Форум » Коллективное творчество » Испытание Добродетели, или Путь Целомудрия » Ответить
Испытание Добродетели, или Путь Целомудрия
apropos: В создании коллективного романа Испытание добродетели могут принять участие все желающие. В любом количестве и в любое время. Пишем онлайн - каждый в любой момент может добавить свою строчку, абзац, главу - плавно продолжая сие повествование. Героиня - Аннабелль Найтингейл Ея отец - Эбинейзер Найтингейл Ея мать - Кассиопея Ея бабушка (мать отца) - леди Клитемнестра Ея заклятая подруга - Агнес-Лилиан Герой - Люциус Фэрчайлд Злодей - Маркус Рейвен-Стэкхаус Любимый лебедь Героини по кличке Павлин (яйцо с ним по ошибке положили в павлинье гнездо, но он вылупился не таким красивым, как павлинята, и стал чужим в родной семье. А добрая Героиня его подобрала, приютила, обогрела... ну съела в итоге) Начинать с мизансцены Героини и ее Отца у них дома. Они пытаются вести совершенную беседу (при этом демонстрируя собственные совершенства), но их прерывает то явление соседки, набивющейся в подруги, то визит Злодея-Маркуса, известие о лишении прихода и т.д.. Далее следуют сборы в дорогу и путешествие - то в экипаже, то на корабле, верхом, пешком, на верблюдах и санях. А рассказ отца о Матери Героини и ее Бабушки - пустить красной нитью через все повествование, и каждый раз, когда Отец начинает пускаться в воспоминания - какое-то очередное событие перебивает его на самом интересном месте. Гротеск по Плану романа Дж.Остин - http://apropos.borda.ru/?1-4-20-00000039-000-0-0-1230313261
Miss Jane: Красноречивый вид целомудренной Аннабелль, равно как и ее молчание, куда более говорящее, чем тысяча витиеватых слов, были понятны Агнес-Лилиан, которая, хоть и была лишена той душевной тонкости, чуткости и возвышенности, коими отличалась дочь преподобного Найтингейла, обладала достаточною смекалкою. Слегка откинув голову назад и отбросив свои золотистые волосы за плечи, Агнес-Лилиан легко рассмеялась, и ее смех рассыпался по комнате сотней хрустальных осколков, впрочем, так и не сумев разбудить крепко уснувшего пастора. Не придав значения тревожному взгляду его дочери, обеспокоенной тем, что мирный отдых ее отца может быть нарушен, она произнесла с очаровательною усмешкою: - Ах, Аннабелль! Твоя красота пропадает зря, меж тем как мир полон наслаждений и радости! Знаешь ли ты что-нибудь о прекрасных парадных залах, где все обито золотом и шелком, где полы из розового мрамора, а потолки расписаны искуснейшими художниками прошлых столетий? Знаешь ли ты что-нибудь о вихре танца, опьяняющем и будоражащим душу, зажигающем огонь в глазах и вдыхающем новую жизнь? Неужели никогда не задумывалась ты о том, сколь многое остается за пределами твоего взора, обедняя и делая пустой и скучной твою жизнь, которую Всевышний дал тебе отнюдь не для того, чтобы бездарно провести ее в четырех стенах?
ДюймОлечка: Ой, дамы, леди, барышни, ловко владеющие пером, какие вы молодцы, все так интересно, живо и красноречиво Даже завидую вам Аннабелль, до этого находившаяся в согласии с собой и всем миром, наслаждавшаяся каждым днем, будь он пасмурным (говорившем о том, что нельзя проживать жизнь бездумно и бесцельно) либо солнечным (напоминающем о праведности всех трудов и получении радости от них), видевшая в тиши сельской жизни только прекрасные мгновения, радуясь неспешности ее жизни с таким благочестивым отцом, встречая все невзгоды с высоко поднятой прекрасной головкой, вдруг задумалась о словах хоть и не слишком вызывающей доверие собеседницы, но говорившей с таким жаром, что увлекла на миг скромную мисс Найтингел. Она на миг представила себя в прекрасной зале, горящей теплым светом множества свечей, окруженная дамами и джентльменами, кружась в танце с сэром Фэрчайлдом, который держал ее тонкую руку в своей и смотрел на нее своим, только ему присущим, взглядом синих глаз и улыбался. Тут Агнесс, до этого что-то говорившая, снова захохотала и Аннабелль, вздрогнув, зарделась (румянец всегда придавал ее лицу такое очарование и свежесть, что все проживающие девицы в округе завидовали ей, правда она в силу свойств своего чудесного характера этого не замечала), как будто сэр Люциус (в своих мыслях она позволяла себе так его называть) в самом деле на нее сейчас смотрел.
