Форум » Произведения в соавторстве » Виленские игры » Ответить
Виленские игры
Хелга: Виленские игры Авторы: Apropos, Хелга Жанр: авантюрный исторический шпионский роман Время действия: весна 1812 года Место действия: Вильна
apropos: MarieN пишет: теперь дружненько, всем штабным офицерским скопом навыдавали информации, кто где был, что делал, что обронил и для кого. Ну, это же не военные тайны, а убийство, которое всем охота обсудить. Кто ж знал, что Митяев замешан в шпионские игры? Юлия пишет: Плакса, несомненно, обладает несметным количеством тем для разговора. Тем более по ее характеру было бы вполне резонно начать с самого Борзина, а не вываливать на него Это да - при обычных событиях, но убийство, найденный труп - это же сенсация. И должно распирать, нет? Чет я перепутала - то был не конец главы, и сейчас опять ея продолжение. *** Через четверть часа Вестхоф появился в конторе «поверенного», что находилась в Цветном переулке. – Дайте коньяку! – бросил он открывшему дверь Пржанскому и направился в кабинет. Пан Казимир, вполголоса выругавшись, адресуясь то ли барону, спутавшему его со слугой, то ли самому себе, прошел к буфету в глубине комнаты, открыв вдруг задребезжавшие стеклами дверцы, достал бутылку и бокалы, поставил на стол и разлил золотистый напиток. – Это провал, чертов провал! Штабс-капитан не мог знать адрес на Мясников, это невозможно, – сказал он, проглотив содержимое своего бокала, кажется, не заметив этого. – Провал, – согласился барон и отпил коньяку. – Нужно срочно избавиться от этого вашего сапожника, ежели к нему не успела еще наведаться полиция. Сапожник на Мясников был человеком пана Казимира, тем самым конспиративным адресатом, через которого шла переписка Вестхофа с Невидимкой. – Избавиться? – переспросил Пржанский. – Но он ничего не знает, простой посредник... Что это за письмо, и как оно попало к Митяеву? Он замолчал, мрачно взглянув на барона. Проклятый немец, отчего его так испугало это письмо, что он готов на душегубство? – Дела плохи, но не настолько, – произнес он вслух. – Или вы знаете больше, чем я? – Дела хуже, чем плохи, – после небольшой паузы сказал барон. – Если то письмо попало к полиции... Конечно, есть шанс, что на него не обратят пристального внимания и просто подошьют к делу, но нам может и не повезти... Вестхоф сосредоточенно замолчал, в который раз обдумывая сложившуюся ситуацию. Письмо, каким-то образом оказавшееся у Митяева, на самом деле было зашифрованным посланием, одним из тех, что Невидимка посылал барону через сапожника с условленной пометкой – для «madame Libellule». Вестхоф попытался припомнить, что за бумаги на убитом офицере нашел квартальный. Пара счетов, визитные карточки... Писем не было, и уж точно на такой бумаге, какой пользовался его агент. Хотя письмо могли найти и позже, например, в голенище сапога или за подкладкой шляпы. Барон отпил еще коньяку и посмотрел на Пржанского тяжелым взглядом. – Вы же не думаете, что этот адрес использовался для любовной переписки? Письмо зашифровано, и если в полиции это обнаружат... Можете представить последствия. Посредника нужно убрать не медля, ежели мы еще не опоздали. Не знаю, как письмо оказалось у вашего Митяева, и это один из вопросов, ответы на которые было бы интересно выяснить. – Зашифрованное письмо! Пся крев! Пржанский плеснул себе добавки, не озаботившись полнотой бокала Вестхофа, и измерил шагами невеликую комнату, на ходу отпивая коньяк, словно то был квас. – Зашифрованное письмо, убрать посредника… Проклятье, во что вы меня втянули, в какие игры?! – Я вас втянул?! – барон приподнял бровь, лицо его приняло саркастическое выражение. – Простите, пан, но эти игры, как вы изволили выразиться, мало схожи с увеселительными забавами, как вам, верно, представлялось, когда вы становились их непосредственным участником. Впрочем, теперь вам придется отнестись к ним куда серьезней, – в его голосе зазвучали опасные нотки. Пан Казимир скривился, словно у него заболели зубы, остановился и махнул рюмкой, всплеснув остатки коньяка. – И придется действовать очень быстро, пока не поздно. Если не поздно, – сказал Вестхоф. А ему самому надобно выяснить, не был ли Невидимкой пресловутый Митяев, хотя по тому, что барон слышал об убитом, тот мало походил на его хитроумного агента. Впрочем, возможно штабс-капитан стал работать на французов в Петербурге, здесь решил пристроиться еще и на службу к Пржанскому, напился и потерял над собой контроль… Но зачем тогда – и кому – понадобилось его убивать? – Что из себя представлял ваш Митяев? Как давно он на вас работает? Как вы вышли на него? – спросил он. Пану Казимиру очень хотелось швырнуть вызов в лицо чванливого германца, вздумавшего учить его, Пржанского, шляхтича, доблестного воина, долгие годы рискующего жизнью, и скрестить с ним клинок на поляне Закрета, но вместо этого пришлось всего лишь стукнуть бокалом по столу и мрачно ответить на поставленный вопрос. – Работает с начала марта, шестого принес первые бумаги, точно могу сказать. Зацепил я его у Миллера, за штоссом. Проигрался, влез в долги. Через подставных выкупил его векселя, прижал. Еще кой-какие грешки за ним замечены, выпить не дурак, да и разговорчив – не нравилось мне это. Невидимка до конца марта был в Петербурге. Версия, что он – Митяев, отпадала. В таком случае у Невидимки была весомая причина избавиться от штабс-капитана, дабы вернуть компрометирующее его письмо и, вероятно, избавиться от свидетеля его измены. Хотя, судя по образу жизни Митяева, у него могли найтись и другие недоброжелатели. Теперь предстояло выяснить, было ли обнаружено на убитом письмо. И найти убийцу до того, как это сделает полиция. Барон искоса посмотрел на Пржанского, пробормотал: – Ненадежным типом был этот ваш Митяев, мог предать в любой момент. – Ненадежным, – опять пришлось согласиться Пржанскому. – А много ли надежных, которые своих предают? Тут ведь или бретер, кому рисковать в охотку, или мерзавец, жадный да продажный. Третьего не бывает. Разве что за идею, но таких мало... Пан Казимир тряхнул головой, словно сбрасывая накатившие мысли. – Но нам все равно придется озаботиться поисками его убийцы, – сказал Вестхоф. – Ежели Митяев убит по причинам, не имеющим отношения к нашим делам, – тогда и нас это не касается. Надобно знать наверняка и следовать по ситуации. Придется выяснить круг его общения, имел ли кто на него зуб, ссорился ли с ним... У Миллера было много народа в тот вечер? – О чем вы там, барон? У Миллера? Полон зал был, как обычно. Сукно на столах плавилось. Я поздно пришел, Митяева там, разумеется, заметил. Тот, признаться, был под веселком, шумел изрядно. Болван. – Направьте своих людей по его следу. Пусть выяснят, с кем он общался, что еще делал в тот вечер, где был. Пусть займутся делом, вместо того, чтобы выслеживать меня. – Выслеживать вас? Что вы такое говорите, барон? – Казимир побагровел и дернул ус, мысленно проклиная себя за то, что разоткровенничался с немцем. – С какой такой стати мои люди вас выслеживают? Думаете, им заняться больше нечем? Где... где вы их видели? – Ну как же, милостивый пан, как же, – усмехнулся Вестхоф, наблюдая за напускным возмущением Пржанского. – Ваши подручные следят за каждым моим шагом, а вы о том ни сном, ни духом? Хорош был бы я, ежели не обнаружил слежку... и не ушел от нее, коли мне понадобилось. Впрочем, то пустое. Оставьте свои причитания и займитесь, наконец, делом. Небрежным жестом он достал часы из нагрудного кармана, щелкнул крышкой и выразительным взглядом посмотрел на циферблат. Пржанский скрежетнул зубами, но спорить не стал – время на самом деле поджимало, не до сантиментов. – С почтарем разберусь сам, – кивнул он. – Кстати, я знаю, куда ночью заходил штабс-капитан. К Агнешке, в веселый дом. А оттуда его запиской вызвали, поспешно ушел, даже кушак забыл, девки говорят. – Что за записка, кто принес, известно? – Нашелся парнишка, что записку принес, говорит, передал некий господин, спросонья он его не разглядел. Стал-быть, этот убийца и есть. – Военный али статский? Это вы узнали от полиции или по своим каналам? – С помощью своих средств. Какого статусу неведомо, никто, кроме мальчишки, того человека не видел. Мы его еще потрясем, может, вспомнит что. А полицмейстер ко мне с утра заезжал, допрос учинял по-приятельски. Кинжал показал, которым убили, с монограммой, интересовался, не видал ли я похожего. Барон кивнул – он заметил монограмму на рукояти, когда обнаружили труп. – И что? Опознали? – Нет, не видал я такого кинжала. – А о письме не спрашивал? – Про письмо не обмолвился… Зашифрованное... – добавил он со злостью. – Головоломка, как есть головоломка. – Негусто, но кое-что, – задумчиво сказал барон. – Пусть ваши люди поспрашивают, может, кто еще что заметил. И коли у вас полицмейстер в приятелях, попробуйте выяснить о письме – у них оно или нет. Я тоже попытаюсь разузнать по своим каналам. Он допил коньяк, поднялся. – Сообщайте, не откладывая, обо всех новостях. И вышел.
