Форум » Коллективное творчество » "Литературная эстафета". Игра для начинающих и всех желающих авторов - 3 » Ответить
"Литературная эстафета". Игра для начинающих и всех желающих авторов - 3
Muelle: Дорогие форумчане! Позвольте предложить вам небольшое эпистолярное развлечение под названием "Литературная эстафета". Эта игра адресована, прежде всего, начинающим авторам или тем, кто давно мечтал попробовать себя в сочинительстве, но по разным причинам сомневался или стеснялся сделать это до сих пор. Но также будем сердечно рады видеть здесь и уважаемых Авторов, ежели у них возникнет желание "поразмяться и поиграть словом"! ))) Основная цель игры - стимулировать вдохновение и фантазию игроков в рамках небольшого рассказа. Итак, Правила: 1. Образ. Это одно слово или словосочетание (по любой тематике), которые должны послужить отправной точкой для вашего вдохновения. Например: трамвай, лучший друг, золотое кольцо, первая пара и т.д. 2. Трактовка образа и сюжет. Получив задание, игрок волен сам решать, как использовать это слово: трамвай к примеру, может быть и местом действия сюжета, и главным героем рассказа, золотое кольцо - не только украшение, но и Золотое Кольцо - то есть некие достопримечательности, и так далее. Отсюда и будет строиться сюжет и ваши герои. Приветствуются логика повествования и сюжетная интрига! Главное условие - обязательно использовать в тексте заданное слово или словосочетание! 3. Жанр. В зависимости от образа или вопреки ему это может быть и детектив, и любовный роман, и готический ужастик, или даже научная фантастика. Вы вольны сами погружать заданное слово в любые обстоятельства! Приветствуется нестандартное видение образа и оригинальность его использования! ))) 4. Размер. Небольшой, странички 2-3 вордовского файла (можно немного больше или меньше - по обстоятельствам!). 5. Собственно, написание рассказа и публикация его в данной теме. Возможны ваши комментарии по поводу самого процесса создания (от "было легко, написал за 5 минут" до "боже, чуть голову не сломал, пока придумал" )! Эмоциональная поддержка новичкам и взаимопомощь (по любому поводу) гарантируются! 6. И последнее, самое интересное - ваше задание следующему участнику! Дополнение: Так как любое из заданий может вдохновить на написательский подвиг не одного, и не двух, а даже трех или более авторов, в пункт №6 вносится поправка - если новое задание уже было кем-то озвучено ранее, то рассказ с предыдущим образом, написанный позже этого момента, выкладывается без загадывания нового слова, дабы избежать дальнейшей путаницы! Расчитываю на ваше понимание! Надеюсь, что игра понравится и поможет всем желающим взяться за гусиное перо шариковую ручку или клавиатуру! Удачи и вдохновения! Перрон - Скандал - Март - Дорога - Письмо - Очки - Клоун - Замок - Крыло самолета - Бизнес-вумен - Грибы - Лучший друг - Замкнутый круг - Полнолуние - Оружие - Мука (ударение по выбору!) - Сказка - Чудовище - Половина - ОШИБКА (новое задание)!
Ирбис: OdriH пишет: Никто не хочет ко мне в соавторы? Пока плохо представляю себе работу в соавторстве и смотря какие сюжеты. Его еще и видеть надо
Леона: Что-то одна болтовня в теме...
OdriH: Леона а кто вам мешает запость рассказ на тему? Уступаю.
Muelle: OdriH пишет: а кто вам мешает запость рассказ на тему? УступаюOdriH, минуточку! Леона же только что выложила рассказ!! Мне кажется, по собственным заданиям авторам не так интересно писать, нет?! К тому же, вы давно и много обещали выложиться сами! И где оно?! От автора "Эстафеты": Дорогие мои, читаем внимательней тему, прежде чем... Благодарю!
Леона: Действительно, вообще-то это было моё задание. Так что я эстафетную палочку передала.
OdriH: Леона, ой прошу прощения! Вот что жара с человеком делает! Рассказа в работе. Обрастает словами. Ирбис пишет: Пока плохо представляю себе работу в соавторстве и смотря какие сюжеты. Его еще и видеть надо Схема классическая: бензин ваш - идеи наши! Мне бы вот красивенько мой сюжет словами обставить.
Дебора: OdriH , можете мне в личку сбросить. Не гарантирую, но покумекаю. А то у меня наоборот-слов много, а идей нет.
Ирбис: OdriH - генератор идей? посмотреть бы.... хоть на одну.... может и навеяло бы...
Дебора: О, количество желающих к OdriH в соавторы растет! В очередь, товарищи, не толкаемся....
OdriH: Ирбис пишет: OdriH - генератор идей? таааак. Вот значит кааааак. Не верищь в меня, значит? Ну и ладно.
