Форум » Коллективное творчество » Проект "Рождественская (новогодняя) сказка" 2008-2009 - 3 » Ответить
Проект "Рождественская (новогодняя) сказка" 2008-2009 - 3
Дафна: Первый новогодне-рождественский сборник - 2008 г. Внимание! Рождественский (новогодний) рассказ-2009. Эпиграф от SlavnaYa Чудной сказкой, белым пухом снег искриться за окном, Тихо, тикая часами, он приходит в каждый дом! Много радости и счастья, и огня живого глаз, Новый свеженький зеленый, Новый год несёт для Вас! Пусть сбываются надежды, исполняются мечты, Новый свеженький зеленый — полный света, красоты! Вам желаю я здоровья и подарочков не счесть, Новый свеженький зеленый – принесет благую весть! Выполнения – проектам, процветания во всем! Пожелаю Вам Успеха! С Новым Годом! С Рождеством!
Леона: *очень серьёзно* Мы не болтаем. Мы обсуждаем время появления продолжения Рождественской истории Цапли.
apropos: Хелга Очень красиво, но и грустно. Пробрало до мурашек... Хочется верить, что с героем все будет хорошо - все же это праздничный рассказ, который априори должен дарить веру, надежду и любовь. Цапля Интригующее продолжение - взгляд, говоришь?
Tatiana: Хелга... Нет слов. *грустно-восхищенный смайлик* Твоя история, - ее начало,- мне чем-то напомнила "Девочку со спичками" Андерсена. Какая-то тихая грусть. Не знаю, может ли здесь быть хэппи-энд, да и нужен ли он? У меня осталось какое-то щемящее чувство, но оно не негативное, а, скорее, задумчивое. Цапля! Интрига закручивается? *подмигивающий смайлик* Очень радует "продолжение следует" без знака вопроса. офф. Извините, что коротко, я с телефона.
Tatiana: Хелга... Нет слов. *грустно-восхищенный смайлик* Твоя история, - ее начало,- мне чем-то напомнила "Девочку со спичками" Андерсена. Какая-то тихая грусть. Не знаю, может ли здесь быть хэппи-энд, да и нужен ли он? У меня осталось какое-то щемящее чувство, но оно не негативное, а, скорее, задумчивое. Цапля! Интрига закручивается? *подмигивающий смайлик* Очень радует "продолжение следует" без знака вопроса. офф. Извините, что коротко, я с телефона.
Цапля: apropos Tatiana спасибо, леди Закручиваем далее? не боитесь, дамы, раскрутка не за горами - то ж всего лишь новогодний рассказик. Продолжение. Маленькое. С утра наваяла. В его взгляде тоже мелькает узнавание. - Простите? Вы… Марина? – скорее утвердительно, чем вопросительно говорит он. - Да, это я. Приятно, что вы меня вспомнили. И отрадно, что узнали в таком виде – я развожу руками – с подбородка у меня капает талая вода, я решительно отбрасываю тяжелые, облепленные снегом варежки. - Вы – Максим. Сколько лет, сколько зим... Я протягиваю ему руку, которую он аккуратно и вежливо пожимает, с некоторым интересом даже рассматривая мое лицо. Меня несет. Юлька, замерев, отвлекается от искрящегося флирта с Тором. - Вы знакомы? – певуче говорит она. – Мариша, представь меня, пожалуйста. - Это Юля, моя подруга. Мы вместе работаем. Юль, это Максим. Мы встречались …давно. Лет… - …шесть назад. В университете. – заканчивает он. Бог Тор просит Максима поторопиться. Тот кивает нам, и начинает одеваться, вполголоса разговаривая с Глафирой и Юрием. Глафира оборачивается к нам: - Застрял то недалеко? - На повороте, как мне показалось, - отвечаю я, отряхивая одежду. - Сейчас вам Алена все покажет, - кивает Глафира на появившуюся девочку лет тринадцати. - Спасибо, мы устроимся, - успокаивающе говорю я. Глафира с «мальчиками» проваливается в буран, а Алена ведет нас с Юлькой по уютно-скрипучей, украшенной еловыми лапками и красными лентами лесенке в наши «апартаменты». Апартаментами оказывается довольно уютная, средних размеров комнатка на втором этаже, со скошенным потолком, пахнущая деревом и теплом. Показав, где можно умыться и привести себя в порядок, Аленка