Форум » Произведения в соавторстве » Виленские игры - 2 » Ответить
Виленские игры - 2
Хелга: Виленские игры Авторы: Apropos, Хелга Жанр: авантюрный исторический шпионский роман Время действия: весна 1812 года Место действия: Вильна
Малаша: Что случилось, интересно, что пан Казимир и Плакса вдруг застыли? Неужели барон застукал их на месте преступления? Пан Казимир потерял голову в переносном смысле, рискует потерять и в буквальном. Какой он оказывается волокита, разговорами всю дорогу Плаксу смущал, потом целоваться полез.Хелга пишет: Ах, плачьте, плачьте, дамам так идет плакать, – поддержал ее Пржанский, который терпеть не мог женских слез. И глазом не моргнул.
bobby: Хелга Ай да пан Казимир! Времени даром не теряет. Это вам не ледяной барон! Без всякой подготовки так смутить даму! Похоже, назревает любовный треугольник... Возможно, их смутило появление барона. А может быть, Шураша там каким-то образом объявился и увидел матушку в столь компрометирующем положении...
Klo: Хелга Плакса в томлении по барону, а пан Казимир, орел, похоже, сам от себя прыти не ожидал подобной. Во всяком случае, мне не показалось, что он сразу имел намерение так обойтись с дамой Продолжение давай - заинтриговала!!!
apropos: Хелга Казик, прыткий какой. Klo пишет: мне не показалось, что он сразу имел намерение так обойтись с дамой Ну он, вроде как, давно на нея глаз положил, теперь вот дорвался. Атака с ходу. bobby пишет: Без всякой подготовки так смутить даму! Горячий, кровь кипит, весна еще... Малаша пишет: Пан Казимир потерял голову в переносном смысле, рискует потерять и в буквальном. Еще поборется, думаю. И стреляет, и фехтует, голыми руками не возьмешь.
Хелга: Малаша пишет: Какой он оказывается волокита, разговорами всю дорогу Плаксу смущал, потом целоваться полез. bobby пишет: Ай да пан Казимир! Времени даром не теряет. Klo пишет: а пан Казимир, орел, похоже, сам от себя прыти не ожидал подобной. Во всяком случае, мне не показалось, что он сразу имел намерение так обойтись с дамой Он же куры строил, а дама согласилась на прогулку, стало быть, можно и атаковать. Klo пишет: Продолжение давай - заинтриговала!!! Поинтригуем еще чуток...
Юлия: Хелга Какой оборот! Экий кипучий пан Малаша пишет: Что случилось, интересно, что пан Казимир и Плакса вдруг застыли? Неужели барон застукал их на месте преступления? bobby пишет: А может быть, Шураша там каким-то образом объявился и увидел матушку в столь компрометирующем положении.. Или Плакса обнаружила очередной труп
Хелга: Юлия пишет: Или Плакса обнаружила очередной труп Это может войти в традицию... Дамы, спасибо за отклики и чтение!