OdriH: посоветовалась с Деборой и она сказала, печатать можно. Мне не очень нравится стиль, но если я буду править, то месяц пройдет. Поэтому выкладываю как есть. Но выкладывать буду порциями, чтоб поработать хоть над остатком. Ошибка? Мастер недоуменно разглядывал листок, на котором было написано: "Екатерина Соколова 1937-27.07-1997". - У вас ошибка, - мастер протянул Татьяне её листок, - вы забыли написать дату смерти. Только год записали. - Нет, ошибки нет, - горько вздохнула Татьяна, - мама умерла в день своего рождения. Катя не любила свой день рождения. Когда-то в очень глубоком детстве этот праздник был самым желанным и долгожданным - в этот праздник все говорили только о ней и только ей дарили подарки. Мама накрывала стол, собирались друзья из детского сада и соседи. Было очень вкусно и очень весело. Но потом она пошла в первый класс. Каждый месяц кто-то приносил конфеты и угощал всех, а его поздравляли с днем рождения. Маленькая Катя уже предвкушала, как она возьмет кулек конфет, принесет его в класс и все начнут наперебой брать у неё конфеты и поздравлять с днем рождения. И кто-нибудь даже подарит какой-нибудь подарок. Но вдруг оказалось, что в конце мая наступили летние каникулы. Это было здорово - не надо было ходить в школу, а можно было весь день гулять и играть. Но подошел день рождения и оказалось, что некого приглашать - все разъехались на каникулы: кто-то с родителями на юг, кто-то в летние лагеря. Взрослые были не в счет. И взрослых было тоже совсем мало. Она испытала только недоумение - это было слишком неожиданно и непонятно. На свой день рождения она осталась одна с родителями. И тогда в глубине хрупкой детской души зародилась глубокая горечь, которая потом всё больше и больше подпитывалась жизненным опытом. На следующее лето она поехала в летний лагерь. Её подруга уже была в лагере и рассказала как там здорово отмечают дни рождения. Катя прожужжала родителям все уши про лагерь и те пообещали ей, если она будет хорошо учиться - купить путевку в летний лагерь. Но оказалось, что смены тоже как-то странно пересекались с её днём рождения: то начинались в этот день, то заканчивались - всем было не до неё, не до её дня рождения. И Катя просто смирилась с этим. Для себя она решила - это её собственный праздник - её день рождения. И это праздник её семьи - родители всегда её поздравляли. Уже с утра, когда она просыпалась, она попадала в нежные объятия родителей и они наперебой её поздравляли, желали всего хорошего и дарили подарки. И это не зависело ни от каникул, ни от смен, ни от чего - дома всегда помнили и поздравляли. Закончилась учеба и Катя начала работать. На работе не было каникул, тем более таких длинных как летние. Она работала в большом отделе и каждый месяц отмечался чей-то день рождения. Иногда и несколько. Это был целый ритуал. Заранее сбрасывались по рублю и покупали цветы и подарок. Что-то хорошее в магазинах купить было сложно, но у них была Люда, которая умела "доставать" всякие интересные вещи на радость имениннику и зависть присутствующим. Праздновать день рождения начинали в 3 часа: сдвигали столы и именинник выкладывал принесенные с собой еду и выпивку. Женщины помогали "нарезать" и "делать бутерброды". На стол выкладывалась хранящаяся в рабочих шкафах нехитрая разномастная и разношерстная посуда и приборы. Периодически мужчины дарили женщинам на 8 марта и женщины дарили мужчинам на 23 февраля наборы одинаковых тарелок, чашек и бокалов, но всё это билось или куда-то исчезало и в результате остался набор разношерстной посуды. Потом весь отдел собирался за накрытым столом: поздравляли именинника, ели, пили, разговаривали. Частенько появлялась гитара и пели песни. Так могли засидеться и до десяти, а то и до 11 часов вечера, пока вахтеры не начинали выгонять с работы. Было очень здорово. (продолжение следует)
Дебора: OdriH меня обошла.... Я тоже рассказ сочинила....Наверное, вклиниваться будет не очень этично (хотя очень хочется)...
OdriH: я свой рассказ снимаю. Пиши свой. А я потом на другую тему свой доделаю.
Дебора: OdriH , но обязательно его допишите и выложите!
