Форум » Произведения в соавторстве » Гвоздь - 6 (рабочая тема) » Ответить
Гвоздь - 6 (рабочая тема)
apropos: Обсуждаем и пишем, пишем и обсуждаем... [
apropos: Хелга, я выкладываю кусочек - обсудим, если более-менее нормально - продолжу.
apropos: Мод, 9-я глава Вопреки собственным предположениям, сэр Мармадьюк так и не отправился на север доказывать преданность короне, зато каждый день появлялся в Картер-Хаузе с подарками для леди и свежими новостями. И с каждым днем его ухаживания за Мод становились все более откровенными: многозначительные, пылкие взгляды, которые он бросал на нее, комплименты, вроде бы случайные прикосновения… Агнесс из-за того откровенно злилась и не упускала случая съязвить. Джоанна отмалчивалась, но проступающая на лбу кузины складка при появлении гостя, а также полные тревоги глаза выдавали ее озабоченность происходящим. А Мод… Мод привыкла к визитам сэра Мармадьюка, даже ждала их, подчас с нетерпением. И не только потому, что он обещал ей устроить свидание с отцом. Присутствие Скроупа вносило приятное разнообразие и оживление в размеренный и довольно унылый образ жизни обитателей дома сэра Стивена, а в какой-то момент Мод была вынуждена признать, что ей лестен интерес этого красивого, самоуверенного, явно избалованного женским вниманием мужчины к ней - робкой, провинциальной, не блещущей красотой девушке. Но одновременно это вызывало недоумение, и немного пугало ее. «Что он хочет от меня? – удивлялась про себя Мод. – Чего добивается? Ведь он должен понимать, что я не отношусь к… к доступным женщинам», - и закусила губу, вспомнив, сколь легко и быстро вошла в объятия Кардоне. И как всегда, когда она думала о своем попутчике, сердце ее заныло, затосковало… Мод отложила рукоделие, в руках с которым коротала дни, встала с кресла и медленно заходила по зале, пытаясь сосредоточить свои мысли на насущном. Накануне Джон Потингтон посетил мистера Ламлея и вернулся с ободряющими новостями: через знакомых барристер вышел на секретаря одного из верховных судей, который занимается делом сэра Уильяма. За определенную плату секретарь был согласен составить документы таким образом, чтобы обвинение в государственной измене и причастию к мятежу свелось к обыкновенной вооруженной стычке. Мистер Ламлей отвез к нему Джона, рассказ которого о том, как и по какой причине произошла ссора между комиссаром и сэром Уильямом, был внимательно выслушан и записан. Сегодня с утра в Картер-Хауз приезжал подручный секретаря, чтобы ознакомиться с письменными свидетельствами, собранными Мод в Боскуме, а также взять показания у Роджера, который еще не мог вставать с постели. Все это выглядело весьма обнадеживающе, хотя мистер Ламлей и намекнул Потингтону, что ни в чем нельзя быть уверенным, поскольку судьба сэра Уильяма в руках короля, а его величество сильно гневается на мятежников. Тем не менее, по словам секретаря, заседание суда по делу сэра Уильяма пока было отложено на неопределенное время и по неясным причинам. А все знали, как быстро и сурово – обвинение и казнь Анны Болейн были еще свежи в памяти - может действовать трибунал Звездной палаты. Когда Мод думала об этом, в ней все холодело и сжималось от страха за отца, и она могла только утешать себя мыслью, что отложенное заседание дает им время на подготовку к суду и надежду на отмену несправедливого приговора. Издали донесся стук дверного молотка, заскрипел входной засов. «Верно, Джоанна вернулась. Или Агнесс», - Мод присела на краешек кресла и взяла вышивку, прислушиваясь к звукам, доносящимся из-за закрытой двери в зал. После полудня кузина ушла по каким-то делам, порученным ей утром сэром Стивеном. Следом за ней миссис Пекок вдруг заспешила к своей родственнице, якобы проживающей в городе, хотя ранее ни разу о ней не упоминала. Если Мод была не прочь на какое-то время избавиться от общества надоедливой компаньонки, то без кузины чувствовала себя неприкаянно и неуютно в этом мрачном, сыром доме. Совсем по-другому было в Боскуме, где ей, занятой бесконечными хозяйственными делами, никогда не приходилось томиться от безделья или скучать. Да и здесь она не сидела бы целыми днями с рукоделием, а хлопотала за отца, но из-за ранения ей пришлось передать все дела в руки Джона. Мысли Мод перекинулись на Потингтона, который с некоторых пор стал неизменным спутником кузины во время ее выходов в город.
apropos: Смущает меня - не много ли мыслей (а это только начало))) - после стука в дверь. Может, стук перенести на потом?
Хелга: apropos пишет: не много ли мыслей (а это только начало))) - после стука в дверь. может, стук перенести на потом? Не много, мне кажется. Она же не бежит открывать дверь, а как раз думает о том, что все ушли, а кто-то стучится. apropos пишет: И с каждым днем его ухаживания за Мод становились все более откровенными: многозначительные, пылкие взгляды, которые он бросал на нее, комплименты, вроде бы случайные прикосновения… Агнесс из-за того откровенно злилась и не упускала случая съязвить. Два откровенных. Может, про ухаживания написать завуалированней? Все же это с точки зрения Мод, а она неопытна. Например, Он ухаживал за Мод, не скрывая этого, бросая на нее пылкие взгляды, восхищаясь ее внешностью и иногда, будто бы случайно касаясь ее. apropos пишет: «Что он хочет от меня? – удивлялась про себя Мод. – Чего добивается? Ведь он должен понимать, что я не отношусь к… к доступным женщинам», - и закусила губу, вспомнив, сколь легко и быстро вошла в объятия Кардоне. Вот здесь, мне кажется, Мод не стоит думать о доступности и о Кардоне как-то иначе. Потом, «удивлялась »вообще, а «губу закусила» в частности. А вообще хорошо и продолжаем в том же духе.
apropos: Хелга пишет: про ухаживания написать завуалированней? Ага, точно! Все тапки принимаются - пошла думать думу
Хелга: apropos пишет: Ага, точно! Подумалось, что несмотря на то, что Мод познала мужские объятия, она же не стала опытней и не начала лучше разбираться в мужчинах и их мотивах. Конечно, она понимает и чувствует, что Мармадьюк не просто так со сладостями ходит и песТни сладкие поет, но вряд ли она думает о возможности каких-то с ним отношений (подобных отношениям с Кардоне) и вряд ли думает о доступности женской. То есть здесь какой-то баланс надо бы выдержать, между девичьим и женским.
apropos: Хелга пишет: баланс надо бы выдержать, между девичьим и женским. Ага. Причем, девичье все же преобладает - не стала же она сразу искушенной женщиной. Да еще и грех ведь...
Хелга: apropos пишет: Причем, девичье все же преобладает - не стала же она сразу искушенной женщиной. Да еще и грех ведь... Чувство вины, по идее, должно быть очень сильным, перед Небом и мужем.
apropos: Ну да, грешница же
Axel: apropos Спасибо! Сэр Мармадьюк времени зря не теряет, напористый мужчина. Ухаживает грамотно, если можно так выразиться. Но зачем ему Мод? Лишняя победа? Сомневаюсь я, что он мечтает на ней жениться.
Axel: Хелга пишет: А вдруг влюбился и жить не может без нее? Расчетливый слишком. Так мне показалось. А Мод - провинциалка, да ещё с отцом мятежником, и с риском остаться без гроша за душой.
apropos: Axel Axel пишет: Расчетливый слишком. А страсть? Дева молодая, красивая - вот и разобрало джентльмена по самое... не могу
Axel: apropos пишет: А страсть? Дева молодая, красивая - вот и разобрало джентльмена по самое... не могу Страсть допускаю. Но, подозреваю, что Мод он видит только любовницей. Для этого статуса она как раз подходит.
apropos: Под тапки Чуть переработанное начало, ну и дальше Вопреки собственным предположениям, сэр Мармадьюк так и не отправился на север доказывать преданность короне, зато каждый день появлялся в Картер-Хаузе с подарками для леди и свежими новостями. Он ухаживал за Мод, не скрывая этого, бросая на нее пылкие взгляды, восхищаясь ее внешностью и иногда, будто бы случайно касаясь ее… Агнесс из-за того откровенно злилась и не упускала случая съязвить. Джоанна отмалчивалась, но проступающая на лбу кузины складка при появлении гостя, а также полные тревоги глаза выдавали ее озабоченность происходящим. А Мод… Мод привыкла к визитам сэра Мармадьюка, даже ждала их, подчас с нетерпением. И не только потому, что он обещал ей устроить свидание с отцом. Присутствие Скроупа вносило приятное разнообразие и оживление в размеренный и довольно унылый образ жизни обитателей дома сэра Стивена, а в какой-то момент Мод была вынуждена признать, что ей лестен интерес этого красивого, самоуверенного, явно избалованного женским вниманием мужчины к ней - робкой, провинциальной, не блещущей красотой девушке. Но одновременно это вызывало недоумение, и немного пугало ее. «Что он хочет от меня? – удивлялась она. – Чего добивается?..» Мод отложила рукоделие, в руках с которым коротала дни, встала с кресла и медленно заходила по залу. Ее раздумья о странном поведении сэра Мармадьюка неизменно перескакивали на воспоминания о Кардоне, о том, как легко, как быстро она вошла в его объятия, и трудно было избавиться от непрошеных, греховных, но так часто преследующих ее мыслей о мужчине, с которым она провела два неполных дня и две ночи… Девушка зябко повела плечами, остановилась у разожженного камина и протянула руки к огню, согревая их. Из-за ранения не имея возможности хлопотать за отца, ей пришлось препоручить все дела с законниками Джону Потингтону. Накануне он вернулся от барристера с ободряющими новостями: через знакомых мистер Ламлей вышел на секретаря одного из верховных судей, который занимается делом сэра Уильяма. Узнав о деталях происшедшего и присутствии в Лондоне очевидцев известного события, секретарь согласился, разумеется, за определенную плату составить документы таким образом, чтобы обвинение в государственной измене и причастии к мятежу свелось к обычной вооруженной стычке. Сегодня с утра в Картер-Хауз им был прислан подручный для ознакомления с письменными свидетельствами, собранными Мод в Боскуме, а также взял показания у Джона Потингтона и Роджера, который еще не мог вставать с постели. Все это выглядело обнадеживающе, хотя мистер Ламлей счел своим долгом заявить, что нельзя быть заранее уверенным в желательном исходе дела: судьба сэра Уильяма в руках короля, а его величество сильно гневается на мятежников. Но заседание Звездной палаты, по словам секретаря, было отложено по неясным причинам и на неопределенное время. Это давало время на подготовку к суду и надежду на отмену несправедливого обвинения: все знали, сколь молниеносно – приговор и казнь Анны Болейн были еще свежи в памяти - может по необходимости действовать верховный трибунал. Несмотря на тепло, идущее от камина, Мод похолодела, сердце ее сжалось от страха за отца. «Его оправдают… Должны оправдать... Боже, помоги нам!» - взмолилась она, заметалась было опять по залу, но от резкого движения заныл, задергался пульсирующей болью заживающий шов от раны. Прижимая ладонью растревоженный бок, Мод осторожно опустилась в кресло, устроилась поудобнее, подоткнув под спину подушечку. Издали донесся приглушенный стук дверного молотка. «Джоанна вернулась. Или Агнесс», - девушка взяла вышивку, прислушиваясь к звукам, доносившимся в зал из-за закрытой двери. После полудня кузина ушла по каким-то делам, неожиданно порученным ей утром сэром Стивеном. Следом за ней миссис Пекок вдруг заспешила к своей родственнице, якобы проживающей в городе, хотя ранее ни разу о ней не упоминала. Если Мод и была не прочь на какое-то время избавиться от общества надоедливой компаньонки, то без кузины чувствовала себя неприкаянно и неуютно в этом мрачном, сыром доме, изнемогая от вынужденного безделья. Пока она даже не могла помочь Джоанне справляться с возросшим из-за приезда гостей хозяйством. От Агнесс тоже было мало толка, разве по другой причине. Зато Потингтон и здесь оказался на высоте. Он брался за любую работу по дому, помогал ухаживать за Роджером и всегда старался сопровождать Джоанну во время ее выходов в город. Мод, занятая собственными переживаниями, не скоро догадалась о возникшей дружбе между кузиной и своим арендатором, если бы не ее востроглазая компаньонка. - Потингтон позволяет себе слишком многое, - на днях фыркнув и презрительно скривив губы, заявила миссис Пекок. – Я поражаюсь леди Уиклиф! Опуститься до какого-то йомена, фермера! - Джон не йомен, - поправила ее Мод. – Он джентльмен, младший сын в небогатой семье, поэтому ему пришлось… - Неважно! – перебила ее Агнесс. – Мужлан с медвежьими повадками этот ваш Потингтон. Уверена, сэр Стивен будет очень недоволен, когда узнает, с кем связалась его сестра. Мод довольно сухо ей ответила, что взаимоотношения леди Уиклиф и Потингтона не касаются никого, кроме них самих, но с тех пор сама невольно замечала, как лучатся глаза Джоанны, и нежным румянцем заливаются ее щеки при виде Потингтона, а он становится еще более молчаливым и застенчивым в присутствии леди Уиклиф. Вряд ли между ними что-то могло сложиться в силу ряда причин, в первую очередь, из-за неравного положения, хотя… Выйдя замуж за Потингтона, кузина бы обрела надежного мужа, семью и свой дом, что было для нее, вероятно, во всех отношениях намного лучше, чем занимать почетную должность домоправительницы при брате. Да и Джон нашел бы в ней заботливую жену, умелую хозяйку и добрую мать для своих детей… Стукнула дверь в зал, прервав мысли Мод. - Джоанна? - Увы, миледи, это всего лишь я, ваш покорный слуга, - ответил ей знакомый мужской голос, и, обернувшись, Мод увидела подходящего к ней сэра Мармадьюка. От неожиданности она вздрогнула и воткнула иглу не в ткань, которую вышивала, а в собственный палец. - Сэр?! - вскрикнула девушка от испуга и боли, прижала уколотый палец к губам и посмотрела удивленными глазами на неурочного визитера. – А где Джордж? – спросила она о лакее, который обычно встречал посетителей и докладывал об их приходе. - Зачем нам излишние церемонии? – с улыбкой ответствовал гость, поклонился, прижав к груди руку, блеснули камни тяжелых перстней. – Мне жаль, если я напугал вас… Он подошел ближе, взял Мод за руку, губами дотронулся до ее пальца, пострадавшего от иглы. - Сейчас пройдет, - шепнул сэр Мармадьюк, отстранился и уже обычным голосом сообщил: - А вот и ваш лакей! В зале появился Джордж с плетеной корзиной и небольшим блюдом в руках. Повинуясь знаку гостя, он поставил свою ношу на столик у кресла Мод и молча удалился. Из корзины манили ароматом и тугими блестящими боками незнакомые фрукты. - Рersicum malum…* Персики, нежнейшие и сладкие, как мед, леди Перси. И как ваши пальчики… Достойное вас угощение. Испробуйте на вкус. Сэр Мармадьюк взял один плод, положил на блюдо, разрезал кинжалом на дольки с ярко-оранжевой мякотью и протянул девушке, уставившись на нее испытующе, будто не только приглашая ее отведать угощение, но словно оценивая, решится ли она. Мод едва успела прийти в себя после внезапного наскока Скроупа, смущенно кивнула, чуть улыбнувшись: - Вы так добры и заботливы, сэр Мармадьюк! - отложила рукоделье, осторожно взяла пахучую дольку с чуть шершавой кожицей, откусила - брызнул, потек сок. Мод смутилась, облизнула губы, промокнула сок рукавом камизы и, взглянув на гостя, смешалась. Он смотрел на нее странно, не мигая, в глазах было что-то... как тогда у Кардоне. Но не так, как у Кардоне... Губы Скроупа растянулись в улыбке, и, кажется, и не было того взгляда. Показалось, решила Мод. - Очень вкусно, сэр, - она отвела глаза. - К сожалению, леди Уиклиф и миссис Пекок сейчас нет дома, и сэр Стивен будет позже... Мод замялась и положила в рот остаток дольки. Мякоть незнакомого плода таяла на языке. Ей следовало пригласить гостя присесть, но могла ли она принимать его наедине? Впрочем, ей нечего опасаться этого джентльмена, к тому же она была не девицей, а замужней леди, которой подобало вести себя как гостеприимная хозяйка в отсутствие кузины. - Располагайтесь, сэр Мармадьюк, - она жестом показала на кресло напротив. - Сейчас вам подадут эль и закуски... Она стала было подниматься, чтобы отдать распоряжения слуге, но Скроуп наклонился к ней и облокотился руками о ручки кресла, не давая встать. - Не тревожьте себя, леди Перси! - низкий приятный голос словно придавил Мод к сиденью. - Я пришел не для того, чтобы обеспокоить вас заботами обо мне. Мы же договорились с вами - я не гость, а свой человек здесь, в доме вашего кузена. Понимаю ваше беспокойство, - продолжил он, вновь понизив голос. Голубые глаза в упор глянули на Мод, в его взоре не было обычной усмешки. Сэр Мармадьюк стал очень серьезен. - Понимаю ваше беспокойство, но… Это хорошо, что ваших дам нет дома. Вы знаете, леди Перси, что я имею в виду… А пока успокойтесь и попробуйте это яблоко, райское яблоко... С этими словами он выпрямился и присел рядом, подтянув к себе тяжелый стул. - Я не знаю, что вы хотите этим сказать, - смутилась Мод, но внезапно ее, будто огнем, обожгла догадка – его обещание, данное несколько дней назад, устроить встречу с отцом… Она заволновалась, не решаясь спросить, Скроуп же молчал, не сводя с Мод взгляда, и она покорно взяла и она взяла яблоко, поддаваясь силе, исходящей от него. Сэр Мармадьюк удовлетворенно кивнул и нарушил тишину: - Леди Перси, должен признаться, я нарочно сделал так, что вашей кузины и компаньонки нет в доме. Это было нетрудно, - он усмехнулся и вновь посерьезнел. – Что никто не помешал нам обсудить очень важное дело... - Нарочно?! - сжимая в руке так и не попробованное ею яблоко, Мод невольно бросила быстрый взгляд на закрытую дверь в зал. - Вы говорите о важном деле? Неужели, сэр, вы смогли… - она уже не могла удержаться. - Вы устроили для меня свидание с сэром Уильямом? Или вам стало что-то известно о том, как пройдет суд? Не томите меня в неизвестности, прошу вас! Одной рукой держа яблоко - и забыв о том, второй она потянулась к гостю, схватилась за рукав джеркина и даже подергала его, стремясь скорее узнать новости, с которыми пришел сегодня Скроуп. Он быстро схватил ее за руку, воспользовавшись неосторожным движением, и не отпустил, несмотря на то, что Мод попыталась вырвать ее. После короткой попытки обрести свободу она сдалась, затихла, словно птица, попавшая в силки. - Вы проницательны, леди Перси, - сказал сэр Мармадьюк, глядя ей в лицо. - Да, я сумел сделать это, и не далее, как завтра, вы сможете увидеться с сэром Уильямом и даже принести ему гостинцы. Нет, молчите, не благодарите меня! Я не достоин ваших благодарностей, - он резко остановил порыв Мод, сжав ее пальцы, Слишком сильно, но она не стала сопротивляться, забыла, думая о том, что завтра увидит отца. Сэр Мармадьюк продолжал говорить, но она не слышала. - ...и вы оцените и полюбите меня... - мягкий низкий голос прозвучал, словно из тумана. Мод вздрогнула.
Хелга: apropos Аха, отлично! Всех, значица, услал из дому, чтобы поговорить наедине с нашей девой! Сцена с персиками очень нравится. Мармадьюк сладко, как персик, соблазняя леди Перси. Персики уже были в ходу в то время, значит. Очень хорошо, что появилась тема Джоанны и Потингтона, уже пора, пора! А сейчас тапки... apropos пишет: Джоанна отмалчивалась, но проступающая на лбу кузины складка при появлении гостя, а также полные тревоги глаза выдавали ее озабоченность происходящим. Джоанна отмалчивалась, но складка, проступающая на лбу кузины при появлении гостя, а также полные тревоги глаза выдавали ее озабоченность происходящим. apropos пишет: Несмотря на тепло, идущее от камина, Мод похолодела, сердце ее сжалось от страха за отца. «Его оправдают… Должны оправдать... Боже, помоги нам!» - взмолилась она, заметалась было опять по залу, но от резкого движения заныл, задергался пульсирующей болью заживающий шов от раны. Как-то фразу хочется переделать. Ведь, по идее, Мод все время думает об отце. Может быть, надо как-то подчеркнуть это постоянство мыслей. Сердце Мод сжималось от страха и тревоги за отца, она просыпалась и засыпала с мыслями о нем. «Его оправдают… Должны оправдать... Боже, помоги нам!» - взмолилась она, ускорила шаг, но от резкого движения заныл, задергался пульсирующей болью заживающий шов от раны. apropos пишет: Мод, занятая собственными переживаниями, не скоро бы догадалась о возникшей дружбе между кузиной и своим арендатором, если бы не ее востроглазая компаньонка. apropos пишет: - Потингтон позволяет себе слишком многое, - на днях фыркнув и презрительно скривив губы, заявила миссис Пекок. – Я поражаюсь леди Уиклиф! Опуститься до какого-то йомена, фермера! apropos пишет: От неожиданности она вздрогнула и воткнула иглу не в ткань, на которой вышивала, а в собственный палец. apropos пишет: - Сэр?! - вскрикнула девушка от испуга и боли, прижала уколотый палец к губам и посмотрела удивленными глазами на неурочного визитера. - Сэр?! - вскрикнула девушка, прижала уколотый палец к губам укоризненно глядя на неурочного визитера. Возможно, "укоризненно" звучит слегка игриво, но Мод ведь обыкновенная девушка и вполне может в этой ситуации так посмотреть на Марми, тем более она против него ничего не имеет, а совсем наоборот. apropos пишет: Мод едва успела прийти в себя после внезапного наскока Скроупа, смущенно кивнула, чуть улыбнувшись: Там дальше описание ее действий. Мне кажется, эту фразу можно совсем убрать, а продолжить как-то так: - Вы так добры и заботливы, сэр Мармадьюк! - Мод, совсем растерявшись, отложила рукоделие, осторожно взяла пахучую дольку с чуть шершавой кожицей, откусила и ойкнула - плод брызнул ароматным соком. apropos пишет: его обещание, данное несколько дней назад, устроить встречу с отцом… его обещание устроить встречу с отцом, данное несколько дней назад... apropos пишет: Скроуп же молчал, не сводя с Мод взгляда, и она покорно взяла и она взяла яблоко, поддаваясь силе, исходящей от него. Скроуп же молчал, не сводя с Мод взгляда, и она, поддаваясь силе, исходящей от него, покорно взяла яблоко. apropos пишет: Это было нетрудно, - он усмехнулся и вновь посерьезнел. – Чтобы никто не помешал нам обсудить очень важное дело... apropos пишет : Слишком сильно, но она не стала сопротивляться, забыла, думая о том, что завтра увидит отца. Слишком сильно, но она не заметила этого, думая о том, что завтра увидит отца. Да, и еще момент с уколотым пальцем. Может быть как-то поподробнее это описать? Эмоции Мод - это же весьма интимный жест был.
apropos: Хелга Спасибо за тапки Со всем согласна. И насчет пальца - ты права, надо развить. Насчет персиков - дело смутное. но в 16 веке они уже стали появляться в Англии и даже выращиваться. Поэтому Марми вполне мог принести экзотические для Мод фрукты.
мариета: apropos Ты меня довела до смятения!!! Мармедюк просто прелесть!!! Признаюсь, мое сердце тоже забило учащенно, не смотря на презумпцию виновности (ну, не могут быть два главных героев, один из них обязательно гад Великолепный кусочек!!!
Хелга: мариета пишет: И насчет пальца - ты права, надо развить. Насчет пальца, может быть, как-то так? apropos пишет: Он подошел ближе, взял Мод за руку, губами дотронулся до ее пальца, пострадавшего от иглы. Он подошел, наклонился, и Мод не успела понять, как ее пострадавшая от иглы рука оказалась в его руке, а его губы коснулись окровавленного пальца. Она вырвала руку, не сдержав испуганного вскрика. - Сэр Мармадьюк! Что вы делаете? мариета пишет: Мармедюк просто прелесть!!! Признаюсь, мое сердце тоже забило учащенно, не смотря на презумпцию виновности (ну, не могут быть два главных героев, один из них обязательно гад А если два главных героя - соперника? Оба с энергетикой и оба, каждый по-своему, обаятельны?
мариета: Хелга пишет: А если два главных героя - соперника? Оба с энергетикой и оба, каждый по-своему, обаятельны? Ну, тогда наверное Мод ужасно везет. Как часто встречаются такие мужчины на одном квадратном сантиметре в одном и том же романе?
Хелга: мариета пишет: Ну, тогда наверное Мод ужасно везет. Как часто встречаются такие мужчины на одном квадратном сантиметре в одном и том же романе? На то и рОман. Но выбирать ей все равно придется только одного. При этом, думаю, и плюс и минус должны обладать энергетикой и привлекательностью, тогда и выбор будет более страстным, как мне кажется. Опять же, в мире все перемешано, и хорошее и плохое, и кто знает, кто окажется Героем, а кто Гадом? Ведь они оба ГГ.
apropos: мариета мариета пишет: мое сердце тоже забило учащенно Странно, а я совсем почему-то не чувствую "химию" Марми. Вероятно потому, что мы с Мод любим Персика? Хотя... если полюбим Марми, то и ощутим его обаяние? мариета пишет: Мод ужасно везет Это как посмотреть - если оба ГГ нравятся - то трудно кому-то отдать предпочтение. Опять же - какие намерения у них... Хелга пишет: и плюс и минус должны обладать энергетикой и привлекательностью, тогда и выбор будет более страстным И более сложным, хотя, если подключить разум, то предпочтение надо отдавать джентельну, а не бродяге
Хелга: apropos пишет: а я совсем почему-то не чувствую "химию" Марми. Вероятно потому, что мы с Мод любим Персика? ну не знаю, на мой взгляд Марми химичит не меньше Перси, только химичат они по-разному, один обходителен, другой грубоват. По логике и разуму нужно выбирать Мармадьюка. Мужчина при всех достоинствах и искрит.
Кудрявая: Хелга пишет: Марми химичит не меньше Перси а у меня с самого начала такое ощущение, что у Марми злобно-корыстные намерения...
Хелга: Кудрявая пишет: а у меня с самого начала такое ощущение, что у Марми злобно-корыстные намерения... Отчего? Потому что он галантен и обходителен?
Кудрявая: Хелга пишет: Отчего? Потому что он галантен и обходителен? Не могу обосновать , на то оно и ощущение
apropos: - ... и вы оцените и полюбите меня... - мягкий голос прозвучал, словно из тумана. Мод вздрогнула. - Конечно! Конечно, я... - она запнулась. Что он имеет в виду, призывая «полюбить» его? Мод смешалась, решив, что неправильно поняла слова Скроупа. - Я с большим уважением и теплотой отношусь к вам, сэр! – поспешила она уверить его. - Я не смела и надеяться, что смогу увидеть отца, а вы... Вы поступили как настоящий друг! Ведь мы же друзья, сэр Мармадьюк? Как можно не оценить то, что вы сделали... делаете для меня, для нас с сэром Уильямом? Знайте, я очень, очень признательна вам, сэр! - с жаром добавила Мод. - И всегда буду помнить, сколь многим обязана... - Помнить? - переспросил сэр Мармадьюк. - Нет, не нужно помнить! Если вы согласитесь стать моей избранницей, леди Перси, зачем мне ваши воспоминания и благодарности? Вы рядом со мной, в моей жизни - вот главная признательность для меня. Вы озарите светом ваших глаз и нежностью ваших рук мою суровую жизнь, наполните ее звучанием вашего голоса. Никто другой не сможет в полной мере оценить вас и вашу красоту, лишь я... Не бойтесь моих речей! Да, я ваш верный друг, но этого мало! Мод в растерянности уставилась на сэра Мармадьюка, не зная, как отнестись к его словам и что ответить. Ей не хотелось обидеть его: ведь от него сейчас зависела ее встреча с отцом, но и нельзя было позволить ему говорить подобные вещи. Она вновь попробовала отнять у него свою руку, но он не отпускал ее, и девушка в отчаянии прикусила губу. - Сэр Мармадьюк, - как можно мягче начала она, – у меня есть муж… - Муж? Какой муж, леди Перси? – остановил ее Скроуп, словно не заметив ее смятения. - Ваш муж давно забыл о вас, к тому же наверняка он давно мертв. Не хочу огорчать вас, но я искренен, лгать не посмею. Вам нужно смириться с мыслью о его кончине. - С чего вы взяли, что он умер? - Мод не скрыла своего удивления. – Сэр Ральф где-то путешествует, но он жив, и мы не раз получали от него вести. Поверьте, я питаю к вам самое искреннее расположение, но принадлежу другому... - Его нет, а я здесь, перед вами, живой и любящий вас всем сердцем, готовый сделать для вас все, леди Перси. И завтра вы увидите своего отца. Неужели такая малость, как благосклонность к моему страдающему сердцу, не равноценная плата за мои старания? Мод повела плечами. Кардоне требовал от нее вознаграждение, теперь сэр Мармадьюк тоже говорит о плате. - Я должна заплатить за ваше доброе отношение ко мне? - глухо спросила она. Скроуп, так и не выпуская руки Мод, мягко сжал ее, короткая улыбка тронула его красивые губы, но лишь на мгновение, словно он случайно выпустил ее, не успев поймать. - Что вы, леди Перси, заплатить - совсем не то слово, не о том я веду речь. Как могу я требовать от вас платы? Наслаждение видеть вас, ваши глаза… вы знаете, какие у вас глаза? Я не поэт и вряд ли найду слова, чтобы рассказать вам, что я чувствую и вижу, глядя в ваши глаза. Они не умеют лгать, они пишут историю ваших порывов и чувств, леди Перси... Не плата, но покровительство мое, вот что предлагаю я вам, помощь и поддержку, и сердце свое... И свидание с вашим отцом. Так неужели же вы сочтете платой немного тепла, которое взамен подарите мне? Глаза его блестели, на щеках появился неровный румянец, свойственный белокурым мужчинам - волнение добавило привлекательности его лицу. Лишь чуть дернулся край губы, словно он в чем-то сдерживал себя. - А что касается вашего мужа, Мод... даже если он и жив, ваш брак не имеет силы, по истечению стольких лет. Но ваша преданность отрадна и дает мне надежду, что и я смогу отведать глоток этой верности. «Как он может видеть что-то по моим глазам?! - похолодела Мод. - Догадался, что я и Кардоне... Нет, не может быть! Он говорит о моей верности мужу, но при этом, не смущаясь, просит меня подарить ему немного тепла… отблагодарить его тем, что мужчинам нужно от женщины?!» Она очень хотела увидеть отца, но не такой ценой. «Заплачу барристеру, чтобы он добился для меня свидания. Или сама пойду в Тауэр, подкуплю тюремщиков. Они не откажут дочери заключенного», - лихорадочно подумала Мод и резким движением, которое острой болью отозвалось в ее ране, все же выдернула свою руку. - Муж мой жив, брак наш благословлен моим отцом и освящен церковью, - ответила она. - Я считаю вас хорошим другом и благородным джентльменом, сэр Мармадьюк. И надеюсь, что вы не хотите меня оскорбить. Вы просите невозможного! Не имея возможности встать и отойти, поскольку гость стоял, наклонившись над ней, Мод откинулась как можно дальше, вжалась в угол кресла, с напряжением прислушиваясь, не раздастся ли стук у входной двери, - появление Джоанны или Агнесс спасло бы ее от столь неприятной ситуации. - О, я слишком настойчив, - сэр Мармадьюк внезапно тоже откинулся на спинку стула. - Простите меня, леди Перси, я перешел границу дозволенного. Но у меня есть оправдания, - продолжил он, вновь подавшись к ней. - Очень веское оправдание - я покорен вашей красотой, вашей добротой, вашими чарами. Вы так хороши сейчас в своем праведном негодовании, и я потерял голову, пытаясь поймать свою удачу. Да простит меня Господь за то, что наговорил вам на горячую голову. Сэр Мармадьюк поднялся с места и поклонился, столь учтиво, словно и не было его пылких признаний и неправедных предложений. - Сейчас же я должен вас покинуть, поскольку обидел вас и испугал. Покинуть... Он не договорил и начал медленно натягивать перчатку на руку, не глядя на Мод. «Уходит, уходит, не отдав мне разрешение на свидание с отцом!» - она прикусила губу, настороженно глядя на сэр Мармадьюка. Единственный человек, на бескорыстную помощь которого она рассчитывала. И опять ей почему-то вспомнился Кардоне. Он тоже просил прощения... Мод сглотнула. - Да, вы обидели меня, сэр, - сказала она, цепляясь за ту ниточку, которую дал ей сэр Мармадьюк. В другой ситуации она бы высказалась куда резче, но его искреннее раскаяние заставило девушку смягчить тон. К тому же у него осталось разрешение на ее встречу с отцом. - Вы обидели меня, но я прощаю вас, - пробормотала она. Наполовину натянутая на руку перчатка застыла, словно стала слишком узкой, чтобы обхватить тонкую, но крепкую руку сэра Мармадьюка. Он повернулся к Мод, на лице лежала печать раскаяния. - Как вы добры, леди Перси... - почти прошептал он, голос его сорвался и затих. Он помолчал, словно справлялся с волнением или с голосом, затем продолжил, столь же тихо: - Вы добры и преданны! Вы словно драгоценный камень, требующий оправы, достойной оправы. И я могу стать этой оправой. Одно ваше слово, леди Перси, одно слово... Разве я не нравлюсь вам? Я здесь перед вами, а не ваш муж, что оставил вас на долгие годы... Подарите же свою преданность живому мужчине, а не призраку. Он вдруг согнул колено, оказавшись у ног Мод, и протянул к ней руку. - Я весь ваш, леди, но не леди Перси, я хотел бы обращаться к вам - леди Скроуп. Мод в изумлении уставилась на коленопреклоненого сэра Мармадьюка. Ей показалось, что она ослышалась, но поза и красноречивый взгляд Скроупа подтверждали сказанные им слова. - Что вы такое говорите, сэр? Я не могу быть леди Скроуп, даже если бы имела на то желание. Я замужем, - напомнила она. - Замужем за сэром Ральфом Перси. Да, он оставил меня, уехал... Но все равно он остается моим мужем, а я - его женой. В горе и радости, пока смерть не разлучит нас, - невольно она повторила слова брачного обета - слышанные ею не раз во время брачных церемоний, где она была гостьей. Собственного венчания она не помнила. Он все еще стоял перед ней на одном колене, глядя снизу вверх, и, кажется, не собирался подниматься. Голова его вдруг склонилась, словно он был не в силах смотреть на Мод, но рука его опять поймала ее руку, ласково, нежно сжала ее. - Как долго я искал... - услышала она. - Я понял, леди, я искал именно вас. И отчего же та, которая милее всех на свете, связана узами? Узами, порвать которые в ее власти! Наш король порвал незаконные узы ради новой королевы, так отчего вам, леди, не отказаться от брака, который не принес вам ничего, кроме разочарований? Это законно, и даже в Риме одобрили бы такой шаг. Чего совсем не ожидала услышать Мод, так это речи об аннулировании брака. Отец ее когда-то говорил о том, но передумал, когда сэр Ральф прислал о себе вести. Но сейчас слова Скроупа застали ее врасплох. - Я не могу сама разорвать эти узы, - нерешительно ответила Мод. - Только мой отец... Я повинуюсь своему отцу, сэр. Как он решит - так и будет, а я покорна его воле. Вероятно, - с горечью добавила она, - ему предпочтительнее видеть дочь замужней... - Завтра вы увидите своего отца, - сэр Мармадьюк поднял голову. – Поговорите с ним. Я очень хочу помочь ему, но мне проще будет хлопотать за него, являясь родственником, зятем. Можно быстро освободить вас от тягостного брака, положитесь на мое знание закона. Если вы, леди, согласны стать леди Скроуп, моей женой пред Богом и людьми. Синие, невозможно синие глаза в упор уставились на Мод, в них читалась просьба... нет, мольба. - Освободить... - повторила ошарашенная Мод. - Вашей женой...
Молли: Ну и гад (простите, леди) этот Ваш Мармадьюк , apropos! apropos пишет: Синие, невозможно синие глаза Так, где муж?! У меня прямо желание вызвать этого мармеладного парня на дуэль
Axel: apropos Если вы, леди, согласны стать леди Скроуп, моей женой пред Богом и людьми. Что-то я не очень верю в его чистые намерения. И, да, где же наш муж? Пора бы уже намылить шею этому самоуверенному красавцу!
Хелга: apropos Красноречивый сэр Мармадьюк. А ведь как красиво излагает, заслушалась. Женские уши - враги или друзья? И почему читатели так невзлюбили велеречивого блондина? Мод нелегко приходится, и очень понятна некоторая ее бесчувственность - не зажигает Мармадьюк в ней огня почему-то. Тапок... Вот эту фразу очень захотелось изменить. apropos пишет: В другой ситуации она бы высказалась куда резче, но его искреннее раскаяние заставило девушку смягчить тон. К тому же у него осталось разрешение на ее встречу с отцом. Резкие слова, которыми она хотела ответить ему, застыли на губах - его искреннее раскаяние и разрешение на встречу с отцом заставили ее смягчить тон.
Axel: Хелга пишет: И почему читатели так невзлюбили велеречивого блондина? Так он же прямым шантажом занимается. Ставит Мод, я бы сказала, в безвыходное положение.
bobby: apropos Сэр Мармадьюк, несмотря на свои сладкие речи, не вызывает особой симпатии. Однако он в некотором роде прав, когда предлагает ей расторгнуть брак и выйти замуж за него. О чем только думал Перси, болтаясь столько лет по заграницам? Ладно, уехал, когда жена маленькая была, но оставлять надолго девушку в полном расцвете... было весьма глупо с его стороны. И если Мод его не дождется, будет права.
