Форум » Произведения в соавторстве » Еще хроники Тимоти Тинкертона » Ответить
Еще хроники Тимоти Тинкертона
deicu: Испросив (и получив ) разрешение от авторов "Хроник Тимоти Тинкертона" описать некоторые его приключения, приступаю к делу. Я открыла новую тему, чтобы не мешать сработавшемуся коллективу соавторов, которые заняты другими – наверняка более захватывающими – расследованиями.
deicu: В полицейском суде на Боу-стрит слушания начались, как всегда, в десять утра. Как обычно, возле дверей собралась толпа зевак: от грязных и заплатанных оборванцев, которых и самих-то лишь случай или небрежность вечно занятых магистратов хранили до сих пор от "Черной Марии", тюремного фургона похоронного вида, до модников, одетых с иголочки; от деловитых газетчиков, прикидывающих, чем бы заполнить дневной выпуск, до случайных театралов, задержавшихся в какой-нибудь винной таверне после представления в соседнем Ковент-гарден. Двое молодых людей, в синих фраках и желтых нанкиновых панталонах, стояли в задних рядах, старательно не проявляя ни к чему интереса, как то положено истинным денди. Один из них подчеркнуто играл нарочито длинным локоном, а другой, напротив, старался держать руки подальше от свеженапомаженной прически со щипцовыми кудрями. – Что ж, Уигли, ваш accroche-coeur беспокоит вас? – ввернул напомаженный. Его собеседник одарил его томным взглядом, поднимая веки так, будто на них навесили по десятифунтовой гире. – Лезермейн, не говорите здесь по-французски; вас еще примут за шпиона вездесущего Бони. Кроме того, и выражение ваше слишком неточное. Нынче в свете говорят (сам слышал на рауте), что дама с локоном может похвастаться боа-констриктором, ведь она захватывает им кавалера, beau; а на долю нас, грешных, остается бель-канато – ха-ха, да? – на который ловятся красавицы, belles. Второй щеголь, поверженный в прах более утонченным знанием света, еще продолжал топорщиться: – Здесь вы никакую красавицу не уловите, Уигли. – Увы… – согласился тот, но не бросил несчастный засалившийся локон, продолжая озарять тесное помещение утомленной улыбкой. Лезермейн понадеялся отыграться на каком-то постороннем в сюртуке брусничного цвета с искрой, который пытался протиснуться мимо него поближе к барьеру: вот уж кто никак не мог быть истинным джентльменом. Он поддал локтем нахалу под ребра, но тот, даже глазом не моргнув и не замедлив хода, прошелся всем весом по его лакированному сапогу; а когда Лезермейн смог вдохнуть, был уже далеко, почти в первых рядах. – Гад какой, – прошипел он вслед, – будто у себя дома. Смотрите, Уигли, а ведь сторож его явно узнал. – Да-а-а… Вполне возможно, и так, и он здесь хорошо известен. Проверьте карманы, друг мой. Карманы не пострадали, как заключил успокоенный денди, благодаря его своевременному нападению (лучшему виду защиты), и Лезермейн решил обратить, наконец, свое внимание на перебранку у стола магистрата. Истца представлял кругленький законник с монотонным басом, который доказывал, что его клиент – почтенный владелец табачной лавки на небольшой улочке Джордж-ярд, пусть не такой знаменитой, как соседние Ломбард-стрит и Грейсчерч-стрит, но в том же респектабельном районе Сити, и сам он человек респектабельный, и не для того сдавал комнату наверху, чтобы жилец стучал и сверлил день и ночь напролет. Жилец представлял себя сам, не желая нанимать барристера – а вероятнее всего, и не будучи в состоянии. Он был высохший, как щепка, с развевающимися седыми волосами и плохо выбритой черной щетиной; в лоснящемся коричневом сюртуке с грязноватой белой ленточкой в