Форум » Коллективное творчество » Испытание Добродетели, или Путь Целомудрия » Ответить
Испытание Добродетели, или Путь Целомудрия
apropos: В создании коллективного романа Испытание добродетели могут принять участие все желающие. В любом количестве и в любое время. Пишем онлайн - каждый в любой момент может добавить свою строчку, абзац, главу - плавно продолжая сие повествование. Героиня - Аннабелль Найтингейл Ея отец - Эбинейзер Найтингейл Ея мать - Кассиопея Ея бабушка (мать отца) - леди Клитемнестра Ея заклятая подруга - Агнес-Лилиан Герой - Люциус Фэрчайлд Злодей - Маркус Рейвен-Стэкхаус Любимый лебедь Героини по кличке Павлин (яйцо с ним по ошибке положили в павлинье гнездо, но он вылупился не таким красивым, как павлинята, и стал чужим в родной семье. А добрая Героиня его подобрала, приютила, обогрела... ну съела в итоге) Начинать с мизансцены Героини и ее Отца у них дома. Они пытаются вести совершенную беседу (при этом демонстрируя собственные совершенства), но их прерывает то явление соседки, набивющейся в подруги, то визит Злодея-Маркуса, известие о лишении прихода и т.д.. Далее следуют сборы в дорогу и путешествие - то в экипаже, то на корабле, верхом, пешком, на верблюдах и санях. А рассказ отца о Матери Героини и ее Бабушки - пустить красной нитью через все повествование, и каждый раз, когда Отец начинает пускаться в воспоминания - какое-то очередное событие перебивает его на самом интересном месте. Гротеск по Плану романа Дж.Остин - http://apropos.borda.ru/?1-4-20-00000039-000-0-0-1230313261
Дебора: ДюймОлечка , "бледное прекрасное чело" - это блеск! Постараюсь вскоре присединиться...
apropos: А вот это: ДюймОлечка пишет: со всей доступной для него нежностью Шикарно - других слов нет! ДюймОлечка Леди-авторы, ваши перлы давно пора переносить в ПЕРЛовку.
ДюймОлечка: Дамы, приятно "черт побери", но где же продожение
Дебора: apropos пишет: ваши перлы давно пора переносить в ПЕРЛовку apropos , не "Ваши", а "Наши"... ДюймОлечка пишет: где же продожение ДюймОлечка , я постараюсь , только вчера вернулась, ещё в разбросе небольшом...
Дебора: - Добрый вечер, господа... Но что здесь происходит? – растерянно вопросил викарий. Аннабелль, в заботе о спокойствии отца своего, не могла долее симулировать обморок и, открыв глаза, произнесла слабым, но спокойным голосом: - Ничего, батюшка. Нежданная гроза немного напугала меня, вот и всё, и сэр Люциус был так добр, что помог мне опуститься на диван. - Натурально, я никогда прежде не видывала таких частых и неожиданных гроз, - заметила Агнесс-Лилиан. – Ровно полчаса назад, могу поклясться чем угодно, на небе не было ни облачка, а сейчас льёт как из ведра! Не знаю, право, как я доберусь до дома, я не захватила даже своей омбрельки. Сэр Фэрчайлд, вы, кажется, приехали в коляске? – Обратилась она к сэру Люциусу с самой обворожительной улыбкой. Будучи джентльменом самых безупречных манер, тот, хотя и не сводил взора своего с прелестного личика Аннабелль, вынужден был подтвердить, что приехал в экипаже, и предложил его поневоле мисс Агнесс-Лилиан, скрыв свою досаду, с видом галантным и обходительным. Весьма довольная, подруга Аннабелль тотчас встала, выражая желание немедленно покинуть дом Найтингейлов, и сэру Люциусу не оставалось ничего иного, как предложить ей опереться на его руку. - Так не забудьте написать мне тотчас по приезде в Лондон, дражайшая моя мисс Найтингейл, - сказала