мариета: Хелга пишет: И почему читатели так невзлюбили велеречивого блондина? Вот и я в недоумении. Вроде бы ничего обидного не сказал Попросил иметь честь..., устроил свидание с папенькой, нашел выход из ситуации с браком... К тому у него невозможно синие глаза Чего тут недостойного? apropos спасибо Марми начинает нравиться, однако мне почему-то кажется, что это обаяние не будет длиться еще долго
apropos: Спасибо, девочки Что-то Мармадьюк - как ни старается - никак не завоюет симпатии всех леди Молли пишет: где муж?! Муж объелся груш едет в Лондон, вроде бы Axel пишет: Пора бы уже намылить шею этому самоуверенному красавцу Бедный сэр Мармадьюк. За что намылить-то? И сам по себе хорош, и намерения честные... Хелга пишет: почему читатели так невзлюбили велеречивого блондина? Я вот тоже удивляюсь bobby пишет: прав, когда предлагает ей расторгнуть брак и выйти замуж за него Еще как прав, на мой взгляд. Мужа нет, дева в одиночестве чахнет. Персик, похоже, ни о чем не думал - жил в свое удовольствие, путешествовал, мир посмотрел, себя показал, а что там дома - как-то его не очень интересовало. Да и жена для него до сих пор - не слишком приятное и обременительное бремя. Потому он и старается оттянуть время встречи с ней. И Мод можно понять - что ей неизвестный, где-то блуждающий муж. мариета пишет: Марми начинает нравиться, однако мне почему-то кажется, что это обаяние не будет длиться еще долго О, и ты туда же Бедный, бедный Марми... Хелга, спасибо за тапок
Хелга: Axel пишет: Так он же прямым шантажом занимается. Ставит Мод, я бы сказала, в безвыходное положение. bobby пишет: О чем только думал Перси, болтаясь столько лет по заграницам? Ладно, уехал, когда жена маленькая была, но оставлять надолго девушку в полном расцвете... было весьма глупо с его стороны. И если Мод его не дождется, будет права. Иногда и шантаж может пойти на пользу неразумной деве. В ее средневековом положении выйти замуж за реального мужчину, а не ждать эфемерного мужа - самый лучший выход. В общем-то выбор у нее хоть и есть, но не ах какой. Ни того, ни другого она толком не знает. Муж - безответственный бродяга, Мармадьюк - темная лошадка. В общем, деве пат. мариета пишет: Вроде бы ничего обидного не сказал Обидно, слушай, - ничего не сделал - только вошел…(с)
Хелга: Кстати, о муже... Добравшись до Лондона, Ральф первым делом заехал к Финчу и узнал, что король находится в Виндзорском замке, и что заседание Звездной палаты отложено на неопределенное время, следовательно, тесть был еще жив и оставалась хрупкая надежда, которая зиждилась на звоне монет, что перетекли в руки судей, словах свидетелей из Боскума и отношении короля. Не задерживаясь, Перси помчался в Виндзор, навстречу судьбе. Он пересек очередные свои ворота, но на этот раз их не пришлось брать штурмом, решетка поднялась перед ним вскоре после того, как он сообщил о себе и своей миссии. Он не знал, сможет ли проехать под этой аркой в обратном направлении свободным человеком или его повезут обвиненным в государственной измене, и в этом случае он уже не сможет ничем помочь ни своей беглянке-жене, ни сэру Уильяму. Спешившись, Ральф передал рыжего подбежавшему слуге, и зашагал вслед за провожатым к входу в королевские палаты мимо засохшего рва, за которым окруженная пышным садом возвышалась массивная круглая башня – крепость в крепости, В этом саду когда-то гуляла леди Джоан *, и узник Виндзора, шотландский король Иаков I увидел ее из окна башни. Вдохновленный прелестями леди и строфой Чосера, он сочинил свою знаменитую поэтическую «Книгу короля». Звездами осиян небесный свод, И в Водолее Кинфия младая, Воздев рога, к полунощи плывет, Златые косы в струях омывая. Она, свеченьем свежим оживая, Недавно обновилась в Козероге, Как повелел небес порядок строгий.** Вряд ли сэр Ральф вспомнил эту древнюю историю, ступая по камням Виндзорского двора, но думая о том, что, возможно, это его последние шаги на свободе, он вспомнил леди Вуд и пожалел, что больше не увидит ее. Порядок небес бывал строг и безжалостен. Широкая лестница и узкий коридор привели его в просторный зал, освещенный высокими окнами. Разговор, что вели перед его приходом присутствующие здесь, затих, все обернулись к нему, не скрывая любопытства. Высокий грузный рыжеволосый и рыжебородый человек в красном с золотым шитьем джеркине, прихрамывая, шагнул к Перси, остановился, разглядывая его, словно заморскую диковину – сэр Ральф явился к королю как был, в дорожной одежде, пропыленном джеркине и видавшем виды потертом кожаном дублете – пират не слишком заботился о красоте своих нарядов, и, возможно, напрасно. Сэр Ральф с трудом узнал Генриха, которого и видел лишь пару раз в юности, когда отец брал его с собой в Лондон и приводил на королевский прием в Хэмптон Корт. Да и нелегко было узнать в мрачном погрузневшем Тюдоре ловкого теннисиста, поэта и музыканта, героя рыцарских турниров, того, о ком лорд Маунтджой некогда написал: «Небеса смеются, земля торжествует, полная молока, меда и нектара. Наш король не жаждет ни золота, ни драгоценных камней, ни металлов, лишь добродетели, славы и бессмертия». Черты когда-то красивого лица расплылись, потеряв всю привлекательность, взгляд стал колюч и резок. Голос зазвучал в унисон взгляду. – Сэр Ральф Перси? Ужели странники возвращаются? Граф Норт давно похоронил вас в океанской пучине и прочел погребальную молитву! Генрих хрипло засмеялся, сочтя, что пошутил, присутствующие подхватили осторожными смешками. – В пучине вод корабль тонул, но моряка тебе вернул! – раздался искусственно звонкий, неестественно противный голос – то королевский шут Секстен, встряхнув бубенчиками на колпаке, обошел Ральфа вокруг. – Ох и красавчик, в дублете дыра, сколько монет прогулял ты вчера? – Я сам не ведал, что вернусь, Ваше величество! – поклонился Ральф. – Спешил исполнить поручение, не успел надеть подобающий костюм! Последние слова были обращены более шуту, чем королю. Шут закивал, звеня бубенчиками. – Пошел, пошел, Секстен! – рявкнул Генрих, махнув рукой. – Посчитай, сколько ты прогулял сам, бездельник! Рассказывайте же, сэр Ральф! Послушаем нашего гостя, джентльмены. Вы гость или посланник? Генрих заковылял к массивному креслу, стоящему в центре зала, устроился на нем, вытянув ногу. Ральф достал из кошеля небольшой узелок, развязал его и с поклоном протянул королю. – Что это? – быстро спросил Генрих, метнув на него подозрительный взгляд. – Для вас, Ваше величество, как от верного слуги… – ответил Ральф. Генрих взглянул на его раскрытую ладонь, где на чистой холщовой тряпице лежали две розовые жемчужины, глаза короля на мгновенье блеснули каким-то бешеным весельем. Дар королю был тщательно подобран – не то, чтобы Ральф планировал нанести визит суверену Англии, он намеревался приехать на родину налегке, дабы не рисковать нажитым состоянием, но взял немного драгоценностей и среди них – огромные розовые жемчужины, шелковистые на ощупь, удивительно правильной формы – такие редко встречались в Старом Свете. – Гуляка-гуляка, а знатный купец – хороша курочка, что снесла такие яйца! – птичьим голосом заворковал Секстен, тут же получивший хорошего тычка от короля. Генрих явно наслаждался зрелищем драгоценностей. Он взял крупную, чуть продолговатую бледно-розовую жемчужину, покатал ее на ладони, оценивая форму. Матовый ее бок вдруг словно вспыхнул язычком пламени, вторым, третьим. Молчаливые джентльмены качнулись вперед, пытаясь разглядеть дары в руках короля. – Отличный жемчуг, сэр Ральф… – голос короля звучал уже не так резко, взгляд потеплел, словно впитав лучезарное тепло карибского жемчуга. – Вы расскажете мне о своих странствиях и о том, где добывают такие… яйца, – Генрих усмехнулся, покосившись на шута, – но сначала расскажите, с какой целью вы прибыли ко мне с севера. Настроение и мысли короля менялись почти мгновенно – тревога и страх за свое будущее, за трон, за судьбу нерожденного наследника не оставляли его ни на минуту, и он не мог скрыть свое смятение ни за показным спокойствием, ни за живым гневом. Генриха терзала постоянная обессиливающая боль в ноге: в январе, участвуя в турнире, он упал с лошади, от удара открылась старая рана, которая не желала заживать. Он не мог доверять лекарю, как не мог доверять никому из своего окружения – о чем и писал Норфолку в предыдущем своем послании, предупреждая кузена об осторожности и о том, чтобы тот не вступал в открытый бой с бунтовщиками – их было слишком много, они угрожали его трону, а клялись в верности королю. Но солнечный розовый жемчуг Перси чуть согрел мятущееся сердце Генриха – король любил драгоценности, и ему всегда не хватало средств. – Вы виделись с братом? – нетерпеливо продолжил он. – Граф вечно болен, и даже изволил пропустить собрание здесь в Виндзоре, сославшись на больные ноги. Вы дадите сто очков вперед своему брату, Перси! – Видел брата перед отъездом на север, сир. Нашел его нездоровым, – осторожно подтвердил Ральф, – ныне же поспешил в Виндзор, чтобы донести слова джентльменов Нортумберленда о верности королю и святой Церкви. Он достал свернутый в свиток лист бумаги. – Нортумберленд верен мне, имея более заботы о защите нас и нашей страны, чем мятежники из Йорка! – воскликнул Генрих, сминая прочитанное письмо в кулаке. – Как вам удалось проехать через бунтующие графства? Встретили мятежников? Он уставился на Ральфа в упор, пронизывая его взглядом – задергалось веко, король нервно прижал его пальцами. Поколебавшись, Перси поведал полуправду о том, как попал в плен под Помфретом, и о том, как ему удалось сбежать, упустив в рассказе подробности об Эске. Король слушал напряженно, чуть наклонившись вперед, теребил перстень на безымянном пальце, перебивал быстрыми вопросами. Одобрительно кивал, слушая о побеге, заставил Перси назвать приблизительное число восставших, помрачнел, услышав его слова. – Проклятье! – Генрих ударил кулаком о подлокотник стула. – Значит, силы мятежников кажутся вам достаточно великими? Бесчестие и промедление, и вот результат… Предательство! Король закипал, лицо его, от природы не бледное, побагровело, он поднялся с кресла, неудачно ступил на больную ногу, сжал кулаки. Словно взбешенный лев, готовый к прыжку. Он замолчал, и в зале нависло напряженное молчание. Где-то во дворе заржала лошадь. – Жил не так давно в Нортумберленде один простачок… – тишину нарушили Секстен и звон его колпака. – Что? – рявкнул Генрих. – И такой он был недотепа, что не мог правильно сосчитать хотя бы до двух десятков… – И что с того, болван? – Но он знал назубок все церковные наставления и пересказывал их так, как не мог никто из ученых мужей. – И посчитал себя важнее церковной главы? – прорычал король. – Шел он как-то вечером по зеленому лугу и услышал, как молодой парень, – шут подмигнул Ральфу, тот усмехнулся в ответ, – упрашивает юную молочницу пустить его на ночлег. – Что за глупости, дурак? – пробормотал Генрих, с явным любопытством ожидая очередного шутовского подвоха. – За услугу девица попросила у него пригоршню золотых, – продолжил Секстен. – «Эх, дружище, – изумился наш недотепа, – дорого же тебе обойдется твое раскаяние за прегрешения!» Король рухнул на кресло и расхохотался, смех его отдался эхом от сводов потолка, рассыпался натужным кашлем и был подхвачен джентльменами. – Дорого же тебе обойдется твое раскаяние! – повторил король, отсмеявшись, и воззрился на Ральфа. – Столь мало верных людей, но я верю вам, сэр Ральф Перси из Нортумберленда. Вы расскажите мне о землях, где побывали, нам нужно знать о том, и о жемчуге, что там добывают. Вы привезли хорошие вести, которых так мало в эти дни, вы привезли себя, мне нужны люди здесь. Сейчас же идемте, джентльмены, нас ждет королевский Совет. Король двинулся к выходу, прихрамывая и явно злясь, что больная нога мешает ему шагать привычно широко. * Джоан Бофорт (англ. Joan Beaufort) (ок. 1404 —1445) — королева Шотландии, жена короля Якова I. Джоан была дочерью Джона Бофорта, графа Сомерсета, брата английского короля Генриха IV. В Джоан влюбился король Шотландии Яков I, находившийся с 1406 г. в английском плену, который посвятил ей свою романтическую поэму «Kingis Quair». 2 февраля 1424 г. состоялась свадьба шотландского короля и английской принцессы, и молодая семья вернулась в Шотландию. * Иаков I, Шотландский «Книга короля» «The Kingis Quair», перевод А.А. Петровой
apropos: Хелга Восхитительный фрагмент! Король очень колоритен - так и представляю его - рыжебородого, грузного, нервного. И шут отлично разряжает надвигающиеся тучи. И очень хорошо легли мысли Персика, входящего в Виндзор - Хелга пишет: навстречу судьбе. И в эти мгновения он все же подумал о леди Вуд Не забыв о жене и тесте, кстати. Взрослеет.
bobby: Хелга Отрывок прочитался влет! Не повествование, а песня. Так бы читал и читал дальше.
Axel: Хелга Спасибо! Перси, конечно, красавец. Просто рыцарь без страха и упрека. И как подобает настоящему рыцарю подумал и о жене, и о любовнице. И я опять хочу прояснить для себя меркальнтильный вопрос. Насколько я поняла, Перси пока не потерял своё состояние. Так как у Мод нет сына, т.е. наследников прямых нет, то она не может претендовать на имущество мужа. И расторжение брака никак не повлияет на её имущественное положение. Если отца Мод всё-таки признают виновным, то она останется совсем без гроша. Получается, что если выбирать между верностью отцу и верностью мужу, то выбрать отца логичнее даже с экономической точки зрения. Да, сэр Мармадьюк имеет все шансы получить добычу, ставя Мод перед таким нелегким выбором.
Кудрявая: Axel пишет: сэр Мармадьюк имеет все шансы получить добычу, ставя Мод перед таким нелегким выбором только не это!
apropos: Axel пишет: у Мод нет сына, т.е. наследников прямых нет, то она не может претендовать на имущество мужа. И расторжение брака никак не повлияет на её имущественное положение Это все зависит от того, как был составлен брачный контракт. Если по нему ей положена не только вдовья часть (в случае смерти мужа), но вся его собственность (а такое могло быть, поскольку Корбридж не майоратное владение), то в случае аннулирования брака она многое теряет. Т.е. сейчас в любом случае - если Боскум будет конфискован - у нее, как у жены Перси, который еще не признан умершим, остается Корбридж. При расторжении брака и потери Боскума - она теряет и Корбридж, т.е. теряет все. Axel пишет: выбрать отца логичнее Как раз ей выгоднее оставаться женой Перси. Но Марми, похоже, готов ее взять в жены без приданого. Бескорыстный, словом. Axel пишет: сэр Мармадьюк имеет все шансы получить добычу В этом судьба ему явно благоволит - появился в нужное время и при благоприятных для него обстоятельствах. Кудрявая пишет:только не это! Для Мод как раз в этом смысле все тоже складывается удачно - обретет нормального мужа, который к тому же готов помочь в деле спасения ее отца.
Хелга: apropos пишет: Но Марми, похоже, готов ее взять в жены без приданого. Бескорыстный, словом. Ну, может, он сам достаточно богат, нужен бриллиант для оправы, так скзать.
apropos: Хелга пишет: нужен бриллиант для оправы Похоже на то. Любовь...
Хелга: apropos пишет: так и представляю его - рыжебородого, грузного, нервного. Так трепетно придумывать образ реального человека. bobby пишет: Отрывок прочитался влет! Не перегружен подробностями? Axel пишет: Просто рыцарь без страха и упрека. И как подобает настоящему рыцарю подумал и о жене, и о любовнице. Ну получается, что ГГ надо быть хорошим парнем, как ни крути.
Хелга: Королевский Совет собрался в длинном узком зале с полукруглым узорчатым сводом. Перед высоким собранием стоял невысокий человек в темной одежде – мистер Эскью, прибывший с поручением из Йоркшира. Лорд Канцлер, сэр Томас Кромвель, грузный, в длинной мантии, отороченной мехом, поднялся с места и повернулся к королю. Проницательный взгляд его маленьких темных глаз вопросительно скользнул по лицу Перси. – Мистер Эскью имел беседу с секретарем ее Величества и сообщил, что настоятельница монастыря бенедиктинок из Клементорпа в Йоркшире, готова передать королеве сумму в триста марок, дабы поддержать ее в столь опасное время, – сказал он, поглаживая свои толстые пальцы. – Как же эти деньги могут быть доставлены, если, как сообщили очевидцы, дороги Йорка под контролем мятежников? – спросил Генрих. – Сэр Ральф Перси, только что прибывший послом из Нортумберленда свидетельствует об этом. Члены высокого собрания воззрились на указанного посланника, кто удивленно, кто равнодушно. – Зять аббатисы, мистер Эделкар, найдет способ выполнить эту задачу, ваше Величество, – сообщил Эскью, вернув себе всеобщее внимание. – Мы очень тронуты щедростью аббатиссы, – важно произнес Генрих. – Что еще вы имеете нам сообщить? – Ваше величество, – Эскью поклонился. – Несколько дней назад я попал в руки мятежников, но сумел сбежать, и должен сообщить, что замок Помфрет сдан. – Помфрет сдан!? – воскликнул Генрих, сжимая кулаки. – Проклятье, Дарси! – Это точные сведения? – спросил граф Оксфорд. Кромвель стиснул пухлые пальцы, тревожно переглянулись аббаты. – Да, ваше величество, – подтвердил Эскью. – Я видел, что мятежники вошли в замок. – Рассказывайте подробнее! – рявкнул Генрих. – Несколько дней назад, – начал посланник, поежившись под пронзительным взглядом короля, – ко мне приехал слуга мистера Невета, джентри из Кендала, за лошадьми, которых тот купил у меня. Я лошадей не отдал, опасаясь, что их могут отобрать у слуги по дороге, но передал, что доставлю их лично, по западной дороге. Когда же я отправился в путь, возле Кендала был схвачен, и меня заставили принести клятву на верность Богу и королю, угрожая, что, если я откажусь, то лишусь головы. Я поклялся на маленькой Библии, которую один из мятежников носил с собой в рукаве. Затем меня доставили в Помфрет – в то время как раз осаждали замок. Когда же замок был взят, меня отправили в Лондон. – Кто отправил? – спросил Генрих, сощурившись, словно пытаясь лучше разглядеть лицо рассказчика. – Горожане… Они хотели, чтобы я передал королю… вам, Ваше величество, что замок Помфрет в их руках. Король раздраженно махнул рукой. – И что еще вы можете сообщить? Каковы силы бунтовщиков? – По слухам, у них двадцать тысяч человек, но на самом деле их не больше десяти, хотя большинство из них конные. Генрих обернулся к Перси, кивнул головой, подтверждая, что сведения, сообщенные им, совпадают со словами Эскью, затем откинулся на спинку кресла, в котором сидел, сжал сильными пальцами отшлифованные мастером и руками подлокотники. – Мы получили сообщения от Норфолка о положении дел в Йоркшире и теперь перед нами раскрыта почти полная картина того, что там происходит… – медленно произнес он. – Герцог должен был объединить свои силы с войском Шрузбери, – вставил граф Оксфорд, поскольку король замолчал, оглядывая присутствующих. – Если они объединятся, – кивнул и продолжил Генрих, – мы не сомневаемся, что они будете действовать ради нашей чести и окончательного разгрома мятежников, но они должны либо принять все меры предосторожности, либо окажутся в еще большей опасности, чем мы ожидали. Особенно ныне, когда бунтовщики захватили Йорк и Помфрет и держат под своим контролем переправы Трента. Мы не можем давать обещания, выполнить которые не сможем. И мы должны быть умеренными, дабы не затронуть нашу честь. Полагаю, что если сведения наших посланников верны, то и сил Норфолка и Шрузбери будет достаточно, пока на помощь к ним не придет наша королевская армия. – Войско готово и ждет распоряжений, Ваше величество, – сказал граф Суссекс. – Но, возможно, нам стоит дождаться более полных сведений о количестве бунтовщиков, пеших или конных. – Дождемся, – мрачно то ли согласился, то ли усмехнулся король. – Когда замок Помфрет сдался, многие из них разошлись по домам, – осторожно вставил Эскью. – Они надеются на ваш справедливый суд и милосердие. – Справедливый суд и милосердие… – повторил Генрих. – Мы никого не обделим нашей поддержкой, особенно тех, кто не запятнал свой чести грязным предательством своего короля и страны его. – Вы справедливы, Ваше величество, – поклонился Кромвель. – Мы отправимся к королеве, джентльмены, – Генрих резко встал, лицо его на мгновение перекосилось от боли в ноге. – Вы, Эскью, отправитесь в Йоркшир, передайте наши благодарности аббатисе и кое-что еще, наш секретарь все скажет вам. Итак, джентльмены, наши судьбы в руках Господа и Милосердия его. Вы, Перси, идете со мной, к вам у меня тоже будут дела. Он рванул с плеч расшитую золотыми нитями мантию-накидку, словно она мешала ему двигаться и, махнув рукой, словно полководец на поле брани, зашагал прочь из зала в сопровождении Перси и верного шута Секстена. Миновав длинный коридор замка, вошел в кабинет, тесноватую мрачную комнату, стены которой были полностью скрыты под этажами бесчисленных книжных шкафов, в которых плотно теснились корешки фолиантов. – Ее величество подождет, а мне нужно опутать вас своими цепями, сэр Ральф, – сообщил Генрих, устроившись за столом на неудобном громоздком стуле. Ральфу показалось, что он, несмотря на смутные результаты Королевского совета, находился в хорошем расположении духа. – Могу ли я обратиться к вашему милосердию, Ваше величество, – произнес Перси, после того как Генрих сообщил ему, что желает возложить на него обязанность возглавить конный отряд в королевской армии – предложение, от которого он не мог отказаться. – Можете, Перси. Вы обратитесь к моему милосердию и станете моим должником, не так ли? – Генрих захохотал, слишком громко, чтобы смех его можно было счесть за искренний. – Просите, – сказал он, отсмеявшись. Выслушав рассказ Ральфа о судьбе заключенного в Тауэр Балмера, король долго молчал, и Ральф, который и прежде чем высказать свою просьбу, думал о том, не повредит ли его ходатайство тестю, а теперь, глядя на короля, решил, что собственной рукой опустил топор на его неповинную голову, обратившись в столь неподходящий момент. Что ж, риск – дело благородное, вопрос лишь в том, каков будет результат рискованного шага. – Что ж, сэр Ральф, я буду помнить о вашем тесте, но его поступок подлежит суду, в любом случае, – наконец подал голос король. Ральф покинул Виндзор со щитом, ворота с грохотом закрылись за его спиной. Правда, щит был немного поврежден – он получил нежеланную службу и не знал, каким образом король будет помнить о сэре Уильяме Балмере.
apropos: Хелга Интересно очень выглядит королевский совет - и Персик на него попал. Похоже, Генрих благоволит к нашему путнику. И папу, папу нашего не забыли. Вот служба сейчас Персику как-то некстати, но короли разве о том думают?
Axel: Хелга apropos спасибо за прояснение экономических моментов! Мод, в такой ситуации не позавидуешь. Интересно, сэр Мармадьюк, действительно, что-то делает для отца Мод, или просто болтает об этом. И, как я понимаю, появление Перси под своим настоящим именем не может не остаться незамеченным. Слухи, что муж Мод вернулся, должны дойти рано или поздно до сладкоречивого красавца. Да и Мод, если всё-таки попадет к отцу на свидание, узнает, что ещё не вдова. Так что Мармадьюку в любом случае уже ничего не светит. А вот какова будет его реакция...
apropos: Axel пишет: появление Перси под своим настоящим именем не может не остаться незамеченным. Слухи, что муж Мод вернулся Конечно, Перси - не последняя фамилия в королевстве, и появление младшего, считавшегося погибшим отпрыска должно вызвать немалый интерес - почти событие, словом. Хотя - с другой стороны - сейчас всех куда более волнует (и интересует) мятеж на севере. Не до Перси вроде как. Axel пишет: Мармадьюку в любом случае уже ничего не светит Ну, если быстренько аннулировать брак, то можно успеть до появления блудного мужа. А там Персику нашему только локти останется грызть. Или - наоборот - радоваться, что избавился от довеска в виде жены.
apropos: Хелга Как насчет тапок? Есть они у меня Вернее, некоторые мысли вслух. Может быть, стоит поменять местами известие об аббатисе и взятии Помфрета? Все же известие об исходе штурма куда важнее, на мой взгляд, нежели щедрость настоятельницы монастыря. Далее - королевский совет. А если связать его начало - как повод для сбора всех на совет - с прибытием в Виндзор мистера Эскью и гонцом от Норфолка? Вот сложный кусочек. Хелга пишет: – Если они объединятся, – кивнул и продолжил Генрих, – мы не сомневаемся, что они будете действовать ради нашей чести и окончательного разгрома мятежников, но они должны либо принять все меры предосторожности, либо окажутся в еще большей опасности, чем мы ожидали. Получается, что если армии объединятся, то будут действовать ради чести и пр., а если не объединятся - то не будут. Может быть, убрать это "если"? Ну и разговор Персика и короля - а если сделать его чуть более подробным?
мариета: Хелга Вот мой Онегин на свободе Перси наконец в Лондоне. Как близко, боже мой, как близко! Мод должна уже почувствовать его дыхание Было очень любопытно читать о Генрихе. Честно говоря, я до сих пор не имею ясное представление об этом человеке. Буду надеяться, что твое перо поможет мне хоть чуточку разобраться в его характере
Хелга: apropos пишет: Может быть, стоит поменять местами известие об аббатисе и взятии Помфрета? Все же известие об исходе штурма куда важнее, на мой взгляд, нежели щедрость настоятельницы монастыря. Далее - королевский совет. А если связать его начало - как повод для сбора всех на совет - с прибытием в Виндзор мистера Эскью и гонцом от Норфолка? Согласная, нужно подумать, очень какой-то трудный отрывок. apropos пишет: Ну и разговор Персика и короля - а если сделать его чуть более подробным? Тоже верно. Перечитала, получилось сильно урезано, ага. мариета пишет: Было очень любопытно читать о Генрихе. Честно говоря, я до сих пор не имею ясное представление об этом человеке. Буду надеяться, что твое перо поможет мне хоть чуточку разобраться в его характере Очень противоречивая личность, судя по разным историческим материалам. Но, думаю, можно немного пофантазировать на тему, каким был Генрих VIII ака Синяя Борода.
apropos: Хелга пишет: очень какой-то трудный отрывок. Очень хорошо понимаю (вернее, догадываюсь) насколько тяжело - и ответственно! - описывать столь значимую фигуру, как король, да и политические события той эпохи, когда, с одной стороны, необходимо соблюдать историческую достоверность, с другой - все это художественно изобразить на бумаге, так скажем. В свое время я прошла через это в Водовороте - и то не в полной степени, поскольку так и не рискнула вводить исторические лица (разве что царь был упомянут пару раз на собственный страх и риск ) Вообще, тяжелое это дело - создание исторического романа. Исторический роман Сочинял я понемногу Пробиваясь как в туман От пролога к эпилогу... (с)
Хелга: apropos пишет: насколько тяжело - и ответственно! - описывать столь значимую фигуру, как король, да и политические события той эпохи, когда, с одной стороны, необходимо соблюдать историческую достоверность, с другой - все это художественно изобразить на бумаге, так скажем. "наглея" Думаешь, ответственно? Исторических персон как только не трактуют, клеймят их навечно печатями. Поэтому, думаю, немного фантазии им не повредит. Главное, чтобы фантазию не зашкаливало, и образ не вызывал уж совсем отторжения - в этом трудность. Как мне кажется. мариета пишет: Перси наконец в Лондоне. Как близко, боже мой, как близко! Мод должна уже почувствовать его дыхание И мы (возьму смелость ответить за двоих) ужасно волнуемся по этому поводу.
apropos: Хелга пишет: Исторических персон как только не трактуют, клеймят их навечно печатями. Поэтому, думаю, немного фантазии им не повредит. Художественный вымысел (фантазия - ?) - святое дело. Понятное дело, что к их описанию авторы подходят со своей точкой зрения, собственным впечатлениями, ощущениями, оценкой характеров и поступков исторических лиц в соответствующем контексте. И если это сделано талантливо, интересно и правдоподобно - почему нет? Хелга пишет: ужасно волнуемся по этому поводу. И предвкушаем
Хелга: Королевский Совет собрался в длинном узком зале с полукруглым узорчатым сводом. Перед высоким собранием стоял невысокий человек в темной одежде – мистер Кэвуд, прибывший с поручением из Йоркшира. Лорд Канцлер, сэр Томас Кромвель, грузный, в длинной мантии, отороченной мехом, поднялся с места и повернулся к королю. Проницательный взгляд его маленьких темных глаз вопросительно скользнул по лицу Перси. Король приветствовал собравшихся и устроился на деревянном троне, вытянув больную ногу. Несколько пар глаз вопросительно и с любопытством уставились на Перси, вошедшего с королем. Граф Оксфорд что-то шепнул на ухо стоящему рядом с ним джентльмену, не отрывая взгляда от лица Ральфа. – Что еще вы имеете нам сообщить, Кэвуд? – прогремел низкий голос Генриха – Ваше величество, – посланник согнулся в поклоне. – Несколько дней назад я попал в плен к мятежникам, и явился сообщить, что замок Помфрет сдан и находится в руках паломников, а также передать их послание. – Паломников! Помфрет сдан!? – воскликнул Генрих, подавшись вперед и стиснув сильными пальцами отшлифованные мастером и руками подлокотники трона. – Проклятье! Дарси! Предатель, изменник! Краска хлынула на его лицо, от гнева и волнения оно стало багровым, как часто бывает у темпераментных рыжеволосых людей. – Это точные сведения? – спросил граф Оксфорд. – Последние донесения говорили об обратном. И как вам удалось сбежать из плена? Кромвель стиснул пухлые пальцы, тревожно переглянулись аббаты. – Да, ваше величество, да, ваше сиятельство, – подтвердил Кэвуд. – Я видел, как мятежники вошли в замок, и сам был там. Меня отпустили лишь ради того, чтобы я все сообщил вам. Мой сын остался там, в Помфрете. – Рассказывайте! – рявкнул Генрих. – Все подробности! – Несколько дней назад, – начал посланник, поежившись под пронзительным взглядом короля, – ко мне приехал слуга мистера Невета, джентри из Кендала, за лошадьми, которых тот купил у меня. Я лошадей не отдал, опасаясь, что их могут отобрать у слуги – время неспокойное, но передал, что доставлю их лично, по западной дороге. Когда же мы с сыном отправились в путь, то возле Кендала были схвачены, и нас заставили принести клятву на верность Богу и королю, угрожая, что, если откажемся, то лишимся голов. Мы поклялись на маленькой Библии, которую один из мятежников носил с собой в рукаве. Нас доставили в Помфрет, а затем меня отправили в Лондон, оставив сына заложником. – Кто отправил? – спросил Генрих, сощурившись, словно пытаясь лучше разглядеть лицо рассказчика. – Роберт Эск… Он хотел, чтобы я передал королю… вам, Ваше величество, что замок Помфрет в их руках, но они верят своему королю и надеются на то, что вы, Ваше величество, примите их … просьбы, которые изложены в послании. Король раздраженно махнул рукой. – Я читал такие… просьбы. И что еще вы имеете сообщить? Каковы силы бунтовщиков? – По слухам, у них двадцать тысяч человек, но на самом деле не более десяти, хотя большинство из них конные. Генрих обернулся к Перси, кивнул головой, подтверждая, что сведения, сообщенные им, совпадают со словами Кэвуда, затем откинулся на спинку трона. – Мы получили письма от Норфолка о положении дел в Йоркшире и теперь перед нами раскрыта почти полная картина того, что там происходит… – произнес он спокойно, словно и не кипел от гнева мгновенье назад. – Герцог должен был объединить свои силы с войском Шрузбери, – вставил граф Оксфорд, поскольку король замолчал, оглядывая присутствующих. – Если они объединятся, – кивнул Генрих, – мы не сомневаемся, что они будут действовать ради нашей чести и окончательного разгрома мятежников, но им следует принять все меры предосторожности, дабы не оказаться в еще большей опасности, чем мы ожидали. Особенно ныне, когда бунтовщики захватили Йорк и Помфрет и держат под своим контролем переправы Трента. И мы не можем давать обещания, выполнить которые не в силах. Полагаю, что сил Норфолка и Шрузбери будет достаточно, чтобы сдержать распространение мятежа, пока на помощь к ним не придет наша королевская армия. – Войско готово и ждет распоряжений, Ваше величество, – сказал граф Суссекс. – Но, возможно, нам стоит дождаться более полных сведений о количестве бунтовщиков, пеших или конных. – Дождемся, – то ли согласился, то ли усмехнулся король. – Когда замок Помфрет сдался, многие разошлись по домам, – осторожно вставил Кэвуд. – Они надеются на справедливый суд и милосердие. – Справедливый суд и милосердие… – повторил Генрих. – Мы никого не обделим нашим милосердием, особенно тех, кто не запятнал свой чести предательством своего короля и страны его. – Вы, как всегда, справедливы, Ваше величество, – поклонился Кромвель. – Осмелюсь добавить, что мистер Кэвуд сразу после прибытия в Виндзор имел беседу с секретарем ее Величества, в которой сообщил, что его сестра, настоятельница монастыря бенедиктинок в Клементорпе в Йоркшире, готова передать королеве сумму в триста марок, дабы поддержать ее в столь опасное время. – Как же эти деньги могут быть доставлены, если, как сообщили очевидцы, дороги Йорка под контролем мятежников? – спросил Генрих. – Сэр Ральф Перси, только что прибывший послом из Нортумберленда свидетельствует об этом. Члены высокого собрания вновь дружно воззрились на указанного посланника. – Зять аббатисы, мистер Аделкар, найдет способ выполнить эту задачу, ваше Величество, – сообщил Кэвуд, вернув себе всеобщее внимание. – Мы очень тронуты щедростью аббатиссы, – важно произнес Генрих. – И о вас и вашем сыне не забудем, мистер Кэвуд. А сейчас мы отправимся к королеве, – Генрих резко встал, лицо его на мгновение перекосилось от боли в ноге. – А вы поезжайте в Йоркшир, передайте мистеру Эску, что мы ждем его и его товарищей во дворце – секретарь составит бумаги – а также – наши благодарности аббатисе, мы не забудем о ее щедрости. Итак, джентльмены, наши судьбы в руках Господа и Милосердия его. Вы, Перси, идете со мной, к вам у меня еще будут дела.
Хелга: Он рванул с плеч расшитую золотыми нитями мантию-накидку, словно она мешала ему двигаться и, махнув рукой, словно полководец на поле брани, зашагал прочь из зала в сопровождении Перси и верного шута Секстена. Миновав длинный коридор замка, вошел в кабинет, тесноватую мрачную комнату, стены которой были полностью скрыты под этажами бесчисленных книжных шкафов, где плотно теснились корешки фолиантов. – Ее величество подождет, а мне нужно опутать вас своими цепями, сэр Ральф, – сообщил Генрих, устроившись за столом. – Садитесь, – указал он на стул напротив. – Как видите, дела еще хуже, чем были, – продолжил король, когда Перси сел, – Мои кузены, Норфолк и Шрузбери, верны мне, пока петух не прокричал трижды. А если и верны, то в рядах их – скопище предателей и изменников. А вы еще не успели предать меня там на севере, сэр Ральф? Король подался вперед, буравя Перси глазами, словно хотел прочитать его мысли. – Вы сказали – опутать цепями, ваше Величество, – промолвил Ральф, когда Генрих отвел взгляд, – опутайте, но я не служу и не служил двум одновременно. Скорее, не служил никому. – И не желаете, мой подданный, служить своему королю? – в голосе Генриха зазвучали грозные ноты. – Откупились дарами, сэр? – Я не придворный и не умею вести витиеватые беседы. Я – пират, ваше Величество, разбойник и бродяга. Я пришел к вам посланником от своих людей, и разве это не является залогом моей честности? – Разбойник твердит о честности! – расхохотался Генрих. – Это многого стоит, сэр Ральф! Не напрасно граф жаловался на ваше упрямство! – Брат жаловался вам? – переспросил Перси. – Да, жаловался… Впрочем, это неважно. Я завел этот разговор, сэр Ральф, потому что наивно верю, что море не место, где плетутся заговоры, не так ли? А если и плетутся, то им приходится спорить с бурями. – Верно, ваше Величество. Море – место, где нужно выжить, и где ветер рвет паруса, где… Если бы Перси был поэтом, он бы продолжил слова о море, но поэтом, как известно, он не был, поэтому просто замолчал. – А вы поэт, сэр Ральф, – тем не менее оценил его король, не лишенный стихотворного дара. – Кстати, о поэзии и любви… Вы женаты, Перси? – Да, ваше Величество, – ответил Ральф. – И что ж вы замолчали, Перси? Продолжайте… Разочарованы встречей с женой? Она оказалась дурнушкой? Так гоните ее прочь, и женитесь на хорошенькой! О, женщины, коварство им имя! Шлюхи! Они много обещают, а потом не дают ничего… – король грохнул кулаком по столе так, что подпрыгнул стоящий на нем прибор для письма, рассыпались перья. – Твоим зеленым рукавам я жизнь безропотно отдам…* – Нет, ваше Величество, я не разочарован, поскольку до сих пор не видел ее, – ответил Ральф, позволив себе усмехнуться. – Её прячут от вас? – мрачно спросил король. – Желают покрепче опутать, а потом обмануть? – Опутать цепями? Куда уж больше, – усмехнулся Ральф и продолжил, решив ковать железо, пока горячо: – Моя жена, леди Перси, урожденная Мод Балмер, дочь сэра Уильяма Балмера из Боскума, который сейчас находится в стенах Тауэра… – Вот как? – Генрих привстал, уставившись на него. – Изменник? А вы поклялись в своей преданности, сэр Ральф! – Ваше Величество, – Ральф поднялся со своего места. – Когда я ступил на британскую землю, мой тесть уже находился в заключении. Море, как вы справедливо заметили, не место, где плетутся заговоры, а сэр Уильям ваш верный подданный и честный уважаемый человек, не замешанный ни в каких заговорах. – Ладно, ладно, сэр Ральф, сядьте, – миролюбиво махнул рукой король. – Продолжайте… Вы так печетесь об отце своей женушки, которую от вас прячут, надеетесь, что она вознаградит вас за ваши усилия? – Я уважаю ее отца, – молвил Ральф. – Сэр Уильям убил в честном поединке некого джентльмена, который позволил себе разбойничать на его землях, застрелив на охоте лесничего. Джентльмен сей случайно оказался комиссаром вашего Величества, а в нескольких милях от Боскума в тот же день вспыхнул бунт, и торопливые сутяжники сделали Балмера крайним виновным и привезли в Лондон. – Нельзя безнаказанно убивать джентльмена, особенно, если он служит королю, – сощурился Генрих. – И бунт, говорите, вспыхнул в тот же день? – Но сэр Уильям не изменял и не подстрекал к бунту, он лишь защищал свою собственность. Ведь погиб его лесничий. Тому есть свидетели. – Гм… мы подумаем над этим, – король оперся локтем о стол, поглаживая аккуратно подстриженную бороду. – Вы отважный человек, Перси. Я беру вас на службу, возглавите конный отряд в моей армии. Поезжайте в Лондон, получите все предписания. Идите, сэр. Секстен, проводи джентльмена! И послушайтесь моего совета, Перси, – бросайте дурнушку жену, ваш брак не действителен, а я сам найду вам красотку-леди! Но я не забуду о Балмере, милосердие мое знает себе цену. Ральф покинул Виндзор со щитом, ворота с грохотом закрылись за его спиной. Правда, щит был немного поврежден – он получил нежеланную службу и не знал, каким образом король будет помнить о сэре Уильяме Балмере – фортуна то ли помогла, то ли загадала очередную загадку. * Строка из английской баллады XVI века «Зеленые рукава», авторство которой приписывают Генриху VIII. Перевод С.Я Маршака.
apropos: Хелга Ага, сейчас картинка стала более полной и объемной, как королевского совета, так и разговора Генриха с Перси. Очень хочется надеяться, что нашему папе поможет заступничество зятя. Тапки будут. Только надо обдумать прежде некоторые моменты.
Axel: Хелга Спасибо! Ух ты, сам король, можно сказать, аннулировал брак с Мод. Это, действительно, так? Генрих себя такими полномочиями наделил, или это для красного словца сказано?
Хелга: apropos пишет: Тапки будут. Только надо обдумать прежде некоторые моменты. Ага, чудненько! Берем, значит, все это за основу. Axel пишет: Ух ты, сам король, можно сказать, аннулировал брак с Мод. Это, действительно, так? Генрих себя такими полномочиями наделил, или это для красного словца сказано? Нет, конечно, он не мог аннулировать брак, но основа для такого заявления есть.
apropos: Хелга пишет: Берем, значит, все это за основу И за хорошую основу! Axel пишет: Генрих себя такими полномочиями наделил Все могут короли - как известно. Ну, учитывая, как он лихо расправлялся со своими женами, то и с чужими тоже может... подвести основу.
Axel: apropos пишет: Ну, учитывая, как он лихо расправлялся со своими женами, то и с чужими тоже может... подвести основу. Нет, нам, вернее Мод, судьбы жен Генриха не надо.
Хелга: Думаю, стоит сделать так: – Гм… мы подумаем над этим, – король оперся локтем о стол, поглаживая аккуратно подстриженную бороду. – Вы отважный человек, Перси. Я беру вас на службу, возглавите конный отряд в моей армии. Поедете в Лондон, получив все предписания. И послушайтесь моего совета, Перси, – бросайте дурнушку жену, ваш брак не действителен, а я сам найду вам красотку-леди! Но я не забуду о Балмере, милосердие мое знает себе цену. А теперь расскажите о своих странствиях. Секстен, пусть принесут эль и еду! И далее по тексту.
apropos: О, король собирается трапезничать с Персиком? Подкармливает своего сторонника? Кстати, может тогда не эль, а вино? Вино было дорогое, только богатые вельможи позволяли себе его распивать, нет?
Хелга: apropos пишет: Кстати, может тогда не эль, а вино? Вино было дорогое, только богатые вельможи позволяли себе его распивать, нет? Да, вполне можно, это я уже по привычке элем запиваю.
Кудрявая: Моё сердце не выдержит от переживаний за Мод. То Марми её соблазняет, гад этакий, то теперь король Персика женить на красотке-леди-какой-нибудь задумал. Что ж творится то, авторы? Генрих хорош, прям как живой получился Спасибо за продолжение , ждём очередного кусочка.
Хелга: Кудрявая пишет: То Марми её соблазняет, гад этакий, то теперь король Персика женить на красотке-леди-какой-нибудь задумал. Что ж творится то, авторы? Так закручиваем гайки же. Кудрявая пишет: Генрих хорош, прям как живой получился Спасибо, с ним пришлось повозиться.
apropos: Хелга пишет: Проницательный взгляд его маленьких темных глаз вопросительно Несколько пар глаз вопросительно Подряд идут)) И как-то переделать порядок фраз, т.к. Кромвель заметил Перси сразу, а остальные только тогда, когда король сел. Кромвель самый проницательный? Граф Оксфорд что-то шепнул на ухо стоящему рядом с ним джентльмену И жуть как хочется узнать, что же шепнул Оксфорд. Вероятно, имеет смысл как-то объединить, что присутствующие воззрились на Перси, вошедшего с королем, и зашептались? Хотя здесь небольшое противоречие - в предыдущем фрагменте король повел всех вроде как за собой - Сейчас же идемте, джентльмены, нас ждет королевский Совет. , т.е. король должен был первым войти. Или Кромвель и другие уже были в этом зале? Тогда понятно их любопытство и перешептывания - те, кто пришел с Генрихом рассказывают о Перси тем, кого не было в приемной. Но как-то уточнить этот момент. Что еще вы имеете нам сообщить Немного канцелярски звучит это "имеете" - можете? лошадей не отдал, (...) но передал Отдать - передать. А если заменить на "сообщил", например? клятву на верность Богу и королю Клятва выглядит достаточно верноподданно))) А если ее обозвать - клятва мятежников или как-то в этом роде? примите их … просьбы, которые изложены в послании. примете - ? соблаговолите принять - ? Особенно ныне, когда бунтовщики захватили Йорк и Помфрет Помфрет находится в Йорке, т.е. полностью захватили Йорк. Нужно ли уточнение? И, кстати, подумала, может королю расспросить Перси о Помфрете - Ральф же видел, что замок плохо укреплен и не мог выдержать осады, местные жители не поставили туда провизию и т.д.? Как бы Персику заступиться за Дарси - если король даст ему слово, разумеется)) – Мы получили письма от Норфолка о положении дел в Йоркшире и теперь перед нами раскрыта почти полная картина сказал граф Суссекс. – Но, возможно, нам стоит дождаться более полных сведений Вроде как у них есть почти полная картина, но хотят еще более полную? мистер Кэвуд сразу после прибытия в Виндзор имел беседу с секретарем ее Величества, в которой сообщил, что его сестра, настоятельница монастыря бенедиктинок в Клементорпе в Йоркшире, готова передать королеве Вот это смущает - т.е. Кэвуд прибыл со срочными и крайне важными известиями о сдаче Помфрета, но, прежде чем сообщить о том королю, беседовал с секретарем королевы и проч. А если немного переделать - Кромвель скажет, например, что Кэвуд просит дозволения побеседовать с секретарем ее величества, дабы передать марки от аббатисы и т.д.? Т.е. чтобы эта встреча уже произошла после совета. И еще - величества пишутся с большой буквы только в письменных обращениях, но не в прямой или авторской речи, насколько мне известно. А сейчас мы отправимся к королеве Два "А" повторяются - А мы отправимся - А вы поезжайте... передайте мистеру Эску, что мы ждем его и его товарищей во дворце – секретарь составит бумаги – а также – наши благодарности аббатисе передать Эску, что ждем - с сарказмом как-то хорошо бы оттенить - Генрих ухмыльнулся или как))) – а также – здесь тире не нужны, как мне кажется. Это пока первая часть только.
Хелга: apropos Классно! Стилистические, грамматические беру все, спасибо! apropos пишет: Кромвель самый проницательный? А почему нет, это же Кромвель! Быстро соображает. apropos пишет: Или Кромвель и другие уже были в этом зале? Тогда понятно их любопытство и перешептывания - те, кто пришел с Генрихом рассказывают о Перси тем, кого не было в приемной. Но как-то уточнить этот момент. Да, они уже в зале, ждут его. Я в файле предыдущем поправила, а здесь забыла. apropos пишет: И жуть как хочется узнать, что же шепнул Оксфорд. Какая ты любопытная, однако! Это останется тайной графа Оксфорда. apropos пишет: Клятва выглядит достаточно верноподданно))) А если ее обозвать - клятва мятежников или как-то в этом роде? Здесь проблема в том, что именно так и выглядела эта пресловутая клятва. То есть она на верность, но произносили ее мятежники. Она ни в одном документе клятвой мятежников не называется. Может, просто клятва? apropos пишет: Вроде как у них есть почти полная картина, но хотят еще более полную? Ну, это же естественное желание любого политика - чтоб картина была все полней и полней. apropos пишет: А если немного переделать - Кромвель скажет, например, что Кэвуд просит дозволения побеседовать с секретарем ее величества, дабы передать марки от аббатисы и т.д.? Т.е. чтобы эта встреча уже произошла после совета. Согласная. Хотя, в историческом документе все происходило с точностью наоборот - сначала про марки, потом про Помфрет. apropos пишет: Это пока первая часть только. Ага, а вторую переделанную сейчас выложу.
