Форум » Произведения в соавторстве » Гвоздь - 2 » Ответить
Гвоздь - 2
apropos: Авторы: Хелга, apropos Жанр: роман Романтическая история, случившаяся в Англии во времена правления Генриха VIII Читатели, как и их отклики - с критикой или без оной, с обсуждениями, дискуссиями, вопросами и прочим, что хочется высказать в этой теме, - авторами радостно приветствуются. Главы на сайте: http://apropospage.ru/zabava/nail-horseshoe/nh_1.html Вторая глава - http://apropospage.ru/zabava/nail-horseshoe/nh_2.html 1. Агнесс - миссис Пекок, вдова Джеймса Пекока - сопровождающая дама, 32-х лет 2. Роджер Ньютон - сын соседа - молчел лет 20-ти 3. Джон Потингтон - арендатор - тихий мужичонка лет сорока 4. Сэр Генри Балмер - дядя Мод в Лондоне - лет 35-40 5. Сестра дяди - Джоанна Уиклиф, вдова сэра Уильяма Уиклифа, урожденная Балмер. Лет сорока. 6. Брат 7. Приятель - сэр Лоуренс Финч 8. Папа девы - сэр Уильям Балмер из Боскума Мод и Кардоне
Флер: Хелга apropos Ваша романтическая история получается чудесной и захватывающей! Прочитала целиком, не могла оторваться Факт того, что главные герои женаты, но еще не знают об этом, делает процесс развития их взамоотношений особенно привлекательным Что касается последней сцены... ну не думал же Кардоне, что замужняя женщина может быть невинной, вот и не сдержал желания Принял охватившие Мод чувства неловкости и смятения за согласие. Вот если бы он поцеловал ее как хрупкий сосуд.. возможно бы и не спугнул
Хелга: Флер Спасибо за чтение и отзыв! Флер пишет: Что касается последней сцены... ну не думал же Кардоне, что замужняя женщина может быть невинной, вот и не сдержал желания Принял охватившие Мод чувства неловкости и смятения за согласие. Вот если бы он поцеловал ее как хрупкий сосуд.. возможно бы и не спугнул Что ж возьмешь с грубого пирата?
Хелга: Она забилась в его руках, словно птица, ощутимо больно ударила ногой – и откуда столько силы в хрупкой девушке? Но он надеялся на ответ совсем иного рода. Ральф не отпустил ее, не мог так просто отпустить теперь, когда признался в своих желаниях. Или это обычное женское кокетство? Он еще держал ее, намереваясь повторить попытку, несмотря на ее сопротивление, но она вдруг вцепилась зубами в его шею. – Mare diavolo! – рявкнул Ральф. Такого он никак не ожидал. Он приподнял девушку, отрывая ее от себя, встряхнул и поставил на землю. – Вы подвиглись рассудком, леди? Я просил лишь простой поцелуй, а вы решили, что я покушаюсь на вашу честь? «Болван, бастард, теперь она будет шарахаться от тебя, как от дикого зверя! Не мог сделать это помягче? Или момент выбран не тот? Отчего она так взбесилась? Я сделал для нее все, что мог, проклятье...» Ральф потрогал шею, на перчатке остались пятна крови. «Тигрица, прокусила, - с каким-то диким восхищением подумал он. - Ладно, будет тебе...» На какое-то мгновение он замер, глядя, как она несется вниз по лугу, падает, теряя чепец, темные волосы рассыпаются по плечам. О, силы небесные, и как далеко она намерена убежать? Прыгнуть в реку, чтобы не попасть в руки злобного насильника, коим он предстал перед нею? Ральф нагнал леди Вуд в несколько шагов и, поймав, сгреб в объятия. – Стойте же, леди Вуд, куда вы собрались? Хотите, чтоб я вытаскивал вас из неприятностей в третий раз? Баста! Он сжал ее довольно сильно, желая, чтобы она прекратила отбиваться, ее волосы хлестнули его по лицу, обдав каким-то особым женским ароматом. Он взял себя в руки, хотя свободных рук у него и не осталось. – Успокойтесь, леди Вуд, даю вам слово, что более не только не посягну на ваши... губы, но постараюсь держаться от вас подальше... – сказал он в густоту ее волос. Она перестала сопротивляться, затихла в его руках, словно потеряв силы. Сдалась на его милость? Ох, какие у нее волосы… Но он уже дал слово… «Mare diavolo! И зачем так поспешил?» – упрекнул он себя. – А где мост? – вдруг спросила леди Вуд, совершенно огорошив его неуместным вопросом. – Мост? – удивленно переспросил он и невольно взглянул вперед, через ее голову, туда, где блестела полоса реки. – Мост вон там. Если мы спустимся по лугу влево и объедем вон тот лесок, то, вероятно, попадем на дорогу, что ведет к мосту. А оттуда недалеко и до постоялого двора. И зачем он начал излагать эти подробности? Леди Вуд совсем успокоилась и стояла, прижавшись к нему, хотя он ослабил хватку, давая ей возможность освободиться из его рук. Вот и пойми этих женщин! Она уже не злится на него? Не считает грубым насильником? Решив, что разберется со всем этим попозже, а пока решит дела насущные, Ральф осторожно отодвинул девушку от себя. Как же он поспешил со своим словом не целовать ее и не подходить! – Нам пора, – коротко сказал он. – Вам придется еще потерпеть меня, но это ненадолго. Рыжий ткнулся мордой в его плечо, словно подтверждая слова хозяина. Чепец леди Вуд темно-зеленым пятном выделялся на пожелтевшей траве. Ральф поднял его, подал девушке и, дожидаясь, пока она справится с головным убором, наблюдал за ней, потирая укушенную шею, и усмехаясь своим мыслям. Когда она надела чепец, вновь став тихой строгой леди Вуд, он вскочил на рыжего и наклонился, чтобы подхватить ее и усадить на коня. Уже привычно прижав спутницу к себе, но чувствуя ее близость еще острее, Ральф пустил рыжего галопом вниз по косогору к реке. Мост оказался именно там, где он рассчитывал его найти, а добраться по городским улицам до гостиницы не составило труда. Он опасался встречи с их преследователями, но, к счастью, до «Ржавой подковы» они добрались без приключений. Всю дорогу леди Вуд сидела, старательно отстраняясь от него, насколько это было возможно, но в конце концов сдалась и прилегла на его плечо, вновь заставив его помянуть морского дьявола и задать вопрос небесам: «Как их понять, этих женщин? И надо ли?» Впрочем, когда он ввел рыжего во двор гостиницы, ему уже было не до подобных вопросов. Двор был забит всадниками и пешими, по всей видимости, людьми Суррея. Повозки леди Вуд нигде не было видно. Ральф, оставив девушку рядом с рыжим и с напутствием громко кричать, если кто-то попытается пристать к ней за время его отсутствия, отправился к хозяину, который и сообщил ему, что «мадам и все люди, с вашим раненым, что очень плох, но врач сказал, что, если даст Господь, то поживет еще, уехали, когда солнце еще не подходило к зениту». «Уехали в Лондон? Скорее всего, дело в руки взял Берт... Отлично, чертов неаполитанец!» – Нет нашей повозки, - взволнованно сообщила леди Вуд, когда он вернулся к ней. – Вы узнали, куда она делась? Ваш слуга с врачом уже здесь? И Агнесс... моя компаньонка... Вы сказали ей, что со мной... все в порядке? Как она взметнулась ему навстречу! – Они уехали, – сказал Ральф на ее вопрос. – Бертуччио увел их города, подальше от всей этой смуты. Да хранит их Господь в пути. Но на Берта можно рассчитывать, надеюсь, они благополучно доберутся до Cтенстеда, а там мы их нагоним. Ваш слуга получил помощь врача, и тот заверил – есть надежда, что он поживет еще. Ему было приятно успокаивать ее, он видел, как беспокойство на ее лице сглаживается, а усталые глаза вдруг засияли, словно внутри нее зажегся тихий огонь. «Мы поедем вдвоем, и, возможно, вы больше не станете кусаться...» Он невольно дотронулся до ссадины, оставленной ее зубами, и усмехнулся. – Нам стоит подумать о делах насущных, леди Вуд. Я очень голоден... во всех отношениях, да и вы, думаю, не прочь перекусить в какой-нибудь харчевне, где-нибудь за городом, иначе и паруса не наполнятся ветром...
apropos: Флер Флер пишет: Факт того, что главные герои женаты, но еще не знают об этом, делает процесс развития их взамоотношений особенно привлекательным Нам тоже ужасно нравится эта ситуация, признаться. Когда герои и не подозревают... Хм...
Юлия: apropos Хелга Вы великолепны! Все очень волнительно и романтично! А герои-то какие милые - живые, колючие и даже кусачие! Чудно!
apropos: Юлия Спасибо! Юлия пишет: герои-то какие милые - живые, колючие и даже кусачие! Ну еще бы: начнешь кусаться, когда такие вещи творятся. Нескромно, но далее предполагаются еще более захватывающие изгибы интриги. Кстати, что наши читатели не путались в отрывках, которые мы здесь постим по несколько раз , кину в шапку адрес начала второй главы, куда выкладываются утвержденные (пока) и отредактированные фрагменты.
Marusia: Хелга пишет: Ральф потрогал шею, на перчатке остались пятна крови. Тигрица, прокусила, с каким-то диким восхищением подумал он. Когда читала предыдущий кусочек. об этом и подумалось: что Кардоне должен по достоинству оценить темперамент леди Вуд... пока хотя бы по остроте зубов И с волосами - очень удачно
apropos: Marusia пишет: Кардоне должен по достоинству оценить темперамент леди Вуд... пока хотя бы по остроте зубов Напугал деву до смерти, понимаешь, а теперь оценивать?
apropos: * * * Мод не успела убежать – она вдруг опять оказалась в объятиях Кардоне. Он держал ее крепко, а у нее уже не было сил сопротивляться, да и объятия его сейчас не были похожи на тиски. Он держал ее, словно баюкая и согревая в своих руках, и что-то глухо говорил ей низким, успокаивающим голосом. Мод постепенно перестала дрожать, прижалась щекой к его шерстяному, такому родному уже джеркину и затихла. И только тогда увидела, что они стоят на лугу, спускающемуся к реке. На том берегу виднелись башенки и острые черепичные крыши Кембриджа. - А где мост? - подумала она и, услышав свой голос, поняла, что сказала это вслух. Он, похоже, удивился ее вопросу, но стал подробно объяснять ей, как до него доехать, а потом принес ей чепец, который почему-то валялся на траве, подождал, пока она наденет его, и усадил на рыжего… Успокоившись, Мод сама поразилась охватившей ее вспышке ярости, а затем страха, в то время как Кардоне просто хотел ее поцеловать. И ничего больше. Ей же померещились всякие ужасы, вызванные, как она теперь думала, последствиями пережитых за последние дни волнений и неприятных событий, вроде нападения разбойников и пьяных солдат. «Слишком много всего, - думала Мод, ожидая Кардоне на постоялом дворе и с опаской посматривая на вооруженных людей, снующих вокруг. - Слишком много всего накопилось и случилось, оттого я так и восприняла его попытку меня поцеловать... Хотя он мог бы вести себя и поучтивее...» Она осознавала, что пытается оправдать его поступок, потому что ей по-прежнему хотелось доверять ему и полагаться на него: ведь кроме него у нее сейчас никого не было. Кардоне дважды выручил ее из беды, да и там, на лугу, когда догнал ее, был так ласков с ней, и, казалось, сам сожалел о случившемся. А ей уже не хотелось ни сопротивляться ему, ни отказываться от его помощи. Сердце Мод екнуло, когда среди людей на дворе появилась знакомая фигура и решительно направилась в ее сторону. Уехали... Мод опешила от этой новости, но согласилась со словами Кардоне: действительно, опасно находиться в городе, где столько вооруженных людей. Известие же о том, что был врач, и что можно надеяться на выздоровление Роджера, и вовсе ее обрадовало. - Да, конечно, надобно поесть, - совсем с другим настроением сказала Мод. Она тоже бы не отказалась от пирога и кусочка мяса, и ее вполне устроило предложение Кардоне по дороге заехать в небольшую и малолюдную харчевню. Это их сильно не задержит, а верхом они быстро догонят медленно плетущуюся повозку. - Надеюсь, они догадались оставить здесь мою кобылу, - сказала она. - Мы же не можем опять... Девушка покосилась на рыжего: мало того, что коню тяжело нести двойную ношу, - путешествие на одной лошади в объятиях мужчины... Щеки ее залились румянцем. Она быстро подняла руки, делая вид, что поправляет чепец, и пробормотала: - Или мне придется купить лошадь...
Хелга: apropos Очень все вписалось! Отправляемся перекусить, значит? И кому описывать обед? Кстати, повод для поговорить за столом, обсудить разные недообсужденные дела. Или лошадь покупать?
Хелга: – Купить лошадь? – переспросил он. – Весьма разумное предложение, леди Вуд. Вопрос только в том, что я не знаю, где в городе можно приобрести хорошую лошадь. Это займет немало времени. Хотя, я могу, – добавил он, заметив, что она собирается возразить, – спросить у хозяина гостиницы, может быть, он может что-то предложить. Собственно, идея ему не понравилась. Совсем. Он вполне согласен был и дальше путешествовать, держа на коленях леди Вуд. Ему это было совсем не трудно, как, впрочем, и рыжему, славному крепкому коню. Почти не трудно. Но, тем не менее, Ральф отправился к хозяину «Ржавой подковы», и тот, к его полному разочарованию, тотчас же радостно сообщил, что ему, проезжему господину, невиданно повезло, потому что не далее, как вчера, его кузен из Гринхилла, что к северу от города, за рекой, привел на продажу неплохого жеребца, которого он, хозяин, придержал, спрятал от людей Суррея, которые покидают город и уходят на соединение с Норфолком, на север, но может уступить за разумную плату достойному человеку, коего он разглядел в стоящем перед ним господине. Он уже было кинулся показывать коня, но Ральф сердито прошипел: – Я передумал! Оставив ошарашенного хозяина ловить ртом воздух и недоуменно разводить руками, он решительно пересек двор, и оттолкнул вооруженного йомена, который пытался заговорить с леди Вуд. Она стояла, прижавшись к рыжему, словно искала у него защиты от снующих по двору вооруженных людей. Йомен хотел было возмутиться такому обращению, но наткнувшись на взгляд Ральфа, предпочел сделать вид, что рассматривает состояние своих сапог и, видимо, удостоверившись, что с его обувью все в порядке, ворча, удалился. Ральф же занялся поводьями рыжего и суровым тоном сообщил своей попутчице: – Лошадей нет, и хозяин убедил меня, что вряд ли можно в городе найти хоть одну на продажу! Едем же, леди, иначе либо мне вновь придется доставать меч из ножен, либо мои ребра прилипнут к спине от голода! – Можно поспрашивать о лошади по дороге, – упрямо продолжила леди Вуд, уже сидя в седле, когда Ральф, выехав со двора гостиницы, направил рыжего в направлении южного моста через Кем. – Не может быть, чтобы нигде нельзя было купить лошадь. – Но вам нужна спокойная, хорошо объезженная лошадь, – возразил Ральф, стараясь говорить спокойно. – Не так просто найти за столь короткое время такую, что подошла бы леди. – Но лошадь нужна только лишь, чтобы проехать десятка два миль, я смогла бы справиться… – она чуть помолчала, а затем добавила, повернувшись к нему: – Я сама заплачу за нее, разумеется. И все расходы, которые пришлось и придется понести в дороге, сэр, я тоже оплачу, ведь вы задержались в пути из-за меня… – Это разумелось, – ответил Ральф. – Ведь мы же сговорились с вами, мадам, что сумма будет достаточно велика! «Богатая и щедрая леди, видимо, муж не жаден до звонкой монеты, либо отец балует дочь». Тем временем они добрались до центра Кембриджа, оказавшись там, где не далее, как утром мчались, не разбирая дороги, когда спасались от погони. Сейчас здесь было оживленно, и пара верхом на лошади привлекала внимание зевак, о чем леди Вуд поспешила сообщить Ральфу, приведя еще одну вескую причину для покупки лошади. Какой-то всадник, разодетый в дорогой ткани джеркин и бархатный берет, отпустил скабрезную шутку, скривив губы в подобии улыбки, но Ральф лишь бросил на него короткий взгляд и проехал мимо, не ответив ни слова. – А если мы встретим тех… – добавила леди Вуд, так и не дождавшись ответа Ральфа. – Не встретим… Суррей уходит из города, а если вы боитесь этих… горожан, то, поверьте, им все равно, куда едет повеса с подружкой в седле. Совсем неплохо разъезжать по стране с молодой женщиной на коленях и растягивать это удовольствие, мучаясь от него. На выезде из города их задержали было стражи городской управы, но получив по пенни, не стали вникать в подробности, почему леди едет вместе с джентльменом, да еще и объяснили, как добраться до хорошей харчевни, что стоит чуть в стороне от дороги, если свернуть к Биглсуэйду, но все же проводили путников довольно скабрезными замечаниями и хохотом. Посмеиваясь про себя, Ральф сам того не заметив, негромко затянул неаполитанскую песню о морском скитальце, которого ждет в родных краях увядающая год за годом невеста. Чего только не наберешься, прожив столько лет бок о бок с Бертуччио Оливой.
apropos: Хелга Прелесть! Но Кардоне что-то себя превольготно чувствует: "повеса с подружкой"... Это леди такое сказать?!
apropos: Хелга пишет: леди у него на коленях сидит Но она ж не виновата, что у нее лошади нет. Не идти ей пешком?
Дебора: Флер пишет: Факт того, что главные герои женаты, но еще не знают об этом, делает процесс развития их взамоотношений особенно привлекательным ..... Да, согласна. Очень понравилась сцена с распущенными волосами Мод. Красиво и чувственно! Леди-авторам
Флер: Хелга пишет: затянул неаполитанскую песню о морском скитальце, которого ждет в родных краях увядающая год за годом невеста. Практически о себе поет, только вместо увядающей невесты есть расцветающая жена Еще позабавила реакция Кардоне на покупку лошади для Мод. Конечно ему не нравиться эта идея, учитывая тот факт, что главный герой ... Хелга пишет: очень голоден... во всех отношениях
Хелга: Marusia пишет: Когда читала предыдущий кусочек. об этом и подумалось: что Кардоне должен по достоинству оценить темперамент леди Вуд... пока хотя бы по остроте зубов И с волосами - очень удачно Да, получается, в тихой сдержанной девушке спряталась неразбуженная до поры тигрица. Дебора пишет: Очень понравилась сцена с распущенными волосами Мод. Красиво и чувственно! Сцена такая динамичная, вроде да, неплохо получилась, спасибо! Флер пишет: Практически о себе поет, только вместо увядающей невесты есть расцветающая жена Это у него подспудно проявляется, невольно...
apropos: Хелга пишет: в тихой сдержанной девушке спряталась неразбуженная до поры тигрица Довели? Выкладываю продолжение истории. Хм.
apropos: * * * «Повеса с подружкой в седле…» «Как он смеет насмешничать, - сердито думала Мод, зарывшись лицом в плечо Кардоне, чтобы не видеть дерзких или осуждающих взглядов горожан, - и сравнивать меня с подружкой повесы?!» Ей было ужасно неловко и стыдно ехать среди бела дня в объятиях мужчины. Она с нетерпением ждала, когда они покинут город, почти впала в панику, едва их остановили стражники, и вздохнула с облегчением, как только им разрешили продолжить путь. Ее спутник, напротив, казалось наслаждался тем, что они привлекают всеобщее внимание. Он ехал не спеша, спокойно пропускал мимо ушей шутки и смешки прохожих, а затем даже замурлыкал себе под нос какую-то песню, явно пребывая в превосходном настроении, несмотря на якобы снедающий его голод. Хотя еще недавно - на постоялом дворе - он торопился уехать, ворчал на Мод, будто она его задерживала, и, видимо, злился, что ему опять придется везти ее на своем коне. При этом он с непонятным раздражением отказывался предпринять поиски второй лошади и отмахивался от всех попыток девушки заговорить на эту тему. Сначала она подумала, что у него нет денег, и сообщила, что все расходы берет на себя. Но и после этого Кардоне продолжал твердить, что лошадей нет. Мод была уверена в обратном, но перестала настаивать на своем: спорить с голодным мужчиной было делом совершенно бесполезным. Они способны воспринимать слова женщины только на сытый желудок, и то не всегда. - Не вижу ничего смешного в нашем положении, сэр, - не удержавшись, пробормотала девушка, отодвигаясь от Кардоне, когда рыжий вынес их на лондонскую дорогу. Она покосилась на ухмыляющееся лицо своего спутника, отчего-то вспомнила жаркий вкус его губ и поспешно отвернулась. «Пусть теперь только попробует упрекнуть меня в том, что я сижу в его седле, или что рыжему приходится везти двойную ношу, - подумала Мод. – Или заговорит о дополнительной награде… Его вознаграждение и так вырастет вдвое, а если к нему приплюсовать не только спасение меня из рук разбойников и солдат, но и изношенное мной седло, протертое моей головой место на джеркине, укушенную шею, то… он получит целое состояние…» - Видимо, вам не впервой разъезжать с леди на одной лошади? – не без ехидства поинтересовалась Мод, не в силах забыть его самодовольную фразу о повесе с подружкой. – Разумеется, леди Вуд, в Испании однажды я возил прекрасную донью. Она имела несчастие подвернуть ногу… А в далекой стране за морем – индианку, что показывала мне путь к своей деревне, – весело ответил Кардоне. Испания, еще какая-то далекая страна… Любитель путешествий, совсем как ее муж. И, конечно, везде женщины… Интересно с них он тоже требовал поцелуи, помимо платы? Судя по довольному виду Кардоне, без поцелуев дело не обходилось, и эти истории ему было приятно вспоминать. Потом кому-нибудь он расскажет, как спасал некую леди от неприятностей, в которые она то и дело попадала, и возил ее в своем седле. «Но о том, что я укусила его, он вряд ли будет распространяться», - не без злорадства подумала Мод. Тем временем они подъехали к вековому дубу, растущему у развилки дорог. - Здесь идет путь к Биглсуэйду, - сообщил девушке Кардоне, повернул рыжего и вскоре путники подъехали к небольшой харчевне - прилепившемуся к подножию холма домику, аккуратному, как и белые овечки, бродящие за изгородью. На пороге их встретила столь же аккуратного вида хозяйка, молчаливая женщина лет тридцати, и проводила в обеденную комнату, крошечную, скорее домашнюю столовую, чем зал трактира. На выскобленных досках стола вскоре появились тренчеры, пирог со свининой на деревянном блюде, свежеиспеченный хлеб, большая миска горячего бульона, салат из моркови. Мальчик, сын хозяйки, принес две ложки, две кружки, кувшин с элем, кувшин с водой, чтобы вымыть руки, и полотенце. Под пристальным взглядом Кардоне, Мод поспешно села за стол и подставила руки под струю воды, стекающую на грубо сколоченный пол. Ее спутник удобно расположился на лавке напротив. Он снял пояс с ножнами и положил их рядом с собой, стянул перчатки, тоже вымыл руки, прочитал короткую молитву и взялся за ложку. – Очень крепкий и душистый, леди Вуд! – сказал он, пробуя бульон. – Прошу… Им придется есть из одной тарелки, и это обстоятельство почему-то смутило девушку, хотя в том не было ничего необычного. Она неловко зачерпнула бульон ложкой у ближнего к ней края миски, только теперь ощутив, как успела с утра проголодаться. Ее спутник быстро поглощал бульон, заедая его хлебом. Его ложка так и мелькала в воздухе, а содержимое миски быстро исчезало, хотя сама Мод едва успела проглотить несколько ложек. Щедро оставив для нее немного бульона, Кардоне разрезал пирог на крупные ломти, разлил эль по кружкам, разложил на тренчеры куски поднесенный хозяйкой жареной баранины и с такой же скоростью принялся уминать мясо с пирогом и салат, запивая все это большими глотками эля. Когда Мод добралась до своей порции мяса, Кардоне выпил две полные кружки эля и съел почти все, что стояло на столе, за исключением небольшого куска пирога и нескольких ложек салата. - Как быстро вы едите, сэр, - заметила девушка, впрочем, не намереваясь в том упрекать своего сотрапезника: мужчины всегда много едят, а она уже насытилась бульоном с хлебом, и теперь с трудом доедала мясо с пирогом, впрочем, на удивление вкусными. - Вы вообще все делаете быстро, как я успела заметить, - не удержавшись, с невинным видом сказала она.
Хелга: apropos Ужасно нравится продолжение! Вкусное-е-е... Парочка наша хороша! Чуть-чуть тапочек. apropos пишет: Тем временем они подъехали к вековому дубу, растущему у развилки дорог. - Здесь идет путь к Биглсуэйду, - сообщил девушке Кардоне, повернул рыжего и вскоре путники подъехали к небольшой харчевне - прилепившегося к подножию холма домику, аккуратного, как и белые овечки, бродящие за изгородью. «Подъехали» дважды, потому предлагаю : и вскоре путники оказались у небольшой харчевни - прилепившегося к подножию холма домика, аккуратного, как и... И на "тренчеры" сноску нужно. Тренчеры – толстые куски пресного хлеба, размером примерно шесть на четыре дюйма, которые служили тарелками.
apropos: Хелга Ага, спасибо, исправлю. И сноску сделаю. Вообще нам уже там много сносок надо делать - на историч. лица, детали быта, одежды и т.д.
Хелга: – Привычка, леди Вуд. Я прожил такую жизнь, в которой от быстроты действий зависело сохранится ли она, либо прервется, если не успел сделать, то, что должно было, – ответил Ральф, ставя на стол опустошенную кружку. – Подкрепляйтесь поплотней, леди, путь предстоит долгий, нужно догнать кортеж до темноты. Они должны добраться если не до Стенстеда, то до ближайшей к нему деревни, чтобы расположиться на ночлег. Там мы их и догоним. В маленьком зале было жарко от близости кухни, да и плотный обед разогрел кровь – и Ральфу да и его неустанно напоминающей о себе спине хотелось раскинуться на скамье. Или даже улечься и поспать. Он недолго размышлял о сложностях этикета, которого если и придерживался, то во времена далекой юности, когда матушка сурово одергивала его за появление в столовой в одной рубашке, разгоряченного и потного, после бурной скачки по холмам. Он расстегнул дублет, потянулся, разминая мышцы, воспользовавшись моментом, когда леди Вуд сражалась с куском пирога, и удобно устроился, прижавшись ноющей спиной к стене. Совсем неплохо – сытный обед, теплый дом, нежная девушка рядом. «Что еще нужно уставшему от дорог страннику», – думал он, делая вид, что разглядывает окно, через слюдяные пластинки которого пробивался тусклый свет, но исподтишка наблюдая за своей спутницей. Лицо ее, прежде бледное, разрумянилось, глаза блестели от эля и сытной еды. Она иногда поглядывала на него, неодобрительно, как показалось Ральфу. Впрочем, ее осуждение мало волновало его, мысли сэра Ральфа Перси витали в столь греховных областях, что прочитав хоть часть их, благочестивый христианин, а особенно, целомудренная христианка, осудили бы его намного сильнее, зарделись и отвернулись в глубоком негодовании и смущении. Если бы Ральф хоть отчасти был поэтом, либо состоял в приятелях такового, то строки его соотечественника по имени сэр Томас Уайет*, что месяцем ранее сидел на том же месте, что и бродяга мессер Кардоне, подошли бы к его мыслям как нельзя лучше: Мадам, прошу, не тратьте лишних слов; Довольно одного: согласны вы иль нет. И если да, оставьте осторожность И не теряйтесь, докажите это: Довольно и кивка, чтоб я пришел.* «А леди Перси сейчас, должно быть, в том же возрасте, – думал Ральф. – Любопытно, сколько же лет моей "подружке"?» – Вы давно не были в Англии? – спросила вдруг леди Вуд, словно прочитав его последнюю мысль. «Ведьма и тигрица…» – Да, очень давно, покинул остров, когда вы, вероятно, были совсем маленькой девочкой… Сколько вам лет, леди Вуд? Она смутилась, помолчала, затем ответила, сурово и серьезно, словно урок учителю: – Двадцать… Отец… Осеклась и замолчала, словно испугавшись того, что хотела сказать, поднялась с места, держась за стол. – Я уже сыта. Нам надо ехать, пока, как вы говорите, не стемнело. Леди Вуд достала из расшитого узорами мешочка, висящего на поясе, несколько монет, положила их на стол и направилась к выходу. - Мы еще не успели сделать то, что должны, - на ходу бросила она. «Не слишком уверенной походкой, – отметил Ральф, буравя ее спину глазами. – Леди Перси тоже должно быть двадцать… Ну что ж, леди Вуд, платите звонкой монетой, но не пытайтесь откупиться! Та цена, которую я желаю, не покажется вам слишком высокой! Мы не успели сделать то, что должны! Надо же… » Он поднялся из-за стола, когда она уже подходила к дверям, сгреб ножны, на ходу застегивая пояс, догнал ее в несколько шагов, своротил по пути грубо сколоченный табурет и распахнул перед нею дверь, изобразив шутовской поклон. – Леди Вуд, слуга и страж, к вашим услугам… надеюсь, что мы успеем сделать все, что должны, и немного больше. Не слишком ли дорого обходится вам дорога к отцу? Он потрогал чуть саднящую шею и, натянув перчатки, подхватил девушку под руку и потащил за собой. * – Уайет, сэр Томас (1503 – 1542) – придворный поэт Генриха VIII, впервые использовавший в английской литературе формы сонета, терцины и рондо.
Яна: apropos Мммм... как я захотела пирога со свининой, вот, на месте Мод, ничего б Кардоне не оставила. Ни первого, ни второго Хелга Хелга пишет: надеюсь, что мы успеем сделать все, что должны, и немного больше Каков наглец! Такого укусами не охладишь!
Marusia: apropos Хелга пишет: Не слишком уверенной походкой, – отметил Ральф, буравя ее спину глазами. – Леди Перси тоже должно быть двадцать… Вот что мне в Кардоне нравится: на леди Вуд заглядывается, а о жене помнит Хелга пишет: apropos как что-то про еду напишет, сразу хочется бежать к холодильнику. Да, на ночь такое читать вредно
Яна: Marusia пишет: Вот что мне в Кардоне нравится: на леди Вуд заглядывается, а о жене помнит Ну так как не крути, а к жене возвращаться то надо
apropos: Marusia Яна Marusia пишет: на леди Вуд заглядывается, а о жене помнит Но это ему не мешает заглядываться на посторонних женщин. Яна пишет: как не крути, а к жене возвращаться то надо Ну, а куда деться - там приданое, земли, опять же, чай, не чужая, жена-то...
apropos: Долго мурыжила продолжение - выкладываю под тапки. * * * Когда Кардоне насытился, то на глазах изумленной Мод расстегнул дублет и в расслабленной позе развалился на скамье. Девушка старалась не смотреть на него, как и на проглядывающую между полами куртки рубашку, но чувствовала то и дело обращенный на нее его изучающий взгляд, и к концу трапезы почти перестала ощущать вкус пищи. «Он говорит, что мы должны успеть присоединиться к нашим людям до темноты, - Мод уставилась на свой ломоть пирога, откусывая от него небольшие кусочки. - Верхом мы легко догоним повозку через пару часов... И ни один джентльмен не позволил бы себе раздеться при леди… - сердито подумала она, наконец покончив с пирогом и спрятав пылающее - верно, от горячей еды - лицо за кружкой с элем, незаметно для себя почти полностью ее опустошив. – И что он вел за жизнь, которая зависела от быстроты действий? Все время воевал? Путешествовал? Слуга у Кардоне - иноземец и, похоже, служит ему не первый год...» – Вы давно не были в Англии? – зачем-то спросила она, хотя ей не было до того дела, и его ответ подтвердил ее предположения. Муж Мод, тоже покинул Англию, когда она была ребенком, но так сюда и не вернулся, а она успела за это время вырасти… Ей уже исполнилось… - Двадцать лет, - рассеянно ответила она на вопрос Кардоне. - Отец… Упоминание о сэре Уильяме привычной болью отозвалось в сердце Мод, хотя она всего лишь хотела сказать, что это отец на двадцатилетие подарил ей гнедую арабскую кобылу… По обыкновению запнувшись, когда речь заходила об ее отце, она вспомнила, как сэр Уильям, желая сделать для дочери приятное, не только вручил ей кобылу, но и устроил праздник в Боскуме. Он пригласил всех соседей, и веселье длилось несколько дней… Вместо того, чтобы занять место рядом с мужем, которого, как всегда, не было, Мод сидела подле отца и до нее доносились перешептывания гостей, что «бедный сэр Уильям так уж, видимо, и не дождется внуков…» Но сейчас ее отцу было не до внуков, хотя, может быть, понимание того, что он может умереть, так их и не увидев, еще более омрачало его нынешнее положение. А его дочь сейчас сидела в харчевне и наслаждалась едой и обществом такого же вечного странника, как ее муж, вместо того, чтобы спешить в Лондон и сделать, как говорит Кардоне, то, что должно… Мод порывисто встала - от крепкого эля у нее закружилась голова, и потянуло в сон, но она не собиралась здесь задерживаться, как и позволять рассиживаться на лавке своему спутнику. Кардоне догнал ее, и в его голосе прозвучали издевательские нотки. Он опять чем-то был недоволен или обижен. Тем, что она не дала ему еще побыть в харчевне, или что заплатила за обед? «Мужчины, - девушка едва поспевала за его размашистыми шагами. – Они хотят, чтобы им подчинялись во всем. И даже когда они требуют оплату за свои услуги, все равно считают себя хозяевами положения и не терпят указаний…» Впрочем, она не жалела, что поставила на место этого грубияна: ожидаемая им значительная сумма в конце путешествия смирит его со многим, в том числе с ее обществом. - Скорейшая встреча с моим отцом стоит любых затрат, сэр, - тихо огрызнулась она, вывернулась из его руки и отправилась на поиски хозяйки харчевни: девушке нужно было привести себя в порядок перед дорогой, и заодно плеснуть холодной воды на запылавшие вновь щеки. Когда, немного успокоившись, она вернулась во двор, Кардоне сидел на рыжем и не сводил с нее чуть прищуренного взгляда своих зеленых, казавшихся сейчас темными глаз – то ли он, по обыкновению, злился на нее, то ли виной тому были низкие серые тучи, за время обеда сплошь затянувшие небо. - Надеюсь, дождя все же не будет, - Мод с опаской посмотрела наверх, подходя к своему сердитому спутнику. - А я надеюсь, что вы не сердитесь на меня за то, что я не нашел лошадь, и вам опять приходится ехать со мной? – он ухмыльнулся, подхватывая девушку и усаживая впереди себя. Рука его привычно обвилась вокруг ее талии, а она… привычно прижалась к нему, прильнув щекой к его плечу. - Я не сержусь, а лишь сожалею, что у нас нет второй лошади, и вам опять придется везти меня на своей, сэр, - сказала Мод синему джеркину. - К счастью, нам осталось ехать недолго. Как только мы догоним наших людей, я пересяду на свою кобылу и тем избавлю вас от лишних неудобств… И только сказав это, поняла, что ей вовсе не хочется пересаживаться на другую лошадь.
