Форум » Опросы и обсуждения » Литературная игра: "По ассоциации" - 16 » Ответить
Литературная игра: "По ассоциации" - 16
Wega: Любители всех жанров поэзии! Предлагается вашему вниманию литературная игра: к приведённому стихотворному тексту подобрать и привести новый, ассоциативно как- либо связанный с уже приведённым. Например. Кто-либо написал: Мы говорим не штормы, а штормА, Слова выходят коротки и смачны! ВетрА, не ветры сводят нас с ума, Из палуб выкорчёвывая мачты! (В.Высоцкий) Возможен ответ: А ну-ка песню нам пропой, весёлый ветер, Весёлый ветер, весёлый ветер! Моря и горы ты облазил все на свете И все на свете песенки слыхал! Ответить можно так: Легко на сердце от песни весёлой, Она скучать не даёт никогда! И любят песню деревни и сёла, И любят песню большие города!
Luiza: мариета пишет: На ясном небе вспыхнет вдруг комета – И он родится, явится на свет, ПОРТРЕТ МУЖЧИНЫ Его глаза - подземные озера, Покинутые царские чертоги. Отмечен знаком высшего позора, Он никогда не говорит о Боге. Его уста - пурпуровая рана От лезвия, пропитанного ядом; Печальные, сомкнувшиеся рано, Они зовут к непознанным усладам. И руки - бледный мрамор полнолуний, В них ужасы неснятого проклятья, Они ласкали девушек-колдуний И ведали кровавые распятья. Ему в веках достался странный жребий - Служить мечтой убийцы и поэта, Быть может, как родился он - на небе Кровавая растаяла комета. В его душе столетние обиды, В его душе печали без названья. На все сады Мадонны и Киприды Не променяет он воспоминанья. Он злобен, но не злобой святотатца, И нежен цвет его атласной кожи. Он может улыбаться и смеяться, Но плакать... плакать больше он не может. Н. Гумилев
Молли: Luiza пишет: Его глаза Сонет 130 Ее глаза на звезды не похожи, Нельзя уста кораллами назвать, Не белоснежна плеч открытых кожа, И черной проволокой вьется прядь. С дамасской розой, алой или белой, Нельзя сравнить оттенок этих щек. А тело пахнет так, как пахнет тело, Не как фиалки нежный лепесток. Ты не найдешь в ней совершенных линий, Особенного света на челе. Не знаю я, как шествуют богини, Но милая ступает по земле. И все ж она уступит тем едва ли, Кого в сравненьях пышных оболгали. У. Шекспир. Перевод С.Я. Маршака.
Икс: Молли пишет: Ее глаза на звезды не похожи РОНДЕЛЬ Так много лет с начала бытия Что боги слали нам? Что ведал я С моей любимой? Зла и страха след, И горечь ядовитого ручья, И счастье-флюгер, и недвижность бед Так много лет. Что сделали с любимою моей? Но кто же нам поведает о ней? Кто радостный иль грустный даст ответ? Не надо слез - не лился их ручей Из глаз, чей взор милей, чем звездный свет, Так много лет. Но пусть бежит прощальных слез поток От вежд белей, чем белый лепесток, Скрывающих очей лазурный цвет, О том, кто с нею был суров, жесток, О том, с кем счастья не было и нет Так много лет. А.Ч. Суинберн. Перевод В. Рогова.
Wega: Икс пишет: Скрывающих очей лазурный цвет, Цвет небесный, синий цвет Полюбил я с малых лет. В детстве он мне означал Синеву иных начал. И теперь, когда достиг Я вершины дней своих, В жертву остальным цветам Голубого не отдам. Он прекрасен без прекрас,- Это цвет любимых глаз, Это взгляд бездонный твой, Опаленный синевой. Это цвет моей мечты, Это краска высоты, В этот голубой раствор Погружен земной простор. Это легкий переход В неизвестность от забот И от плачущих родных На похоронах твоих, Это синий негустой Иней над моей плитой, Это сизый зимний дым Мглы над именем моим. Бараташвили в переводе Пастернака.
Молли: Wega пишет: Это синий негустой Иней Иней На рассвете, в сумерках ледовых, Хор берез был выше и туманней. И стояла роща, как Людовик, - В сизых буклях изморози ранней. Но опять, за далями пустыми, Красное, как будто после бури, Встало солнце с мыслью о пустыне В раскаленно-грезящем прищуре. По коре взбирался, укреплялся На ветвях его огонь раскосый, И кудрявый иней выпрямлялся, Делался водой простоволосой. Иней таял, даже не стараясь Удержаться в легкой сетке чащи, Уменьшаясь, точно белый страус, Отвернувшийся и уходящий. Новелла Матвеева
Luiza: Молли пишет: На рассвете, в сумерках ледовых Просыпаться на рассвете Оттого, что радость душит, И глядеть в окно каюты На зеленую волну, Иль на палубе в ненастье, В мех закутавшись пушистый, Слушать, как стучит машина, И не думать ни о чем, Но, предчувствуя свиданье С тем, кто стал моей звездою, От соленых брызг и ветра С каждым часом молодеть. А. Ахматова
Икс: Luiza пишет: на палубе в ненастье Серые глаза - рассвет, Пароходная сирена, Дождь, разлука, серый след За бортом бегущей пены. Чёрные глаза - жара, В море сонных звезд скольженье, И у борта до утра поцелуев отраженье. Синие глаза - луна, Вальса белое молчанье, Ежедневная стена Неизбежного прощанья. Карие глаза - песок, Осень, волчья степь, охота, Скачка, вся на волосок От паденья и полёта. Нет, я не судья для них, Просто без суждений вздорных Я четырежды должник Синих, серых, карих, черных. Как четыре стороны Одного того же света, Я люблю - в том нет вины - Все четыре этих цвета. Р. Киплинг. Перевод К. Симонова.
Молли: Икс пишет: Серые глаза, Чёрные глаза, Синие глаза, Карие глаза ПОРТРЕТ Любите живопись, поэты! Лишь ей, единственной, дано Души изменчивой приметы Переносить на полотно. Ты помнишь, как из тьмы былого, Едва закутана в атлас, С портрета Рокотова снова Смотрела Струйская на нас? Ее глаза - как два тумана, Полуулыбка, полуплач, Ее глаза - как два обмана, Покрытых мглою неудач. Соединенье двух загадок, Полувосторг, полуиспуг, Безумной нежности припадок, Предвосхищенье смертных мук. Когда потемки наступают И приближается гроза, Со дна души моей мерцают Ее прекрасные глаза. Николай Заболоцкий
Wega: Молли пишет: Ее глаза ЕЁ ГЛАЗА Она мила — скажу меж нами — Придворных витязей гроза, И можно с южными звездами Сравнить, особенно стихами, Ее черкесские глаза, Она владеет ими смело, Они горят огня живей; Но, сам признайся, то ли дело Глаза Олениной моей! Какой задумчивый в них гений, И сколько детской простоты, И сколько томных выражений, И сколько неги и мечты!.. Потупит их с улыбкой Леля — В них скромных граций торжество; Поднимет — ангел Рафаэля Так созерцает божество. А.Пушкин
Luiza: Wega пишет: Какой задумчивый в них гений, И сколько детской простоты, И сколько томных выражений, И сколько неги и мечты!.. Зачем приходишь ты ко мне Во сне? Зачем печален свет очей Твоих прекрасных Ясных Очей студёных, как ручей? О чём молчишь и почему? Какой укор и стон страданья, Какое тщетное желанье В губах, как зарево зарницы Рождается, чтоб снова скрыться Во тьму? Зачем являешься ко мне Во сне? Мной наяву пренебрегала Живое сердце разорвала А стон страданья в тишине Ты добывала не в струне - Во мне. Ты наяву пройдёшь при Встрече - Я обойдён и не замечен, А мой поклон – он свысока Не удостоен и кивка, Хоть знаю я – ты знаешь точно, Что, как безумия приходы, Мои мучительные ночи, И изувеченные годы, Любовь, тоска моя во сне, И песня – корчатся на дне. Но – нет! Звезда моя, являйся мне Хотя б во сне! А в жизни мне весь век Тужить - Не жить! Так пусть же сердце, что в тревоге, Как жемчуг в грязи на дороге, Тускнеет, меркнет, сносит гнёт, - Во сне, пускай. получит случай Ожить (хоть души в горе лучше) .. Чуть отойди дыша, душа, Коснись, как чуда золотого , Простого счастья молодого, Сняв с вожделения оковы, Греша! И. Франко (пер. В. Колот)
Wega: Luiza пишет: стон страданья, Шел я по улице, горем убитый. Юность моя, как печальная ночь, Бледным лучом упадала на плиты, Гасла, плелась, и шарахалась прочь. Горькие думы - лохмотья печалей - Нагло просили на чай, на ночлег, И пропадали средь уличных далей, За вереницей зловонных телег. Господи боже! Уж утро клубится, Где, да и как этот день проживу?.. Узкие окна. За ними - девица. Тонкие пальцы легли на канву. Локоны пали на нежные ткани - Верно, работала ночь напролет... Щеки бледны от бессонных мечтаний, И замирающий голос поет: "Что' я сумела, когда полюбила? Бросила мать и ушла от отца... Вот я с тобою, мой милый, мой милый... Перстень-Страданье нам свяжет сердца. Что' я могу? Своей алой кровью Нежность мою для тебя украшать... Верностью женской, вечной любовью Перстень-Страданье тебе сковать". А.Блок
мариета: Wega пишет: Узкие окна. За ними - девица. Тонкие пальцы легли на канву. ЖДИ, ПЕНЕЛОПА Рассвет… или закат?.. Скорее солнце на закате выйдет из моря, чем надежды догорят... Ты проводила тысячу отплытий и возвращений встретила - одна… А ветер иссушал глаза, и пальцы, вздыхая, робко трогала волна - как он, и своенравна, и нежна, моля простить за вечного скитальца… Ты помнишь - улетали корабли, туманы обнимая парусами, под песни… Что за боги вас несли, чего искали вы, кого бросали, сомнения забыв, ладоням волн свои вверяя жизни - капля к капле, соль к соли, буйство к буйству!… Пел Эол, что расставанье - меньшее из зол, ничтожная цена побед, - не так ли?.. Не так… Давно и мысль, и вздох, и взгляд слились в полоске горизонта… Сколько еще рассветов поглотит закат, сокрыв земель покинутых осколки, и душ ополовиненных изрежет, и разрастется холодом в груди… Молчи… Возврат - куда-то - неизбежен. И он придет, перечеркнув небрежно лет пустоту. Жди, Пенелопа, жди… Алекс Фо http://www.grafomanov.net/poems/view_poem/132567/
Wega: мариета пишет: поглотит закат, Гаснут красные крылья заката, Тихо дремлют в тумане плетни. Не тоскуй, моя белая хата, Что опять мы одни и одни. Чистит месяц в соломенной крыше Обоймленные синью рога. Не пошел я за ней и не вышел Провожать за глухие стога. Знаю, годы тревогу заглушат. Эта боль, как и годы, пройдет. И уста, и невинную душу Для другого она бережет. Не силен тот, кто радости просит, Только гордые в силе живут. А другой изомнет и забросит, Как изъеденный сырью хомут. Не с тоски я судьбы поджидаю, Будет злобно крутить пороша. И придет она к нашему краю Обогреть своего малыша. Снимет шубу и шали развяжет, Примостится со мной у огня. И спокойно и ласково скажет, Что ребенок похож на меня. С.Есенин.
Икс: Wega пишет: Гаснут красные крылья заката, Когда любимая покинула меня, На небесах померкло солнце - светоч дня. И так измучили меня воспоминанья, Так думы черные терзали мне сознанье, Что дьявола тогда призвал я, и ко мне Явился он потолковать наедине. "Ты видишь, - я сказал, - от слёз опухли веки, Я плачу, я не сплю, погублен я навеки. И если ты свою здесь не проявишь власть, Не сможешь мне вернуть моей любимой страсть, То сочинять стихи я брошу непременно, От песен откажусь, забуду кубок пенный, Засяду за Коран, и будешь видеть ты, Как я сижу за ним с утра до темноты. Молиться я начну, поститься честь по чести, И будет на уме одно лишь благочестье..." Вот что я дьяволу сказал. Прошло три дня - Моя любимая пришла обнять меня. Абу Нувас. Перевод М. Кудинова
Wega: Икс пишет: Засяду за Коран Клянусь четой и нечетой, Клянусь мечом и правой битвой, Клянуся утренней звездой, Клянусь вечернею молитвой: Нет, не покинул я тебя. Кого же в сень успокоенья Я ввел, главу его любя, И скрыл от зоркого гоненья? Не я ль в день жажды напоил Тебя пустынными водами? Не я ль язык твой одарил Могучей властью над умами? Мужайся ж, презирай обман, Стезею правды бодро следуй, Люби сирот, и мой Коран Дрожащей твари проповедуй. А.Пушкин
Молли: Wega пишет: Клянусь мечом и правой битвой, Клятва Клинок остер, рука тверда, закалена в бореньи грудь. Рубить врага, громить врага — таков мой справедливый путь? Пока враги родной страны в крови не лягут, присмирев, Я не вложу меча в ножны, не усыплю свой правый гнев. Иду вперед! Моей спины врагам не увидать в бою: Чем больше их передо мной, тем им грознее: предстаю. А если в схватке дрогну я, пусть не зовут меня «джигит» — Опасностям наперерез, подобно льву, душа спешит. Лишь в гуще боя для бойца достойнейшее место есть. Клянусь — сквозь горы и леса я пронесу святую месть! Я клятву дал, я знамя взял, мой красный стяг, со мною будь! Рубить врага, громить врага — таков мой справедливый путь! Мажит Гафури
мариета: Молли пишет: Я не вложу меча в ножны, Война приснилась как-то ночью мне, На ту войну мадьяр позвали; И меч в крови носили по стране — Как древний знак передавали. Вставали все, увидев этот меч, Была пусть капля крови в жилах; Не денег звон, как плату, нам беречь — Бесценный цвет свободы платой был нам. Как раз тот день был нашей свадьбы днем. Что нашей свадьбы, девочка, короче? За родину чтоб пасть мне под огнем, Ушел я в полночь первой ночи. В день свадьбы, девочка, уйти на смерть, — Да, правда, это жребий страшный! Но грянет бой, и я уйду, поверь, Как я ушел во сне вчерашнем. Шандор Петефи
Luiza: мариета пишет: это жребий страшный! Odi et amo. Catullus * Да, можно любить, ненавидя, Любить с омраченной душой, С последним проклятием видя Последнее счастье - в одной! О, слишком жестокие губы, О, лживый, приманчивый взор, Весь облик, и нежный и грубый, Влекущий, как тьма, разговор! Кто магию сумрачной власти В ее приближения влил? Кто ядом мучительной страсти Объятья ее напоил? Хочу проклинать, но невольно О ласках привычных молю. Мне страшно, мне душно, мне больно... Но я повторяю: люблю! Читаю в насмешливом взоре Обман, и притворство, и торг... Но есть упоенье в позоре И есть в униженьи восторг! Когда поцелуи во мраке Вонзают в меня лезвие, Я, как Одиссей о Итаке, Мечтаю о днях без нее. Но лишь Калипсо я покинул, Тоскую опять об одной. О горе мне! жребий я вынул, Означенный черной чертой! _________________________________ * Ненавижу и люблю (лат.). - Катулл. В. Брюсов
Молли: Luiza пишет: Я, как Одиссей о Итаке, «Одиссей Телемаку» Мой Телемак, Троянская война окончена. Кто победил — не помню. Должно быть, греки: столько мертвецов вне дома бросить могут только греки... И все-таки ведущая домой дорога оказалась слишком длинной, как будто Посейдон, пока мы там теряли время, растянул пространство. Мне неизвестно, где я нахожусь, что предо мной. Какой-то грязный остров, кусты, постройки, хрюканье свиней, заросший сад, какая-то царица, трава да камни... Милый Телемак, все острова похожи друг на друга, когда так долго странствуешь, и мозг уже сбивается, считая волны, глаз, засоренный горизонтом, плачет, и водяное мясо застит слух. Не помню я, чем кончилась война, и сколько лет тебе сейчас, не помню. Расти большой, мой Телемак, расти. Лишь боги знают, свидимся ли снова. Ты и сейчас уже не тот младенец, перед которым я сдержал быков. Когда б не Паламед, мы жили вместе. Но, может быть, и прав он: без меня ты от страстей Эдиповых избавлен, и сны твои, мой Телемак, безгрешны (Б., II: 301)1 . Иосиф Бродский
Шла Мимо: Молли пишет: Мой Телемак, Троянская война окончена. НИКОЛАЙ ГУМИЛЕВ ИЗБИЕНИЕ ЖЕНИХОВ Только над городом месяц двурогий Остро прорезал вечернюю мглу, Встал Одиссей на высоком пороге, В грудь Антиноя он бросил стрелу. Чаша упала из рук Антиноя, Очи окутал кровавый туман, Легкая дрожь… и не стало героя, Лучшего юноши греческих стран. Схвачены ужасом, встали другие, Робко хватаясь за щит и за меч. Тщетно! Уверены стрелы стальные, Злобно-насмешлива царская речь: «Что же, князья знаменитой Итаки, Что не спешите вы встретить царя, Жертвенной кровью священные знаки Запечатлеть у его алтаря? Вы истребляли под грохот тимпанов Все, что мне было богами дано, Тучных быков, круторогих баранов, С кипрских холмов золотое вино. Льстивые речи шептать Пенелопе, Ночью ласкать похотливых рабынь — Слаще, чем биться под музыку копий, Плавать над ужасом водных пустынь! Что обо мне говорить вы могли бы? — Он никогда не вернется домой, Труп его съели безглазые рыбы В самой бездонной пучине морской. — Как? Вы хотите платить за обиды? Ваши дворцы предлагаете мне? Я бы не принял и всей Атлантиды, Всех городов, погребенных на дне! Звонко поют окрыленные стрелы, Мерно блестит угрожающий меч, Все вы, князья, и трусливый и смелый, Белою грудой готовитесь лечь. Вот Евримах, низкорослый и тучный, Бледен… бледнее он мраморных стен, В ужасе бьется, как овод докучный, Юною девой захваченный в плен. Вот Антином… разъяренные взгляды… Сам он громаден и грузен, как слон, Был бы он первым героем Эллады, Если бы с нами отплыл в Илион. Падают, падают тигры и лани И никогда не поднимутся вновь. Что это? Брошены красные ткани, Или, дымясь, растекается кровь? Ну, собирайся со мною в дорогу, Юноша светлый, мой сын Телемах! Надо служить беспощадному богу, Богу Тревоги на черных путях. Снова полюбим влекущую даль мы И золотой от луны горизонт, Снова увидим священные пальмы И опененный, клокочущий Понт. Пусть незапятнано ложе царицы, — Грешные к ней прикасались мечты. Чайки белей и невинней зарницы Темной и страшной ее красоты».
Wega: Шла Мимо пишет: Я бы не принял и всей Атлантиды, Всех городов, погребенных на дне! Все эти годы мимо текла река, как морщины в поисках старика. Но народ, не умевший считать до ста, от нее хоронился верстой моста. Порой наводненье, порой толпа, то есть что-то, что трудно стереть со лба, заливали асфальт, но возвращались вспять, когда ветер стихал и хотелось спать. Еще были зимы, одна лютей другой, и привычка плодить детей, сводивших (как зеркалом - платяной шкаф) две жизни к своей одной, и вообще экономить. Но как ни гни пальцы руки, проходили дни. В дело пошли двоеточья с "е", за не их труднее стереть. Но всё было впустую. Теперь ослабь цепочку - и в комнату хлынет рябь, поглотившая оптом жильцов, жилиц Атлантиды, решившей начаться с лиц. И.Бродский
Шла Мимо: Wega пишет: Еще были зимы, одна лютей другой ПЕРСИ БИШИ ШЕЛЛИ Была зима - такая, что с ветвей Комочком белым падал воробей. Закованные в ледяные глыбы, В речных глубинах задыхались рыбы. И до сих пор не замерзавший ил В озерах теплых, сморщившись, застыл. В такую ночь в печах пылало пламя, Хозяин с домочадцами, с друзьями Сидел и слушал, как трещит мороз... Но горе было тем, кто гол и бос!
Wega: Шла Мимо пишет: В озерах теплых Тихо в озере струится Отблеск кровель золотых, Много в озеро глядится Достославностей былых. Жизнь играет, солнце греет, Но под нею и под ним Здесь былое чудно веет Обаянием своим. Солнце светит золотое, Блещут озера струи... Здесь великое былое Словно дышит в забытьи; Дремлет сладко, беззаботно, Не смущая дивных снов И тревогой мимолетной Лебединых голосов... Ф.Тютчев
Икс: Wega пишет: Дремлет сладко, беззаботно, Не смущая дивных снов Меркнут знаки Зодиака Над просторами полей. Спит животное Собака, Дремлет птица Воробей. Толстозадые русалки Улетают прямо в небо, Руки крепкие, как палки, Груди крепкие, как небо. Ведьма, сев на треугольник, Превращается в дымок. С лешачихами покойник Стройно пляшет кекуок. Вслед за ними бледным хором Ловят Муху колдуны, И стоит над косогором Неподвижный лик луны. Меркнут знаки Зодиака Над постройками села. Спит животное Собака, Дремлет рыба Камбала. Колотушка тук-тук-тук, Спит животное Паук, Спит Корова, Муха спит. Над землей луна висит. Над землей большая плошка Опрокинутой воды. Леший вытащил бревешко Из мохнатой бороды. Из-за облака сирена Ножку выставила вниз, Людоед у джентльмена Неприличное отгрыз. Все смешалось в общем танце, И летят во все концы Гамадрилы и британцы, Ведьмы, блохи, мертвецы. Кандидат былых столетий, Полководец новых лет, Разум мой! Уродцы эти - Только вымысел и бред. Только вымысел, мечтанье, Сонной мысли колыханье, Безутешное страданье, - То, чего на свете нет. Высока земли обитель. Поздно, поздно. Спать пора! Разум, бедный мой воитель, Ты заснул бы до утра. Что сомненья? Что тревоги? День прошел, и мы с тобой - Полузвери, полубоги - Засыпаем на пороге Новой жизни молодой. Колотушка тук-тук-тук, Спит животное Паук, Спит Корова, Муха спит. Над землей луна висит. Над землей большая плошка Опрокинутой воды. Спит растение Картошка. Засыпай скорей и ты! Николай Заболоцкий
Luiza: Икс пишет: Спать пора! Спать пора! Уснул бычок, Лег в коробку на бочок. Сонный мишка лег в кровать, Только слон не хочет спать. Головой качает сон, Он слонихе шлет поклон. А. Барто
мариета: Luiza пишет: Спать пора! Спят усталые игрушки, книжки спят, Одеяла и подушки ждут ребят. Даже сказка спать ложится, Чтобы ночью нам присниться, Ты ей пожелай баю-бай. Обязательно по дому в этот час Тихо-тихо ходит дрёма возле нас. За окошком всё темнее, Утро ночи мудренее, Глазки закрывай, баю-бай. Баю-бай, должны все люди ночью спать, Баю-баю, завтра будет день опять. За день мы устали очень, Скажем всем - спокойной ночи, Глазки закрывай, баю-бай.
Luiza: мариета пишет: Глазки закрывай Спи, моя радость, усни! В доме погасли огни; Пчелки затихли в саду, Рыбки уснули в пруду. Месяц на небе блестит, Месяц в окошко глядит... Глазки скорее сомкни, Спи, моя радость, усни! Усни! Усни! В доме все стихло давно, В погребе, в кухне темно, Дверь ни одна не скрипит, Мышка за печкой спит. Кто-то вздохнул за стеной... Что нам за дело, родной? Глазки скорее сомкни, Спи, моя радость, усни! Усни! Усни! Сладко мой птенчик живет: Нет ни тревог, ни забот, Вдоволь игрушек, сластей, Вдоволь веселых затей. Все-то добыть поспешишь, Только б не плакал малыш! Пусть бы так было все дни! Спи, моя радость, усни! Усни! Усни! С. Свиридов
Молли: Ой, девочки, как здорово! Luiza, спасибо большое , я третий куплет не знала, а солировать приходиться каждый вечер. Можно я продлю эту тему . Luiza пишет: Спи, моя радость, усни! «За печкою поет сверчок» За печкою поёт сверчок, Не плачь, угомонись, сынок, Глянь, за окном морозная, Светлая ночка звёздная. Что ж, коли нету хлебушка, Глянь-ка на чисто небушко, На небе светят звёздочки, Месяц плывёт на лодочке. Ты спи, а я спою тебе, Как хорошо там на небе, Как нас с тобою серый кот В санках на небо увезёт. Будут на небе радости, Будут орехи-сладости, Будут сапожки новые И пряники медовые. Ну отдохни хоть капельку, Дам золотую сабельку, Только усни скорей, сынок, Неугомонный мой сверчок. Аспазия
Luiza: Молли пишет: Можно я продлю эту тем Давайте еще продолжим! Молли пишет: На небе светят звёздочки, Месяц плывёт на лодочке Ложкой снег мешая, Ночь идёт большая, Что же ты, глупышка, не спишь? Спят твои соседи - Белые медведи, Спи скорей и ты, малыш. Мы плывём на льдине, Как на бригантине, По седым, суровым морям. И всю ночь соседи, Звёздные медведи Светят дальним кораблям. Ю. Яковлев
Молли: Luiza пишет: Спи скорей и ты, малыш. Колыбельная для сыночка Месяц над нашею крышею светит, Вечер стоит у двора. Маленьким птичкам и маленьким детям Спать наступила пора. Завтра проснешься и ясное солнце Снова взойдет над тобой, Спи, мой воробышек, спи, мой сыночек Спи, мой звоночек родной! Спи моя крошка, мой птенчик пригожий Баюшки-баю-баю. Пусть никакая печаль не тревожит Детскую душу твою. Ты не увидишь ни боли, ни муки Доли не встретишь лихой. Спи, мой воробышек, спи, мой сыночек Спи, мой звоночек родной! Спи, мой малыш, вырастай на просторе, Быстро промчаться года, Смелым орленком на ясные зори Ты улетишь из гнезда. Ясное небо, высокое солнце Будут всегда над тобой. Спи, мой воробышек, спи, мой сыночек Спи, мой звоночек родной! Михаил Исаковский
мариета: Продолжаем петь? Молли пишет: Доли не встретишь лихой. Дремлет притихший северный город, Низкое небо над головой. Что тебе снится крейсер Аврора В час, когда утро встает над Невой? Что тебе снится крейсер Аврора В час, когда утро встает над Невой? Может ты снова в тучах мохнатых Вспышки орудий видишь вдали? Или, как прежде, в черных бушлатах Грозно шагают твои патрули? Или, как прежде, в черных бушлатах Грозно шагают твои патрули? Волны крутые, штормы седые - Доля такая у кораблей. Судьбы их тоже чем-то похожи, Чем-то похожи на судьбы людей. Судьбы их тоже чем-то похожи, Чем-то похожи на судьбы людей. Ветром соленым дышат просторы. Молнии крестят мрак грозовой. Что тебе снится крейсер Аврора В час, когда утро встает над Невой? Что тебе снится крейсер Аврора В час, когда утро встает над Невой? Что тебе снится крейсер Аврора? С детства очень люблю эту песню. Каждый раз, когда ее слушаю, бегают мурашки по коже
Икс: мариета пишет: Дремлет притихший северный город Только камни нам дал чародей, Да Неву буро-желтого цвета, Да пустыни немых площадей, Где казнили людей до рассвета. А что было у нас на земле? Чем вознесся орел наш двуглавый? В темных лаврах гигант на скале Скоро станет ребячьей забавой... Ни цветов, ни чудес, ни святынь, Ни миражей, ни грез, ни улыбки! Только камни из мерзлых пустынь Да сознанье проклятой ошибки... Иннокентий Анненский
Luiza: Икс пишет: Только камни Взгляни, как злобно смотрит камень, В нем щели странно глубоки, Под мхом мерцает скрытый пламень; Не думай, то не светляки! Давно угрюмые друиды, Сибиллы хмурых королей, Отмстить какие-то обиды Его призвали из морей. Он вышел черный, вышел страшный И вот лежит на берегу, А по ночам ломает башни И мстит случайному врагу. Летит пустынными полями, За куст приляжет, подождет, Сверкнет огнистыми щелями И снова бросится вперед. И редко кто бы мог увидеть Его ночной и тайный путь, Но берегись его обидеть, Случайно как-нибудь толкнуть. Он скроет жгучую обиду, Глухое бешенство угроз. Он промолчит и будет с виду Недвижен, как простой утес. Но где бы ты ни скрылся, спящий, Тебе его не обмануть, Тебя отыщет он, летящий, И дико ринется на грудь. И ты застонешь в изумленьи, Завидя блеск его огней, Заслыша шум его паденья И жалкий треск твоих костей. Горячей кровью пьяный, сытый, Лишь утром он оставит дом, И будет страшен труп забытый, Как пес, раздавленный быком. И, миновав поля и нивы, Вернется к берегу он вновь, Чтоб смыли верные приливы С него запекшуюся кровь. Н. Гумилев
Wega: Luiza пишет: Недвижен, как простой утес. Шумит кустарник... На утес Олень веселый выбегает, Пугливо он подножный лес С вершины острой озирает, Глядит на светлые луга, Глядит на синий свод небесный И на днепровские брега, Венчанны чащею древесной. Недвижим, строен он стоит И чутким ухом шевелит... Но дрогнул он - внезапный звук Его коснулся - боязливо Он шею вытянул и вдруг С вершины прянул. Пушкин
Молли: Wega пишет: на синий свод небесный Даль безмерна, небо сине, Нет пути к моим лесам. Заблудившийся в пустыне, Я себе не верил сам, И безумно забывал я, Кто я был, кем стал теперь, Вихри сухо завивал я, И пустынно завывал я, Словно ветер или зверь. Так унижен, так умален,— Чьей же волею? моей!— Извивался я, ужален Ядом ярости своей, Безобразен, дик и зелен, И безрадостно-бесцелен, Непомерно-мудрый Змей. Вдруг предвестницей сиянья, Лентой алою зари, Обвилися в час молчанья Гор далеких алтари. Свод небес лазурно-пышен В легкой ризе облаков. Твой надменный зов мне слышен, Победивший мглу веков. Ты, кого с любовью создал В час торжеств Адонаи, Обещаешь мне не поздно Ласки вещие твои. Буйным холодом могилы Умертвивши вой гиен, Ты идешь расторгнуть силы, Заковавшиеся в плен. Тайный узел ты развяжешь, И поймешь сама, кто я, И в восторге ярком скажешь, Кто творец твой, кто судья. Федор Сологуб
Luiza: Молли пишет: Лентой алою Некрасов Николай Тройка Что ты жадно глядишь на дорогу В стороне от веселых подруг? Знать, забило сердечко тревогу – Всё лицо твое вспыхнуло вдруг. И зачем ты бежишь торопливо За промчавшейся тройкой вослед?.. На тебя, подбоченясь красиво, Загляделся проезжий корнет. На тебя заглядеться не диво, Полюбить тебя всякий не прочь: Вьется алая лента игриво В волосах твоих, черных как ночь; Сквозь румянец щеки твоей смуглой Пробивается легкий пушок, Из-под брови твоей полукруглой Смотрит бойко лукавый глазок. Взгляд один чернобровой дикарки Полный чар, зажигающих кровь, Старика разорит на подарки, В сердце юноши кинет любовь. Поживешь и попразднуешь вволю, Будет жизнь и полна и легка... Да не то тебе пало на долю: За неряху пойдешь мужика. Завязавши под мышки передник, Перетянешь уродливо грудь, Будет бить тебя муж-привередник И свекровь в три погибели гнуть. От работы и черной и трудной Отцветешь, не успевши расцвесть, Погрузишься ты в сон непробудный, Будешь нянчить, работать и есть. И в лице твоем, полном движенья, Полном жизни, — появится вдруг Выраженье тупого терпенья И бессмысленный, вечный испуг. И схоронят в сырую могилу, Как пройдешь ты тяжелый свой путь, Бесполезно угасшую силу И ничем не согретую грудь. Не гляди же с тоской на дорогу И за тройкой вослед не спеши, И тоскливую в сердце тревогу Поскорей навсегда заглуши! Не нагнать тебе бешеной тройки: Кони крепки, и сыты, и бойки, — И ямщик под хмельком, и к другой Мчится вихрем корнет молодой... Н. Некрасов
Икс: Luiza пишет: За неряху пойдешь мужика Подражание Гейне На взморье, у самой заставы, Я видел большой огород: Растет там высокая спаржа, Капуста там скромно растет. Там утром всегда огородник Проходит лениво меж гряд, На нем неопрятный передник, Угрюм его пасмурный взгляд. Польет он из лейки капусту, Он спаржу небрежно польет, Нарежет зеленого луку И после глубоко вздохнет. Намедни к нему подъезжает Чиновник на тройке лихой, Он в теплых, высоких галошах, На шее лорнет золотой. "Где дочка твоя?" - вопрошает Чиновник, прищурясь в лорнет, Но, дико взглянув, огородник Махнул лишь рукою в ответ. И тройка назад поскакала, Сметая с капусты росу. Стоит огородник угрюмо И пальцем копает в носу. Козьма Прутков
Молли: Икс пишет: Польет он из лейки капусту, Летом огород - что город! В нём – сто тысяч горожан: помидор, горох, капуста, кабачок и баклажан. А по осени там пусто! Скоро в град придёт зима Люд разъехался в корзинках в погреба и закрома! Ж. Дарк
Wega: Молли пишет: Летом огород - что город! Раз овощи на грядке Собрались вечерком, Про местные порядки Поговорить ладком. И выяснить детально, Кто низок, кто высок. (Что первенство у пальмы, Им было невдомек). Июль – макушка лета, Горячие деньки, И, видно, перегреты На солнце кабачки Сказали: «Занимаем Мы три из первых мест, Хозяйка на диете И только нас и ест! И трона нет превыше, Чем на столе с утра, Пожалуйста, потише, Кричите нам «Ура!» Но свекла из-под пресса Земли и червяков Твердит: «Я – склад железа, Железо – это кровь! Какая жизнь без крови?! Как ночью на Луне! - И, с шумом сдвинув брови, Гудит: «Корону мне!» Морковка: « В самом деле, Без витамина А Не встанешь и с постели, Бордова голова! Ботву вплету в корону, Как мне пойдет она, Как кожица – лимону, Колосьям – семена!» Топорщится капуста: «Листочек мой на грудь – Всем хворям станет пусто, А вам – легко вздохнуть! С всякой справлюсь ролью - Корону дайте мне! В солянке, в щах и с солью Устрою всех вполне!» «Оставьте пересуды! – Просил зеленый лук, - Избавлю от простуды Без доктора наук!» Картошка поднимала Крахмальные бока: «Во мне полно крахмала, Всем хватит на века!» Мясистый красный перец Издал свой сладкий стон: «По сумме витаминов Я чистый чемпион!» «Молчите! – бросил перцам, С короной нет проблем, Чеснок, - Я боли в сердце Вылечиваю всем.» Пришла набрать хозяйка К обеду овощей, Сказала: «Полезай-ка В корзинку поскорей Капуста и морковка, И зелени пучок... И отделила ловко От ножки кабачок. И встретились в салате, В приправе и в борще И в пряном маринаде Таланты овощей, Рассыпчатость картошки, И сила чеснока, И сочная дорожка Зеленого лучка. Сказали маме дети И папа, съев обед: «Ты – лучше всех на свете, Короны только нет!» Л.Богословская.