Хелга: apropos пишет: И, кстати, подумала, может королю расспросить Перси о Помфрете - Ральф же видел, что замок плохо укреплен и не мог выдержать осады, местные жители не поставили туда провизию и т.д.? Как бы Персику заступиться за Дарси - если король даст ему слово, разумеется)) Мне кажется, это лишнее, нет?
apropos: Хелга Спасибо, что не убила! Хелга пишет: Какая ты любопытная, однако! Есть такой грех. Она ни в одном документе клятвой мятежников не называется. Может, просто клятва? Ну да - тогда просто клятва лучше, на мой взгляд. То, что понятно было тогда, не совсем понятно далекому от истории и нюансов эпохи читателю (или автору в моем лице ) Хелга пишет:в историческом документе все происходило с точностью наоборот - сначала про марки, потом про Помфрет Вот поэтому оне и докатились до мятежа Но здесь такой момент - если королю уже известно по падении Помфрета (гонец прибыл, например), и он хочет лишь расспросить очевидца - это одно. А если новость "горячая", то по логике... И вообще у нас авантюрный роман - имеем право заняться некоторой перетасовкой фактов. Хелга пишет: вторую переделанную сейчас выложу А, отлично. Ждем-с
apropos: Хелга пишет: Мне кажется, это лишнее, нет? Смотри сама. Если считаешь лишним - не настаиваю. Просто показалось, что это могло бы оживить сцену с участием нашего героя. Опять же он - тоже очевидец события, да к тому же Дарси - приятель его тестя и вообще хороший человек)))
Хелга: Он рванул с плеч расшитую золотыми нитями мантию-накидку, словно она мешала ему двигаться и, махнув рукой, словно полководец на поле брани, зашагал прочь из зала в сопровождении Перси и верного шута Секстена. Миновав длинный коридор замка, вошел в кабинет, тесноватую мрачную комнату с камином, стены которой были полностью скрыты под этажами бесчисленных книжных шкафов, где плотно теснились корешки фолиантов. – Ее величество подождет, а мне нужно опутать вас своими цепями, сэр Ральф, – сообщил Генрих, устроившись за столом. – Садитесь, – указал он на стул напротив. – Как видите, дела еще хуже, чем были, – продолжил король, когда Перси сел, – Мои кузены, Норфолк и Шрузбери, верны мне, пока петух не прокричал трижды. А если и верны, то в рядах их – скопище предателей и изменников. А вы еще не успели предать меня там на севере, сэр Ральф? Король подался вперед, буравя Перси глазами, словно хотел прочитать его мысли. Ральф чувствовал себя, словно под прицелом арбалета – вот сейчас пальцы Генриха нажмут на спусковой рычаг, и стрела полетит, неумолимо стремясь к цели – пират предпочел бы стоять сейчас на палубе корабля, готовясь к абордажу, чем сидеть здесь, среди книг, в комнате, где огонь мирно пылает в камине. – Вы сказали – опутать цепями, ваше величество, – промолвил Ральф, когда Генрих отвел все-таки взгляд, – опутайте, но я не служу и не служил двоим одновременно. Скорее, не служил никому. – И не желаете, мой подданный, служить своему королю? – в голосе Генриха зазвучали грозные ноты. – Откупились дорогими дарами, сэр? – Я не придворный и не умею вести витиеватые беседы, – резче, чем следовало, ответил Ральф. – Я – пират, ваше величество, разбойник и бродяга. Я пришел к вам посланником от своих людей, и разве это не является залогом моей честности? – Разбойник твердит о честности! – расхохотался Генрих. – Это многого стоит, сэр Ральф! Не напрасно граф жаловался на ваше упрямство! – Брат жаловался вам? – переспросил Перси, не скрывая удивления. – Вероятно, это было много лет назад? – Впрочем, это неважно, – махнул рукой Генрих. – Я говорю с вам, сэр Ральф, потому что наивно верю, что море не место, где плетутся заговоры, не так ли? А если и плетутся, то им приходится спорить с бурями. – Верно, ваше величество. Море – место, где нужно выжить, и не только выжить, но и победить его… Если бы Перси был поэтом, он бы продолжил слова о море, но поэтом, как известно, он не был, поэтому просто замолчал, думая о том, куда заведет его эта беседа с глазу на глаз. Он невольно взглянул на Секстена, – тот устроился у камина на полу, повернувшись спиной – фигура, не стремящаяся знать, о чем идет разговор. – А вы поэт, сэр Ральф, – тем не менее оценил его король, не лишенный стихотворного дара. – Кстати, о поэзии и любви… Вы женаты, Перси? – Да, ваше величество, давно, – ответил Ральф и замолчал, поняв, что избежав стрелы арбалета, ступил на узкую тропу, ведущую либо к победе, либо к поражению. – Ну что ж вы, Перси? Продолжайте… Разочарованы встречей с женой? Вас женили на младенце, а теперь она оказалась дурнушкой? Так гоните ее прочь, и женитесь на хорошенькой! О, женщины, коварство им имя! Шлюхи! Они много обещают, а потом не дают ничего… – король грохнул кулаком по столе так, что подпрыгнул стоящий на нем прибор для письма, рассыпались перья. – Твоим зеленым рукавам я жизнь безропотно отдам…* – Нет, ваше величество, я не разочарован, поскольку до сих пор не видел ее, – ответил Ральф, усмехнувшись. «Надеюсь, не увижу, как можно дольше», – подумал он, зачем-то вспомнив Мод и сжал кулак, отгоняя неуместный образ. – Её прячут от вас? – спросил король. – Желают покрепче опутать, а потом обмануть? Кто же она, эта ваша таинственная жена? – Опутать цепями? Куда уж больше, – сказал Ральф. – Моя жена, леди Перси, урожденная Мод Балмер, дочь сэра Уильяма Балмера из Боскума, который сейчас находится в стенах Тауэра… – Вот как? – Генрих привстал, уставившись на него. – Изменник? А вы поклялись в своей преданности, сэр Ральф! Дрогнула тетива арбалета, тропа стала еще уже. – Ваше величество, – Ральф поднялся со своего места. – Когда я ступил на британскую землю, мой тесть уже находился в заключении. Море, как вы справедливо заметили, не место, где плетутся заговоры, а сэр Уильям ваш верный подданный и честный уважаемый человек, не замешанный ни в каких заговорах. – Ладно, ладно, сэр Ральф, сядьте, – миролюбиво махнул рукой король. – Откуда вы знаете, как изменился ваш тесть за все эти годы. Но…продолжайте… Вы так печетесь об отце своей женушки, которую от вас прячут, что это достойно признания. Надеетесь, что леди Перси вознаградит вас за ваши усилия? – Я уважаю ее отца, – молвил Ральф. – Сэр Уильям убил в честном поединке некого джентльмена, который позволил себе разбойничать на его землях, застрелив на охоте лесничего. Джентльмен сей случайно оказался комиссаром вашего величества, а в нескольких милях от Боскума в тот же день вспыхнул бунт, и торопливые сутяжники сделали Балмера крайним виновным и привезли в Лондон. – Нельзя безнаказанно убивать джентльмена, особенно, если он служит королю, – сощурился Генрих. – И бунт, говорите, вспыхнул в тот же день? Откуда вы знаете, что все так и было, и что Балмер не совершил убийство нарочно? – Но сэр Уильям не изменял и не подстрекал к бунту, он лишь защищал свою собственность. Ведь погиб его лесничий. Тому есть свидетели, – решительно продолжил Ральф. Он хотел бы спросить короля об Эске, о его приглашении во дворец, но вряд ли такой вопрос был бы уместен сейчас. Он подумал, что адвоката ждет незавидная судьба, если он примет это приглашение и если не примет, тоже. – Гм… мы подумаем над этим, – король оперся локтем о стол, поглаживая аккуратно подстриженную бороду. – Вы отважный человек, Перси. Я беру вас на службу, возглавите конный отряд в моей армии. Поедете в Лондон, получив все предписания. И послушайтесь моего совета, Перси, – бросайте дурнушку жену, ваш брак не действителен, а я сам найду вам красотку-леди! Но я не забуду о Балмере, милосердие мое знает себе цену. А теперь расскажите о своих странствиях. Секстен, пусть принесут вино и еду! Ральф покинул Виндзор со щитом, ворота с грохотом закрылись за его спиной. Правда, щит был немного поврежден – он получил нежеланную службу и не знал, каким образом король будет помнить о сэре Уильяме Балмере – фортуна то ли помогла, то ли загадала очередную загадку. Он мчался в Лондон, был слегка пьян и думал о том, что должен непременно найти маленькую леди Вуд, и предупредить о возможно грозящей ей опасности. Он не желал признаться себе, что хотел найти ее не только ради сей благой цели.
Axel: Хелга Что-то я запамятовала, какая опасность грозит леди Вуд?
apropos: Хелга Ага, отлично. Но тапки... будут
Хелга: Axel пишет: Что-то я запамятовала, какая опасность грозит леди Вуд? А рассказ трактирщика помнишь? http://apropos.borda.ru/?1-18-0-00000096-000-120-0
Axel: Хелга Спасибо за подсказку! Да, немного уже подзабыла.
apropos: Хелга пишет: вы еще не успели предать меня там на севере там, на севере, - уточнение с запятой, нет? Я – пират, ваше Величество, разбойник и бродяга. Я пришел к вам посланником от своих людей, и разве это не является залогом моей честности? Насколько уместно называть себя пиратом, разбойником и т.д.? Смелость - смелостью, но благоразумие тоже должно присутствовать, а Перси, хоть и олух, но не дурак. А эти занятия - уголовно наказуемы, нет? И, кстати, Персик же приносил клятву верности королю - как все дворянские юноши. Почему бы о том не сказать королю - как некогда было заявлено Эску? Разочарованы встречей с женой? Вас женили на младенце, а теперь она оказалась дурнушкой? Вот этот момент... щекотливый, так скажем. Тогда же не смотрели - дурнушка или нет. Заключались династические брак - и королю о том было прекрасно известно. И от знатной, но страшненькой (и прочей) жены всегда можно сходить налево, как известно, т.е. это не причина для недовольства браком. И вот тут - король может уточнить на ком женат Перси - и, узнав, что на Мод Балмер, дочери сэра Уильяма Балмера из Линкольншира, - вспомнит о государственном преступнике... И отсюда уже можно развивать мысль о разводе и проч, нет? а в нескольких милях от Боскума в тот же день вспыхнул бунт Может быть - по совпадению в тот же день и почти в то же время, так что папа наш никакого отношения к тому не имел, как и гибель комиссара? он лишь защищал свою собственность И честь? милосердие мое знает себе цену Справедливость моя известна - ? Как-то так - прошу не милосердия (папа же не виновен, чтобы его прощать) - а справедливости? бросайте дурнушку жену, ваш брак не действителен, а я сам найду вам красотку-леди! Может, это вставить еще до разговора о папе - когда Генрих вспоминает об изменнике сэре Уильяме? Зачем, мол, вам жена - дочь изменника? И еще хорошо бы поднять вопрос о компенсации, нет? Кстати, у графа Генри много долгов - король это может подать так, что а) наследство было ему завещано, когда граф считал брата погибшим, и б) что взяв на себя наследство, Генрих как бы делает доброе дело, т.к. ему предстоит оплачивать долги графа Норта... Хм.
Хелга: apropos пишет: Вот этот момент... щекотливый, так скажем. Тогда же не смотрели - дурнушка или нет. Заключались династические брак - и королю о том было прекрасно известно. И от знатной, но страшненькой (и прочей) жены всегда можно сходить налево, как известно, т.е. это не причина для недовольства браком. Вот здесь не соглашусь. Мне кажется, здесь король, мужчина, ведет такой легкий разговор, подтрунивая и шутя. Они же были люди, и при чем здесь налево и династические браки? Он просто подкалывает Перси. И здесь еще отсыл к будущей истории с Анной Клевской, которую он отослал, увидев воочию - не хотел жену, похожую на лошадь. apropos пишет: Насколько уместно называть себя пиратом, разбойником и т.д.? Смелость - смелостью, но благоразумие тоже должно присутствовать, а Перси, хоть и олух, но не дурак. Согласна. apropos пишет: И еще хорошо бы поднять вопрос о компенсации, нет? Кстати, у графа Генри много долгов - король это может подать так, что а) наследство было ему завещано, когда граф считал брата погибшим, и б) что взяв на себя наследство, Генрих как бы делает доброе дело, т.к. ему предстоит оплачивать долги графа Норта... Хм. Тоже сомневаюсь. Слишком много просить у короля в первую же встречу? Он ведь получил должность и вполне может заговорить об этом позже. Не знаю, сомневаюсь.
apropos: Хелга пишет: не хотел жену, похожую на лошадь Ну, подкалывает, так подкалывает. Но почему не связать это с дочерью преступника?)) Тоже сомневаюсь. Слишком много просить у короля в первую же встречу? Ты не поняла - не Перси начнет разговор, а сам король. Персику, понятное дело, не пристало поднимать такую тему - это он брату может высказать, но не королю. Здесь просто момент - королю требуются верные люди, так? Все покупается и продается - и Генрих это знает, не мальчик, чай. Перси лишили наследства, в общем-то незаконно, и лишил его сам король. Поэтому он никак не может быть уверен в том, что Перси о том забудет и будет верно ему служить, хотя его, по сути, обокрал сам Генрих. Поэтому поднять вопрос о компенсации за потери самому королю - очень логично. Он может пообещать (и потом даже не выполнить обещание, хотя по идее должен отблагодарить за верность, как это было принято и понятно), но замолчать этот факт было бы странно - и при этом рассчитывать на преданность Перси. Не вяжется, нет?
Хелга: apropos пишет: Но почему не связать это с дочерью преступника?)) Связать - свяжем. apropos пишет: Поэтому поднять вопрос о компенсации за потери самому королю - очень логично. Он может пообещать (и потом даже не выполнить обещание, хотя по идее должен отблагодарить за верность, как это было принято и понятно), но замолчать этот факт было бы странно - и при этом рассчитывать на преданность Перси. Не вяжется, нет? Вообще, Генрих загребал себе земли и деньги без зазрения совести. Насколько это вяжется с его личностью? Надо как-то тонко.
apropos: Хелга пишет: Надо как-то тонко. Тонко, намекнуть. Он же уже знает людей, более того - всех подозревает. И не может не понимать, что Перси, как лишенный титула и земель, может таить злобу. До верности ли тут? Это мы знаем, что Персик наш благородный, но королю-то откуда это может быть известно? А намекнув - или прямо сказав, что все возместится и окупится, в том числе преданность - вполне в духе того времени (да и всех времен, впрочем)
Хелга: apropos пишет: Это мы знаем, что Персик наш благородный, но королю-то откуда это может быть известно? А намекнув - или прямо сказав, что все возместится и окупится, в том числе преданность - вполне в духе того времени (да и всех времен, впрочем) Ну на Персике нашем тоже печати негде ставить, но в вопросах личной чести, думаю, он готов меч скрестить. Попробую вписать, уломала.
apropos: Хелга пишет: Попробую вписать, уломала Соавтору! на Персике нашем тоже печати негде ставить, но в вопросах личной чести, думаю, он готов меч скрестить. На то он и наш Персик
мариета: Вот это называется литературная мастерская! Дамы , простите, что прерываю процесс литье/выковывание/слепка...или как там называется... построение сюжета, но не могу не отметить, что для смотрящего со стороны это исключительно поучительно и обогащающе!!!
Хелга: мариета пишет: простите, что прерываю процесс литье/выковывание/слепка...или как там называется... построение сюжета, но не могу не отметить, что для смотрящего со стороны это исключительно поучительно и обогащающе!!! Нет, ты прерывай, прерывай, без читателей мастерская чахнет.
мариета: Хелга пишет: ты прерывай, прерывай Хелга, ты же понимаешь, что это все равно, что поставить себе еж в штанах Правда, я не из колючих, но ничто не мешает мешать вам
apropos: мариета пишет: литье/выковывание/слепка...или как там называется... построение сюжета Не, это всего лишь обсуждение написанных фрагментов, редактура. Обсуждение сюжета, интриг, увязывание всех ниточек - зрелище куда более захватывающее, но, по известным причинам, сокрытое от глаз широкой публики. мариета пишет: поставить себе еж в штанах А что, отличный стимулятор.
Хелга: Не вписывается никак Ральф с поддержкой Дарси, кажется искусственным. – Паломников! Помфрет сдан!? – воскликнул Генрих, подавшись вперед и стиснув сильными пальцами отшлифованные мастером и руками подлокотники трона. – Проклятье! Дарси! Предатель, изменник, заговорщик! Напрасно я отпустил этого старого негодяя! Он сдал Помфрет мятежникам, потому что сам же и устроил этот мятеж! Краска хлынула на его лицо, от гнева и волнения оно стало багровым, как часто бывает у темпераментных рыжеволосых людей. – Перси, вы опоздали с вашими сведениями! – Ваше величество! – Ральф шагнул вперед, вновь атакованный взглядами придворных. – Осмелюсь, как очевидец, сказать слово в защиту лорда Дарси. – В защиту лорда Дарси? Отчего же в его защиту? – Замок Помфрет вряд ли мог выдержать даже недолгую осаду. Дальше он начинает распространяться про состояние стен и развал, который заметил, будучи там, но как бы поестественней ввести его в разговор, чтобы он не выглядел героическим выскочкой?
apropos: А если король поинтересуется его мнением? - Перси, вы там были и видели все своими глазами! Сколько мог простоять замок? - Если позволите, ваше величество, - Ральф шагнул вперед, - Помфрет не выдержал бы осады и в несколько дней. Он же продержался вдвое (?) больше... - Почему бы не выдержал?! - Генрих впился взглядом в стоявшего перед ним рыцаря. - Говорите!
Хелга: О, вот, уже лучше. То есть ему не стоит все-таки начинать защищать Дарси - с какого перепугу он должен это делать, - но просто сказать о том, что видел своими глазами. Честный свидетель такой, да?
apropos: Хелга пишет: Честный свидетель такой, да? Ну да. И если король предоставит ему слово - что вполне логично, на мой взгляд, то у Персика тогда появляется возможность...
Хелга: Ага, попробую пойти этим путем.
Хелга: Вторая часть дубль. Он рванул с плеч расшитую золотыми нитями мантию-накидку, словно она мешала ему двигаться и, махнув рукой, словно полководец на поле брани, зашагал прочь из зала в сопровождении Перси и верного шута Секстена. Миновав длинный коридор замка, вошел в кабинет, тесноватую мрачную комнату с камином, стены которой были полностью скрыты под этажами бесчисленных книжных шкафов, где плотно теснились корешки фолиантов. – Ее величество подождет, а мне нужно опутать вас своими цепями, сэр Ральф, – сообщил Генрих, устроившись за столом. – Садитесь, – указал он на стул напротив. – Как видите, дела еще хуже, чем были, – продолжил король, когда Перси сел, – Мои кузены, Норфолк и Шрузбери, верны мне, пока петух не прокричал трижды. А если и верны, то в рядах их – скопище предателей и изменников. А вы еще не успели предать меня там, на севере, сэр Ральф? Король подался вперед, буравя Перси глазами, словно хотел прочитать его мысли. Ральф чувствовал себя, словно под прицелом арбалета – вот сейчас пальцы Генриха нажмут на спусковой рычаг, и стрела полетит, неумолимо стремясь к цели – пират предпочел бы стоять сейчас на палубе корабля, готовясь к абордажу, чем сидеть здесь, среди книг, в комнате, где огонь мирно пылает в камине. – Вы сказали – опутать цепями, ваше Величество, – промолвил Ральф, когда Генрих отвел все-таки взгляд, – опутайте, но я не служу и не служил двоим одновременно. Скорее, не служил никому. – И не желаете, мой подданный, служить своему королю? – в голосе Генриха зазвучали грозные ноты. – Откупились дорогими дарами, сэр? – Я давал клятву вам, – резче, чем следовало, ответил Ральф. – И пришел посланником от своих людей, и разве это не является залогом моей честности? – Бродяга твердит о честности! – расхохотался Генрих. – Это многого стоит, сэр Ральф! Не напрасно граф жаловался на ваше упрямство! – Брат жаловался вам? – переспросил Перси, не скрывая удивления. – Вероятно, это было много лет назад? Иначе сейчас мне впору жаловаться на него. – Что такое, сэр Ральф? И вы недовольны своим братом? – Я желал бы служить на севере, и жить на своих землях, но ни того ни другого я не получил. Я покинул Англию, не получив от графа документов на владение своим наследным поместьем, да и ныне мне пришлось добывать право на него с мечом в руке. – Ваш брат, граф Нортумберленд, завещал свои земли королевской казне. И правильно сделал – он погребен в долгах и болен, а кто бы занимался его делами. Вы ведь пропали в своих плаваниях, и все богатство Нортумберлендов рассыпалось бы в прах, – сказал Генрих. – Я говорю с вами так откровенно, сэр Ральф, потому что наивно! верю, что море не место, где плетутся заговоры, не так ли? А если и плетутся, то им приходится спорить с бурями. – Верно, ваше величество. Море – место, где нужно выжить, и не только выжить, но и победить его… а на земле выжить еще труднее. Ральф с трудом сдержался, чтобы не высказать королю то, что он думает о землях, потерянных для семейства Перси. Он невольно взглянул на Секстена, – тот устроился у камина на полу, повернувшись спиной – фигура, не стремящаяся знать, о чем идет разговор. – А вы поэт, сэр Ральф, – усмехнулся его король, не лишенный стихотворного дара. – Кстати, о поэзии и любви… Вы женаты, Перси? – Да, ваше величество, давно, – ответил Ральф и замолчал, поняв, что избежав стрелы арбалета, ступил на узкую тропу, ведущую либо к победе, либо к поражению. – Ну что ж вы, Перси? Продолжайте… Разочарованы встречей с женой? Вас женили на младенце, а теперь она оказалась дурнушкой? Так гоните ее прочь, и женитесь на хорошенькой! О, женщины, коварство им имя! Шлюхи! Они много обещают, а потом не дают ничего… – король грохнул кулаком по столе так, что подпрыгнул стоящий на нем прибор для письма, рассыпались перья. – Твоим зеленым рукавам я жизнь безропотно отдам…* – Нет, ваше величество, я не разочарован, поскольку до сих пор не видел ее, – ответил Ральф, усмехнувшись. «Надеюсь, не увижу, как можно дольше», – подумал он, зачем-то вспомнив Мод, и сжал кулак, отгоняя неуместный образ. – Её прячут от вас? – спросил король. – Желают покрепче опутать, а потом обмануть? Кто же она, эта ваша таинственная жена? – Опутать цепями? Куда уж больше, – сказал Ральф. – Моя жена, леди Перси, урожденная Мод Балмер, дочь сэра Уильяма Балмера из Боскума. – Вот как? – Генрих привстал, уставившись на него. – Сэр Уильям Балмер? Мне знакомо это имя! Постойте, сэр, не тот ли это Балмер из Линкольншира, что поднял руку на королевского комиссара? Зачинщик и бунтовщик! И вы поклялись в своей преданности, сэр Ральф? Дрогнула тетива арбалета, тропа стала еще уже. – Ваше величество, – Ральф поднялся со своего места и выпрямился. – Когда я ступил на британскую землю, мой тесть уже находился в заключении. Я узнал об этом лишь несколько дней спустя. Море, как вы справедливо заметили, не место, где плетутся заговоры, а сэр Уильям ваш верный подданный и честный уважаемый человек, не замешанный ни в каких заговорах. – Ладно, ладно, сэр Ральф, сядьте! Вы готовы оправдать всех преступников. Отчего я все еще верю вам? – махнул рукой король. – Откуда вы знаете, как изменился ваш тесть за все эти годы. Но…продолжайте… Вы так печетесь об отце своей женушки, которую от вас прячут, потому что надеетесь, что леди Перси вознаградит вас за ваши усилия? – Я уважаю ее отца, – молвил Ральф. – Сэр Уильям убил в честном поединке некого джентльмена, который позволил себе разбойничать на его землях, застрелив на охоте лесничего. Джентльмен сей случайно оказался комиссаром вашего величества, а в нескольких милях от Боскума в тот же день и час по случайному совпадению вспыхнул бунт, и торопливые сутяжники сделали Балмера крайним виновным и привезли в Лондон. – Нельзя безнаказанно убивать джентльмена, особенно, если он служит королю, – сощурился Генрих. – И бунт, говорите, вспыхнул в тот же день? Откуда вы знаете, что все так и было, и что Балмер не совершил убийство нарочно? – Но сэр Уильям не изменял и не подстрекал к бунту, он лишь защищал свою честь и собственность и тому есть свидетели, – решительно продолжил Ральф. Он хотел бы спросить короля об Эске, о его приглашении во дворец, но вряд ли такой вопрос был бы уместен сейчас. Он подумал, что адвоката ждет незавидная судьба, если он примет это приглашение, и если не примет, тоже. – Гм… мы подумаем над этим, – король оперся локтем о стол, поглаживая аккуратно подстриженную бороду. – Вы отважный человек, Перси. Я беру вас на службу, возглавите конный отряд в моей армии. И получите компенсацию за ваши земли! Поедете в Лондон, получив все предписания. И послушайтесь моего совета, Перси, – бросайте дурнушку жену, дочь изменника, ваш брак не действителен, а я сам найду вам красотку-леди! Но я не забуду о Балмере, справедливость моя известна. А теперь расскажите о своих странствиях. Секстен, пусть принесут вино и еду! Ральф покинул Виндзор со щитом, ворота с грохотом закрылись за его спиной. Правда, щит был немного поврежден – он получил нежеланную службу и не знал, каким образом король будет помнить о сэре Уильяме Балмере – фортуна то ли помогла, то ли загадала очередную загадку. Он мчался в Лондон, думая о том, что должен непременно найти маленькую леди Вуд, и предупредить о возможно грозящей ей опасности. Он не желал признаться себе, что хотел найти ее не только ради сей благой цели.
apropos: Хелга Замечательный разговор Генриха и Персика! Ну и чуть покидаюсь тапочками (тут коробка у меня под елкой лежит ) Хелга пишет: словно хотел прочитать его мысли. Ральф чувствовал себя, словно словно - словно опутать цепями, ваше Величество, – промолвил Ральф, когда Генрих отвел все-таки взгляд,- опутайте, но я (..) Что-то не уверена, что Генрих отвел взгляд - с его-то характером. Может - как вариант: (...), ваше величество, - Ральф выдержал тяжелый (пронизывающий или еще какой) взгляд короля. - Опутайте! (именно восклицание - Персик отвечает с вызовом, не боясь - смелость его нам известна) но Я не служу и не служил двоим одновременно. Скорее, не служил никому. И пришел посланником от своих людей, и разве это не является залогом моей честности? Как вариант: И пришел посланником от своих людей. Разве это не является залогом подтверждением моей честности преданности вам? – Бродяга твердит о честности! - – Бродяга твердит о честности преданности! Иначе сейчас мне впору жаловаться на него. - Иначе - мне кажется здесь лишним. Вариант: Иначе Сейчас мне впору жаловаться на него! (с воскличательным знаком - Перси же горяч))) – Я желал бы служить на севере, и жить на своих землях, но ни того ни другого я не получил. Я покинул Англию, не получив от графа документов на владение своим наследным поместьем, да и ныне мне пришлось добывать право на него с мечом в руке. А если немного изменить? – Некогда я желал хотел служить на севере, и жить на своихей земляхе, но брат отказал мне в должности смотрителя (?). ни того ни другого я не получил. Т.е. Корбридж-то у Персика уже был, и не брат по идее его оттуда выставил. А вот в должности отказал. И далее: Я покинул Англию, не получив от графа документов на владение своим наследным поместьем (документы-то как раз у него были), а, вернувшись, да и ныне мне пришлось добывать право на него свое имущество (собственность, поместье) с мечом в руке. (продолжение следует )
apropos: Да, и вот здесь - может быть - добавить слова Ральфа (ну, будто это вырвалось у него случайно - или сгоряча, или с горечью) - (...) с мечом в руке. Да и наследства Перси меня тоже лишили... И вот тогда хорошо вступает король: – Ваш брат, граф Нортумберленд, завещал свои земли королевской казне. Как насчет восклицательного знака после этих слов? И какого-нибудь "рыка" со стороны Генриха? Или жеста? Далее по тексту - все отлично - до "наивно!" Не, король может хитрить, конечно, что еще во что-то наивно верит))) Но, смотри, а если эту фразу чуть переделать: Я говорю с вами так откровенно, сэр Ральф! (здесь может дергуться уголок рта короля или что-то в таком роде - будто он сам удивляется, что может с кем-то говорить откровенно. потому что наивно! верю Мне хочется верить (или - надеяться), что море (...) А если и плетутся, то им приходится спорить с бурями. А если обыграть "плетутся"? ... если и плетутся, то их расплетают бури. (или штормы, штормовой ветер, ураган - ?) – Ну что ж вы, Перси? Продолжайте… Разочарованы встречей с женой? Как-то король быстро решил, что Перси разочарован))) Может, здесь вставить еще какую-то фразу Ральфа? Например: – Ну что ж вы, Перси? Продолжайте… - Не знаю, что и сказать, ваше величество, - Ральф подумал, что ему трудно будет объяснить, да и незачем, его отношение к собственной женитьбе (или что - ?))) - Разочарованы встречей с женой? - король по-своему истолковал его замешательство. - (далее по тексту) Джентльмен сей случайно оказался комиссаром вашего величества, а в нескольких милях от Боскума в тот же день и час по случайному совпадению случайно - по случайному Хелга пишет: Он подумал, что адвоката ждет незавидная судьба, если он примет Он - он Может - Перси подумал, что (...) И далее король тоже подумал - – Гм… мы подумаем над этим А если Перси посчитал, решил - или какой еще синоним - ? И получите компенсацию за ваши земли! А вот это может как-то расширить? И вы получите компенсацию за потерю земель Нортумберленда. Я щедро одариваю своих верных слуг, Перси. Вы не прогадаете (или как-то в таком духе) - ? Поедете в Лондон, получив все предписания. Сделать переход от наследства - Итак (т.е. как бы подводя черту под темой о компенсации), вы поедете в Лондон (...) ваш брак не действителен, С чего вдруг? Король может сказать: я помогу вам развестись с ней, избавиться от нее ... Уфф.... И - великолепна аналогия с арбалетом и узкой тропой!
Хелга: apropos Чудненько! Все забираю вместе с елкой.
Хелга: Вариант номер три. Он рванул с плеч расшитую золотыми нитями мантию-накидку, словно она мешала ему двигаться и, махнув рукой, словно полководец на поле брани, зашагал прочь из зала в сопровождении Перси и верного шута Секстена. Миновав длинный коридор замка, вошел в кабинет, тесноватую мрачную комнату с камином, стены которой были полностью скрыты под этажами бесчисленных книжных шкафов, где плотно теснились корешки фолиантов. – Ее величество подождет, а мне нужно опутать вас своими цепями, сэр Ральф, – сообщил Генрих, устроившись за столом. – Садитесь, – указал он на стул напротив. – Как видите, дела еще хуже, чем были, – продолжил король, когда Перси сел, – Мои кузены, Норфолк и Шрузбери, верны мне, пока петух не прокричал трижды. А если и верны, то в рядах их – скопище предателей и изменников. А вы еще не успели предать меня там, на севере, сэр Ральф? Король подался вперед, буравя Перси глазами, словно хотел прочитать его мысли. Ральф чувствовал себя, как под прицелом арбалета – вот сейчас пальцы Генриха нажмут на спусковой рычаг, и стрела полетит, неумолимо стремясь к цели – пират предпочел бы стоять сейчас на палубе корабля, готовясь к абордажу, чем сидеть здесь, среди книг, в комнате, где огонь мирно пылает в камине. – Ваше величество, – Ральф выдержал тяжелый взгляд короля. – Опутайте! Я не служу и не служил двоим одновременно. Скорее, не служил никому. – И не желаете, мой подданный, служить своему королю? – в голосе Генриха зазвучали грозные ноты. – Откупились дорогими дарами, сэр? – Я давал клятву вам, – резче, чем следовало, ответил Ральф. – И пришел посланником от своих людей, разве это не является залогом моей честности? – Бродяга твердит о преданности! – расхохотался Генрих. – Это многого стоит, сэр Ральф! Не напрасно граф жаловался на ваше упрямство! – Брат жаловался вам? – переспросил Перси, не скрывая удивления. – Вероятно, это было много лет назад? Сейчас мне впору жаловаться на него! – Что такое, сэр Ральф? И вы недовольны своим братом? – Некогда я хотел служить на севере, и жить на своей земле, но брат отказал мне в должности смотрителя Шотландских границ. Я покинул Англию, а, вернувшись, был вынужден добывать право на свое имущество с мечом в руке. Да и наследства Перси меня тоже лишили... – Ваш брат, граф Нортумберленд, завещал свои земли королевской казне! – рыкнул Генрих, сжав кулак и медленно, словно раздумывая, опустив его на стол. – И правильно сделал, потому что граф погребен в долгах и болен, а кто бы занимался его делами? Вы ведь пропали в своих плаваниях, и все богатство Нортумберлендов рассыпалось бы в прах. Король вновь замолчал, затем продолжил, в упор уставившись на Ральфа своими пронзительными глазами. – Я говорю с вами так откровенно, сэр Ральф, потому что желаю верить, что море не место, где плетутся заговоры, не так ли? А если и плетутся, то их расплетают бури. – Верно, ваше величество. Море – место, где нужно выжить, и не только выжить, но и победить его… а на земле выжить еще труднее. Ральф с трудом сдержался, чтобы не высказать королю то, что он думает о землях, потерянных для семейства Перси. Он невольно взглянул на Секстена, – тот устроился у камина на полу, повернувшись спиной – фигура, не стремящаяся знать, о чем идет разговор. – А вы поэт, сэр Ральф, – усмехнулся его король, не лишенный стихотворного дара. – Кстати, о поэзии и любви… Вы женаты, Перси? – Да, ваше величество, давно, – ответил рыцарь и замолчал, поняв, что избежав стрелы арбалета, ступил на узкую тропу, ведущую либо к победе, либо к поражению. – Ну что ж вы, Перси? Продолжайте… – Не знаю, что и сказать, ваше величество, – Ральф подумал, что ему трудно будет объяснить, да и незачем, свое отношение к собственной женитьбе. – Разочарованы встречей с женой? – король по-своему истолковал его замешательство. – Вас женили на младенце, а теперь она оказалась дурнушкой? Так гоните ее прочь, и женитесь на хорошенькой! О, женщины, коварство им имя! Шлюхи! Они много обещают, а потом не дают ничего… – король грохнул кулаком по столе так, что подпрыгнул стоящий на нем прибор для письма, рассыпались перья. – Твоим зеленым рукавам я жизнь безропотно отдам…* – Нет, ваше величество, я не разочарован, поскольку до сих пор не видел ее, – ответил Ральф, усмехнувшись. «Надеюсь, не увижу, как можно дольше», – подумал он, зачем-то вспомнив Мод, и сжал кулак, отгоняя неуместный образ. – Её прячут от вас? – спросил король. – Желают покрепче опутать, а потом обмануть? Кто же она, эта ваша таинственная жена? – Опутать цепями? Куда уж больше, – сказал Ральф. – Моя жена, леди Перси, урожденная Мод Балмер, дочь сэра Уильяма Балмера из Боскума. – Вот как? – Генрих привстал, уставившись на него. – Сэр Уильям Балмер? Мне знакомо это имя! Постойте, сэр, не тот ли это Балмер из Линкольншира, что поднял руку на королевского комиссара? Зачинщик и бунтовщик! И вы поклялись в своей преданности, сэр Ральф? Дрогнула тетива арбалета, тропа стала еще уже. – Ваше величество, – Ральф поднялся со своего места и выпрямился. – Когда я ступил на британскую землю, мой тесть уже находился в заключении. Я узнал об этом лишь несколько дней спустя. Море, как вы справедливо заметили, не место, где плетутся заговоры, а сэр Уильям ваш верный подданный и честный уважаемый человек, не замешанный ни в каких заговорах. – Ладно, ладно, сэр Ральф, сядьте! Вы готовы оправдать всех преступников. Отчего я все еще верю вам? – махнул рукой король. – Откуда вы знаете, как изменился ваш тесть за все эти годы. Но…продолжайте… Вы так печетесь об отце своей женушки, которую от вас прячут, потому что надеетесь, что леди Перси вознаградит вас за ваши усилия? – Я уважаю ее отца, – молвил Ральф. – Сэр Уильям убил в честном поединке некого джентльмена, который позволил себе разбойничать на его землях, застрелив на охоте лесничего. Джентльмен сей оказался комиссаром вашего величества, а в нескольких милях от Боскума в тот же день и час по случайному совпадению вспыхнул бунт, и торопливые сутяжники сделали Балмера крайним виновным и привезли в Лондон. – Нельзя безнаказанно убивать джентльмена, особенно, если он служит королю, – сощурился Генрих. – И бунт, говорите, вспыхнул в тот же день? Откуда вы знаете, что все так и было, и что Балмер не совершил убийство нарочно? – Но сэр Уильям не изменял и не подстрекал к бунту, он лишь защищал свою честь и собственность и тому есть свидетели, – решительно продолжил Ральф. Он хотел бы спросить короля об Эске, о его приглашении во дворец, но вряд ли такой вопрос был бы уместен сейчас. Он был почти уверен, что адвоката ждет незавидная судьба, если тот примет приглашение, и если не примет, тоже. – Гм… мы подумаем над этим, – король оперся локтем о стол, поглаживая аккуратно подстриженную бороду. – Вы отважный человек, Перси. Я беру вас на службу, возглавите конный отряд в моей армии. И вы получите компенсацию за потерю земель Нортумберленда. Я щедро одариваю своих верных слуг, Перси. Вы не прогадаете. Итак, поедете в Лондон, получив все предписания. И послушайтесь моего совета, Перси, – бросайте дурнушку жену, дочь изменника, я помогу вам развестись и найду взамен красотку-леди! Но я не забуду о Балмере, справедливость моя известна. А теперь расскажите о своих странствиях. Секстен, пусть принесут вино и еду! Ральф покинул Виндзор со щитом, ворота с грохотом закрылись за его спиной. Правда, щит был немного поврежден – он получил нежеланную службу и не знал, каким образом король будет помнить о сэре Уильяме Балмере – фортуна то ли помогла, то ли загадала очередную загадку. Он мчался в Лондон, думая о том, что должен непременно найти маленькую леди Вуд, и предупредить о возможно грозящей ей опасности. Он не желал признаться себе, что хотел найти ее не только ради этой благой цели.