Хелга: – Пан Пржанский, право же, как можно, что вы себе позволя... – начала Евпраксия Львовна, но слова возмущения застыли на ее губах, сменившись лепетом изумления: – Государь… это же государь… – Какой государь? Здесь ваш сын, пани Эпракса, – тем временем говорил Пржанский, поправляя усы. – Шу...? Где? Обернувшись, Плакса увидела троих всадников, приближающихся к ним, среди которых она тотчас узнала своего сына. Пан Казимир в свою очередь обернулся и обнаружил, что с другой стороны подъехали верхами двое – в одном из них трудно было не узнать статную фигуру императора Александра Павловича, облаченного в синий мундир гвардейского Семеновского полка, а его спутницей оказалась хорошо знакомая Пржанскому дама в синей же амазонке и шляпе с пышным пером. – Бася, пся крев, – прошептал он в усы. Офицеры остановились, приветствуя царя. Государь коротко кивнул, Болеслава смерила взглядом Плаксу, слегка улыбнулась офицерам, но не удостоила вниманием соратника. – Мадам, славный день, не так ли? – обратился к собранию Александр Павлович. – Каково на службе, господа офицеры? – Весна… ваше величество, весенняя, э-э-э… поляна, цветы, гм... – пробормотала Евпраксия Львовна. Офицеры, каждый на свой манер, добавили, что служба идет своим чередом. На том обмен любезностями был закончен, и венценосец с дамой удалились, сопровождаемые на некотором расстоянии царским камердинером. «Какой стыд, какой позор, какой стыд!» – крутилось в голове Плаксы. – Шу… Сашенька, Александр Захарович! – засуетилась она. – Вот не ждала-не-гадала! – Здравствуйте, господа офицеры! Сколь неожиданная встреча! – возвестил Пржанский. Де Визе и Стоврич кивнули, Шураша не ответил, провожая пылающим взглядом пани Кульвец. Когда царь скрылся за деревьями, прапорщик обратил покрасневшее лицо свое на мать и стоящего рядом с ней пана Казимира. – Пржанский, какого черта?! – выпалил он и вдруг направил коня прямо на поляка. – Щербинин, остыньте! – попытался остановить его де Визе. – Не ваше дело, капитан! – рявкнул Шураша. Пан Казимир, мгновенно оценив его намерения, уже готов был перехватить надвигающего на него коня, но тут, метнув разноцветьем шали, словно плащом матадора, меж ним и всадником кинулась Плакса. – Александр Захарович, немедля остановитесь! – Матушка! – закричал Шураша, натягивая узду. – Пани Эпракса! – пан Казимир перехватил Щербинину и почти обнял, спасая от столкновения. – Пржанский... черт побери, как это понимать? – вопил Шураша. – Сашенька, успокойся! – Плакса, вырвавшись из объятий шляхтича, кинулась к сыну. – Отойдите же, матушка! Какие вольности вы позволяете, пан Пржанский!? Шляхтич расплылся в улыбке. – О чем это вы? Ужели я могу позволить какие-либо вольности по отношению к столь достойной особе, как пани Щербинина? – Сашенька, что ты, что ты! – зачастила достойная особа. – Пан Пржанский любезно предложил мне коляску для прогулки. Выдался такой теплый день, весна. Ты к обеду не приходишь, на службе занят, а вот и встретились! А у нас и пироги, и рыба запеченная... Милости прошу, господа, к нам! – Какая рыба? Оставьте, маман! Что вы, право, обед да обед! Премного благодарен за такую любезность, – кипел Шураша. – А вы, пан Пржанский… не вижу ничего смешного в моих словах! – Матка Боска Ченстоховска! Никоим образом не намеревался смеяться, а лишь радуюсь кипению природы! – усмехаясь в усы, оправдывался Пржанский. – Едемте, Щербинин, – сказал де Визе. – Нам пора, господа, позвольте откланяться, дела службы, никак не можем более задерживаться, да и с обедом не выйдет, госпожа Щербинина. – Проклятье! – пробормотал прапорщик. Откланявшись, капитан взял с места в карьер, следом двинулся Стоврич. Шураша, сдержав на мгновение рвущегося вскачь коня, пришпорил его и последовал за товарищами, более не оглянувшись. – Сашенька, сынок! – Плакса кинулась вслед, пробежала несколько шагов и остановилась, прижав ладони к губам. Слезы потекли по щекам, и она зарыдала в голос: – Какой стыд, какая неловкость! Как я могла позволить такое? Ах, как я виновата, как виновата перед сыном! Что теперь он будет думать обо мне? Он не простит меня! – В чем же виноваты, пани Эпракса? – В том, что согласилась на эту прогулку с вами и, выходит, подала повод к… к фривольностям. Ах, пан Казимир, что, что же теперь делать? – Успокойтесь, пани Эпракса, не убивайтесь так! Смиренно прошу прощения, но вы были столь обворожительны среди всех этих весенних цветов и ароматов, что я не удержался от легкого и, уверяю вас, дружеского, поцелуя, лишь потому, что у меня не хватило слов выразить свое восхищение сим видом, достойным кисти живописца… – Что вы, что вы... – всхлипывала Щербинина, – разве можно долго гневаться на столь обходительного человека! – вы слишком, слишком любезны… Но так неловко, что нас видели такой... ситуации... Надо же было: и Шураша, и его товарищи, и сам государь, и эта ваша пани Кульвец... Верно, теперь она будет насмехаться... И до чего ж коварна! Заморочила голову Александру моему и тут же на прогулке с … – … другим Александром, – пробормотал Пржанский в усы. – Как вы сказали? – подхватила Плакса. – Ах, да, мой сыночек – тезка государю! Назван в честь своего прадеда, Александра Григорьевича, тоже воина! Красивое гордое имя. Вы знаете, что оно значит? Защитник, мужчина… а мой мальчик, он такой гордый, такой влюбчивый. И такой горячий, такой пылкий, весь в отца! Захар Ильич был горяч, ах, как горяч! Если что задумает, то непременно сделает. Вот и Сашенька такой же. – Плакса промокнула глаза шалью. – Отвезите меня домой, пан Казимир.
