Форум » Произведения в соавторстве » Виленские игры - 3 » Ответить
Виленские игры - 3
Хелга: Виленские игры Авторы: Apropos, Хелга Жанр: авантюрный исторический шпионский роман Время действия: весна 1812 года Место действия: Вильна
ДюймОлечка: Хелга Красотища! И ведь и правда, такие мы, от любви глупеем еще больше и накручиваем-накручиваем-накручиваем себя все больше и больше: то почему не идет, то пусть не идет, то хочу видеть, то страшно Сцена, чую, будет огне-ледовитая :)
apropos: ДюймОлечка пишет: Сцена, чую, будет огне-ледовитая Дык лед и пламень, а Казик что-то вроде пороха, гремучий такой. Хелга пишет: А ведь Штирлиц тоже прокалывался И действительно.
Таттиана: Здравствуйте, дамы. Прочитала все три части романа. В середине пришлось возвращаться и читать снова, так как трудно удержать в голове множество фактов. Компания «Барон - Пржанский - Пани Кульвец» вызывает в памяти строки Крылова: «Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет». Но на их счастье де Санглен мешает полковнику Родионову вести расследование, очень напоминая инспектора Лестрейда. Жаль, что Родионов в подчинении у Санглена, будь полковник независимым сыщиком (как Холмс), он бы справился быстрее. Очень жаль Евпраксию Львовну, которая может пострадать из-за близости к барону. Ведь её пытался убить тот же, кто убил Митяева? Подстерег с ножом. Пока барон оставил нож у себя, посмотрим, что он будет делать с этой уликой. На мой взгляд, сохранить в тайне нападение на Щербинину сейчас для него важнее, чем любовная интрижка с ней. И почему к Евпраксии Львовне уже не в первый раз липнет Ардаевский? Такое впечатление, что он подслушал её разговор с Бетси Веселовской в театре и вовремя прервал его. Порадовал своим разумным поведением (выставил Кузякина) поручик Сомов, хорошо, что у Шураши есть такой друг. Барон тщеславен и любит власть. Хочет влиять на сильных мира сего. Сделала такой вывод, перечитав его встречу с Нарбонном. Эти мотивы сильнее денежных. Евпраксия Львовна не сможет быть с паном Казимиром, её воспоминание о погибшем муже всегда будет стоять между ними. А ухаживает пан Казимир очень романтично, похоже, увлечен не на шутку, даже Болеслава ревнует. Особенно понравилось, как он учил пани Эпраксу стрелять. apropos , Хелга , спасибо, очень интересное (хотя очень запутанное) повествование! Дамы, а вы можете представить, чтобы Штирлиц взвалил на себя заботы о какой-нибудь посторонней фрау и её сыне? С уважением, Таттиана.
apropos: Таттиана Таттиана пишет: очень интересное (хотя очень запутанное) повествование! Спасибо, мы старались, чтобы было не очень скучно читать, но совсем не хотели сие повествование запутывать, оно само как-то закрутилось... куда-то. Таттиана пишет: Барон тщеславен и любит власть. Возможно. sm38: Во всяком случае, похоже, эта игра его увлекает. Таттиана пишет: Но на их счастье де Санглен мешает полковнику Родионову Ну, полковник ищет не столько это шпионское гнездо, если можно так выразиться, сколько тайного агента в штабе армии. Сумеют ли наши ребята не засветиться - другой вопрос. Бася вот подводит. Шантажист еще на их голову... Таттиана пишет: Дамы, а вы можете представить, чтобы Штирлиц взвалил на себя заботы о какой-нибудь посторонней фрау и её сыне? Ну, если бы судьба свела... Почему нет? Он же заботиться о пожилой даме из трактира, на прогулки возит. А у барона еще и личный интерес, так сказать.
