Форум » Коллективное творчество » Если мы когда-нибудь... - 7 » Ответить
Если мы когда-нибудь... - 7
Цапля: Название: Если мы когда-нибудь встретимся вновь. Идея: Цапля. Авторские варианты: Хелга и Юлия Джастина Бэла apropos Axel Это ветер от тёмной реки Пробежал невесомый по коже, Осторожно, мы слишком легки Мы опасно близки И ужасно похожи. Это ветер и мы для него Просто пара случайных прохожих Он играет над сонной Москвой как опавшей листвой мишурой наших слов Этот ветер ещё не любовь А. Кортнев Страница игры на сайте
Юлия: С тех пор она приходила сюда почти каждый день и, устроившись на своем месте, просто сидела, рассматривая людей, наблюдая службы, которые в будние дни рано утром совершались прямо перед ней, а не в центральном приделе. Службы эти были проще, не такие шумные и многолюдные. Простые мелодии, которые пел хор, быстро запомнились Ляле, и она с удовольствием их подпевала из своего угла. Служил обычно все тот же маленький рыжий добродушный священник. В конце он выходил к собравшимся и говорил смешные вещи. Ляля никогда не думала, что священники бывают такие забавные. - Как же так происходит, дорогие мои?! – Обращался он к обступившим его прихожанам. - Люди приходят к нам в храм, а мы их обругаем или свечкой тычем, а то и вовсе зонтиком огреем! Они, конечно, развернуться да убегут отсюда подальше. И уверятся, что церковь наша старушечья, что мы только пихаться можем да ругать. И правы будут! Ведь мы с вами из-за платка можем человеку голову пробить! А зачем? Ну и что, что девушка зашла без платка в храм! Большое ли дело платок?! Голова она ценна не тем, что на ней надето, а тем, что есть у человека. Вы в глаза их поглядите! Ведь человек просто так в храм не пойдет! А если даже и из любопытства! Так и это хорошо! Вы их приголубьте, да послушайте, да пожалейте, да усадите, а не пихайте под бок, как только молодой человек присядет. Вот они увидят, как у нас здесь любовно да мило, тихо и радостно, да молитвенно, и останутся с нами. Милости хочу, а не жертвы, Господь нам говорит. Будем милостивы, дорогие мои! Ляля улыбнулась словам священника и вздрогнула от неожиданного появления в ее укрытии человека. - Извините, пожалуйста, я не хотел вас испугать. Ляля посмотрела на обратившегося к ней мужчину: среднего роста, лет тридцать с небольшим, короткая аккуратная борода делала его немного старше, волнистые каштановые волосы были зачесаны назад, открывали приятное лицо и внимательные карие глаза. - Простите, - еще раз извинился он, - меня зовут Сергей Николаевич, я здешний регент, руководитель хора, - добавил он, видя ее растерянный взгляд, - Я случайно услышал, как вы поете. У вас прекрасное сопрано. Вы не хотели бы петь в нашем хоре? - Петь в хоре? - Ляля удивленно раскрыла глаза, совершенно растерявшись. – Н-нет, простите, я… я не могу. - Простите, мне, видимо, не следовало так сразу обрушиваться на вас. Но вы все-таки подумайте, - смущенно улыбнулся Сергей Николаевич и, пожав плечами, отошел. Он уходил расстроенный, она это почувствовала, и это спугнуло ее мирный настрой. Сердце вдруг заколотилось в груди, и Ляля ощутила смешанное чувство похожее на сожаление. В этот момент Сергей Николаевич обернулся, и она ненароком не то взмахнула рукой, не то просто поднесла ее к лицу, она сама толком не поняла. Но он развернулся и поспешил к ней обратно. Она улыбнулась ему. - Давайте попробуем, - обратился он к ней, - пойдемте. – И видя ее замешательство, добавил: - Не стесняйтесь! Сейчас уже все разошлись, там никого нет. Ляля взглянула вперед. Действительно храм опустел, и только одна женщина задержалась около иконы. - Пойдемте, не бойтесь! – подбодрил ее Сергей Николаевич, и Ляля последовала за ним. Они подошли почти к самому иконостасу, а потом повернули направо, и оказались перед небольшим балкончиком, чуть-чуть возвышающимся над уровнем пола, от ее глаз он все время был скрыт массивной колонной, к которой прилепился, словно гнездо. - Это называется клирос, - пояснил ей Сергей Николаевич, - здесь располагается хор. Он пригласил ее подняться. Оказавшись на балкончике-клиросе, она огляделась: небольшая площадка, около стенки лавочка, а у ограды высокая тумбочка, с покатым верхом. Теперь она знала, что эта тумбочка называется аналой, но тогда она была для нее просто еще одной церковной странностью. - Простите, вы не сказали, как вас зовут, - улыбнулся смущенно Сергей Николаевич. - Ляля, - просто ответила она. - Очень приятно. Ну что ж давайте начнем с простых фраз, - предложил ей Сергей Николаевич, - Попробуйте, Ляля, повторить за мной, - и пропел: - Господи, помилуй. У него был красивый бархатный голос, Ляля не взялась бы определить, что это - тенор или баритон,- но звучал он одновременно мягко и мужественно. Ляля тихо повторила за ним. - Смелее, - подбодрил он ее, - у вас дивный голос, Ляля, не бойтесь его. Ляля повторила громче, и замолчала, испугавшись своего высокого голоса, одиноко ворвавшегося в тишину храма. - Прекрасно! – похвалил ее Сергей Николаевич. Они несколько раз спели «Господи, помилуй», потом «Подай, Господи», «Аминь». - А теперь, я буду петь вторым голосом, - предупредил ее Сергей Николаевич и, дав ей тон, запел. Запела и Ляля и тот час же соскользнула на второй голос. - Нет, нет, пожалуйста, старайтесь держаться наверху. Вы здесь идете наверх, это у меня мелодия спускается. Не волнуйтесь, постарайтесь сейчас прислушаться не ко мне, а к себе. Ляля повторила и у нее получилось. - Замечательно, Лялечка! У вас настоящий талант, вы моментально все схватываете! – не преставал ее хвалить Сергей Николаевич. - А теперь давайте попробуем разучить шестой глас, он очень простой. Слушайте и смотрите на мою руку, я буду показывать вам, как будет идти мелодия, наверх или вниз. Он пропел сам, поднимая и опуская руку как по ступенькам, а затем они спели ее вместе. Потом он рассказал ей про колена*, показывал тексты, объяснял их значения. Ляля не очень вникала в его объяснения. Она пела. Ее высокий звонкий глосс поднимался ввысь к недосягаемым сводам, переливался и звенел там. И она возносилась вместе с ним к солнечным лучам, играющим в оконцах купола собора. - Сережа, прости, ты меня потом заберешь из тюрьмы часа в три? Восторженный полет Ляли прервал обратившейся к Сергею Николаевичу лохматый человек, одетый в растянутый свитер и джинсы. Ляля не сразу узнала в нем добродушного священника. - Да, конечно. А как же ты сейчас туда доберешься? - спросил его Сергей Николаевич, кивнув в сторону двух огромных мешков у ног священника. - Меня сейчас Евгений захватит. А у вас спевка? Я очень рад вас здесь видеть, - обратился он к Ляле, отчего та смутилась и покраснела. – Ну, не буду вам мешать. - Отец Павел, благослови, новую певчую, - обратился к нему вдруг Сергей Николаевич. Священник внимательно с улыбкой посмотрел на Лялю, - Вы хотите петь в нашем хоре? – наконец спросил он ее, делая ударение на первой части своего вопроса. Ляля смущенно кивнула. - А как вас зовут? - Ляля, - еле слышно проговорила она. - Благословляю тебя, чадо Божие Ляля, - улыбнулся отец Павел, перекрестив ее. - Елена, - поторопилась поправиться Ляля. - Очень приятно, - кивнул священник, - а я отец Павел, будем служить вместе, Елена. До свидания. - До свидания, - пробормотала Ляля. Так Ляля стала певчей церковного хора. Это было странно. Но Ляле было все равно. В хоре Ляля чувствовала себя неплохо. Сергей Николаевич был заботлив и неизменно добор к ней. Второй голос Галя, ужасная сплетница и болтушка, нашла в ней слушателя, еще незнакомого со всеми приходскими сплетнями, и с удовольствием делилась ими. Голос Гали, как и она сама, был резковатый и въедливый, и часто выбивался из общего строя. Грустная полная красивая Гуля, певшая красивым низким альтом, создавая особое звучание их хору, была немногословна, но доброжелательна. Библиотекарша Валентина Михайловна милая интеллигентная женщина, пела вторым голосом, как и Галя, но тембр у нее был мягче и теплее, благоволила к Ляле и всячески ее опекала. Молодой тенор Леша, поющий чисто и звонко высоким мальчишеским голосом, всегда краснел и смущался в ее присутствии. Бас Игорь Иванович, пожилой невысокий человек с окладистой бородой, был миролюбив, и к ней относился по-отечески. Единственный человек, с которым у Ляли никак не складывались отношения, была сопрано Ася. Красивая тонкая восточного типа девица, ревниво относилась к появлению Ляли в хоре, и невзначай всегда была рада подставить ей подножку. Но даже это не выбивало Лялю из колеи. Единственное, что ее сейчас занимало – это ее голос. Ее голос! Удивительное ощущение свободы и восторга, которые она ощущала, когда пела, примиряли ее со всеми странностями и неудобствами церковной жизни. Это волшебное чувство было еще более удивительно тем, что никогда раньше Ляля ничего подобного не испытывала. Ее голос, словно самостоятельное независящее от нее явление увлекало ее и пьянило, и все же это был именно ее голос. И с каждым днем он становился все чище и сильнее и возносился к невиданным высотам неизъяснимого восторга и благодарности. - Кто на исповедь? – услышала она трубный голос отца Петра, ворвавшийся в ее воспоминания. Со всех сторон храма стали по одному подходить к нему прихожане. Робкой стайкой они остановились на почтительном расстоянии от священника. Тот грозно оглядел их и произнес: - Сейчас я прочту молитву, а затем вы по очереди будете подходить ко мне. Не толпитесь, дайте исповедаться друг другу. Чужие грехи вам ни к чему, своих достаточно, - мрачно закончил он свою речь, отвернулся от них к иконостасу и монотонно загудел молитву. Ляля облегченно вздохнула, она была рада тому, что была избавлена от подобного общения со строгим суровым отцом Петром, а исповедовалась добродушному и мягкому отцу Павлу. После того, как она начала петь, он часто обращался к ней, подшучивал и подбадривал, и она не боялась и любила его. Как-то раз он спросил ее, причащается ли она, и Ляля вдруг ужасно испугалась. Снова подкатила тошнота, и противные иголочки заплясали по всему телу. Она была самозванкой! Она не причащалась и даже не знала толком, что это такое! Ее выгонят отсюда! Но отец Павел улыбнулся и, потрепав ее по плечу, сказал: - Ты как-нибудь приходи ко мне, мы поговорим, ты исповедуешься и потихоньку начнешь причащаться. Не бойся, я помогу тебе. Если что непонятно, ты не стесняйся, подходи и спрашивай. И Сереже скажи, чтобы он почаще объяснял тебе. Ты справишься. Он был так добр, что Ляля разрыдалась. А он, похлопывая ее по плечу, рассказывал ей смешные истории о своих прихожанах. И она успокоилась. Ляля шла домой и в голове у нее звучала песнь Богородицы, которую она недавно выучила: «Величит душа Моя Господа и возрадовался дух Мой о Бозе Спасе Моем, яко призре на смирение рабы Своея…» Ляля с трудом понимала слова, которые она пела, да она и не задумывалась о них. Музыка, ее голос, открывали ей дверь в неизвестный доселе мир пьянящих переживаний, которые она теперь звала обретенной верой. И это еще не все...
apropos: Юлия Как же ты замечательно пишешь! Рука мастера и в церкви не оплошает. Могу порадоваться за Лялю - авторы нашли ей успокоение - пока не в религии (но шажки к этому определенные сделаны), но в пении, да еще церковном - все занятие для измученной души. Ну и священнослужители - почти как на подбор. когда Ляля отпустит Сашу - ему будет легче, конечно, хотя... хотя все равно тяжело. но, подождем развития событий.
Цапля: Юлия очень красиво, проникновенно но ожидаемо . Ляля нашла спасение в религии? пожалуй, самый верный путь. Я от этого далека, но не могу не признавать сильнейшего влияния, которое может оказать церковь на растерянную, мятущуюся, больную душу. Спасибо!
Юлия: Спасибо вам !
Юлия: Цапля пишет: проникновенно, но ожидаемо Это да. По внезапным поворотам у нас есть другие мастера
apropos: Юлия Все аплодисменты - автору! Девочки, скоро и страничка с нашими сочинениями появится (по секрету - сделали приблизительную по картинам - она еще мною не утверждена - но оч. впечатляет ) Горжусь нашими авторами!
Цапля: apropos пишет: по секрету - сделали приблизительную по картинам - она еще мною не утверждена - но оч. впечатляет В виде карты?!
Юлия: apropos пишет: и страничка с нашими сочинениями появится apropos , прости за оффтоп! Ты мой исправленный вариант по "мылу" получила?
apropos: Цапля пишет: В виде карты?! Естественно. Юлия пишет: исправленный вариан Девочки, все получила, но еще не вставила, т.к. дизайн страницы мной еще не утвержден.
Хелга: Юлия Так все логично вписывается, по моему скромному... И напряженность предыдущих частей спадает и свет в конце туннеля уже ясно виден. Как у тебя проникновенно получается, и мысли о церкви такие близкие, именно они...
apropos: Хелга пишет: мысли о церкви такие близкие Спасение от одиночества и того угла, в который загоняет порой жизнь.
Юлия: Хелга
Юлия: Хелга пишет: и мысли о церкви такие близкие, именно они... Еще же есть продолжение
Хелга: Юлия пишет: Еще же есть продолжение В ожидании....
Marusia: apropos пишет: Спасение от одиночества и того угла, в который загоняет порой жизнь. Для Ляли - скорее, обретение себя. Юлия, Хелга!
Юлия: Marusia ВЫ всегда читаете так созвучно моим мыслям!
bobby: Юлия Какое проникновенное и трогательное продолжение. Открывшийся талант у Ляли как нежданный дар, посланный ей свыше, для обретения себя в новой, открывающейся перед ней жизни. Еще очень понравилось обращение священника к прихожанам в начале. Юлия пишет: Люди приходят к нам в храм, а мы их обругаем или свечкой тычем, а то и вовсе зонтиком огреем! Они, конечно, развернуться да убегут отсюда подальше. И уверятся, что церковь наша старушечья, что мы только пихаться можем да ругать. И правы будут! Ведь мы с вами из-за платка можем человеку голову пробить! А зачем? Ну и что, что девушка зашла без платка в храм! Большое ли дело платок?! Голова она ценна не тем, что на ней надето, а тем, что есть у человека. Вы в глаза их поглядите!Ведь человек просто так в храм не пойдет! А если даже и из любопытства! Так и это хорошо! Вы их приголубьте, да послушайте, да пожалейте, да усадите, а не пихайте под бок, как только молодой человек присядет. Вот они увидят, как у нас здесь любовно да мило, тихо и радостно, да молитвенно, и останутся с нами. Милости хочу, а не жертвы, Господь нам говорит. Будем милостивы, дорогие мои! Юлия, как это верно подмечено. Так ведь и бывает. Отец Павел - очень мудрый человек.
Юлия: Хелга пишет: и мысли о церкви такие близкие, именно они... bobby пишет: Так ведь и бывает. Отец Павел - очень мудрый человек В церкви, действительно, все бывает. "Широк человек..." Вот и вносит всю свою ширь от святости до гадости. Спасибо вам, мне очень дорого такое чуткое и серьезное воспричятие моих мыслей и наблюдений для меня очень важных. А отец Павел практически списан с реального священника. В отличие от отца Петра являющегося образом собирательным, хотя и гораздо более узнаваемым. Волнуюсь, как воспримется моя дальнейшая трактовка лялиного духовного пути.
Юлия: И снова о Ляле... Ляля вздохнула, бросив взгляд на робко жавшихся друг к другу исповедников, подняла глаза к иконе. Она услышала, как к ней подошел Сергей Николаевич, но не отводила взгляда от кроткого лика Богородицы. Он молча сел рядом и взял ее за руку. Она улыбнулась, повернувшись к нему. - Как ты? – спросил он ее участливо. - Трудно, - ответила она. – Помолись за меня. - Обязательно, родная, - ответил он почти шепотом и поднес ее руку к своим губам. – Ты справишься, ты умница, - уговаривал он ее, не отпуская ее ладонь из своих рук. - Иди, Сережа, - ласково сказала она, - я сейчас приду. Он вздохнул и поднялся, все еще не выпуская ее руку. - Иди готовься к службе, - словно непослушному ребенку выговорила она ему. Он ушел. Она смотрела ему в след и улыбалась. Но когда она впервые почувствовала, что Сергей Николаевич увлечен ею, она испугалась. Нет, не почувствовала, поняла. Почувствовала она его расположение почти сразу. Но не думала об этом. Ей было очень хорошо от его заботливого взгляда, от его восхищения ее голосом, его желания быть с ней, несмотря на его патологическую занятость. Он был композитором, писал музыку, преподавал и еще служил в храме. Он ей казался человеком из какого-то высшего мира, где нет несправедливых, злых или лживых людей. И она купалась в его любви, не смущаясь и не заботясь ни о чем. Но как-то вечером на спевке перед службой, когда Сергей Николаевич, остановил Асю, в очередной раз набросившуюся на Лялю, Галя зашептала Ляле на ухо: - Смотри, Лялька, как ты Сергея подцепила! Здесь все по нему сохли, даже красавица Аська, а уж Гулька та, вообще, только из-за него и крестилась, хотя у самой и муж и дети, да и вообще она татарка! - выпалила она, походя обругав Гулю, которую недолюбливала. - А он ни в какую, ни с кем даже ни-ни. А как ты появилась, он сразу вляпался! Ты смотри, как ты его! – развязано хохотнула женщина, а у Ляли похолодела спина. Она испугалась, ей вдруг показалось, что она переступила какую-то заветную черту. Что здесь в церкви, ничего подобного просто не должно было быть. Ей был дан голос. И больше ей ничего! А теперь она его потеряет и уже никогда не сможет петь! Она не должна была позволять ни себе, ни Сергею Николаевичу! «Ведь я замужем»! – ахнула она про себя. Как странно?! Ее замужество, Саша, даже ее болезнь – все это незаметно отошло на второй план, чуть-чуть ослабив натяжение, когда она стала петь. А теперь она поплатится за свое легкомыслие! Она чуть не заплакала, но тут началась служба, Сергей Николаевич, всех призвал к вниманию, раздался возглас отца Павла, и они запели. Расстроенная Ляля не смогла вступить во время и замолчала. А когда она запели предначинательный псалом, она не услышала верхнего тона, который дал Сергей Николаевич, а Ася, увидев ее растерянность, специально перешла на второй голос. Ляля попыталась запеть свою партию, но тут же сползла со своей высоты и, издав фальшивый звук, замолчала. Сергей Николаевич посмотрел на нее, пригрозил пальцем Асе, и та снова вернулась к первому голосу. Он сделал знак Ляле петь, но она не смогла издать ни звука. Словно невидимая рука сжала ее горло. Ее голос не слушался ее! У нее закололо в носу, и предательски закипели слезы, она поспешила уйти с клироса. Когда она спустила ногу на ступеньку, она почувствовала, как сильная рука сжала ее запястье, остановив ее. Это был Сергей Николаевич, он посмотрел на нее твердо и… нежно, и она остановилась и не вырвала руки. Не смогла. Так они и простояли всю службу. Он регентовал левой рукой, держа ее за руку правой, а она, отвернувшись от хора, стояла и плакала. Плакала о том, что потеряла власть над своим голосом и над самой собой. О том, что у нее нет сил отказаться от его любви, хотя она замужем за Сашей. За человеком чужим, нелюбящим и несправедливым, которого она не видела уже больше полугода, но который, оставаясь ее мужем, продолжал вносить в ее жизнь горечь и смуту. Когда служба кончилась, Сергей Николаевич усадил ее на скамейку и, усевшись на корточки перед ней, заглядывая ей в лицо, спросил: - Скажи мне, Ляля, что случилось? Ведь это не из-за Аси? Но Ляля не могла произнести ни слова, пряча от него свое заплаканное покрасневшее лицо. - Тебя что-то задело, тебе что-то сказали? – не отставал он от нее, пытаясь заглянуть ей в глаза. Но она закрывала глаза и отворачивалась. - Ты не хочешь говорить со мной? – спросил он. Ляля отрицательно покачала головой. - Подожди здесь минуту, только никуда не уходи, ладно? Он поднялся, и поспешил в алтарь. Ляля осталась одна. Она всхлипнула и подумала, что ужасно выглядит с распухшим носом и красными глазами. Зачем он попросил подождать ее? Она все равно не может с ним говорить. Что она ему скажет? Что замужем?! Что лечится у психиатра?! Ляля встала и поспешила к выходу. Она услышала торопливые шаги у себя за спиной и подумала, что это Сергей Николаевич, но ее окликнул отец Павел. - Елена, подожди. Она остановилась. Он подошел к ней и, взяв за руку, усадил на скамью, на ее излюбленное место около иконы Богородицы. Она думала, что же он сейчас ей скажет, но он молчал. Она подняла на него глаза. Он не смотрел на нее, лицо его было сосредоточенно, но теплая ладонь, лежащая на ее руке, легонько похлопывала ее, подбадривая и успокаивая. И Ляля заговорила первая. - Я не могу, отец Павел, оставаться здесь, я больше не могу петь… Священник внимательно смотрел на нее. - И куда же ты собралась? – вздохнув, задал он вопрос, и, не дожидаясь ее ответа, продолжил: - Куда нам идти с тобой, милая? Много ли у нас путей-дорог? Мы от нищеты здесь с тобой оказались. Из тупиков мы с тобой сюда выбрались. Так куда же нам бежать отсюда, из отцовского дома, в лютый мороз? Мы там с тобой замерзнем. Давай-ка лучше здесь потихоньку слезы вытрем и примемся дом прибирать, чтобы всем хорошо здесь было, и нам с тобой, и тем, кто нас обидел, а Отец наш утешит нас, да и мы в трудах успокоимся. Он говорил так мягко, так искренне, и под кротким взглядом Богородицы его слова казались самыми верными. Ляля смягчилась, на глаза набежали слезы благодарности, но тут она увидела Сергея Николаевича, он выходил из алтаря, и волна отчаяния накатила на нее с новой силой. - Я не могу, я грешная! – судорожно всхлипнула она, испугавшись того, как громко у нее это вышло. Отец Павел удивленно поднял брови: - А кто у нас здесь безгрешный? Господь к грешникам и пришел. Нас с тобой спасти, а не праведников. - Я замужем, я убить себя хотела! – истерично воскликнула Ляля. - Меня спасли, а я все равно жить не хотела! И мужа своего ненавижу! Я и сейчас лечусь у психиатра, я таблетки пью, и уколы мне делают, чтобы я снова на себя руки не наложила! Чтобы от тоски, от бессонницы бесконечной не убежала! Жить я больше не могу! Нет сил у меня! А здесь я никто! Я случайно оказалась, и даже не знаю, что значит причащаться! Я… - А почему ты жить не хотела? – вопросом остановил ее отец Павел, так тихо, словно ему самому было больно. Ляля задохнувшись, изумленно уставилась на него, не зная, что ответить. - Не знаю… Муж меня разлюбил, а я аборт сделала из-за него, – неожиданно для самой себя ответила она ему. - Ах, бедные вы, бедные! – с болью в голосе проговорил, сокрушенно качая головой, отец Павел, - Так вы рассорились, что детку свою погубили! Бедные вы мои! Ляля растерянно смотрела на него. - Мы не ссорились, - наконец возразила она и почему-то с вызовом прибавила: - он не хотел ребенка, а я не послушала его и забеременела! Она вспоминала, как она сообщила Саше о ребенке, и ей показалось это таким далеким, нереальным, словно это происходило не с ней, а с какой-то другой чужой женщиной. Она растерянно смотрела на отца Павла, как будто он мог объяснить ей все это. - Знаешь, - тихо произнес он, - Господь сказал, что за каждым ребенком стоит ангел, который пред Господом о нем предстательствует. И я думаю, что все детки, которые покинули своих родителей, даже такие как ваш, не рожденные, они сами, как ангелы, на небесах пред Господом за своих родителей просят. Ты посмотри в небо, - и он указал рукой в окно, в котором темнело бархатное ночное небо, - найди в нем звездочку самую маленькую, как твой ребеночек, и помолись Господу. Чтобы душа его, как эта звездочка, у Господа сияла, а он о тебе помолится, чтобы и твоя душа здесь на земле не страдала так, не мучилась. Ты молись за него, и тебе легче станет. Ляля смотрела в ночное небо с россыпью звезд, где-то там есть одна маленькая, самая маленькая звездочка, ее ребеночек. Как же она могла?! «Как же я сделала это?!» – вдруг ужаснулась она. - Господи! Детка моя, прости меня, - рыдала в голос Ляля, закрыв руками лицо и уткнувшись в колени. - Прости меня! Отец Павел сидел над ней, положив руку ей на голову и слегка шевеля губами. Когда она выплакалась, и подняла измученное лицо к священнику, он, продолжая шептать что-то, улыбался, глядя на нее. - Вот ты и исповедалась, - наконец тихо сказал он. – Ты раскаиваешься? Ляля всхлипнула и кивнула головой. - Сейчас я накрою тебя епитрахилью и произнесу разрешительную молитву, - предупредил он ее. И Ляля снова согласно кивнула. Отец Павел встал перед ней, положил ей на голову конец длинной парчовой полоски ткани, словно узкий фартук, висящей у него на шее, и произнес: - Господь и Бог наш, Иисус Христос благодатию и щедротами своего человеколюбия, да простит ти, чадо Елена, вся согрешения твоя, и аз недостойный иерей, властию Его мне данной, прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих, во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. - А завтра утречком, приходи, как обычно в храм, на клирос, попоешь на литургии и вместе с другими причастниками подходи к Чаше, я тебя причащу. Он еще рассказывал ей, что это такое и зачем надо причащаться, поглаживал ее по голове, и она всхлипывала, как ребенок, и, слушая его, смотрела на икону, успокаивалась и затихала. Ей казалась, что Младенец чуть заметно улыбался ей. Утешенная его ласковым взглядом Ляля вдруг со всей очевидностью поняла, что этот хрупкий ребенок и есть Бог, избавляющий от страданий. И сердце ее рванулось к Нему в немой молитве о спасении. Всю ночь она не спала, но это уже не была тягучая мучительная бессонница, ее переполняли совсем иные чувства. Она не обдумывала, не пыталась понять, что случилось накануне вечером. Она просто знала, что произошло самое важное из всего, что когда-либо происходило с ней. Она явственно ощущала, как со страшным скрежетом, как заржавевший механизм, ее мир вдруг соскочил со старой сломанной оси, вокруг которой он бессмысленно крутился всю ее прежнюю жизнь, пока не переломал ее, и прочно встал на новую крепкую прямую ось, словно направляемый чьей-то умелой рукой. Все это было связано с появлением на ее небосводе той самой маленькой звездочки, что, засияв, сдвинула основание всего мира, направив его движение совсем в другую сторону. Он еще поскрипывал и кряхтел, с трудом освобождаясь от старых поломок и увечий, но все увереннее набирал ход, подчиняясь новому плавному ритму мотора. Она лежала без сна, но дышалось ей легко и спокойно, обрывки мыслей и песнопений, сменяя друг друга, плавно текли в спокойном сознании свершившегося освобождения. Да, именно освобождение было главным мотивом ее ощущений. Оно давало свободу дыхания, высвобождало из рабства томительной безнадежности бессонницы, снимало с ее сердца мучительные оковы страха. Оно же разрубило тяжелые путы ее замужества, что мучили и душили ее последние полгода. Ляля вдруг осознала себя совершенно свободной от Саши. Они вдвоем представлялись ей как два преступника, связанных одним преступлением, ненавидящих и боявшихся друг друга. Но теперь, когда она призналась во всем и получила прощение, ее отпустили на свободу, в том числе и от него. Она больше не боялась Сашу и не испытывала его власти над собой. Она была свободна. Ляля поднялась с кровати и достала шкатулку, в которой лежало ее обручальное кольцо. Она должна отдать его Саше. Она не хотела его оставлять у себя, словно пока оно было у нее, он мог вернуть прежнюю власть над ней. Наутро она пришла на клирос и пела. Голос ее звучал свободно и звонко, легко воспаряя в вышину. А когда они запели запричастный стих и причастники пошли к чаше, она, впервые в жизни не оглядываясь ни на кого, пошла самостоятельно решить свою судьбу: запечатлеть все то, что она пережила со вчерашнего вечера, как настоящий выбранный ею самой путь. Она видела, как дернулся Сергей Николаевич, почувствовала, что он хотел пойти за ней, поддержать, направить ее. Она знала, что через несколько шагов ей это понадобиться. Она сама будет искать это. Но сейчас она хотела все сделать сама. Ощутить себя самостоятельной, стоящей, самоценной. Литургия заканчивалась. А Лялю переполняли восторг и удивительное чувство легкости. Она пела, и в ее голосе звучали, вырываясь из ее груди, благодарность и радость, непонятая и неизъяснимая. Она была счастлива.
Юлия: Месяц спустя как-то после службы вышел отец Петр и возгласил «Благоденственное и мирное житие…» отцу Павлу, у которого были именины. Хор пропел «Многая лета», а потом все пошли пить чай в трапезную, небольшое строение рядом с собором. Настоятель суровый отец Петр к отцу Павлу относился весьма сухо, недовольный его несерьезными проповедями («Блюдися смеха, смех и кощунства веселят бесов», - любил повторять он при всяком случае) и стремлением привлечь в храм всяких опасных отщепенцев, как он именовал бедолаг, с которыми возился добродушный священник. Но сегодня он был непривычно снисходителен к своему коллеге по духовному цеху. Кроме отца Петра и отца Павла в трапезной собрались дьякон отец Николай, их хор в полном составе, Антонина Петровна, служащая за ящиком и ее помощницы Анастасия и Ольга Николаевна, баба Аня, сторож Митя, староста Борис Иванович, бухгалтер Лидия и еще несколько человек, которых Ляля вообще не знала. Беседа была непринужденной и шумной. А когда отец Петр покинул свое местно во главе стола и, сославшись на занятость, в сопровождении дьякона покинул трапезную, там воцарилась самая непринужденная обстановка. Отец Павел, прекрасный рассказчик с замечательным чувством юмора, был душой этого разномастного собрания. Ляля на удивление спокойно чувствовала себя там. Прошло уже не мало времени после ее появления в храме, и она успела освоиться и почувствовать себя своей. Ее красота и, в общем, мирный нрав обеспечили ей ровное доброжелательное отношение почти всех обитателей собора. Даже отец Петр, не очень расположенный к чадам отца Павла, подозревая их «в вольнодумстве и зубоскальстве», к Ляле относился добродушно. И с явным удовольствием поглаживал ее по голове, когда она подходила к нему под благословение. Лялю занимало другое. Она нарочно не села рядом с Сергеем Николаевичем, чтобы иметь возможность видеть его. С того самого памятного для нее вечера ее исповеди, она стала замечать, что он как будто отстранился от нее. Нет, он не перестал заботиться о ней, и опекал ее даже сильнее, словно больную, предупреждая буквально каждое ее движение. Но их разговоры потеряли прежние теплоту и откровенность. Ляля не могла понять, что это и чем вызвано, но она очень хорошо чувствовала эти нюансы. Вначале она не замечала этого, переживая ощущение необычайного восторга и облегчения, родившееся в ней после причастия. Затем, заметив, решила не думать об этом, но у нее ничего не вышло, наоборот, как в шутке о белой обезьяне, она только об этом и думала. Наконец, она поняла, что ей необходима его любовь. Она нужна была ей хотя бы потому, что была безусловна. Как бы она себя не вела, как бы ни выказывала себя: резко споря с Асей, устраивая истерики во время спевки, демонстрируя очевидную неграмотность в музыкальной сфере - он неизменно оставался к ней расположен. Его любовь к ней была для нее несомненной. Она чувствовала, как он мучается, замечала, как он смотрит на нее украдкой, как иногда начинают дрожать его руки, когда они оказываются рядом друг с другом. И его нежелание с ней объясниться, которого она еще недавно сама так боялась, его сознательное отстранение от нее теперь раздражали и мучили ее. Ляля вполуха слушала разговоры за столом, думая о своем, когда отец Павел попросил Сергея Николаевича спеть. Тот взял гитару и, настроив ее, слегка коснулся струн, те мелодично отозвались красивым аккордом. Он тихо запел: «Каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу…». Его бархатный голос постепенно набирал силу. Он казался совершенно спокойным, голос звучал ровно и уверенно. Но Ляля чувствовала, как напряжены его чувства, словно норовистые кони, они рвались вперед, сдерживаемые только сильной умелой рукой возницы. Их энергия, их готовность к бешеному бегу, придавали его голосу такую непередаваемую вибрацию, что Ляля затрепетала. Все ее существо рванулось к нему, и она с ужасом ощутила страстное влечение. Сердце ее колотилось и стонало в унисон с его голосом. Ляля закрыла глаза, боясь себя выдать. Он кончил петь, и она поднялась из-за стола. - Простите, - пробормотала она, ни к кому конкретно не обращаясь, и вышла из комнаты. Она слышала, как сидящие за столом выражали шумное восхищение его голосом и просили его спеть еще. А она схватила свою одежду с вешалки и выбежала во двор. Было уже темно, мороз усилился, и Ляля запахнула дубленку. «Или он сейчас выйдет за мной, - думала она, - или…». Она не успела додумать, как услышала за спиной стук захлопывающейся двери. - Ляля, подожди, - услышала она его голос и остановилась. Не в силах больше сделать ни шагу, она не обернулась. Он подошел к ней, медленно повернул ее к себе, и она подставила ему лицо. Не открывая глаз, она ощутила у себя на губах легкое прикосновение его губ и щекотание усов и бороды. Она страстно прильнула к нему губами и он, прижав ее к себе, начал целовать, уже не сдерживая своих чувств. Забывая, что они на церковном дворе, они не могли оторваться друг от друга. Он обнимал ее, покрывая поцелуями ее лицо и шею, невнятно бормоча: - Лялечка, любимая, я люблю тебя, милая моя, я так люблю тебя, родная моя... И они снова задыхались в долгом страстном поцелуе. Потом он буквально сгреб ее в охапку и потащил к воротам. - Пойдем, нам надо поговорить, - сказал он, целуя ее куда-то в висок. Но до разговоров они добрались еще не скоро. Оказавшись на безлюдном бульваре, они устроились на лавочке. Он распахнул свою куртку и, укутав в нее, прижал Лялю к себе. Ее рука лежала на его груди, и она ощущала как колотится его сердце. Она провела по его шее, дотронулась пальцами до его щеки, всматриваясь в его лицо, словно видела впервые, коснулась его красивых пушистых бровей, он прикрыл глаз, легонько щекотнув ее пальцы ресницами, она улыбнулась, провела пальцами по его губам, и он поцеловал их. - Я никогда раньше не целовалась с бородатым мужчиной, - прошептала она. - Пора начинать, - улыбнувшись, ответил он и, наклонившись к ней, поцеловал долгим нежным поцелуем. Так продолжалось довольно долго, пока, с трудом переводя дыхание, он не сказал: - Ляля, ты сводишь меня с ума. Давай поженимся. «Поженимся», - ахнуло в ответ лялино сознание. Ведь он ничего про нее не знает! Сердце Ляли сначала гулко упало, а затем, подскочив к горлу, больно затрепыхалось от страха, противные иголочки заплясали по всему телу. Она смотрела на него расширенными от ужаса глазами. - Что с тобой, милая?! Что я сказал?! Прости, я обидел тебя? Я испугал тебя? Я тороплюсь? – скороговоркой задавал ей вопросы, но Ляля не могла шелохнуться. - Ты только не молчи, милая - умоляюще поговорил он, - скажи хоть что-нибудь. Он попытался ее обнять, но она отпрянула. Он не стал настаивать. - Милая, я не хотел пугать тебя. Ты не хочешь выходить за меня замуж? – осторожно спросил он, вглядываясь в ее лицо и взяв за окоченевшую руку. Ляля с трудом качнула головой. - Нет? – он силился понять ее движение. - Я не могу, - наконец просипела Ляля, не справляясь со своим голосом. Он с болью посмотрел на нее и попытался снова обнять, но она не далась, напрягшись, как натянутая струна. - Ты сам откажешься от меня, если узнаешь кто я, - с трудом проговорила она, до рези в глазах всматриваясь в его лицо. - Не откажусь, - тихо ответил он, - Я знаю, что с тобой. Я тогда случайно услышал твои слова, когда ты разговаривала с отцом Павлом. Прости… Она молчала. - Я и раньше догадывался, что… - Что я больна?! – с вызовом спросила Ляля. - Что тебя сильно ранили, - ответил он, прижав ее руку к губам. – Я не оставлю тебя, Ляля. Если ты согласишься, я буду оберегать тебя всю жизнь. - Даже когда я надоем тебе?! Даже когда разглядишь, что я не такая, как ты предполагал?! Даже, когда ты поймешь, что я ничего не смыслю в твоей музыке?! - ее вдруг захлестнула старая обида на Сашу, на отца, на всех мужчин сразу. Он нежно коснулся ее головы, погладил ее щеку, покрыл поцелуями ее руки, согревая их в своих теплых ладонях. - Бедная моя, родная моя, как ты можешь надоесть? Ты удивительная, нежная, талантливая, кроткая. Ты моя единственная в мире женщина. Я ждал тебя. Я долго ждал, очень долго, всю жизнь. И теперь я тебя не отдам никому, я буду защищать тебя от всех бед, - шептал он ей, обнимая ее. И она уже не сопротивлялась, укрывшись в его объятиях, верила ему и плакала. Плакала от нежности и счастья. Ей было хорошо с ним и спокойно, он полюбил ее такой, какая она была. Ей не нужно доказывать ему каждый день, что она достойна его любви, как это было с отцом и с Сашей, где она потерпела полное фиаско. Она подняла лицо к нему, и он смотрел на нее, улыбаясь, с такой нежностью, что, пожалуй, впервые в жизни ей было наплевать, что у нее распух нос и покраснели глаза.
Цапля: Юлия очень красиво, проникновенно, удивительно написано - рука мастера Юлия пишет: Волнуюсь, как воспримется моя дальнейшая трактовка лялиного духовного пути. Всем понятен путь - только Лялечку я не узнаю - она другая. Могу только принять на веру, что такое перерождение действительно возможно - и только вера способна произвести подобные метаморфозы.
Хелга: Ох, Юлия, слова потерялись... не соберу. Каждый человек - это мир, его просто нужно раскрыть и найти свой путь. Но к сожалению, это так трудно и часто невыполнимо. С Лялей это случилось.
apropos: Юлия Как хорошо ты пишешь! Будто реченька журчит - удовольствие читать. Конечно, Ляле как раз была нужна подобная перемена обстановки, разговоры, возможность высказаться, даже дамы, ее окружающие, и новая любовь - все помогает ей перестать вариться в собственном соку, воспоминаниях и обидах, отвлечься на что-то другое, попробовать себя в другом статусе и в другой жизни. Сергей для нее - так просто подарок.
Юлия: Цапля пишет: только Лялечку я не узнаю - она другая А где начинать отсчет? Штамп-Ляля, что появилась в Сашином представлении в твоем начале - да. Но она же не штамп, она же человек. В интеллектуальном плане она не сильна, но в эмоциональном плане она не ограничена. Она менялась, в этом и весь смысл. Но если есть алогичные скачки, неувязки, то какие именно?
Цапля: Юлия Юлия пишет: А где начинать отсчет? Ты ж знаешь, где начинает отсчет въедливый автор идеи - в начале После лялиной попытки суицида (которая для меня осталась несколько неувязанной с тем, что я представляла ) все идет далее как по нотам. Ляля, будучи опустошенной и потерянной эмоционально, получает в новой любви и вере подпитку, фундамент для дальнейшей жизни , черпает жизненную силу у тех, кто готов с ней поделиться - верой, надеждой, частью души. В этом смысле все замечательно, увязанно и логично - это я бубню по привычке, не узнавая когда-то моих персонажей
Юлия: Хелга пишет: это так трудно и часто невыполнимо. С Лялей это случилось Цапля пишет: и только вера способна произвести подобные метаморфозы Я думаю это не столько вера, потому что вера это же не раз выданный билет сеняющий твое мирововззрение и самоощущение. Это долгий путь все жизни. а Ляля только в начале пути и при мудром и добром руководстве она сможет его пройти. Как мне представлялось здесь больше играет роль обретьение таланта переоценка своей личности. Она неожиданно ощутила свою самостоятельную ценность, в то в ремя когда она всегда предсталяла свою ценность только в признании других. Нет признания - нет ее ценности. Она не осмысливавет это. но она это чувствует оченб глубоко. apropos пишет: Сергей для нее - так просто подарок Возможно, это очередная Лялина иллюзия. Мы же не знаем точно, что он за человек, какова его история. ТОлько Лялин взгляд. Мне самой представляется он тоже отчаянным идеалистом, главная пружина его любви - это жалость.
Юлия: Цапля пишет: Ты ж знаешь, где начинает отсчет въедливый автор идеи - в начале Я понимаю. Но согласись, у тебя же был образ Ляли в такой простенькой картинке в голове Саши, а не самостоятельный образ. А к тому же , мой вариант - это, конечно, этакий вызов. Я уж писала, как я возбудилась в феминистском угаре... . Но мысль была в том. что в тех простых схемах, которые мы подчастую видим в окружающих нас людях на самом деле живет человек с мыслями и чувствами, которому больно, обидно, хочется любви и ласки, со своим правом на счастье и жизнь... Ну и так далее...
Хелга: Цапля пишет: не узнавая когда-то моих персонажей Они давно уже не твои, между прочим... Попробую все же сформулировать свои ощущения насчет Ляли. С трудом. Ляля жила по навязанным стандартам, не осознавая себя, в принципе так живут миллионы. А все, что случилось с нею заставило ее взглянуть на себя иначе. Она, возможно, не способна к анализу, и все происходит у нее на уровне чувств, но тем не менее происходит. Вероятно, это намного лучше, чем разумное осознание. И кроме того, она поняла, что умеет что-то делать сама, то есть петь. Осознание или ощущение собственной личности могут эту личность изменить и достаточно сильно. А еще любовь мужчины...
Цапля: Хелга пишет: Они давно уже не твои, между прочим... Вот! вот она - истина!
bobby: Юлия, как же замечательно ты пишешь! Я прямо зачиталась - не оторваться. Даже слезы на глаза навернулись. Думаю, изменения в Ляле вполне логичны - психологический надлом и опустошение, а через некоторое время обретение себя как личности благодаря открывшемуся таланту, мне кажется, может кардинально поменять человека. К тому же абсолютно новая среда, в которой она очутилась, окружение, внимательные и чуткие наставники - все сыграло свою роль в ее изменении. Она также почувствовала себя нужной - чувство, до сих пор, по-видимому, ею не испытанное. И новая любовь... Юлия, похоже, что из всех героев тебя больше всего затронула Ляля.
Юлия: bobby Большое спасибо за высокие оценки моего скромного писания. Мне очень неловко. Хелга пишет: все происходит у нее на уровне чувств, но тем не менее происходит. Вероятно, это намного лучше, чем разумное осознание. Во всяком случае, вряд ли у нее это получилось бы в интеллектуальном плане Хелга пишет: Осознание или ощущение собственной личности могут эту личность изменить и достаточно сильно Мне тоже кажется, что это очень серьезным фактор в формировании личности вообще, а у Ляли это могло вызвать серьезную переоценку собственной личности, вернее обретение своей личности, которая раньше воспринималась ею опосредованно, только через признание окружающих. bobby пишет: похоже, что из всех героев тебя больше всего затронула Ляля. Это получилось нечаянно, когда я возмутилась добрым отношением к Саше, априори обвиняющим Лялю. И мне захотелось дать альтернативную т. зр. Ну а потом, каждый, кто писал что-нибудь, скажет, что герой становится все дороже, чем больше ты пишешь. Он поселяется у тебя где-то в голове и начинает там жить своей жизнью, становясь словно каким-то родственником: как бы не раздражали тебя его поступки, он все ровно тебе дорог.
Цапля: Юлия Юлия пишет: Это получилось нечаянно, когда я возмутилась добрым отношением к Саше, априори обвиняющим Лялю. И мне захотелось дать альтернативную т. зр Я прекрасно понимаю тебя - это, вероятно, и отличает нас с тобой в подходах к оценке Ляли. Ты , в силу своей привязанности к ней, как уже к своему ребенку, даешь ей право на чувства, прозрение, возрождение. Я к ней гораздо проще относилась - и проще оценивала, благо - таких Лялечек много, и они действительно измеряют жизнь сантиметровой лентой, не углубляясь в попытки осознания бытия. В рассказе - не в вашей проникновенной повести, горькой, но романтической Ляля в моем рассказе - образ неглубокий, не сильно выписанный, но - как автор, я и не предполагала в ней глубин - это тебя зацепило, я так поняла - и это замечательно, иначе мы не увидели бы такого тонкого, чудесного, изумительного развития действа ( даже если у меня остаются сомнения в изначальной его правомочности ) так что, милые соавторы мизантропического продолжения - констатируем факт - вы не мизантропы, вы даже в какой-то мере филантропы, дарящие надежду на счастье и покой всем участникам жизненной драмы
Хелга: Юлия пишет: Он поселяется у тебя где-то в голове и начинает там жить своей жизнью, становясь словно каким-то родственником: как бы не раздражали тебя его поступки, он все ровно тебе дорог. Верно. А Ляля стала главной героиней, остальные отошли немного на второй план и это так здорово, повествование приобрело совсем иное звучание! (а я нахожусь в неком приятном замешательстве).
chandni: Хелга пишет: остальные отошли немного на второй план мне кажется, это не история Ляли, и не история Саши, и не история Даши, а такой момент жизни, где эти три истории переплелись. Перед нами море - и то мы выхватываем Сашу и его судьбу, то автор приоткрывает нам мир Даши, то высвечивается судьба Ляли, а то Серый смотрит на нас своими глубокими все понимающими глазами... И как мозаика, повествование блестит своими столь разными, но одинаково необходимыми красками. Девочки, получается просто здорово! Спасибо вам всем трем!
Marusia: Цапля пишет: только Лялечку я не узнаю - она другая. От той, какою ты её знала, в этой версии нас отделяет три с половиной года. И чем дальше, тем меньше ты её будешь узнавать В психологическом плане и в логике развития событий , на мой взгляд, нестыковок нет Девушки, но это ведь ещё не «Fin»?!
Хелга: Marusia пишет: но это ведь ещё не «Fin»?! Думаю, что нет
Axel: Юлия пишет: цитата: А вот почему администрация не воспользуется административным же ресурсом, чтобы автора последнего продолжения (имеется в виду уважаемая Axel) призвать к ответу? Не надо к ответу. Хотя после прекрасных кусочков Хелги и Юлии я сомневалась стоит ли пугать публику своим продолжением. Тем не менее я выложу свой рассказ, прошу прощение за задержку, так как времени в последнее время было мало. И как наши уважаемые авторы умудряются так быстро и прекрасно писать?
Axel: *** Сидя на лавочке, Даша наслаждалась тишиной парка родного города. Недалеко 5-летний сын Павлуша что-то старательно строил в песке. Последние 4 года их семья жила в столице, и жизнь стала похожа на сплошной марафон, который присущ огромному мегаполису. Даша вырвалась на недельку в родной город повидать родителей и немного отойти от напряжённого ритма жизни. Завтра Антон приедет за ними, поэтому сейчас она пыталась насладиться умиротворённостью сполна. Она заметила на дорожке парка какое-то движение. Бежала маленькая, почти крошечная девочка. За ней едва поспевала эффектная блондинка в короткой юбке и туфлях на каблуках. Девчушка добежала к лавочке, на которой сидела Даша, узрела Павлушу, копошащегося в песке, и направилась к нему. Блондинка, поравнявшись с Дашей, уселась рядом с ней и произнесла: -Сил моих больше нет. В следующий раз пусть мама с ней гуляет, - девушка полезла в сумку, достала зеркальце и принялась поправлять свою причёску. -В такой одежде трудно гулять с ребёнком,- заметила Даша. -Вообще-то с ней обычно гуляет няня, Нина Фёдоровна, милая женщина, но недалёкая, совсем не понимает в фэн-шуй, хоть я ей сто раз показывала, что куда надо ставить. Мы недавно приехали в гости к моим родителям из столицы, а вы здесь живёте? Тоже в столице? Как хорошо, завтра уезжаете? Меня Ляля зовут, а вас? Даша? Надо же какое совпадение, мою дочку тоже Даша зовут. Это Сашик настоял, чтобы её так назвали, в честь его любимой бабушки, которая давно умерла. Я бы, конечно, предпочла назвать дочку Элеонорой или Дианой, но Сашик заупрямился Дашей и всё. Я уже смирилась, ведь сейчас мода на старинные имена. А вашего сына как зовут? Паша? Павел, не помню, что я читала об этом имени. Вам надо называть его Поль. Я обожаю это имя, - блондинка закончила поправлять причёску, спрятала зеркальце и продолжила тараторить. Односложные ответы Даши ее, похоже, не смущали. - Сейчас модно отдыхать на Бали. Вы ещё не бывали на Бали? Представляете, там куча вилл голливудских знаменитостей. Как я мечтаю туда попасть, но Сашик всё занят на своей работе, обещает мне уже три месяца, что освободится. А саму он меня не отпускает, он такой ревнивый и так любит меня, - Ляля опять полезла в сумочку и достала пудреницу. -Он завтра приезжает, говорит, соскучился. Сейчас мама готовит его любимый пирог, а меня решила освободить от домашней работы. Тебе надо отдохнуть доченька, кухней ты и дома займёшься, но с этой разбойницей разве можно отдохнуть. Как замечательно наши дети играют, я в полном восторге, ваш мальчик такой милый, жаль, что вы завтра уезжаете. Работа ждёт? А я могу приходить и уходить с работы, когда захочу, у меня свободный график. Это Сашик постарался и нашёл мне такую работу, чтобы я могла больше времени уделять себе и семье. Нам надо обязательно встретиться в столице, вы такая милая, мы с вами чудесно поладим. Девушка продолжала говорить, попутно доставая из сумочки то брасматик, то помаду, то снова зеркальце, чтобы поправить причёску. Даша слушала её краем уха, вежливо кивая и соглашаясь. Ляля, наконец, закончила наводить марафет, поднялась и произнесла: -Нам уже пора и вы пойдёте с нами, мы живём здесь рядом. Нет, нет, не хочу слушать никаких возражений. Ваш сын прекрасно справляется с ролью няни, а меня она совсем не слушает. Хотя бы проводите нас домой, а то она снова убежит и вам придётся её искать. Ну, как согласны? Ради Дашутки соглашайтесь. Даша вы прелесть! А я вас за это напою чаем с пирожками, моя мама печёт чудесные пирожки, правда я их не ем, фигуру берегу. Нет, нет, без чая я вас не отпущу. Успеете собрать свои вещи, у вас ещё есть уйма времени. И не слушая возражений, Ляля подхватила Дашу под руку и потянула за собой. Дети бежали впереди. Маленькая Дашутка пыталась нагнать Пашу, но ей это не удавалось. Лялин дом действительно находился рядом с парком, поэтому дорога не заняла много времени. Новая знакомая болтала не переставая, её трескотня начала утомлять Дашу и она уже жалела, что дала себя уговорить идти вместе с ней. Дверь открыла невысокая миловидная женщина. Ляля с порога принялась рассказывать маме о своей новой знакомой. -Мамочка, это моя новая подруга Даша, мы с ней в парке познакомились. Я ей разрекламировала твои пирожки, и она решила их попробовать. -Доченька, ты купила, что я тебя просила? - Ой, мамуля, я совсем забыла об этом. Мы так заболтались с Дашей, что у меня всё вылетело из головы. Ты напои её чаем и никуда не отпускай, а я быстро в магазин съезжу. Не скучайте, я скоро буду, – с этими словами девушка исчезла за дверью. Изумлённая Даша произнесла: -Я тоже пойду, вы извините меня за вторжение, девочка убегала, вот мы с сыном и решили проводить Лялю домой, - но закончить фразу ей не удалось. Женщина перебила её: -Что, вы, Дашенька, я с удовольствием напою вас чаем с пирожками. Я всегда рада Леночкиным друзьям. Меня Ирина зовут. Отчество? Олеговна, но вы можете называть меня просто Ириной, отчество не нужно. Проходите, пожалуйста, на кухню. Дашенька, проводи кавалера в комнату и покажи ему свои игрушки. Вы посидите здесь немного, я сейчас деткам еду кое-какую отнесу и вернусь. – Ирина Олеговна приготовила чай для Даши, ловко расставила на подносе тарелки с пирожками и печеньем, добавила чашки с компотом и ушла в комнату, откуда доносился детский смех. Через пару минут женщина вернулась и сообщив: - Руки помыли, кушают, я им маленький столик сервировала, – протянула Даше большую фотографию, – это Леночка со своим мужем Сашенькой. С фотографии на Дашу смотрела счастливая пара молодожёнов. Уже знакомые голубые Лялины глаза сияли. Эффектно выглядел на фоне ослепительно-белой рубашки стоявший рядом загорелый брюнет с карими глазами. - Очень красивая пара, - сказала Даша и поинтересовалась: - А почему она называет себя Ляля, а не Лена? - Ляля – это её институтское прозвище. Мне оно ужасно не нравится, я думала после истории с тем проходимцем она забудет это прозвище, но Леночка уже ничего не хочет менять. - Какой истории? – машинально спросила Даша. - Моей бедной девочке лет пять назад такое довелось пережить, врагу не пожелаешь. Был у неё жених, Александром звали, столичный, мне он никогда не нравился. Леночка была в него по уши влюблена, и он, казалось, был к ней неравнодушен. Свадьба уже на носу, три дня оставалось, как он вдруг Леночке заявляет: «Прости, но я не могу на тебе жениться. Я всё обдумал, мы не будем счастливы». Представляете, какой негодяй. У неё был шок. Платье, гости, ресторан, вся подготовка насмарку. - Значит, его чувства были не такими сильными, как Лене казалось. А если она и правда совершила бы ошибку, выйдя за него замуж? - Чепуха, – голос Ирины Олеговны задрожал от раздражения. - Чего ему ещё не хватало? Умная, красивая, образованная девушка, встречались год. Но вы правы, это принесло Леночке счастье. Я уговорила её полететь в Италию, куда они должны были уехать после свадьбы, билеты всё равно были уже куплены. Там она познакомилась с Сашей, и через месяц они сыграли свадьбу. Так что все ранние приготовления оказались не напрасны, – нотка гордости прозвучала в последних словах женщины. Ирина Олеговна продолжала рассказывать про зятя, но Даша вдруг почувствовала, что не может больше её слушать. Поставив чашку с чаем на стол, она стала прощаться. - Как же так. Леночка сейчас вернётся, – засуетилась хозяйка. Но Даша её уже не слушала, и, выйдя с сыном на улицу, облегчённо вздохнула. Всю неделю её угнетала мысль о возвращении, но сейчас Даше безумно захотелось домой. - Пашенька, как же я соскучилась по дому и по папе. - Я тоже - серьёзно ответил сын. Конец.
Хелга: Axel Как ты изумительно все развернула! Просто классный поворот истории. И совершенно неожиданный.
Axel: Хелга Спасибо большое! Я , конечно, не ответила на все вопросы, которые возникли после первого кусочка, но что-то ,я думаю, прояснилось.
Цапля: Marusia пишет: От той, какою ты её знала, в этой версии нас отделяет три с половиной года Гораздо, гораздо больше. если вы понимаете, о чем я... Axel спасибо, я уж не чаяла. да, очень интересный и довольно неожиданный поворот сюжета, но вовсе не спонтанный, очень логичный, кстати. Ляля не выпадает из нарисованного образа - и счастлива, что замечательно вдвойне . Рада за Дашу - она смогла преодолеть в себе болезненный надлом и восстановила мир в душе и семье. А Сашенька... ты отпустила его в свободное плавание И за это - спасибо *шепотом* надеюсь, он счастлив. Axel , спасибо за участие - и - оч. надеюсь, не последнее. Получилось!
Axel: Цапля Цапля пишет: А Сашенька... ты отпустила его в свободное плавание И за это - спасибо Рука не поднялась сделась такое. Но мысль такая была. Цапля пишет: Получилось! Спасибо!
Цапля: Axel пишет: Рука не поднялась сделать такое. Но мысль такая была. *вкрадчиво* женить хотела? Страаашно стало?
Хелга: Axel пишет: Я , конечно, не ответила на все вопросы, которые возникли после первого кусочка, но что-то ,я думаю, прояснилось. Мне кажется, все очень логично и хорошо легло, понятно и красиво выстроено.
Axel: Цапля пишет: *вкрадчиво* женить хотела? Страаашно стало? Хотела. Я за "перо" взялась только из-за духа противоречия. Как-то все продолжения одинаково заканчивались. Я всё ждала, когда-же появится альтернатива, где герои не будут вместе, пока не поняла, если хочу такое продолжение- надо делать его самой.
Хелга: Axel пишет: Я за "перо" взялась только из-за духа противоречия. Дух противоречия - страшная сила!
Цапля: Axel пишет: Я за "перо" взялась только из-за духа противоречия такая это прелесть - дух противоречия. Он, собственно, привел ко многим продолжениям в Саше и Даше, и в картинках апропо написала свои Алые паруса из духа противоречия. Пора бы уже вам, дорогие авторы, объединиться - и не из духа противоречия, а из стремления к единому, коллективному порыву - написать что-то большое и грандиозное - столько начинающих ( и успешно) авторов у нас появляется
apropos: Axel Чудесное продолжение! "Солнечный удар" случился, но жизнь, увы, вновь повернула по-своему. Саша - очень рада за него! - нашел в себе силы изменить свою судьбу, Даша - покорилась своей по стечениям своих же обстоятельств. Axel пишет: Всю неделю её угнетала мысль о возвращении Спустя столько лет - но ей захотелось домой, к мужу (и все эти годы ее, вполне вероятно, посещали воспоминания о Саше...) Axel пишет: что-то ,я думаю, прояснилось. Цапля пишет: *шепотом* надеюсь, он счастлив. *шепотом* И я очень на то надеюсь.
Marusia: Axel пишет: альтернатива, где герои не будут вместе Я после прочтения первоисточника Цапли тоже не видела Сашу и Дашу вместе. То есть вместе они могли быть в другой жизни, а в этой - не сложилось. Axel
Юлия: Axel Axel пишет: после прекрасных кусочков... я сомневалась стоит ли пугать публику своим продолжением. Это нечестно! Мы все здесь не Пушкины (только Белинские попадаются, и то весьма редко ) Даже мысль такая не должна посешать вашу талантливую голову! У вас прекрсно получилось. И язык ваш тоже мне очень понравился (я уверена не только мне). И отдельная "розочка" за смелость расставить героев, не смущаясь их "несчастьем", а руководствуясь собственным видением их ситуации и жизненной логикой. Хелга пишет: Дух противоречия - страшная сила! Не то слово!
Юлия: Axel Axel пишет: Уже знакомые голубые Лялины глаза сияли. Эффектно выглядел на фоне ослепительно-белой рубашки стоявший рядом загорелый брюнет с карими глазами. братите внимание на эти два предложения. В первом глаза у ляли получаются словно самостоятельные существа. А во втором, с фоном что-то не так. Человек не может быть на фоне рубашки. Может быть, просто: в ослепительно-белой рубашке?
Юлия: chandni пишет: это не история Ляли, и не история Саши, и не история Даши, а такой момент жизни, где эти три истории переплелись. Перед нами море - и то мы выхватываем Сашу и его судьбу, то автор приоткрывает нам мир Даши, то высвечивается судьба Ляли, а то Серый смотрит на нас своими глубокими все понимающими глазами... У меня появились смутиные сомнения (с) НЕ получилось ли у нас каша без четкого сюжета и главного героя? Где эксперты, заточенные на г-на Фрея и других знатоков??
apropos: Юлия пишет: НЕ получилось ли у нас каша без четкого сюжета и главного героя? Каши не заметила, если честно (во всяком случае, по впечатлениям от выкладываемых отрывков). Получились три довольно четкие сюжетные линии, естественно, переплетенные в силу собственной причастности друг к другу (кстати, главы так и можно назвать - именами на данный момент действующих героев). Хотя, конечно, после окончания нужно будет перечитать уже все произведение от начала до конца, чтобы составилась более полная картина.
chandni: Юлия пишет: НЕ получилось ли у нас каша без четкого сюжета и главного героя? не, я так не думаю. apropos пишет: Получились три довольно четкие сюжетные линии, естественно, переплетенные в силу собственной причастности друг к другу (кстати, главы так и можно назвать - именами на данный момент действующих героев).
Axel: apropos ,Marusia, Юлия Спасибо всем за чтение и замечания!
Юлия: chandni apropos Спасибо за анализ! apropos пишет: Хотя, конечно, после окончания нужно будет перечитать уже все произведение от начала до конца, чтобы составилась более полная картина. Это обязательно. Редактировать придется много, нестыковок всяких всплывет немало. Я уж сейчас при полном отсутсвии у меня маломальской внимательности заметила.
apropos: Юлия пишет: Редактировать придется много А что выкладывать на сайте? У нас уже почти готовы страницы с текстами. М.быть, вы отредактируете то, что уже написано?
Хелга: apropos пишет: М.быть, вы отредактируете то, что уже написано? Думаю, если чуть подождать, то все будет написано.
apropos: Хелга пишет: если чуть подождать Я жду. Просто страницы практически готовы, думала хоть начало выложить. Но авторов не тороплю - понимаю, что вдохновение, да и редактура требуют времени.
Хелга: Продолжение "мизантропического" варианта истории, немного переработанное, поэтому местами повторяемое. ____________________ Даша спустилась с крыльца, Серый двинулся за ней, настороженно заглядывая в глаза. — Мне нужно ехать, я вернусь, не беспокойся, — сказала ему Даша, потрепав по кудлатой голове. «Вернусь, — подумала она, закрывая калитку, — Вернуться будет нечестно по отношению к его жене, не вернуться — нечестно по отношению к нему… и к себе…» Мысль отдалась тупой ноющей болью в том безадресном месте, называемом душой. Серый лаял, отчаянно и обиженно, прыгая на закрытую калитку. Даша поежилась и ринулась по мокрой дорожке вдоль дощатого забора к остановке автобуса. «Не уходи никуда, дождись меня!» — слова, которые он сказал ей перед уходом, рефреном звучали в ее голове, стучали в висках, «не-у-хо-ди-ни-ку-да-дож-дись-ме-ня», — рифмовкой пели в такт шагам. Еще вчера все казалось ей простым и понятным: они вместе, они понимают друг друга. Пусть ненадолго, на несколько дней, но это будет их нежданно найденное счастье, а потом будь что будет. Но «будь что будет» наступило. Сегодня утром. Даша вдруг с ясностью осознала, что все прошло, и наступило будущее, в котором не было места, где бы они могли быть вместе, в этом будущем они должны были расстаться. У Саши есть жена, она больна, и он не может оставить ее, это так естественно. «Я не смогла бы тебя любить, если бы ты оставил ее»,— прошептала она, повторяя слова, которые сказала ему. «Но я не могу без тебя, я так долго ждал тебя, — растерянно ответил он. — Я не отпущу тебя. Ты — моя жена, и мы будем жить вместе, мы должны быть вместе, неужели ты оставишь меня сейчас, когда я только нашел тебя?» «Ты говоришь о себе, но у тебя есть жена, Саша. Я люблю тебя, люблю, — она произнесла эти слова, словно кинулась в омут. — И я хочу быть с тобой, Саша, но это невозможно…» «Что ты сказала? Повтори, что ты сказала, Дунечка?» — он обнял ее, нежно и страстно, его руки и губы лишали ее сил, не давали сопротивляться, но потом, когда он, одевшись, долго целовал ее и ушел, сказав: «Не уходи никуда, дождись меня!», — она вдруг поняла, что должна уйти, сейчас, пока у нее есть силы, пока она не приросла к нему всем существом, пока не нужно отдирать себя с кожей и мясом. Она уйдет сейчас, а потом позвонит ему, все объяснит или напишет письмо или… «Дунечка…», — словно услышала она и остановилась, вздрогнув. Ноги вдруг стали ватными, и она чуть не упала, ей пришлось постоять несколько минут, прислонившись спиной к забору. «Бабушка… что бы сказала бабушка, если бы знала, что случилось с ее незадачливой внучкой?» Даша свернула на главную улицу дачного поселка, разноцветный неуклюжий павильон остановки находился в нескольких шагах. Она до сих пор слышала глухой отчаянный лай Серого, словно он звал ее: «Вернись, не уходи!» «Так будет лучше, и для него и для меня. Он все равно останется со мной, неважно, где и с кем он будет жить»,— сказала она вслух, словно убеждая и Серого и себя. Автобуса все не было, Даша замерзла, она оставила перчатки в доме, руки совершенно заледенели. Она пыталась согреть их, просунув в рукава куртки, как в муфту, подпрыгивая на месте. Утром она почти ничего не съела, а сейчас желудок активно заявлял о своем существовании. В довершение всех невзгод, закапал противный холодный дождь, словно в знак протеста против ее бегства. Даше стало совсем плохо. «Предательница, трусиха!», — прошептала она. — Ты должна дождаться и поговорить с ним, он все поймет». Она поправила капюшон и выскочила из-под крыши павильона под противно моросящий дождь. Откуда-то с боку на нее вдруг с радостным визгом бросился Серый, его лапы с размаху шлепнулись в Дашин живот, оставляя грязные следы на светлой ткани. — Серый! Паршивец! — воскликнула она, радостно отталкивая пса. — Пойдем домой, а? Пес подтвердил ее слова радостным лаем. Темно-синий Сашин БМВ затормозил возле остановки, хлопнула дверца. Даша замерла, Серый уселся возле нее, словно готовый защитить и поддержать. — Что ты здесь делаешь, Даша? — беспокойно спросил Саша, — У тебя руки ледяные, — он сжал ее уже не сгибающиеся пальцы в своих ладонях. — Куда ты собралась? Ты же обещала меня дождаться? У тебя что-то случилось? — Саш, но я же работаю… — невпопад ответила она. — Но ты сказала, что у тебя отгулы до конца недели… — Да, это правда, отгулы… — она говорила, не слыша себя. — Пойдем домой, ты совсем замерзла. Я купил какую-то еду, сейчас приготовим и будем обедать, — он увлек ее за собой, обняв за плечи. «А что было бы, если бы пришел автобус, и я бы уехала? — подумала она. — Ну почему, почему он не пришел, и я не уехала? Тогда мне было бы легче, легче решить все это». ******************* Даша пошевелилась, пытаясь осторожно, чтобы не разбудить спящего рядом мужчину, вытащить затекшую руку из-под его головы. Он недовольно заворочался, вздохнул во сне, словно ребенок, которому не дали досмотреть чудесный сон, или отобрали любимую игрушку. Сегодня ей было хорошо, покойно и легко. Что-то произошло сегодня с Сашей, что-то изменилось в нем, и она пока не знала что, но чувствовала эту перемену по его взгляду, по какой-то расслабленности, словно он спустил с плеч тяжелую ношу, по особенной, светлой нежности, с которой он говорил с нею. Она хотела спросить его, что же произошло, но почему-то не решилась. «Или я все это придумала, или он сам мне все расскажет», – решила она. “Я люблю его, я так люблю его” – думала она, осторожно убирая прядку волос, упавшую ему на лоб. Саша пошевелился и улыбнулся во сне. Даша свернулась в клубочек около него и вспомнила как он, высокий красивый мужчина, уверенный в себе, – виноватый мальчишка, пришедший просить спасения и любви, поселился в этом доме полгода назад, нелегких, но счастливых полгода… ********************* В квартире было пусто и душно. Даша стояла посреди комнаты, оглядываясь, словно не узнавая когда-то уютный бабушкин дом. Ей казалось, что с тех пор, как она, намаявшись от горестных воспоминаний, договорилась на работе и уехала к подруге в Энск, прошла не неделя, а месяцы. Ее жизнь странным и неожиданным образом сделала крутой вираж. Даша провела ладонью по гладкой, чуть поцарапанной временем, поверхности старого шкафа темного дерева. «Бабушка, бабуля, — подумала она. — Если бы ты была здесь… со мной… Ты бы помогла, подсказала, как мне поступить». А время решений наступало, неминуемо и неуклонно. После неудавшегося Дашиного бегства прошло несколько дней, – дней счастья с горьковатым привкусом, – несколько бессонных ночей, когда она, истомленная Сашиными ласками, лежала, прижавшись к нему, и не могла заснуть, мучительно думая о том, что же будет дальше, и тщетно пытаясь прогнать эти мысли. Утром все казалось проще: они просыпались, Даша готовила завтрак под пристальным наблюдением Серого, потом завтракали, болтая ни о чем, Саша уезжал на работу, а перед отъездом беседовал с Серым, поглядывая на Дашу: «Ты в ответе за нее, пес, не отпускай ее, если вдруг она опять вздумает сбежать». Даша улыбалась и, поднимаясь на цыпочки, целовала Сашу в чуть колючую щеку, чем ее похититель обычно не удовлетворялся, и поцелуй затягивался под довольный лай Серого. Но когда она оставалась одна, тревожные мысли, суматошно толкаясь и шумя, вновь наполняли ее. Она поверяла их Серому, который внимательно слушал, смешно склонив голову набок и подергивая ушами. Иногда она плакала, и пес клал свои большие лапы ей колени и слизывал шершавым языком соленые следы печали и смятения с ее щек. Как-то вечером за ужином она спросила Сашу про его жену. Сначала он пожал плечами и ушел от разговора, отделавшись неопределенным «все нормально», но затем, спустя полчаса, когда Даша, вымыв посуду, устроилась рядом с ним на диване, обнял ее и вдруг рассказал о том, что доктор, который лечит его жену, своими неожиданными вопросами заставил его посмотреть на себя и на их жизнь с Лялей с иной стороны, о том, что он совсем не понимал ее, о том, как она раздражала его, и что теперь он навсегда виноват перед нею. Потом, словно спохватившись, он начал целовать Дашу, сминая ее своими горячими губами, сжимая ее так, что ей стало больно, Эта боль и жар его тела захлестнули Дашу, увлекая в горячий головокружительный омут, и его слова, от которых сжималось ее сердце, вдруг стали неважными и далекими, чтобы потом вернуться и нахлынуть на нее с новой силой.
Хелга: Случайно устроенный отпуск подходил к концу, пора было на работу. Там ждали невыполненные заказы, коллега по мастерской уже не раз звонила ей и напоминала, что клиенты в нетерпении «бьют копытами». Даша любила свою работу, ей нравилось перестраивать непритязательные интерьеры старых квартир, хотя в последнее время жизненные печали что-то надорвали в ней, и она часто с тоской сидела над чертежами, осознавая, что в голове нет ни одной толковой мысли. И сейчас она с трудом заставляла думать о работе, но совсем по иной причине, теперь все мысли и сердце были наполнены ее отчаянным горьким счастьем. Утром за завтраком она сказала, что ей нужно уехать в город. Саша молчал. Оба понимали, что нужно принимать решение, которого они не знали. – Мы не можем и дальше жить здесь, мне же нужно выходить на работу, – Даша прервала наступившую тишину. – Но я могу возить тебя каждое утро, Дунечка, а потом забирать… домой. – Но как ты представляешь себе нашу совместную жизнь, Саша? Он снова замолчал, сгибая пальцами невесть откуда взявшуюся алюминиевую вилку, — Саш, вилку сломаешь… – зачем-то сказала она, чувствуя, как предательски сжимается горло. Он бросил согнутую в колечко вилку, она мягко стукнула о столешницу. Даша заворожено следила, как кривое колечко пытается катиться по гладкой ореховой поверхности стола и беспомощно падает. Саша встал, прошел к окну, постоял там, взъерошил волосы, повернулся и вдруг ринулся к Даше, опустился на колени перед ней, сжал ее тонкие запястья в своих больших ладонях, посмотрел на нее в упор, его серые глаза потемнели, как в самые трепетные моменты. – Мы будем жить вместе… – словно повторяя молитву, сказал он. – Ты же хочешь жить со мной, Дунечка? – Да, – ответила она, – но… ты же знаешь, – она не смогла произнести имя его жены. – Я сам все решу, только ты… верь мне… – прошептал он. – Все будет хорошо. – Я верю тебе, если бы не верила, не осталась бы… на эти дни. Но все-таки мне нужно было уехать. И нужно будет. Мне кажется, что я совершаю какое-то предательство, мешаю тебе. – Не говори так, – его ладони словно огнем жгли ее руки. – Из любого положения есть выход. Сейчас я не могу говорить с Лялей, но потом, позже, когда все уладится… – он замолчал, и Даша понимала причину его молчания. – Нет, нет, – быстро заговорила она, вспыхивая от мысли, что так или иначе становится причиной Сашиного стремления расстаться с женой. – Это совершенно невозможно, я не хочу этого… – Не хочешь… не хочешь быть со мной? – растерянно спросил он. – Нет, нет, – снова повторила Даша, – но ты же понимаешь, о чем я. – Я понимаю, – он вздохнул, встряхнул головой, словно отбрасывая злые или грустные мысли. – А помнишь, как мы с тобой встретились и говорили о футболе, смотрели… какой фильм мы смотрели? – «Крепкий орешек», – ни на минуту не задумавшись, ответила она. За эти дни они ни разу не заговорили о своей первой встрече, словно боялись вспугнуть, сломать нечто хрупкое, или не хотели вспоминать о том, что невозможно вернуть и исправить, но сейчас Даша с каким-то жадным удовольствие подхватила эту тему. Они вспоминали подробности той встречи, и Даша призналась, что он не понравился ей в первые минуты, и как потом в ней словно что-то щелкнуло. «Ты улыбнулся, и мне вдруг стало хорошо и захотелось говорить с тобой», – сказала она. Потом, наговорившись, словно излив накопившееся за эти дни, нет, за годы, они долго сидели молча, чувствуя тепло и близость друг друга. Явился Серый, устроился перед ними в обычной своей позе, наклонив голову, словно вопрошая: «Как дела, ребята?» – Но сейчас мне нужно в город… домой, – собравшись с силами, Даша вернулась к прежней теме. Саша привез ее в город, проводил до квартиры и ушел, попрощавшись, сухо, как показалось Даше. «Это хорошо, что сухо, значит, рассердился, — повторяла она, усердно протирая пыль со стеклянных полок старенького бабушкиного серванта. — Здесь, в городе мне проще будет расстаться с ним». Хотя, представить себе, как она сможет жить без Саши, было трудно, почти невозможно. «Он придет, и я скажу ему, я должна сказать. Мы не будем вместе. Я переживу это, у нас с ним было счастье, а счастье не может быть долгим, оно коротко и мимолетно. Я буду вспоминать его, а может быть, мы иногда будем встречаться, случайно, на улице…» В холодильнике было пусто, и Даша, накинув куртку и натянув вязаную шапочку, отправилась в магазин. Холодный ветер крутил в воздухе редкие, словно случайные, снежинки, тащил по мостовой смятые бумажные обертки. Даша перебежала на другую сторону улицы, быстро зашагала, ветер внезапно стих и, словно набравшись сил, вновь ударил ледяным порывом, да так, что Даша задохнулась, остановилась, закрыла щеки ладонями. Она опять позабыла перчатки дома. Бум-м-м… — сверху гулко ударил, разнесся вокруг низкий мелодичный звон. Она подняла голову. На церковной колокольне, возле которой она стояла, пели, покачиваясь, колокола. Тяжелая деревянная дверь церкви отворилась, высокий мужчина вышел, прошагал мимо Даши, поднимая воротник пальто, бросил на нее быстрый взгляд, улыбнулся. Она удивленно взглянула на него. Тягучий звон странным образом притягивал к себе, манил. Даша потянула тяжелую дверь храма и шагнула в его гулкую душистую тишину, нарушаемую лишь легким потрескиванием тающих свечей. Она осторожно прошла вперед, робея, – ей всегда бывало неуютно в церквях, – остановилась возле колонны, глядя на золоченое витье алтаря. Какой-то шорох заставил ее повернуть голову. В нескольких шагах от нее стояла молодая женщина, высокая, в длинном светлом пальто, бледно-розовый платок кокетливым тюрбаном покрывал ее голову. Женщина посмотрела на Дашу, глаза ее на худом осунувшемся лице казались огромными. Даша кивнула ей, чувствуя внутри какой-то режущий холодок. Женщина скользнула по ней взглядом и отвернулась. Потом уже, шагая по улице, Даша вспоминала этот странно-отсутствующий, полный горечи, взгляд. Почему-то воспоминание о той женщине из церкви пришло, когда Саша позвонил ей и сказал, что заедет вечером, и они вернутся в загородный дом. Даша решительно заявила, что сегодня она к нему не поедет, что этот вопрос они уже обсудили, и что ей нужно выспаться, а завтра идти на работу. Он что-то сердито и настойчиво говорил ей, но она почти не слышала его слов, в ушах застучало дробно и больно: «Это первый шаг к расставанию», и вдруг вспомнила ту женщину в церкви, ее болезненный взгляд. «Наверно, такой же у его жены… Ляли…», – внезапно пришла мысль. «Саша, Сашенька, подожди, не сердись, просто дай мне отдышаться, – сказала она. – Мы побудем с тобой на расстоянии и потом что-то решим». Он сердито попрощался, а она долго металась по квартире, словно птица в клетке, убеждая себя, что сделала все правильно. Прошло три дня, он не звонил, молчал. Даша убеждала себя, что так и должно быть. Несколько раз она хваталась за телефон и заставляла себя отложить его в сторону, а от любого звонка у нее подпрыгивало и начинало частить сердце. Счастье, что на работе на нее свалилось сразу множество дел, и это помогало хоть на время отвлекаться от суматошных, тревожных мыслей. Возвращаясь с работы, Даша проходила мимо знакомого храма, и ей неизменно хотелось зайти туда. Однажды она все-таки решилась и, открывая тяжелую дверь, по-детски загадала, что если встретит ту женщину, то все будет так, как надо. А как «надо» она побоялась даже мысленно уточнить. В храме шла служба. Даша так и осталась стоять у двери, не решившись пройти дальше. Потом, выйдя на улицу, она долго гуляла, и вернулась домой, когда уже совсем стемнело. Даша собиралась ложиться спать, ей было почти хорошо и почти легко. Еще немного, и хрупкий замок спокойствия и расставания, который она выстраивала все эти дни без Саши, обретет прочный каркас, и она сможет жить дальше, без него и без бабушки, одна. Она даже улыбнулась, сегодня впервые на сердце не было той тупой боли, что, кажется, не отпускала ее ни на минуту с тех пор, как она сказала ему «дай мне отдышаться». Задребезжал, запел дверной звонок. Она вздрогнула, замерла. «Кто бы это мог быть?» – спросила она себя, словно сыграла роль перед невидимым зрителем, который и так знает ответ на вопрос, бросилась к двери, повернула ручку замка задрожавшими пальцами. Саша шагнул в прихожую, поставил на пол набитую сумку. — Я… я приехал к тебе жить, Дунечка… ты примешь меня? Нас? Радостно гавкнул Серый, закружил, пытаясь подобраться к Даше для традиционного приветствия. С таким трудом выстроенный ею замок рухнул, рассыпался и превратился в пыль.
Юлия: Хелга Все перечитала, и мне понарвилось еще больше! А столешница-таки ореховая
Хелга: Юлия пишет: Все перечитала, А прыжки во времени как? Юлия пишет: А столешница-таки ореховая Ну так... знаки, повсюду знаки...
Юлия: Хелга пишет: А прыжки во времени как? Так у нас по всему тексту сплошные прыжки. В данном случае, я не вижу никаких нелогичных перескоков. Наша излюбленная ретроспектива в действии
chandni: Хелга пишет: Ну так... знаки, повсюду знаки... надо же. И какие?
Цапля: Хелга проникновенность углубилась и расширилась. Приятно наблюдать, как Дашина надломленность растворяется в новом чувстве, как они оба - невзирая на мой читательский скепсис - возрождаются к жизни. немножко не поняла, так ли уж необходима вот эта временная более поздняя вставка? Она не запутывает, но ее явление мне пока неясно. Не проще ли оставить хронологическую последовательность? Если, конечно, авторам эта вставка важна для чего-то, дальнейшего, тогда.. а если нет, то - зачем? Так что, осталась Ляля?
Хелга: Цапля пишет: Не проще ли оставить хронологическую последовательность? Если, конечно, авторам эта вставка важна для чего-то, дальнейшего, тогда.. а если нет, то - зачем? Вставка эта сомнительна, но, возможно, в комплексе впишется. На суд читателей
Цапля: Хелга пишет: возможно, в комплексе впишется Вот в комплексе и оценим
Юлия: Цапля пишет: Так что, осталась Ляля? Саша подъехал к дому Ляли и поставил машину во дворе на стоянку. Он был спокоен и готов к предстоящему разговору. Вчера, проговорив весь вечер с Дашей, он определился окончательно в своих намерениях все объяснить и извиниться перед Лялей. Странно, что именно его любовь к другой женщине научила его сочувствовать свой жене. «Жене», – невесело усмехнулся Саша. Они полных три года прожили с Ляляей бок о бок, но так и не стали родными друг другу. Всегда, когда он называл ее женой, где-то на задворках его сознания, присутствовала мысль, что это какая-то игра. Теперь, когда в его жизни была Даша, он узнал, как глубоко можно чувствовать другого человека - его настроение, его боль, - сопереживать ему не по чувству долга, а потому, что, оставаясь совсем иным, он прорастает в тебе, сплетаясь с твоими нервами и органами чувств, соединяясь с тобой в единое целое. Только с Дашей он смог воспринять Лялю не как партнера со списком обязательств и претензий, а как родственника, иногда жалкого, иногда невыносимого, но близкого, кому не выставляешь счетов и не ожидаешь оплаты. Саша зашел в подъезд и поднялся на второй этаж. Дверь открыла Ирина Олеговна. - Здравствуй, - ответила она на его приветствие и впустила в квартиру, но, остановившись в коридоре, добавила: - Знаешь, Саша, Ляля просила тебя прийти к ней в собор. Я думаю, ей там легче будет. Саша пожал плечами. - Хорошо. А там есть, где поговорить? - Я думаю, вы найдете, там место. - Ну, так я пойду, - ответил он, - Всего доброго. К собору он направился пешком. Это было совсем недалеко, да и прогулка по разомлевшему на весеннем солнце бульвару, что вел от лялиного дома к храму, обещала все удовольствия пробуждающейся природы. Вчера неожиданно совсем по-зимнему похолодало, и вечером пошел мокрый рыхлый снег, укутав все толстым белым одеялом. А сегодня утром под ярким и теплым солнцем все эти сугробы таяли, сбегая по улицам веселыми бурными ручейками. Все – и улицы, и дома, и деревья, - было мокрым и блестело, переливаясь миллиардом искр. Саша с удовольствием вдохнул терпкий весенний воздух. Хорошо, что день, когда они договорились встретиться, был таким по-весеннему обнадеживающим. Может быть, им все-таки удастся понять друг друга. Когда Саша подходил к собору, навстречу ему попалась маленькая сгорбленная старушка, выходившая из ворот. Была она очень хрупкой – ну просто Божий одуванчик - и, увидев высокого широкоплечего мужчину, с испугом шарахнулась сторону. Саше вдруг вспомнился затравленный Лялин взгляд, и она представилась ему такой же беззащитной, съежившейся от боли и страха, как эта бедная старуха. Саша вошел во двор собора. Народа было не много, по-деловому сновали какие-то блеклые тетушки, у сторожки в ожидании окончания службы грелся на солнце, развалившись на картонной подстилке, нищий. Саша прошел к храму и, открыв тяжелую массивную дверь, вошел внутрь. В соборе было сумрачно, глаза после яркого дневного света с трудом различали обстановку в слабом освещении храмовых светильников. Саша не был верующим, имел самое общее представление о том, как должно вести себя в церквях, но его это совсем не смущало. Он уверенно прошел вперед, туда, где шла служба. Народа было немного, служили не в центральном, а боковом приделе. Стоя сзади молящихся, Саша не мог видеть хор, в котором, как ему говорила Ирина Олеговна, пела Ляля. И он осторожно продвинулся, старясь никому не помешать, поближе. Но и оттуда ему были видены только два человека. Один был там явно за главного, он давал им тон и дирижировал. А второй была красивая девушка в светлом платье. Платок с ее курчавых темных волос сполз, и те рассыпались по плечам. «Такая молодая, что она здесь делает?» - удивленно подумал Саша, разглядывая ее. В голове Саше неожиданно всплыли давно забытые строчки: «Девушка пела в церковном хоре, чего-то такое, – не мог вспомнить он слов, - в чужом краю, О всех… кораблях, ушедших в море, чего-то там,.. О всех потерявших?.. Забывших?.. О всех, забывших радость свою». Решив отказаться от мысли увидеть Лялю поющей, чтобы не смутить ее, он принялся рассматривать дирижера. «Молодой мужик. На вид совершенно нормальный. Все и отличие, что церковник – борода». Саша не мог понять, что могут делать молодые уравновешенные люди в церкви, среди унылых старух, побитых жизнью женщин и калек. Постояв еще немного, он отошел назад и сел на длинную деревянную скамью, стоявшую вдоль задней стены. Отсюда ему не очень хорошо было видно невысокого священника, которого загораживали прихожане, но хор он слышал хорошо. Он вслушивался в их пение, пытаясь выделить среди голосов лялин, но не смог. Наконец, служба подошла к концу. Все столпились вокруг вышедшего из алтаря священника. - Дорогие мои! Сейчас Великий пост. Но это не значит, что мы должны быть угрюмыми, одетыми в черные драные штаны и юбки. Господь нам говорит: умой лицо свое и помажь елеем голову свою. Это он увещевает нас, чтобы не быть нам с вами показушниками, постящимися только для того, чтобы превознести себя и лишний раз укорить соседей, что они колбасу в пост едят. Не в колбасе дело и не в темных одеждах, а в сердце милующем и любящем. Тот из нас по-настоящему постится, кто позаботился о своих соседях, кто им добрым словом ответил на неприязнь, кто накормил голодного человека, или даже собаку или кошку, или птичкам корма насыпал. А не тот, кто простоял четыре часа подряд, пробивая лбом пол, а потом обругал соседа. Или мимо замерзающего котенка прошел. Не нужен Господу наш ушибленный лоб, или голодный живот. Господь говорит: чадо, дай мне сердце твое. Больше Господу ничего от нас не надо. Господь с вами, дорогие мои! Саша усмехнулся неформальной проповеди. Народ потихоньку стал расходиться. Вскоре он увидел знакомую ему девушку из хора, она прошла мимо, заинтересовано взглянув на него. Потом задержался взглядом на одном купеческого вида дядечке, спешившим к выходу. И вдруг увидел Лялю, она шла прямо к нему. Он с трудом узнал ее: платок на голове, темная закрытая блузка, длинная юбка. Но походка у нее осталась прежней - легкая и плавная. Он вспомнил, что в первый раз, когда он ее увидел, он обратил внимание именно на ее красивую походку, и долгое время еще любовался ею, наблюдая ее плавные движения. Потом он об этом забыл. - Здравствуй, Саша, - услышал он ее голос. - Здравствуй, - ответил он, слегка смутившись своим неожиданным мыслям. - Давай выйдем во двор, - попросила она его и, не дожидаясь ответа, последовала к выходу. Они вышли и прошли к скамеечке, уютно стоявшей на самом солнышке. Рядом голуби смело купались в большой теплой луже. - Ты не замерзнешь? – спросил он Лялю, увидев, как она зябко повела плечами, и хотел было снять свою куртку, чтобы предложить ей, но она испуганно дернулась, предупреждая его движение. - Я сейчас сбегаю за своей, - бросила она и поспешила к невысокому строению в дальнем углу двора. Она быстро вернулась, на ней была коротенькая бледно-голубая курточка, которую он купил ей однажды на какой-то выставке. Ляля села рядом с ним на скамейку и сняла платок. Ее белокурые волосы были гладко забраны назад и завязаны в тугой узел, такая строгая прическа очень изменила ее: ее красивое чуть бледное лицо, слегка обострившиеся после болезни, приобрело благородные черты. Она повернулась к нему, и он заметил, что она была совсем без косметики, и это делало ее моложе и мягче. - Как ты? – наконец спросил ее Саша. - Хорошо, – просто ответила она. – Анатолий Павлович сказал, что на следующей неделе можно будет отказаться еще от одного лекарства. А у тебя как дела? - Спасибо. Все нормально. Они снова замолчали. Все его продуманные слова и намерения замерли в нерешительности. Он ожидал увидеть несчастную сломанную девушку, а Ляля оказалась совсем другой. Она не была так оживлена, как раньше, но в ее сдержанном поведении чувствовались спокойствие и отстраненность, отчего приготовленные фразы казались неуместными. - Ляля, нам многое надо обсудить друг с другом, - не очень уверенно начал Саша. - Да, - она согласно кивнула головой. - Я хотел сказать тебе, что я очень сожалею о том, что сделал тебя несчастной. Я был часто неправ и несправедлив к тебе. - Да, - снова повторила она. - И жесток. Прости меня. - И жесток, - совсем тихо, повторила она. Саша замолчал. Молчала и Ляля. Затем она развернулась к нему и, внимательно глядя ему в глаза, размеренно произнесла: - И ты меня прости, Саша. Я сделала аборт и обманула тебя. - Я тоже виноват в этом, - поспешил заверить ей Саша, - я повел себя тогда отвратительно. Прости. Она вдруг простодушно по-детски улыбнулась. И продолжая улыбаться, глядя и на него словно на ребенка, которому необходимо утешение, произнесла: - Знаешь, мне отец Павел сказал, что наш ребеночек, как маленькая звездочка теперь на небе, и молится за нас, о нашем спасении. И мы должны молиться о нем, и тогда нам будет легче. Мы все спасемся. Саша молчал. Он не знал, что можно ответить на подобные сентенции, не обидев говорившего. - Ты поешь теперь в хоре? – спросил он Лялю, меняя тему. - Да. - Тебе нравится? - Я нашла себя, - ответила Ляля. Саша вздохнул, Ляля говорила странные вещи, но так спокойно и уверенно, словно не выходила из общепринятых норм. Ляля смотрела на Сашу. Он очень изменился за то время, что она его не видела. Он похудел, и ей показалось, что он стал более утонченный. И уязвимый. И лицо… что-то произошло с его лицом. Она не сразу поняла что именно. В нем уже не чувствовалось прежней непрошибаемой уверенности в своей правоте, но главное - в его глазах была боль, как будто его сильно обидели, заставили страдать. Или это было сочувствие? И рот… Его красивый рот стал мягче, губы не так напряжены и уголки чуть опущены вниз. Ей стало его жалко. Он был такой сильный, уверенный в себе, энергичный. Раньше она боялась его, а теперь жалела. