр Дмитриевич Горчаков, преотлично аттестовал! Вы, может быть, слыхали о дуэли, когда был убит сочинитель Пушкин? - Кажется, в прошлом году это случилось? – спросила майорша Соколовская, скользнув глазами по присутствующим. - Так вот – продолжал полковник, – наш поручик, служа в гвардии, устроил у себя на квартире поминки, читал возмутительные стишки. Дело дошло до начальства. Стали его по-отечески журить да увещевать, дескать, нехорошо, молодой человек, а он, вместо раскаянья, слово за слово, надерзил, приплёл невесть к чему декабрь двадцать пятого года… Словом дурак, мальчишка! Ну, тут уж вы понимаете, дело так оставить было нельзя. Донесли государю. И в двадцать четыре часа велено нашему поручику отправляться из Петербурга на Кавказ. Так бы он и пропал совсем, да маменька у него оказалась решительной особой. Кинулась к государю, умолила, упросила помиловать сынка. Император оказал ему снисхождение и поручика перевели в Отдельный Сибирский корпус, под команду благодетеля моего, генерал-майора князя Горчакова. На грех, князь Пётр Дмитриевич – крестный отец этого молодца, и, поскольку в Степи-то нынче неспокойно, предприимчивая маменька принялась слать князю депешу за депешей, с мольбами помилосердствовать и держать крестника подальше от Омска. Благодетелю моему вздохнуть некогда было от просьб этой дамы, вот он и не нашел ничего лучше, как спихнуть голубчика в Барнаул. Майор Лука Александрович Соколовский, сидевший в дамском кружке, рассмеялся: «В Омске, конечно, житьё спартанское. То ли дело у нас! Наш городок – Петербурга уголок». Губернаторша Юлия Ермолаевна воскликнула: «Господа! Как вам не наскучат разговоры! Давайте танцевать!» Тут же герр Шпилер, с важностью всеми признанного маэстро, сел за фортепьяно и начались танцы. Александрина, в который уже раз, обратила внимание на руки господина Шпилера. Мягкие и белые, с длинными гибкими и чуткими пальцами, они легко порхали по клавишам, и так же ловко они тасовали карты и показывали карточные фокусы! Господин Шпилер казался приятным и милым, однако барышня подметила, каким презрительным бывает его взгляд из-под полуприкрытых век, обращённый на собравшееся общество. Папенька Александрины, Афанасий Максимович, велел ей распорядиться, чтобы подали ещё шампанского. Старик хотел воспользоваться случаем и ублажить губернатора, не раз намекавшего ему, что пора на покой в отставку. Афанасий Максимович понимал, откуда ветер дует – Лука Александрович страстный охотник на пару с губернатором. Принесли вино, и вскоре разговор в гостиной стал очень громким. Мешая русскую и французскую речь, дамы щебетали и смеялись, обсуждая репетицию нового спектакля и предстоящее развлечение – в город заехал бродячий цирк. Александрина внимательно выслушала аттестацию, данную молодому поручику горного батальона его командиром, и сердце барышни невольно наполнилось состраданием к незадачливому молодому повесе. Он показался ей похожим на старших братьев, учеников кондукторского класса Горного института, таким же добрым и простодушным. И он явно нуждался в преданном друге и руководителе. В восемнадцать лет Александрина была девицей на редкость рассудительной и строгой. Она заменяла мать своим сестрам Сонечке, Полиньке и Юлиньке с тех самых пор, как старшая сестрица Аннета вышла замуж и уехала в Иркутск. Александрина уж и не помнит, когда это было, когда сестрица Аннета нежно обнимала её, выспрашивала все мысли до самого донышка, все страхи и обиды, все радости и шалости. Рядом с сестрой она чувствовала себя птенчиком под материнским крылом. Уже давно сама Александрина для сестёр защита и оборона, и приголубит, и пожалеет. Кто бы её приголубил и пожалел! Ну, разве что соседка – вдова Анна Павловна. С ней одной девушка бывает порой откровенна. Папенька в тринадцать лет назвал Александрину хозяйкой, спрашивал с неё, как со взрослой. Она видела, что папенька, любя своих дочерей и не желая приводить в дом мачеху, старается подыскать для них замену покойнице-маменьке. Он пригласил в помощь Александрине свою сестрицу, тётушку Зинаиду, недавно взял в дом старую даму – гувернантку. Но это всё не то!
Ответов - 59, стр:
1 2 3 All
natti: Вот как-то так начало будет выглядеть в окончательном варианте.
natti: apropos Удалите пожалуйста лишний фрагмент. Я не знаю, как это сделать! Удалила.