мариета: Wega пишет: Раз овощи на грядке Собрались вечерком Хозяйка однажды с базара пришла, Хозяйка с базара домой принесла: Картошку, Капусту, Морковку, Горох, Петрушку и свёклу. Ох!... Вот овощи спор завели на столе - Кто лучше, вкусней и нужней на земле: Картошка? Капуста? Морковка?, Горох? Петрушку иль свёклу? Ох!... Хозяйка тем временем ножик взяла И ножиком этим крошить начала: Картошку, Капусту, Морковку, Горох, Петрушку и свёклу. Ох!... Накрытые крышкой, в душном горшке Кипели, кипели в крутом кипятке: Картошка, Капуста, Морковка, Горох, Петрушка и свёкла. Ох!... И суп овощной оказался не плох!
Икс: мариета пишет: в душном горшке Кипели, кипели в крутом кипятке: Картошка, Капуста, Морковка, Горох, Петрушка и свёкла. Ох!... И суп овощной оказался не плох! Иные нужны мне картины: Люблю песчаный косогор, Перед избушкой две рябины, Калитку, сломанный забор, На небе серенькие тучи, Перед гумном соломы кучи Да пруд под сенью ив густых, Раздолье уток молодых; Теперь мила мне балалайка Да пьяный топот трепака Перед порогом кабака. Мой идеал теперь - хозяйка, Мои желания - покой, Да щей горшок, да сам большой. А.С. Пушкин
Молли: Икс пишет: под сенью ив густых ИВА А я росла в узорной тишине, В прохладной детской молодого века. И не был мил мне голос человека, А голос ветра был понятен мне. Я лопухи любила и крапиву, Но больше всех серебряную иву. И, благодарная, она жила Со мной всю жизнь, плакучими ветвями Бессонницу овеивала снами. И — странно!— я ее пережила. Там пень торчит, чужими голосами Другие ивы что-то говорят Под нашими, под теми небесами. И я молчу... Как будто умер брат. Анна Ахматова
Luiza: Молли пишет: Как будто умер брат. «Пришли и сказали: «Умер твой брат»...» Н.Г<умилеву> Je n'aurai pas l'honneur sublime De donner mon nom a l'abime Qoi me servira de Tombeau. Baudelaire¹ Пришли и сказали: "Умер твой брат"... Не знаю, что это значит. Как долго сегодня холодный закат Над крестами лаврскими плачет. И новое что-то в такой тишине И недоброе проступает, А то, что прежде пело во мне, Томительно рыдает. Брата из странствий вернуть могу, Любимого брата найду я, Я прошлое в доме моем берегу, Над прошлым тайно колдуя. . . . . . . . . . . . . . . . ¹ Я не заслужу той высшей чести Даровать мое имя той бездне, Которая послужит мне могилой. Бодлер (фр.)
Икс: Luiza пишет: Любимого брата Тихо замер последний аккорд над толпой, С плачем в землю твой гроб опустили, Помолились в приливе тоски над тобой, Пожалели тебя и забыли... Ты исчезла для них, этих добрых людей, Навсегда - без следа и возврата, Но живешь ты в груди утомленной моей, В скорбном сердце усталого брата... Семен Надсон
Luiza: Икс пишет: Пожалели тебя и забыли... Ты пожалела, ты простила И даже руку подала мне, Когда в душе, где смерть бродила, И камня не было на камне. Так победитель благородный Предоставляет без сомненья Тому, кто был сейчас свободный, И жизнь и даже часть именья. Всё, что бессонными ночами Из тьмы души я вызвал к свету, Всё, что даровано богами Мне, воину, и мне, поэту, Всё, пред твоей склоняясь властью, Всё дам и ничего не скрою За ослепительное счастье Хоть иногда побыть с тобою. Лишь песен не проси ты милых, Таких, как я слагал когда-то, Ты знаешь, я их петь не в силах Скрипучим голосом кастрата. Не накажи меня за эти Слова, не ввергни снова в бездну,— Когда-нибудь при лунном свете, Раб истомленный, я исчезну. Я побегу в пустынном поле Через канавы и заборы, Забыв себя и ужас боли, И все условья, договоры. И не узнаешь никогда ты, Чтоб в сердце не вошла тревога, В какой болотине проклятой Моя окончилась дорога. Н. Гумилев
Wega: Luiza пишет: лунном свете, Когда Луна сверкнет во мгле ночной Своим серпом, блистательным и нежным, Моя душа стремится в мир иной, Пленяясь всем далеким, всем безбрежным. К лесам, к горам, к вершинам белоснежным Я мчусь в мечтах, как будто дух больной, Я бодрствую над миром безмятежным, И сладко плачу, и дышу — Луной. Впиваю это бледное сиянье, Как эльф, качаюсь в сетке из лучей, Я слушаю, как говорит молчанье. Людей родных мне далеко страданье, Чужда мне вся земля с борьбой своей, Я — облачко, я — ветерка дыханье. К.Бальмонт
Икс: Wega пишет: Когда Луна сверкнет во мгле ночной Wega пишет: Людей родных мне далеко страданье Я не слыхал рассказов Оссиана, Не пробовал старинного вина; Зачем же мне мерещится поляна, Шотландии кровавая луна? И перекличка ворона и арфы Мне чудится в зловещей тишине; И ветром развеваемые шарфы Дружинников мелькают при луне! Я получил блаженное наследство - Чужих певцов блуждающие сны; Свое родство и скучное соседство Мы презирать заведомо вольны. И не одно сокровище, быть может, Минуя внуков, к правнукам уйдет; И снова скальд чужую песню сложит И как свою её произнесет. О. Мандельштам
мариета: Икс пишет: Шотландии кровавая луна? Навек простись, Шотландский край, С твоею древней славой. Названье самое, прощай, Отчизны величавой! Где Твид несется в океан И Сарк в песках струится, - Теперь владенья англичан, Провинции граница. Века сломить нас не могли, Но продал нас изменник Противникам родной земли За горсть презренных денег. Мы сталь английскую не раз В сраженьях притупили, Но золотом английским нас На торжище купили. Как жаль, что я не пал в бою, Когда с врагом боролись За честь и родину свою Наш гордый Брюс, Уоллес. Но десять раз в последний час Скажу я без утайки: Проклятие предавшей нас Мошеннической шайке! Р. Бернс
Молли: мариета пишет: что я не пал в бою Ах, что-то мне не верится, что я, брат, воевал. А может, это школьник меня нарисовал: ручками размахиваю, я ножками сучу, уцелеть рассчитываю, и победить хочу. Ах., что-то мне не верится, что я, брат, убивал. А может, просто вечером в кино я побывал? не хватал оружия, чужую жизнь круша, и руки мои чистые, и праведна душа. Ах, что-то мне не верится, что я не пал в бою. А может быть подстреленный, давно живу в раю, И кущи там, и рощи там, и кудри по плечам... А эта жизнь прекрасная лишь снится по ночам. Булат Окуджава
Икс: Молли пишет: А может, просто вечером в кино я побывал? Кинематограф. Две скамейки. Сантиментальная горячка. Аристократка и богачка В руках соперницы-злодейки. Не удержать любви полёта: Она ни в чём не виновата! Самоотверженно, как брата, Любила лейтенанта флота. А он скитается в пустыне, Седого графа сын побочный. Так начинается лубочный Роман красавицы-графини. И в исступленье, как гитана, Она заламывает руки. Разлука. Бешеные звуки Затравленного фортепьяно. В груди доверчивой и слабой Ещё достаточно отваги Похитить важные бумаги Для неприятельского штаба. И по каштановой аллее Чудовищный мотор несется. Стрекочет лента, сердце бьётся Тревожнее и веселее. В дорожном платье, с саквояжем, В автомобиле и в вагоне, Она боится лишь погони, Сухим измучена миражем. Какая горькая нелепость: Цель не оправдывает средства! Ему - отцовское наследство, А ей - пожизненная крепость! О. Мандельштам
Wega: Икс пишет: Она боится лишь погони, Отвека люди служат Богу, Тому, кого незримый гнет К его небесному чертогу Тягчит земной души полет. Тому, кто сеет злое семя Промежду семени добра, Чей путь - объемлющее время, Обитель - дальняя гора. Идут века, - но поколенья Стремятся к горному хребту И ловят с криком опьяненья Его одежды на лету. Вершины редко достигают И гибнут, гибнут - каждый миг, А кто достигнет, - умирает, Но смерть его - победный клик! А.Блок
мариета: Wega пишет: И гибнут, гибнут - каждый миг Как чума по Боснии ходила, Как она в Сараеве бродила, Десять сотен душ на дню упало, - Всё же город той беды не понял. А когда у матери единый Умер сын, - беда сполна предстала, И чума, насытившись, устала. К. Бальмонт "Из хорватских народных песен"
Wega: мариета пишет: той беды не понял Я несла свою беду По весеннему по льду. Надломился лед, душа оборвалася. Камнем под воду пошла, А беда - хоть тяжела - А за острые края задержалася. И беда с того вот дня Ищет по свету меня, Слухи ходят вместе с ней, с кривотолками. А что я не умерла, Знала голая земля Да еще перепела с перепелками. Кто из них сказал ему, Господину моему, Только выдали меня, проболталися. И, от страсти сам не свой, Он отправился за мной, А за ним беда с молвой привязалися. Он настиг меня, догнал, Обнял, на руки поднял. Рядом с ним в седле беда ухмылялася. Но остаться он не мог, Был всего один денек, А беда на вечный срок задержалася. В.Высоцкий
Svetlanaj: Wega пишет: А беда на вечный срок задержалася. Сергей Орлов Она молилась за победу, – Шесть сыновей на фронт ушли… Но, лишь когда упал последний, Чтоб никогда не встать с земли, Победа встала на пороге. Но некому ее встречать… – Кто там? – спросила вся в тревоге От слез ослепнувшая мать.
Шла Мимо: Svetlanaj пишет: – Кто там? – спросила вся в тревоге От слез ослепнувшая мать. К. СИМОНОВ ТРИ БРАТА Россия, Родина, тоска... Ты вся в дыму, как поле боя. Разломим хлеб на три куска, Поделимся между собою. Нас трое братьев. Говорят, Как в сказке, мы неодолимы. Старшой, меньшой и средний брат - Втроем идем мы в дом родимый. Идем, не прячась непогод. Идем, не ждя, чтоб даль светала. Мы путники. Уж третий год Нам посохом винтовка стала. Наш дом еще далек, далек... Он там, за боем, там, за дымом, Он там, где тлеет уголек На пепелище нелюдимом. Он там, где, нас уставши ждать, Босая на жнивье колючем Все плачет, плачет, плачет мать, Все машет нам платком горючим. Как снег, был бел ее платок, Но путь наш долог, враг упорен, И стал от пыли тех дорог, Как скорбь, он черен, черен, черен... Нас трое братьев. Кто дойдет? Кто счет сведет долгам и ранам? Один из нас в бою падет, Как сноп, сражен железом бранным. Второй, израненный врагом, Окровавлен, в пути отстанет И битв былых слепым певцом, Быть может, вдохновенно станет. Но невредимым третий брат Придет домой, и дверь откроет, И материнский черный плат В крови врага стократ омоет.
Икс: Шла Мимо пишет: Один из нас в бою падет Когда в бою умру я на чужбине, Cчитай, что уголок в чужих полях Навек стал Англией, что там отныне В чужой земле лежит английский прах. Тот прах, что Англия, родив, вскормила Он аромат её вдыхал весной, Вода английских рек его омыла, И закалил его английский зной. И верь, что он бесследно не исчезнет, Как искра, улетающая в вечность, Что мысли Англии отдаст он, где бы Он ни был погребен, - мечты и песни, И смех застольный, и добросердечность В дни мира под английским нашим небом. Руперт Брук. Пер. М. Зенкевича
Шла Мимо: Икс пишет: Когда в бою умру я на чужбине, Cчитай, что уголок в чужих полях Навек стал Англией, что там отныне В чужой земле лежит английский прах. К. СИМОНОВ АНГЛИЙСКОЕ ВОЕННОЕ КЛАДБИЩЕ В СЕВАСТОПОЛЕ Здесь нет ни остролистника, ни тиса. Чужие камни и солончаки, Проржавленные солнцем кипарисы Как воткнутые в землю тесаки. И спрятаны под их худые кроны В земле, под серым слоем плитняка, Побатальонно и поэскадронно Построены британские войска. Шумят тяжелые кусты сирени, Раскачивая неба синеву, И сторож, опустившись на колени, На английский манер стрижет траву. К солдатам на последние квартиры Корабль привез из Англии цветы, Груз красных черепиц из Девоншира, Колючие терновые кусты. Солдатам на чужбине лучше спится, Когда холмы у них над головой Обложены английской черепицей, Обсажены английскою травой. На медных досках, на камнях надгробных, На пыльных пирамидах из гранат Английский гравер вырезал подробно Число солдат и номера бригад. Но прежде чем на судно погрузить их, Боясь превратностей чужой земли, Все надписи о горестных событьях На русский второпях перевели. Бродяга-переводчик неуклюже Переиначил русские слова, В которых о почтенье к праху мужа Просила безутешная вдова: «Сержант покойный спит здесь. Ради бога, С почтением склонись пред этот крест!» Как много миль от Англии, как много Морских узлов от жен и от невест. В чужом краю его обидеть могут, И землю распахать, и гроб сломать. Вы слышите! Не смейте, ради бога! Об этом просят вас жена и мать! Напрасный страх. Уже дряхлеют даты На памятниках дедам и отцам. Спокойно спят британские солдаты. Мы никогда не мстили мертвецам.
Wega: Шла Мимо пишет: кусты сирени, Из букета целого сиреней Мне досталась лишь одна сирень, И всю ночь я думал об Елене, А потом томился целый день. Всё казалось мне, что в белой пене Исчезает милая земля, Расцветают влажные сирени, За кормой большого корабля. И за огненными небесами Обо мне задумалась она, Девушка с газельими глазами Моего любимейшего сна. Сердце прыгало, как детский мячик, Я, как брату, верил кораблю, Оттого, что мне нельзя иначе, Оттого, что я ее люблю. Н.Гумилёв
Шла Мимо: Wega пишет: И всю ночь я думал об Елене Аполлон Майков Сидели старцы Илиона В кругу у городских ворот; Уж длится града оборона Десятый год, тяжелый год! Они спасенья уж не ждали, И только павших поминали, И ту, которая была Виною бед их, проклинали: "Елена! ты с собой ввела Смерть в наши домы! ты нам плена Готовишь цепи!!!..." В этот миг Подходит медленно Елена, Потупя очи, к сонму их; В ней детская сияла благость И думы легкой чистота; Самой была как будто в тягость Ей роковая красота... Ах, и сквозь облако печали Струится свет ее лучей... Невольно, смолкнув, старцы встали И расступились перед ней.
Wega: Шла Мимо пишет: ты нам плена Готовишь цепи!!!..." С таким коварством золото волос На ней покрыла сетка золотая, Что взору вряд ли разрешить вопрос, Где мертвая краса и где живая. Но смельчаки глядят, не понимая, Что глаз бессильный каждого обрек На то, что сердце чародейка злая Уловит тотчас в золотой силок. А посему я зренью дал зарок Игрой лукавой не пленяться боле, Иначе, поздно распознав подлог, Потом вовек не выйти из неволи. Безумен тот, кто предпочтет взамен Свободе — плен, хоть золотой, но плен. Эдмунд Спенсер
мариета: Wega пишет: На то, что сердце чародейка злая Уловит тотчас в золотой силок. Погрусти хоть чуть-чуть обо мне И взволнуйся при встречи со мною. Может сердце подскажет тебе, Что мы связаны общей судьбою. Потеряй хоть на время покой И хоть раз до зари не усни. Вытри слезы усталой рукой И шепни мое имя в тиши. Не найди утешенья в груди Пока где-то меня не найдешь. Погрусти хоть чуть-чуть обо мне И тогда мою грусть ты поймешь.
Luiza: мариета пишет: Потеряй хоть на время покой В моей душе покоя нет: Весь день я жду кого-то. Без сна встречаю я рассвет, И все из-за кого-то. Со мною нет кого-то, Ах, где найти кого-то? Могу весь мир я обойти, Чтобы найти кого-то. Чтобы найти кого-то, Могу весь мир я обойти... О вы, хранящие любовь Неведомые силы! Пусть невредим вернется вновь Ко мне мой кто-то милый. Но нет со мной кого-то, Мне грустно отчего-то. Клянусь, я все бы отдала На свете за кого-то! На свете за кого-то, Клянусь, я все бы отдала... Р. Бернс (пер. С. Маршак)
Икс: Luiza пишет: встречаю я рассвет У края пропасти, где ты исчезнешь вскоре, На розу посмотри, прислушайся к словам Той песни, что сама ты пела по утрам, Встречая дня приход с надеждою во взоре. Ещё мгновение живи! Не всходят зори В стране забвения. Молчит природы храм. И, в мир теней войдя и потерявшись там, Ты не родишься вновь и не увидишь море. Звезда падучая, став жертвой немоты, В глубинах времени соединишься ты С потухшим светом звёзд, утративших названье. И эхо дальнее в безмолвном том краю Не будет повторять: "Люблю тебя, люблю!" И дней круговорот не всколыхнёт сознанья. Робер Деснос. Пер. Ильи Эренбурга
Wega: Икс пишет: В стране забвения. Не принесет, дитя, покоя и забвенья Моя любовь душе проснувшейся твоей: Тяжелый труд, нужда и горькие лишенья - Вот что нас ждет в дали грядущих наших дней! Как сладкий чад, как сон обманчиво-прекрасный, Развею я твой мир неведенья и грез, И мысль твою зажгу моей печалью страстной, И жизнь твою умчу навстречу бурь и гроз! Из сада, где вчера под липою душистой Наш первый поцелуй раздался в тишине, Когда румяный день, и кроткий и лучистый, Гас на обрывках туч в небесной вышине, Из теплого гнезда, от близких и любимых, От мирной праздности, от солнца и цветов Зову тебя для жертв и мук невыносимых В ряды истерзанных, озлобленных борцов. Зову тебя на путь тревоги и ненастья, Где меры нет труду и счету нет врагам!.. Тупого, сытого, бессмысленного счастья Не принесу я в дар сложить к твоим ногам. Но если счастье - знать, что друг твой не изменит Заветам совести и родины своей, Что выше красоты в тебе он душу ценит, Ее отзывчивость к страданиям людей,- Тогда в моей груди нет за тебя тревоги, Дай руку мне, дитя, и прочь минутный страх: Мы будем счастливы,- так счастливы, как боги На недоступных небесах!.. С.Надсон
Молли: Wega пишет: Дай руку мне, И СКУЧНО И ГРУСТНО И скучно и грустно, и некому руку подать В минуту душевной невзгоды... Желанья!., что пользы напрасно и вечно желать?.. А годы проходят -- все лучшие годы! Любить... но кого же?., на время -- не стоит труда, А вечно любить невозможно. В себя ли заглянешь? -- там прошлого нет и следа: И радость, и муки, и все там ничтожно... Что страсти? -- ведь рано иль поздно их сладкий недуг Исчезнет при слове рассудка; И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, -- Такая пустая и глупая шутка... М.Ю. Лермонтов
Икс: Молли пишет: вечно любить невозможно Не бродить уж нам ночами, Хоть и манит нас луна Серебристыми лучами, А душа любви полна! Меч сотрёт железо ножен, И душа источит грудь, Вечный пламень невозможен, Сердцу нужно отдохнуть. Пусть влюблёнными лучами Месяц тянется к земле, Не бродить уж нам ночами В серебристой лунной мгле. Дж.Г. Байрон. Пер. Я. Берлина и Ю. Вронского
Шла Мимо: Икс пишет: Не бродить уж нам ночами В серебристой лунной мгле. А. АХМАТОВА Вижу, вижу лунный лук Сквозь листву густых ракит, Слышу, слышу ровный стук Неподкованных копыт. Что? И ты не хочешь спать, В год не мог меня забыть, Не привык свою кровать Ты пустою находить? Не с тобой ли говорю В остром крике хищных птиц, Не в твои ль глаза смотрю С белых, матовых страниц? Что же крутишь, словно вор, У затихшего жилья? Или помнишь уговор И живую ждешь меня? Засыпаю. В душный мрак Месяц бросил лезвие. Снова стук. То бьется так Сердце теплое мое.
Luiza: Шла Мимо пишет: Что же крутишь, словно вор, У затихшего жилья? Потемнели, поблекли залы. Почернела решотка окна. У дверей шептались вассалы: "Королева, королева больна". И король, нахмуривший брови, Проходил без пажей и слуг. И в каждом брошенном слове Ловили смертный недуг. У дверей затихнувшей спальни Я плакал, сжимая кольцо. Там - в конце галлереи дальней Кто-то вторил, закрыв лицо. У дверей Несравненной Дамы Я рыдал в плаще голубом. И, шатаясь, вторил тот самый - Незнакомец с бледным лицом. А. Блок
Икс: Luiza пишет: У дверей затихнувшей спальни Я плакал, сжимая кольцо У княгини Мещерской была одна изысканная вещица - Платье из бархата, чёрного, как испанская ночь. Она вышла к нему к другу дома, вернувшемуся из столицы, И тот, увидя её, задрожал и кинулся прочь. "О, какая боль, - подумала княгиня, - какая истома! Пойду сыграю что-нибудь из Брамса - почему бы и нет?" А за портьерой в это время прятался обнажённый друг дома И страстно ласкал бублик, выкрашенный в чёрный цвет. Эта история не произведёт впечатления были На маленьких ребят, не знающих, что когда-то у нас, Кроме крестьян и рабочего класса, жили Эксплуататоры, сосавшие кровь из народных масс. Зато теперь любой рабочий имеет право Надевать на себя бублик, как раньше князья и графы! В. Пелевин
мариета: Икс пишет: Кроме крестьян и рабочего класса, жили Эксплуататоры, сосавшие кровь из народных масс. Мастер плетёной мебели из городка Беллуно Плетёт он стулья, Чтоб вы сидели, А сам сидит он на панели. Кто делает автомобили, Бредёт по улице пешком. А те, что вам ботинки шили, Частенько ходят босиком. Порой у пчёл нет мёда в улье, У земледельца нет земли, А человек, плетущий стулья. Сам на земле сидит в пыли. Джанни Родари
Молли: мариета пишет: Бредёт по улице пешком. ЗЕЛЕНЫЙ ШУМ Идет-гудет Зеленый Шум, Зеленый Шум, весенний шум! Играючи, расходится Вдруг ветер верховой: Качнет кусты ольховые, Подымет пыль цветочную, Как облако,- всё зелено: И воздух, и вода! Идет-гудет Зеленый Шум, Зеленый Шум, весенний шум! Скромна моя хозяюшка Наталья Патрикеевна, Водой не замутит! Да с ней беда случилася, Как лето жил я в Питере... Сама сказала, глупая, Типун ей на язык! В избе сам-друг с обманщицей Зима нас заперла, В мои глаза суровые Глядит - молчит жена. Молчу... а дума лютая Покоя не дает: Убить... так жаль сердечную! Стерпеть - так силы нет! А тут зима косматая Ревет и день и ночь: "Убей, убей изменницу! Злодея изведи! Не то весь век промаешься, Ни днем, ни долгой ноченькой Покоя не найдешь. В глаза твои бесстыжие Соседи наплюют!.." Под песню-вьюгу зимнюю Окрепла дума лютая - Припас я вострый нож... Да вдруг весна подкралася... Идет-гудет Зеленый Шум, Зеленый Шум, весенний шум! Как молоком облитые, Стоят сады вишневые, Тихохонько шумят; Пригреты теплым солнышком, Шумят повеселелые Сосновые леса; А рядом новой зеленью Лепечут песню новую И липа бледнолистая, И белая березонька С зеленою косой! Шумит тростинка малая, Шумит высокий клен... Шумят они по-новому, По-новому, весеннему... Идет-гудет Зеленый Шум, Зеленый Шум, весенний шум! Слабеет дума лютая, Нож валится из рук, И всё мне песня слышится Одна - в лесу, в лугу: "Люби, покуда любится, Терпи, покуда терпится, Прощай, пока прощается, И - бог тебе судья!" Н.А. Некрасов
мисс Кэтрин: Молли пишет: Как молоком облитые Стихи о молоке Понедельник – трудный день недели. За работу браться лень пока… Хочется, неспешно встав с постели, Сразу выпить чашку молока. Россыпь свежих плюшек – что за прелесть! У ватрушек чуть смущённый вид… И кувшинчик, гордо подбоченясь, Над румяной сдобою царит. Запивать люблю я шаньги - нашу Пищу деревенскую богов - Молоком из деревянной чаши С хохломскою росписью боков. Алость ягод кругло-переспелых В окруженье золотой листвы В первобытных первоакварелях Выдумали древние волхвы. Запотевший лак покрыт росою, Поседел от холода уже - Словно первый иней бахромою Серебрит колосья на меже. Вкусно, разноцветно, щедро, ярко - Русских сказок удаль и печаль. Оттеняет честный труд доярки Деревянной чаши пастораль. Щедро вкусной сытостью одарит, Пышным летом в зябкости зимы, Белоснежно-сладкая прохлада В золотых узорах хохломы. Преломляю хлеб. Тянусь к солонке. Трапезу, Господь, благослови! Сколько в молоке живого сока, Сколько к жизни истинной любви! Анастасия Козлова
Luiza: мисс Кэтрин пишет: Сразу выпить чашку молока. мисс Кэтрин пишет: Пищу деревенскую богов - КОФЕ Пусть другие громогласно Славят радости вина: Не вину хвала нужна! Бахус, не хочу напрасно Над твоей потеть хвалой: О, ты славен сам собой! И тебе в ней пользы мало, Дар прямой самих богов, Кофе, нектар мудрецов! Но сколь многих воспевало Братство лириков лихих, Даже не спросясь у них! Жар, восторг и вдохновенье Грудь исполнили мою - Кофе, я тебя пою; Вдаль мое промчится пенье, И узнает целый свет, Как любил тебя поэт. Я смеюся над врачами! Пусть они бранят тебя, Ревенем самих себя И латинскими словами И пилюлями морят - Пусть им будет кофе яд. О напиток несравненный, Ты живешь, ты греешь кровь, Ты отрада для певцов! Часто, рифмой утомленный, Сам я в руку чашку брал И восторг в себя впивал. В. Кюхельбекер
мариета: мисс Кэтрин пишет: Оттеняет честный труд доярки Скажи, отчего мне все время мерещится, как будто живут за моею стеной три добрых и очень смешных человечка: башмачник, скрипач и портной Скажи, отчего весела их работа? Пустой кошелек и желудок пустой. Беседы за рюмкой ведут по субботам башмачник, скрипач и портной. О том, как прекрасно, что рвется одежда, что вечного нет ничего под луной, что людям нужны несомненно, как прежде, башмачник, скрипач и портной. Пусть время прошьет паутинками небо, нет смысла искать смысл жизни земной, пока есть работа и толика хлеба, - решили башмачник, скрипач и портной, что счастье не в том, чтоб набить свой желудок и больше иметь, чем имеет другой... Какие же все-таки странные люди башмачник, скрипач и портной! Каморки не очень уютного дома... Неужто все беды прошли стороной? Неужто не будет ни войн, ни погромов, башмачник, скрипач и портной?
