Форум » История и повседневная жизнь Англии и других стран » Прекрасная Франция » Ответить

Прекрасная Франция

Цапля: Все об истории Франции, традициях, личностях, оставивший свой след в истории удивительной, загадочной и прекрасной страны.

Ответов - 29, стр: 1 2 All

Цапля: Первой королевской династией во Франкском государстве считаются Меровинги (кон. V в. — 751). Названа династия по имени полулегендарного основателя рода — Меровея. Наиболее известный представитель — Хлодвиг I (правил с 481 по 511, с 486 король франков). Последним считается Хильдерик III (правил с 743 по 751, умер в 754). Их столицей с 561 г был Мец. С 751 года Франкским государством правили Каролинги. Несмотря на то, что они с 800 года назывались римскими императорами, столицей Каролингов был город Ахен. Империя франков распалась на три части в 843 году. Верденский договор 843 г., создавший Западно-Франкское королевство (будущую Францию), отделил от территории прежней Галлии всю восточную часть, от устьев Рейна до устьев Роны, составившую узкую полосу между Западно-Франкским королевством и Восточно-Франкским королевством (Германией), но населённую в значительной мере романским племенем. Здесь скоро образовалось два королевства: Лотарингия на севере и Бургундия на юге , оба надолго соединившиеся с Германией (Священной Римской империей германской нации). У Франции была ещё область вне Галлии — на юг от Пиренеев (Испанская марка Карла Великого). При последних Каролингах Франция начала дробиться на феодальные владения, и при восшествии на престол династии Капетингов (в 987 г.) в королевстве насчитывалось девять главных владений: 1) графство Фландрия, 2) герцогство Нормандия, 3) герцогство Франция, 4) герцогство Бургундия, 5) герцогство Аквитания (Гиень), 6) герцогство Гасконь, 7) графство Тулузское, 8) маркизат Готия и 9) графство Барселонское (Испанская марка). С течением времени дробление пошло ещё дальше; из названных владений выделились новые, из которых наиболее значительными были графства Бретань, Блуа, Анжу, Труа, Невер, Бурбон. Непосредственным владением первых королей из династии Капетингов была узкая территория, тянувшаяся к северу и югу от Парижа и очень медленно расширявшаяся в разные стороны; в течение первых двух веков (987—1180) она увеличилась лишь вдвое. В то же самое время под властью английских королей находилась большая часть тогдашней Франции. В 1066 г. герцог нормандский Вильгельм завоевал Англию, вследствие чего Нормандия и Англия соединились между собой. Через столетие после этого (1154) королями Англии и герцогами Нормандии сделались графы Анжуйские (Плантагенеты), и первый же король из этой династии, Генрих II, благодаря браку с наследницей Аквитании, Элеонорой, приобрёл весь юго-запад Франции. Начало «собиранию» Франции. положил Филипп II Август (1180—1223), который, между прочим, приобрёл Вермандуа, часть Артуа, Нормандии, Бретань, Анжу, Мэн, Турень, Овернь и др. более мелкие земли. Внук Филиппа II, Людовик Святой (1226—1270), сделал важные приобретения на юге Франции; графы Тулузские должны были признать над собой власть короля Франции. и уступить ему значительную часть своих владений, пока прекращение в 1272 г. владетельного тулузского дома не повлекло за собой, при Филиппе III, присоединение к королевским землям и остальной части этих владений. Из Википедии.