Хелга: natti natti пишет: А ещё, мой полковник, когда ожил, потребовал фамилию. Вот теперь мучаюсь... Вот видите, когда они оживают, сразу начинают своевольничать и требовать. natti пишет: Откуда-то полезли новые персонажи, пришлось отстреливать. Отстреливайте, повесть у Вас короткая, очень заселять ее персонами и именами не стоит, мне кажется. Самых действующих лучше бы оставить, остальных пострелять.
apropos: natti Очень рада, что Вы работаете над текстом, и он звучит все лучше и лучше. Хелга пишет: Самых действующих лучше бы оставить, остальных пострелять. Присоединяюсь к этому мнению.
natti: А вот теперь совсем гладенько! 1 В доме горного начальника, полковника Афанасия Максимовича Добролюбова, с утра всё перевернулось вверх дном – из полицейской части прислали девок для мытья полов. Сестра начальника, Зинаида Максимовна, приказала гувернантке и горничной Агапке присматривать за работами, а сама на весь день увезла младших племянниц в гости к майорше Соколовской. Старшую племянницу, восемнадцатилетнюю Александрину Афанасьевну, тётушка не могла взять с собой по причине её слабого здоровья, и потому, невыносимо страдая от необходимости оставить невинную девицу под одной крышей с девками, велела ей не выходить из своей комнаты. Когда апартаменты были убраны, после обеда, Александрина Афанасьевна, хрупкая, бледная девица, села за пяльцы у окна в угловой комнате. Она хотела занять себя работой, чтобы не дать воли чувствам и смирить подступающий нервический припадок. Дело в том, что ей необходимо было утаить всю серьёзность своего болезненного, лихорадочного состояния, чтобы домашние не стали искать ему причину. Конечно, нельзя вовсе избегнуть назойливого любопытства тётушки Зинаиды. Она, после вчерашнего происшествия, ещё долго будет приставать с вопросами. Но, гораздо опасней, если любопытная старушка присовокупит к тому обморок, случившийся с племянницей во время папенькиных именин! Тогда как быть? Раскаяться и безропотно принять гнев отца? Всю жизнь унижаться и терпеть насмешки? Ах, нет! Уж лучше взять мышьяк в кладовой! Девушка покосилась на дверь и осторожно вздохнула. Никогда она не думала, что с ней могла бы приключиться такая беда. С кем угодно, только не с ней, дочерью горного начальника... Однако оказалось – высокое положение в обществе не ограждает от несчастной любви… Из окна комнаты, где уединилась юная барышня, была видна Петропавловская улица: заваленный сугробами Казённый сад, тюрьма с гауптвахтой, ворота сереброплавильного завода и канцелярия. А над всем этим, в лазури февральского неба – вершина заснеженной Ивановской горы и маковка старой, деревянной Иоанновской церкви. Эта маковка с налипшим снегом, словно магнит, притянула взгляд Александрины Афанасьевны. Смотреть на голые деревья Казённого сада – выше сил! Именно здесь произошла та роковая встреча! В висках, не переставая ни днём, ни ночью, стучат крошечные молоточки, вызванивая любимое имя: «Вла-ди-мир! Вла-ди-мир!» Непрошеные горючие слёзы наворачиваются на глаза. - Господи! Куда бы ни пошла, куда бы не взглянула – всё вокруг напоминает о нём… Горько вздохнув, барышня принялась за работу. Но лишь воткнула иголку, как снова замерла, окаменела. - Владимир! Один Владимир на уме. Ах, если бы он сейчас вошел в комнату… Если бы вернулся. Если бы догадался, какие муки она терпит! Но в доме, в дальних комнатах, слышны лишь неясные женские голоса. - Правду говорит соседка, Анна Павловна. Он не вернётся. А я погибаю... Голова клонится всё ниже, а слёзы душат, душат! - Ах, если бы рядом была сестрица Аннета. Если бы маменька не умерла так рано... Маменька! Она бы уберегла от ошибки. Ведь она же велела нам остерегаться своеволия и дерзости... Александрина Афанасьевна всегда была высокого мнения о себе. И все её родные и знакомые считали её весьма рассудительной и строгой девицей. Да и как же иначе? Ведь она заменяет мать своим сестрам Сонечке, Полиньке и Юлиньке с тех самых пор, как старшая сестра Аннета вышла замуж и уехала в Иркутск. А папенька с тринадцати лет называет Александрину хозяйкой и спрашивает с неё, как со взрослой. Он не пожелал привести в дом мачеху, а постарался подыскать для любимых дочерей замену покойнице-маменьке. Пригласил в помощь Александрине свою сестрицу, тётушку Зинаиду, недавно взял в дом старую даму – гувернантку. Но это всё не то… Александрина помнит, как сестра нежно обнимала её, выспрашивала все мысли до самого донышка, все страхи и обиды, все радости и шалости. Рядом с Аннетой она чувствовала себя птенчиком под материнским крылом. Теперь сама Александрина для сестёр защита и оборона, к ней они тянутся, чтобы приголубила и пожалела. Кто бы её приголубил и пожалел! Ну, разве что соседка – вдова Анна Павловна. Она добрая, умная женщина, и только с ней одной можно быть откровенной. В кабинете у папеньки часы пробили два раза. Мимо окна проехали сани губернаторши, Юлии Ермолаевны, и повернули за угол дома, к парадному крыльцу. - Должно быть к папеньке? – решила Александрина. – Только Юлия Ермолаевна не одна, с ней Анна Павловна и мужчина в инженерной шинели! Барышня вдруг помертвела и