петлице; его потертый бархатный жилет был осыпан потускневшей серебряной вышивкой с геральдическими французскими лилиями; карманы распирали какие-то бумаги, жестяные коробки и кожаные мешочки. Говорил он слабым, блеющим голосом, с типично ирландскими взмывающими интонациями. – Родился я в Ирлааандии, но провел семь лет при дворе государя Людовика Шестнааадцатого, и он назнааачил меня пэром Франции и дал награааду, – он указал на обрывок белой ленточки, – за мои выдающиеся изобретения, он и сам мастерил часы; когда же якобинцы отпрааавили его на гильотину, я вынужден был вернуться назад, но мои скромные средства не позвооолили мне доплыть до страны моих предков, и я остался в Лондоне, чтобы продолжать работу над изобретениями. Все инструменты, которые хозяин комнаты осыпааает невежливыми словами, рабооотают на благо человечества. Я изобрел аппарат для извлечения камней из желчного пузыря безо всякой операаации, и другую машину для сбора устриц с морского дна, ею же можно поднимать и утонувшие корабли… Магистрат попытался остановить поток его речи; сначала жестом, потом громким покашливанием, и наконец, ударом деревянного молотка о стол. – Скажите, сударь, вам не приходилось бывать под наблюдением? Ирландец отшатнулся. – Как вы можете, судья на службе его королевского величества – да хранит бог короля Георга! – так относиться к ищущим правосудия? Вы должны знать, какое обращение прилично с великим человеком, тем более когда его преслееедуют завистники. Но я отвечу прямо на ваш прямой вопрос. Нет, господин магистрат, не приходилось; я mens sana in corpore sano, и поражен, что кто-то мооожет думать иначе; я сейчас же вам докажу своим изобретением… И он стал тянуть из кармана помятую жестяную коробочку, бормоча что-то про походную деми-кулеврину. Магистрат, однако, объявил, что дело ясное, и если жилец не откажется от шумных слесарных работ, ему следует выехать. Вздыхая и возмущаясь, ирландец запихнул коробочки и мешочки назад, величественно отшагал до дверей и вышел. Давешний нахал почему-то решил, что хватит с него юриспруденции, и так же ловко протиснулся снова к дверям. Оказавшись рядом с Лезермейном, он небрежно вернул ему толчок со сложными процентами, и устремился вперед, что-то бормоча. – Что? Уигли, что он сказал? – Кажется, "замечательно". – А по-моему, "исключительно"… (Продолжение следует)
apropos: deicu Дождались!!! Даже не верится, но вот оно - начало необыкновенно "вкусного" рассказа о нашем Тинке. А вот и он! deicu пишет: на каком-то постороннем в сюртуке брусничного цвета с искрой, который пытался протиснуться мимо него поближе к барьеру: вот уж кто никак не мог быть истинным джентльменом. Он поддал локтем нахалу под ребра, но тот, даже глазом не моргнув и не замедлив хода, прошелся всем весом по его лакированному сапогу А, не прелесть ли?! deicu пишет: – Что? Уигли, что он сказал? – Кажется, "замечательно". – А по-моему, "исключительно"… Лапочка... Умру, если продолжение заставит себя ждать.
Хелга: deicu Интригующее и атмосферное (как всегда) начало!
Цапля: deicu мммм... вкусно необычайно Тинк хорош, в Вашем описании особенно - " брусничный с искрой" и "всем весом" - ну, просто свой, родной, как с Переполоха сошел Хелга пишет: атмосферное (как всегда) начало! Да-да, атмосфера - изумительная, Вас читать - удовольствие несказанное. Браво!
Леона: deicu Здорово! Надеюсь, продолжение скоро?
Tatiana: deicu под каким бы Вы ником не публиковали свои произведения *хм... не сказала ли я лишнего?*, читать их огромное удовольствие. И эти вкусные озязаемые детали. М-м-м, просто нечто.