Цапля: Поскольку невозможно объять необъятное, выделю самые интересные с точки зрения не-историка события Средневековой Франции. Итак. Успокоившись после ряда Крестовых походов, французские короли стали активно укреплять королевскую власть, которая в ту пору представляла из себя еще достаточно непрочную структуру. Для справки. Крестовые походы, из коих самыми запоминающимися были Третий крестовый поход, где поссорились французский король Филипп II Август и король Англии, небезызвестный Ричард I Львиное Сердце и Седьмой крестовый поход. Седьмой поход (1248-1254) был делом почти исключительно Франции и ее короля Людовика IX Святого. В июне 1249 крестоносцы вторично взяли Дамиетту (Египет), но позднее были блокированы и в феврале 1250 сдались в плен в полном составе, включая короля. В мае 1250 король был отпущен за выкуп в 200 тыс. ливров, но не вернулся на родину, а переехал в Акру, где напрасно дожидался помощи из Франции, куда и отплыл в лишь апреле 1254. Рыцарские ордена, изрядно разбогатевшие к началу XIV века, представляли для одного из выдающихся королей династии Капетингов, Филиппа IV Красивого, большой интерес. Легендарный орден рыцарей-храмовников был в ту пору богат и могущественен. Именно против него король Франции, в пору правления которого королевская власть упрочила свои позиции, жестоко подавляя недовольства вассалов, и начал судебный процесс, который длился семь лет, и закончился казнью Жака де Молэ, двадцать третьего и последнего великого магистра Ордена Тамплиеров. Существует легенда о проклятии де Молэ. Согласно Жоффруа Парижскому, Жак де Молэ, взойдя на костёр, вызвал на Божий суд французского короля Филиппа IV, его советника Гийома де Ногарэ и папу Климента V. Уже окутанный клубами дыма, тамплиер пообещал королю, советнику и папе, что они переживут его не более чем на год. Папа Климент! Король Филипп! Гийом де Ногарэ! Не пройдет и года, как я призову вас на Суд Божий! Проклинаю вас! Проклятие на ваш род до тринадцатого колена!.. Климент V скоропостижно скончался уже спустя месяц, 20 апреля, де Ногаре умер через месяц после папы, Филипп IV — 29 ноября. По поводу причин их смерти до настоящего времени существуют различные версии: от обычных физических до оккультных. Эта история и последствия ее описаны в знаменитой серии Мориса Дрюона «Проклятые короли». Вот ссылка на любопытнейший (и очень красочный ) сайт экранизации этой серии романов.

