Форум » Произведения в соавторстве » Виленские игры - 3 » Ответить
Виленские игры - 3
Хелга: Виленские игры Авторы: Apropos, Хелга Жанр: авантюрный исторический шпионский роман Время действия: весна 1812 года Место действия: Вильна
apropos: Малаша Малаша пишет: Беседа показалась очень интересной. Спасибо! Главное, чтоб не скучной. bobby bobby пишет: Он такой чересчур деятельный и суетливый, шуму много, толку мало. Ну да, и таким он предстает в своих Записках, кстати. Да и история с Нарбонном, им рассказанная, как и изъятая инструкция у Нарбонна - все выглядит очень неправдоподобно, потому Родионов и выказывает удивление и сомнения. Как и Нарбонн.
Хелга: Весьма довольный тем, что план Б сработал, и вчерашняя встреча барона с французским посланцем удалась, пан Казимир решил посвятить утро сердечным делам и отправился в оружейную выбирать пистолет для Щербининой, надеясь, что деятельная вдовушка еще не успела приобрести таковой в лавке. С удовольствием перебрав любимую коллекцию, Пржанский остановился на небольшом изящной работы дорожном пистолете. Вполне подойдет для дамы. Любопытно, зачем ей оружие? Для развлечения или что-то посерьезней? Пан Казимир велел седлать Рудого и, вооружившись коробкой с пистолетом, отправился с визитом на Рудницкую в дом пана Стаховского. Поднявшись в квартиру и приказав слуге сообщить барыне о своем прибытии, он прошел в заставленную случайной мебелью гостиную, где навстречу ему шагнула отчего-то раскрасневшаяся и потому показавшаяся невероятно прелестной Евпраксия Львовна. – Ах, пан Казимир! – всплеснула она руками. – Как вы неожиданно… с визитом. А я собиралась, впрочем, я рада вам, проходите, располагайтесь, вот сюда, на диван, вам будет удобно… Она засуетилась, промокнула глаза платочком, поправила подушки на диване, куда усаживала гостя. – Пани Эпракса, наряд вам весьма к лицу, – оценил он ее желтое платье, украшенное зелеными лентами. Щербинина, комкая в руках платок, опустилась на стул, замолчала, словно о чем-то задумалась, затем встрепенулась и спросила: – Пан Казимир… не откушаете ли чаю? Я сей же час распоряжусь. – Благодарю, пани Эпракса, не утруждайтесь. Меня ведь привела к вам не простая праздность, но встреча с вами в городе намедни, когда вы столь неожиданно покинули мой экипаж, оставив меня в изумлении и неведении. Но, помня, что вы, дражайшая, направлялись в оружейную лавку, я решился преподнести вам сей скромный подарок в память нашего столь приятного знакомства. С этими словами Пржанский протянул Щербининой коробку, предварительно галантно раскрыв ее. Евпраксия заглянула в коробку и ахнула. – Пан Казимир! Что вы? Как… Это же пистолет! Боже! Нет, зачем же... что вы, право? – Я не угадал с подарком? – страстно спросил Пржанский. – Пытался следовать вашим желаниям… Чудный, маленький пистолет, удобный для дамских пальчиков. Терцероль!* – Нет, что вы, что вы! Я… просто я не могу принять такой подарок! Я уже… ах нет, ничего… Она вздохнула, прижала руку к груди и всхлипнула. – Я выписываю оружие лучших мастеров Европы, – сообщил пан Казимир. – Вы не будете разочарованы, а для меня окажете величайшую честь. – Честь? Ах, да честь… – пробормотала Евпраксия Львовна. – Честь – это так не просто, Казимир Чеславович. Если бы вы знали… Как же прикажете вас отблагодарить? – Лучшей благодарностью станет теплый взгляд ваших чудесных глаз, пани Эпракса, – пылко сказал Пржанский. – Позвольте научить вас, как с ним обращаться. Приняв к сведению ее слова о чести, он взял ее руку, прочувствованно сжал ее пальчики и поцеловал в ладонь. Последующие