Хелга: apropos Чудно! Совсем не к чему придраться... Отлично вписались мысли Мод, логично и душевно. И погода начала портиться, не к добру это, видимо.
Marusia: apropos пишет: - Надеюсь, дождя все же не будет, - Мод с опаской посмотрела наверх Хелга пишет: погода начала портиться, не к добру это, видимо. Не к добру? Так это с чьей стороны посмотреть
Хелга: Marusia пишет: Не к добру? Так это с чьей стороны посмотреть А с какой не посмотри... Пока леди Вуд занималась своими делами, Ральф подозвал парня, служку трактира, и выспросил у него, можно ли выехать на лондонскую дорогу, не возвращаясь на ту развилку, где они свернули с нее. Сгустившиеся тучи обеспокоили его, но, по словам парня, в нескольких милях находилась деревня Вуденбридж, где можно было остановиться и переждать дождь, если таковой случится. Леди Вуд подошла и остановилась, глядя на него снизу вверх. Она показалась ему совсем маленькой и хрупкой, в глазах ее мелькнул то ли испуг, то ли сомнение. Ральф наклонился и уже привычно подхватил ее. «Дюжин десять фунтов, не больше», – зачем-то подумал он, поднимая девушку в седло и снова усаживая себе на колени. Привычно взглянув на ее запылавшую щеку – лишь это он мог видеть из-за чепца – он дернул поводья и, бросив короткое ги-ап! рыжему, тронул его с места. Узкая дорога, лентой резала простор запаханного поля, вскоре вывела путников на другую, пошире, та потянулась коротким перелеском. Едва они вновь выехали на простор луговины, как резко стемнело, словно с небес бросили огромный черный плащ, сильный порыв ветра зашевелил деревья, изгибая ветви, шурша отчаянно борющейся со стихией листвой. Ветер стих, также внезапно, как начался, словно собираясь с силами, чтобы ударить в следующий раз. Ральф пришпорил рыжего, крепче прижал к себе девушку, которая льнула к нему, ища защиты. «И кто ж еще ее защитит? Муж, который отпустил жену неведомо куда?», – подумал он не без самодовольства. По расчетам до деревни или до следующего перелеска оставалось совсем немного, когда хлынул дождь, не просто дождь, холодный октябрьский ливень. Одежда оказалась промокшей насквозь, а перелесок, куда он гнал рыжего, уже не мог спасти их от потоков воды, низвергающейся с небес. Как он заметил эту хижину, спрятанную меж пары буков, известно лишь разбушевавшимся Небесам. Видимо, они сжалились, заставив Ральфа повернуть в нужную сторону. Остановив рыжего, он вытер мокрое лицо и вгляделся в темное пятно, на котором зацепился глаз. Это была низкая, с соломенной крышей, хижина, сложенная из неотесанных валунов, почти пещера. Он подъехал, спешился и толкнув грубо сколоченную дверь. На него дохнуло терпким овечьим запахом, похоже, они наткнулись на хижину пастухов. Ральф крикнул в полутьму: «Есть тут кто-нибудь?», не получив ответа. Он повернулся к рыжему и, не сдержавшись, выругался – к счастью, на языке Бертуччио – леди Вуд решила спешиться и сделала это так неудачно, что он едва успел подхватить ее, чтобы она не упала. Ральф поднял ее на руки и понес в хижину. Прямо на земляном полу лежали растрепанные тюки соломы и несколько овечьих шкур. В углу виднелся очаг, сложенный из камней, почерневших от копоти. Тусклый свет в хижину пробивался через узкие щели под потолком. Усадив девушку на соломенный тюк, Ральф отправился за рыжим, который с трудом протиснулся в дверь и занял собой половину хижины, наполнив ее постукиванием копыт и шумным дыханием. Как им повезло, что на пути попалась эта хижина – все-таки Англия плотно заселена – иначе неизвестно, как бы они добрались до деревни: ливень накрыл окрестности плотным потоком холодной воды, словно огромным водопадом, который поразил его там, в далекой Америке, где ему довелось зимовать. Вода громыхала по крыше и сочилась через отверстия в стенах, но это было убежище и вполне надежное. Промокшая одежда прилипла и холодила тело, спина вновь напомнила о себе резкой болью. Ральф снял джеркин и дублет, стряхнув, бросил одежду на тюки соломы, взглянул на девушку. – Раздевайтесь, леди Вуд, снимайте мокрую одежду, и побыстрее.. «Сможет ли она раздеться сама?» Рыжий шумно вздохнул, перебирая ногами. Выдрав из тюка пучок соломы, Ральф протер спину и бока коня, затем оцепил от седла кожаный дорожный мешок, в котором хранились необходимые вещи. Подтолкнув рыжего поглубже к стене хижины, Ральф присел на корточки возле очага и, открыв мешок, извлек оттуда запасную полотняную рубашку, пару грубых носков, из сумки на поясе достал огниво. Осмотрев хижину, он обнаружил в углу плотно сложенный хворост и куски сушеного кизяка. Слабый язычок пламени, лизнув предложенную ему пищу, затрещал сгорающей соломой, а затем принялся за хворост, набирая силу, запахло дымом и теплом. Ральф повернулся к леди Вуд. Она стояла, дрожа и потирая замерзшие руки, лишь сняла чепец и перчатки. – Мадам, ваше платье промокло насквозь. Вы ведь не хотите заболеть и огорчить своего отца? Не бойтесь меня, я не посягну на вас никоим образом. У меня есть сухая рубашка, огонь нагреет хижину и подсушит одежду. Снимайте платье… Он положил свою рубашку рядом с нею, на солому и, отвернувшись, шагнул в сторону, но отсутствие движения за спиной и возникшие сомнения заставили его обернуться. Леди Вуд стояла неподвижно, растерянно глядя на него. – Шнуровка? – сообразил он. – Вам нужна служанка, чтобы развязать шнуровку? Гм, видит всевышний, он этого не хотел… Но не хватало, чтобы она подхватила лихорадку или английский пот... – Вам остается одно, леди Вуд, принять мою помощь… хоть я и неловок в таких вещах, как женские платья… Мне не хотелось бы терять обещанное вами вознаграждение, вы мне нужны живая и здоровая.
apropos: Хелга Ага, чудные описания сельской Англии и осеннего дождя, пастушьей хижины, мокрых всадников и... растерянного Кардоне, которому, похоже, предстоит выступить в качестве служанки бедной, промокшей леди...
Хелга: apropos Критические заметки? Где?
apropos: Хелга пишет: Критические заметки? Где? Не до них, когда такое...
Marusia: apropos пишет: Дождь таки пошел. Таки да! Но безлюдная хижина и ммм... «растерянный Кардоне» превзошла мои ожидания Хелга пишет: вы мне нужны живая и здоровая Какой заботливый муж-чина
Юлия: apropos Хелга Нет слов! Все так динамично и рельефно! про героев и не говорю: они просто выскакивают со страниц. apropos пишет: Мод не успела убежать – она вдруг опять оказалась в объятиях Кардоне. Он держал ее крепко, а у нее уже не было сил сопротивляться, да и объятия его сейчас не были похожи на тиски. Он держал ее, словно баюкая и согревая в своих руках, и что-то глухо говорил ей низким, успокаивающим голосом. Мод постепенно перестала дрожать, прижалась щекой к его шерстяному, такому родному уже джеркину и затихла. ... Успокоившись, Мод сама поразилась охватившей ее вспышке ярости, а затем страха, в то время как Кардоне просто хотел ее поцеловать. И ничего больше. Ей же померещились всякие ужасы, вызванные, как она теперь думала, последствиями пережитых за последние дни волнений и неприятных событий, вроде нападения разбойников и пьяных солдат. «Слишком много всего, - думала Мод, ожидая Кардоне на постоялом дворе и с опаской посматривая на вооруженных людей, снующих вокруг. - Слишком много всего накопилось и случилось, оттого я так и восприняла его попытку меня поцеловать... Хотя он мог бы вести себя и поучтивее...» Она осознавала, что пытается оправдать его поступок, потому что ей по-прежнему хотелось доверять ему и полагаться на него: ведь кроме него у нее сейчас никого не было. Кардоне дважды выручил ее из беды, да и там, на лугу, когда догнал ее, был так ласков с ней, и, казалось, сам сожалел о случившемся. А ей уже не хотелось ни сопротивляться ему, ни отказываться от его помощи. Это мысли Мод сразу после происшествия. Мне показалось (совершенно субъективное мнение - на рассмотрение и оплевание авторов ), что здесь уж слишком она все гладко воспринимает и спокойно анализирует. Совершенно понятно, что после пренеприятнейших событий с головорезами и переживания казалось неминуемого насилия, после грубого хамского обращения с ней она не могла не воспротивиться каким-либо сексуальным притязаниям (даже если бы это был гораздо более близкий человек, осознанно любимый и нежный). Согласно психологии, женщины подвергшиеся насилию или серьезной угрозе такового, как правило, некоторое время испытывают крайне негативные эмоции от всевозможных сексуальных проявлений противоположного пола. Так что ее резкая реакция абсолютно оправдана. И немного странно, что она вдруг так резко снизила накал. Она должна еще негодовать во всю (тем более , что уязвлена не только ее женская, но и высокородная гордость). Но здесь дает знать накопившаяся усталость, хотя от выброса адреналина, она должна была отступить, но могла и накрыть волною, когда адреналин стал спадать. Больше сумбурности и негодования были бы более к месту. И если она чему-то может удивляться, то не резкости своей, а укусу, да еще до крови. Вкус его крови на губах, мог родить разные мысли. Мне кажется, что ее привыкание к нему, понимание своих чувств и желаний, должно происходить постепенно. И их путешествие вдвоем - прекрасная палитра для того, что бы читатель почувствовал, как все это разворачивается, как от негодования, непонимания, осуждения герои переходят к противоположным чувствам. Шаг за шагом, то там кольнет, то здесь засвербит Хелга пишет: Совсем неплохо – сытный обед, теплый дом, нежная девушка рядом. Ну не такая уж она и нежная была некоторое время назад, да и сейчас еще посматривает на него с осуждением. Может быть, просто: "красивая девушка"? Хелга пишет: бросив короткое ги-ап! рыжему, тронул его с места. А здесь не нужны кавычки?
Дебора: Ох уж эти английские дожди и одинокие хижины!.. Нет, рано ещё героям предаваться любовным утехам. Ну, разве что пара поцелуев? И то сумнительно. Что дальше?.. Леди-авторы, пишите побыстрее!
apropos: Marusia пишет: безлюдная хижина и ммм... «растерянный Кардоне» превзошла мои ожидания Ну, если дождь, нужно же где-то укрыться. А бедолага растерялся: похоже, не привык он просто расшнуровывать дамам платья... без последствий. Юлия Спасибо за высказанные мысли - сейчас подискутируем. Дебора Дебора пишет: Нет, рано ещё героям предаваться любовным утехам Думаете? Но все вроде как располагает.
apropos: Кусочек продолжения - все под тапки * * * Мод промокла и промерзла насквозь, ей действительно нужно было снять мокрую одежду… Но раздеться при мужчине?! Сам Кардоне не страдал скромностью: его джеркин уже лежал на соломе, за ним последовал дублет... Отвернувшись, дрожащими от холода - или страха? - руками, она стянула влажный, и оттого тяжелый чепец, перчатки, сбросила накидку и разложила эти вещи на соломе, вовсе не будучи уверена, что они когда-нибудь смогут высохнуть в холодной хижине. Кардоне тем временем развел огонь в очаге, в хижине стало теплее, хотя и ненамного. «Снимайте платье», - сказал он. Мод представила, как его пальцы дотрагиваются до нее, распускают шнуровку... Она сглотнула. Это невозможно! Совершенно невозможно! Но верхнее шерстяное платье было совершенно мокрым, а ей нужно было в Лондон... Девушка медленно повернулась спиной к своему спутнику и перебросила распустившиеся волосы через плечо на грудь. «Только верхнее платье...» - сказала она себе, и, хотя Кардоне еще не приблизился к ней, по ее коже побежали мурашки. И совсем не от холода. «Он обещал... Он обещал...» - мысленно твердила Мод, внезапно подумав, что будет разочарована, если Кардоне сдержит данное ей слово. Или нет?.. Она совсем запуталась, потому что ей были приятны, очень приятны его прикосновения, но при этом она вовсе не собиралась позволять ему… Вернее, не хотела, чтобы на нее «посягали». Мод невольно вспомнила, как начинали блестеть глаза ее компаньонки, когда речь заходила о мужчинах – это была одна из любимых тем разговоров миссис Пекок. «Женщина должна ощущать себя женщиной, - говорила она, - и эту возможность ей может дать только мужчина… Его особое к ней внимание… Впрочем, вам, дорогая леди Перси, это неведомо…» И в ее голосе явственно слышалось: «Бедняжка…» Мод прикусила нижнюю губу, напоминая себе, что Кардоне ей вовсе не нравится: он некрасив, груб, бесцеремонен и вечно всем недоволен. И вообще она - леди, замужняя женщина, которой не пристало поддаваться обаянию какого-то проезжего рыцаря с дурными манерами. Она зажмурилась и опустила голову… Вот он подошел, вот коснулся ее - всего лишь тесемок шнуровки на платье, а у нее отчего-то сжалось горло и куда-то ухнуло сердце. – Сложная задача – эти женские шнуровки, – услышала она хрипловатый голос, который обволакивал ее, будто паутиной. Его теплое дыхание обдало ее оголенную шею, руки принялись теребить узел завязки, а у нее огнем запылала кожа… – Mare diavolo, как вы умудряетесь застегивать все это? Ваше платье совсем мокрое, вам нужно быстро согреться… сейчас подождите, проклятье, это посложнее, чем разделать шкоты… Мод не знала, что такое шкоты, но предпочла не уточнять, да ей было и не до разговоров. Все ее мысли и силы сейчас были направлены на то, чтобы Кардоне не догадался, какое волнение в ней вызывают его прикосновения – пусть только к тесемкам одежды. Девушка старалась не шевелиться, задерживая дыхание, но когда он спустил с нее лиф верхнего, а затем нижнего платья, и на мгновенье сжал ее плечи, прикрытые лишь тонкой материей камизы, тело девушки задрожало, и ослабели ноги... «Это какое-то наваждение...» Мод не оборачивалась, но сразу почувствовала, что он отошел: ей стало холодно и почему-то одиноко, хотя Кардоне по-прежнему находился в хижине, в нескольких шагах от нее. Было слышно, как он двигался у очага и что-то там делал... Кое-как, впопыхах стянув верхнее платье и лиф нижнего, девушка осталась в чуть влажной спереди юбке и прямо на камизу надела рубашку Кардоне - большую, приятно сухую и чистую. Подвернув рукава, Мод заплела волосы и наконец повернулась к своему спутнику, который за это время успел протянуть над очагом длинную веревку. - Сюда можно повесить одежду? - спросила она и было отвела глаза, чтобы не смотреть на его обнаженные смуглые плечи и спину, освещенные отблесками огня, как вдруг ахнула: - Вас тоже ранили?! На его спине - от бока и почти до позвоночника - тянулся широкий, темно-багрового цвета воспаленный рубец.
Дебора: apropos пишет: Дебора пишет: цитата: Нет, рано ещё героям предаваться любовным утехам Думаете? Но все вроде как располагает... Дык я же только "за"!!! Но, мне кажется, - рано. К сожалению. Бедный герой! Уверена, Мод сумеет вылечить его спину. Кстати, женские поцелуи шрамы героев лечат не хуже всяких "бальзамов Феррагюс".
Хелга: apropos Сцена удалась! Мокрая Мод убедительна... Не тапки, а мыслИ... apropos пишет: «Снимайте платье», - сказал он. Мне кажется, здесь логичнее вставить его слова: – Вам остается одно, леди Вуд, принять мою помощь… apropos пишет: Мод прикусила нижнюю губу, напоминая себе, что Кардоне ей вовсе не нравится: он некрасив, груб, бесцеремонен и вечно всем недоволен. И вообще она - леди, замужняя женщина, которой не пристало поддаваться обаянию какого-то проезжего рыцаря с дурными манерами. Здесь бы добавила смятения и мысли, что она вообще не знает, кто он такой и ее очень пугают собственные не испытанные еще ощущения и помолиться может? Дебора пишет: Но, мне кажется, - рано. К сожалению. Так вроде ситуация сложилась один в один, одежда долой и все такое... Юлия пишет: Это мысли Мод сразу после происшествия. Мне показалось (совершенно субъективное мнение - на рассмотрение и оплевание авторов ), что здесь уж слишком она все гладко воспринимает и спокойно анализирует. Этот момент да, ты верно подметила, и хочется его обсудить.
apropos: Дебора пишет: женские поцелуи шрамы героев лечат не хуже всяких "бальзамов Феррагюс". Так Мод надо целовать шрамы не только Кардоне, но и Роджера, Тома и Джона Потингтона? Дебора пишет: мне кажется, - рано. К сожалению НУ, рано так рано. Юлия пишет: немного странно, что она вдруг так резко снизила накал. Она должна еще негодовать во всю (тем более , что уязвлена не только ее женская, но и высокородная гордость). Но здесь дает знать накопившаяся усталость, хотя от выброса адреналина, она должна была отступить, но могла и накрыть волною, когда адреналин стал спадать. Больше сумбурности и негодования были бы более к месту. И если она чему-то может удивляться, то не резкости своей, а укусу, да еще до крови Ага, спасибо - укус, видимо, самих авторов привел в такой шок, что оне как-то его упустили из виду. Что до - резко снизила накал... Именно, что не только усталость - и физическая (ночь почти не спала, толком не отдыхала, заботилась о раненых, да и поездка верхом, пусть и при поддержке мужчины, - требует немало физических сил), и моральная - начиная от тревог за отца (настоящий стресс), нападения разбойников, гибели части слуг, раненые-умирающие, ответственность за людей, приставания солдат, самого Кардоне наконец... Но дело еще в том, что у нее кроме него сейчас никого нет. Она испугалась, убежала, но инстинктивно все равно продолжает за него цепляться, как за свою соломинку, единственную надежду, единственного ее - на данным момент - защитника, ее "плечо", так сказать. И поэтому - когда после бурной реакции (с укусом даже), она опять оказалась в его руках, но уже не требовательных и грубых, а нежных, - это ее и "погубило". Она как бы сдалась на милость победителя - но победителя уже на нее не покушающегося , а успокаивающего и защищающего. Хм.
apropos: Хелга пишет: здесь логичнее вставить его слова: – Вам остается одно, леди Вуд, принять мою помощь… Ага, хорошо))) Хелга пишет: Здесь бы добавила смятения и мысли, что она вообще не знает, кто он такой и ее очень пугают собственные не испытанные еще ощущения и помолиться может? Попытаюсь. Попробую. Хелга пишет: хочется его обсудить Вот я уже и начала.
Хелга: apropos пишет: Так Мод надо целовать шрамы не только Кардоне, но и Роджера, Тома и Джона Потингтона? Мод не поможет, если только Роджеру, а Тому и Джону нужны другие поцелуи... каких-нибудь Сьюзен и Джоан... apropos пишет: И поэтому - когда после бурной реакции (с укусом даже), она опять оказалась в его руках, но уже не требовательных и грубых, а нежных, - это ее и "погубило". Она как бы сдалась на милость победителя - но победителя уже на нее не покушающегося , а успокаивающего и защищающего. Это верно, дело, мне кажется, немного в другом... в деталях. Вот, Юлия пишет: Больше сумбурности и негодования были бы более к месту. И если она чему-то может удивляться, то не резкости своей, а укусу, да еще до крови. Вкус его крови на губах, мог родить разные мысли. Мод сдалась, потому что и сил нет, и он, вроде, не настаивает на поцелуях, и обещание дал, но она-то вся в смятении от всего, что происходит с нею, от его действий, от страхов, которые никуда не ушли, от того, что она вдруг почувствовала какую-то надежность, которой ей так не хватает. Не спокойствие, но смятение и приступ апатии. И вкус крови на губах, да это бы обыграть. Как-то так...
Хелга: И потом, откуда ей знать, чего он ее успокаивать начал? Коварный.... Юлия пишет: Ну не такая уж она и нежная была некоторое время назад, да и сейчас еще посматривает на него с осуждением. Может быть, просто: "красивая девушка"? Согласна, логичнее...
apropos: Хелга пишет: если только Роджеру Ну, все равно как-то многовато ран на одну Мод. Хелга пишет: Не спокойствие, но смятение и приступ апатии. И вкус крови на губах, да это бы обыграть. Ага, насчет укуса согласна - упустила. Непременно еще подумаю над этим фрагментом, хотя смятение - смятением, но Кардоне именно что показался ей "тихой гаванью", в объятиях которого она может укрыться и спрятаться от всех своих страхов, в том числе от страхов, вызванных его же действиями. Апатия - тогда ей было бы все равно, кто ее обнимает, как мне кажется. Но здесь вся фишка именно в том, что это сам Кардоне, нет? Хелга пишет: откуда ей знать, чего он ее успокаивать начал? Ей в это хочется верить, потому что у нее уже нет сил на другое. Может, он, коварный, опять что-то замыслил, но объятия его нежны, голос звучит ласково, он излучает - как ей кажется - и она в это начинает верить - спокойствие, надежность и защиту. То, что ей сейчас жизненно необходимо. Пусть даже она это себе сама внушает (хотя Кардоне не дает ей в этот момент повода предполагать другое). И я не вижу в этой сцене на лугу поводов для новой вспышки Мод. Она еще находится в потрясенном, так сказать, состоянии. И поэтому и задает дурацкий, в общем, вопрос о том, где мост - ищет какие-то ориентиры, за которые можно ухватиться, чтобы отвлечься. И потом - немного придя в себя - кстати, уже на лошади в дороге она отстраняется от Кардоне, что также показывает ее смятение и неуверенность. Но на постоялом дворе, где ее людей нет, а ходят какие-то вооруженные солдаты, страх к ней возвращается, и Кардоне опять получается единственным ее защитником, уже практически родным человеком среди чужих. Поэтому она и ищет ему оправдания - и не может его не оправдать. Потому что он ей необходим. Как-то так, мне кажется.
Хелга: apropos пишет: Апатия - тогда ей было бы все равно, кто ее обнимает, как мне кажется. Но здесь вся фишка именно в том, что это сам Кардоне, нет? Не могла подобрать слово, понимаю, что апатия не очень подходит, ну когда ноги подкашиваются и сил нет сопротивляться. apropos пишет: И я не вижу в этой сцене на лугу поводов для новой вспышки Мод. Она еще находится в потрясенном, так сказать, состоянии. Да нет же, не о вспышке речь, о ее мыслях в этот момент, ощущениях. То, что она сдалась на милость победителю и не сопротивляется, мне кажется, это совершенно нормально и правильно здесь, но в мыслях смятение, борьба между естественным женским желанием прислониться, пусть и к непонятному, но плечу и страхом перед тем, что происходит, что случилось и что будет, и что она в себе ощущает. То есть мысли смятеннее...
apropos: Хелга пишет: мысли смятеннее... А... Понятно. Смятенее подумаем. Если Мод в том состоянии вообще способна о чем-то думать, а не только ощущать.
Хелга: Очаг разгорелся, хворост весело затрещал в языках пламени, шипя от брызг воды, что попадали в огонь через дымовое отверстие в крыше. Ральф уставился в спину девушки, на тонкую линию кожаного с золотой нитью шнура на бледной коже шеи, на темные волосы, стекающие через ее плечо густой влажной волной, и очень отчетливо осознал, как непроста его задача – развязать шнуровку, не узнав вкус этой кожи, удержавшись от того, что ему невыносимо хотелось сделать. – Сложная задача – эти женские шнуровки... – бормотал он, дабы сосредоточиться лишь на перекрещениях тонких витых шнуров, стягивающих платье на спине. Он болтал и лукавил, шнуровки такого или иного рода он развязывал не раз, но никогда с целью просто помочь снять платье и ничего более. Леди Вуд стояла неподвижно, лишь мелко дрожа. Он чувствовал ее дыхание, чуть прерывистое, словно она бежала и остановилась, пытаясь отдышаться. Когда он нагнулся, чтобы зубами захватить намертво затянувшийся мокрый узел, кровь ударила в голову, застучала в висках, и ему пришлось на миг оставить свое занятие, чтоб взять себя в руки. Наконец со шнуровкой было покончено, он спустил с ее плеч тяжелое мокрое верхнее платье, расшнуровал нижнее, уже с трудом владея собой, сжал ее плечи, покрытые лишь тонкой тканью камизы, и хрипло пробормотал: – Я займусь огнем, а вы берите мою рубашку… Он с трудом оторвал себя от ее дрожащего тепла и шагнул к очагу, стараясь не смотреть на нее. На стене хижины, на внушительных размеров гвозде висела скрученная петлями веревка, и Ральф, зацепив ее за этот гвоздь, протянул через хижину, закрепив на противоположной стене. Тесная хижина быстро нагревалась, теплом дышал рыжий, и Ральф, скинув рубашку, размотал полосу полотняной ткани, которой "лекарь" Бертуччио перетянул воспалившуюся рану на спине. «Вас тоже ранили?!» – услышал он, обернулся и замер. «Да что это со мной? Спокойно, Кардоне, спокойно, ты дал слово, о, святая дева Мария!» Темные волосы, рассыпавшиеся по плечам, вновь вспыхнувшие щеки, губы, глаза… – Ранили? – переспросил он, вдруг охрипнув. – А-а-а... это? Неважно, давняя рана… неудачно подставил спину под меч. Одежду? Да, вы можете посушить одежду… мадам… Рана была не столь уж давней, пару месяцев назад ему пришлось применить свой меч на палубе испанского когга, а потом лежать в каюте, моля всевышнего о милости позволить увидеть родные края. Позволил… Рана в дороге воспалилась и добавила боли и без того напоминающей о себе спине. Бертуччио, который приноровился лечить небольшие увечья, смазывал рану снадобьем, приобретенным у лекаря в Корбридже, но средство не очень помогало, хотя заживлению ран вряд ли способствует вечно кочевая жизнь. В хижине стало тепло, рубашка, которую он пристроил у очага, подсохла. Он накинул ее, «чтобы не пугать леди Вуд собой и своим жутким шрамом, достал из поясной сумки маленькую флягу – индейскую, сделанную из цельного выщербленного куска неведомого на Британских островах дерева, обтянутую бычьей кожей. Внутри жалко булькнули остатки крепкого сахарного вина. – Выпейте, леди Вуд, это хорошее вино, вам сразу станет теплее и спокойнее, – сказал он, все еще не избавившись от хрипоты в голосе, и протянул девушке флягу.
мариета: Сижу как в театре, затаив дыхание, и поворачиваю голову то налево, то направо, и так безумно интересно читать все - и кусочки, и тапки, и реплики из публики... apropos Хелга Замечательно! Хелга пишет: Ральф уставился в спину девушки, на тонкую линию кожаного с золотой нитью шнура Хо! Шнурочек не узнал? Может, и камен не узнает Бог знает сколько еще таких дарил туда-сюда, где приходилось шнуровки развязывать...
Дебора: мариета пишет: Шнурочек не узнал? мариета , вроде бы, дарил он только камень...
apropos: мариета мариета пишет: безумно интересно читать все - и кусочки, и тапки, и реплики из публики... Это замечательно! Признаться, нам тоже нравятся реплики из зала. Оне нас стимулируют и вдохновляют. мариета пишет: Бог знает сколько еще таких дарил туда-сюда, где приходилось шнуровки развязывать... И не говори - такой... пират, одним словом.
Unintended: Можно вопрос? apropos пишет: Подвернув рукава, Мод заплела волосы Хелга пишет: Темные волосы, рассыпавшиеся по плечам, вновь вспыхнувшие щеки, губы, глаза… Так надо?
apropos: Unintended пишет: Так надо? Не надо. Это нестыковка, уже исправленная в файле - и на сайте все будет в порядке. Два автора... бывают накладки. Спасибо за помощь! Если еще где что - не стесняйся.
apropos: Дебора пишет: дарил он только камень... И то верно. Еще кусочек продолжения: Мод взяла флягу и с некоторой опаской глотнула из странной бутыли. Вино оказалось очень сладким и крепким, и побежало по жилам приятным теплом. Девушка хотела сделать еще глоток, но в рот упало лишь несколько капель. - Простите, кажется, я все выпила, - от неловкости Мод закусила губу, возвращая пустую бутыль Кардоне и коря себя за то, что не оставила ему вина. - Ваша рана воспалена, сэр, - Мод взяла свою одежду и стала развешивать ее на веревке. - У меня есть хорошая мазь... Она поправила накидку, пола которой чуть не попала в огонь, и вопросительно взглянула на Кардоне. Хорошо, что он надел рубашку, и теперь можно было, не заливаясь краской, смотреть на него. - Я умею делать перевязки, - добавила Мод и вспомнила, что он видел, как она ухаживала за ранеными. - Если позволите... При мысли, что она коснется рукой его кожи, у нее вдруг закружилась голова. «Это от вина, - подумала девушка. - Просто я устала, промокла и выпила вина...» – Вы так добры, леди Вуд, что выпили все вино… - Кардоне встряхнул опустевшей флягой. Ну вот, он рассердился, что она выпила все вино, хотя, как джентльмен, мог и промолчать. Тем более, там и был всего глоточек... Кардоне ворчал, встряхивал пустой бутылью, отчего Мод опять покраснела - уже от досады, и не могла не заметить, как он дотронулся до своей шеи - до того места, куда она его укусила, когда... когда... Ей опять вспомнился его поцелуй, и как она испугалась объятий Кардоне... Но сейчас ей почему-то не было страшно находиться с ним в этой крошечной хижине, где они были совсем одни. И полураздеты. Наверное потому, что он дал ей слово, хотя леди Риттер часто говорила, что нельзя доверять словам мужчин: они все лгуны и обманщики, кроме, естественно, сэра Уильяма, и что им всем от женщин нужно одно. Но Мод не могла не верить Кардоне хотя бы потому, что у нее не было другого выхода, кроме как довериться ему... - Вы знакомы с методами врачевания? Впрочем, да, у вас ловко получалось перевязывать раненых, там, на дороге… Я с почтением приму ваши снадобья, ведь вы мне задолжали, леди Вуд… – он чуть помолчал, улыбаясь. – Речь веду не о плате за мои услуги в качестве вашего стража, а за услуги служанки… Я был хорошей служанкой, леди Вуд, не так ли? Мне придется снять рубашку, чтобы вы могли добраться до моей раны. Вас она не очень пугает? Он улыбнулся, в глазах его замерцали блики огня, и он показался девушке таким красивым и таким милым (пусть и ворчливым), что она не могла не улыбнуться ему в ответ. - Нет, не пугает, - ответила она. Его рана действительно не пугала ее, куда больше ее волновал его взгляд и мысль, что сейчас ей придется дотронуться до него... - С-снимайте рубашку, сэр, - запнувшись сказала Мод и поспешно наклонила голову, чтобы скрыть замешательство, а заодно достать баночку с мазью из своего мешочка. Ей не сразу удалось снять крышку - руки ее чуть дрожали. Позади нее раздался шорох ткани - Кардоне стянул с себя рубашку. Она собралась с духом, зачерпнула пальцами густую пахучую мазь и, повернувшись, стала смазывать рубец аккуратными, почти невесомыми касаниями.