схватилась за сердце. Ужас исказил черты её миловидного личика. - Неужели Анна Павловна всё-таки привезла своего protégé – Костиньку Оляпкина? Через несколько минут в дверь просунулась голова в шелковом платочке, и перепуганная горничная Агапка, выпучив глаза, сообщила громким шёпотом: - Барышня, жениха привезли! Ему сейчас велено в гостиной сидеть, а вас пока не звали. Александрина метнулась в свою комнату – привести себя в порядок, уничтожить следы слёз. Шустрая Агапка принесла воды умыться и доложила, что жениха пригласили в кабинет к папеньке. Насколько ей удалось подслушать под дверью, принят он был весьма ласково. Александрина не могла без дрожи слышать эти известия. - Ах, Анна Павловна! – повторяла она про себя – милая, добрая Анна Павловна! Вы всё-таки хотите привести в исполнение свою затею! Но, боже мой, как она жестока! Вы, как лекарь, подаёте помощь ножом и операция ваша кровавая! - Агафьюшка, голубушка, дай мне знать, если кто приедет от… Агапка понимающе кивнула: «Нешто я не знаю, кажный день одно и то же!» Наконец, позвали к отцу. Собрав жалкие остатки самообладания, Александрина подошла к дверям кабинета. Они внезапно открылись, и на пороге показался поручик Оляпкин. Молодой человек был в мундире, при полном параде, а его круглое, детское лицо сияло. Он был взволнован и не верил своему счастью, так же как в институте, после удачного ответа на экзамене. Заметив девушку, поручик растерялся и молча поклонился. Она взглянула на него без приветливой улыбки и опустила глаза. Следом за господином Оляпкиным вышла, шурша юбками, Анна Павловна. Она по-матерински взяла его за плечи и, улыбаясь приторно сладко, сказала: «Костинька, милый друг, подождите нас в гостиной!» Он взглянул на неё жалостно, по-собачьи, но она уже протянула обе руки навстречу Александрине. Обняв девицу и прижав её к своей груди, Анна Павловна шепнула: «Смелее, ангел мой. Всё хорошо». Не успела барышня войти в кабинет, как попала в объятия Юлии Ермолаевны. Целуя Александрину, губернаторша взглянула ей прямо в глаза таким испытующим взглядом, что привела в чувство лучше всякой нюхательной соли. Но эта милая дама вовсе не хотела показать, насколько сильно озадачена тем, что ранее не приметила особой симпатии дочери полковника Добролюбова к поручику Оляпкину! В тесном мирке общества горных инженеров все на виду друг у друга, и если она и подозревала некоторое чувственное влечение, то совершенно к другому человеку! Зато Анна Павловна и не думала прятать свою радость. И эта, якобы чистосердечная радость была неприятна Александрине. Избегая взгляда Юлии Ермолаевны, девушка взглянула на отца. Седая голова и бакенбарды Афанасия Максимовича красиво сочетались с серебром густых эполет. Несмотря на бочкообразный корпус и невысокий рост, в полковничьем мундире он выглядел внушительно. Но Александрина всегда жалела отца. Он стар, а по должности своей вынужден каждый год путешествовать по всему Алтайскому горному округу для осмотра и ревизии заводов, золотых приисков и серебряных рудников. Нелегко в его лета ехать верхом или нестись по реке на плоту, ежеминутно рискуя быть разбитым о камни. Какое надо иметь чёрствое сердце, чтобы опозорить его на старости лет! Но что будет с ней? В каких силках она запуталась? Папенька, Афанасий Максимович, смотрел на дочь строго, но всё же обнял её и объявил: - Саша, дочка, вот здесь милейшая Юлия Ермолаевна, вместе с добрейшей Анной Павловной, убедительно просят отдать тебя замуж за инженер-поручика Константина Оляпкина. Он у меня сейчас был, просил твоей руки. А посему, мой друг, при дамах, сообщаю тебе о своём намерении и не спрашиваю согласия, зная наперёд о твоей сердечной склонности к этому юноше. Отчаянье встрепенулось в душе и угасло. Не всё ли равно теперь. И всё же язык не повернулся благодарить отца. Папенька и губернаторша, улыбаясь, смотрели на Александрину, ожидая ответа. - Жених вам по сердцу? Угодили мы вам? – ласково спросила Юлия Ермолаевна, но в её голосе сквозило недоверие. Анна Павловна умильно всплеснула руками и, обведя всех присутствующих простодушным, весёлым взглядом, воскликнула: «Посмотрите, как прелестно конфузится наше чистое, безгрешное дитя! Она не смеет благодарить, не смеет выразить при нас свою радость!» Намёк был слишком жесток, ударил в самое сердце. Папенька слегка нахмурил брови: «В чём дело, Саша? Любишь ли ты его?» Александрина чувствовала, как покидают её последние капли собственной воли. Она не может восстать против окружающего её общества. Она боится осуждения и насмешек и поэтому скажет всё, что от неё хотят услышать! - Да… - беззвучно шепнула она и склонила голову. Анна Павловна тотчас убежала подготовить последнюю пустую формальность. Александрина, едва дыша, словно во сне, вышла вслед за ней. Она более ничего не чувствовала, двигалась как деревянная кукла-марионетка. Сквозь наплывающую на глаза чёрную пелену мелькало впереди тёмное, вдовье платье Анны Павловны и это платье было ей почти ненавистно … Костинька взял её холодную руку, бубнил какие-то заученные слова. Свет померк, смерть дохнула в лицо. Девушка вскрикнула и повалилась.
apropos: natti Вы такая молодец, что продолжаете работать над текстом - просто восхищена Вашим упорством! natti пишет: Из окна комнаты, где уединилась юная барышня, была видна Петропавловская улица: заваленный сугробами Казённый сад, тюрьма с гауптвахтой, ворота сереброплавильного завода и канцелярия. А над всем этим, в лазури февральского неба – вершина заснеженной Ивановской горы и маковка старой, деревянной Иоанновской церкви. Эта маковка с налипшим снегом, словно магнит, притянула взгляд Александрины Афанасьевны. Чудесная картинка - и все сразу заиграло, задышало - и очень явственно предстало перед глазами. У героини я бы посоветовала оставить одно имя - оно и так длинное, а отчество его еще более удлиняет. Достаточно одного полного представления героини, а далее по тексту уже понятно, кто такая Александрина. natti Перевод перенесен в раздел История России
natti: apropos Спасибо за поддержку! Я продолжаю его точить и пилить и строгать и мне уже неудобно выставлять новый вариант - вроде топчусь на одном месте... поэтому я ещё день-два его обкатаю и потом покажу.
apropos: natti пишет: продолжаю его точить и пилить и строгать Ага, все правильно. Я один Водоворот редактировала - даже не скажу сколько раз, и все равно недовольна - все время хочется что-то где-то подправить.
Хелга: natti пишет: поэтому я ещё день-два его обкатаю и потом покажу. День-два давно прошли. Это так, для стимула.
natti: Вот ещё один вариант! Стимул ещё как подействовал! 1 В доме горного начальника, полковника Афанасия Максимовича Добролюбова, с утра всё перевернулось вверх дном – из полицейской части прислали девок для мытья полов. Сестра начальника, старушка Зинаида Максимовна, приказала гувернантке и горничной Агапке присматривать за работами, а сама увезла младших племянниц в гости к майорше Соколовской. Старшую племянницу, восемнадцатилетнюю Александрину Афанасьевну, тётушка не могла взять с собой по причине её слабого здоровья, и потому, невыносимо страдая от необходимости оставить невинную девицу под одной крышей с девками, велела ей не выходить из своей комнаты. Когда апартаменты были убраны, после обеда, Александрина Афанасьевна, хрупкая, бледная девушка, села за пяльцы у окна в угловой комнате. Она хотела занять себя работой, чтобы не дать воли чувствам и смирить подступающий нервический припадок. Дело в том, что ей необходимо было утаить от родных всю серьёзность своего болезненного, лихорадочного состояния. – Без сомнения, нельзя вовсе избегнуть назойливого любопытства тётушки Зинаиды – с горечью думала Александрина, вынимая нитки и напёрсток из корзинки для рукоделия – после вчерашнего происшествия она ещё долго будет приставать с вопросами. Но, гораздо опасней, если она присовокупит к этому обморок, случившийся во время папенькиных именин. Тут-то она легко догадается об истинной причине. И что тогда делать? Раскаяться и безропотно принять гнев отца? Всю жизнь унижаться и терпеть насмешки? Ах, нет! Уж лучше взять мышьяк в кладовой! Девушка покосилась на дверь и осторожно вздохнула. Никак она не ожидала, что с ней могла бы приключиться такая беда. С кем угодно, только не с ней, дочерью горного начальника... Однако оказалось – высокое положение в обществе не ограждает от несчастной любви… Из окна комнаты, где уединилась юная барышня, была видна Петропавловская улица: заваленный сугробами Казённый сад, тюрьма с гауптвахтой, ворота сереброплавильного завода и канцелярия. А над всем этим, в лазури февральского неба – вершина заснеженной Ивановской горы и маковка старой, деревянной Иоанновской церкви. Эта маковка с налипшим снегом, словно магнит, притянула взгляд Александрины Афанасьевны – смотреть на голые деревья Казённого сада было выше сил! Ведь именно здесь произошла та роковая встреча! В висках, не переставая ни днём, ни ночью, стучат крошечные молоточки, вызванивая любимое имя: «Вла-ди-мир! Вла-ди-мир!» Непрошеные горючие слёзы наворачиваются на глаза. - Господи! Куда бы ни пошла, куда бы не взглянула – всё вокруг напоминает о нём… Тяжело вздохнув, девушка принялась за работу. Но лишь воткнула иголку, как снова замерла, окаменела. - Владимир! Один Владимир на уме. Ах, если бы он сейчас вошел в комнату… Если бы вернулся. Если бы догадался, какие муки она терпит! Но в доме, в дальних комнатах, слышны лишь неясные женские голоса. - Правду говорит соседка, Анна Павловна. Он не вернётся. А я – погибаю... Голова несчастной девицы склоняется всё ниже, а слёзы душат, душат! - Ах, если бы рядом была сестрица Аннета. Если бы маменька не умерла так рано... Маменька! Она бы уберегла от ошибки, от безрассудного, дерзкого поступка. Александрина, конечно, помнила наставления покойной маменьки остерегаться своеволия и дерзости, присущих многим городским барышням. Но так как все родные и знакомые считали её весьма рассудительной и строгой девицей, она невольно привыкла иметь о себе довольно высокое мнение. Да и как