Дафна: deicu потрясающе
Бэла: deicu наслаждение - беспредельное! Уж такое вам гран мерси, что ответом должно быть скорейшее продолжение. Тинкертон становится популярнейшим сыщиком, о котором уже слагается не одно произведение. Так что в добрый час он выскочил из кустов на страницах Переполоха, чтобы сегодня мы насладились очередным его явлением.
Axel: deicu Наш любимый Тинк снова с нами! Простите за незнание , но что такое "Черная Мария" ?
Inn: deicu, ох, какая красота! Спасибо Вам!
deicu: Благодарю всех за доброе мнение. apropos пишет: Умру, если продолжение заставит себя ждать. Хмм... Глядя на то, в каком темпе подвигаются предыдущие "Хроники", выражаю надежду, что Вы еще поживете. Axel пишет: что такое "Черная Мария" ? Я тоже сторонник разъяснения жаргонных (и вообще неочевидных) выражений в самом тексте, например: deicu пишет: хранили до сих пор от "Черной Марии", тюремного фургона похоронного вида Строго говоря, нет доказательств, что это жаргонное наименование существовало во времена Регентства (Далзелл относит письменную фиксацию к 1843 году), но достоверно известно, что и тогда фургон, используемый для перевозки заключенных (в том числе и для доставки из предварительного заключения в суд) был закрытым и черного цвета. Это ньюгейтские телеги для доставки к месту публичной казни были открытыми (и ассоциируются главным образом с 18 веком и кем-то вроде Джонатана Уайлда ). Что касается "Черной Марии", то выражение используется, по крайней мере, в американском жаргоне, по сию пору - по отношению уже к полицейским закрытым автомобилям того же назначения (независимо от цвета).
Marusia: Каюсь, что до сих пор не состояла в рядах почитательниц неоспоримых достоинств и талантов Тимоти Тинкертона Хотя наслышана о нем много лестного, но лично тк скзть, практически не знакома Переполох я так и недочитала до конца, остановившись в свое время где-то на нынешней середине. Хроники тоже прошли мимо меня. Так что мне только предстоит восхититься, очароваться и пасть под обаянием вашего нашего непревзойденного Тинка deicu , читать Вас одно удовольствие! Прелестный разговор о локонах; жилец-ирландец, изобретатель, являющийся пером Франции - уже будоражит воображение Меня заинтересовали желтые нанкиновые панталоны Это такой материал?
Элайза: deicu Ух ты, как здорово! Ну просто исключительно замечательно! Бравый Тинкертон обретает второе дыхание... Записные денди весьма живописны, ирландский акцент передан превосходно, возвращающий толчки с процентами нахал бесподобно нахален и обаятелен. Словом, ура-ура! Кричу я вдруг как швамбраны все и, заинтригованная жажду узнать о дальнейших похождениях обладателя брусничного с искрой сюртука. Marusia Marusia пишет: Меня заинтересовали желтые нанкиновые панталоны Это такой материал? Это, видимо, нанка имеется в виду - nankeen по-английски, по названию города в Китае, где его делали. Впрочем, автор появится — прояснит.
Marusia: Элайза Какая я темная, однако
deicu: Marusia пишет: Меня заинтересовали желтые нанкиновые панталоны Marusia, Вы меня поймали! Небрежность, конечно, а все потому, что я была нацелена на то, чтобы употребить подходящее для стилизации словечко, даже не подумав, что, собственно, имею в виду: ткань "нанку" или специфический желтый цвет (в английском-то языке он "нанкиновый", а в русском просто желтовато-бежевый, специального слова нет). С другой стороны, "нанковые панталоны" вызывают у меня ассоциации с детской одеждой. Ох, не знаю, заменять или нет. Элайза пишет: нанка имеется в виду - nankeen по-английски, по названию города в Китае, где его делали Вот видите, Элайза сразу раскусила, что реалии я перевожу с английского. Иногда приходится сильно голову ломать: в том же диалоге недовыпеченных денди как адекватно перевыразить тогдашние bow-string и bell-rope. Но вроде бы ничего, какая-никакая каламбурность сохранилась.