Хелга: apropos Замечательно! Все вино у парня выпила! Тапки есть... apropos пишет: При мысли, что она коснется рукой его кожи, у нее вдруг закружилась голова. Как вариант, Она с ужасом подумала, что ей придется коснуться его кожи и у нее слегка закружилась голова. apropos пишет: Но Мод не могла не верить Кардоне хотя бы потому, что у нее не было другого выхода, кроме как довериться ему... - Вы знакомы с методами врачевания? Вот здесь показался резковатым переход. Может, добавить, что она достала баночку? apropos пишет: Впрочем, да, у вас ловко получалось перевязывать раненых, там, на дороге… А он перевязывал? И не бутыль, а фляга, бутыль как-то большой кажется.
Marusia: Хелга пишет: Ральф уставился в спину девушки, на тонкую линию кожаного с золотой нитью шнура на бледной коже шеи Вот так гадай: заметит - не заметит свой изумруд, а если не сейчас, то когда и как догадается И помнит ли Кардоне имя своей жены?
apropos: Хелга Ага, тапки - отлично. Только не поняла: Хелга пишет: А он перевязывал? Это же Кардоне вроде говорит, нет? Если он видел, что она делает умело и ловко... Или он того не понял?
apropos: Marusia пишет: Вот так гадай: Ага. Помнит - не помнит, узнает - не узнает, любит - не любит...
Хелга: apropos пишет: Это же Кардоне вроде говорит, нет? Если он видел, что она делает умело и ловко... Или он того не понял? Прости, ступила. Беру тапок обратно, пригодится
Хелга: Marusia пишет: И помнит ли Кардоне имя своей жены? Не, ну, как же имя жены-то забыть?
Marusia: Как зовут тестя (ФИО ) он помнит точно, а вот что жену зовут Мод? Или Мод - это домашее, сокращенное имя? К ней, правда, по имени при нём ешё так не обращались
Хелга: Marusia пишет: Или Мод - это домашее, сокращенное имя? Нет, Мод полное имя. Подумала, а кто ж его знает, может и забыл, болтаясь по морям и океанам..
Хелга: Поймав улыбку, которая озарила ее лицо, придав блеску глазам, Ральф в очередной, неведомо какой по счету, раз раздел леди Вуд глазами. Воображение мгновенно унесло его туда, откуда он так старался себя вытащить, или, по крайней мере, удержать на пороге. Рана заныла еще сильнее, словно в поддержку своего хозяина. Как пылает ее лицо, то ли от того, что она согрелась огнем и вином, то ли от смущения, которое, как он не мог не заметить, преследовало ее постоянно. Она была дьявольски хороша, простоволосая, раскрасневшаяся, в его рубашке, свободно спускающейся с плеч – подхватить на руки и уложить вот на эти овечьи шкуры… Но она не хочет. Ральф невольно потрогал шею – как отчаянно она сражалась, вырываясь из его рук. Он должен был сделать все иначе, не поддаваясь порыву, но у него просто не было времени, сказал он себе в оправдание. Она не боится его, уже это хорошо. Коротко вздохнув, он повернулся спиной, спуская с плеч слегка влажную рубашку, пропахшую дымом. Легкие движения ее пальцев, пощипывание кожи, тепло, следующее за прикосновениями – что еще нужно мужчине, давшему слово не дотрагиваться до доверившейся ему женщины. Что еще нужно? Многое. Так чувствует себя привязанный к мачте приговоренный – теплый бриз ласкает его лицо и шею, а душа корчится в муках, ожидая близкой неминуемой казни. Или примерно так. Ласковый бриз дышал ему в спину, что-то нашептывая себе под нос, словно колдуя, и Ральф, стараясь растянуть мучительное удовольствие и благодаря всевышнего за воспалившуюся рану, сообщил, что ему становится легче, но еще недостаточно легко, и рана требует, видимо, еще не одной порции чудодейственной мази, втертой столь умелой рукой. – Вы словно шаман белой совы, – сказал он и осекся, решив, что испугал девушку подобными кощунственными словами. – Это просто колдун племени дикарей, они называют себя йуттами и живут в далекой стране, что зовется Америка, на берегах огромных прекрасных озер, я жил в их племени, – пояснил он. – У них своя, иная вера, и свои боги. Тотемы. Они поклоняются земле, воде, зверю и птице. Каждый из них выбирает своего зверя-покровителя и живет с его именем, словно он и есть тот зверь и та птица, – он пустился в рассказ о жителях Америки, то ли, чтобы отвлечь себя от греховных мыслей, то ли чтобы успокоить ее, или ему просто захотелось рассказать о своих странствиях колдунье, кружащей ему голову. – И вот здесь, чуть пониже, там тоже болит… – добавил он, последнее относилось к боевой ране в широком смысле слова.
apropos: Хелга Хелга пишет: последнее относилось к боевой ране в широком смысле слова. Нет, ну каков, а?
Хелга: apropos пишет: Нет, ну каков, а? Весь израненный амурами...
Marusia: Хелга пишет: И вот здесь, чуть пониже, там тоже болит… – добавил он, последнее относилось к боевой ране в широком смысле слова.
apropos: - ...на меду и овечьем жире, - тихонько приговаривала Мод, смазывая рану, - с капелькой настоя полыни, собранной на рассвете... Розмариновое масло смешано с желтком... И непременно добавить толченую кору дуба, немного отвара из омелы и ягод можжевельника... Очень хорошо помогает при ранах и ожогах: я в том не раз убеждалась... Боль утихнет, пройдет, и все быстро заживет... Она всегда разговаривала с больными, по опыту зная, как важны для них слова утешения и поддержки, и даже простой перечень состава мазей и свойств растений внушает надежду на выздоровление. Впрочем, этому больному не требовали слова утешения. Он сам стал рассказывать ей о каких-то диковинных племенах, живущих где-то очень далеко, со странными верованиями и покровителями. Мод как-то не верилось, что Кардоне на самом деле был там. Скорее, вычитал из каких-нибудь иноземных книг, в которых, как она слышала, могут написать, что угодно. Или эти дикари - плод его воображения… На всякий случай она потрогала кожу повыше рубца, чтобы убедиться, что у него нет жара. Кожа у него была теплая, сухая и гладкая. И удивительно нежная на ощупь… Мод постаралась вновь сосредоточиться на рубце, а не разглядывать обнаженную спину мужчины, на которой перекатывались крепкие мышцы, но было невозможно не заметить еще несколько старых шрамов: один был на лопатке, другой тянулся по плечу и исчезал под густыми завитками темных волос на сильной шее… К счастью, рана не представляла серьезной угрозы для жизни, хотя наверняка доставляла ее спутнику массу неудобств. Можно было только поразиться, как - при постоянной боли - ему хватало выдержки и терпения проводить много часов в седле, сражаться, да еще таскать на себе навязавшуюся горе-попутчицу... «Наверное, поэтому он все время был таким сердитым и раздраженным», - решила Мод, легкими касаниями смазывая спину Кардоне в месте, на которое он указал, хотя там не было никаких заметных повреждений или припухлости. В любом случае воспаление непременно пройдет, а рубец - разгладится. Девушка еще раз бережно обвела кончиками пальцев края раны, убедилась, что мазь лежит ровным слоем, и достала длинный кусок чистого полотна. Чтобы наложить бинт, пришлось ближе придвинуться к Кардоне и чуть не заключить в объятия, обматывая ткань вокруг его тела, что вызвало в ней очередную волну смущения и неловкости. Наконец, закрепив бинт, она отступила от него и села на овчину, прикрывающую ворох соломы. - Теперь можно... одеться, сэр, - пробормотала Мод, укладывая коробочку с мазью в мешок. Она не поднимала глаз, ни когда он натягивал на себя рубаху, ни когда опустился рядом с ней, вытянув ноги к очагу. - К вечеру наступит облегчение... надеюсь, - по-прежнему избегая смотреть на Кардоне, Мод уставилась на огонь, вдруг почувствовав себя неимоверно усталой. Ну да, она же почти не спала ночью, не считая нескольких часов сна верхом на лошади, а потом столько всего произошло... Девушка подавила зевок, прикрыв рот рукой, и бессильно уронила ее на колени. - Нужно будет... потом... еще смазать... - с трудом проговорила она. Веки ее налились тяжестью, голову потянуло вниз, и неудержимо захотелось прилечь - хотя бы на чуть-чуть...
Хелга: apropos Совсем душевно, я вся растекаюсь в лужу... apropos пишет: Впрочем, этому больному не требовались слова утешения
apropos: Хелга Ага, тапок принял.
Хелга: И довесок под тапки.... Ральф раскинулся на соломе и с удовольствием потянулся. Усталость переходила в сонную истому – сказывались бессонная ночь, схватки и гонки по Кембриджу и его окрестностям вкупе с соседством молодой женщины, чьи пальцы только что столь нежно касались его тела, а сама она столь доверчиво устроилась рядом и, кажется, засыпала. По крыше все стучал и стучал дождь, завывал ветер, непогода разгулялась не на шутку. Пламя зашипело брызгами воды, попавших в очаг, поднимая пар, и Ральф нехотя поднялся, чтобы подбросить пищи огню. Он повозился с очагом, выкладывая куски кизяка так, чтобы подольше поддержать огонь без добавочного топлива; выглянул наружу, осторожно приоткрыв низкую дверь и удостоверившись, что дождь льет все с той же силой, словно на Кембриджшир низвергся океан; попытался выжать из опустошенной фляжки несколько капель сахарного вина и вернулся на покинутое ложе. Леди Вуд спала, неловко уткнувшись головой в тюк соломы. Вновь помянув коварного обитателя морских глубин, он устроился рядом с нею, разглядывая ее лицо в смутных бликах пламени. Он не мог бы объяснить, что за чувство посетило его. Странное, незнакомое, никогда не изведанное им ощущение. «Ты ли это, Кардоне, лежишь рядом с женщиной и даже не пытаешься ничего сделать? Берт бы долго смеялся, узнав о таком…» Леди Вуд зашевелилась, подвинулась к нему и уткнулась головой в его плечо. Он осторожно приподнял ее, подсунул руку под спину и обнял, прижимая к себе. Пальцы скользнули по груди, стянутой корсетом. «Что ж, Кардона, ты переживал и не такие муки…» – усмехнулся он и закрыл глаза. В углу шумно вздохнул рыжий.
apropos: Хелга Прелесть... Бедолага сэр наш Перси... И на этом - конец главы.
Marusia: Хелга пишет: Пальцы скользнули по груди, стянутой корсетом. У Мод под рубашкой Кардоне еще и корсет оставался? apropos пишет: Прелесть... Уютная, почти домашняя картинка
Яна: Хелга и apropos Всё понятно, герои невинно спят, глава окончена и читателям теперь придется ждать следующего проливного дождя
juliaodi: apropos, Хелга, какой же из вас замеч(т)ательный дуэт получился Продолжайте в том же духе! А как здорово Мод прокусила шею своего муженька, все смеюсь Этак их свела судьба, теперь от вашего повествования не оторваться
Хелга: Marusia пишет: У Мод под рубашкой Кардоне еще и корсет оставался? Это интересный момент, касающийся женского наряда 16-го века. Одежда была многослойной и состояла из рубашки, камизы, на которую надевался кожаный корсет, затем нижнее платье, которое называлось котт или киртл, и еще одно платье, уже полноценное из дорогой или плотной ткани - гаун. Мод сняла, то есть Кардоне снял два платья, и Мод осталась в корсете и камизе и в Ральфовой рубашке. Как-то так. Яна пишет: герои невинно спят, глава окончена и читателям теперь придется ждать следующего проливного дождя Природа может преподнести и иные сюрпризы... juliaodi пишет: Продолжайте в том же духе! Спасибо, постараемся..
Юлия: apropos, Хелга Яна пишет: Всё понятно, герои невинно спят, глава окончена и читателям теперь придется ждать следующего проливного дождя Читатель, как бедная Сольвейг, верно ждет А почему были сомнения относительно способности супруга запомнить имя жены? Разве леди Вуд кто-нибудь называл по имени? Или я не поняла о чем речь?..
apropos: Хелга пишет: Мод осталась в корсете и камизе И юбке-котт. Леди-читательницы - с благодарностью от авторов juliaodi пишет: какой же из вас замеч(т)ательный дуэт получился *нескромно хвастаясь* Так у нас уже огромный опыт совместного творчества за плечами. juliaodi пишет: теперь от вашего повествования не оторваться Чего и добиваемся. Юлия пишет: почему были сомнения относительно способности супруга запомнить имя жены? Нет, ее никто не называл по имени - для слуг она миледи, ну и предупредила их, что она теперь леди Вуд. Но забыть запросто можно - за столько лет-то.
apropos: Глава третья Не было гвоздя - подкова пропала... Эпиграф Не было гвоздя - Подкова Пропала. Не было подковы - Лошадь Захромала. Лошадь захромала - Командир Убит. Конница разбита - Армия Бежит. Враг вступает в город, Пленных не щадя, Оттого, что в кузнице Не было гвоздя. С.Маршак
Marusia: Юлия пишет: А почему были сомнения относительно способности супруга запомнить имя жены? Разве леди Вуд кто-нибудь называл по имени? Это я как обычно впереди паровоза, забегая уперёд. Размышления вслух: что будет, если при Кардоне Мод назовут по имени - вспомнит али как, что жену так же величают. apropos пишет: Не было гвоздя - Подкова Пропала. Заковыристый такой себе стишок
apropos: Marusia пишет: Заковыристый такой себе стишок Ага. Многоговорящий. Они оставили хижину, когда дождь закончился. Еще стоял день, и до наступления сумерек у них было довольно времени, чтобы догнать своих людей. Мод смотрела на размокшую после ливня дорогу, по которой, под гору, громко чавкая копытами, шел рыжий. Она старалась думать о том, где сейчас ее люди, попали ли тоже под дождь и где его переждали, хорош ли оказался кембриджский врач и как себя чувствует Роджер, скоро ли они догонят повозку, чтобы только отвлечься от мыслей о мужчине, чья рука сейчас обхватывала ее талию. И не вспоминать, как проснулась в хижине, едва прекратился шум дождя... Голова ее покоилась на его плече, во сне он прижал ее к своему боку, и ей было уютно и тепло лежать рядом с ним, хотя огонь в очаге к тому времени почти погас, и в хижине вновь стало сыро и прохладно. Чтобы встать, Мод пришлось собраться с силами - так ей не хотелось покидать его объятия... Они быстро и молча собрались. Кардоне довольно ловко зашнуровал на Мод подсохшие платья, и пока она убирала волосы под чепец и брала накидку, он потушил очаг и повел коня на улицу. Вскоре они были в дороге, и за все время ее спутник едва обмолвился парой слов. Он выглядел... не сердитым, нет, скорее, серьезным и сосредоточенным на каких-то своих мыслях. Мод не решалась нарушить это молчание и, как ей казалось, возникшую между ними отчужденность, причину которой она безуспешно пыталась понять. Мучила ли его боль от раны, он не выспался, опять был голоден, или ему просто надоело с ней возиться. . Неожиданно рыжий споткнулся, припал на одну ногу, выпрямился и пошел вперед, но уже прихрамывая на каждом шагу. - О пречистая дева! Конь повредил ногу! - ахнула Мод и в испуге обернулась к Кардоне.
Дебора: Хм, интересно... Враг вступает в город, пленных не щадя? Похоже, назревает всё-таки любовная сцена. Или мне ка--атся?
apropos: Дебора пишет: назревает всё-таки любовная сцена. Или мне ка--атся? Ну тут сплошь любовные сцены - с момента их встречи на дороге, нет? Притяжение, химия, магия, волшебство... ох...
Дебора: Заинтриговали.... Ждём-с.
Флер: apropos ,Хелга Чудесное продолжение . Сцена в хижине очень чувственная и нежная И хорошо, что не было любовных утех, что все было на грани...так интересней и волнительней Все идет своим чередом: в Мод просыпается женщина, а Кардоне, помимо плотских желаний , начинает ощущать что-то странное, незнакомое и доселе не изведанное
Marusia: Хелга пишет: интересный момент, касающийся женского наряда 16-го века. Спасибо за разъяснения и иллюстрации в соседней теме Всю эту многослойную тяжесть таскать на себе - бррр... [img src=/gif/smk/sm58.gif] apropos пишет: Конь повредил ногу! - ахнула Мод О, йес, йес!! *смайлик, потирающий ручки* Теперь будем искать кузнеца. «Догнать своих людей» - откладывается, продолжаем путешествовать вдвоём
Хелга: Флер пишет: Все идет своим чередом: в Мод просыпается женщина, а Кардоне, помимо плотских желаний , начинает ощущать что-то странное, незнакомое и доселе не изведанное Пытаемся сделать все постепенно, насколько это возможно... Marusia пишет: Теперь будем искать кузнеца. «Догнать своих людей» - откладывается, продолжаем путешествовать вдвоём Кует кузнец и день и ночь, И жаром пышет горн, Судьбе противиться невмочь, Под сей железный звон.
Хелга: Ральф потянул повод, останавливая рыжего, спрыгнул на землю, и принялся осматривать ноги лошади. Осмотр подтвердил его опасения – рыжий потерял подкову, о чем Ральф и сообщил леди Вуд, которая обеспокоенно ерзая в седле, настороженно следила за его действиями. «Mare diavolo! Этого мне только не хватало, не день, а буря в холодном море, ни одно так другое: то погоня, то шторм, то женщина под боком…» Он взглянул на леди Вуд, сердито хмыкнул в ответ своим мыслям, и сказал: – Вернемся, поищем подкову, вещь дорогая, да и неведомо, что за подковы у кузнеца, коего еще надо поискать. Вернусь туда, где рыжий захромал, ждите меня здесь. Дорога уже подсыхала – песок быстро впитывал пролившуюся с небес воду. Ральф прошел дюжины три ярдов, осмотрел дорогу и обочины, но подковы так и не обнаружил. Возможно, она была вдавлена в мокрый песок или потеряна намного раньше. В конце концов признав поиски безуспешными и промерзнув в еще влажной одежде, он подумал, что наряд леди Вуд также недостаточно сухой, чтобы ожидать его там, в седле, в одиночестве, и вернулся. Не дойдя десятка шагов до всадницы, он остановился, спрятавшись за ствол березы. Она сидела в седле, прямо, лишь чуть наклонив голову, о чем-то думала, прижав пальцы, обтянутые кожей перчатки к губам. Уже знакомый жест. Встряхнув головой, словно таким способом можно было отбросить неуместные мысли, Ральф зашагал к своей спутнице. Не отвечая на ее вопросительный взгляд, он вскочил в седло, привычно обнял ее за талию, почувствовав ее дрожь, и тронул коня. До Вуденбриджа из-за хромоты рыжего, которого Ральф, жалея, не понукал, почти отпустив поводья, они прибыли не так скоро, как он поначалу рассчитывал. К неудачам добавилась еще одна: оказалось, что кузнец Смит, по прозвищу Подкова, отправился на похороны своего двоюродного брата в соседнюю деревню, в десяти милях отсюда и, если вернется, то только к завтрашнему дню, а ближайшая кузня есть в стороне от большой дороги, в пяти милях, в деревне Биверхил, что находится в поместных землях сэра Ричарда Биглзуэйда и, если ехать строго по старой тропе через лес, то путь можно сократить до трех с небольшим миль. Одарив парой пенсов словоохотливого селянина, который и показал, как выехать на тропу, Ральф тронул рыжего в указанном направлении. Словно в извинение за непогоду тучи посветлели, расползлись рваными клочьями, пропустив солнечные лучи, которые расписали лес косыми полосами света и тени, заиграли алмазами в миллиардах капель, усыпавших мокрую листву. – Мы едем искать кузнеца, – сказал Ральф, покрепче прижимая к себе замерзшую девушку. – А солнце немного согреет вас. И я... Ожили попрятавшиеся от дождя птицы, наполняя мокрый лес своими разговорами и песнями во имя светила. Рыжий хромал все сильнее, Ральф спешился, накинув на плечи леди Вуд свой плащ, и пошел вперед, ведя коня за повод. – В той деревне мы забыли спросить, не продаются ли у них лошади, – заговорила девушка. – Тогда, вероятно, сейчас бы вам не пришлось идти пешком... – В таких деревнях вряд ли можно купить хорошую лошадь… – бросил Ральф, не оборачиваясь. – Я непременно поинтересуюсь у кузнеца, к которому мы едем, лошадьми на продажу. В крайнем случае, можно нанять лошадь на время... Вместе с провожатым... – Хотите нанять провожатого? Извольте, мадам! – разозлился Ральф. – Если вы вините меня в происшедшем, сэр, то вынуждена заметить, что подкова могла потеряться и без меня. В дороге такое часто случается. И вы, как любитель путешествий, должны бы это знать, – добавила она ему в спину, немного помолчав. – Не в моих привычках винить женщин в таких мелочах, как потеря подковы, теряют больше иногда, – ответил он, посчитав, что обсуждение лошадиной темы закончено, но ошибся. – Вы спешите в Лондон и считаете, что я являюсь досадной помехой на вашем пути, значит, вам следовало оставить нас вчера на дороге, тогда сейчас у вас не было бы тех невзгод, которые я вам доставила, – горячо продолжила леди Вуд. – Как, впрочем, и щедрого вознаграждения в Лондоне… Зато теперь вы научены горьким опытом и в следующий раз просто проедете мимо леди, попавшей в беду. И вам не придется ни с кем сражаться, никого спасать, возить на своей лошади, а самому ходить пешком... «Она вознамерилась ввести меня в грех прямо посреди дороги! Мало ей моего слова – неужели не понимает она, как трудно хранить его – так еще и упреки, которых я не заслужил! И при все при том льнет ко мне, как… Что за женщина!» – злился Ральф, шагая по сырому песку и слушая звучащий громче, чем обычно, грудной голос леди Вуд. Она вдруг замолчала, он обернулся, собираясь ответить сурово и резко, но леди вдруг вознамерилась спрыгнуть с седла. Ухватившись за луку она явно высчитывала, как спуститься на землю с сердито косящего на нее глазом рыжего. «Если женщина вообще способна хоть что-то рассчитать», – подумал Ральф. – Сидите на месте, леди Вуд и не вздумайте спускаться, иначе мне придется поступить с вами не совсем так, как вы бы ожидали! – рявкнул он. – Да, я жалею, что остановился ночью возле вашего эскорта, а не объехал его за сотню ярдов! А даже готов отказаться от половины обещанных вами денег, другую же половину верну вам, как плату за путешествие в одном седле со мной… Хотя, рыжий не в обиде, – добавил он, глядя на нее снизу вверх и приходя к совсем неуместному сейчас решению. Это не нарушит его слова, ведь он сделает все иначе... Но именно сейчас! Он укротит эту упрямицу. – Впрочем, слезайте, леди Вуд, раз вам так этого хочется, – резко сказал он, – Дайте коню отдохнуть! Она начала было что-то говорить, но Ральф, уже не слушая, сгреб ее за талию и стащил на землю. Она попыталась выбраться из его рук, но он, решив исполнить задуманное, еще крепче обнял ее и сказал тихо, почти шепотом: – Леди Вуд, не вырывайтесь и не спорьте со мной, вам все равно это не удастся. И не упрекайте меня в том, что сейчас я не сдержу данное мною слово. Я обещал держаться от вас подальше, но постоянно держусь совсем близко, и в том не моя вина. Вы купите себе коня, если захотите… – он помолчал, глядя ей в лицо, затем продолжил: – Вторая же часть моей клятвы касалась ваших губ… Если я коснусь их не по своей воле, это же не будет нарушением клятвы? Не так ли? Поцелуйте же меня, леди Вуд… В счет четверти моего вознаграждения. Он улыбнулся собственной хитрости, но ему показалось, что внутри резко разогнулся согнутый немыслимой силой клинок и ударил… в сердце… или пониже.
Хелга: apropos Отличный отрывок, пусть и небольшой, но, мне кажется, пойдет, как вступление.
Яна: Хелга Хелга пишет: Он улыбнулся собственной хитрости, но ему показалось, что внутри резко разогнулся согнутый немыслимой силой клинок и ударил… в сердце… или пониже. Попался голубчик! Начало третьей главы меня уже радует. Вообще, всё в этом романе нестандартно, леди за украденные поцелуи не награждают пощечинами, а кусаются, ночи спокойные, а дни ...
Флер: Хелга Хелга пишет: солнечные лучи, которые расписали лес косыми полосами света и тени, заиграли алмазами в миллиардах капель, усыпавших мокрую листву. Очень красиво! Я как будто сама оказалась в этом лесу Хелга пишет: теряют больше иногда Сразу почему-то вспомнился фильм "Собака на сене" и Боярский с Тереховой
apropos: Хелга Прелесть))) Тапкану чуть. Мелочь. Хелга пишет: – Вы спешите в Лондон и считаете, что я являюсь досадной помехой на вашем пути, значит, вам следовало оставить нас вчера на дороге Мне кажется, тут лучше разбить на два предложения. Вы спешите в Лондон и считаете, что я являюсь досадной помехой на вашем пути... Вам следовало оставить нас вчера на дороге (...) Яна пишет: всё в этом романе нестандартно Так и замыслен. Нестандартно))) Флер пишет: почему-то вспомнился фильм "Собака на сене" Так фраза из этой пиесы. Вы не читали ремейк Хелги «История о сене и собаке»? http://apropospage.ru/zabava/sof1/sof4_1.html Очень рекомендую.
apropos: * * * Мод сначала опешила от его слов и грозного вида, осознавая, впрочем, что сама спровоцировала Кардоне на эту вспышку - нет, чтобы держать язык за зубами! Солнце ее действительно согрело, как и крепкое объятие Кардоне, к которому она вновь доверчиво прижалась, пристроив голову в удобной впадинке у его плеча. И без особого волнения восприняла потерю подковы, как и то обстоятельство, что им пришлось делать крюк в поисках кузнеца. Ей даже было приятно полностью положиться на своего спутника, пребывая в твердой уверенности, что он может справиться с любыми трудностями, возникающими на их пути. После отдыха в хижине и пусть не слишком долго сна, Мод чувствовала себя отдохнувшей, а все треволнения первой половины дня отошли куда-то в сторону и выглядели сейчас не такими страшными, какими прежде казалось. Но вскоре ее обеспокоило упорное нежелание Кардоне с ней разговаривать, хотя она не раз пыталась расспросить его о дороге, кузнецах и подковах. Он или отделывался короткими репликами, или молчал, не отвечая, а потом накинул на нее свой плащ и вовсе спешился, посоветовав покрепче держаться за луку седла, и пошел пешком, ведя рыжего в поводу. Мод обиделась. Сначала она напомнила Кардоне, что он не спросил о второй лошади в той деревне, куда они заезжали в поисках кузнеца. И если бы они купили лошадь, то ему не пришлось бы идти пешком. Он в ответ буркнул что-то и замолчал. Мод выждала паузу и предложила в следующей деревне купить или нанять лошадь с проводником. Он, похоже, рассердился, рявкнул на нее и опять замолчал. Мод окончательно расстроилась и сообщила ему, что она не виновата в том, что рыжий потерял подкову. И хотя он заверил ее, что потеря подковы – это не самое страшное, она уже не могла остановиться. Сердито сверля спину Кардоне глазами, девушка высказала ему все, что думает о его поведении, а затем в негодовании заерзала в седле, решительно намереваясь слезть с его коня, пусть даже из-за этого ее бросит одну в этом лесу. Конечно, он разозлился еще пуще, стащил ее с лошади и… Оказавшись в его объятиях и услышав горячий, страстный шепот, Мод пришла в такое смятение, что просто потеряла дар речи и могла лишь зачарованно глядеть в его потемневшие глаза, которые обжигали ее вспыхнувшим в них огнем. Его руки крепко сжимали ее вдруг ослабевшее тело, голова девушки вдруг закружилась, стала совсем легкой, словно опьяненной... Она уже не хотела, не могла противиться той силе, что настойчиво, неумолимо притягивала ее к этому мужчине. Мод вздохнула, прильнула к нему, положила руки на его плечи и пересохшими от волнения губами неумело, неловко коснулась его губ...
juliaodi: Хелга пишет: не вырывайтесь и не спорьте со мной Хелга пишет: постоянно держусь совсем близко, и в том не моя вина Вот ведь какой нахал и врун! Но бесконечно привлекательный Хелга пишет: Поцелуйте же меня, леди Вуд… Хелга, apropos
Marusia: Хелга пишет: «Если женщина вообще способна хоть что-то рассчитать», – подумал Ральф. Нет, ну какой наглец Но очень притягательный Хелга пишет: вам следовало оставить нас вчера на дороге Вот тут не поняла : кого - нас? и на какой дороге? apropos пишет: пусть даже из-за этого ее бросит одну в этом лесу «Её бросит» - не совсем благозвучное выражение. А дальше
apropos: Девочки, спасибо! juliaodi пишет: бесконечно привлекательный Marusia пишет: очень притягательный Не то слово... Хорош - сил нет как... Marusia пишет: Вот тут не поняла : кого - нас? и на какой дороге? Это когда разбойники на повозку напали, а Кардоне всех спас. Marusia пишет: Её бросит» - не совсем благозвучное выражение Ой... Спасибо, подумаю, как облагозвучить. Небольшая редакция отрывка поцелуя Мод. Конечно, он разозлился еще пуще и стащил ее с лошади, но не отпустил, а потянул к себе и, наклонившись, продолжил свою речь, тихим, хрипловатым голосом. Сначала Мод решила, что он сейчас поцелует ее, несмотря на обещание. У нее подкосились ноги и закружилась голова. «Поцелуйте же меня, леди Вуд… В счет четверти моего вознаграждения…», – услышала она его слова. – Почему четверти? – пробормотала Мод. Он просит, чтобы она поцеловала его? Сама? Она глянула ему в глаза, испугавшись того, что увидела там, в зеленой затягивающей глубине. Поцеловать… Она сама не поняла, как это получилось, но в следующее мгновение пересохшими от волнения губами, неумело, неловко, коснулась его губ... Щетина его усов царапнула ее. Он ответил мягким теплым прикосновением. Мод обняла его за шею, плохо понимая, что происходит. Она уже не хотела, не могла противиться той силе, что настойчиво, неумолимо притягивала ее к этому мужчине.
Marusia: apropos пишет: Это когда разбойники на повозку напали, а Кардоне всех спас. Так разве это вчера было?
Хелга: apropos пишет: Небольшая редакция отрывка поцелуя Мод. Хорошая редакция, нравится! Marusia пишет: Так разве это вчера было? Ночью же, следовательно, вчера. День же еще не закончился.
Флер: Фантастическое описание поцелуя Гамма эмоций и чувств Мод переданы великолепно. По моему, так и выглядит первый поцелуй неискушенной девушки apropos ,Хелга
Unintended: Хелга пишет: «Что ж, Кардона, ты переживал и не такие муки…» – усмехнулся он и закрыл глаза. Тут нет ошибки?
Хелга: Флер пишет: По моему, так и выглядит первый поцелуй неискушенной девушки Пытались передать как-то эти эмоции.. Unintended пишет: Тут нет ошибки? Да, очепятка. Спасибо!