упархивает, бросив напоследок: - Вы переодевайтесь и спускайтесь в залу, в восемь часов ужин начнется. - Ну, подруга, - грозно начинает Юлька, как только девочка исчезает, - колись. Откуда знакомство? - Да старая история, - бормочу я, – мы встречались только один раз. Был сабантуй какой-то, познакомились, он пригласил меня в кино, потом еще куда-то собирались, а потом мне сказали, что у него подруга постоянная в отъезде, вот он меня и решил окрутить, от скуки. - И?.. – вопросительно поднимает брови Юлька. - И все. Я у него спросила, правда ли это, мы поругались, в общем… Потом начались каникулы летние, а осенью я узнала, что он по семейным обстоятельствам перевелся в другой ВУЗ. - И больше они никогда не встречались, - философски заключает Юлька. – Но интересный парень. И один, без подруги, без жены.... И какие глаза… - Глаза…да… - бормочу я. Юлька мечтательно вздыхает, и тотчас решительно встряхивает кудрями: - Впрочем, его друг тоже очень ничего. И клюнул моментально. - Ну, на тебя не клюнешь разве, когда ты в ударе?.. – я хохочу, отмахиваясь от Юльки, целящейся в меня подушкой. - Я еще не совсем в форме, - деловито произносит она, - так, надо поторапливаться. У нас еще сушка-глажка, прически-макияж… - Какой макияж?! - с ужасом восклицаю я, рассматривая свой распухший от холода и ветра нос и обветренное , покрасневшее лицо. - Не боись, приведем в порядок, – уверенно заявляет Юлька и решительно встает. - Время пошло. Вздыхая, я начинаю выгружать из сумки вещи, и водружаю на журнальный столик Лариску. « Привет!» - подмигивает она мне косящим хитрым глазом. «Привет! – отвечаю я. - Нет, но ты представляешь?!» *** Мы с Юлькой произвели фурор, явившись последними, при полном параде... Уж не знаю, как, но Юлька уговорила меня надеть, вместо привезенной водолазки, свой блестящий топ цвета морской волны. - Тебе пойдет, - практично сказала она, - Макс онемеет от восторга, и забудет всех своих подруг, прошлых, настоящих и потенциальных. - А ты? – возразила я. - Смеешься? Да у меня еще несколько вариантов праздничного ансамбля. – Юлька кивнула на красный чемоданчик. – Я все предусмотрела, в том числе твою безалаберность в отношении выбора одежды. Я сижу в мягком кресле, расслаблено, уютно утопая в плюше. Вечер удался, компания действительно подобралась чудная. Молодожены, Слава и Вика оказались очень компанейскими ребятами, «две пары постарше» - замечательными и шумными туристами, слегка за сорок, с гитарой и энтузиазмом первокурсников на картошке. Хозяева постарались на славу - стол поистине чудесный. Угрызаясь остатками совести, и клятвенно обещая себе после праздника сесть на самую жестокую и бесчеловечную диету, я попробовала все – драники, маринованные грибочки, «смажаную» картошку в печи, а рыба, а мясной рулет, буженина, заливное! И изумительные «колдуны», и тушеные в горшочке овощи! «Нужно принять пару таблеток «мезима», - шепчет рассудок. Объевшись и осоловев от сытости, приняв на грудь пару стопок водки, пытаюсь тихонько подпеть бодрым голосам собутыльников, стройно выводящих: - Аа-а-а вокруу-у-г такая тишина-а-а-а!... - Что-о-о вовек не снилась нам с тобой! – прорываются очень музыкальные голоса Юры и Макса, им вторит Юлечка бойким сопрано. «Ого, он еще и поет!» – с восторгом взираю я на него. Он, словно чувствуя мой интерес, смешливо смотрит на меня, и в его глазах прыгают чертики. Его глаза… гипноз какой-то… не могу смотреть спокойно. Смущаюсь, начинаю тихонько ерзать. Макс тихонько хлопает Юру по плечу, что-то шепчет и пересаживается ко мне поближе, наклоняется и говорит. - До Нового года двадцать минут. Разбор полетов лучше оставить в старом. Вот так вот. Мурашки по телу, в груди становится пусто и гулко от ожидания и близости его глаз и… чего-то неотвратимого...
