Форум » Опросы и обсуждения » Литературная игра: "По ассоциации" - 16 » Ответить
Литературная игра: "По ассоциации" - 16
Wega: Любители всех жанров поэзии! Предлагается вашему вниманию литературная игра: к приведённому стихотворному тексту подобрать и привести новый, ассоциативно как- либо связанный с уже приведённым. Например. Кто-либо написал: Мы говорим не штормы, а штормА, Слова выходят коротки и смачны! ВетрА, не ветры сводят нас с ума, Из палуб выкорчёвывая мачты! (В.Высоцкий) Возможен ответ: А ну-ка песню нам пропой, весёлый ветер, Весёлый ветер, весёлый ветер! Моря и горы ты облазил все на свете И все на свете песенки слыхал! Ответить можно так: Легко на сердце от песни весёлой, Она скучать не даёт никогда! И любят песню деревни и сёла, И любят песню большие города!
мариета: Wega пишет: Офицера! Всё идешь и идешь, и сжигаешь мосты. Правда где - а где ложь? Слава где - а где стыд? А Россия лежит в пыльных шрамах дорог, А Россия дрожит от копыт и сапог. Господа офицеры, голубые князья,- Я, конечно, не первый, и последний - не я... Господа офицеры, я прошу вас учесть: Кто сберег свои нервы - тот не спас свою честь. Кто мне брат, кто мне враг – разберусь как-нибудь: Я российский солдат – прям и верен мой путь. Даже мать и отца, даже брата забыл, Но в груди до свинца лишь Россию любил. Господа офицеры, мне не грустно, о нет! Суд людской или божий через тысячу лет, Господа офицеры, я прошу вас учесть: Господа офицеры, не спасет вашу честь! Я врагов своих кровь проливаю, моля: "Ниспошли к ним любовь, о Россия моя!" А Россия лежит в пыльных шрамах дорог, А Россия дрожит от копыт и сапог. Господа офицеры, голубые князья,- Я, конечно, не первый, и последний - не я... Господа офицеры, я прошу вас учесть: Кто сберег свои нервы - тот не спас свою честь. Александр Дольский
Wega: мариета пишет: Господа офицеры Господа офицеры, по натянутым нервам Я аккордами веры эту песню пою. Тем, кто, бросив карьеру, живота не жалея, Свою грудь подставляет за Россию свою. Тем, кто выжил в Афгане, свою честь не изгадив, Кто карьеры не делал от солдатских кровей. Я пою офицерам, матерей пожалевшим, Возвратив им обратно живых сыновей. Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом. За Россию и свободу до конца. Офицеры, россияне, пусть свобода воссияет, Заставляя в унисон звучать сердца. Господа офицеры, как сберечь вашу веру? На разрытых могилах ваши души хрипят. Что ж мы, братцы, наделали, не смогли уберечь их. И теперь они вечно в глаза нам глядят. Вновь уходят ребята, растворяясь в закатах, Позвала их Россия, как бывало не раз. И опять вы уходите, может, прямо на небо. И откуда – то сверху прощаете нас. Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом. За Россию и свободу до конца. Офицеры, россияне, пусть свобода воссияет, Заставляя в унисон звучать сердца. О.Газманов
Икс: Wega пишет: разрытых могилах Надпись на книге Манон Леско, влюбленный завсегдатай Твоих времен, я мыслию крылатой Искал вотще исчезнувших забав, И образ твой, прелестен и лукав, Меня водил - изменчивый вожатый. И с грацией манерно-угловатой Сказала ты: "Пойми любви устав, Прочтя роман, где ясен милый нрав Манон Леско: От первых слов в таверне вороватой Прошла верна, то нищей, то богатой, До той поры, когда, без сил упав В песок чужой, вдали родимых трав, Была зарыта шпагой, не лопатой Манон Леско!" Михаил Кузмин
