Форум » Произведения в соавторстве » Еще хроники Тимоти Тинкертона » Ответить
Еще хроники Тимоти Тинкертона
deicu: Испросив (и получив ) разрешение от авторов "Хроник Тимоти Тинкертона" описать некоторые его приключения, приступаю к делу. Я открыла новую тему, чтобы не мешать сработавшемуся коллективу соавторов, которые заняты другими – наверняка более захватывающими – расследованиями.
apropos: deicu Тинк - прелесть, и какой ловкий. И покушать - как и следовало ожидать - любит. Читаю с наслаждением.
Marusia: deicu пишет: Войдя внутрь и узнав, что plat du jour – на выбор: пирог с телятиной и ветчиной или запеканка с мясом и почками, он выбрал и то, и другое, и решительно с ними разделался. Вот я бы тоже взяла и то, и другое блюдо, чтобы решительно с ними разделаться
Леона: deicu чудная картинка! Прямо видишь перед собой всю эту жизнь, городскую суету, этих осликов и цветочных торговок! Ну а уж Тинк вне конкуренции!
Бэла: deicu вот оно счастье, с чашечкой утреннего кофе окунуться в шум и суету Лондонских улиц! Спасибо за путешествие!
Элайза: (*нервно облизывается*): До чего же тут все вкусно: и язык, и образы, и пирог, и запеканка с почками... Мне бы тоже всего и сразу, и можно совсем без хлеба! А главное — побольше и почаще!
deicu: apropos пишет: Тинк - прелесть, и какой ловкий. И покушать - как и следовало ожидать - любит. Что ж, если персонаж фанфика узнаваем для автора первоисточника (а "Хроники", разумеется - фанфик по отношению к "Переполоху"), это лучший комплимент, который может получить фанфикописатель. Очень приятно, милые дамы, что мое скромное блюдо вам понравилось.
apropos: deicu пишет: если персонаж фанфика узнаваем для автора первоисточника Узнаваем - еще как узнаваем! deicu пишет: мое скромное блюдо Великолепное блюдо с изысканным содержимым.
Бэла: deicu пишет: мое скромное блюдо Хм... Здесь если что и скромное, то уж точно не блюдо, а повар!
deicu: Мало кто даже из лондонцев знает про Скотланд-Ярд. Это небольшой участок, затерявшийся среди города, ограниченный с одной стороны Темзой, а с другой садами Нортумберленд-Хауса; с флангов его охватывают Нортумберленд-стрит и задворки Уайтхолла. Говорят, когда-то он не был обойден славой, и во времена независимости Шотландии тут стоял дворец шотландского королевского семейства, готовый ко встрече своих владельцев, наезжающих иногда в столицу порой гостеприимного, а порой и враждебного государства. Да только дворец сгорел дотла еще в четырнадцатом веке, а Шотландия уже два столетия назад распрощалась с независимостью. Настоящее Скотланд-Ярда не столь блестяще, зато куда полезнее. Местные, как на подбор крупные и сильные мужчины, с достойной похвалы регулярностью появляются здесь каждый день около пяти-шести часов утра и направляются к столь же крепко сбитой, хотя и неказистой, пристани. Здесь они разгружают угольные баржи и заполняют мешками с углем тяжелые подводы, чтобы город и пригороды никогда не испытывали недостатка в топливе, пылали семейные очаги и пыхтела кастрюлька на каждой плите. Опорожнив телеги, они возвращаются за новым грузом; и так их промысел процветает круглый год. Здешние здания далеки от великолепия королевских палат, но всегда гостеприимно готовы ко встрече нынешних мирных захватчиков. Два заведения подают неизменные ростбифы и бифштексы в полном соответствии с величиной аппетита дюжих завсегдатаев, дополняя обеды пудингами такого веса и твердости, что лишь грузчики в состоянии достойно их оценить. Неподалеку расположилась пекарня со специальностью фруктовых пирогов, и изделия понимающего в своем деле булочника, разложенные на чисто выскобленной доске в маленькой витрине, соблазняют тяжеловесов на их пути; и громадные рты, под стать