Tatiana: Цапля У-у-у-у, как вкусно! И в прямом, и в переносном смысле слова. Цапля пишет: Я все предусмотрела, в том числе твою безалаберность в отношении выбора одежды. хорошая подруга. Цапля пишет: Мурашки по телу, в груди становится пусто и гулко от ожидания и близости его глаз и… чего-то неотвратимого... И ее состоянье назовем ожиданьем. (с) Замечательно! Сразу захотесь чего-нибудь такого-эдакого (я имею в виду вот такое празднование Нового года - очень романтично).
Леона: Цапля Спасибо за такое скорое продолжение! Хоть один у нас добрый автор, не маринует читателя! А мурашки уже побежали... Что они там сейчас навыясняют, за двадцать минут до нового года, да после такого пиршества? Цапля пишет: Угрызаясь остатками совести, и клятвенно обещая себе после праздника сесть на самую жестокую и бесчеловечную диету, я попробовала все Как знакомы эти "угрызания"!
Хелга: Цапля пишет: Закручиваем далее? не боитесь, дамы, раскрутка не за горами - то ж всего лишь новогодний рассказик. Закручивайте, леди, закручивайте и не откладывая...
Цапля: Tatiana Леона Хелга спасибо за спасибы. Спешу закончить, дабы успеть к НГ Первый рабочий день после праздников в любой конторе проходит расслабленно, без должного трудового энтузиазма. Народ шумит, вспоминает праздник, в разных углах раздаются восклицания: «А вот у нас в этот раз было!..», в обеденный перерыв кумушки стройными рядами тянутся на кухню, разогревать в микроволновке остатки новогодней курицы, и таскают из холодильника салатики. Я киваю на вопросы о празднике, соглашаюсь – мол, понравилось, было весело. Компания хорошая, да, я ездила с Юлией Владимировной, нет, приехали поздним вечером, почти ночью, да, немного не выспалась. Юлька прилетает после обеда, подмигивает, шепотом хвастается, что Тор ей уже позвонил, и предложил встретиться в субботу, и намекает, что вполне вероятна отставка «этому уроду Усольцеву». - Рада за тебя, - механически бормочу я. - А у вас как? – участливо спрашивает Юлька, многозначительно поводя бровью. - У кого? – вопрошаю я. – У нас с Володечкой? - Слышать не хочу, - фыркает подруга, - при чем тут Володечка? Ты вообще с ним виделась сегодня? - Нет, - отвечаю устало, - когда? Я ведь с утра на работу ушла. - И не скучаешь? – ехидничает Юлька. - И не удивительно. Скука смертная и зануда твой Володечка. Не о нем речь - ты прекрасно понимаешь, о ком я спрашиваю. Я видела , как он смотрел на тебя, когда мы уезжали. Ладно, побежала я – Георгий лютует, у него сорвалась поездка в Египет, главный вызвал, отчет переделывать. *** Смотрел?.. Словно в тумане, словно не со мной, будто мелькают кадры кинохроники. Мы дружно кричали «С Новым Годом!», чокаясь фужерами с шампанским, звенел хрусталь, искрились глаза, все было легко и воздушно, в ушах звучал его голос: «Я очень рад встретить тебя здесь.» Потом, глубоко за полночь, все высыпали во двор, изумляясь тишине за окнами – метель кончилась, уступив место ясной новогодней ночи , звездной и загадочной. Александр Иванович одел