мисс Кэтрин: Luiza пишет: Я смеюся над врачами! Если я заболею - к врачам обращаться не стану, Обращусь я к друзьям, не сочтите что это в бреду, Постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом, В изголовье поставьте упавшую с неба звезду. Я шагал напролом, никогда я не слыл недотрогой, Если ранят меня в справедливых тяжелых боях, Забинтуйте мне голову русской лесною дорогой, И укройте меня одеялом в осенних цветах. Забинтуйте мне голову русской лесною дорогой, И укройте меня одеялом в осенних цветах. Порошков или капель, братишки, не надо, Пусть в стакане граненом всегда мне сияют лучи. Жаркий ветер пустынь, серебро водопада - Вот чем стоит лечить, вот чем стоит лечить. Жаркий ветер пустынь, серебро водопада - Вот чем стоит лечить, вот чем стоит лечить. От морей и от гор веет свежестью, веет веками, Как увидишь - почувствуешь, вечно, ребята, живем. Не облатками путь мой усеян, а облаками, Не глухим коридором уйду я, а Млечным путем. Юрий Визбор
Шла Мимо: Извините, мисс Кэтрин, но это не Юрий Визбор, это Ярослав Смеляков. Визбор только сделал песню из этих стихов. мисс Кэтрин пишет: Жаркий ветер пустынь, серебро водопада А. ГРИН У скалы, где камни мылит водопад, послав врагу Выстрел, раненый навылет, я упал на берегу, Подойди ко мне, убийца, если ты остался цел, Палец мой лежит на спуске, точно выверен прицел. И умолк лиса-убийца; воровских его шагов Я не слышу в знойной чаще водопадных берегов. Лживый час настал голодным: в тишине вечерней мглы Над моим лицом холодным грозно плавают орлы, Но клевать родную падаль не дано своим своих, И погибшему не надо ль встать на хищный возглас их? Я встаю... встаю! - но больно сесть в высокое седло. Я сажусь, но мне невольно сердце болью обожгло, Каждый, жизнь целуя в губы, должен должное платить, И без жалоб, стиснув губы, молча, твердо уходить. Нет возлюбленной опасней, разоряющей дотла, Но ее лица прекрасней клюв безумного орла.
Икс: Шла Мимо пишет: раненый навылет, я упал на берегу В полдневный жар в долине Дагестана С свинцом в груди лежал недвижим я; Глубокая ещё дымилась рана, По капле кровь точилася моя. Лежал один я на песке долины; Уступы скал теснилися кругом, И солнце жгло их жёлтые вершины И жгло меня - по спал я мёртвым сном. И снился мне сияющий огнями Вечерний пир в родимой стороне. Меж юных жён, увенчанных цветами, Шёл разговор весёлый обо мне. Но в разговор весёлый не вступая, Сидела там задумчиво одна, И в грустный сон душа её младая Бог знает чем была погружена. И снилась ей долина Дагестана; Знакомый труп лежал в долине той; В его груди, дымясь, чернела рана И кровь лилась хладеющей струёй. М.Ю. Лермонтов
мисс Кэтрин: Икс пишет: Извините, мисс Кэтрин, но это не Юрий Визбор, это Ярослав Смеляков. Визбор только сделал песню из этих стихов. Приношу свои извинения за ошибку. Икс пишет: Уступы скал УТЕС Ночевала тучка золотая На груди утеса-великана; Утром в путь она умчалась рано, По лазури весело играя; Но остался влажный след в морщине Старого утеса. Одиноко Он стоит, задумался глубоко, И тихонько плачет он в пустыне Михаил Лермонтов
Wega: мисс Кэтрин пишет: По лазури весело играя; Белеет парус одинокой В тумане моря голубом!.. Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном?.. Играют волны — ветер свищет, И мачта гнется и скрыпит... Увы! он счастия не ищет, И не от счастия бежит! Под ним струя светлей лазури, Над ним луч солнца золотой... А он, мятежный, просит бури, Как будто в бурях есть покой! М.Лермонтов.
мисс Кэтрин: Wega пишет: Как будто в бурях есть покой! В лохмотьях паруса, рев бури, свист и мгла... Руль сломан, мачты треск, зловещий хрип насосов. Вот вырвало канат последний у матросов. Закат в крови померк, надежда умерла. Трубит победу шторм! По водяным горам, В кипящем хаосе, в дожде и вихре пены, Как воин, рвущийся на вражеские стены, Идет на судно смерть, и нет защиты нам. Те падают без чувств, а те ломают руки, Друзья прощаются в предчувствии разлуки. Обняв свое дитя, молитвы шепчет мать. Один на корабле к спасенью не стремится. Он мыслит: счастлив тот, кому дано молиться, Иль быть бесчувственным, иль друга обнимать! Адам Митцкевич
Молли: мисс Кэтрин пишет: счастлив тот, кому дано молиться, ЛЮБИТЬ. МОЛИТЬСЯ. ПЕТЬ Любить. Молиться. Петь. Святое назначенье Души, тоскующей в изгнании своем, Святого таинства земное выраженье, Предчувствие и скорбь о чем-то неземном, Преданье темное о том, что было ясным, И упование того, что будет вновь; Души, настроенной к созвучию с прекрасным, Три вечные струны: молитва, песнь, любовь! Счастлив, кому дано познать отраду вашу, Кто чашу радости и горькой скорби чашу Благословлял всегда с любовью и мольбой И песни внутренней был арфою живой! Петр Вяземский
Wega: Молли пишет: Предчувствие и скорбь о чем-то неземном, Снова тучи надо мною Собралися в тишине; Рок завистливый бедою Угрожает снова мне... Сохраню ль к судьбе презренье? Понесу ль навстречу ей Непреклонность и терпенье Гордой юности моей? Бурной жизнью утомленный, Равнодушно бури жду: Может быть, еще спасенный, Снова пристань я найду... Но, предчувствуя разлуку, Неизбежный, грозный час, Сжать твою, мой ангел, руку Я спешу в последний раз. Ангел кроткий, безмятежный, Тихо молви мне: прости, Опечалься: взор свой нежный Подыми иль опусти; И твое воспоминанье Заменит душе моей Силу, гордость, упованье И отвагу юных дней. А.Пушкин
мисс Кэтрин: Wega пишет: взор свой нежный Взгляд. Я помню взгляд, мне не забыть тот взгляд, - Он предо мной горит необразимо. В нем счастья блеск, в нем страсти сладкий яд, Огонь любви, тоски невыразимой. Он душу мне так сильно взволновал, Он новых чувств родил так много, Он сердце мне надолго оковал Неведомой и сладостной тревогой! Юлия Жадовская
Wega: мисс Кэтрин пишет: мне не забыть тот взгляд Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд И руки особенно тонки, колени обняв. Послушай: далёко, далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф. Ему грациозная стройность и нега дана, И шкуру его украшает волшебный узор, С которым равняться осмелится только луна, Дробясь и качаясь на влаге широких озер. Вдали он подобен цветным парусам корабля, И бег его плавен, как радостный птичий полет. Я знаю, что много чудесного видит земля, Когда на закате он прячется в мраморный грот. Я знаю веселые сказки таинственных стран Про чёрную деву, про страсть молодого вождя, Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман, Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя. И как я тебе расскажу про тропический сад, Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав. Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф. Н.Гумилёв
Luiza: Wega пишет: далёко, на озере Чад ОЗЕРО ЧАД На таинственном озере Чад Посреди вековых баобабов Вырезные фелуки стремят На заре величавых арабов. По лесистым его берегам И в горах, у зеленых подножий, Поклоняются страшным богам Девы-жрицы с эбеновой кожей. Я была женой могучего вождя, Дочерью властительного Чада, Я одна во время зимнего дождя Совершала таинство обряда. Говорили - на сто миль вокруг Женщин не было меня светлее, Я браслетов не снимала с рук. И янтарь всегда висел на шее. Белый воин был так строен, Губы красны, взор спокоен, Он был истинным вождем; И открылась в сердце дверца, А когда нам шепчет сердце, Мы не боремся, не ждем. Он сказал мне, что едва ли И во Франции видали Обольстительней меня И как только день растает, Для двоих он оседлает Берберийского коня. Муж мой гнался с верным луком, Пробегал лесные чащи, Перепрыгивал овраги, Плыл по сумрачным озерам И достался смертным мукам; Видел только день палящий Труп свирепого бродяги, Труп покрытого позором. А на быстром и сильном верблюде, Утопая в ласкающей груде Шкур звериных и шелковых тканей, Уносилась я птицей на север, Я ломала мой редкостный веер, Упиваясь восторгом заранее. Раздвигала я гибкие складки У моей разноцветной палатки И, смеясь, наклоняясь в оконце, Я смотрела, как прыгает солнце В голубых глазах европейца. А теперь, как мертвая смоковница, У которой листья облетели, Я ненужно-скучная любовница, Словно вещь, я брошена в Марселе. Чтоб питаться жалкими отбросами, Чтоб жить, вечернею порою Я пляшу пред пьяными матросами, И они, смеясь, владеют мною. Робкий ум мой обессилен бедами, Взор мой с каждым часом угасает... Умереть? Но там, в полях неведомых, Там мой муж, он ждет и не прощает. Н. Гумилёв
Шла Мимо: Luiza пишет: Там мой муж, он ждет и не прощает. А.С. ПУШКИН ВОЕВОДА Поздно ночью из похода Воротился воевода. Он слугам велит молчать; В спальню кинулся к постеле; Дернул полог... В самом деле! Никого; пуста кровать. И, мрачнее черной ночи, Он потупил грозны очи, Стал крутить свой сивый ус... Рукава назад закинул, Вышел вон, замок задвинул; "Гей, ты, кликнул, чортов кус! А зачем нет у забора Ни собаки, ни затвора? Я вас, хамы! - Дай ружье; Приготовь мешок, веревку, Да сними с гвоздя винтовку. Ну, за мною!.. Я ж ее!" Пан и хлопец под забором Тихим крадутся дозором, Входят в сад - и сквозь ветвей, На скамейке у фонтана, В белом платье, видят, панна И мужчина перед вей. Говорит он: "Всё пропало, Чем лишь только я, бывало, Наслаждался, что любил: Белой груди воздыханье, Нежной ручки пожиманье... Воевода всё купил. Сколько лет тобой страдал я, Сколько лет тебя искал я! От меня ты отперлась. Не искал он, не страдал он; Серебром лишь побряцал он, И ему ты отдалась. Я скакал во мраке ночи Милой панны видеть очи, Руку нежную пожать; Пожелать для новоселья Много лет ей и веселья, И потом навек бежать." Панна плачет и тоскует, Он колени ей целует, А сквозь ветви те глядят, Ружья на земь опустили, По патрону откусили, Вбили шомполом заряд. Подступили осторожно. "Пан мой, целить мне не можно,"- Бедный хлопец прошептал: - "Ветер, что ли; плачут очи, Дрожь берет; в руках нет мочи, Порох в полку не попал."- - "Тише ты, гайдучье племя! Будешь плакать, дай мне время! Сыпь на полку.... Наводи.... Цель ей в лоб. Левее.... выше. С паном справлюсь сам. Потише; Прежде я; ты погоди". Выстрел по саду раздался. Хлопец пана не дождался; Воевода закричал, Воевода пошатнулся... Хлопец видно промахнулся: Прямо в лоб ему попал.
мисс Кэтрин: Шла Мимо пишет: Милой панны видеть очи Словно панночка, пленницей в круге, Где под пальцами воздух упруг, Об виски бьется мысль с перепугу О тебе, мой единственный друг. И мечты поднимают, как слуги, Весь кошмар небывалых потуг. Молчаливым согласьем округи Забирает спасенье петух. Вязнет дух, словно в патоке мухи, В тишине, воцаряющей страх. И толкают озябшие руки Нелюбви растревоженный прах. Поднимаются веки разлуки. Ужасается ей вурдалак. И отдавшие дань показухе, Шепчут губы: «Какой ты дурак!» Автора не знаю.
Шла Мимо: мисс Кэтрин пишет: Автора не знаю. Поисковик уверяет, что это Ольга Абайкина. мисс Кэтрин пишет: Поднимаются веки разлуки. Ужасается ей вурдалак. А. КОНДРАТЬЕВ УПЫРЬ Тоска на сердце. Тишь. Не спится. Ночь мутна. Кто в нашу сторону идет там возле моста? Как мой покойный Ясь. Такого ж точно роста. Походка та ж... Ужель?! Все ближе... У окна Остановился... Ах, он смотрит!.. И луна, Блеснув из туч, льет свет на белый, как береста, Лик страшный выходца нежданного с погоста. И ласковая речь знакомая слышна: "Оксана, ясочка! Я это, отвори Мне дверь или окно, и вместе до зари С тобой пробудем мы!" Но, полная испуга, Дрожа, свяченый мак берет его подруга И сыплет вкруг себя. Не могут упыри Достать догадливых из макового круга.
Молли: Шла Мимо пишет: Тоска на сердце. Тишь. Не спится Бессонница. Гомер. Тугие паруса. Я список кораблей прочел до середины: Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный, Что над Элладою когда-то поднялся. Как журавлиный клин в чужие рубежи,- На головах царей божественная пена,- Куда плывете вы? Когда бы не Елена, Что Троя вам одна, ахейские мужи? И море, и Гомер - всё движется любовью. Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит, И море черное, витийствуя, шумит И с тяжким грохотом подходит к изголовью. Осип Мандельштам
Икс: Молли пишет: И море черное, витийствуя, шумит И с тяжким грохотом подходит к изголовью ТРЕТИЙ ПОМОЩНИК Поскрипывают канаты, жалобно стонут блоки. Лужи на нижней палубе пенисты и глубоки. Зарифлены топселя, и свист мне буравит уши. Я думаю о любимой, о той, что оставил на суше. Лишь море - передо мною, мой дом - далеко за кормою. А где-то в безвестных странах, за пасмурью штормовою, Нас всех поджидают красотки; их смуглые щёки - в румянах. Любого они приветят - водились бы деньги в карманах. Там будет вино рекою, там будут веселье и танцы. Забвенье всего, что было, забвенье всего, что станется. И вот - как отшибло память о верной твоей подруге, О той, что ночами плачет в тоске по тебе и в испуге. А ветер веет все громче в собачью эту погоду, И судно кренится круто, зачерпывая воду. как облако дыма, пена взметается над бушпритом. Я думаю о любимой, о сердце её разбитом. Джон Мейсфилд. Пер. А. Ибрагимова
мисс Кэтрин: Икс пишет: А ветер веет все громче в собачью эту погоду, И судно кренится круто, зачерпывая воду. как облако дыма, пена взметается над бушпритом. ПАРУС Белеет парус одинокой В тумане моря голубом!.. Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном?.. Играют волны - ветер свищет, И мачта гнется и скрыпит... Увы! он счастия не ищет И не от счастия бежит! Под ним струя светлей лазури, Над ним луч солнца золотой... А он, мятежный, просит бури, Как будто в бурях есть покой! М.Ю. Лермонтов
мариета: мисс Кэтрин пишет: Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном?.. Раскрыла осень влажные глаза Не наш, не наш осенний взгляд. В парче — рубин, смарагд и бирюза – Не наш, не наш ее наряд. Печальный, дальний звон колоколов Не наш, не наш прощальный звон. На небосклоне — горы, стан орлов Не наш, не наш и небосклон. Кому там гроб сосновый мастерят? Не наш, не наш тяжелый гроб. Кому молитву спешную творят? Не наш, не наш дьячок и поп. Вот кто-то бросил ком земли как в старь. Не наш, не наш тот ком земли. Зарыв, ушли могильщик и звонарь «Не наш, не наш», — сказав, ушли. А.М.Федоров Хм... Удивительно, что все это "Не наш..." относится к моей Болгарии Но поэт очень точно предвидил свою судьбу. После долгих лет изгнаннической жизни в Болгарии, Александр Митрофанович Федоров в 1949 г. был похоронен на софийском кладбище.
мисс Кэтрин: мариета пишет: Раскрыла осень влажные глаза Мой ангел золотой, подружка-осень! Люблю твои морозцы по утрам, Твоих полей опустошенных проседь! Люблю прижать к обветренным губам Рябины горсть,вдыхая запах горький, И слушать тишину, и быть одной; И не жалея о былом нисколько, Как благо, ощутить в душе покой. В мятежном сердце, словно в тихом храме Люблю лелеять царственную грусть И одиночества искать упрямо, Поняв его божественную суть; Люблю бродить по сумрачным аллеям - В вечернх окнах зажигают свет, Закат на горизонте пламенеет, Опавших листьев золото и медь Рассыпаны по мокрым тротуарам; И скоро-скоро строгая зима Укутает скамейки на бульварах, Деревья и притихшие дома. Но ты покинешь город, ангел нежный! Не торопись и помечтай со мной. Я знаю, расставанье неизбежо С твоей непритязательной красой. Дай надышаться воздухом бодрящим, Как молодое красное вино, И тишиной наслушаться звенящей - Что будет дальше, знать не суждено... Автор обозначен в интернете, как Рыжая Соня.
Шла Мимо: мисс Кэтрин пишет: Дай надышаться воздухом бодрящим, Как молодое красное вино И. БУНИН СПОР - Счастливы мы, фессалийцы! Черное, с розовой пеной, Пахнет нагретой землей наше густое вино. Хлеб от вина лиловеет. Кусок овечьего сыру, Влажно-соленый, крутой, гордую свежесть хранит. "Крит позабыл ты, хвастун! Мастика хмельнее и слаще: Палуба ходит, скользит, парус сияет, как снег, Пляшут зеленые волны - и пьяная цепь рулевая, Скрежеща, вдоль бортов ползает ржавой змеей".
мисс Кэтрин: Шла Мимо пишет: густое вино ВИНО И ОСЕНЬ Вино особенно люблю, Оно всем дарит наслажденье. Бокал неспешно пригублю, В душе родится упоенье. Оно прельщает чистотой, И как невинность девы юной, Поедем за город с тобой На берег озера безлюдный. С друзьями вместе отдыхать, Красоты осени вкушая, Ее мы будем провожать, Устроим праздник урожая. Я о вине Вам так скажу: Природы сладостные соки, Стихи про это напишу, Вину я посвящаю строки. Вино в бокале - это блеск, И шик, и радость, упоенье, Под шашлычок дровишек треск Дополнит наше угощенье. Сухое красное вино, Его под мясо потребляю, И к сыру подойдет оно, И с птицей иногда вкушаю. И хлеб ржаной меню дополнит, Укроп, петрушка, к мясу зелень, Бокал вином мне друг наполнит, Рука верна, как старый крЕмень. Бокал любимой наполняю, Ты пригуби, моя краса, Так на природе отдыхаю, Я знаю славные места. Как хороши пейзажи эти, Багрянец листьев, желтый цвет, И помечтать, чтоб жить на свете Без горя, подлостей и бед! И запах леса боязливый, Дым от костра, туман с воды, Бег облаков такой игривый, И на руке след от золы. Огонь резвится в диком танце, Он видно, тоже всем доволен, И солнце на щеках в румянце - Остановить закат не волен... Пора уже нам собираться, Вот выходные пролетели, Подобно коням быстро мчатся Все дни и ночи на неделе. И ночь таинственна вполне, Мы проведем ее игриво, И подмигнем слегка луне - Так полнолуние красиво! А утро сладостью ласкает, И нежный шепот простыней, Нас снова сон одолевает... Проснись, любимая, скорей! Проснись, красавица, проснись! Потри руками веки, очи, Ты не сердись и улыбнись От осени последней ночи! Работа снова ожидает, Вот понедельник - день тяжелый, И кто-то иногда кивает, Сном неожиданно влекомый. Заряда на неделю хватит От наших славных выходных, А кто не пьет - бездарно тратит Своих дней время золотых. Тост за вино скажу отдельный: За миг блаженства, аромат, И за букет, конечно, славный, За дивный осени наряд! Пью за улыбку девы юной, За леса шум и плеск воды, За шелест ночи летней, лунной, И за природу красоты! За дружбу крепкую, мужскую, Годам ее не разорвать, И за снежинку ледяную, Зимой что будет танцевать. За ручеек лихой весенний, Что громко с радостью журчит, За клена лист, уже осенний, И за кота, что замурчит. За единение с природой, За интересные стихи, За трели над лесной дорогой, Поют что летом соловьи. За зайчик солнца шаловливый, Которым радостно играть, За взгляд красотки горделивый, И за заботливую мать. За смех детей всегда веселый, За теплый хлеб, цветной закат, И за росу, туман знакомый, За птиц, что высоко парят. За труд нелегкий винодела, Что нам в вине он подарил, И за Всевышнего пью смело, Что этим всем нас наградил! То высока для нас награда, Стихи кто пишет, это знает, И строчки с жадностью бумага От авторучки все впитает. Кто пьет - им пишется легко, Слова тому всегда подвластны, Секрет в бокале лег на дно: Что от вина стихи прекрасны! Автоp текста - Diter (http://vinum.narod.ru), город Санкт-Петербург.
Luiza: мисс Кэтрин пишет: Кто пьет - им пишется легко, Слова тому всегда подвластны, Секрет в бокале лег на дно: Что от вина стихи прекрасны! НЕЗНАКОМКА По вечерам над ресторанами Горячий воздух дик и глух, И правит окриками пьяными Весенний и тлетворный дух. Вдали над пылью переулочной, Над скукой загородных дач, Чуть золотится крендель булочной, И раздается детский плач. И каждый вечер, за шлагбаумами, Заламывая котелки, Среди канав гуляют с дамами Испытанные остряки. Над озером скрипят уключины И раздается женский визг, А в небе, ко всему приученный Бесмысленно кривится диск. И каждый вечер друг единственный В моем стакане отражен И влагой терпкой и таинственной Как я, смирен и оглушен. А рядом у соседних столиков Лакеи сонные торчат, И пьяницы с глазами кроликов «In vino veritas!»1 кричат. И каждый вечер, в час назначенный (Иль это только снится мне?), Девичий стан, шелками схваченный, В туманном движется окне. И медленно, пройдя меж пьяными, Всегда без спутников, одна Дыша духами и туманами, Она садится у окна. И веют древними поверьями Ее упругие шелка, И шляпа с траурными перьями, И в кольцах узкая рука. И странной близостью закованный, Смотрю за темную вуаль, И вижу берег очарованный И очарованную даль. Глухие тайны мне поручены, Мне чье-то солнце вручено, И все души моей излучины Пронзило терпкое вино. И перья страуса склоненные В моем качаются мозгу, И очи синие бездонные Цветут на дальнем берегу. В моей душе лежит сокровище, И ключ поручен только мне! Ты право, пьяное чудовище! Я знаю: истина в вине. А. Блок
Шла Мимо: Luiza пишет: Ты право, пьяное чудовище! ЮННА МОРИЦ САТИР С РУСАЛКОЙ, АНТИЧНАЯ КАРТИНА Русалки вышли петь на берега О том, как жутко с ними жизнь шутила. А в лунном свете—на ногу нога!— Кутил Сатир, проказник и задира, И гладиолусов трубящие рога Цвели всю ночь на голове Сатира! Пил натощак рогатый весельчак Свое вино, силен был в чертовщинах! Кривой и острый разумом тесак Ему рассек две косины в морщинах — Чтоб он косил на свет сквозь полный мрак, Который позже наступил в Афинах. Русалка с лилией, проросшей в волоса, К зеленой заводи спускается с откоса. Уж так косят ее русалочьи глаза, Уж так на пьяного Сатира смотрят косо — Как будто некая незримая лоза Сплела их с детства интонацией вопроса. Сатир теряется и думает:--Нельзя Так много пить... Я тварью стал лесною, Сестра-русалка недовольна мною,— Уж так косят ее глаза, мои глаза... Я зарасту травой, она — волною, Но это—воля случая, буза! Мы с ней за ручку с матерью родною В одном и том же детстве шли по зною Искать прохладу. Зрела бирюза, И рдело золото, и пахло душной хною... И нить прохлады стала основною, Ведущей темой! И одна гроза Прохладой окатила проливною, Меня — лесною, а ее — речною, Так просто, за красивые глаза!.. Сатир с Русалкой. Брат с сестрой. Черту к черте Сложив, получишь выкройку погони За тенью, за прохладой в духоте! И в эту ночь, на золотом холсте, Они — как линии одной родной ладони. Как фосфор, льющий только в темноте Свой дикий свет. Как зернышки в лимоне. Как двойня, тайно вздрогнувшая в лоне. И узкие глаза сестер-русалок Уж так косят, что будет просто жалок Любой, кто усомнится в полноте, В семейном духе мировых гармоний!
мисс Кэтрин: Шла Мимо пишет: Как фосфор Фосфор Мечтая раздобыть свой философский камень, Способный приоткрыть златые ворота, Алхимик Бранд увидел синий пламень И фосфором нарек его тогда. Он "элементом мысли" будет назван, Плодоношенье трав определит. И даст начало удобреньям разным: Природный фосфорит и апатит. Двуликий фосфор: миф о нем развеян. Он даст завесы дым - лишь только тронь. Или в компании с стеклом и клеем На спичке в коробке смирит огонь. Недогибченко Ольга Владимировна
Wega: мисс Кэтрин пишет: Природный фосфорит и апатит. ЦАРЬ Коли шансы на нуле, Ищут злато и в золе! Девка тоже в смысле рожи Далеко не крем-бруле. Ей сойдет теперь любой, Хошь горбатый, хошь рябой, Потому, как и рябые К нам не ломятся гурьбой. HЯHЬКА Так ведь, он из диких мест О! Смотри чего он ест. Помнишь вазу из топазу, Слопал ирод, вот те крест. Кабы он просил, злодей, Лососины да груздей. Так ведь жрет чего попало, От фарфора до гвоздей! ЦАРЬ Что ни просит - он в гостях! Все неси ему в горстях. Чай, у нас нехватки нету Hи в фарфоре, ни в гвоздях. Коль лосось ему претит, Пусть он жрет, чего хотит. Ты подсунь ему на пробу Колчедан и апатит... Л.Филатов
Luiza: Wega пишет: он в гостях! ЗАЯЦ ВО ХМЕЛЮ В день именин, а может быть, рожденья, Был Заяц приглашен к Ежу на угощенье. В кругу друзей, за шумною беседой, Вино лилось рекой. Сосед поил соседа. И Заяц наш как сел, Так, с места не сходя, настолько окосел, Что, отвалившись от стола с трудом, Сказал: "Пшли домой!" - "Да ты найдешь ли дом? - Спросил радушный Еж.- Поди как ты хорош! Уж лег бы лучше спать, пока не протрезвился! В лесу один ты пропадешь: Все говорят, что Лев в округе объявился!" Что Зайца убеждать? Зайчишка захмелел. "Да что мне Лев!- кричит.- Да мне ль его бояться? Я как бы сам его не съел! Подать его сюда! Пора с ним рассчитаться! Да я семь шкур с него спущу! И голым в Африку пущу!.." Покинув шумный дом, шатаясь меж стволов, Как меж столов, Идет Косой, шумит по лесу темной ночью: "Видали мы в лесах зверей почище львов, От них и то летели клочья!.." Проснулся Лев, услышав пьяный крик,- Наш Заяц в этот миг сквозь чащу продирался. Лев - цап его за воротник! "Так вот кто в лапы мне попался! Так это ты шумел, болван? Постой, да ты, я вижу, пьян - Какой-то дряни нализался!" Весь хмель из головы у Зайца вышел вон! Стал от беды искать спасенья он: "Да я... Да вы... Да мы... Позвольте объясниться! Помилуйте меня! Я был в гостях сейчас. Там лишнего хватил. Но все за Вас! За Ваших Львят! За Вашу Львицу!- Ну, как тут было не напиться?!" И, когти подобрав, Лев отпустил Косого. Спасен был хвастунишка наш. Лев пьяных не терпел, сам в рот не брал хмельного, Но обожал... подхалимаж. С. Михалков
Молли: Luiza пишет: Ну, как тут было не напиться?!" Друзья, бокал - рудник текучего рубина, А хмель - духовная бокала сердцевина. Вино, что в хрустале горит, - покровом слез Едва прикрытая кровавая пучина. Омар Хайям
мисс Кэтрин: Молли пишет: в хрустале Хрустальная ваза Автор: Сергей Михалков Три девочки - три школьницы Купили эту вазу. Искали, Выбирали, Нашли ее не сразу - Овальную, Хрустальную, Чудесного стекла. Из тех, что в магазине Стояли на витрине, Овальная, Хрустальная - Она одна была. Сперва, от магазина, Несла покупку Зина, А до угла бульвара Несла ее Тамара. Вот у Тамары Женя Берет ее из рук, Неловкое движение - И вдруг... В глазах подруг Туманом застилаются И небо, и земля, А солнце отражается В осколках хрусталя. Три девочки - три школьницы Стоят на мостовой. К трем девочкам - к трем школьницам Подходит постовой: - Скажите, что случилось? - Разби... разби... разбилась! Три школьницы рыдают У Кировских ворот. Подружек окружает Взволнованный народ: - Скажите, что случилось? - Разби... разби... разбилась! - Скажите, что случилось? Что здесь произошло? - Да, говорят, разбилось Какое-то стекло! - Нет! Не стекло, а ваза! - Все три сказали сразу. - Подарок мы купили. Нас выбрал пятый класс. Подарок мы купили, Купили и... разбили! И вот теперь ни вазы, Ни денег нет у нас! - Так вот какое дело! - Толпа тут загудела. - Не склеишь эти части! - Сказал один шофер. - Действительно, несчастье! - Заметил старый мастер. И, на осколки глядя, Вздохнул огромный дядя - Заслуженный боксер. В том самом магазине, Где вазы на витрине, В громадном магазине Людей полным-полно. От летчика-майора До знатного шахтера - Кого там только нету! А нужно всем одно. Под звонким объявлением "СТЕКЛО, ХРУСТАЛЬ, ФАРФОР" Большое оживление - Идет горячий спор: - Пожалуйста, граненую! - Не эту, а зеленую! - Не лучше ли, товарищи, Из красного стекла? - Вот эту, что поближе, Которая пониже! - Что скажете, товарищи? Не слишком ли мала? Шоферу ваза нравится - Зеленая красавица. А летчику - прозрачная, Как голубой простор. - А я бы выбрал эту, Красивей вазы нету! - Сказал майору вежливо Заслуженный боксер. Три юных пятиклассницы Сидят, переживая, Что их везет трехтонная Машина грузовая. Дает проезд машине Знакомый постовой, Тамаре, Жене, Зине Кивает головой. А девочки в волнении, Одна бледней другой: В кабине, на сидении, - Подарок дорогой! - Нельзя ли чуть потише, Товарищ дядя Гриша! - Водителю подруги В окошечко стучат. Шофер в ответ смеется: - У нас не разобьется! У нас другой порядок - Не как у вас, девчат! Учительнице скромной За труд ее огромный К шестидесятилетию - В большое торжество - В просторном школьном зале Три школьницы вручали Подарок драгоценный. Подарок? От кого? От штатских и военных - Людей обыкновенных, Простых советских граждан, Что меж собой дружны. От нашего народа, Что крепнет год от года. От пионеров, Школьников - От всех детей страны!
Шла Мимо: мисс Кэтрин пишет: Туманом застилаются И небо, и земля А. БЛОК * * * В сыром ночном тумане Всё лес, да лес, да лес... В глухом сыром бурьяне Огонь блеснул - исчез... Опять блеснул в тумане, И показалось мне: Изба, окно, герани Алеют на окне... В сыром ночном тумане На красный блеск огня, На алые герани Направил я коня... И вижу: в свете красном Изба в бурьян вросла, Неведомо несчастным Быльём поросла... И сладко в очи глянул Неведомый огонь, И над бурьяном прянул Испуганный мой конь... "О, друг, здесь цел не будешь, Скорей отсюда прочь! Доедешь - всё забудешь, Забудешь - канешь в ночь! В тумане да в бурьяне, Гляди, - продашь Христа За жадные герани, За алые уста!"