на прощание Агнесс-Лилиан. – Мы... – она бросила лукавый взгляд на своего спутника, - то есть, я и все мои родные, натурально, будем очень волноваться о вас. Аннабелль кивнула, уверенная, что под «родными» подруга имеет в виду своего жениха, а, вскорости, и мужа, и вновь задалась вопросом: для чего сэру Фэрчайлду возводить на батюшку всю эту клевету и наветы. «Как низок должен быть человек, чтобы, не имея на то никаких оснований, измыслить столь гнусную интригу! Что, что сделал мой добрейший родитель, чтобы юноша, в джентьлменстве и честности коего ранее у нас не было ни малейших сомнений... более того - к коему – увы, увы мне! – я питала в сердце своём некоторую нежность... – чтобы этот юноша довёл нашу семью до позорного бегства из мест, ставших для нас родными и близкими? Воистину как обманчивы внешность и манеры, ежели под ними кроется столь чёрная душа!..» Итак, сэр Люциус и Агнесс-Лилиан откланялись, и чрез минуту послышался стук колёс отъехавшей коляски, увозившей – в чём Аннабелль не сомневалась – будущую счастливую чету Фэрчайлдов. Но даже и в сей печальный миг прекрасная дочь викария не нашла в благородном сердце своём достаточно зла, чтобы не пожелать сей паре про себя благополучия и взаимной любви и не понадеяться, чтобы её подруга смогла поставить своего мужа на светлый путь обновления и исправления. И слёзы умиления блеснули в её огромных глазах, когда она осознала, насколько выше она и её батюшка низменных чувств, обуревающих простых смертных, и не поняла, что в это мгновенье поднялась на новую ступень христианского смирения и всепрощения. - Я тоже вынужден вас покинуть, - мрачно изрёк дотоле молча стоявший в стороне Маркус. – Мистер Найтингейл, я вижу, отъезд ваш решён окончательно. Мне остаётся заверить вас в полном своём к вам расположении и неизменном уважении, а также в том, что не найдётся в целом свете человека, более вам преданного и готового в любую минуту придти к вам на помощь – и словом, и делом. Это относится также, конечно, и к вашей дочери. - Благодарю вас, мистер Рейвен-Стэкхаус! – с чувством произнёс почтенный викарий, пожимая протянутую Маркусом руку. Молодой человек поклонился Аннабелль и, бросив на неё огненный взор свой, удалился; едва переступил он порог пасторского домика, как, словно по мановению волшебной палочки, дождь прекратился, и последний луч солнца, робко, как запоздалый путник, заглянувший в окно, осветил грустную опустевшую комнату, в коей остались лишь отец с дочерью и верный Павлин.
ДюймОлечка: Дебора Чудесно Аннабелль слишком добра к этим "простым смертным" и только солнце да ветер с тучами знает истинную цену привязанности некоторых "друзей"
Дебора: ДюймОлечка , ага. Да ещё верный Павлин. Впрочем, похоже, он и к Люциусу не испытывает добрых чувств (ревнует, наверное).
apropos: Дебора Отлично! Такие страсти, страдания, переживания, стойкости духа и христианское всепрощение... Правда, похоже, я упустила нить... Когда наш Герой был оклеветан?
bobby: apropos пишет: Когда наш Герой был оклеветан? Насколько я помню, там с письмами заморочка вышла. Сначала сэр Маркус показал Аннабель анонимное письмо якобы хулителя мистера Найтингейла. А после "подруга", рассказывая о нежных чувствах между ней и мистером Фэрчайлдом, показала той нежное послание своего "жениха", в котором героиня узнала руку анонимного автора...
Хелга: Дебора Новая ступень совершенства- это сильно, проникновенно!