громадным рукам, обливаются слюной при виде белых творений из муки с жиром, украшенных розовыми пятнами с намеком на фрукты внутри. Но самое изысканное место во всем Скотланд-Ярде – это, конечно, почтенная пивная на углу. Здесь, в общей комнате, с незапамятных времен обитой потемневшими дубовыми панелями, сходятся посетители, чьи сердца неизменно радуют щедрый огонь в просторном камине и дедовские старинные часы с когда-то позолоченным циферблатом. Сюда сходятся могучие грузчики, вдумчиво опорожняют большие кружки с "лучшим барклаевским", степенно выпускают из обкуренных трубок большие клубы табачного дыма, который медленно собирается над их головами и окутывает помещение сизоватым туманом. Отсюда до самой реки доносятся порой голоса, может, и не очень музыкально, но зато от души исполняющие припев к какой-нибудь матросской песне, или даже целую популярную балладу, с такой силой и выразительностью, что балки под крышей трепещут от восхищения. Нынешним вечером среди завсегдатаев оказался посторонний. Парочка денди, случившаяся утром в полицейском суде Боу-стрит, без труда узнала бы его, несмотря на то, что вместо брусничного на нем был сюртук другого цвета: "терракотового" – по словам модного портного, "кирпичного" – как решили простодушные любители портера, обменявшись немногочисленными словами на его счет. Впрочем, добрым людям не жаль было места в уголке: нежданный посетитель не лез вперед, к огню, не жаловался на сквозняк или табачный дым, не вступал ни в чьи разговоры; он вообще не открывал рта, а посиживал себе спокойно за второй кружкой "барклаевского". Должно быть, он просто устал и набегался, у него за плечами был хлопотливый день. Как только вихляющая тачка скрылась из виду, любопытный незнакомец проскользнул в ту самую табачную лавку, со второго этажа которой наконец выселили беспокойного жильца. Там он обнаружил группку соседей, которые, присев на бочонки с табаком, словоохотливо болтали о сумасшедших, маниях и неуважении к окружающим. Респектабельный владелец повествовал, как много раз добром просил изобретать потише, и как ему посоветовали в суд, потому что это подходит под "нарушение общественной тишины". Пока покупатель выбирал сигары: две манильских, одну гаванскую и одну новую на пробу, потом еще одну по совету старого курильщика, который и сам бывал в Вест-Индии, ему пришлось немало выслушать о горестях несчастного табачника в течение почти трех месяцев. Потом его чем-то притянул неказистый пятачок в окрестностях Джордж-Ярд, В Сити, еще с тех времен, как Ост-Индская Монополия стала Ост-Индской Компанией, в беспорядке и во множестве росли конторы, страховые агентства, представительства и филиалы самых неожиданных фирм, банков и ассоциаций, и даже замшелые старожилы не в состоянии припомнить все их с ходу. Брусничный сюртук мелькал то здесь, то там, вступал в разговоры с привратниками и швейцарами. Он не тратил время на вопросы о делах фирмы – что, кроме подозрения, могут вызвать такие беседы! – а судачил о понятных его собеседникам вещах: как рассеянны письмоводители, как ленивы уборщики, как бесцеремонны хозяева, заваливающие сверхурочной работой. Иногда, впрочем, слышались и похвалы всегда вежливому старшему клерку, что здоровается даже первым и спрашивает о застарелом ревматизме; чистоплотному уборщику, хоть и ирландцу, а впору бы и англичанину, со своим мылом – вот как, простой воды недостаточно; или владельцу, что не забывает по традиции отпраздновать канун Рождества со служащими прямо в конторе. Если незнакомец подыскивал место службы, он ни с кем не поделился, что же он выбрал, и нигде не просил доложить о себе. Напротив, отправился к знакомому в Сохо на стаканчик вина с бисквитами и некоторое