же иначе, ведь она заменяет мать своим сестрам Сонечке, Полиньке и Юлиньке с тех самых пор, как старшая сестра Аннета вышла замуж и уехала в Иркутск. А папенька с тринадцати лет называет Александрину хозяйкой и спрашивает с неё, как со взрослой. Он не пожелал привести в дом мачеху, а постарался подыскать для любимых дочерей замену покойнице-маменьке. Пригласил в помощь Александрине свою сестрицу, тётушку Зинаиду, недавно взял в дом старую даму – гувернантку. Но это всё не то… Александрина помнит, как сестра нежно обнимала её, выспрашивала все мысли до самого донышка, все страхи и обиды, все радости и шалости. Рядом с Аннетой она чувствовала себя птенчиком под материнским крылом, а теперь и сама стала для сестёр защитой и обороной, к ней они тянутся, чтобы приголубила и пожалела. Кто бы её приголубил и пожалел! Ну, разве что соседка – вдова Анна Павловна. Она добрая, умная женщина, и только с ней одной можно быть откровенной. В кабинете у папеньки часы пробили два раза. Мимо окна проехали сани губернаторши, Юлии Ермолаевны, и повернули за угол дома, к парадному крыльцу. Юлия Ермолаевна в санях была не одна, с ней ехали Анна Павловна и мужчина в инженерной шинели! Александрина обмерла и схватилась за сердце. Ужас исказил черты её миловидного личика. - Анна Павловна всё-таки привезла своего protégé – Костиньку Оляпкина!? В дверь просунулась голова в шелковом платочке, и горничная Агапка, выпучив глаза, сообщила громким шёпотом: - Барышня, жениха привезли! Учителя! Ему сейчас велено в гостиной сидеть, а вас пока не звали. Александрина метнулась в свою комнату – привести себя в порядок, уничтожить следы слёз. Ей, как будто бы, и незачем было так пугаться – поручика Оляпкина она знала кротким, безобидным юношей. Он давал младшим сёстрам уроки рисования, а с ней всегда был робок и молчалив. Такая застенчивость слегка умиляла, но более смешила, к тому же часто приходилось заступаться за него – сёстры донимали проказами своего учителя. Да, несомненно, бедняга поручик был очень мил, но имел один недостаток – он не был Владимиром! - Ах, Анна Павловна! – повторяла про себя девушка – милая, добрая Анна Павловна! Вы всё-таки хотите привести в исполнение свою затею! Но, боже мой, как это жестоко! Вы, словно лекарь, подаёте помощь ножом и операция ваша кровавая! Прошло некоторое время, прежде чем Агапка принесла воды умыться и доложила, что жениха пригласили в кабинет к папеньке. Насколько ей удалось подслушать под дверью, принят он был весьма ласково. Александрина не могла без дрожи слышать эти известия. - Агафьюшка, голубушка, дай мне знать, если кто приедет от… Агапка понимающе кивнула: «Нешто я не знаю, кажный день одно и то же!» Наконец, позвали к отцу. Собрав жалкие остатки самообладания, Александрина подошла к дверям кабинета. Сердце замирало от страха. Двери внезапно открылись, и на пороге показался поручик Оляпкин. Молодой человек был в мундире, при полном параде, его круглое, детское лицо сияло. Видно было, что он слегка ошеломлен и не верит своему счастью, точно после удачного ответа на экзамене в институте. Заметив девушку, поручик, по своему обыкновению, растерялся и молча поклонился. Она взглянула на него без приветливой улыбки и опустила глаза. Следом за господином Оляпкиным вышла, шурша юбками, привлекательная дама в тёмном, вдовьем, платье – соседка Анна Павловна. Она по-матерински взяла его за плечи и, улыбаясь, сказала: «Костинька, милый друг, подождите нас в гостиной!» Он взглянул на неё жалостно, по-собачьи, но она уже протянула обе руки навстречу Александрине. Обняв девицу и прижав её к своей груди, Анна Павловна шепнула: «Смелее, ангел мой. Всё хорошо». Не успела барышня войти в кабинет, как попала в объятия Юлии Ермолаевны. Целуя Александрину, губернаторша взглянула ей прямо в глаза таким испытующим взглядом, что привела в чувство лучше всякой нюхательной соли. Однако эта милая дама вовсе не хотела показать, насколько сильно озадачена тем, что ранее не приметила особой симпатии дочери полковника Добролюбова к поручику Оляпкину! В тесном мирке общества горных инженеров все на виду друг у друга, любые сердечные тайны раскрываются в один вечер. Конечно, некоторое томление и чувственное влечение юной девицы можно было подозревать, но… совершенно к другому человеку! Зато Анна Павловна и не думала прятать свою радость. И эта радость была неприятна Александрине. Избегая взгляда Юлии Ермолаевны, девушка взглянула на отца. Седая голова и бакенбарды Афанасия Максимовича красиво сочетались с серебром густых эполет. Несмотря на бочкообразный корпус и невысокий рост, в полковничьем мундире он выглядел внушительно. Он, начальник горного округа, здесь бог и царь. В его руках огромная власть – он вправе казнить и миловать. Но Александрина всегда жалела отца. Он стар, а по должности своей вынужден каждый год путешествовать по всему Алтайскому горному округу для осмотра и ревизии заводов, золотых