костюм деда Мороза, дородная Глафира изображала Снегурочку, мы прыгали зайчиками, водили хороводы вокруг наряженной, растущей прямо во дворе Новогодней ели, смеялись и пытались лепить снежки из пушистого, не желающего лепиться снега, пытались устроить бега по сугробом, дурачились, словно дети. В какой-то момент – память услужливо, словно издеваясь, делает картинку ярче – мы столкнулись с Максимом лбами, на бегу, я свалилась в сугроб – хохоча, отбивалась, не желала вставать – он вытащил меня из снега, и я внезапно оказалась совсем рядом с ним. Его глаза, в нескольких сантиметрах, губы, на которых мелкими каплями блестели растаявшие снежинки. Он наклонился и аккуратно, нежно, поцеловал меня – совсем так, как когда-то, в летней темноте, после последнего киносеанса. Трепетный, почти невинный поцелуй, словно касание крыльев бабочки. Отчего же сердце провалилось куда-то в живот, прощально стукнувшись о грудную клетку, стало жарко и щекотно… Почувствовав мой немой отклик, он стал смелее, поцелуй – требовательнее, горячее. Я таяла в его объятиях, умом понимая, что поступаю… неправильно…ли правильно? Запутавшись окончательно, отстранилась, рассмеялась, избегая его посерьезневшего взгляда, и бросилась в толпу воющих со снегом с удвоенным энтузиазмом. Утром, спустившись к завтраку, я так и не пришла к определенному выводу. Вяло отбиваясь от Юлькиных намеков, оделась в джинсы и водолазку, мы вышли к завтраку – снова последними. Дружных хор гостей поприветствовал нас, и мы с Юлькой присели к столу, сервированному стандартным «похмельным» набором – рассол, горячий бульон, пиво, тартинки, чай, кофе. Я глотала наваристый бульон, загрызая сухариками, и ловила на себе настороженный взгляд Макса , сидящего на другом конце стола. Сразу после завтрака, плавно переходящего в обед, Глафира позвала желающих петь караоке, а Иваныч – прокатиться на лыжах по лесу. Прокатиться пожелали наши сорокалетние первокурсники и мы с Максимом – остальные решили продолжить вчерашние певческие упражнения. Выбрав подходящие по размеру лыжи, я сбегала в комнату, захватила шапочку, и вернулась в прихожую. Шумной компанией мы вывалились во двор, Макс молча, взглядывая на меня снизу вверх – сердце снова гулко стукнуло - проверил крепления на лыжах, и пошел вперед, к Иванычу. Мы двинулись гуськом, друг за другом, скользя по свежему снегу, искрящемуся под ярким солнцем. Мне приходилось приложить немалые усилия, чтобы успевать за остальными – но, в конце концов я все равно начала отставать, сначала немного, потом все безнадежнее. Идущий передо мной Миша – весельчак, балагур, владелец гитары и обладатель чудесного тенора – оглянулся: - Марина, отстаете? - Ничего, не задерживайтесь, я в своем темпе, не торопясь, - махнула я рукой, и увидела, как из головы нашей мини-колонны отделился Макс, и двинулся в моем направлении. Я молча ждала его приближения, понимая, что он явно что-то хочет сказать. Цепочка лыжников двинулась дальше, а мы молча , не сговариваясь, отошли в