Дебора: Сей молодой джентльмен, уже нами неоднократно упомянутый (вернее, упомянутый мисс Аннабелль, в мыслях которой мистер Люциус Фэрчайлд, к её собственному удивлению, занял с недавних пор некую нишу, точнее, выражаясь языком поэтическим, к коему мисс Найтингейл была более склонна по причине возвышенности своей натуры, грот) был, так же как и Агнес-Лилиан, соседом доброго викария и жил в собственном особняке в поместье, занимавшем пятнадцать акров земли и носившим величественное название «Сияние зари», имел титул баронета, внешность самую незаурядную – синие глаза, кои, опять же обращаясь к поэзии, можно было сравнить с глубокою небесною лазурью, густые волосы цвета спелой пшеницы, взращённой трудолюбивыми землепашцами в долине реки Трент, мужественную высокую фигуру и воистину чарующий голос, который непревзойдённый музыкальный слух Аннабелль идентифицировал как лирический тенор. Но бесспорные внешние достоинства вышеозначенного джентльмена, равно как его титул и звание крупного землевладельца, - безусловно, качества, делающие сэра Люциуса Фэрчайлда в глазах многих юных леди и их мамаш выгодным женихом, ибо он был холост, - хотя и задели некие струны целомудренного девичьего сердечка нежной мисс Аннабелль, но не могли завладеть сим органом всецело, ибо знакомство скромной дочери приходского священника и молодого баронета было самым поверхностным.
ДюймОлечка: Аннабелль, как заботливая и любящая дочь, решив не дать возможности гостье прервать сладкий сон своего батюшки, тихим голосом, как и положено доброй дочери викария, напутствовала собеседницу: - Скучная жизнь?! Но дорогая, моя жизнь полна заботами о ближних, и прежде всего о моем батюшке, о прихожанах, о доме и саде. Всевышний наделил нас качествами, чтобы мы своими деяниями прославляли его, помогали нуждающимся и совершенствовали свое тело и дух молитвами. И бросив быстрый взгляд на мирно почивающего около камина отца, добавила, пытаясь сменить тему и увести от благотворного сна пастора (мысли о болезни еще не совсем отпустили ее) и щекотливой темы шумную гостью: - У нас, кстати, в нашем розарии распустились наконец долгожданные Pat Austin, их незабываемый аромат и цвет закатного неба в летний день не оставит даже самого взыскательного ценителя равнодушным. Предлагаю нам пройтись и полюбоваться ими. Отец и дочь не зря гордились своим розарием, и хотя ему было далеко до Риджентс-парка, в котором выращивалось более тридцати тысяч сортов роз, но их маленький уютный сад вмещал в себя более тридцати сортов самых удивительных, редко встречающихся, красивых, ароматных роз. Розы Pat Austin
Дебора: Но гостью пасторского домика отнюдь не интересовал розарий; Агнес- Лилиан не обладала утончённостию чувств и любовью к прекрасному, и чудесные дары натуры не волновали её приземлённую, если не сказать, грубую, душу. Положив лилейно-белую ручку свою на руку нашей героини, гостья произнесла проникновенным тоном: - Ах, в другой раз, дражайшая мисс Аннабелль! Возможно, вы сочтёте меня назойливою, но я хочу предложить вам свою дружбу, чистосердечно и откровенно. Мы с вами ровесницы, и небольшое неравенство в нашем положении в обществе, уверяю вас, нисколько не смущает меня. Ежели мы станем с вами подругами, я поверю вам все тайны своего сердца, кои пока таятся в его глубинах. И, не дожидаясь ответа Аннабелль, которая, несмотря на всю свою незлобивость и мягкость, была невольно задета намёком на различие девиц в общественном статусе, Агнес-Лилиан, убеждённая, вероятно, что предложенная ею дружба будет с благодарностию и радостию принято, продолжала: - Мой самый главный секрет, драгоценнейшая мисс Аннабелль, – это моё чувство к соседу нашему, сэру Люциусу, чувство глубокое и возвышенное, в чём вы убедитесь, выслушав меня.