Хелга: ДюймОлечка пишет: И ведь и правда, такие мы, от любви глупеем еще больше и накручиваем-накручиваем-накручиваем себя все больше и больше: то почему не идет, то пусть не идет, то хочу видеть, то страшно Да-да, без этого никак. Тем более, наша Плакса в любви, как юная дева. Бетси Веселовская, наверно, и та поопытней будет. Таттиана пишет: На мой взгляд, сохранить в тайне нападение на Щербинину сейчас для него важнее, чем любовная интрижка с ней. Возможно, он и сам еще не разобрался, что важнее. Таттиана пишет: Евпраксия Львовна не сможет быть с паном Казимиром, её воспоминание о погибшем муже всегда будет стоять между ними В том смысле, что они оба воевали в одной битве за Вильно, но по разные стороны? Таттиана пишет: Дамы, а вы можете представить, чтобы Штирлиц взвалил на себя заботы о какой-нибудь посторонней фрау и её сыне? А радистка Кэт с двумя младенцами? Хотя, конечно, здесь у Штирлица был рабочий интерес.
Юлия: Хелга apropos Дорогие авторы! Чудная Плакса, я не устаю восторгаться непосредственной ее натурой - "такая вся внезапная противоречивая" И Штирлиц с Йоганом Вайсом находили в сердце и графике место для нежных чувств и заботе о ближнем... Но даже бы если и не находили - это было бы проблемой авторов. которым, несмотря на характер деятельности героя, надо изобразить живого человека, а не клише супер-шпиона Одно но... Мы все застыли - барон на пороге, пан Каземир на колене перед Плаксой, Плакса меж двух... А читатели - с отвисшей челюстью и зашедшемся в бешенном переборе сердцем... Продолженья..
apropos: Юлия Юлия пишет: "такая вся внезапная противоречивая" Вот точно. Сама себя еще и накручивает. Юлия пишет: надо изобразить живого человека, а не клише супер-шпиона Ври, кстати, очень верное замечание. Даже шпиону не должно быть чуждо нечто человеческое. Юлия пишет: Продолженья.. Надеюсь, скоро будет.
Хелга: Юлия пишет: Но даже бы если и не находили - это было бы проблемой авторов. которым, несмотря на характер деятельности героя, надо изобразить живого человека, а не клише супер-шпиона Что и сложно.
Таттиана: Уважаемые авторы, читаю роман повторно, теперь уже только роман (без обсуждения), чтобы ничто не отвлекало от повествования. Продолжаю делиться впечатлениями. При таком прочтении роман воспринимается именно как шпионский авантюрный исторический, как детектив. Любовные настроения, переживания и страстные порывы героев - часть общего детективного исторического сюжета, они изящно вплетаются в повествование, но главное - сама шпионская интрига. Кузякин - отчаянный мужичок. Не удивляет, что он шантажирует беззащитных женщин, но как он решился идти на Пржанского, не побоялся шантажировать его рубашкой? От жадности совсем потерял страх. Хелга пишет: Думая о своей тяжелой доле, из-за которой вынужден терпеть незаслуженные обиды и унижения, а то и угрозы, Кузякин стал подниматься из-за стола, примеривая расстояние до двери, но прежде чем он успел сделать первый шаг, как за руку его подхватил Стась, явившийся будто черт из табакерки. – Пан выпил лишнего, как бы не упасть, – прошептал он на ухо Кузякину. – Я провожу пана до дому, если пан не возражает. Еле ноги унес, от барона и Родионова натерпелся и опять принялся за старое - вздумал шантажировать молодых офицеров. Пусть они неопытные, но здоровые и вооруженные, могут поколотить Кузякина или припугнуть. Пани Болеслава, возможно, занялась шпионажем, потому что явно не равнодушна к пану Казимиру, она ведь старалась заслужить его похвалу, хотела заставить его ревновать, рассказывая о де Визе, Императоре, бароне. apropos пишет: «То-то поразится Мирек, – думала Бася, присматривая в толпе очередную свою жертву, – когда я ему расскажу о каких-нибудь тайных переговорах Петербурга с Берлином или… Веной». Она была уверена, что легко разговорит тщеславного немца и выведает у него любые сведения, ему известные. К тому же ее грело воспоминание, как одним своим появлением обратила в бегство эту скучную старую особу, недавно столь заинтересовавшую Мирека. Ее гнев понятен, поступок с рубашкой - желание не только