Малаша: Все, кроме барона. Пан Казимир нашел место наедине поцеловаться. Бедняжка Плакса чувствует себя виноватой, он усмехается, Шураша злится на мать и на Басю. Ситуация для него нелегкая.
apropos: Хелга На месте с поличным. Малаша пишет: Шураша злится на мать и на Басю. Ситуация для него нелегкая. Ну вот на Басю злится - ладно еще, влюблен, ревнует. Но за мать мог бы и порадоваться, эгоист несчастный.
Хелга: Малаша пишет: Пан Казимир нашел место наедине поцеловаться. Вроде, лес, тишина, отдаленность. Кто ж мог знать, что тут толпы бродят. apropos пишет: Но за мать мог бы и порадоваться, эгоист несчастный. Мать же ему принадлежит и никому другому....
Юлия: Хелга Ах, бедная Плакса! Шураша, действительно, с дуру и молодости может какую-нибудь глупость сотворить. Хелга пишет: Мать же ему принадлежит и никому другому Да уж слишком много свидетелей сего невинного момента... Есть от чего почувствовать неловкость...
Хелга: Юлия пишет: Ах, бедная Плакса! Шураша, действительно, с дуру и молодости может какую-нибудь глупость сотворить. Совсем закрутила ее Вильна.
apropos: Юлия пишет: Есть от чего почувствовать неловкость... Неловкость - само собой, мне кажется, там ее все почувствовали (ну, может, кроме Баси и Казика ). С другой стороны, ну может же мама завести ухажера, не только сыночком жить.
apropos: Пополудни, возвращаясь со службы, Вестхоф проверил тайник в известном проулке и обнаружил в нем записку от Пржанского. Тот назначал ему встречу на тайной квартире во второй половине дня. У барона оставалось довольно времени, чтобы привести себя в порядок, отдохнуть и не спеша пообедать. Но едва он вошел в парадную дома, его окликнул взволнованный голос: – Господин барон, господин барон! Из-за лестницы выскочил взволнованный Шураша и быстрым шагом, оглядываясь, подошел к нему. – Ждал вас, надобно переговорить по очень важному и срочному делу! – горячим шепотом сообщил юный офицер. – Чтобы мама-Плакса только не заметила. Она думает, я ушел… – Так все серьезно? – пробормотал барон и без энтузиазма провел Щербинина в кабинет, надеясь, что тот долго его не задержит. Незваный гость отказался от предложенных напитков, не стал садиться, а заходил кругами по комнате, явно чем-то обеспокоенный. – Ну-с, молодой человек, – подстегнул его Вестхоф, расположившись в кресле с рюмкой коньяка. – Понимаете, я оказался в сложном положении, потому что все мои друзья… Ну, не просто знакомые или приятели, а именно близкие друзья, как назло сейчас не в городе… Богуцкий и Сомов уехали замерять дороги и неизвестно когда вернутся, Ушаков вообще отпросился на пару дней к какому-то родственнику. Из тех, кому я могу хоть как-то доверять, остался только Стоврич, но с ним я опоздал… А дело очень деликатное, понимаете? Барон не понимал, но кивнул. Шураша взъерошил и без того растрепанные волосы, подошел к окну, дернул за створку, открыл его настежь и жадно глотнул свежего воздуха. – Жарко-то как! На улице вовсе не было жарко, в окно потянуло прохладой, но Вестхоф, учитывая возбужденное состояние молодого человека, не стал опровергать его утверждение. Он выжидательно смотрел на Щербинина, смакуя коньяк. – Словом… словом, завтра я дерусь на дуэли! – выпалил тот, собравшись с духом. – И прошу вас стать моим секундантом! Барон, не предвидя подобного оборота, чуть не поперхнулся. – Простите? – переспросил он. – Не имею права вас просить, – быстро заговорил Шураша, – но так сложились обстоятельства, мне не к кому