Miss Jane: Сердце юной Аннабелль учащенно забилось, а румянец еще сильнее выступил на ее лилейных щеках, и она, несмотря на все свои старания - быть может, в силу юного ея возраста, а быть может и из-за неведомой ей прежде силы своего чувства к вышеозначенному джентльмену, не сумела скрыть удивления и одарила Агнес-Лилиан столь красноречивым взглядом, в коем смешались изумление и боль, что та успокаивающе взяв за руку обладательницу столь трепетной души, промолвила небрежно: - Ах, милая, ты, конечно, ничего не знаешь о прекрасном чувстве любви, возносящем нас на седьмое небо и делающем счастливейшими из людей. Но возрадуйся, ибо никто из смертных не оставался обойденным Купидоном, ничье сердце не оставалось не пронзенным его острыми золотыми стрелами. Это чудо рано или поздно снизойдет и на тебя. О, ты вся дрожишь! Что с тобою?, - спросила Агнес-Лилиан, проявив тем самым столь несвойственную ей заботливость и внимание к ближнему.
Дебора: -О нет, ничего, - пролепетала злосчастная Аннабелль, однако ноги ей не повиновались более, и она вынуждена была опуститься в кресло. - Как покраснели, а теперь побледнели ваши ланиты! – с изумлением говорила Агнес-Лилиан. – Надо нюхательные соли....Не разбудить ли вашего добрейшего батюшку? Не сходить ли за служанкою? - Боже правый, нет, нет! – слабым голосом отвечала Аннабелль, которая предпочла бы умереть скорее, нежели преревать драгоценный сон отца своего. – Мне, уверяю вас, уже полегчало. Просто... – Она искала достойный предлог для своего незапного недомогания и, наконец, нашла его, - просто наша кухарка, по-моему, положила несвежий крем в профитроли. Боюсь, милая Агнес- Лилиан, как бы и вы не почувствовали дурноту от этого блюда, - ведь, кажется, последнюю дюжину сего лакомства откушали вы. Гостья нахмурила брови и попыталась прислушаться к тому, что происходило внутри неё. -Действительно, я, кажется, тоже ощущаю некое....волнение, - произнесла она не без испуга. –Вы полагаете, это может быть опасно? - Не думаю. Но, мне кажется, в «Райских кущах», от коих аптекарь живёт в двух шагах, вы будете в большей безопасности, нежели здесь. -Совет ваш чрезвычайно разумен, - сказала Агнес-Лилиан, со свойственною ей стремительностью направляясь к выходу. У дверей она оглянулась: -Вам лучше? - О да, - честно ответила мисс Аннабелль, ибо каждый шаг новообретённой подруги, сделанный в сторону порога, действительно, облегчал её состояние. Когда же Агнес-Лилиан исчезла за дверью, дочь досточтимого викария подняла к небу своё прекрасное лицо, горячо прося Всевышнего простить ей её невольный обман.
apropos: Леди! Восторгам моим нет предела! Каскады иронии, изысканность слога, остроумные повороты ситуаций - я покорена!