четверть часа пан Казимир в подробностях инструктировал вздыхающую и всхлипывающую Евпраксию Львовну о правилах обращения с огнестрельным оружием, а в конце своей речи поинтересовался, не пожелает ли пани прогуляться с ним в какое-нибудь красивое и укромное загородное место, где он мог бы преподать ей уроки практической стрельбы. – Я неплохой стрелок, пани Эпракса, – похвалился он. – Вы любите охоту? Или воевали? – И то и другое, – кивнул Пржанский. – Небось, участвовали в воинстве Костюшко? – неожиданно спросила она. – Да, защищал Вильну, мы держали оборону за оврагом у ворот Остробрамы, – удивившись вопросу, а потому искренне ответил Пржанский. – Но я был тогда молод и горяч. – Мой супруг погиб в Варшаве, в девяносто четвертом… осенью, – сообщила Щербинина и всхлипнула, промокнула слезу. – Ах, Захар Ильич… – Сочувствую вам, – неловко пробормотал Пржанский, чувствуя, что разговор принимает вовсе не нужное ему направление. – Но с той поры прошло много лет – что было, а не есть, не пишется в реестр. – Да, но все наши печали остаются с нами… и радости тоже, – согласилась Евпраксия Львовна и надолго замолчала, время от времени вздыхая и прикладывая платочек к глазам. Пржанскому очень хотелось бы узнать, зачем нежной вдовушке понадобился пистолет, но он подумал, что форсирование событий может привести к непредсказуемым последствиям и, из тактических соображений, решил временно ретироваться. – Я утомил вас, пани Эпракса, – сказал он, вставая. – Но вы всегда можете располагать мной. Может, завтра утром я заеду за вами, и мы свершим небольшой вояж в Снипишки, прихватив сие оружие? – Хорошо, буду ждать вас, – вдруг согласилась она, видимо, не найдя противных аргументов. Пржанский распрощался, выслушав еще несколько благодарственных фраз Щербининой, и, вполне довольный собой и развитием событий, вышел из квартиры. Когда он, насвистывая себе под нос, взялся за ручку входной двери, она неожиданно открылась снаружи... * Дорожный или так наз. «засапожный» пистолет длиной 18,5см. Терцероли изготавливались во многих оружейных мастерских Западной Европы, занимавшихся производством огнестрельного оружия.
Малаша: Пржанский так настойчиво Плаксу обхаживает, пистолет притащил, учит, на прогулку зовет. Интересно, кого он сейчас встретит: барона или Родионова. Хуже всего, если Шураша к маменьке решил наведаться, опять до дуэли дойдет. Хочется продолжения поскорее. Авторы, не затягивайте, пожалуйста! Нашла записки Санглена и то место, где описываются события со шкатулкой. Выглядит несерьезно: офицеров французских подпоил, лакея своего приставил, и инструкции нашел. Причем при царе. Еще есть какие-то Записки Курганова. Стоит их читать?
apropos: Хелга Чудно, чудно! Роман Казика, Плаксы и пистолета продолжается. Ох, рискует Плакса - опять на прогулку с этим бонвиваном. Хелга пишет: подумал, что форсирование событий может привести к непредсказуемым последствиям Побоялся, что пристрелит? Малаша пишет: уже всего, если Шураша к маменьке решил наведаться, опять до дуэли дойдет. Шураша да, такой горячий. И Казика явно невзлюбил. Малаша пишет: Выглядит несерьезно: офицеров французских подпоил, лакея своего приставил, и инструкции нашел. Ну да, нас сие тоже смутило. Малаша пишет: Записки Курганова. Стоит их читать? Ну, там уже совсем беллетристика. За основу взяты Записки Санглена и разукрашены придуманными историями.
Юлия: Хелга Ну, автор коварный - на самом интересном месте... apropos пишет: Побоялся, что пристрелит? Я тоже задумалась глубоко, о каких таких последствиях забеспокоился наш горячий пан...