приисков и серебряных рудников. Нелегко в его лета ехать верхом или нестись по реке на плоту, ежеминутно рискуя быть разбитым о камни. Какое надо иметь чёрствое сердце, чтобы бросить тень на его репутацию и опозорить на старости лет! Но что будет с ней? В какие силки она запуталась? Папенька, Афанасий Максимович, смотрел на дочь строго, но всё же обнял её и объявил: - Саша, дочка, вот здесь милейшая Юлия Ермолаевна, вместе с добрейшей Анной Павловной, убедительно просят отдать тебя замуж за инженер-поручика Константина Оляпкина. Он у меня был сейчас, просил твоей руки. А посему, мой друг, при дамах, сообщаю тебе о своём намерении и не спрашиваю согласия, зная наперёд о твоей сердечной склонности к этому юноше. Отчаянье вспыхнуло в душе и угасло. Не всё ли равно теперь? И всё же язык не повернулся благодарить отца. Папенька и губернаторша, смотрели на Александрину, ожидая ответа. - Жених вам по сердцу? Угодили мы вам? – ласково спросила Юлия Ермолаевна, впиваясь пристальным взглядом в лицо смущённой девицы. Анна Павловна всплеснула руками и, обведя всех присутствующих простодушным, умильным взглядом, воскликнула: «Посмотрите, как прелестно конфузится наше чистое, безгрешное дитя! Она не смеет благодарить, не смеет выразить при нас свою радость!» Намёк был слишком жесток, ударил в самое сердце. Папенька слегка нахмурил брови: «В чём дело, Саша? Любишь ли ты его?» Александрина чувствовала, как покидают её последние капли собственной воли. Она не может восстать против окружающего её общества. Она боится осуждения и насмешек и поэтому скажет всё, что от неё хотят услышать! - Да… - беззвучно шепнула она и склонила голову. Анна Павловна тотчас убежала подготовить последнюю пустую формальность. Александрина, едва дыша, вышла вслед за ней. Она более ничего не чувствовала, двигалась словно деревянная кукла-марионетка. Сквозь наплывающую на глаза чёрную пелену мелькало впереди вдовье платье Анны Павловны и это платье было девушке почти ненавистно … Костинька взял её холодную руку, бубнил какие-то заученные слова. Свет померк, смерть дохнула в лицо. Александрина глухо застонала и повалилась.
apropos: natti Текст все хорошее и хорошее. Но позволю себе один совет: начинайте работать над продолжением, а этот фрагмент пусть пока отлежится.
natti: Вот продолжение, оно вроде второй главы... но ещё не решила, стоит ли на главы разбивать... Думаю в своей голове. 2 Проснулась она очень поздно. Февральское пасмурное солнышко мягко светило в окно её девичьей спальни, дробилось мелкими бликами в хрустале и фарфоре на туалетном столике и в зеркале, убранном кружевами и лентами. В рассеянном солнечном свете лоснился атлас пухового одеяла. Сквозь сон Александрина услышала возню за дверью, придушенный вскрик горничной девушки и сердитый голос тётушки Зинаиды: - Агапка, холера! Куды лезешь, медведь! Разбудишь Лександру Афанасьевну. Она, моя голубка, и так за полночь уснула. Согнав серого пушистого котёнка, барышня натянула одеяло на голову, спряталась. Вставать не хотелось. Лёжа в темноте под одеялом, она тоскливо думала: «Свадьбу назначили на Масленицу. Меньше месяца осталось. Надо взять в кладовой мышьяку и отравиться! Всё равно жизнь кончена... Ангел мой, свет мой, любовь моя, Владимир! Прости и прощай!» Серебряный глазетовый гроб, венчальное платье и фата с флёрдоранжем, свечи, скорбные лица – всё это промелькнуло перед глазами и заслонилось фигурой Константина Оляпкина. - А ведь он, чего доброго, станет плакать на похоронах и наденет на рукав парадного мундира чёрную креповую повязку... Чувство, похожее на нежность к робкому юноше, шевельнулось в груди Александрины. И зачем он вмешался между ней и Владимиром? Девушка нехотя поднялась с постели, села за туалетный столик перед зеркалом и принялась строго изучать собственное отражение. Бледна, холодна – мраморная надгробная статуя, а не невеста! Ночная рубашка сползла с гладких, округлых плеч. Александрина зябко поёжилась и замерла, вспомнив страстные поцелуи Владимира. - Господи, можно ли забыть его! В эту минуту в спальню вошла тётушка и сразу набросилась с поцелуями и объятиями: "Уже проснулась, ягодка моя? Проснулась, красавица наша писаная, невестушка наша распрекрасная." Тётушку распирала гордость – вторая племянница просватана. У братца Афанасия Максимовича семеро детей – пять дочерей и два сына. Сыновья учатся в Горном институте в Петербурге, выйдут горными инженерами. И дочерей, одну за другой отдают замуж за инженеров. Это ли не счастье! Суетясь вокруг безучастной племянницы, тётушка взялась причесать ей волосы, а сама тараторила без умолку: - Душенька ты моя, радость! Личико твоё белое, косынька до пояса. Всякому лестна такая невеста! Но какова, ангел мой, эта Анна Павловна! Что это за манера вмешиваться в чужую семью? О тебе, мой свет, кажется, есть, кому позаботиться. Нет, родную тётку не спросила! Гордится больно, что дочь генерала, что дочери