Цапля: Авиньонское пленение пап. Не знаю, с какого перепуга в старшем школьном возрасте меня, крещенного в православии агностика, заинтересовала история понтификата, но я прочла с удовольствием книгу С. Лозинского «История папства». За время существования папства был короткий (во временном аспекте) промежуток времени – чуть меньше 70 лет, когда папский престол находился во французском Авиньоне. Столь странное перемещение объяснялось многими причинами, первейшими (на мой взгляд) из которых были желания французского монарха, того же Филиппа Красивого, контролировать церковные институты. Из Лозинского Государственный совет Франции по инициативе ближайшего советника Филиппа IV - Гильома Ногаре обвинил Бонифация VIII в том, что он противозаконно занимает папский престол, и вынес решение о немедленном созыве церковного собора, который осудил бы папу как еретика, симониста и чудовищного преступника. В то же время королевские чиновники начали сильнейшую агитацию по всей стране против Бонифация VIII и о необходимости спасти Францию и церковь от угрожающей им опасности со стороны преступника папы. По поручению Филиппа IV Ногаре отправился в Италию, организовал противников папы в небольшой отряд, подкупил многих и вместе с двумя кардиналами, которых Бонифаций VIII преследовал по личным мотивам, настиг папу в его резиденции - Ананьи, арестовал и избил его. Однако в Ананьи начались манифестации "против иностранцев", а вскоре из Рима прибыли для спасения сошедшего с ума Бонифация VIII 400 всадников, с которыми 86-летний папа перебрался в Рим, где через месяц (11 октября 1303 г.) умер. Начались долгие поиски кандидата в папы. Общая растерянность привела к тому, что избран был безвольный монах Бенедикт XI (1303-1304), который должен был все и всех простить, за исключением Ногаре и некоторых других "прямых виновников чудовищного преступления, совершенного разбойниками". Однако "разбойники" не предстали перед судом, ибо некий молодой человек, одетый в монашеское платье, предложил Бенедикту XI от имени одной аббатисы несколько свежих винных ягод, от которых тот и умер. Снова начались лихорадочные поиски нового папы. В течение 11 месяцев велась борьба вокруг кандидатов; одни жаждали мести за поругание Бонифация VIII, другие настаивали на примирении с Францией. Филиппу IV мало было примирения - он требовал полного подчинения, а Ногаре угрожал сторонникам Бонифация суровыми карами. Франция определяла дальнейшую линию папской деятельности, и бесцветный, никому не известный гасконский прелат Бертран де Го стал папой Климентом V (1305-1314), открыв новую эпоху в истории папства, известную под названием "авиньонское пленение пап". Новый папа, которому был предоставлен для постоянного пребывания город Авиньон, прежде всего, назначил в кардинальскую коллегию несколько французов и тем обеспечил избрание и в будущем "французских" пап. Сняты были отлучения, провозглашенные Бонифацием VIII. Усердие Филиппа IV в деле Бонифация VIII было объявлено "добрым и справедливым", а сам король - "чемпионом религии"; не исключен был из списков "новых поборников церкви" и Ногаре, о котором тогда говорили, что он дал пощечину Бонифацию VIII, оказавшуюся для него смертельной. Все это казалось требовательному королю недостаточным. Папство вынуждено было принести в жертву ему орден храмовников. Орден этот был очень богат, занимался ростовщичеством и не раз за высокие проценты предоставлял займы французскому королю и прочим высокопоставленным лицам. Аббат Иоанн Триттенгейм категорически заявляет, что орден храмовников был самым богатым орденом, владевшим не только огромными деньгами, но и землями, городами, замками, разбросанными по всей Европе. Вильке определяет доход храмовников в 20 млн. золотых талеров и утверждает, что в одной лишь Франции храмовники могли выставить армию в 15 тыс. всадников. Отто Цеклер приводит еще большие цифры и говорит о 54 млн. талеров и о собственном войске ордена, насчитывавшем 20 тыс. всадников. Гавеман утверждает, что храмовники по своему могуществу и богатству могли соперничать с сильнейшими князьями своего времени. В их храмах, напоминавших настоящие крепости, хранилась масса золота и драгоценностей, и даже короли часто прятали там свои сокровища: в то время не было лучшего запора, чем вывеска храма ордена. Так, в 1261 г. на десять лет была положена в парижский орденский храм английская корона, так как при том недовольстве, которое охватило тогда часть английских баронов, король боялся держать ее в Лондоне. Оригинал договора 1258 г. между Англией и Францией хранился у парижских храмовников, равно как образцовый золотой ливр (фунт), служивший идеальной монетой для французского королевства. Авиньонский замок (Франция), резиденция пап с 1309 по 1377 г. Так как храмовники не занимались тем делом, которое служило поводом к организации в начале XII в. этого ордена, - борьбой за освобождение "святой земли" от мусульман, то желание короля воспользоваться богатством храмовников встретило сочувствие со стороны многих сеньоров, рассчитывавших получить при этом некоторую долю для себя. За конфискацию имущества храмовников стояло и купечество, видевшее в ордене конкурента, занимавшегося, как и они, ростовщическими и иными коммерческими операциями. Кроме того, они были заинтересованы в усилении королевской власти. В целях создания моральной атмосферы, благоприятной для нанесения удара ордену, были пущены компрометирующие его слухи: говорили, что храмовники впали в ересь, занимаются чернокнижием, водятся с дьяволом, развратничают, прибегают к содомскому греху. На такой, в духе средневековья, хорошо подготовленной почве нетрудно было получить разрешение папы пустить в ход против храмовников и инквизицию. Авиньонские папы: 1305-1314 Климент V 1316-1334 Иоанн XXII 1328-1330 Николай V (антипапа) 1334-1342 Бенедикт XII 1342-1352 Климент VI 1352-1362 Иннокентий VI 1362-1370 Урбан V 1370-1378 Григорий XI В 1377 Григорий XI вернулся в Рим. На этом закончилось «Авиньонское пленение пап», но не история папства в Авиньоне. После кончины Григория в 1378 г. кардиналы, недовольные его преемником Урбаном VI, избрали антипапу Климента VII, который вернулся в Авиньон. Так уже через год после окончания «Авиньонского пленения» начался Великий западный раскол, когда и в Авиньоне, и в Риме находились конкурирующие папы, разделившие между собой весь католический мир. Преемником Климента VII был Бенедикт XIII, низложенный и отлучённый Констанцским собором в 1417, после чего бежал в родную Испанию. Он и был последним авиньонским папой.