Хелга: Она сдалась, прильнув к нему, став податливой, как глина, поцелуй ее был короток, словно птица коснулась его губ крылом, но этого было достаточно, чтобы он поймал эту птицу и подчинил, на этот раз сдерживая себя, чтобы не испугать, не сломать достигнутое. Губы ее покорно следовали за его желаниями, не вступая в игру, словно он целовал не замужнюю женщину, а неопытную девушку, для которой это было внове. Впрочем, над искушенностью леди Вуд Ральф особо не задумывался, попав под власть вожделения, понимая, что нужно остановиться, и оттягивая этот момент, насколько хватало сил. Из марева, в которое он погрузился, его вывело фырканье рыжего и толчок в плечо. Он отпустил девушку и сердито повернулся к коню: – И какого дьявола ты лезешь туда, куда не нужно? Леди Вуд… – когда он увидел ее огромные глаза, пылающие щеки и припухшие по его вине губы, слов у него больше не нашлось. Он взлетел в седло и уже привычно поднял и усадил ее. Прежде чем продолжить путь, он еще раз нарушил данное ей слово. Пока они искали Биверхил, небольшую деревню - главная и единственная улица которой спускалась с вершины холма к его подножию - а затем кузню, день начал клониться к вечеру, косые лучи солнца не согревали, влажный воздух похолодел, отдав едва собранное после ливня тепло. Кузнец, высокий, хромающий на правую ногу, встретил Ральфа в дверях, поклонился. – Джон Робинсон, к вашим услугам… Потеряли подкову, сэр? – Так и есть, Джон, причем безвозвратно… В Вуденбридже кузнеца не оказалось, пришлось заезжать сюда. – Дело поправимое, сэр. Не пожалеете, что свернули в Биверхилл, скажу, не похваляясь, никто в округе не сделает работу лучше меня. Это хорошо, что вы не застали Смита Подкову, он любитель приложиться к кружке эля, когда этого не следует делать. Нанеся таким образом удар по конкуренту, Джон Робинсон похлопал рыжего, одобрительно причмокнув, и взглянул на Ральфа из-под кустистых бровей, что нависали над глубоко посаженными темными глазами, помолчал, затем кивнул в сторону леди Вуд, что остановилась чуть поодаль, оглядываясь. – Если леди пожелает и не побрезгует, я позову женушку, у нас хорошее молоко и хлеб из печи. И вам, сэр… – Леди пожелает, – коротко ответил Ральф и, поймав смущенный взгляд девушки, кивнул ей. – Вам нужно согреться и отдохнуть. Жена кузнеца, полнокровная толстушка, увела леди Вуд за собой, а Ральф устроился на дубовой скамье возле стены кузни, длинного приземистого строения, наблюдая за работой Джона Робинсона. Тот на самом деле ловко, несмотря на увечье, управлялся с делом, напевая что-то себе под нос. Ральф прислушался, песня показалась ему знакомой, вызвав далекие воспоминания. Где был ты, мой Рональд? – В лесах, моя мать. Что долго скитался, единственный мой? Гонял я оленя. Стели мне кровать. Устал я сегодня, мне нужен покой.* – Старая песня, – промолвил Ральф. – Вы знаете ее, сэр? – Слышал, но очень давно… – Я знаю ее с детства, мой отец переехал сюда с северных границ. Он любил, выпив эля, повеселиться да попеть. Вот я и перенял. – Кузня досталась тебе от отца? – спросил Ральф. – Да, это он ее построил здесь. Вся округа обращалась к нему, пока Смит Подкова-Старший не обосновался в Вуденбридже. В тот год сэр Ричард Биглзуэйд отправился воевать, и я ушел в солдаты. Там, во Франции ногу отморозил так, что с тех пор хромаю. – Во Франции? – переспросил Ральф. – В Руа или Бре? – Да, на Сомме, – отозвался кузнец. – Мы взяли Руа и Бре, но наступила холодная зима, и мы так и не дошли до Парижа. Вы не бывали там, сэр? «Мир тесен, как матросский кубрик», – подумал Ральф. Да, он был там, на Сомме, двенадцать лет назад, когда покинул Англию офицером в армии герцога Суффолка. Генрих выставил против Франциска сорок тысяч войска в поддержку Карлу V, и летом 1523 года английская армия высадилась в Кале. – Был, это давняя история, – бросил Ральф, память услужливо выложила на свой невидимый стол те далекие события. Он хотел было задать кузнецу вопрос, но увидел леди Вуд. Она вышла во двор и остановилась, глядя в его сторону. Солнце сползало все ниже к горизонту за лесом, и стоило поискать ночлег. Леди нужен отдых, а ему, Ральфу, нужна леди… и он тоже пригодится ей. – Джон, где леди могла бы переночевать? – спросил он, оставив разговор, который продолжил, если бы не девушка, приближающаяся к ним. Кузнец взъерошил и без того лохматую шевелюру. – Не знаю, сэр, у нас все по-простому, вряд ли леди понравится в нашем доме. Может, у кого в деревне? – Нет ли постоялого двора поблизости? – Есть, сэр! – воскликнул кузнец после короткого раздумья. – Только это не постоялый двор, а дом Томаса Грина, лесничего сэра Ричарда Биглзуэйда, совсем недалеко, в лесу. Он человек вдовый, живет один. Мэри, моя сестра, ведет у него хозяйство, но не живет в доме. Он пустит вас, если вы посулите ему хорошую награду, сэр. Лучшего трудно было пожелать. Дорога, по которой Ральф направил подкованного рыжего, упиралась в узкую речку, петлей окаймляющую лес – охотничьи угодья Биглзуэйда. Проехав по узкому мосту – камней его опор касались руки римлян, строителей этой дороги – путники углубились в лес. Не последнее в графстве семейство его владельцев могло гордиться прекрасными дубами и вязами, кроны которых дружески смыкались в вышине огромным, золотистым в закатных лучах, покровом. Темнеющая синева небес была чиста, словно не случилось ни короткой бури, ни ливня, что промочил насквозь не одну дюжину путников. В лесу стояла тихая полутьма и тишина, нарушаемая лишь пением птиц, провожающих день, шуршанием еще живой листвы наверху и желтой опавшей под ногами. Темнело, но Ральф не спешил, вглядываясь в полузаросшую дорогу – где-то впереди должен быть поворот к дому лесничего. У сэра Ральфа Перси был план, и он намеревался его исполнить. Все невзгоды и потери отошли в сторону, на время, на короткое время, дарящее ему желанную женщину. Поворот обнаружился довольно быстро, Ральф свернул на тропу, уходящую в заросшую кустарником чащу. Леди Вуд почти испуганно взглянула на него. Все это время она молчала, уткнувшись в его плечо. Раскаивалась в содеянном? Ждала? Боялась? Или смирилась с судьбой? Кто поймет женщину? – Темнеет и нам нужен ночлег, – сказал он. – Здесь, недалеко есть дом лесничего, там мы и переночуем. * – шотландская баллада «Лорд Рэндол» в переводе С.Я Маршака.
Marusia: Хелга пишет: У сэра Ральфа Перси был план Мистер Фикс, у вас есть план? (((( Хелга пишет: Все невзгоды и потери отошли в сторону, на время, на короткое время, дарящее ему желанную женщину. План, стало быть, краткосрочный Хелга пишет: Все это время она молчала, уткнувшись в его плечо. Раскаивалась в содеянном? Ждала? Боялась? Или смирилась с судьбой? Кто поймет женщину? Очень волнительно за Мод Кто поймёт этих женщин?
Флер: Marusia пишет: План, стало быть, краткосрочный Это из серии: пришел, увидел, овладел победил? Хелга пишет: Все это время она молчала, уткнувшись в его плечо. Раскаивалась в содеянном? Ждала? Боялась? Или смирилась с судьбой? Как-то странно долго она молчит . Должна же наступить реакция...
Unintended: Флер пишет: Это из серии: пришел, увидел, овладел победил? А потом ведь будет претензии предъявлять: что-ж ты, жёнушка, с первым встречным... Мужчины....
juliaodi: Хелга пишет: Устал я сегодня, мне нужен покой. Как и Ральфу надо остепениться.
apropos: Хелга Красота! История, природа, погода, планы (наверняка коварные) Кардоне-блудного мужа... Marusia пишет: План, стало быть, краткосрочный Ну, мужчина.. .Все оне такие. Поматросить и бросить. Флер пишет: странно долго она молчит Задумалась, похоже. Unintended пишет: потом ведь будет претензии предъявлять Оне еще и собственники. И эгоисты. juliaodi пишет: Ральфу надо остепениться Видимо, он этого делать не собирается. Пока.
Дебора: Хелга пишет: Где ты был, мой Рональд? – В лесах, моя мать. С Маршаком тягаться не смею, но более в этих строчках поэтически правильно (на мой слух) всё же: Где был ты, мой Рональд? - В лесах, моя мать... Ага, час "Ч", судя по всему, приближается!.. Ждём-с! Леди-авторы,
Хелга: Дебора пишет: С Маршаком тягаться не смею, но более в этих строчках поэтически правильно (на мой слух) всё же: Где был ты, мой Рональд? - В лесах, моя мать... Так, вы совершенно правы! У Маршака именно так. Сие моя очепятка...
Annasy: Что так поздно вернулся лорд Рэндал, мой сын? Что так поздно вернулся, о мой паладин? Я охотился мать, постели мне постель, Я устал на охоте и крепко усну... Очень красивая баллада в исполнении Хилависы, люблю её:) Только кончается грустно...
Хелга: Annasy пишет: Очень красивая баллада в исполнении Хилависы, люблю её:) Только кончается грустно... Да, конец печальный. "Мельницу" не нашла, но вот это тоже красиво.
Annasy: Здесь можно послушать только:) Называется Лорд Рэндал http://zaslushaem.ru/alb459588-helavisa-lunnyy-den.html
Хелга: Annasy Спасибо! Чудесное исполнение.
apropos: * * * Мод казалось невозможным теперь смотреть на Кардоне или ощущать на себе его взгляд. Едва он отпустил ее, она спрятала лицо в его джеркине, пытаясь справиться с охватившими ее стыдом и растерянностью, собрать и привести в порядок растревоженные поцелуями чувства. И так и не поняла, как осмелилась первой поцеловать Кардоне, тем освободив его от данного ей слова. «Чем он не преминул воспользоваться», - прижавшись к нему, она вслушивалась в его дыхание, гулкий стук его сердца и ей становилось не по себе при мысли, что могла бы так никогда и не узнать вкус его поцелуев... Поглощенная собственными переживаниями, Мод не заметила, как они добрались до деревни, где Кардоне снял ее с рыжего и передал на попечение жене кузнеца. Гостеприимная и говорливая миссис Робинсон привела девушку в дом - небольшой, под свежей соломенной крышей и небольшими оконцами с вставленной в них полупрозрачной слюдой, пропускающей тусклый свет с улицы. На кухне, одновременно служившей и столовой, Мод была усажена поближе к жарко растопленному очагу, а на стол перед ней хозяйка поставила кружку с молоком и поднос с горячим, только из печи хлебом. Пока девушка грелась у огня, пила и ела, казалось, вкуснейший в своей жизни хлеб – ноздреватый, с хрустящей корочкой, жена кузнеца успела поведать ей множество историй: о себе, своем муже, детях, соседях и жителях соседних деревень. - …Муж говорит, у меня слишком длинный язык, - хихикала она, хлопоча у печи. – И все призывает выполнять заповедь апостола, по которой женщины должны молчать и смотреть в рот мужчинам. А я ему отвечаю: а зачем тогда Всевышний дал нам языки? Уж не для того, чтобы он отсох. Вообще Джон у меня большой шутник. А куда это вас муж из дома потащил? – глаза ее засветились от любопытства. – От себя не отпускает, так с собой и возит везде? Мод чуть не подавилась куском хлеба. Миссис Робинсон приняла Кардоне за ее мужа. Но что еще могла подумать добропорядочная женщина о леди, разъезжающей на одной лошади с мужчиной? Девушка молча кивнула: не рассказывать же теперь всю историю их путешествия, которая в любом случае выглядела бы в глазах обывателей неправдоподобной и неприличной. - Мы едем в Cтенстед, - вспомнила она название городка, о котором упоминал Кардоне. - У меня там родня живет, - миссис Робинсон оживилась и поведала о каком-то случае, приключившемся с ней в Стенседе, когда они всем семейством несколько лет назад ездили туда к родственникам на свадьбу. Мод почти не слушала ее, иногда вставляя какие-то восклицания. То, что Кардоне приняли за ее мужа, не только смутило девушку, но и заставило задуматься, каково это – быть его женой. «Наверное, тоже ничего хорошего, - решила она. – Он сам признался, что живет в дороге. И к тому же на ней встречает разных женщин, а некоторых из них возит в своем седле. И целует… Какую жену это устроит?..» Даже ей, почти с ним незнакомой, было неприятно думать, что он, как ее сегодня, раньше целовал других… А ее собственный муж? Сейчас тоже где-то кого-то целует? Щеки Мод вспыхнули - то ли от негодования, то ли от осознания того, что она позволила себе вещи, неподобающие леди и замужней женщине. «Ну и пусть! – заупрямилась она. – Мой муж не целует меня, значит… значит, я могу делать это с тем, кому нравлюсь…» И нравится до такой степени, что ему хочется ее целовать. А ей… Ей было это приятно. Настолько приятно, что она была готова позволять ему делать это еще много раз. Пока она может ему это позволить… Когда Мод вышла из дома кузнеца и увидела Кардоне, сердце ее куда-то подпрыгнуло, а потом забилось так часто, что, казалось, сейчас выскочит из груди. Он смотрел на нее, и от его взгляда внутри у девушки все перевернулось, а мысли опять куда-то расползлись. Поэтому она напрочь забыла о том, что собиралась в этой деревне приобрести вторую лошадь. Они ехали по лесной тропинке, и Мод, уютно устроившись в объятиях Кардоне, наслаждалась тихим вечером и последними милями их путешествия наедине. И втайне надеялась, ждала, что он еще раз поцелует ее. На прощание. Но Кардоне будто забыл о ее существовании. Поначалу она была разочарована его равнодушием, но потом решила, что так даже лучше. Он получил желанный поцелуй, более на нее не злится, и они благополучно догонят повозку и своих людей еще до наступления ночи. Мод находилась в уверенности, что они едут кратчайшим путем через лес к дороге в Лондон, а там быстро доберутся и до Cтенстеда. Брошенное мимоходом заявление Кардоне о том, что им предстоит ночлег у какого-то лесничего, заставило ее резко выпрямиться в седле и с удивлением посмотреть на своего спутника. - Как ночлег?! - Мод до того поразилась, что с нее вмиг слетело расслабленное состояние, в котором она до сих пор пребывала. - Это невозможно, сэр! Мы должны сегодня же выбраться к нашим людям. Еще не так темно, чтобы останавливаться на ночлег. Я уверена, лондонская дорога где-то рядом, и нам непременно нужно на нее попасть и приехать в этот самый Стенстед, где нас ждут. Она не могла оставаться с ним на ночь в этом лесу. Ей нужно было быть у постели раненого Роджера, сделать ему перевязки, приготовить отвар… Ее отсутствие и так уже слишком затянулось. И еще целую ночь... А если Роджер умрет в эту ночь?! Кардоне не знал, не понимал, как ей важно находиться сейчас со своими людьми… - Сегодня же, сэр! Я вовсе не намерена ночевать здесь! – воскликнула она, в отчаянии вцепившись в руку своего спутника и уставившись на него требовательным взглядом. Она не могла, не желала принимать никаких возражений и оправданий с его стороны.
Хелга: apropos Отличная картинка и интерьер и чувства, все и сразу. Очень нравятся размышления Мод о муже и поцелуях. Пинетки... apropos пишет: Девушка молча кивнула: не рассказывать же теперь всю историю их путешествия, которая в любом случае выглядела бы в глазах обывателей неправдоподобной и неприличной. Смущает слово "обыватель". Слишком современное, нет? apropos пишет: А я ему отвечаю: а зачем тогда Всевышний дал нам языки? Уж не для того, чтобы он отсох. они отсохли.
apropos: Хелга Хелга пишет: Смущает слово "обыватель" А, ну заменю, конечно. Не знала, что оно современное. Хелга пишет: они отсохли. Ну да))))
Хелга: apropos пишет: А, ну заменю, конечно. Не знала, что оно современное Но я, наверное, ошибаюсь. Возможно, устаревшее значение «житель местности» и уместно здесь.
apropos: Хелга пишет: Но я, наверное, ошибаюсь. Но лучше исправить, чтобы уж никаких сомнений.
Хелга: Взгляд Ральфа, которым он воззрился на леди Вуд, выслушав ее возмущенную речь, был полон недоумения, и он даже не попытался скрыть его. Что это значит? Она все-таки сожалеет, что дала ему согласие или это женская уловка, чтобы его подтвердить? Она указывает ему, что делать? Ну конечно, она же наняла его в стражи, и теперь раскаялась, что позволила ему так много? Она готова ехать ночью по лесу, по неизвестной дороге, уже забыв, что чуть не погибла в ночной стычке? Если бы он не пришел ей на помощь, лежать бы ей в лесу на сырой земле, или, в лучшем случае, побывать в руках безжалостных головорезов… Мысль о лучшем случае ему не понравилась больше, чем первая. Что ж, посмотрим, леди Вуд! Сэр Ральф Перси, мессер Кардоне не мальчик, чтобы вести с ним такие игры! Мнение свое, за исключением последних мыслей, он высказал ей, стараясь сохранить спокойствие, которого не было. – Леди Вуд, если бы я даже захотел ехать в темноте по незнакомым местам, то только один, без вас, поскольку, если мы, да хранит нас господь, вновь нарвемся на лихих людей, с вами в седле в бою от меня останется лишь половина… Но я не хочу ехать ни один, ни с вами, я устал и хочу поесть и выспаться. Думаю, что вам это тоже не помешает… милая леди Вуд. Мы отправимся в дорогу завтра, как только взойдет солнце, и быстро догоним ваших и моих людей. Я не принимаю никаких возражений! И… ваше расположение ко мне считаю вашим согласием… – резко добавил он в конце своей речи, словно забил чеширский гвоздь верности. Он хотел подтвердить свои слова поцелуем, но сдержал себя и пустил рыжего рысью. Впереди, меж деревьев, блеснул огонек, пропал, снова появился, а затем перед глазами путников предстал, полускрытый деревьями и кустарниками небольшой дом под высокой соломенной крышей, в окнах которого горел свет. – Приехали, – сказал Ральф, останавливая рыжего возле ограды из длинных жердей. – Еще не темно, и я вовсе не согласна с вашим решением, сэр! – заявила леди Вуд, когда он держал ее в объятиях, снимая с коня. Он хмыкнул и не поцеловал ее, как хотел, отпустил и зашагал к дому. Леди Вуд упрямо продолжала ворчать, следуя за ним и, прежде чем постучать тяжелым кольцом, прикрепленным к внушительного вида двери, Ральф остановился и обернулся к ней. – Вам следовало купить коня и ехать догонять своих людей без меня… – сердито бросил он, не сомневаясь, что сей тяжелый аргумент заставит ее согласиться или, по крайней мере, не возражать там, где ее возражения совсем не требовались. «Хотя, надо признать, она чудесно раскраснелась», – подумал он с неким злым удовольствием. На стук ответили не сразу, им пришлось подождать, пока за дверью послышались шаги и грохот засова. Лесничий оказался высоким, чуть горбатым мужчиной лет сорока. Выслушав приветствия и короткий рассказ Ральфа о том, что он и леди заблудились, и не успели дотемна добраться до ближайшей деревни или постоялого двора, и лишь счастливый случай вывел их к этому дому, лесничий ничем не выказал своего удивления или неудовольствия и впустил их, лишь сказав, что дом его небогат и тесен, но грех не пустить добрых путников на его порог. Увидев округлившиеся от удивления его речами глаза леди Вуд, Ральф ответил ей многозначительным взглядом в надежде, что она поймет и не станет публично обвинять его во лжи. – Леди переведет дух в… – начал он. – …здесь у очага, – подсказал хозяин. Оставив девушку в крошечной комнате, которая служила и столовой и гостиной, Ральф и лесничий вошли в кухню. – Если вы, сэр и ваша леди, желаете подкрепиться, могу предложить лишь остатки простого ужина, есть холодная зайчатина, тыквенная похлебка, хлеб, осталось немного эля. – Благодарю вас, – отозвался Ральф. – Вы весьма добры и отважны, впуская в дом лесных путников. – Но с вами же леди, – усмехнулся лесничий. – Молодая уставшая леди, да и вы, сэр, не похожи на человека, который останется ночевать в лесу, если его не впустили в дом. – Верно, – согласился Ральф, все более убеждаясь, что план его на этот раз оказался верен и продолжил, чуть помолчав. – Если вы отнеслись ко мне с таким доверием, не может ли это доверие пойти дальше? – Что вы имеете в виду, сэр? – спросил лесничий. – Не устроит ли вас цена в пять шиллингов? – Пять шиллингов?! Это очень щедро, сэр, за ночлег и скромный ужин. – Да, пять шиллингов за ночлег и скромный ужин, в доме… на двоих, – ответствовал Ральф, в упор глядя на хозяина. Тот помолчал, то ли сомневаясь, то ли обдумывая решение. Наконец сказал, чуть кашлянув и усмехнувшись: – В деревне у меня живет сестра, а с зятем мы давненько не сидели за кружкой эля, пожалуй, съезжу до них, да и заночую там. – Отличная мысль! – Ральф похлопал лесничего по плечу: бывает же, что люди понимают тебя с полуслова. – Но леди будет думать, что вы уже собирались туда, когда мы постучали в вашу дверь… – Само собой, сэр, вы помешали мне, я уже протягивал руку за своим джеркином… Мужчины скрепили договор пожатием рук и пятью шиллингами, что легли горкой на прочный дубовый стол. – Располагайтесь, на кухне можно согреть воды и найти еду, а я спешу в деревню, зять уже заждался меня… – невозмутимо провозгласил лесничий, заходя в «гостиную».
apropos: Хелга План Кардоне в действии. Мужчины поняли друг друга. Бедняжка Мод - против нее целый заговор. Тапочек Хелга пишет: – Леди Вуд, если бы я даже захотел ехать в темноте по незнакомым местам, то только один, без вас, поскольку, если мы с вами, да хранит нас господь, вновь нарвемся на лихих людей, с вами в седле, Подчеркнула.
Хелга: apropos пишет: Бедняжка Мод - против нее целый заговор. Разве это заговор? Скромное соглашение марсиан, понимающих друг друга с полуслова. apropos пишет: Подчеркнула. Ага, спасиб! Поправила.
apropos: Хелга пишет: Скромное соглашение марсиан, понимающих друг друга с полуслова Ну да. Невинные мужские делишки.
apropos: * * * «Мое расположение считает согласием? Надо же!» - Мод обиженно замолчала, в глубине души понимая, что он прав. Действительно, на улице быстро темнело, но в ней уже взыграло упрямство, не позволяющее теперь безропотно смириться с решением Кардоне. Пусть даже он так ласково назвал ее «милая леди Вуд», отчего у нее в груди что-то екнуло и разлилось теплом. Следуя за ним к дому лесничего – а что ей оставалось делать?! – она вновь предприняла жалкие попытки отстоять свое мнение, сердито смотря на Кардоне, который явно не намеревался с ним считаться. Мужчины никогда не слушают женщин и делают все по-своему, особенно когда последние от них зависят. - Мы могли успеть выехать на дорогу, если бы вы не свернули к этому дому! Мы только зря потеряли время... И неизвестно, пустят ли еще нас сюда, - язвительно пробормотала она спине Кардоне, когда он постучал в дверь. Увы, им открыли и даже предложили войти в дом. Пока мужчины обсуждали что-то на кухне, Мод сидела в комнате у очага и медленно закипала, вспоминая все накопленные обиды. Сначала ей пришлось проглотить упрек Кардоне в том, что она не обзавелась второй лошадью, как и его ехидное предложение «догонять своих людей без меня». При этом он прекрасно понимал, что одна она никуда не денется и вынуждена терпеть его общество, впрочем, как и он - ее. Затем его заявление лесничему, что де они заблудились, сопровождаемое выразительным на нее взглядом. Последней каплей для Мод стал отъезд лесничего в деревню. Ее не столько пугала предстоящая ночь под одной крышей с Кардоне - в той хижине она убедилась, что ему можно доверять, куда больше она злилась на то, что ее поставили перед фактом, лишив возможности не только выбора, но и совершенно не считаясь с ее желаниями. Едва за хозяином дома закрылась дверь, как Мод, пылая праведным гневом, обрушилась на Кардоне. - Что это вы наговорили лесничему, сэр?! - поинтересовалась она, не скрывая своего негодования. - Или вы действительно заблудились в лесу, но постеснялись мне о том сказать? И как вы себе представляете... - она обвела рукой комнату, - что мы сможем здесь ночевать? Судя по размеру этого дома, в нем если вообще есть спальня, то всего одна... Вам следовало поточнее разузнать дорогу в Стенстед или хотя бы до ближайшего постоялого двора, а не ехать в незнакомый лес. И как мы отсюда сможем завтра уехать, если вы заблудились? - задала она резонный вопрос и неожиданно сообразила: - Нам нужно поехать вместе с ним в деревню! - воскликнула Мод и поспешила к входной двери, сообщив на ходу: - Там хотя бы нам можно будет снять комнаты, а заодно поточнее разузнать, как выбраться на лондонскую дорогу... Кардоне даже не сдвинулся с места. – Ну что ж, леди Вуд, поезжайте вместе с лесничим, он кажется надежным и серьезным человеком, устроит вас в доме своей сестры или по соседству. Еще успеете догнать его, - сообщил он. - А я поужинаю и лягу спать, а утром буду ждать вас… Правда, я не могу отдать вам рыжего, конь устал, да я не в моих правилах отдавать коня. Как говорят гуроны, лошадь, трубку и жену – не дам никому… Мод бросила на него уничтожающий взгляд. Он еще смеет насмешничать, пользуясь тем, что ей некуда от него деться... Некуда?!.. Обида и упрямство волной захлестнули девушку, ударили в голову, отчего ей безумно захотелось сказать ему что-то колкое... Или сделать то, что заденет его так же сильно, как ее, что сотрет с его лица самодовольную усмешку и развенчает уверенность в том, что она полностью от него зависит. - Оставайтесь, сэр! - воскликнула она. - Желаю приятного ужина и не менее доброй ночи! А утром можете меня не ждать! Мод дернула за ручку дверь и выскочила наружу, чтобы догнать лесничего. В ее голове сложился отличный план. План, с помощью которого ей удастся поставить этого грубияна на место: она поедет с лесничим в деревню, там переночует, а утром наймет лошадь и сопровождение до Стенстеда, освободив господина Кардоне от необходимости делить с ней свое драгоценное седло, а его драгоценного рыжего - от лишнего всадника. Во дворе лесничего не оказалось. Мод, как сегодня утром - таким далеким утром! - уже не от страха, а от вредности, из желания доказать, что может обойтись без него, подхватила юбки и побежала по тропинке за ограду - в лес.
Хелга: apropos Отлично! Дева бунтует и бежит прочь! У нее тоже есть план.
Хелга: «Mare diavolo!» – Ральф совсем не ожидал от леди Вуд такой прыти и решительности. Он подождал, в уверенности, что сейчас откроется дверь, и она вернется, но время шло, а за дверью стояла тишина. «Ничего, никуда не денется, а если и догонит лесничего, то он не возьмет ее с собой», – попытался успокоить он себя, но не мог. Сделав круг по комнате, не преминув уронить на пути стул, он вышел, стараясь не греметь дверью. Во дворе никого не было, кроме рыжего, сунувшего морду в подвешенный к жерди предусмотрительным лесничим мешок с кормом. Неужели она…? В этот момент впереди на тропе мелькнула юбка, и Ральф вздохнул, словно с плеч упала ноша. Поразмыслив над новым планом, он перемахнул через изгородь и отправился в обход лесом. Имея существенное преимущество в виде длинных ног, широкого шага и прочих мужских возможностей, он, покружив среди дубов и буков, вышел на тропу прямо навстречу леди Вуд, перегородив ей путь. – Кажется, я нанялся в охрану леди, которая имеет привычку путешествовать по ночам? Нужно было предупредить… – начал он, но увидев ее переполошенное лицо, замолчал и просто подхватил под локоть. – Идемте в дом, леди, там уютно и тепло. Зачем вам бежать в лес? От кого? Неужели от меня? – От вас, – ответила она, глядя на него в упор. Она удивляла его все больше и больше. Стоит женщине почувствовать расположение мужчины, как робость словно волной морской смывает, и она уже готова спорить с ним, сверкая прекрасными глазами. Если бы в дополнение к ним снять с ее головки чепец, какой бы волной хлынули по ее плечам волосы… Ральф подхватил в парус третью волну и зашагал по тропе, таща девушку за собой. Пройдя несколько шагов, он остановился, не в силах больше вести этот гейм, словно отбитый противником теннисный мяч, избежав его ракетки, улетел в лесную чащу. Он резко повернул леди Вуд к себе. – Значит, от меня... И от этого вы тоже бежали? Или нет? Он поцеловал ее, грубовато, словно наказывая за строптивость и вознаграждая себя за то, что бежал за нею, как мальчишка. Кажется, она не была против такого поцелуя, совсем нет, а ее побег был лишь игрой, чтобы заставить его поволноваться! Значит, больше препятствий не будет, расценил он ее безмолвный ответ и форсировал события, подхватив леди Вуд на руки. Она ойкнула, неловко взмахнула руками, но затем притихла, осторожно обняв его за шею. Он так и донес ее до домика, чуть запыхавшись в конце пути, и готов был нести через крошечную гостиную прямо в спальню, не откладывая то, что желал он и хотела она, но на полпути подумал, что все может затянуться, а рыжий оставлен на улице… Он осторожно поставил леди Вуд на пол. – Я заведу рыжего в сарай, а вы, леди, взгляните, что можно найти на ужин… Если вы сможете справиться с этим… У них была впереди целая ночь и спешить не стоило…
apropos: Хелга Ну да - жалкая попытка Мод сбежать разве может сравниться с очередным продуманным планом Кардоне?)))) Да еще на руках донесли, да еще и поцеловали... Хм. Но мне нравится эта самоуверенность! Хелга пишет: что желал он и хотела она Вот прямо-таки хотела. У него даже нет сомнений на этот счет.
apropos: Хелга пишет: когда дано столько авансов Это таких таких авансов?)) Поцелуй - это всего лишь поцелуй. Если бы каждый, кто дал себя поцеловать... Хм. Кардоне много о себе возомнил. И не понимает женщин.
Annasy: Мне заранее смешно представлять как Кардоне посадят в лужу с его неприличными намерениями. Никакого представления о морали!;) Хотя у него может и выгореть, если правильно себя поведёт... Я бы на месте Мод давно бы ему заявила: у меня есть муж, сеньор, и когда он вернётся, вам мало не покажется!) Хелга, apropos, спасибо за очередное волнующее продолжение!
мариета: Дамы, низкий вам поклон!!! Восхищаюсь вашим умением накаливать страсти аж до белого, и создавать такие притягательные мужчины, рядом с которых все бедные девушки(включая и читательницы) теряют голову Хелга пишет: не в силах больше вести этот гейм, словно отбитый противником теннисный мячик, избежав его ракетки, улетел в лесную чащу. А тенниса знали в то время? Хотя, если задуматься, у всех спортах найдется какой-то анналог в прошлом...
juliaodi: apropos пишет: Как говорят гуроны, лошадь, трубку и жену – не дам никому… Annasy пишет: Я бы на месте Мод давно бы ему заявила: у меня есть муж, сеньор, и когда он вернётся, вам мало не покажется! Ох какая интрига впереди! Извините, но как голос читателя из студии голосую за крупнейший облом для Кардоне в лице ужасной метели, цунами, града размером с тыкву, пожара и т.д.
Хелга: Annasy пишет: Мне заранее смешно представлять как Кардоне посадят в лужу с его неприличными намерениями. Никакого представления о морали!;) Да, это было бы волнующее зрелище. А тенниса знали в то время? Да, теннис или его подобие появился еще в XI веке, только мяч отбивали не ракеткой, а ловили рукой, а в XVI веке появились ракетки. Генрих VIII был большим любителем тенниса и именно в это время в его дворцах были построены первые теннисные корты. Есть свидетельства, что Анну Болейн арестовали, когда она смотрела теннисный матч, а во время ее казни король играл в теннис. juliaodi пишет: но как голос читателя из студии голосую за крупнейший облом для Кардоне в лице ужасной метели, цунами, града размером с тыкву, пожара и т.д. Запишем в ряды поддержки леди Перси?