сторонку, усевшись на усыпанный снегом поваленный ствол какого-то невнятного дерева. - Поговорим? – спросил он, пристально глядя мне в глаза. - Давай. - Что-то не так, Марина? Ты… ты считаешь, что я чересчур… Что я форсировал события? - Не в этом дело. - А в чем? Я спрашивал у Юли – ты не замужем. Я свободен. Нашу встречу можно считать своеобразным подарком судьбы, не находишь? Не каждому судьба дает шанс исправить глупейшую ошибку юности. - Ошибку? – повторила я, как попугай, – Ты… не знаешь.. Я не … замужем, но… - Но … у тебя кто-то есть? - Да. Он потемнел лицом и мрачно заявил: - Это нельзя исправить? - Если только его убить, - так же мрачно пошутила я, вспоминая Володечку. – Извини, Макс… Я не знаю, наверное, это … нельзя исправить. - Поехали, - сказал он. *** Я открываю дверь в квартиру. Настроение ни к черту. В углу стоит неразобранная сумка, очень хочется спать, а голову сверлит навязчивая мысль: «Упустила, опоздала, осталась ни с чем…» Отгоняя мысль, решительно начинаю распаковывать сумку, выкладывая и сортируя вещи – это – в шкаф, это – в стирку, это… Черт, где Лариска?! Вспоминаю сборы второпях, Юлькино мельтешения и сгребание склянок-кремов-фенов со стола… Крыса явно завалилась куда-то в угол, я и про нее просто забыла. Забыла!.. Чувствую себя почти предательницей. Хочется плакать. «Из-за крысы?!» - сурово останавливаю я себя. « Нет, из-за того, что… упустила, проморгала, не поймала…» - ехидно шепчет чертенок в левое ухо. Отмахнувшись от назойливых внутренних голосов, падаю на тахту, накрываюсь клетчатым пледом и проваливаюсь в сон. Будит меня телефонный звонок – подпрыгиваю, не понимая, сколько сейчас времени, день или ночь – хватаю трубку – Володечка. - Привет. - Привет. - Ну, как съездила? - после паузы спрашивает он. - Нормально, понравилось, - коротко отвечаю я. - Стол хороший, танцы вокруг елки, караоке, лыжи… Я Лариску потеряла. - Кого?.. – в его голосе слышится недоумение. - Крысу. Я брала с собой свою Крысу. - О, господи! – в его голосе отчетливо читается облегчение. – детский сад. Потеряла , и ничего страшного. Она все равно не вписывалась в обстановку. - Я ее любила, - упрямо говорю я. - Ну и ладно, - примиряющее говорит Володечка. - Я тебе подарок привезу. Сейчас? Почему-то организм мой протестует против приезда Володечки, и я вяло отнекиваюсь: - Знаешь, приезжай лучше завтра, я не выспалась, ты меня и сейчас разбудил… Я отосплюсь, а завтра увидимся, хорошо? - Хорошо, - покладисто отвечает он. – Хотя я скучал. Ну, до завтра. Нажимаю «отбой», молча смотрю на трубку, в голове начинают бестолково скакать мысли. Собираю их в кучку, и решаюсь – сейчас позвоню Юльке, попрошу узнать номер Максима. Что будет дальше, я пока еще не придумала, но… Мысли мои прерывает вновь оживший мобильный. Незнакомый номер. - Алло, - севшим голосом отвечаю я. - Марина? - Да… - сердце ухает и проваливается вниз. - Я привез твою Крысу… К о н е ц
Хелга: Цапля Спасибо за чудесный оптимистичный поистине новогодний, искрящийся рассказ!