Дебора: Пользуюсь любезно предоставленной мне OdriH возможностью. Этот рассказ я писала два дня, так что можно сказать, что потратила на него много усилий ....Не уверена, что он не нуждается в расчёске, но выкладываю как есть. Очень хочется узнать мнение форумчан. Хотя старалась подражать одному известному автору, стиль вышел какой-то непонятный. Ошибки мистера Стабса Общеизвестно, что молодой человек, поселяющийся в какой-нибудь, особливо сельской, местности, мгновенно, подобно магниту, притягивает к себе внимание всех окрестных дам и их незамужних дочерей. Так и случилось на первых порах с мистером Бартоломеусом Стабсом, который приехал в Элмори-Хаус, поместье графа Элмори, что недалеко от городка Норшэма, в начале сентября поохотиться на куропаток и отдохнуть от столичной суеты. Однако, уже через несколько дней, через болтливых лакеев мистера Стабса, вся округа была поставлена в известность, что он женат и имеет пятерых детей, и что все семейство его проживает в настоящее время где-то за границей. И уже ни молодость, ни знакомство с титулованной особой, каковой был граф Элмори—личность загадочная, поскольку Элмори-Хаус ни разу не был удостоен чести быть посещенным владельцем имения,--не могли сделать гостя поместья привлекательным в глазах женского пола. Не способствовала повышенному интересу норшэмских обитателей к мистеру Стабсу и внешность последнего. Благодаря все же состоявшимся знакомствам этого господина с кое-какими соседями и местным викарием, он был приглашен на несколько обедов и одну вечеринку, где--конечно, преимущественно дамы, --могли убедиться, что, несмотря на статность, высокий рост и безупречные манеры, приятель графа Элмори весьма чопорный и неразговорчивый субъект, вероятно, всецело занятый мыслями о своей супруге и детишках. Дочери этих дам сошлись во мнении, что волнистые черные кудри и гордый профиль мистера Стабса ничто в сравнении с огромными уродливыми очками с толстыми стеклами в роговой оправе, которые вышеозначенный джентльмен носил, и из-за которых невозможно было даже разглядеть цвет его глаз. А его имя было признано теми же девицами—а надо знать, что звучность и романтичность имени джентльмена не менее важны для них, чем внешность оного - самым скучным и банальным изо всех существующих на свете мужских имен*. Посему мистер Стабс вскоре был совершенно оставлен в покое, чего, возможно, он и добивался, и был предоставлен самому себе. Единственный, с кем гость Элмори-Хауса сблизился, был Эндрю Уайт, молодой врач, младший сын покойного эсквайра Уайта, имевший в Норшэме собственный дом и бывший страстным любителем охоты. По вечерам, в одно и то же время, мистер Бартоломеус Стабс совершал верховые прогулки. Случилось так, что в один такой вечер, проезжая по узкой тропинке, окаймленной кустами жимолости, он увидал идущую ему навстречу молодую даму в соломенной шляпке с голубыми лентами, в голубом платье и синем переднике, со складным мольбертом на ремне через плечо. Тропинка была настолько узка, что всаднику пришлось натянуть поводья, заставив лошадь с галопа перейти на шаг. Поскольку мистер Стабс не был знаком с дамой, он ограничился тем, что приложил руку в перчатке к полям своей шляпы. Дама ответила на это вежливое приветствие легким наклоном головы. Луч вечернего солнца сверкнул вдруг на выбившихся из-под шляпки густых золотистых локонах, большие черные необыкновенно живые глаза ее без смущения и прямо взглянули в лицо мистеру Стабсу,--и, если он и думал мгновение назад о жене и пятерых своих детях, то притаившийся за кустами жимолости пухлый маленький божок с золотыми луком и колчаном явно решил подшутить над примерным семьянином, метко пустив в его грудь одну из своих стрел. Сделал ли божок второй выстрел, и попал ли в грудь молодой дамы, --этого мы сказать не можем, но намекнем, что в тот вечер Бартоломеус Стабс выглядел куда более интересно благодаря тому, что вышеописанные уродливые очки на его лице отсутствовали, и не представляло труда заметить, что у него красивые ярко-голубые глаза, обрамленные чересчур длинными для человека с такими неприятными именем и фамилией ресницами. На следующий день, возвращаясь вдвоем с Эндрю Уайтом с охоты, мистер Стабс, проведший накануне неожиданно беспокойную ночь в мыслях отнюдь не о своем немаленьком семействе, а о черных живых очах и прелестной фигурке в голубом, не выдержал и с самым небрежным видом как бы вскользь сказал: —Вчера я встретил на тропинке во время верховой прогулки одну юную даму. В голубом, с мольбертом, в соломенной шляпке. Кажется, я не был представлен ей в Норшэме. Вы, случайно, не знакомы с этой особой? Молодой врач чуть заметно напрягся и немного помолчал, прежде чем произнести Да, я ее знаю. А почему, позвольте вас спросить, вы интересуетесь ею? Она напомнила мне одну дальнюю лондонскую знакомую. Но, наверное, я ошибся, и это не она. Ошибка Бартоломеуса оказалась куда значительнее, потому что, во-первых, хотя ответ его был абсолютно непринужденным, Эндрю Уайт насторожился еще более, а во-вторых, сказал на это довольно резко следующее: Вы никак не могли встречать эту даму в Лондоне, поскольку она там никогда не бывала. Ее зовут мисс Синтия Уайт. Это моя родная сестра. Мистер Стабс откашлялся и перевел разговор на менее скользкую тему-- сравнение охотничьих качеств сеттеров и пойнтеров. Говорят, нелегко иметь дочь на выданье. Иметь сестру на выданье, да еще обладающую независимостью, остротой ума и веселым нравом, гораздо труднее, ибо, имей ты хоть семь пядей во лбу, ты не будешь для нее неоспоримым авторитетом, как отец или мать. В тот же день, после обеда, Эндрю Уайт имел беседу со своею единственной сестрой Синтией в библиотеке их норшэмского дома. Я много раз говорил тебе,--с несвойственной ему горячностью начал молодой человек, чтобы ты не ходила одна на загородные прогулки. Для девушки твоего положения это неприлично. Не будь таким напыщенным снобом, Эндрю! весело отвечала Синтия, промывая кисти в небольшом тазике со взбитой мыльной пеной. Сейчас ты невыносимо похож на нашего старшего брата Генри, который так надоедает вечно своими «нельзя» и «не положено». С чего ты опять затеял этот разговор? C того, что одинокая молодая леди невольно привлекает к себе внимание. И не всегда внимание это безобидного свойства. Ты ведь имеешь в виду кого-то конкретного, не правда ли? Возможно. Скажи, кого, Эндрю!—потребовала Синтия. Чье внимание этого самого небезобидного свойства я привлекла? Мистера Стабса.—Неохотно ответил брат. Он спрашивал меня о тебе. На щеках Синтии выступили два едва заметных пятна. Но она лишь звонко рассмеялась: Не смеши меня! С чего женатому мужчине, да еще и имеющем трех….или четырех? детей интересоваться мною? Не знаю. Это-то меня и беспокоит. Прошу тебя, прекрати эти прогулки. Но я рисую дуб! Воскликнула девушка. Бери с собой кого-нибудь. Кого? Болтливую дочь кухарки? Или занудную тетушку Бетси? Вдохновению нужны, да будет вам это известно, о наш великий прагматичный эскулап, тишина и покой. Ходи к этому твоему дубу другой дорогой. В обход Элмори-Хауза. Спасибо! Воистину ты очень заботливый брат. Ты хочешь, чтобы я тратила на путешествие туда и обратно не два часа, а пять? Увы, я не какая-нибудь графиня Элмори, и у меня пока нет коляски для собственных выездов. Рисуй свой дуб по утрам. По утрам совсем другое освещение. В таком случае, дорисуй этот дуб потом. В следующем году. Найди себе другой объект для твоего вдохновения. В окрестностях Моршэма есть куда более живописные виды, чем это дряхлое дерево. В следующем году? – возмутилась Синтия. В следующем году, возможно, не будет такой чудесной погоды в сентябре. Или несчастный дуб, на который ты так ополчился, засохнет окончательно. Или его срубят. И вообще, этот рисунок я хотела подарить на день рождения Гарриет Кинг, моей подруге, а этот праздник у нее через месяц. И, если я скажу ей, что это ты помешал мне закончить и преподнести ей мой подарок, она будет очень, очень огорчена! Против стольких веских аргументов сразу, особенно последнего—по некоторым причинам, которые мы опустим,-- Эндрю был бессилен. Он развел руками и замолчал. Через час Синтия надела синий передник, перекинула через плечо мольберт и, гордо вскинув голову, удалилась по дороге к Элмори-Хаусу. Древний дуб неподалеку от особняка графа Элмори, в самом деле, мог возбудить художественное воображение своими корявыми сучьями, ржаво-коричневой листвой и дуплистым искривленным стволом. И Синтия, действительно, старательно рисовала его всю последнюю неделю. Но в этот день, то ли под впечатлением от ссоры с братом, то ли по другой причине, вдохновение оставило ее, и она бездумно смешивала краски на палитре те два часа, что обычно проводила за рисованием, причем чаще всего кисть ее-- чисто машинально-- обмакивалась в голубую краску, подозрительно напоминающую цвет глаз некоего молодого джентльмена. Через