Дебора: apropos ,Хелга , Попробуем заглянуть далее... «Восхитительнейшая, бесценнейшая и несравненнейшая подруга моя Аннабелль! Счастие моё безгранично и Вы, натурально, его разделите вместе со мною, ибо миг моего блаженства приближается, и Л. (Вы, с Вашим безграничным умом, конечно, догадываетесь, кто скрывается за этою скромною и, на первый взгляд, обыкновеннейшею, а для меня – самою прекрасною и драгоценнейшею буквой) и я вскорости надеемся соединиться окончательно, и лишь одно мешает мне чувствовать себя счастливейшею девицей на всём свете – Ваше, добрейшая из моих подруг, отсутствие. Однако, пишу я Вам как раз потому, что в самом скором времени мы (то есть, Л. и я) прибудем в Лондон, ибо, как Вам, натурально, понятно, в наших краях сложно купить даже подобающие готовящемуся торжеству мелочи, такие, как шляпки и перчатки, не говоря уже о свадебном туалете. Посему, как только мы приедем в столицу, я тотчас нанесу Вам визит, ибо долг дружбы почитаю важнее всех прочих, даже столь сладостных, как долг невесты и будущей жены баронета. Возможно, Л. тоже заглянет к Вам с Вашим достопочтеннейшим батюшкою, быть может, даже и без меня. Он по-прежнему горит желаньем выяснить причины, по коим вы покинули приход, и разобраться во всём самолично. Будь я более ревнива и эгоистична, я, натурально, могла бы усмотреть в его безмерной заботе и тревоге о Вас некий повод для волненья; но я уверена в Л. и в его чувствах полностью, и, наоборот, всячески поддерживаю в нём желанье поспособствовать разрешению ваших невзгод и рассеиванью мрака, сгустившегося над головами Вашею и Вашего благороднейшего отца. Кроме того, спешу поведать Вам, милейшая моя Аннабелль, что дуэль меж Л. и М. (надеюсь, Вы, опять-таки, поймёте, о ком я говорю), не состоялась, поскольку на обратной дороге (Вы помните, натурально, что я уехала с Л. в его коляске после его ссоры с М.) я убедила Л. простить мистеру Рейвен-Стэкхаусу его горячность и вспыльчивость, объяснив их причинами, с коими мой жених не мог не согласиться и кои не мог не принять как извинения вполне достойные. Что касается М., то он на следующий же день покинул своё поместье и, по слухам, уехал в Лондон. Я отчего-то уверена, что он направился вослед за Вами и Вашим батюшкой. Как ни люблю я своего несравненнейшего Л., но не могу не высказать Вам, дражайшая моя подруга, как нравится мне М., сколько вижу я в нём неоспоримых достоинств истинного джентльмена и как чувствую всем сердцем – надеюсь, мне будет позволено, как близкой подруге Вашей, сие замечание – насколько нежно и преданно он влюблён в Вас и готов ради Вас на всё. Именно это я высказала Л., когда мы ехали в его экипаже, и жених мой согласился со мною вполне, что М., бесспорно, питает к Вам чувство не менее страстное, нежели сам Л. ко мне, и что это может вполне извинить Рейвен-Стэкхауса, не знающего о связывающем нас слове и видящем в Л. возможного соперника. Натурально, я так и вижу, как зарделись Ваши ланиты румянцем смущенья, когда Вы прочли эти строки, - но, поверьте, нет девицы на свете, более желающей Вам добра и блаженства, нежели Ваша подруга Агнесс-Лилиан, и я хочу лишь одного – чтобы Вы с Вашим отцом вернулись в наше графство, чтобы Ваш дражайший батюшка по-прежнему проповедовал в нашей церкви и чтобы мы всегда были с Вами соседками и добрыми подругами – я с моим Л. и Вы с М. Однако, заканчиваю. Целую Ваше письмо, не имея возможности пока расцеловать пославшую его, но рассчитывая сделать это в самом ближайшем времени. Ваша навеки, Агнесс-Лилиан»
apropos: Дебора Какое коварнейшее коварство демонстрирует коварная ближайшая подруга нашей совершенной героини! bobby Спасибо, что помогла разобраться в коварных хитросплетениях...
ДюймОлечка: Дебора Великолепный слог у этой интриганки
Дебора: apropos ,ДюймОлечка ,
Хелга: Дебора Потрясла до глубины души!
