Форум » История и повседневная жизнь Англии и других стран » История Англии. Тюдоровский период. » Ответить
История Англии. Тюдоровский период.
Цапля: Здесь мы собираем интересные сведения об этой неоднозначной и весьма любопытной эпохе в истории Англии. Правление одной из самых одиозных (но неизменно привлекающей внимание писателей и кинематографистов) фигур английской монархии - Генриха VIII - ознаменовалось расцветом английского Возрождения, Реформацией, развитием науки и искусства, казнью великого гуманиста Томаса Мора, возвышением и гибелью идеолога английской Реформации Томаса Кромвеля, непрестанной борьбой католиков и гугенотов (за власть, за влияние на короля, и за жизнь ). Все о династии, о религии, о культуре и о быте того времени. В одной теме.
Ответов - 58, стр:
1 2 3 All
Хелга: Есть сайт по Тюдорам, там собрано все компактно и коротко. Но сайт на английском. Если есть желающие помочь и попрактиковаться в переводе, были бы очень признательны. http://www.historyonthenet.com/Tudors/tudorsmain.htm
Цапля: Хелга Спасибо тебе! Присоединяюсь к просьбе - если найдутся желающие помочь с материалами для нашего форума и смутных пока еще задумок новой литературной игры, были бы признательны всем, кто пожелает перевести статьи о царствовании Генриха VIII и Реформации.
Хелга: Цапля пишет: Читаю с удовольствием - так легко и интересно написано. Тоже с удовольствием... С ума сойти, в историю куда не углубись, столько завлекательного... Как сутки растянуть? Продолжение следует...
Цапля: Хелга пишет: Продолжение следует... Дожидаясь продолжения, пока запощу информацию о любопытном политическом деятеле времен правления Генриха VIII. Итак, Томас Уолси. Характерный штрих , характеризующий эпоху (хотя может быть, не только эту, но сам факт весьма показателен) . В окружении Генриха появлялись и достигали пика своей политической власти люди из низов, пробившиеся лишь благодаря собственной неординарности. Статья из Википедии Сын мясника из Ипсвича. Учился в Оксфордском университете. В 1498 г. принял сан. Благодаря связям в придворной среде попал в круг приближённых Генриха VII, а в 1507 г. стал его духовником. После вступления на престол Генриха VIII поощрял его страсть к развлечениям, сосредоточив в собственных руках основные нити государственного управления. За два десятилетия своего нахождения в фаворе Уолси нажил баснословное состояние. В области внешней политики Уолси видел Англию в роли «арбитра», надзирающего за положением дел в континентальной Европе. После удачных боевых действий во Франции (1513) кардинал пытался примирить французского монарха с английским, для чего устроил их встречу на Поле золотой парчи. В 1520 г. он сопровождал своего короля на встречу с императором Карлом V, а три года спустя направил отряды английских рыцарей на помощь последнему в его боевых действиях против Франции. В 1528 г. выступил против императора на стороне французов. Подобная беспринципность привела в конечном счёте к дипломатической изоляции Англии в Европе. Уолси до такой степени увлёкся дипломатическими интригами, что в значительной степени передоверил проведение реформы английской церкви своим советникам. В целях финансирования боевых действий на Континенте ввёл целый ряд непопулярных налогов и закрыл 29 монастырей, а из избыточных доходов построил дворец Хэмптон-корт и заложил Christ Church College в Оксфорде. Не добавляли ему популярности и слухи о далеко не благочестивых подробностях его личной жизни: несмотря на обет целибата, Уолси не скрывал наличия незаконнорожденных сына и дочери. Волюнтаризм худородного кардинала вызвал крайнее недовольство не только среди простолюдинов, но и высших слоёв знати, которые убедили короля, что Уолси находится на содержании французского правительства. Кардинал попал в опалу в связи с отказом папы санкционировать развод короля с Екатериной Арагонской, лишился своих титулов и был взят под стражу, однако умер прежде свидания с королём. Его непопулярность среди разных сословий облегчила распространение в Англии протестантских настроений. На смену Уолси в роли первого советника короля пришёл Томас Кромвель. А вот здесь гораздо более подробно о честолюбивом кардинале. Правда, мне кажется, существуюет явный перекос в протестантизм, а я я католической религии более привержена Делаем скидку на религиозные пристрастия автора: Долгое время британские историки были убеждены, что Реформация в Великобритании является величайшим поворотным моментом современной истории. Развивая либеральные протестантские предрассудки, некоторые даже заявляли, будто это был решающий момент во всей истории Запада. Например, Джеймс Фроуд (James Froude) писал: "Я убежден, что Реформация стала величайшим в истории Англии событием, мощной силой, распространившей англосаксов по всей планете и оставившей след английского гения и характера в жизни человечества".[1] В пику заявлениям о ее всемирном значении утверждалось, что английская Реформация оказала особое влияние на самих англичан. Такая характеристика является умеренным выражением лозунгов, под которыми официально происходила Реформация. Дэвид Гум (David Gume) утверждал, что английская Реформация стала via media между папизмом и радикализмом.[2] Вполне очевидно, что близкий к экстазу восторг английской Реформацией со стороны патриотически настроенных сынов Британии уравновешен абсурдным сведением Реформации к "личным интересам короля" и ясным глазам Анны Болейн. Желчный Вольтер съязвил: "Англия порвала с папой из-за того, что король Генрих влюбился". Истина об английской Реформации находится где-то между этими восторженными дифирамбами и клеветой. Весьма сложной является задача выбора важнейших фактов и, насколько позволяет краткая форма нашего повествования, правдивое их изложение, выявление уникальных особенностей английской Реформации, а также характеристик, роднящих ее с Реформацией на континенте, и наконец, оценка ее исторического значения. По иронии судьбы, стремление английского народа к миру и безопасности сыграло не последнюю роль в беспорядке, к которому привела Реформация. После затянувшейся кровавой борьбы между сторонниками Йорков и Ланкастеров в Войне Алой и Белой Розы, Англия мечтала о спокойствии и процветании. Однако безопасность государства зависела от мудрого правления монарха и упорядоченного престолонаследия. Этим фактом объясняется широкое одобрение действий Генриха VII по укреплению королевской власти, а также всеобщее одобрение попыток короля обеспечить наличие наследника мужского пола путем замены королевы. В 1509 году с огромным энтузиазмом англичане приветствовали коронацию молодого Генриха VIII. Страна ожидала многого. Его отец Генрих VII (1457-1509) был основателем династии Тюдоров. При содействии французов, Генрих VII высадился в Милфорд Хевен (Milford Haven), на территории уэльских союзников. 22 августа 1485 года в знаменитой битве при Босворте, благодаря измене Ричарду III сэра Стэнли, он одержал победу и убил йоркского короля. 30 октября того же года в Вестминстерском дворце состоялась его торжественная коронация. Он женился на Елизавете, старшей дочери короля Эдуарда IV, соединив, таким образом, на супружеском ложе красную и белую розы и устранив все предпосылки для продолжения гражданской войны. Однако заговоры и мятежи продолжались, и правление его было далеко от мирного. Обратясь к свадебной дипломатии, он женил своего старшего сына Артура на Екатерине, дочери короля Испании Фердинанда и королевы Изабеллы. Две дочери Генриха VII стали заложницами международной безопасности - Маргарита была выдана за короля Шотландии Якова IV, а Мария обручена с королем Франции Луи XII. Правление кардинала Уолси Эразм был весьма впечатлен талантами юного принца Генриха (1491-1547), которого в 1499 году увидел при дворе мальчиком. Воспитанный в духе Возрождения под руководством таких наставников, как поэт Джон Шелтон, Генрих был замечательным юным мыслителем, одаренным лингвистом, талантливым музыкантом, прекрасно эрудированным теологом-любителем, атлетом, наездником и охотником. С детства ему поклонялись как идолу, и потому он вырос сознательным и убежденным эгоистом. После смерти в 1502 году его старшего брата Артура, Генрих стал надеждой династии. По кончине отца 22 апреля 1509 года, Генрих взошел на престол. По словам епископа и историка Уильяма Стаббcа (William Stubbs), он был "человеком безудержного эгоизма, человеком, о котором мы можем сказать... что он был королем, королем до мозга кости, и никем кроме короля. В отношении же английской церкви он желал быть папой или кем-то больше папы".[3] В возрасте всего двенадцати лет он обручился с Екатериной Арагонской, вдовой своего старшего брата Артура, которая была почти на семь лет старше его. Церковный закон запрещал жениться на вдове брата, однако папа Юлий II выдал специальное разрешение на этот брак. Эразм воспел брак Генриха и Екатерины как идеальный пример любви и целомудрия. В первые два года правления Генриха государственными делами занимались умеренный Ричард Фокс и архиепископ Уаргам (Warham), в то время как Генрих развлекался. Однако вскоре утвердился у власти умный и безжалостный кардинал Томас Уолси (1471-1530), один из замечательнейших государственных деятелей Британии. Будучи амбициозным, надменным и властным человеком, Уолси сочетал великолепные качества со склонностью к авантюризму. Городские документы Саффолка (Suffolk) свидетельствуют, что Уолси был сыном мошенника-мясника, который время от времени конфликтовал с законом из-за недовеса, продажи несвежего мяса и скверного содержания своего дома. Уолси спасла целеустремленность и социальная активность, а также Церковь и Оксфордский Университет. Жестоко, но и небезосновательно враги могли сказать о нем: "Рожденный мясником, но вскормленный епископом, как высоко Его Высокопреосвященство вознес свою надменную голову!" Способный выпускник Уолси стал управляющим Колледжа Магдалены и сразу проявил необычайные административные способности. Призывая к активно направленной против Франции иностранной политике в альянсе с испанским королем Фердинандом, Уолси привлек внимание молодого короля Генриха, который в 1515 году назначил его канцлером. В 1518 году Лев X сделал его архиепископом Йоркским, кардиналом и legatus a latere, т. е. представителем папы одновременно в Йорке и Кентербери. Будучи канцлером и легатом, Уолси сосредоточил в своих руках как государственную, так и церковную власть, хотя король Генрих VIII всегда участвовал в определении политического курса Великобритании. Склонный к авантюрам в личной жизни, Уолси рисковал и во внешней политике. В союзе со своим тестем Фердинандом, Генрих стал членом Священной лиги папы Юлия II (1511), созданной с целью выдворить Францию из Италии. Он вынудил Францию отозвать войска из Наварры, которую завоевывал Фердинанд. В 1513 году Генрих пересек со своей армией пролив, лично руководил успешными осадами Теруана и Торнау и принял участие в битве при Гунгете (Guinegate). Уолси успешно руководил кампанией и в августе 1514 года заключил перемирие с Францией. Тем временем король Шотландии Яков IV воспользовался моментом, пока Генрих был занят Францией, чтобы захватить север, но погиб в битве при Флодене (Flodden). С восшествием на французский престол в 1515 году молодого короля Франциска I противостояние между Англией и Францией возобновилось, что привело к восстановлению естественного союза Англии с Испанией. Фердинанд умер в 1516 году, а в 1519 году умер император Максимилиан, объявив своего внука Карла V наследником всех владений Габсбургов. Теперь Уолси совершил новый ход, сделав Генриха арбитром в споре между Габсбургами и Валуа. Чтобы заручиться благосклонностью Генриха, Карл перед своей коронацией приехал в Кент. В 1520 году Франциск искал с ним дружбы, но задел самолюбие Генриха, опрокинув его на землю в турнирном поединке. В 1521 году на конференции в Кале Генрих наслаждался лучшим моментом своей жизни, выступая в роли европейского судьи. В 1522 и 1523 годах он организовал бесцельную и непопулярную экспедицию в Европу. Поддержка Генрихом Карла V нарушила баланс сил, и за несколько лет Карл достиг высочайшего успеха, пленив при Павии Франциска (1525). Удача вознесла Испанию на новые высоты, что нарушало планы Генриха, уже пресытившегося браком с тетей Карла V Екатериной. Постепенно Генрих стал смотреть на внешнюю политику Уолси с большим недоверием, а затем и раздражением. Внутригосударственные проблемы при Уолси были экономическими последствиями его действий на континенте. В начале двадцатых годов шестнадцатого века английская экономика оказалась зажатой между падением спроса на шерсть (компенсированным растущим производством и экспортом текстиля) и ростом цен на товары. К концу десятилетия экономическая ситуация усложнилась. "Деньги - сухожилия войны", - говорили древние. Предприятия Уолси на другом берегу Ламанша требовали финансовых затрат. В 1523 году канцлер счел необходимым созвать парламент и просить у него субсидий. Сэр Томас Мор был тогда спикером Палаты общин. Парламент отказался предоставить деньги, и Уолси был вынужден произвести займы, которые не прибавили ему популярности. В 1526 году, пытаясь улучшить финансовую ситуацию, он прибег к чеканке новых денег и снижению их номинальной стоимости. Как церковный руководитель, кардинал Уолси имел великолепные планы реформ. Он распустил двадцать восемь мелких и неукомплектованных монастырей, чтобы направить их средства на основание новой школы в Ипсуиче, а также собственного колледжа в Оксфорде, который позднее получил наименование Церкви Христа. Сам он, однако, не мог стать вдохновителем реформ, поскольку, имея множество приходов, являл пример одного из величайших в церкви нарушений. Уолси был архиепископом Йоркским, епископом Дюргамским и Уинчестерским, аббатом Сент-Альбанским, представителем не проживавших по месту иноземных епископов Уорсестерского, Сэлсберского и Ландавского (Worcester, Salisbury & Landaff). Своего непутевого сына он сделал деканом Уэльским, архидиаконом Йоркским и Ричмондским, держателем двух ректорий, шести пребенд и одной канцлерской должности. Но при этом Уолси также обладал и положительными чертами: часто защищал простых людей от притеснений сильных мира сего, пытался препятствовать огораживанию общинных владений, сгонявшему крестьян с земли, проявлял большую терпимость к нетрадиционным мнениям. За время его правления не был сожжен ни один человек. В конечном счете Уолси потерпел крах, однако не из-за собственных дел, а потому, что не смог добиться от папы расторжения брака короля Генриха. Екатерина родила множество детей, но выжила только одна девочка, Мария. В Англии еще не правила ни одна королева, кроме королевы Матильды, власть которой в незапамятные времена оспаривал Стефан. Разговоры о "разводе" начались в 1514 году, когда в отношениях с Фердинандом возникла напряженность. В 1526 году, когда Екатерине исполнился сорок один год, а Марии десять лет, стало очевидно, что королева не родит Генриху наследника мужского пола. Спокойствию в королевстве угрожала опасность, поскольку мир зависел от упорядоченного престолонаследия. Тем временем Генрих воспылал страстью к фрейлине королевы, темноглазой Анне Болейн. Однако вопрос престолонаследия волновал его больше плотского вожделения, для удовлетворения которого при дворе существовало множество возможностей. Уолси попытался договориться с папой Климентом VII о расторжении брака Генриха и Екатерины. Основанием для расторжения брака должны были стать те же законы о родстве, от которых их первоначально освободил папа Юлий II, чтобы сделать брак возможным. Согласно книге Левит 18:6-18, брак невозможен в случае пятой и даже шестой степени родства. В Левите 20:21 написано: "Если кто возьмет жену брата своего: это гнусно; он открыл наготу брата своего, бездетны будут они". Уолси убедил Генриха, что Рим разрешит развод, и первоначально папа Климент был к этому расположен. В Англию с необходимыми полномочиями отбыл кардинал Кампеджио (Campeggio). Затем дела неожиданно приняли иной оборот, потому что Карл V разбил Франциска, и в 1527 году его войска штурмовали Рим. Под давлением Карла, племянника Екатерины, папа отказался расторгнуть брак. Когда Кампеджио отозвали из Англии, а дело направили в Рим, Генрих тайно развелся при помощи английского суда, а кардинал Уолси оказался в опале. По иронии судьбы, Уолси арестовали в соответствии с судебным предписанием praemunire по обвинению в том, что, состоя в должности папского легата, он являлся иностранным агентом. Он умер по пути на суд. Трагедию его падения вероятно лучше всего описал Шекспир в Генрихе VIII, вложив в уста Уолси слова: О если б Богу моему служил в полрвения, С которым королю служил! Он не оставил бы меня в моих летах Раздетым пред врагами.