два часа Синтия закрыла мольберт и медленно пошла в сторону тропинки, на которой вчера вечером она повстречала мистера Стабса. Выйдя на эту дорожку, Синтия все так же медленно двинулась по ней, делая вид, что любуется кустами жимолости, а на самом деле чутко прислушиваясь. Вскоре послышался стук копыт, и оный джентльмен собственной персоной выехал на тропинку навстречу юной художнице. Как и накануне, он сдержал своего коня и заставил его пойти шагом. Как известно каждой даме, есть два практически безотказных способа привлечь внимание и снискать поддержку интересующего её джентльмена—это или что-то выронить из рук, или упасть самой. Синтия решила действовать максимально решительно и беспроигрышно: ремень неожиданно соскользнул с ее плеча, и мольберт упал на землю; а сама юная леди, наклонившись за ним, вдруг подвернула ногу и, вскрикнув от боли, опустилась на тропинку. Проделала она все это так естественно и в то же время грациозно, что самая прекрасная актриса позеленела бы от зависти. --Ах!—вскрикнула Синтия мелодичным нежным голоском. --О Боже!—воскликнул мужественным глубоким баритоном мистер Бартоломеус Стабс, спрыгивая с лошади и бросаясь к девушке... Нетрудно догадаться, что подвернувшаяся нога Синтии не позволила ей идти пешком; что девушка и мистер Стабс поневоле—о, исключительно поневоле!—вынуждены были познакомиться друг с другом сами, вопреки всем правилам приличия; и что галантный мистер Стабс со всей возможной осторожностью подсадил мисс Уайт с ее мольбертом на свою лошадь и отвез в Элмори-Хаус. По дороге молодые люди мало говорили, но обменивались взглядами куда более красноречивыми, чем слова, и пухлый божок, летевший за влюбленной парой, довольно потирал ручки, будучи, вероятно, абсолютно не осведомлен о семейном положении одного из этой двоицы. Очутившись в графском особняке, Синтия почувствовала себя значительно лучше. Она не без некоторого испуга отклонила предложение Бартоломеуса послать за доктором, ибо Эндрю был единственным врачом в Норшэме, и она предвидела, что проницательность брата сразу раскроет ее нехитрую уловку. --Мне намного легче, благодарю вас, сэр, --сказала она, томно улыбаясь с дивана, на котором джентльмен удобно устроил ее, и наблюдая за ним из-под полуопущенных ресниц. –Вы разрешите мне побыть здесь полчасика.... Я уверена, скоро боль пройдет окончательно, и я смогу дойти до дома. Бартоломеус пылко уверил ее, что она может пробыть в Элмори-Хаусе сколько хочет, и твердо заявил, что ни о каком путешествии пешком и речи быть не может. --Вас отвезут в Норшэм в коляске, мисс Уайт. И никак иначе. И пылкость, и твердость мистера Стабса, и воспоминания о сильных мускулистых руках, с необычайной легкостью посадивших ее на лошадь, а затем пронесших ее через холл Элмори-Хауса и усадивших на диван в гостиной, и красноречивые взгляды ярко-голубых глаз, не спрятанных за толстыми стеклами очков,-- все это вкупе согревало сердце Синтии незнакомым ей прежде теплом....Охлаждавшимся лишь памятью о жене столь безупречного во всех отношениях джентльмена и его пятерых детях. С благодарностью приняв из рук мистера Стабса чашу с горячим ромовым пуншем и прихлебывая вкусный напиток, Синтия решилась, набрала в грудь побольше воздуха и сказала: --Миссис Стабс и ваши дети....Они не собираются приехать погостить в Элмори-Хаус? Мистер Стабс, стоявший у камина, вздрогнул и быстро посмотрел на свою гостью с несколько растерянным и озадаченным видом. Затем он взлохматил свои черные густые кудри и ответил: --О нет, мисс Уайт. Видите ли, они....живут довольно далеко от Англии. Она не решилась спросить где, но сам Бартоломеус неожиданно приподнял покров тайны своего семейства, добавив: --Они сейчас в… России. --О!—воскликнула ошеломленная Синтия. О России она имела самое смутное представление, и могла лишь догадываться, насколько это далеко.—Как же так?—Не выдержав, спросила она. --Дело в том,--смущенно заговорил мистер Стабс,--что отец....да, отец моей жены родом из России. Из Сибири, если быть точным. --О!—вновь вырвалось у Синтии.—Но там же очень холодно! Или я ошибаюсь? --Да, мисс Уайт. Вы правы. Действительно, очень холодно.—Не слишком охотно отозвался джентльмен. --И там водятся медведи....Волки...Страшные...Огромные...Они бродят там повсюду... Ведь так? --Вы совершенно правы.