Armillaria: Шла Мимо пишет: В сыром ночном тумане Всё лес, да лес, да лес... В глухом сыром бурьяне Огонь блеснул - исчез... * * * По всем приметам осень на носу: вот ночью – холодно, туманно, звёздно, а днём глухая тишина в лесу. Прощаться рано, а встречаться поздно. Легко ли верить, мыслить, наблюдать? Но тяжести сегодня нет в помине, и я заполнил летнюю тетрадь строкой, оборванной на половине... Константин Васильев.
Молли: Armillaria пишет: Прощаться рано, а встречаться поздно. Я прощаюсь с тобою у последней черты. С настоящей любовью, может, встретишься ты. Пусть иная, родная, та, с которою - рай, все равно заклинаю: вспоминай! вспоминай! Вспоминай меня, если хрустнет утренний лед, если вдруг в поднебесье прогремит самолет, если вихрь закурчавит душных туч пелену, если пес заскучает, заскулит на луну, если рыжие стаи закружит листопад, если за полночь ставни застучат невпопад, если утром белесым закричат петухи, вспоминай мои слезы, губы, руки, стихи... Позабыть не старайся, прочь из сердца гоня, не старайся, не майся - слишком много меня! Вероника Тушнова
Wega: Молли пишет: если пес заскучает, О, сладкий миг, когда старик Накрутит шарф по самый нос И скажет псу: "А ну-ка пёс, пойдём во дворик!" А во дворе идёт снежок, И скажет псу: "Привет, дружок!" - Незлобный дворник, дядя Костя, алкоголик. У дяди Кости левых нет доходов, Зато есть бак для пищевых отходов, Зато у дяди Кости в этом баке Всегда найдутся кости для собаки. Я рассказать вам не могу, Как много меток на снегу,- Их понимать умеет каждая собака: Над этой лапу задирал Боксёр по кличке Адмирал, А здесь был пинчер - мелкий хлыщ и задавака. Мы дружим со слюнявым Адмиралом, Он был и остаётся добрым малым, А пинчера гоняли и гоняем За то, что он, каналья, невменяем. Увы, бывают времена, Когда, криклива и дурна, Во двор выходит злая дворничиха Клава. Она не любит старика, Она кричит издалека, Что у неё на старика, мол, есть управа. Нам дела нет до бабы бестолковой, Но с ней гуляет Вася - участковый, И Вася вместе с ней не одобряет, Когда собачка травку удобряет. Как хорошо, о Боже мой, Со стариком идти домой, Покинув двор, где ты как вор и правит злоба. Старик поближе к огоньку, А пёс поближе к старику, И оба-два сидим, и радуемся оба. Старик себе заварит чёрный кофий, Чтоб справиться с проблемой мировою, А пёс себе без всяких философий Завалится на лапы головою. Д.Сухарев.
Шла Мимо: Wega пишет: Всегда найдутся кости для собаки. Даниил ХАРМС Бульдог и таксик Над косточкой сидел бульдог, Привязанный к столбу. Подходит таксик маленький, С морщинками на лбу. "Послушайте, бульдог, бульдог!- Сказал незваный гость.- Позвольте мне, бульдог, бульдог, Докушать эту кость". Рычит бульдог на таксика: "Не дам вам ничего!" Бежит бульдог за таксиком, А таксик от него. Бегут они вокруг столба. Как лев, бульдог рычит. И цепь стучит вокруг столба, Вокруг столба стучит. Теперь бульдогу косточку Не взять уже никак. А таксик, взявши косточку, Сказал бульдогу так: "Пора мне на свидание, Уж восемь без пяти. Как поздно! До свидания! Сидите на цепи!"
Wega: Шла Мимо пишет: Над косточкой сидел бульдог Жила-была старушка Фогг, И у неё был пёс бульдог, Бульдог по кличке Дог. Надев пальто,старушка Фогг Ходила в магазин, А пёс бульдог по кличке Дог В квартире был один. Придёт домой старушка Фогг И принесёт костей, А пёс бульдог по кличке Дог Скорей завёт гостей. Пирог печёт старушка Фогг На кухне у плиты, А пёс бульдог по кличке Дог Идёт полить цветы. Берёт пирог старушка Фогг И чаю с молоком, А пёс бульдог по кличке Дог - С ней рядом за столом. Под выходной старушка Фогг Скоблит и чистит дом, А пёс бульдог по кличке Дог Метёт полы хвостом. Приляжет днём старушка Фогг Немного подремать, А пёс бульдог по кличке Дог Зовёт её гулять. Сидит в тени старушка Фогг На лавочке в саду, А пёс бульдог по кличке Дог Играет в чехарду. По вечерам старушка Фогг Садится на диван, А пёс бульдог по кличке Дог Читает вслух роман. (Перевёл Л.Яхнин)
Молли: Wega пишет: Жила-была старушка ПИСЬМО МАТЕРИ Ты жива еще, моя старушка? Жив и я. Привет тебе, привет! Пусть струится над твоей избушкой Тот вечерний несказанный свет. Пишут мне, что ты, тая тревогу, Загрустила шибко обо мне, Что ты часто xодишь на дорогу В старомодном ветxом шушуне. И тебе в вечернем синем мраке Часто видится одно и то ж: Будто кто-то мне в кабацкой драке Саданул под сердце финский нож. Ничего, родная! Успокойся. Это только тягостная бредь. Не такой уж горький я пропойца, Чтоб, тебя не видя, умереть. я по-прежнему такой же нежный И мечтаю только лишь о том, Чтоб скорее от тоски мятежной Воротиться в низенький наш дом. я вернусь, когда раскинет ветви По-весеннему наш белый сад. Только ты меня уж на рассвете Не буди, как восемь лет назад. Не буди того, что отмечалось, Не волнуй того, что не сбылось,- Слишком раннюю утрату и усталость Испытать мне в жизни привелось. И молиться не учи меня. Не надо! К старому возврата больше нет. Ты одна мне помощь и отрада, Ты одна мне несказанный свет. Так забудь же про свою тревогу, Не грусти так шибко обо мне. Не xоди так часто на дорогу В старомодном ветxом шушуне. Сергей Есенин
мисс Кэтрин: Молли пишет: По-весеннему наш белый сад. День увядал. Закат горел багрянцем И укрывался в бездне ваших глаз. Цветущий сад хмельно кружился в танце, И я свой взор не отводил от вас. Погасли свечи. Говорить не надо Таких привычных и знакомых фраз. Мне в эту ночь достанутся в награду Вкус ваших губ и блеск любимых глаз. Не нужно слез, не нужно сожалений! Прошли года, и нет пути назад! Вслед за зимой придет пора цветенья, И я опять вернусь в весенний сад. Волшебной ночи лунное свеченье, Бессвязный шепот, трепетная дрожь... Я принимал за правду в те мгновенья Желанную и сладостную ложь. Минуты встреч, поспешных и нечастых, Припомнил я и, выглянув в окно, Увидел вновь то призрачное счастье, В саду, который вырублен давно. Не нужно слез, не нужно сожалений! Прошли года, и нет пути назад! Вслед за зимой пришла пора цветенья, Но не вернуться мне в весенний сад. Григорий Подольский
мариета: мисс Кэтрин пишет: и нет пути назад! Я на дороге жду тебя под вечер, и ты вдоль поспевающих хлебов в венке из маков и из васильков ко мне спешишь, как легкий летний ветер. И в этот чудный миг ты вся такая, какой тебя я увидал во сне. Тебе сияют звезды в вышине, тебе поют хлеба не умолкая. И мы идем безлюдными полями, твоя щека у моего плеча, твоя рука нежна и горяча, мое дыханье жжет тебя, как пламя. И мы идем с любовью нашей чистой и видим, что огромен белый свет, и что назад для нас дороги нет, и тихою не будет наша пристань. Димитр Пантелеев, пер. М.Ваксмахера
Дебора: мариета пишет: Я на дороге жду тебя под вечер, Пряный вечер. Гаснут зори. По траве ползет туман, У плетня на косогоре Забелел твой сарафан. В чарах звездного напева Обомлели тополя. Знаю, ждешь ты, королева, Молодого короля. Коромыслом серп двурогий Плавно по небу скользит. Там, за рощей, по дороге Раздается звон копыт. Скачет всадник загорелый, Крепко держит повода. Увезет тебя он смело В чужедальни города. Пряный вечер. Гаснут зори. Слышен четкий храп коня. Ах, постой на косогоре Королевой у плетня. (С. Есенин, "Королева")
Молли: Дебора пишет: Скачет всадник загорелый, Крепко держит повода. Шведская народная песенка Едем, едем на лошадке По дорожке гладкой. В гости нас звала соседка Кушать пудинг сладкий. Мы приехали к обеду, А соседки дома нет. Две собачки у порога Нам сказали очень строго: - Ав-ав-ав!
Luiza: Молли пишет: Кушать пудинг сладкий Ода шотландскому пудингу «Хаггис» В тебе я славлю командира Всех пудингов горячих мира, - Могучий Хаггис, полный жира И требухи. Строчу, пока мне служит лира, Тебе стихи. Дородный, плотный, крутобокий, Ты высишься, как холм далекий, А под тобой поднос широкий Чуть не трещит. Но как твои ласкают соки Наш аппетит! С полей вернувшись, землеробы, Сойдясь вокруг твоей особы, Тебя проворно режут, чтобы Весь жар и пыл Твоей дымящейся утробы На миг не стыл. Теперь доносится до слуха Стук ложек, звякающих глухо. Когда ж плотнее станет брюхо, Чем барабан, Старик, молясь, гудит, как муха, От пищи пьян. Кто обожает стол французский - Рагу и всякие закуски (Хотя от этакой нагрузки И свиньям вред), С презреньем щурит глаз свой узкий На наш обед. Но - бедный шут! - от пищи жалкой Его нога не толще палки, А вместо мускулов - мочалки, Кулак - орех. В бою, в горячей перепалке Он сзади всех. А тот, кому ты служишь пищей, Согнет подкову в кулачище. Когда ж в такой руке засвищет Стальной клинок, - Врага уносят на кладбище Без рук, без ног. Молю я Промысел небесный: И в будний день, и в день воскресный Нам не давай похлебки пресной, Яви нам благость И ниспошли родной, чудесный, Горячий Хаггис! Р. Бернс (пер. С. Маршак)
Wega: Luiza пишет: наш обед. Описание обеда Как долго я не высыпалась, писала медленно, да зря. Прощай, моя высокопарность! Привет, любезные друзья! Да здравствует любовь и лёгкость! А то всю ночь в дыму сижу, и тяжко тащится мой локоть, строку влача, словно баржу. А утром, свет опережая, всплывает в глубине окна лицо моё, словно чужая предсмертно белая луна. Не мил мне чистый снег на крышах, мне тяжело моё чело, и всё за тем, чтоб вещий критик не понял в этом ничего. Ну нет, теперь беру тетрадку и, выбравши любой предлог, описываю по порядку всё, что мне в голову придёт. Я пред бумагой не робею и опишу одну из сред, когда меня позвал к обеду сосед-литературовед. Он обещал мне, что наука, известная его уму, откроет мне, какая мука угодна сердцу моему. С улыбкой грусти и привета открыла дверь в тепло и свет жена литературоведа, сама литературовед. Пока с меня пальто снимала их просвещённая семья, ждала я знака и сигнала, чтобы понять, при чём здесь я. Но, размышляя мимолётно, я поняла мою вину: что ж за обед без рифмоплёта и мебели под старину? Всё так и было: стол накрытый дышал свечами, цвёл паркет, и чужеземец именитый молчал, покуривая «Кент». Литературой мы дышали, когда хозяин вёл нас в зал и говорил о Мандельштаме. Цветаеву он также знал. Он оценил их одарённость, и, некрасива, но умна, познаний тяжкую огромность делила с ним его жена. Я думала: Господь вседобрый! Прости мне разум, полный тьмы, вели, чтобы соблазн съедобный отвлёк от мыслей их умы. Скажи им, что пора обедать, вели им хоть на час забыть о том, чем им так сладко ведать, о том, чем мне так страшно быть. В прощенье мне теплом собрата повеяло, и со двора вошла прекрасная собака с душой, исполненной добра. Затем мы занялись обедом. Я и хозяин пили ром, - нет, я пила, он этим ведал, - и всё же разразился гром. Он знал: коль ложь не бестолкова, она не осквернит уста, я знала: за лукавство слова наказывает немота. Он, сокрушаясь бесполезно, стал разум мой учить уму, и я ответила любезно: - Потом, мой друг, когда умру... Мы помирились в воскресенье. - У нас обед. А что у вас? - А у меня стихотворенье. Оно написано как раз. Б.Ахмадуллина
мариета: Wega пишет: когда меня позвал к обеду Постараюсь ответить достойно Приглашение к обеду Шекснинска стерлядь золотая, Каймак и борщ уже стоят; В графинах вина, пунш, блистая То льдом, то искрами, манят; С курильниц благовонья льются, Плоды среди корзин смеются Не смеют слуги и дохнуть, Тебя стола вкруг ожидая; Хозяйка статная, младая Готова руку протянуть. Приди, мой благодетель давный, Творец чрез двадцать лет добра! Приди, — и дом, хоть не нарядный, Без резьбы, злата и сребра, Мой посети: его богатство — Приятный только вкус, опрятство И твердый мой, нельстивый нрав. Приди от дел попрохладиться, Поесть, попить, повеселиться Без вредных здравию приправ. Не чин, не случай и не знатность На русский мой простой обед Я звал, — одну благоприятность; А тот, кто делает мне вред, Пирушки сей не будет зритель. Ты, ангел мой, благотворитель! Приди — и насладися благ; А вражий дух да отженется, Моих порогов не коснется Ничей недоброхотный шаг! ..... ..... А если ты иль кто другие Из званых, милых мне гостей, Чертоги предпочтя златые И яства сахарны царей, Ко мне не срядитесь откушать; Извольте мой вы толк прослушать: Блаженство не в лучах порфир, Не в вкусе яств, не в неге слуха, Но в здравьи и спокойстве духа. Умеренность есть лучший пир . Державин
Шла Мимо: мариета пишет: С курильниц благовонья льются БУНИН И.А. ЗАКЛИНАНИЕ Из тонкогорлого фиала Я золотое масло лью На аравийскую жаровню, На жертву тайную мою: «Приди ко мне, завороженной! Приди к невенчанной жене, Супруг невенчанный, сраженный Стрелой в неведомой стране!» И угли вспыхивают длинным Зеленым пламенем — и дым, Лазурный, теплый и угарный, По бедрам стелется нагим. И лоб мой стынет, каменеет, Глаза мутятся, сердце ввысь Томительная сила тянет, И груди остро поднялись: Я предаюсь Тебе, я чую Твой аромат и наготу И на предплечьях золотые Браслеты в ледяном поту!
Wega: Шла Мимо пишет: Томительная сила тянет, Любовь - недуг. Моя душа больна Томительной, неутолимой жаждой. Того же яда требует она, Который отравил ее однажды. Мой разум-врач любовь мою лечил. Она отвергла травы и коренья, И бедный лекарь выбился из сил И нас покинул, потеряв терпенье. Отныне мой недуг неизлечим. Душа ни в чем покоя не находит. Покинутые разумом моим, И чувства и слова по воле бродят. И долго мне, лишенному ума, Казался раем ад, а светом - тьма! В.Шекспир.
Luiza: Wega пишет: Любовь - недуг. Моя душа больна Мне нравится, что вы больны не мной, Мне нравится, что я больна не вами, Что никогда тяжелый шар земной Не уплывет под нашими ногами. Мне нравится, что можно быть смешной - Распущенной - и не играть словами, И не краснеть удушливой волной, Слегка соприкоснувшись рукавами. Мне нравится еще, что вы при мне Спокойно обнимаете другую, Не прочите мне в адовом огне Гореть за то, что я не вас целую. Что имя нежное мое, мой нежный, не Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе... Что никогда в церковной тишине Не пропоют над нами: аллилуйя! Спасибо вам и сердцем и рукой За то, что вы меня - не зная сами! - Так любите: за мой ночной покой, За редкость встреч закатными часами, За наши не-гулянья под луной, За солнце, не у нас над головами,- За то, что вы больны - увы! - не мной, За то, что я больна - увы! - не вами! М. Цветаева
Молли: Luiza пишет: Мне нравится, что вы больны не мной Ты болеешь, ты в бреду, Хочешь, я к тебе приду И твою болезнь пустую, Словно счастье, украду? Нежный, пьяный и босой, С ливерною колбасой, С синяками под глазами, С водкой, пахнущей росой? Я люблю тебя давно, Я гляжу в твое окно, Но ни разу почему-то Не открылося оно. Ладно, милая, болей, Лей на голову елей И, на сына нежно глядя, Понемножечку взрослей. Я-то ладно, как-нибудь, Весел мой угрюмый путь. Но того, кого любила, Не прощай и не забудь. Сергей Васильев
мариета: Молли пишет: Я гляжу в твое окно, Ромео: Над ранами смеется только тот, Кто не бывал еще ни разу ранен. (Джульетта показывается у окна.) Но, тише, что за свет в ее окне? Оно - восток, и в нем Джульетта - солнце. Всходи, всходи, прекрасное светило, И свет луны завистливой затми; Она уже от скорби побледнела, Завидуя, что ты, ее слуга, Ее красой далеко превосходишь. Не будь ее слугою; ведь она - Завистница и девственная риза Весталки - и бесцветна, и бледна, - Безумным лишь носить ее прилично. О, брось ее... Да, то моя любовь, Владычица; когда б она то знала! Вот говорит она, иль нет, еще Не говорит; так что же? Говорят Ее глаза, - я отвечать им буду. Я слишком смел: не для меня их речь: Две самые прекрасные звезды Из сфер своих желают отлучиться И просят, чтоб ее глаза, на время, На небесах светили вместо их. Что если бы и вправду эти звезды В ее лице сияли вместо глаз, Ее ж глаза сменили их на небе? Ее лица сиянье эти звезды Затмило бы, как лампу свет дневной, А в небесах такой бы яркий свет Ее глаза потоком изливали, Что птицы, ночь приняв за светлый день, Запели бы. Вот на руку щекой Склонилася она... как я желал бы Перчаткой быть на этой белой ручке, Чтобы щеки ее касаться мне! Шекспир, "Ромео и Джульетта", сцена II, действие второе
Luiza: мариета пишет: в нем Джульетта - солнце. Солнце — одно, а шагает по всем городам. Солнце — мое. Я его никому не отдам. Ни на час, ни на луч, ни на взгляд.— Никому. Никогда! Пусть погибают в бессменной ночи города! В руки возьму!— Чтоб не смело вертеться в кругу! Пусть себе руки, и губы, и сердце сожгу! В вечную ночь пропадет,— погонюсь по следам... Солнце мое! Я тебя никому не отдам! М. Цветаева
Wega: Luiza пишет: бессменной ночи города На небе зарево. Глухая ночь мертва. Толпится вкруг меня лесных дерев громада, Но явственно доносится молва Далекого, неведомого града. Ты различишь домов тяжелый ряд, И башни, и зубцы бойниц его суровых, И темные сады за камнями оград, И стены гордые твердынь многовековых. Так явственно из глубины веков Пытливый ум готовит к возрожденью Забытый гул погибших городов И бытия возвратное движенье. А.Блок
Luiza: Wega пишет: Далекого, неведомого града. Мне сказали, что ты умерла Заодно с золотым листопадом И теперь, лучезарно светла, Правишь горным, неведомым градом. Я нездешним забыться готов, Ты всегда баснословной казалась И багрянцем осенних листов Не однажды со мной любовалась. Говорят, что не стало тебя, Но любви иссякаемы ль струи: Разве зори - не ласка твоя, И лучи - не твои поцелуи? Николай Клюев
мариета: Luiza пишет: Но любви иссякаемы ль струи Прощай любовь моя прощай моя беда Ты вырвалась на волю Недолгая любовь омыла синевою И смерклось навсегда Взгляд моря как и твой был теплым и зеленым Стелили миндали Нам под ноги цветы И снова зацвели А я под Мурмелоном Названье местности где пьяный от тоски Я глохну в артобстреле О Лу ты зла еще и смотрят как смотрели Свинцовые зрачки? Гийом Аполлинер, Перевод А. Гелескула (Пунктуация, вернее - ее отсутствие - сохранено, как в оригинале. Аполлинер целиком отказался от пунктуации как способа насильнического регулирования ритма стиха. )
Wega: мариета пишет: Прощай любовь БАЛЛАДА О ЛЮБВИ — Я жить без тебя не могу, Я с первого дня это понял... Как будто на полном скаку Коня вдруг над пропастью поднял. — И я без тебя не могу. Я столько ждала! И устала. Как будто на белом снегу Гроза мою душу застала. Сошлись, разминулись пути, Но он ей звонил отовсюду. И тихо просил: «Не грусти...» И тихое слышалось: «Буду...» Однажды на полном скаку С коня он свалился на съемках... — Я жить без тебя не могу,— Она ему шепчет в потемках. Он бредил... Но сила любви Вновь к жизни его возвращала. И смерть уступила: «Живи!» И все начиналось сначала. — Я жить без тебя не могу...— Он ей улыбался устало, — А помнишь на белом снегу Гроза тебя как-то застала? Прилипли снежинки к виску. И капли росы на ресницах... Я жить без тебя не смогу, И значит, ничто не случится. А.Дементьев.
Luiza: Wega пишет: Я жить без тебя не могу, Я не могу без тебя жить! Мне и в дожди без тебя – сушь, Мне и в жару без тебя – стыть. Мне без тебя и Москва – глушь. Мне без тебя каждый час – с год; Если бы время мельчить, дробя! Мне даже синий небесный свод Кажется каменным без тебя. Я ничего не хочу знать – Бедность друзей, верность врагов, Я ничего не хочу ждать. Кроме твоих драгоценных шагов. Николай Асеев
Дебора: Luiza пишет: Я ничего не хочу ждать. Кроме твоих драгоценных шагов... Тяжкий, плотный занавес у входа, За ночным окном - туман. Что теперь твоя постылая свобода, Страх познавший Дон-Жуан? Холодно и пусто в пышной спальне, Слуги спят, и ночь глуха. Из страны блаженной, незнакомой, дальней Слышно пенье петуха. Что изменнику блаженства звуки? Миги жизни сочтены. Донна Анна спит, скрестив на сердце руки, Донна Анна видит сны... Чьи черты жестокие застыли, В зеркалах отражены? Анна, Анна, сладко ль спать в могиле? Сладко ль видеть неземные сны? Жизнь пуста, безумна и бездонна! Выходи на битву, старый рок! И в ответ - победно и влюбленно - В снежной мгле поет рожок... Пролетает, брызнув в ночь огнями, Черный, тихий, как сова, мотор, Тихими, тяжелыми шагами В дом вступает Командор... Настежь дверь. Из непомерной стужи, Словно хриплый бой ночных часов - Бой часов: "Ты звал меня на ужин. Я пришел. А ты готов?.." На вопрос жестокий нет ответа, Нет ответа - тишина. В пышной спальне страшно в час рассвета, Слуги спят, и ночь бледна. В час рассвета холодно и странно, В час рассвета - ночь мутна. Дева Света! Где ты, донна Анна? Анна! Анна! - Тишина. Только в грозном утреннем тумане Бьют часы в последний раз: Донна Анна в смертный час твой встанет. Анна встанет в смертный час. (А. Блок, "Шаги командора")
Luiza: Дебора пишет: Что теперь твоя постылая свобода, Страх познавший Дон-Жуан? ДОН-ЖУАН Да, я — моряк! Искатель островов, Скиталец дерзкий в неоглядном море. Я жажду новых стран, иных цветов, Наречий странных, чуждых плоскогорий. И женщины идут на страстный зов, Покорные, с одной мольбой во взоре! Спадает с душ мучительный покров, Все отдают они — восторг и горе. В любви душа вскрывается до дна, Яснеет в ней святая глубина, Где все единственно и неслучайно. Да! Я гублю! пью жизни, как вампир! Но каждая душа — то новый мир, И манит вновь своей безвестной тайной. В. Брюсов
Молли: Luiza пишет: Да, я — моряк! ПЕСНЯ МОРЯКОВ Мы - моряки, Плечи широки, Крепкие руки, Клёшем брюки. Жарко в кочегарке! В Африке не жарче! Бьется пульс машинный, Видно, что спешим мы... Мы - моряки, Плечи широки, Крепкие руки, Клёшем брюки. Море в бурю Волны хмурит, В черное ненастье Распевают снасти. Ишь, какая качка! Скачешь вроде мячика. Эй, смотрите с палубы — За борт не упали бы! Мы - моряки, Плечи широки, Крепкие руки, Клёшем брюки. Мы - морские черти, Все море исчертим. Агния Барто
Wega: Молли пишет: Ишь, какая качка! А когда на море качка И бушует ураган, Я прийду к тебе, морячка, И любовь свою отдам. Нас в каюте было двое, За рулем стоял не ты. Сияло море голубое, Как глаза твои. Я люблю твою походку, Я люблю твои глаза, Я люблю твою улыбку, В общем, я люблю тебя. Не любите, девки, море, А любите моряков. Ведь моряк приносит радость, Деньги, счастье и любовь. А когда на море качка И бушует ураган, Я прийду к тебе, морячка, И любовь свою отдам. Автор неизвестен.
Шла Мимо: Wega пишет: А когда на море качка И бушует ураган РИММА КАЗАКОВА ПРАВИЛА ИГРЫ Помнишь нашу детскую игру? Полотенце бьётся на ветру. Полотенце - парус, стол - корвет, Нам одиннадцать весёлых лет. Помнишь, друг мой, наш отважный кэп, Как свистели мачты, ветер креп? Я стой спокойно у руля, Крысы удирают с корабля. (Вечно роль крысиную играл Парень по прозванию "Фискал") Крысы удирают с корабля, Прыгая в кипящую волну. Рифами ощерилась земля, И, похоже, нам идти ко дну. Крысы удирают с корабля. Шквальный ветер нам кричит: - Держись! Я держусь за руль, держусь за жизнь. Жизнь, похоже, у меня одна, А вода морская солона. Крысы удирают с корабля. Если захлебнуться суждено, Если все равно идти на дно, Веселей на пару с кораблём, За рулём, ребята, за рулём! Крысы удирают с корабля! ...С той поры прошло немало лет, Много бурь трепало мой корвет. Крысы удирали с корабля, Но не покидала я руля: В душу с той - ребяческой пары Врезались мне правила игры: Если захлебнуться суждено, Если все равно идти на дно, Веселей на пару с кораблём, За рулём, ребята, за рулём! Крысы, удирайте с корабля!
Wega: Шла Мимо пишет: корабля, — Что ты видишь во взоре моем, В этом бледно-мерцающем взоре? — Я в нем вижу глубокое море С потонувшим большим кораблем. Тот корабль… величавей, смелее Не видали над бездной морской. Колыхались высокие реи, Трепетала вода за кормой. И летучие странные рыбы Покидали подводный предел И бросали на воздух изгибы Изумрудно-блистающих тел. Ты стояла на дальнем утесе, Ты смотрела, звала и ждала, Ты в последнем веселом матросе Огневое стремленье зажгла. И никто никогда не узнает О безумной, предсмертной борьбе И о том, где теперь отдыхает Тот корабль, что стремился к тебе. И зачем эти тонкие руки Жемчугами прорезали тьму, Точно ласточки с песней разлуки, Точно сны, улетая к нему. Только тот, кто с тобою, царица, Только тот вспоминает о нем, И его голубая гробница В затуманенном взоре твоем. Н.Гумилёв
Дебора: Wega пишет: Колыхались высокие реи, Трепетала вода за кормой. ...От танцев бесконечных король так утомился, Что на балконе замка от всех гостей он скрылся. На озеро глубокое смотрел в раздумье он... И дивною картиною он был заворожён. Вдруг расступилось озеро, и из его глубин Поднялся белый парус, за ним - ещё один. И две ладьи поплыли, скользя по водной глади; И затаил дыханье король, на чудо глядя. Сидела в первой дева; на ней убор венчальный. Прекрасная, как ангел, она была печальна. В ладье, плывущей следом, сидела дева тоже - Лицом ещё прекрасней, стройнее и моложе. Король, её увидев, подумал: "Что со мной? Хочу, чтоб дева эта была моей женой!.. (Из "Сказки Об Озёрной Деве")
Luiza: Дебора пишет: Сидела в первой дева; на ней убор венчальный. Прекрасная, как ангел, она была печальна. ДЕВА ТОРО Над озером Торо закат догорает, И шорох ветров затихает в лесу, А дева печальная к ветру взывает, Взывает к потоку, роняя слезу. "Внемлите в обителях райских, святые! С мольбою я к вам обращаю свой взор. Верните мне Генри!.. О дева Мария, Спаси мне его, иль умрет и Линор!" А ветер доносит к ней отзвуки боя: Враги наступают, скрежещет металл. Вот будто затихло, вот новой волною Донесся их криков ликующий шквал. Вот видит она: вдоль излучины дальней Израненный воин идет чуть живой, И дышит тоской его облик печальный, И сталью разбит его шлем боевой. "О юная дева, спасайся скорее - Бежит наше войско, враг рвется сюда, Там, в вересках, Генри лежит, коченея. Из зарослей леса идет к нам беда!" Он больше не поднял потухшего взора, Бессильно поникла она у воды, И солнце угасло над озером Торо И для Героизма и для Красоты. В. Скотт (пер. П. Ювенская)
Wega: Luiza пишет: свой взор. Не пробуждай воспоминаний минувших дней минувших дней,- не возродишь былых желаний в душе моей, в душе моей. И на меня свой взор опасный не устремляй, не устремляй, мечтой любви, мечтой прекрасной не увлекай, не увлекай. Однажды счастье в жизни этой вкушаем мы, вкушаем мы, святым огнём любви согреты, оживлены,оживлены. Но кто её огонь священный мог погасить, мог погасить,- тому уж жизни незабвенной не возвратить, не возвратить. П.Булахов
Молли: Wega пишет: Не пробуждай воспоминаний минувших дней минувших дней,- Минувших дней очарованье, Зачем опять воскресло ты? Кто разбудил воспоминанье И замолчавшие мечты? Шепнул душе привет бывалый; Душе блеснул знакомый взор; И зримо ей в минуту стало Незримое с давнишних пор. О милый гость, святое Прежде, Зачем в мою теснишься грудь? Могу ль сказать: живи надежде? Скажу ль тому, что было: будь? Могу ль узреть во блеске новом Мечты увядшей красоту? Могу ль опять одеть покровом Знакомой жизни наготу? Зачем душа в тот край стремится, Где были дни, каких уж нет? Пустынный край не населится, Не узрит он минувших лет; Там есть один жилец безгласный, Свидетель милой старины; Там вместе с ним все дни прекрасны В единый гроб положены. Василий Жуковский
Luiza: Молли пишет: Зачем душа в тот край стремится, ЛУННЫЙ СВЕТ Сонет Когда луна сверкнет во мгле ночной Своим серпом, блистательным и нежным, Моя душа стремится в мир иной, Пленяясь всем далеким, всем безбрежным. К лесам, к горам, к вершинам белоснежным Я мчусь в мечтах; как будто дух больной, Я бодрствую над миром безмятежным, И сладко плачу, и дышу - луной. Впиваю это бледное сиянье, Как эльф, качаюсь в сетке из лучей, Я слушаю, как говорит молчанье. Людей родных мне далеко страданье, Чужда мне вся земля с борьбой своей, Я - облачко, я - ветерка дыханье. К. Бальмонт
мариета: Luiza пишет: К лесам, к горам, к вершинам белоснежным Я мчусь в мечтах; Ночь на исходе. В вышине качает ветер ветки бука. Воркует горлинка в листве, и капли падают без звука. - Где пропадал ты эти дни? Как жил в разлуке многодневной? - Лес, беззаботность мне верни, верни былой покой душевный! Чтобы не снились сны тоски, все в сорняке поля пшеницы, и воды мутные реки, и павшие в дороге птицы... Не снились ложь и суета, сердца жестокие и злые, и плотно сжатые уста, и взгляды ледяные... Дай отдохнуть на теплом мху от мыслей и терзаний, дай сладкий аромат вдохнуть лесной малины и герани! Заря алеет. Начался восход. И я склоняю голову, как прежде, и слушаю, как лес шумит, поет, подобно расцветающей надежде. Г. Джагаров, пер. М.Павловой
Wega: мариета пишет: - Лес В том лесу белесоватые стволы Выступали неожиданно из мглы. Из земли за корнем корень выходил, Точно руки обитателей могил. Под покровом ярко-огненной листвы Великаны жили, карлики и львы, И следы в песке видали рыбаки Шестипалой человеческой руки. Никогда сюда тропа не завела Пэра Франции иль Круглого Стола, И разбойник не гнездился здесь в кустах, И пещерки не выкапывал монах - Только раз отсюда в вечер грозовой Вышла женщина с кошачьей головой, Но в короне из литого серебра, И вздыхала и стонала до утра, И скончалась тихой смертью на заре, Перед тем как дал причастье ей кюре. Это было, это было в те года, От которых не осталось и следа. Это было, это было в той стране, О которой не загрезишь и во сне. Я придумал это, глядя на твои Косы - кольца огневеющей змеи, На твои зеленоватые глаза, Как персидская больная бирюза. Может быть, тот лес - душа твоя, Может быть, тот лес - любовь моя, Или, может быть, когда умрем, Мы в тот лес направимся вдвоем. Н.Гумилёв
Luiza: Wega пишет: Великаны жили Ты помнишь дворец великанов, В бассейне серебряных рыб, Аллеи высоких платанов И башни из каменных глыб? Как конь золотистый у башен, Играя, вставал на дыбы, И белый чепрак был украшен Узорами тонкой резьбы? Ты помнишь, у облачных впадин С тобою нашли мы карниз, Где звезды, как горсть виноградин, Стремительно падали вниз? Теперь, о скажи, не бледнея, Теперь мы с тобою не те, Быть может, сильней и смелее, Но только чужие мечте. У нас, как точеные, руки, Красивы у нас имена, Но мертвой, томительной скуке Душа навсегда отдана. И мы до сих пор не забыли, Хоть нам и дано забывать, То время, когда мы любили, Когда мы умели летать. Н. Гумилёв
Wega: Luiza пишет: виноградин Виноградную косточку в теплую землю зарою, И лозу поцелую, и спелые гроздья сорву, И друзей созову, на любовь свое сердце настрою... А иначе зачем на земле этой вечной живу.. Собирайтесь-ка, гости мои, на мое угощенье, Говорите мне прямо в лицо, кем пред вами слыву, Царь небесный пошлет мне прощение за прегрешенья... А иначе зачем на земле этой вечной живу. В темно-красном своем будет петь для меня моя дали, В черно-белом своем преклоню перед нею главу, И заслушаюсь я, и умру от любви и печали... А иначе зачем на земле этой вечной живу. И когда заклубится закат, по углам залетая, Пусть опять и опять предо мной проплывут наяву Белый буйвол, и синий орел, и форель золотая... А иначе зачем на земле этой вечной живу. Б.Окуджава.