Milagro: Хелга спасибо огромное и за ссылку, и за переводы. Это одна из моих любимых эпох
Хелга: Milagro пишет: Это одна из моих любимых эпох Замечательно, очень бурная и революционная эпоха. Я только выкладываю сканированный с книги текст, к переводу, само собой, не имею отношения.
Галина: Хелга пишет: Если есть желающие помочь и попрактиковаться в переводе, были бы очень признательны Я не смогу помочь с переводом, но могу править и "причесывать" сканированный текст. Если надо, готова помочь. А тема очень любопытная. Спасибо.
Milagro: С переводом я могу помочь, по мере сил.
Хелга: Галина пишет: но могу править и "причесывать" сканированный текст. Спасибо, это замечательно! Тогда попозже напишу вам в личку и договоримся, хорошо? Milagro Спасибо! Не сделаете ли перевод вот этой страницы? http://tudors.crispen.org/tudor_women/index.html
Milagro: Хелга Хелга пишет: перевод вот этой страницы Ок К завтрашнему вечеру устроит?
Хелга: Milagro пишет: К завтрашнему вечеру устроит? Сроки не ограничены. Главное, чтобы вам было комфортно.
Milagro: Все жены Генриха VIII были замечательными, уникальными индивидуальностями не только по своим личным качествам, но и по тому, что им пришлось пережить. Несмотря на занимаемое ими королевское положение, реальная власть их была стеснена ограничениями, налагаемыми на всех женщин той эпохи. И чтобы понять этих женщин, мы должны понимать эти ограничения. КОНЦЕПЦИЯ НЕПОЛНОЦЕННОСТИ Женщин с рождения приучали к мысли о том, что они во всем хуже мужчин Концепция неполноценности женщины возникла еще до появления христианства, но в периоды Средних веков и Возрождения общество подчинялось диктату церкви в такой степени, что современному европейцу трудно вполне себе это представить. Церковь же, в свою очередь, следовала идеям женоненавистника Св. Павла. Женщинам внушалось – и они сами в это верили, - что они являются орудиями дьявола. Женщина была причиной первородного греха, увлекавшего мужчин прочь от Бога и спасения души. Женщина считалась единственным несовершенством в творении Создателя. «Женщина в самом совершенном своем виде создана для того, чтобы прислуживать и подчиняться мужчине», писал Джон Нокс в своем сочинении «Первый трубный глас против чудовищного засилия женщин», 1558 ВЗРОСЛЕНИЕ Девочки и девушки были практически лишены какой-либо личной свободы. В тюдоровской Англии вся жизнь строилась вокруг религии, и девочек растили в беспрекословном подчинении родителям. Девочек учили, что их единственное предназначение – выйти замуж и рожать детей. Они приучались к мысли, что богом им заповедано неукоснительно повиноваться мужу и молча слушаться его во всех вопросах, так же как они слушались родителей в своем родном доме. ОБРАЗОВАНИЕ Только четыре из шести жен Генриха VIII получили какое-либо формальное образование: Екатерина Арагонская, Анна Болейн, Анна Клевская и Екатерина Парр. Джейн Сеймур и Екатерина Говард были лишь обучены грамоте. Большинство людей в первой половине 16-го столетия были убеждены, что женщинам образование не нужно. Сохранялись средневековые понятия о том, что обучение женщин грамоте приведет к тому, что те станут попусту тратить время и силы на любовные письма. Впрочем, были и исключения. Сэр Томас Мур следил за образованием своих дочерей. Леди Джейн Грей отличалась настоящей ученостью («для женщины»). И Екатерина Арагонская, и Екатерина Парр были образованы и, несмотря на это, считались добродетельными. Сама идея образования для женщин была порождением эпохи Ренессанса. Образованность была доступна только женщинам из богатых и знатных семей, и служила воспитанию жен в духе религиозных и нравственных правил. Такое образование не имело цели стимулировать независимое мышление или самостоятельность в делах. Большинство девочек обучалось нужным для жены навыкам: ведению домашнего хозяйства, шитью, знанию целебных трав и растений, приготовлению пищи и сознанию своего долга перед будущим супругом. Но наиболее важным было обучение строгим религиозным правилам. Получающие образование девушки в основном обучались учителями, которых нанимал их отец либо опекун. Такие учителя были, как правило, лицами духовного сословия и их основной задачей было накрепко закрепить в сознании учениц религиозные догмы. ОБРУЧЕНИЕ Для девушек из высших классов мужья подбирались их отцами или другими родственниками-мужчинами. Очень немногие из мужчин и женщин знатного происхождения могли самостоятельно выбирать себе супругов. Браки устраивались исходя из политических причин с целью скрепить альянсы, ради денег, земель или положения, или для того, чтобы наладить связи между двумя семьями. Идея брака по любви считалась странной и глупой. Королевские браки заключались преимущественно ради получения политических, военных или финансовых выгод. Иногда случалось так, что жених и невеста впервые встречались в день собственной свадьбы. Короли посредством брака заключали альянсы с другими правящими домами, а не женились на объекте любви. Когда Эдуард IV женился по любви на Элизабет Вудвилл, происходившей из незнатной семьи, скандал потряс всю Европу. Когда же его внук Генрих VIII взял в жены 4 женщин некоролевской крови, никто и слова не сказал – возможно, из-за растущего английского чувства превосходства. Комментарии вызвало то, что на большинстве своих жен он женился по любви, что было не принято. Но можно сказать, что эти браки были также и политическими, поскольку при дворе Генриха VIII существовали противостоящие друг другу круги, искавшие выгоды через различные союзы своего господина. Переговоры, связанные с заключением королевского брака, часто занимали много лет. Обычно они начинались, когда один или оба из возможных будущих супругов были еще детьми. Ритуал ухаживания между королевскими особами заключался в формальных посланиях с признаниями в любви и символических подарках, обычно драгоценностях. Как правило, из-за расстояния пара не могла встречаться, так что королям приходилось полагаться на описания послов и портреты, написанные придворными живописцами. Иногда это выходило боком, как в случае с Анной Клевской: Генриху понравился ее портрет кисти Гольбейна, но совсем не понравилась сама Анна. Определенных возрастных ограничений для вступления в брак не существовало, случались и браки между детьми. Обычный брачный возраст был около 14 лет. В возможностях деторождения в таком возрасте никто не сомневался, поскольку средняя продолжительность жизни женщины в то время составляла около 30 лет. Все, кроме одной, жены Генриха VIII считались женщинами среднего возраста на момент их венчания с ним. Екатерине Говард было 15 лет – вполне обычный возраст для замужества. Пересуды возбудило то, что самому Генриху было 49. Помолвка между представителями двух королевских домов называлась предварительным контрактом. Условия и сроки описывались официальным договором. Для остальной знати такие предварительные соглашения заключались в письменной форме либо устно в виде высказанного в присутствии свидетелей намерения вступить в брак. Приданое, или имущество жены, как правило играло существенную роль. Оно могло представлять собой земли, деньги, драгоценности, предметы домашнего обихода или комбинацию всего названного. Возможности девушки выйти замуж зависели больше от богатства и социального положения ее семьи, чем от ее красоты или дарований (хотя привлекательная внешность и приятные манеры тоже были не лишними). Предварительное соглашение о браке (брачный контракт) включало в себя пункт, описывающий права супруги после смерти мужа – сумму, определенную ее мужем или отцом для покрытия ее расходов на жизнь в случае вдовства. Даже оставшись вдовой, женщина не получала прав распоряжаться этими средствами, если она возвращалась в дом отца или выходила замуж повторно. БРАК После того как заключался брачный контракт, для осуществления брака оставалось только вступить в сношения его участникам. Хотя некоторые и в самом деле шли в церковь и приносили обеты, многие этого не делали. Секс до свадьбы запрещался, хотя вопреки запрету такое порой происходило даже среди высших классов. К примеру, Екатерина Говард, пятая жена Генриха VIII, вела половую жизнь до свадьбы. После свадьбы она также имела любовника, что являлось государственной изменой, за которую ей и отрубили голову. От мужчин ожидалось и даже требовалось, чтобы они вели сексуальную жизнь до брака. Женщины, которые делали то же самое, становились изгоями и теряли все шансы на приемлемое замужество. Венчание проходило по древнему католическому обряду в присутствии как минимум двух свидетелей. Сама церемония производилась на паперти, и затем перед алтарем читалась венчальная служба. По обряду от невесты требовалось принести клятву быть «благоуханной и дебелой в постели и за столом». Примерный смысл этого означал быть приятной и жизнерадостной. Генрих VIII венчался со всеми своими женами приватно. Только его свадьбы с Екатериной Арагонской, Джейн Сеймур и Анной Клевской отмечались публично после проведения обряда. Публичные королевские свадьбы были обычной практикой вплоть до времен Генриха VIII. Когда Екатерина Арагонская выходила замуж за Артура Тюдора в соборе Св.Павла, по улицам шли процессии и раздавались приветственные крики собравшихся толп народа – весьма похоже на свадьбу леди Дианы Спенсер с принцем Уэльским через почти 500 лет. После церемонии проводилось празднование с танцами. Непристойные шутки были обычным делом. Новобрачные торжественно укладывались в постель при гостях, и обычно брачное ложе благословлялось священником. Затем пару оставляли наедине для осуществления их супружеского союза. После того как брак был консумирован, на супругов смотрели как на единую личность. Сэр Томас Мур говорил, что союз между полами должен рассматриваться как подобный заключенному богом союзу их душ. Религиозные доктрины утверждали, что секс низок и греховен, и только святое таинство брака могло сделать «проклятый акт» чистым и безгрешным. О сексе в браке можно было не рассказывать на исповеди, однако церковь учила, что секс должен служить только для рождения детей, чтобы передать слово божье следующим поколения, а не для потворства плотской похоти. Бытовало общее мнение, что приемлемо и пристойно только то, что мы сейчас называем миссионерской позицией. Верили, что только в этой позиции можно зачать мальчика. Также верили, что мужская сперма является семенем одного отдельного человека, как желудь – зародышем целого дуба. Женщина, таким образом, служила почвой – местом, где данное семя должно быть посажено и выращено. Во времена Тюдоров идея брака была подчинена тому, что называлось божественным порядком. Бог управлял миром, король – страной, а муж – семьей. Как подданные подчиняются королю, жена обязана была подчиняться своему мужу и господину. Мужчины ожидали, что, повелевая женой, обеспечат себе ее любовь и поклонение. Они верили, что мужчине подвластно сделать женщину такой, какой он хочет ее видеть. Любящая, добродетельная и послушная жена, в их мнении, была даром божьим. Для женщин, даже королев, это означало полное подчинение и порабощение мужем, который зачастую был домашним тираном. Для женщины вступление в брак означало большие перемены и приспособление, и для королевы даже больше, чем для любой другой: ведь ей приходилось предпринять опасное путешествие в незнакомую страну к незнакомому человеку, навсегда оставив позади свои дом, семью и родину. Жена короля могла пользоваться властью и влиянием, как Екатерина Арагонская и Анна Болейн, но вся эта власть исходила от ее мужа. У нее не было никаких полномочий или свободы кроме тех, что он позволял ей иметь. Без него она была ничем. Королева-консорт (*нецарствующая супруга короля) по сути являлась женой-домохозяйкой высшего порядка, номинально имея обширное хозяйство с множеством поместий, приносящих огромные доходы. У нее имелись армии служащих, управляющих этими имениями за нее, и королева распоряжалась только тем доходом, который был выделен ей королем. Она не могла производить никаких сделок без его согласия. На самом деле, любые решения, от финансовых вопросов до домашних, требовали его одобрения. Обычно у королевы был круг частных советников, назначенных королем для присмотра за ней и донесения ему сведений и суждений о ее делах. Основной обязанностью королевы было рождение наследников для продолжения династии. Она также должна была служить моральным примером для двора и королевства, будучи образцовой женой, преисполненной достоинства и добродетели. Обмануть эти ожидания означало навлечь на себя несчастье, как пришлось узнать Анне Болейн и Екатерине Говард. Екатерина была порочна и до, и во время брака. Анна, по моему мнению, после свадьбы не изменяла, однако, ее нескромность, неосмотрительность и заносчивость привели к тому, что людям стало легко поверить и в ее аморальность. ДЕТОРОЖДЕНИЕ Основной функцией королевы, как и жен мужчин более низкого положения, было рождение сыновей для продолжения рода мужа. Зачастую женщины беременели из года в год. Многие женщины и младенцы умирали при родах, и беременность и деторождение были чрезвычайно опасным делом. Будущей матери приходилось не только готовить приданое и детскую для новорожденного, но и устроить, чтобы кто-то позаботился о ребенке в случае, если она умрет родами. Даже в случае благополучного исхода мать могла остаться с пожизненными травмами. Медицина была на столь низком уровне, что даже врачи, которых обычно призывали только при осложнениях, не обладали нужными знаниями о том, как помочь или хотя бы поставить диагноз. Прибавьте к этому еще почти полное отсутствие элементарных понятий о гигиене, и вы начнете понимать, почему так много женщин умирало. Большое количество детей умирало при рождении или вскоре после него. Из выживших при рождении меньше половины доживало до взрослого возраста. Не буду вдаваться в лекции по сравнительному акушерству и педиатрии, но: Детей кормили неподходящей едой (понятие о здоровом питании отсутствовало даже по отношению ко взрослым) Антибиотиков не было Не применялись кесарево сечение и щипцы Прививок не было Не хватало элементарной гигиены и санитарии, и т.