более обратиться. Мои друзья… Я вам говорил, они все в разъездах, а надобен секундант... Из всех знакомых – вы самый надежный. Ведь понимаете, нельзя, чтобы о дуэли узнали… И мама-Плакса ничего не должна знать! Вы можете обещать? – Не расскажу, – сказал барон и медленно поставил рюмку на столик, обдумывая услышанное. Он не был намерен участвовать в офицерских разборках, тем более в запрещенных законом дуэлях, и всегда успешно избегал подобных сомнительных предприятий. Его знакомым и в голову не приходило обращаться к нему со столь щекотливыми просьбами. Щербинин, разумеется, не подумал, в какое положение ставит барона. Было множество простых и удобных предлогов отказаться – с великим сожалением, разумеется, – от почетного звания секунданта, но, посмотрев на разгоряченного юношу, Вестхоф решил не спешить. Получив отказ, глупый мальчишка не отступится, если уже и жалеет о своем вызове: честь офицера и прочие романтические бредни. Барон внутренне поморщился. Откажись он, и Щербинин отправится на поиски более сговорчивого знакомого. Ежели тот окажется болтуном, поползут слухи, и дело закончится крупными неприятностями, вне зависимости от исхода дуэли. Разве что прапорщика убьют. До его соперника Вестхофу не было никакого дела, но гибель, ранение или арест сего юноши превратят жизнь соседа его матери в ад. Яркие картины рыдающей и взывающей к нему мадам Щербининой заставили барона содрогнуться. – Вы уверены, что кроме как дуэлью нельзя разрешить возникшие разногласия? – на всякий случай спросил он, хотя и был убежден, что самолюбие молодого офицера не позволит тому пойти на попятный. Щербинин подтвердил его уверенность. Оторвавшись наконец от окна и сделав круг по комнате, он плюхнулся в кресло напротив барона и угрюмо буркнул: – Ежели только он принесет извинения! Тогда… тогда, возможно, я его и прощу. – А позволите ли полюбопытствовать, из-за чего возникла ссора? – Он посмел… – Шураша запнулся и покраснел еще гуще. – Из-за дамы… Под вопрошающим взглядом барона он выложил весьма путаную историю о некоей даме, которая оказывала прапорщику очевидные знаки внимания, а потом была замечена на прогулке с другим. Имя предмета раздора предположить было легко, поскольку после бала Шураша сделался тенью пани Кульвец. О том Вестхофу стало известно как со слов соседки, так и от светских сплетников. – Как она могла?! – тем временем простонал Щербинин. – Сама же делала мне авансы, а теперь… – Так вы вызвали ее спутника? – Нет! Как бы я мог?! – вскричал Шураша. – Мы как раз ехали с де Визе и Стовричем, а она, представьте, с самим… Нет, я не могу его назвать… – Не знаете его имени? – барон, казалось, был озадачен. – Как же не знать, конечно, знаю! И еще этот проклятый поляк, представьте… Позволил себе… не скрываясь, при всех… – Поляк? Дама прогуливалась с поляком? – догадался барон. – Нет, этот негодяй вздумал ухлестывать за мамой-Плаксой! Каков проходимец, а? Барон перестал что-либо понимать. Но в итоге, благодаря осторожным наводящим вопросам он таки разъяснил для себя суть драмы, скорее смахивающей на водевиль, что произошла накануне в пригороде Вильны. Хотя прапорщик так и не назвал имени спутника пани Болеславы, по отдельным его уклончивым репликам можно было догадаться, о какой именно высокопоставленной особе идет речь. Личность поляка также не представила загадки для барона – Леопольд доложил о некоем господине, который с утра повез на прогулку мадам Щербинину в своей коляске. Вестхоф