отомстить, но и обратить на себя внимание. И это ей удалось на славу. Очень понравился романс, который пел Стоврич на пикнике. Хорошие стихи и соответствуют моменту, когда все готовятся к войне, и молодым офицерам хочется, чтобы юные девы любили их, ждали их возвращения или оплакивали, если придется погибнуть в бою. Хелга пишет: В том смысле, что они оба воевали в одной битве за Вильно, но по разные стороны? Именно так. По натуре пан Казимир - воин, шпионом стал вынужденно в мирное время. И рвется встать под знамена Наполеона, теперь он окажется против молодого Щербинина. Увы... Хотя в «Гусарской балладе» был Винсенто Сальгари. Кто знает, какая воля автора по отношению к пану Казимиру: он уже на коленях перед прекрасной русской пани - любовь, бывает, чудеса творит. Полковник Борзин не вызвал гвардейского капитана на дуэль, а было оскорбление чести: слова «Шулер! Мошенник!», извинений со стороны капитана не было - т. е. конфликт остался. Борзин вел себя трусливо. Поняла, почему Евпраксия Львовна не обращалась к нему за помощью в трудную минуту - ненадежный он, хотя и друг семьи, к нему только с небольшими просьбами можно было обратиться. Полковник Родионов - мой любимый герой, скромный, трудолюбивый, честный, вынес с поля боя раненого Барклая де Толли. Хотя у Родионова нет любовной линии, считаю его главным героем шпионского романа, ведь герой такого романа - сыщик. С уважением, Таттиана.
Таттиана: Поручик Сомов - загадочная личность, начиная с его имени. Крестьян - не нашла такого имени в списке православных имен, святого с похожим именем нет, Кристиан - католическое имя. Значит, Крестьян - имя мирское, а при крещении ребенку дали имя по Святцам, не известное читателям романа. Евпраксия - помню это имя со школьных уроков истории, княгиня Евпраксия Рязанская Зарайская, но не знала, что она - святая. Так что у Евпраксии Львовны небесная покровительница - Святая благоверная княгиня Евпраксия Рязанская Зарайская. Чтение романа очень увлекательно, дает много информации к размышлению.
apropos: Таттиана Таттиана пишет: роман воспринимается именно как шпионский авантюрный исторический, как детектив. Это славно, коли так. Мы именно того и пытались достичь. Таттиана пишет: Еле ноги унес, от барона и Родионова натерпелся и опять принялся за старое - вздумал шантажировать молодых офицеров. Возможно, уже попадал в неприятные ситуации, но относится к тому философски, рассматривает как неизбежные издержки своей "профессии". Ну и жадность, которая, похоже, рано или поздно его погубит. Таттиана пишет: Пани Болеслава, возможно, занялась шпионажем, потому что явно не равнодушна к пану Казимиру Ну, мне кажется, она просто не может перенести его равнодушие, ей надобно всех увлечь и уложить к своим ногам, а пан Казимир как-то не поддается, ей и обидно. Таттиана пишет: Хорошие стихи и соответствуют моменту Спасибо, мне они тоже очень нравятся, это Хелга у нас мастерица. Таттиана пишет: он уже на коленях перед прекрасной русской пани - любовь, бывает, чудеса творит. Ну, посмотрим, куда его любовь заведет. Таттиана пишет: считаю его главным героем шпионского романа, ведь герой такого романа - сыщик Ну, у нас как-то несколько сыщиков образовалось - и пан Казимир свою лепту вносит, и барон, ну и Родионов, конечно, тем более по должности. Таттиана пишет: Крестьян - не нашла такого имени в списке православных имен, святого с похожим именем нет Тогда многих почему-то называли таким именем. Мы его увидели в списках чиновников министерств тех лет (не раз встречали такое имя), нам понравилось, и решили назвать так одного из персонажей. Таттиана пишет: помню это имя со школьных уроков истории Боюсь, у нас все проще - подбирали имя героине позаковыристее, нашли в списках имен, понравилось, взяли. Таттиана пишет: Чтение романа очень увлекательно, дает много информации к размышлению. Спасибо, очень приятно! Таттиана Большая просьба - не пользоваться капслоком (не писать заглавными буквами) - такой шрифт трудно читается и воспринимается. Для выделения лучше пользоваться жирным текстом. Спасибо!