Хелга: Малаша пишет: Интересно, кого он сейчас встретит: барона или Родионова. Хуже всего, если Шураша к маменьке решил наведаться, опять до дуэли дойдет. Вариантов достаточно! apropos пишет: Побоялся, что пристрелит? Юлия пишет: Я тоже задумалась глубоко, о каких таких последствиях забеспокоился наш горячий пан... Это как раз тот случай, когда авторы ничего такого глобального не имели в виду, пан думает только об одном... пока.
Хелга: Пржанский распрощался, выслушав еще несколько благодарственных фраз, и, вполне довольный собой и развитием событий, вышел из квартиры. Когда он, насвистывая себе под нос, взялся за ручку входной двери, она неожиданно открылась снаружи, и перед Пржанским предстал барон Вестхоф собственной персоной. – Барон? – вопросил пан Казимир. – Какая встреча! Он хотел было добавить, что не ожидал увидеть барона в этом месте, но вовремя спохватился и невпопад сообщил: – Нанес визит, знаете ли... – Вот как? Нанесли визит? Кому же? – процедил барон, вздернув бровь. В этот момент наверху хлопнула дверь, и появилась Щербинина с коробкой в руках. – Мадам... – поклонился барон. – Пани… – молвил шляхтич. Она помахала рукой, улыбнулась обоим господам развернулась и исчезла. Барон проводил ее взглядом. Взгляд и мысль пана Казимира последовали в том же направлении, ему очень хотелось знать, куда направилась с его подарком неуемная пани. – Весьма рад видеть вас, милостивый пан! – продолжил барон. – Уж коли оказались в наших краях, не соблаговолите ли зайти, могу предложить рюмочку-другую отменного французского коньяка. – Рады видеть, вот как? – пан Казимир подергал ус и, предчувствуя, что придется выслушать от разъяренного по всем признакам германца очередной выговор, гордо вскинулся и, щелкнув каблуками, принял приглашение: – С удовольствием! Французский коньяк – моя слабость. Вестхоф подчеркнуто любезно препроводил Пржанского в кабинет, налил обещанного коньяку и, усевшись напротив, спросил: – Так что за срочное дело привело вас сюда, пан, в нарушение всех наших договоренностей? Верно, нечто весьма безотлагательное? – Славный коньяк, – оценил Пржанский, сделав изрядный глоток, – французы – мастера в этом деле. Пришел я отнюдь не к вам, барон, а к пани Щербининой, по насущной надобности, а то, что сия дама оказалась вашей соседкой, то не в моих силах было изменить. Nie ma tego zlego coby na dobre nie wyszlo**. Коли так удачно сложилось, и мы встретились случайно, без затей, – пана Казимира не оставляло куражное настроение, – так признайте, что дело я провернул весьма ловко, без изъянов, не так ли? Барону совсем не понравилось то, что Пржанский навестил его соседку, да еще по "насущной надобности". Он мысленно обозвал пана Казимира "польским павлином", а вслух сказал: – Нам следует соблюдать особую осторожность, вельможный пан, особенно в свете известных событий. Надеюсь, в будущем не придется вам о том напоминать. Смерив собеседника тяжелым взглядом, дабы окончательно сбить с него самодовольную спесь, он продолжил ледяным тоном: – Господин граф остался доволен и организацией нашей встречи, и нашей работой, особо отметив ценность переданных ему сведений. Дело вы «провернули» весьма успешно, но ведь по-другому и не должно было быть, не так ли? – Я осторожен, как никогда, – сердито отвечал Пржанский, – а наносить визиты приятной даме, вдове, не обремененной обязательствами, вполне дозволительно холостому мужчине. Разумеется, я не ожидал услышать от вас ничего иного, – торжественным тоном продолжил он, – ну да ладно, не одобрения вашего ради стараюсь, а во имя отечества, Речи Посполитой... я усердный труженик, несущий свои небольшие камни в фундамент ее здания. А каждый камень важен... – на этом патетическом месте пан Казимир наступил на горло собственной песне и деловито спросил: – В