Wega: Икс пишет: И образ твой Мой глаз гравером стал и образ твой Запечатлел в моей груди правдиво. С тех пор служу я рамою живой, А лучшее в искусстве - перспектива. Сквозь мастера смотри на мастерство, Чтоб свой портрет увидеть в этой раме. Та мастерская, что хранит его, Застеклена любимыми глазами. Мои глаза с твоими так дружны, Моими я тебя в душе рисую. Через твои с небесной вышины Заглядывает солнце в мастерскую. Увы, моим глазам через окно Твое увидеть сердце не дано. Шекспир в переводе С. Маршака
мариета: Wega пишет: Мой глаз гравером стал и образ твой Запечатлел в моей груди правдиво. Как трудно повторять живую красоту Твоих воздушных очертаний; Где силы у меня схватить их на лету Средь непрестанных колебаний? Когда из-под ресниц пушистых на меня Блеснут глаза с просветом ласки, Где кистью трепетной я наберу огня? Где я возьму небесной краски? В усердных поисках все кажется: вот-вот Приемлет тайна лик знакомый, - Но сердца бедного кончается полет Одной бессильною истомой. Афанасий Фет
Икс: мариета пишет: живую красоту Твоих воздушных очертаний Послание, бичующее ношение одежды Меня изумляет, меня восхищает Природы красивый наряд: И ветер, как муха, летает, И звезды, как рыбки, блестят. Но мух интересней, Но рыбок прелестней Прелестная Лиза моя — Она хороша, как змея! Возьми поскорей мою руку, Склонись головою ко мне, Доверься, змея, политруку — Я твой изнутри и извне! Мешают нам наши покровы, Сорвем их на страх подлецам! Чего нам бояться? Мы внешне здоровы, А стройностью торсов мы близки к орлам. Тому, кто живет как мудрец-наблюдатель, Намеки природы понятны без слов: Проходит в штанах обыватель, Летит соловей — без штанов. Хочу соловьем быть, хочу быть букашкой, Хочу над тобою летать, Отбросивши брюки, штаны и рубашку — Все то, что мешает пылать. Коровы костюмов не носят. Верблюды без юбок живут. Ужель мы глупее в любовном вопросе, Чем тот же несчастный верблюд? Поверь, облаченье не скроет Того, что скрывается в нас, Особенно если под модным покроем Горит вожделенья алмаз. ...Ты слышишь, как кровь закипает? Моя полноценная кровь! Из наших объятий цветок вырастает По имени Наша Любовь. Николай Олейников
Wega: Икс пишет: соловей — без штанов. Чего боялся Петя. Темноты боится Петя. Петя маме говорит: - Можно, мама, спать при свете? Пусть всю ночь огонь горит. Отвечает мама: - Нет! - Щелк - и выключила свет. Стало тихо и темно. Свежий ветер дул в окно. В темноте увидел Петя Человека у стены. Оказалось на рассвете - Это куртка и штаны. Рукавами, как руками, Куртка двигала слегка, А штаны плясали сами От ночного ветерка. В темноте увидел Петя Ступу с бабою-ягой. Оказалось на рассвете - Это печка с кочергой. Это печь, А не яга, Не нога, А кочерга В темноте увидел Петя: Сверху смотрит великан. Оказалось на рассвете - Это старый чемодан. Высоко - на крышу шкапа - Чемодан поставил папа, И светились два замка При луне, как два зрачка. Каждый раз при встрече с Петей Говорят друг другу дети: - Это - Петя Иванов. Испугался он штанов! Испугался он яги - Старой ржавой кочерги! На дворе услышал Петя, Как над ним смеются дети. - Нет,- сказал он,- я не трус! Темноты я не боюсь! С этих пор ни разу Петя Не ложился спать при свете. Чемоданы и штаны Пете больше не страшны. С.Я.Маршак