Хелга: apropos Барон - жесткий тип, неплохо устроился, командует почем зря.
Klo: apropos Ой, как мне барон нравится!!! Пока как-то так получается, что он для меня - самый привлекательный персонаж Хоть и шпион, и все такое прочее...
Хелга: Klo пишет: Ой, как мне барон нравится!!! А пан Казимир? Такой шляхтич, не?
Klo: Хелга пишет: А пан Казимир? Такой шляхтич, не? Вот чем-то он меня настораживает...
Хелга: Klo пишет: Вот чем-то он меня настораживает... Так, вроде, парень весь на виду, инсургент и где-то патриот. Красивый брюнет, не в пример ледяному блондину.
Klo: Хелга пишет: Красивый брюнет, не в пример ледяному блондину. Как это у Хмелевской: Всю жизнь мне нравились блондины. а жизнь упорно подсовывала брюнетов: один чернее другого"
MarieN: apropos apropos пишет: Ну, это же не военные тайны, а убийство, которое всем охота обсудить Согласна, обсудить охота, но не рассказывать же все что знаешь людям, с которыми только что познакомился. Шураша, ведь сам постоянно твердит про наличие шпионов. У пана с бароном теперь сложное положение. Что делать? То ли пустить все на самотек, может ниточка к их делам и не ведет, или вмешаться, скрыть следы, что тоже может быть не желательным, привлечет лишнее внимание. И так невзначай оказался открыт их такой важный информационный канал. Ну посмотрим, чего они там решат, тут им главное заодно, что у них не очень получается. И как там дела продвигаются у полковника Родионова и полиции, может зря переживаем, что главным шпионам столько всего известно?
apropos: Всем спасибо! Klo пишет: Ой, как мне барон нравится!!! Пока как-то так получается, что он для меня - самый привлекательный персонаж Ну да, что-то в нем есть... Поскольку он у нас не красавец, то, возможно, привлекает своим хладнокровием и опасностью, от него исходящей (надеюсь, она от него исходит ). Хелга пишет: Красивый брюнет, не в пример ледяному блондину. Ну, что до меня - я Казика обожаю. И вообще разрываюсь между ими двумя. MarieN пишет: То ли пустить все на самотек, может ниточка к их делам и не ведет, или вмешаться, скрыть следы Ну, они уже вмешиваются - начинают заметать следы. Тут или пан - или пропал. MarieN пишет: может зря переживаем, что главным шпионам столько всего известно? Родионов скоро должен появиться с первыми успехами - или неуспехами - в расследовании.
MarieN: apropos пишет: Родионов скоро должен появиться с первыми успехами - или неуспехами - в расследовании. Надеемся, верим и очень ждем.
Юлия: apropos Занятная парочка шпиёнов. Один, как говаривала моя бабушка, вертится, как черт на сковородке, - о, и неприятен же ему этот разговор-допрос. А другой - ледяная глыба. И так у них все сложно закручивается... Хелга пишет: Один день, так что вполне возможно, что и не успели рассказать. apropos пишет: Это да - при обычных событиях, но убийство, найденный труп - это же сенсация. И должно распирать, нет? Всего-то один день. Это важно. Конечно, убийство - это из ряда вон, что говорится. Но обнаружение трупа, как ни крути, - занятие пренеприятнейшее. В течение столь короткого времени, по идее, должно превалировать отрицательное восприятие. Это потом уже, когда воспоминания физиологических подробностей притупится, тогда, да - шок выльется в бурное обсуждение. А пока… Так мне кааца. apropos пишет: Родионов скоро должен появиться с первыми успехами - или неуспехами - в расследовании Нетерпенья не унять.