Хелга: И дубль первой половинки. Разговор был прерван – пришел секретарь с сообщением, что в замок прибыл некий посланник из Помфрета с новостями о мятеже на севере, а в зале ждут члены королевского совета. Король двинулся к выходу, прихрамывая и явно злясь, что больная нога мешает ему шагать привычно широко. Королевский Совет собрался в длинном узком зале с полукруглым узорчатым сводом. Перед высоким собранием стоял невысокий человек в темной одежде – мистер Кэвуд, прибывший с поручением из Йоркшира. Король приветствовал собравшихся и устроился на деревянном троне, вытянув больную ногу. Присутствующие воззрились на Перси, вошедшего с королем, и зашептались. – Что еще вы можете нам сообщить, Кэвуд? – прогремел низкий голос Генриха – Ваше величество, – посланник согнулся в поклоне. – Несколько дней назад я попал в плен к мятежникам, и явился сообщить, что замок Помфрет сдан и находится в руках паломников, а также передать их послание. – Паломников! Помфрет сдан!? – воскликнул Генрих, подавшись вперед и стиснув сильными пальцами отшлифованные мастером и руками подлокотники трона. Лорд Канцлер, сэр Томас Кромвель, нервно стиснул пухлые пальцы, тревожно переглянулись аббаты. – Проклятье! Дарси! Предатель, изменник, заговорщик! Напрасно я отпустил этого старого негодяя! Он сдал Помфрет мятежникам, потому что сам же и устроил этот мятеж! Краска хлынула на лицо короля, от гнева и волнения оно стало багровым, как часто бывает у темпераментных рыжеволосых людей. – Перси, вы там были и видели все своими глазами! Сколько мог простоять замок? – Если позволите, ваше величество, – Ральф шагнул вперед, – Помфрет не выдержал бы осады и в несколько дней. Он же продержался вдвое дольше... – Почему бы не выдержал?! – Генрих впился взглядом в стоявшего перед ним рыцаря. – Говорите! – Стены замка обветшали, местами обрушились. Подъехав ближе, я увидел разрушенную стену, которую, при необходимости, можно было бы разобрать, ткнув в нее копьем. – Вот как? – король склонил голову, словно его шею свело внезапной судорогой. – О чем же думал Дарси? – Возможно, у лорда не было времени и средств, чтобы восстановить стены, – сказал Ральф. – Отчего вы, Перси, заступаетесь за Дарси? – прорычал Генрих. – Я всего лишь рассказываю, что видел и делаю предположения, ваше величество. – Гм.. – хмыкнул король и повернулся к Кэвуду: – Это точные сведения? И как вам удалось сбежать из плена? – Да, ваше величество, да, ваше сиятельство, – подтвердил Кэвуд. – Я видел, как мятежники вошли в замок, и сам был там. Меня отпустили лишь ради того, чтобы я все сообщил вам. Мой сын остался там, в Помфрете. – Рассказывайте! – рявкнул Генрих. – Все подробности! – Несколько дней назад, – начал посланник, поежившись под пронзительным взглядом короля, – ко мне приехал слуга мистера Невета, джентри из Кендала, за лошадьми, которых тот купил у меня. Я лошадей не отдал, опасаясь, что их могут отобрать у слуги – время неспокойное, но сообщил, что доставлю их лично, по западной дороге. Когда же мы с сыном отправились в путь, то возле Кендала были схвачены мятежниками, они заставили принести клятву, угрожая, что, если откажемся, то лишимся голов. Мы поклялись на маленькой Библии, которую один из них носил с собой в рукаве. Нас привели в Помфрет, а затем меня послали в Лондон, оставив сына заложником. – Кто отправил? – спросил Генрих, сощурившись, словно пытаясь лучше разглядеть лицо рассказчика. – Роберт Эск… Он хотел, чтобы я передал королю… вам, ваше величество, что замок Помфрет в их руках, но они верят своему королю и надеются на то, что вы, Ваше величество, соблаговолите принять их … просьбы, которые изложены в послании. Король раздраженно махнул рукой. – Я читал такие… просьбы. И что еще вы имеете сообщить? Каковы силы бунтовщиков? – По слухам, у них двадцать тысяч человек, но на самом деле не более десяти, хотя большинство из них конные. Генрих обернулся к Перси, кивнул головой, подтверждая, что сведения, сообщенные им, совпадают со словами Кэвуда, затем откинулся на спинку трона. – Мы получили письма от Норфолка о положении дел в Йоркшире и теперь видим, что там происходит… – произнес он спокойно, словно и не кипел от гнева мгновенье назад. – Герцог должен был объединить свои силы с войском Шрузбери, – вставил граф Оксфорд, поскольку король замолчал, оглядывая присутствующих. – Если они объединятся, – кивнул Генрих, – мы не сомневаемся, что они будут действовать ради нашей чести и окончательного разгрома мятежников, но им следует принять все меры предосторожности, дабы не оказаться в еще большей опасности, чем мы ожидали. Особенно ныне, когда бунтовщики захватили Помфрет и держат под своим контролем переправы Трента. И мы не можем давать обещания, выполнить которые не в силах. Полагаю, что сил Норфолка и Шрузбери будет достаточно, чтобы сдержать распространение мятежа, пока на помощь к ним не придет наша королевская армия. – Войско готово и ждет распоряжений, Ваше величество, – сказал граф Суссекс. – Но, возможно, нам стоит дождаться более полных сведений о количестве бунтовщиков, пеших или конных. – Дождемся, Суссекс, – то ли согласился, то ли усмехнулся король. – Когда замок Помфрет сдался, многие разошлись по домам, – осторожно вставил Кэвуд. – Они надеются на справедливый суд и милосердие. – Справедливый суд и милосердие… – повторил Генрих. – Мы никого не обделим нашим милосердием, особенно тех, кто не запятнал свой чести предательством своего короля и страны его. – Вы, как всегда, справедливы, Ваше величество, – поклонился Кромвель. – Осмелюсь добавить, что мистер Кэвуд желает сообщить, что его сестра, настоятельница монастыря бенедиктинок в Клементорпе в Йоркшире, готова передать королеве сумму в триста марок, дабы поддержать ее в столь опасное время. – Как же эти деньги могут быть доставлены, если, как сообщили очевидцы, дороги Йорка под контролем мятежников? – спросил Генрих. – Сэр Ральф Перси, только что прибывший послом из Нортумберленда свидетельствует об этом. Члены высокого собрания вновь дружно воззрились на указанного посланника. – Зять аббатисы, мистер Аделкар, найдет способ выполнить эту задачу, ваше Величество, – сообщил Кэвуд, вернув себе всеобщее внимание. – Мы очень тронуты щедростью аббатиссы, – важно произнес Генрих. – И о вас и вашем сыне не забудем, мистер Кэвуд. Генрих резко встал, лицо его перекосилось от боли в ноге. – Поезжайте в Йоркшир, Кэвуд и передайте мистеру Эску, что мы ждем его и его товарищей во дворце… – гримаса боли сменилась ухмылкой. – Наши благодарности аббатисе, мы не забудем о ее щедрости. Итак, джентльмены, наши судьбы в руках Господа и Милосердия его. А сейчас мы отправимся к королеве, а вы, Перси, идете со мной, к вам у меня еще будут дела.
apropos: Ээээ.... Немного продолжения. Начало Х главы. Глава X Вверх по стремянке, вниз по стене Лунный вечер Мальчишки, девчонки, Гулять идём! Светло на улице, Как днём. Оставь свой ужин, Оставь кровать. Айда на улицу Гулять. С гиком и свистом Во двор выходи. А если ты хмуришься, Дома сиди. Вверх по стремянке, Вниз по стене. Славно мы будем Играть при луне!
apropos: - Не порадует ли леди Перси нас своим пением? – обратился сэр Мармадьюк к Мод, когда после вечерней трапезы домочадцы и гость Картер-Хауза собирались в зале у камина. Он поднес ей лютню и сел напротив, не спуская с девушки взгляда. Мод положила инструмент на колени и, опустив голову, рассеянно перебрала струны плектром*, выточенным из кости. - Миледи, спойте о леди Изабелле! – потребовала Агнесс, поудобнее устраиваясь в кресле. Балладу о гордой и смелой леди, покорившей сердце не менее гордого и смелого рыцаря, миссис Пекок была готова слушать часами. - О победе алой розы! – одновременно с Агнесс воскликнул сэр Стивен, любовным баталиям предпочитающий песни о рыцарских сражениях. Сэр Мармадьюк с многозначительным видом попросил Мод исполнить песню «Свадьба отважного сэра Эндрю и прелестной леди Маргарет». В стеснительном взгляде Джоанны, обращенном к кузине, виднелась немая просьба не забыть и о ее любимой песне, в которой рассказывалась старинная и очень печальная легенда о любви шотландского рыцаря и дочери графа Нортумберленда. …Обними меня нежнее, милый мой, Прядь волос моих тебе укажет путь, И в пучину, в глубину уйдем с тобой, Ведь земли родной ни горсти не вернуть…** И всегда на этом месте на глаза Джоанны наворачивались слезы, которые она украдкой промокала, а у Мод перехватывало дыхание от жалости к несчастным влюбленным. Девушка склонилась над лютней: - Дева прошла, словно света поток, Мимо окна его скорбной темницы. - Нортумберленда прекрасный цветок, – Тихо шепнул очарованный рыцарь… Но неожиданно осеклась, сбилась, струны под ее пальцами дрогнули, мелодия изменилась, стала другой, смутно знакомой, всплывшей откуда-то из глубоких волн памяти. Нортумберленд… Мод совсем не помнила этот край, где пробыла недолго в далеком детстве, но сейчас будто воочию услышала песню, которую слышала когда-то там, на севере. - О севере милом она тосковала: Как вновь мне увидеть родные леса, Там плющ обвивает дубы одеялом Там ясень свечою и птиц голоса. - запела Мод, про себя удивляясь, как смогла запомнить эти строчки, и не понимая, почему вдруг ей так захотелось их исполнить. Собой хороша я И мужа найти Мне вовсе не сложно, Как плющ обовьюсь, Но он, мой избранник Быть с севера должен, Туда я стремлюсь… И будто молнией вспыхнуло, встало перед глазами яркой, четкой, почти осязаемой картиной воспоминание о высоких, суровых стенах огромного мрачного замка, в котором она когда-то жила; лиловые вересковые пустоши, бескрайние, уходящие за горизонт; серебристо-голубые воды реки Тайн. Было странным именно сейчас мысленно очутиться в напрочь забытом за многие годы Корбридже. Неужели разговор о муже разбудил ее память? Или то был знак свыше, не желавший, чтобы она разорвала узы, некогда связавшие ее с сэром Ральфом Перси? И тут Мод похолодела, внезапно догадавшись, что дело вовсе не в муже. Нортумберленд, Адрианов вал, откуда ехал Кардоне, когда они встретились той ночью на дороге… Кардоне, дерзкий бродяга, вечный странник, случайный попутчик и возлюбленный, о котором ей следовало забыть навсегда и думать только об отце, о завтрашней с ним встрече. И… над предложением сэра Мармадьюка. Она так и не дала ему определенного ответа, как ни желал Скроуп его услышать. Упорные попытки сэра Мармадьюка узнать об ответных чувствах женщины, которую он хотел сделать своей женой, также не увенчались успехом. Впрочем, он, похоже, не сомневался во взаимности От настойчивости новоявленного жениха Мод спасло скорое возвращение домой сначала Джоанны, а затем и Агнесс, немедленно приступившей к борьбе за внимание гостя. Это дало девушке некоторую передышку и возможность отчасти разобраться со своими ощущениями, вызванными новыми обстоятельствами в отношениях с сэром Мармадьюком. Казалось, он действительно любит ее, поскольку не было других видимых причин, заставляющих Скроупа на ней жениться. Для нее же выгоды брака с ним представлялись очевидными, а его обещание вызволить ее отца из тюрьмы перевешивало все остальные сомнения. Кардоне был в ее прошлом, но не мог быть в будущем. И в настоящем его тоже не было… Но от чего так теснится в ее груди, застилает зыбкой пеленой опущенные глаза, часто колотится сердце, дрожит голос, а в голове крутятся уже другие строчки - «…я не смогла бы встретить мою любовь, будь я оленем, воды Тайна раделили бы нас…»? Нет, не так - слова и бесхитростная, но чем-то завораживающая мелодия некогда слышанной песни ожили в Мод, запросились наружу: - За водами Тайна живет мой любимый. И быстрым оленем туда не добраться. Я горькие слезы роняю в стремнину, Мечтая, мой милый, с тобой повстречаться… - - Что за песни? – поинтересовалась Агнесс. – Раньше вы их не исполняли. - Вдруг вспомнились, - ответила Мод, все не поднимая глаз от лютни и чувствуя на себе обжигающий взгляд сэра Мармадьюка. * Плектр или медиа́тор (греч. plēktron, от plēssō — ударяю) — костяная, пластмассовая или металлическая пластинка, гусиное перо или кольцо с «когтем», надеваемое на палец (мизраб), с помощью которых защипываются струны на некоторых щипковых струнных инструментах. ** И стихи далее - перевод Хелги
juliaodi: apropos пишет: Я горькие слезы роняю в стремнину, Мечтая, мой милый, с тобой повстречаться… Хелга, очень красивые стихи! Можно ли увидеть в оригинале?
мариета: apropos Леди Перси расчувствовала нас своим пением , Однако вы, автор, интригантка Ведь муж встречается с королем, так сказать - жнет славу в дворце, а слухи о его возвращении еще не расползли? Сдается мне, это вы нарочно скрываете от нее, чтобы леди не узнала. Тоесть, не вы, а ваш протеже сэр М. Он по-моему должен уже знать...
Хелга: Пришла с тапками. apropos пишет: Мод положила инструмент на колени и, опустив голову, рассеянно перебрала струны плектром*, выточенным из кости. Возможно, дальше стоит сказать несколько слов о том, где и как Мод обучилась искусству пения? apropos пишет: Сэр Мармадьюк с многозначительным видом попросил Мод исполнить песню «Свадьба отважного сэра Эндрю и прелестной леди Маргарет». В стеснительном взгляде Джоанны, обращенном к кузине, виднелась немая просьба не забыть и о ее любимой песне, в которой рассказывалась старинная и очень печальная легенда о любви шотландского рыцаря и дочери графа Нортумберленда. Смущает многозначительный вид Мармадьюка и стеснительный взгляд Джоанны. Джоанна, конечно, женщина тихая, скромная, но не стеснительная, как мне кажется. Может быть, как-то так: Джоанна ничего не просила, но Мод знала, что ей очень нравится балалда о любви.... А Мармадьюк, как мне кажется, не стал бы просить что-то отдельное, а сказал бы, что ему неважно, какую песТню споет леди Перси, поскольку звучание ее нежного прелестного голоса есть услада для его грубого мужеского уха. apropos пишет: И тут Мод похолодела, внезапно догадавшись, что дело вовсе не в муже. Нортумберленд, Адрианов вал, откуда ехал Кардоне, когда они встретились той ночью на дороге… Кардоне, дерзкий бродяга, вечный странник, случайный попутчик и возлюбленный, о котором ей следовало забыть навсегда и думать только об отце, о завтрашней с ним встрече. И… над предложением сэра Мармадьюка. Смущает это внезапное озарение. То есть имею в виду, что она не внезапно догадалась, а вдруг подумала, что Кардоне ведь тоже ехал оттуда, из Нортумберленда, "где плющ обвивает дубы одеялом"... А дальше она уже начинает думать и сопоставлять. Ну и вспоминать, и голос ее прерывается на этот раз не от жалости к далеким героям легенды, а от жалости к самой себе. apropos пишет: Упорные попытки сэра Мармадьюка узнать об ответных чувствах женщины, которую он хотел сделать своей женой, также не увенчались успехом. Впрочем, он, похоже, не сомневался во взаимности Немного инородно, нет? Получается со стороны Мармадьюка. Может, отдать это мыслям Мод? Воть.
Хелга: мариета пишет: Ведь муж встречается с королем, так сказать - жнет славу в дворце, а слухи о его возвращении еще не расползли? Кто знает... juliaodi пишет: Можно ли увидеть в оригинале? Можно даже услышать, это "Воды Тайна", The Waters of Tyne", старинная северная песня. WATERS OF TYNE I cannot get tae my love if I would dee For the waters of Tyne run between him and me And here I maun stand wi a tear in my ee All sighin and sobbin, my true love to see Oh where is the boatman, my bonny hinney Oh where is the boatman, go bring him to me For to ferry me over the Tyne to my honey Or speed him across the rough waters to me Oh bring me a boatman, I'll gi all my money And you for your trouble rewarded shall be If you'll carry me over the Tyne to my honey And I will remember the boatman and thee I cannot get tae my love if I would dee For the waters of Tyne run between him and me And here I maun stand wi a tear in my ee All sighin and sobbin, my true love to see
apropos: Хелга, мариета Спасибо! мариета пишет: Однако вы, автор, интригантка Не, это жанр такой А вообще у нас по хронологии - в те дни, когда происходят сцены с Мод - Персика еще нет в Лондоне Хелга За тапки! Утаскиваю все! Хотя непонятно с Марми - если чел самоуверен, то дева это может заметить же, нет? По идее у меня Мод как раз так и думает.
juliaodi: Хелга, большое спасибо! Очень умиротворяющее пение и красивые стихи!
Хелга: apropos пишет: Хотя непонятно с Марми - если чел самоуверен, то дева это может заметить же, нет? По идее у меня Мод как раз так и думает. Просто получилось, словно Марми думает.
apropos: Дубль-два с продолжением - Не порадует ли леди Перси нас своим пением? – обратился сэр Мармадьюк к Мод, когда после вечерней трапезы домочадцы и гость Картер-Хауза собирались в зале у камина. Он поднес ей лютню и сел напротив, не спуская с девушки взгляда. Мод положила инструмент на колени и, опустив голову, рассеянно перебрала струны плектром*, выточенным из кости. - Миледи, спойте о леди Изабелле! – потребовала Агнесс, поудобнее устраиваясь в кресле. Балладу о гордой и смелой леди, покорившей сердце не менее гордого и смелого рыцаря, миссис Пекок была готова слушать часами. - О победе алой розы! – одновременно с Агнесс воскликнул сэр Стивен, любовным баталиям предпочитающий песни о рыцарских сражениях. Сэр Мармадьюк объявил, что готов слушать любые песни в исполнении леди Перси, поскольку звучание ее нежного прелестного голоса есть услада для его грубого мужеского уха. Джоанна ничего не просила, но Мод знала, что ей очень нравится старинная балалда о любви шотландского рыцаря и дочери графа Нортумберленда. - Дева прошла, словно света поток, Мимо окна его скорбной темницы. - Нортумберленда прекрасный цветок, – Тихо шепнул очарованный рыцарь… - пела она, склонясь над лютней. …Обними меня нежнее, милый мой, Прядь волос моих тебе укажет путь, И в пучину, в глубину уйдем с тобой, Ведь земли родной ни горсти не вернуть…* На этом месте на глаза Джоанны всегда наворачивались слезы, а у Мод перехватывало дыхание от жалости к несчастным влюбленным. «Нортумберленда прекрасный цветок…» Нортумберленда… Казалось, этот край был давно забыт Мод, ушел в глубину памяти вместе с далеким детством. Но почему-то вдруг ей вспомнилась песня, некогда слышанная там, на севере. Она осеклась, сбилась, струны под ее пальцами дрогнули, извлекая совсем другую мелодию, смутно знакомую, всплывшую откуда-то вместе со строками: - О севере милом она тосковала: Как вновь мне увидеть родные леса, Там плющ обвивает дубы одеялом Там ясень свечою и птиц голоса. Собой хороша я И мужа найти Мне вовсе не сложно, Как плющ обовьюсь, Но он, мой избранник Быть с севера должен, Туда я стремлюсь… Мод пела, и перед ее глазами возникали картины - обрывистые, но яркие и четкие, почти осязаемые: высокие, суровые стены огромного мрачного замка, в котором она когда-то жила; лиловые вересковые пустоши, бескрайние, уходящие за горизонт; серебристо-голубые воды реки Тайн. Как странно было именно сейчас мысленно перенестись в напрочь забытый Корбридж. Неужто разговор о муже разбудил ее память, или то был знак свыше, протестующий против разрыва уз, некогда связавших Мод с сэром Ральфом Перси? Нортумберленд, Корбридж, Адрианов вал… Кардоне ведь тоже ехал оттуда, из Нортумберленда, «где плющ обвивает дубы одеялом»... Кардоне, дерзкий бродяга, вечный странник, случайный попутчик и возлюбленный, о котором ей следовало навсегда забыть, и думать только об отце, о завтрашней с ним встрече, о предложении сэра Мармадьюка. Вот ее настоящее, а она вновь погрузилась в воспоминания о мужчине, который был в ее прошлом, но не мог быть в будущем… И опять голос Мод прервался, на этот раз уже не от сочувствия к далеким героям легенды, а от жалости к самой себе. Затеснилось в груди дыхание, зыбкой пеленой застлало опущенные глаза, часто заколотилось сердце, и в памяти всплыло вдруг - «…я не смогла бы встретить мою любовь, будь я оленем. Воды Тайна раделили бы нас…». Нет, не так - слова и бесхитростная, но чем-то завораживающая мелодия некогда слышанной песни ожили в Мод: - За водами Тайна живет мой любимый. И быстрым оленем туда не добраться. Я горькие слезы роняю в стремнину, Мечтая, мой милый, с тобой повстречаться… Печально звякнула лютня, отозвалась горечью в ноющей душе... - Что за песни? – поинтересовалась Агнесс. – Раньше вы их не исполняли. - Вдруг вспомнились, - ответила Мод, все не поднимая глаз от лютни и чувствуя на себе обжигающий взгляд сэра Мармадьюка. Она так и не дала ему определенного ответа, как ни желал Скроуп его услышать. Упорные попытки сэра Мармадьюка узнать об ответных чувствах женщины, которую он хотел сделать своей женой, также не увенчались успехом. Но, как ей казалось, он не сомневался во взаимности. От настойчивости новоявленного жениха Мод спасло скорое возвращение домой сначала Джоанны, а затем и Агнесс, немедленно приступившей к борьбе за внимание гостя. Это дало девушке некоторую передышку и возможность отчасти разобраться со своими ощущениями, вызванными новыми обстоятельствами в отношениях с сэром Мармадьюком. Видимо, он действительно любил ее, поскольку не было других видимых причин, заставляющих Скроупа на ней жениться. Для нее же выгоды брака с ним представлялись очевидными, а его обещание вызволить ее отца из тюрьмы должно было перевесить прочие сомнения. Но если до этого разговора Мод иногда думала, что, пошли ей судьба такого мужа, как сэр Мармадьюк, ее жизнь, возможно, сложилась бы куда удачнее, то теперь, когда рядом с ней мог быть мужчина, на которого можно положиться и который любит ее, она почему-то чувствовала себя еще более несчастной. Предложение сэра Мармадьюка, лестное и заманчивое для любой женщины, и в первую очередь, для нее самой, совсем не радовало Мод. Рассудком она понимала, что принять его руку было бы лучшим выходом в ее положении, но сердце, сердце ее не было свободным, она любила другого, не мужа и не того, кто хотел сделать ее своей женой. Настоящей женой. И это еще больше пугало Мод, поскольку она уже знала, что представляют собой обязанности жены. Ей было трудно, просто невозможно представить Скроупа на месте Кардоне, себя – в объятиях не возлюбленного, другого мужчины… Эти мысли точили ее, мучили весь вечер и бессонную ночь, отравляя радостное предвкушение от предстоящей встречи с отцом. Утром, когда они с Джоанной собирали корзинку с гостинцами для сэра Уильяма, Мод очень хотелось рассказать кузине о предложении сэра Мармадьюка, посоветоваться с ней, но так и не решилась на это. Только сказала: - Скроуп… Он такой добрый и заботливый… И посмотрела на Джоанну, надеясь, что она расскажет что-нибудь о нем. Но кузина только молча кивнула и заговорила о другом. Ожидая сэра Мармадьюка, который должен был заехать в Картер-Хауз, чтобы сопроводить Мод в Тауэр, и потом, по дороге, когда они плыли в лодке по Темзе, она все думала, отчего Джоанна все время избегает говорить о Скроупе, и не находила ответа. Ведь будь сэр Мармадьюк замешан в какую-нибудь недостойную джентльмена историю, обладай он дурной репутацией, вряд ли он мог бы служить у графа Нортумберлена, да и сэр Стивен наверняка бы не считал его своим другом, и не приглашал к себе домой. Будто догадавшись, о чем думает Мод, сэр Мармадьюк стал рассказывать ей о том, как много лет назад познакомился с ее кузеном, и как это знакомство постепенно переросло в тесные дружеские связи. - Сэр Стивен своеобразный человек, - говорил Скроуп, расположившись на деревянной лавке напротив Мод. – Не честолюбив, в отличие от многих придворных. Его вполне устраивает та скромная должность, которую он занимает вот уж с десяток лет. Не слишком общителен, предпочитает домашнее уединение, а не суету королевского двора. Вероятно вас, леди Перси, удивляет наша с ним дружба – ведь, на первый взгляд, мы с ним такие разные… Но поверьте, меня чрезвычайно привлекает в вашем кузене его доброта, порядочность, надежность, верность друзьям и преданность долгу… Я с ним отдыхаю душой и могу позволить себе расслабиться в его обществе, зная, что всегда встречу понимание, услышу добрый совет, найду в его лице приятного, заинтересованного собеседника. Картер-Хауз с некоторых пор стал моим вторым домом… К сожалению, - он криво усмехнулся, - леди Уиклиф относится ко мне с некоторым предубеждением. Боюсь, она немного ревнует меня к своему брату… Мод с удивлением вскинула брови. - Да, леди Перси, - кивнул сэр Мармадьюк. – Знаете, как это бывает… Леди Уиклиф весьма милая и славная женщина, но когда она после смерти мужа поселилась в Картер-Хаузе, то, вероятно, посчитала, что общение со мной сэра Стивена занимает то время, которое он мог посвятить ей… Я старался реже появляться у них, хотя и скучал по теплоте и уюту этого дома. Только в последнее время, с тех пор, как вы там поселились, я уже не мог бороться с желанием видеть вас… Мод смущенно заерзала на лавке, отвела глаза, боясь встретиться с откровенным, восторженным взглядом Скроупа, каким он смотрел на нее. Сэр Мармадьюк на мгновенье сжал ее руку и отпустил, вновь откинувшись на узкую доску, служившую спинкой сиденья лодки. Его рассказ вполне объяснял странное отношение Джоанны к близкому другу сэра Стивена, хотя Мод не заметила особенной привязанности кузины к сводному брату. Впрочем, Джоанна была человеком замкнутым, скрывающим свои чувства, разве что ей не удавалось этого сделать в присутствии Джона Потингтона. - Когда мы с вами поженимся, я смогу уже на правах родственника бывать в Картуре-Хаузе, - продолжал сэр Мармадьюк, - но, уверен, несравнимо сильнее меня будет привлекать наш дом, Мод. Наш с вами дом… - Это - Тауэр?! – перебила его Мод, заметив, как из-за поворота реки слева появились высокие зубчатые стены массивной крепости. Скроуп оглянулся и кивнул, а Мод побледнела от волнения и страха, рассматривая зловещий силуэт Тауэра: толстые стены, возносящиеся к небу круглые башни со шщпилями на конце. - Вот это Башня Льва, - пока лодка подплывала к пристани, сэр Мармадьюк показывал здания крепости, видные с реки. – Башня стоит над рвом с разводным мостом, за ней сдвоенная баншня называется Средней, а следующая - Башня Байворт. Вот так называемые ворота предателя – через них с реки завозят преступников… Простите, Мод, - он осекся, посмотрев на взволнованное лицо девушки. Когда они подплыли к причалу, сэр Мармадьюк помог Мод выбраться из лодки и, подхватив ее корзину, повел к воротам в крепостной стене. Миновав стражников, они вступили во двор, расположенный между двойными крепостными стенами и, сопровождаемые охраной, повернули направо – к Соляной башне, где, как сказал Скроуп, находился сэр Уильям. И вот Мод идет по темному каменному коридору, освещаемому лишь факелом в руке тюремщика, ведущего ее в камеру отца. Одной рукой прижимая к себе тяжелую корзину, второй она приподнимала подол юбки, судорожно вцепившись в нее, сминая до боли сжатыми пальцами тонкую ткань своего одеяния. В узком, извилистом коридоре было холодно и страшно, и мысль, что ее отец находится здесь и не может выйти из этого ужасного места, приводила ее в содрогание. Наконец тюремщик остановился у низкой двери с решеткой, засунул факел в держатель на стене, загремел ключами и засовами. - К вам пришли, сэр, - сообщил он куда-то в темноту, раскрывая перед девушкой дверь. - Кто? - раздался знакомый, родной голос. Мод торопливо вошла в камеру. - Отец! - она бросила на пол корзину и порывисто подбежала к видневшемуся в полумраке силуэту мужчины, приникла к его груди. - Отец!
Хелга: apropos Очень хороший дубль! Отлично. Очень тронули откровения Мармадьюка, и вообще получился хороший разговор. Мысли Мод славно выстроились. Предвкушаю сцену с отцом.
apropos: Хелга А тапки?! Надо как-то описать Тауэр - но не умею я описывать.
Хелга: apropos пишет: А тапки?! Тапок пока нет, если завтра что возникнет. Ну хорошо же все, на мой взгляд. apropos пишет: Надо как-то описать Тауэр - но не умею я описывать. Уже описала. В принципе, Тауэр - стены, башни, мрак. Тигры и львы уже в это время, вроде не жили там, вороны тоже попозже появились. Мод вряд ли что особо замечает, стремясь к отцу. Так думается.
Анита: И сегодня никаких тапок! Продолжайте в том же духе!
Axel: apropos Спасибо! Скроуп пытается произвести приятное впечатление, вернее закрепить успех, и надо признать, ему это удается. Тем интереснее будет встреча Мод с отцом, который уже видел живого Перси.
мариета: Axel пишет: и надо признать, ему это удается Он - само совершенство! Идеальный мужчина. apropos Дубль просто отличный. Только вот переключение с сегодняшняго на вчерашнего дня в этом кусочке меня немножечко споткнуло: apropos пишет: - Вдруг вспомнились, - ответила Мод, все не поднимая глаз от лютни и чувствуя на себе обжигающий взгляд сэра Мармадьюка. Она так и не дала ему определенного ответа, как ни желал Скроуп его услышать. Упорные попытки сэра Мармадьюка узнать об ответных чувствах женщины, которую он хотел сделать своей женой, также не увенчались успехом. Но, как ей казалось, он не сомневался во взаимности. От настойчивости новоявленного жениха Мод спасло скорое возвращение домой сначала Джоанны, а затем и Агнесс, немедленно приступившей к борьбе за внимание гостя. Может, это только моя проблема, но я не сразу поняла что она вспоминает вчерашнего дня Надо было перечитать один-два раза. Может, там словечко какое-то добавить, которое подскажет это
Хелга: Анита пишет: И сегодня никаких тапок! Будут-будут. Axel пишет: Скроуп пытается произвести приятное впечатление, вернее закрепить успех, и надо признать, ему это удается. Тем интереснее будет встреча Мод с отцом, который уже видел живого Перси. Аха, тоже предвкушаем. Дозрела до тапок. apropos пишет: Она так и не дала ему определенного ответа, как ни желал Скроуп его услышать. Упорные попытки сэра Мармадьюка узнать об ответных чувствах женщины, которую он хотел сделать своей женой, также не увенчались успехом. Но, как ей казалось, он не сомневался во взаимности. Все-таки это место смущает, здесь словно повторение идет одной и той же мысли: она не дала ответа - упорные попытки не увенчались успехом. А про ее чувства он много спрашивал? Кажется, больше о своих толковал? apropos пишет: Это дало девушке некоторую передышку и возможность отчасти разобраться со своими ощущениями, вызванными новыми обстоятельствами в отношениях с сэром Мармадьюком. Видимо, он действительно любил ее, поскольку не было других видимых причин, заставляющих Скроупа на ней жениться. Немного бы упростила фразу. Мод, сославшись на домашние заботы, вышла и, чуть ли не бегом, ринулась к себе, упала на кровать, лицом в подушку, охваченная смятением. Она не знала, как поступить, что делать, мысли кружились в голове, цепляясь одна за другую... Ну и дальше по тексту, но чуть упрощая. apropos пишет: И вот Мод идет по темному каменному коридору, освещаемому лишь факелом в руке тюремщика, ведущего ее в камеру отца. Одной рукой прижимая к себе тяжелую корзину, второй она приподнимала подол юбки, Мод шла по темному коридору вслед за тюремщиком и его факелом, освещающим путь. Как вариант. Мне кажется, здесь не нужно настоящее время. мариета пишет: Может, это только моя проблема, но я не сразу поняла что она вспоминает вчерашнего дня Надо было перечитать один-два раза. Может, там словечко какое-то добавить, которое подскажет это Она вспоминает первую половину этого же дня. Но ты права, думаю, здесь нужно как-то уточнить. Долго пишем, теряем счет дням.
juliaodi: apropos Я уже в настоящем предвкушении скорого разговора Мод с отцом. Она о многом узнает
Пративный: круглые башни со шщпилями на конце. А тщетаю, у вас нипральна
Хелга: Пративный пишет: круглые башни со шщпилями на конце. А тщетаю, у вас нипральна Ирбис, нечестная игра.
apropos: Леди! Анита пишет: никаких тапок Тапки - это святое, без них никак Axel пишет: ему это удается Старается, парниша Но Мод другому отдала, а сердце ее принадлежит... тоже другому. У бедняжки сэра Мармадьюка нет шансов - пока, во всяком случае, - завоевать ее любовь, но получить руку Мод - кто знает? Может, и возможно. мариета пишет: словечко какое-то добавить, которое подскажет это Спасибо, да, там получилось как-то скомканно и невразумительно. Будем работать juliaodi пишет: Она о многом узнает Что-то наверняка узнает Хелга Тапки принимаю Со Скроупом там вообще как-то противоречиво. И с Тауэром мне не очень, признаться, нравится, как и переход от выхода из лодки к встрече с сэром Уильямом. Пративный пишет: тщетаю, у вас нипральна Сколько радости, оказывается, может доставить одна явная опечатка.
Хелга: apropos пишет: И с Тауэром мне не очень, признаться, нравится, как и переход от выхода из лодки к встрече с сэром Уильямом. Почему, мне кажется, хорошо. В принципе, что там в этом переходе можно добавить? Мысли Мод? Их и так достаточно. Подробно описывать коридоры Тауэра? Ну, может, написать, что они шли мимо холодных каменных стен и массивных дверей, за которыми, как думала Мод, томились несчастные узники. За которой из них ее отец? Ей было страшно и так далее.
Ирбис: apropos пишет: Сколько радости, оказывается, может доставить одна явная опечатка. Не а, я не страдаю злорадством. Всего лишь шутка.
apropos: Ирбис пишет: Всего лишь шутка. Странные шутки, однако
apropos: Хелга пишет: что там в этом переходе можно добавить? Ну вот мысль родилась - немного переделала начало - и дальше тоже. - Когда мы с вами поженимся, я смогу бывать в Картер-Хаузе уже на правах родственника, - продолжал сэр Мармадьюк, - но, уверен, несравнимо сильнее меня будет привлекать наш дом, Мод. Наш с вами дом… Ей становилось не по себе, когда Скроуп называл ее по имени и строил планы на будущее, словно все между ними было окончательно решено и определено. Она отмалчивалась или будто ненароком уходила от подобных разговоров, не желая давать сэру Мармадьюку преждевременную надежду или причинять ему боль своей нерешительностью. Едва заметив, как вдали на левой стороне реки показались высокие зубчатые стены массивной крепости, она поспешно перебила его, воскликнув: - Это - Тауэр?! Скроуп кивнул в ответ, и Мод тут же позабыла о собственных неурядицах с волнением и страхом рассматривая мрачный силуэт замка, выглядевшего особенно зловещим на фоне серого, заволоченного низкими темными тучами неба. Пока лодка подплывала к причалу и позже, когда, предъявив пропуск страже, они были пропущены внутрь и пошли по проходу между двойным рядом высоких, толстых стен, сэр Мармадьюк показывал Мод строения Тауэра, попутно упоминая истории, когда-либо с ними связанные. Вероятно, в другой ситуации, ей было бы интересно увидеть и уникальный в своем роде донжон крепости – Белую Башню, построенную Вильгельмом Завоевателем, и зверинец с львами и леопардами в башне Льва, что стояла над рвом с разводным мостом, и многое другое, чем был знаменит Тауэр. Но сейчас Мод было не до занимательных историй. Она почти не слушала сэра Мармадьюка, с легкой небрежностью искусного рассказчика перечисляющего названия зданий, имена королей и королев, титулованной аристократии, связанных с этим местом. Перед ее глазами все стоял Лондонский мост через Темзу с высокими кольями по краям – на них надевались головы казенных узников Тауэра. И огромная башня святого Томаса, под которой, как сообщил словоохотливый Скроуп, находились «Ворота изменников» - ответвленный от реки узкий тоннель под низким каменным сводом. По нему в Тауэр привозились арестованные... Казалось, навсегда ей запомнятся резкие, гортанные крики низко летающих над водой чаек, гнетущее карканье ворон, гулкие шаги стражей крепости по вымощенной булыжником дороге, металлический лязг оружия… Мод споткнулась, была подхвачена под локоть услужливой рукой сэра Мармадьюка и услышала конец его фразы: - …появляются по ночам в Садовой башне и пугают даже отважных охранников крепости. - Кто появляется и пугает? – не поняла она. - Принцы, миледи, - Скроуп обратил на девушку внимательный взгляд. Глаза его чуть сузились. – Двое мальчиков, незаконных сыновей короля Эдуарда Четвертого, злодейски убитых своим родным дядей. Вина короля Ричарда доказана. Нет сомнений, он повинен в смерти сих невинных созданий, - сэр Мармадьюк вдруг понизил голос и добавил: - Ходили слухи, что кто-то из принцев остался в живых… Впрочем, люди всегда много болтают, - он махнул рукой, будто отмел этим жестом любые сплетни, и улыбнулся Мод. – Верно, вы слышали эту печальную историю? В голосе его прозвучал вопрос – или то было утверждение, но Мод почему-то инстинктивно насторожилась и неожиданно вспомнила, как несколько лет назад во время визита в Боскум лорда Дарси, он и сэр Уильям говорили о некогда таинственном исчезновении принцев из Тауэра. Расположившись за столом с добрыми кружками эля, джентльмены подзабыли о присутствии Мод, которая тихо сидела в уголке зала с рукоделием, и весьма откровенно обсуждали вероятность причастности отца нынешнего короля к гибели детей Эдуарда Четвертого. Существование принцев, как они считали, не столько угрожало в свое время положению короля Ричарда, сколько самим Тюдорам, кои являлись всего лишь потомками Бофоров - незаконных отпрысков младшей линии Плантагенетов. Неслучайно спустя почти двадцать лет после исчезновения принцев и был затеян показательный процесс с признанием убийц, чтобы не только отвести подозрения от Тюдоров и изобличить злодейский умысел короля Ричарда, но и не допустить разговоров о том, что кто-то из мальчиков остался жив и может претендовать на корону Англии. Но нет-нет, слухи эти появлялись, и когда Екатерина Арагонская так и не родила наследника престола, а нынешний король Генрих, вызывавший недовольство небывалой расточительностью, развязал длительную, неудачную и крайне непопулярную среди дворянства войну с Францией, противники его власти вновь заговорили о спасшемся младшем сыне Эдуарда. Очередной заговор против короны, впрочем, был своевременно и жестоко подавлен. Тому уже прошло много лет, и престолу ныне угрожали совсем другие потрясения, но тема, затронутая Скроупом, была очевидно опасной. Мод тихо пробормотала, что ей очень жаль принцев, почти детей, лишившихся жизни из-за политических распрей.
Хелга: apropos пишет: Ну вот мысль родилась - немного переделала начало - и дальше тоже. Начало получилось насыщенное, историческая линия хороша.
apropos: *тоскливо* Тапок бы... Что-то я застряла на Таэуре - никак до папы не доберусь, но мне показалось, что так лучше, чем вышли из лодки - пришли к папе
Хелга: Тапки. apropos пишет: - Когда мы с вами поженимся, я смогу бывать в Картер-Хаузе уже на правах родственника, Может, сэр М. скажет лучше "станем супругами" или "вы станете моей женой"? Поженимся как-то не подходит ему, нет? apropos пишет: Она отмалчивалась или будто ненароком уходила от подобных разговоров, не желая давать сэру Мармадьюку преждевременную надежду или причинять ему боль своей нерешительностью. Про боль не лишнее? apropos пишет: Едва заметив, как вдали на левой стороне реки показались высокие зубчатые стены массивной крепости, она поспешно перебила его, воскликнув: Убрала бы "едва заметив". Может как-то так? Не левом берегу вдали показались высокие зубчатые стены массивной крепости, и она перебила его.... apropos пишет: на фоне серого, заволоченного низкими темными тучами неба. Слово "заволоченный смущает. Или придираюсь? apropos пишет: Вероятно, в другой ситуации, ей было бы интересно увидеть и уникальный в своем роде донжон крепости – Белую Башню, построенную Вильгельмом Завоевателем, и зверинец с львами и леопардами в башне Льва, что стояла над рвом с разводным мостом, и многое другое, чем был знаменит Тауэр. Может, так: "она рассеянно слушала о древнем донжоне.... и дальше по тексту. Еще, воспоминания Мод хороши, но хочется немного упростить, все-таки это воспоминания девушки, ну ты понимаешь, что имею в виду.