мариета: Wega пишет: Темноты боится Петя Если вам уже лет двадцать, Всё равно вы помните - Очень трудно оставаться Детям в тёмной комнате. Окна стали чёрными, Шорохи за шторами, Так и чудиться ребятам, Что за шторой кто-то спрятан. И случается на свете - Даже школьники и те: Храбрецы при ярком свете, Но трусливы в темноте. И Сережа, наш Сережа - Самый младший член семьи, Темноты боялся тоже, Лет, пожалуй, до семи. Прочь выскакивал со стоном, В темноте его трясло. Но Сережа был сластёной - Это парня и спасло. В зимний вечер дело было: Мама вспомнила: - Постой, Я пакет один забыла В тёмной комнате пустой. Мармелад лежит в пакете - Это сыну моему. - И слова услышав эти, Парень бросился во тьму. Сразу страх преодалев, В темень кинулся как лев. Он теперь из светлых комнат Смело входит в темноту. Мармелад Сережа помнит И приятный вкус во рту. Агния Барто
Молли: мариета пишет: В зимний вечер дело было ДЕЛО БЫЛО В ЯНВАРЕ Дело было в январе, Стояла елка на горе, А возле этой елки Бродили злые волки. Вот как-то раз Ночной порой, Когда в лесу так тихо, Встречают волка под горой Зайчата и зайчиха. Кому охота в Новый год Попасться в лапы волку! Зайчата бросились вперед И прыгнули на елку. Они прижали ушки, Повисли, как игрушки. Десять маленьких зайчат Висят на елке и молчат - Обманули волка. Дело было в январе, - Подумал он, что на горе Украшенная елка. А. Барто
Armillaria: Молли пишет: Вот как-то раз Ночной порой, Меня зима изводит, чтоб тоже изнемочь. Как резко переходит морозный вечер в ночь! Теперь лететь по мраку, сгорая на лету. В полете я, однако, и с места не сойду! Поскрипывают стены уже который век! Когда схожу со сцены – поскрипывает снег. Берётся ночь беречь нас до солнечных времён. Поскрипывает вечность, как скрипочка сквозь сон. Константин Васильев
Икс: Armillaria пишет: сквозь сон Кубла Хан, или Видение во сне В стране Ксанад благословенной Дворец построил Кубла Хан, Где Альф бежит, поток священный, Сквозь мглу пещер гигантских, пенный, Впадает в сонный океан. На десять миль оградой стен и башен Оазис плодородный окружен, Садами и ручьями он украшен. В нем фимиам цветы струят сквозь сон, И древний лес, роскошен и печален, Блистает там воздушностью прогалин. Но между кедров, полных тишиной, Расщелина по склону ниспадала. О, никогда под бледною луной Так пышен не был тот уют лесной, Где женщина о демоне рыдала. Пленительное место! Из него, В кипенье беспрерывного волненья, Земля, как бы не в силах своего Сдержать неумолимого мученья, Роняла вниз обломки, точно звенья Тяжелой цепи: между этих скал, Где камень с камнем бешено плясал, Рождалося внезапное теченье, Поток священный быстро воды мчал, И на пять миль, изгибами излучин, Поток бежал, пронзив лесной туман, И вдруг, как бы усилием замучен, Сквозь мглу пещер, где мрак от влаги звучен, В безжизненный впадал он океан. И из пещер, где человек не мерял Ни призрачный объем, ни глубину, Рождались крики: вняв им, Кубла верил, Что возвещают праотцы войну. И тень чертогов наслажденья Плыла по глади влажных сфер, И стройный гул вставал от пенья, И странно-слитен был размер В напеве влаги и пещер. Какое странное виденье -- Дворец любви и наслажденья Меж вечных льдов и влажных сфер. Стройно-звучные напевы Раз услышал я во сне, Абиссинской нежной девы, Певшей в ясной тишине, Под созвучья гуслей сонных, Многопевных, многозвонных, Ливших