её учатся в Патриотическом институте в Петербурге. Конечно, мы из приказных, но ведь братец мой, твой батюшка – полковник! И как это теперь все гордятся и чеченятся чинами! И губернаторша-немка нос дерёт и молодые дамы. Та же Соколовская или другую возьми – и в пансионах они учились, и в Смольном институте, и по-французски говорят. А всё с тех пор, как горных офицеров переименовали в горных инженеров. Александрина рассеянно слушала жалобы тётушки на то, что раньше-то никто и не думал делиться на классы, а теперь вот Анна Павловна – дама первого класса, а тётушка Зинаида, не будь её брат полковником и горным начальником оказалась бы в третьем, а с третьим классом нынче никто не считается. - О! Анна Павловна преотлично показала, что не считает за человека! – горячилась тётушка, подавая племяннице новое платье. Александрина хотела было надеть платье попроще, но тётушка вскинулась – жених придёт сегодня! Сердце сжалось – не кончились ещё мучения! Сияющий как самовар, господин Оляпкин явился к обеду. В гостиной, кроме папеньки, тётушки и младших сестёр, сидели Анна Павловна и губернаторша Юлия Ермолаевна, со своим супругом, генерал-майором Бегером. Смущаясь и робея под любопытными начальственными взглядами, поручик подал невесте дорогой фуляровый платок – первый дар жениха. Александрина взяла подарок, стараясь не коснуться пальцев Костиньки. За столом сестры опять смеялись над ним и спрашивали, зачем он при параде, ведь теперь можно запросто. Костинька страшно смешался, но всё же объяснил, что пришел в парадном мундире из глубокого уважения к фамилии. Папенька усмехнулся, но одобрил. В угловой комнате уже сидели за шитьём нанятые мастерицы. За обедом тётушка постоянно поворачивала разговор на приданое. Хвалилась своей прозорливостью, тем, что из Петербурга загодя были заказаны бальные платья, а к ним, в придачу, и целый гардероб. Восхищалась богатой собольей шубкой, крытой шелком, которую доставили на днях из Иркутска, от сестрицы Аннеты. Костинька с тётушкой был очень вежлив и предупредителен. Александрина вспомнила, как Анна Павловна о нём отзывалась – очень мил с дамами, ласковое теля двух маток сосёт! Его хотели отправить служить на Константиновский золотой прииск, но губернаторша не позволила, потому что у тамошнего пристава жена – натуральная Мессалина, совратит его, а он юноша чистый. Вот теперь Александрина имеет возможность наблюдать – страдает несчастный от тётушки, но терпит. И будет терпеть, и ходить в гости, и приносить конфеты и подарки невесте и её подружкам. И надо будет с ним оставаться наедине и держаться за руки, и… целоваться!
Хелга: natti пишет: Сердце сжалось – не кончились ещё мучения! Мучения только начинаются, с немилым женихом. Герои оживают, на мой взгляд, становятся объемнее.
natti: Хелга пишет: Герои оживают, на мой взгляд, становятся объемнее. Я стараюсь!
федоровна: natti Интересно читать , жду продолжения.
natti: федоровна Спасибо! Продолжение будет! Вот, чуть-чуть подправила фрагмент... Проснулась Александрина очень поздно. Февральское пасмурное солнышко мягко светило в окно её девичьей спальни, дробилось мелкими бликами в хрустале и фарфоре на туалетном столике и в зеркале, убранном кружевами и лентами. В рассеянном солнечном свете лоснился атлас пухового одеяла. Сквозь сон она услышала возню за дверью, придушенный вскрик горничной девушки и сердитый голос тётушки Зинаиды: - Агапка, холера! Куды лезешь, медведь! Разбудишь Лександру Афанасьевну. Она, моя голубка, и так за полночь уснула. Согнав серого пушистого котёнка, барышня натянула одеяло на голову, спряталась. Вставать не хотелось. Лёжа в темноте под одеялом, она тоскливо думала: «Свадьбу назначили на Масленицу. Меньше месяца осталось. Надо взять в кладовой мышьяку и отравиться! Всё равно жизнь кончена... Ангел мой, свет мой, любовь моя, Владимир! Прости и прощай!» Серебряный глазетовый гроб, венчальное платье и фата с флёрдоранжем, свечи, скорбные лица – всё это промелькнуло перед глазами и заслонилось фигурой Константина Оляпкина. - А ведь он, чего доброго, станет плакать на похоронах и наденет на рукав парадного мундира чёрную креповую повязку... Чувство, похожее на нежность к робкому юноше, шевельнулось в груди Александрины. И зачем он вмешался между ней и Владимиром? Девушка нехотя поднялась с постели, села за туалетный столик перед зеркалом и принялась строго изучать собственное отражение. Бледна, холодна – мраморная надгробная статуя, а не невеста! Ночная рубашка сползла с гладких, округлых плеч. Александрина зябко поёжилась и замерла, вспомнив страстные поцелуи Владимира. - Господи, можно ли забыть его! В эту минуту в спальню вошла тётушка Зинаида Афанасьевна. С порога ещё запричитала: «Уже проснулась, ягодка моя? Проснулась, красавица наша писаная, невестушка наша распрекрасная». Старушку распирала гордость – вторая племянница просватана. У братца Афанасия Максимовича семеро детей – пять