Axel: apropos Очень занимательный исторический экскурс получился. Интересно, а Скроупу что за дело до несчастных детей?
apropos: Хелга Спасибо за тапки, утаскиваю. Хелга пишет: воспоминания Мод хороши, но хочется немного упростить, все-таки это воспоминания девушки Понимаю, пыталась, но что-то увязла в матчасти. Поработаю еще над этим. Axel Axel пишет: а Скроупу что за дело до несчастных детей? Да он в роли экскурсовода выступает, а история с принцами еще свежа в памяти всех, так скажем. Было бы скорее странно, если бы, рассказывая деве о Тауэре, он не упомянул о том. Как мне кажется.
apropos: Продолжение под тапки с немного переработанным кусочком предыдущего фрагмента Мод споткнулась, была подхвачена под локоть услужливой рукой сэра Мармадьюка и услышала конец его фразы: - …появляются по ночам в Садовой башне и пугают даже отважных охранников крепости. - Кто появляется? – не поняла она. - Принцы, миледи, - Скроуп обратил на девушку внимательный взгляд. Глаза его чуть сузились. – Двое мальчиков, незаконных сыновей короля Эдуарда Четвертого, некогда убитых в этих стенах, - сэр Мармадьюк понизил голос и добавил: - Ходили слухи, будто кто-то из принцев остался в живых… Впрочем, люди всегда много болтают, - он махнул рукой, будто отмел этим жестом любые сплетни, помолчал, потом спросил: – Верно, вы слышали эту печальную историю? В голосе его прозвучал вопрос – или то было утверждение, но Мод почему-то инстинктивно насторожилась и неожиданно вспомнила, как несколько лет назад во время визита в Боскум лорда Дарси, он и сэр Уильям говорили о некогда таинственном исчезновении принцев из Тауэра. Расположившись за столом с добрыми кружками эля, джентльмены подзабыли о присутствии Мод, которая тихо сидела в уголке зала с рукоделием, и, как ей показалось, весьма смело обсуждали возможную причастность отца нынешнего короля к гибели детей Эдуарда Четвертого. По их мнению, принцы своим существованием не столько мешали королю Ричарду, сколько самим Тюдорам, потомкам Бофоров - незаконных отпрысков младшей линии Плантагенетов. - Да, что-то слышала, - неуверенно ответила Мод и с испугом посмотрела в ту сторону, где за стеной, невидимая от того места, где они шли, находилась упомянутая башня. - Был суд – давно, еще до вашего рождения, моя юная леди, - сэр Мармадьюк с улыбкой поклонился девушке. – Убийцы признались в своем злодеянии и понесли заслуженное наказание… Признались под пытками – так говорил лорд Дарси. По его утверждению, суд, о котором сейчас упомянул сэр Мармадьюк, был призван пресечь разговоры о том, что один из принцев остался в живых и может претендовать на корону Англии. Но слухи все равно появлялись, особенно их стало много в те годы, когда Екатерина Арагонская так и не родила наследника престола, а молодой король Генрих, вызывавший всеобщее недовольство небывалой расточительностью, развязал длительную, неудачную и крайне непопулярную среди дворянства войну с Францией. Противники власти Тюдоров якобы отыскали сына принца Ричарда Йорского и хотели посадить его на трон, но заговор был раскрыт, и главари его сложили головы на плахе. Тому уже прошло много лет, ныне престолу угрожали совсем другие потрясения, но тема, затронутая Скроупом, была очевидно опасной. Мод тихо пробормотала, что ей очень жаль принцев, почти детей, лишившихся жизни из-за политических распрей. - Ваше доброе сердце, миледи, - драгоценный подарок для меня, - сказал сэр Мармадьюк. – Особенно это отрадно, когда видишь, сколь жестоки люди по отношению друг к другу. Или равнодушны к страданиям ближнего, что не менее отвратительно. Вот, хоть на примере этих несчастных принцев, убитых по приказу своего родного дяди… Мод прикусила нижнюю губу. Королеве Анне Болейн смертный приговор вынес ее родной дядя. Несчастная королева была казнена здесь, в Тауэре, возможно, где-то совсем близко… - Да, как в те времена, так и в наши дни ни на кого нельзя полагаться, даже на близких родственников, - продолжал Скроуп, вероятно, тоже подумавший о судьбе Анны Болейн. – Ради власти, денег, положения, да просто собственного спокойствия люди способны предать, отречься, отвернуться в момент опасности от своих друзей и близких. Ваш отец, сэр Уильям, боюсь, уже в полной мере прочувствовал это на себе, в своем бедственном положении… Сэр Мармадьюк посмотрел на побелевшее лицо девушки, сжал ее руку и горячо добавил: - Не бойтесь, Мод. Не бойтесь ничего: ведь теперь вы не одна, у вас есть я. А я всегда буду защищать вас и дорогих вам людей. Вашего отца. Всеми силами и возможностями, а могу я, как видите, многое! Он небрежно кивнул какому-то джентльмену, стоящему у входа в высокую круглую башню, перекинулся с ним несколькими словами и провел Мод внутрь, к крутой каменной лестнице. Поднявшись по ней на несколько пролетов вверх, они оказались в длинном проходе, который тянулся внутри крепостной стены и освещался тусклым светом с улицы, проникающим сквозь узкие окна-бойницы. - Следующая башня - Соляная, - сообщил Скроуп. – Ранее ее называли Башней Юлия Цезаря, потом Бейлиола, Джона Бейлиола, короля Шотландии. Чуть более ста лет назад он проиграл войну Эдуарду Первому, был заключен в Тауэр, пробыл здесь пару лет и был отпущен во Францию. А в башне устроили склад соли, отчего и появилось ее нынешнее название. Мод уже знала, что сэр Уильям заключен в Соляной Башне, и каждый шаг, приближающий ее к отцу, приводил девушку со все большее волнение. Она почти не помнила, как они дошли до темного сводчатого зала, где ей пришлось расстаться с сэром Мармадьюком и отправиться дальше в сопровождении тюремщика, факелом освещающим их путь. Одной рукой прижимая к себе тяжелую корзину, второй она приподнимала подол юбки, судорожно вцепившись в нее, сминая до боли сжатыми пальцами тонкую ткань своего одеяния. Они спускались по узким каменным лестницам, вступали в извилистые коридоры с низкими потолками, шли мимо холодных каменных стен и массивных дверей, за которыми, как думала Мод, томились несчастные узники. За которой из них сэр Уильям? Ей было страшно и холодно, ее бил озноб и прерывалось дыхание при мысли, что ее отец заперт здесь, в этих зловещих стенах… Наконец тюремщик остановился у одной из дверей, наполовину состоящей из толстой железной решетки, сунул факел в держатель на стене, загремел ключами и засовами. - К вам пришли, сэр, - сообщил он куда-то в темноту, пропуская девушку внутрь. - Кто? - раздался знакомый, родной голос. Мод торопливо вошла в камеру, бросила на пол корзину и порывисто подбежала к видневшемуся в полумраке силуэту мужчины, приникла к его груди, обвила тонкими руками его шею. - Отец! - Мод?! Как ты здесь оказалась, дитя мое? – сглотнув, спросил он глухим голосом и крепко обнял ее. Так, прижавшись друг к другу, они простояли несколько мгновений. Потом сэр Уильям подхватил дочь за талию, чуть отстранил от себя и подвел к одной из стен, где было чуть светлее, благодаря маленькому окошку под потолком. - Дай, я посмотрю на тебя, леди Перси, - сказал он, не дождавшись ее ответов, и, чуть прищурившись, стал рассматривать ее. Мод немного смутилась, встретив внимательный взгляд сэра Уильяма. Она надеялась, что не выглядит слишком бледной и измученной: ей бы очень не хотелось расстраивать его своим видом и тем доставлять ему лишние переживания. Растревоженная объятиями разболелась ее рана, но, превозмогая боль, Мод опять прижалась к отцу, погладила рукой по щеке и, чтобы не дать ему возможности задать новые вопросы, чуть запинаясь, быстро заговорила: - Я приехала в Лондон, чтобы быть рядом с вами, отец! Роджер Ньютон и Джон Потингтон тоже здесь. Мы остановились у сэра Стивена, нашли секретаря верховного судьи, который согласен помочь нам. Роджер и Джон уже дали свои показания, суд отложен, и мы все надеемся... На глаза ее навернулись слезы, чтобы скрыть их, она уткнулась лицом в плечо отца и пробормотала: - Я так хотела вас увидеть! Только скажите, что еще можно для вас сделать?! Сэр Уильям нахмурился, выслушав ее сбивчивый рассказ, потрепал по плечу. - Девочка моя, - с тяжелым вздохом сказал он, едва она замолчала. - Вы возложили столь тяжкую ношу на свои плечи… Слава Всевышнему, не напрасны были мои просьбы и слова, не напрасны мои надежды, и долги свои нужно отдавать. Но тебе не стоит во все это ввязываться, не женское это дело. Управляй домом, чтобы был в нем порядок и покой, а ты это сможешь, девочка, теперь сможешь… Только не плачь, негоже тюремщикам видеть твои слезы. - Неужели я могла остаться в стороне?! - Мод украдкой вытерла слезы рукавом камизы, схватила отца за руку и поцеловала тыльную сторону его ладони. - И не говорите, что это не женское дело! Я, все мы сделаем, что только в наших силах, чтобы помочь вам, сэр! - Успокойся, дитя мое, - сэр Уильям подвел Мод к лавке, усадил ее и сам сел рядом, обнимая ее за плечи. – Что ты там говорила насчет секретаря судьи? Мод стала рассказывать, как знакомый сэр Стивена помог им найти барристера, который договорился с секретарем судьи, и как важны оказались свидетельства очевидцев поединка. - А что лорд Дарси? Вы обращались к нему? Связался ли он с Хаксли? - Лорд Дарси? – удивилась Мод. – Нет, не обращались… Он в Йорке, осажден в замке мятежниками, - добавила она, вспомнив, как о том говорил Скроуп. - Значит, ему сейчас не до меня, - помрачнел сэр Уильям. – Лорда Хаксли бесполезно просить напрямую, а Нортумберленд и пальцем не хочет пошевелить. Трус, каких мало… - Мистер Ламлей… барристер… говорил, что кто-то из влиятельных особ интересовался вашим делом, - робко начала Мод. Сэр Уильям покачал головой, плечи его опустились. Мод, до того переполненная возбуждением от встречи с отцом, сосредоточенная на усилиях скрыть от него свои переживания и желании поделиться сделанным, только теперь увидела изменения, произошедшие в сэре Уильяме. За несколько недель, проведенных в заключении, на его лице появились глубокие морщины, борода и волосы побелели от седины, глаза потухли и запали… Сердце Мод сжалось от боли и отчаяния. - Один знакомый... У него есть связи… Он может.. обещает вызволить вас отсюда, сэр. Только... – она сглотнула и, собравшись с духом, будто вступив в холодную воду, выпалила: - Нужно аннулировать мой брак, сэр! Сэр Уильям в полном изумлении уставился на дочь. - Отец, выслушайте меня! - горячо добавила она. - Это необходимо - для вас... для нас! Если вы согласитесь, дадите разрешение… Я выйду замуж за сэра Мармадьюка Скроупа, а он, являясь уже вашим зятем, сможет добиться вашего оправдания. - Повтори, что ты сказала, Мод? Я ничего не понял, - медленно произнес сэр Уильям, будто не веря своим ушам. С недоуменным видом он осмотрелся по сторонам, затем тронул девушку за руку, словно пытаясь убедиться, что это не сон. Мод перевела дыхание. Теперь, когда она сказала то, что должна была сказать, ей стало легче. Дороги назад уже не было. - Аннулировать мой брак, - тихо повторила она. - Сэр Мармадьюк хочет жениться на мне. Но не это главное. Важно то, что он сможет спасти вас! У него есть связи и очень влиятельные друзья. Сэр Стивен это подтвердил. Отец, умоляю вас дать свое согласие! Нам нельзя медлить! Речь идет о спасении вашей жизни! - Что за сэр Мармадьюк?! - вскричал Балмер, в одно мгновение вдруг преобразившись в прежнего, сильного и грозного мужчину. Стражник, что стоял в коридоре, подошел к двери и предупредительно стукнул чем-то по железной решетке. Сэру Уильяму пришлось понизить голос, хотя, судя по всему, ему хотелось кричать от возмущения и удивления. - О чем ты, Мод?! Ты в своем уме?! – грозно рыкнул он на дочь. - Да за такие слова тебя на плаху могут отвести! У тебя есть муж, а ты ведешь речи о каком-то Мармадьюке, да еще просишь моего согласия? Да я лучше положу голову под топор палача, чем стану слушать такое от своей дочери! - Прошу, не гневайтесь, отец! - Мод побледнела и схватила сэра Уильяма за руки. - Ради себя и меня - разрешите мне это сделать. Я не переживу, если... если с вами что-то случится, а он… Он может помочь. Единственный, кто может помочь! Говорите, у меня есть муж... А где он, этот муж?! Он бросил меня, нас... И теперь, когда наступили тяжелые времена, нет никого... Мод до боли закусила губу, стараясь не расплакаться. - Нет никого, - повторила она. - Только сэр Мармадьюк предложил свои услуги, и если для того ему нужна моя рука... Он будет нам опорой, в отличие от того, кто называется сейчас моим мужем. - Ничего не понимаю... Какой опорой?! Откуда вообще в твоей голове взялись такие мысли? Где ты откопала этого Мармадьюка? Разве не Ральф привез тебя сюда, в Лондон? - Ральф?! Какой Ральф? - Мод вздрогнула. Неужели отец каким-то чудом узнал о Кардоне?! Нет, он не мог узнать, никак не мог, и она одна знает его имя. Да и кто ему мог сообщить? - Я приехала сюда сама! - воскликнула она. – После того, как вас увезли, я отправилась следом, взяла с собой Ньютона и Потингтона, как свидетелей. И нашла барристера… А сэр Мармадьюк – он друг сэра Стивена. Мы познакомились уже в Лондоне. И как раз сэр Мармадьюк устроил мне это свидание с тобой. И он готов во всем помогать... Отец, - она поцеловала сэра Уильяма в лоб, надеясь смягчить его гнев, - отец, прошу вас, дайте свое согласие на мой брак с сэром Мармадьюком! - Так ты не встретилась с Ральфом? С сэром Ральфом Перси, твоим мужем, который вернулся... все-таки вернулся! – Балмер ударил кулаком по своему колену. - Мой муж?! - ахнула Мод. - Вернулся?! Это известие потрясло ее. Ее муж, сэр Ральф Перси - в Англии! Она не хотела видеть мужа. И не хотела ничего о нем знать! Но как сказать о том отцу? - Мод, девочка моя, - уже спокойным голосом заговорил Балмер. – Твой муж вернулся и был у меня здесь, в Тауэре. В это время ты тоже, как я понимаю, была в Лондоне. Вот уж поистине – неисповедимы пути Господни… А я отправил его за тобой в Саттон. Почему Смит сказал ему, что ты в Саттоне? - Он приходил к тебе? Когда он... когда приходил? - глухо спросила она. - Я в Лондоне почти три недели, сэр. Смиту я сказала, что еду в Саттон, потому что не хотела, чтобы кто-то знал, что я отправилась в Лондон. Мне казалось, так лучше. Я хотела избежать лишних разговоров... Значит, сэр Ральф Перси, - она с трудом произнесла это имя - имя чужого, незнакомого ей мужчины, которому она принадлежала. - Сэр Ральф был здесь и уехал... Как он посмел уехать?! - забывшись, вскричала она. - Как посмел оставить вас в тюрьме?! Уехал, опять уехал, бросив вас! Мод в исступлении заломила руки. - Ненадежный, никчемный человек! Трус и предатель! И опять взмолилась: - Отец! Пока не поздно, пока его нет - согласитесь на аннулирование нашего брака! Зачем, зачем вам такой зять, как сэр Ральф, на которого нельзя рассчитывать, который способен оставить вас в беде? Сэр Мармадьюк же хочет помочь вам! Стражник снова предупреждающе громыхнул по решетке. - Мне придется закончить свидание, леди, сэр! - Дайте нам еще немного времени, - Балмер встал, подошел к двери и что-то сунул тюремщику через решетку. Тот, что-то ворча, отошел. - А ты успокойся, - повернулся он к дочери, окинув ее суровым взглядом, - и веди себя, как подобает леди Перси, урожденной Балмер. Если бы я и хотел разорвать ваш брак, я не могу это сделать. И не хочу. Будь добра уважительно относиться к своему мужу, которому ты принадлежишь перед Господом и людьми, и считай, что я не слышал тех слов, которые ты сказала о сэр Ральфе.
Хелга: apropos Ура! Прорвались к отцу! Честное слово, как только появился в тексте Перси в связи с Мод, я вся разволновалась, аки дева. Спасибо! Отличная картина нарисовалась. Тапки завтра по возможности.
Анита: apropos, Ура,продолжение!
juliaodi: apropos пишет: - Ральф?! Какой Ральф? Дедушка? Какой дедушка? А, дедушка... А он на коврике apropos Спасибо за продолжение. Я и не подозревала, что в Мод будет столько желания разорвать брак ради сэра Мармадьюка. А сэр Мармадьюк хитрец отменнейший. Хорошо что отец напомнил ей, что Мод не хватает дома в Саттоне Чувствую, Кардоне придется еще не сладко
Анита: juliaodi пишет: Чувствую, Кардоне придется еще не сладко
apropos: Спасибо, девочки! Хелга пишет: как только появился в тексте Перси в связи с Мод, я вся разволновалась, аки дева Да мы сами вон как всполошились, занервничали... juliaodi пишет: не подозревала, что в Мод будет столько желания разорвать брак ради сэра Мармадьюка Ой! Мне казалось, напротив, всячески подчеркивается, что Мод решилась принять руку Марми только ради отца, его спасения, а самой ей этот брак вовсе не по душе. Она же колебалась до последнего, на мой взгляд. juliaodi пишет: Мод не хватает дома в Саттоне Саттон - это не ее дом, а тетушки Хелга пишет: Тапки завтра по возможности. Очень жду
apropos: С продолжением нас Мод сама не поняла, как позволила себе повысить голос и пререкаться с отцом. Хотя сэр Уильям не раз порицал при ней отсутствующего сэра Ральфа, она никогда ранее не осмеливалась осуждать своего отсутствующего мужа при отце, и то, что сейчас было ею в запале высказано, разгневало его не на шутку. Мод всегда была послушной дочерью, поэтому, несмотря на то, что ей отчаянно хотелось объяснить сэру Уильяму, что его жизнь для нее куда дороже, чем любой муж, она покорно опустила голову и тихо пробормотала: - Простите меня, сэр. Я... я лишь пытаюсь что-то сделать для вас... – Кто такой этот сэр Мармадьюк? – резко спросил Балмер. - Сэр Мармадьюк Скроуп служит секретарем у графа Нортумберленда, - ответила Мод, вдруг подумав, что сама мало чего знает о человеке, за которого чуть было не собралась выйти замуж. - Он по-доброму отнесся ко мне и предложил свою помощь… Но забудьте о нем, отец. Раз вы желаете, чтобы моим мужем остался сэр Ральф, я подчиняюсь вашей воле. Она встала, избегая взгляда сэра Уильяма, подняла с пола корзину, с которой пришла, оглянулась, осматривая комнату в поисках места, куда можно было выложить вещи. Под оконцем стоял небольшой деревянный стол и стул с высокой спиной, в углу – узкая кровать, застеленная тощим матрацем и парой тонких одеял, лавка вдоль стены, камин с еле тлеющими головешками… Скудость обстановки не удивила ее, но отдалась в душе новой болью. Мод поставила корзину на стол, вынула из нее одеяло и разложила его на кровати, на торчащем из стены крюке повесила теплый меховой плащ и чистую одежду, свечи, перья и бумагу примостила на уголке стола. – Я очень удивлен и огорчен, Мод, – помолчав, сказал сэр Уильям, глядя, как дочь достает из корзины завернутый в чистое полотно хлеб, куски холодного мяса, кувшин с элем. – Если некий знакомый джентльмен предложил тебе помощь, разве это значит, что ты должна стать его женой, да еще и путем разрыва своего законного брака? - Он считает, что ему будет проще хлопотать за вас в качестве родственника, - ответила она. - Вздор! Для того вовсе не обязательно быть моим зятем! Могу понять его увлечение тобой – ты стала красивой молодой женщиной. Но ты… ты питаешь к нему какие-то чувства? Ты встретилась с ним здесь, в Лондоне, - продолжал Балмер, впиваясь глазами в бледное лицо дочери, - вероятно, он молод и привлекателен, обещал тебе помощь и поддержку, и ты, моя добрая девочка, обратилась к нему всем сердцем? Ты… любишь его? На последних словах голос его дрогнул, изменился, будто сэр Уильям сам себе удивился, что интересуется чувствами дочери. Мод покачала головой, покоренная мягкостью, почти нежностью, прозвучавшей в вопросе отца. Его праведный гнев, казалось, разбился об ее покорность, его беспокойство за нее сквозило в каждом слове, а сэр Уильям очень редко столь явно показывал свою любовь к ней. - Какое значение имеют мои чувства, - все не глядя на отца, тихо сказала она, переживая, что рассердила его и расстроила. На долю сэра Уильяма и так выпали слишком тяжелые испытания, которые еще не закончились, и будущее пока не сулило ему облегчения, кроме крохотного и иллюзорного, в любой момент способного оборваться лучика надежды. - Если любишь, то моя ноша станет еще тяжелей, дочь. Я отдал тебя замуж, желая соединиться со знатной семьей Нортумберлендов, желая счастья и достатка для тебя и твоих детей, моих внуков… Но я ошибся, горько ошибся, - с мрачной решимостью признался сэр Уильям. – Едва женившись, мальчишка удрал… Тогда ты была еще ребенком, и я не слишком осуждал его, рассчитывая, что он нагуляется, повзрослеет и вернется, готовый принять на себя обязанности мужа и землевладельца. Но свобода вскружила ему голову на долгий срок… Мод широко раскрытыми глазами смотрела на отца, не узнавая его: сэр Уильям никогда так откровенно не говорил с ней. И никогда не признавал вслух своих ошибок, если они и были. Мужские дела и поступки не обсуждаются с женщинами – закон, которого ее отец всегда неукоснительно придерживался. - Я не раз думал о том, чтобы аннулировать твой брак, - Балмер поднялся с лавки и заходил по крошечному пятачку между кроватью и стеной – несколько шагов вперед, несколько - обратно. – Но Перси начал подавать о себе вести, Корбридж приносил неплохой доход, а его старший брат не жил с женой и не обзавелся детьми. В своих тщеславных устремлениях я видел тебя графиней Нортумберленд, дочь! – он взмахнул сжатым кулаком. – И вдруг все стало рушиться – сэр Ральф все не возвращался, граф завещал титул и собственность королю, Корбридж заняли люди Карнаби, управителя Нортумберленда… - Как… Почему Корбридж… – поразилась Мод. - Можешь себе представить, - угрюмо кивнул Балмер. – Я сам не знал – мне о том сообщил твой муж. По всему выходит, это произошло сразу после моего ареста. Теперь ты понимаешь, дочка, что я наделал?! Твой отец! Нет мне прощенья! Мод более не могла этого слышать – она бросилась к отцу, схватила его за руки: - Не терзайтесь так, сэр! Вы делали все, как считали нужным и правильным, и не виноваты, что все так обернулось. Бог с ним, с Корбриджем! И я никогда не хотела быть графиней! Главное – вы, ваше спасение!.. - Погоди! – сэр Уильям не удержался, прижался губами ко лбу дочери, но тут же отстранил ее. – Погоди! Сядь!
apropos: Сплошные сомнения Срочно требуется соавтор!
apropos: Эх, была - не была... Он подвел Мод к стулу, усадил на него, а сам вновь заходил по комнате. – Перси вернулся, дьявол его раздери! Это уже не тот мальчишка, каким я знал его. Настоящий мужчина, не робкого десятка, хваткий, упорный, горячий… Такой не даст ни себя, ни тебя в обиду, и отстоит свои права. Если бы только быть уверенным, что он опять не исчезнет! Перси дал мне слово, дочь, что позаботится о тебе… И знаешь, я ему поверил, - едва заметная улыбка промелькнула на лице сэра Уильяма. Промелькнула и исчезла. - Ты говорила, кто-то, помимо тебя, занимается моим делом? – спросил он. - Да, барристер сказал… - Значит, это Перси нашел кого-то перед отъездом из Лондона, - решил Балмер. – Больше некому. Я слишком долго прожил в деревне, нет у меня связей при дворе… - Но какие связи у сэра Ральфа, если он лишь недавно приехал в Англию? – спросила Мод. - Нашел каких-нибудь старых приятелей, верно, - пожал плечами сэр Уильям. – Или каким-то образом все же сумел надавить на графа… А ты встречалась с Нортумберлендом? - Н-нет, - пробормотала девушка. - Почему? Он не принял тебя? Не знает, что ты в городе? - Не принял, - Мод прикусила губу, догадываясь, как унизительно слышать о том сэру Уильяму. - Его не было дома, - быстро прибавила она, - но он присылал мне записки… - Не принял леди Перси! Жену своего единственного брата! - Балмер побагровел от гнева. – Мерзавец, трус! Отделался записками! Но… - он внезапно остановился и уставился на дочь, - он же не сообщил тебе о муже?! - Не сообщил, - в замешательстве сказала Мод. – Если сэр Ральф, будучи в Лондоне, посетил графа… Или нет? - Он был у него – точно! – Балмер вспомнил недавний разговор с зятем. – Перед приходом ко мне. Когда это было?.. Две-три недели назад... Сегодня… - Третье ноября, - подсказала Мод. - Уже ноябрь… Перси приходил в двадцатых числах прошлого месяца, значит пару недель назад. Когда ты приехала? - Девятнадцатого октября. - А я отправил его за тобой на север, в Саттон, - сэр Уильям в сердцах чертыхнулся. – И Нортумберленд, подлец, все это время знал, что твой муж вернулся и не сообщил тебе о том! И скрыл от него, что ты в городе… Ты сразу связалась с графом? - На следующий день, как приехала сюда. - Негодяй! Чего он этим добивался?! А его секретарь вдруг делает тебе предложение, которое ты можешь принять, лишь аннулировав брак с Перси. И наверняка знает, что сэр Ральф в Англии… Сэр Уильям вновь заходил по комнате. На виске его запульсировала крупная жилка, вертикальная складка пересекла широкий лоб. - Они что-то затевают, Мод, - наконец сказал он. – Этот твой ухажер, скорее всего, действует по указанию графа, иначе он не рискнул бы добиваться твоей руки, опасаясь недовольства Нортумберленда. Обещает тебе помощь, чтобы ты поддалась на его уговоры, добилась от меня согласия на аннулирование своего брака… Скроуп не женится на тебе, дочь. В нынешней ситуации ты не принесешь ему ни приданого, ни связей, а перестав быть леди Перси, ты лишишься прав и на собственность мужа. Что-то за этим кроется… Неужели причиной Корбридж? У графа полно своей собственности, что ему Корбридж – скромное владение, по сравнению с землями Нортумберлендов… Господи, поскорее бы сюда приехал Перси! Он не найдет тебя на севере и вернется в Лондон. Скоро вернется! Если что-то не задержит его в дороге… Или… - сэр Уильям запнулся. «Или не отправится в очередное путешествие, отбросив жену и ее отца, как ненужный хлам, - тоскливо подумала Мод. – Тем более, столкнувшись со столькими трудностями, по возвращении домой… Да и дома-то у него нет, ничто его здесь не держит…» Она была оглушена, подавлена и испугана теми событиями и выводами, которые услышала от отца. Но если она соглашалась с мыслями сэа Уильяма по поводу странного поведения графа, скрывшего от нее приезд мужа, то насчет участия в этом Скроупа у нее все же были сомнения. Слишком явно он был влюблен в нее и, казалось, искренне. Хотя что она понимала в людях, особенно в мужчинах? Когда-то она посчитала, что и Кардоне увлечен ею. Впрочем, он и был увлечен… Несколько дней... Не место и время было думать о Кардоне, и Мод отбросила непрошенные мысли, прислушиваясь к словам отца. - …пробраться через мятежников, - говорил сэр Уильям. - Мятежников? – удивилась она. - Перси придется возвращаться через Йорк, - пояснил сэр Уильям. – Нам остается только молиться, чтобы он в целости и невредимости добрался до Лондона. И нашел тебя здесь. - Он знает, где живет сэр Стивен? – спросила Мод. - Не уверен, что он вообще помнит о его существовании, - пробормотал сэр Уильям и с тревогой посмотрел на дочь. - Я сейчас бессилен помочь тебе, моя девочка. Но я обязан предостеречь тебя от ошибок, хотя бы от тех, о которых могу догадываться. Выбрось из головы мысли про другого мужа, особенно этого секретаря, дождись сэра Ральфа… Отправляй слуг по постоялым дворам, пусть они каждый день спрашивают о Перси. И потом, когда вы встретитесь, уезжайте с ним отсюда – подальше, туда, где спокойно. Будет ли это Корбридж, или вам придется поселиться у наших родственников… Перси сам решит, что делать. Он должен был заехать в Боскум, взять все из нашего тайника… - Я уже вынула оттуда все и забрала с собой, - призналась Мод. Сэр Уильям усмехнулся: - Умница, дочка! А ты видела там шкатулку – небольшую, темного дерева? - Да, в ней были какие-то бумаги, я решила, что важные. - Это шкатулка твоего мужа, он спрашивал о ней. Отдашь ее ему, а деньги и драгоценности… оставь у себя. Сэр Уильям помолчал, потом подошел к Мод, притянул к себе, сжал в объятиях. - Жаль, что все так получилось… Но знай, я… - он сглотнул комок в горле. – Мое любимое дитя… Я так хотел видеть тебя… Но теперь уезжай отсюда – дождись Перси и уезжай. Ну, а если что-то случится, и он не объявится… Тебе придется действовать самой, дочка. Тетка твоя, леди Кроун, примет тебя в Саттоне, или поедешь в Шропшир к леди Элис… Обещай мне! - Хорошо, сэр. Я поступлю так, как вы считаете нужным. Вам не придется больше сердиться на свою дочь. И переживать за нее. Мод поцеловала заросшую колючей бородой щеку отца. - Бог даст, мы скоро увидимся и снова будем вместе, - прошептала она, вновь наполняясь решимостью добиться освобождения отца, не полагаясь более ни на кого – ни на сэра Мармадьюка, ни на было обретенного и опять потерянного мужа. Она все сделает сама – будет нужно, не побоится пойти к самому королю! Тюремщик вновь постучал по решетке: - Леди, сэр, свидание закончено! Мод с трудом оторвалась от широкой груди сэра Уильяма, сунула ему в ладонь мешочек, туго набитый монетами, и направилась к двери. - И не беспокойтесь за меня, сэр, - Мод из последних сил улыбнулась отцу дрожащими губами, пока тюремщик со скрежетом открывал тяжелую решетку камеры, и шагнула, уже не оглядываясь, в темноту коридора Соляной башни.
Хелга: apropos Отлично, совершенно то, что надо! Я вся расчувствовалась, беседа течет рекой. Очень здорово вот это: apropos пишет: Едва женившись, мальчишка удрал… Тогда ты была еще ребенком, и я не слишком осуждал его, рассчитывая, что он нагуляется, повзрослеет и вернется, готовый принять на себя обязанности мужа и землевладельца. Но свобода вскружила ему голову на долгий срок… И вообще откровения сэра Уильяма очень хорошо легли, одно к одному, как домино! Перси в его рассказе вырисовывается таким сексуальным и мужественным, что в общем-то одно и тоже, это что-то. Я тебя обожаю, соавтор! Тапки будут.
apropos: Хелга Спасибо! Старалась. А тапки ты обещала еще в прошлый, но зажала. Но вообще разговор шел трудно, потому что все время вылезало что-то новое и неожиданно, в общем. Напишешь об одном, за него цепляется другое, третье выскакивает из-за угла и теребит четвертое... Мне казалось, я увязла - и никогда не вылезу, и что еще что-то упущено. Или сказано лишнее. В итоге написала вот такой подробный разбор с уточнением деталей - появления Перси, поведение графа и проч. Вот думаю: должна быть какая-то недосказанность - или все же так тоже можно и нужно? Хелга пишет: откровения сэра Уильяма очень хорошо легли Ну, я подумала, что папа наш скорее всего убежден, что из Тауэра если и выйдет, то на плаху, и дочь свою видит в последний раз. Поэтому и пускается в свою последнюю речь - будет ли еще возможность у него покаяться, признать ошибки, напутствовать свое дитя, остающееся, в общем, на произвол судьбы. Меня вообще преследовало ощущение, что папа не столько за себя переживает (хотя ему, конечно, страшно и жутко от собственного бессилия, от невозможности изменить ситуацию) - сколько за свою дочь.
Хелга: apropos пишет: Хотя сэр Уильям не раз порицал при ней отсутствующего сэра Ральфа, она никогда ранее не осмеливалась осуждать своего отсутствующего мужа при отце, и то, что сейчас было ею в запале высказано, разгневало его не на шутку. Можно принять здесь слово "отсутствующий", как лексический прием, обыграть его. Хотя сэр Уильям не раз порицал при ней отсутствующего сэра Ральфа, она никогда ранее не осмеливалась осуждать при отце своего отсутствующего мужа, и ее гневное порицание вызвало его гневное осуждение. Плохо?
apropos: Хелга пишет: Перси в его рассказе вырисовывается таким сексуальным и мужественным Ну, мне кажется, папе зять понравился. Уже не тот мальчишка, щенок, но муж - личность, и это чувствовалось по всему - по словам Перси, по поведению. Так что у папы есть основания все же надеяться - и даже верить - вновь обретенному зятю. Хотя сомнения все равно терзают его - есть повод, так сказать.
apropos: Хелга пишет: Хотя сэр Уильям не раз порицал при ней отсутствующего сэра Ральфа, она никогда ранее не осмеливалась осуждать при отце своего отсутствующего мужа, и ее гневное порицание вызвало его гневное осуждение. Отлично! Но не слишком ли иронично для драматической по всему сцены?
Хелга: apropos пишет: А тапки ты обещала еще в прошлый, но зажала. Ну там ерунда, потом поправим. apropos пишет: Мне казалось, я увязла - и никогда не вылезу, и что еще что-то упущено. Или сказано лишнее. В итоге написала вот такой подробный разбор с уточнением деталей - появления Перси, поведение графа и проч. Вот думаю: должна быть какая-то недосказанность - или все же так тоже можно и нужно? Недосказанности осталось столько, сколько нужно. Завтра еще перечитаю, но сейчас все очень нравится. Сэр Уильям спешит сказать дочери как можно больше, спасти ее от возможных невзгод и опасностей, он должен говорить, и хорошо, что ты дала ему слово. apropos пишет: Меня вообще преследовало ощущение, что папа не столько за себя переживает (хотя ему, конечно, страшно и жутко от собственного бессилия, от невозможности изменить ситуацию) - сколько за свою дочь. Да, именно такое ощущение и возникает. Может, кто из читателей скажет, возникает или нет. Как настоящий мужчина и настоящий любящий отец он в первую очередь беспокоится, что станется с его девочкой.
Хелга: apropos пишет: Но не слишком ли иронично для драматической по всему сцены? Доля иронии, чуть, чуть, не помешает, мне кажется.
apropos: Хелга пишет: там ерунда, потом поправим. У меня стиль хромает - это всем известно. И образное мышление напрочь отсутствует - только факты и действия. Так тебе придется поработать и редактором Хелга пишет: Сэр Уильям спешит сказать дочери как можно больше Мне тоже показалось, что именно к этому он стремится - и, вероятно, его мучило сильно, что он не увидит больше дочь и не скажет ей всего, что хотел сказать... Только не сказал, что любит ее - сдержался. Рыцарь все же суровый, не привык к нежностям... Хелга пишет: он в первую очередь беспокоится, что станется с его девочкой. Ну да - она его жизнь, он отвечает за нее - и тут она может остаться одна, без его опеки и поддержки. И вообще без всего.
apropos: Хелга пишет: Доля иронии, чуть, чуть, не помешает, мне кажется. Ну... подумаем
Хелга: apropos пишет: У меня стиль хромает - это всем известно. И образное мышление напрочь отсутствует - только факты и действия. Это точно, стиль без подков, образы расплывчаты, ужас! apropos пишет: Только не сказал, что любит ее - сдержался. Рыцарь все же суровый, не привык к нежностям... Да, и это правильно. Он сказал это всей своей речью.
apropos: Хелга пишет: образы расплывчаты Я не про образы, а про образность. Хелга пишет: Он сказал это всей своей речью. Мод, надеюсь, это поняла и прочувствовала. Вообще чуткая девочка. И умненькая. Получается. Только еще наивна и доверчива. Но от этого муж ее, надеюсь, излечит Кстати, где он?
Хелга: apropos пишет: Я не про образы, а про образность. Ну и это тоже. Самокритика хороша в некоторых других случаях. apropos пишет: Вообще чуткая девочка. И умненькая. Получается. Только еще наивна и доверчива. Но от этого муж ее, надеюсь, излечит Кстати, где он? Мужу такой дар, а он, мерзавец, еще оценить не в состоянии. И не по своей вине, между прочим, его то на север отправляют, то на службу король берет. Но он уже близко, слышишь стук копыт рыжего?
apropos: Хелга пишет: слышишь стук копыт рыжего? В Тауэре толстые стены - только эхо от шагов стражников-тюремщиков. Ну все, теперь объяснение с Марми. Мод вся в сомнениях - папиным предположениям о роли Скроупа в этом странном деле она не очень-то поверила. И действительно - папа же не видел Марми, не общался с ним - может, у него сложилось бы совсем другое впечатление о дочкином ухажере? Но теперь Персик может быть хотя бы спокоен - жене его не разрешили аннулировать их брак. Хотя - с другой стороны - вероятно, он тому был бы только рад? Обрел бы уже настоящую свободу - только от короля теперь сбежать - и ищи ветра в чистом поле
Хелга: apropos пишет: Ну все, теперь объяснение с Марми. Оно тоже твое же, да? Но Мод в таких сомнениях, врагу не пожелаешь, хотя теперь хочешь - не хочешь, а Скроупу надо отказывать. И еще - папа так расписал Перси, что она должна как-то затрепетать от мысли о "настоящем мужчине, не робкого десятка, хватком, упорном, горячем… Такой не даст ни себя, ни тебя в обиду, и отстоит свои права". Я так вся затрепетала, ейбо. apropos пишет: Хотя - с другой стороны - вероятно, он тому был бы только рад? Обрел бы уже настоящую свободу - только от короля теперь сбежать - и ищи ветра в чистом поле Не, вроде, он уже создал себе какую-то репутацию? Уже связан обязательствами, от которых может увильнуть только немужчина, неджентльмен.
apropos: Хелга пишет: Скроупу надо отказывать Придется - она же обещала папе. Бедолага Скроуп еще не знает своей злощастной судьбы - а счастье было так близко, та возможно (с) Мне его даже жалко Хелга пишет: папа так расписал Перси, что она должна как-то затрепетать от мысли о "настоящем мужчине Не уверена, если честно. Если затрепетать, то только от безысходности. Мне кажется, ей сейчас все равно, какой муж. С "настоящим мужчиной" и т.д. даже хуже, чем с каким тюфяком - сердце же ее принадлежит другому. А решительные и горячие мужчины - это проблема, в том смысле, что они собственники, не терпят своеволия у женщин и прочая. Запрет ее в светелке, шаг вправо, шаг влево - расстрел... Бедная Мод... Хелга пишет: он уже создал себе какую-то репутацию? Уже связан обязательствами Ну да, но сколько раз он уже был готов куда-то бежать? А представь - он узнал бы, что уже не связан обетами...
Хелга: apropos пишет: С "настоящим мужчиной" и т.д. даже хуже, чем с каким тюфяком - сердце же ее принадлежит другому. А решительные и горячие мужчины - это проблема, в том смысле, что они собственники, не терпят своеволия у женщин и прочая. Запрет ее в светелке, шаг вправо, шаг влево - расстрел... Бедная Мод... Да, ты права. Эти Дарси, оне такие. apropos пишет: А представь - он узнал бы, что уже не связан обетами... А вот я сейчас и не знаю, как бы он поступил. Вернее, знаю. Ему некуда бежать дальше родины.
apropos: Хелга пишет: Эти Дарси, оне такие Дарси разве горяч? Хелга пишет: Ему некуда бежать дальше родины. И сероглазой леди Вуд?
Хелга: apropos пишет: Дарси разве горяч? Сие риторический вопрос. Это огонь, пылающий в очаге с толстыми стенами. apropos пишет: И сероглазой леди Вуд? Именно. И! Подходя к вопросу практически, братец наследников не оставит, значит, ему нужно это славное дело брать в свои руки. Не все же рожать бастардов индейской крови.
apropos: Хелга пишет: Красиво сказала! И как точно подмечено! огонь, пылающий в очаге с толстыми стенами Хелга пишет: братец наследников не оставит, значит, ему нужно это славное дело брать в свои руки. Не все же рожать бастардов индейской крови Вот только не надо о бастардах! Мы о том и слышать не хотим - о распутном прошлом нашего повесы А что братец - братец титул и земли Перси на сторону скинул. Это мы знаем, что титул вернут семейству Перси (как о том написано в генеалогическом древе семейства Перси), а наш-то не знает. Впору обидеться и... уплыть под всеми парусами Кстати о леди Вуд - она же замужем.
Хелга: apropos пишет: Вот только не надо о бастардах! Мы о том и слышать не хотим - о распутном прошлом нашего повесы Не, ну он целибат на себя не накладывал. Но молчу, молчу, дабы не затрагивать нежные девичьи чувства. apropos пишет: А что братец - братец титул и земли Перси на сторону скинул. Это мы знаем, что титул вернут семейству Перси (как о том написано в генеалогическом древе семейства Перси), а наш-то не знает. Впору обидеться и... уплыть под всеми парусами Кстати о леди Вуд - она же замужем. Наследник мужчине нужен в любом случае! Но с женщинами разобраться, голову сломать!
apropos: Хелга пишет: он целибат на себя не накладывал Ага, напрочь забыв об обете верности законной жене. Ну ничего, мы ему тоже... ха-ха! Хелга пишет: Наследник мужчине нужен в любом случае! Ну да - оне только ради того и женятся Хелга пишет:с женщинами разобраться, голову сломать! Будто с мужчинами легче! Так что если Персик - освободившись от жены - крыльями начнет махать, то положение леди Вуд заставит его приземлиться. *в сторону* Пойдет мужа на дуэли убивать
Хелга: apropos пишет: Ага, напрочь забыв об обете верности законной жене. Ну ничего, мы ему тоже... ха-ха! Мужчинам же можно, разве нет? А вот жене! Голову на плаху! apropos пишет: Ну да - оне только ради того и женятся Не, а так просто зачем жениться? На себя обеты и все такое... apropos пишет: Пойдет мужа на дуэли убивать Бедный...
apropos: Хелга пишет: Голову на плаху! Ха, Персик же не король И кто сказал, что ему можно изменять жене? Хелга пишет: а так просто зачем жениться? Вот именно! Кстати, леди Вуд еще найти надо - тоже проблема .Если он вообще ее будет искать. Жена сейчас на первом месте. Точнее, на втором - после службы королю.
Хелга: apropos пишет: И кто сказал, что ему можно изменять жене? Сие неписанное право. apropos пишет: Если он вообще ее будет искать. Жена сейчас на первом месте. Точнее, на втором - после службы королю. Но у него есть благородная причина искать ее. Он же у нас «настоящий мужчина, не робкого десятка, хваткий, упорный, горячий…» А насчет жены слово дал. Разорваться теперь мужику, что ли?
apropos: Хелга пишет: Он же у нас «настоящий мужчина, не робкого десятка, хваткий, упорный, горячий…» Теперь все время цитировать будешь? Хелга пишет: Разорваться теперь мужику, что ли? Ну, учитывая, сколько лет он филонил и гулял по морям-океянам без каких-либо обязанностей, теперь за все годы вольной жизни отрабатывать барщину придется. Неписанные правила нам не закон - и вообще это махровый шовинизм.
Хелга: apropos пишет: Теперь все время цитировать будешь? Да я обалдеваю от этой характеристики, таю, аки свеча. apropos пишет: Ну, учитывая, сколько лет он филонил и гулял по морям-океянам без каких-либо обязанностей, теперь за все годы вольной жизни отрабатывать барщину придется. Ну парень повзрослел... Ударила по рукам, чтоб не процитировать "настоящий муж..." Осознал, у него иные задачи и цели. apropos пишет: Неписанные правила нам не закон - и вообще это махровый шовинизм. "низким мягким баритоном, склоняясь к ушку девы"" Да, махровый... если вам угодно, мэм, абсолютно, изумительно, потрясающе махровый шовинизьм."
apropos: Хелга пишет: таю, аки свеча Вот, цените папу нашего, тестя свово, сэр! Как он вас разрекламировал вашей же жене А папу, кстати, еще спасать надо, раз сэр Мармадьюк выпадает Хелга пишет: Осознал, у него иные задачи и цели. Это к 30-ти годам только повзрослел? *в сторону* А Наполеон в 24 года уже был генералом Хелга пишет: абсолютно, изумительно, потрясающе махровый Прекратите нас обольщать, сэр! Мы замужняя леди и все такое...
Хелга: apropos пишет: Вот, цените папу нашего, тестя свово, сэр! Как он вас разрекламировал вашей же жене А папу, кстати, еще спасать надо, раз сэр Мармадьюк выпадает Ценит он, ценит! Жизнь научила зерна от плевел отличать, хоть отчасти. apropos пишет: Это к 30-ти годам только повзрослел? *в сторону* А Наполеон в 24 года уже был генералом Но не факт, что Наполеон был "взрослым" генералом. apropos пишет: Прекратите нас обольщать, сэр! Мы замужняя леди и все такое... Что вы, мэм, ни снов, ни духом... Вы так проницательны, так разумны, так замужни....
apropos: Хелга пишет: Ценит он, ценит! Это мы еще посмотрим. А ведь Персику действительно повезло не только с женой, но и с тестем. Ну, двинули разок в глаз - так то за дело, заслужил, так сказать. Кстати, тут перечитывала их встречу в Тауэре - папы и Персика - хорошая сцена получилась. Хелга пишет: не факт, что Наполеон был "взрослым" генералом Хм Хелга пишет: ни сном, ни духом... Ага, а мы так и поверили
Хелга: apropos пишет: А ведь Персику действительно повезло не только с женой, но и с тестем. Ну, двинули разок в глаз - так то за дело, заслужил, так сказать. Повезло, трудно поспорить. apropos пишет: Ага, а мы так и поверили "смотрит чистыми честными зелеными глазами"
apropos: Думаю: добавить сэру Уильяму еще фразу, чтобы Мод к нему больше не приходила? Или это и так понятно из контекста?
Хелга: apropos пишет: добавить сэру Уильяму еще фразу, чтобы Мод к нему больше не приходила? Или это и так понятно из контекста? Думаю, понятно.