Marusia: Хелга пишет: Поразмыслив над новым планом juliaodi пишет: голосую за крупнейший облом для Кардоне А вот меня больше волнует, когда сэр Ральф заметит свой изумруд: до того или, всё же, после того как ... Annasy пишет: Я бы на месте Мод давно бы ему заявила: у меня есть муж Муж для Мод - субстанция эфемерная: то ли есть, то ли нет, а жизнь-то бежит
Флер: apropos , Хелга Чета Перси мне нравится все больше и больше Оба эмоциональные, независимые и ужасно упрямые. Жизнь такой пары уж точно не будет пресной Но это в будущем... А пока, похоже, наш герой много хочет, но мало получит
juliaodi: Хелга пишет: Анну Болейн арестовали, когда она смотрела теннисный матч, а во время ее казни король играл в теннис Все-таки этот Генрих ужасная личность. Не только все попадавшиеся головы под плаху посылал, но и удовольствие как видимо от этого получал специфическое. Хелга пишет: Запишем в ряды поддержки леди Перси? Так и хочется вставить один нехороший смайлик, но я просто обязана понаблюдать за страданиями уже не юного Вертера негодного муженька леди Перси. Негоже так женушку бросать, равнодушие (переформулирую известный афоризм) хуже, чем вражеская рать! Она ведь даже ничегошеньки сделать не могла без него, разве женщины тогда что-то значили? Без вести пропавший - хороший повод для развода, а потом и с Кардоне заключить брак можно
Хелга: juliaodi пишет: Все-таки этот Генрих ужасная личность. Не только все попадавшиеся головы под плаху посылал, но и удовольствие как видимо от этого получал специфическое. Думаю, он был очень неоднозначной личностью. Добиваясь Анны Болейн, он писал ей массу любовных писем, весьма трогательных, с подписью "Генрих хочет Анну". А добившись, казнил. Но измена королю приравнивалась к измене государству. juliaodi пишет: Она ведь даже ничегошеньки сделать не могла без него, разве женщины тогда что-то значили? Да, это все равно что уйти в монастырь. Флер пишет: Чета Перси мне нравится все больше и больше Оба эмоциональные, независимые и ужасно упрямые. Жизнь такой пары уж точно не будет пресной А как мы их любим!
Дебора: Думаю, ЭТО должно произойти сейчас. А вот пресловутый изумруд... Не знаток я по историч. части, но вроде бы раньше в рубашках все спали. Да и может темно будет, Мод всё-таки девушка стеснительная, свечи там всякие Ральф погасит... Изумруду рановато появляться. Сначала нужно добраться до Лондона и спасти батюшку героини. И, возможно, попасть по дороге ещё в какие-нибудь приключения? Леди-авторы, что же вы нас оставили на целый день без продолжения...
apropos: Дебора пишет: что же вы нас оставили на целый день без продолжения Ну так его ж написать надо.
apropos: «Если смогу справиться... Если смогу...» Первым делом на кухне Мод нашла ведро с холодной водой. Она смочила водой все еще горящие, чуть припухшие после поцелуя губы и побрызгала на лицо, чтобы унять волнение, а потом присела на лавку - отдышаться. Когда в лесу перед Мод неожиданно появился знакомый силуэт и загородил дорогу, она уже знала, что лесничего ей не догнать. Тропа впереди была пуста, и девушка не была уверена, что ей вообще надлежало следовать именно в эту сторону, хотя другого пути через лес она не заметила. Упрямство не позволяло ей признать поражение и вернуться в дом, к Кардоне, и Мод упорно продолжала бежать, а потом, когда окончательно обессилела, идти вперед - куда глаза глядят, в надежде, что эта тропа рано или поздно куда-то ее приведет. Она ругала себя за необдуманное поведение, надеялась, что вот-вот сзади раздадутся мужские шаги и знакомые руки обнимут и остановят ее, но Кардоне все не было, а гордость упорно гнала ее все дальше в лес... Мод ужасно обрадовалась его появлению, хотя и старалась скрыть свою радость, заявив, что бежала именно от него. Когда его рука довольно бесцеремонно подхватила ее, она не отказалась от его помощи - поддержка сильного мужчины была сейчас совсем нелишней, но пошла обратно к дому, гордо вскинув голову и всячески стремясь показать, что подчиняется обстоятельствам, но не Кардоне. Правда, он не обратил на то никакого внимания… Голова ее все еще кружилась, и она никак не могла избавиться от воспоминаний, как он целовал ее, а потом нес на руках... «Что это со мной?!»- Мод прижимала прохладные от воды ладони к щекам и лбу, не понимая, почему ласки еще вчера незнакомого ей мужчины так на нее действуют, что она забывает обо всем в его объятиях. Кое-как взяв себя в руки, она все же подвесила на крюк над огнем котелок с тыквенной похлебкой, обнаруженный ею на столе, разделила на части то ли кролика, то ли зайца, выложила мясо на блюдо вместе с хлебом и разлила по кружкам эль из стоявшего здесь же кувшина. Когда Кардоне пришел на кухню, все было готово к трапезе. Он прочитал короткую молитву и принялся за ужин, уминая похлебку, мясо и хлеб с такой же быстрой и таким же аппетитом, с каким днем ел в харчевне. «Будто на него совсем не действуют поцелуи», - подумала Мод, с трудом запихнула в себя несколько ложек похлебки и, обглодав одну кроличью ножку, все остальное оставила своему вечно голодному спутнику. - Вы совсем ничего не едите, леди! – закончив ужин, Кардоне сгреб в сторону обглоданные кости и взялся за кружку с элем. - Вы очень красивы, - добавил он, держа кружку на весу. - Я бы выпил вина за вас, но здесь лишь грубый эль, который недостоин вашей... нежности. Мод почувствовала, как краска ударила ей в лицо. Последнее его слово словно скользнуло по ее щеке мягким прикосновением. Правда, очарование было тотчас нарушено стуком кружки, опустившейся на стол. - Вы очень любезны, сэр, - ответила она, осторожно глотнув эля. У нее вдруг пересохло в горле и ужасно захотелось пить. - Я долго странствовал, - продолжил ее собеседник, обветренное загорелое его лицо, кажется, стало еще темнее, глаза лучились каким-то мягким блеском. - И совсем не думал, что, вернувшись, встречу на дороге прекрасную скво... - Что такое скво? - услышав незнакомое слово, Мод ухватилась за него, как за соломинку, поскольку речи Кардоне ужасно смущали ее, и она не знала, как отвечать ему. Он же насытился, пребывал в хорошем настроении и вот – вдруг вздумал говорить ей комплименты, вгоняя ее в краску. Другие мужчины, которые раньше пытались ухаживать за ней, тоже говорили, что она красива. Мод же всегда была не уверена в себе и сомневалась, что может понравиться кому-то, если ею пренебрег даже собственный муж. Но сейчас ей хотелось верить Кардоне и чувствовать себя красивой и... нежной. Верно потому, что впервые в жизни она испытывала такую необъяснимую тягу к мужчине. Именно к этому мужчине. Пусть порой он раздражал ее, злил, был неласков, дерзок и груб. Но в его объятиях, теплых и уютных, она чувствовала себя защищенной и.... таяла под его взглядом, от звуков его голоса. И его поцелуев. Ей даже нравилось, как он ест… Мод поспешно отпила еще эля. - Скво? - переспросил Кардоне. - О, леди Вуд, это привычка, от которой мне стоит избавиться. Когда вы так заботливо лечили мою спину, приговаривая что-то, словно заклинание, я упомянул, что жил в Америке, зимовал в племени йеттов, это люди, что живут там, на огромных озерах. Волей неволей я обучился их языку, и иногда их слова кажутся мне точнее и ярче, чем английские. Скво на языке йеттов, значит, женщина. У йеттов совсем не такие женщины, как наши английские леди... У них совсем иная жизнь, они охотятся, ловят рыбу, выращивают табак и зерно, делают удивительные сосуды, такие, как моя фляжка... - Охотятся, ловят рыбу и выращивают зерно? - удивилась Мод. - Выполняют мужскую работу? А чем же тогда там занимаются мужчины? Готовят пищу и нянчат детей? Ей стало смешно, едва она представила мужчин, выполняющих женские обязанности . «Быть такого не может», - мысленно фыркнула она, подозревая, что Кардоне на ходу придумывает такие забавные вещи, чтобы насмешить ее. - Похоже, в Англии служанкам и женам фермеров живется куда легче: их хотя бы не заставляют работать за мужчин. Кардоне сам рассмеялся и откинулся на спинку стула, не отводя своих глаз от Мод, отчего девушка заерзала на месте и опустила голову. .- О, я говорил и о женщинах и о мужчинах! Кто же доверит женщине тамагавк или стрелы? Скво работают в поле и готовят еду... очень вкусную еду. И нянчат детей... Когда я говорил о том, что они другие, я просто хотел сказать, что скво хранят запасы еды и могут помешать воинам начать войну. Так случилось, когда я жил у... - он замолчал, снова усмехнувшись. - Это огромная страна и в ней много сокровищ, - добавил Кардоне и потянулся за кувшином с элем. «У нас мужчины воюют, когда сами того захотят, и их не интересуют при этом желания женщин», - Мод подумала о муже, который захотел повевать и пошел на войну. Она тогда была ребенком, но будь она старше, разве бы он поинтересовался ее мнением? Мужчины вообще любят воевать. Вон, даже фермеры сейчас взялись за оружие против собственного короля. Конечно, многие были недовольны закрытием монастырей и аббатств. Сэр Уильям считал, что нельзя так обращаться со служителями Божьими, но осуждал выступления против короля. И теперь из-за бунтовщиков в Линкольншире ее отца обвинили в измене. А она сама, вместо того, чтобы спешить в Лондон, сидит в доме лесника, пьет эль и слушает россказни Кардоне о какой-то стране за морем и дикарях, ее населяющих. Мод посмотрела на окно: на улице уже было темно. Хочешь-не хочешь, а придется дожидаться утра… - Огромная страна? – спросила она. - И вы ее всю объездили? Девушка с сомнением покосилась на Кардоне. Похоже, он просто хвастается, желая предстать в ее глазах великим путешественником. Скорее всего, он просто плавал за пролив, во Францию. Ну, может быть, еще побывал в Испании. Мужчины любят прихвастнуть, особенно когда речь касается военных подвигов и охотничьих трофеев. - И что за сокровища в этой стране? Неужто вся земля усыпана золотом? – Мод придала лицу заинтересованное выражение, как это обычно делала, когда мужчины рассказывали свои невероятные истории. - Нет, я был лишь на севере и на островах, но страна простирается далеко на юг. Не знаю, усыпана ли она золотом, но испанцы увезли оттуда много прекрасных камней... - это долгая история, - Кардоне махнул рукой, словно откинул эту историю прочь, и продолжил: - Но йетты живут просто, носят простые амулеты, которые охраняют их, - добавил он, задумчиво. - Амулеты, - кивнула девушка. Это ей было знакомо. В Боскуме те счастливчики, которые находили подковы, вешали их над дверями своих домов. Один фермер всем рассказывал, что у него в мешочке на поясе лежат кости якобы черного кота, и что они не раз спасали его шею, когда он падал на дороге после посещения трактира. Прачка Мэгги вшила в подол юбки свой вырванный зуб и клялась, что он оберегает ее от дурного взгляда. Да и сама Мод не расставалась со своим изумрудом, отчего-то веря, что он приносит ей удачу.
Хелга: apropos Затейливый получается разговор! Кардоне из первопроходцев у нас, значит. И обжора! Тапочки... По поводу амулетов, мне кажется, интересное, но опасное смешение христианского подхода с языческим. Может, как-то смягчить тему? Мод верила, что приносит удачу, хотя эта мысль пугала ее, ведь Господь, хранитель всего, не одобрил бы подобных греховных поверий. Как-то так? И очепятки: apropos пишет: уминая похлебку, мясо и хлеб с такой же быстрой быстротой apropos пишет: который захотел повевать и пошел на войну. повоевать apropos пишет: не отводя своих глаз от Мод «своих »не лишнее?
apropos: Хелга Ага, спасибо! Исправлю и подумаю. Меня этот вопрос с амулетами и христианством несколько смущает. Хотя языческие традиции все равно сохранились... Хм.
Хелга: apropos пишет: Меня этот вопрос с амулетами и христианством несколько смущает. Хотя языческие традиции все равно сохранились... Хм. В народе всегда смешение христианства и язычества присутствовало. Тем более, в Англии, где постоянно менялись народы и смешивались. У них же названия дней недели все из язычества - саксонские боги. Стоунхендж давно стоит, друиды по лесам приносят жертвы. И над всем - Христос и... Генрих Восьмой.
apropos: Ага, подумаю, как это можно преподнести. Деликатно.)))
Юлия: apropos Хелга Marusia пишет: А вот меня больше волнует, когда сэр Ральф заметит свой изумруд: до того или, всё же, после того как А я вот предвкушаю момент, когда он узнает, что его жена ему изменяет, или по крайней мере близка к тому
Юлия: apropos пишет: отя языческие традиции все равно сохранились... И что характерно до сих пор Хелга пишет: Мод верила, что приносит удачу, хотя эта мысль пугала ее, ведь Господь, хранитель всего, не одобрил бы подобных греховных поверий Надеюсь. не окажусь бестактной, вмешавшись в соавторское обсуждение. Заранее прошу пощение. Мне кажется, что о Мод сказано как раз вполне мягко. Она просто верила в удачу. Суеверие, конечно, но простительное, тем более, что этот изумруд в некоторой степени - символ супружеской любви, а это для нее, как я понимаю, весьма весомо. во всяком случае было до сих пор. Может быть, разве в речь Кардоне добавить что-то вроде того, что йетты верят, что амулеты их оберегают. И Мод подумает, что неудивительно, что язычники верят в такие вещи, если и в богохранимой христианской Англии простые люди весьма охочии до подобных вещей. Да что и говорить. и сама Мод...
Юлия: Хелга пишет: Или наоборот Ну слабину-то она уже дала...
Хелга: Юлия пишет: Мне кажется, что о Мод сказано как раз вполне мягко. Она просто верила в удачу. Суеверие, конечно, но простительное, тем более, что этот изумруд в некоторой степени - символ супружеской любви, а это для нее, как я понимаю, весьма весомо. во всяком случае было до сих пор. То есть, думаешь, что это вполне корректно вписывается в ее религиозность? Юлия пишет: Может быть, разве в речь Кардоне добавить что-то вроде того, что йетты верят, что амулеты их оберегают. И Мод подумает, что неудивительно, что язычники верят в такие вещи, если и в богохранимой христианской Англии простые люди весьма охочии до подобных вещей. Да что и говорить. и сама Мод... Очень хорошая мысль!
apropos: Юлия Спасибо за подсказку! Очень хорошо ложится в нашу запутанную историю.
Хелга: – Вы боитесь амулетов, леди Вуд? – спросил Ральф, лениво подумав, что она, вероятно, может не поверить его рассказам, а слова об амулетах вообще принять за богохульство. Но искушение удивить девушку было слишком велико, и он, расстегнув ворот рубашки, вытащил на обозрение свой кулон-талисман: маленькую окаменелую раковину в форме закрученного бараньего рога, вставленную в серебряную оправу. – Это бычий камень, так называют его йетты. Человека, нашедшего такой камень, считают счастливчиком. Он в упор посмотрел на леди Вуд – она же разглядывала амулет. – Какая странная вещь – сказала она. – Никогда не видела ничего похожего. Он положил амулет на ладонь, и она осторожно дотронулась до него, проведя пальцами по шероховатости аммонита. – Вы сами нашли его? – Нет, это дар… одного йетта, с которым мы охотились… «Напугал ее, – подумал Ральф. – Еще решит, что я принял языческую веру». – Но я – католик и был крещен в приходской церкви, – сказал он, на всякий случай и, не зная сам зачем, добавил: – И в детстве знал все праздники святых. – Где же прошло ваше детство? – спросила леди Вуд. Она то смущалась, и щеки ее вспыхивали легким румянцем, то осторожно улыбалась, задавая ему вопросы, и Ральф вдруг почувствовал давно позабытое чувство умиротворения, словно эта небогатая кухня с закопченным очагом, потемневшими стенами, полками с не слишком хорошо начищенной кухонной утварью, находилась не чужом доме, в малознакомом ему Кембриджшире, а дома, в недавно покинутом Нортумберленде. Впрочем, умиротворение тесно соседствовало с натянутой струной желания, которая и вытолкнула Ральфа из мирной, словно супружеской беседы. – На севере, леди Вуд, на берегах Тайна, среди холмов и пустошей… – он поставил пустую кружку на стол и, протянув руку, накрыл ладонью руку девушки. Она, быстро взглянув на него, осторожно освободила руку и поднялась. – Я… я устала… – Прошу прощения, леди Вуд, я утомил вас своими рассказами, вы можете занять спальню… Она словно хотела что-то сказать, но кивнула и вышла. Ральф приподнялся было, чтобы проводить ее, но вновь опустился на стул, успокаивая свое рвущееся в бой тело. Когда он уже собирался отправиться следом за ожидающей его – в этом он не сомневался – девушкой, леди Вуд появилась в дверях кухни. Щеки ее пылали. – Вы не могли бы… не могли бы отнести тот котел с водой, что стоит на огне, в спальню, сэр? Вода, вероятно, нагрелась… – О! – воскликнул Ральф, вскакивая с места, – разумеется, леди Вуд! Он подхватил котел и двинулся в спальню, столь же крошечную, как и гостиная, но с огромной кроватью под балдахином, широкой, с резной спинкой в изголовье. Ральф поставил котел на кованую подставку и шагнул к девушке, она вошла вслед за ним. – Служанка к вашим услугам, леди Вуд… – сказал он, улыбнувшись. - Готов помочь вам освободиться от платья... Она сжала руки, хотела что-то сказать, но промолчала и послушно повернулась к нему спиной. Ральф занялся шнуровкой, излишне спеша и оттого задерживаясь. Когда платье было спущено с плеч, он обнял ее, прижался губами к нежной коже, поиграл кожаным шнурком, что тонкой нитью струился по шее девушки, спустился к плечу и, чувствуя ее дрожь и не слушая невнятный шепот, готов уже был уложить на постель, на пестрый лоскутный квилт, но оставил… она не попыталась обернуться к нему. Пусть все будет… он не станет торопить ее, ведь ночь длинна. – Позовите меня, когда вам понадобится моя помощь, – сказал он ей в спину и вышел. Ополоснувшись остатками воды и облачившись в чистую рубашку, чуть пахнущую дымом и волосами леди Вуд, он взлохматил пятерней волосы, допил остатки эля и решив, что ждать зова о «помощи» от женщины, которая, возможно, впервые решилась на подобный шаг, бесполезно, распахнул дверь спальни. Леди Вуд в одной камизе стояла возле кровати, расчесывая волосы гребнем. Она ахнула, увидев его. Ральф подхватил ее на руки и шагнул к кровати, до блаженства оставался один шаг… – Немедленно отпустите меня, сэр! – вдруг закричала она, уперлась в его грудь острыми кулачками и забила ногами в воздухе. – Немедленно! И покиньте сейчас же эту комнату! Он не понял, что произошло. Вот сейчас она опустилась бы на постель, и он, стаскивая с ее плеч камизу, должен был ощутить гладкость ее кожи, тугую податливость ее тела… вместо этого леди Вуд начала сражаться с ним. Она не притворялась, она действительно вырывалась из его рук, но зачем? Она не хотела его? Но почему она принимала его ласки, отвечала на его поцелуи? Разозлившись и озадачившись, он с размаху, резко посадил, почти кинул ее на кровать. – Леди Вуд, что это значит? Почему я должен покидать комнату? Вы дали мне понять, что готовы принять меня и отвечали мне, а теперь гоните прочь? Может, это ваша дурная привычка, такая же, как разъезжать по ночам? Как вы смеете так поступать со мной? Если я не нравлюсь вам, можно было сообщить об этом раньше и не принимать мои поцелуи с такой страстью! – Уходите, как вы смеете! – воскликнула она, прижав руки к груди, словно защищаясь от него. Ральф замолчал, в бешенстве и растерянности. Стоять вот так, перед нею! Никогда ни одна женщина не подвергала его такому унижению! И пусть не надеется, что он возьмет ее силой! Он развернулся и вышел, едва сдержавшись, чтобы не грохнуть дверью.
Marusia: Хелга пишет: И пусть не надеется, что он возьмет ее силой! Сочувствую сэру Ральфу, но поделом ему
apropos: Marusia пишет: поделом ему Именно! Набросился на ничего не подозревающую деву...
Юлия: Хелга apropos Растеряла все слова от волнения. Какой сметенный отрывок! Сердца читателей прыгают так же как у героев. Ух-ха! Замечательно. Спасибо! Хелга пишет: думаешь, что это вполне корректно вписывается в ее религиозность? Не знаю, какова ее религиозность, (авторам виднее ). Я давеча смотрела фильм ВВС о нравах монашествующей братии как раз накануне реформ Генриха, так вот, мало того, что они были весьма разнообразны , сама религиозная жизнь весьма активно эксплуатировала людское суеверие. Например, по описи того века собор в качестве святынь имел: посох Аарона (брата Моисея), обломок стола Тайной вечери, вязание Девы Марии и даже кусок глины, из которой Господь вылепил Адама. Кроме того, религиозная жизнь до сих пор полна всевозможных верных рецептов от всех недугов и напастей: от чего, какой святой помогает, перед какой иконой (чаще звучит: какой иконе) поставить свечку, чтобы ч-н получить или исцелиться. А в случае Мод, как мне кааца, играл бОльшее значение аспект символики супружеской любви, она просто, как всякий человек, материальные вещи, предпочитала эфемерным. Ее согревало и поддерживало наличие на ее груди маленького кусочка камня, потому что для нее в нем был заключен единственный материальный факт любви ее мужа и их супружества.
мариета: Хелга Очень люблю такие трепещущие кусочки. Ощущение как будто герои канатоходцы и идут на большую высоту... Одно лишнее движение и оба полетят вниз...
apropos: Девочки, спасибо! Юлия пишет: Ее согревало и поддерживало наличие на ее груди маленького кусочка камня, потому что для нее в нем был заключен единственный материальный факт любви ее мужа и их супружества. Чудесная фраза. Так и хочется воспользоваться. мариета пишет: Ощущение как будто герои канатоходцы и идут на большую высоту... Одно лишнее движение и оба полетят вниз... Ага, у нас тоже такое ощущение. Рада, что читатели это тоже чувствуют)))) juliaodi пишет: Скорее, авторы, скорее Сначала написать же надо.
apropos: * * * Если чуть раньше Мод чуть не задохнулась от удовольствия, когда Кардоне, расшнуровывая ее платья, покрыл поцелуями ее шею и плечо, и даже простила его насмешливую реплику о служанке, то теперь ее дыхание остановилось от возмущения. Мало того, что он посмел войти в комнату, где она, почти раздетая, готовилась ко сну. Судя по всему, он решил, что у него есть право ложиться с ней в одну кровать, хотя Мод была уверена, что как джентльмен, пусть и с плохими манерами, Кардоне все же должен был уступить ей единственную спальную комнату в этом домике. Но когда она потребовала, чтобы он вышел, Кардоне разразился гневной отповедью, обвинив ее… Она посмотрела на закрывшуюся за ним дверь, буквально опешив от его слов. Каким образом она дала ему понять, что готова лечь спать с ним в одной кровати? Тем, что поцеловала, а потом разрешала себя целовать? И с чего он решил, что не нравится ей? Как раз очень нравится. Кто позволит себя целовать человеку, который не нравится? Но спать в одной кровати мужчине и женщине... Это неприлично, это дозволено только мужу и жене. «Неужели он хотел того, на что все время намекала Агнесс, и что собирались сделать солдаты, схватившие меня?» – девушка с обидой посмотрела на дверь, за которой скрылся ее вечно всем недовольный спутник, встала и решительно задвинула на ней щеколду. Затем она порылась в большом сундуке, что стоял у стены, извлекла оттуда чистую простыню, постелила ее на кровать, задула сальную свечу и легла, укутавшись в квилт. Постель была мягкая и удобная, но Мод никак не могла заснуть: резкие слова Кардоне оставили горечь у нее на душе и растревожили ее... Он хотел спать со нею в одной постели, как муж! Это все объясняло: и его желание целовать ее, и его приход в спальню, и брошенные ей упреки, и его злость, с которой он вышел отсюда. Он решил, что она согласна на это, потому что целовала его… Как глупо она вела себя с ним! Ведь леди Риттор неоднократно предупреждала девушку, что нельзя позволять себе вольностей с мужчинами, потому что это может… может ввести в грех… Мысль о грехе привела Мод в трепет. Измена мужу – вот, что сказала ей Анна. Грешно было даже думать о мужчинах, а еще грешнее – услаждать с ними плоть. Целоваться – тоже означает услаждение плоти, а она сегодня несколько раз целовалась с Кардоне, и ей это очень понравилось… Мод вздохнула и перевернулась на другой бок, пытаясь отогнать греховные мысли и… справиться со странными и непривычными ощущениями, разливающимися истомой по ее телу, когда она вспоминала себя в объятиях Кардоне и его губы, прикасающиеся к ее коже… Кажется, она задремала, провалилась в зыбкое полузабытье с таинственными и тревожными видениями, когда вдруг услышала отчетливый звук. Стук входной двери о притолоку. Мод открыла глаза и насторожилась. Ей показалось, что снаружи раздался какой-то шум на улице… Кардоне? Она села и прислушалась. Во дворе определенно кто-то был. Неужели он так сердит, что решил уехать ночью, бросив ее здесь одну? Мод запаниковала. После того, что произошло здесь, в спальне, она не могла ни о чем просить его. Он лишь нагрубит ей и сделает по-своему. Девушка пыталась успокоиться, напомнила себе, что утром приедет лесничий и поможет ей добраться до деревни… Но Кардоне… Он уедет вот так, тихо, один, и она больше никогда не увидит его?! А вдруг, он спокойно спит в доме, а на улице бродят разбойники? И застанут их врасплох? Мод не удержалась, потянулась за платьем, вспомнила, что не может надеть его без «служанки»-Кардоне, тихонько встала, завернулась в плащ и пошла к двери. В комнатах было очень темно – ставни на окнах закрыты. Девушка ощупью выбралась в переднюю комнату, боком больно задела угол стол, сделала еще шаг, наткнулась на кого-то – живого – и завизжала.
apropos: Хелга пишет: – Сэр Кардоне, вы… вы носите такой… такую вещь? – спросила она испуганно. – Вы католик? вот этот момент меня смущает. Первое - она не может называть его сэр Кардоне - он же не рыцарь, да еще и без имени. Мистер Кардоне или просто сэр - как обращение. И вот насчет католика. Может, этот вопрос вообще убрать? Мне кажется, она не сможет задать такой вопрос)) И почему ее поразил амулет, если многие их носят?)))
juliaodi: apropos Да, эки мы нетерпеливые читатели apropos пишет: Если чуть раньше Мод чуть не задохнулась от
apropos: juliaodi Чем нетерпеливее читатель - тем больше стимулов у авторов. Ага, поняла, спасибо за тапок))))
Хелга: apropos пишет: вот этот момент меня смущает. Первое - она не может называть его сэр Кардоне - он же не рыцарь, да еще и без имени. Мистер Кардоне или просто сэр - как обращение. И вот насчет католика. Может, этот вопрос вообще убрать? Мне кажется, она не сможет задать такой вопрос)) И почему ее поразил амулет, если многие их носят?))) С сэром согласна, что-то я намутила. Сделаем мистером? Насчет католика подумала и переделала так. – Это бычий камень, так называют его йетты. Человека, нашедшего такой камень, считают счастливчиком. Он в упор посмотрел на леди Вуд – она же разглядывала амулет. – Какая странная вещь – сказала она. – Никогда не видела ничего похожего. Он положил амулет на ладонь, и она осторожно дотронулась до него, проведя пальцами по шероховатости аммонита. – Вы сами нашли его? – Нет, это дар… одного йетта, с которым мы охотились… «Напугал ее, – подумал Ральф. – Еще решит, что я принял языческую веру». – Но я – католик и был крещен в приходской церкви, – сказал он, на всякий случай и, не зная сам зачем, добавил: – И в детстве знал все праздники святых. – Где же прошло ваше детство? – спросила леди Вуд.
apropos: Хелга Ага, очень хорошо так. Мод действительно могла напугаться- как верно подумал Кардоне , но вряд ли бы стала задавать такие вопросы вслух. Вообще получилась очень нежная сцена -и действительно домашняя какая-то, уютная и интимная.
apropos: Хелга пишет: муж с женой ведут беседу за ужином Ага, идиллия просто семейная. Если бы оне еще знали, что у них семья)))))
Хелга: Юлия пишет: сама религиозная жизнь весьма активно эксплуатировала людское суеверие. Например, по описи того века собор в качестве святынь имел: посох Аарона (брата Моисея), обломок стола Тайной вечери, вязание Девы Марии и даже кусок глины, из которой Господь вылепил Адама. Кроме того, религиозная жизнь до сих пор полна всевозможных верных рецептов от всех недугов и напастей: от чего, какой святой помогает, перед какой иконой (чаще звучит: какой иконе) поставить свечку, чтобы ч-н получить или исцелиться. Да, это факт, люди всегда предпочитают что-то материальное. Это придает уверенности, что ли.
Юлия: apropos Хелга apropos пишет: Девушка ощупью выбралась в переднюю комнату, боком больно задела угол стол, сделала еще шаг, наткнулась на кого-то – живого – и завизжала. И это все?! apropos пишет: Кажется, она задремала, провалилась в зыбкое полузабытье с таинственными и тревожными видениями, когда вдруг услышала отчетливый звук. Стук входной двери о притолоку. Мод открыла глаза и насторожилась. Ей показалось, что снаружи раздался какой-то шум на улице… Кардоне? Она села и прислушалась. Во дворе определенно кто-то был. Неужели он так сердит, что решил уехать ночью, бросив ее здесь одну? Мод запаниковала. После того, что произошло здесь, в спальне, она не могла ни о чем просить его. Он лишь нагрубит ей и сделает по-своему. Девушка пыталась успокоиться, напомнила себе, что утром приедет лесничий и поможет ей добраться до деревни… Но Кардоне… Он уедет вот так, тихо, один, и она больше никогда не увидит его?! А вдруг, он спокойно спит в доме, а на улице бродят разбойники? И застанут их врасплох? Не удержалась процитировала: так замечательно передано ее смятение и страх, все здесь и ночная обостренность чувств и морока мыслей, и тоска по любви и ощущение опасности. Все ощущается, все реально, даже неуютный холод, пробирающий вылезшего из теплой постели. Чудно! Хелга пишет: люди всегда предпочитают что-то материальное. Это придает уверенности Ну, мы же и сами материальные, по крайней мере на половину apropos пишет: Так и хочется воспользоваться Если ты серьезно, то это было бы просто подарком для меня. Ведь творчество - это процесс взаимообразный, словно цепная реакция: вдохновение одного заражает другого, будет в нем творческую энергию, и пошло поехало - все завертелось и закружилось, у каждого внутри происходит этот чудесное таинственное действо и рождается что-то, у кого-то роман, а у кого-то чувство, мысль, но все это едино, от одно корня... Простите, меня понесло Просто, хотелось вам обеим, нашим замечательным и неповторимым, сказать спасибо за ваше вдохновляющее творчество
apropos: Юлия Юлия пишет: Все ощущается, все реально, даже неуютный холод, пробирающий вылезшего из теплой постели. Мы очень старались. ))) Когда получается передать ощущения героев читателям - что может быть важнее для авторов? Юлия пишет: Если ты серьезно, то это было бы просто подарком для меня. Очень серьезно. А какой подарок для нас! Юлия пишет: вдохновение одного заражает другого, будет в нем творческую энергию, и пошло поехало Ох, было бы чудесно, если бы мы смогли вдохновить тебя и на собственное произведение - так давно мы не читали тебя. Кстати, Новый год скоро - я уже и тему нашу коллективную подняла. Намек.
Юлия: apropos Спасибо за теплые слова, дорогая. apropos пишет: вдохновить тебя и на собственное произведение Я в такой запарке, что просто физически нет времени сесть за какую-нибудь историю. Сама боюсь, что так давно уже ничего не писала: а вдруг больше уже ничего и не выйдет? А что-нибудь для нашего новогоднего сборника мне, боюсь, не выдюжить: до нового года я, как на сплошном конвейере, - только в глазах мелькает. Прости, это уже офф А что там с нашей бедной девой?