deicu: Площадь перед Ковент-Гарден, когда не запружена возками и подводами всех видов и описаний, от тяжкого грузового фургона, запряженного целой четверкой лошадей, до низенькой, усыпанной бубенчиками, тележки уличного торговца фруктами, ползущими утром на овощной и цветочный рынок, а потом и от него, может наконец блеснуть своими итальянскими пропорциями. Воистину, "Из площадей английских словом "пьяцца" Лишь Ковент-Гарден вправе называться". Уличные уборщики, которые находят, кому из многочисленных лондонских мусорщиков перепродать даже самые эфемерные отходы, вроде полусгнивших капустных листов или сломанных скреп от охапок сена и прочего неописуемого мусора овощного рынка, уже очистили площадь и прилегающие улицы. Сегодня их работа сравнительно легка: октябрьский день выдался сухим. Кучерам наемных экипажей приходится хуже, многие решают пройтись пешком – как эта неожиданная пара, выскользнувшая из дверей полицейского суда. Они не слишком бросаются в глаза среди множества других пешеходов, принаряженных и оборванных, праздных и деловитых, находящих себе дорогу среди гигов, ландо или верховых лошадей. Ирландец ковылял с присущим возрасту достоинством, да и незнакомец в брусничном сюртуке не ускорял шаг. Если он и вправду был карманником, то покушался явно не на содержимое карманов потрепанного изобретателя, и догонять того не входило в его планы. Еще меньше в его планы входило потерять неприметную фигурку, и когда цветочная торговка с тележкой, уставленной еще полными корзинами, неповоротливо заступила ему дорогу, выкрикивая свой боевой клич: "Все растет! Все цветет!", он, не говоря худого слова, попросту перепрыгнул через ее заморенного ослика и двинулся дальше. На Боу-стрит не меньше лавочек и магазинчиков, чем в других частях Лондона, и их расторопные владельцы, в белоснежных шейных платках и аккуратнейшим образом вычищенных костюмах, выглядят так, будто не знают, кто моет по утрам сверкающие стекла их витрин, ведь они сами – нет, никогда! – не смогли бы помыть витрину даже под страхом смертной казни. Изобретатель, видно, примеривался к какому-нибудь хитрому способу улучшить блеск стекол, потому что взял себе за правило останавливаться перед самыми чистыми и подолгу всматриваться в зеркальное отражение. Его преследователь глядел на него почти умиленно и каждый раз держался вовне угла обзора. Вдруг преследуемый внезапно свернул на Мартлетт-стрит, но его загадочный спутник не ускорил шаг, а застыл на месте, бормоча какую-то басенную мораль, не обращенную ни к кому в особенности: "Лисица знает много хитростей и уловок, но уловка ежа самая лучшая", – и только покивал с умудренным видом, когда ирландец, осторожно оглядываясь, вернулся на Боу-стрит. Таким порядком они и двигались дальше. Острый глаз и цепкость лондонских разносчиков давно вошли в поговорку. Кто думает, что они без разбора издают свое традиционное заклинание перед каждым встречным, ошибается. Продавец интеллектуального товара – просеянного песка для сушки написанного чернилами – звонко расхваливал для изобретателя: "Белый песок и серый песок! Кто купит мой белый песок? Кто купит мой серый песок?", но не стал повторяться ради брусничного сюртука. Зато его осаждали "Съедобные улитки! Быстро-быстро!", "Севильские апельсины, отличные лимоны", а "Иди-и-ите в пекарню!" раздавалось буквально со всех сторон. Колокольчик торговца пышками, важно шествующего с деревянным подносом, прикрытым зеленой бязью, задел, видно, чувствительные струны его души, и он ловко приподнял