Miss Jane: - Боже милосердный, прости меня, - прошептала она, и горячая слеза скатилась по ее щеке. - Закали мою душу, сделай ее оплотом добродетели и честности, целомудрия и чистоты! О, если бы Тебе было известно, как хочу быть я дщерью достойной Тебя и моего обожаемого отца, несущего Слово Твое в сей бренный мир!.. Меж тем становилось все темнее. Тяжелые свинцовые тучи заволокли небеса сиренево-лиловой пеленою, листы деревьев трепетали на порывистом ветру, и эта внезапная непогода, заставившая все живое в один миг забыть о сиянии солнечного дня, показалась Аннабелль Знаком, данным ей свыше. - Я не должна позволять чувству овладевать собою, сжимать мою грудь и будоражить воображение! О, Агнес-Лилиан! - воскликнула героиня, и глаза ее сверкнули, как молнии. - Уста твои источают яд, но отравить меня тебе не удастся. Всевышний да пребудет со мною и да сумею я побороть в себе ростки чувства к... к тому, чье имя не стоит называть, чье имя стоит забыть! О да, забыть! Тут вспыхнула молния, грянул гром, и весь пасторский домик - от камина до крыши, крытой красной черепицей, содрогнулся, от чего в подобное движение пришло и кресло мистера Найтингейла, и он в изумлении открыл вежды и заметил, что Аннабелль заливается слезами. - Дочь моя, что с тобою? Я вижу хрусталь слез в очах твоих, а это может повредить их неземной красоте, что может уменьшить сходство их с очами твоей достопочтенной бабушки, а этого никак нельзя допустить! Утри же слезы, и ответь своему отцу, уж не гроза ли так напугала тебя, моя дорогая пташка?
ДюймОлечка: Аннабелль, еще не совсем прийдя в себя от пережитого ею потрясения, ухватилась за предложенное отцом объяснение слезам. Ей не хотелось его обманывать, будучи честной христианкой и поверяя отцу все свои секреты (кроме одного), она почувствовала, что в немалой степени гроза была причиной ее состояния. Она промокнула шелковым платком глаза и ответила тихим ласковым голосом: - Мой дражайший отец, не беспокойтесь, я и сама знаю, что бояться грозы пустое… Но тут небо опять сотрясли раскаты грома и молний и по белоснежной щеке Аннабелль снова заструились слезы, смывая остатки румянца и придавая очам ее такое грустное выражение, что викарий не выдержал и, вскочив, что было не очень подобающе лицу в его положении, обнял дочь.
Дебора: Это родительское участие, эта бесконечная доброта и тепло рук добрейшего и благороднейшего изо всех живущих на земле родителей, всколыхнули нежную душу Аннабелль и озарили светом истины её затуманенную печалью душу. «Как могла я хоть на одно мгновение забыть об отце своём ради другого мужчины и, тем паче, плакать по этому другому? – спрашивала она себя, терзаясь страшнейшими угрызениями совести. – Как посмела я увлечься пустыми суетными мыслями, навеянными словами этой Агнес-Лилиан, прельститься мирскими развлечениями, подумать о светской жизни – и решить, что таковая впрямь интереснее той, что веду я теперь? О, да будет искуплением этого минутного заблуждения моего всё моё дальнейшее существование, посвящённое батюшке, и никому другому! Он, и только он, отныне будет царить в моём сердце, его покой, его здоровье и благоденствие станут с этого дня моею единственною целью, и никогда более не помыслю я ни о чём другом!» Она тихо вздохнула и обвила своими прекрасными руками стан отца своего, и любой, увидевший эту трогательную парсуну, умилился бы несказанно, ибо викарий в этот миг походил на старый могучий дуб, испытавший немало жестоких бурь, вкруг ствола коего обвился яркою зеленью стеблей своих нежный вьюн.
Хелга: Дамы, это великолепно! Умываюсь слезами, а образ пшеничноволосого Люциуса Фэрчайлда навеки запал в душу!