MarieN: Юлия пишет: Нетерпенья не унять. Согласна. Совсем, совсем не унять.
Хелга: Проводив Вестхофа, Пржанский допил остатки коньяка и традиционно измерил комнату шагами во всех возможных направлениях, вполголоса бранясь. «Убрать посредника… ах, немецкая твоя душа, распорядился – и с глаз долой! Кто дал ему право распоряжаться?» Ответ на последний вопрос он, разумеется, знал, но легче от этого не становилось. Более того, сапожник-бобыль, посредник-почтарь по совместительству, Гжесь Возняк, которого он так щедро подарил барону для его тайной переписки, был когда-то боевым соратником пана Казимира – инсургентом, и Пржанский не намеревался вонзать нож в его спину. Но, так или иначе, Возняка следовало срочно предупредить и отправить из города, пока до него не добрался Вейс. А возможно, уже и добрался – офицер, о котором болтал сынок симпатичной русской пани, мог быть уже допрошен. На этой мысли Пржанский прекратил свои метания меж столом, креслами и буфетом и поспешил покинуть тайную квартиру. Придется идти к Кучинскому самому – искать, кого послать, да ждать Стася, чтобы дать ему поручение – на все это уйдет полночи, а время и впрямь не терпит. Добравшись домой, он переоделся – светлые панталоны уступили место широким штанам, туфли мягкой кожи были заменены юфтевыми сапогами, фрак брусничного цвета с искрой – темно-серым кафтаном, черные кудри скрылись под картузом, четыре перстня с дорогими каменьями, золотой брегет и запонки брошены на туалетный столик. И вскоре по ночной Вильне в направлении лукишской базарной площади шагал mieszczanin-мастеровой слегка похмельного вида, в котором мало кто, не приглядевшись, узнал бы франтоватого шляхтича. К счастью, Кучинский оказался дома. Пржанский вытащил его из теплой постели, лишив объятий аппетитной девахи, из-за чего Стась был мрачен и нарочито непонятлив. – Что за спешка? До утра не подождать, ясновельможный пан? – пробормотал он, с усмешкой оглядывая маскарад Пржанского. – Не подождать! – рявкнул тот. – Дело безотлагательное. Пойдешь на Мясников, к Гжесю, только сначала порасспроси осторожно, дома ли он, да не заходил ли к нему квартальный или еще кто из сыскных. – Понял, – мрачно кивнул Стась. – Что понял, что понял, чертов гусь? Если дома, и все спокойно – зайдешь тайком и скажешь, чтобы собирался и уходил из города, да схоронился так, чтобы ни одна душа не нашла. Впрочем… пусть идет прямиком в Кушарки, скажет там, что я послал. И денег ему дай. Пржанский достал и отсчитал несколько ассигнаций. – А ежели заходили? Или заарестовали? – поинтересовался Кучинский, пряча деньги – Если арестовали, дело другое. А если кто заходил – расспроси, зачем, и пусть немедля уходит. И в любом случае, живо ко мне, буду ждать, в любой час. На том и разошлись. Пржанский, таясь от ночных патрулей, отправился домой, а Стась, тем же манером, – в сторону Мясной. Улица эта, виляющая поворотами, была узка, немощена и темна. На первых этажах теснились вывески мясных и прочих лавок, мастерских и трактиров. Ставни уже были закрыты, хозяева заведений, кроме, разве что питейных, отправились на покой. Сапожник Возняк своей мастерской не имел, снимал угол в трактире и каморку в углу, и выполнял время от времени мелкие поручения, не зная, да и не вникая, от кого они исходят. Трактир был открыт за полночь, тем упрощая поставленную перед Кучинским задачу. Прежде чем зайти в заведение, вход над которым освещался тусклым фонарем со свечей внутри, он прошелся по самому топкому месту немощёной улицы, изрядно измазав вязкой грязью сапоги. В довольно людном для позднего часа трактире прошагал к свободному столу, рухнул на лавку, подзывая полового. Заказал крепкого квасу, половой принес кружку и кувшин с запотевшими боками, кликнув по пути девку – помыть затоптанные полы. Стась устроился поудобней, вытянув ноги. – Ну и грязища у вас тут, вон как сапоги измазал, новые, почитай, сапоги. – Был