время с ним беседовал, причем главным образом о том, следует ли подавать мадеру к черепашьему супу, отстаивая преимущества сухой "Серсиаль" против полусухой "Вердельо", которую защищал друг. Далее он двинулся в направлении Боу-стрит, ходил еще и там, тоже разговаривая с разными людьми; потом, видимо, все же зашел домой переодеться, раз оказался в другом сюртуке, и, наверное, поесть, раз теперь сидел за непокрытым столом в обществе одинокой кружки с пивом. За окном спустилась настоящая ночь, посетители разошлись. Еще не было случая, чтобы почтенное заведение закрылось после десяти часов, за исключением того, когда в половодье на реке столкнулось несколько суденышек, и упавшие в воду сушились у щедрого огня. Таинственный незнакомец тоже канул во тьму. С реки дуло холодом. Звук над водой разносится далеко, и темное судно без опознавательных огней, угрюмо подползавшее к опустевшей пристани, было слышно, хотя почти не видно – только черным силуэтом. Достаточно, чтобы определить: двигалась не низкая неповоротливая речная баржа, а солидный баркас, чьи борта явно рассчитаны на высокие морские волны. Неудобство на реке, и шкиперу приходится выбирать: спустить сходню, а для этого развернуться против течения и стать на якорь, или уж сообщаться с берегом шлюпками. Тот, кто собирается захватить одного-двух пассажиров, наверняка выберет второе, а вот желающему забрать груз – много груза – без прочной сходни не обойтись. Так и есть – лязг якорных цепей, плеск, деревянный стук… Джентльмен в терракотовом сюртуке пронзительно свистнул в четыре пальца и крикнул: – Патруль Боу-стрит! По сходне уже бежали вверх бравые "малиновки" в неизменных алых жилетах под синими костюмами. Захваченный врасплох экипаж не оказывал никакого сопротивления. Старший патруля крикнул вниз: – Это что ж, французские шпионы или контрабандисты, сэр? – Ни то, ни другое, Престон. Собственно, они ничего еще не сделали. Лоцман с вами? Вот и отправляйтесь потихоньку в капитанат порта, пусть там проверят их бумаги; отпустят – их дело. Мне только надо, чтобы их не было в Скотланд-ярде, если вдруг привезут, что собирались грузить. Счастливого пути, друзья; и я уж прослежу, чтобы и вам перепало того, чего не вывезли. Вскоре таинственную тень можно было видеть уже верхом на дороге в Сити. На углу Ломбард-стрит и Джордж-ярд было тихо, только мирно посиживали у входа в неприметное каменное здание два человека, один из них – любитель "Вердельо". – Ну что, Макс? – Взяли тепленькими; их уж отвезли давно, а вы все копаетесь… – Спасибо, друг! А ключи? – На выбор две связки, – и тот прозвенел одной мелодично, будто колокольчиком, а другой – с глухим тяжелым лязгом. Незнакомец опять выбрал и то, и другое. (Окончание следует)
Inn: deicu, хоть и без еды, а как вкусно!.. Спасибо за замечательный слог!
apropos: deicu До чего колоритные картинки Вы рисуете, будто сами там гуляем. Тинк бесподобен.
Axel: deicu Очень интересно Вы пишете. С нетерпением жду продолжения.
Цапля: deicu Это не просто Хроники ТТ - это произведение искусства Великолепный слог, удивительные картинки старого Лондона
Хелга: deicu Уводите за Тинком в дебри Лондона....
Элайза: deicu М-м-м-м-м, бесподобно. Один недостаток — мало.
Леона: deicu как вкусно читается!
Tatiana: deicu Присоединяюсь к уже высказанным мнение. Вкусно, ювелирно, точно! Просто здорово! Благодарю Вас за доставленное удовольствие.
Marusia: deicu пишет: я уж прослежу, чтобы и вам перепало того, чего не вывезли Без кружки "барклаевского" не разобраться
deicu: Marusia пишет: Без кружки "барклаевского" не разобраться Как без загадки - все-таки детектив. И между прочим, ключи для расследования подброшены. Так что желающие могут садиться за кружечку...