apropos: Продолжение. Злоключения барона в воинской полиции, по счастию, продолжались не слишком долго. Поутру охранник принес ему довольно скудный завтрак, кипу старых газет и потрепанный томик романа под заманчивым названием «Дмитрий и Надежда, или Замок на берегу Урала, российская новость», отчего-то написанного французским автором и переведенного с французского же языка. Барон, тем не менее, роман отложил и погрузился в изучение бог весть как сюда попавших, основательно пожелтевших номеров «Московских ведомостей» за 1808 год. Впрочем, он не столько читал газеты, сколько анализировал происшедшие события и продумывал свои будущие действия. История с соседкой, завершившаяся столь бурной сценой – барон с удовлетворением припомнил некоторые пикантные подробности их рандэ-ву, вызывала у него определенное беспокойство. Версия с попыткой ограбления выглядела неправдоподобно – вору достаточно было выхватить ридикюль и сбежать, но он бросился на Щербинину, нанес точный – прямо в сердце – удар, и лишь случайность спасла ее. Следовательно, она была целью, некто желал ее смерти с такой силой, с какой вонзил в нее лезвие кинжала. Кто же это мог быть – и, главное, что послужило причиной, из-за чего понадобилось ее убивать? Что видела, слышала или сделала сия непоседливая, во все сующая свой любопытный носик дама, на что последовала подобная реакция? Ему придется в этом разобраться и оградить ее от подобных опасностей. Вестхоф перебрал все детали вчерашнего происшествия, остановившись на моменте, когда отбросил нападавшего в сторону. Закрыл глаза, сосредоточился и попытался воссоздать свои ощущения… То был мужчина, явно не старый, но и не слишком молодой, ростом чуть ниже и весом определенно не тяжелее его самого, в меру жилистый и верткий. Что-то было еще… Да, на плече, за которое ухватился барон, под плотной тканью плаща, прощупывалось нечто твердое, похожее на… Эполет? Барон нахмурился, перевернул страницу газеты и уставился в заметку, где утверждалось, что живопись имеет куда большее влияние на публику, нежели поэзия. «О поэзии судят прежде, нежели удивляются ей; чтож касается до картины, то обыкновенно удивляются ей, прежде нежели станут судить об оной»* (Орфография сохранена.) – писал автор заметки. Отчего-то барону пришли на память детали его столкновения с полковником Родионовым на квартире шантажиста. «Судит ли прежде, чем удивляется, Родионов?» – невольно подумал Вестхоф, признавая в этом представителе воинской полиции достойного и даже опасного противника. Полковник производил впечатление умного, наблюдательного и решительного человека. Впрочем, теперь это не имело какого бы то ни было значения: Родионова сняли с дела, а де Санглен вряд ли распутает сей клубок. Хотя шантажист все еще находился в руках полиции, и на допросах могло всплыть имя автора письма, адресованного Мари Дюран. «Но это им ничего не даст, – поразмыслив, решил барон. – Письма нет, как нет и других доказательств связи имярека с упомянутой дамой, кроме голословных утверждений шантажиста». О баронессе Дюран он слышал еще в Петербурге, но знакомства с нею не водил, вполне резонно предполагая, что дама сия, скорее всего, носит вымышленный титул и принадлежит к числу разного рода авантюристов, якобы бежавших от Наполеона. Она не была принята в обществе, блистала в полусвете в окружении многочисленных поклонников, преимущественно офицеров. Наконец этой зимой пошли слухи, что баронесса весьма настойчиво интересуется состоянием армейских дел, и ей пришлось спешно покинуть Петербург и, видимо, Россию. Но если именно она сумела завербовать такого ценного агента, как Невидимка, то свою миссию она выполнила весьма и весьма успешно. Конечно, можно было бы нынче посокрушаться о том, как не вовремя к Кузякину явилась