—Мистер Стабс выглядел все более смущенным. --Как вы не побоялись отпустить их в такую даль? Особенно детей! --Они очень... скучали по своему дедушке. --И долго они пробудут там? --Думаю…. Полагаю, что до следующей весны. -- Так долго! Вы должны были поехать с ними,--судя по тону Синтии, джентльмен немало потерял в ее глазах, отправив жену и детей одних в далекую холодную Сибирь, а сам преспокойно оставшись стрелять куропаток в Англии.—Медведи! Волки! Лютые морозы! Сколько ужасов сразу! По выражению лица мистера Стабса можно было угадать, что в этот самый момент ему бы очень хотелось, чтобы хоть один из ужасов Сибири покончил разом со всем его многочисленным семейством, превратив Бартоломеуса в бездетного вдовца. --Видите ли, мисс Уайт,--сказал, наконец, он,--мой тесть и я....Мы не слишком хорошо ладим друг с другом. Поэтому моя супруга поехала в Сибирь без меня. --Вы пишете им? --О да. Регулярно. --Бедные ваши детишки!—все не могла успокоиться Синтия.—Расскажите мне о них…Я слышала, их у вас пятеро? Вы их любите? --Обожаю,-- честно ответил джентльмен, глядя на пухлые губки девушки, тянущиеся к ободку чаши с пуншем. --Как их зовут? Сколько им? --Старшего зовут, как и меня, Бартоломеус....Ему семь. --Он, наверное, очень похож на вас? --Да, мисс Уайт. Моя копия... Затем идут сын Томас и дочь Вайолет—им шесть и пять. Затем еще один сын... Себастьян, ему четыре. И младшая дочь—Флоренс, ей будет скоро три. --Какая прелесть!—невольно смягчаясь, промолвила Синтия. –Но не будете ли вы так любезны, сэр, налить мне еще этого чудесного пунша? Больше к теме семьи мистера Стабса молодые люди не возвращались. Бартоломеус выразил зато горячее желание взглянуть на работу мисс Уайт, и восхищение его изображением старого дуба было столь неподдельным и искренним, что сердце Синтии не могло не смягчиться окончательно. --Какая тонкая работа! Какие краски! Как верно переданы все детали!—восклицал мистер Стабс.—Клянусь, когда вы закончите эту картину, мисс Уайт, я куплю ее у вас и повешу здесь, в Элмори-Хаусе, над этим самым камином! --Если граф Элмори не будет возражать,--улыбнулась девушка.—Возможно, Хогарт, висящий сейчас там, все же покажется его сиятельству более достойным, нежели рисунок простой девушки из Норшэма. --О..--запнувшись, произнес Бартоломеус, словно только что вспомнил об истинном хозяине особняка,--да, граф Элмори....Поверьте, он большой знаток живописи, но и он согласится, что ваше полотно достойно занять место в его доме. --Вы с ним близкие приятели? --Да....Мы учились вместе,--снова несколько смешался мистер Стабс. --Он молод? Хорош собою? --Он одного со мной возраста. А красив ли....Мне сложно судить. Видимо, откровенные и прямые вопросы Синтии навели Бартоломеуса на некую мысль, потому что, немного помолчав, он спросил: --Вам здесь нравится, мисс Уайт? Вы бы хотели жить в таком особняке? --Вы имеете в виду—быть здешней хозяйкой? Он кивнул. --Не знаю,--задумчиво ответила девушка.—Здесь очень красиво. Но миледи Элмори будет иметь не только удобства и комфорт, и отнюдь не в созерцании всей этой красоты будут заключаться ее обязанности, налагаемые светом. Мой старший брат живет в Плимуте. Он унаследовал всего лишь титул эсквайра, но страшно гордится этим и весь надут спесью, как будто по крайней мере имеет звание пэра....Когда я приезжала погостить к нему, всегда оказывалось, что я все делаю не так, как должно, вплоть до того, что не так стою и сижу. Мои выходы в тамошний свет были просто мукой—и для меня, и для брата Генри. Честное слово, на званых вечерах в Плимуте мне часто хотелось превратиться во что-нибудь неживое, стул или стол, чтобы никто не обращал на меня внимание. Если плимутское общество так щепетильно к вопросам этикета, то что говорить о Лондоне! Так что я предпочитаю наш Норшэм. Здесь я могу часами гулять пешком одна. Ни перед кем не кланяться, не заискивать, не говорить не того, что думаешь....