бы пан Гжесь на месте, начистил бы вам сапоги, – сказал половой. – Ливень-то какой был с утра. – Да, не худо бы. Дрыхнет, небось, ваш сапожник? – лениво молвил Стась, прихлебывая квас. – Да бог его знает… – пожал парень плечами. – Сегодня не видал его. Кажись, и утром его не было. – А ты сходи, глянь, чаевых тебе подкину погуще. А то мне к зазнобе, она тут недалече живет, а она чистюля у меня, свет таких не видывал. – Ишь ты! – заулыбался половой. – Постучу, да все равно зазря, не видал я его. Ядзенка, ты пана Гжеся видала? – обратился он к девке, что ловко орудовала тряпкой. – Пана Гжеся? Сапожника? – Ядзенка распрямилась, задумалась. – Не… не видала. Кажись, и вчера не показывался. Занемог, поди? Парень прошел под лестницу, под которой находилась каморка сапожника, постучал, затем толкнул незапертую дверь и скрылся за нею. – Нету его, куда запропастился, не знаю. Вон и ящик со струментами у него весь день незакрытый стоит, все на виду, – сообщил он Кучинскому, выйдя из каморки. – Придется вам, пан, к зазнобе в грязных сапогах идти. – А не беда, ты и почистишь, раз все под рукой, – объявил Стась. Половой начал было протестовать, ссылаясь на то, что сие не входит в его обязанности, но опасный блеск в глазах посетителя и несколько монет в придачу заставили его взяться за чужую работу. Вскоре Кучинский, весьма довольный собой, в начищенных, пусть и не опытной рукой, сапогах, которые, впрочем, скоро потеряли свой блеск, пробирался по темным улицам, направляясь на Погулянку докладывать пану Казимиру о результатах своего рейда. Пржанский, вернувшись в свой особняк на Погулянке, прошел в дом черным ходом и направился в кабинет, предвкушая плотный ужин и неспешно выкуренную трубку. Открыл дверь и ошарашенно замер.
apropos: Хелга Казик, с его горячим нравом и проклятьями в адрес "немецкой души", - просто прелесть. Стась проявил смекалку и ничем не выдал интереса к сапожнику. Вообще, молодцы ребята. Хелга пишет: Открыл дверь и ошарашенно замер. Подстерегла новая неожиданность. Казику прямо ни покоя, ни отдыха не дают.
Хелга: apropos пишет: Казик, с его горячим нравом и проклятьями в адрес "немецкой души", - просто прелесть. И, между прочим, пожалел сапожника, не в пример холодному германцу.
MarieN: Хелга Пан Казимир здесь на высоте, не отказывается от своего товарища-агента в угоду Вестхофу, пытается его спасти, защитить. Да и Стась Кучинский не подкачал, красиво исполнил задачу. Обоих опять же можно только пожалеть, их шпионские игры не дают им насладится вечером, и даже ночью не дают покоя. Интересно, что же там за неожиданность заставила замереть пана Пржанского на пороге своего кабинета.
Юлия: Хелга Ну не продохнуть бедным! apropos пишет: Стась проявил смекалку и ничем не выдал интереса к сапожнику. Жутковатый он, этот Стась... Отлично закручивается интрига. MarieN пишет: Обоих опять же можно только пожалеть, их шпионские игры не дают им насладится вечером, и даже ночью не дают покоя. А нужен ли им этот покой? Хелга пишет: Открыл дверь и ошарашенно замер. Ну же, авторы, не томите
apropos: MarieN пишет: можно только пожалеть, их шпионские игры не дают им насладится вечером, и даже ночью не дают покоя Ну так сами предпочли эти игры, теперь должно с терпением принимать. Юлия пишет: Жутковатый он, этот Стась Да никого ж не обижает, исполнительный и преданный Казику и делу. Всем спасибо!
Хелга: MarieN пишет: Да и Стась Кучинский не подкачал, красиво исполнил задачу. Так почти профи в своем темном деле. Юлия пишет: Жутковатый он, этот Стась... Такой и есть, да, хоть ничего пока жуткого не сотворил. apropos пишет: Ну так сами предпочли эти игры, теперь должно с терпением принимать. Стезя...
ДюймОлечка: apropos и Хелга Вернувшись из отпуска, залпом прочла все мной пропущенное, чудо как хорошо :) И наконец, я проникаюсь любовью к Казику, хотя ледяные с виду мужчины мне больше по нраву
полная версия страницы