полиция – еще чуть, и барону стало бы известно нужное имя, но он никогда не сожалел об упущенных возможностях, признавая сие бесполезным и даже вредным занятием. Иначе сейчас ему пришлось бы переживать вдвойне – не только из-за прерванного разговора с Кузякиным, но и из-за несостоявшейся встречи с Борзиным, чья гибель теперь представала в совершенно новом свете. Когда де Санглен на допросе протянул было ему бумагу, найденную у покойного, барон таки успел заметить почерк, которым она была написана. Весьма знакомый почерк, надо сказать. Все это выглядело крайне странно, если не сказать больше. Да и на мадам Щербинину напали уже после гибели Борзина… Вестхоф отложил просмотренный номер газеты и взглянул на часы. Они показывали четверть десятого. «Верно, канцлер еще не встал», – подумал барон и с усмешкой представил, как де Санглен под дверью караулит графа Румянцева или князя *** – непосредственного начальника Вестхофа, дабы показать им найденные при обыске бумаги. Но дело, тем не менее, вскоре разрешилось: не успел барон приступить к изучению очередного номера «Ведомостей», как стукнула дверь его комнаты, и на пороге появился какой-то мрачный офицер. – Вы свободны, господин барон, – сообщил он. – Директор воинской полиции приносит вам извинения за доставленные неудобства и весьма сожалеет… Барон бросил газету на лавку и поднялся. – О чем сожалеет? Что его версия о том, что я шпион, убийца и кто там еще – не подтвердилась? Офицер смутился. – Напротив, он весьма рад, что вы свободны ото всех подозрений, – пробормотал он. – И сожалеет, что лично не может засвидетельствовать вам свое почтение, но надеется, что вы с пониманием отнесетесь… И посторонился, придерживая распахнутую дверь. Барон надел сюртук и вышел в коридор, откуда был препровожден на улицу, к ожидающему его экипажу. – Служебные документы оставлены в канцелярии министерства иностранных дел, а вот это, – офицер показал барону пухлую папку, которую он держал в руках, – ваши личные бумаги… Позвольте отвезти вас домой? Кучер уже распахивал дверцу экипажа, но Вестхоф отрицательно покачал головой. – Пройдусь пешком, с вашего позволения, – буркнул он, забрал папку, сунул ее себе под мышку, повернулся и отправился восвояси. Было приятно пройтись по воздуху и размять мышцы после долгого сидения взаперти. Барон шел и обдумывал, как передать Невидимке адрес для связи – в книге оставлять подобную информацию было неблагоразумно, для того следовало подыскать промежуточный тайник. Мысли об этом таинственном агенте вновь привели его к инциденту с соседкой. Барон хмыкнул и ускорил шаг. По пути, в проулке, проверил тайник – там лежала записка от Пржанского, извещавшего, что все под контролем. Речь, видимо, шла о пани Кульвец. «Хоть что-то под контролем», – скептически усмехнулся барон. Вскоре он уже принимал горячую ванну, приготовленную взволнованным Леопольдом, хлопочущим над своим хозяином, как наседка. В соседней комнате барона ожидал горячий поздний завтрак. – Что дома? – спросил Вестхоф, приступая к трапезе. – Наследили, набросали всего, сломали ящик стола, – пожаловался Леопольд на полицейских, проводивших обыск. – Полночи потом за ними убирал. – Кто-то знает?.. – Похоже, привратник видел и соседским слугам сообщил, – сказал слуга. – Стучались сюда с самого утра, да я не открыл. Барон кивнул, неспешно доел омлет, запил его крепким бульоном, закусил пирогом, затем выпил две чашки кофе с булочками, и только после этого встал. – Навещу мадам Щербинину, – сказал он и вышел из квартиры. На втором этаже дверь ему открыл Корней, и барон без докладу прошел в гостиную, где увидел госпожу Щербинину, сидящую на стуле, и коленопреклоненного Пржанского перед нею. – Мадам, – барон поклонился соседке и кинул убийственный взгляд на поляка.