Вы меня понимаете, сэр? О да, мисс Уайт,--отвечал мистер Стабс, и в его взгляде Синтия прочитала полное одобрение и поддержку. Мисс Уайт, как и было обещано, была отправлена в Норшэм в коляске, сопровождаемой грумом. Мистер Стабс вывел свою гостью поневоле, опирающуюся на его руку, из особняка и помог ей сесть в экипаж. --До свидания, ваше сиятельство,--сказала ему Синтия, задорно блестя черными глазами из-под своей соломенной шляпки. --До свидания, мисс Уайт,--ответил ей молодой человек, завороженно глядя в ее прекрасное лицо и слегка кланяясь. Брат встретил Синтию неласково, особенно после объяснения с грумом и осмотра подвернутой ноги. Но девушка словно не заметила ни его суровых взглядов, ни резких слов, на которые во всякое иное время не преминула бы ответить. Она была непривычно задумчива и тиха и, к удивлению Эндрю, в течение следующих дней не делала попыток выбраться на пленэр. Синтия занялась другим странным делом: она купила в лавке несколько мотков самой лучшей шерсти и закрылась с ними в своей комнате, выходя оттуда лишь чтобы поесть. Сам Эндрю Уайт, хотя и получил два приглашения поохотиться от мистера Стабса, отклонил их оба, решив таким образом прервать знакомство с гостем Элмори-Хауса. Через день после отказа от второго приглашения брат и сестра Уайты узнали, что гость Элмори-Хауса уехал на несколько дней в столицу. --Я совершил большую ошибку, дружище!—говорил граф Роберт Элмори своему лучшему другу сэру Уолтеру Финчу, сидя с ним за столом в одном из самых респектабельных лондонских клубов.—Я допустил огромную ошибку! --Ты сам во всем виноват,--отвечал сэр Уолтер, пригубливая коньяк.—К чему было тащиться в эту деревенскую глушь, да еще и прикидываться черт знает кем? --Я хотел уединения, тишины и спокойствия, Уолтер. Кто знал, что все так обернется? --Да уж. Твои лакеи перестарались в своем вранье,—усмехнулся друг Роберта.—Пять детей! Могли бы ограничиться одним или двумя... --Какая теперь разница!—В отчаяньи взмахнул рукой граф.—Хоть десять! Ничего не исправишь. Я выхожу либо гнусным обманщиком, либо полным дураком. Как мне теперь все объяснить ей? Меня либо с позором выставят за дверь, либо—что еще страшнее—высмеют в глаза. --Жена и детишки в морозной Сибири!—фыркнул сэр Уолтер.—Извини, Боб, но и я бы на ее месте посмеялся от души. --Надо же было куда-то деть мою мифическую супругу,--сконфуженно ответил граф.—Я подумал—чем дальше, тем лучше....Но что ты мне посоветуешь? Что делать? --Хм. Ты влюблен? --Безумно! --Тогда признайся ей во всем. Черт меня побери, графу Элмори можно простить многое! Даже подобную глупую выдумку. --Она не из тех, кто гонится за титулом. Синтия....Она не такая, как все. Поверь мне. Быть осмеянным ею…Я этого не вынесу. --Но ты должен во всем ей сознаться. Я не вижу иного выхода. --Придется,--с тяжким вздохом поднялся Роберт.—Я возьму наше фамильное кольцо с розовым бриллиантом в пять карат. Если она не примет его.....Тогда мне ничего не останется в жизни. Я отправлюсь в Сибирь, и пусть меня съедят там медведи! --Думаю, перспектива попробовать на вкус такое экзотическое лакомство, как английский аристократ, покажется им весьма заманчивой, и они выстроятся в очередь, как только ты пересечешь границы Сибири,-- усмехнулся сэр Уолтер, дружески потрепав Роберта по плечу. Мистер Бартоломеус Стабс вернулся из Лоднона в Элмори-Хаус через неделю. На следующее утро он умылся, побрился и надел свой лучший костюм, собираясь явно не на охоту, когда ему доложили, что пришла мисс Синтия Уайт и просит принять ее. Бартоломеус смешался. Растерялся. Покраснел. Побледнел. Ослабил узел галстука. Взлохматил только что причесанные волосы. Снова покраснел. Почтительно замерший в дверях лакей молча смотрел на сложную гамму чувств, последовательно отражающуюся на лице его господина. --Я…Да…Конечно…Пусть войдет,--наконец, произнес молодой человек. Вошла Синтия, но уже не в голубом, а в белом платье, и без мольберта, а с небольшим бархатным ридикюлем, висящем на правой руке. После обмена довольно прохладными приветствиями—ибо и джентльмен, и юная леди боялись выказать то, что чувствовали на самом деле,—девушка, опустившись на диван, сказала: --Мистер Стабс, вы удивлены, наверное, моим появлением в Элмори-Хаусе. Но, надеюсь, вы извините меня за это нежданное вторжение, когда узнаете его причину. Бартоломеус пробормотал нечто маловразумительное и замер в ожидании объяснения. --Я все эти дни,--продолжала Синтия, немного зарумянившись,--с тех пор, как я так неудачно упала, и вы столь любезно оказали мне помощь, думала о нашем с вами разговоре и о….вашем семействе. Бартоломеус вспыхнул и хотел что-то сказать, но Синтия знаком руки остановила его. --О вашей семье,--повторила она,--о ваших детишках и супруге. Мысль, что они мерзнут там, в этой ужасной Сибири, была невыносима….