Цапля: Хелга Спасибо! И ждем от тебя - по возможности - оптимистичного - продолжения твоей рождественской истории
Хелга: – Вы живы? – услышал он и открыл глаза, сделать это удалось с трудом, поскольку ресницы слипались от снега. Он стащил перчатку, протер глаза и увидел склонившееся над ним женское лицо, раскрасневшееся от ветра и холода. – Вы кто? – спросил он. – Я? Никто… – ответила она серьезно и заправила под шапочку выбившуюся прядку волос. – Почему никто? – спросил он, пытаясь приподняться. Локти утонули в снегу, он поерзал, уплотняя снег, и огляделся. Метель весело гудела, властвуя над миром, подхватывая, крутя и рассыпая холодным ворохом снежные охапки. Рядом тихо звякая, крутилось колесо зарывшейся в сугроб коляски. «Развалилась… – холодом звякнуло внутри. – Верна была мысль, что, возможно, и возвращаться не придется». – Никто и все, – услышал он и, не реагируя на ответ женщины, потянулся к коляске. Женщина тоже ухватилась за нее. Когда совместными усилиями они подтащили коляску, оказалось, что колесо, действительно, отвалилось. – Ну вот и все, – сказал он, осматривая свое средство передвижения. – Приехали. Женщина сочувственно вздохнула, опустилась на снег и прижала к щекам руки в узорчатых варежках. Он оценивающе взглянул на откос, отделяющий их от тротуара, – преодолеть его ползком по рыхлому снегу было трудно, но возможно, но задача протащить с собой коляску представлялась неосуществимой. «Хотя, зачем тащить за собой сломанную коляску: она все равно ничем не поможет. Лечь вот здесь, среди снежной равнины и заснуть – с каким-то удовольствием подумал он и недобро глянул на женщину. – Зачем и почему она-то здесь оказалась?» – Вас сбила машина, вернее, нас с вами, вы под откос полетели, и я следом, – вдруг сказала она, словно прочитав его мысли. – Вас не задело? Вы замерзнете здесь, – сказал он, – выбирайтесь-ка на откос и идите… – Как это идите? – возмущенно спросила она. – Ногами, – сказал он. – Люди ходят ногами. – Простите, я не хотела вас обидеть… – И чем же вы меня обидели? Тем, что у меня нет ног? Вы же в этом не виноваты. Она уставилась на него, удивленно-виновато распахнув глаза в обрамлении мокрых, заиндевевших ресниц. – Я сейчас пойду и позову кого-нибудь на помощь… Он усмехнулся. – На помощь… Кого вы сейчас позовете? Улица пуста, никого вокруг. – Позвоню… в скорую… в МЧС… – Скорая здесь не причем, а для службы спасения слишком мелкое дело – инвалид под откосом. – Зачем вы так? – Не нужно никого звать. Идите… – повторил он. – Никуда я не пойду, я вас здесь не оставлю, – упрямо повторила она. – Пойдете, не будете же замерзать здесь со мной. Глупо… – Никуда я не пойду… Вы решили здесь замерзнуть и умереть? – спросила она, ежась от ветра. – Решил… – помедлив, ответил он, проклиная себя за ответ, прозвучавший пошлой рисовкой. – А я тоже… умру здесь вместе с вами, – вдруг заявила она и решительно дернулась в его сторону. – С чего это? – теперь пришел его черед удивленно таращиться на нее, глотая холодный ветер. – Есть причина, – гордо заявила она, стягивая с рук промокшие узорчатые варежки. – Нет уж, шагайте прочь отсюда! – рявкнул он. – Какие у вас могут быть причины? – А вы считаете, что причины могут быть только у вас? – возмутилась она. Он промолчал, разглядывая ее, насколько это можно было в мутном буранном тумане. Она, кажется, была совсем некрасива, хотя и Мисс Мира поблекнет, если ее закинуть в сугроб, а в лицо дунуть ледяным ветром со скоростью в четверть сотни метров в секунду. – Так что случилось? – спросил он и пошевелился, разминая заледеневшее тело. – Все плохо, – сказала она. – Вы лицо разотрите, а то отморозите щеки, и шевелитесь, шевелитесь… – посоветовал он. – И что плохо? – Все… с работы уволили… по сокращению, муж ушел… бросил, жизнь не удалась… А зачем щеки растирать? Все равно замерзать