какие-то детали вашего разговора с графом вы могли бы меня посвятить? Мне трудно работать в неизвестности. Что слышно о начале военных действий? – Наносить визиты дозволительно, – кивнул барон, – но не в тот дом, где сему холостяку лучше и вовсе не появляться. Во избежание... Он сделал паузу, давая ретивому пану возможность осознать смысл прозвучавших слов. – Что до моего одобрения... Думаю, вам будет небезынтересно узнать, что вы особо отмечены в моем рапорте, а также в донесении графу Нарбонну, которое будет представлено его императорскому величеству... Что касается начала боевых действий... Граф не поделился со мной точными сведениями, ежели они ему и известны. По всему, война неизбежна, и в очень скором времени, а начнет ее тот, кто первым устанет ждать. Барон откинулся на спинку кресла, посмаковал глоток-другой конька, после чего коротко изложил Пржанскому основные моменты своей беседы с посланником императора. Пржанский был весьма доволен услышанным и не собирался, подобно надменному немцу, скрывать это. Он лишь посетовал, что ожидание затянулось, и сейчас, когда число союзников России столь значительно уменьшилось, пора нанести решительный удар. – Я готов сам встать под ружье, – объявил он и, размягчившись от известия о поощрении и коньяка, почти прочувствованно сообщил барону: – У меня также есть известие, которое порадует вас, дражайший Вестхоф. Известная нам пани достигла великого успеха на поле своего сражения... Я набросал направление ее действий: его настроение по поводу наступления и перехода границы, останется ли он главнокомандующим или покинет армию... – Очень хорошо, продолжайте, только очень осторожно, – сказал барон. – Пусть ни в коем случае не лезет на рожон. О любых действиях докладывать мне. – О любых? – усмехнувшись, спросил Пржанский. – О любых, – с нажимом повторил барон. – Ваша мадам с ее темпераментом может переусердствовать в своих патриотических порывах… Да, и вот еще одно дело, довольно срочное, – добавил он, пресекая возможное продолжение речи в защиту пани Кульвец. – Что за дело? – спросил раскрасневшийся от выпивки и эмоций пан Казимир. – Необходимо найти место и человека для связи с агентом, и то и другое должны быть очень надежными. – С агентом?! – вскричал пан Казимир, вскакивая с места. – С агентом? – продолжил он свистящим шепотом. – Не с тем ли агентом, что убивает моих людей? Нет уж, увольте, барон, пусть он сам ищет себе место встречи! Не желаю жертвовать своими людьми! – Успокойтесь и поумерьте свой пыл, – отвечал барон, смерив шляхтича ледяным взглядом. – Во-первых, насколько я понимаю, никто из ваших людей не пострадал. – Не пострадал? С Гжесем Возняком мы защищали Вильно! – прохрипел Пржанский, страдая, что не может выразить негодование в полный голос. – Мне жаль сапожника, – согласился барон, – но вам следует подумать о деле. Только вы можете справиться с этим, – добавил он, подсластив горькую пилюлю. Пржанский сел, допил коньяк, молчал, сжимая и разжимая кулак. – Дело срочное, – повторил барон. – А во-вторых, отправьте человека в книжную лавку Гута, пусть понаблюдает там, что и как. Нет ли полицейских агентов. Кого-то посмышленней и чтобы мог в книжную лавку зайти, не вызывая подозрений. – Что, ваш душегуб явится туда? Откуда сие известно? – Передал через известное вам лицо, – коротко отвечал барон. Он встал, позвонил в колокольчик и велел подоспевшему Леопольду подавать обед. * Дорожный или так наз. «засапожный» пистолет длиной 18,5см. Терцероли изготавливались во многих оружейных мастерских Западной Европы, занимавшихся производством огнестрельного оружия. ** -Нет худа без добра
Юлия: Хелга Вот и барон. Наконец-то. Соскучились все по нему, сердешному. Ему бы не обедами, а соседкой поинтересоваться... Ох, беспокоюсь я за нашу Плаксу. Такие напасти!