И я решила, что небольшой знак внимания…дружеский подарок, сделанный, поверьте, от чистого сердца, не будет воспринят вашими родными превратно. И она достала из ридикюля пять разноцветных пар вязаных шерстяных носков и вязаную же шаль. --Надеюсь, носочки подойдут вашим малюткам,--Синтия разложила свои подарки на диване. –Я специально ходила к соседям,--у них дети как раз такого же возраста, что и ваши,--чтобы снять мерки. А шаль понравится вашей супруге—она очень теплая. Полагаю, все это можно будет отправить в Сибирь с какою-нибудь оказией. Ведь это возможно? Бартоломеус снова собирался что-то произнести, но Синтия вновь не дала ему сделать это. --Я понимаю вас, сэр. И, конечно, вы можете в письме к своим родным не указывать имя дарительницы. Просто напишите, что это—подарок от ваших друзей. На счет носочков….Не перепутайте. Вот эти, красненькие—вашему старшему, Бартоломеусу. Синие—Томасу. Оранжевые—Виктории. Зеленые—Седрику. И голубые—вашей младшей дочери, Флоренс. Кажется, я правильно назвала имена? --О да, конечно. Но, мисс Уайт, я…--Он замолк. Она глядела на него с дивана со странным выражением лица—одновременно торжествующим и возмущенным. --Мой брат Эндрю всегда говорит: чтобы лгать, надо иметь отличную память. Иначе сам лжец может ненароком выдать себя, запутавшись в собственном вранье.—Руки ее комкали хорошенькие голубые детские носочки.—У вас же... нет детей, правда? --Нет,--с невыразимым облегчением ответил Бартоломеус. --Ни одного? --Увы,--развел руками молодой человек. --И вы не женаты? --Нет, мисс Уайт. Я ….свободен.—Последнее слово тоже могло считаться ложью. Ибо уже целых двенадцать дней он был пленником прекрасных черных глаз сидевшей перед ним девушки. Синтия вздохнула и отложила свое рукоделие на диван. --Но когда-нибудь они у вас будут,--тихо подытожила она.—и тогда, быть может, эти носочки….пригодятся им. –Она поднялась.—И еще. Если вы хотите сохранить инкогнито, господин граф Элмори, не забывайте не откликаться на почтительное обращение к вам, и не распоряжайтесь в чужом доме как хозяин. А теперь прощайте, ваше сиятельство. Маленький божок, приникший к окну гостиной Элмори-Хауса, расстроенно сморщил носик. А пальцы Бартоломеуса Стабса….вернее, графа Роберта Элмори, судорожно сжали некий квадратный похожий на коробочку предмет, лежавший в кармане его безупречно сшитого лучшим лондонским портным сюртука. Молодой человек глубоко вздохнул и шагнул к Синтии. --Мисс Уайт, я знаю, что вел себя недопустимо легкомысленно, и мои поступки, и сведения, которые распространялись не без моего желания обо мне в Норшэме, не могут не вызывать возмущения и справедливого гнева, хотя, поверьте, я не хотел никого обидеть и уж тем более причинить боль. Но вышло так, что я сам стал первой жертвой своего обмана... Ибо встретил девушку своей мечты, которая считала меня не тем, что я есть, и в которой я самым недостойным образом поддерживал это заблуждение. Синтия подняла на него взгляд. В лице графа были искренность и глубокое раскаяние. Но она боялась поверить ему, боялась совершить ошибку. --Мне надо идти,--сказала она,--меня ждет брат. Я прощаю вам обман, ваше сиятельство, и не стану никому ничего рассказывать, можете быть спокойны. Но не думаю, что будет разумно с моей стороны поверить этой вашей новой сказке. --Синтия!—вскликнул граф Элмори, от волнения забыв о правилах приличия,--Синтия, это не сказка! Я люблю вас. Хочу, чтобы только вы стали хозяйкой Элмори-Хауса. И хочу, чтобы эти прелестные вязаные носочки пригодились нашим детям....которых вы подарите мне. --О,--прошептала девушка, и слезы блеснули в ее черных очах, потому что, когда она вязала эти носочки, она невольно думала о том же.... Надо ли говорить, что через пять минут влюбленные уже нежно целовались? Кольцо с бриллиантом было позабыто в кармане сюртука, --о нем, конечно, вспомнят в свой черед, но считающаяся почти незыблемой аксиома, что чем больше бриллиант в помолвочном кольце, тем быстрее любая девушка соглашается выйти замуж за того, кто это кольцо ей преподносит, начинает рассыпаться на глазах. Оказывается, не хуже сияния бриллианта действует упоминание о вязаных детских носочках. Не стоит говорить и о том, что через два месяца на месте Хогарта в гостиной Элмори-Хауса над камином висело изображение старого дуба, а носочки, причем все пять, пригодились милорду и миледи Элмори по прошествии нескольких счастливых и мирных лет. Пока же Роберт и Синтия просто целуются в гостиной, а пухлый мальчик с золотыми луком и колчаном, довольно улыбаясь, летит в сторону дома упоминавшейся ранее подруги мисс Уайт Гарриет Кинг, решив, что Эндрю Уайт достаточно по ней настрадался. *Stub (англ.)- полено, окурок
полная версия страницы