Хелга: Юлия пишет: Сама боюсь, что так давно уже ничего не писала: а вдруг больше уже ничего и не выйдет? А что-нибудь для нашего новогоднего сборника мне, боюсь, не выдюжить: до нового года я, как на сплошном конвейере, - только в глазах мелькает. Выйдет, даже не сомневаюсь. Понятно, что для этого процесса нужно время и состояние души соответствующее, но очень желаю тебе всего этого!
apropos: Юлия пишет: вдруг больше уже ничего и не выйдет? Сочинительство - это дар. Он не может пропасть. Просто нужно расписаться)))) А 31 декабря - не предельный срок для рассказа. Как минимум - до китайского нового года. Хелга пишет: очень желаю тебе всего этого Присоединяюсь.
Хелга: Ральф вылетел из комнаты, как ядро из пушки. Он весь кипел и клокотал от негодования. Он кинулся на кухню, выпил остатки эля из кувшина, затем рухнул на стул и несколько минут сидел неподвижно, уставившись на тлеющие угли в очаге и пытаясь понять, что же произошло. Не придя ни к какому мало-мальски утешительному выводу, он натянул дублет и, своротив по пути пару стульев, вышел во двор. Тьма уже сгустилась, порыв ветра пробежал по верхушкам деревьев, сыграв на тысячах лютнях умирающей осенней листвы. Где-то в глубине леса резко и жутко крикнула сипуха. Ральф прошел в стойло, где зашевелился, потянулся к нему рыжий. Он потрепал коня за гриву, оттолкнул его и двинулся дальше, в стремительный, бешеный обход, с трудом подавив желание вскочить в седло и рвануть в черноту леса, не разбирая дороги, как бывало, делал в Корбридже, на заре туманной юности. Леди Вуд отвергла его, оттолкнула, плеснула страхом и презрением. Высокородная леди, считающая его своим наемником? Рейд по лесу и несколько срезанных взмахом кинжала веток отчасти успокоили его, но с видимостью покоя навалилась усталость, и противно заныла спина. Он повернул обратно, чертыхаясь, и проклиная ночь и разгулявшуюся в лесу сову. В гостиной было совсем темно. Ральф двинулся вперед, в поисках свечи, которая, как он помнил, стояла на столе в деревянном подсвечнике. Он нащупал стол и начал шарить по нему, но в этот момент послышалось какое-то движение, и что-то живое и теплое врезалось в него, вскрикнув голосом леди Вуд. Он схватил ее в темноте и отодвинул от себя. – Не бойтесь, леди Вуд, это всего лишь я, Кардоне… «... которому вы отдали лишь губы, но на большее не решились…» – Мистер Кардоне… Он все-таки нашарил свечу и, вытащив огниво и кресало, зажег огонь. Колеблющийся огонек очертил теплый круг, осветив бледное лицо леди Вуд, темные волосы, волной спадающие на плечи, черные, совсем черные глаза. Проклятье, он не мог спокойно смотреть на нее, но, сжав кулаки, произнес, внезапно охрипнув: – Вам что-то требуется, леди Вуд? Ваш наемник к вашим услугам… – Я… нет… сэр, – голос ее заметался, задрожал, – я просто хотела… хотела… – Хотели что? – Я подумала, что вы… уехали, – выдохнула она. – Уехал? Какого же вы низкого мнения обо мне! Что вы, леди Вуд, я не мог уехать. Во-первых, я не привык бросать на дороге слабых женщин, во-вторых, мы заключили с вами соглашение, а я склонен выполнять таковые, несмотря на то… – Несмотря на то… Вы хотите сказать… – Только то, что сказал, ничего более, леди Вуд! – перебил он ее, уже почти не слыша себя, поскольку эти глаза напротив, помимо его воли, выпили всю его злость и обиду. – Мне показалось, по двору кто-то ходит, - тихо сказала она, будто оправдываясь. – Это был я, – ответил Ральф. – Вы напрасно испугались, я только что обошел все вокруг. Лишь кричит сова, но не бойтесь ее... «Ведь я рядом», - хотел он добавить, но промолчал. Повисла напряженная пауза. Леди Вуд отвела взгляд, туже стянула полы плаща, накинутого на плечи. «А под плащом у нее одна камиза...» - напряженно подумал Ральф. – Простите, я... побеспокоила вас... сэр... – наконец сказала она. «Она жалеет о том, что сделала? Играет обманный маневр? Или берет на абордаж своими извинительными речами? Ну что ж, леди Вуд, я вовсе не против вашей алебарды...Но, черт побери, как к вам подойти? Словно мы не вдвоем среди леса, а на приеме при дворе. Каков политес, mare diavolo!» – Вы отнюдь не побеспокоили меня, леди Вуд, отнюдь. Я только что вошел в дом и размышлял, где мне прилечь, поскольку устал с дороги... – А, так это вы ходили на улице, – она сделала шаг назад, словно намереваясь уйти. Свеча на столе затрещала, пламя задрожало, словно намереваясь погаснуть. – Спокойной ночи, сэр, – прошептала она, сделав еще один шаг, и вдруг, будто очнувшись, заговорила, пылко и отчаянно: – Вы все неправильно поняли, сэр. Я... я только поцеловала вас, но вовсе не соглашалась ни на что... Вероятно, вы привыкли к другому, но это не моя вина. Вы дали слово, и я вам поверила! – Леди Вуд, – начал он, вновь закипая и мгновенно забыв о политесе и тонкостях обхождения, – я дал слово, но вы взяли его, и не говорите, что это было не так! Да, я привык следовать за обещанным... И это вы ставите мне в вину! Нет, постойте, леди Вуд, не уходите! Он перехватил ее, развернул к себе и приподнял над полом, осторожно, как ему показалось. Он просто хотел доказать ей, что она не права. Ничего более. – Я ничего не забирала! – воскликнула она. – Это вы так почему-то решили! Вы! Она ощутимо больно ткнула его пальцем в грудь, словно стараясь усилить этим жестом правдивость своих слов. Она не вырывалась, а лишь говорила, чуть задыхаясь и волнуясь, а он держал ее, прижимая к себе и почти не понимая, что она говорит. – О! – вы целовали меня – или вы целуете всех, раздавая обещания? – пробормотал он, вдыхая аромат ее волос. – Как, как вы можете такое говорить обо мне? – она не пыталась вырваться, но вцепилась в его плечи, и он с ужасом увидел слезы, хлынувшие из ее глаз. «Слезы, опять слезы, mare diavolo!» – Вы такая красивая, леди Вуд...– ему не оставалось ничего, как собрать их губами, и не только слезы… – Вы же не боитесь меня? Ральф донес ее до спальни на руках, уложил на постель и лег рядом. Она дрожала, и он осторожно тронул губами ее волосы, откинул прядку с лица, чтобы добраться до еще мокрой от слез щеки, до уже знакомых губ. Стянул камизу с ее плеч, ладони его скользнули к груди, маленькой, совсем девичьей, затем ниже, гладя нежную кожу. Она не сопротивлялась, не шевелилась, он чувствовал лишь ее дрожь. – Ты красива и нежна, – прошептал он. – Не бойся меня… обними… – Я не боюсь вас… – прошептала она. Он перестал замечать боль в растревоженной ране. Как давно он не касался женщины! У него мутнело в голове от ее нежной неловкости и неожиданно покорного «я не боюсь вас», и осторожности рук, гладящих его спину. Он стянул с нее камизу, жалея, что в комнате совсем темно, и он не может видеть ее всю, подвластную ему и несущую греховное наслаждение, которому было невозможно противиться. Да и зачем? Ужели один грех усугубил бы ту чашу, что он носил с собой? Впрочем, сэр Ральф никогда особо не сокрушался по этому поводу, разве что в последнее время, когда ему перевалило за тридцать, и, обращаясь к всевышнему о помощи, прежде всего полагался на себя, свой меч и свои силы. Как распорядилась судьба. Леди Вуд была неумела и тихо покорна, он слышал, как бьется ее сердце, его ладонь скользнула по какому-то украшению или талисману, тому, что был прикреплен к витому кожаному шнуру – прохладный округлый камень был гладок и казался чуть влажным. Он слышал и удары своего бешено бьющегося в ритм движениям сердца и вдруг понял, почему она так неумела и так сопротивлялась ему. Она испуганно вскрикнула, и Ральф, вряд ли уже владея собой, поцелуем остановил ее крик. Отпустив ее, он лег рядом, прижав ее к себе, она еще дрожала и, кажется, плакала. «Она девственница, и я ее первый мужчина? Не муж, а я… Либо мужа нет совсем, либо он неспособен стать мужем?»
apropos: Хелга Умерла и вознеслась... Ох, просто плаваю в луже, раскисла совершенно.... Ну до чего хорош... А это: Хелга пишет: потрепал коня за гриву Сразу ассоциация- И кудри дев ласкать, и гривы своих коней... (с) Просто невыносимо... И все же добился своего. Ну, разве перед таким устоишь? О, женщины, слабые создания.
Хелга: apropos пишет: Сразу ассоциация- И кудри дев ласкать, и гривы своих коней... (с) Убийственно! apropos пишет: И все же добился своего. Ну, разве перед таким устоишь? О, женщины, слабые создания. Тем более, в узком пространстве затерянного средь британских просторов дома. Ночью... Ночь нежна...
apropos: Хелга пишет: Убийственно! Ну, говорю же - умерла. Хелга пишет: Ночь нежна... Это точно. И он - нежен... Как ночь...
Юлия: Хелга apropos Не уберегли-таки бедную Мод! Ай-яй-яй! Что же дальше-то будет?! Хелга apropos Спасибо за добрые пожелания! Надеюсь, они сбудутся
мариета: Хелга пишет: Не муж, а я… Либо мужа нет совсем, либо он неспособен стать мужем?» Вот какие мужчины Мистер Кардоне распустил перья как самодовольный павлин, и не задумывается что и он (т.е. его жена!!!) в той же ситуации, как леди Вуд. Жаль, что не увидел камень, тогда получилось бы интересно Хелга пишет: – А, так это вы ходили на улице, – она сделала шаг назад, словно намереваясь уйти. Свеча на столе затрещала, пламя задрожало, словно намереваясь погаснуть. – Спокойной ночи, сэр, – прошептала она, сделав еще один шаг, и вдруг, словно очнувшись заговорила, пылко и отчаянно: Не знаю правильно ли, но мне кажется слишко много «словно», нет? Даже чуть ниже есть еще одно. Может, где-то можно заменить?
Хелга: Юлия пишет: Не уберегли-таки бедную Мод! Ай-яй-яй! Что же дальше-то будет?! По задумкам мно-о-го всего... мариета пишет: Мистер Кардоне распустил перья как самодовольный павлин, и не задумывается что и он (т.е. его жена!!!) в той же ситуации, как леди Вуд. Жаль, что не увидел камень, тогда получилось бы интересно Мужчина... что с него возьмешь. Этим только и можно оправдать. мариета пишет: но мне кажется слишко много «словно», нет? Даже чуть ниже есть еще одно. Спасибо огромное за тапочек! Да слишком много, вот что значит свежий глаз! Поправила, но вот здесь была, возможно, неудачная, попытка сделать такое стилистическое повторение для усиления впечатления. Вроде как эпифора (не выпендриваюсь, заглянула в справочник ) Не получилось? ... она сделала шаг назад, словно намереваясь уйти. Свеча на столе затрещала, пламя задрожало, словно намереваясь погаснуть.
apropos: Девочки! Юлия пишет: Не уберегли-таки бедную Мод! Да как здесь уберечь? От такого... пирата... Дева ж тоже живая, человек, можно сказать. мариета пишет: распустил перья как самодовольный павлин Все оне такие))) Хотя ему тоже не совсем сладко пришлось, когда его поначалу выставили. Хм. Вон, чуть лес не своротил вместе с мебелью.
Хелга: apropos пишет: Все оне такие))) Хотя ему тоже не совсем сладко пришлось, когда его поначалу выставили. Хм. Вон, чуть лес не своротил вместе с мебелью. «Все они такие » звучит осуждающе? Или снисходительно? Именно, что не сладко, это же какой стресс быть отвергнутым в такой, да и в любой момент, а он же человек, живое существо, страдающее, только ему еще хуже - не принято страдания показывать вот и приходится мебель, да лес ломать, да дрова колоть.. Ничто не меняется в этом мире. Может, только мужчины теперь свою природную агрессию и физиологию выплескивают иначе. Хотя, отнюдь...
apropos: Хелга пишет: осуждающе? Или снисходительно? Снисходительно, понятное дело)))) К недостаткам. Хелга пишет: он же человек, живое существо, страдающее, только ему еще хуже - не принято страдания показывать Ну да - дамам проще - поплакать тихо в подушку.))) мужчины теперь свою природную агрессию и физиологию выплескивают иначе Ну, крушат скамейки на стадионах... Вообще мужчинам проще все же - они могут добиваться предмета своей страсти, им принадлежат - как правило - первые шаги, инициатива - действия, словом. А женщинам приходится только надеяться и ждать (есть инициативные, конечно, но это скорее исключение). Но мне любопытна психология мужчины средневековья\возрождения. Верно, они все же отличаются от современных мужчин или представителей того же 19-го века. Цивилизация обтесывает инстинкты - или все же нет? И под ее налетом сидит все та же суть?)))
Хелга: apropos пишет: Вообще мужчинам проще все же - они могут добиваться предмета своей страсти, им принадлежат - как правило - первые шаги, инициатива - действия, словом. Не соглашусь, что это проще - ведь проявить инициативу, не будучи уверенным в том, что тебя адекватно воспримут, совсем непросто, как мне кажется. Конечно, здесь, скорее, вопрос характера, вне половой принадлежности. apropos пишет: Но мне любопытна психология мужчины средневековья\возрождения. Верно, они все же отличаются от современных мужчин или представителей того же 19-го века. Цивилизация обтесывает инстинкты - или все же нет? И под ее налетом сидит все та же суть?))) Цивилизация, наверное, заворачивает инстинкты в свою обертку, упаковывает в коробку, но чуть ее порви, как они полезут, этт инстинкты, один за другим. Как-то так, мне кажется.
juliaodi: Вот после таких кусочков, хочется сказать: умереть - не встать! Хелга пишет: я ее первый мужчина? Не муж, а я… Все-таки ни облома, ни обломчика... Все-то достается коварным мужчинам. Вот что интересно, а если бы в реальной ситуации приехал "блудный муж" обратно, к своей оставленной на волю судьбы женушке, что бы он должен был "такого" требовать от нее? Сохранения верности? А если время неспокойное на дворе и честь свою даже при большом желании не уберечь, так сказать, то что он мог сделать в таком случае - опять сбежать от нее в блудную жизнь, а она бы снова "жила, как знала"..? А такое вообще возможно, что муж уехал и никаких признаков жизни не подал? Только мне кажется, что если бы такое случилось, то жена бы ушла в монастырь, от греха подальше. Пишите дальше, интересно каким же джентльменом или нет будет Кардоне.
apropos: Хелга пишет: проявить инициативу, не будучи уверенным Ну, мужчин это обычно не смущает, особенно когда дело идет о страсти, так скажем. Даже неуверенные вдруг обретают некую уверенность под влиянием инстинкта (ну, вспомнить того же робкого Женю и Иронии судьбы - как он преобразился под влиянием чувств-с, так скажем ). Хелга пишет: чуть ее порви, как они полезут, эти инстинкты, один за другим Ну да, вылезают - и это можно наблюдать, в общем. Особенно когда дело идет о силе в сопутствии с чувством безнаказанности. juliaodi пишет: Все-таки ни облома, ни обломчика... Как это?! А какой отпор он вначале получил - и был выставлен из спальни? Хороший обломчик, разве нет? Потом только по случайности получил деву. Не выйди она из спальни на шум... Так и дергал бы кусты до утра. juliaodi пишет: в реальной ситуации приехал "блудный муж" обратно, к своей оставленной на волю судьбы женушке, что бы он должен был "такого" требовать от нее? Сохранения верности? А как же? Именно это и требовал - вернее, не сомневался бы, что она ему хранит и будет хранить верность. Это мужчинам можно, а вот жене - ни-ни. juliaodi пишет: если время неспокойное на дворе и честь свою даже при большом желании не уберечь Ну, если насилие... То уже от мужа зависит - один убьет, другой - простит и "забудет", третий - жену примет, но всю жизнь ей напоминает... Уже от характера и отношений зависит, как мне думается. Мужчинам для "блудной" жизни и сбегать не надо, в общем. Служанки под рукой, компаньонки, соседки... Девицы всякие доступные... Хм. juliaodi пишет: такое вообще возможно, что муж уехал и никаких признаков жизни не подал? Вполне. Вон, Одиссей - сколько лет плавал без всяких признаков? И верная Пенелопа... Классический пример - чего мужчины ждут от женщин.))) Ну, я не уверена, что жена при живом муже может уйти в монастырь. Так бы и жила - или верно ждала, или...
juliaodi: был выставлен из спальни Пардоньте, не считается! Это только разбередило, или как там правильнее сказать, раззадорило его кровь! Вон какой он смелый вернулся обратно в дом. Так и дергал бы кусты до утра. *потирая ручки* Ох как соблазнительно звучит! Интересно, какой же Кардоне из этих трех вариантов? Отелло, святой или тиран?.. Думается мне, что тут смесь: и поревнует он ее, и на себя подасадует и ей раз в год напомнит, мол, конечно забыл, но не до конца Ой, а может раз-и того... бросит, предварительно как следует выяснив отношения, выставив друг другу список всех про и контра Что-то я не в восторге от этой ситуации в целом, обидно за Мод, теперь даже вдвойне! Нашелся повод давать попрекать себя мужем... Конечно, муж то еще и усом не ведет
apropos: Едва он обнял ее, Мод уже не могла противиться его желанию. И своему. Перед этим она попыталась объяснить ему, что ее поцелуи вовсе не были обещанием и согласием на большее, но он словно не слышал ее и не понимал, и она расплакалась, сначала от бессилия ему что-то втолковать, а потом… потом в ней все перевернулось от нежности, с какой он обнял ее, коснулся губами ее мокрых от слез глаз, щек, губ. Глухим, хриплым голосом он сказал ей, какая она красивая, и она поверила, и позволила отнести себя в спальню, положить на кровать, а ему лечь рядом. Ей было страшно и стыдно, ее била дрожь и внутри все обмирало, когда он дотрагивался до нее, но ей было нужно, просто необходимо ощущать его рядом с собой, и казалась невыносимой мысль о том, что она опять останется одна, а он уйдет. Но он не уходил, шептал ей ласковые слова, руки его гладили ее тело все смелее, и просил не бояться его, И Мод желая показать, что не боится его, хотя ее пугало то, еще неведомое, что ей предстояло испытать с ним, осмелилась, потянулась, обвила руками его шею, провела - как это делал он - ладонями по его плечам, забираясь под ворот рубашки, осторожно гладя его гладкую, горячую кожу. - Я не боюсь вас, сэр, - прошептала она и услышала его вздох, будто он ждал этих слов, и в следующее мгновение его губы накрыли ее рот, и девушка забыла обо всем. Мод проснулась на рассвете, когда узкие полосы серого света проникли через щели ставен в темную комнату, где в постели она лежала в объятиях мужчины. Засыпая, Кардоне сгреб ее спиной под себя, навалившись расслабленно-отяжелевшим телом, и даже спящий, не выпускал из своих рук... А для нее было наслаждением ощущать его тяжесть и силу, что и проснувшись, она не спешила вставать, наслаждаясь последними мгновеньями близости с ним, потому что это была не только первая, но и последняя ночь, когда они могли быть вместе. Она лежала и вспоминала, как стыдлива и неловка была с ним, не понимая и не подозревая, что ей надо делать, и что он собирается сделать с ней. И доверилась ему - как уже привыкла доверять. В какой-то момент ей стало больно, и она не смогла сдержать вскрик, а потом опять расплакалась - не столько из-за боли, сколько от щемящего ощущения счастья и нежности к мужчине, который ласкал и баюкал ее в своих объятиях. Потому она не протестовала, когда он еще и еще делал то, чего так хотел, и терпеливо переносила уже не такую сильную боль, находя поразительное удовольствие в его прикосновениях к ней... И сейчас Мод не жалела о том, что произошло. Стыд и раскаяние придут позже… Кардоне зашевелился, что-то пробормотал во сне, чуть ослабил объятия, в которых держал девушку. Она тихонько выскользнула из его рук и с трудом встала с постели, ощущая странную, необычную болезненность тела. Наскоро обмыв себя из чана давно остывшей водой, Мод подобрала с пола и натянула на себя смятую камизу и юбку нижнего платья, стараясь не смотреть на спящего обнаженного мужчину, до пояса лишь прикрытого квилтом, лицом уткнувшегося в изгиб локтя, но не могла не смотреть на него, вбирая глазами, будто стараясь навсегда запомнить, силуэт его крупного, сильного тела, смуглую кожу, темные, курчавые волосы на затылке, блестящую золотую серьгу, вдетую в мочку уха. И только потом заметила на простыне темные пятна, похожие на кровь... Догадываясь, что это означает, Мод закусила губу и быстро вышла из спальни.
Хелга: juliaodi пишет: Думается мне, что тут смесь: и поревнует он ее, и на себя подасадует и ей раз в год напомнит, мол, конечно забыл, но не до конца Как любой, наверное, человек есть смесь разных качеств, немного от Отелло, чуть-чуть святого, кусок тирана.
Marusia: мариета пишет: Жаль, что не увидел камень, Так у него еще фсё впереди apropos пишет: мне любопытна психология мужчины средневековья\возрождения. Верно, они все же отличаются от современных мужчин или представителей того же 19-го века. Психология, отношение к женщине вообще и к жене в частности? Те, средневековые, отличаются лишь тем, что жили по своим средневековым понятиям. Но со слов Нины Эптон (Хелга ), которая поведала нам о "Любви и англичанах", известно, что и среди них (англичан) были несколько продвинутые - те, что путешествовали по Италиям и вкусили возрожденческие настроения; они меняли своё отношение к женщине, но заметьте, к чужим женщинам (как приятному времяпрепровождению, более утонченному), не к своим женам. ОООооо!!! У нас продолжение Побежала читать
Хелга: apropos И что тут скажешь, пронзительно получилось... слов нет. Тапок... apropos пишет: руки его гладили ее тело все смелее, и он просил не бояться его,
Unintended: Ох, девочки! В двух темах сплошная эротика..., а у меня муж в командировке . А написано-то как...ласково... Спасибо, девочки!
apropos: Хелга Спасиб! Хелга пишет: пронзительно получилось. *ворчливо* Не умею я эти сцены описывать. Marusia пишет: средневековые, отличаются лишь тем, что жили по своим средневековым понятиям Болльше инстинктов - меньше цивилизованного налета?
Хелга: Marusia пишет: Но со слов Нины Эптон, которая поведала нам о "Любви и англичанах", известно, что и среди них (англичан) были несколько продвинутые - те, что путешествовали по Италиям и вкусили возрожденческие настроения; они меняли своё отношение к женщине, но заметьте, к чужим женщинам (как приятному времяпрепровождению, более утонченному), не к своим женам. Полигамность никогда не была их сильной стороной.
apropos: Unintended Unintended пишет: В двух темах сплошная эротика Да разве это эротика? Так, капелька о нежности и страсти.
Хелга: apropos пишет: Да разве это эротика? Так, капелька о нежности и страсти. Ну да, не эротика... apropos пишет: стараясь не смотреть на спящего обнаженного мужчину, до пояса лишь прикрытого квилтом, лицом уткнувшегося в изгиб локтя, но не могла не смотреть на него, вбирая глазами, будто стараясь навсегда запомнить, силуэт его крупного, сильного тела, смуглую кожу, темные, курчавые волосы на затылке, блестящую золотую серьгу, вдетую в мочку уха. Вот так вот и представила.... Где-то у нас ходят любители эротики? Хотя, это сугубо гендерная эротика...
Хелга: Ральф проснулся от холода, не столько потому, что в комнате было зябко, сколько оттого, что той, которая согревала его всю эту ночь, не было рядом. Он потрогал еще теплую простыню, взглянул на весьма красноречивые, столь неожиданные последствия этой ночи — бурые пятна, и выбрался из кровати. Сквозь щели в ставне пробивался солнечный свет, платья леди Вуд и ее чепец лежали на сундуке возле кровати. Ральф с удовольствием потянулся – даже упрямо напоминающая о себе рана не испортила приятной бодрости освобожденного тела – плеснул на лицо пригоршню холодной воды, надел рубашку, накинул дублет и причесал пятерней непослушные волосы. Свобода закончилась в тот же момент, когда он вошел на кухню и увидел полураздетую леди Вуд, которая возилась перед очагом. «Mare diavilo, я готов уложить эту нежную обманщицу прямо на кухонный стол?» — упрекнул он себя и, стараясь говорить небрежно, сообщил, что утро настало совсем неплохое и, кажется, вполне солнечное, что располагает к доброй и удачной дороге, а очаг он разожжет сам, поскольку нежные ручки леди… спокойно, Ральф, спокойно… не привычны к подобного рода делам. Да и не подобает ей. Леди Вуд смешалась, засуетилась, густо покраснела и выскочила из кухни. Утро далось сэру Ральфу Перси нелегко. Он разжег очаг, вернулся в спальню, где вновь, уже в который раз, зашнуровал платья леди Вуд, только теперь, дело это по сложности исполнения можно было бы сравнить с муками пьяницы-гурмана, которому позволили попробовать чудного вина, при условии, что он не выпьет больше ни капли, пока не доставит сосуд с вином к месту назначения. Хотя, Ральф не потерял и брызг этого вина, покрыв поцелуями ее шею, плечи и губы, разумеется. Наконец завтрак, за которым самым красноречивым в паре оказался Ральф – леди Вуд не промолвила и пары слов, упорно пряча от него глаза и отдергивая руки, если он пытался прикоснуться к ним – был закончен, также как и нехитрые сборы. Леди Вуд вышла во двор – маленькая, строгая, зашнурованная и застегнутая, гладко причесанные волосы спрятаны под чепец – словно не она металась и плакала ночью в его объятиях. «Она смущена, она познала таинство плоти, с моей помощью… обманув меня», — думал Ральф, крепя пояс с ножнами и торопливо осматривая комнату, чтобы убедиться, что ничто не забыто. Внезапная мысль заставила его вернуться в спальню. Он снял с постели простыню, смял ее в комок, достал из поясной сумки несколько пенсов и положил их на сундук. Слишком очевидно, но он не стал задумываться об очевидности. На дворе он затолкал простыню в седельный мешок, смеясь и злясь про себя. «Дожил, сэр Ральф, лишаешь девственности чью-то жену и прячешь следы своего греха… Как же это называется? И как называть ее? Нужно ли мне знать ее имя? И нужно ли знать, в чем она обманула меня? Я довезу ее до Лондона и все, на этом приключение закончено… приятное, mare diavolo, приключение!» Леди Вуд вновь неумолимо оказалась в его объятиях, в седле, что причиняло ему сладостное неудобство, и он снова добрался до ее губ. Когда долгий невыносимый поцелуй закончился, он спросил ее: – Леди Вуд, заслужил ли я, пусть короткое, но право называть вас по имени?
Annasy: Сейчас она наверное опять что-нибудь придумает... Как-то это всё невесело для бедной Мод. Особенно если она, вернувшись в Лондон, услышит, что вернулся её муж, так и вообще может убежать на край света, а Кардоне её потом разыскивай. С другой стороны, сам же и виноват, нечего чужих жён совращать, сам же в выкопанную могилу и упадёшь. Впереди много всего интересного - и - спасибо за кусочки)
Marusia: apropos пишет: Она лежала и вспоминала, как стыдлива и неловка была с ним, не понимая и не подозревая, что ей надо делать, и что он собирается сделать с ней. И доверилась ему - как уже привыкла доверять. Мод вызывает большое сочувствие. Нельзя даже сказать, что она позволила себе глоток счастья. Она ведь вообще не понимала на что решается - просто доверилась . Хелга пишет: Утро далось сэру Ральфу Перси нелегко. То ли еще будет Это пока цветочки, сэр Ральф , по сравнению с теми чувствами, что будут обуревать вас далее
Юлия: Хелга apropos Ну замесили авторы! Молодцы! Annasy пишет: сам же и виноват, нечего чужих жён совращать, сам же в выкопанную могилу и упадёшь. Наш Ральф, прямо унтерофицерская вдова: сам себе рога наставил
Хелга: Annasy пишет: Сейчас она наверное опять что-нибудь придумает... Видимо, ей ничего иного и не остается... Annasy пишет: Как-то это всё невесело для бедной Мод. Marusia пишет: Мод вызывает большое сочувствие. Нельзя даже сказать, что она позволила себе глоток счастья. Она ведь вообще не понимала на что решается - просто доверилась . Да, ее ужасно жалко и писать о ней трудно, о ее чувствах и мыслях. Положение действительно патовое. Да еще и время такое, что женщине никуда не дернуться, ничего не решить самой. Юлия пишет: Наш Ральф, прямо унтерофицерская вдова: сам себе рога наставил Действительно, влип парень и основательно...
apropos: - По имени? - растерялась Мод. Она еще не пришла в себя после, казалось, бесконечного поцелуя, и вопрос Кардоне застал ее врасплох. «Зачем ему знать мое имя?» - почему-то с надеждой подумала девушка. Впрочем, в его вопросе не было ничего странного, разве что неприятной правдой кольнула фраза: «короткое, но право». Да, скоро, очень скоро они расстанутся, и у него нет никаких прав на нее, разве что вот так целовать ее, пока они наедине... Мод совсем не знала, как следует вести себя с мужчиной, в объятиях которого провела ночь. Ей было невероятно стыдно смотреть ему в глаза, и ощущение крайней неловкости в его присутствии не оставляло ее все утро. Кардоне же то казался равнодушным и даже сердитым, то вдруг начинал целовать ее с такой страстью, что у нее внутри все обмирало, и подкашивались ноги. «Поди пойми этих мужчин», - Мод покосилась на седельный мешок, куда Кардоне сунул испачканную простыню. Сама она не сообразила убрать постель и отстирать эти пятна... или сделать что-то еще. И теперь ее мучил вопрос: зачем Кардоне понадобилось забрать простыню? Не собирается же он кому-то показывать свидетельство ее грехопадения... Грехопадения... Девушка закусила губу. - Мод, - после паузы сказала она, - меня зовут Мод. — Мод? — он почему-то удивился, хотя имя ее было самое обычное. И распространенное. Отвык от английских имен? — Мод, — повторил он. — Мод, кто бы ни был твой муж, но он обидел тебя своим пренебрежением… У нее было такое ощущение, будто ей дали пощечину. «Как он смеет?! Как смеет он, после всего, что случилось, говорить о моем муже?!» Вся кровь мгновенно отхлынула от ее лица. Резко отстранившись от Кардоне, девушка посмотрела на него потемневшими от гнева глазами. - Это вас не касается, сэр, - ледяным голосом сказала она и отвернулась, боясь, что не выдержит и расплачется, а сейчас - после его слов - большего унижения ей невозможно было представить. «Пресвятая дева, что я наделала?!» - она совсем забыла о муже... Нет, не забыла, просто этой ночью и утром гнала прочь все мысли о нем, о мужчине, которому была отдана Богом и людьми, и которому оказалась не нужна... Из-за его «пренебрежения», как верно заметил Кардоне, этой ночью она согрешила. И именно сейчас, после его слов, Мод полностью осознала, в какую пучину греха ввергло ее вынужденное одиночество: она отдала свою невинность, по праву принадлежащую мужу, случайному попутчику, постороннему мужчине, который, в отличие от законного супруга, возжелал ее, а она не смогла устоять... В отчаянии девушка сжала задрожавшие пальцы в кулак и, не оборачиваясь, бросила через плечо: - Зато для вас все на редкость удачно сложилось, не так ли, сэр?
Хелга: apropos Отлично легло! Картинка сложилась со всех точек, мне кажется. Можно заканчивать главу?