Luiza: Wega пишет: Собирайтесь-ка, гости мои, на мое угощенье, МУХА-ЦОКОТУХА Муха, Муха-Цокотуха, Позолоченное брюхо! Муха по полю пошла, Муха денежку нашла. Пошла Муха на базар И купила самовар: "Приходите, тараканы, Я вас чаем угощу!" Тараканы прибегали, Все стаканы выпивали, А букашки - По три чашки С молоком И крендельком: Нынче Муха-Цокотуха Именинница! Приходили к Мухе блошки, Приносили ей сапожки, А сапожки не простые - В них застежки золотые. Приходила к Мухе Бабушка-пчела, Мухе-Цокотухе Меду принесла... "Бабочка-красавица. Кушайте варенье! Или вам не нравится Наше угощенье?"... К. Чуковский
Wega: Luiza пишет: самовар: Иван Иваныч Самовар был пузатый самовар, трехведёрный самовар. В нем качался кипяток, пыхал паром кипяток, разъярённый кипяток, лился в чашку через кран, через дырку прямо в кран, прямо в чашку через кран. Утром рано подошел, к самовару подошел, дядя Петя подошел. Дядя Петя говорит: "Дай-ка выпью,- говорит,- выпью чаю",- говорит. К самовару подошла, тетя Катя подошла, со стаканом подошла. Тетя Катя говорит: "Я, конечно,- говорит,- выпью тоже",- говорит. Вот и дедушка пришел, очень старенький пришел, в туфлях дедушка пришел. Он зевнул и говорит: "Выпить разве,- говорит,- чаю разве",- говорит. Тут и бабушка пришла, очень старая пришла, даже с палочкой пришла. И, подумав, говорит: "Что ли, выпить,- говорит,- что ли, чаю",- говорит. Вдруг девчонка прибежала, к самовару прибежала - это внучка прибежала. "Наливайте!- говорит,- чашку чая,- говорит,- мне послаще",- говорит. Тут и Жучка прибежала, с кошкой Муркой прибежала, к самовару прибежала, чтоб им дали с молоком, кипяточку с молоком, с кипяченым молоком. Вдруг Сережа приходил, неумытый приходил, всех он позже приходил. "Подавайте!- говорит,- чашку чая,- говорит,- мне побольше",- говорит. Наклоняли, наклоняли, наклоняли самовар, но оттуда выбивался только пар, пар, пар. Наклоняли самовар, будто шкап, шкап, шкап, но оттуда выходило только кап, кап, кап. Самовар Иван Иваныч! На столе Иван Иваныч! Золотой Иван Иваныч! Кипяточку не дает, опоздавшим не дает лежебокам не дает. Даниил Хармс.
Молли: Wega пишет: самовар Глухая тоска без причины... Глухая тоска без причины И дум неотвязный угар, Давай-ка наколем лучины Раздуем себе самовар!... За верность старинному чину За то, чтобы жить не спеша! Авось, и распарит кручину Хлебнувшая чаю душа! А. Блок
Wega: Молли пишет: Хлебнувшая чаю душа! С сухарями пили чай, С пирогами пили чай, С сушками, ватрушками, С пирогами, плюшками, Чай с лимоном, Чай простой, Сладкий чай И чай пустой... Пили, пили, напились, На перинах улеглись, Сладко спали до зари... Чай побулькивал внутри. Римма Алдонина
Luiza: Wega пишет: Сладко спали до зари... На заре ты ее не буди, На заре она сладко так спит; Утро дышит у ней на груди, Ярко пышет на ямках ланит. И подушка ее горяча, И горяч утомительный сон, И, чернеясь, бегут на плеча Косы лентой с обеих сторон. А вчера у окна ввечеру Долго-долго сидела она И следила по тучам игру, Что, скользя, затевала луна. И чем ярче играла луна, И чем громче свистал соловей, Все бледней становилась она, Сердце билось больней и больней. Оттого-то на юной груди, На ланитах так утро горит. Не буди ж ты ее, не буди... На заре она сладко так спит! А. Фет
Wega: Luiza пишет: Косы лентой с обеих сторон Что ты жадно глядишь на дорогу В стороне от веселых подруг? Знать, забило сердечко тревогу - Все лицо твое вспыхнуло вдруг. И зачем ты бежишь торопливо За промчавшейся тройкой вослед?.. На тебя, подбоченясь красиво, Загляделся проезжий корнет. На тебя заглядеться не диво, Полюбить тебя всякий не прочь: Вьется алая лента игриво В волосах твоих, черных как ночь; Не гляди же с тоской на дорогу И за тройкой вослед не спеши, И тоскливую в сердце тревогу Поскорей навсегда заглуши! Не нагнать тебе бешеной тройки: Кони крепки, и сыты, и бойки, - И ямщик под хмельком, и к другой Мчится вихрем корнет молодой... Н.Некрасов.
мариета: Wega пишет: В волосах твоих, черных как ночь ПРАВНУЧКА Кара Танас, гайдук чернобровый, с чубом, как смоль, в одежде парчовой, какие таланты, сокровища вечные, тобою мне были завещаны? Кара Танас, гайдук непокорный! Дом твой разрушен в селении горном. Только могилы под дерном зеленым остались в Балканах, в селе погребенном. Ношу и сегодня я дедово имя, хоть светлая я, с волосами льняными. Черные очи потеряны где-то - Глаза мои синего цвета. Но если строга я и не боязлива, если осанка моя горделива, если любимым верна без венчания, если я в гневе страшна и отчаянна, если мне сильный не смеет приказывать, если я кровью с землей этой связана, - значит, гайдуцкая кровь через году, через мужские сердца и невзгоды текла, чтоб сегодня обжечь мои жилы, чтобы вернуть мне силу... Станка Пенчева, пер. Л.Дымовой
Wega: мариета пишет: с чубом Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый, Развевайся, чубчик, по ветру. Раньше, чубчик, я тебя любила, А теперь забыть я не могу. Бывало, шапку наденешь на затылок Пойдёшь гулять ты днём аль вечерком. Из-под шаапки чубчик так и вьётся, Эх, так и вьётся, вьётся по ветру. Пройдёт весна, настанет лето, В саду деревья пышно расцветут, А мне бедно-бедному мальчонке Цепями ручки-ножки закуют. Но я Сибири, Сибири не страшуся, Сибирь ведь тоже русская земля. Эх, вейся, вейся, чубчик кучерявый, Развевайся, чубчик, по ветру. П.Лещенко
мариета: Wega пишет: Пройдёт весна, Белая весна, моя весна ты, я тебя еще не знал, не праздновал, только в снах предутренних, прекрасная, пролетала ты над тополями - не угнаться за тобой, крылатой. Белая весна, моя весна ты, принесешь дожди и ураганы, бурно, буйно, огненно-мятежно возвратишь ты тысячи надежд нам и кровавые омоешь раны. Запоет веселый хор пернатых, твой простор раскроет им объятья... И работе люди будут рады, полюбив друг друга, словно братья. Белая весна, моя весна ты, встретиться бы мне с тобой, крылатой (жизнь на мертвых площадях проснется) - только бы твое увидеть солнце, на твоих погибнуть баррикадах! Никола Вапцаров, пер. Н.Глазкова
Wega: мариета пишет: , моя весна По бульварам мрачно шел прохожий Птицы-трели пели про апрель, Нес прохожий толстый, чернокожий Многоуважаемый портфель. Шел мужчина чинно и солидно, Презирая птичий перезвон, По лицу мужчины было видно, Что весну не одобряет он. Что вся эта весна - Ни к чему, И песня не нужна Никому, И вешняя вода - Ерунда, Но, но- Все равно!! Журчат ручьи, Кричат грачи, И тает снег и сердце тает! И даже пень В апрельский день Березкой снова стать мечтает; Веселый шмель гудит весеннюю тревогу, Кричат задорные веселые скворцы! Кричат скворцы, Во все концы: Весна идет - весне дорогу!.. М.Вольпин
мариета: Wega пишет: По бульварам мрачно шел прохожий Мой к вам привет: Блещут горы снеговые Белизной, А внизу, в садах Софии, Летний зной. Под снежными Балканами Акации цветут, Лилянами, Цветанами Тут девочек зовут. Лиляна и Цветана, Две маленьких болгарки, В Софии утром рано Катали обруч в парке. — Катись, мой обруч желтый,— Цветана пела вслед.— Хочу, чтоб обошел ты Все страны, целый свет. По дорожке, По бульвару, По всему земному шару. И, подружке помогая, Пела девочка другая: — Вертись, мой обруч желтый, Как солнышко, свети! Куда бы ни зашел ты, Не свертывай с пути! По дорожке, По бульвару, По всему земному шару. Веселый детский обруч, Пройди по всей планете! Тебя с приветом добрым Не зря послали дети. По дорожке, По бульвару, По всему земному шару. Агния Барто
Luiza: мариета пишет: По всему земному шару. Как океан объемлет шар земной, Земная жизнь кругом объята снами; Настанет ночь - и звучными волнами Стихия бьет о берег свой. То глас ее; он нудит нас и просит... Уж в пристани волшебный ожил челн; Прилив растет и быстро нас уносит В неизмеримость темных волн. Небесный свод, горящий славой звездной, Таинственно глядит из глубины,- И мы плывем, пылающею бездной Со всех сторон окружены. Ф. Тютчев
Wega: Luiza пишет: Стихия бьет о берег свой. Прощай, свободная стихия! В последний раз передо мной Ты катишь волны голубые И блещешь гордою красой. Как друга ропот заунывный, Как зов его в прощальный час, Твой грустный шум, твой шум призывный Услышал я в последний раз. Моей души предел желанный! Как часто по брегам твоим Бродил я тихий и туманный, Заветным умыслом томим! Как я любил твои отзывы, Глухие звуки, бездны глас, И тишину в вечерний час, И своенравные порывы! Смиренный парус рыбарей, Твоею прихотью хранимый, Скользит отважно средь зыбей: Но ты взыграл, неодолимый,- И стая тонет кораблей. Не удалось навек оставить Мне скучный, неподвижный брег, Тебя восторгами поздравить И по хребтам твоим направить Мой поэтической побег. Ты ждал, ты звал... я был окован; Вотще рвалась душа моя: Могучей страстью очарован, У берегов остался я. О чем жалеть? Куда бы ныне Я путь беспечный устремил? Один предмет в твоей пустыне Мою бы душу поразил. Одна скала, гробница славы... Там погружались в хладный сон Воспоминанья величавы: Там угасал Наполеон. Там он почил среди мучений. И вслед за ним, как бури шум, Другой от нас умчался гений, Другой властитель наших дум. Исчез, оплаканный свободой, Оставя миру свой венец. Шуми, взволнуйся непогодой: Он был, о море, твой певец. Твой образ был на нем означен, Он духом создан был твоим: Как ты, могущ, глубок и мрачен, Как ты, ничем неукротим. Мир опустел... Теперь куда же Меня б ты вынес, океан? Судьба людей повсюду та же: Где капля блага, там на страже Уж просвещенье иль тиран. Прощай же, море! Не забуду Твоей торжественной красы И долго, долго слышать буду Твой гул в вечерние часы. В леса, в пустыни молчаливы Перенесу, тобою полн, Твои скалы, твои заливы, И блеск, и тень, и говор волн. А.Пушкин
Молли: Wega пишет: Мир опустел Нежность Опустела без тебя Земля… Как мне несколько часов прожить? Так же падает в садах листва, И куда-то всё спешат такси… Только пусто на Земле одной без тебя, А ты… Ты летишь, И тебе дарят звёзды Свою нежность… Так же пусто было на Земле, И когда летал Экзюпери, Так же падала листва в садах, И придумать не могла Земля, Как прожить ей без него, пока Он летал, летал, И все звёзды ему отдавали Свою нежность… Опустела без тебя Земля… Если можешь, прилетай скорей С. Гребенников и Н. Добронравов
Luiza: Молли пишет: Свою нежность… НЕЖНОСТЬ Вы поблекли. Я - странник, коричневый весь. Нам и встретиться будет теперь неприятно. Только нежность, когда-то забытая здесь, Заставляет меня возвратится обратно. Я войду, не здороваясь, громко скажу: - Сторож спит, дверь открыта, какая небрежность! Не бледнейте! Не бойтесь! Ничем не грожу, Но прошу вас: отдайте мне прежнюю нежность. Унесу на чердак и поставлю во мрак Там, где мышь поселилась в дырявом штиблете. Я старинную нежность снесу на чердак, Чтоб ее не нашли беспризорные дети. Л. Мартынов
Молли: Luiza Мне так понравилось стихотворение
Wega: Luiza пишет: дверь открыта Когда метель кричит, как зверь, - протяжно и сердито, не запирайте вашу дверь, пусть будет дверь открыта. И если ляжет долгий путь, нелегкий путь, представьте, дверь не забудьте распахнуть, открытой дверь оставьте. И уходя в ночной тиши, без долгих слов решайте: огонь сосны с огнем души в печи перемешайте. Пусть будет теплою стена и мягкою - скамейка... Дверям закрытым - грош цена, замку цена - копейка! Булат Окуджава
мариета: Wega пишет: не запирайте вашу дверь, пусть будет дверь открыта. Моя душа закрыта ото всех, И лишь стихи приоткрывают дверцу. И нет покоя ищущему сердцу... Не всем дано увидеть ее свет. Моя душа закрыта от ветров, От громовых раскатов и разрядов, От легкомысленных суждений или взглядов, Но не откажется от нежных, теплых слов. Моя душа не общежитие для тех, Кто в дом привык входить не разуваясь, Кто гениальностью своею упиваясь, Терзает мою душу...для потех. Моя душа доверится тому, Кто прикоснется взглядом осторожным, Чувствительным пожатием, надежным, Аккордом смелым...разбудив струну... АННА АХМАТОВА.
Шла Мимо: мариета пишет: Кто гениальностью своею упиваясь, И.СЕВЕРЯНИН Я, гений Игорь Северянин, Своей победой упоен: Я повсеградно оэкранен! Я повсесердно утвержден! От Баязета к Порт-Артуру Черту упорную провел. Я покорил литературу! Взорлил, гремящий, на престол! Я - год назад - сказал: «Я буду!» Год отсверкал, и вот - я есть! Среди друзей я зрил Иуду, Но не его отверг, а - месть. «Я одинок в своей задаче!»- Прозренно я провозгласил. Они пришли ко мне, кто зрячи, И, дав восторг, не дали сил. Нас стало четверо, но сила Моя, единая, росла. Она поддержки не просила И не мужала от числа. Она росла в своем единстве, Самодержавна и горда, - И, в чаровом самоубийстве, Шатнулась в мой шатер орда... От снегоскалого гипноза Бежали двое в тлен болот; У каждого в плече заноза, - Зане болезнен беглых взлет. Я их приветил: я умею Приветить все, - божи, Привет! Лети, голубка, смело к змию! Змея, обвей орла в ответ! Я выполнил свою задачу, Литературу покорив. Бросаю сильным наудачу Завоевателя порыв. Но, даровав толпе холопов Значенье собственного «я», От пыли отряхаю обувь, И вновь в простор - стезя моя. Схожу насмешливо с престола И, ныне светлый пилигрим, Иду в застенчивые долы, Презрев ошеломленный Рим. Я изнемог от льстивой свиты, И по природе я взалкал. Мечты с цветами перевиты, Росой накаплен мой бокал. Мой мозг прояснили дурманы, Душа влечется в примитив. Я вижу росные туманы! Я слышу липовый мотив! Не ученик и не учитель, Великих друг, ничтожных брат, Иду туда, где вдохновитель Моих исканий - говор хат. До долгой встречи! В беззаконце Веротерпимость хороша. В ненастный день взойдет, как солнце, Моя вселенская душа!
Дебора: Шла Мимо пишет: Они пришли ко мне, кто зрячи, Шла Мимо пишет: обвей орла в ответ! Поэт идет: открыты вежды, Но он не видит никого; А между тем за край одежды Прохожий дергает его... «Скажи: зачем без цели бродишь? Едва достиг ты высоты, И вот уж долу взор низводишь И низойти стремишься ты. На стройный мир ты смотришь смутно; Бесплодный жар тебя томит; Предмет ничтожный поминутно Тебя тревожит и манит. Стремиться к небу должен гений, Обязан истинный поэт Для вдохновенных песнопений Избрать возвышенный предмет». — Зачем крутится ветр в овраге, Подъемлет лист и пыль несет, Когда корабль в недвижной влаге Его дыханья жадно ждет? Зачем от гор и мимо башен Летит орел, тяжел и страшен, На чахлый пень? Спроси его. Зачем арапа своего Младая любит Дездемона, Как месяц любит ночи мглу? Затем, что ветру и орлу И сердцу девы нет закона. Таков поэт: как Аквилон Что хочет, то и носит он — Орлу подобно, он летает И, не спросясь ни у кого, Как Дездемона избирает Кумир для сердца своего. (А. С. Пушкин)
мариета: Дебора пишет: Как Дездемона избирает Кумир для сердца своего. Я с нежного детства читать обожала Про чувства, что были Шекспиром воспеты, Себя героинею воображала И страстно мечтала податься в Джульетты. И вот наконец, среди шумного бала, Он встретился мне – мой Ромео Монтекки! Его я, конечно, мгновенно узнала И тут же его полюбила навеки! И встретились взгляды… Раскрылись объятья… И были мечты мои ярки и смелы!.. Но я ведь, увы, не имела понятья, Что с детства мечтал он податься в Отеллы…
Молли: мариета пишет: Я с нежного детства читать обожала Как хорошо уметь читать! Не надо к маме приставать, Не надо бабушку трясти: «Прочти, пожалуйста! Прочти!» Не надо умолять сестрицу: «Ну, почитай ещё страницу». Не надо звать, Не надо ждать, А можно взять И почитать! Валентина Берестова
Luiza: Молли пишет: А можно взять И почитать! КАК ДОЛЖНЫ ПИСАТЬ ЖЕНЩИНЫ ...de celles Qui gardent dans leurs douces etincelles Qui cachent en marchant la trace de leurs pas, Qui soupirent dans l'ombre, et que l'on n'entend pas... Joseph Delorme. Как я люблю читать стихи чужие, В них за развитием мечты певца следить, То соглашаться с ним, то разбирать, судить И отрицать его!.. Фантазии живые, И думы смелые, и знойный пыл страстей — Все вопрошаю я с внимательным участьем, Все испытую я; и всей душой моей Делю восторг певца, дружусь с его несчастьем, Любовию его люблю и верю ей. Но женские стихи особенной усладой Мне привлекательны; но каждый женский стих Волнует сердце мне, и в море дум моих Он отражается тоскою и оградой. Но только я люблю, чтоб лучших снов своих Певица робкая вполне не выдавала, Чтоб имя призрака ее невольных грез, Чтоб повесть милую любви и сладких слез Она, стыдливая, таила и скрывала; Чтоб только изредка и в проблесках она Умела намекать о чувствах слишком нежных... Чтобы туманная догадок пелена Всегда над ропотом сомнений безнадежных, Всегда над песнию надежды золотой Вилась таинственно; чтоб эхо страсти томной Звучало трепетно под ризой мысли скромной; Чтоб сердца жар и блеск подернут был золой, Как лавою волкан; чтоб глубью необъятной Ее заветная казалась нам мечта И, как для ней самой, для нас была свята; Чтоб речь неполная улыбкою понятной, Слезою теплою дополнена была; Чтоб внутренний порыв был скован выраженьем, Чтобы приличие боролось с увлеченьем И слово каждое чтоб мудрость стерегла. Да, женская душа должна в тени светиться, Как в урне мраморной лампады скрытой луч, Как в сумерки луна сквозь оболочку туч, И, согревая жизнь, незримая, теплиться. _________________________________________ * О тех, кто хранит в груди нежные искры, кто скрывает следы своих шагов, кто вздыхает в тени и кого не слышно... Жозеф Делорм (фр.) Жозеф Делорм - псевдоним Ш.-О. Сент-Бева. Е. Ростопчина
Икс: Молли пишет: Валентина Берестова Валентин Берестов сделал операцию по перемене пола?
Молли: Икс пишет: Валентин Берестов сделал операцию по перемене пола Элементарно, Ватсон - родительный падеж: "стихи Валентина Берестова" - Я просто не удалила окончание "а".
мариета: Luiza пишет: женская душа должна в тени светиться Строптивая жена - колодец мутный И тинистый. Томимый жаждой путник, И тот не выпьет из него ни капли. Муж - твой хозяин, жизнь, хранитель твой, Твоя глава, властитель, вечно полный Заботой о тебе, всегда в трудах - На суше, на море; он по ночам Не спит во время бури, мерзнет днем, Пока ты в теплой нежишься постели, - И что ж за все себе в отплату просит? Любви, покорности да кроткой ласки, - Как мало за такой тяжелый труд! Долг подданного к властелину - это Долг женщины по отношенью к мужу. Когда она сварлива, зла, груба И непокорна доброй воле мужа, - Она мятежник, что достоин казни За дерзкий бунт противу государства... Зачем она стремится к полновластью, Когда удел ее - повиноваться. У нас тела так нежны, слабы, хрупки, Так неспособны к жизненной борьбе. И наш душевный мир, и наше сердце Должны быть так же мягки и нежны. О, мотыльки бессильные, смиритесь! И у меня характер резок был, Я горяча была и отвечала На дерзость - дерзостью, и на угрозу - Угрозою. Теперь я поняла, Что бьемся мы соломинками. Сила Вся наша - в нашей слабости. Так лучше Смиритесь, преклонившись пред мужьями С покорностью. Когда мой муж захочет, Я первая могу подать пример. В. Шекспир. Укрощение строптивой
Wega: мариета пишет: колодец мутный Как белый камень в глубине колодца, Лежит во мне одно воспоминанье. Я не могу и не хочу бороться: Оно — веселье и оно — страданье. Мне кажется, что тот, кто близко взглянет В мои глаза, его увидит сразу. Печальней и задумчивее станет Внимающего скорбному рассказу. Я ведаю, что боги превращали Людей в предметы, не убив сознанья, Чтоб вечно жили дивные печали. Ты превращен в мое воспоминанье. А Ахматова.