Klo: Хелга Прошу меня простить, но я что-то упустила, потому что вот эта фраза привела меня в недоумение. Хелга пишет: – С агентом?! – вскричал пан Казимир, вскакивая с места. – С агентом? – продолжил он свистящим шепотом. – Не с тем ли агентом, что убивает моих людей? Нет уж, увольте, барон, пусть он сам ищет себе место встречи! Не желаю жертвовать своими людьми! А когда стало понятно, что всех убивает именно агент барона? Надо перечитать...
Малаша: Пан Казимир легко отделался, было бы хуже на Шурашу натолкнуться. Хотя барон тоже не подарок. Klo пишет: А когда стало понятно, что всех убивает именно агент барона? Вроде бы они так стали думать после убийства башмачника. Барон что-то по этому поводу говорил или думал.
apropos: Хелга Казик и барон - каждый в своем репертуаре. Но барон как-то ну очень суров. Klo пишет: А когда стало понятно, что всех убивает именно агент барона? Упс... Возможно, мы не совсем отчетливо проработали этот момент, надо будет посмотреть и уточнить. Спасибо, очень важное замечание. Юлия пишет: Ему бы не обедами, а соседкой поинтересоваться... Первым делом, как известно, самолеты... Малаша пишет: Пан Казимир легко отделался, было бы хуже на Шурашу натолкнуться. Хотя барон тоже не подарок. Куда ни кинь, всюду клин для Казика. Только Плакса к нему добра.
bobby: Хелга Они сошлись. Волна и камень, Стихи и проза, лед и пламень Вот уж точно эту парочку характеризует. apropos пишет: Но барон как-то ну очень суров. Уж такой ледяной, даже не представляю барона, испытывающего чувства, тем более пылкие... Интересно, эту глыбу льда кто-нибудь в состоянии растопить?
apropos: bobby пишет: эту глыбу льда кто-нибудь в состоянии растопить? Ну, кто знает, бывает, находит коса на камень или тепло на лед. С другой стороны, он как раз и хорош этой своей ледовитостью. А у Казика пылкости на двоих хватит и еще останется. Не говоря о Плаксе.
Хелга: Юлия пишет: Ему бы не обедами, а соседкой поинтересоваться... Ох, беспокоюсь я за нашу Плаксу. Такие напасти! Путь к сердцу мужчины и так далее... Klo пишет: А когда стало понятно, что всех убивает именно агент барона? Надо перечитать... Да, наверно, немного смазали эти детали. Авторам же не видно со стороны, кажется, что и читателям понятно, что у них в голове. Малаша пишет: Вроде бы они так стали думать после убийства башмачника. Барон что-то по этому поводу говорил или думал. Они обсуждали, да, но, видимо, нужны мысли пана Казимира. bobby пишет: Уж такой ледяной, даже не представляю барона, испытывающего чувства, тем более пылкие... Не пылкие, но чувства, насколько он способен чувствовать. Дамы, спасибо за отклики!