же… – А-а-а…ну да, зачем… – протянул он. – Не повезло вам, верно. А я вот ног лишился, работы нет, живу на пособие… – он замолчал от отвращения к самому себе, оттого что зачем-то пожаловался незнакомой женщине. «Но не замерзать же ей тут со мной из-за всякой ерунды». Ветер гудел, лютуя над вымерзшей равниной, казалось, что не было рядом никакого города, а лишь холодные бескрайние снега. – Да, мои проблемы по сравнению с вашими кажутся полной ерундой…– сказала вдруг она, словно опять прочитав его мысли. – Нет, что вы, у вас очень серьезные проблемы… – бурно начал он. – Вы издеваетесь надо мной? – спросила она, задохнулась от ветра, помолчала, приходя в себя, – Нет, что вы, я совершенно серьезно… – Издеваетесь… но вы правы, – она замолчала, растирая ладонью лицо. – У меня есть предложение, – сказал он. – Какое? – поинтересовалась она. – Давайте, все-таки, выберемся отсюда, я что-то передумал замерзать тут, глупо как-то, прямо в городе замерзнуть… – Правда, передумали? – спросила она. – Тогда давайте… выбираться. – Шагайте вперед на откос, утаптывайте дорогу, а я за вами, – сказал он. Она поежилась и, развернувшись, пошагала по снегу, проваливаясь почти по пояс и оглядываясь на него. Он, размяв затекшие замерзшие плечи, потянулся следом, перетаскивая себя по проходу в снегу, который она уминала, утаптывала ногами и руками. Последние метры она тащила его, не слушая протестов, а он весь взмок от усилий и матерился почти вслух. Наконец они перевалились через бровку и выкатились на занесенный снегом тротуар. Он лег на спину, протер мокрое лицо мокрыми руками, гудели плечи, болело там, где ноги, он закрыл глаза, вдруг захотелось заснуть прямо здесь. «Смотрите, звезды… – услышал вдруг он и повернул голову: женщина сидела рядом на тротуаре, закинув вверх голову. Он увидел над собой купол синего, словно декорация, неба, на котором бледными далекими точками покачивались звезды. Он удивленно осознал, что ветер стих, и пурга унялась. – Звезды… и метель стихла… – повторила она, посмотрела на него и вдруг добавила: – А у вас глаза серые… Как она могла разглядеть в полумраке цвет его глаз? Он и сам-то уже давным-давно не задумывался над этим, а о том, что на небе есть звезды, и их можно увидеть, совсем забыл. – А у вас какие? – спросил он, удивляясь собственному вопросу. – У меня? – она улыбнулась, устало махнула узорчатой варежкой. – У меня – зеленые… Вставайте, надо идти, а то… – она осеклась и виновато посмотрела на него. Он сидел на снегу, с удивлением понимая, что улыбается, и смотрел на свою спасительницу, стараясь разглядеть, действительно ли у нее зеленые глаза.
novichok: Цапля Как справедлив тост - С новым счастьем И ведь не знаешь - где...когда..Спасибо Хелга Встретились два одиночества..Но каждому необходимо счастье
Tatiana: Цапля чудная история. Вот уж воистину не знаешь, где найдешь, где потеряешь! Хелга даже не знаю что и написать... Откровенно говоря, хочется просто помолчать и подумать.. Встреча двух людей, каждый из которых закрыт в своем одиночестве... Берет за душу. Пожалуй, это наиболее верные слова.
apropos: Цапля Спасибо за рассказ - очень милый, новогодний, дающий надежду... в виде Крысы. Хелга Жутко жаль этого бедолагу-калеку, но хочется верить, что и ему перепадет кусочек счастья...
Хелга: novichok Tatiana apropos Спасибо за добрые слова. Прошу прощения, что получилось невесело..
Дафна: Цапля Хелга за реабилитацию зеленых глаз особо, теперь на очереди фиалковые?
Хелга: Дафна
Цапля: Девочки, спасибо! Хотелось чего-то незатейливого, обнадеживающего, с каплей новогоднего чуда ... пусть и в виде Крысы. Хелга очень проникновенно и трогательно. И почему то не покидает меня надежда на оптимистичный финал
Хелга: Цапля пишет: И почему то не покидает меня надежда на оптимистичный финал Но это финал.
полная версия страницы