Luiza: Wega пишет: Печальней и задумчивее станет Средь шумного бала, случайно, В тревоге мирской суеты, Тебя я увидел, но тайна Твои покрывала черты. Лишь очи печально глядели, А голос так дивно звучал, Как звон отдаленной свирели, Как моря играющий вал. Мне стан твой понравился тонкий И весь твой задумчивый вид, А смех твой, и грустный и звонкий, С тех пор в моем сердце звучит. В часы одинокие ночи Люблю я, усталый, прилечь - Я вижу печальные очи, Я слышу веселую речь; И грустно я так засыпаю, И в грезах неведомых сплю... Люблю ли тебя - я не знаю, Но кажется мне, что люблю! А. Толстой
мариета: Luiza пишет: Люблю ли тебя - я не знаю Светильники померкли перед нею; Как на серьге нубианки алмаз, Она во тьме блестит красой своею, Бесценною, доступной лишь для глаз, Не созданных для обладанья ею. Красавица толпой окружена: Как белая голубка там она, Когда вокруг вороны соберутся. Пусть лишь она окончит танец свой - Я подойду, чтоб грубою рукой Ее руки божественной коснуться. Любил ли я когда до этих пор? О, отрекись от этого, мой взор! Ведь истинных красавиц эти очи Не видели до настоящей ночи. Ромео, сцена V Шекспир, "Ромео и Джульетта",
Молли: мариета пишет: Она во тьме блестит красой своею КРАСАВИЦА Всё в ней гармония, всё диво, Всё выше мира и страстей; Она покоится стыдливо В красе торжественной своей; Она кругом себя взирает: Ей нет соперниц, нет подруг; Красавиц наших бледный круг В ее сияньи исчезает. Куда бы ты ни поспешал, Хоть на любовное свиданье, Какое б в сердце ни питал Ты сокровенное мечтанье,- Но встретясь с ней, смущенный, ты Вдруг остановишься невольно, Благоговея богомольно Перед святыней красоты. Александр Пушкин
Luiza: Молли пишет: Она кругом себя взирает: Сокровенное О глазах моей любимой Мир толкует и судачит. Я один, я точно знаю, Знаю все, что взгляд их значит. Это значит: вот мой милый, А совсем не тот, который... Люди добрые, оставьте Ваши сплетни, ваши споры! Да, в необоримой силе Глаз ее - одно желанье: Чтоб любимый догадался, Где, когда у них свиданье. И. Гете (пер. В.В. Левика)
Armillaria: Luiza пишет: Чтоб любимый догадался, Где, когда у них свиданье. *** Уже половина второго, уйду подобру-поздорову. Напрасное то ожиданье, и не состоялось свиданье. Пора возвращаться с добычей – с услышанной песенкой птичьей, с увиденной веткой сирени... Достаточно для вдохновенья. Константин Васильев
мариета: Armillaria пишет: с услышанной песенкой птичьей, Пташка ранняя, тихо молю я, Ранним утром не пой свою песню, Поздно ночью вернулся любимый, С гор спустился, с вершин поднебесья Он с дороги устал, но со мною Ночь не спал, лишь уснул на рассвете, Миловала его да ласкала, Пока третий петух день не встретил. Пташка ранняя, тихо молю я Ранним утром не пой свою песню… Кирил Христов, пер. Хелга
Wega: мариета пишет: песню, И пусть судьба, как лист календаря, У каждого когда-то обрывается. Дожди бывают на земле не зря: Пылает зелень, буйствуют моря, И жизнь, как песня, вечно продолжается! Э.Асадов
Armillaria: Wega пишет: И жизнь, как песня, вечно продолжается! ТИХАЯ ЖИЗНЬ Блажен, кто за рубеж наследственных полей Ногою не шагнет, мечтой не унесется; Кто с доброй совестью и с милою своей Как весело заснет, так весело проснется; Кто молоко от стад, хлеб с нивы золотой И мягкую волну с своих овец сбирает, И для кого свой дуб в огне горит зимой, И сон прохладою в день летний навевает. Спокойно целый век проводит он в трудах, Полёта быстрого часов не примечая, И смерть к нему придёт с улыбкой на устах, Как лучших, новых дней пророчица благая. Так жизнь и Дельвигу тихонько провести. Умру - и скоро все забудут о поэте! Что нужды? Я блажен, я мог себе найти В безвестности покой и счастие в Лилете! А.А. Дельвиг
Wega: Armillaria пишет: покой и счастие Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит — Летят за днями дни, и каждый час уносит Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем Предполагаем жить, и глядь — как раз умрем. На свете счастья нет, но есть покой и воля. Давно завидная мечтается мне доля — Давно, усталый раб, замыслил я побег В обитель дальную трудов и чистых нег. А.Пушкин
мариета: Wega пишет: а мы с тобой вдвоем Предполагаем жить, и глядь — как раз умрем Вот так и бывает: живешь — не живешь, А годы уходят, друзья умирают, И вдруг убедишься, что мир непохож На прежний, и сердце твое догорает. Вначале черта горизонта резка — Прямая черта между жизнью и смертью, А нынче так низко плывут облака, И в этом, быть может, судьбы милосердье. Тот возраст, который с собою принес Утраты, прощанья, — наверное, он-то И застил туманом непролитых слез Прямую и резкую грань горизонта. Так много любимых покинуло свет, Но с ними беседуешь ты, как бывало, Совсем забывая, что их уже нет... Черта горизонта в тумане пропала. Тем проще, тем легче ее перейти, — Там эти же рощи и озими эти ж... Ты просто ее не заметишь в пути, В беседе с ушедшим — ее не заметишь. Мария Петровых
Икс: мариета пишет: Но с ними беседуешь ты, как бывало, Совсем забывая, что их уже нет... ПРОХОЖИЙ Исполнен душевной тревоги, В треухе, с солдатским мешком, По шпалам железной дороги Шагает он ночью пешком. Уж поздно. На станцию Нара Ушел предпоследний состав. Луна из-под края амбара Сияет, над кровлями встав. Свернув в направлении к мосту, Он входит в весеннюю глушь, Где сосны, склоняясь к погосту, Стоят, словно скопища душ. Тут летчик у края аллеи Покоится в ворохе лент, И мертвый пропеллер, белея, Венчает его монумент. И в темном чертоге вселенной Над сонною этой листвой Встает тот нежданно мгновенный, Пронзающий душу покой, Тот дивный покой, пред которым, Волнуясь и вечно спеша, Смолкает с опущенным взором Живая людская душа. И в легком шуршании почек, И в медленном шуме ветвей Невидимый юноша-летчик О чем-то беседует с ней. А тело бредет по дороге, Шагая сквозь тысячи бед, И горе его, и тревоги Бегут, как собаки, вослед. Н. Заболоцкий
Luiza: Икс пишет: ПРОХОЖИЙ ПРОХОЖИЙ Идешь, на меня похожий, Глаза устремляя вниз. Я их опускала — тоже! Прохожий, остановись! Прочти — слепоты куриной И маков набрав букет, Что звали меня Мариной, И сколько мне было лет. Не думай, что здесь — могила, Что я появлюсь, грозя... Я слишком сама любила Смеяться, когда нельзя! И кровь приливала к коже, И кудри мои вились... Я тоже была, прохожий! Прохожий, остановись! Сорви себе стебель дикий И ягоду ему вслед,— Кладбищенской земляники Крупнее и слаще нет. Но только не стой угрюмо, Главу опустив на грудь, Легко обо мне подумай, Легко обо мне забудь. Как луч тебя освещает! Ты весь в золотой пыли... — И пусть тебя не смущает Мой голос из-под земли. М. Цветаева
Икс: Luiza пишет: И кудри мои вились... Из Анакреона Поредели, побелели Кудри, честь главы моей, Зубы в деснах ослабели, И потух огонь очей. Сладкой жизни мне не много Провожать осталось дней: Парка счет ведет им строго, Тартар тени ждет моей. Не воскреснем из-под спуда, Всяк навеки там забыт: Вход туда для всех открыт - Нет исхода уж оттуда. А.С. Пушкин
Дебора: Икс пишет: Парка счет ведет им строго... Мне приснилась беззубая Парка - Та старуха, что нить обрывает. С начитавшимся на ночь Плутарха И такое, признаться, бывает. В моём кресле глубоком сидела Желтокожим пергаментным свитком, На меня как-то странно глядела, Всё мотая в клубок свою нитку. Тень бардового абажура Ей кровавила бледные руки... Я сказал ей: "Что, старая дура, Ты пришла оборвать мои муки? Что ж, давай, обрывай, не заплАчу! Жизнь моя ничего мне не стОит! Я всю жизнь прожил как неудачник, В злобе, в зависти, в лени, в застое! Я был жаден, был глуп и бездарен, Хоть считал себя - да! - гениальным. Пусть мне нити ни дюйм не подарен - И пускай! Это, знаешь, нормально!" ...Улыбнулась беззубой улыбкой, Нить подёргала пальцем когтистым, - И исчезла... Сон сделался зыбким, И проснулся я словно бы чистым, Будто в утренних росах умытым... И, откинув к стене одеяло, Я сказал себе: "Злоба забыта, Жизнь дана - так начни же сначала!" (Без названия)
Luiza: Дебора пишет: Я всю жизнь прожил как неудачник, В злобе, в зависти, в лени, в застое! Каждый выбирает для себя Женщину, религию, дорогу. Дьяволу служить или пророку - Каждый выбирает для себя. Каждый выбирает по себе Слово для любви и для молитвы. Шпагу для дуэли, меч для битвы Каждый выбирает по себе. Каждый выбирает по себе. Щит и латы, посох и заплаты, Меру окончательной расплаты Каждый выбирает по себе. Каждый выбирает для себя. Выбираю тоже, как умею. Ни к кому претензий не имею: Каждый выбирает для себя. Ю.Д. Левитанский
Wega: Luiza пишет: дорогу. То насыпью, то глубью лога, То по прямой за поворот Змеится лентою дорога Безостановочно вперед. По всем законам перспективы Эа придорожные поля Бегут мощеные извивы, Не слякотя и не пыля. Вот путь перебежал плотину, На пруд не посмотревши вбок, Который выводок утиный Переплывает поперек. Вперед то под гору, то в гору Бежит прямая магистраль, Как разве только жизни в пору Всё время рваться вверх и вдаль. Чрез тысячи фантасмагорий, И местности и времена, Через преграды и подспорья Несется к цели и она. А цель ее в гостях и дома — Всё пережить и всё пройти, Как оживляют даль изломы Мимоидущего пути. Б.Пастернак
Икс: Wega пишет: Вперед то под гору, то в гору Бежит прямая магистраль КОНДУКТОР И ТАРАНТУЛ Басня В горах Гишпании тяжелый экипаж С кондуктором отправился в вояж. Гишпанка, севши в нем, немедленно заснула; А муж ее меж тем, увидя тарантула, Вскричал: "Кондуктор, стой! Приди скорей! Ах, боже мой!" На крик кондуктор поспешает И тут же веником скотину выгоняет, Примолвив: "Денег ты за место не платил!" - И тотчас же его пятою раздавил. Читатель! разочти вперед свои депансы, Чтоб даром не дерзать садиться в дилижансы, И норови, чтобы отнюдь Без денег не пускаться в путь; Не то случится и с тобой, что с насекомым, Тебе знакомым. Козьма Прутков
Wega: Икс пишет: дилижансы, Я беспечен и одинок, И богатство мне ни к чему, Мне б отсрочить хоть на денек Час, когда я кану во тьму. Я усядусь в свой дилижанс, И помчусь сквозь дым и пальбу, Скорость – это все-таки шанс Одурачить злую судьбу!.. Я покину дом и родню И в дороге встречу зарю, Может, время я обгоню, Может, смерть я перехитрю. Я усядусь в свой дилижанс И помчусь сквозь дым и пальбу, Скорость – это все-таки шанс Одурачить злую судьбу!.. Пусть я кончу жизненный путь На исходе этого дня, Мне успеть бы только взглянуть, Что там будет после меня. Я усядусь в свой дилижанс И помчусь сквозь дым и пальбу, Скорость – это все-таки шанс Одурачить злую судьбу!.. Л.Филатов
мариета: Wega пишет: Может, время я обгоню, Может, смерть я перехитрю. Жил иль не жил я? Ужель и впредь даже этому остаться в тайне? Господи, не погуби, не дай мне до начала жизни умереть! Уведи от сложного и просто приобщи к блаженной простоте, чтоб гроши последние и те с легким сердцем я бы нищим роздал. Пусть я вновь обрел бы радость в том, что рассветный мир твой свеж и звонок, и счастливым стал бы, как ребенок, что снежинки с неба ловит ртом. И еще молю тебя о чуде — научи меня словам простым, чтобы, ото всех неотличим, жил бы я, как все на свете люди. Атанас Далчев, пер. М. Петровых
Икс: мариета пишет: Господи, не погуби ХРИСТОС Ты пришел наши слезы восславить - не осушить. Ты пришел растравить наши раны - не исцелить. Ты пришел, чтобы раздуть пожары - не погасить. Ты пришел сказать: пусть слезы, кровь и огонь текут как вода. Леон Фелипе (пер. В. Столбова)
Wega: Икс пишет: пусть слезы, кровь и огонь текут как вода Слезы, слезы - живая вода! Слезы, слезы - благая беда! Закипайте из жарких недр, Проливайтесь из жарких век. Гнев Господень - широк и щедр. Да снесет его - человек. Дай разок вздохнуть Свежим воздухом. Размахни мне в грудь - Светлым посохом! М.Цветаева
Икс: Wega пишет: Свежим воздухом Ныла у меня душа, А теперь, Алеша, ша! Не заноет она больше, Коммунизм растет и в Польше, И у немцев, и испанцев, У французов, итальянцев, И у прочих всех народов, У красавцев и уродов. Строим мы каналы, реки, Строим фабрики, аптеки, Строим МОПР и нарпит, Процветает новый быт. С неба прет фабричный дым И вопще Осоавиахим. Неизвестный пролетарский поэт 1920-х годов
ДюймОлечка: Икс пишет: И у немцев, и испанцев, У французов, итальянцев Где Вы теперь? Кто Вам целует пальцы? Куда ушел Ваш китайчонок Ли ? Вы, кажется, тогда любили португальца, А может быть, с малайцем Вы ушли ? Последний раз я видел Вас так близко. В пролеты улиц Вас умчал авто. Мне снилось, что теперь в притонах Сан Франциско Лиловый негр Вам подает манто. А вы ушли, и на полу белели Ваши блузки, Остался в клетке попугай Фобер. Он всё кричит Жёбер и плачет по-французки, А вы ушли, а ты ушла совсем. Александр Вертинский
Wega: ДюймОлечка пишет: Остался в клетке попугай Фобер Послушайте все - О-го-го! Э-ге-гей! - Меня, попугая, пирата морей. Родился я в тыща каком-то году, В бананово-лиановой чаще. Мой папа был папапугай какаду, Тогда еще не говорящий. Но вскоре покинул я девственный лес - Взял в плен меня страшный Фернандо Кортес, Он начал на бедного папу кричать, А папа Фернанде не мог отвечать, Не мог - не умел отвечать. И чтоб отомстить - от зари до зари Учил я три слова, всего только три, Упрямо себя заставлял: повтори Карамба, коррида и черт побери! Послушайте все - О-го-го! Э-ге-гей! - Рассказ попугая, пирата морей. Нас шторм на обратной дороге застиг, Мне было особенно трудно. Английский фрегат под названием "бриг" Взял на абордаж наше судно. Был бой рукопашный три ночи, два дня, И злые пираты пленили меня. Так начал я плавать на разных судах В районе экватора, в северных льдах На разных пиратских судах. Давали мне кофе, какао, еду, Чтоб я их приветствовал: "Хау ду ю ду!" Но я повторял от зари до зари: "Карамба!", "Коррида!" и "Черт побери!" Послушайте все - О-го-го! Э-ге-гей! - Меня, попугая, пирата морей. Лет сто я проплавал пиратом, и что ж - Какой-то матросик пропащий Продал меня в рабство за ломаный грош, А я уже был говорящий! Турецкий паша нож сломал пополам, Когда я сказал ему: "Паша! Салам!" И просто кондрашка хватила пашу, Когда он узнал, что еще я пишу, Считаю, пою и пляшу. Я Индию видел, Иран и Ирак - Я индивидуум, не попка-дурак. Так думают только одни дикари. "Карамба!", "Коррида!" и "Черт побери!" В.Высоцкий
Молли: Wega пишет: В бананово-лиановой чаще. В бананово-лимонном Сингапуре, в бури, Когда поет и плачет океан И гонит в ослепительной лазури Птиц дальний караван... В бананово-лимонном Сингапуре, в бури, Когда у Вас на сердце тишина, Вы, брови темно-синие нахмурив, Тоскуете одна. И нежно вспоминая Иное небо мая, Слова мои, и ласки, и меня, Вы плачете, Иветта, Что наша песня спета, А сердце не согрето Без любви огня. И, сладко замирая от криков попугая, Как дикая магнолия в цвету, Вы плачете, Иветта, Что песня недопета, Что это Лето Где-то Унеслось в мечту! В опаловом и лунном Сингапуре, в бури, Когда под ветром ломится банан, Вы грезите всю ночь на желтой шкуре, Под вопли обезьян. В опаловом и лунном Сингапуре, в бури, Запястьями и кольцами звеня, Магнолия тропической лазури, Вы любите меня. А. Вертинский
мариета: Молли пишет: Вы любите меня. Со мной вы строги. Почему? Зачем я вас так обожаю? Я не отдам вас в жизни никому, Вы любите меня, Вы любите меня, Вы любите меня - я знаю! Вы любите меня, я знаю А видимая строгость - ни к чему, Безумно я без вас скучаю: Ещё вы не любили ни одну, Как любите меня, Как любите меня, Вы любите меня - я знаю! Вы любите меня, я знаю Так неужели мимо всё пройдёт? Своей я страсти не скрываю: Коль я не с вами – пусть любовь умрёт! Но вы же любите меня, Вы любите меня, Вы любите меня - я знаю! Вы любите меня, я знаю Романс, сл. Г. Айвазян, муз. В. Енченко
ДюймОлечка: мариета пишет: Зачем я вас так обожаю? Солнце — одно, а шагает по всем городам. Солнце — мое. Я его никому не отдам. Ни на час, ни на луч, ни на взгляд.— Никому. Никогда! Пусть погибают в бессменной ночи города! В руки возьму!— Чтоб не смело вертеться в кругу! Пусть себе руки, и губы, и сердце сожгу! В вечную ночь пропадет,— погонюсь по следам... Солнце мое! Я тебя никому не отдам! М. Цветаева
Икс: ДюймОлечка пишет: Пусть себе руки, и губы, и сердце сожгу! Когда читала ты мучительные строки, Где сердца звучный пыл сиянье льет кругом И страсти роковой вздымаются потоки, - Не вспомнила ль о чем? Я верить не хочу! Когда в степи, как диво, В полночной темноте безвременно горя, Вдали перед тобой прозрачно и красиво Вставала вдруг заря И в эту красоту невольно взор тянуло, В тот величавый блеск за темный весь предел, - Ужель ничто тебе в то время не шепнуло: Там человек сгорел! А. Фет
мариета: Икс пишет: Когда читала ты мучительные строки, Я больше не звоню ему. Не стоит… Он дал мне столько холода за это, Что можно было Арктику надстроить, Что можно было заморозить всю планету. Я больше не пишу ему. Не надо… Он научил меня как стать циничней. Он показал на дверь чужого ада, И я брожу там. Мегабезразлична. Я больше не ищу его. Зачем мне?... Так и не понял слов - ни шепота, ни крика… Я даже не ищу ему замену. Я стоптана… исчерпана…безлика. Мир умер. Я брожу по парапету. В попытках рвать саму себя на части… И сжаться в ком, и заорать в чужое небо: "Я больше не ищу тебя! Ты счастлив???"
Wega: мариета пишет: Мегабезразлична. Нет, не люблю я вас, да и любить не стану! Коварных ваших глаз не верю я обману. Остыл огонь души, и сердце охладело! Вы очень хороши, да мне какое дело!.. Пора мне поберечь себя от слов опасных, От снега белых плеч и взоров ложно страстных, В них, знаю я давно, куда как мало прока, И, право, мне грешно ждать нового урока. Но если кто-нибудь, хоть барин самый гадкий, Подумать и вздохнуть заставит вас украдкой, Скажите, почему мне станет безотрадно, И больно так уму, и сердцу так досадно? Булахов, Соллогуб.
Икс: Wega пишет: не люблю я вас О, не тревожь меня укорой справедливой! Поверь, из нас из двух завидней часть твоя: Ты любишь искренно и пламенно, а я - Я на тебя гляжу с досадою ревнивой. И, жалкий чародей, перед волшебным миром, Мной созданным самим, без веры я стою - И самого себя, краснея, сознаю Живой души твоей безжизненным кумиром. Ф. Тютчев
Wega: Икс пишет: досадою Мне тебя уже не надо, Милый – и не оттого что С первой почтой – не писал. И не оттого что эти Строки, писанные с грустью, Будешь разбирать – смеясь. (Писанные мной одною – Одному тебе! – впервые! – Расколдуешь – не один.) И не оттого что кудри До щеки коснутся – мастер Я сама читать вдвоем! – И не оттого что вместе - Над неясностью заглавных! – Вы вздохнете, наклонясь. И не оттого что дружно Веки вдруг смежатся – труден Почерк,- да к тому – стихи! Нет, дружочек! – Это проще, Это пуще, чем досада: Мне тебя уже не надо – Оттого что – оттого что – Мне тебя уже не надо! М.Цветаева
Икс: Wega пишет: читать вдвоем ФРАНЧЕСКА РИМИНИ ..."Читали мы однажды Наедине о страсти Ланчелотта, Но о своей лишь страсти думал каждый. Я помню книгу, бархат переплета, Я даже помню, как в заре румяной Заглавных букв мерцала позолота. Открыты были окна, и туманный Нагретый воздух в комнату струился; Ронял цветы жасмин благоуханный. И мы прочли, как Ланчелотт склонился И, поцелуем скрыв улыбку милой, Уста к устам, в руках ее забылся. Увы! нас это место погубило, И в этот день мы больше не читали. Но сколько счастья солнце озарило!.." И тень умолкла, полная печали. Д.С. Мережковский
мариета: Икс пишет: Я помню книгу, бархат переплета, Книги в красном переплете Из рая детского житья Вы мне привет прощальный шлете, Неизменившие друзья В потертом, красном переплете. Чуть легкий выучен урок, Бегу тотчас же к вам, бывало. — Уж поздно! — Мама, десять строк!..— Но, к счастью, мама забывала. Дрожат на люстрах огоньки... Как хорошо за книгой дома! Под Грига, Шумана и Кюи Я узнавала судьбы Тома. Темнеет... В воздухе свежо... Том в счастье с Бэкки полон веры. Вот с факелом Индеец Джо Блуждает в сумраке пещеры... Кладбище... Вещий крик совы... (Мне страшно!) Вот летит чрез кочки Приемыш чопорной вдовы, Как Диоген, живущий в бочке. Светлее солнца тронный зал, Над стройным мальчиком — корона... Вдруг — нищий! Боже! Он сказал: «Позвольте, я наследник трона!» Ушел во тьму, кто в ней возник, Британии печальны судьбы... — О, почему средь красных книг Опять за лампой не уснуть бы? О, золотые времена. Где взор смелей и сердце чище! Марина Цветаева
Wega: мариета пишет: Где взор смелей и сердце чище! Неизгладимы, нет, в моей судьбе Твой детский рот и смелый взор девический, Вот почему, мечтая о тебе, Я говорю и думаю ритмически. Я чувствую огромные моря, Колеблемые лунным притяженьем, И сонмы звезд, что движутся горя, От века предназначенным движеньем. О, если б ты всегда была со мной, Улыбчиво-благая, настоящая, На звезды я бы мог ступить ногой И солнце б целовал в уста горящие. Н.Гумилёв
Икс: Wega пишет: сонмы звезд Как сладко дремлет сад темно-зеленый, Объятый негой ночи голубой! Сквозь яблони, цветами убеленной, Как сладко светит месяц золотой! Таинственно, как в первый день созданья, В бездонном небе звездный сонм горит, Муз́ыки дальной слышны восклицанья, Соседний ключ слышнее говорит… На мир дневной спустилася завеса, Изнемогло движенье, труд уснул… Над спящим градом, как в вершинах леса, Проснулся чудный еженощный гул… Откуда он, сей гул непостижимый?.. Иль смертных дум, освобожденных сном, Мир бестелесный, слышный, но незримый, Теперь роится в хаосе ночном?.. Ф. Тютчев
мариета: Икс пишет: Сквозь яблони, цветами убеленной, Как сладко светит месяц золотой! Над нами блещут звезды. Тишина. Ночь медлит, как твое прикосновенье. И нас качает полная луна в своих сетях, бесплотных, как виденье. Цветущей липы свежая листва восторг свой источает в пряном дыме, и тень листвы - как будто кружева, что ты сплетала пальцами своими. Так дивно все, так ты захвачен всем, что думаешь: а может - сновиденье все то, что видишь, и что вечер нем, и мы вдвоем, и мы в уединенье. Жизнь - это скряга, из своих щедрот дарит мгновенье, что мгновенье длится. Возьми же то, что этот миг дает и что уже не сможет повториться. Христо Радевски, пер. Л.Озерова
Икс: мариета пишет: и что уже не сможет повториться ПРИЗНАНИЕ Притворной нежности не требуй от меня: Я сердца моего не скрою хлад печальный. Ты права, в нем уж нет прекрасного огня Моей любви первоначальной. Напрасно я себе на память приводил И милый образ твой и прежние мечтанья: Безжизненны мои воспоминанья, Я клятвы дал, но дал их выше сил. Я не пленен красавицей другою, Мечты ревнивые от сердца удали; Но годы долгие в разлуке протекли, Но в бурях жизненных развлекся я душою. Уж ты жила неверной тенью в ней; Уже к тебе взывал я редко, принужденно, И пламень мой, слабея постепенно, Собою сам погас в душе моей. Верь, жалок я один. Душа любви желает, Но я любить не буду вновь; Вновь не забудусь я: вполне упоевает Нас только первая любовь. Грущу я; но и грусть минует, знаменуя Судьбины полную победу надо мной; Кто знает? мнением сольюся я с толпой; Подругу, без любви - кто знает? - изберу я. На брак обдуманный я руку ей подам И в храме стану рядом с нею, Невинной, преданной, быть может, лучшим снам, И назову ее моею; И весть к тебе придет, но не завидуй нам: Обмена тайных дум не будет между нами, Душевным прихотям мы воли не дадим: Мы не сердца под брачными венцами, Мы жребии свои соединим. Прощай! Мы долго шли дорогою одною; Путь новый я избрал, путь новый избери; Печаль бесплодную рассудком усмири И не вступай, молю, в напрасный суд со мною. Не властны мы в самих себе И, в молодые наши леты, Даем поспешные обеты, Смешные, может быть, всевидящей судьбе. Е. Баратынский
Молли: Икс пишет: Даем поспешные обеты Сонет 115 О, как я лгал когда-то, говоря: "Моя любовь не может быть сильнее". Не знал я, полным пламенем горя, Что я любить еще нежней умею. Случайностей предвидя миллион, Вторгающихся в каждое мгновенье, Ломающих незыблемый закон, Колеблющих и клятвы и стремленья, Не веря переменчивой судьбе, А только часу, что еще не прожит, Я говорил: "Любовь моя к тебе Так велика, что больше быть не может!" Любовь - дитя. Я был пред ней не прав, Ребенка взрослой женщиной назвав. У. Шекспир
Wega: Молли пишет: в каждое мгновенье, Жизнь пронесется, как одно мгновенье, Ее цени, в ней черпай наслажденье. Как проведешь ее – так и пройдет, Не забывай: она – твое творенье. Коль день прошел, о нем не вспоминай, Пред днем грядущим в страхе не стенай, О будущем и прошлом не печалься, Сегодняшнему счастью цену знай! Коль можешь, не тужи о времени бегущем, Не отягчай души ни прошлым, ни грядущим. Сокровища свои потрать, пока ты жив; Ведь все равно в тот мир предстанешь неимущим. Не бойся козней времени бегущего, Не вечны наши беды в круге сущего. Миг, данный нам, в веселье проведи, Не плачь о прошлом, не страшись грядущего. Омар Хаям
Икс: Wega пишет: Жизнь пронесется, как одно мгновенье На смерть отца, капитана дона Родриго Не предавайся скорби тщетной, Душа, и ясными глазами Взгляни вокруг: Жизнь иссякает незаметно, И смерть неслышными шагами Подходит вдруг. Отрады длятся лишь мгновенья, Но мукой каждая чревата, Увы, для нас. Прислушайся к людскому мненью: Мил только прожитой когда-то, Ушедший час. Ах, наши жизни - это реки, Которые впадают в море, Чье имя - смерть. В нем растворяется навеки Исполненная зла и горя Дней круговерть. Бегут могучие потоки В безбрежную пучину эту, Бегут ручьи. Мы все сравняемся там в роке - Те, что лишь в рубища одеты, И богачи. О, сколько герцогов всесильных Маркизов, графов превосходных Навек легли Под сень тяжелых плит могильных, Чтобы в объятьях тлеть холодных Сырой земли! Трудов их в мирные годины И подвигов на поле брани Бледнеет след... Все злой завершено кончиной, Смерть, от твоей жестокой длани Спасенья нет. Хорхе Манрике (пер. О. Румера)
мариета: Икс пишет: Ах, наши жизни - это реки Тихие воды, глубокие воды, Самозащита немой свободы... Хуже ли те, что бесстрашно мчатся, Смеют начаться, смеют кончаться, Память несут о далеком истоке. Вы же молчите, недвижны, глубоки,— Не о чем вспомнить, не о чем грезить... Вам повидать бы Арагву иль Бесядь — Их обреченность, самозабвенье, Самоубийство, саморожденье... Вашей судьбою, стоячие воды, Только глухие, незрячие годы, Намертво сомкнутые уста, Холод, и темень, и немота. М. Петровых
Икс: мариета пишет: Намертво сомкнутые уста SILENTIUM! Молчи, скрывайся и таи И чувства и мечты свои - Пускай в душевной глубине Встают и заходят оне Безмолвно, как звезды в ночи,- Любуйся ими - и молчи. Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя? Поймёт ли он, чем ты живёшь? Мысль изречённая есть ложь. Взрывая, возмутишь ключи,- Питайся ими - и молчи. Лишь жить в себе самом умей - Есть целый мир в душе твоей Таинственно-волшебных дум; Их оглушит наружный шум, Дневные разгонят лучи,- Внимай их пенью - и молчи!.. Ф. Тютчев
boniphaciy: Икс пишет: Есть целый мир в душе твоей Несказанное, синее, нежное... Тих мой край после бурь, после гроз, И душа моя - поле безбрежное - Дышит запахом меда и роз... (С. Есенин)
Wega: boniphaciy пишет: душа моя а. Когда весна придет - не знаю, Пройдут дожди, сойдут снега... Но ты мне улица родная И в непогоду дорога Мне все здесь близко, все знакомо, Все в биографии моей - Дверь комсомольского райкома, Семья испытанных друзей. На этой улице подростком Гонял по крышам голубей, И здесь, на этом перекрестке, С любовью встретился своей. Теперь и сам не рад, что встретил, - Моя душа полна тобой. Зачем, зачем на белом свете Есть безответная любовь! Когда на улице Заречной В домах погашены огни, Горят мартеновские печи, И день и ночь горят они. Я не хочу судьбу иную, Мне ни на что не променять Ту заводскую проходную, Что в люди вывела меня. На свете много улиц славных, Но не сменяю адрес я. В моей судьбе ты стала главной, Родная улица моя. А.Фатьянов
Икс: Wega пишет: безответная любовь Сердечным нежным языком Я искушал её сначала; Она словам моим внимала С тупым, бессмысленным лицом. В ней разбудить огонь желаний Ещё надежду я хранил И сладострастных осязаний Язык живой употребил... Она глядела так же тупо, Потом разгневалася глупо. Беги за нею, модный свет, Пленяйся девой идеальной! Владею тайной я печальной: Ни сердца в ней, ни пола нет. Е. Баратынский
Ламель: Икс пишет: Пленяйся девой идеальной ДЕВА Я говорил тебе: страшися девы милой! Я знал, она сердца влечет невольной силой. Неосторожный друг! я знал, нельзя при ней Иную замечать, иных искать очей. Надежду потеряв, забыв измены сладость, Пылает близ нее задумчивая младость; Любимцы счастия, наперсники судьбы Смиренно ей несут влюбленные мольбы; Но дева гордая их чувства ненавидит И, очи опустив, не внемлет и не видит. А.С. Пушкин
Икс: Ламель пишет: не внемлет Властителям и судиям Восстал всевышний бог, да судит Земных богов во сонме их; Доколе, рек, доколь вам будет Щадить неправедных и злых? Ваш долг есть: сохранять законы, На лица сильных не взирать, Без помощи, без обороны Сирот и вдов не оставлять. Ваш долг: спасать от бед невинных, Несчастливым подать покров; От сильных защищать бессильных, Исторгнуть бедных из оков. Не внемлют! видят - и не знают! Покрыты мздою очеса: Злодействы землю потрясают, Неправда зыблет небеса. Цари! Я мнил, вы боги властны, Никто над вами не судья, Но вы, как я подобно, страстны, И так же смертны, как и я. И вы подобно так падете, Как с древ увядший лист падет! И вы подобно так умрете, Как ваш последний раб умрет! Воскресни, боже! боже правых! И их молению внемли: Приди, суди, карай лукавых, И будь един царем земли! Г.Р. Державин