Анита: Хелга пишет: Думаю, понятно. Я тоже так думаю
мариета: apropos Потрясающий разговор с отцом! Папа невероятно прозорливый. Ох, уже предвкушаю встречу с мужем
Анита: мариета пишет: Папа невероятно прозорливый. На то он и папа
apropos: Спасибо, леди!
apropos: Мод не помнила, как вслед за тюремщиком добрела до зала, где ее ожидал сэр Мармадьюк. - Пойдемте, пойдемте скорее отсюда, сэр, - воскликнула она, едва Скроуп приблизился к ней, стремясь скорее выбраться из этого страшного места, где в заточении держали ее отца. Сэр Мармадьюк подхватил ее под руку и, ни о чем не расспрашивая, повел из башни, и Мод была благодарна ему за молчание – сейчас ей было бы невыносимо трудно говорить об отце. Казалось, целую вечность они шли по длинным лестницам и переходам Тауэра, пока наконец выбрались из ворот, с лязганьем за ними захлопнувшимся, и сели в лодку, поджидавшую у причала. На улице было пасмурно, накрапывал мелкий дождь. Лодочник растянул тент над лавкой с пассажирами, оттолкнулся шестом от мостков и взялся за весла. Мод поплотнее укуталась в свою накидку: ее знобило, хотя она не чувствовала холода. - Успокойтесь, моя дорогая леди, - сэр Мармадьюк накрыл ее дрожащие пальцы своей ладонью. – Вы взволнованы и расстроены, но все не так страшно, как вам представляется… Надеюсь, сэр Уильям пребывает в добром здравии? Свидание с вами должно было принести ему радость… Да, их встреча доставила отцу радость – и новую боль. Мод вспомнила взгляд сэра Уильяма, каким он смотрел на нее, когда она уходила, - в глазах его застыла мука… Она сглотнула, стоящий в горле комок, и тихо ответила: - Благодарю вас, сэр, он неплохо себя чувствует... насколько это возможно в его положении. И был рад увидеть меня. Ей следовало передать сэру Мармадьюку решение отца по поводу ее нового брака, но Мод не хотелось сейчас об этом говорить. «Потом, - решила она, - потом, когда вернемся в Картер-Хауз, - вечером или завтра… Мне нужно прийти в себя и многое обдумать…» Если отец не ошибся в своих предположениях, то сэру Мармадьюку не сложно будет избавиться от надежд, которым так и так не суждено осуществиться. Но все же ей не верилось, что Скроуп хоть как-то замешан в интриги графа Нортумберленда. - Вы рассказали сэру Уильяму о наших планах? – раздался голос сэра Мармадьюка, в нем Мод послышались нетерпеливые нотки. Она вздохнула, покоряясь неизбежности. - Да, я сказала ему, но… Вынуждена вас огорчить, сэр, - набравшись решимости, сказала Мод. - Отец не согласен на мое новое замужество. Сказала – и сразу стало легче, будто сняла часть груза со своих плеч. Она подняла опущенную было голову и покосилась на Скроупа. Что он чувствовал, услышав эти слова, понять было трудно. Легкая улыбка все также изгибала его красивые губы, взгляд был ясен и чуть насмешлив, хотя Мод не сказала ему ничего, что могло бы его обрадовать. - Ваш отец, сэр Уильям, сейчас не в том расположении духа, чтобы правильно оценить положение, - после небольшой паузы спокойно ответил Скроуп. - Впрочем, главное - вы дали мне ваше согласие, остальное должно решиться так или иначе, - добавил он. Мод прекрасно помнила, что не приняла его руку, но сэр Мармадьюк, похоже, решил иначе. Девушка не стала пререкаться с ним, только кротко сказала: - Я повинуюсь воле отца, сэр. - Вы уже не ребенок, Мод, вы – взрослая женщина, давно вышедшая из-под опеки отца. Выдав вас замуж, сэр Уильям лишился права диктовать вам свою волю. Мод вспыхнула. - В таком случае, я должна повиноваться мужу, а он препоручил заботу обо мне сэру Уильяму. - Забудьте о своем муже – его нет, - все таким же ровным голосом сказал сэр Мармадьюк. – Сэр Уильям не может сейчас заботиться о вас, это сделаю я. - Мой муж - сэр Ральф Перси - в Англии, - начала говорить Мод, Скроуп перебил ее. - В Англии?! - какая-то тень мелькнула на его лице, мелькнула и тотчас исчезла, но стерла усмешку. Он удивленно вздернул бровь. – С чего вдруг вы это взяли? - Он в Англии и недавно виделся с сэром Уильямом. Изумление Скроупа казалось неподдельным, и ей показалось неловким спрашивать его, знал ли он о приезде сэра Ральфа – и почему не сообщил о том ей. - Так вы говорите, сэр Ральф вернулся и виделся с вашим отцом? - переспросил сэр Мармадьюк. - Вернулся, но не пожелал видеть вас, Мод? Где же он, ваш загадочный муж? Мод хотела объяснить ему, что сэр Ральф поехал за ней север, потому что ни он, ни ее отец не знали, что она в Лондоне, но что-то удержало ее. Вместо этого она сказала: - Странно, что граф Нортумберленд не сообщил мне о возвращении своего младшего брата - моего мужа… И вопросительно посмотрела на Скроупа, надеясь, что он сможет это объяснить. Сэр Мармадьюк задумчиво посмотрел вперед на удаляющиеся стены замка, за которыми томились виновные и невинные жертвы; легкий туман от дождя, поднимающийся над рекой, постепенно размывал, стирал их очертания. - Посмотрите, Мод, как дождь смывает следы и углы, - вдруг сказал он. - Вот так же и наша жизнь: только что мы топтали эту грешную землю - миг, и все смыто дождем... Да, он чем вы спросили? - продолжил он, словно очнувшись. - Отчего граф не сообщил о возвращении своего брата? Как же я могу знать о том? Сие семейные дела, а я сведущ лишь в делах политических. Возможно, ваш муж не нанес брату визит, боясь его праведного гнева или будучи замешан в преступлении? Нет, нет, моя дорогая леди, я лишь предполагаю, ни коим образом не пытаясь очернить имя вашего супруга! - он взмахнул руками, демонстрируя искренность своих помыслов. - Я сам безмерно удивлен! Мод была вынуждена признать, что сэр Мармадьюк мог и не знать о появлении в Англии младшего брата графа. Но ей совсем не понравилось – это даже задело ее - предположение, что сэр Ральф замешан в неблаговидных делах или боится графа. «Отцу он понравился, - она вспомнила, как сэр Уильям отзывался о зяте. – Явно понравился, иначе он не стал бы так расхваливать его». Мод могла только догадываться, как прошла встреча ее мужа с сэром Уильямом, но была уверена, что сэру Ральфу пришлось несладко. Отец наверняка высказал ему в лицо много неприятных вещей, а, может быть, приложил и руку – Мод хорошо знала его суровый и вспыльчивый нрав. Сэр Ральф, судя по всему, достойно выдержал это испытание, сумел оправдаться, поднять о себе мнение в глазах своего тестя и даже заслужить его уважение. Да и в ней, хотя она была обижена на своего мужа, не знала его и не хотела знать, испытывая облегчение при мысли, что их встреча опять отложилась на неопределенное время, вдруг проснулось, свойственное многим женам, стремление встать на его защиту. - Мой муж виделся с его сиятельством, - сухо сказала она. – Поэтому нет причин подозревать сэра Ральфа… - О, вовсе не подозреваю! - улыбка вновь вернулась на лицо сэра Мармадьюка. – Но скажите на милость: стоит ли хранить преданность мужу, который покинул вас, а теперь, вернувшись, даже не пожелал известить вас о том, как и увидеться с вами? Кто знает, возможно, он уже на палубе корабля, отчалившего от берегов Англии, и в следующий раз появится через очередной десяток лет? В чем-то Скроуп был прав: сэр Ральф не показал себя надежным человеком. Но, может быть он действительно изменился? Ведь пришел же он в Тауэр, к ее отцу, хотя мог этого не делать... - А я здесь, рядом с вами, готовый сделать для рас – и ради вас - все и даже больше. Взгляните на меня, - сэр Мармадьюк повысил было голос, но, кинув взгляд на лодочника, заговорил тихо и вкрадчиво, - взгляните на меня, возьмите руку, которую я предложил вам вместе со всем, что имею. Мое имя тоже имеет вес! Я не уплыву в далекие страны, не брошу вас на произвол судьбы, в отличие от того, кого вы называете своим мужем, но кто давно утерял на вас все права... - Он мой муж, я принадлежу ему, - напомнила Мод, испытывая жалость к мужчине, который сейчас сидел рядом с ней и все еще надеялся на что-то, что она не могла ему дать. - Я не могу принять ваше предложение, сэр. Простите... - Но вы уже приняли его, мадам! - сэр Мармадьюк наклонился к Мод, в его тихом голосе проступили грозные нотки. - Вы приняли его, согласились стать моей. Я устроил вам свидание с вашим отцом. А теперь оказывается, у вас есть муж, которому вы принадлежите? Вы думаете, со мной можно так поступать? Дать обещание и не сдержать его? Я не мальчик, чтобы вы испытывали на мне ваши женские штучки, я – джентльмен! Вы станете моей женой, леди, иначе... Лодочник слишком глубоко погрузил весло и лодку занесло в сторону. - Эй ты там! Поосторожней, когда везешь леди! - рявкнул Скроуп. Мод настолько поразилась словам и тону сэра Мармадьюка, что в первое мгновенье оцепенела, потом вспыхнула и с изумлением посмотрела на него, решив, что ослышалась. На лице Скроупа проскользнула привычная усмешка, но в заледеневших глазах плясал недобрый огонек. Когда-то Кардоне тоже обвинял ее в нечто подобном. Но его она почему-то не боялась так, как испугалась теперь сэра Мармадьюка. Мод стало по-настоящему страшно. - Я обещала лишь поговорить о вашем предложении со своим отцом. Его ответ вам известен, - едва шевеля побледневшими губами, прошептала она и, зная по опыту, что с рассерженными мужчинами лучше не спорить, как можно мягче добавила: –Я не хотела обидеть вас, сэр. Примите это известие, как подобает джентльмену. Дождь усилился, капли застучали по тенту, грозя промочить его насквозь и хлынуть на головы пассажиров лодки. Навстречу проплыла длинная, богато украшенная лодка - какой-то состоятельный джентльмен решил пройтись по Темзе в ненастье. Сэр Мармадьюк проводил взглядом судно и повернулся к Мод. - Я знаю, что подобает джентльмену, а что - нет, - процедил он и опять заговорил мягким, обволакивающим голосом, словно предлагая Мод заморский фрукт. Только вкус этого фрукта вдруг стал горьким, будто в его мякоть капнули яду. - Здесь только мы с вами, вдвоем, кругом вода, - кажется, лодочника он не считал за живого христианина. - Дождь все сильнее, не быть бы ливню, иначе вы промокнете, Мод... Лихорадка, жар, и кто поможет вашему несчастному отцу? Ваш блудный муж, безземельный младший сын графа Нортумберленда? Нет, лишь я могу спасти вашего отца и помочь вам, и мне вы будете принадлежать... Мод! Или я - или голова вашего казненного отца на Лондонском мосту! Мод вскрикнула, до боли прикусила губу, уставившись на Скроупа огромными от ужаса глазами. - Вы же говорили, что мы друзья... - Нет, дорогая леди, мне нужна не дружба с вами, а нечто другое... И не кусайте свою прелестную губку, лучше позвольте это сделать мне... Он обхватил Мод, притянул к себе, не успела она и охнуть, как его губы жадно прильнули к ее губам. Девушка забилась было в его руках, но он крепко держал ее, сжимая до боли, и она притихла, перестала сопротивляться. Тело ее мертвенно застыло, безвольно упали руки, глаза невидящим взором уставились на темные, свинцовые от непогоды волны реки. Когда Скроуп отпустил ее, не обратив внимания на безжизненность, с которой она смирилась с его объятиями, Мод все так же смотрела на воду, ничего не чувствуя, будто все происходило не с ней, с кем-то другим. - Завтра же сэр Стивен займется вашими делами, Мод. Такой брак, как у вас, легко аннулировать. И как только это будет сделано, мы обвенчаемся, дорогая... Она не спорила - это было бесполезно, и так и промолчала всю оставшуюся дорогу до дома - и когда они плыли по реке, и потом - когда пересаживались из лодки в карету, которая поджидала их у пристани. И терпеливо перенесла пожатия его рук, и еще один поцелуй при прощании - поцелуй собственника, которым он будто утверждал свои права на нее. Только укрывшись наконец в своей комнате, она дала волю долго сдерживаемым слезам, враз намочившим насквозь ее подушку.
Анита: Большое спасибо за продолжение,apropos! Жду с нетерпением каждого отрывочка! Очень нравится "Гвоздь"!!!
Хелга: мариета пишет: Ох, уже предвкушаю встречу с мужем А у нас уже наточены ножи и ложки начищены. и что-то кипит в котле.
Анита: Хелга пишет: что-то кипит в котле Не кипит, а бурлит
Хелга: apropos Получился крутой разговор, даже не ожидала, что так пойдет. Мне упорно кажется, что все логично, несмотря на наш с тобой разный подход к рыцарским канонам. Мармадьюк резко и коротко выдал свою натуру, когда жертва стала сопротивляться.
apropos: Анита, Хелга Хелга пишет: разный подход к рыцарским канонам Это как?! Хелга пишет: упорно кажется, что все логично Ну, не совсем, на мой взгляд. Но попробуем выкрутиться - если получится. Смущает - в этом отрывке - что Марми сначала утверждает, что Мод дала согласие, потом почему-то просит принять его руку, а затем опять утверждает, что между ними все решено, она обещала и т.д. Оставить или убрать промежуток? Хелга пишет: Мармадьюк резко и коротко выдал свою натуру, когда жертва стала сопротивляться. Да, это у него получилось - причем, он даже не намеревался мягко стелить. Отрезал и показал. Кстати, там бы подредактировать - много "голосов" как-то получилось.
Хелга: apropos пишет: Это как?! Это просто: ты считаешь, что рыцари всегда выступают логично, а я думаю, что и этим парням присуще хромать на ту или иную ногу. Но попробуем выкрутиться - если получится. Как не получится? Выкручиваться надо в любом случае, так или иначе. apropos пишет: Смущает - в этом отрывке - что Марми сначала утверждает, что Мод дала согласие, потом почему-то просит принять его руку, а затем опять утверждает, что между ними все решено, она обещала и т.д. Перечитаю завтра на свежую (что это такое, правда, не знаю ) голову, но сейчас как-то все страстно и пылко пошло. Думаю так: хоть он и подлец и негодяй, но вляпавшись в идиотскую ситуацию по собственной вине, да еще и нарвавшись на сопротивление, он слегка дуреет и, пытаясь доказать свое - может и повториться.
apropos: Хелга пишет: ты считаешь, что рыцари всегда выступают логично, а я думаю, что и этим парням присуще хромать на ту или иную ногу. Смотря какие рыцари -и на какую ногу В данном случае рыцари вообще не виноваты - авторы перемудрили, боюсь Хелга пишет: он слегка дуреет и, пытаясь доказать свое - может и повториться Как-то не верится, что такой типчик как Марми - может одуреть. Если он решил, что она -его, какие сомнения и просьбы?
Хелга: apropos пишет: В данном случае рыцари вообще не виноваты - авторы перемудрили, боюсь Мне кажется, ты усугубляешь ситуацию. apropos пишет: Если он решил, что она -его, какие сомнения и просьбы? А соблюсти видимость джентльменства, пока еще силы есть соблюдать?
apropos: Хелга пишет: соблюсти видимость джентльменства Ну, может, конечно, попытаться соблюсти, хотя как-то он этой видимостью себя не слишком-то обременяет.
juliaodi: apropos Какой разгоряченный разговор! Не понимаю почему Скроуп так хочет именно жениться? Будто сделать пометку "куплено" apropos пишет: Только вкус этого фрукта вдруг стал горьким, будто в его мякоть капнули яду. Мне кажется правильнее будет "яда". Родительный падеж
Хелга: juliaodi пишет: Не понимаю почему Скроуп так хочет именно жениться? Будто сделать пометку "куплено" Отлично подметили, именно "куплено" juliaodi пишет: Мне кажется правильнее будет "яда". Родительный падеж Возможен авторский стиль. Например: Но нет, нет! Лгут обольстители-мистики, никаких Караибских морей нет на свете, и не плывут в них отчаянные флибустьеры, и не гонится за ними корвет, не стелется над волною пушечный дым. Нет ничего, и ничего и не было! Вон чахлая липа есть, есть чугунная решетка и за ней бульвар... И плавится лед в вазочке, и видны за соседним столиком налитые кровью чьи-то бычьи глаза, и страшно, страшно... О боги, боги мои, яду мне, яду!.. М. Булгаков. "Мастер и Маргарита" Глава 5. Было дело в Грибоедове Яду капнули в вино, ну а мы набросились, Опоить меня хотели, но опростоволосились. В. Высоцкий. Мои похороны Ну и Ожегов: ЯД -а (-у), м. 1. Вещество, вызывающее отравление. Смертельный яд. Змеиный яд. Никотин - яд. Дать яду кому-н, (отравить). Яд сомнений (перен.). 2. перен. Злоба и ехидство, язвительность. Сколько яду в его словах!
Axel: apropos Хелга А где наш Кардоне? Он уже уехал по поручению короля из Лондона? Не могу дождаться момента, когда он разукрасит лицо нахальному Мармадьюку.
Хелга: Axel пишет: А где наш Кардоне? Он уже уехал по поручению короля из Лондона? Не могу дождаться момента, когда он разукрасит лицо нахальному Мармадьюку. На подходе, все ближе и ближе.
juliaodi: Хелга пишет: ЯД -а (-у), м. 1. Вещество, вызывающее отравление. Смертельный яд. Змеиный яд. Никотин - яд. Дать яду кому-н, (отравить). Яд сомнений (перен.). 2. перен. Злоба и ехидство, язвительность. Сколько яду в его словах! У меня устойчивая ассоциация сложилась с олбанским "аффтар, выпей йаду" Спасибо за примеры.
apropos: juliaodi, Axel Axel пишет: где наш Кардоне? Он уже уехал по поручению короля из Лондона? Хм, у нас тут неувязочка, боюсь, вышла с хронологией. Словом, когда Мод с папой встречается, Персика еще нет в Лондоне. Но к вечеру должен вроде бы приехать. Axel пишет: разукрасит лицо нахальному Мармадьюку Марми парень тоже не промах, так что все может быть не так просто. Вдруг сдачу получит? juliaodi пишет: почему Скроуп так хочет именно жениться? Влюблен-с?
Хелга: apropos пишет: Влюблен-с? С-с-страстно!
apropos: - Мод? – снаружи раздался встревоженный голос Джоанны, в дверь негромко постучали. Мод пошевелилась, подняла тяжелую, будто налитую свинцом голову. Наплакавшись, она забылась беспокойным сном и, видимо, проспала несколько часов, поскольку в комнате стало совсем темно. - Войдите! – отозвалась девушка и с трудом села на кровати. Дверь скрипнула, в проеме появилась Джоанна со свечой в руках. - О, дорогая, я не хотела вас тревожить, но вы почти целый день не ели, поэтому я решилась… – кузина торопливо вошла в комнату, зажгла свечи на столе и посмотрела на Мод сочувственным взглядом. – Скоро мы садимся за стол… Если вы не сможете присоединиться к нам, я принесу поднос в вашу комнату. Но вам обязательно надо подкрепиться, дорогая. Мод была голодна, но ей казалось, что сейчас она не в силах будет проглотить и кусочка пищи. Только чтобы не расстраивать кузину, она сказала: - Я бы поела здесь. Ломтика пирога и немного эля будет достаточно. Ей не хотелось сегодня присоединяться к общей трапезе, отвечать на вежливые расспросы об отце, выслушивать как неуемную болтовню о пустяках Агнесс, так и глубокомысленные рассуждения сэра Стивена о политических и придворных новостях. - Передайте, пожалуйста, мои извинения сэру Стивену, - Мод попыталась разгладить руками безнадежно измятые складки домашнего платья, в котором она заснула. - Да, да, конечно передам, но… - Джоанна помедлила, - брат просит вас спуститься – он хочет наедине поговорить с вами. Но я ему скажу, что вы не в состоянии… - Хочет поговорить? – Мод встрепенулась. Сэр Стивен – после их первой встречи, когда она приехала в Лондон, - ни разу не выказывал желания говорить с ней, кроме как в общей беседе в присутствии всех домочадцев. У Мод сложилось впечатление, что его мало интересовали дела ее отца и потому он избегал разговоров о нем или же опасался настойчивости, с какой она могла призывать его к хлопотам за сэра Уильяма. Но сейчас в ней вдруг вспыхнула безумная надежда, что сэр Стивен все же не остался равнодушным к бедам своего кузена и нашел кого-то, кто мог замолвить слово за ее отца. Или то был страх, что ей сообщат плохие вести? Мод вскочила, быстро пригладила руками растрепавшиеся во время сна волосы, плеснула на лицо остывшей водой из тазика для умывания, промокнула полотенцем и выскочила из комнаты. - Джоанна сказала, что вы хотели меня видеть, кузен, - сказала Мод, входя в зал, где у камина с кружкой эля сидел сэр Стивен. – У вас есть какие-то новости о сэре Уильяме? – взволнованно спросила она. Щуря и без того маленькие глаза, сэр Стивен уставился на нее, словно видел ее впервые, затем кивнул, указывая на стул подле себя. - Садитесь, дорогая кузина. Мод присела на краешек, сложила руки на коленях и нетерпеливо посмотрела на своего родственника. - У меня нет никаких новостей, это я у вас хотел узнать, как прошла встреча с сэром Уильямом? Как он? Держится молодцом? – сэр Стивен поерзал, поудобнее располагаясь в кресле. В душе Мод оборвалась натянутая, дрожащая струна. Она вздохнула - с разочарованием и одновременно облегчением, незаметно вытерла об юбку повлажневшие было ладони и, чуть помедлив, коротко описала свое свидание с отцом. Сэр Стивен мялся, что-то спрашивал, не очень слушая ее ответы, затем заговорил о сложном положении сэра Уильяма и о сэре Мармадьюке, который имеет влиятельные знакомства и могущественных покровителей. Наконец он сделал многозначительную паузу, будто добрался он до сути и цели этого разговора, и произнес торжественным голосом: - Сэр Мармадьюк сообщил мне сегодня, что оказал вам честь, предложив свою руку. - Сэр Мармадьюк сказал вам?! – поразилась Мод. - Конечно сказал, дорогая, - сэр Стивен опять поерзал в кресле. – У нас состоялась весьма продолжительная и обстоятельная беседа: ведь сейчас, по сути, я ваш единственный покровитель и родственник. Разумеется, сэр Мармадьюк не мог не поделиться со мной столь важным и серьезным событием, как ваша помолвка, и не испросить моего, так сказать, благословения… Кузен хмыкнул и похлопал пухлыми пальцами по руке Мод. - Вы должны знать, что я всецело одобряю и поддерживаю намерения сэра Мармадьюка… - Но, сэр Стивен, вы не единственный мой покровитель и родственник, - Мод с трудом сдержалась, чтобы не вспылить. - Мой отец, хоть и арестован, но еще жив. И только он может решать мою судьбу. Кузен отвел глаза, избегая ее взгляда, будто почувствовал себя не слишком уверенно. С ним было куда легче справиться, чем с сэром Мармадьюком, при одном воспоминании о котором у Мод внутри все сжималось и холодело от мучительного страха. А блудный муж, сам того не подозревая, теперь мог послужить ей хорошей защитой от притязаний Скроупа. - Разве сэр Мармадьюк не сказал вам - во время вашей продолжительной и обстоятельной беседы, - продолжила она, - что мой муж находится в Англии? Вряд ли сэру Ральфу понравится ваша поддержка намерений Скроупа. Слова Мод произвели на сэра Стивен очень яркое впечатление - словно удар тревожного колокола. Он взмахнул руками, отгоняя невидимого врага. - Он сказал мне! – воскликнул кузен. – Но я… мы уверены, что это какая-то ошибка! Никто не видел вашего мужа уже много времени! Сэр Уильям вряд ли мог узнать его после стольких лет… Вашего отца ввели в заблуждение, подослали к нему самозванца… - пробормотал он и замолчал, видимо поняв нелепость собственных слов. Но через несколько мгновений, озаренный иной мыслью, он продолжил: - Если ваш муж вернулся, почему он не встретился с вами, Мод? - Ни он, ни сэр Уильям не знали, что я нахожусь в Лондоне, - ответила она. - Но меня удивляет другое: почему граф Нортумберленд ни словом не обмолвился мне о том, что его брат в Англии? Кузен оказался в полном замешательстве. Он вскочил с кресла столь резво, сколько позволяла его тучность, и отсчитав несколько шагов влево и вправо по залу, остановился перед Мод, сцепив на груди руки. Лицо его и без того не отличающееся здоровым тоном, совсем посерело. - Помилуйте, кузина! Я не вхож к графу, он избегает любых встреч. Он болен! После той истории с Анной Болейн, - зашептал он, - до брата ли ему? Да и брат этот – перекати-поле. Появился – и опять исчез… Где он всю неделю-то бродит, а? Не в Тауэре ли заперт? Или еще что похуже... А сэр Мармадьюк, он человек надежный, всегда при жене будет… Ты бы не артачилась, да и вышла бы за него, - он наклонился к Мод и просительно заглянул в ее глаза, - Мы быстро аннулируем твой брак с этим пропащим Перси, потом сама же рада будешь, что отделалась... - Вы же понимаете, что раз мой муж здесь, то я не могу и помыслить о расторжении брака с ним, - примирительным тоном сказала Мод - ей вовсе не хотелось ссориться с кузеном, в доме которого жила. Сэр Стивен бессильно опустился в кресло, и Мод опять показалось, что он отчего-то боится графа. Или Скроупа? Не потому ли он так ходатайствует за сэра Мармадьюка? - Кузен, - после небольшой паузы сказала она, - почему вы так хотите расторжения моего брака? - Что вы, что вы, Мод?! Разве я могу что-либо хотеть? - сэр Стивен испуганно замахал руками. - Если я чего и хочу, так это благополучия моей маленькой кузины. Я уже не молод, а вы юная наивная женщина. Где ваш муж и где сэр Мармадьюк? Сами посудите. Я лишь могу посоветовать вам, посодействовать вашему выбору, да и закон на вашей стороне… А сэру Ральфу я желаю здоровья и долгих лет... раз уж... Сэр Стивен осекся, словно сболтнул что-то лишнее. - Думаю, обед уже готов, - он поспешно встал и направился к столу на другом конце зала, поднося ко рту свисток, чтобы вызвать слуг. - Погодите! - Мод вскочила и ухватилась за рукав джеркина кузена. - Погодите, сэр Стивен! Она потянулась к нему и горячо прошептала: - Сэр Мармадьюк... Он угрожал мне… Скажите ему, чтобы он оставил меня в покое! Теперь уже она умоляющими глазами смотрела на сэра Стивена. Пока отец в тюрьме, а муж - неизвестно где, только кузен мог хоть как-то защитить ее. - Что вы такое говорите? - засуетился сэр Стивен. - Сэр Мармадьюк сказал мне, что жизни без вас не представляет, не мог он вам угрожать. - Он угрожал мне, - повторила Мод, и опять страх холодком пробежал по ее спине. - Будьте поосторожней с обвинениями, леди Перси! - голос кузена вдруг наполнился отвагой и зазвучал почти менторски. - Вы слышали мой совет, и лучше бы вам последовать ему, а не выдумывать всякие глупости. Он осторожно высвободил свой рукав из пальцев Мод. - Идемте обедать, кузина...
Хелга: apropos Аха, отлично! Сэр Стивен наконец проявил свою малодушную сущность. Мне кажется, его метания очень неплохо уравновешивают ту проблему, которая тебя волнует, но которую я считаю не столь существенной по причине человеческих слабостей и склонности любой, даже очень коварной персоны, ошибаться и прокалываться даже в очевидных вещах. Мелочные тапки сразу, что бросилось в глаз. Свинец уже был широко известен? apropos пишет: Мод была голодна, но ей казалось, что сейчас она не в силах будет проглотить и кусочка пищи. Только чтобы не расстраивать кузину, она сказала: Может, так? Мод не ела с утра, но ей казалось, что сейчас она не в силах проглотить и кусочка, хотя, чтобы не расстраивать кузину, она сказала: apropos пишет: Ей не хотелось сегодня присоединяться к общей трапезе, отвечать на вежливые расспросы об отце, выслушивать как неуемную болтовню о пустяках Агнесс, так и глубокомысленные рассуждения сэра Стивена о политических и придворных новостях. Ей не хотелось сегодня присоединяться к общей трапезе, отвечать на вежливые расспросы об отце, выслушивать как неуемную болтовню Агнесс о пустяках, так и глубокомысленные рассуждения сэра Стивена о политических и придворных новостях.
Анита: apropos, Получила огромное удовольствие
juliaodi: apropos Жаль бедной Мод не верят. И почему так всегда, когда говоришь самую чистую правду, а ложь наоборот воспринимают за чистую монету?
Axel: apropos пишет: Марми парень тоже не промах, так что все может быть не так просто. Вдруг сдачу получит? В рыцарских романах плохие парни всегда получают по шее от хороших. Но, естественно, я не жду, что развязка будет такой простой.
apropos: Читателям от авторов! juliaodi пишет: бедной Мод не верят Может быть, просто не хотят верить? Axel пишет: не жду, что развязка будет такой простой Боюсь, совсем не простой - и не только для героев, но и авторов Что-то вспомнилось, как мы несколько месяцев в страшных муках увязывали все интриги и хвосты в Переполохе - до сих пор не понимаю, как нам в итоге это все же удалось - и не без ляпов, разумеется.
apropos: Хелга пишет: требует выхода не только в делах житейских-политических, но и в любовных Так его Персик замучил, таская за собой по всей Англии, ни минуты покоя не давал, на дев заглядываться не разрешал под предлогом спешки и неотложных дел.
Хелга: apropos пишет: Так его Персик замучил, таская за собой по всей Англии, ни минуты покоя не давал, на дев заглядываться не разрешал под предлогом спешки и неотложных дел. А мы с ним о чем стенаем? Парню нужны маленькие радости. Он же не холодный англичанин, итальянец, между прочим.
apropos: Хелга пишет: Парню нужны маленькие радости У него этих радостей - в каждом трактире, помнится.
Хелга: apropos пишет: У него этих радостей - в каждом трактире, помнится. Не жалеешь ты, соавтор, несчастного Берта.
apropos: Не только жалею, но и трепетно люблю.
Хелга: Немножко продолжим... Кухня в лондонской гостинице, где остановились сэр Ральф Перси и его верный оруженосец, не блистала ни качеством блюд, ни их разнообразием – куропатки сильно пережарены, морковь в салате подвяла, а хлеб имел твердую, явно вчерашнюю корку. Это не добавило настроения Ральфу, и без того озабоченному делами. Солдаты, отданные королем под его начало, приняли нового командира как неизбежность, но сэр Ральф уповал на то, что сумел не уронить репутацию в глазах внезапно обретенных подчиненных. Управившись с делами службы, он вернулся в гостиницу, чтобы пообедать и затем заняться делами насущными – проведать приятеля Финча, узнать об деле сэра Уильяма, да попытаться успеть, если не сегодня, то завтра на службу в церковь Св. Маргариты – мысль, которая настигла его в трактире в Питерборо, не давала покоя, хотя, возможно, это были лишь домыслы, возбужденные желанием увидеть сероглазую леди. Домыслы эти получили неожиданное и веское подкрепление, когда Ральф, облачившись в наскоро почищенный слугой джеркин, пристраивал отцовский меч в ножны. Бертуччо вихрем ворвался в комнату, казалось, вокруг его черноволосой головы вьется вихрь молний. – Разрази меня гром, Берт, ты уже успел испробовать прелести той девицы, что расхваливал под горелую куропатку, и за тобой гонится ее жених-рогоносец? – рявкнул Ральф, уставившись на оруженосца. – Не гневайтесь, мессер, – воскликнул Бертуччо, подкрепив свое обращение к лучшим чувствам хозяина неаполитанской поговоркой, суть которой коротко можно передать, как «прежде спроси, затем вешай, а если повесил, прежде чем спросил, не вини веревку, что она попалась под руку». – Наглец, – ответствовал Ральф. – Мы очень спешим, у нас полно дел, отложи своих милашек на потом. – Милашка хороша, обещала дождаться меня ночью, – объявил Бертуччо. – Если мессер опять не отправится по неотложным делам. – Королевским делам, бездельник! Ты готов? – Я всегда готов, мессер. Я трудился – перебрал наши трофеи, что остались от тех парней, что напали на вашу маленькую леди. – И что там нашел? Какого дьявола мне знать об этом? – бросил Ральф, щедро простив оруженосцу «вашу маленькую леди». – Принес вам вот это, какие-то записи, взгляните, мессер, – с этими словами Бертуччо протянул ему истрепанный рулон бумаги, обернутый куском засаленной кожи и перевязанный шнурком. Пожав плечами, Ральф взял бумаги, развязал шнурок и развернул сверток. Если бумаги принадлежали рыжебородому громиле, то он был грамотен, знал арифметику, довольно аккуратно вел свои разбойничьи дела и был человеком, не лишенным эпистолярного дара. Потрепанные страницы были исписаны колонками дат, цифр, перечнем имен, награбленных вещей и ценностей, и кратких замечаний, отражающих отношение автора к упомянутым людям и вещам. Ральф перебрал, перечитал страницы, а последняя запись особо привлекла его внимание. Окт. Тракт. джеркин, барахло – 2 – по 5 шил. Окт. 12, город старухе Джо – 2 шил, розрази ее гром. Окт, 14, Конаерс, нигодяй-закон с Пог.роуд – 20 сов. за милашку леди с севера + повозка, лошади, пр. Окт, 16 Питербро – парни по 2 сов. за леди + что им пречит. Леди с севера? Ральф опустился на стул, Бертуччо, встревоженный его озадаченным видом, присел рядом. – Что вы там прочитали, мессер? Что-то важное? – Это было в мешке того рыжего детины, что пал от моего меча? – спросил Перси. – Да, кажется, то был его мешок, неплохой мешок, кожа добротная, можно продать за хорошие деньги. А что за бумаги, мессер? – Его записи расходов и доходов. Diavolo, если бы ты удосужился научиться читать, не пришлось бы сейчас объяснять, какие слова меня так озадачили. – Но вы же знаете, я не способен к учениям, – отозвался неаполитанец. – Знаю я, куда уходят все твои способности, Берт, – проворчал Ральф и принялся пересказывать строки, встревожившие его. – Милашка с севера! Так, значит, они все же напали на маленькую леди не случайно! – воскликнул Бертуччо, выслушав объяснения хозяина. – Все сходится, Святой Януарий! И тот боров в Питерсборо твердил о рыжеволосом, что искал леди на дороге. – Не смей называть ее bambola! – рявкнул Ральф, переходя на родной язык. – Но ты прав, Берт, такое не может сойтись случайно дважды. Кто-то, по имени Конаерс, заплатил лихому человеку 20 соверенов и награбленное в придачу за нападение леди Вуд. Ральф мысленно вернулся к той ночи на дороге в Кембридж, вспомнив поляну, освещенную луной, и детину, бегущего с добычей в руках. Куда и зачем он тащил Мод? Зачем бросился вдогонку за ней? Если хотел позабавиться, то, для практичного и опытного главаря, каким он представлялся, судя по размаху и качеству его темных дел, выбрал не самое удачное время – бросил соратников в пылу схватки ради того, чем мог успешно заняться, когда все было бы завершено. Ральф вспомнил, как разбойник замахнулся мечом на Мод в тот момент, когда следовало бы защищать себя. Напрашивался горький вывод: ему была нужна она, живой или мертвой, и именно за похищение или убийство он получил свои тридцать сребреников. «Но кому это потребовалось? Мужу, к которому она так спешила? Какие враги могут быть у нее? Или она везла с собой что-то очень ценное? Либо они перепутали ее с другой «милашкой»?» Так или иначе, но желание увидеть сероглазую леди, коснуться ее нежной кожи, заглянуть в глаза получило практическую основу – необходимость предупредить ее о грозящей опасности. Дальнейшие размышления, ход которых был не столь уж извилист, а вполне прямолинеен, привели Ральфа к выводу, что загадочный злодей Конаерс мог быть, скорее всего, так называемым адвокатом темных дел, исключенным из гильдии, а возможно и нет, но не чурающимся быть посредником в грязных делишках. Ему случалось сталкиваться с подобными типами, так отчего таковому не оказаться на этой Пог. Роуд. Впрочем, это были лишь домыслы, которые требовали подтверждения. – Пора идти, – Ральф поднялся, засунул записки разбойника в сумку на поясе. – Подай-ка мне огниво да кремень, Берт, – добавил он, не обнаружив этих необходимых предметов в сумке. Бертуччо водрузил туго набитый дорожный мешок на лавку, развязал стягивающий его шнур и, помянув представителя нечистых сил, извлек из мешка смятый ком беленой ткани. – Что это, мессер? – удивленно спросил он, приподнимая расправляющуюся простыню, в центре которой темнело пятно. – Diavolo! – взревел Ральф, выхватывая полотно из рук оруженосца. Каким надо быть олухом, чтобы притащить с собой простыню, свидетельство того, что леди, которая стала его усладой на две октябрьские ночи, была невинна до того, как встретила его, сэра Ральфа Перси! На какую беду встретила? Он вспомнил, как бросил монеты на стол лесничего, расплатившись за испачканную постель, и спрятал простыню в мешок, не понимая, зачем сделал это. Хотел скрыть содеянное? Спасти честь девы? «Проклятье, – повторил он, – проклятье, она свела меня с ума, просто свела с ума!» Язвительная реплика Бертуччо «мессер, кажется, леди прибрала вас к рукам» подействовала на него, как холодный октябрьский ливень. Он скомкал простыню и сунул ее в камин. Потухающее было пламя лизнуло полотно своими горячими языками, на миг посинело, словно от жадности, и внезапно набрав силу, принялось пожирать добычу, пока белизна ткани не пала черным прахом. В комнате запахло паленой тканью. Честь девушки — все ее богатство, оно дороже всякого наследства...* • – Шекспир
apropos: Хелга Ах, как ты пишешь... Персик - чудо! Мальчик влюбился! (с) Сжег - избавился от улики, уличающей его в совращении невинной девы. Ай-яй-яй! А сколько теперь поводов у Бертика поязвить своему господину. Прейскурант разбойника получился отличным - в числе повседневных расходов и доходов - вот уже поистине 30 сребреников. Идет охота на девушек с севера?!
Хелга: apropos пишет: Сжег - избавился от улики, уличающей его в совращении невинной девы. Ай-яй-яй! А сколько теперь поводов у Бертика поязвить своему господину. А что ему остается, раз уж привез с собой. Не от улики избавился, но честь женскую берег, нет? А Берт, за ним, мерзавцем, не заржавеет. apropos пишет: Идет охота на девушек с севера?! Ах, не верила я, ох, не верила, Что охочи до девушек с севера, Мужики в жарком юге рожденные, Видно, солнцем оне утомленные.
apropos: Хелга пишет: Ах, не верила я, ох, не верила, Что охочи до девушек с севера, Мужики в жарком юге рожденные, Видно, солнцем оне утомленные. Чудно! Экспромтом? Хелга пишет: Не от улики избавился, но честь женскую берег Это как посмотреть - на простыни же имя не написано.
Хелга: apropos пишет: Это как посмотреть - на простыни же имя не написано. Будем подходить лирически, а не практически...
Анита: Хелга, Спасибо за продолжение!
juliaodi: Хелга Мне очень нравится твой Бертучио. Весьма любвеобильный малый. Ох как горяч, чувствуется аж через экран
Хелга: juliaodi пишет: Весьма любвеобильный малый. Ох как горяч, чувствуется аж через экран О, спасибо! Сама его очень люблю, мерзавца.
Axel: Хелга Спасибо! Значит и в церкви на Мод напали всё-таки не случайно. Интересно, а кто знал. что она едет в Лондон, ведь домашним она ничего не говорила?
Хелга: Axel пишет: Интересно, а кто знал. что она едет в Лондон, ведь домашним она ничего не говорила? Англия - маленькая страна, слухами полнится.
apropos: Axel пишет: в церкви на Мод напали всё-таки не случайно Дело темное - по всему выходит. Надеюсь, Персик с этим разберется. Кто - если не он? Хотя у Мод еще Марми -защитник
apropos: Продолжаем-с Исполняя волю отца, на следующее же утро Мод отправила Томаса с трудным, если не безнадежным поручением: отыскать среди десятков, а то и сотен постояльцев множества гостиниц, разбросанных по городу, сэра Ральфа Перси, которого с одинаковым успехом можно было ожидать в Лондоне как в эти дни, так и через несколько лет. - И поспрашивай заодно о мистере Кардоне, - вдруг вырвалось у нее, когда она вручала Томасу мешочек с мелкими монетами, которые скорее развяжут языки гостиничной обслуге. – Но… если случайно сам встретишь его, не говори, что я послала тебя. Просто мне надо знать… на всякий случай, - поспешно добавила она, не представляя, что будет делать, если узнает, находится ли Кардоне в городе и где живет. Вряд ли она решится просить его о чем-либо, или… Или все же бросится к нему за помощью, если не будет другого выхода? И вновь в ней ожил образ мужчины, которого она напрасно пыталась забыть: вот он сражается с разбойниками на залитой бледной луной дороге, опрокидывает стол в таверне, гарцует на рыжем коне, смотрит на нее дерзкими глазами, в которых полыхает зеленый огонь... Рыцарь-бродяга… Такой способен выдержать любую ношу, одолеть любого, кто встанет на его пути. Пусть злится, ворчит, кричит на нее - она вытерпит все, все вынесет, заплатит любую цену, только бы он помог ей. То, что Кардоне сможет справиться даже с десятком скроупов, не моргнув и глазом, Мод не сомневалась. Томас заверил ее, что все сделает, как надо, уселся на лошадь и отбыл, а Мод с Потингтоном поехала к барристеру. Хотя Потингтон рассказывал, как продвигаются хлопоты по делу сэра Уильяма, ей хотелось самой переговорить с мистером Ламлеем, с которым не виделась со дня своего ранения. - Рад, рад, весьма рад видеть вас, леди Перси, и в добром здравии, - барристер с поклонами усадил знатную посетительницу в кресло и сообщил, что один из верховных судей на днях ознакомился с бумагами по делу сэра Уильяма, и что происшедшее теперь представляется законникам в несколько ином свете, нежели после доклада шерифа графства. - Из-за мятежа поспешили связать гибель комиссара и восстание в Луте, но у нас есть доказательства, что эти два события никак не связаны между собой, - говорил мистер Ламлей, - поэтому есть надежда... Он кашлянул, посмотрел на Мод из-под кустистых бровей и предложил: - Если миледи пожелает увидеться с сэром Уильямом, это можно устроить. - Благодарю вас, сэр, - сказала Мод. - Я вчера встречалась с отцом. И, чуть помешкав, спросила: - Трудно ли получить разрешение на свидание в Тауэре? - Как вам сказать… Многое зависит от положения арестованного, степени его вины, ведения следствия… «Пытки», - лицо Мод исказилось от ужаса и страха. - Сэр Уильям не отрицал свою вину в гибели мистера Филдинга, - быстро добавил мистер Ламлей, заметив, какое впечатление оказали его слова на леди, - так что дознание не проводилось… гм… Для свидания было бы достаточным подать прошение коменданту, вознаградить, так сказать, его помощника, чтобы тот, не затягивая, выдал разрешение на посещение. Но вы уже обошлись без моей помощи… Побледневшая Мод кивнула, выслушала еще множество деталей по ведению дела, которыми барристер считал нужным с ней поделиться, и вскоре покинула его контору в настроении, весьма далеком от радужного. На обратной дороге она приказала кучеру отвезти их в церковь Святой Маргариты Паттенс. Потингтон попытался отговорить ее, считая опасным посещение места, где с миледи произошло несчастье, но Мод настояла на своем. - Я хочу помолиться и уверена, что мне ничего не угрожает, - сказала она, надеясь – и не надеясь, что встретит там Кардоне. С момента их расставания прошло более двух недель, и ничто не давало повода думать, что он когда-либо появится в этой церкви, но Мод не могла не заехать туда, чтобы еще раз в этом не убедиться. И вновь в ней ожили сомнения: не он ли напал на нее в церковном дворе – и почему? Она пробыла в церкви всю обедню в молитвах и напрасных ожиданиях, вернувшись же в Картер Хаус поспешила укрыться в своей комнате, чтобы избежать встречи как с сэром Мармадьюком, так и кузеном. Под предлогом усталости и на самом деле разболевшейся от тряски в экипаже ране, Мод решила не спускаться и к вечерней трапезе, рассудив, что ей будет куда приятнее обойтись куском пирога в одиночестве, нежели выносить общество неприятных ей людей. Сама она никому не рассказывала о притязаниях Скроупа и подозревала, что Джоанна и миссис Пикок не знают о происходящем, поскольку ни кузина, ни особенно Агнесс ни о чем ее не выспрашивали. Сама Мод чем больше думала о ситуации, в которой неожиданно оказалась, тем более безысходной она ей казалась. Ей предстояло противостоять не только сэру Мармадьюку, но и кузену, в чьем доме она жила и под чьей опекой, пусть временной и условной, находилась. Вызволить ее из столь трудного положения сейчас мог только муж, при мысли о котором у нее до боли – от отчаяния и страха - начинало сводить желудок. То, что он понравился отцу, говорило в его пользу, но те качества, о которых мужчина говорит с восхищением, для женщины могут обернуться иной стороной, и храбрость окажется спесивостью, решительность - тиранством, упорство – упрямством и жестокостью. Сэр Ральф обещал ее отцу позаботиться о ней, но что это будет за забота? Будет ли он добр с ней - или суров? Что он сделает, если догадается об ее измене? Простит или жестоко накажет? И за меньшую провинность некоторые мужья избивали своих жен до полусмерти, а ведь по закону он может отдать ее и под суд, откуда ее прямиком отправят на костер… Безмятежная жизнь в Боскоме, казавшаяся Мод порой унылой и безотрадной, теперь вспоминалась как чудесный сон. Настоящее, тем более будущее представлялось ей чередой боли и страданий. Чтобы как-то отвлечься от гнетущих мыслей и занять себя, она решила посмотреть, что лежит в шкатулке, которую искал ее муж. Перед отъездом из Боскома, в спешке опустошая тайник, Мод сунула ее в один из дорожных сундуков. И теперь, немного отдохнув, она достала шкатулку – узкую и длинную, с затейливой резьбой на потемневшем от времени дереве. Пощелкав задвижками, Мод открыла ее и увидела внутри какие-то бумаги, среди которых оказался экземпляр брачного контракта между сэром Ральфом Перси и Мод Бальмер и завещания старого графа Нортумберленда, а также документ, подтверждающий право собственности ее мужа на Корбридж. Мод развернула завещание: старший сын Генри получал титул и майоратную собственность, остальное имущество - тысяча четыреста тридцать монет, меч, золотая цепь весом в семьдесят фунтов, два меховых плаща и поместье Корбридж - переходило к младшему сыну после его женитьбы. Мод видела эту цепь в тайнике Боскома. Она оказалась невероятно тяжелой, и ее уложили с другими вещами в сундуки, которые слуги должны были отвезти в Саттон, если им придется покинуть земли Бальмеров. Брачный контракт ею также был изучен. Оказалось, сэр Ральф получил за ней большое приданое, включающее в себя помимо мебели и домашней утвари, десять испанских кобыл, жеребца той же породы и внушительную сумму денег. В случае смерти мужа его имущество делилось между Мод и их будущими детьми, при отсутствии детей она получала все... Едва Мод свернула бумаги и положила их обратно в шкатулку, в дверь постучали. Мод подумала, что это Джоанна принесла ей поднос с едой, но к ее удивлению и негодованию на пороге появился сэр Мармадьюк. - Разрешите, моя дорогая леди, - он поклонился и шагнул в комнату, закрывая за собой дверь. - Вам нельзя сюда! – ахнула Мод и поднялась с кровати. - Отчего ж нельзя жениху навестить свою невесту? – поинтересовался Скроуп с обычной улыбкой на лице и, не дожидаясь ответа, сказал: - Мне сообщили, что вы заболели. Я зашел проведать вас и убедиться, что… Он окинул девушку цепким взглядом, задержавшись на шкатулке, которую Мод держала в руках. - Любовались своими украшениями? Если женщина, несмотря на неважное самочувствие, перебирает свои безделушки, то все обстоит не так плохо, как она хочет показать. Мод смотрела на сэра Мармадьюка, на его самодовольный вид, эту вечную ухмылку на лице, на холодные глаза, в которых отражалась жестокость, и не понимала, как он мог ей нравиться, и как раньше она не разглядела то, что скрывалось под маской обходительного джентльмена. - Прошу вас покинуть мою комнату, - тихо, но твердо сказала она, изо всех сил стараясь не показать, что ужасно испугана. - Не бунтуйте, дорогая Мод, - усмехнулся Скроуп, - вы знаете, что случается с бунтовщиками? Они все равно проигрывают и… сдаются на милость победителя. Он медленно приближался к ней, она отступала от него, дрожащими руками прижимая шкатулку к груди, как щит. - Если вы не уйдете, я закричу, - прошептала она. - Зачем же кричать, Мод? – вкрадчивым голосом поинтересовался он. – Лучше подарите мне поцелуй – это будет приятнее и… благоразумнее. Мод показалось – или почудилось от страха? - что в голосе сэра Мармадьюка вновь проскользнули металлические нотки, а в глазах застыли кусочки льда. Спиной она наткнулась на стену. - Вы не посмеете, - голос ее задрожал. - Отчего ж? – он был совсем близко. Лицо его уже склонялось к ней, руки сильно сжали ее запястья, потянули в стороны, шкатулка с грохотом упала на пол, одновременно резко хлопнула дверь. - Миледи? – послышался голос Агнесс и ее быстрые шаги.