Хелга: Евпраксия Львовна почти не спала ночью, утром вскочила ни свет, ни заря, сама разбудила Феклушу, велела подавать чаю и одеваться. Если бы могла, тотчас бы поехала сама к Пржанскому, столь сильно было ее нетерпение. Наверно, впервые в жизни, Плакса пожалела, что не родилась мужчиной, которому все позволено – прежде о таком и не задумывалась. Сколько всего произошло за эти дни. Теперь она знала, где живет сикофант: как удачно, что она заметила его с двуколки пана Казимира и бросилась в погоню. Правда, пришлось нелегко – разве думала когда, что придется выслеживать человека, – и неловко – прохожие оборачивались на даму, то таящуюся у стены, то пускающуюся рысцой. Один раз чуть было не потеряла из виду негодяя, заметалась, да еще и в лужу ступила, чуть не упала, промочила ноги. К счастью, вовремя увидела на углу улицы рыхлую фигуру Кузякина, он покупал газету у мальчишки-разносчика. Так и шла следом в мокрых башмаках. Возвращаясь на Рудницкую, заплутала, едва успела домой до дождя. На следующий день засобиралась в лавку, как вдруг явился пан Казимир, да с каким подарком! Едва за Пржанским закрылась дверь, Плакса схватила пистолет и взволнованно заметалась по комнате, забормотала: – Будет вам теперь, господин Кузякин, с каким наслажденьем я пущу вам пулю в лоб! Нет, в лоб, пожалуй, не нужно, будет с него плеча или ноги… Мерзавец, как он посмел… документ у него, извольте заплатить… скажите пожалуйста! Ах, как жаль, что намедни не было пистолета, иначе бы поквиталась, ах, как бы я с ним поквиталась! Феклуша с кухаркой отправились на рынок, упустив возможность лицезреть вооруженную барыню. Не в силах ждать завтрашней встречи с паном Казимиром и уже жалея, что не согласилась поехать пострелять тотчас же, Плакса уложила пистолет в коробку и ринулась из комнаты. Увидев внизу мирно беседующих Пржанского и барона, неловко хихикнула и поспешила к черной лестнице. В цокольном этаже дома пана Стаховского располагалась кухня, которой всецело завладела деятельная Пелагея, пара небольших кладовок и одна довольно просторная кладовая, освещаемая из-под низкого потолка двумя тусклыми оконцами. Плакса пристроила коробку на мучной короб и достала пистолет. Прохладная рукоятка приятно тяжелила ладонь, сердце бросилось в пляску, а в лицо полыхнул жар. Она взвела курок, как показывал пан Казимир, вытянула задрожавшую руку, прицелилась в какое-то колесо, висящее на стене, и в отчаянии поняла, что выстрелить ей не удасться – пистолет был не заряжен. Пан Казимир не принес ни пуль ни пороху! Или побоялся? Пришлось вернуться в апартаменты, несолоно хлебавши. Евпраксия Львовна нетерпеливо поглядывала в окно, ожидая Пржанского. Около десяти из дома показался барон, Плакса даже отпрянула от окна, испугавшись вдруг, что он увидит ее, хотя, тот явно не намеревался оборачиваться и смотреть на дом. Ах, если бы она ожидала его, если бы он, а не пан Казимир, подарил ей пистолет и научил стрелять. Хотя, сие невозможно, барон бы не стал ни дарить, ни учить, а либо выведал бы у нее все, что произошло, либо холодно одернул. Пржанский явился около полудня, когда Плакса, в боевой готовности, рвала от нетерпения очередной тонкий батистовый платочек. – Едем же едем, Казимир Чеславович! Вы взяли пули? – воскликнула она, едва тот вошел в комнату и начал было свою приветственную речь. Схватила со стола коробку с пистолетом и ринулась к выходу. Изумленный поклонник проглотил комплимент и последовал за ней к экипажу. – Пан Казимир, вы взяли пули? – повторила Плакса, устроившись на сиденье двуколки. – куда мы едем? Вчера вы сказали, в Снипишки, кажется? – Все взял, пани Эпракса, прекраснейшая из прекрасных. Но отчего вы так стремитесь к столь опасному занятию? – Я? Стремлюсь? Что вы, что вы, пан Казимир… вам показалось, – несколько