д. Даже после удачных родов жизни женщине угрожала опасность. Родовая горячка, инфекции при разрывах были причинами многочисленных смертей. ОДЕЖДА Ежедневная одежда замужней женщины подчинялась строгим правилам. Волосы, до свадьбы носившиеся распущенными, должны были быть убраны под чепец и покрывало. Королевы после свадьбы могли появляться с распущенными волосами только на государственных церемониях, когда носили корону. Волосы подстригались только при уходе в монастырь. Екатерина Арагонская и Анна Болейн имели волосы длиной гораздо ниже поясницы. Вдовам полагалось носить вдовий чепец и повязку вокруг лица, проходившую по подбородку (barbe). Этот обычай постепенно был забыт в ходе реформации. Рукава даже у летних платьев доходили до запястий. Платья всегда были длинные, в пол. Женщины также носили тесный корсет из кожи или даже дерева, делающий грудь плоской. При этом платья могли иметь прямоугольный вырез, открывающий верхнюю часть грудей, и это мало кого удивляло. Одеяния королевы был еще более неудобными. Сшитые из дорогих тканей, часто с вышивкой и усыпанные драгоценными камнями, платья королевы были громоздкими и очень тяжелыми. Царственная королевская осанка была не только данью привычке, но и вынужденной необходимостью. ЗАКОНЫ После свадьбы тело и имущество женщины становились собственностью ее мужа и закон позволял ему делать с ними все, что заблагорассудится. Неверность со стороны жены была недопустимой. Генрих VIII посчитал неверность королевы государственной изменой, поскольку под угрозу было поставлено продолжение династии на троне. Неверная жена пэра также могла быть казнена, если король одобрял прошение ее мужа о предании изменницы смерти. Женщина, убившая своего мужа, считалась виновной в обычной измене, а не в убийстве. Наказанием за это была смерть на костре. Если жена вызывала недовольство мужа по любому поводу, реальному или надуманному, он мог выгнать ее из дома в чем была. И она не имела права подать в суд. *От переводчика: тут забавная игра слов, возможно, ненамеренная – redress (компенсировать, возместить) можно прочитать как re-dress (переодеться, сменить наряд). Побои жен были обычным делом и считались заслуженным наказанием для оплошавшей или непослушной супруги. Разводы были редкостью и давались парламентом в единичным случаях. Аннуляция брака производилась церковным судом или Папой Римским. Брак мог быть аннулирован в следующим случаях: неконсумированный брак, близкая степень родства, сумасшествие супруга или более ранний брачный контракт с другой персоной.
Milagro: Milagro пишет: Бытовало общее мнение, что приемлемо и пристойно только то, что мы сейчас называем миссионерской позицией. Верили, что только в этой позиции можно зачать мальчика. Это место меня привело в восторг. Сразу вспомнились пять мисс Беннет при отсутствии наследника. М-р Беннет, однако, был затейник
Хелга: Milagro Спасибо огромное за перевод! Сколь нелегкая была судьба у средневековой женщины. И речь идет о высших слоях общества, что ж говорить о низших... несколько успокаивает лишь то, что женщины думали так и смирялись со своей участью. Хотя, вероятно не все.
Milagro: Хелга мне самой нтересно было Хелга пишет: Сколь нелегкая была судьба у средневековой женщины. И речь идет о высших слоях общества, что ж говорить о низших... Да уж, "женщина - негр этого мира". Вот так почитаешь, и возможность носить красивые платья с корсетами уже не так уж прельщает Хелга пишет: успокаивает лишь то, что женщины думали так и смирялись со своей участью. Хотя, вероятно не все. Отнюдь не все. недаром такое количество замечательных и в положительном, а чаще в отрицательном (а то и в обоих) смыслах было в ту эпоху. Рулили, и будь здоров как. Если удавалось. Главное - головы не терять
Хелга: Milagro пишет: Рулили, и будь здоров как. Если удавалось. Главное - головы не терять Рулили, конечно. Но это единицы. Основная масса не доживала и до 30-ти... Milagro пишет: Вот так почитаешь, и возможность носить красивые платья с корсетами уже не так уж прельщает Это же не платья, а душегубы. Нет, ни за что бы не хотелось.
bobby: Хелга пишет: Это же не платья, а душегубы. Точно! Как представишь деревянный корсет... Milagro Спасибо за перевод.
Калина: Milagro Господи, как же хорошо мы живем! 30 лет - средняя продолжительность жизни, ужас-ужас Я уже долгожитель. Milagro пишет: Не хватало элементарной гигиены и санитарии, и т.д. Нас потрясает нехватка элементарных знаний в века, которые представляются нам почти дикими. Но сама практика мыть руки перед тем, как подойти к роженице, берет свое начало в середине 19 века. И венгерского врача, Земмельвайса, предложившего акушерам обрабатывать обеззараживающим раствором руки, коллеги подвергли обструкции. И отказывались делать это даже после того, как эксперимент доказал, что такой простой метод ведет к уменьшению смертности среди женщин. Milagro пишет: Короли посредством брака заключали альянсы с другими правящими домами, а не женились на объекте любви. Когда Эдуард IV женился по любви на Элизабет Вудвилл, происходившей из незнатной семьи, скандал потряс всю Европу. Уважаю Эдуарда Как всех людей, которые делают то, что никому просто не приходит в голову. Способность думать по-своему всегда привлекает
Milagro: Калина пишет: 30 лет - средняя продолжительность жизни, ужас-ужас Думаю, это с учетом детской смертности. Хотя жили они все равно недолго... Калина пишет: нехватка элементарных знаний в века, которые представляются нам почти дикими Не то слово. Да и даже чтобы элементарно руки помыть, тоже нужно было сделать самому или при услугах других гораздо более усилий...
Milagro: Хелга и Галина очень интересно! спасибо. Обычно делают акцент на политико-экономическом аспекте в масштабе страны, а вот мелкие детали изменения хозяйствования, уклада "на земле" упускаются.
Milagro: Хелга
Bella: Интересная эпоха! Milagro Хелга Галина . Я перевела небольшой кусочек о леди Джейн Грей по ссылке предоставленной выше Хелгой тут Джейн Грей или (с 1553) леди Джейн Дадли — королева Англии с 10 июля 1553 года по 19 июля 1553 года. Известна так же, как «королева на девять дней». Леди Джейн Грей родилась в октябре 1537 года в семье Генри Грея и Френсис Брендон, дочери младшей сестры Генриха VIII, Марии Тюдор. Она была хорошо образована, воспитана в протестантской вере. В 9 лет Джейн была отправлена ко двору королевы Катарины Парр (шестая жена короля Англии Генриха VIII.). После смерти Генриха VIII, Джейн осталась с Катариной, и, когда та вышла замуж за Томаса Сеймура, также жила вместе с ними. После смерти Катарины Парр, опекуном Джейн стал Томас Сеймур. Он пытался устроить брак между Джейн Грей и принцем Эдуардом. Однако здоровье Эдуарда не позволяло надеяться, что он сможет дожить до женитьбы. В 1549 Томас Сеймур был казнен по обвинению в измене, и опекуном Джейн стал герцог Джон Дадли, регент Тайного совета. В 1552 году, стало очевидно, что король Эдвард VI скоро умрёт. Джон Дадли знал, что потеряет своё могущество, если на престоле после смерти короля окажутся дочери Генриха VIII — принцесса Мария и ее сводная сестра принцесса Елизавета. Поэтому, ослабевшего подростка заставили подписать «Закон о наследии». По нему королевой становилась Джейн Грей, старшая дочь герцога Саффолка, а принцессы Мария и Елизавета из претендентов на престол исключались, наследником объявлялась Джейн Грей. Дадли объявил о женитьбе своего сына Гилфорда на бывшей невесте умирающего короля — на леди Джейн. Венчание состоялось 21 мая 1553 года. 6-ого июля 1553 Эдвард VI умер. Дадли попытался опровергнуть новость о том, что король умер, он хотел арестовать Марию, чтобы она не собрала войско в свою поддержку. Однако его план потерпел неудачу и, хотя Джейн была официально объявлена королевой 10-ого июля 1553, люди были уверены, что истинная претендентка на престол — Мария. Хотя Дадли попытался противостоять Марии, но её войска в десять раз превосходили его собственные силы. 19-ого июля Мария была объявлена королевой. Джейн и ее муж были заключены в Лондонский Тауэр. Джон Дадли 21-лго августа 1553 года был казнен. В январе 1554 Томас Уайет поднял восстание против брака Марии и Филипа II Испанского. Дворяне присоединились к восстанию и призвали, чтобы Джейн снова стала королевой. Восстание послужило причиной для подписания Марией приговора суда о казни Джейн Грей и Гилдфорда Дадли, чтобы предотвратить дальнейшие восстания. 12-ого февраля 1554 Джейн Грей и её муж были казнены.
Цапля: Bella Спасибо! Да, очень короткое получилось "царствование". Леди, личная просьба ко всем собравшимся и читающим тему. Может быть, кто найдет в англоязычных источниках информацию вот об этой вехе в истории тюдоровской Англии: Если изначальный разрыв с Римом произошел из-за проблем с наследником трона, то последовавшее за этим разграбление монастырей явно диктовалось острой нехваткой денег у Генриха VIII. Крупные суммы требовались на укрепление береговой защиты в предвидении нападения со стороны папы и Карла V. А ведь богатства были под рукой. Это имущество церкви - не только реликвии, драгоценности и церковная утварь, но и огромные земельные владения, которые составляли, по предварительным оценкам, от одной пятой до четверти всех обрабатываемых земель в Англии. И это в то время, когда королевская казна пуста! Легко себе представить, насколько соблазнительной выглядела такая возможность для Генриха VIII, главы всей англиканской церкви. В 1535 году он отправил своих представителей обследовать малые аббатства для выявления "имеющихся грехов, порочного и мерзкого образа жизни" тамошних клириков. Имея четкую и ясную цель, "комиссары" с энтузиазмом приступили к делу и, естественно, тут же обнаружили массу доказательств. Их доклады послужили основанием для закрытия монастырей, которое проводилось в два этапа. В первую очередь "обработали" небольшие монастыри, чьи ежегодные доходы не превышали двухсот фунтов. Произошло это в 1536 году, и в том же году на севере страны случилось восстание под названием "Грейское паломничество". Его участники, конечно же, протестовали против разрушения монастырей, но едва ли не большее недовольство у них вызывали проблемы сельского хозяйства и поведение представителей власти. Как бы то ни было, восстание быстро подавили, и в течение следующих трех лет в руки Генриха перешло имущество более крупных церковных обителей. В 1539 году парламент принял "Второй акт о закрытии монастырей", согласно которому монастыри должны были "по собственной доброй воле... без принуждения или физического давления" самоликвидироваться. Вся их собственность переходила в руки королевской власти. Вот так в короткий срок, за какие-нибудь три года, Генрих VIII покончил со средневековым могуществом монастырей. Взято Отсюда. Там еще много вкусного. ; ) Очень интересует Грейское паломничество - территории, которое охватило восстание, имена участников, названия монастырей, где проходили самые "напряженные" битвы за веру Пожалуйста, отзовитесь любители эпохи, англочитающие софорумчанки.
Хелга: Bella Спасибо! Цапля пишет: Очень интересует Грейское паломничество - территории, которое охватило восстание, имена участников, названия монастырей, где проходили самые "напряженные" битвы за веру Грейское паломничество The Pilgrimage of Grace Сайты на английском http://www.tudorplace.com.ar/Documents/PilgrimageofGrace.htm http://www.archive.org/stream/thepilgrimageofg01dodduoft/thepilgrimageofg01dodduoft_djvu.txt Карта событий 1536 - 1537г.г. (аннотации переведу чуть позже)
Цапля: Хелга спасибо за ссылки (и падаю в ноги с надеждой на перевод )
Хелга: Вот здесь книга Маделин Хоуп и Руфь Додс "Грейское паломничество" http://www.archive.org/stream/thepilgrimageofg01dodduoft#page/n15/mode/2up
Цапля: Английский мужской костюм XV-XVI века В конце XV века в Англии еще сохраняется типично средневековый костюм. В этот период острых социальных конфликтов итальянские влияния почти не ощущаются. Сверх рубашки англичане носили "дублет" - узкую короткую (до пояса) куртку с узкими длинными рукавами, подобную французскому жипону. Молодые люди часто ограничивались дублетом или носили сверху широкую накидку, отделанную мехом, а также цветной тканью. Узкие, обтягивающие ноги штаны, подобные трико, имели пристегивающийся крупный клапан - "куд-пийс", известный во Франции как брагетт. В отличие от французов, англичане носили сверху короткие чулки "бут-хоуз", которые затем было принято украшать вышивкой. Пожилые люди продолжали носить длинную верхнюю одежду. английский мужской костюм эпохи Возрождения Неизменно длинными оставались одежды английских ученых, судей, адвокатов, государственных служащих. Так, на одном из набросков Гольбейна Младшего, изображавшем английского горожанина, мы видим, что у мужчины сверх джеркина до колен надета широкая мантия с широчайшими рукавами, откинутыми на плечи. Такая верхняя одежда не являлась обычной даже для богатого горожанина. Ее покрой, форма позволяют нам предположить, что данное лицо одето в платье, присвоенное какой-либо городской выборной должности. В костюме этого жителя Лондона есть еще две интересные детали: шляпа типично средневековой формы и обувь необычного фасона с застежкой на редко поставленные пуговицы. Костюм горожанина не имеет какой-либо отделки, кроме гладких, иногда крупных круглых пуговиц, — такая скромность была характерна для определенных кругов буржуазии в период, известный в истории как период накопления. Однако в пропорциях и этого английского мужского костюма уже видно влияние Италии. В то время моралисты упрекали своих современников в пристрастии ко всем иностранным новинкам. Особенно доставалось тем, кто как обезьяны, подражал в костюме то немцам, то французам, то итальянцам. Действительно, в период 1615—1620 годов в английском костюме появились многие характерные немецкие детали: широкие пышные рукава, громадные отложные воротники, всю одежду стали украшать большим количеством разрезов. Немецкое влияние, связанное, возможно, с притоком эмигрантов в период крестьянской войны, было непродолжительным и отмечалось лишь среди дворянской и буржуазной верхушки. В 30-40-х годах объектами для подражания становятся итальянские одежды и французские костюмы. Но, подобно другим народам Европы, англичане видоизменяют их по-своему, что придает внешнему облику британцев национальный колорит. Рубашки из полотна белого, кремового или шафранного цветов теперь делают двух видов - со стоячим прямым воротником, покрытым вышивкой (под дублет и джеркин с удлиненным вырезом), и без воротника, при этом широкий вырез горловины украшают узким рюшем. Такую рубашку носили с дублетом, у которого также было каре, и с джеркином, широко открывавшим перед дублета. Дублет украшали вышивкой, разрезами, скрепленными маленькими ювелирными розетками с цветными камнями. К проймам дублета с помощью петелек и шнурка присоединяли рукава, обычно из той же ткани, что и джеркин. Сверх дублета надевали джеркин, покрой которого имел несколько вариантов. Парадный джеркин придворных теперь имел довольно узкий лиф, но если учесть, что дублет всегда делали на плотной или стеганой подкладке, то станет ясно, что фигура в таком джеркипе казалась достаточно солидной. английский мужской костюм эпохи Возрождения От талии шла широкая баска, иногда подобная юбке в складку - она называлась "безис" или распашная, более короткая, расширенная книзу. Как и у французов, у англичан узкие шианы (шоссы) в XVI веке были заменены двумя частями - верхняя, соответствующая французским о-дешосс, называлась "аппа-стокс", и нижняя (у французов ба-де-шосс)— "незер-стокс". Апла-стокс были узкие, выше колен или широкие, собранные внизу на шнур (ил. 425). Их длину можно было регулировать в зависимости от вкуса, желания владельца и обычая, царившего в данный момент в данной среде. Несмотря на ширину, аппа-стокс имели куд-пийс. английский мужской костюм эпохи Возрождения Верхней парадной английской одеждой, в которой Ганс Гольбейн Младший изобразил Генриха VIII, был короткий гаун. Гаун имел разные варианты: совсем без рукавов, но с большими проймами, с короткими или длинными, но откидными рукавами. Гаун делали из самой дорогой ткани, часто на меховой подкладке, с большим меховым или изготовленным из другой, контрастной по цвету или фактуре ткани воротником. Английским родоначальником короткого гауна можно считать накидку конца XV века . В первой четверти XVI века средневековые шляпы были вытеснены беретами. В 40-х годах они имели небольшие поля, слегка спущенные с правой стороны, а с левой - пышное страусовое перо, прикрепленное пряжкой ювелирной работы. В первой половине XVI века незер-стокс делали из ткани - их кроили преимущественно из сукна по так называемой "косой нитке". Обувь продолжала быть мягкой, по имела, как и в других европейских странах, широкие квадратные носки ("утиный нос").. Изменения в английском мужском костюме происходят в конце 40-х - начале 50-х годов XVI века. Причиной этому послужило не столько распространение испанских мод во всей Европе, сколько выход замуж королевы Марии Тюдор за испанского короля Филиппа II. Чопорные надменные испанцы, приехавшие вместе с Филиппом II, вызвали противоречивую реакцию среди придворной английской знати. Сначала чужие обычаи и костюм казались странными, нелепыми, над ними смеялись, как это свойственно людям, затем у некоторых возникло желание подражать иностранцам. Кроме того, в приведенных с континента новостях утверждалось, что испанский костюм в настоящее время является образцом для всех светских людей. И, несмотря на вражду между приближенными Филиппа II и придворными королевы, "обезьянничанье" англичан, страх "отстать от моды" заставили их подражать ненавистным католикам - испанцам. Филипп II недолго был мужем Марии Тюдор, ее царствование длилось всего лишь пять лет, но испанский костюм, видоизменяемый англичанами по своему вкусу, бытовал до начала XVII века. Сначала влияние испанцев сказалось в появлении жесткой прокладки в джеркине и рюша по краю стоячего воротника, затем стали носить небольшие фрезы, называвшиеся в Англии "раф". В 60-х годах одна предприимчивая женщина из Фландрии, вынужденная покинуть родину, поселилась в Лондоне и, зная способ делать рафы жесткими, за хорошую плату стала обучать английских леди искусству крахмалить воротники. Успех этого предприятия превзошел ожидания фламандки. Она изобретает цветные крахмалы - и в Англии начинают носить голубые, желтые, шафранные рафы. После того, как англичане узнали свойства крахмала, величина рафов начинает неуклонно расти и достигает к концу столетия 30 см. Вместе с тем уменьшаются объемы и изменяются пропорции главных частей костюма и их покрой.. Дублет превращается в верхнюю одежду, его делают с рукавами и небольшой баской, и он заменяет джеркин. Джеркин же становится парадной верхней одеждой. Он существует в двух главных вариантах: полудлинный с откидными рукавами и короткий с рукавами в виде окорока. Однотипные аппа-стокс первой половины XVI века заменяются различными вариантами штанов, фасоны которых заимствованы у разных народов. Прежде всего нужно отметить, что появление вязаных чулок повлекло за собою удлинение аппа-стокс. Однако переход к штанам до колен, называвшимся в Англии "бричз", произошел не сразу. Привычка к установившемуся силуэту мужского костюма с грузным верхом и широкими бедрами была еще достаточно велика, поэтому на протяжении 70-90-х годов существовали аппа-стокс из двух частей. Верхняя короткая часть, туго набитая волосом, называлась "транк-хоус", ее покрой имел несколько вариантов. Знатные англичане, особенно молодые, увлекались "венецианскими" бричзами. что вызывало возмущение у моралистов, ибо эти штаны придавали мужской фигуре явное сходство с женской. Сверх дублета теперь чаше всего носили небольшой плащ, заимствованный у испанцев, который англичане называли "мендилайен". Военные же предпочитали плащ с капюшоном. английский мужской костюм эпохи Возрождения Известно, что Англия в XVI веке стала мировым центром производства шерстяных тканей, особенно сукон высокого качества. Их окрашивали в красный цвет различных оттенков, а также красновато-коричневый, черный, зеленый, синий и другие цвета. Эти материи не только вывозились на континент в различные страны, вплоть до Руси, но из них делали одежду и сами англичане. Однако дороже сукна в Англии ценились привозные шелковые ткани из Венеции, Генуи, Франции. Часто одежду делали из тканей разных цветов и рисунков, но стремились как-то объединить их. Так, например, транк-хоус и мендилайен делали из одной ткани, но дублет (если он имел свисающий сильно выпуклый перед, то назывался "пескоут-белли") и аппа-стокс - из разных. В 70-х годах дублеты и венецианские бричзы украшали мелкими разрезами различных рисунков, между разрезами иногда нашивали узкий галун. К 90-м годам эта мода почти исчезла. Сначала влияние испанской одежды сказалось в появлении жесткой прокладки в джеркине и рюша по краю стоячего воротника, затем стали носить небольшие фрезы, называвшиеся в Англии "раф". В 60-х годах одна предприимчивая женщина из Фландрии, вынужденная покинуть родину, поселилась в Лондоне и, зная способ делать рафы жесткими, за хорошую плату стала обучать английских леди искусству крахмалить воротники. Успех этого предприятия превзошел ожидания фламандки. Она изобретает цветные крахмалы - и в Англии начинают носить голубые, желтые, шафранные рафы. После того, как англичане узнали свойства крахмала, величина рафов начинает неуклонно расти и достигает к концу столетия 30 см. Вместе с тем уменьшаются объемы и изменяются пропорции главных частей костюма и их покрой.. Длинные гаун, довольно широко распространенные еще в первой половине XVI века, теперь остаются лишь как специальная одежда: официальные платья должностных или выборных лиц, орденские костюмы, парламентское платье лордов, траурная одежда и одежда духовенства. Купечество также сохраняло длинную одежду, но в 80-е годы XVI века она заметно изменилась, стала больше походить на польский жупан, чем на английский купеческий гаун начала века. Изменение силуэта костюма повлекло и изменение головных уборов. Вместе с испанскими модами в Англии появились испанские шляпы, которые англичане делают еще более высокими или же создают свои собственные варианты, но береты начала XVI века сохраняются, как часть официального костюма. английский мужской костюм эпохи Возрождения Роскошь и нищета, царившие в Англии XVI века, способствовали появлению крайних контрастов в костюме. Но, к сожалению, изображение нищеты английского народа не привлекало внимание художников. Только лишь по отдельным рисункам и гравюрам мы можем судить о костюме крестьян Англии. Крестьянская одежда настолько медленно изменялась, что в XVIII веке Гейнсборо изобразил старика-крестьянина в средневековых разъемных штанах (Гейнсборо. Старик крестьянин. 1760-е годы). В среде горожан, имевших некоторый достаток, возникало стремление подражать богачам. Эта разорительная прихоть осуждалась старшим поколением, а в первую половину века и правительством. Время от времени оно издавало указы о запрещении носить одежду, не соответствующую имущественному состоянию и социальному положению. Но в царствование королевы Елизаветы (1558-1603 годы) эти указы не повторялись и в 1581 году Гаспар Рутц изобразил молодого горожанина в костюме, явно сложившемся под влиянием испанских мод. В конце царствования Елизаветы и некоторое время после ее смерти английский мужской костюм все еще сохраняет старые каркасные формы, но уже в 10-х годах XVII века в нем появляются черты нового пластического решения, которые лягут в основу костюма 20-40-х годов. Взято отсюда. Там же много иллюстраций, объясняющих нам, что есть джеркин и гаун.
Milagro: Хелга пишет: Сайты на английском http://www.tudorplace.com.ar/Documents/PilgrimageofGrace.htm Забиваюсь на перевод этой ссылки - готово будет в пн-вт.
Хелга: Milagro Это просто замечательно!
Цапля: Milagro Авансом - огромная благодарность!
Цапля: В продолжение костюмной темы. Английский женский костюм XV-XVI века Влияние Фландрии и Франции было заметно в английском женском костюме конца XV века. Однако англичанки сумели придать ему черты своеобразия, сыгравшие определенную роль в становлении их внешнего облика в 20-40-х годах XVI века. Прежде всего лиф котт и платья теперь держится на жестком корсете из кожи, который надевают сверх рубашки. Рубашку для торжественного наряда шьют с открытым ворогом, потому что скромный воротник платья теперь чаше всего заменяют вырезом каре. Рукава платья гауна фактически состоят из двух частей: собственно рукава (до локтя) и громадные воронкообразные манжеты, подбитые парчой или золотой сеткой. Их соединяли с рукавом шнуровкой, чтобы иметь возможность менять. Нижнюю часть таких манжет, подложенную под вышивкой проклеенным полотном, отгибали наверх, и она была самой нарядной деталью женского костюма. Гаун английских леди существовал в двух вариантах: с круглой юбкой и с распашной. Полы распашной юбки были скошены и образовывали спереди вырез в форме вытянутого треугольника, что позволяло видеть юбку котт. Таким образом, сохранялась сложившаяся в эпоху позднего средневековья система женского костюма, обязательно состоявшего из трех или четырех одежд, надеваемых одновременно. Но в эпоху Возрождения все значительно упрощается. английский женский костюм эпохи Возрождения Если лиф котт не виден через шнуровку или разрез платья, то его делали из грубого полотна, рукава в той части, где они были видны - из дорогой ткани; при круглой юбке котт только внизу обшивали полосой подобной материи, а при распашной - уже полностью делали из той же ткани, что и рукава котт. Такие комбинации возникли по двум причинам: из соображений экономии (каждый кусочек привозной ткани стоил дорого) и из желания сделать фигуру более стройной, а следовательно, и более красивой. Гаун и котт всегда делали из разных тканей. Если гаун был из одноцветной материи, то котт - из ткани с рисунком. При этом чаще всего стремились создать тональную объединенность гауна и котт, разумеется существовали и контрастные сочетания. От пояса из металлических и чеканных резных пластинок с цветными камнями спереди спускался один конец, законченный крупной подвеской ювелирной работы. Как и в других европейских странах, в Англии этот конец имитировал четки, которые женщины в эпоху средневековья носили на поясе. Ожерелья, колье и другие драгоценности украшали шею и корсаж платья. В покрое юбки гауна 20-40-х годов сохраняется если не треугольная вставка конца XV века, то группа складок, создававшая характерную линию, присущую в это время только женскому английскому костюму. Головной убор становится более сложным. Между тем, каким он был в конце XV века и каким стал в 20-40-х годах, существовали еще промежуточные формы. Основой женского головного убора этого периода был каркас. Композиционная завершенность, четкость и красота пропорций, сдержанное применение декора, великолепие красочных и фактурных сочетаний - все делает английский женский костюм того времени явлением большого искусства. В этом костюме уже ясно ощутимы национальные основы эстетических требований к внешнему облику женщин, получившие в XVII и XVIII веках дальнейшее развитие. В период царствования Марии Тюдор (1553-1558), страстно приверженной старине, костюм изменяется сравнительно мало, но все же в него был внесен ряд нововведений. К жесткому каркасу прибавляют испанский каркас для юбки, правда, более легкий и менее широкий. Лиф гауна остается почти без изменений, но его делают совсем закрытым с небольшим стояче-отложным воротником, или же по французско-испанскому образцу, его широкое декольте закрывают богато декорированной вставкой. английский женский костюм эпохи Возрождения В 50-х годах появляется головной убор в виде маленькой серповидной наколки "френч-хууд" и к нему прикрепляют традиционную черную вуаль. Хотя френч-хууд в XVI веке носили многие англичанки, так же как и француженки, у которых он был заимствован, но в XIX веке, благодаря успехам романов Вальтера Скотта он стал ассоциироваться с обликом Марии Стюарт и вошел в литературу под ее именем.. Увлечение испанскими модами начинается в 60-70-х годах. Отход от установившегося и долго существовавшего классического костюма первой половины XVI века принес неожиданные результаты. Сдержанность и чувство меры, характерные для классического костюма, сменяются таким преувеличением всех форм и деталей, что в результате возникает пародия на испанские образцы. Правда, такая экстравагантность существовала лишь в придворной среде и современник елизаветинской эпохи Каспар Рут изобразил знатную даму в костюме, весьма близком к испанскому, но более мягком и с длинными декоративными рукавами. Как и мужчины, женщины в это время увлекаются рафами громадных размеров. Умение крахмалить и плоить рафы принесло свои плоды. Англичанки соперничали между собою в изобретении различных рисунков плойки - то мелкой, то крупной, то в один ряд, то в два или три, увлекались разноцветными рафами нежных оттенков. продолжение будет...
Хелга: Цапля А картинки бы сюда, нет? Для наглядности вопроса.
Цапля: Хелга пишет: А картинки бы сюда, нет? Для наглядности вопроса. Трудоемко, но не нереально. Завтра займусь, ага? если меня не опередят.
Хелга: Очень вольный перевод с сокращениями... The Pilgrimage of Grace - Грейское паломничество (1536 – 1537) Madelene Hope Dodds and Ruth Dodds 1916 Глава II Козни и знаки Перед принятием Парламентом в марте 1536 года Акта об уничтожении монастырей оппозиция королевской власти была ослаблена классовыми различиями – вряд ли старая дворянская гвардия могла вдохновить на противостояние народное движение. Генрих сокрушал своих врагов по отдельности, но объединенная атака вполне могла бы стряхнуть его с трона. Изначально ему противостояло старое дворянство. Речь не идет о Норфолке и его сторонниках, но о прочих, оставшихся в живых после войн Алой и Белой розы дворянских семействах Йоркшира. В частности, о семействе Поулов. Маргарет, графиня Сэлзбери, единственная дочь герцога Кларенского, (жена сэра Ричарда Поула – прим.пер.) возглавила старую аристократию – этот заговор иногда называют партией Белой Розы. Екатерина Арагонская была другом их семьи. Мягкосердечная королева верила, что брат Маргарет был принесен в жертву, чтобы осуществить ее союз с принцем Артуром. Старший сын графини, Генри, лорд Монтэгю, женился на Джейн Невилль, дочери лорда Эбергавенни, в то время как ее дочь, Урсула, стала женой лорда Стаффорда, сына герцога Бэкингема. Ходили слухи, что Поулов ожидают высокие почести. Графиня стала наставницей принцессы Мэри – королева Екатерина была бы рада брачному союзу ее дочери и сына Маргарет – Реджинальда Поула, которому исполнилось 16, когда в 1516 году родилась Мэри. Семья Поулов была связана кровными и дружественными узами с Эдуардом Кортни, Маргусом Экзетером и его женой Гертрудой. Маркус был сыном Екатерины, младшей дочери Эдуарда IV и т.о. являлся наследником трона после Тюдоров – весьма опасное положение. Генрих хорошо усвоил уроки своего отца, что подобным явлениям нельзя давать ходу. Последнюю сотню лет дворянство в лице Нортумберлендов, Уорвиков, Бэкингемов управляло страной, создавая и свергая королей в свое удовольствие. Настало время изменить порядок вещей. Бэкингем был казнен в 1521 году, а его сын полностью разорен. Монтэгю и Эбергавенни брошены в тюрьму и подвергнуты огромным штрафам. Причина была проста: они слишком могущественны, чтобы не быть опасными, а Генрих слишком могуществен, чтобы не низвергнуть их. После развода с Екатериной Арагонской у короля возникли новые проблемы. Семейство Поулов было предано королеве и выступало против развода. Графиня воспитывала сыновей в суровых традициях преданности церкви. В 1532 году Реджинальд Поул уехал за границу, чтобы избежать необходимости давать согласие на развод короля с Екатериной Арагонской. По характеру он был спокойным, уравновешенным человеком, получил образование, которое оплачивал король, любил его и мирно прожил бы в Италии среди книг и друзей, если бы Генрих сам не встряхнул Поула. В 1535 году друг Поула, королевский капеллан, отправил ему приказ короля высказать в письменном виде его мнение по поводу королевского титула Верховного Главы Английской Церкви. Цель короля состояла в том, чтобы определить, кто для него кардинал Поул – друг или враг. Поул взялся было за дело, но затем начал сомневаться, стоит ли высказывать Генриху свои мысли. Он написал книгу «De Unitate Ecclesuiastia», но не отправил ее в Англию до тех пор, пока в конце мая 1536г. не получил известие о казни Анны Болейн. Книга была написана в защиту единственной и неделимой католической церкви под единоначалием папы. Поул считал, что средством изменения политики Генриха может стать вторжение иностранных сил при поддержке Карла V (императора Священной Римской империи – прим.пер.) Написанная из патриотических побуждений, для Парламента книга прозвучала как предательство. Она подталкивала двух иностранных принцев вторгнуться в страну, а английский народ подняться против короля. Книга предназначалась для узкого круга трех-четырех друзей, и Поул был спокоен за свою судьбу, но его труд попал в руки короля, и тот в бешенстве призвал Поула вернуться в Англию. Последний был достаточно благоразумен, чтобы не принять это приглашение. По плану партии Белой Розы Карл V должен был вторгнуться в Англию, выдать Мэри замуж за Реджинальда Поула, заставить Генриха признать Екатерину и установить регентство, оставив ему лишь титул короля. Одним из тех, кто оказался втянут в деятельность партии, был лорд Томас Дарси, сын сэра Уильяма Дарси, от его жены Юфимии, дочери графа Джона Лэнгтона. После смерти отца в 1488 году он унаследовал земли в Линкольншире, которые принадлежали семейству Дарси еще со времен Книги Страшного Суда. Дарси был женат на Дозабелле и имел от нее четырех сыновей – Джорджа, Ричарда, Уильяма и Артура. В 1505 Дарси стал пэром, и в этом же году он сделал управляющим своих земель молодого графа Уэстморланда, который был связан с партией Белой Розы через свою жену Екатерину, дочь несчастного герцога Бэкингема. Дарси был государственным деятелем и воином, очень влиятельным человеком на севере Англии. В 1500 г. он участвовал в бесцельном походе в Испанию, в 1513 воевал в Шотландии. Во времена правления кардинала Уолси он поддерживал с последним ровные отношения, но случай сыграл поворотную роль в его жизни. Как честному человеку и доброму христианину, ему было горько видеть, что королева и ее дочь лишаются своих прав и чести, что разрушается церковь, и страна попадает под абсолютный деспотизм, не пытаясь сопротивляться. Он считал, что следует свергнуть Кромвеля, чтобы Генрих свернул с этого опасного пути. В июле 1529 года Дарси выступил в парламенте с критикой развода короля с Екатериной Арагонской и был изгнан из правительства. Ему не позволили уехать на север, в его владения и держали в Лондоне вплоть до июля 1535 года. Дарси был дружен с лордом Хасси, который происходил из «новой» семьи, из числа тех, что поднялись при Тюдорах. Сэр Уильям Хасси, отец Джона Хасси, был Верховным судьей королевской скамьи при Эдуарде IV. Родители его не были известны. Джон Хасси помогал подавить восстание Лавелла в 1486 году и получил доступ ко двору. Ему даровали обширные земли в Линкольншире, имение его называлось Слифорд. Он был нелюбим соседями за надменность и хвастовство. В середине мая 1534 года Дарси обедал с лордом Хасси и старым другом сэром Робертом Констеблем в своем лондонском доме. Они вели беседу о богослужении священника сэра Фрэнсиса Бигода, молодого землевладельца на севере, который склонялся к новому учению. Его отец был одним из друзей Дарси. Капеллан «сравнил нашу Леди с пудингом без мяса». Не будучи слишком шокированными этими словами, собеседники тем не менее сошлись на том, что лучше умереть христианами, чем жить еретиками. На этом дело, казалось бы, и закрылось, но в сентябре лорд Хасси вступил в переговоры с послом императора (Священной Римской империи – прим. пер.) До сих пор являясь одним из решительных сторонников короля, Хасси начал склоняться к антикоролевской политике. Дворянство активно переписывалось с епископом Чаприсом, послом императора, умоляя о вторжении Карла V в Англию, где все его ждали. Эта переписка свидетельствует о том, что дворянство не поддерживало королевскую политику. Сэр Джеффри Поул, младший брат лорда Монтегю и Реджинальда Поула мечтал о том, чтобы покинуть Англию и предложить свои услуги императору в Испании. Он оставил свой план лишь когда Чаприс указал ему на опасность, которой подвергнутся его друзья, и так находящиеся под подозрением. Дарси пытался покинуть Лондон, но ему не позволили сделать это. В июле 1534 года суд пэров снял с него обвинение в предательстве. В сентябре он уже вплотную занимался вопросами возможного вторжения Карла V в Англию. Это было его ошибкой. Попытка изменить политику правительства даже с помощью силы, если другие средства невозможны, может быть оправдана, но не путем приглашения иностранных сил, и жаль, что Дарси поддерживал идеи партии Белой Розы. Без сомнения, он мог оправдывать свои действия трудным положением Екатерины и Мэри. Они были беспомощны в руках короля, неудобны ему, а люди, неудобные Генриху, редко жили долго. Восстание в стране могло бы усугубить их положение, ведь если бы Карл поддержал восставших, принцессы оказались бы заложницами Генриха и единственное, что могло вырвать их его рук – молниеносный рейд по их спасению. Для этой цели Дарси просил Карла выслать небольшой отряд в устье Темзы – Мэри тогда находилась в Гринвиче. Екатерина жила в Кимболтоне, дальше от двора, и ее спасение можно было возложить на восставших. Дарси просил Карла V вступить в переговоры с шотландским королем, поддержать север деньгами и прислать хоть немного стрелков с аркебузами, но Карл был настолько занят своими делами, что не сделал даже этой малости. Он дал послу указания поддерживать надежды партии Белой Розы, и не сделал ровным счетом ничего. Дарси преподносил Чапрису дары, время шло, а дело не продвигалось. Тем временем наступило урожайное на казни кровавое лето 1835 года, жертвами которого пали Томас Мор и Джон Фишер за отказ признать Акт о супрематии. Дарси был готов отправиться к Карлу лично, но Чаприс остановил его, предостерегая об опасности этого предприятия. В июле 1835 Дарси все-таки был отпущен домой и, вернувшись на север, начал заниматься подготовкой восстания. Надо сказать, что «старый Том» был очень достойным человеком, гордым и честным, в те времена, когда слово честь было забыто, молчаливым, с мрачноватым юмором. Жестокая судьба поставила его в ситуацию, когда стало невозможно жить по принципу «Один Бог, один Король, одна Вера». Генрих был встревожен деятельностью дворянства. В январе 1836 года умирает Екатерина Арагонская, в том же месяце Генрих выносит в Парламент «Акт об уничтожении монастырей». Лорд Хасси после казни Анны Болейн, надеется на изменение политики Генриха. Его жену обвиняют в измене. Во время поездки в Лондон к своей подруге она несколько раз назвала Мэри принцессой, в то время как ее было положено называть леди Мэри. Леди Хасси была арестована и помещена в Тауэр. Обвинение состояло в том, что слово «принцесса» означало Принцесса Уэльская, каковой Мэри никогда не была, ее так иногда называли до 1529 года ( Вдовствующей принцессой Уэльской считалась Екатерина Арагонская, которая до Генриха, была замужем за его братом, Артуром – прим. пер.). В Англии дочерей короля не называли принцессами. На самом же деле король подозревал леди Хасси в поддержке отказа Мэри подписать Акт о супрематии, что вызвало шок в Парламенте. Король был взбешен и поклялся, что Мэри жестоко заплатит за этот поступок. Экзетер и Фицуильям были изгнаны из Парламента за поддержку Мэри. Досталось даже Кромвелю, так как король начал подозревать, что до падения Анны Болейн он молился за Мэри в надежде возвращения ей милостей Генриха. Чаприс предупредил Мэри об опасности, она уступила и, не читая, подписала привезенные ей бумаги. 3 августа из Тауэра выпустили леди Хасси.
Цапля: Хелга Спасибо!! оч. интересно. Вот и вскрываются детали подготовки Грейского паломничества, которое, как оказывается, вовсе не было спонтанным действом. А фамилия Дарси мелькает не случайно... ох, не случайно...
Хелга: Цапля пишет: А фамилия Дарси мелькает не случайно... ох, не случайно... Да, я просто в шоке была, как увидела фамилию, а потом прочитала описание характера.
Milagro: Я тут закрутилась совсем, немного запаздываю Но в ближайшие дни выложу про паломничество.
Хелга: Milagro Не спешите, главное, чтобы дело шло без напряга. Это же не срочно. Но ждем...
Milagro: Жутко интересная ссылка! Чтобы не томить, буду выкладывать по кусочкам: Грейское паломничество (1536/7) Ноябрь 1536 – Грейское паломничество стало одним из крупнейших восстаний в период правления Генриха VIII Recounted by Edward Hall " … Королю достоверно доложили о новом мятеже северян, собравшихся в огромную сильную 40-тысячную армию, имеющую в своем распоряжении военачальников, лошадей, оружие и артиллерию и разместившуюся в Йоркшире. Все эти люди связали себя клятвой верности друг другу и повиновения их начальникам (капитанам). В торжественном заявлении они провозгласили, что восстание не будет иметь других целей кроме поддержания и защиты веры Христовой и насаждения святой церкви, терпящей тяжкий упадок и гонения, а также содействия частным и общественным интересам в стране в том, что касается благосостояния бедных подданных короля. Этот свой мятежный и предательский поход они назвали святым благословенным паломничеством и шли под стягами, изображавшими распятого Христа с одной стороны и чашу с куличом на другой, и прочими столь же лицемерными и притворными. Солдаты также носили эмблему, прикрепленную или вышитую на рукаве, символизирующую пять ран Христа, с надписью в середине имени Господа нашего. Так мятежное войско сатаны выдвинулось и украсилось фальшивыми и притворными знаками святости, дабы лишь ввести в заблуждение и обмануть простой и невежественный народ. Король, будучи извещен о новом вспыхнувшем восстании, без промедления в столь важном деле тут же послал герцогов Норфолкского и Саффолкского, маркиза Экзетера, графа Шресбери и других, в сопровождении могущественной королевской армии, на подавление мятежников. Но когда эти знатные военачальники и государственные мужи прибыли к месту мятежа и увидели число восставших и их решимость биться, они с великим благоразумием постарались умиротворить их и не допустить кровопролития. . Однако жестоковыйные северяне не захотели отступиться и стояли на своем, упорствуя в злом деле. Таким образом, увидев и поняв, что нет способа умиротворить несчастных мятежников, вышепоименованные благородные мужи решили дать бой ; ... но в ночь перед назначенным днем битвы прошел небольшой дождик - ничего особенного, но будто бы чудом божьим вода на переправе, которую всего за день до того можно было бы перейти вброд, не промочив обуви, поднялась внезапно до невиданных доселе ширины и глубины, и когда день и час сражения наступили, противники не имели возможности встретиться. После этого сражение, назначенное между двумя армиями и отмененное, как думается, самим Богом, простершим свое милосердие и сострадание на огромное число невинных, которые были бы наверняка убиты в великой схватке, не могло состояться. Тогда ... состоялся совет и прощение Его Величества короля было даровано всем военачальникам и главным зачинщикам мятежа, а те обещали, что все, что их так удручало, будет благочинно передано в петиции королю, так что его высшая власть и мудрое решение послужили бы установлению порядка и доброму завершению дела. На том все спокойно разошлись и те, кто прежде был полон воинственного огня, после явления чуда господнего вернулись с миром домой хладные, как вода... " Но что же все-таки вызвало возмущения? Это был результат целой серии событий, которые все вместе создали достаточное напряжение и безрассудство в отношении возможных последствий и которые казались лишь наполовину правдивыми, наполовину слухами до тех пор, пока все не выплеснулось на поверхность в неуправляемом виде и без реального руководства и затем пошипело и затухло, как отсыревшая шутиха. Единственная беда в том, что от этих искр возгорелось настоящее пламя – в частности, в виде последовавших после казней. Церкви в основных городах Линкольншира были чрезвычайно богаты и владели многими очень ценными сокровищами, которые, как опасались, могли быть конфискованы. Это, как и уменьшение числа праздничных дней и других традиционных выходных, повышение налогов, заграничные войны, назначение непопулярных министров, разрыв с Римом и развод короля с Екатериной Арагонской, было причиной общего неспокойствия, вызвавшего поход из Хорнкасла, Лута, Кэйстора и других линкольнширских городов с целью навести порядок в Линкольншире. Это также привлекло значительное внимание к вопросу о статусе принцессы Марии: в северных областях на нее все еще смотрели как на законную дочь короля, происходившую по материнской линии из наизнатнейшей семьи в христианском мире и законнорожденность которой никогда не оспаривалась Римской церковью. В 1536 году в канун дня Св.Михаила в Линкольншире работали три государственные комиссии. Одна из них, занимавшаяся роспуском небольших монастырей, находилась в графстве с июня. Вторая оценивала и собирала государственные ассигнования, третья была назначена для проверки квалификации и образования духовенства. Работа проходила в атмосфере слухов и тревожных ожиданий. Говорили, что драгоценности и утварь приходских церквей будут конфискованы, что все золото будет отправлено к монетному двору на пробу, что будут введены налоги на весь рогатый скот и на крещения, венчания и похороны. Ходили и более дикие слухи: "что на пять миль в округе не останется ни одной церкви, а остальные принижены ", что народу запретят есть белый хлеб, гусей или каплунов без уплаты дани королю, что каждый человек должен будет отчитываться о своем имуществе и доходе и за неверные сведения лишен всего. Есть свидетельства, что осенью 1536 г. такие слухи распространялись во многих восточных и центральных областях. Но в Линкольншире они были наиболее сильны. И восстание там, исходившее из трех городов - Хорнкасла, Лута, Кэйстора – было взрывом негодования людей, которые, как говорил Райотсли Кромвелю, "думали, что их собираются уничтожить навечно". Восстание в Линкольншире Прохладным субботним вечером 30 сентября в деревне Лут в Линкольншире вспыхнула та искра, которой суждено было найти завершение в трагическом Грейском паломничестве. Местный народ, гордящийся величественным церковным шпилем, достроенным всего за 20 лет до этого, и опасающийся прибытия известной комиссии, собрал ключи от церкви и передал их сапожнику Николасу Мелтону на сохранение. Отныне тот стал "Каританом-Сапожником", предводителем движения против короля. В сумерках народ собрался на поле и, неся большой серебряный приходской крест во главе процессии, прошел по улицам в знак протеста против прибытия Джона Инеджа, одного из инспекторов Кромвеля, для «посещения» местной церкви. Они назначили смотрителя за церковным имуществом, и когда на следующее утро Инедж явился в деревню, люди выскочили на улицы, голосами и оружием выражая возмущение несправедливостью этого визита. При попытке Инеджа зачитать приказ Кромвеля на рыночной площади поднялся "жуткий ропот". Народ напал на незадачливого инспектора, вырвал бумагу из его рук и угрожал, приставив шпагу к его груди; спутники Инеджа были заперты в складах. Наибольшее влияние в этой части Англии имел герцог Ричмонский, незаконный сын Генриха VIII. У герцога также было множество связей, включая его мать Элизабет Блонт - вдову лорда Толбойса, к этому времени ставшую женой Эдварда, лорда Клинтона. К понедельнику 2 октября люди из Хорнкасла и Ист Рэйзена прибыли в Лут. Огромной толпой они все вместе прошествовали в Кэйстор, где в этот момент королевской комиссией производилась опись церковного имущества. Здесь к протестующим присоединились сэр Роберт Даймок с сыновьями и его друзья, которые "просто гостили у него в это самое время". Из Голто, дома жены деда герцога Ричмонда, леди Толбойс, явился капеллан в сопровождении большой группы вооруженных людей. Более 500 вооруженных защитников из Саут Кайма под предводительством сэра Томаса Перси, родственника Толбойсов, (которые "просто случайно оказались в тех местах для охоты"), и примерно такое же число во главе с Эдвардом Даймоком, влились в ряды мятежников. В тот же понедельник 2 октября лорд Клинтон выехал верхом из своего дома в сопровождении всего одного слуги. Сперва он отправился в Слифорд к лорду Хасси. Хасси являлся казначеем принцессы Марии, а жена его была посажена в тюрьму за то, что продолжала величать ту «принцессой Марией» , а не «леди Марией». Хасси был заверен в поддержке императора (кузена Марии) и казался естественным лидером восстания против короля. Но он не был таким лидером. Клинтон поскакал далее в Ноттингэм и затем к лорду Хантингтону в Эшби. К пятнице он прибыл в Хардвик Холл в Дербишире к лорду Шресбери. Он привез письма от Кромвеля. Тем временем к мятежникам присоединились другие вооруженные группы, предупрежденные сторожевыми и сигнальщиками, и восстание распространилось на земли Йоркшира. Член парламента от Линкольна Томас Мойн встретился с Робертом Эском, который возглавлял движение в Йоркшире. Сэр Джон Рассел и сэр Уильям Парр, оба находившиеся до того в подчинении герцога Ричмонда, перекрыли Большую Северную дорогу в Стэмфорде. Имея при себе крупный отряд вооруженных сподвижников, они создали преграду на пути из Лондона. Единственным значительным землевладельцем Линкольншира, на которого король мог опереться, был его друг и деверь, герцог Саффолкский. Саффолк прибыл в Стэмфорд с большой, хорошо оснащенной армией. Не имевшее решительного руководства и ясной цели восстание, таким образом, было развеяно. Ответ Генриха VIII на представленные ему жалобы [мятежников] был зачитан Мойном в капитуле Линкольнского собора. Король-де до того не слыхивал о том, что советники принцев и епископы должны назначаться невежественными обывателями и, тем более, "грубыми простолюдинами одного из самых скотских и зверских графств королевства ". Мятеж был подавлен с помощью карательных поборов и многих казней. Восстание потерпело поражение, потому что не имело единого руководства и единой цели. Будь герцог Ричмонд еще жив, он мог бы заполнить этот пробел, находясь в своем дворце в Колливестоне, близ Стэмфорда, с армией не меньшей, чем 5-тысячное войско, которое привел герцог Стаффолк. Как сын короля и наследник трона, он представил бы собой альтернативу своему крайне непопулярному к этому времени отцу. Но Ричмонд умер 23 июля 1536 г. Странная реакция короля на смерть сына могла быть вызвана сведениями о том, что тот мог возглавить мятеж против него. Прямых свидетельств тому нет, но ведь любые такие свидетельства должны были быть уничтожены сразу после кончины Ричмонда. Его смерть могла явиться как удачным совпадением, так и результатом заговора. Если король знал о готовящемся восстании с целью посадить вместо него на трон его сына, это может объяснить реакцию Генриха и даже объяснить саму эту весьма своевременную смерть.
Цапля: Milagro Спасибо огромное за перевод. Потрясающе интересное время!
Хелга: Milagro пишет: Жутко интересная ссылка! Это точно! Спасибо за перевод! Чем больше читаю различных исторических материалов, тем больше постигаю, что люди не меняются, никогда...
Milagro: Когда в конце концов король послал свой ответ (на примерно десятый день), все уже разошлись по домам и с восстанием было покончено – не считая карательных мер. "Мятежники" упорно утверждали, что они были верны монарху и вернулись домой всего через 10 дней, как только король им приказал это сделать. Нет достоверных свидетельств, объясняющих причины, по которым местная знать примкнула к мятежникам, но очевидно, что некоторые из них были запуганы толпой и вынуждены влиться в ряды восставших, а некоторые сделали это из стремления уменьшить свои потери. Правительство прекрасно понимало, какие результаты принесут все проводимые религиозные реформы, однако продолжало внедрять их невзирая ни на что. Сам король, разумеется, отвечал на возникающие требования с присущей ему тонкостью. Найти предводителей и казнить! Чем кровавее, тем лучше! Кроме того, что на этот раз все допрашивались после принесения клятвы, Томас Мойн пытался выяснить, почему многие представители местной знати были вовлечены в мятеж, а на некоторых оказано давление, как, например, на Эдварда Даймока. Наградой ему за старания послужил приказ «Повесить, Вздернуть, Обезглавить и Четвертовать!» - т.е. придушить до потери сознания, распластать и изранить ножом, вытащить его внутренности и т.д. живьем и затем отрубить голову. Что происходило потом, уже не должно было сильно его беспокоить, но далее его тело было расчленено на четыре части, и эти куски на крюках и кольях выставлены на всеобщее обозрение в качестве наглядного урока, что случается с теми, кто перечит королю или текущему правительству. Грейское паломничество Так называется восстание на севере Англии, имевшее место в 1536. Формулировка причин этого имевшего множество сторонников движения, распространившегося на более чем пять графств и нашедшего сочувствующих по всей стране, приписывается Роберту Эску, лидеру мятежников: "распространение ереси, угнетение храмов божьих и другие вещи, затрагивающие благоденствие [народа]". В своем "Рассказе королю" он заявляет: По всему королевству души людей томятся при виде угнетения аббатств, чуя, что это первые плоды того, что приведет к разрушению всего здания веры в Англии. И особая их вражда обращена на лорда Кромвеля. Мятежный дух распространился от Хамбера до Твида, и все присоединившиеся к движению связали себя клятвой стоять друг за друга: "ради любви к всемогущему Богу, веры, Святой церкви и защиты всего названного; для сохранения персоны короля и его династии; для очищения знати; для изгнания людишек подлой крови и злых советчиков из королевской милости и доверия; не ради личной корысти, не для ущерба кому-либо, не для поражения или умерщвления из зависти, но для восстановления церкви и подавления еретиков и их ересей." В Йорке обыватели поначалу не приняли участия в восстании, но преимущественно сочувствовали мятежникам. Мэр, Уильям Хэррингтон, оказал бы сопротивление, если бы не доверился городской общине; среди других верных сторонников короля упоминаются доктор Стивенс, медик графа Нортумберлендского, Роджер Рэдклифф и священник церкви Св.Марии Каслгейт. 9 октября лорд Дарси, все еще действуя в соответствии со своими обязанностями, приказал мэру защищать город, отметив тот факт, что у мятежников не хватало артиллерии. На следующий день шериф Йоркшира настойчиво просил Дарси немедленно выслать отряд в Йорк для подавления местных мятежников. Более позднее свидетельство соборного казначея Ланселота Колинса освещает дальнейшие события. 10 октября Колинс услышал о восстании под предводительством Эска в Хауденшире и на следующий же день «они были уже в самом Йорке». Мятеж распространился благодаря листкам одного брата-монаха из Нэйсборо, утверждавшего, что церкви будут разрушены [королем], а крещение и венчание обложены налогом - обычные ложные слухи, столь сильно будоражившие народ. В тот же день стало известно, что Эдвард Ли, архиепископ Йоркский, лорд Дарси и другие люди короля бежали в Понфракт. Колинс полагал, что их бегство обнадежило мятежников. Сам Дарси 13 октября доложил королю из Понтфракта, что им было приказано мэру смотреть за безопасностью города и порядком в народе , «который, как я слышал, настроен дружелюбно» . Описывая обстоятельства мятежа, он добавляет, что 'город Йорк им благоволит'. Для поднятия духа пилигримов и вовлечения сторонников в их ряды, во главе похода шел отряд священников со стягом, на котором был изображен распятый Спаситель, чаша и облатка, а каждый солдат войска имел на рукаве эмблему– пять ран Христа и имя Иисуса в центре. Все предприятие было затейливо названо Паломничеством Благодати ("The Pilgrimage of Grace" – отсюда странный перевод на русский Грейское паломничество) и где бы ни появлялись пилигримы, первой их целью было восстановление выдворенных монахов в их монастырях. Уилфрид Холм, писатель того времени, живший в Хантингтоне, близ Йорка, рассказывает, что паломникам нравилось применять к себе следующие строки из так называемых пророчеств Мерлина: Выползет червь, одноглазый Эск, Станет главою он главных, Конным сберет он прекрасный наряд, Полу-каплун и полу-стряпун, Курицей будет каплун умерщвлен, И май не наступит потом. Восстание вспыхнуло 13 октября 1536 г. сразу после поражения восстания в Линкольншире. Роберт Эск, лондонский адвокат из хорошей йоркширской семьи, до некоторой степени замешанный в линкольнских волнениях, возглавил 9-тысячный отряд мятежников и пошел на Йорк. Замки Скарборо и Скиптона устояли, но Йорк меньше чем через неделю открыл ворота 20-тысячной армии (значительная часть которой была конной), ведомой Эском. Там он распорядился о том, чтобы изгнанные монахи и монахини вернулись в свои обиталища; королевские арендаторы [церковной недвижимости и земель] были смещены, а отправление религиозных ритуалов возобновлено. По слухам, были и другие очаги мятежа под предводительством северной знати. К 23 октября армия насчитывала уже 30 или 40 тысяч хорошо оснащенных воинов. Успех восстания в Йорке обнадежил неспокойные круги на востоке Англии и в Норфолке, а также всегда существовала опасность вторжения из Шотландии или с континента. И в самом деле, Папа Римский дал легатские полномочия Реджиналду Поулу, сыну графини Салисбери и потомку Плантагенетов, и послал его во Фландрию ждать подходящего момента для того, чтобы перебраться в Англию и затем возглавить восстание. Халл и Понтефракт также открыли ворота мятежникам, возможно, из-за своих недостаточно сильных для обороны гарнизонов. На большом совете в Понтфракте 200 представителей – пэры, рыцари, землевладельцы и обыватели, - встретились для подготовки обоснованного заявления своих требований. Данный документ сохранился и отражает уникальность Паломничества в сравнении с другими восстаниями. На Совете Паломников в Понтефракте присутствовали: Лорды: John Scrope, Lord Scrope of Bolton; John Neville, Lord Latimer; Christopher Conyers, Lord Conyers of Hornby; John Lumley, Lord Lumley; Thomas Darcy, Lord Darcy and Lord Neville. Рыцари: James Strangways, Christopher Danby, Thomas Hilton, William Constable, John Constable, Robert Constable, Peter Vavasour, Ralph Ellerker, Christopher Hilliard, Robert Neville, Oswald Wolsthrope, Edward Gower, George Darcy, William Fairfax, Nicholas Fairfax, William Mallory, Ralph Bulmer, William Bulmer, Stephen Hamerton, John Dawnye, Richard Tempest, Thomas Johnson, and Генрих Gascoigne. Джентльмены (землевладельцы): Robert Bowes, Marmaduke Neville, Robert Chaloner, William Babthorpe, John Norton, Richard Norton, Roger Lasells, Richard Lasells, Richard Bowes, Ralph Bulmer, Metham Saltmarsh, Messrs De la River, Barton of Whenby, Place, Fulthorpe, Redman, Hamerton, Palmes, Aclom, Rudston, Plumpton, Middleton, Mallory of Wothersome and Allerton. Обыватели: Robert Pullen, Nicholas Musgrave, 6 from Penrith, William Collins, Harry Bateman and Brown from Kendal, Mr Duckett, Edward Manser, Mr. Walter Strickland, Anthony Langthorn and John Ayrey. Томас Перси и Томас Темпест (оба рыцари) не смогли присутствовать, хотя тоже участвовали [в восстании и разработке петиции]. Требования полностью соответствовали канонам католицизма: признание главенства папы и просьбы остановить ереси и разграбление [церквей и монастырей]. В замке Понтефракт вестник герцога Норфолка, Председателя от Севера Англии в Палате лордов и предводителя королевской армии, был допущен к Эску, имевшему место между архиепископом Йоркским и лордом Дарси. Однако, услышав текст прокламации, он отказался обнародовать его перед армией. Тогда мятежники, числом 30 тысяч, выдвинулись на осаду Донкастера. Но тут они были встречены [герцогом] Норфолком, который пушками защитил мост через Дон. Перейти же вброд в это время было невозможно из-за разлива реки. Такое положение было большой удачей для герцога, поскольку его 5-тысячный отряд был бы не в состоянии сражаться с большой армией повстанцев. Герцог первым пошел на переговоры и намеренно затягивал их до прибытия короля со свежими военными силами. Герцог Норфолк и граф Шресбери начали переговоры с мятежниками в Донкастере, где Эск собрал от 30 до 40 тысяч своих людей. Стороны согласились на перемирие, а повстанцы изложили свои требования к королю: • (1) Что будет даровано прощение всем без каких-либо исключений; • (2) Что парламент [по этому вопросу] соберется в Йорке, Ноттингэме или другом удобном месте; • (3) Что ни один человек, живущий к северу от Трента, не будет принуждаться повесткой идти в иной суд кроме Йоркского, за исключением случаев вассальной присяги; • (4) Что те законы, принятые последним парламентом, которые вызвали наибольшие горести народа, будут отменены; • (6) Что принцесса Мария будет объявлена законной [дочерью короля]; • (6) Что разогнанные монастыри будут возвращены в прежнее состояние; • (7) Что будет восстановлено верховенство Папы Римского [над английской церковью]; • (8) Что еретические книги будут уничтожены, а еретики наказаны по закону; • (9) Что лорд Кромвель, верховный викарий, лорд Одли, канцлер, и Рич, верховный поверенный, будут удалены из Королевского совета; и • (10) Что Ли и Лэйтон, инспекторы северных монастырей, должны быть казнены за взяточничество и вымогательство.
Цапля: Milagro я еще не успела прочесть до конца, но уже в восторге от обилия имен и фактов! Спасибо огромное! Хелга пишет: Чем больше читаю различных исторических материалов, тем больше постигаю, что люди не меняются, никогда... не меняются! и движут нами те же чувства и желания, что и полтысячелетия назад )
Milagro: Цапля пишет: в восторге от обилия имен и фактов! Это Хелге спасибо за познавательную ссылку Хелга пишет: люди не меняются, никогда... Не, ну власть все-таки стала как-то повежливее. Помягчела, я бы сказала... особенно в области наказаний Прогресс налицо!
Bella: На торренте по этому периоду нашла фильм "Тюдоровский рождественский пир" Описание: Добро пожаловать в ХэддонХолл! Это удивительное поместье, расположенное в заповеднике Пик Дистрикт в английском графстве Дербишир, находится в плену времени. Здесь, как в сказке, все осталось так же, как было во времена расцвета елизаветинской эпохи. Ключ к пониманию устройства общества тех лет таится в сердце этого дома тюдоровской кухне, которая не менялась последние 400 лет и может рассказать, как наши предки жили в елизаветинскую эпоху. Сегодня здесь планируется замечательный эксперимент. Облачившись в одежду того времени, группа историков и археологов, не прибегая к помощи современного инвентаря, приготовит тюдоровский рождественский пир так, как это делали их предки более 400 лет назад используя продукты и рецепты той эпохи. Ссылка: http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=1621327
Milagro: Король назначил герцога Норфолкского представителем для ведения переговоров с мятежниками и дал ему полномочия обещать прощение всем, кроме десяти лиц – шести названных и четырех неназванных, - но эти условия были отвергнуты. Переговоры прервались, и паломники решили рассудить спор с помощью оружия. Герцог встревожился, так как его военные силы были непропорционально малы, и упросил короля принять хотя бы некоторые из требований. Генрих VIII принял делегацию [повстанцев] в Виндзоре, внезапно согласился созвать новый парламент и, пригрозив делегатам, что его воины сожгут их живьем, убеждал мятежников разойтись по домам. Королевское прощение было распространено на всех повстанцев и также было дано обещание, что их жалобы будут терпеливо выслушаны и обсуждены на парламентском собрании в Йорке. После этого Эск, поверив слову короля, распустил своих сторонников. "На этих условиях паломничество было прекращено (9 дек, 1536), однако король, к отчаянию мятежников, в монаршем манифесте прочитал им поучение в такой манере, которая в наши дни скорее возбудила бы, нежели подавила восстание. На ту часть петиции, где высказывалось требование отставки его министров, обвиненных в намерении извратить государственную религию и поработить народ, король ответил: 'И мы, и весь наш совет, считаем прямо странным, что ты, дикий и невежественный народ, дерзаешь указывать нам, кого нам призывать алибо нет, для совещания; и посему мы не потерпим никакой помехи от твоей руки, ибо не должно добрым подданным вмешиваться в такие дела.' (из Baines' History of Lancashire.) Восстание Бигода в январе 1537 Армия повстанцев разошлась, однако причины их возмущений не были устранены, и король не выражал никаких намерений выполнять свои же обещания. В начале следующего года паломники на севере снова взялись за оружие. Сэр Фрэнсис Бигод из Сеттрингтона, в Йоркшире, возглавил мятеж в Беверли. Новые волнения возникли в Кемберлэнде и Вестморлэнде и начали распространяться в Йоркшир. Мятежники попытались взять крепости Хала и Карлайла, но были отброшены назад и там, и там, причем при отступлении от второго города они были перехвачены герцогом Норфолком с его значительно усиленной армией, и 74 командира [повстанцев] были повешены на городских стенах. Паломничество нашло много сочувствующих в епископате Карлайла. Роберт Джерби, аббат Холм Калтрама, Таунли, ректор-управляющий Карлайла, приор Лэйнеркоста и безымянный викарий Пенрита вызвали своими действиями особый гнев короля. От имени монарха Карлайл держали сэр Томас Клиффорд и сэр Кристофер Дэкр. Насчет верности Дэкра были очевидные сомнения, но в конце концов он полностью их опроверг. Местным очагом восстания представляется Пенрит: туда удалился аббат Джерби, и там он занялся поддержкой и подстрекательством, посылая подкрепления мятежникам в Йорке. Под угрозой повешения он заставлял своих арендаторов присутствовать на подпольных собраниях в Вэйтиригау (?* - знак вопроса авторский) и Бродфилде, и когда 12 февраля 1536/7 примерно 8-митысячная толпа из Кендала, Ричмонда, Керкби Стивена, Эпплби и Экзэма под главенством Никола Масгрэйва пошла на осаду Карлайла, аббат поехал вместе с ними и служил их представителем в требованиях сдать город. Клиффорд и Дэкр отвергли требования и преследовали плохо организованного противника, который сплотился и сперва устоял, но разбежался в панике, услышав о приближении королевских сил во главе с герцогом Норфолкским. Генрих счел это второе восстание поводом для отмены дарованной им амнистии [повстанцам], и несмотря на то, что многие из лидеров не были замешаны во втором мятеже, их обвинили, допросили и казнили. В общем итоге количество казненных исчислялось сотнями, многие были принуждены судом взять на себя вину. Главари мятежников, включая Дарси и Хасси, были обезглавлены, Роберта Эска доставили в Йорк для подвешивания на цепях до смерти. Многие сельские люди были повешены прямо в своих собственных садах в качестве назидания соседям, а монахов аббатства Суолли, разогнанного монастыря, который восстановили пилигримы, повесили на выступах навершия их церкви. Уничтожение лидеров овсстания позволило Норфолку окончательно покончить с ним. Сам король отыгрался на Кемберлэнде и Вестморлэнде целым рядом убийств под прикрытием законов военного времени. Эска, хотя он пытался предотвратить восстание, осудили на смерть. В итоге 216 человек были умерщвлены: лорды и рыцари, полдюжины аббатов, 38 монахов и 16 приходских священников (далее список: Lord Darcy, Sir Генрих Percy, Sir Thomas Percy, Sir Robert Constable, Sir John and Lady Bulmer (последний сожжен в Смитфилде; его первая жена была теткой сэра Фрэнсиса Бигода, вторая, Margaret Stafford, вдовой Уильяма Чини и, возможно, дочерью герцога Бакингэма), Sir Stephen Hamilton, Nicholas Tempest, William Lumley и другие джентльмены вместе с четырьмя аббатами Фонтэйнса - Jervaulx, Barlings, Sawley, и Rivaulx, - и приором Бридлингтона) . После того как Генрих подавил восстание, благородно отступившись от им самим обещанного всеобщего прощения, он писал своему подручному, герцогу Норфолкскому: Нас радует то, что . . . вы наложите такие ужасные наказания на доброе число жителей каждого провинившегося города, деревни, поселения, что устрашающее зрелище это будет уроком всем другим, кто вздумает предпринять нечто подобное в будущем Этим же письмом герцогу было приказано схватить и доставить к королю викария Пенрита и ректора Таунли, а также посетить Salleye (Sawley), Hexam, Newminster, Leonerdecaste, Saincte Agatha и остальные те места, которые пытались бунтовать или другим образом участвовали в заговоре либо удерживали дома свои силой от времени договора в Донкастре, тако вы не поимейте жалости и не взирайте на обстоятельства, ныне когда стяг ваш поднят, да прикажите всех монахов и каноников, попустивших любую вину, воздернуть безо всякой задержки и церемонии, ради грозного урока остальным. Аббат Соули и приор Экзэма точно были повешены. Судьба троих других неизвестна, как и то, что стало с викарием Пенрита и ректором Таунли. 74 человека были казнены в Кемберлэнде и Вестморлэнде, по некоторым сведениям, они умерли не подвешенные на цепях, как осужденные мятежники из Йоркшира и епископате Дарэма : "тела были срезаны и похоронены какими-то женщинами ", к возмущению герцога [Норфолка]. Ничего не говорится об участи аббата Холм Калтрэма, но, судя по словам сэра Томаса Уортона, в августе 1537, о "кончине покойного аббата Холма" он был, скорее всего, повешен, если только не ухитрился умереть до казни. Сэр Томас Уортон в своем письме также упоминает, что присутствовал на судах в Кемберлэнде: ...когда всякие злостные бунты и прочие противузаконные дела недавно свершились. Было великое возмущение и главою ему архиепископ Карлайла... Два-три года спустя в Йоркшире было еще одно восстание, в результате которого сэр Джон Невилл и десять других лиц были схвачены и казнены в Йорке.
Milagro: Все-таки поразительно, что Генри 8-й и наш Иван Грозный - по всему ну просто двое из ларца, как из одного полена деланные - мало того что проводили очень схожую политику, имели весьма схожие повадки в личной жизни (за исключением того, что про Генри я не слыхала, чтобы он снисходил до мужчин), - так еще и жили и правили почти в одно и то же время. Иван чуть попозже, но все равно очень близко. Интересно, не был ли Генрих, так сказать, примером и вдохновителем для Иоанна?
Хелга: Bella Спасибо за ссылку! Milagro Материалы действительно классные, изложено и по сути и достаточно подробно, а сколько личностей, поступков. Спасибо за перевод! Milagro пишет: Все-таки поразительно, что Генри 8-й и наш Иван Грозный - по всему ну просто двое из ларца, как из одного полена деланные - мало того что проводили очень схожую политику, имели весьма схожие повадки в личной жизни А такие параллели в истории не один раз повторялись. Действительно, любопытно. Кабы знать, кто кем вдохновлялся? Но они были одной крови, однозначно... Milagro пишет: ну власть все-таки стала как-то повежливее. Помягчела, я бы сказала... особенно в области наказаний Прогресс налицо! Помягчела, хитрее стала...
Цапля: Milagro спасибо за перевод. Не так давно один человек сказал - в который раз убеждаюсь, что история интереснее всяких романов
Milagro: Хелга пишет: А такие параллели в истории не один раз повторялись. Действительно, любопытно. Что-то в воздухе витало? Но эта параллель просто беспрецедентная - от судьбы до поведения... Даже, например, то что оба не оставили после себя наследника (хотя имели - правда, причины гибели их разные), и хотя оба сильно укрепили государство, после них начались смуты и передел власти туда-сюда... Цапля пишет: спасибо за перевод Пожалуйста там еще один большой кусок остался, допереведу на днях.
apropos: Milagro Milagro пишет: там еще один большой кусок остался, допереведу на днях. И где?! Леди, огромная просьба! Как-то мы с Хелгой совершенно запутались в процедуре суда в Звездной палате. У нас папа там под арестом, ждет решения своей участи под замком в Тауэре. Так вот как это все происходило? Как назначался день суда, кто допускался, что там со свидетелями, собственно процесс - как шел. Защитников не было - это мы знаем. Барристеры или солиситеры (?) готовили документы и подавали пэрам для ознакомления? Каким образом выносился приговор, что учитывалось для его смягчения или оправдания, роль короля во всем этом безобразии... Может быть, подскажете какие-то источники (можно на английском) или что... Хм. Заранее благодарна
apropos: О, вот нашла: deicu пишет: хрестоматия John Dover Wilson "Life in Shakespeare's England", там современные (Шекспиру) тексты практически по всем сторонам жизни Хелга, может там пороешься? Если эта книга есть в сети, конечно. Хотя елизаветинское время, но а вдруг что-то и по нашей теме....?
deicu: Не могу считать себя экспертом по тюдоровской Англии (вот почему-то неинтересен мне период), но сработал рефлекс отвечать на вопросы (см. Собака Павлова), глянула в кое-какие источники. Видите ли, дамы, ваши проблемы проистекают из того, что вы считаете суд Звездной палаты (Star Chamber court) публичным судом, где важна в том числе и формальная сторона судопроизводства, в то время как это отрасль королевского совета. Параллельно с ним существовали и имели те же функции, только разбирали вопросы других территорий – Совет Уэльса и Совет Севера (Council of Wales; Council of the North). Да, это был трибунал, но входили в него назначенные королевские советники, которые и получили соответствующие полномочия расправляться с беззаконием. Очень ясно и просто сообщает факты книга Гранта про Генриха VII, который, собственно, это учреждение и создал [Alexander Grant. Henry VII. The Importance of his Reign in English History. London: Routledge, 1985. P.31-32.] Количество королевских советников было немаленькое (в царствование Генриха VII известно 227), среди них пэры королевства, епископы, рыцари и юристы. Количество одновременно заседавших было, однако, невелико (чаще всего указывается, что присутствовало семь человек). В самый высокий трибунал, предназначенный для разбирательства с мятежами (напоминаю, что суд Звездной палаты был совершенно откровенно направлен против знатных родов), входили Лорд-канцлер, государственный казначей, Лорд-хранитель печати, двое верховных судей плюс еще каких-нибудь два королевских советника. Так вот, по статуту 1487 года, суд должен был вести дела так, как сам сочтет нужным и наказывать преступников "тем способом и порядком, каким они должны и обязаны понести наказание, если они будут осуждены после надлежащего применения закона" [It was to conduct cases as it saw fit, and punish offenders ‘in like manner and form as they should and ought to be punished if they were thereof convict after the due order of the law’]. Таким образом, у суда Звездной палаты была судебная власть, он мог действовать как суд общего права, но без неудобств и затруднений, связанных со сложными, техническими и медленными процедурами [authority to act as a common law court – but without the disadvantage of complex, technical and slow procedures]. По тем временам, кстати, это был более справедливый суд, чем действующие суды общего права, чьи решения часто были неокончательными и вообще открыты всяческим манипуляциям. Словом, трибунал Звездной палаты, не связанный протоколом, мог действовать быстро и мог наказывать сурово [The 1487 tribunal could act quickly and could punish severely (курсив авторский - d.)]. Характерно, что Грант подчеркивает: хотя королевские советники могли действовать быстрее, напрямую, но налагали не самые суровые наказания. Так что, милые дамы, полагаю, что и вам не следует быть более формальными, чем были королевские советники. Мне видится, что кто-нибудь из их подчиненных (секретарь одного из верховных судей, например), который предварительно разбирался в сути представленных документов и устных свидетельств, излагал суть дела, высокоученые юристы могли высказаться, какие бывали прецеденты, свидетелей могли держать где-нибудь наготове, буде у высокого суда возникнет в них надобность – и королевский совет решал так, как считал нужным, и никто ему не был указ, как если бы решил сам король. Их единственным ограничением было ограничение личной власти короля: он не мог приговорить человека к смерти или к конфискации имущества, и не мог принять решение в судебной тяжбе о землевладении, потому что это могло быть достигнуто только "надлежащим законным порядком" в суде общего права. [Its only limitation, indeed, was the limitation on the king’s personal power: it could not sentence people to death or forfeiture, or make permanent decisions in lawsuits over landownership, for those things could only be done by ‘due process of law’ in the common law courts.]
Хелга: deicu Огромное спасибо! Корыстно надеюсь, что, несмотря на Вашу нелюбовь к той эпохе, мы можем продолжить задавать каверзные вопросы, пользуясь Вашим чудесным рефлексом (см С.П.) deicu пишет: Характерно, что Грант подчеркивает: хотя королевские советники могли действовать быстрее, напрямую, но налагали не самые суровые наказания. deicu пишет: Их единственным ограничением было ограничение личной власти короля: он не мог приговорить человека к смерти или к конфискации имущества, и не мог принять решение в судебной тяжбе о землевладении, потому что это могло быть достигнуто только "надлежащим законным порядком" в суде общего права. А вот это нам настолько подходит, слов нет!
apropos: deicu О, огромное спасибо! Как по нотам все разложили - теперь имеет представление, а то как в темном лесу, можно сказать, блуждали))) Но вот вопрос: deicu пишет: королевский совет решал так, как считал нужным, и никто ему не был указ, как если бы решил сам король. Их единственным ограничением было ограничение личной власти короля Но все же суд действовал в итоге все равно по указанию короля, нет? Исполнял его волю - как в случае в той же Анной Болейн, нет? deicu пишет: кто-нибудь из их подчиненных (секретарь одного из верховных судей, например), который предварительно разбирался в сути представленных документов и устных свидетельств, излагал суть дела, высокоученые юристы могли высказаться, какие бывали прецеденты, свидетелей могли держать где-нибудь наготове Очень то, что нам надо! Юристы - это барристеры? Т.е. нам нужно искать (вернее, героям) барристера, который готовит документы для суда, вести к нему свидетелей и т.д.?
apropos: deicu пишет: почему-то неинтересен мне период Кстати, об интересе к периоду. Тюдоровская эпоха была для меня понятием смутным и как-то совсем неинтересным (тяготела все в 19-му веку, как известно), а вот влезли в Англию Генриха Восьмого - и так увлеклись, что даже роман стали писать. И чем больше "роем" эпоху, тем интереснее и интереснее она для нас становится, оживает.
deicu: apropos пишет: Но все же суд действовал в итоге все равно по указанию короля, нет? Исполнял его волю Да уж как же без этого... Историки обтекаемо называли это "сильная королевская власть". apropos пишет: Т.е. нам нужно искать (вернее, героям) барристера, который готовит документы для суда, вести к нему свидетелей и т.д.? Да. Причем он будет "со стороны судей" - иметь какое-то отношение к выделенному для заседания составу совета (не всех же королевских советников собирали, только малую часть). Чисто по-человечески будет понятно, если герои станут искать к нему подходы, стремиться отблагодарить и в идеале рассматривать его как "свою руку". По-моему, это не противоречит психологическому настрою эпохи (как ни мало я в ней разбираюсь).
apropos: deicu О, чудесная подсказка! *в сторону* Ну вот как мы - без Вас?! deicu пишет: Историки обтекаемо называли это "сильная королевская власть" Прелестная формулировка, надо признать. deicu пишет: как ни мало я в ней разбираюсь Хм... Если это - "мало", что тогда означает "много"?
полная версия страницы