зов струны к струне. О, когда б я вспомнил взоры Девы, певшей мне во сне О Горе святой Аборы, Дух мой вспыхнул бы в огне, Все возможно было б мне. В полнозвучные размеры Заключить тогда б я мог Эти льдистые пещеры, Этот солнечный чертог Их все бы ясно увидали Над зыбью, полной звонов, дали, И крик пронесся б, как гроза: Сюда, скорей сюда, глядите, О, как горят его глаза! Пред песнопевцем взор склоните, И этой грезы слыша звон, Сомкнемся тесным хороводом, Затем что он воскормлен медом И млеком рая напоен! С.Т. Кольридж, пер. К. Бальмонта
мариета: Икс пишет: Дворец построил Кубла Хан, У царицы моей есть высокий дворец, О семи он столбах золотых, У царицы моей семигранный венец, В нем без счету камней дорогих. И в зеленом саду у царицы моей Роз и лилий краса расцвела, И в прозрачной волне серебристый ручей Ловит отблеск кудрей и чела. Но не слышит царица, что шепчет ручей, На цветы и не взглянет она: Ей туманит печаль свет лазурных очей, И мечта ее скорби полна. Она видит: далёко, в полночном краю, Средь морозных туманов и вьюг, С злою силою тьмы в одиночном бою Гибнет ею покинутый друг. И бросает она свой алмазный венец, Оставляет чертог золотой И к неверному другу,- нежданный пришлец, Благодатной стучится рукой. И над мрачной зимой молодая весна - Вся сияя, склонилась над ним И покрыла его, тихой ласки полна, Лучезарным покровом своим. И низринуты темные силы во прах, Чистым пламенем весь он горит, И с любовию вечной в лазурных очах Тихо другу она говорит: "Знаю, воля твоя волн морских не верней: Ты мне верность клялся сохранить, Клятве ты изменил,- но изменой своей Мог ли сердце мое изменить?" Владимир Соловьев
Wega: мариета пишет: И бросает она свой алмазный венец, «Ну что ж? Готово ли? Нельзя ли поспешить?» – «Позвольте, наперед решите выбор трудный: Что вы наденете, жемчужную ли нить иль полумесяц изумрудный?» – «Алмазный мой венец». – «Прекрасно! Помните? Его вы надевали, Когда изволили вы ездить во дворец. На бале, говорят, как солнце вы блистали. Мужчины ахали, красавицы шептали… В то время, кажется, вас видел в первый раз Хоткевич молодой, что после застрелился. А точно, говорят: на вас кто ни взглянул, Тот и влюбился». – «Нельзя ли поскорей»… Пушкин.
Armillaria: Wega пишет: жемчужную ли нить ТУЧИ Тучки небесные, вечные странники! Степью лазурною, цепью жемчужною Мчитесь вы, будто, как я же, изгнанники, С милого севера в сторону южную. Кто же вас гонит: судьбы ли решение? Зависть ли тайная? злоба ль открытая? Или на вас тяготит преступление? Или друзей клевета ядовитая? Нет, вам наскучили нивы бесплодные... Чужды вам страсти и чужды страдания; Вечно холодные, вечно свободные, Нет у вас родины, нет вам изгнания. М.Ю. Лермонтов
Икс: Armillaria пишет: Зависть ли тайная О пребывании в тюрьме Я заточен был в келью эту По вредоносному навету Завистников, но здесь обрел Освобождение от зол, Присущих суетному свету; Мой стол был скуден, кров убог, Зато я был весь этот срок Наедине с тобой, о боже. Я не завидовал, мне тоже Никто завидовать не мог. Луис де Леон, перевод М. Донского