deicu: На следующее утро по Ломбард-стрит прогремело элегантное ландо, которое лишь весьма редко можно было видеть у неприметного здания полузабытого филиала солидного лондонского банка, соперничающего с самой "старой леди с Треднидл-стрит", и его появление, как правило, предвещало важные события. Лицо седока сохраняло привычное невозмутимое выражение, но жест, которым он поторопил выездного лакея, чтобы тот не мешкал, разворачивая лесенку экипажа, очень уж настойчивый, выдавал непривычную озабоченность. Швейцар у двери подобострастно приветствовал господина директора, управляющий филиала поспешил к нему по мозаиковым плиткам холла, пытаясь стереть с лица испуг от неожиданного визита и всячески подчеркивая радость встречи. – А, Фиркин; ну что там с Боу-стрит? – прозвучало вместо приветствия. – Боу-стрит, сэр? Боюсь, я не совсем… – Почему я получаю записку от мистера Рида – он старший магистрат Боу-стрит, надеюсь, даже вам это известно – что сегодня утром именно в филиале на Ломбард-стрит со мной будет говорить его сыщик, и именно по поводу наших подвалов. Откуда они знают… Ошеломленному Фиркину не потребовалось в одночасье учиться ясновидению и решать, почему начальник сыщиков с Боу-стрит решил вдруг обратиться к его собственному начальнику. Входная дверь распахнулась, и незнакомец – на сей раз в переливчатом сюртуке цвета "павонаццо" – решительно шагнул внутрь, остановив возмущенного привратника небрежным жестом, и обратился к банкирам. – Я Тимоти Тинкертон. Вы получили обо мне сведения? Вижу, что да. Не будем терять время. Сегодня ночью группа злоумышленников собиралась вывезти ящики с золотом из подвалов вашего банка. Поскольку им это не удалось, Боу-стрит вправе рассчитывать на справедливое вознаграждение. Управляющий чуть не задохнулся и со всей возможной ядовитостью отпарировал: – Может, кто и собирался; хотя не представляю, как они, – в его глазах явственно читалось "вы", – могли разнюхать про что бы то ни было из наших подвалов. Мы все складировали в величайшей тайне. В любом случае, ничего бы им не удалось, так оно недоступно. – Вы полагаете, джентльмены? Тогда нам сюда… Посетитель безмятежно подошел к дубовой двери с веерообразным окном в боковой стене холла, достал из поместительного кармана тяжелую связку ключей и, безошибочно выбрав один, отомкнул замок. Перешагнув порог, он сделал приглашающий жест и углубился в узкий темноватый коридор. Фиркин остолбенел и уставился на связку, будто на запись в бухгалтерской книге красными чернилами, а его более хладнокровный начальник догнал удаляющуюся голубовато-зеленую фигуру и произнес: – Моя фамилия Пловер, я директор банка, а мистер Фиркин управляет нашим филиалом на Ломбард-стрит. Ваше заявление неожиданно для нас; до сих пор мы были уверены, что наше хранилище в безопасности. Каким образом вы узнали про золото, я уж не говорю – про планы преступников? Тинкертон пожал плечами. – Никогда не стоит пренебрегать малым, ибо из мелочей состоит великое. Вчера утром на Боу-стрит слушалось простое и незначительное дело о нарушении общественного спокойствия: некий свихнувшийся изобретатель слишком громко орудовал слесарными инструментами над головой своего домохозяина. По виду безобидный нищий старичок, потертый и плохо выбритый, в жилетке с французскими лилиями, бормочущий о покойном Луи Шестнадцатом. Вот только волосы на голове у него были седые, а на щеках – черные. Каждый может пойти на Монмут-стрит и набрать поношенной одежды; многие могут придумать душещипательную историю при известном воображении; парик надеть легко… – Но борода седеет раньше головы, – догадливо подхватил мистер Пловер, – как я, увы, знаю на собственном опыте. – Да; этот природный феномен и меня заинтересовал. Я последовал за ним и сразу понял, что он опасается слежки и даже знает некоторые любительские приемы избавления от нее. Коридор упирался в еще одну дверь, которую сыщик, побренчав ключами, открыл с такой же легкостью. За ней оказался еще один коридор, очевидно, идущий вдоль глухой стены здания, и потому совершенно темный. – Мы тут оставили фонарь, специально для вашего удобства, джентльмены, и огниво одного нашего сержанта; весьма предусмотрительный человек, бывший