Хелга: Судьба смеется над ним, в который уже раз. Мелькнула мысль, показавшаяся Ральфу нелепой и… опасной. Мод — это имя его жены, Мод, леди Перси, и сейчас она примерно того же возраста, что и леди Вуд. Не встретился ли ей, его жене, вот такой же… мессер Кардоне или иной настойчивый рыцарь, охотник до чужого, не заговорил ли ее, вливая яд в уши и сердце, девственна ли она до сих пор? Мысль эта резанула его, как никогда прежде, и заставила сказать то, что говорить он и не собирался. Но в конце концов, почему нет, ведь сегодня ночью леди Вуд… Мод, принадлежала ему. Ее сердитый тон был понятен — он заговорил о муже, хотя, она вполне могла бы не сердиться, а просто поцеловать его напоследок. Она ни разу не сделала этого за утро, сама, не ожидая, когда он потянет ее к себе. А ему бы очень хотелось этого. В знак ее расположения. Или она вздыхает и плачет о своей невинности? Боится будущего? Боится мужа, отца? Кается в том, что так безоглядно согрешила? Я был плох? «Господь всемогущий, да мне-то что за дело? — вновь воззвал он. — Я же не собираюсь объяснять ее мужу, что исполнил его обязанности, тем более решать этот вопрос мечом либо иным способом… У меня хватает своих дел!» Тропа вилась среди буков и дубов, углубляясь все дальше в лес, словно ей не будет конца. Сэр Ральф Перси был совсем не против этого, пусть себе вьется. Этот октябрьский день выдался на редкость ясным и солнечным, хотя, как оказалось, дождливые дни иногда приносят весьма волнующие неожиданности, задерживая путников в дороге. — А разве для вас, леди Вуд, что-то сложилось неудачно? Вы выбрались из опасных переделок живой и невредимой! — сказал он и, помолчав, спросил, чуть охрипнув: – Тебе было хорошо со мной, Мод? Он мог поклясться, что никогда и нигде не задавал такого вопроса ни одной женщине. Что сподвигло его на это? Кружение кружев листвы, пронзенных солнечными лучами? Терпкое напряжение тела? Её плечо, касающееся его груди? Ее потерянная девственность? «И если бы возможно было повторить еще и еще, то ты стала бы другой, в моих руках… Проклятье, забудь об этом!» — он разозлился и пустил рыжего галопом, что тот с удовольствием исполнил, хотя хозяин вдруг вновь придержал его, удивив коня своим странным непостоянством. Сэр Ральф Перси, умудренный опытом тридцатилетний мужчина, авантюрист, бродяга и пират, хотел услышать от маленькой юной невинной леди, насколько он был хорош с нею в постели. Так хотел, что придержал коня.
apropos: Хелга Восхитительно! Хелга пишет: никогда и нигде не задавал такого вопроса ни одной женщине Вот-вот, попал наш пират.
Хелга: apropos пишет: Вот-вот, попал наш пират. Не слишком сентиментально получилось?
мариета: Хелга пишет: хотел услышать от маленькой юной невинной леди, насколько он был хорош с нею в постели. А разве она может ответить ему хорош он или не хорош? Ведь она и понятия не имеет что значит быть хорош, раз другого в жизни не встречала... Она наверное и собственными именами не может назвать то, что с ней случилось, если некому было объяснить ей... Простите, я сейчас разозлилась на него, на нашего павлина... Девочки, спасибо вам!
apropos: Хелга пишет: Не слишком сентиментально Ты что?! Очень по-мужски, и в то же время так трепетно. Вообще страшно интересно наблюдать за тем, как суровые мужчины вступают - сами того не понимая - на путь любви к женщине. Не понимают, что с ними происходит, отчаянно сопротивляются, боятся зависимости - "плантаций любви", где нет замков, ключей (с). Интересно, что женщины не боятся любить, в отличие от...
apropos: мариета мариета пишет: разве она может ответить ему хорош он или не хорош? Ну, сравнивать ей не с кем, увы (или к счастью?) Но ему так хочется знать, было ли ей хорошо с ним - просто хорошо.
apropos: Заключает эту главу - или пойдет в следующую? Было ли ей хорошо с ним? Ей было хорошо. Очень хорошо! И не просто хорошо - для нее было наслаждением, счастьем находиться в объятиях этого мужчины. Мужчины, которого она знала чуть более суток, и который так нравился ей, безумно нравился, до такой степени, что она потеряла голову... Напряжение отпустило девушку, улеглось негодование и забылись обидные слова, когда она услышала в его голосе - или ей показалось? - беспокойство и... желание... «Скоро мы расстанемся, - сердце Мод болезненно сжалось. - Мы расстанемся и более никогда не увидимся, и не окажемся вдвоем, наедине, как сейчас... Но пока мы вместе...» Кардоне был так близко... Его низкий, хриплый голос сводил ее с ума, жаркое дыхание опаляло кожу щеки, его рука на ее талии напоминала, как упоительны его объятия... Мод перевела вдруг сбившееся дыхание, повернулась к нему, встретилась с манящим взглядом зеленых глаз и... Ее руки сами потянулись, обвились вокруг его шеи, взъерошили густые, непокорные волосы на его затылке... - Очень хорошо, - прошептала она - уже вслух, и прильнула к нему всем телом, ища губами его губы.
Хелга: мариета пишет: я сейчас разозлилась на него, на нашего павлина... И я тоже очень на него зла. Ничего, болван не понимает. Вот уж, действительно, павлин! apropos пишет: Вообще страшно интересно наблюдать за тем, как суровые мужчины вступают - сами того не понимая - на путь любви к женщине. Не понимают, что с ними происходит, отчаянно сопротивляются, боятся зависимости Любопытно, это стереотип - то, что мужчины боятся зависимости или их она вполне устраивает, или все мужчины влипают по-разному, в зависимости от характера данного отдельно взятого индивида?
Хелга: apropos пишет: Заключает эту главу - или пойдет в следующую? Наверное, заключает?
apropos: Хелга пишет: это стереотип - то, что мужчины боятся зависимости или их она вполне устраивает Ну, у всех по-разному, наверное. Есть влюбчивые и восторженные))) Но, в основном, - сужу по и по жизненному опыту, и по тому, что описано в литературе, - оне предпочитают, чтобы любили их, сами же при этом хотят быть свободными и независимыми, позволяя себя одаривать любовью. Во всяком случае, делают такой вид.
apropos: Для "затравки" - название и эпиграф следующей главы. Глава IV Из чего только сделаны девочки? Из чего только сделаны девочки? ...Из конфет и пирожных И сластей всевозможных. Вот из этого сделаны девочки! ... Из чего только сделаны барышни? ...Из булавок, иголок, Из тесемок, наколок. Вот из этого сделаны барышни! Сказки матушки-гусыни Перевод С.Маршака
Annasy: Я рискну встрянуть - Маршак ведь только переводил Сказки матушки-гусыни, а подпись под эпиграфом подразумевает его авторство - протестую:)
Хелга: Annasy пишет: Маршак ведь только переводил Сказки матушки-гусыни, а подпись под эпиграфом подразумевает его авторство - протестую:) Рискну ответить за соавтора - Вы правы, протесты приняты.
apropos: Annasy пишет: Маршак ведь только переводил Сказки матушки-гусыни, а подпись под эпиграфом подразумевает его авторство - протестую:) Хм... Протесты приняты, но, не могу не заметить, что - во-первых, на сайте в подписях под эпиграфами Маршак обозначен как переводчик. Здесь написала без подобных уточнений - и так понятно, в общем.)) Во-вторых - далеко не все поэты в стихотворных переводах указываются именно переводчиками. Ну, я не буду сравнивать Маршака с Лермонтовым, но как пример: Они любили друг друга так долго и нежно... и На севере диком стоит одиноко На голой вершине сосна... Стихотворения Лермонтова, нет? Но вообще-то переводы из Гейне.)))
Annasy: apropos пишет: Стихотворения Лермонтова, нет? Но вообще-то переводы из Гейне.))) Это меня всегда удивляло, если честно. Sie liebten sich beide и Ein fichtenbaum schteht einsam... Гейне невероятно прекрасен, и Лермонтова очень люблю. Можно ещё вспомнить элегию Жуковского "Сельское кладбище", которую вообще-то Томас Грей написал. Проблема ведь не в том, как писать, а в том, чтобы не вводить не знающих людей в заблуждение... В любом случае, милые дамы, прошу меня простить:)
apropos: Annasy пишет: чтобы не вводить не знающих людей в заблуждение Поэтому твой протест и был сразу принят. А на сайте - повторюсь - Маршак указан переводчиком, т.е. все сделано, как полагается)))) Annasy пишет: Это меня всегда удивляло, если честно. Ну, видимо считается, что "маститые" поэты вносят что-то свое. Хотя так и есть, в общем. Любой перевод, особенно художественный, - ведь не буквальная калька с оригинала. А уж поэзия... Кому удастся перевести так, как это сделал тот же Лермонтов, с его талантом? Букв. перевод Гейне: Они любили друг друга, но ни один не желал признаться в этом другому. Они любили друг друга так долго и нежно, С тоской глубокой и страстью безумно-мятежной! Но, как враги, избегали признанья и встречи, И были пусты и хладны их краткие речи (...) По сути получилось оригинальное стихотворение, лермонтовское...
Unintended: apropos пишет: Они любили друг друга так долго и нежно, Мое любимое стихотворение у Лермонтова. Уж не знаю, чья заслуга его или Гейне, но впечатление оно произвело на меня колоссальное, еще в школе. Мозги видно были неокрепшие, вот и втемяшилось: а вдруг правда не узнаем друг друга? Вот уже пару лет хочу предложить мужу придумать кодовое слово, пароль значит. Вот только, боюсь, не поймет он меня...
Annasy: apropos пишет: Поэтому твой протест и был сразу принят. А на сайте - повторюсь - Маршак указан переводчиком, т.е. все сделано, как полагается)))) Да я на самом деле забыла, что здесь-то выкладывается для обсуждений, а окончательный - на сайте:) apropos пишет: Любой перевод, особенно художественный, - ведь не буквальная калька с оригинала. А уж поэзия... Кому удастся перевести так, как это сделал тот же Лермонтов, с его талантом? Это правда... Кальку сделать просто невозможно - размер, рифма, эстетика, стилистика - приходится в заданных рамках фактически создавать заново. А смысл, если я правильно помню, в этом стихотворении у Гейне немного другой... Надо пойти проверить:)
Хелга: Unintended пишет: Вот уже пару лет хочу предложить мужу придумать кодовое слово, пароль значит. Вот только, боюсь, не поймет он меня... Славная мысль! Пошла думать, а не реализовать ли ее? Annasy пишет: А смысл, если я правильно помню, в этом стихотворении у Гейне немного другой... Надо пойти проверить:) Очень жду результатов проверки. Да, стихотворные переводы - область почти мистическая. Мы как-то обсуждали это, есть даже тема. Маршака, например, ругают за неточность его поэтических переложений Шекспировских сонетов. Смягчил, мол, жесткость Шекспира.
Юлия: Авторы! Что вы нам тут зубы заговариваете?! Где администрация?! Почему не призывают к порядку?! Даешь рассказ про Мод и Ральфа! Маршак с Лермонтовым, в купе с Шекспиром (который был, вообще, неизвестно кем, или кто был неизвестно кем). И кто на ком стоял, и был ли мальчик, или их было несколько кровавых и в глазах, или это вопрос конъюнктивита индивида и патологической усталости работников во власти - это все в других темах. А здесь Мод и Ральф, Ральф и Мод! И все! Кстати, где они? И что с ними происходит? Вот в чем вопрос!
apropos: Юлия Юлия пишет: где они? И что с ними происходит? Оне едут по лесу - к лондонской дороге. И целуются. И вообще у нас поменялось название главы. Вернее, глава о девочках будет чуть позже. а сейчас пойдет о короле.
Lara: Юлия пишет: Даешь рассказ про Мод и Ральфа! Присоединяюсь! Хелга и Apropos! Вы такие умницы и так в унисон у вас получается! Люблю ваших героев и с нетерпением жду продолжения, не могу спокойно сидеть на "лавочке"...
Юлия: apropos пишет: Оне едут по лесу - к лондонской дороге. И целуются Вот здесь подробнее, пожалуйста. apropos пишет: сейчас пойдет о короле Этом тиране Генрихе 8-мом?! Как интересно... Lara пишет: не могу спокойно сидеть на "лавочке"... Да здесь лавочки все такие - для йогов, с шипами
Бэла: Юлия пишет: лавочки все такие - для йогов, с шипами А вы, девушка, зависайте, зависайте над!
Хелга: Lara Спасибо на добром слове! Продолжение зреет... Юлия пишет: Этом тиране Генрихе 8-мом?! В какой-то степени только. Появление Самого пока не планируется, но как знать, может и замахнемся на самого Генриха нашего Восьмого...
apropos: Всем читателям - с благодарностью! Юлия пишет: Этом тиране Генрихе 8-мом?! Ну, вообще о короле, который... Глава IV По склону вверх король повел... По склону вверх король повел Полки своих стрелков. По склону вниз король сошел, Но только без полков.
Юлия: Ох, не нравится мне эта тенденция - публиковать исключительно название глав с эпиграфами... Хотелось бы надеяться, что авторы не ограничиться столь лаконичными формами.
Marusia: Юлия пишет: Хотелось бы надеяться, что авторы не ограничиться столь лаконичными формами. А если ограничатся?! Начитались наши авторы "Ювенилий" Остен, заразились лаконичностью "Прелестной Кассандры""Ювенилии" - в конце страницы 1 - и фсё: будем теперь читать только краткое изложение каждой главы в виде эпиграфа
apropos: Юлия пишет: Хотелось бы надеяться, что авторы не ограничиться столь лаконичными формами. Marusia пишет: Начитались наши авторы "Ювенилий" Остен, заразились лаконичностью Кстати, мысль интересная и заслуживающая внимания. Говорят же, что краткость - сестра таланта и т.д.
apropos: Они довольно быстро выбрались на лондонскую дорогу, хотя Кардоне еще несколько раз придерживал рыжего, будто никак не мог насладиться ее поцелуями. Мод не только не возражала: она с готовностью отвечала ему, отчетливо осознавая, что потом у них уже не будет такой возможности.... Никогда... Неотвратимость их скорого расставания неимоверно удручала ее и уже начинала терзать теми муками, которые ей придется испытывать в будущем. Без него. «Зато я пережила лучшее время своей жизни», - подбадривала себя Мод, одновременно испытывая гнетущее чувство вины за то, что была счастлива в то время, когда ее отец ждал суда в Тауэре, а Роджер умирал от ран. Примерно за милю до городка Сапсерта, куда, по расчетам Кардоне, должны были к этому часу добраться их люди, они увидели на дороге знакомую повозку, к ней привязанный поредевший табун лошадей без всадников, слугу Кардоне, расплывшегося в жизнерадостной улыбке при виде своего хозяина. - Наконец-то, миледи! – воскликнула Агнесс, высунувшись наружу вслед за Чарли и Мэри, когда Джон, заметив хозяйку, остановил упряжных лошадей. Кардоне спустил Мод на землю, и она подбежала к повозке. - Как вы, как мистер Ньютон?! - Ужасно, - ответствовала компаньонка, с нескрываемым любопытством оглядывая девушку и ее спутника. – Дороги отвратительные: меня всю растрясло, и раскалывается голова от раны, - миссис Пекок поморщилась и поднесла руку к повязке, все украшающей ее лоб. – Врач в Кембридже затребовал немыслимую сумму за визит, и поскольку у меня не было таких денег, пришлось отдать ему одну из лошадей, еще две забрали солдаты, и я вообще удивляюсь, как они оставили нам хоть что-то… - Что с Роджером? – перебила ее Мод, заглядывая в повозку. В полутьме она увидела мертвенно-белое лицо раненого. Глаза у него были закрыты, казалось, он не дышит. - Жив, - сообщил Чарли ей и подошедшему к ним Кардоне. – Врач сказал, что он выживет при надлежащем уходе, но, боюсь, мистеру Ньютону тяжело переносить дорогу… Мод очень хорошо представляла, как неудобно ехать в повозке, которую нещадно трясло на каждом ухабе. До Лондона оставалось примерно полдня дороги, к вечеру они могли бы до него добраться… Еще раз посмотрев на Роджера, она приняла решение: - Сэр, очень неловко просить вас еще задержаться, - Мод обратилась к Кардоне, - но раненого необходимо переложить в удобную кровать. Нам придется остановиться на первом же постоялом дворе и пробыть там до утра… - Хорошо, - покладисто и даже как-то весело согласился он. - Остановимся в Сапсерте. Я готов дождаться вас, но цена услуг станет еще выше, леди Вуд. - Договорились, сэр, - он не стал по обыкновению сердиться, и Мод чуть смутилась, поймав его выразительный взгляд. «Ему тоже не хочется со мной расставаться?» – с надеждой подумала она – он смотрел на нее так, будто хотел поцеловать, но теперь это было невозможно, и оттого почувствовала себя еще более несчастной. Агнесс опять о чем-то заговорила, но Мод почти не слушала ее, краем глаза поглядывая на Кардоне, который в это время привел ее кобылу и помог девушке сесть в седло. Ей показалось, что он на мгновенье сжал ее пальцы, после чего вскочил на рыжего и верхом направился к своему слуге.. Закусив губу – дурная привычка, появившаяся в последние годы, от которой леди Риттор так и не успела ее отучить, Мод махнула рукой Джону, повозка тронулась с места. Кардоне со своим слугой возглавил их маленький отряд. Свободно развалившись в седлах, мужчины оживленно разговаривали, в основном, слуга, темпераментно размахивая свободной рукой. Кардоне кивал, что-то отвечал и… ни разу не оглянулся на нее. Верно, доволен, что его рыжий теперь не несет двойную ношу, а его всаднику не приходится делить с ней седло. А Мод уже скучала по его объятиям... - А где вы пропадали почти сутки? – донесся до нее голос миссис Пекок, которая, оказывается, уже рассказала все, что хотела рассказать. Прищуренные глаза компаньонки с придирчивостью разглядывали девушку, а губы сложились в ехидную улыбку. Мод тут же отвела взгляд от Кардоне и на ходу сочинила какую-то путаную историю, в которой перемешались на самом деле происшедшие события, как преследующие их солдаты, потеря подковы и сумерки, настигшие их по дороге, с выдуманным рассказом о том, как они переночевали в деревне. - Миссис Робинсон оказалась весьма гостеприимной хозяйкой, выделила мне комнату и предоставила служанку, - сообщила Мод, надеясь, что Кардоне случайно не выдаст ее ложь. Хотя еще неизвестно, что он расскажет слуге, и мысль, что этот смуглолицый иноземец узнает, как они провели ночь, привела ее в еще большее смятение. «Нет, он не может, не должен этим похваляться, - думала Мод, растерянно уставившись на спину Кардоне. – Он же джентльмен… Впрочем, что я знаю о мужчинах?..» - Очень видный господин, - говорила Агнесс, в свою очередь с интересом посматривая на всадников. - И слуга у него… Такой… Парень не промах… Бойкий… Утащил нас из Кембриджа, несмотря на ваше отсутствие. Сказал, мол, догонят… Мод незаметно вздохнула: если бы ее люди так спешно не отправились в дорогу, то ей не пришлось бы провести сутки наедине с Кардоне. И не случилось бы того, что случилось. Миссис Пекок хихикнула, заерзала на месте и вытянула шею в сторону Мод. - Неужель мистер Кардоне и не попытался?.. – громким шепотом поинтересовалась она. – Вы ж на одной лошади сколько разъезжали… Мужчины очень чувствительны к такого рода вещам, дорогая, и позвольте уж не поверить, что за целые сутки... - Мистер Кардоне оказался благородным джентльменом, - сухо ответила Мод, внутри себя переживая целую чувств, отчаянно старалась скрыть малейший на них намек от испытующего взгляда компаньонки. - Какая жалость, не правда ли? – миссис Пекок вновь захихикала, а Мод, не в силах переносить подобный разговор, толкнула ногой кобылу и проехала чуть вперед - к Джону Потингтону, рядом с которым и проделала оставшийся до места назначения путь. Сапсерт оказался маленьким, ухоженным городком, радующим глаз усталых путников, которые вскоре обустроились на постоялом дворе под названием «Три подковы». Кардоне взял на себя все хлопоты по переговорам с хозяином, и вскоре повозка стояла в сарае, накормленные, напоенные и вычищенные лошади приступили к своим порциям сена и овса в довольно чистой конюшне, Роджер был перенесен на самую удобную кровать, а леди получили по отдельной комнате на втором этаже. - Мне нужно хорошенько отдохнуть, - с такими словами миссис Пекок удалилась в отведенные ей апартаменты. Мод же, наскоро перекусив и приведя себя в порядок после дороги, захлопотала вокруг Роджера: приготовила для него новую порцию травяного отвара, смазала и наложила чистые повязки на раны с помощью Чарли и Мэри, и хорошенько укутала его квилтом. - Позже я зайду, посижу с ним, - сказала она слуге, который остался с раненым, а сама пошла узнавать у хозяина, где расположена ближайшая церковь. Мод испытывала настоятельную потребность замолить свои грехи - мрачные мысли о том, что она позволила себе, едва оказавшись наедине с мужчиной, терзали ее все сильнее. Хотя... доведись ей заново пережить вчерашний день, она, наверное, поступила бы так же. - … налево, и через три дома увидите церковь Святой Марии, - объяснил хозяин. – У нас все тут близко, учитывая размеры городка. Он оглянулся и, понизив голос, добавил: - И совсем неподалеку отсюда поместье, подаренное его величеством своей прежней жене… Анне Болейн… Мод вздрогнула: напоминание о казненной за супружескую измену королеве заставило ее еще сильнее переживать из-за собственной неверности отсутствующему мужу. Поблагодарив хозяина, она помчалась в свою комнату, где переоделась в приличествующие для посещения церкви одежды и, взяв с собой крошечный молитвенник, в сопровождении Мэри направилась на улицу.
Хелга: apropos Отличное начало главы! Бедняжка Мод, жаль ее ну не могу...
apropos: Хелга И тапки не забудь. Ага, Мод так жалко. Бедная девочка...
Хелга: apropos пишет: И тапки не забудь. Не забуду... apropos пишет: Свободно развалившись в седлах, мужчины оживленно разговаривали, в основном, слуга, темпераментно размахивая свободной рукой. Кардоне кивал, что-то отвечал и… ни разу не оглянулся на нее. Вот этот момент и разовью...
apropos: Хелга Красота какая! Хелга пишет: нежданное приключение закончено Почему закончено - у них еще стоянка в городке)))
Хелга: apropos пишет: Почему закончено - у них еще стоянка в городке))) Скоро будет закончено...
Хелга: Тапки... apropos пишет: Примерно за милю до городка Сапсерта, куда, по расчетам Кардоне, должны были к этому часу добраться их люди, они увидели на дороге знакомую повозку, к ней привязанный поредевший табун лошадей без всадников, слугу Кардоне, расплывшегося в жизнерадостной улыбке при виде своего хозяина. Как вариант. Примерно за милю до городка Сапсерта, куда, по расчетам Кардоне, должны были к этому часу добраться их люди, они увидели на дороге знакомую повозку, за которой тянулся поредевший табун лошадей без всадников, и черноглазого слугу-иноземца, расплывшегося в жизнерадостной улыбке при виде своего хозяина. apropos пишет: он смотрел на нее так, будто хотел поцеловать, но теперь это было невозможно, и оттого она почувствовала себя еще более несчастной. apropos пишет: сухо ответила Мод, внутри себя переживая целую гамму чувств,
apropos: Хелга Ага, спасибо, исправлю и вставлю, что пропустила))) Ну и жду фрагмента, который отправлен на реконструкцию. И нам надо готовить бонусные страницы для сайта. Карту, изображения Кембриджа, монастыря, куда наши заезжали и т.д. Дел много, словом.
Хелга: Они догнали эскорт леди Вуд, еще не доезжая до Сапсерта. Подданные радостно приветствовали свою королеву, а Олива рванул навстречу хозяину. Узнав от оруженосца, что в дороге никаких происшествий не случилось, не считая того, что два разбойничьих коня остались в Кембридже на снаряжение войска графа Суррея, Ральф спешился и последовал за Мод, желая помочь ей. Он остановился в паре шагов, наблюдая, как она хлопочет, радуясь встрече со своими людьми. Компаньонка, выглянув из повозки, не преминула бросить в его сторону весьма выразительный взгляд, то ли выказывая свои догадки по поводу их одинокого путешествия, то ли настаивая на внимании к своей особе. Ральф усмехнулся, вспомнив о своих недавних мыслях – если не леди, то, может быть ее компаньонка. Совсем не дурна, но… Мод подошла к нему и взволнованно заговорила о Роджере, и его словно обдало теплым ветром от ее близости, звучания ее грудного голоса, знания прелестей, что скрываются под зеленым гауном и полотняной камизой. Выслушав ее просьбу, он мысленно и кощунственно послал благодарность Всевышнему за раны Роджера. Целая ночь, и, mare diavolo, Мод проведет ее в его постели, или он не «кардоне»…1 Дорога тянулась, светлой лентой разрезая широкое распаханное поле, позади поскрипывали колеса повозки, позади ехала женщина, о которой думал сэр Ральф Перси, вновь желая ее. Из этих приятных раздумий его вывел вопрос Бертуччио, который, проехав вперед, чтобы проверить безопасность дороги, вернулся и пристроился рядом. – Что молчать, мессер? – спросил оруженосец и добавил, словно его и не интересовал ответ: – Холодный страна, холодный и мокрый… – Но это моя страна, Берт, – рассеянно возразил Ральф, покосившись на Оливу. – Вы задуматься о маленькая леди, мессер? – Маленькой? – Да, маленькой, она хрупкая, как ваза, таких у нас называть ragazza di costituzione fragile2! – Гм, – проворчал Ральф, обернувшись и окинув быстрым взглядом рагацца ди коституцоне фраджиле. – Берт, попробуй отзываться о леди так, как подобает отзываться о леди… – Что с вам, мессер Кардоне? Я ничем не задеть леди, хвалить… хвалил красивая, белла донна, – Бертуччио скорчил гримасу, растянув губы в столь знакомой Ральфу многозначительной усмешке. – Вы задержаться, мы ждать вас в этот… Стенстед, утром ехать дальше. Где вы ночевать и ночевать леди? – Мы ночевали в… – начал Ральф и замолчал, не в силах продолжить и удивляясь сам себе. Обычная перепалка о победах над женщинами – они с Бертуччио, живя бок о бок не один год, легко делились этим друг с другом, посмеиваясь и красуясь. Но сейчас Ральф застрял на половине фразы, словно некто свыше вдруг наложил печать на его уста. Возможно, ему помешал кусок полотна, спрятанный в дорожном мешке? Или воспоминание о ее глазах, распахнутых ему навстречу, когда он… Или…? «Ты стареешь, Кардоне, не напрасно тебя так потянуло на родину, словно к концу пути». – Мы ночевали в деревне, в Вуденбридже… неплохое местечко, и эль у хозяина был что надо, – бросил он. – Но ты времени зря не терял? – Как вы догадались, мессер? – хитро сощурился Бертуччио. – Трудно не догадаться по твоему довольному виду… – Ральф не догадался, но был рад, что попал в точку и разговор переместился в сторону оруженосца. – Да не распухнут губы у той донна, что любить целовать чужой мужчин, да цветет та vedova3, что целует их чаще, – отозвался Бертуччио. – Я грешник, мессер, да поможет мне Святой Януарий… – Ты грешник, Бертуччио, и твои грехи множатся с каждый днем, – усмехнулся Ральф. – Думаю, даже Святой Януарий будет не в силах помочь тебе. Так которая же на этот раз стал твоей пассией, Берт? – Белокурая донна, аccompagnatrice,4 сколько радость я дарить questa vedova, мессер! – Бертуччио расплылся в довольной ухмылке. Этот черноглазый пройдоха был настолько уверен в своей неотразимости, что имел успех у представительниц слабого пола вне зависимости от сословий, к которым они принадлежали. – Я понял, что мадам не избежала второй раны, от тебя, негодяй! Но хватит, расскажи-ка поподробней остальное: отчего вы уехали из Кембриджа и как прошла дорога… – потребовал Ральф. Бертуччио пустился в повествование, уже не сдерживая свое природное красноречие, поскольку перешел на родной язык, который был понятен и знаком его хозяину. Из рассказа оруженосца Ральф узнал, как Олива попал в переделку, как потом вернулся на постоялый двор «Ржавая подкова» поврежденным, но не поверженным, все-таки доставив врача для Роджера. Бертуччио не расслышал, что крикнул ему Ральф, удирая от погони в переплетеньи кембриджских улиц, но взяв во внимание стремительность, с которой мчался мессер Кардоне, держа леди в седле, и собственные невзгоды и синяки, решил, что это было предупреждение об опасности или приказ немедленно покинуть город. Хозяин и леди умчались в неизвестном направлении, но врач, пусть и с большой задержкой, был доставлен, а раненый все еще жив. Бертуччио, сообщив о предстоящем срочном отъезде миссис Пекок, отправился подкрепиться, но сварливая компаньонка прервала его трапезу, ворвавшись в обеденную залу гостиницы и буквально вытащив его из-за стола. Их судьбоносный диалог Олива разыграл перед хозяином в лицах: – Мадам Пекок вцепилась в мой дублет и закричала: «Врач запросил немыслимую сумму! Как ты посмел обещать пять шиллингов! Легко разбрасываться чужими монетами, не имея за душой ни гроша!», на что я ответил, что ей следует радоваться, что несчастный жив, а не считать чужие шиллинги. «Какая я тебе, донна! Я миссис Пекок! А ты – слуга и не смеешь мне перечить и тем более давать распоряжения мне и людям моей хозяйки! Твой хозяин похитил мою леди!» – запричитала упрямая компаньонка, на что я сообщил ей, что мой хозяин, славный мессер Кардоне, спасает прекрасную леди, а я готов спасти не менее – простите, мессер, но это был тактический ход – не менее прекрасную донну Пекок и даже, если потребуется, исцелить ее раны поцелуями. Оливе было не впервой сталкиваться со сварливой дамой, требующей укрощения, и некоторое время спустя эскорт леди Вуд, покинутый хозяйкой, выехал со двора гостиницы, без особых препятствий, лишь лишившись двух разбойничьих лошадей, конфискованных капитаном отряда графа Суррея, и разъехавшись с леди и джентльменом всего на каких-то полчаса. – Ну что ж, Берт, – сказал Ральф, выслушав рассказ оруженосца, – Я мог бы вознаградить тебя славным обедом в харчевне Сапсерта за твои подвиги, но думаю, что награда, которую ты уже заполучил, несравненно лучше любого обеда… Он оглянулся, сделав вид, что осматривает вверенное ему хозяйство, но мгновенно выхватил взглядом фигурку леди Вуд и сдерживая себя, пришпорил рыжего. 1 - упрямый, репейник (итал.) 2 - хрупкая девушка (итал.) 3 - вдова (итал) 4 - компаньонка (итал)
Хелга: Хлопотливый день перевалил за середину, и солнечный диск устремился к западу. Управившись с делами и заботами, сэр Ральф Перси сидел за столом в обеденном зале гостиницы «Три подковы» и, попивая эль из тяжелой гладкой кружки, размышлял о том времени, когда светило скатится за горизонт, а стрелка часов приблизится к полуночной метке. Он почти не видел леди Вуд после того, как они добрались до гостиницы и внесли Роджера в комнату на втором этаже. Ральф сделал знак подавальщику, чтобы тот добавил эля в его кружку, и застыл с поднятой ладонью – по лестнице, что выходила прямо в зал, спускалась леди Вуд в сопровождении служанки. Она была другой, гордой леди, в темно-зеленом бархатном платье, с широкими рукавами, через разрезы которых пышными складками виднелось кружево камизы, а светло-зеленая юбка киртла и изящный чепец довершали роскошный наряд. «Вечером мы по очереди подежурим у постели мистера Ньютона, - услышал Ральф. – Миссис Пекок плохо себя чувствует, а Джон и Чарли должны хоть немного отдохнуть – им предстоит сидеть с ранеными...» Он резко отодвинул кружку, поднялся из-за стола, бросив на него пару монет и двинулся к выходу, куда направлялась Мод. – Мадам, позвольте проводить вас, – сказал он, догнав ее в дверях. – Вы очень любезны, сэр, – ответила она, чуть помедлив. – Но мы... я иду в церковь... Здесь недалеко, через три дома, В церковь? Маленькая гордая леди идет просить прощения за свершенный с ним грех, замаливать его? Ральф усмехнулся, подумав, что ему тоже бы стоило помолиться, только вот грехи его так тяжки, что вряд ли Господь дарует ему отпущение. Стало быть, еще один грех не отяготит сию ношу. – Мадам, вы наняли меня в телохранители, и я не могу позволить вам разгуливать одной, а девушка пока присмотрит за вашим Роджером... Он ухватил Мод за локоть и увлек за собой, бросив на служанку столь многозначительный взгляд, что та застыла в дверях, как изваяние, испуганно открыв рот. – Сэр! Уверяю вас, это совершенно безопасно, – попыталась возразить Мод и высвободить руку, но он, конечно же, не позволил ей сделать это. – Нет нужды, – бормотала она, пока Ральф выводил ее из дома и затем тащил за собой по улице. У него был широкий шаг, и он не сразу сообразил, что девушке приходилось чуть ли не бегом поспевать за ним. – Но если вы так хотите, можете подождать меня снаружи, – сказала она, когда впереди, на просторе зеленой лужайки, показалось здание церкви, сложенное из коричневатого камня с недостроенной башней, прилепившейся слева. – Снаружи? – Ральф удивился почти искренне. – Что вы, мадам, неужели вы хотите лишить бродячего рыцаря возможности обратиться к Господу? Я долго странствовал, спешил, и вот вдруг могу войти в храм... не тронутый раздором. Нет, мадам, вы должны иметь сострадание... Он сбавил шаг, заметив, что она чуть ли не бежит за ним, и вскоре они остановились возле входа в церковь. Кажется, леди Вуд смутилась от его слов, но он совсем не хотел этого. – Конечно, вы тоже можете помолиться, сэр, – сказала она, покосившись на Ральфа, и поднялась на ступеньку перед огромной дубовой дверью. Он наблюдал, как она потянулась было к металлическому кольцу, но какой-то горожанин в темном джеркине, что подошел к церкви одновременно с ними, с поклоном распахнул перед ней створку. Мод поблагодарила его кивком головы, оглянулась на Ральфа и вошла в церковь. Она присела на пустую скамью у прохода, и Ральф, вошедший следом, теперь мог видеть лишь ободок ее чепца и головную накидку, спадающую на плечи. Ральф давно не бывал в церкви, и сейчас, войдя в полутьму под ее нефы, почувствовал давно забытый трепет. Он остановился в проходе, оглядывая стрельчатые арки вдоль окон и светлеющий впереди алтарь. Прихожанин, что вошел вместе с ними, устроился на скамье и затих. Ральф шагнул в тень арки и встал там, наблюдая за Мод: она сидела на скамье, погруженная в молитву. Он видел в тусклом свете, проникающем сквозь слюду стрельчатых окон, как шевелятся ее губы. – Отец наш, небесный создатель, свято имя твое... – прошептал Ральф. Шепча молитву, знакомую с детства, он прислонился к узкой каменной колонне, да так и простоял в тени, пока леди Вуд не поднялась и не направилась к выходу. Он окинул ее взглядом, когда она прошла мимо, не заметив его: она была здесь и словно здесь ее не было. Мод остановилась у чаши со святой водой и когда она опустила пальцы в воду, Ральф, бесшумно, как охотник из племени йеттов, появился рядом и коснулся ее руки. Она отдернула ее и, быстро взглянув на него, прижала к губам. – Вам стало легко, мадам? – тихо спросил он. – Идемте? Они вышли, закрыв за собой тяжелую дверь. Над лужайкой, что простиралась перед церковью, расплывалась синева близких сумерек, воздух звенел прозрачной чистотой. Ральф и Мод шли молча, словно час, проведенный под нефами церкви Святой Марии, успокоил их смятение. Впрочем, божественное и земное всегда ходят рука об руку, в чем странно притихших случайных любовников вскоре убедили звуки музыки, что раздавались из раскрытых настежь дверей дома, мимо которого они проходили. Еще мгновение и на лужайку перед домом вывалилась веселая шумная толпа нарядных горожан, которые тут же образовав пары, завели танец под звуки нескольких лютен – музыканты устроились на длинной скамье перед домом. – Свадьба! – воскликнул Ральф, улыбаясь. – Свадьба, черт побери! – А вы любите погулять на праздниках, сэр? – кажется, его спутница не разделяла его неожиданного восторга. – Я? Люблю погулять на праздниках? Признаться, не могу припомнить последнего, на котором гулял. Кажется, то был День Святого Уилфрида... Ральф не стал уточнять, сколько лет назад он в компании сыновей арендаторов его отца разгуливал с по улицам Корбриджа, неся шесты, разукрашенные лентами и распевая песни во все горло. Но сейчас он совсем не прочь был подхватить леди Вуд за бархатную талию и втащить ее в круг танцующих. Именно это он и сделал, не особо заботясь о том, как празднующие и она отнесутся к его внезапному желанию. – Мы будем танцевать! Ведь вы любите сельские танцы? Он подхватил растерявшуюся Мод и ворвался в круг танцующих. Как-то раз Бертуччио танцевал с одной красоткой... вольту, так, кажется, назывался тот танец. – Что вы делаете, сэр! – слабо запротестовала леди Вуд, когда он положил руки ей на талию. – Мы танцуем, мадам! Два шага, а на третий я подхвачу вас и подкину в воздух! – Это... что это за танец? – Понятия не имею! Вам понравится... Мод! Она взлетела в его руках на третий такт под одобрительные возгласы танцующей лужайки. И раз-два-три!