умел складывать два и два. – Так вы бросили вызов поляку? – уточнил он. Коли противником Щербинина был Пржанский, история с дуэлью не стоила и выеденного яйца. Пан Казимир принесет свои самые искренние извинения прапорщику – и дело с концом. В том, что поляк будет счастлив замять этот скандал, барон не сомневался. Или же он сам принудит его это сделать. – Нет, помешала мама-Плакса, бросилась на меня, представьте, - смутился Шураша. – И тут еще де Визе вмешался… – Так вы деретесь с… – С де Визе! Как он посмел вмешиваться в мои дела? Барон мысленно чертыхнулся и, делая вид, что внимательнейшим образом слушает стенания молодого человека, принялся прикидывать варианты благополучного разрешения конфликта, в кой поневоле оказался вовлечен. Взвесив все «за» и «против», он наконец выбрал наиболее оптимальный и безопасный путь из всех возможных. Правда, придется все взять в свои руки, но собственное спокойствие того стоило. Когда Щербинин замолчал и с надеждой уставился на барона, тот холодно сказал: – Вы безрассудны, прапорщик. И, жестом останавливая возможные возражения, продолжил: – Безрассудно стреляться, тем паче срывая злость и возмущение на других из-за мимолетного внимания дамы. Возможно, когда-нибудь вы это поймете, если доживете, конечно. С вашей-то горячностью... Когда дуэль? – З-завтра, – заикаясь, ответил Шураша. – В пять утра, на Вилейке… Выглядел он перепуганным нашкодившим школяром. – Я переговорю с секундантом де Визе… Как его зовут? Буду договариваться об одном представителе каждой стороны: чем меньше людей знает, тем больше шансов сохранить тайну. Выяснив имя и адрес секунданта и договорившись поутру встретиться на месте дуэли, барон отправил присмиревшего Щербинина восвояси, наказав ему хорошенько отдохнуть и выспаться перед завтрашним испытанием. – Подавать обед? – спросил Леопольд, едва за прапорщиком закрылась дверь. – Мадам Щербинина прислали луковый суп, тушеную утку, расстегай и… – Подавай, – кивнул барон, не желая отступать от привычного распорядка дня. Но едва он направился в столовую, в дверь затарабанили.
bobby: apropos Ну ни минуты покоя у бедного барона. Повезло же ему с соседями. Тут уж не до шпионской деятельности, пылкость соседей и соответственно результаты их пылкой активности скоро все его время заберут... apropos пишет: Мадам Щербинина прислали луковый суп, тушеную утку, расстегай и… – Подавай, – кивнул барон Смирился...
apropos: bobby bobby пишет: Повезло же ему с соседями. Тут уж не до шпионской деятельности Да уж, достают по всем статьям. Бедолага. bobby пишет: Смирился... Ну, не выбрасывать же. И удобно, конечно, кормят роскошно.
Хелга: apropos Барона, как и князя из соседней темы, искренне жаль. Хотя, и тот и другой, думаю, справятся с любыми невзгодами, даже со сверхактивными дамами. Шураша хороший получается, такой воробышек.
apropos: Хелга пишет: Хотя, и тот и другой, думаю, справятся с любыми невзгодами, даже со сверхактивными дамами. Ну, я скорее в бароне уверена. На него где сядешь, там и слезешь, хотя Плаксу, конечно, ссадить не так легко, как может показаться.
Хелга: apropos пишет: Ну, я скорее в бароне уверена. Здесь точь-в-точь по Чернышевскому - разумный эгоизм: лучше помочь ближнему дабы не обеспокоить себя в дальнейшем. bobby пишет: Тут уж не до шпионской деятельности, пылкость соседей и соответственно результаты их пылкой активности скоро все его время заберут... Разведчики должны успевать везде.
полная версия страницы