ненатурально запротестовала Плакса. – Отнюдь… просто я вас ждала, очень хотелось на прогулку… да и пистолет такой… красивый! Она замолчала, вспомнив прошлую прогулку и поцелуй, приведший к опасным последствиям. «Что я делаю? Что собираюсь сделать? Ах, неважно, что бы ни случилось, главное – Шураша, сынок!» Плакса всхлипнула и промакнула слезу обрывком платка. – Вы чем-то огорчены, пани Эпракса! – молвил Пржанский. – Так куда же мы едем, Казимир Чеславович? – В Снипишки, отважнейшая из дам. Стрельбище, куда привез Пржанский Евпраксию Львовну, располагалось на обширной поляне, окруженной густым кустарником. Плакса прогулялась по поляне, обмахиваясь порванным платочком – день разгулялся, на небе ни облачка, солнце палило как в июле. Пан Казимир зарядил пистолет, приладился, выстрелил, ловко сбив дырявую шляпу с мишени-чучела, привязанного к толстому колу. – Вы прекрасно стреляете, пан Казимир! – воскликнула Плакса. – Да, не стану скромничать, у меня меткий глаз. Идите же сюда, пани Эпракса, вы же хотели научиться стрелять! Плакса помедлила, опять охваченная смущением, но, напомнив себе о главной цели – чести и положении сына, решительно подошла к Пржанскому. – Учите же, Казимир Чеславович! Только напоминаю вам: я здесь исключительно ради того, чтобы научиться стрелять! Пржанский сглотнул, глядя в ее влажно заблестевшие карие глаза, и поклялся, что и сам явился на стрельбище исключительно ради учебных целей. – Я готова, показывайте же скорее! – кивнула она. Пржанский зарядил пистолет. – Держите, пани Эпракса! Вот так, пальчик на курок, цельтесь в голову, так, берите чуть ниже, будет отдача… Какая у вас крепкая рука, прекраснейшая… – Пан Казимир! – Я же должен показать, как держать руку. Так, цельтесь! Евпраксия Львовна зажмурилась и нажала на курок. Пистолет подпрыгнул в руке, извергая огонь, выстрел гулко ударил в уши. Она открыла глаза, изучая мишень, которая, кажется, и не пошевелилась. – Прекрасно, милейшая пани! Я же говорил, что у вас твердая рука! – Вы говорили, что крепкая… – У вас великолепная память, дражайшая. И зоркий глаз, ведь вы почти попали, нужно было взять лишь чуть-чуть левее. Плакса не стала сознаваться, что стреляла с закрытыми глазами, и потребовала продолжения. Она сняла шляпку, которая, как ей казалось, мешала целиться. Еще три пули ушли в кустарник, но четвертая все-таки продырявила плечо чучела-мишени. – Я попала, попала! Смотрите, пан Казимир! – Щербинина чуть не запрыгала от восторга. – Я смогу, смогу поразить… Она осеклась и смущенно взглянула на учителя. – Жарко, очень жарко, – пролепетала она, подала ему пистолет и схватилась за ридикюль в поисках платка. – Кого же все-таки вы хотели бы поразить, пани Эпракса? – спросил Пржанский. – Ах, я же говорила, что это просто развлечение… – пробормотала она. – Необычное развлечение для дамы, нет? – Разве? Но вы понимаете, здесь же собралось столько военных, целая армия… И война, вероятно, скоро начнется, вот мне и захотелось попробовать… – Война начнется? Как вы знаете это? – Нетрудно догадаться, пан Казимир, – сказала она серьезно, уже безо всякого жеманства. – Это пока все так мирно и покойно, и пистолет для забавы. Она вздохнула, обвела взглядом поляну и вдруг воскликнула: – Ах, смотрите, кто-то едет сюда! Постойте-ка, да это же Борзин… Федор Гаврилович! И действительно на поляне показался полковник Борзин, верхом на добрых кровей жеребце, в сопровождении ординарца. Угораздило же его появиться здесь именно сейчас! Плаксе очень захотелось стать невидимой, но, увы, полковник уже подъехал к ним и приветствовал в своей обычной мрачноватой манере. – А мы вот… то есть, я… пан Пржанский любезно предложил свой экипаж, – зачастила Плакса. – День выдался на славу… Александр Захарович на службе сегодня, сказывал, очень