Малаша: Очень рада за барона, что его выпустили. Но! Жестокие авторы остановились на том же месте с паном Казимиром. Читателям опять переживать? Барон необычайно хорош, такое спокойствие и ясность мыслей в любой ситуации. Но убийственный взгоял все-таки кинул на соперника, не удержался. Много интересного он надумал. С Борзиным пока неясно, ведь его тоже убили, Родионов так думает, и барон что-то подозревает. Продолжения! Таттиана пишет: Кто знает, какая воля автора по отношению к пану Казимиру: он уже на коленях перед прекрасной русской пани - любовь, бывает, чудеса творит. Не похож пан Казимир на влюбленного. Он же барону хотел досадить, за Плаксой потому и стал волочиться. Но может, и правда увлекся?
Хелга: apropos Не знаю, я, конечно, очень субъективна, но барон просто как живой. Жизненный такой. Малаша пишет: Жестокие авторы остановились на том же месте с паном Казимиром. А славно получилось, да? Таттиана пишет: Любовные настроения, переживания и страстные порывы героев - часть общего детективного исторического сюжета, они изящно вплетаются в повествование, но главное - сама шпионская интрига. Да, мы стараемся, хотя, возможно, интрига уже заплетена слишком туго. Спасибо за чтение и характеристики героев!
Юлия: apropos Ах, барон... Хелга пишет: Что и сложно Но автором это превосходно удается - живехонек барон наш... А как хорош - слов нет... Понимаю Плаксу на все сто Таттиана пишет: Крестьян - не нашла такого имени в списке православных имен, святого с похожим именем нет, Кристиан - католическое имя. Значит, Крестьян - имя мирское, а при крещении ребенку дали имя по Святцам, не известное читателям романа. Не уверена что это важно... Но уж коли роман исторический... Едва ли такая ситуация была возможна в 19 веке. Все объясняется гораздо проще - Христиан - святой не разделенной церкви (были и такие времена), а значит, почитается всеми церквями... И более того, он есть в православных святцах. Да и имя-то греческое... Как иначе?.. Специально порылась - празднуется 6-го июня вместе с кучей другого народа... Просто ныне оно не слишком популярно - вот его и опускают, чтоб не множить список... Но ответственные граждане (например в Свято-Елисаветинском монастыре http://svjatye-obitel.ru/pravoslavnye-svyattsy-kak-vybrat-imya-po-svyattsam/) поминают его Так что Крестьян Сомов, любезный моему сердцу, волне правоверный член общества, без каких-то великосветских прозвищ Малаша пишет: Но! Жестокие авторы остановились на том же месте с паном Казимиром. Читателям опять переживать? Издеваются...
apropos: Дамы, спасибо! Малаша пишет: Барон необычайно хорош, такое спокойствие и ясность мыслей в любой ситуации Ну, кто знает, что там внутри клокочет, снаружи только ледяной. Но хорош, да, мне тоже нравится. Хелга пишет: барон просто как живой Гы. Это хорошо, это правильно. Юлия пишет: Понимаю Плаксу на все сто Повезло ей, такого мужчину заинтересовать. Хелга пишет: А славно получилось, да? Такая закольцовочка получилась. Совершенно случайно, конечно же.