Хелга: apropos пишет: Продолжаем-с Аха, отлично! Очень логично все уложилось. Тапки и мыслИ. apropos пишет: Пусть злится, ворчит, кричит на нее - она вытерпит все, все вынесет, заплатит любую цену, только бы он помог ей. То, что Кардоне сможет справиться даже с десятком скроупов, не моргнув и глазом, Мод не сомневалась. apropos пишет: И вновь в ней ожили сомнения: не он ли напал на нее в церковном дворе – и почему? Смущает такая противоположность мыслей, вернее, она у Мод есть, но может как-то в первом отрывке, где она восхищается Кардоне, добавить мысль о возможном покушении, а там, где она думает опять о покушении, добавить чуть восхищения? Непонятно я, наверное, выразилась. apropos пишет: сэра Ральфа Перси, которого с одинаковым успехом можно было ожидать в Лондоне как в эти дни, так и через несколько лет. - И поспрашивай заодно о мистере Кардоне, - вдруг вырвалось у нее, когда она вручала Томасу мешочек с мелкими монетами, которые apropos пишет: Сама Мод чем больше думала о ситуации, Все время хочется заменить слово «ситуация». Возможно, это мое предубеждение. О невзгодах, с которыми она столкнулась? О ловушке, в которую она попала? В той части, где Мод читает бумаги, может, упомянуть, что отец ей рассказывал о содержании завещания, но она никогда не слушала его внимательно или что-то такое? apropos пишет: Мод смотрела на сэра Мармадьюка, на его самодовольный вид, эту вечную ухмылку на лице, на холодные глаза, в которых отражалась жестокость, Может, просто "на холодные жестокие глаза"? apropos пишет: Мод показалось – или почудилось от страха? - что в голосе сэра Мармадьюка вновь проскользнули металлические нотки, а в глазах застыли кусочки льда. Вот здесь подумалось, что можно больше отдать впечатлений Мод - то есть не то, что Марми такой уж ужасный, но она его теперь таким видит? То есть что-то среднее выбрать между реальностью и впечатлением.
apropos: Хелга Ага, спасибо за тапки - хорошо, но мало. Хотелось бы еще Все принимаю, понимаю, обдумаю и дополню. Вот что меня очень смущает по сути, так сказать, - положение с папой. Известно, что пытки тогда применялись достаточно широко. Почему у нас сэр Уильям избежал их - понятно, что по воле авторов. Но, как мне показалось, это надо хоть как-то обосновать. Получилось довольно неуклюже, на мой взгляд. Т.е. или этот вопрос вообще не поднимать в тексте (хотя вопросы все равно возникают), или более четко обосновать?
Хелга: apropos пишет: Но, как мне показалось, это надо хоть как-то обосновать. Получилось довольно неуклюже, на мой взгляд. Т.е. или этот вопрос вообще не поднимать в тексте (хотя вопросы все равно возникают), или более четко обосновать? Да, тут вопрос смутный у нас. Получается довольно мягко, по-девичьи сахарно. Но можно принять, что он рассказал все, что знал, ну и опять же пытали не всех. Кстати, можно перед свиданием, дать Марми реплику о том, что возможно, сэр Уильям подвергался пыткам, но потом окажется, что нет. Надо подумать.
apropos: Хелга пишет: Получается довольно мягко, по-девичьи сахарно Ну, я бы не сказала, что уж слишком сахарно - папа не на курорте, папу жалко до слез почти, и сцена в Тауэре мне представляется довольно трагичной - что с Персиком, что с Мод. Пытали не всех, да. Пытали тех, у кого надо было выбить нужное - правдивое или нет, что было неважно, - признание, выдачу сообщников, в том числе "нужных". И, думаю еще, что пытали тех, кто уж точно шел под топор, без всяких смягчающих. И если пытали - как мы знаем из истории - придворного и брата Анны Болейн, чтобы во что бы ни стало получить "доказательства" ее вины, то Томас Мор, как я понимаю, не был подвергнут пыткам - ? С сэром Уильямом с одной стороны все понятно - убил королевского комиссара. С другой - у него могли быть сообщники, а убийство - как сигнал к восстанию по договоренности. Т.е. такой момент мог быть - и тогда бы пытали, чтобы узнать имена вожаков мятежа в Линкольншире. Но с другой стороны - мятеж в Луте начался стихийно и быстро заглох, а в Йоркшире поднялся уже гораздо позже, после ареста сэра Уильяма, с другими вожаками. Таким образом, по идее, можно как-то мотивировать, почему папу нашего не пытали. Хелга пишет: перед свиданием, дать Марми реплику о том, что возможно, сэр Уильям подвергался пыткам, но потом окажется, что нет. Не уверена, если честно, что это надо. Еще больше запугать деву разве что - но она и так напугана. А если папу, допустим, пытали - вряд ли к нему бы допустили дочь. Мод тоже не дурочка, сообразила бы, мне кажется. И еще момент - пытают, когда арестованного по сути лишают всех прав, нет? Не исторический факт, но умозаключение. Могу ошибаться, конечно.
Хелга: apropos пишет: И если пытали - как мы знаем из истории - придворного и брата Анны Болейн, чтобы во что бы ни стало получить "доказательства" ее вины, то Томас Мор, как я понимаю, не был подвергнут пыткам - ? Мора не пытали, это факт. Но там особое отношение короля. apropos пишет: Но с другой стороны - мятеж в Луте начался стихийно и быстро заглох, а в Йоркшире поднялся уже гораздо позже, после ареста сэра Уильяма, с другими вожаками. Это можно взять за основу. Смущает еще его знакомство с Дарси, то есть, вполне могли ведь увидеть здесь связь. С другой стороны Дарси выступал тогда на стороне короля и обвинили его в сдаче Помфрета и мятежности уже потом. То есть сэра Уильяма вполне могли оставить на потом, чтобы завязать на него какие-то факты, но доказательств не оказалось. В конце концов можно принять, что бывают на свете и такие случаи, что правосудие судит право.
apropos: Хелга пишет: Смущает еще его знакомство с Дарси Ну, я думаю, многие дворяне - а их было не так уж и много тогда в Англии - так или иначе были друг с другом знакомы, мало того, еще и родственные связи между собой имели, потому как друг на дружке женились. А что Дарси близкий друг - так того могут и не знать. Ну и еще могло сыграть свою роль, что папа наш не придворный, связей, порочащих его, не имел, жил себе в глуши - тихо и неприметно. Т.е. на заговорщика, да еще связанного с сильными мира сего, покушающимися на королевскую власть (как тот же Бэкингем и другие) не тянул. Хелга пишет: сэра Уильяма вполне могли оставить на потом, чтобы завязать на него какие-то факты, но доказательств не оказалось Или так, да.
Хелга: apropos пишет: Т.е. на заговорщика, да еще связанного с сильными мира сего, покушающимися на королевскую власть (как тот же Бэкингем и другие) не тянул. Вполне веский аргумент, мне кажется. В общем, можно собрать несколько факторов и разбросать их по тексту.
apropos: Теперь новая проблема - разбросать в нужных местах и в нужное время
apropos: Пока продолжение фрагмента - Миледи? – послышался голос Агнесс и быстрые шаги. - Оставьте нас! - бросил через плечо Скроуп, не изменяя позу и не отпуская рук Мод. - Сэр Мармадьюк уходит, - объявила Мод и из-за его плеча посмотрела на компаньонку. – Миссис Пекок, у меня к вам поручение. Агнесс с покрасневшим то ли от возмущения, то ли от обиды лицом во все глаза уставилась на развернувшуюся перед ней картину. Скроуп чуть помедлил, но отпустил Мод, отступил от нее на несколько шагов и насмешливо поклонился. - Как вам будет угодно, леди Перси. Уверен, у нас еще будет возможность… побеседовать. Он повернулся и направился к выходу из комнату. Едва за ним закрылась дверь, Агнесс воскликнула: - Право, миледи, я поражена! Ваш муж в Англии, а вы уединяетесь в своей спальне с мужчиной! - Я не уединялась, - возразила Мод, потерла занывшие от хватки Скроупа запястья и наклонилась за упавшей шкатулкой, которую компаньонка и не подумала поднять. - А как прикажете это понимать?! – Агнесс обвиняющим жестом обвела рукой комнату. - Никак не понимайте, - Мод прижала к себе шкатулку и устало опустилась на кровать: от пережитого волнения и страха ноги ее отказывались держать. - Нет, но как же… - компаньонка явно не намеревалась оставить столь пикантную тему. – Пригласите ко мне Потингтона, - прервала ее Мод, осененная внезапной мыслью, – и можете быть свободны. Агнесс поджала губы, глаза ее недобро сверкнули. - Как прикажете, миледи, - медовым голосом пропела она, многозначительно фыркнула и нарочито шумно хлопнув дверью удалилась. Мод перевела дыхание и в изнеможении закрыла глаза. Сэр Мармадьюк перешел все допустимые границы приличия, заявившись к ней в спальню, и это только начало. При попустительстве кузена он будет вести себя, как ему заблагорассудится, а она не в силах его остановить. Чтобы защититься от домоганий новоявленного жениха, следовало срочно что-то предпринять, и Мод знала, что именно ей следует сделать. - Джон, - сказала она, когда вошел Потингтон, - мы съезжаем из Картер Хауса, сегодня же! В любую гостиницу! От вдруг переполнившего ее возбуждения, Мод стала подниматься с места и только теперь заметила, что до сих пор держит в руках злополучную шкатулку. Бросила ее на кровать, встала и заметалась по комнате, открывая сундуки. - Нужно не медля собраться… - Погодите, миледи, - Потингтон перехватил ее за локоть и чуть не силой усадил на стул. – Куда на ночь глядя? Успокойтесь, сейчас все решим. - Мы… я не могу здесь оставаться, - задыхаясь выпалила Мод. - Но сейчас все в доме, - заметил он, - и наш отъезд может сопровождаться сложностями... Мод была вынуждена признать его правоту. Если сэр Стивен и не будет против ее отъезда, то ради приличия может начать возражать, да еще в присутствии сэра Мармадьюка. А Скроуп… Если он преследует ее в этом доме, то и в гостинице не оставит в покое. - Да, лучше уехать незаметно, когда кузена не будет дома, - согласилась она. – И так, чтобы никто не знал, где мы остановимся. Если Потингтон и удивился подобному заявлению, по нему этого не было видно. - Тогда сначала надо найти место, куда перебраться, - сказал он. – В гостинице не слишком удобно, да и нас быстро обнаружат, если будут искать. Если позволите мне высказать свое мнение, то лучше снять дом. - Да, снять дом! – обрадовано подхватила Мод. - Но на это нужно время, миледи. Сегодня уже поздно, а завтра воскресенье, мы все идем на мессу… Мод приуныла. Сэр Стивен сегодня сообщил, что с ними в церковь пойдет Скроуп, выразивший желание сопровождать леди. Она не хотела, не могла теперь видеть сэра Мармадьюка, как и переносить его присутствие рядом с собой. К тому же они собирались пойти в ближайшую церковь на Картер Лейн, а Мод желала отправиться на мессу в Паттенс. - Джон, - сказала она, зачем-то понизив голос, – завтра мы уедем пораньше. В ту церковь, где были сегодня… Мод ждала возражений, но Потингтон только задумчиво посмотрел на нее и согласно кивнул. - Как прикажете, миледи. После мессы я постараюсь навести справки о сдающемся жилье и подыскать для вас подходящий дом. Он поклонился, пожелал ей спокойной ночи и уже в дверях обронил: - Запритесь на засов, миледи. Щеколды здесь, слава Богу, крепкие. Она растерянно посмотрела ему вслед. Агнесс успела сболтнуть, что застала в ее комнате сэра Мармадьюка? О чем еще знает или догадывается Потингтон и, видимо, все остальные домочадцы и слуги, от которых вообще трудно что-либо скрыть? Мод почувствовала, что заливается краской: если ни для кого не остались секретом ухаживания за ней Скроупа, то, вполне вероятно, ее отношения с Кардоне тоже не прошли незамеченными для окружающих, да и Агнесс не раз на то намекала и уж наверняка с кем-нибудь поделилась своими предположениями. Мод задвинула засов, подергала – он действительно оказался крепким, и пошла за шкатулкой, чтобы положить ее обратно в сундук. Но когда она взяла ее в руки, то заметила в ней какую-то странность: боковые стенки шкатулки будто сместились и приподнялись вверх. Похоже, от удара об пол сработал механизм, открывающий второе дно – почти во всех шкатулках имелись потайные отделения. Преисполненная любопытством, Мод потянула стенки вверх до упора, нащупала сбоку выемку и, подцепив, выдвинула секретный ящичек. В нем тоже лежали бумаги - письма, но адресованные почему-то не сэру Ральфу, а нынешнему графу Нортумберленду, датированные 1523 годом. Мод стала бегло их по очереди просматривать. «Милорд, - начиналось одно из них, - Вам следует прибыть в условленное место через пять дней, и не стоит рассчитывать, что Вам удастся уклониться от обязательств, на себя принятых. У нас все подготовлено, Ваше присутствие необходимо…» В следующем говорилось: «Ваш посланец благополучно доставил необходимые бумаги, кои составлены Вами весьма искусно. Заинтересованные лица извещены. Связь через Стрейнджвея…» Сэра Стивена?! Ее кузен принимал участие в делах графа? Или то другой Стрейнджвей? Мод нахмурилась, размышляя, кто из родственников носит такую же фамилию, но не смогла никого припомнить. «Срочно уезжайте в Норт, уничтожьте все бумаги…» - сообщалось в третьем послании. Письма были подписаны разными людьми, некоторые имена повторялись. Мод показалось, что одна подпись похожа на фамилию Стоун, другая выглядела как Наффорд или Каффорд. Вероятно, эти письма нужно было бы вернуть графу, но если сэр Ральф зачем-то хранил их в своей шкатулке, то ей не следовало вмешиваться в его дела. Да и граф не заслужил ее хорошего к нему отношения. Мод сложила письма обратно, закрыла шкатулку и засунула в сундук, после чего принялась складывать в него те свои вещи, которые не понадобятся ей в ближайшее время, преисполненная желания и надежды как можно скорее оставить этот дом.
Хелга: apropos Получилась очень динамичная сцена! Чего-то алогичного не вижу, может, потом выплывет, у тебя глаз лучше видит. Тапки обдумаю. Во! Сразу - смущает, что Мод сразу обнаружила, кому адресованы письма. Может, повертит в руках, поищет адресата?.
apropos: Хелга пишет: мущает, что Мод сразу обнаружила, кому адресованы письма. Может, повертит в руках, поищет адресата?. Ну, это уже детали, которые можно дописать. В принципе, кому - писалось в шапке письма, если по-современному выражаться. Во всяком случае, мне так кажется. Кстати, о грамотности в Англии в то время. Я тут посмотрела фильм (ВВС) по истории Британии - серию по "нашей" эпохе. Так там упоминались записи (!) на полях Библии (Библия на английском языке - речь шла о 1540 г., т.е. спустя шесть лет после событий в Гвозде). Так записи эти были сделаны обычным пастухом, пасущим овец. Т.е. можно почти с уверенностью утверждать, что большинство населения Англии в ту пору было грамотным, вне зависимости от социального слоя. Ну это так, к слову. Хелга пишет: алогичного не вижу, может, потом выплывет О, боюсь высплывет - все время всплывает, и конца и края этому не видно пока.
Хелга: apropos пишет: Т.е. можно почти с уверенностью утверждать, что большинство населения Англии в ту пору было грамотным, вне зависимости от социального слоя. Но есть и иные сведения, что грамотность не была так уж широко распространена. В данном конкретном случае, раз Библия принадлежала этому пастуху, следовательно он умел читать. И Библия на английском только входила в широкое использование. (поумничала ). Но это тоже к слову. Но подумала, что Мод должна бы прочитать, подумать, понять, что это адресовано. Ну в общем, какую-то деталь там бы дать, а? apropos пишет: О, боюсь высплывет - все время всплывает, и конца и края этому не видно пока. Утопим, если что.
apropos: Хелга пишет: какую-то деталь там бы дать, а? Дадаим, дадим деталь - можно даже не одну, а побольше - на четвертый том как раз дотянем Хелга пишет: есть и иные сведения, что грамотность не была так уж широко распространена Но согласись, что грамотный пастух - не пэр, не барон, не зажиточный купец - это все же о чем-то говорит. Или нет? Кстати, была удивлена, что в фильме (серии) о реформации и Генрихе 8-м не упоминалось Благодатное паломничество. Зато сказали, что Анну Болейн казнили благодаря интригам Кромвеля. Так что у нас теперь? Субботний фрагмент Мод закончен - Персик на очереди.
Хелга: apropos пишет: Кстати, была удивлена, что в фильме (серии) о реформации и Генрихе 8-м не упоминалось Благодатное паломничество. Зато сказали, что Анну Болейн казнили благодаря интригам Кромвеля. Возможно, без него не обошлось, но ведь в таких клюквенных сюжетах любят все упрощать. Так что и мы можем упростить, как нам вздумается. apropos пишет: Субботний фрагмент Мод закончен - Персик на очереди. Воскресным утром Перси вышел из дома, он не выспался, не побрился, съел кусок черствого калача, забыл надеть рубашку, высушить сапоги, да и вообще по утрам белый свет был ему не мил. Бертуччо, зная крутой нрав невыспавшегося хозяина, держался подальше, но какой-то горожанин-неудачник о том не знал, потому и попал под горячую руку сэра Ральфа, перейдя ему дорогу в неустановленном месте.
Axel: apropos Сэр Мармадьюк наглеет просто в геометрической прогрессии. Странно, что Мод не пытается разыскать мужа. В конце концов, он единственный, кто может и должен ей помочь. Хотя её желание встретиться с Кардоне я понимаю и одобряю , но всё-таки муж как-то логичнее, как мне кажется.
Хелга: Axel пишет: Странно, что Мод не пытается разыскать мужа. Как не пытается? Она же отправила Томаса по Лондону искать его по трактирам.
apropos: Axel Axel пишет: Странно, что Мод не пытается разыскать мужа Как не пытается? Она ж Томаса отправила по гостиницам разыскивать сэра Ральфа. Axel пишет: Сэр Мармадьюк наглеет просто в геометрической прогрессии Ага, на глазах просто. Вырывается из рук и творит - что хочет. Мы с Мод его боимся. Хотя тут не знаешь, кого больше бояться - Марми, который, по сути, не имеет на нее прав, или неизвестного мужа, которому она полностью принадлежит.
apropos: Соавтор, что-то мы синхроним
Анита: apropos Спасибо продолжение Axel пишет: Сэр Мармадьюк наглеет просто в геометрической прогрессии.
Хелга: apropos пишет: Соавтор, что-то мы синхроним Сохроним, синавтор!
apropos: Анита Спасибо! Хелга пишет: Воскресным утром Перси вышел из дома, он не выспался, не побрился, съел кусок черствого калача, забыл надеть рубашку, высушить сапоги, да и вообще по утрам белый свет был ему не мил. Бертуччо, зная крутой нрав невыспавшегося хозяина, держался подальше, но какой-то горожанин-неудачник о том не знал, потому и попал под горячую руку сэра Ральфа, перейдя ему дорогу в неустановленном месте. Упаль... Альтернативное продолжение? Блестяще! Бедный, влюбленный Персик - и свет ему не мил без нашей Мод
Axel: apropos пишет: Как не пытается? Она ж Томаса отправила по гостиницам разыскивать сэра Ральфа. Точно , пока читала про жуткого Мармадьюка, с перепугу забыла про начало отрывка.
apropos: Axel пишет: с перепугу забыла про начало Бывает Марми на всех действует, как удав на кроликов - цепенеем и обо всем забываем под его взглядом. Ну и прочем.
Хелга: Воскресным утром Мод, выспавшаяся, умытая, одетая с иголочки, плотно позавтракавшая и бодрая, вышла из дома, как всегда в сопровождении эскорта - леди Уиклиф, Джона Потингтона, миссис Пикок, служанки Мэри, слуги Томаса и мальчищки Джека на случай срочных поручений. "Средневековье, - вздохнула Мод, оглядывая своих спутников и спутниц. - 16-й век на дворе, а замужней женщине шагу не шагнуть, чтобы следом пол-роты не волочилось. Эх, Кардоне, Кардоне, где ты, милый мой незабвенный раздолбай? Только с тобой я была свободна и счастлива, хоть на миг! Прочь, прочь, нежеланное замужество, прочь настырный Мармадьюк! Свободу фемине!" С этими нескромными мыслями Мод скромно пересекала двор и подошла к своей арабке.
apropos: Ой, хорошо, ты напомнила об арабке - а ведь Мод наверняка не обязана только в карете шагом по городу плестись - может и верхом ездить, нет?
Хелга: apropos пишет: а ведь Мод наверняка не обязана только в карете шагом по городу плестись - может и верхом ездить, нет? Дык вот я о том и подумала, ведь тогда дама верхом - в порядке вещей.
apropos: Значит, Мод можно будет отряжать верхом ездить. Уже легче - не нужно постоянно в этой карете трястись
Анита: Хелга apropos пишет: Ой, насмеялась так, что челюсть теперь болит Повеселила нас Хелга
Хелга: Воскресным утром Ральф призвал на помощь ушлого трактирщика, устроив тому допрос с пристрастием. Целью его было выяснить, есть ли в Лондоне улица, название которой начинается с Пог. Хозяин оказался человеком смышленым, вопросов лишних задавать не стал, попросил толику времени на раздумья и, хлопнув себя по лбу, вскричал с жаром ученого, познавшего истину. – Поггимен Роуд! Да какая там улица – грязное местечко, за рекой, если вы это имеете в виду, сэр. – Погамогган, – пробормотал Ральф, вспомнив о созвучном названии боевой индейской дубинки, изогнутой с круглым наконечником. Она бы вполне пригодилась для того, чтобы проучить грязных законников и черных убийц. – Что, сэр? – переспросил трактирщик, но, наткнувшись на задумчивый взгляд постояльца, любопытство свое вновь упрятал за пазуху грязноватого дублета и принялся рассказывать, каким опасным местом является эта Поггимен Роуд и как туда можно добраться, если его милость предпочитает риск спокойной жизни. Обдумав свой воскресный маршрут, Перси решил для начала заехать к брату, чтобы «порадовать» того своими успехами, а затем двинуться на розыски темного Конаерса по указанному трактирщиком ориентиру. Нужно было спешить, пока складывались кости и хоть слабо, но улыбалась фортуна. Петляя по улицам на пути к дому графа они с Бертуччо оказались на Руд Лейн. Слева проплыла церковь со шпилем, перед входом во дворе вытянулся крест-распятие. Ральф обернулся, глядя на деревянный крест, утопленный в раке, и, проехав пару ярдов, словно ударился о стену, дернул поводья, отчего рыжий недовольно всхрапнул, возмущаясь. Перси развернул коня и спрыгнул, оруженосец, не понимая, что происходит, подхватил поводья рыжего. Навстречу шла женщина, накидка плаща почти скрывала ее лицо, но он не мог ошибиться – это была она, леди Вуд! Ральф в пару шагов перегородил дорогу своей случайной любовнице. Фортуна обернулась, лукаво подмигнула, и щеки ее вспыхнули алым и пунцовым. – Леди Вуд! Какая неожиданная встреча! Разрази меня гром, уже не чаял увидеть вас! Она вздрогнула, остановилась, невольно толкнув идущую рядом с нею служанку, вздернула голову, глядя на человека, преградившего ей путь, от резкого движения накидка сползла на плечи, открыв ее лицо, – огромные серые глаза испуганно смотрели на Ральфа. – Не чаяли увидеть? – спросила она, – Вы… это вы, сэр? Она замолчала, вдруг сделавшись спокойной, как статуя, вежливо склонила голову, качнув ободом темно-зеленого чепца, спросила, словно на приеме: – Как поживаете, сэр? – и, не дожидаясь ответа, двинулась в обход, словно Ральф был ненужным препятствием, возникшим на пути. Служанка Мэри, бросив на Перси испуганный взгляд, заспешила за хозяйкой, Джон Потингтон, идущий следом в сопровождении незнакомой дамы остановился, коротко кивнул. – Рад видеть вас, мистер Кардоне. – Здравствуйте, Джон. Я тоже рад нашей встрече. Но, кажется, ей не рада леди Вуд. – Леди… Вуд? Леди… она торопится, да и мне не следует оставлять ее без присмотра, простите, сэр, – заспешил Потингтон. Его спутница смотрела на Перси удивленно-настороженно. – Джон, я должен сказать несколько слов леди, наедине, – задержал Потингтона Ральф. – Вы можете мне доверять. Он не стал дослушивать, что ответил Джон, нагнал леди Вуд в пару шагов, подхватил ее за талию и повел за собой с церковного двора, не обращая внимания на ее удивленно-возмущенные протесты. – Сюда, мессер! – Бертуччо, подскочивший навстречу, кивнул в сторону каменной полукруглой ниши, в темной глубине которой виднелись деревянные ворота какого-то двора. Туда то Ральф и увлек строптивую леди, в надежде, что Потингтон возьмет на себя ее спутниц, а ее похищение не привлекло излишнего внимания – улица была почти пустынна. – Отпустите меня! – прошептала она, вырываясь, глядя на него распахнутыми, как серые небеса, глазами. Лицо ее вдруг исказила гримаса. Отвращения? Боли? Пусть, его дело предупредить ее об опасности и пусть идет на все четыре стороны, к своему драгоценному ни на что не способному мужу. – Отчего я должен вас отпустить? – пробормотал Ральф. Она вскрикнула, и он с трудом сдержал желание закрыть ей рот рукой. – Что ж вы так кричите, леди Вуд? Неужели боитесь меня? Своего спасителя? Гримаса снова исказила ее лицо, когда он отпустил ее. Она осторожно выпрямилась, словно движения причиняли ей боль. – Я не задержу вас. Лишь несколько слов, по важному для вас делу, – коротко бросил он, выделив слово «вас» и не сводя взгляда с ее руки, прижатой к боку. Она испуганно кивнула и сморщилась. – Что с вами, леди? – спросил он. – Я был груб и причинил вам боль? – Нет, н-ничего, все в порядке, – помедлив, ответила Мод, не отпуская ладони от бока. – Все хорошо, – повторила она, закусив губу. – Вижу, манеры ваши не улучшились за время пребывания в Лондоне, впрочем, с чего бы им улучшиться? – она отвела взгляд и отодвинулась от него насколько это было возможно в узком пространстве ниши. – Вы считаете, что это в порядке вещей – похищать леди среди бела дня? Я шла в церковь, на мессу. И что за важное для меня дело? Вы ничего не можете знать о моих делах, как и я не знаю о ваших. Она старалась не смотреть на него, отводила глаза, бормотала про его манеры, словно это имело какое-то значение. Леди смущена внезапной встречей с мужчиной, которому отдала свою невинность, она не желала этой встречи, она сбежала от него тогда, у Болотных ворот, а теперь не знала, куда деться от его грубой настойчивости. Он почти не слушал ее, вдруг утонув в ней, как в бездонном болоте, и, забросив манеры в болотную бездну, крепко обнял ее. Она вновь охнула, прижимая руку к боку. – Diavolo, да что с вами, леди? Или я не заслужил права касаться ваших прелестей? – спросил он, встряхивая головой в попытке развеять дурман. – Да мне и дела нет до ваших прелестей, – добавил он без всякой логики, увидев как вновь исказилось ее лицо. – Я, как ваш друг, хочу предостеречь вас, леди Вуд... Мод. Она мотнула головой, словно отгоняя какие-то мысли. – Предостеречь меня? От чего же? – спросила и вдруг словно вспыхнула, быстро, горячо заговорила: – Предостеречь, чтобы я понапрасну не приходила на условленное вами место встречи в церкви? Так я и не намеревалась... Почему вы напали на меня? Или это были не вы? Но кто мог, кроме вас?! – она замолчала так же резко, как и начала, словно разгоревшееся было пламя потухло от порыва сквозняка. Ральф изумленно уставился на нее, пытаясь понять смысл этих слов. Он мог ожидать чего угодно – упреков, жалоб, слез, но последние ее слова на миг превратили его в соляной столб. – О чем вы, леди Вуд? – спросил он, когда ему удалось обрести дар речи. – Я напал на вас? Вы говорите о Кембридже? Или о том доме в лесу? Но, кажется, все случилось у нас с вами по обоюдному согласию? – Вы, вы, господин Кардоне… – простонала она. – Я говорю совсем не об этом! – Подождите, леди Вуд, – он вдруг понял, что она имеет в виду что-то другое, возможно связанное с его собственными подозрениями, – кажется, наш разговор приобретает иной оборот и простым предостережением дело не обойдется. Идемте со мной, скажите Потингтону, что у вас важное дело, он поймет. Да не бойся же ты меня, Мод! Я хочу тебе помочь! – рявкнул он в ее испуганные глаза, закипая гневом. – И нападать не собираюсь! Если, кто и напал на вас, то это был не я, но негодяй поплатится за это! У вас есть экипаж или мне снова посадить вас на рыжего? – Нет, сэр, нет, это невозможно, – запротестовала Мод, – Я не могу идти с вами. Вы не можете везти меня на рыжем! У меня есть своя лошадь. Забудьте все, что я вам сказала. Я ошиблась, теперь я это понимаю. Со мной все хорошо, не беспокойтесь за меня.
Axel: Хелга Бедная Мод! После общения с Мармадьюком, теперь Кардоне рявкает на неё. И как в таких условиях не стать феминисткой?
apropos: Хелга Ох, а вот и долгожданная встреча... Очень-очень долго жданная... Персик хорош - сил нет. Заявляет, что ему надо сказать ей лишь пару слов, сам тонет в ней... Расползлась... Представляю, как Мод растеряна - сбылись ее мечты, но не показать же их? Тапки будут, но потом. Сейчас самое, что бросилось в глаза - то она идет на мессу, то домой. Надо это как-то нам будет упорядочить. Леди… Вуд? А, она торопится домой Я шла в церковь, на мессу Учитывая, что это утро, видимо все же на мессу. Но если она шла по церковному двору, то с улицы Персик мог увидеть только ее спину, по идее.
apropos: Axel пишет: После общения с Мармадьюком, теперь Кардоне рявкает на неё Но мне почему-то кажется , то, что неприятно и страшно для нее в общении с одним, доставляет радость даже от рыка другого - того, кто желанен. А вообще Мод и так в нелегкой ситуации (прости, Хелга! ), а тут еще одна шоковая терапия за другой.
Хелга: Axel пишет: Бедная Мод! После общения с Мармадьюком, теперь Кардоне рявкает на неё. И как в таких условиях не стать феминисткой? Ему можно сделать скидку - волнуется парень, не хочет чувства показать, в которых еще не разобрался до конца. apropos пишет: Учитывая, что это утро, видимо все же на мессу. Но если она шла по церковному двору, то с улицы Персик мог увидеть только ее спину, по идее. Да, глюк. Тогда она могла идти на мессу, но еще только спешилась и шла к церковному двору?
apropos: Хелга пишет: только спешилась и шла к церковному двору? А Джоанна тогда тоже верхом, получается? Ну да, могла входить во двор - если заходит справа, а Персик едет слева- мог ее лицо успеть увидеть, пока не повернула.
Хелга: apropos пишет: А вообще Мод и так в нелегкой ситуации (прости, Хелга! ), а тут еще одна шоковая терапия за другой. Так, это ж авантюрный рОман, да и в жизни чаще всего - то ничего, то все и сразу.
Хелга: Хелга пишет: А Джоанна тогда тоже верхом, получается? А почему нет, вполне.
apropos: Хелга пишет: то ничего, то все и сразу Ну да, беда не приходит одна. И авантюрный жанр диктует свои законы.
apropos: Хелга пишет: Навстречу шла женщина Ага, вот сейчас понятно, как он ее увидел.
Хелга: apropos пишет: Ага, вот сейчас понятно, как он ее увидел. Она, потупив очи долу, Ступает, как полет Эола, Легка, печальна, не игрива, Как лань лесная, боязлива...
apropos: Хелга пишет: Она, потупив очи долу, Ступает, как полет Эола, Легка, печальна, не игрива, Как лань лесная, боязлива... Хелга Чудо!
Хелга: Плагиать... или фанфик.
apropos: Аллюзия
Хелга: Обдумав свой воскресный маршрут, Перси решил для начала двинуться на розыски темного Конаерса по указанному трактирщиком ориентиру, а затем заехать к брату, чтобы «порадовать» того своими успехами, поговорить по-родственному, и узнать Нужно было спешить, пока складывались кости и хоть слабо, но улыбалась фортуна. На пути к мосту через Темзу, они выехали на узкую **, здесь в добром соседстве существовали мирское и духовное: трактир "***", знаменитый своей доброй кухней, и церковь Св. П, знаменитая настоятелем, читающим добрые проповеди. Грешно пропуская утреннюю мессу, на которую уже собирались прихожане, Ральф предпочел добрый завтрак – темные дела лучше вершить на полный желудок, да и не только темные, а кухня в гостинице оставляла желать лучшего. Он спешился, кинул повод спрыгнувшему на землю Бертуччо и направился к входу в трактир, размышляя о тактике и стратегии поисков и, в случае удачи, допроса «грязного» адвоката и вдруг остановился, словно ударился о стену. Навстречу шла женщина, накидка плаща почти скрывала ее лицо, но он не мог ошибиться – это была она, леди Вуд! Ральф в пару шагов перегородил дорогу своей случайной любовнице. Фортуна обернулась, лукаво подмигнула, и щеки ее вспыхнули алым и пунцовым. – Леди Вуд! Какая неожиданная встреча! Разрази меня гром, уже не чаял увидеть вас! Она вздрогнула, остановилась, невольно толкнув идущую рядом с нею служанку, вздернула голову, глядя на человека, преградившего ей путь, от резкого движения накидка сползла на плечи, открыв ее лицо, – огромные серые глаза испуганно смотрели на Ральфа. – Не чаяли увидеть? – переспросила она, – Вы… это вы, сэр? – и, не дожидаясь ответа, двинулась в обход, словно Ральф был ненужным препятствием, возникшим на пути. Служанка, бросив на Перси испуганный взгляд, заспешила за хозяйкой, Джон Потингтон, идущий следом в сопровождении незнакомой дамы, остановился, кивнул, компаньонка Пикок уставилась на него своими острыми глазками, словно лисица, приготовилась к прыжку на нежданно подвернувшуюся добычу. Ральф коротко поприветствовал Потингтона, бросив на ходу: – Джон, я должен сказать несколько слов леди, наедине! Он не стал дослушивать, что ответил Джон, нагнал леди Вуд в пару шагов, подхватил ее за талию и повел за собой, она пошла с ним, видимо, растерявшись от такого решительного напора. Между трактиром и церковным двором, разделяя мирское и небесное, пристроился невзрачный дом с большими деревянными воротами, украшенными глубокой аркой. Туда-то внутрь этой арки Ральф и увлек свою добычу. – Отпустите меня! – шептала она, вырываясь, глядя на него распахнутыми, как серые небеса, глазами. Лицо ее вдруг исказила гримаса. Отвращения? Боли? Пусть, его дело предупредить ее об опасности и пусть идет на все четыре стороны, к своему драгоценному ни на что не способному мужу. – Отчего я должен вас отпустить? – пробормотал Ральф. Она вскрикнула, и он с трудом сдержал желание закрыть ей рот рукой. – Что ж вы так кричите, леди Вуд? Неужели боитесь меня? Своего спасителя? Гримаса снова исказила ее лицо, когда он отпустил ее. Она осторожно выпрямилась, словно движения причиняли ей боль. – Я не задержу вас. Лишь несколько слов, по важному для вас делу, – коротко бросил он, выделив слово «вас» и не сводя взгляда с ее руки, прижатой к боку. Она испуганно кивнула, оглядываясь. – Что с вами, леди? – спросил он. – Я был груб и причинил вам боль? – Нет, н-ничего, все в порядке, – быстро заговорила она, не отпуская ладони от бока. – Но мне нельзя, мое отсутствие, мы все идем на мессу, мы… Вы считаете, что это в порядке вещей – похищать леди среди бела дня? И что за важное для меня дело? Вы ничего не можете знать о моих делах, как и я не знаю о ваших. Она старалась не смотреть на него, отводила глаза, бормотала про его манеры, словно это имело какое-то значение. Леди смущена внезапной встречей с мужчиной, которому отдала свою невинность, она не желала этой встречи, она сбежала от него тогда, у Болотных ворот, а теперь не знала, куда деться от его грубой настойчивости. – Diavolo, да что с вами, леди! Я, как ваш… друг, хочу предостеречь вас, леди Вуд... Мод. Она мотнула головой, словно отгоняя какие-то мысли. – Предостеречь меня? От чего же? – спросила и вдруг словно вспыхнула, быстро, горячо заговорила: – Предостеречь, чтобы я понапрасну не приходила на условленное вами место встречи в церкви? Так я и не намеревалась... Почему вы напали на меня? Или это были не вы? Но кто мог, кроме вас?! – она замолчала так же резко, как и начала, словно разгоревшееся было пламя потухло от порыва сквозняка. Ральф изумленно уставился на нее, пытаясь понять смысл этих слов. Он мог ожидать чего угодно – упреков, жалоб, слез, но последние ее слова на миг превратили его в соляной столб. – О чем вы, леди Вуд? – спросил он, когда ему удалось обрести дар речи. – Я напал на вас? Вы говорите о Кембридже? Или о том доме в лесу? Но, кажется, все случилось у нас с вами по обоюдному согласию? – Вы, вы, господин Кардоне… – простонала она. – Я говорю совсем не об этом! – Я не говорила, что вы напали на меня! – запальчиво заговорила она, и свеча вспыхнула, пунцовым пламенем полыхнули щеки. – Я лишь спросила... хотела знать... ведь только вы знали, что куда я приду.... Это просто случайность, и у меня все хорошо. Вам не стоило тратить свое время на меня... Верно, у вас дела, а я... мне нужно идти... – Подождите, мадам! – в голосе Ральфа зазвучали ноты, знакомые любой упрямой тигрице, даже если она никогда их не слышала. – Давайте по порядку. Я мог знать о вас только одно, что вы придете в церковь Маргариты, следовательно, кто-то напал на вас в Вестминстере? Он смотрел ей в глаза, в огромные, ставшие совсем темными на бледном лице, глаза, и ждал ответа. – В-вестминстере?! – изумленно переспросила Мод. – Почему в Вестминстере? Церковь Святой Маргариты... Паттенс находится здесь, на Руд Лейн... Разве не так? Там во дворе церкви, у раки... на меня кто-то напал. Джоанна – моя кузина – говорит, что это был какой-то воришка - их много в Лондоне. Хотел срезать мой кошелек, и случайно задел меня кинжалом. – Почему Паттенс? – удивился Ральф. – Я говорил о Вестминстере. Воришка случайно задел вас кинжалом? О, мадам, такого не может быть! Карманники очень ловки и никогда не ранят понапрасну. Так у вас просто царапина? Где она. Покажите мне! Он замолчал, поняв, что зашел далеко. Желание защитить, укрыть от беды эту маленькую искусительницу было столь велико, что он забыл, где находится. Значит, кто-то напал и ударил Мод кинжалом. Ее пытались убить и не в первый раз, теперь он был убежден в этом. – Вы не говорили о Вестминстере, – упрямо возразила Мод, выпрямившись и вспыхнув так, что Ральфу пришлось до боли сжать кулак. – Вы сказали о Святой Маргарите, но даже не упомянули Вестминстер! А эта церковь Паттенс находится неподалеку от... в центре города и я зашла в нее помолиться. И, я, мне пора… Она уперлась кулаками в его грудь, словно хотела выбить на ней барабанную дробь. – Я ждала, искала вас! – Я приходил в Вестминстер! – А я в Паттенс! – Я ждал тебя, но мне пришлось уехать из города! – Ждали? – Ждал! И буду ждать, завтра, в Паттенс. – Завтра в Паттенс, – повторила она. – Джон проводит вас, я пришлю Бертуччо. Она кивнула, он отпустил ее, и она метнулась прочь к Потингтону, который, стоя в нескольких шагах, беседовал с Бертуччо. Неаполитанец не преминул изобразить поклон, покидая своего собеседника. Когда Ральф выходил из арки, он увидел, что у входа в церковный двор спешился разодетый джентльмен и направился к Мод и ее спутникам. Перси остановился на углу, наблюдая. Вновь прибывший подхватил леди Вуд под локоть и по-хозяйски повел по церковному двору. Лицо его показалось Ральфу смутно знакомым.
apropos: Хелга Замечательно! Только мне кажется, диалог надо будет сделать чуть экспрессивнее, что ли. Подумаю, выложу свои соображения, обсудим. А я принимаюсь за Мод в Картер Хаусе - до и после встречи.