ткань, выхватил горячую пышку, а другой рукой так же ловко подбросил пенни в сторону продавца (тот невозмутимо поймал), будто жонглировал в цирке. Да и в самом деле, что за странная профессия могла быть у подозрительного незнакомца? Постепенно походка седого старичка становилась все более целеустремленной, да и более легкой. Он еще колебался, выбрать Олдуич или Стрэнд, но по Флит-стрит пробирался наравне с прыткими рассыльными, явно зная, куда идет. Так что, когда он свернул с Ладгейт-хилл на Пилгрим-стрит, осторожный спутник счел нужным последовать за ним. Улица была почти пустынна, только возле неприметного дома равнодушный оборванец подпирал своей особой тумбу для коновязи. Поравнявшись с ним, ирландец что-то спросил, а тот с готовностью ответил, мотнув головой в сторону верхних этажей дома напротив. Тот вошел в подъезд, а брусничный сюртук неторопливо завернул за угол выступающего домика, подальше от глаз услужливого наблюдателя, да так и остался там. Ожидание длилось и длилось, но тут распахнулось окно на третьем этаже, и оттуда донеслось: "О'Брайен, возьми тачку у кирпичника на заднем дворе и давай на Джордж-Ярд!" Облегченно вздохнув, преследователь выскользнул из тени дома, прошествовал, никем не замеченный, обратно на Ладгейт-Хилл, а там уже неспешно двигался за приметной парой, везущей тачку, вдоль всей извилистой Сент-Пол Черч-стрит, по длиннейшему Чипсайду, пока, наконец, не пришла пора завернуть с Ломбард-стрит на соседнюю улицу. Тут незнакомец задержался. Очевидно, пока пожитки оказавшегося слишком шумным жильца перегружают в тачку, ему самому там торчать не следует. Он недолго искал кого-нибудь из племени вездесущих и пронырливых уличных мальчишек: достаточно было оглянуться. "Видишь тех с тачкой? Будешь слушать, о чем говорят, потом скажешь мне. Даю шестипенсовик!" Последовала предсказуемая, поэтому краткая, торговля, сошлись на флорине: шиллинг сразу, а другой, если все запомнит точно и не переврет. Мальчишка только хмыкнул презрительно и отправился на Джордж-ярд: вертеться там, как свойственно его племени, и подзуживать брошенными вскользь замечаниями. Таинственный незнакомец убивал время с приятностью. На перекрестке стояло небольшое обеденное заведение, каких немало в Сити – ради многочисленных тамошних клерков. На четырех оконных стеклах без особого внимания к частым переплетам было начертано про подачу горячих блюд с двенадцати до двух, а через другие стекла можно было видеть маленькие столики, накрытые практически белыми скатертями, дружелюбный огонь в камине и степенно жующих посетителей. Войдя внутрь и узнав, что plat du jour – на выбор: пирог с телятиной и ветчиной или запеканка с мясом и почками, он выбрал и то, и другое, и решительно с ними разделался. Сел он у окна, и мог видеть, как доверху груженая какой-то металлической рухлядью тачка тронулась в путь. Мальчишка не без сожаления поведал, что говорили мало, больше о том, что класть наверх: тиски или наковальню, да решали, везти поклажу на Пилгрим-стрит или уж сразу до Скотланд-Ярда. – Скотланд-Ярд, вот как… (Продолжение следует)
Хелга: deicu Это такое вкусное блюдо, Ваши сочинения, что разыгрывается аппетит с первых строчек!
Tatiana: deicu Опять повторюсь. Ваши произведения - просто незамутенная радость. Спасибо!
Inn: deicu, спасибо! Ваши кусочки, вне зависимости от их размера, всегда будут маленькими, т.к. хочется читать ещё и ещё :-)
Цапля: deicu Вкуснейшее продолжение. А брусничный сюртук, перепрыгивающий коня ослика - чудо как хорош
полная версия страницы