apropos: Хелга Он восхитителен! Со всеми своими недостатками... Опечатка - Хелга пишет: Мод проведет ее в его постели, или он не кардоне…
Хелга: Э-э-э... кардоне - репейник, упрямый, в прямом значении...
apropos: Хелга пишет: кардоне - репейник, упрямый, в прямом значении... Ха))) Тогда нам нужно будет делать сноску - ее перевод))) Нет, ну удумал - после церкви, не успев замолить, так сказать, - потащил деву танцевать.
Хелга: apropos пишет: Тогда нам нужно будет делать сноску - ее перевод))) Почему-то решила, что это уже было в сносках. Или в тексте? Сейчас снесу.
apropos: Хелга пишет: это уже было в сносках А, может, было в тексте, но еще в первой главе - здесь, думаю, можно будет напомнить-уточнить, нет?
Хелга: apropos пишет: А, может, было в тексте, но еще в первой главе - здесь, думаю, можно будет напомнить-уточнить, нет? Снесла уже. Да, согласна надо уточнить.
Annasy: Романтишно конечно, но ведь опять - с его точки зрения, а не с её... Поступил бы по-человечески, а не так.... паршиво... Просто Мод ужасно жалко.
Unintended: Спасибо, девочки! Интересно очень! Ох, как трудно читать отрывками: дальше, дальше, дальше... Как вы "Водоворот" пережили - не представляю! Хелга пишет: убедили звуки совершенно музыки, Тут нет опечатки?
Marusia: Хелга пишет: Мы будем танцевать! Как вовремя подвернулась местная свадьба! Похоже, ни Ральфу, ни Мод раньше танцевать вольту не приходилось
Хелга: Annasy пишет: Романтишно конечно, но ведь опять - с его точки зрения, а не с её... Поступил бы по-человечески, а не так.... паршиво... Но для авторов Ваши впечатления - бальзам на душу, значит, герои живые получаются? Unintended пишет: Тут нет опечатки? Спасибо Да опечатка, заодно и тавтологию выловила рядышком. Marusia пишет: Как вовремя подвернулась местная свадьба! Похоже, ни Ральфу, ни Мод раньше танцевать вольту не приходилось Ох, да, как говорится, "четыре свадьбы и... " А вольту где им танцевать? Он все в боях, а она - в родительском доме, под присмотром.
мариета: Хелга пишет: «Вечером мы по очереди подежурим у постели мистера Ньютона, - услышал Ральф. – Миссис Пекок плохо себя чувствует, а Джон и Чарли должны хоть немного отдохнуть – им предстоит сидеть с ранеными...» Чуть не подума, что сейчас он услышет что-то тАкое... но нет, опять обошлось без сюрпризов С одной стороны радует - будет еще продолжения, но с другой стороны уже терпения нет когда они наконец поймут кто есть кто. Авторам очередное большое спасибо
apropos: Нашим читателям - спасибо за отклики! Вообще у нас столько ружей уже понавешено - и еще сколько развесится, пока... оне начнут стрелять... Annasy пишет: Мод ужасно жалко Ага, бедная девочка - у нее и так ужасная ситуация с отцом, муж вообще бросил, а тут этот пират... Ну, как ей было устоять? А ему-то что? Одно на уме.
Хелга: apropos пишет: А ему-то что? Одно на уме. При всем моем искреннем сочувствии к Мод, замечание считаю несправедливым. Человек, между прочим, деву спас и не раз, жизнью рисковал и положением, опекал, сдерживался, вел себя, ну просто как зайчик, а он, между прочим, воин и пират и вообще одичал в океанах, без женщин. Можно парню скидку на это сделать? И века средние, суровые, хоть и Возрождение полным ходом.
apropos: Хелга пишет: замечание считаю несправедливым. Это не замечание - это, можно сказать, констатация факта. Ну, мы с Мод, разумеется, ценим и его заступничество, и то, как он благородно вытерпел долгое сидение девы на его коленях (догадываемся, что приходилось нелегко... хм... ), и все такое прочее... И уже вознаградили его, между прочим. И еще вознаградим - сумма там все растет, помнится. Но с другой стороны, жизнью он не так чтобы рисковал - ему одной левой с дюжиной разбойников, как известно, ничего не стоит. Зато приключение для него обернулось массой приятностей, а там - поматросить и бросить - дело пиратское, обыкновенное... А деве потом страдать...
bobby: Хелга пишет: Человек, между прочим, деву спас и не раз, жизнью рисковал Вообще-то ему вознаграждение было обещано. Хелга пишет: Можно парню скидку на это сделать? Слишком напорист, на мой взгляд. Озабочен только своими желаниями...
bobby: apropos пишет: и то, как он благородно вытерпел долгое сидение девы на его коленях Он, кстати, сам этого хотел....
Хелга: apropos пишет: Ну, мы с Мод, разумеется, ценим и его заступничество, и то, как он благородно вытерпел долгое сидение девы на его коленях (догадываемся, что приходилось нелегко... хм... ), и все такое прочее... И уже вознаградили его, между прочим. И еще вознаградим - сумма там все растет, помнится. Но с другой стороны, жизнью он не так чтобы рисковал - ему одной левой с дюжиной разбойников, как известно, ничего не стоит. Это типично женский взгляд на ситуацию. И одной левой тоже не так уж просто махать. И кстати, дама замужняя, так, что ж он должен мужа на турнир и мечом по черепу, что ли? Самое благородное - даму оставить в покое, чтобы репутацию не замарать, ну и, более того, жизнь сохранить, ведь за измену могли и казнить, ежели муж настоял бы. bobby пишет: Вообще-то ему вознаграждение было обещано. Именно, очень верное замечание! bobby пишет: Слишком напорист, на мой взгляд. Озабочен только своими желаниями... А кто-то предпочитает скромных, неловких, несмелых? А желания для мужчины - его суть, он же без них неполноценен, нет?
apropos: Хелга пишет: типично женский взгляд на ситуацию А что вы хотите? чтобы у нас был мужской взгляд? Хелга пишет: что ж он должен мужа на турнир и мечом по черепу, Ага, себя самого... Хелга пишет: кто-то предпочитает скромных, неловких, несмелых? Увы, не предпочитаем. Нам пираты потому и нравятся, что такие нахальные...
Хелга: apropos пишет: Ага, себя самого... Это вопрос формулировок и определений... Гипотетически имела в виду. apropos пишет: Увы, не предпочитаем. Нам пираты потому и нравятся, что такие нахальные... Вот, а когда они поступают согласно своей мужеской природе, начинаем возмущаться и кипеть. Хотя, конечно, есть простые человеческие истины: верность, честь, благородство... и тыды.
bobby: Хелга пишет: А кто-то предпочитает скромных, неловких, несмелых? Ну почему сразу робких и несмелых? Хоть чуточку считающихся и с чувствами с противоположной стороны. Но он ведь даже деве грехи замолить не дал спокойно - следом увязался...
Хелга: bobby пишет: Ну почему сразу робких и несмелых? Хоть чуточку считающихся и с чувствами с противоположной стороны. Но он ведь даже деве грехи замолить не дал спокойно - следом увязался... Он, между прочим. в охранники нанят, потому отправился выполнять свои непосредственные обязанности. И не мешал, стоял себе спокойненько в тени и ждал. Ну да, потом у него снесло крышу, но дева была хороша и желанна, что делать? Да и танцы подвернулись, ну как упустить шанс?
apropos: bobby пишет: он ведь даже деве грехи замолить не дал спокойно - следом увязался Оне без нее уже не могут. И сам заодно приобщился, припомнил о грехах своих, правда, ненадолго. Хелга пишет: когда они поступают согласно своей мужеской природе, начинаем возмущаться и кипеть Ну а как же! ))) И при этом ждем, что оне поступят именно согласно природе, а когда этого не происходит, то дамы страшно разочаровываются и даже обижаются. Нет, автавизм сидит в нас - хотим, чтобы перекинули через плечо и утащили в пещеру. Но при этом были чуткими, благородными, понимающими, нежными, беззаветно влюбленными и преданными... Сколько всего намешано.
apropos: Хелга пишет: дева была хороша и желанна А как всем хочется быть желанной для Него - того единственного...
bobby: Хелга пишет: Он, между прочим. в охранники нанят Это ему уже удобно и нравится так думать. Но вообще-то он не в личную охрану нанимался.
Хелга: apropos пишет: Нет, автавизм сидит в нас - хотим, чтобы перекинули через плечо и утащили в пещеру. Но при этом были чуткими, благородными, понимающими, нежными, беззаветно влюбленными и преданными... Сколько всего намешано. В этом противоречие, которое является двигателем отношений. Вывод сделала, воть...
Хелга: bobby пишет: Это ему уже удобно и нравится так думать. Но вообще-то он не в личную охрану нанимался. но она ж хозяйка, следователно и в личную, телохранителем, можно сказать.... А Мод? Ей ведь тоже очень удобно, когда он рядом. Защитит, обогреет, обберет, приголубит... Ну что парень такого сделал плохого? Он так старался...
apropos: Хелга пишет: Ну что парень такого сделал плохого? Он так старался... И действительно - так если подумать? Соблазнил деву - невинную! - всего лишь. Доставил удовольствие и ей, и себе - в первую очередь. Ну а последствия останутся на деве, пират же займется своими мужескими, и оттого важными делами. А там, глядишь, по дороге еще какую деву спасет...
Хелга: apropos пишет: И действительно - так если подумать? Соблазнил деву - невинную! - всего лишь. Доставил удовольствие и ей, и себе - в первую очередь. Ну а последствия останутся на деве, пират же займется своими мужескими, и оттого важными делами. А там, глядишь, по дороге еще какую деву спасет... Так, стоп. Вот здесь детально и шажками. Мужчина, молодой и полный сил остается наедине с дважды спасенной им девушкой. В доме. Она дала ему понять, что он ей нравится и она готова на большее. Не сознавая этого, но дала понять. Он поступает естественным образом. Да, он мог лечь на лавку на кухне и не подходить к деве совсем, мог, но так не сложилось. Последствия, разумеется, останутся женщине, а как иначе? Женщине - женское, мужчине - мужское. А там, где их интересы пересекаются и возникает оно, взаимодействие, которое оправдывает и его и ее, в конечном счете, в гамбургском, в конце концов. Он мрачен и грубоват, с уверенностью, что снисходя до девы, делает ей великое одолжение - мы осудим его и полюбим. Он весел и легкомысленен, и подтрунивает над девой - мы осудим его и полюбим. Он занудлив и прагматичен, мы поморщимся и полюбим... И в конце концов кто-то должен соблазнять невинных дев, иначе они так и останутся невинными и несчастными...
apropos: Хм... С его точки зрения - конечно, оне не виноваты, и оправдания себе всегда найдут. А дева? Невинная, неопытная - как ей было устоять перед таким напором? Она разве могла предполагать, что его поцелуи - так на нее подействуют? А он, между прочим, не упускал ни одной возможности. И когда она вообще ни о чем не догадывалась даже, он, со своей самоуверенностью все за нее решил, увидел, то чего не не было, сговорился с лесником и обложил деву красными флажками. Хелга пишет: кто-то должен соблазнять невинных дев Почти убийственный аргумент, но это бы лучше мужу - не бросать свою милую, нежную, красивую жену на произвол пиратов, а... Ну понятно.
мариета: Хелга пишет: Он мрачен и грубоват, с уверенностью, что снисходя до девы, делает ей великое одолжение - мы осудим его и полюбим. Он весел и легкомысленен, и подтрунивает над девой - мы осудим его и полюбим. Он занудлив и прагматичен, мы поморщимся и полюбим... Амин! А если дева забеременеет? Будет ли он еще играть в закрилники?
apropos: мариета пишет: если дева забеременеет? А это уже - ее проблема, как я понимаю. Оне разве о том думают?
apropos: Вот и представитель пиратов пишет: Последствия, разумеется, останутся женщине, а как иначе?
мариета: apropos пишет: А это уже - ее проблема, как я понимаю. А мы наверное простим и полюбим?
apropos: мариета пишет: мы наверное простим и полюбим? Ага, и все стерпим. И всю жизнь будем вспоминать встречу с пиратом, который забудет о нас в лучшем случае до встречи с новой девой, в худшем, едва с нами расстанется.
bobby: apropos пишет: Оне разве о том думают? Об этом, как я понимаю, никто не подумал. Бедную Мод только пугали, мол, нельзя мужчинам ничего позволять, а конкретно объяснить никто не удосужился... На что, спрашивается, компаньонка, да еще такая прожженная, как миссис Пекок?
Хелга: apropos пишет: он, со своей самоуверенностью все за нее решил, увидел, то чего не не было, сговорился с лесником и обложил деву красными флажками. Но это же совершенно по-мужски, охотник и самец... джентльмен, между прочим! Все для девы и защита и любовь.... Добиться расположения понравившейся девы - не задача ли мужчины, одна из жизненных задач, не правда ли? мариета пишет: А если дева забеременеет? Будет ли он еще играть в закрилники? Но, возможно, для девы это дар и счастье? Ну и есть же мужчины, которые всегда защищают своих женщин, и своих детей, независимо от того, как они появились на свет. другой вопрос, будет ли у него такая возможность.
мариета: bobby пишет: На что, спрашивается, компаньонка Чтобы делать компанию ... в любых ситуациях
мариета: Хелга пишет: для девы это дар и счастье? Допустим. А как она мужу своему, только что вернувшемуся с путешествия, объяснить появление ребенка? Кто-то подбросил перед дверью?
apropos: bobby пишет: конкретно объяснить никто не удосужился Ха, даже когда конкретно объясняют, что от "этого" бывают дети - кто способен о том помнить, когда ОН рядом? Даже современные просвещенные девы о том порой не думают, а уж средневековая, которая даже не подозревает... Хм. Хелга пишет: джентльмен, между прочим Ну да, все для девы, а не для себя любимого. Хелга пишет: есть же мужчины, которые всегда защищают своих Есть, конечно. Ау!
apropos: мариета пишет: как она мужу своему, только что вернувшемуся с путешествия, объяснить появление ребенка? Кто-то подбросил перед дверью? Боюсь, он объяснений даже спрашивать не будет. средневековые мужчины - это... Словом, могли и на плаху отправить. Измена мужу - государственная измена, считай.
Хелга: мариета пишет: А как она мужу своему, только что вернувшемуся с путешествия, объяснить появление ребенка? Кто-то подбросил перед дверью? Путешествие было слишком долгим, сэр, и мне сказали, что вы погибли в штормах и схватках... Вы оставили меня, девственную, одинокую, без надежды на нормальную женскую жизнь, сэр... Казните его, подлеца, который покусился на честь вашей жены! Это, конечно, не послужит оправданием для грозного мужа, для которого женщина есть существо второго сорта, пусть без нее и прожить трудно, практически невозможно, но все же это аргумент, какой-никакой. Но в конце концов, вряд ли мужчина способен просчитать ситуацию настолько вперед, оставшись наедине с молодой женщиной. Не будет он просчитывать, хоть как не осуждай его. На том вертится мир. apropos пишет: Даже современные просвещенные девы о том порой не думают, а уж средневековая, которая даже не подозревает.. Именно! Основной инстинкт сильнее нас...
Хелга: apropos пишет: Только за него почему-то все достается женщине, а мужчина идет завоевывать новые пространства, не думая, что там осталось на тропах, по которым он прошелся. Закон жизни, иначе человечество бы давно вымерло. У каждого своя задача, женщине - вырастить то, что осталось на тропе, ему - создать как можно больше троп. Остальное - оболочка из морали, религии, культуры, того, что превращает нас из хомо ансапиенс в хомо сапиенс.
apropos: * * * После приезда в Сапсерт Мод не видела Кардоне несколько часов, успела соскучиться по нему и обрадовалась, когда он вдруг появился из дверей паба. Он предложил сопроводить ее в церковь, но как бы ей ни хотелось пойти с ним, казалось неуместным идти замаливать свой грех с тем, с кем она согрешила. Впрочем, Кардоне не обратил никакого внимания на ее попытки освободиться от его общества. Отослав Мэри, он потащил Мод в церковь, крепко держа под руку. Волей-неволей ей пришлось с этим смириться, хотя ее и раздирали противоречивые чувства. Было приятно осознавать, что Кардоне тоже хочется быть с ней, но как она сможет погрузиться в молитвы в его присутствии, если его близость так волнует, а мысли о нем вообще не оставляют ее, даже когда его нет рядом? Когда они подошли к церкви, и Мод предложила ему подождать ее снаружи, Кардоне, похоже, обиделся, отчего девушке стало неловко. Поэтому она поспешила пройти внутрь - в почти пустой в этот час зал - и присела на свободную скамью у прохода неподалеку от входа, оставив своего спутника где-то позади. На этот раз он не подошел к ней, и Мод, вздохнув, расслабилась, постепенно обретая то умиротворенное состояние, которое обычно испытывала под церковными сводами. Полумрак, запах ладана, изображение Иисуса, распятого на кресте… Девушка перекрестилась, зашептав слова молитвы: Отец наш, Небесный Создатель, Свято имя твое, Да придет Царствие твое Да будет оно на земле также, как на Небесах, Даруй нам хлеб наш в этот день, И прости грехи наши… «И прости грехи мои – я согрешила, Господи, согрешила… Не по злому умыслу, но по зову плоти и сердца… Греховному зову, против которого не смогла устоять по слабости своей…» Как прощаем мы тех, кто согрешил против нас… «Прости мужа моего, сэра Ральфа Перси, который оставил меня, свою жену на долгие годы, забыв об обетах, данных мне перед тобой, Отец наш… Прости души тех неразумных людей, что напали на нас по дороге и потому бесславно окончили свои дни… Прости мистера Кардоне, который возжелал меня, чужую жену…» И уведи нас от искушения, Но избавь от зла… «Уведи, спаси, Господи, меня от искушения… Я полюбила, полюбила того, кого нельзя мне любить… Пощади меня, мою грешную плоть и грешную душу…» Мод молилась об отце, умоляя Всевышнего о справедливости к невинно обвиненному, молилась за души погибших слуг, защищавших ее до последней капли крови, просила даровать выздоровление Роджеру Ньютону… Во имя Царства твоего, Власти и Славы Ныне и присно и вовеки, аминь… «Он простит меня, непременно простит, и дарует нам свою любовь и защиту…» - Мод вновь перекрестилась, испытывая неизмеримое облегчение благодаря обращению к Господу. Когда она очнулась от своих мыслей, ей показалось, что прошло много времени. Или нет? Девушка посмотрела по сторонам: посетителей почти не осталось, только впереди сидела грузная, средних лет женщина, да неподалеку молился какой-то старик. Кардоне же нигде не было видно. «Верно, не дождался меня, вышел», - подумала Мод, тихо встала и пошла к выходу. Но едва она погрузила пальцы в чашу со святой водой, откуда-то из темноты, из-за колонны появился Кардоне… Они молча вышли на улицу, где уже сгущались сумерки, и медленно направились к постоялому двору. Ей было очень приятно идти вместе с ним, чувствовать его рядом и верить, что все будет хорошо, непременно будет хорошо, потому что по-другому просто не может быть… Вдруг тишину, царящую не только в предвечернем воздухе, но и в душе девушки, прервала музыка, шум и смех людей… Свадьба! Мод не любила свадеб - своей она не помнила, но ей приходилось посещать свадьбы у соседей, и все они напоминали ей о ее не сложившейся замужней жизни. И сейчас ей тем более было не до чужого веселья. Кардоне же, напротив, оживился и даже обрадовался, в отличие от Мод, которая лишь повела плечами, посмотрев на лихо заплясавшие вразнобой пары и отвернулась, ускоряя шаг и мечтая как можно быстрее пройти мимо этого места. Но этого ей сделать не удалось: Кардоне неожиданно обхватил ее за талию и повел к веселящимся горожанам. Она попыталась воспротивиться, упиралась, но он разве когда прислушивался к ее желаниям? Кардоне втащил девушку в круг и заставил танцевать какой-то странный танец. Мод было заартачилась - уже больше из упрямства, для вида, потому что ее тоже начали захватывать музыка, веселье, улыбающийся ей Кардоне. Его сильные руки сжимали ее, подкидывали в воздух, ловили в свои объятия, и все кружилось вокруг - вместе с ней, опьяненной от счастья. Она не имела права быть счастливой, но была счастлива - как никогда в жизни. - Вы, вы, - задыхаясь выдохнула она, когда после очередного взлета, он опустил ее на землю. - Вы сошли с ума, сэр! Но глаза ее смеялись, а на губах расцвела улыбка, и Мод уже не вырывалась, а сама устремлялась за Кардоне, стараясь попасть в такт, в который и он не очень попадал, охала, ахала и смеялась. Танцующая рядом пара начала повторять их движения, лютни зазвучали быстрей, и феерия танца закружила, лишая разума. После очередного, неизвестно какого по счету круга Кардоне поставил Мод на землю, схватил за руку и потащил куда-то за собой, и вскоре они стояли в густой тени огромного бука за углом дома и целовались… Целовались так исступленно, будто провели в разлуке тысячу лет, и никак не могли оторваться друг от друга. - Ты придешь ко мне сегодня? Ночью? – хрипло прошептал ей Кардоне, на мгновение прервав поцелуй, губами продолжая касаться ее губ. – Я стану охранять тебя всю ночь, моя леди... Мод растерялась. Ей безумно хотелось быть с ним, но... Они уже не одни, как это было в доме лесничего. На постоялом дворе, где находятся и их люди. Агнесс и Мэри наверняка заметят ее отсутствие. И еще Роджер... Ей следует сейчас находиться возле раненого, а не наслаждаться объятиями Кардоне. Греховными объятиями. Девушку будто обдало холодной водой. - Не могу… - прошептала Мод, упираясь руками в грудь Кардоне и чувствуя, как слезы подступают к ее глазам. - Не могу... -Не можешь? Отчего же? - спросил он, не выпуская ее. - Моя комната в стороне от прочих, мы сохраним нашу тайну. Верь мне, моя леди... Ей хотелось верить ему, она хотела быть с ним и не могла устоять перед поцелуями, которыми он жадно стал покрывать ее лицо, шею, вновь нашел ее губы, прижимая к себе так сильно, до боли, но боли такой желанной. - Идем, - он еще раз поцеловал ее и, держа за руку, повел на улицу, к постоялому двору. И уже стоя перед дверью, повторил: - Я буду ждать тебя, Мод... Девушка не ответила, молча проскользнула в распахнутую им дверь и поспешила в свою комнату, отчаянно желая провести с ним эту ночь, но ясно осознавая всю невозможность . «Ему проще – у него нет компаньонки, слуга его, в отличие от Мэри, не ночует с ним в одной комнате, ему не нужно заботиться о раненом, он не связан обетами с другой женщиной… Или связан?..» Мод долго умывалась холодной водой, чтобы унять возбуждение после танца с Кардоне, его поцелуев и мыслей о предстоящей ночи, которую ей придется провести одной... Она прикусила губу, чтобы не заплакать, поправила чепец и пошла сначала проведать Роджера, а потом с Мэри, это время просидевшей с раненым, вернулась в свою комнату, куда как раз принесли ужин. - Мистеру Ньютону получше, - сообщила Мод миссис Пекок, которая присоединилась к трапезе. – Жар спал, дыхание более ровное и глубокое. - И то счастье, - равнодушным голосом отозвалась Агнесс, уплетая большой кусок пирога с рыбой. – А с кем вы ходили в церковь? Мэри сказала, мистер Кардоне самолично повел вас туда… Похоже, ему понравилось быть вашим сопровождающим, - глазки компаньонки заблестели от нескрываемого любопытства. - Н-не знаю, - пробормотала Мод. – Скорее, он просто хотел посетить церковь… - Такие мужчины, как этот Кардоне, не похожи на богобоязненных людей, - хихикнула миссис Пекок. – И, смею предполагать, вашему мужу не понравилось бы ваше…. близкое знакомство с подобным господином… «В этом вся Агнесс, - неприязненно подумала Мод. – Ей непременно нужно сказать мне что-нибудь неприятное…» - Мы не так близко знакомы с мистером Кардоне, - сухо ответила она, - чтобы вызвать недовольство сэра Ральфа… «…которому совершенно все равно, с кем знакома его жена». Мод наскоро доела пирог, отделываясь короткими репликами в ответ на болтовню миссис Пекок, и поднялась. - Мне нужно приготовить новую порцию отвара и смазать его раны на ночь, - сказала она и показала на стоящую в углу комнаты узкую лежанку. – Мэри, не жди меня, ложись спать. - Мне тоже нужно лечь – ужасно болит голова, - Агнесс пожелала миледи спокойной ночи и поспешно отправилась к себе. Мод в последний раз посмотрела на Роджера, поправила одеяло, попрощалась с Джоном Потингтоном, занявшим ее место у кровати раненого и, взяв свечу, вышла в темный, тихий коридор. Она шла медленно и осторожно, чтобы под ногами не заскрипели половицы и не потревожили сон постояльцев, и гадала, за какой из дверей комнат, мимо которых проходила, спал Кардоне... Весь вечер Мод доказывала себе, что поступила правильно, отказавшись провести с ним эту ночь, но не могла не думать о том, как было бы чудесно побыть эту ночь с ним –еще одну, случайную и последнюю ночь дороги. И при этом уже не раз пожалела, что отказалась прийти к нему, и даже сердилась на Кардоне за то, что он оказался не слишком настойчив. Тогда ей было бы куда легче оправдаться перед собой, поддавшись его - и своему – желанию. Вдруг будто повеяло ветром, пламя свечи заколебалось, и появилось ощущение, что здесь она уже не одна. Он шагнул из темноты и она, еще не разглядев его, поняла, кого увидит. Горячее сало свечи капнуло ей на руку, но она даже не почувствовала боли. Кардоне стоял перед нею, дублет накинут на плечи, - Мод боялась поднять глаза, но созерцание его расстегнутой рубашки привело ее еще в большее смятение. - Сэр! - еле слышно прошептала она. - Мадам... - в тон ей ответил он, и она все-таки посмотрела ему в лицо - он улыбнулся ей, и Мод не могла оторвать взгляд от его глаз, словно они затягивали ее в свою опасную, очень опасную глубину. Она все же сделала шаг назад, но он предупредил ее движение, перехватив одной рукой за талию, а второй - вытащил свечу из ее пальцев и задул ее. - Идем, а то нас поймают, - прошептал он, чуть наклонившись к ней, и тотчас же увлек за собой в темноту коридора.
Хелга: Немножко вариантов... apropos пишет: Он предложил сопроводить ее в церковь, но как бы ей ни хотелось пойти с ним, казалось неуместным идти замаливать свой грех с тем, с кем она согрешила. Он предложил сопроводить ее в церковь, отчего ее волнение перешло в смятение - как сможет она замаливать грех, находясь рядом с тем, с кем согрешила? apropos пишет: Мод не любила свадеб - своей она не помнила, но ей приходилось посещать свадьбы у соседей, и все они напоминали ей о ее не сложившейся замужней жизни. И сейчас ей тем более было не до чужого веселья. Кардоне же, напротив, оживился и даже обрадовался, в отличие от Мод, которая лишь повела плечами, посмотрев на лихо заплясавшие вразнобой пары и отвернулась, ускоряя шаг и мечтая как можно быстрее пройти мимо этого места. Мод не любила свадеб, своей она не помнила, а свадьбы соседей, на которых она бывала, вызывали скорее горечь, чем веселье. Ведь они напоминали ей о ее несложившейся замужней жизни. И сейчас Мод было совсем не до чужого веселья. Кардоне же очень удивил ее, вдруг оживившись, словно приглашенный гость. Мод ускорила шаг, пытаясь быстрее пройти мимо развеселой лужайки. apropos пишет: Было приятно осознавать, что Кардоне тоже хочется быть с ней, но как она сможет погрузиться в молитвы в его присутствии, если его близость так волнует, а мысли о нем вообще не оставляют ее, даже когда его нет рядом? Ее охватили волнение и радость, но совсем не те, что следовало ощущать находясь в храме - как сможет она погрузиться в молитву, когда все мысли ее там, возле него, когда его близость заставляет ее дрожать и трепетать совсем не от священного восторга.
полная версия страницы