занят. А вы как сюда? Пан Пржанский, вот, Федор Гаврилович… – Мы знакомы, – ответствовал полковник, холодно кивнув шляхтичу. – Ехал в Снипишки, по делам службы, услыхал стрельбу. Что здесь происходит? – Не извольте беспокоиться, полковник! Пани Щербинина учится стрелять, – сообщил Пржанский. – Вот как? Стрелять? Зачем вам это, Евпраксия Львовна? – изумился Борзин. – Ах, просто так, знаете ли… Какой жаркий день! А вы по делам службы, значит! – восклицала раскрасневшаяся Плакса. – Просто так? Странные у вас развлечения, Евпраксия Львовна, – сказал Борзин, – вы поосторожней с оружием, это вам не игрушки. – Пани находится в полной безопасности, ваши волнения напрасны, полковник, – вскинулся Пржанский. – Сомнений, что госпожа Щербинина в безопасности, у меня нет, однако, стрельба для дамы занятие весьма необычное и опасное, – хмуро отвечал Борзин. – Желание дамы, знаете ли, закон, а пани весьма необычная дама, – парировал пан Казимир. – Ах, господа, что вы, право! Ничего опасного нет, пан Казимир все мне очень подробно растолковал и показал. И пистолет такой милый! – вмешалась Плакса. – А какой славный день, тепло и птички поют! Послушайте, Федор Гаврилович! Пан Казимир! – Похоже, своей стрельбой вы распугали всех птиц… – проворчал Борзин. Все трое замолчали, невольно прислушиваясь, но в лесу стояла тишина. Всхрапнул полковничий жеребец. – Кстати, о пении, Евпраксия Львовна, – прервал молчание Борзин. – Пользуясь случаем, позвольте пригласить вас в оперу, завтра местная труппа дает «Замужнюю невесту». – В оперу? Благодарю покорнейше, дорогой Федор Гаврилович, но мы уже условились с моей доброй приятельницей, графиней Веселовской. Завтра она устраивает у себя небольшой прием, а оттуда идем в театр. – Что ж, значит, встретимся в театре. Всенепременно буду. С этими словами Борзин распрощался, но, отъехав несколько шагов, вернулся и, наклонившись к Щербининой, спросил: – Евпраксия Львовна, вы же соседствуете с бароном Вестхофом? – Да, барон снимает квартиру на первом этаже в доме пана Стаховского, а я — на втором. – В какое время барон бывает дома, не знаете ли? Пржанский прислушивался к беседе, насторожившись интересом полковника к барону. – Барон сегодня отбыл, полагаю, что на службу… – сказала Плакса и, словно оправдываясь, добавила: – Я в окно случайно увидела. Когда вернется, мне неведомо. Но обычно около трех часов он уже возвращается. – Около трех, значит… мне нужно с ним переговорить, по одному делу… Позвольте еще раз откланяться. И поосторожней с пистолетом, Евпраксия Львовна. На том полковник махнул рукой маячившему в стороне ординарцу и уехал, оставив Щербинину и Пржанского в некотором недоумении. – Давай-те же стрелять, пан Казимир! – скомандовала наконец Плакса.
apropos: Хелга Очень славное продолжение. Плакса так мило страдает по барону, вынужденная довольствоваться обществом Казика и Борзина. Ах, все не те... Вот и стрелять научится зато, Казик ея научит.
Хелга: apropos пишет: Ах, все не те... "А ходят в праздной суете разнообразные не те..." (с)
apropos: Причем настойчиво так ходят, некоторые особенно, а тот, кто нужен, вечно где-то пропадает.
Малаша: Спасибо за продолжение. Милая Плакса! Хелга пишет: барон бы не стал ни дарить, ни учить, а либо выведал бы у нее все, что произошло, либо холодно одернул Барон уж точно не стал бы с ней так нянчиться и идти на поводу. А у Плаксы поклонники в очередь строятся. Мало пана Казимира, еще и Борзин туда же, в театр приглашает. Куда барон смотрит, уведут девушку из-под носа.
Хелга: Малаша пишет: А у Плаксы поклонники в очередь строятся. Мало пана Казимира, еще и Борзин туда же, в театр приглашает. Куда барон смотрит, уведут девушку из-под носа. Борзин как старый приятель и друг мужа, опекает Плаксу.
полная версия страницы