кавалерист. Секундочку… Он поднял стальную закругленную пластину с прикрепленным кожаным мешочком для кремня и трута, ловко выбил искру, раздул огонек, и вскоре лампа разгорелась достаточно для того, чтобы двигаться дальше. – Этот якобы старик двигался куда как бодро и любезно привел меня в штаб своих сообщников на Пилгрим-стрит, где захватил помощника и тачку для перевозки своего добра. По закону ответчик мог потянуть с переселением, но не стал. Почему? Не потому ли, что его слесарное дело было завершено и так уж совпало, что терпение хозяина лопнуло именно в тот момент? В конце коридора оказалась массивная железная решетка, ее также открыли и проследовали вниз по ступеням винтовой лестницы. – Если надо кого-то подслушать на улице, джентльмены, никто не справится лучше лондонского мальчишки. Всего за два шиллинга я узнал, что конечное назначение неизвестного еще груза – Скотланд-ярд. Глухое место, пристань, занятая днем… По воде вывозят тяжелые грузы, а этот будут вывозить ночью. Лестница завершилась у внушительной обитой железом двери, которая отомкнулась тихо и без малейших проблем. – Хорошие они сделали ключи. Да и то сказать – время было. Задержавшись выбрать сигары в табачной лавке, над которой трудился наш слесарь, я узнал, что шум длился почти три месяца и раздавался неравномерно. Походив вокруг, я к своей радости обнаружил банк, в котором работает новенький и очень старательный уборщик, и моет полы со своим мылом. Фиркин издал нервный смешок: – А я-то еще думал, что у нас чисто, как никогда раньше. Что плохого в мыле? – Смотря для кого. Раскисшее мыло лучше всего подходит для снятия слепков; с ключей, например. Гораздо точнее воска. Ключи потому и приходилось делать рядом, что добывали их по случаю, когда предоставлялась возможность, быстро относили слепки, обрабатывали, снова ждали, пока представится случай сравнить с оригиналом. Иногда полагались на рассеянных клерков, иногда помогали себе отмычками. Он достал другую связку, которая издала мелодичный звон, будто гроздь бубенчиков. В конце темного затхлого прохода сыщик открыл еще одну дверь в громадный склеп или подвал, заставленный массивными ящиками. – Пройдя через все покои, которые вначале были отперты и открыты, наконец все согласуется и не расходится друг с другом. Так что, я был прав в отношении груза? Наверное, часть долга мистера Питта? – Да, – согласился Пловер. – В этих ящиках золотые монеты, переложенные свинцовыми листами. Действительно, предполагался правительственный заем на ведение военных действий на континенте, в котором принял участие наш банк. Утратить такую сумму было бы непоправимо и для нашего бизнеса, и для государства. Но кто эти преступники? – Они все были ирландцы, но заговорщики ли в стачке с Наполеоном или просто ловкие частные лица, это дело магистратов – выяснять. Наше, сыщиков, дело – задержать их; так что я попросил на помощь патруль Боу-стрит. В Скотланд-ярде и правда среди ночи появился баркас, а на Ломбард-стрит – шайка, у которой мой друг Макс Штирлинг и конфисковал эти ключи. Если вам нужен еще один комплект, могу включить в общий счет. – И правда, – закивал осторожный Фиркин. – Каков будет счет, мистер Тинкертон? – Если "бегунов с Боу-стрит" вызывают для расследования, ожидается, что заказчик платит по гинее в день; это помимо дорожных расходов из расчета четырнадцать шиллингов в день. Правда, ваш банк не вызывал нас… – сыщик широко улыбнулся. – Ну, к формальностям мы не будем придираться, – снисходительно согласился управляющий. – Главное, что дело сделано. Составьте список участников расследования, и по гинее в день, конечно… Что касается дорожных расходов, то вы ведь оставались в Лондоне… Мистер Пловер с сожалением посмотрел на него. – Фиркин, никогда вам не стать хорошим банкиром, пока не научитесь вести счет прибылей и убытков. Мистер Тинкертон, составьте список, и можете оставить окончательный расчет щедрости заинтересованных лиц. – Благодарю вас, мистер Пловер; приятно иметь дело с человеком, который ценит наше ведомство по заслугам. Однако, джентльмены, мне пора: на Боу-стрит уже часа два как идут заседания. Никогда не знаешь, вдруг там что-нибудь интересное… Конец
полная версия страницы