Таттиана: apropos , спасибо за подробный ответ и за продолжение романа . Интересно узнать, есть ли прототип у Кузякина. Малаша пишет: Не похож пан Казимир на влюбленного. Он же барону хотел досадить, за Плаксой потому и стал волочиться. Но может, и правда увлекся? Каждый читатель понимает по-своему. Может, пан Казимир и не влюблен, но не равнодушен с самого начала, с первой встречи на приеме. apropos пишет: Пржанский, наоборот, не без удовольствия, окинул мадам Щербинину быстрым оценивающим взглядом – не молода, но свежа лицом и фигурой приятна, а если и многословна, так ведь она же женщина. Он в ней всё принимает: болтливость, наряды, слезы, неугомонный характер. И начинает ухаживание, предлагая достать приглашение на бал и ангажируя пани Эпраксу на польский танец. Во время танца - apropos пишет: Пан Казимир решил воспользоваться случаем, дабы расположить к себе эту очаровательную и непосредственную вдовушку и, возможно, сблизиться с ней настолько, насколько молодой, полный сил муж может сблизиться с заезжей дамой, без каких-либо обязательств, а лишь к взаимному удовольствию. И не только по причине, что вдова весьма ему нравилась, но и потому, что барон явно строил такие же планы в отношении общительной пани. Соперники - да. Но ухаживает пан Казимир ради себя самого, зажегся, не зря Болеслава ревнует и говорит колкости Евпраксии Львовне в театре. Юлия , большое спасибо за объяснение относительно имени Крестьян, я надеялась, что откликнется кто-то, у кого больше информации, чем у меня. Для шпионского романа бывает важна каждая деталь. Поручик Сомов мне самой нравится и я не имела в виду прозвищ, а то же самое, о чем пишете Вы. Значит, его имя, данное в крещении - Христиан, а в обществе - Крестьян. Спасибо за ссылку на полный список имен, буду пользоваться (в моем справочнике для мирян указано только женское имя Христина). Хелга , шпионская интрига побуждает читателя мыслить, она, как математика, ум в порядок приводит (с).
Хелга: Юлия пишет: Но уж коли роман исторический... Едва ли такая ситуация была возможна в 19 веке. Все объясняется гораздо проще - Христиан - святой не разделенной церкви (были и такие времена), а значит, почитается всеми церквями... Неразделенная церковь - сколько печалей можно было бы избежать, если бы она осталась такой. Спасибо за справку и ссылку! Чем еще и привлекательно ваяние исторического романа, так это копанием в матчасти, да-да! Таттиана пишет: Может, пан Казимир и не влюблен, но не равнодушен с самого начала, с первой встречи на приеме. Неравнодушен, это да! Наверно, Плакса, кроме внешней привлекательности, манит своей непосредственностью и искренностью. (что-то есть в ней от Бриджит Джонс, ей-ей ) Таттиана пишет: шпионская интрига побуждает читателя мыслить, она, как математика, ум в порядок приводит (с). Золотые слова!
Таттиана: Хелга пишет: Неравнодушен, это да! Наверно, Плакса, кроме внешней привлекательности, манит своей непосредственностью и искренностью. (что-то есть в ней от Бриджит Джонс, ей-ей ) Как я рада, что отвечает и разъясняет автор! Полностью согласна. Она очень живая, и увлеченный пан Казимир во время прогулки в дубраву Закрета говорит лишнее: Хелга пишет: – Никаких сомнений, пани Эпракса, что вы прекрасно управляетесь с имением! Велико ли оно? Такой нежной даме, хоть и умелой хозяйке, нужна поддержка сильной руки... Здесь Пржанский запнулся, ощутив, что в своем красноречии нечаянно зашел слишком далеко – туда, куда у него и мыслей не было заходить. Мыслей не было, а зашел чуть ли не с предложением... Мне это очень нравится. М. В. Ломоносов писал: «Математику уже затем учить надо, что она ум в порядок приводит». Мне показалось правильным сравнить шпионскую интригу с трудной математической задачей: разбираться сложно, надо рассматривать все условия, порой кажется, что решить невозможно, но и оторваться невозможно - хочется найти ответ. Успехов авторам!
ДюймОлечка: Авторы, благодарю за такой живой и даже где-то трепетный кусочек про барона, пусть он и думает о делах, но он тут такой мужчина-мужчина, настоящий мужчина
полная версия страницы