дочерей и два сына. Сыновья учатся в Горном институте в Петербурге, выйдут горными инженерами. И дочерей, одну за другой отдают замуж за инженеров. Это ли не счастье! От полноты чувств тётушка крепко обняла племянницу и звонко чмокнула в темечко: «Душенька ты моя, радость! Личико твоё беленькое, косынька до пояса. Всякому лестна такая невеста!» Александрина недовольно поморщилась и повела плечами, освобождаясь из объятий. Зинаида Афанасьевна будто ничего не заметила. Засуетилась вокруг безучастной племянницы, взялась причёсывать ей волосы, а сама тараторила без умолку: - Но какова, ангел ты мой, эта Анна Павловна! Что это за манера вмешиваться в чужую семью? О тебе, мой свет, кажется, есть, кому позаботиться. Нет, родную тётку не спросила! Гордится больно, что дочь генерала, что дочери её учатся в Петербурге, в Патриотическом институте. Конечно, мы из приказных, но ведь братец мой, твой батюшка – полковник! И как это теперь все гордятся и чеченятся чинами! И губернаторша-немка нос дерёт и молодые дамы. Та же Соколовская или другую возьми – и в пансионах они учились, и в Смольном институте, и по-французски говорят. Александрина рассеянно слушала жалобы тётушки на то, что ранее никто и не думал делиться на классы, а теперь вот Анна Павловна – дама первого класса, а тётушка Зинаида, не будь её брат полковником и горным начальником, оказалась бы в третьем, а с третьим классом нынче никто не считается. Александрину совсем не удивляло это положение вещей. Да, ещё пять лет назад в городе была другая картина, и все горные офицеры и чиновники, вплоть до шихтмейстеров, составляли единую дружную семью, но после реформы всё изменилось. Офицеры получили общие с военными чины, стали называться инженерами и совершенно обособились от всех прочих. Горные чиновники вдруг стали людьми второго сорта, и в приличное общество допускались по строгому разбору, а шихтмейстеров, вообще, унизили до положения нижних чинов. - О! Анна Павловна преотлично мне показала, что не считает за человека! – горячилась тётушка, подавая племяннице новое платье. Александрина хотела было надеть платье попроще, но тётушка вскинулась – жених придёт сегодня! Сердце сжалось – не кончились ещё мучения! Сияющий как самовар, господин Оляпкин явился к обеду. В гостиной, кроме папеньки, тётушки и младших сестёр, сидели Анна Павловна и Юлия Ермолаевна со своим супругом, генерал-майором Бегером. Смущаясь и робея под любопытными начальственными взглядами, поручик подал невесте дорогой фуляровый платок – первый дар жениха. Александрина взяла подарок, стараясь не коснуться пальцев Костиньки. Сестры Полинька и Юлинька переглядывались и потихоньку смеялись над беднягой-поручиком. А Соничка спросила, зачем он при параде, ведь теперь можно запросто? Костинька страшно смешался, но всё же объяснил, что пришел в парадном мундире из глубокого уважения к фамилии. Папенька усмехнулся, но одобрил. В угловой комнате уже сидели за шитьём нанятые мастерицы, и за обедом тётушка постоянно поворачивала разговор на приданое. Хвалилась своей прозорливостью, тем, что из Петербурга загодя был заказан целый гардероб: платья бальные, визитные, дорожные, летние и зимние, капоты и неглиже разных видов. А на днях из Иркутска, от Аннеты, доставили богатую соболью шубку, крытую шелком. Костинька с тётушкой был очень вежлив и предупредителен. Александрина вспомнила, как Анна Павловна о нём отзывалась – очень мил с дамами, ласковое теля двух маток сосёт! Его хотели отправить служить на Константиновский золотой прииск, но губернаторша не позволила, потому что у тамошнего пристава жена – натуральная Мессалина, совратит его, а он юноша чистый. Вот теперь Александрина имеет возможность наблюдать – страдает несчастный от тётушки, но терпит. И будет терпеть, и ходить в гости, и приносить конфеты и подарки невесте и её подружкам. И надо будет с ним оставаться наедине и держаться за руки, и… целоваться!
Tanya: natti пишет: И как это теперь все гордятся и чеченятся чинами! natti, не могли бы вы пояснить слово "чеченятся" . Это что-то диалектное или ваш собственный неологизм?
natti: Tanya ЧЕЧЕНИТЬСЯ Это словечко я вычитала в архиве, в письме от 1839 года. Потом проверила у Даля. Чечениться (чеча?) сев. вост. ломаться, чваниться, жеманиться, ужиматься, важно чиниться, степениться, быть чопорным, чепориться. || Щегольски, изысканно одеваться. Чеченя об. кто чеченится; чванный и чопорный щеголек, щеголиха. Чечень м. пск. то же; || дрочень, балованный ребенок. В письме прямо было написано "чеченятся чинами". Видимо в значении "чиниться, чваниться"
Юлия: natti Повествование буквально течет - никаких кочек и буераков. И язык очень сочный. Чувствуется, что Вы хорошо изучили быт и язык эпохи. И позвольте высказаться по поводу проделанной Вами работы над исходным текстом – вихрем! И какой результат! С нетерпением жду продолжения.
Tanya: natti Спасибо , жду продолжения
полная версия страницы