Wega: Икс пишет: вы боги властны Безнадежность Желанье счастия в меня вдохнули боги; Я требовал его от неба и земли И вслед за призраком, манящим издали, Жизнь перешёл до полдороги, Но прихотям судьбы я боле не служу: Счастливый отдыхом, на счастие похожим, Отныне с рубежа на поприще гляжу - И скромно кланяюсь прохожим. Е.Баратынский
Икс: Wega пишет: Желанье счастия Фруктовое питание Много лет тому назад жила на свете Дама, подчинившая себя диете. В интересных закоулках ее тела Много неподдельного желания кипело. От желания к желанию переходя, Родилось у ней красивое дитя. Год проходит, два проходит, тыща лет — Красота ее все та же. Изменений нет. Несмотря, что был ребенок И что он вместо пеленок Уж давно лежит в гробу, Да и ей пришлось не сладко: и ее снесли, рабу. И она лежит в могиле, как и все ее друзья — Представители феодализма — генералы и князья. Но она лежит — не тлеет, С каждым часом хорошеет, Между тем как от князей Не осталося частей. «Почему же, — возопит читатель изумленный, — Сохранила вид она холеный?! Нам, читателям, не ясно, Почему она прекрасна, Почему ее сосуды Крепче каменной посуды». Потому что пресловутая покойница Безубойного питания была поклонница. В ней микробов не было и нету С переходом на фруктовую диету. Если ты желаешь быть счастливой, Значит, ты должна питаться сливой, Или яблоком, или смородиной, или клубникой, Или земляникой, или ежевикой. Будь подобна бабочке, которая, Соками питаяся, не бывает хворая. Постарайся выключить из своего меню Рябчика и курицу, куропатку и свинью! Ты в себя спиртные жидкости не лей, Молока проклятого по утрам не пей. Свой желудок апельсином озаряя, Привлечешь к себе ты кавалеров стаю. И когда взмахнешь ты благосклонности флажком, То захочется бежать мне за тобою петушком. Н. Олейников
Wega: Икс пишет: генералы и князья. Вы, чьи широкие шинели Напоминали паруса, Чьи шпоры весело звенели И голоса, И чьи глаза, как бриллианты, На сердце оставляли след, - Очаровательные франты Минувших лет! Одним ожесточеньем воли Вы брали сердце и скалу, - Цари на каждом бранном поле И на балу. Вас охраняла длань Господня И сердце матери, - вчера Малютки-мальчики, сегодня - Офицера! Вам все вершины были малы И мягок самый черствый хлеб, О, молодые генералы Своих судеб! А.Цветаева
мариета: Wega пишет: Офицера! Всё идешь и идешь, и сжигаешь мосты. Правда где - а где ложь? Слава где - а где стыд? А Россия лежит в пыльных шрамах дорог, А Россия дрожит от копыт и сапог. Господа офицеры, голубые князья,- Я, конечно, не первый, и последний - не я... Господа офицеры, я прошу вас учесть: Кто сберег свои нервы - тот не спас свою честь. Кто мне брат, кто мне враг – разберусь как-нибудь: Я российский солдат – прям и верен мой путь. Даже мать и отца, даже брата забыл, Но в груди до свинца лишь Россию любил. Господа офицеры, мне не грустно, о нет! Суд людской или божий через тысячу лет, Господа офицеры, я прошу вас учесть: Господа офицеры, не спасет вашу честь! Я врагов своих кровь проливаю, моля: "Ниспошли к ним любовь, о Россия моя!" А Россия лежит в пыльных шрамах дорог, А Россия дрожит от копыт и сапог. Господа офицеры, голубые князья,- Я, конечно, не первый, и последний - не я... Господа офицеры, я прошу вас учесть: Кто сберег свои нервы - тот не спас свою честь. Александр Дольский
Wega: мариета пишет: Господа офицеры Господа офицеры, по натянутым нервам Я аккордами веры эту песню пою. Тем, кто, бросив карьеру, живота не жалея, Свою грудь подставляет за Россию свою. Тем, кто выжил в Афгане, свою честь не изгадив, Кто карьеры не делал от солдатских кровей. Я пою офицерам, матерей пожалевшим, Возвратив им обратно живых сыновей. Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом. За Россию и свободу до конца. Офицеры, россияне, пусть свобода воссияет, Заставляя в унисон звучать сердца. Господа офицеры, как сберечь вашу веру? На разрытых могилах ваши души хрипят. Что ж мы, братцы, наделали, не смогли уберечь их. И теперь они вечно в глаза нам глядят. Вновь уходят ребята, растворяясь в закатах, Позвала их Россия, как бывало не раз. И опять вы уходите, может, прямо на небо. И откуда – то сверху прощаете нас. Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом. За Россию и свободу до конца. Офицеры, россияне, пусть свобода воссияет, Заставляя в унисон звучать сердца. О.Газманов
Икс: Wega пишет: разрытых могилах Надпись на книге Манон Леско, влюбленный завсегдатай Твоих времен, я мыслию крылатой Искал вотще исчезнувших забав, И образ твой, прелестен и лукав, Меня водил - изменчивый вожатый. И с грацией манерно-угловатой Сказала ты: "Пойми любви устав, Прочтя роман, где ясен милый нрав Манон Леско: От первых слов в таверне вороватой Прошла верна, то нищей, то богатой, До той поры, когда, без сил упав В песок чужой, вдали родимых трав, Была зарыта шпагой, не лопатой Манон Леско!" Михаил Кузмин
Wega: Икс пишет: И образ твой Мой глаз гравером стал и образ твой Запечатлел в моей груди правдиво. С тех пор служу я рамою живой, А лучшее в искусстве - перспектива. Сквозь мастера смотри на мастерство, Чтоб свой портрет увидеть в этой раме. Та мастерская, что хранит его, Застеклена любимыми глазами. Мои глаза с твоими так дружны, Моими я тебя в душе рисую. Через твои с небесной вышины Заглядывает солнце в мастерскую. Увы, моим глазам через окно Твое увидеть сердце не дано. Шекспир в переводе С. Маршака
мариета: Wega пишет: Мой глаз гравером стал и образ твой Запечатлел в моей груди правдиво. Как трудно повторять живую красоту Твоих воздушных очертаний; Где силы у меня схватить их на лету Средь непрестанных колебаний? Когда из-под ресниц пушистых на меня Блеснут глаза с просветом ласки, Где кистью трепетной я наберу огня? Где я возьму небесной краски? В усердных поисках все кажется: вот-вот Приемлет тайна лик знакомый, - Но сердца бедного кончается полет Одной бессильною истомой. Афанасий Фет
Икс: мариета пишет: живую красоту Твоих воздушных очертаний Послание, бичующее ношение одежды Меня изумляет, меня восхищает Природы красивый наряд: И ветер, как муха, летает, И звезды, как рыбки, блестят. Но мух интересней, Но рыбок прелестней Прелестная Лиза моя — Она хороша, как змея! Возьми поскорей мою руку, Склонись головою ко мне, Доверься, змея, политруку — Я твой изнутри и извне! Мешают нам наши покровы, Сорвем их на страх подлецам! Чего нам бояться? Мы внешне здоровы, А стройностью торсов мы близки к орлам. Тому, кто живет как мудрец-наблюдатель, Намеки природы понятны без слов: Проходит в штанах обыватель, Летит соловей — без штанов. Хочу соловьем быть, хочу быть букашкой, Хочу над тобою летать, Отбросивши брюки, штаны и рубашку — Все то, что мешает пылать. Коровы костюмов не носят. Верблюды без юбок живут. Ужель мы глупее в любовном вопросе, Чем тот же несчастный верблюд? Поверь, облаченье не скроет Того, что скрывается в нас, Особенно если под модным покроем Горит вожделенья алмаз. ...Ты слышишь, как кровь закипает? Моя полноценная кровь! Из наших объятий цветок вырастает По имени Наша Любовь. Николай Олейников
Wega: Икс пишет: соловей — без штанов. Чего боялся Петя. Темноты боится Петя. Петя маме говорит: - Можно, мама, спать при свете? Пусть всю ночь огонь горит. Отвечает мама: - Нет! - Щелк - и выключила свет. Стало тихо и темно. Свежий ветер дул в окно. В темноте увидел Петя Человека у стены. Оказалось на рассвете - Это куртка и штаны. Рукавами, как руками, Куртка двигала слегка, А штаны плясали сами От ночного ветерка. В темноте увидел Петя Ступу с бабою-ягой. Оказалось на рассвете - Это печка с кочергой. Это печь, А не яга, Не нога, А кочерга В темноте увидел Петя: Сверху смотрит великан. Оказалось на рассвете - Это старый чемодан. Высоко - на крышу шкапа - Чемодан поставил папа, И светились два замка При луне, как два зрачка. Каждый раз при встрече с Петей Говорят друг другу дети: - Это - Петя Иванов. Испугался он штанов! Испугался он яги - Старой ржавой кочерги! На дворе услышал Петя, Как над ним смеются дети. - Нет,- сказал он,- я не трус! Темноты я не боюсь! С этих пор ни разу Петя Не ложился спать при свете. Чемоданы и штаны Пете больше не страшны. С.Я.Маршак
мариета: Wega пишет: Темноты боится Петя Если вам уже лет двадцать, Всё равно вы помните - Очень трудно оставаться Детям в тёмной комнате. Окна стали чёрными, Шорохи за шторами, Так и чудиться ребятам, Что за шторой кто-то спрятан. И случается на свете - Даже школьники и те: Храбрецы при ярком свете, Но трусливы в темноте. И Сережа, наш Сережа - Самый младший член семьи, Темноты боялся тоже, Лет, пожалуй, до семи. Прочь выскакивал со стоном, В темноте его трясло. Но Сережа был сластёной - Это парня и спасло. В зимний вечер дело было: Мама вспомнила: - Постой, Я пакет один забыла В тёмной комнате пустой. Мармелад лежит в пакете - Это сыну моему. - И слова услышав эти, Парень бросился во тьму. Сразу страх преодалев, В темень кинулся как лев. Он теперь из светлых комнат Смело входит в темноту. Мармелад Сережа помнит И приятный вкус во рту. Агния Барто
Молли: мариета пишет: В зимний вечер дело было ДЕЛО БЫЛО В ЯНВАРЕ Дело было в январе, Стояла елка на горе, А возле этой елки Бродили злые волки. Вот как-то раз Ночной порой, Когда в лесу так тихо, Встречают волка под горой Зайчата и зайчиха. Кому охота в Новый год Попасться в лапы волку! Зайчата бросились вперед И прыгнули на елку. Они прижали ушки, Повисли, как игрушки. Десять маленьких зайчат Висят на елке и молчат - Обманули волка. Дело было в январе, - Подумал он, что на горе Украшенная елка. А. Барто
Armillaria: Молли пишет: Вот как-то раз Ночной порой, Меня зима изводит, чтоб тоже изнемочь. Как резко переходит морозный вечер в ночь! Теперь лететь по мраку, сгорая на лету. В полете я, однако, и с места не сойду! Поскрипывают стены уже который век! Когда схожу со сцены – поскрипывает снег. Берётся ночь беречь нас до солнечных времён. Поскрипывает вечность, как скрипочка сквозь сон. Константин Васильев
Икс: Armillaria пишет: сквозь сон Кубла Хан, или Видение во сне В стране Ксанад благословенной Дворец построил Кубла Хан, Где Альф бежит, поток священный, Сквозь мглу пещер гигантских, пенный, Впадает в сонный океан. На десять миль оградой стен и башен Оазис плодородный окружен, Садами и ручьями он украшен. В нем фимиам цветы струят сквозь сон, И древний лес, роскошен и печален, Блистает там воздушностью прогалин. Но между кедров, полных тишиной, Расщелина по склону ниспадала. О, никогда под бледною луной Так пышен не был тот уют лесной, Где женщина о демоне рыдала. Пленительное место! Из него, В кипенье беспрерывного волненья, Земля, как бы не в силах своего Сдержать неумолимого мученья, Роняла вниз обломки, точно звенья Тяжелой цепи: между этих скал, Где камень с камнем бешено плясал, Рождалося внезапное теченье, Поток священный быстро воды мчал, И на пять миль, изгибами излучин, Поток бежал, пронзив лесной туман, И вдруг, как бы усилием замучен, Сквозь мглу пещер, где мрак от влаги звучен, В безжизненный впадал он океан. И из пещер, где человек не мерял Ни призрачный объем, ни глубину, Рождались крики: вняв им, Кубла верил, Что возвещают праотцы войну. И тень чертогов наслажденья Плыла по глади влажных сфер, И стройный гул вставал от пенья, И странно-слитен был размер В напеве влаги и пещер. Какое странное виденье -- Дворец любви и наслажденья Меж вечных льдов и влажных сфер. Стройно-звучные напевы Раз услышал я во сне, Абиссинской нежной девы, Певшей в ясной тишине, Под созвучья гуслей сонных, Многопевных, многозвонных, Ливших зов струны к струне. О, когда б я вспомнил взоры Девы, певшей мне во сне О Горе святой Аборы, Дух мой вспыхнул бы в огне, Все возможно было б мне. В полнозвучные размеры Заключить тогда б я мог Эти льдистые пещеры, Этот солнечный чертог Их все бы ясно увидали Над зыбью, полной звонов, дали, И крик пронесся б, как гроза: Сюда, скорей сюда, глядите, О, как горят его глаза! Пред песнопевцем взор склоните, И этой грезы слыша звон, Сомкнемся тесным хороводом, Затем что он воскормлен медом И млеком рая напоен! С.Т. Кольридж, пер. К. Бальмонта
мариета: Икс пишет: Дворец построил Кубла Хан, У царицы моей есть высокий дворец, О семи он столбах золотых, У царицы моей семигранный венец, В нем без счету камней дорогих. И в зеленом саду у царицы моей Роз и лилий краса расцвела, И в прозрачной волне серебристый ручей Ловит отблеск кудрей и чела. Но не слышит царица, что шепчет ручей, На цветы и не взглянет она: Ей туманит печаль свет лазурных очей, И мечта ее скорби полна. Она видит: далёко, в полночном краю, Средь морозных туманов и вьюг, С злою силою тьмы в одиночном бою Гибнет ею покинутый друг. И бросает она свой алмазный венец, Оставляет чертог золотой И к неверному другу,- нежданный пришлец, Благодатной стучится рукой. И над мрачной зимой молодая весна - Вся сияя, склонилась над ним И покрыла его, тихой ласки полна, Лучезарным покровом своим. И низринуты темные силы во прах, Чистым пламенем весь он горит, И с любовию вечной в лазурных очах Тихо другу она говорит: "Знаю, воля твоя волн морских не верней: Ты мне верность клялся сохранить, Клятве ты изменил,- но изменой своей Мог ли сердце мое изменить?" Владимир Соловьев
Wega: мариета пишет: И бросает она свой алмазный венец, «Ну что ж? Готово ли? Нельзя ли поспешить?» – «Позвольте, наперед решите выбор трудный: Что вы наденете, жемчужную ли нить иль полумесяц изумрудный?» – «Алмазный мой венец». – «Прекрасно! Помните? Его вы надевали, Когда изволили вы ездить во дворец. На бале, говорят, как солнце вы блистали. Мужчины ахали, красавицы шептали… В то время, кажется, вас видел в первый раз Хоткевич молодой, что после застрелился. А точно, говорят: на вас кто ни взглянул, Тот и влюбился». – «Нельзя ли поскорей»… Пушкин.
Armillaria: Wega пишет: жемчужную ли нить ТУЧИ Тучки небесные, вечные странники! Степью лазурною, цепью жемчужною Мчитесь вы, будто, как я же, изгнанники, С милого севера в сторону южную. Кто же вас гонит: судьбы ли решение? Зависть ли тайная? злоба ль открытая? Или на вас тяготит преступление? Или друзей клевета ядовитая? Нет, вам наскучили нивы бесплодные... Чужды вам страсти и чужды страдания; Вечно холодные, вечно свободные, Нет у вас родины, нет вам изгнания. М.Ю. Лермонтов
Икс: Armillaria пишет: Зависть ли тайная О пребывании в тюрьме Я заточен был в келью эту По вредоносному навету Завистников, но здесь обрел Освобождение от зол, Присущих суетному свету; Мой стол был скуден, кров убог, Зато я был весь этот срок Наедине с тобой, о боже. Я не завидовал, мне тоже Никто завидовать не мог. Луис де Леон, перевод М. Донского
Armillaria: Икс пишет: Освобождение от зол, Присущих суетному свету КРАСНЫЕ ТУФЛИ Кошка была стара и зла, Она сапожницею слыла; И правда, стоял лоток у окошка, С него торговала туфлями кошка, А туфельки, как напоказ, И под сафьян и под атлас, Под бархат и с золотою каймой, С цветами, с бантами, с бахромой. Но издали на лотке видна Пурпурно-красная пара одна; Она и цветом и видом своим Девчонкам нравилась молодым. Благородная белая мышка одна Проходила однажды мимо окна; Прошла, обернулась, опять подошла, Посмотрела еще раз поверх стекла — И вдруг сказала, робея немножко: «Сударыня киска, сударыня кошка, Красные туфли я очень люблю, Если недорого, я куплю». «Барышня, — кошка ответила ей, — Будьте любезны зайти скорей, Почтите стены скромного дома Своим посещением, я знакома Со всеми по своему занятью, Даже с графинями, с высшей знатью; Туфельки я уступлю вам, поверьте, Только подходят ли вам, примерьте, Ах, право, один уж ваш визит...» — Так хитрая кошка лебезит. Неопытна белая мышь была, В притон убийцы она вошла, И села белая мышь на скамью И ножку вытянула свою — Узнать, подходят ли туфли под меру, - Являя собой невинность и веру. Но в это время, грозы внезапней, Кошка ее возьми да цапни И откусила ей голову ловко И говорит ей: «Эх ты, головка! Вот ты и умерла теперь. Но эти красные туфли, поверь, Поставлю я на твоем гробу, И когда затрубит архангел в трубу, В день воскресения, белая мышь, Ты из могилы выползи лишь, — Как все другие в этот день, — И сразу красные туфли надень». Мораль Белые мышки, — мой совет: Пусть не прельщает вас суетный свет, И лучше пускай будут босы ножки, Чем спрашивать красные туфли у кошки. Генрих Гейне, перевод Ю.Н. Тынянова
Wega: Armillaria пишет: Под бархат Портрет Лишь черный бархат, на котором Забыт сияющий алмаз, Сумею я сравнить со взором Ее почти поющих глаз. Ее фарфоровое тело Томит неясной белизной, Как лепесток сирени белой Под умирающей луной. Пусть руки нежно-восковые, Но кровь в них так же горяча, Как перед образом Марии Неугасимая свеча. И вся она легка, как птица Осенней ясною порой, Уже готовая проститься С печальной северной страной. Н.Гумилёв
мариета: Wega пишет: Как перед образом Марии Неугасимая свеча. Моя мать В созвездье образов священных - покуда жить на свете буду - Твой образ чистый, незабвенный меня сопровождает всюду. Ты колыбель мою качала, ночами тяжкою порою печальную мне песнь певала, склоняясь тихо надо мною. Я рос под крыльями твоими, ты дух мой укрепляла нежно. Твоей заботою хранимый, мужал я радостно-прилежно. И ты любить и ненавидеть меня напутствовала страстно, и научила зорко видеть на свете все, что так прекрасно. Родив меня, внушила силу и свет своей духовной жажды. Ты человека сотворила, ты матерью была мне дважды. Иван Вазов, пер. Л.Озерова
Wega: мариета пишет: В созвездье образов Мой глаз гравером стал и образ твой Запечатлел в моей груди правдиво. С тех пор служу я рамою живой, А лучшее в искусстве - перспектива. Сквозь мастера смотри на мастерство, Чтоб свой портрет увидеть в этой раме. Та мастерская, что хранит его, Застеклена любимыми глазами. Мои глаза с твоими так дружны, Моими я тебя в душе рисую. Через твои с небесной вышины Заглядывает солнце в мастерскую. Увы, моим глазам через окно Твое увидеть сердце не дано. Шекспир (С. Маршак)
Икс: Wega пишет: портрет Расстались мы, но твой портрет Я на груди своей храню: Как бледный призрак лучших лет, Он душу радует мою. И, новым преданный страстям, Я разлюбить его не мог: Так храм оставленный - всё храм, Кумир поверженный - всё бог! М. Лермонтов
Wega: Икс пишет: Кумир Внутри горы бездействует кумир В покоях бережных, безбрежных и счастливых, А с шеи каплет ожерелий жир, Оберегая сна приливы и отливы. Когда он мальчик был и с ним играл павлин, Его индийской радугой кормили, Давали молока из розоватых глин И не жалели кошенили. Кость усыпленная завязана узлом. Очеловечены колени, руки, плечи, Он улыбается своим тишайшим ртом, Он мыслит костию и чувствует челом И вспомнить силится свой облик человечий. О.Мандельштам.
Armillaria: Wega пишет: с ним играл павлин ИНДУС О БОГЕ Я брёл под влажною листвой вдоль берега реки, Закат мне голову кружил, вздыхали тростники, Кружилась голова от грёз, и я увидел вдруг Худых и мокрых цапель, собравшихся вокруг Старейшей и мудрейшей, что важно изрекла: Держащий в клюве этот мир, творец добра и зла - Бог-Цапля всемогущий, Его чертог высок: Дождь - брызги от Его крыла, луна - Его зрачок. Пройдя еще, я услыхал, как лотос толковал: На длинном стебле тот висит, кто мир наш создавал; Я - лишь подобье божества, а бурная река - Одна росинка, что с Его скользнула лепестка. В потемках маленький олень с мерцаньем звёзд в глазах Промолвил тихо: Наш Господь, Гремящий в Небесах,- Олень прекрасный, ибо где иначе взял бы он Красу и кротость и печаль, чтоб я был сотворён? Пройдя ещё, я услыхал, как рассуждал павлин: Кто создал вкусных червяков и зелень луговин - Павлин есть превеликий, он в томной мгле ночей Колышет в небе пышный хвост с мириадами огней. У. Б. Йейтс, перев. Григорий Кружков
Wega: Armillaria пишет: мерцаньем звёзд в глазах Среди миров, в мерцании светил Одной звезды я повторяю имя, Не потому, чтоб я ее любил, А потому, что мне темно с другими. И если мне на сердце тяжело, Я у нее одной ищу ответа, Не потому, что от нее светло, А потому, что с ней не надо света. И.Анненский
Икс: Wega пишет: мне темно МУЖИЦКАЯ СЕРЕНАДА Слышишь? Выгляни в окно! Средь дождя и мрака Я торчу давным-давно, Мерзну, как собака. Ну и дождь! Потоп кругом! Барабанит в небе гром. Спрятаться куда бы? До чего же ливень зол! Мокнут шляпа и камзол Из-за вздорной бабы. Дождь и гром. В глазах черно. Слышишь? Выгляни в окно! К черту! Выгляни в окно! Холод сводит скулы. Месяц спрятался. Темно. И фонарь задуло. Слышишь? Если, на беду, Я в канаву упаду - Захлебнуться можно. Темнота черней чернил. Дьявол, знать, тебя учил Поступать безбожно! Дождь и гром. В глазах черно. Баба, выгляни в окно! Дура, выгляни в окно! Ах, тебе не жалко? Я молил, я плакал, но - Здесь вернее палка. Иль я попросту дурак, Чтоб всю ночь срамиться так Перед целым светом? Ноют руки, стынет кровь,- Распроклятая любовь Виновата в этом! Дождь и гром. В глазах черно. Стерва, выгляни в окно! Тьфу ты, черт! Дождусь ли дня?... Только что со мною? Эта ведьма на меня Вылила помои! Сколько я истратил сил, Холод, голод, дождь сносил Ради той чертовки! Дьявол в юбке!.. Хватит петь! Не намерен я терпеть Подлые издевки. Дождь и ветер! Шут с тобой! Баста! Я пошел домой! Ф. Шиллер, перевод Л. Гинзбурга.
Wega: Икс пишет: Распроклятая любовь С одесского кичмана Бежали два уркана, Бежали два уркана в дальний путь. Под Вяземской малиной Они остановились. Они остановились отдохнуть. Один - герой гражданской, Махновец партизанский, Добраться невредимым не сумел. Он весь в бинтах одетый И водкой подогретый, И песенку такую он запел: - Товарищ, товарищ, Болят мои раны, Болят мои раны у боке. Одна заживает, Другая нарывает, А третяя засела в глыбоке. Товарищ, товарищ, Товарищ малохольный, За что ж мы проливали нашу кровь? За крашеные губки, Коленки ниже юбки, За эту распроклятую любовь. Они же там пируют, Они же там гуляют, А мы здесь попадаем в переплет. А нас уж догоняют, А нас уж накрывают, По нам уже стреляет пулемет. За что же мы боролись, за что же мы сражались. За что мы проливали нашу кровь? Они ведь там пируют, Они ведь там гуляют, Они ведь там имеют сыновьев. Товарищ, товарищ, Зарой мое ты тело, Зарой мое тело в глыбоке, Покрой могилу камнем. Улыбку на уста мне, Улыбку на уста мне положи. Товарищ, товарищ, Скажи моей ты маме, Что сын ее погибнул на войне С винтовкою в рукою И с шашкою в другою, С улыбкою веселой на губе. С одесского кичмана Бежали два уркана, Бежали два уркана в дальний путь. Под Вяземской малиной Они остановились. Они остановились отдохнуть.
Икс: Wega пишет: Он весь в бинтах одетый Наш твердый Воронцов, хвала! О други, сколь смутилась Вся рать славян, когда стрела В бесстрашного вонзилась, Когда полмертв, окровавлен, С потухшими очами, Он на щите был изнесен За ратный строй друзьями. Смотрите... язвой роковой К постеле пригвожденный, Он страждет, братскою толпой Увечных окруженный. Ему возглавье бранный щит; Незыблемый в мученье, Он с ясным взором говорит: "Друзья, бедам презренье!"- И в их сердцах героя речь Веселье пробуждает, И, оживясь, до полы меч Рука их обнажает. Спеши ж, о витязь наш! воспрянь; Уж ангел истребленья Горе подъял ужасну длань, И близок час отмщенья. В.А. Жуковский
Armillaria: Икс пишет: Ему возглавье бранный щит * * * О, весна без конца и без краю - Без конца и без краю мечта! Узнаю тебя, жизнь! Принимаю! И приветствую звоном щита! Принимаю тебя, неудача, И удача, тебе мой привет! В заколдованной области плача, В тайне смеха - позорного нет! Принимаю бессоные споры, Утро в завесах темных окна, Чтоб мои воспаленные взоры Раздражала, пьянила весна! Принимаю пустынные веси! И колодцы земных городов! Осветленный простор поднебесий И томления рабьих трудов! И встречаю тебя у порога - С буйным ветром в змеиных кудрях, С неразгаданным именем бога На холодных и сжатых губах... Перед этой враждующей встречей Никогда я не брошу щита... Никогда не откроешь ты плечи... Но над нами - хмельная мечта! И смотрю, и вражду измеряю, Ненавидя, кляня и любя: За мученья, за гибель - я знаю - Все равно: принимаю тебя! Александр Блок.
Икс: Armillaria пишет: Без конца и без краю мечта КАЧАЛКА ГРЕЗЕРКИ Как мечтать хорошо Вам В гамаке камышовом Над мистическим оком - над бестинным прудом! Как мечты - сюрпризерки Над качалкой грезёрки Истомленно лунятся: то - Верлен, то - Прюдом! Что за чудо и диво! То Вы - леди Годива, Через миг - Иоланта, через миг Вы - Сафо!.. Стоит Вам повертеться - И загрезится сердце: Все на свете возможно, все для Вас ничего! Покачнетесь Вы влево - Королев королева, Властелинша планеты голубых антилоп, Где от вздохов левкоя Упоенье такое, Что загрезит порфирой заурядный холоп! Покачнетесь Вы вправо - Улыбнется Вам Слава, И дохнет Ваше имя, как цветы райских клумб; Прогремит Ваше имя, И в омолненном дыме Вы сойдете на Землю,- мирозданья Колумб! А качнетесь Вы к выси, Где мигающий бисер, Вы постигнете тайну: вечной жизни процесс. И мечты-сюрпризерки Над качалкой грезёрки Воплотятся в капризный, но бессмертный эксцесс! Игорь Северянин
мариета: Икс пишет: Прогремит Ваше имя, Имя твое - птица в руке, Имя твое - льдинка на языке, Одно единственное движенье губ, Имя твое - пять букв. Мячик, пойманный на лету, Серебряный бубенец во рту, Камень, кинутый в тихий пруд, Всхлипнет так, как тебя зовут. В легком щелканье ночных копыт Громкое имя твое гремит. И назовет его нам в висок Звонко щелкающий курок. Имя твое - ах, нельзя! - Имя твое - поцелуй в глаза, В нежную стужу недвижных век, Имя твое - поцелуй в снег. Ключевой, ледяной, голубой глоток... С именем твоим - сон глубок. М. Цветаева
Wega: мариета пишет: Имя твое Я твое повторяю имя по ночам во тьме молчаливой, когда собираются звезды к лунному водопою, и смутные листья дремлют, свесившись над тропою. И кажусь я себе в эту пору пустотою из звуков и боли, обезумевшими часами, что о прошлом поют поневоле. Я твое повторяю имя этой ночью во тьме молчаливой, и звучит оно так отдаленно, как еще никогда не звучало. Это имя дальше, чем звезды, и печальней, чем дождь усталый. Полюблю ли тебя я снова, как любить я умел когда-то? Разве сердце мое виновато? И какою любовь моя станет, когда белый туман растает? Будет тихой и светлой? Не знаю. Если б мог по луне гадать я, как ромашку, ее обрывая! Ф.Г.Лорка
Armillaria: Wega пишет: Полюблю ли тебя я снова, как любить я умел когда-то? Нет, не тебя так пылко я люблю, Не для меня красы твоей блистанье: Люблю в тебе я прошлое страданье И молодость погибшую мою. Когда порой я на тебя смотрю, В твои глаза вникая долгим взором: Таинственным я занят разговором, Но не с тобой я сердцем говорю. Я говорю с подругой юных дней, В твоих чертах ищу черты другие, В устах живых уста давно немые, В глазах огонь угаснувших очей. (1841) М.Ю. Лермонтов
Икс: Armillaria пишет: В глазах огонь угаснувших очей. Свидание В час, когда мерцанье звёзды разольют, И на мир в молчанье сон и мрак сойдут, С горькою истомой на душе моей Я иду из дому на свиданье к ней. И свиданье это в тишине ночной Видят до рассвета звёзды лишь с луной. Нет в нём ни лобзанья, ни пожатья рук, И хранит молчанье мой прекрасный друг. Не пылают очи у неё огнём, В них разлит мрак ночи с непробудным сном. И когда приду я, тихо к ней склонюсь, Всё её бужу я и не добужусь. Н.П. Греков
Armillaria: Икс пишет: И свиданье это в тишине ночной Видят до рассвета звёзды лишь с луной. ЛЕТНИЙ ВЕЧЕР Последние лучи заката Лежат на поле сжатой ржи. Дремотой розовой объята Трава некошеной межи. Ни ветерка, ни крика птицы, Над рощей - красный диск луны, И замирает песня жницы Среди вечерней тишины. Забудь заботы и печали, Умчись без цели на коне В туман и в луговые дали, Навстречу ночи и луне! (1898) Александр Блок
Wega: Armillaria пишет: Трава некошеной Колокольчики мои, Цветики степные! Что глядите на меня, Темно-голубые? И о чем звените вы В день весёлый мая, Средь некошеной травы Головой качая? Конь несет меня стрелой На поле открытом; Он вас топчет под собой, Бьет своим копытом. Колокольчики мои, Цветики степные! Не кляните вы меня, Темно-голубые! Я бы рад вас не топтать, Рад промчаться мимо, Но уздой не удержать Бег неукротимый! Я лечу, лечу стрелой, Только пыль взметаю; Конь несет меня лихой,- А куда? не знаю! Он ученым ездоком Не воспитан в холе, Он с буранами знаком, Вырос в чистом поле; И не блещет как огонь Твой чепрак узорный, Конь мой, конь, славянский конь, Дикий, непокорный! Есть нам, конь, с тобой простор! Мир забывши тесный, Мы летим во весь опор К цели неизвестной. Чем окончится наш бег? Радостью ль? кручиной? Знать не может человек - Знает бог единый! Упаду ль на солончак Умирать от зною? Или злой киргиз-кайсак, С бритой головою, Молча свой натянет лук, Лежа под травою, И меня догонит вдруг Медною стрелою? Иль влетим мы в светлый град Со кремлем престольным? Чудно улицы гудят Гулом колокольным, И на площади народ, В шумном ожиданье, Видит: с запада идет Светлое посланье. В кунтушах и в чекменях, С чубами, с усами, Гости едут на конях, Машут булавами, Подбочась, за строем строй Чинно выступает, Рукава их за спиной Ветер раздувает. И хозяин на крыльцо Вышел величавый; Его светлое лицо Блещет новой славой; Всех его исполнил вид И любви и страха, На челе его горит Шапка Мономаха. "Хлеб да соль! И в добрый час! Говорит державный,- Долго, дети, ждал я вас В город православный!" И они ему в ответ: "Наша кровь едина, И в тебе мы с давних лет Чаем господина!" Громче звон колоколов, Гусли раздаются, Гости сели вкруг столов, Мед и брага льются, Шум летит на дальний юг К турке и к венгерцу - И ковшей славянских звук Немцам не по сердцу! Гой вы, цветики мои, Цветики степные! Что глядите на меня, Темно-голубые? И о чем грустите вы В день весёлый мая, Средь некошеной травы Головой качая? А.К. Толстой.