ДюймОлечка: Невозможно описать какая буря эмоций овладела читательницей сего послания, ибо ничто так не подвергает испытаниям стойкость духа молодой леди, как известие о скорой свадьбе и ожидании большого счастья для героя девических грез. Аннабелль понимала, что сколь долго бы она не оттягивала написание ответного письма, оно должно быть написано и не далее трех дней после получения заверений в «бесценнейшей и несравнейнейшей» дружбе. Выделив себе полчаса на размышления после завтрака и собравшись с духом, сев у раскрытого окна, вид из которого был радостно-легким и величественным одновременно, Аннабелль взяв перо и задумавшись над первой фразой, посмотрела в окно, оставив без внимания каплю чернил, что скатилась с пера и оставила на бумаге пятно, образ которого напоминал профиль вполне-известного джентльмена.
Дебора: ДюймОлечка , маленький, но колоритный отрывочек! У нашей героини даже клякса не простая, а с профилем! Чудесно!
Хелга: ДюймОлечка Очень изящный образ в коротком отрывке!
apropos: ДюймОлечка Увы редкие продолжения - но зато какие меткие.
Дебора: Идентифицировать сию кляксу – да простит нам читатель это просторечное словцо, недостойное высокого слога нашего произведения, - с профилем того, имя коего мисс Агнесс-Лилиан обозначила в своём посланьи единственной литерой «Л», Аннабелль не успела, по той причине, что дверь отворилась, и на пороге гостиной обозначились две фигуры: кузины нашей героини, мисс Кассандры, и мистера Моула. Кассандра, старая девушка пятидесяти лет от роду, была мала ростом, худа и узким личиком своим напоминала мышь; тонкие усики, пробивавшиеся над верхнею губою хозяйки дома, увеличивали сие сходство. У тех, кто имел честь познакомиться с мисс Кассандрой, - а таковых было не так уж много, поскольку кузина Аннабелль вела образ жизни весьма уединённый, - отчего-то появлялось непреодолимое желание заглянуть за её спину, - настолько казалось естественным, что сзади у этой дамы из-под юбок должен торчать длинный серенький хвостик. Сия добродетельная девица имела – как некоторые старые девы – одно увлеченье, которому предавалась с истинной страстью – она обожала сватать всех и вся. Правда, как мы уже упоминали, круг знакомств мисс Кассандры был несколько ограничен, но, тем не менее, она умудрилась – по крайней мере, хвалилась этим, как достиженьем поистине мирового значения – поспособствовать браку своего троюродного племянника, двух пятиюродных сестёр, двух горничных одной из своих подруг ( которая, после этого, порвала с мисс Кассандрой всякие отношения), а также кучера, поварихи и лакея другой подруги ( незамедлительно последовавшей после этого примеру первой). Теперь, как понял уже, вероятно, наш прозорливый читатель, на очереди у старой девы была ни кто иная, как Аннабелль Найтингейл, - и миссия, которую возложила на себя кузина нашей героини, должна была стать вершиной матримониального искусства мисс Кассандры, - ибо Аннабелль была прелестна, юна и невинна, - а, следовательно, к подходу к её выходу замуж нужно было отнестись со всею серьёзностию. Мисс Кассандра, однако, не теряла даром времени и на редкость быстро нашла любимой кузине подходящую партию, - старый друг её, мистер Моул, человек в летах, зато почтенный и богатый, как никто иной подходил красавице-кузине, по всем представленьям свахи. В том, что Аннабелль будет счастлива, получив предложение, едва приехав в Лондон, да ещё от столичного жителя, имеющего собственный особняк, человека с состоянием и положением, - в этом мисс Кассандра нисколько не сомневалась. Как, впрочем, и сам мистер Моул, уже посвящённый в планы давней своей приятельницы и очарованный красою и юностью её провинциальной кузины. Мистер Моул был мужчина лет всего лишь сорока пяти или чуть более, с брюшком и лысиной, но представительный, высокий, с несколько визгливым голосом и небольшою одышкой. Он был очень подслеповат и носил очки; ходил же, опираясь на толстую трость чёрного дерева, и одевался большую часть года в великолепную шубу из кротовых шкурок, снимаемую лишь в самые тёплые дни, поскольку страдал ревматизмом и страшно боялся простуд.
полная версия страницы