Armillaria: Икс пишет: Освобождение от зол, Присущих суетному свету КРАСНЫЕ ТУФЛИ Кошка была стара и зла, Она сапожницею слыла; И правда, стоял лоток у окошка, С него торговала туфлями кошка, А туфельки, как напоказ, И под сафьян и под атлас, Под бархат и с золотою каймой, С цветами, с бантами, с бахромой. Но издали на лотке видна Пурпурно-красная пара одна; Она и цветом и видом своим Девчонкам нравилась молодым. Благородная белая мышка одна Проходила однажды мимо окна; Прошла, обернулась, опять подошла, Посмотрела еще раз поверх стекла — И вдруг сказала, робея немножко: «Сударыня киска, сударыня кошка, Красные туфли я очень люблю, Если недорого, я куплю». «Барышня, — кошка ответила ей, — Будьте любезны зайти скорей, Почтите стены скромного дома Своим посещением, я знакома Со всеми по своему занятью, Даже с графинями, с высшей знатью; Туфельки я уступлю вам, поверьте, Только подходят ли вам, примерьте, Ах, право, один уж ваш визит...» — Так хитрая кошка лебезит. Неопытна белая мышь была, В притон убийцы она вошла, И села белая мышь на скамью И ножку вытянула свою — Узнать, подходят ли туфли под меру, - Являя собой невинность и веру. Но в это время, грозы внезапней, Кошка ее возьми да цапни И откусила ей голову ловко И говорит ей: «Эх ты, головка! Вот ты и умерла теперь. Но эти красные туфли, поверь, Поставлю я на твоем гробу, И когда затрубит архангел в трубу, В день воскресения, белая мышь, Ты из могилы выползи лишь, — Как все другие в этот день, — И сразу красные туфли надень». Мораль Белые мышки, — мой совет: Пусть не прельщает вас суетный свет, И лучше пускай будут босы ножки, Чем спрашивать красные туфли у кошки. Генрих Гейне, перевод Ю.Н. Тынянова
Wega: Armillaria пишет: Под бархат Портрет Лишь черный бархат, на котором Забыт сияющий алмаз, Сумею я сравнить со взором Ее почти поющих глаз. Ее фарфоровое тело Томит неясной белизной, Как лепесток сирени белой Под умирающей луной. Пусть руки нежно-восковые, Но кровь в них так же горяча, Как перед образом Марии Неугасимая свеча. И вся она легка, как птица Осенней ясною порой, Уже готовая проститься С печальной северной страной. Н.Гумилёв
мариета: Wega пишет: Как перед образом Марии Неугасимая свеча. Моя мать В созвездье образов священных - покуда жить на свете буду - Твой образ чистый, незабвенный меня сопровождает всюду. Ты колыбель мою качала, ночами тяжкою порою печальную мне песнь певала, склоняясь тихо надо мною. Я рос под крыльями твоими, ты дух мой укрепляла нежно. Твоей заботою хранимый, мужал я радостно-прилежно. И ты любить и ненавидеть меня напутствовала страстно, и научила зорко видеть на свете все, что так прекрасно. Родив меня, внушила силу и свет своей духовной жажды. Ты человека сотворила, ты матерью была мне дважды. Иван Вазов, пер. Л.Озерова
Wega: мариета пишет: В созвездье образов Мой глаз гравером стал и образ твой Запечатлел в моей груди правдиво. С тех пор служу я рамою живой, А лучшее в искусстве - перспектива. Сквозь мастера смотри на мастерство, Чтоб свой портрет увидеть в этой раме. Та мастерская, что хранит его, Застеклена любимыми глазами. Мои глаза с твоими так дружны, Моими я тебя в душе рисую. Через твои с небесной вышины Заглядывает солнце в мастерскую. Увы, моим глазам через окно Твое увидеть сердце не дано. Шекспир (С. Маршак)
Икс: Wega пишет: портрет Расстались мы, но твой портрет Я на груди своей храню: Как бледный призрак лучших лет, Он душу радует мою. И, новым преданный страстям, Я разлюбить его не мог: Так храм оставленный - всё храм, Кумир поверженный - всё бог! М. Лермонтов
полная версия страницы