Хелга: apropos пишет: Только мне кажется, диалог надо будет сделать чуть экспрессивнее, что ли. Подумаю, выложу свои соображения, обсудим. Еще экспрессивней? Не искрит? Жду соображений. apropos пишет: А я принимаюсь за Мод в Картер Хаусе - до и после встречи. Ага, чудненько!
Axel: Хелга Так, а куда надо было прийти? Что-то этот кусок с Паттенс и Вестминстером не совсем понятен. В Лондоне две церкви св. Маргариты?
apropos: Axel пишет: В Лондоне две церкви св. Маргариты? Ага, в том-то и дело, что две. И получается, что Мод ждала у аптеки, а Персик ее в кино искал. Но с этим фрагментом еще будем работать. Тапки припасены. Только мы сначала хотим дописать главу, а потом уже исходить, так сказать, из общей картины, чтобы вовремя заполнить все пробелы и избежать лишних ляпов, которых, увы, у нас уже предостаточно.
apropos: Если фрагмент Мод начать вот так: В тот самый час, когда сэр Ральф Перси вступил под своды Виндзора,) Мод, исполняя волю отца, отправила Томаса с трудным, если не безнадежным поручением: отыскать среди десятков, а то и сотен постояльцев множества гостиниц, разбросанных по городу, своего мужа, которого с одинаковым успехом можно было ожидать в Лондоне как в эти дни, так и через несколько лет. То есть - не тот самый день, а час?
Хелга: apropos пишет: То есть - не тот самый день, а час? Ага, в час экспрессивней, согласна!
apropos: И по поводу встречи Мод и Ральфа-Кардоне - тапок по фрагменту Первое - что Перси уводит ее на глазах, не думая о муже почему-то, что чревато в первую очередь для Мод. Может быть, добавить фразу вот сюда, допустим: Ральф коротко поприветствовал Потингтона, бросив на ходу: – Джон, я должен сказать несколько слов леди, наедине! Он не стал дослушивать, что ответил Джон, нагнал леди Вуд в пару шагов, подхватил ее за талию и повел за собой, она пошла с ним, видимо, растерявшись от такого решительного напора. Допустим: ... поприветствовал и окинул взглядом улицу, нет ли рядом еще мужчин, сопровождающих леди Вуд. Уводить ее на глазах мужа или отца было бы делом рискованным ... Или вставить раньше, перед тем, как он к ней подскакивает.
Хелга: В этом месте меня вообще терзают сомнения - а может ли он подойти к ней?
apropos: Хелга пишет: может ли он подойти к ней? Мне кажется - может. От неожиданности, радости при виде, ну и учитывая его в какой-то степени бесшабашный характер. Но поскольку он все же джентльмен у нас, и взрослый мужчина - то должен осмотреться, чтобы не подвести леди. Вероятно, он может сначала мысленно воскликнуть: мол, глазам не верю, неужели в самом деле , бросить взгляд на ее спутников, подумав о сопровождающих, и после этого. Как-то так представляется.
Хелга: У нее в сопровождении - Агнес, Джо и др. То есть за мужа некого принять. Потингтон и Пикок его знают, ничем он себя предрассудительным не очернил - все прочее догадки. Просто тащить леди посреди улицы... Или он может раскланяться, как знакомый и потом уже действовать. apropos пишет: ... поприветствовал и окинул взглядом улицу, нет ли рядом еще мужчин, сопровождающих леди Вуд. Уводить ее на глазах мужа или отца было бы делом рискованным ... Или вставить раньше, перед тем, как он к ней подскакивает. Ага, хорошо. Лучше позже.
apropos: Хелга пишет: То есть за мужа некого принять. Ну да, но он должен как-то подумать о том, иначе он как-то слишком уж легкомысленно к ней подскакивает. Т.е. добавить картинку. И да - молча тащить - как-то не очень. Раскланяться, да, шепнуть Потингтону и увести леди на пару слов. Как-то так. И Мод будет неловко вырываться.
Хелга: apropos пишет: И да - молча тащить - как-то не очень. Раскланяться, да, шепнуть Потингтону и увести леди на пару слов. Как-то так. И Мод будет неловко вырываться. Согласная.
apropos: И вот этот диалог: – Вы не говорили о Вестминстере, – упрямо возразила Мод, выпрямившись и вспыхнув так, что Ральфу пришлось до боли сжать кулак. – Вы сказали о Святой Маргарите, но даже не упомянули Вестминстер! А эта церковь Паттенс находится неподалеку от... в центре города и я зашла в нее помолиться. И, я, мне пора… Она уперлась кулаками в его грудь, словно хотела выбить на ней барабанную дробь. – Я ждала, искала вас! – Я приходил в Вестминстер! – А я в Паттенс! – Я ждал тебя, но мне пришлось уехать из города! – Ждали? – Ждал! И буду ждать, завтра, в Паттенс. – Завтра в Паттенс, – повторила она. Мне кажется, нужно чуть подробнее. Например, когда Мод говорит: ...в центре города и я зашла в нее помолиться. И, я, мне пора… И делает паузу - и спрашивает (не может, думается, не спросить): Так вы все же приходили? Вы искали меня? (ну что-то в таком роде). Ведь для нее - узнать, что он хотел встретиться с ней - очень важно, нет? И далее как-то объяснить, что в Лондоне две церкви Св. Маргариты (или удивиться этому). И потом, когда, она переспрашивает: ждали? - описать, как - ну, не знаю, -вспыхнули от радости ее глаза. И реакцию Персика. Не подробно, но чуть добавить?
Хелга: apropos пишет: И делает паузу - и спрашивает (не может, думается, не спросить): Так вы все же приходили? Вы искали меня? (ну что-то в таком роде). Ведь для нее - узнать, что он хотел встретиться с ней - очень важно, нет? И далее как-то объяснить, что в Лондоне две церкви Св. Маргариты (или удивиться этому). И потом, когда, она переспрашивает: ждали? - описать, как - ну, не знаю, -вспыхнули от радости ее глаза. И реакцию Персика. Не подробно, но чуть добавить? Да, тоже согласна, момент не очень понятный для читающего, ну и чувств добавить не мешает.
apropos: Хелга, продолжение с Персиком выложишь?
Хелга: Бонус... Не закончен. В порыве страсти... Пикник на обочине... Раскаленные угли мерцали, время от времени выплевывая всполохи пламени, словно пытались дотянуться до бараньей туши, что висела над костром, пронзенная острой пикой-вертелом . Огненное жерло костра кипело внутри сооруженной наспех «печи» – камней, сложенных кругом. Ароматы жарящегося мяса, дыма и поздней осени тянулись над поляной. Мод сидела на лесном «стуле» – Бертуччо соорудил его из толстого раздвоенного дубового обрубка – кутаясь в теплый плащ и наблюдая за мужем, который, скинув джеркин и оставшись в одной рубашке и потертом кожаном дублете, перевязав волосы красным платком, колдовал над тушей, словно лесной разбойник и заправский кулинар, поворачивая ее над огнем то одним, то другим боком. Он был так увлечен этим занятием, что, казалось, совсем позабыл о жене, не замечал ее взглядов, а она, не отрываясь, смотрела на него, вновь и вновь удивляясь тому, что этот мужчина, одинаково ловко орудующий мечом, арбалетом и вертелом, столь ловко и нежно обнимающий ее ночами –никогда и никому не смогла бы она рассказать о том постыдном восторге, в который подвергают ее эти объятия – этот мужчина ее муж, пропавший на долгие годы и так неожиданно и вовремя вернувшийся. От мыслей о ночах, проведенных с мужем, кровь прилила к ее щекам, и без того пылающим от осенней прохлады леса. «Сколько у него шрамов?» – подумала она и начала считать: тот страшный, на спине, о котором он не любит говорить, полученный во Франции, еще один, недавний, тот, который долечила она, Мод… Лечила, когда думала, что никогда больше не увидит его, что дни, проведенные с ним, останутся только греховным воспоминанием о счастье.
apropos: Хелга, чудо! Ох, какая прелесть! Ах, какая идиллия... Какие они... Так и представляю Персика с вертелом, старающегося вкусно накормить свою любимую женушку, и Мод, не сводящую с него глаз.
Хелга: Продолжение основной темы. Она ушла в сопровождении неизвестного мужчины, но оглянулась, прежде чем скрыться в глубине церковного зала, беспокойно осмотрела двор, ее спутник тоже обернулся, словно ловил направление ее взгляда, и поймал, в упор уставившись на Ральфа. Перси не отвел взгляда, усмехнувшись и едва сдержавшись, чтобы не подмигнуть спутнику его возлюбленной, хотя рука невольно легла на рукоять меча – он с наслаждением скрестил бы клинок с этим разодетым павлином, кто бы он ни был. Муж, кузен, некий покровитель? Сэр Ральф был взволнован, дьявольски взволнован, Он взлетел на коня, натянул поводья, сбив рыжего с толку, и тот затанцевал вокруг себя, в свою очередь, сбивая с толку прохожих, спешащих по узкому переулку. Горожанин, несущий на спине мешок, не ожидая такого кульбита со стороны всадника и коня, чуть не попал под копыта рыжего, едва успев отшатнуться. Мешок отшатнулся в ту же сторону, и горожанин рухнул на землю, не сдержав бранного слова в адрес всадника. Бертуччо, еще не успевший вскочить в седло, подхватил мешок, помогая незадачливому прохожему. – Дай ему пару пенсов за неудобства, – царственно бросил Ральф, рассеянно наблюдая за содеянным, не слушая ворчания пострадавшего. Впрочем, получив свои отступные, тот вернул мешок на прежнее место, и отправился своей дорогой, бормоча, что кони в городе стали удивительно непослушны. – Мессер, вы собирались подкрепиться… – услышал он голос Бертуччо. – Подкрепиться? – переспросил Ральф. – Да, ты прав, Берт, пошли! – Маленькая леди выбивать из седло, мессер? – поинтересовался оруженосец, когда они, покинув трактир, выехали из узкого переулка и направились к Лондонскому мосту. – Поостерегись, Берт! – рыкнул Ральф. – Леди Вуд грозит опасность, и мы должны помочь ей. – Всегда готов услужить такой леди! – почти серьезно ответил Бертуччо, блеснув черными глазами, благо, что хозяин не видел этого взгляда. Заплатив за проезд по мосту, путники углубились в переплетенье улиц и поначалу заблудились, пришлось спросить дорогу у нелюбезного прохожего. Пресловутая улица Поггимен и в самом деле имела весьма неприглядный и мрачный вид: грязная и узкая настолько, что, казалось, протянув руку из окна, можно достать до стены дома, что стоял на другой стороне улицы, да и сами дома были построены еще во времена Ричарда Йорка. Бертуччо едва успел увернуться от помоев, выплеснутых на улицу из окна. Оставалось убедиться, что таинственный Конаерс обитает именно здесь. На пути попался трактир, и Ральф спросил у хозяина, где проживает ушлый адвокат, который помог бы ему решить одно непростое дело. Тот долго мялся, изображая полное неведение, и, либо так и не решил, достоин ли незнакомец доверия, либо на самом деле не знал, где обитает пресловутый стряпчий. В нескольких ярдах от трактира дорогу перегородили три красотки – старшая из них, долговязая и худая, молча улыбалась беззубым ртом, младшая, совсем девочка, куталась в платок, пытаясь прикрыть оголенные руки и грудь, средняя, говорливая черноволосая пышнотелая особа, подтолкнув девочку к Бертуччо, обратилась к Ральфу: – Куда держит путь такой красивый и знатный господин? Не угодно ли угоститься кружкой крепкого эля? Меня зовут Лиз! – она залихватски подмигнула и поддернула корсаж платья, выпуская на волю то, что еще было скрыто оборками грязноватой камизы. – Элем я угощусь в другом месте, красотка Лиз, – ответил Ральф. – Лучше скажи, где здесь найти хорошего стряпчего, чтобы мог состряпать сложное дельце? – Смотрю, вы, господин, заезжий в наши края, и говор у вас нездешний. Не знаю таких, да и откуда здесь стряпчие? Не там ищите, сэр! – разочарованно ответила шлюха. – А это поможет тебе пораскинуть мыслями, Лиз? – Перси бросил ей монету. Она ловко поймала ее, попробовала на зуб. – Щедрый господин, видать, важнецкая у вас стряпня. Не могу знать, где какие стряпчие, но в двух шагах отсюда есть пивнушка, «Под петухом». Там всегда играют в кости, может, что посоветуют. – Умница, Лиз, – подмигнул ей Перси, а Бертуччо, склонившись с коня, поцеловал юную стыдливую девчонку в пухлые вишневые губы.
Хелга: «Под петухом», в полутемном крошечном грязном зале в дальнем углу четверо раскидывали кости, и Ральф, оставив Бертуччо на оборонной позиции, направился к ним. – Делаете ставку на азарт, сэр? – спросил, уступая ему свое место, породистый детина с йоркширским говором. – Делаю, – ответствовал Ральф, бросая на стол шиллинг. Трое, оставшиеся за столом, переглянулись, подавая друг другу знаки, которые мог не заметить неопытный любитель острых ощущений, но не пират, сыгравший не одну партию в матросских тавернах и привыкший держать ухо востро. Бросили кости, сначала по две и дойдя до пяти. Ральфу повезло дважды, на третий выиграл соперник, сидящий напротив – сухощавый человек с пронзительным взглядом, Ральф проиграл и на четвертый, у худого опять выпадали пятерки, у него – не больше троек. Шиллинги перетекали в руки соперника. Вернулся йоркширец, и Перси решил, что красотка Лиз уже сообщила о нем, и пора приступать к делу. – Играете лангретом? – спросил он, когда кости противника в очередной раз легли выигрышем. – Обвиняете в шулерстве, сэр? – холодные бледно-голубые глаза сухощавого словно пронзили Ральфа насквозь, но в голосе не звучала обида. – Рассчитываю на вашу благосклонность и доверие. – Странный вы выбрали способ, сэр! – пробормотал игрок. – Что вы имеете в виду? – Мне нужен Конаерс! – Кто это такой? – равнодушно спросил худощавый. – Никогда не слышал о таком человеке. Он играет в кости? Ральф заметил, как двое других переглянулись. – А мне говорили, что он играет в более опасные игры, – ответил он. – За которые берет хорошие деньги. – Кто говорил? – Это неважно, видимо, я попал не туда, а вы только и умеете, что бросать кости. За столом на какое-то время воцарилось молчание, стало слышно пьяное бормотание черноволосого посетителя, засевшего с огромной кружкой эля на лавке у двери. – Ну что ж, идемте, сэр, – худой поднялся из-за стола. Перси пошел вслед за ним к лестнице, ведущей на второй этаж. Поднявшись наверх, они вошли в комнату, она была почти пуста – лишь стол да три грубых табурета. Окна закрыты ставнями, все освещение – пара свечей на столе, которые, войдя, зажег худощавый. – Что вам угодно, сэр? – спросил он, буравя Перси взглядом. – Мне нужен мистер Конаерс, – повторил Ральф. Снаружи послышался звук, словно задвинули засов – ловушка захлопнулась. – Мистер Конаерс? – переспросил худощавый, словно только что услышал это имя. – Зачем? Что вы ищите, сэр? – Он один из подходящих стряпчих, который мог бы посодействовать в деле, что требует очень тщательного исполнения. Если он не может взяться за такое дело, я найду другого человека, хотя, мне нравятся ваши предосторожности, мистер Не-знаю-Кто. – Вы решительный человек, сэр, – ответил, помедлив, его собеседник. Ральф кивнул в сторону запертой двери и продолжил: – Мне нравятся предосторожности, но не нравится, когда они касаются меня … Желаете потрепать за загривок клиента или совсем лишить его загривка? – Сядьте, сэр, – сказал худощавый. – Предосторожности не помешают никогда. Я не адвокат, но готов выслушать вас. Расскажите о своем деле, а я отвечу, насколько оно выполнимо и во сколько вам обойдется. Судя по всему, вы сведущий в делах человек. – Какой интерес поверять свое дело неизвестному? – спросил Ральф. – Решайте сами, сэр, у вас ведь нет выбора, – усмехнулся его собеседник. Ральф пожал плечами, ему стоило больших усилий сохранять полу-равнодушное спокойствие. – Кажется, вы правы… Он устроился на стуле, повернув его так, чтобы обозревать большую часть убогой комнаты, которая чем-то напомнила ему каюту вражеского испанского корвета, где он однажды оказался по стечению обстоятельств и, если отбросить тот факт, что за запертой дверью простирался не безбрежный океан, сжимающий судно своими роковыми ласками, а твердая земля, а напротив сидел не капитан Алонсо Гонзалес, а безымянный соотечественник, – обстоятельства казались весьма схожими. – Ну что ж, дело мое таково, – начал он. – Некая леди жаждет отмщения за свои невзгоды, но хочет, чтобы все было сделано тайно и так, чтобы тот, на кого обрушился ее гнев, не знал, откуда нанесен удар. Ральф замолчал, подумав, что выразился слишком витиевато – несколько недель на родной земле и волей неволей становишься англичанином, который никогда ничего не говорит напрямую, норовя упаковать бушующие страсти в сундук с надписью «Глупо скорбеть по брату, который попал в рай»*. – И чем же и кем столь обижена леди, что желает столь утонченной мести? – спросил игрок. – Это долгая история, – привычно процитировал Ральф, – И не имеет отношения к делу. Имеет вот это.
Хелга: С этими словами он достал, развернул и положил на стол перед собеседником истерзанные страницы разбойничьей расчетной книги, ткнул пальцем в нужную запись. Окт, 14, Конаерс, нигодяй-закон с Пог.роуд – 20 сов. за милашку леди с севера + повозка, лошади, пр. – Негодяй Конаерс… – усмехнулся тот. – Бог милосерден к умным, а дуракам не мешает жить*… – Бывает и мешает, – бросил Ральф, хлопнув ладонью по бумагам. Свечи вздрогнули, пламя заметалось, погибая и вновь набирая силу. Безымянный отодвинул свечу, стер ладонью капли со столешницы. – Как к вам попали эти записи? Хотите сказать, что автор этих записей отправился… – Прямо в ад, и я без ложной скромности признаюсь, не без моего участия, – закончил фразу Перси. Худощавый встал, сделал несколько шагов по комнате, ее размер позволял лишь пары две в одном направлении. Остановился перед Ральфом, уставился ему в лицо своими пронзительными, холодными, словно застывшая вода, глазами. – Что же … леди хочет? Какой мести? И кому? – Тому, кто обратился к Конаерсу… Надеюсь, вы не станете убеждать меня, что человека с таким именем не существует. Он задавил в себе желание сгрести собеседника за ворот и проверить крепость стены с помощью его спины. Неизвестно, сколько человек стоит за дверью, готовые броситься на защиту хозяина, но Берт должен быть на месте. – Сколько он получил за жизнь леди? – спросил Ральф, сдерживаемый гнев отозвался хрипотой голоса. – Передайте этому стряпчему, что леди заплатит вдвое за имя и молчание. – Это вне правил, сэр. – У вас есть правила? – удивление сэра Ральфа было почти искренним. –– Даже если я утрою сумму? Игрок замялся, взгляд его потух, словно негодяй спрятался в себе самом, погасив свечу в окне. Борьба сомнений читалась в пальцах, выбивших на столешнице барабанную дробь, но нечто неизвестное победило. – Нет, сэр, ничем не могу вам помочь. – Какого же дьявола ты морочишь мне голову? – взорвался Перси, поднимаясь и отшвыривая стул. – Хочешь казаться важнее, чем есть? Шулер, мерзавец, или ты скажешь, где найти этого Конаерса, или я сей же час отправлю тебя вслед за твоим наемником! Вкупе с рукой, красноречиво обхватившей рукоять меча, слова его прозвучали довольно убедительно, – собеседник побледнел, если это было возможно при его естественной бледности, и потянулся к свече, Перси пресек его попытку, ударив ребром ладони по руке. Игрок хлопнулся на стул, рука его повисла плетью. За дверью послышался грохот, словно на пол упало что-то тяжелое. Громыхнул засов. – Это аванс, но я все еще надеюсь на сотрудничество, – сказал Перси, садясь напротив худощавого. – Тройная цена остается в силе. – Я попытаюсь найти нужного вам человека, – сквозь зубы пробормотал худощавый, рука до сих пор не повиновалась ему. – Приходите завтра, к вечеру, играть в кости… сэр. Ральф бросил на стол соверен, вышел, в коридоре его ждал Бертуччо в компании здоровяка-йоркширца, бесформенной глыбой лежащего на грязном полу.
apropos: Хелга Ага, отлично! Персик выходит на след Сразу тапок - что бросилось в глаза (пока не забыла . Хелга пишет: – Подкрепиться? – переспросил Ральф. – Да, ты прав, Берт, пошли! Сэр Ральф был взволнован, дьявольски взволнован, Выйдя из харчевни, он взлетел на коня, натянул поводья, сбив рыжего с толку, и тот затанцевал вокруг себя, в свою очередь, сбивая с толку прохожих, спешащих по узкому переулку. Здесь как бы разрыв получается - он расстается с Мод - и должен быть очень взволнован, так взволнован, что начал сбивать прохожих на улице. Но перед этим как-то он преспокойно отправился в трактир, поел - и только уже выйдя на улицу, стал взволнованным (хотя по идее должен быть более благодушен на сытый желудок-то). Мне кажется, стоит описать его состояние именно сразу после расставания с Мод, какие-то возбужденные действия, последствия встречи, метания и проч. Словом, как бы голову потерял. Допустим, он забыл о том, что голоден, вскочил на коня и далее по тексту, затем Берт напоминает ему о еде (Берту то что - кушать хочется, не до леди ), Персик ругается, спрыгивает, в трактире кусок в горло сначала не лезет, перед глазами Мод и этот разодетый (может поревновать заодно), потом голод берет свое и тыды.
Хелга: apropos пишет: Здесь как бы разрыв получается - он расстается с Мод - и должен быть очень взволнован, так взволнован, что начал сбивать прохожих на улице. Заметен разрыв таки? Сейчас поправлю сразу.
Хелга: Пара мыслЕй. 1. Перси отправляет Бертуччо выследить, где живет Мод? По идее, должен, не дурак же. Вот так предлагаю сделать. Сэр Ральф был взволнован, дьявольски взволнован, Он взлетел на коня, натянул поводья, сбив рыжего с толку, и тот затанцевал вокруг себя, в свою очередь, сбивая с толку прохожих, спешащих по узкому переулку. Горожанин, несущий на спине мешок, не ожидая такого кульбита со стороны всадника и коня, чуть не попал под копыта рыжего, едва успев отшатнуться. Мешок отшатнулся в ту же сторону, и горожанин рухнул на землю, не сдержав бранного слова в адрес всадника. Бертуччо, еще не успевший вскочить в седло, подхватил мешок, помогая незадачливому прохожему. – Дай ему пару пенсов за неудобства, – царственно бросил Ральф, рассеянно наблюдая за содеянным, не слушая ворчания пострадавшего. Впрочем, получив свои отступные, тот вернул мешок на прежнее место, и отправился своей дорогой, бормоча, что кони в городе стали удивительно непослушны. – Маленькая леди выбивать из седло, мессер? Вы собирались подкрепиться… – услышал он голос Бертуччо. – Поостерегись, Берт! – рыкнул Ральф. – Леди Вуд грозит опасность, и мы должны помочь ей. Что ж, перекусим, а затем проследишь, куда направится леди после службы, я подожду тебя здесь, – добавил он, спешившись. – Всегда готов услужить такой леди! – почти серьезно ответил Бертуччо, блеснув черными глазами, благо, что хозяин не видел этого взгляда. Дальше Берт возвращается и рассказывает о результатах и они едут к адвокату-бяке. Как думаешь? 2. Предложение: завуалировать план Перси. Дальше бойня в доме под тапки.
Хелга: Другой насущной необходимостью для сэра Ральфа Перси стало снять в городе дом для того, чтобы встретиться с маленькой леди, за надежными стенами, скрытно от опасных чужих взглядов, чем на следующий день и занялся Бертуччо. Получив от ушлого оруженосца пару адресов, Ральф решил сам заняться осмотром дома. – Вы словно заботливый муж, ищущий гнездышко для возлюбленной супруги, – на преминул заметить Бертуччо, удалившись от хозяина на безопасное расстояние. Очередной дом, который сдавался в ренту, находился в глубине улицы, скрытый от любопытных глаз каменной оградой. Ральф спешился и прошел через ворота. Не слишком разговорчивый смотритель открыл дверь, выбрав ключ из тяжелой связки, висящей на поясе. – На первом этаже – большая комната, сэр, и кухня, хорошая кухня. На втором – три комнаты: спальни да одна под кладовую, но, если желаете, сэр, ее можно освободить от старых вещей. Камин хороший, намедни был трубочист… Дом сегодня уже смотрели, так что берите, пока тот господин не вернулся. – Кто такой? – рассеянно спросил Ральф, осматривая комнату, скромно, но добротно обставленную. – Смотрел господин из джентри, приезжий, не лондонец, – пояснил доверенный и, видимо, решив, что сказал и так слишком много, закончил свою речь словами: – Пойду, вы тут сами разберетесь, сэр. Знаете, где меня найти. Ральф осмотрел первый этаж, заглянул на кухню, которая порадовала чистотой и блеском кастрюль и мисок, затем, по добротной лестнице поднялся на второй этаж, заглянул в спальни, где стояли кровати под пологами, и в кладовую, узкую комнату, заваленную старыми вещами. Когда выходил из кладовой, ему послышался звук снизу, словно металл ударился о металл. Прислушиваясь, он осторожно двинулся по сумрачной галерее, крадучись, начал спускаться по лестнице. Скрипнула под ногой ступенька, и темная тень метнулась к нему, он едва успел увернуться от лезвия меча – сработало предчувствие опасности и отработанная кровью реакция на неожиданное нападение. Вырвав меч из ножен, он скрестил клинок с неведомым противником, на стороне которого оказалось неплохое владение мечом, внезапность нападения и еще пара вооруженных подручных. Двое нападали с фронта, третий норовил зайти со спины. Он достал одного из них, загнав меч в его правое плечо, раненый охнул, уронил оружие, изрыгая ругательство. Клинок второго задел Ральфа по бедру, но в пылу схватки он не почувствовал боли. Отбивая очередной удар, скорее ощутил, чем увидел, неотвратимо летящий к горлу меч, внезапно прервавший свое смертоносное движение – раздался грохот упавшего тела, что-то или кто-то помог противнику упасть, и этого было достаточно, чтобы Перси нанес свой удар, ставший последним в схватке. Ральф развернулся и замер, тяжело дыша, глядя на человека, стоящего перед ним. Тот не намеревался нападать, и не был вооружен, если не считать оружием предмет мебели, столь любимый и самим Перси в этом качестве. Человек этот был знаком Перси, то был Джон Потингтон, арендатор леди Вуд. – Что вы здесь делаете? – вокликнул Ральф. – Как вы сюда попали? С этими людьми? Он кивнул в сторону поверженных врагов. – Леди Вуд желает снять дом, сэр, – коротко сообщил Потингтон. – А к этим я не имею отношения. – Леди Вуд? Но этот дом собирался снимать я. Так вот кто был тем вторым съемщиком! Вы все-таки вернулись… – И очень вовремя, – подтвердил Потингтон, ставя на пол табурет, которым уложил опасного противника сэра Ральфа.
Хелга: Ральф осмотрел поле боя: раненый в плечо истекал кровью, второму повезло меньше, он не подавал признаков жизни, третий, оглушенный табуретом, со стоном пытался встать, держась за стену, к которой его отнесло ударом. Потингтон кинулся собирать трофейное оружие, а Перси – к разбойнику. – Пощадите, не убивайте! – захрипел тот. – Ремесло такое... жить на что-то нужно… – Ремесло, раскалья! – рявкнул Ральф. – Промышлять по пустующим домам? Выслеживать и грабить? – Они зашли вслед за вами, – услышал он голос Потингтона. – Сейчас ты расскажешь мне все о своем веселом ремесле! – аргумент в пользу чистосердечного признания был более чем убедительным – острие меча Перси уткнулось в горло бандита. – Все не расскажу… – прохрипел тот в ответ. – Не убивайте, сэр! – Вот как, diavolo? – Ральф, отпустил меч, отправил его в ножны и, подвинув стул, опустился на него. – Мистер, сходите-ка за караулом, мы переправим этого молодца туда, куда ему и положено. Ральф помигнул Потингтону, сообразительный джентри кивнул, но не ушел, остался в комнате, скрывшись в полумраке. – Пощадите, сэр! Меня же четвертуют, черт побери! – взмолился разбойник. – Тогда рассказывай, еще успеешь между мечом и четвертовальным колесом. Неужели вам троим так нужен был мой кошелек? – Проклятье… – мрачно пробормотал тот. – Что вам рассказать, сэр? – Все, что знаешь об этом доме и обо мне. Заплачу, если то, о чем ты поведаешь, устроит меня, и не окажется ложью. Ральф не верил в случайности, и хоть не был математиком, мог сложить два числа: вчерашний визит на Поггемон Лейн, и нападение в пустом доме троих, пришедших следом, хорошо вооруженных, знающих толк в боевом деле и не похожих на простых грабителей. Разбойник вытер кровь со лба, тяжко вздохнул, уставившись в пол, затем устало спросил: – Что вы хотите услышать? Мы… – он кивнул в сторону лежащих на полу – раненый очнулся и застонал – выследили вас и напали. – Вы не промышляете грабежом… – молвил Ральф, озвучивая свои догадки. – Грабители не носят мечей. Взгляд противника был хоть и затуманен головной болью, но весьма красноречив. – Я же предупреждал: не лгать. Ты потерял на этой лжи целый шиллинг и сделал целый шаг к своему колесу, – сказал Перси, поднимаясь и нависая над ним. – С вами опасно иметь дело, сэр, – пробормотал его собеседник. – Я расскажу. Нас отправили к гостинице, где вы живете. Чтоб выследить и... проучить... Мы не хотели убивать вас, сэр, только припугнуть. – Еще один шиллинг, и еще один шаг. Ты опять лжешь. Вам приказали убить, иначе бы вы не вооружились мечами. – Не с палками же против меча… – пробормотал бандит. – Ну да, убить. Но мы ж не убили! – Весьма благодарен, – усмехнулся Ральф. – Кто отправил? – Я не могу… сэр, – простонал разбойник. – Слушай, раскалья, – в голосе Перси зазвенела сталь. – Кто бы ни был твоим хозяином, тебе ему уже не служить, ты провалил дело, да и приятелей у тебя уже нет. Скажи правду, и будешь доволен. – С вами приятно иметь дело, сэр. Я могу верить вам? – А у тебя есть выход? – почти искренне удивился Ральф. – Его зовут… Конаерс… – сказал, помедлив, бандит. Настал черед молчать Ральфу. Можно иметь самые невероятные догадки и предположения, но еще более невероятно, когда они вдруг оказываются верными. Достойно ли смиряться под ударами судьбы иль нужно оказать сопротивленье? У Перси не было двойного ответа на этот вопрос, а идея, которая возникала у него через несколько мгновений после признания головореза, показалась очень неплохой. – Беру тебя на службу, платить буду хорошо, не обижу, – бросил он ошеломленному от этих слов бандиту. – Ты еще молод, сгодишься. – Я согласен, сэр! – вскинулся и тотчас сморщился от боли тот. – Как твое имя? – Догид. Ральф позвал Потингтона, с его помощью перевязал свою рану на бедре и коротко сообщил, что делать дальше, надеясь, что честный джентри поверит ему на слово и не станет расспрашивать. Джон нравился Ральфу своей основательностью, сдержанностью, умением больше молчать, чем говорить. Надежды оправдались, и вскоре все было сделано так, как того требовал сей внезапный стратегический план.
Хелга: Когда Догид, снабженный инструкциями и авансом ушел, Ральф устало опустился на стул, пригласительно кивнув Потингтону на другой, стоящий рядом. – А теперь, Джон, рассказывайте, каким попутным ветром занесло вас в этот дом, который я собирался взять внаем? Не о вас ли говорил мне смотритель? – Возможно, обо мне, – подумав, ответил тот. – Я здесь уже был сегодня, поехал взглянуть на другой, но вернулся, чтобы еще раз осмотреть... А чем вы так разгневали того молодчика, что он послал бандитов по вашему следу? Не хочу лезть в ваши дела, сэр, но скажу, вам могло сильно не поздоровиться... – Кабы я знал, Джон, – пожал плечами Ральф. – Кажется, Англия не прощает мне долгого отсутствия – едва я ступил на ее землю, как пришлось то защищать вашу леди, то отбиваться от... впрочем, это долгая история, – привычно свернул он рассказ о собственных подвигах. – Благодарю за то доверие, с которым ты отнесся ко мне, за сегодняшнее и вчерашнее. – продолжил он. – Леди поведала мне о ране, нанесенной каким-то воришкой у церкви Паттенс. Ты был там, Джон? – Да, я был с миледи, – кивнул Потингтон и нахмурился. – Странно все получилось. Я шел впереди, расчищал ей дорогу – во дворе было много народу после обедни. И вдруг она тихонько вскрикнула, и стала звать меня. Я не понял сначала, в чем дело. Там мальчишка какой-то под ногами шнырял, толкнул ее. Это-то миледи и спасло. Кто-то хотел всадить ей в спину кинжал, но от толчка миледи отпрянула в сторону, и кинжал попал в бок. Так мне кажется... Она стала падать, я бросился к ней, и тут... – он запнулся. – И вот что я вам скажу, сэр. Леди считают, что вор шнырял в толпе и нечаянно порезал миледи ножом. Я их не разуверяю, чтобы не пугать. Но думаю, то был не случайный удар... Если ее с кем-то не перепутали в толпе. – Я понял, Джон, – ответил Ральф и замолчал, обдумывая услышанное. Слова Потингтона стали еще одним подтверждением его подозрений. Против маленькой Мод существует заговор. Перси упорно склонялся к тому, что дело не обошлось без участия мужа. – Ваш лендлорд, супруг леди, что он за человек? – спросил он. Потингтон замялся, помолчал, потом сказал: – Я плохо его знаю, редко встречал. Леди Вуд... вряд ли им довольна, потому что... – он махнул рукой, словно ему было трудно объяснять. Ральф решил не терзать достоинство честного джентри и кивнул, избавив того от душевных мук. Потингтон явно не хотел говорить о Вуде, и Перси мог понять его нежелание распространяться о своем землевладельце, но в то же время его сдержанность лишь подтверждала догадку, что Вуд не последняя фигура в цепи странных происшествий с его женой. «Жены становятся таинственными и с ними опасно иметь дело, – подумал Ральф, – впрочем, от женщин всегда можно ожидать каких-то неожиданностей». Философ бы заметил прореху в его рассуждениях – ведь в случае с его возлюбленной неожиданности, скорее, подстерегали ее, но, как мужчина, который всегда прав, Перси не стал учитывать сей изъян. – Я положился на вас, Джон, и хочу предупредить, что вашей леди грозит опасность, и удар кинжала был не случаен. – Как и в случае с вами, сэр, – сказал Потингтон. – Значит, вы согласны с моими подозрениями. – Да, и у меня есть на то веские основания. Как вы могли убедиться, Лондон не самое спокойное место, как и дороги к нему. Охраняйте леди. – Я глаз с нее не спускаю, сэр, – заверил его Потингтон. – А дороги... Вы имеете в виду нападение разбойников под Кембриджем?! Не может быть… Но кто стоит за всем этим... И главное, зачем? – Зачем? А земля? Наследство? Семейная тайна? – Перси махнул рукой. – Кто знает… Потингтон вряд ли мог знать что-то существенное, но он добился главного – теперь у него был надежный союзник. – Идемте, Джон, – сказал он, – больше здесь делать нечего. И ничего не говорите леди. Ни слова.
apropos: Хелга О, чудесное продолжение! Убийцы и до Персика добрались. Хелга пишет: Пара мыслЕй. Ага, отличные мысли! Полностью поддерживаю. Тапки опять есть у меня. Попозже сделаю более тщательный разбор по шероховатостям, кои бросились в глаза. Сейчас пройдусь в общем. Ты пишешь: на следующий день (...) Что-то у нас с хронологией. На следующий день, т.е. это у нас получается понедельник, Персик договорился с Мод о встрече в Паттенс. Дом должен быть снят по идее до того. Так что искать жилье ему надо накануне, в воскресенье, как и Потингтону, кстати, т.к. Мод говорит с Джоном о переезде еще в субботу. Таким образом получается, что сразу после воскресной встречи с адвокатом Персик начинает искать дом, следовательно и покушение происходит не на следующий день, а в этот же. Воскресная месса длится долго, несколько часов. Вероятно, Персик может успеть съездить к Конаерсу и вернуться к церкви - ? Иначе должна отодвинуться еще на день вторая встреча Перси и Мод, чего не хотелось бы. Далее - убийцы. Один убит, двое ранены? Не лучше ли убить двоих, оставив одного? Иначе второй раненый может выдать того, кого Персик перетягивает на свою сторону. Не совсем понятно, с кем разговаривает Перси - с тем, кто ранен в плечо, или кого огрели табуретом по голове (вроде бы с оглушенным, учитывая его головную боль, но как бы это уточнить). Смущает обращение к Потингтону по имени. Обычно мужчины друг друга называют по фамилии. Хелга пишет: Лондон не самое спокойное место, как и дороги к нему. Охраняйте леди. – Я глаз с нее не спускаю, сэр, – заверил его Потингтон. – А дороги... Вы имеете в виду нападение разбойников под Кембриджем?! Не может быть… Как-то быстро Понт сделал вывод по поводу разбойников на дороге. Перси мог иметь в виду обычное в ту пору разбойное нападение - не более того. Мне кажется, стоит уточнить мысль - подчеркнуть, что и то нападение под Кембриджем не было случайным. Мол, первая попытка ее убить произошла на дороге, удар кинжалом - уже второе покушение.
Хелга: apropos пишет: На следующий день, т.е. это у нас получается понедельник, Персик договорился с Мод о встрече в Паттенс. Дом должен быть снят по идее до того. Так что искать жилье ему надо накануне, в воскресенье, как и Потингтону, кстати, т.к. Мод говорит с Джоном о переезде еще в субботу. Таким образом получается, что сразу после воскресной встречи с адвокатом Персик начинает искать дом, следовательно и покушение происходит не на следующий день, а в этот же. Воскресная месса длится долго, несколько часов. Вероятно, Персик может успеть съездить к Конаерсу и вернуться к церкви - ? Иначе должна отодвинуться еще на день вторая встреча Перси и Мод, чего не хотелось бы. Не хотелось ы, конечно,смещать, но меня вдруг смутила скорость, с которой он все делает. Но не суть, можно и в тот же день. apropos пишет: Далее - убийцы. Один убит, двое ранены? Не лучше ли убить двоих, оставив одного? Иначе второй раненый может выдать того, кого Персик перетягивает на свою сторону. Кровожадныя... Убием, не проблема. Это так, для живописи. apropos пишет: Как-то быстро Понт сделал вывод по поводу разбойников на дороге. Перси мог иметь в виду обычное в ту пору разбойное нападение - не более того. Мне кажется, стоит уточнить мысль - подчеркнуть, что и то нападение под Кембриджем не было случайным. Мол, первая попытка ее убить произошла на дороге, удар кинжалом - уже второе покушение. Но здесь, как мне кажется, сообразительный Понт не мог не сделать вывод сразу, будучи тем более непосредственным участником событий. Можно добавит пару реплик.
apropos: Хелга пишет: меня вдруг смутила скорость, с которой он все делает Ну, скорость объяснима и понятна - пылкий любовник спешно устраивает гнездышко для свиданий. Это будет не Персик, если вдруг затянет это дело, нет? А по времени, на мой взгляд, вполне получается. С утра едет к адвокату, встречает Мод. Ну, полдень, допустим. К Конаерсу - пара часов, на три часа (хотя и это много - Лондон тогда небольшой был, верхом ходу от силы полчаса, да и у адвоката он не так долго пробыл. Т.е. к церкви он может вернуться часам к трем-четырем. Выследить Мод - ну четверть часа - на все про все. Перекусить в трактире - и весь вечер свободный, нет? Хелга пишет: сообразительный Понт не мог не сделать вывод сразу, будучи тем более непосредственным участником событий Ну, не обязательно, тем более он и не был совсем непосредственным - рыжий хотел убить Мод за кустами, Понт этого не видел, и вряд ли Мод могла ему живописать все в подробностях - она сама толком не поняла, как происходила схватка Кардоне с разбойником. А поскольку в то время нападения были часты, не уверена, что Понтингтон может сразу вдруг принять обычный разбойничий налет за организованное покушение.
Хелга: apropos пишет: Ну, скорость объяснима и понятна - пылкий любовник спешно устраивает гнездышко для свиданий. Это будет не Персик, если вдруг затянет это дело, нет? Меня смущает возможность так быстро найти дом. apropos пишет: Ну, не обязательно, тем более он и не был совсем непосредственным - рыжий хотел убить Мод за кустами, Ты хочешь сказать, что на Мод постоянно нападают , или я что-то не поняла? Ведь само нападение на дороге было не ординарным и единственным событием в жизни Мод. И еще, ведь Перси и Понт заключили соглашение, это должно его сразу наталкивать на мысли, нет?
полная версия страницы