Икс: Wega пишет: Я лечу, лечу стрелой, Только пыль взметаю Июльский полдень Элегантная коляска, в электрическом биенье, Эластично шелестела по шоссейному песку; В ней две девственные дамы, в быстротемпном упоеньи, В ало-встречном устремленьи - это пчелки к лепестку. А кругом бежали сосны, идеалы равноправий, Плыло небо, пело солнце, кувыркался ветерок; И под шинами мотора пыль дымилась, прыгал гравий, Совпадала с ветром птичка на дороге без дорог... У ограды монастырской столбенел зловеще инок, Слыша в хрупоте коляски звуки "нравственных пропаж"... И, с испугом отряхаясь от разбуженных песчинок, Проклинал безвредным взором шаловливый экипаж. Хохот, свежий точно море, хохот, жаркий точно кратер, Лился лавой из коляски, остывая в выси сфер, Шелестел молниеносно под колесами фарватер, И пьянел вином восторга поощряемый шофер... Игорь Северянин
Wega: Икс пишет: шофер... — Эй, шофёр, вези — Бутырский хутор, Где тюрьма, — да поскорее мчи! — А ты, товарищ, опоздал, ты на два года перепутал — Разбирают уж тюрьму на кирпичи. — Очень жаль, а я сегодня спозаранку По родным решил проехаться местам... Ну да ладно, что ж, шофёр, тогда вези меня в "Таганку" — Погляжу, ведь я бывал и там. — Разломали старую "Таганку" — Подчистую, всю, ко всем чертям! — Что ж, шофёр, давай назад, крути-верти свою баранку — Так ни с чем поедем по домам. Или нет, сперва давай закурим, Или лучше выпьем поскорей! Пьём за то, чтоб не осталось по России больше тюрем, Чтоб не стало по России лагерей! В.Высоцкий
Armillaria: Wega пишет: я сегодня спозаранку По родным решил проехаться местам... НАД ВЕЧНЫМ ПОКОЕМ Рукой раздвинув тёмные кусты, Я не нашёл и запаха малины, Но я нашёл могильные кресты, Когда ушёл в малинник за овины... Там фантастично тихо в темноте, Там одиноко, боязно и сыро, Там и ромашки будто бы не те - Как существа уже иного мира. И так в тумане омутной воды Стояло тихо кладбище глухое, Таким всё было смертным и святым, Что до конца не будет мне покоя. И эту грусть, и святость прежних лет Я так любил во мгле родного края, Что я хотел упасть и умереть И обнимать ромашки, умирая... Пускай меня за тысячу земель Уносит жизнь! Пускай меня проносит По всей земле надежда и метель, Какую кто-то больше не выносит! Когда ж почую близость похорон, Приду сюда, где белые ромашки, Где каждый смертный свято погребен В такой же белой горестной рубашке... Николай Рубцов
мариета: Armillaria пишет: Но я нашёл могильные кресты, На братских могилах не ставят крестов, И вдовы на них не рыдают, К ним кто-то приносит букеты цветов, И вечный огонь зажигает. Здесь раньше вставала земля на дыбы, А нынче - гранитные плиты. Здесь нет ни одной персональной судьбы - Все судьбы в единую слиты А в Вечном огне видишь вспыхнувший танк, Горящие русские хаты, Горящий Смоленск и горящий рейхстаг, Горящее сердце солдата, У братских могил нет заплаканных вдов, Сюда ходят люди покрепче. На братских могилах не ставят крестов, Но разве от этого легче? На братских могилах не ставят крестов, И вдовы на них не рыдают, К ним кто-то приносит букеты цветов, И вечный огонь зажигает. В. Высоцкий
Wega: мариета пишет: Горящие русские хаты, Враги сожгли родную хату, Сгубили всю его семью. Куда ж теперь идти солдату, Кому нести печаль свою? Пошел солдат в глубоком горе На перекресток двух дорог, Нашел солдат в широком поле Травой заросший бугорок. Стоит солдат — и словно комья Застряли в горле у него. Сказал солдат: "Встречай, Прасковья, Героя — мужа своего. Готовь для гостя угощенье, Накрой в избе широкий стол,— Свой день, свой праздник возвращенья К тебе я праздновать пришел..." Никто солдату не ответил, Никто его не повстречал, И только теплый летний ветер Траву могильную качал. Вздохнул солдат, ремень поправил. Раскрыл мешок походный свой, Бутылку горькую поставил На серый камень гробовой: "Не осуждай меня, Прасковья, Что я пришел к тебе такой: Хотел я выпить за здоровье, А должен пить за упокой. Сойдутся вновь друзья, подружки, Но не сойтись вовеки нам..." И пил солдат из медной кружки Вино с печалью пополам. Он пил,— солдат, слуга народа,— И с болью в сердце говорил: "Я шел к тебе четыре года, Я три державы покорил..." Хмелел солдат, слеза катилась, Слеза несбывшихся надежд, И на груди его светилась Медаль за город Будапешт. М. Исаковский
juliaodi: Wega пишет: Прасковья, Ночь, уже не выследит - следы запутал снег, Слегка касается. Красавица, опять Тебя оставил твой любимый человек, И снова ты должна любовь свою распять. И снова ты должна любовь свою... Девушка Прасковья из Подмосковья С грустью и тоскою снова одна. Девушка Прасковья из Подмосковья За-за-занавескою плачет у окна, На-на-на... На-на-на-на. Ночь, Луны овал лица провалится, с небес В окно уставится. Останется смотреть, Что в твоём сердце всё же нет свободных мест, И снова ты должна любовь свою стереть. И снова ты должна любовь свою... Девушка Прасковья из Подмосковья С грустью и тоскою снова одна. Девушка Прасковья из Подмосковья За-за-занавескою плачет у окна, На-на-на... На-на-на-на. Свет с утра запутается в шторах и цветах, Которые ты забываешь поливать. Тебя не радует весна и пенье птах, Ведь снова ты должна любовь свою порвать, Ведь снова ты должна любовь свою... Группа Уматурман
Armillaria: juliaodi пишет: Тебя не радует весна и пенье птах, *** Это утро, радость эта, Эта мощь и дня и света, Этот синий свод, Этот крик и вереницы, Эти стаи, эти птицы, Этот говор вод, Эти ивы и березы, Эти капли - эти слезы, Этот пух - не лист, Эти горы, эти долы, Эти мошки, эти пчелы, Этот зык и свист, Эти зори без затменья, Этот вздох ночной селенья, Эта ночь без сна, Эта мгла и жар постели, Эта дробь и эти трели, Это всё - весна. Афанасий Фет
Молли: Armillaria пишет: Этот синий свод, К* Мы случайно сведены судьбою, Мы себя нашли один в другом, И душа сдружилася с душою; Хоть пути не кончить им вдвоём! Так поток весенний отражает Свод небес далекий голубой И в волне спокойной он сияет И трепещет с бурною волной. Будь, о будь моими небесами, Будь товарищ грозных бурь моих; Пусть тогда гремят они меж нами, Я рожден, чтобы не жить без них. Я рожден, чтоб целый мир был зритель Торжества иль гибели моей, Но с тобой, мой луч путеводитель. Что хвала иль гордый смех людей! Души их певца не постигали, Не могли души его любить, Не могли понять его печали, Не могли восторгов разделить. Лермонтов М. Ю.
Wega: Молли пишет: случайно сведены судьбою, Ужасная судьба отца и сына Жить розно и в разлуке умереть, И жребий чуждого изгнанника иметь На родине с названьем гражданина! Но ты свершил свой подвиг, мой отец, Постигнут ты желанною кончиной; Дай бог, чтобы как твой, спокоен был конец Того, кто был всех мук твоих причиной! Но ты простишь мне! я ль виновен в том, Что люди угасить в душе моей хотели Огонь божественный, от самой колыбели Горевший в ней, оправданный творцом? Однако ж тщетны были их желанья: Мы не нашли вражды один в другом, Хоть оба стали жертвою страданья! Не мне судить, виновен ты иль нет; Ты светом осужден. Но что такое свет? Толпа людей, то злых, то благосклонных, Собрание похвал незаслуженных И стольких же насмешливых клевет. Далеко от него, дух ада или рая, Ты о земле забыл, как был забыт землей; Ты счастливей меня; перед тобой Как море жизни — вечность роковая Неизмеримою открылась глубиной. Ужели вовсе ты не сожалеешь ныне О днях, потерянных в тревоге и слезах? О сумрачных, но вместе милых днях, Когда в душе искал ты, как в пустыне, Остатки прежних чувств и прежние мечты? Ужель теперь совсем меня не любишь ты? О если так, то небо не сравняю Я с этою землей, где жизнь влачу мою; Пускай на ней блаженства я не знаю, По крайней мере я люблю! М. Лермонтов.
мариета: Wega пишет: По крайней мере я люблю! Диана Любовь, чего ты хочешь от меня? Ведь я забыть была совсем готова! Зачем же тень твоя приходит снова, Жестокой болью душу мне казня? О ревность, это ты, мой слух дразня, Советы шепчешь, злей один другого! Послушаться советчика такого-- Так наша честь не устоит и дня. Да, я люблю; но, средь грозы и гула, Не я ль -- волна, не он ли-- легкий струг? И кто слыхал, чтобы волна тонула? Ах, гордость сердца стоит многих мук! Я тетиву так туго натянула, Что я боюсь -- не выдержит мой лук! Лопе де Вега "Собака на сене"
Wega: мариета пишет: О ревность, Есть мгновенья дум упорных, Разрушительно-тлетворных, Мрачных, буйных, адски-черных, Сих - опасных как чума - Расточительниц несчастья, Вестниц зла, воровок счастья И гасительниц ума!.. Вот в неистовстве разбоя В грудь вломились, яро воя,- Все вверх дном! И целый ад Там, где час тому назад Ярким, радужным алмазом Пламенел твой светоч - разум! Где добро, любовь и мир Пировали честный пир! Ад сей... В ком из земнородных, От степей и нив бесплодных, Сих отчаянных краев, Полных хлада и снегов - От Камчатки льдянореброй До брегов отчизны доброй,- В ком он бурно не кипел? Кто его - страстей изъятый, Бессердечием богатый - Не восчествовать посмел?.. Ад сей... ревностью он кинут В душу смертного. Раздвинут Для него широкий путь В человеческую грудь... Он грядет с огнем и треском, Он ласкательно язвит, Все иным, кровавым блеском Обольет - и превратит Мир - в темницу, радость - в муку, Счастье - в скорбь, веселье - в скуку, Жизнь - в кладбище, слезы - в кровь, В яд и ненависть - любовь! Полон чувств огнепалящих, Вопиющих и томящих, Проживает человек В страшный миг тот целый век! Венчан тернием, не миртом, Молит смерти - смерть бы рай! Но отчаяния спиртом Налит череп через край... Рай душе его смятенной - Разрушать и проклинать, И кинжалов всей вселенной Мало ярость напитать!! Н.А.Некрасов
Armillaria: Wega пишет: Счастье - в скорбь, ЯНТАРНАЯ ЭЛЕГИЯ Деревня, где скучал Евгений, Была прелестный уголок. А.С. Пушкин Вы помните прелестный уголок — Осенний парк в цвету янтарно-алом? И мрамор урн, поставленных бокалом На перекрёстке палевых дорог? Вы помните студёное стекло Зелёных струй форелевой речонки? Вы помните комичные опёнки Под кедрами, склонившими чело? Вы помните над речкою шалэ, Как я назвал трёхкомнатную дачу, Где плакал я от счастья, и заплачу Еще не раз о ласке и тепле? Вы помните... О да! забыть нельзя Того, что даже нечего и помнить... Мне хочется Вас грезами исполнить И попроситься робко к Вам в друзья... Игорь Северянин
мариета: Armillaria пишет: Вы помните Помнишь ли дворик в родной стороне, Тихий наш двор с белоснежными вишнями? — Ах, не врывайтесь в темницу ко мне, Воспоминанья и жалобы лишние — Я заключённый в темнице глухой, Прошлые жалобы, воспоминания, Стража — позор несмываемый мой, Прошлое — это моё наказание! Помнишь ли, помнишь ли тихий наш двор, Шёпот и смех вдалеке за деревьями? — Ах, не будите сияющий хор, Ангелов хор из минувшего времени — Я заточён за железный затвор, Воспоминанья и жалобы лишние, Это лишь сон — безмятежный наш двор, Это лишь сон с белоснежными вишнями! Димчо Дебелянов, Пер. И. Голубничего
Wega: мариета пишет: Помнишь ли дворик в род АРБАТСКИЙ ДВОРИК ...А годы проходят, как песни. Иначе на мир я гляжу. Во дворике этом мне тесно, и я из него ухожу. Ни почестей и ни богатства для дальних дорог не прошу, но маленький дворик арбатский с собой уношу, уношу. В мешке вещевом и заплечном лежит в уголке небольшой, не слывший, как я, безупречным тот двор с человечьей душой. Сильнее я с ним и добрее. Что нужно еще? Ничего. Я руки озябшие грею о теплые камни его. Б.Окуджава
Armillaria: Wega пишет: но маленький дворик арбатский с собой уношу, уношу. ДОМИКИ СТАРОЙ МОСКВЫ Слава прабабушек томных, Домики старой Москвы, Из переулочков скромных Все исчезаете вы, Точно дворцы ледяные По мановенью жезла. Где потолки расписные, До потолков зеркала? Где клавесина аккорды, Тёмные шторы в цветах, Великолепные морды На вековых воротах, Кудри, склоненные к пяльцам, Взгляды портретов в упор... Странно постукивать пальцем О деревянный забор! Домики с знаком породы, С видом её сторожей, Вас заменили уроды,- Грузные, в шесть этажей. Домовладельцы - их право! И погибаете вы, Томных прабабушек слава, Домики старой Москвы. Марина Цветаева
мариета: Armillaria пишет: Домики старой Москвы, Из переулочков скромных Вернуться бы к родительскому дому, Когда закат смиренно догорает И ночь, неслышно расточая дрёму, Несчастных и скорбящих обнимает. Как бремя, бросив чёрную усталость, Что дни тебе лихие завещали — Ты робким шагом потревожишь радость Тому, кого любили здесь и ждали. Старушка-мать обнимет у порога, И ты, склонивши голову, утонешь В её улыбке, ласковой и строгой, И будешь звать её, как звать на помощь… И в дом вернёшься, после дальних странствий Последний твой приют неразделённый, Шепча слова неслышные в пространство, В икону взгляд уставив утомлённый: Вернулся, чтоб заката дожидаться, Ведь солнце краткий путь твой исчерпало… О тайный вопль прозревшего скитальца, Что Родину увидел запоздало! Димчо Дебелянов
Wega: мариета пишет: Старушка-мать ПИСЬМО МАТЕРИ Ты жива еще, моя старушка? Жив и я. Привет тебе, привет! Пусть струится над твоей избушкой Тот вечерний несказанный свет. Пишут мне, что ты, тая тревогу, Загрустила шибко обо мне, Что ты часто xодишь на дорогу В старомодном ветxом шушуне. И тебе в вечернем синем мраке Часто видится одно и то ж: Будто кто-то мне в кабацкой драке Саданул под сердце финский нож. Ничего, родная! Успокойся. Это только тягостная бредь. Не такой уж горький я пропойца, Чтоб, тебя не видя, умереть. Я по-прежнему такой же нежный И мечтаю только лишь о том, Чтоб скорее от тоски мятежной Воротиться в низенький наш дом. Я вернусь, когда раскинет ветви По-весеннему наш белый сад. Только ты меня уж на рассвете Не буди, как восемь лет назад. Не буди того, что отмечалось, Не волнуй того, что не сбылось,- Слишком раннюю утрату и усталость Испытать мне в жизни привелось. И молиться не учи меня. Не надо! К старому возврата больше нет. Ты одна мне помощь и отрада, Ты одна мне несказанный свет. Так забудь же про свою тревогу, Не грусти так шибко обо мне. Не xоди так часто на дорогу В старомодном ветxом шушуне. С.Есенин
Armillaria: Wega пишет: Я вернусь, когда раскинет ветви По-весеннему наш белый сад. *** Так хотелось повеселиться, на печали закрыть глаза... Ведь поёт за окошком птица, поднимается в небеса. И цветут за окошком вишни. Мой зелёный, мой белый сад, ты печали мои простишь мне, я и сам-то себе не рад. Ночь, и звёзды горят над садом, над цветами – звезда к звезде. Моя радость, ты где-то рядом, где-то здесь, но не знаю, где. И рассвет. Золотые пчёлы золотой собирают мёд... Кто там ходит, такой весёлый, пританцовывает, поёт? Константин Васильев
мариета: Armillaria пишет: И цветут за окошком вишни Под окном широким, Под окном высоким Вишня белоснежная цветет. Мимо этой вишни, Мимо этой хаты Парень бравый в первый раз идет. * Он в окно посмотрит, Он в окно заглянет – Ничего за вишней не видать. Отойдет в сторонку, Спросит про девчонку, К вишне возвращается опять. Что это за вишня, Что это за хата, Что это за девка у окна? Что это такое? Сердцу нет покоя. Где лежит дороженька одна. Я сорву ромашку, Встану, погадаю: «Ты скажи, ромашка, не тая. Ты скажи, ромашка, – Любит ли Наташка, Любит ли хорошая моя?». Под окном широким, Под окном высоким, Вишня белоснежная цветет. Мимо этой вишни, Прямо в эту хату Парень бравый свататься идет.
Wega: мариета пишет: Ты скажи, ромашка, Под венком лесной ромашки Я строгал, чинил челны, Уронил кольцо милашки В струи пенистой волны. Лиходейная разлука, Как коварная свекровь. Унесла колечко щука, С ним - милашкину любовь. Не нашлось мое колечко, Я пошел с тоски на луг, Мне вдогон смеялась речка: "У милашки новый друг". Не пойду я к хороводу: Там смеются надо мной, Повенчаюсь в непогоду С перезвонною волной. С.Есенин
Анита: Wega пишет: любовь. Константин Батюшков РАЗЛУКА Гусар, на саблю опираясь, В глубокой горести стоял; Надолго с милой разлучаясь, Вздыхая, он сказал: "Не плачь, красавица! Слезами Кручине злой не пособить! Клянуся честью и усами Любви не изменить! Любви непобедима сила! Она мой верный щит в войне; Булат в руке, а в сердце Лила,- Чего страшиться мне? Не плачь, красавица! Слезами Кручине злой не пособить! А если изменю... усами Клянусь, наказан быть! Тогда мой верный конь споткнися, Летя во вражий стан стрелой, Уздечка браная порвися И стремя под ногой! Пускай булат в руке с размаха Изломится, как прут гнилой, И я, бледнея весь от страха, Явлюсь перед тобой!" Но верный конь не спотыкался Под нашим всадником лихим; Булат в боях не изломался,- И честь гусара с ним! А он забыл любовь и слезы Своей пастушки дорогой И рвал в чужбине счастья розы С красавицей другой. Но что же сделала пастушка? Другому сердце отдала. Любовь красавицам - игрушка, А клятвы их - слова! Всё здесь, друзья! изменой дышит, Теперь нет верности нигде! Амур, смеясь, все клятвы пишет Стрелою на воде.
juliaodi: Анита пишет: пишет Стрелою на воде. ГИМН ПАНУ ...и пел огромный хор: "О ты, кто свой раскидистый шатер Восставил на шершавые стволы Над морем тишины и полумглы, Цветов незримых и лесной прохлады; Ты наблюдаешь, как гамадриады Расчесывают влажные власы, И бессловесно долгие часы Внимаешь песне тростника в воде В местах пустынных и злотворных, где Плодится трубчатый болиголов, И вспоминаешь, грустен и суров, Как за Сирингой долго гнался ты Сквозь травы и кусты, Внемли тебе слагаемый пеан, Великий Пан! Д. Китс
Анита: juliaodi пишет: И вспоминаешь Прошли года, но ты — все та же: Строга, прекрасна и ясна; Лишь волосы немного глаже, И в них сверкает седина. А я — склонен над грудой книжной, Высокий, сгорбленный старик,— С одною думой непостижной Смотрю на твой спокойный лик. Да. Нас года не изменили. Живем и дышим, как тогда, И, вспоминая, сохранили Те баснословные года... Их светлый пепел — в длинной урне. Наш светлый дух — в лазурной мгле. И все чудесней, все лазурней— Дышать прошедшим на земле. Александр Блок
juliaodi: Анита пишет: Наш светлый дух — в лазурной мгле. Ты спросишь, что птицы тебе говорят? «Люблю!» — дрозд и голубь кричат и летят Туда, коноплянка уж где с воробьем Поют ту же песню на ветке вдвоем. Зимой их не слышно — ведь ветер силен, Но песни поет непонятные он. И хоть я не знаю, о чем он поет — Но звуком он силу свою выдает. Цветы и листочки, и солнца тепло, И песня с любовью — все вместе пришло! А вот жаворонок над гладью полей, И небо лазури над ним голубей. Исполненный счастьем, любовью, весельем — О чем напевает порою весенней? Но песня всегда неизменная с ним: «Люблю я Любовь — и Любовью любим!» С. Кольридж
Armillaria: juliaodi пишет: А вот жаворонок над гладью полей, И небо лазури над ним голубей. ЖАВОРОНОК На солнце тёмный лес зардел, В долине пар белеет тонкий, И песню раннюю запел В лазури жаворонок звонкий. Он голосисто с вышины Поёт, на солнышке сверкая: Весна пришла к нам молодая, Я здесь пою приход весны. Здесь так легко мне, так радушно, Так беспредельно, так воздушно; Весь божий мир здесь вижу я. И славит Бога песнь моя! В.А.Жуковский.
Хелга: Armillaria пишет: На солнце тёмный лес зардел, В долине пар белеет тонкий, Восход Как дева юная свежа, Заря милуется с востоком, Но словно лезвием ножа, Ударит солнце жгучим оком. Звенящим хрусталем роса Рассыплется по кудрям луга. И засияют небеса, Расправив синеву упруго. Вот миг, и ослепляет шар, И нежность страстию сгорает, И день родив, зари пожар, Как пылкость юной девы тает. Ф. Николаев
Скрипач не нужен: Хелга пишет: Как дева юная свежа... БУРЯ Ты видел деву на скале В одежде белой над волнами Когда, бушуя в бурной мгле, Играло море с берегами, Когда луч молний озарял Ее всечасно блеском алым И ветер бился и летал С ее летучим покрывалом? Прекрасно море в бурной мгле И небо в блесках без лазури; Но верь мне: дева на скале Прекрасней волн, небес и бури. А. С. Пушкин
Анита: Скрипач не нужен пишет: Играло море с берегами Дмитрий Румата Берегу в сердце море Лето. Жарко. Выйду к морю. Ноги трогает прибой. Пыль дорог с сандалий смою Посейдона бородой! Отложу в сторонку обувь, Пусть горячий золотой Прилипает мягко ровно На ступни песчаный слой! Пусть кружатся в небе чайки, Пусть на море полный штиль. Под водою рыбок стайки Дружно пустятся в кадриль! Отдохну душой и телом Не грущу на берегу Где бы ни был, чтоб не делал, В сердце море берегу!
мариета: Анита пишет: Выйду к морю. Ноги трогает прибой Я помню море пред грозою: Как я завидовал волнам, Бегущим бурной чередою С любовью лечь к ее ногам! Как я желал тогда с волнами Коснуться милых ног устами! Нет, никогда средь пылких дней Кипящей младости моей Я не желал с таким мученьем Лобзать уста младых Армид, Иль розы пламенных ланит, Иль перси, полные томленьем; Нет, никогда порыв страстей Так не терзал души моей! А. С. Пушкин
Анита: мариета пишет: С любовью лечь к ее ногам От любви твоей загадочной, Как от боли, в крик кричу, Стала желтой и припадочной, Еле ноги волочу. Новых песен не насвистывай,- Песней долго ль обмануть, Но когти, когти неистовей Мне чахоточную грудь, Чтобы кровь из горла хлынула Поскорее на постель, Чтобы смерть из сердца вынула Навсегда проклятый хмель. Анна Ахматова
juliaodi: Анита пишет: От любви твоей загадочной, "Любовь прекрасна и скромна, Корысти ей не надо; За нас в огонь пойдет она - С ней Рай и в бездне Ада!" - Так пел Ком Глины в колее, Попавший под копыто. На это Камень из ручья Ответил ядовито: "Любовь корыстна и жадна! Покоя нас лишая, Все под себя гребет она - С ней Ад и в кущах Рая!" У. Блейк
Анита: juliaodi пишет: Ад Все, как раньше. В окна столовой Бьется мелкий метельный снег. И сама я не стала новой, А ко мне приходил человек. Я спросила: "Чего ты хочешь?" Он сказал: "Быть с тобой в аду". Я смеялась: "Ах, напророчишь Нам обоим, пожалуй, беду". Но, поднявши руку сухую, Он слегка потрогал цветы: "Расскажи, как тебя целуют, Расскажи, как целуешь ты". И глаза, глядящие тускло, Не сводил с моего кольца. Ни один не двинулся мускул Просветленно-злого лица. О, я знаю: его отрада - Напряженно и страстно знать, Что ему ничего не надо, Что мне не в чем ему отказать. Анна Ахматова
Скрипач не нужен: Анита пишет: ...приходил человек Из дома вышел человек Из дома вышел человек С дубинкой и мешком И в дальний путь, И в дальний путь Отправился пешком. Он шел все прямо и вперед И все вперед глядел. Не спал, не пил, Не пил, не спал, Не спал, не пил, не ел. И вот однажды на заре Вошел он в темный лес. И с той поры, И с той поры, И с той поры исчез. Но если как-нибудь его Случится встретить вам, Тогда скорей, Тогда скорей, Скорей скажите нам. Д. Хармс
juliaodi: Скрипач не нужен пишет: Из дома вышел человек Голова моя машет ушами, Как крыльями птица. Ей на шее ноги Маячить больше невмочь. Черный человек, Черный, черный, Черный человек На кровать ко мне садится, Черный человек Спать не дает мне всю ночь. Черный человек Водит пальцем по мерзкой книге И, гнусавя надо мной, Как над усопшим монах, Читает мне жизнь Какого-то прохвоста и забулдыги, Нагоняя на душу тоску и страх. Черный человек Черный, черный... С. Есенин
Armillaria: juliaodi пишет: Черный человек Спать не дает мне всю ночь. УЗНИЦА Что мне она! - не жена, не любовница, И не родная мне дочь! Так отчего ж её доля проклятая Спать не даёт мне всю ночь! Спать не даёт, оттого что мне грезится Молодость в душной тюрьме, Вижу я - своды... окно за решёткою, Койку в сырой полутьме... С койки глядят лихорадочно-знойные Очи без мысли и слёз, С койки висят чуть не до полу тёмные Космы тяжелых волос. Не шевелятся ни губы, ни бледные Руки на бледной груди, Слабо прижатые к сердцу без трепета И без надежд впереди... Что мне она! - не жена, не любовница, И не родная мне дочь! Так отчего ж её образ страдальческий Спать не дает мне всю ночь! Я.П. Полонский.
Анита: Armillaria пишет: Молодость в душной тюрьме, Александр Пушкин Узник Сижу за решеткой в темнице сырой. Вскормленный в неволе орел молодой, Мой грустный товарищ, махая крылом, Кровавую пищу клюет под окном, Клюет, и бросает, и смотрит в окно, Как будто со мною задумал одно. Зовет меня взглядом и криком своим И вымолвить хочет: «Давай улетим! Мы вольные птицы; пора, брат, пора! Туда, где за тучей белеет гора, Туда, где синеют морские края, Туда, где гуляем лишь ветер... да я!...»
juliaodi: Анита пишет: Вскормленный в неволе орел молодой, О, что ответят короли, Представ на Страшный суд, За души тех, что из земли О мести вопиют! Не две хвостатые звезды Столкнулись меж собой, Рассыпав звезды, как плоды Из чаши голубой. То Гордред, горный исполин, Шагая по телам, Настиг врага - и рухнул Гвин, Разрублен пополам. Исчезло воинство его. Кто мог, живым ушел. А кто остался, на того Косматый сел орел. А реки кровь и снег с полей Умчали в океан, Чтобы оплакал сыновей Бурливый великан. У. Блейк
Анита: juliaodi пишет: Рассыпав звезды Юлия Волкова-Арсентьева Звёздная ночь Как пьесы без конца, не досмотреть Мне ночи звёздной. Неярких светлячков погасла медь, Неужто поздно Увидеть: две звезды лучи скрестили В своей войне, И два луча - узоры ли, кресты ли - Видны в огне? Но как же знать, что в призрачных знаменьях Пророчеств нет? Как первый человек, беру кремень я: Огонь и свет Хочу добыть, как будто Прометея Погас огонь. И звёздный свет для вас держу в руке я - Горит ладонь.
juliaodi: Анита пишет: Погас огонь. Я шел во тьме дождливой ночи И в старом доме, у окна, Узнал задумчивые очи Моей тоски.– В слезах, одна Она смотрела в даль сырую… Я любовался без конца, Как будто молодость былую Узнал в чертах ее лица. Она взглянула. Сердце сжалось, Огонь погас – и рассвело. Сырое утро застучалось В ее забытое стекло. А. Блок
Анита: juliaodi пишет: В слезах, В безмолвии пустынном, Где тихо плачут души, Жива одна надежда, Что сердцу станет лучше. Как тень она скользит, Прозрачна и невинна. Который век уже скорбит, Томясь дорогой длинной. Не ведая блаженства и покоя, Боясь любить не тех, Она свое лелеет горе, Она растит свой смертный грех. Бескрылый ангел милосердья, Напрасно слезы льет, Его усилия все тщетны: Мятежный дух здесь не живет. Покинул храм он в одночасье, Устав томится и скорбеть. Он сделал тяжкий выбор- Не возродившись, умереть. Здесь одиночество всех душит, Не каждый выдержать готов, И потому тут стонут души, Звеня цепями от оков. Здесь веры нет, и счастья тоже Любви порою виден свет, Но он не греет, а тревожит… Тепла здесь тоже уже нет. И сковано все льдом, Храня извечное молчанье… И Бог задумался о том, Как жизнь вернуть в поток страданья..
Armillaria: Анита пишет: Здесь веры нет, и счастья тоже Любви порою виден свет, Но он не греет, а тревожит… Тепла здесь тоже уже нет. Песня Когда я был любим, в восторгах, в наслажденье, Как сон пленительный, вся жизнь моя текла. Но я тобой забыт,- где счастья привиденье? Ах! счастием моим любовь твоя была! Когда я был любим, тобою вдохновенный, Я пел, моя душа хвалой твоей жила. Но я тобой забыт, погиб мой дар мгновенный: Ах! гением моим любовь твоя была! Когда я был любим, дары благодеянья В обитель нищеты рука моя несла. Но я тобой забыт, нет в сердце состраданья! Ах! благостью моей любовь твоя была! В.А. Жуковский
Wega: Armillaria пишет: сон пленительный Снова сон, пленительный и сладкий, Снится мне и радостью пьянит,— Милый взор зовет меня украдкой, Ласковой улыбкою манит. Знаю я — опять меня обманет Этот сон при первом блеске дня, Но пока печальный день настанет, Улыбнись мне — обмани меня! И.Бунин
Анита: Wega пишет: Улыбнись мне УЛЫБКА Подари мне улыбку, родная! То движенье чарующих губ. Без улыбки твоей — умираю… Без неё — я рассержен и груб. Без улыбки твоей — всё так грустно. Без неё — нету жизненных сил. Без неё — одиноко и пусто. За улыбку — тебя полюбил. Подари мне улыбку — родная. Не спеша улыбнись — и замри. Как прекрасна — улыбка живая. Белый свет — на неё посмотри.
Wega: Анита пишет: улыбку Улыбка Бог создал в угоду Человеку Женскую улыбку и любовь. Дал красавицам ключи к успеху, Создал страсть, волнующую кровь. Улыбайтесь нежною улыбкой И дарите щедро доброту. Теплый взгляд исправит все ошибки, Смех разрушит чары, пустоту. Улыбайтесь каждый час, минуту, Отдавайте радость до конца. Счастье не купить вам за валюту, Лишь улыбкой тронете сердца. Улыбайтесь в горе и в ненастье, Пусть улыбка отведе беду. Пусть она сияет щедрым счастьем. Люди дольше вместе с ней живут. Т.Лаврова.
Анита: Wega пишет: Улыбайтесь нежною улыбкой Улыбка Улыбнись мне друг при встрече, Как желанный брату брат. И не нужно даже речи, Я пойму, что ты мне рад. Согласись, в улыбке много, Дара чувства и души. Не суди людей всех строго, Грозным взглядом не страши. Ты признай, улыбка-счастье, Для любого - просто клад, В горе, радости, ненастье, Каждый видеть её рад. Не занять её на время, Не купить на стороне, То не долг, не службы бремя все в душевной глубине. Если нет богатства, злата, Ты не должен унывать. Жизнь улыбкою богатой, Можешь смело укрощать. М. Ф. ВАСИЛЕНКО
Wega: Мой дар убог и голос мой не громок, Но я живу, и на земли моё Кому-нибудь любезно бытиё: Его найдёт далёкий мой потомок В моих стихах: как знать? душа моя Окажется с душой его в сношеньи, И как нашёл я друга в поколеньи, Читателя найду в потомстве я. Е. Баратынский.
Анита: Wega пишет: нашёл я друга Другу Сей стих тебе напомнит обо мне, Когда я буду от тебя далёко. Я написал его тебе С слезами и тоской глубокой. Ты радостью дышишь весь, Ты ведь скоро будешь на воле, А я останусь опять здесь Мне в ненавистной этой школе. Не забывай ты про меня Среди друзей иного круга. Во мне таятся для тебя Искры преданного друга. Чтобы в глуши я не затих, Чтобы другом был твоим при этом, Я написал тебе сей стих, Хотя и не слыву поэтом. Сергей Есенин
полная версия страницы