Хелга: Цапля Как все увлекательно! И как жестко обходились с наместниками Бога на земле!

Мисси: Цапля А дальше? В свое время очень увлекалась серией "Проклятые короли" М.Дрюона, но где там сказка, где факт, тогда не разобралась.

novichok: Мисси пишет: В свое время очень увлекалась серией "Проклятые короли" М.Дрюона, но где там сказка, где факт, тогда не разобралась. Хм... а мне кажется, что Дрюон не слишком покривил против истории (не в пример Дюма ). Но специально этим вопросом не занималась.

К: novichok пишет: Хм... а мне кажется, что Дрюон не слишком покривил против истории (не в пример Дюма ). Да, Дюма переписал в истории все, что мог. Теперь совершенно невозможно искоренить всеобщее убеждение в том, что Ришелье был этаким коварным интриганом при слабом дурачке Людовике. А это совсем не так, и настоящий Ришелье гораздо интереснее! Он в самом деле верил в божественное происхождение королевской власти и не думал плести интриги вокруг своего короля. По иронии судьбы, они умерли в один год. Людовик - один из самых поэтичных французских королей. Он серьезно занимался музыкой и написал знаменитый по фильму "Три мушкетера" "Марлезонский балет". Склонный к меланхолии, утонченный король страстно любил соколиную охоту и часто уезжал в местечко Версаль, чтобы предаваться любимому занятию. Он не желал роскоши, грандиозного величия эпохи своего сына, Короля-Солнца. Он достойно правил Францией, хотя, думаю, ему лучше было бы реализоваться как композитору или коллекционеру (у него была потрясающая коллекция ракушек), это было его. Но тем благороднее выглядит его преданность поприщу, выбранному судьбой.

Хелга: К пишет: Он достойно правил Францией, хотя, думаю, ему лучше было бы реализоваться как композитору или коллекционеру (у него была потрясающая коллекция ракушек), это было его. Вероятно, он был бы счастлив, но забыт.

К: Хелга пишет: Вероятно, он был бы счастлив, но забыт. Вполне возможно. Что ж, зато теперь его помнят все без исключения. "Людовик, а-а! Тот, которого сыграл Табаков!" - расплываются в улыбке благодарные зрители.

К: Когда-то Дюма был для меня очень и очень авторитетным источником в отношении истории Франции. Потом я поняла, что его романы, несмотря на увлекательный сюжет, героев, все-таки не пособия для изучающих французскую историю У меня с ним давние счеты, и я их переодически рвусь свести, вслед за пушкинским Сильвио наслаждаясь оставшимся за собой выстрелом

Хелга: К пишет: что его романы, несмотря на увлекательный сюжет, героев, все-таки не пособия для изучающих французскую историю Но какую фору он дал последующим романистам-историкам, легко оправдав столь отважное обращение с историей. И четко поделил всех на хороших и плохих.

Wega: К пишет: Да, Дюма переписал в истории все, что мог. Так Дюма и говорил, что история - это гвоздь, на который он вешает свою картину!! Так почему же следует сводить с ним счёты? Кому интересна история, тот не станет изучать её по романам, а возьмёт что-либо более подходящее для этого. Мне так представляется.

apropos: Кстати, исторические романы являются прекрасным толчком и стимулом к изучению истории. Некогда именно романы Дюма увлекли меня историей Франции определенного периода. )) К Спасибо за интересный рассказ о Людовике XIII - не знала, что он обладал подобными талантами и увлечениями.

К: Хелга пишет: Но какую фору он дал последующим романистам-историкам, легко оправдав столь отважное обращение с историей. Это точно. Тут его никто не перегнал! apropos пишет: Кстати, исторические романы являются прекрасным толчком и стимулом к изучению истории. Некогда именно романы Дюма увлекли меня историей Франции определенного периода. )) Это мне знакомо. Несмотря на все недостатки романов Дюма (в смысле их достоверности), они все-таки расцвечивают историю, делают ее интересной. Я благодаря им влюбилась во Францию на всю жизнь) Правда, сейчас я предпочитаю Гюго Дюма. Гюго духовнее, он - воплощение романтизма. А какие объемные образы он рисует! Один Людовик XI чего стоит в "Соборе Парижской Богоматери". Мы все знакомимся с французской историей еще в детстве, когда слушаем увлекательную сказку про Синию Бороду (первое знакомство с готикой)). Бедный Жиль де Рец, если бы он знал, что с ним сделала народная молва и неутомимое перо сказочника!

apropos: К пишет: Гюго духовнее, он - воплощение романтизма. О, я Гюго читала в детстве и вряд ли буду перечитывать, но его описания Парижа, помню, мне очень нравились. Атмосферные.)) Но Дюма, конечно, был на первом месте - и до сих пор нежно любим. К пишет: Бедный Жиль де Рец Но там вообще очень темная история, а народная молва иногда такое напридумывает, что ни в сказке сказать, ни пером... Хм. Синей бородой я скорее назвала бы Генриха 8-го Тюдора, но это уже Англия, другая тема.

Хелга: К пишет: Правда, сейчас я предпочитаю Гюго Дюма. Гюго духовнее, он - воплощение романтизма. А какие объемные образы он рисует! Один Людовик XI чего стоит в "Соборе Парижской Богоматери". Да, Гюго очень хорош своими многогранными образами. Даже если его и заносит в пафос, все равно герои остаются объемными, емкими, как тот же Жавер, например. Да, и его размышления и описания. Очень люблю их перечитывать. Причины поражения Наполеона при Ватерлоо, парижские клоаки, да и вообще Париж на страницах "Отверженных" совершенно осязаем. У меня как-то сложилось, что Гюго прочитала раньше и в большем объеме, чем Дюма. В юности все тянуло на трагический романтизм. А Жана Вальжана всегда тянет сравнить с Эдмоном Дантесом. Возвращяясь к Дюма. Есть в них много общего, точнее, решение одной идеи разными авторами и разными способами.

К: Хелга пишет: Да, Гюго очень хорошо своими многогранными образами. Даже если его и заносит в пафос, все равно герои остаются объемными, емкими, как тот же Жавер, например. Жавер неподражаем. Есть в нем что-то дьявольское, пугающее и отталкивающее, но Гюго сумел в этой бездне отыскать человека. Он следует своему долгу, вот и все. Воплощение беспощадного правосудия. Мне всегда было его жаль за верность идее, обреченной на гибель: Правосудие - превыше всего. И когда, в самом конце, он все же переломил себя, увидел человеческое в "звере" Жане Вальжане, он не выдержал прикосновения Сострадания и Милосердия. Помню, мне даже казалось, что Жавер вышел сильнее и трагичнее других. Единственное, что у Гюго чрезмерного, так это детали. Он очень любит детализировать все и вся, поэтому иногда становится тяжело. Просто, я, к примеру, не знаю исторических нюансов, на которые он ссылается, как бы заранее считая читателя таким же осведомленным, как автор. Но это опять придирки Хелга пишет: А Жана Вальжана всегда тянет сравнить с Эдмоном Дантесом. Возвращяясь к Дюма. Есть в них много общего, точнее, решение одной идеи разными авторами и разными способами Знаете, я никогда не задумывалась об этом. И сейчас, поразмыслив, поняла, что согласна с Вами. Да-да, Вальжан и Дантес похожи, даже очень похожи. Но Вальжан лишен самой мысли о мщении, он противопоставляет милосердие всему темному, что преследует его. А Дантес, также являясь "отверженным", отвечает ударом на удар. Словом, Хелга пишет: Есть в них много общего, точнее, решение одной идеи разными авторами и разными способами. Дюма, все-таки, остается автором приключенческих романов, может быть, отсюда выбор в сторону мрачного мстителя. А Гюго пишет вещи философского толка. Его романы - размышление в образах, лицах, когда мысли обращаются в героев и взаимодействуют друг с другом. Гюго в этом отношении похож на Достоевского.