ДюймОлечка: Когда все слезы были выплаканы, а все подобающие слова утешения были принесены и должным образом приняты, дочь отпустив отца, который снова сел в кресло у камина и о чем то глубоко задумался, испугалась как бы физическое состояние отца не пострадало от ее душевного. Аннабелль, вспомнив о чем они так живо беседовали всего лишь какой-то час назад и представила свою бабушку – ласковый взгляд, всегда находящиеся для страждущих слова утешения, образец для добродетели, уникальные способности врачевания. Последнее навлекло ее на мысль: - Отец мой, я приготовлю нам целебный розовый отвар, помогающий обрести силы, который я нашла в книге рецептов моей дражайшей бабушки.
Дебора: Отбросив тяжкие мысли, со сноровкою и бодростию занялась прелестная дочь почтенного викария приготовлением сей благодетельной жидкости, долженствующей укрепить отца – физически, а её самоё – душевно. Чрез полчаса розовый декокт* был готов, и райское благоухание его заполнило гостиную. Викарий и дочь его, несмотря на всё неутихающую грозу, чьи громы с ужасающею силою продолжали сотрясать скромное жилище мистера Найтингейла, уселись в креслах напротив друг друга и приготовились насладиться оздоровляющим питьём.... И тут страшный удар грома раздался над самою крышею, заставив ланиты доброго викария и дочери его побледнеть, и одновременно с этим жутким звуком дверь домика с треском распахнулась, и на пороге появилась высокая фигура, с ног до головы закутанная в чёрное, в низко надвинутой на голове шляпе, с коей вода стекала на роскошный обюссонский ковёр. Аннабель вскрикнула испуганно, и чашка севрского фарфора из драгоценного сервиза– на двенадцать персон, благоговейно хранимая в память о матери викария, леди Клитемнестре, - выскользнула из её изящных пальчиков, разбившись у ног девушки на тысячу осколков. Аннабелль узнала эту закутанную фигуру, эти сверкающие из-под полей шляпы тёмные вежды, устремившиеся, подобно двум гончим, неотступно преследующим убегающую дичь, на лицо прелестной девушки. Сии глаза могли принадлежать лишь одному человеку, и звали его Маркус Рейвен-Стэкхаус. * декокт (лат.) отвар
Цапля: Дебора пишет: эти сверкающие из-под полей шляпы тёмные вежды, устремившиеся, подобно двум гончим, неотступно преследующим убегающую дичь Браво!
Дебора: Цапля , благодарю. Присоединяйтесь! Уверена, Вы порадуете весь авторский коллектив , равно как и читателей, чудесными перлами, и роман наш заиграет новыми красками.
Цапля: Дебора Благодарю вас за любезное приглашение, сударыня Но правда - времени у меня достает пока только на то, чтобы быть заинтересованным читателем и болельщиком. Но очень заинтересованным!
ДюймОлечка: Дебора пишет: Присоединяйтесь! Уверена, Вы порадуете весь авторский коллектив , равно как и читателей, чудесными перлами, и роман наш заиграет новыми красками Присоединяюсь к уверенности Казалось эти черные глаза, не способные упустить ни единой мелочи, замечают все и в тоже время ни на секунду не покидают прекрасную побледневшую девушку. У него было мужественное лицо, его можно было бы назвать даже красивым, но узкие губы придавали облику злое выражение. Весь облик его говорил о властном сильном характере и, природа наделила гостя полагающимся, при таком большом внутреннем воздействии на людей, внушительным ростом, что способствовало тому, что он везде и всюду чувствовал себя хозяином. Мистер Рейвен-Стэкхаус был владельцем поместья, которое находилось в четырех милях от дома пастора, он получил его в наследство от двоюродного дядюшки. Поместье было скромным, но с большим парком, которого давно не касалась рука садовника. Жилой была только левая половина дома и из-за того, что другая стояла закрытой, по округе ходили слухи о привидении старого хозяина поместья обитающего в ней. Так как гость не произнес ни слова, а вода, стекаемая на ковер с его плаща и шляпы, все так же его портила, викарий решил первым нарушить затянувшуюся тишину: - О, мистер Рейвен-Стэкхаус! Ужасная погода, неправда ли. Надеюсь, вы не простудитесь. Проходите, прошу вас. Гость вошел в комнату со словами: - Правда, чертовская погода! Не иначе лить будет до вечера. И только когда он отдавал пальто и шляпу, вошедшей за ним служанке, Аннабелль, наконец, очнулась
Дебора: Менее всего хотелось героине нашей видеть этого джентльмена, и смятение чувств, стиснувшее перси прелестной дочери викария и окрасившее ланиты ея румянцем, было куда сильнее той бури, что по-прежнему не утихала над скромным жилищем почтенного мистера Найтингейла. Насколько сердце мисс Аннабелль тянулось к одному соседу, нами уже упомянутому, имя коему было сэр Люциус, настолько же оно отвращалось от соседа другого, того, кто стоял сейчас пред ней и отцом её. Аннабель была натурою чувствительнейшею, с необыкновенно тонкою душой, равно умеющей распознавать в людях друзей и недоброжелателей ( мы не говорим «врагов», ибо таковых, полагала, в силу своей юности и невинности дочь викария, существовать не могло вовсе; да и откуда было взяться им, спрашивала она порою самоё себя, у столь безупречного и добрейшего приходского священника, живущего скромно и мирно в своём домишке, и у неё самой, никогда и никому не сказавшей худого слова и всегда, в меру сил своих, стремившеюся к делам добра и твёрдо идущею стезею смирения и целомудрия?) Вот этот самый драгоценный дар, это умение распознавать людей, и заставляли молодую девушку избегать мистера Рейвен-Сэкхауса с первого же дня знакомства с этим джентльменом, состоявшегося полгода назад, так же как встреча с мистером Люциусом Фэрчайлдом, наоборот, с первой же минуты заставила Аннабелль потянуться к молодому баронету, как тянется к весеннему солнцу проклюнувшийся на поле, взрытом плугом доброго йомена, первый робкий росток. Как Аннабелль пыталась всячески избегать встреч с сэром Маркусом, так он всячески старался попасться ей на пути и –о, это было похоже на поистине дьявольское везение! – ему это удавалось куда чаще, нежели ей. Вначале дочь викария, по невинности своей, считала встречи эти случайными; но частота, с которою они происходили, причём в самых укромных местах – чаще всего в тех уголках, кои Аннабелль избрала местами своих ежедневных прогулок – в конце концов открыла глаза девушке. Сэр Маркус преследовал её, сомнений почти не было! Последняя встреча же, состоявшаяся двумя днями ранее того, что описывается нами, окончательно дала понять Аннабелль, что мистер Рейвен-Стэкхаус не только преследует её, но и пылает к ней страстью, необузданность и дикость коей страшно испугали робкую девушку.
ДюймОлечка: Встреча эта произошла в любимой Аннабелль части парка рядом с розарием, точнее на самом его краю, там где вековые деревья смыкались над тропинкой, образуя навес, через который свет солнца проникал, образуя на стволах деревьев причудливые узоры и полутени. Небо в тот день было светло-голубым с белыми барашками облаков, которые бежали по нему не чувствуя преград от края до края. Воздух был напоен нежным запахом распустившихся роз, чудесно расцвеченные создателем бабочки перелетали от цветка к цветку, птицы озаряли мир своими песнями великолепному теплому дню. И Аннабелль, не устояв перед такой идиллической картиной, решила запечатлеть ее на холсте. Рисовала она превосходно, то тонкие изящные, то сочные мазки ложились легко и вдохновенно, ее очаровывала игра света, буйность красок, нежность распустившихся бутонов, она передавала ее с тем чувством, что всегда заставляла заворожено останавливаться около ее работ. По манере ее рисования чувствовалось истинное призвание и талант, снабженные хорошей школой, усердием и тонким отношением к деталям. Увлеченная созданием крыла непоседливой бабочки, она не услышала звука шагов и вздрогнула, услышав за спиной: - Добрый день, мисс Найтингейл!
полная версия страницы