К: apropos пишет: Но Дюма, конечно, был на первом месте - и до сих пор нежно любим. Да-а, когда я много читала приключенческой литературы, лучше Дюма для меня никого не было Собственно, как к писателю, к нему, думаю, претензий быть не может: он сумел заинтересовать, заинтриговать своего читателя, создать интересных героев. Один Атос чего стоит.) Поэтому, как романист, Дюма один из лучших. Вот, скоро панегирик писать будем

Хелга: К пишет: Есть в нем что-то дьявольское, пугающее и отталкивающее, но Гюго сумел в этой бездне отыскать человека. Он следует своему долгу, вот и все. Воплощение беспощадного правосудия. Мне всегда было его жаль за верность идее, обреченной на гибель: Правосудие - превыше всего. Он машина, почти робот, словно идея эта заложена в него программой. Такие люди страшны в своем фанатизме, вне зависимости, насколько идея, которой они преданы, гуманна или наоборот. Это как "благими намерениями..." и далее по тексту... Для них человеческие порывы не имеют смысла. Хорошо, хоть Гюго одарил своего героя прозрением. Да, его жаль, только они, такие, никого не жалеют, если только сами не оказываются в роли преследуемого. Но фигура да, очень яркая, сильнее апостола Вальжана. К пишет: Его романы - размышление в образах, лицах, когда мысли обращаются в героев и взаимодействуют друг с другом. Гюго в этом отношении похож на Достоевского. Да, ведь действительно! Страдающие герои, каждый из которых несет в себе философскую идею-размышление, каждый - воплощение какой-то человеческой проблемы. И путь к прозрению через страдание и несправедливость бытия, когда жертвы и всепрощение не оцениваются, вернее, если и оцениваются, то не в земной жизни. К пишет: Поэтому, как романист, Дюма один из лучших. Вот, скоро панегирик писать будем Пора уже, пора. Он один единственный Дюма, блестящий!

К: Хелга пишет: Но фигура да, очень яркая, сильнее апостола Вальжана. Иногда становится очень грустно оттого, что герои отрицательные (или близкие к таковым) выходят у писателей сильнее положительных. "Зло" получается мятежным, страдающим, ошибающимся, а "Добро" статичнее и понятнее, что ли... Даже у Данте, например, из всех частей "Божественной комедии" именно "Ад" самая яркая и запоминающаяся. Хелга пишет: Пора уже, пора. Он один единственный Дюма, блестящий! О-о, это точно! Дюма - неподражаемый мастер инриг, перепетий, действия. И герои тоже не занимают обаяния. Один его Шико чего стоит - не хуже, а, может быть, и лучше шутов Шекспира! Когда я читала "Графиню де Монсоро", меня не столько любовная линия увлекала, а сколько развития отношний Шико с другими героями, его диалоги с меланхоличным Генрихом III... Кстати, не один Людовик XIII был одаренным творчески. Генрих III обладал литературным талантом, сочинял стихи, и вообще был человеком искусства. Вот только королевская корона оказалась соблазнительнее пера поэта. И Генриха мы тоже запомнили благодаря Дюма (во многом). Он не самый заметный из французских королей.



полная версия страницы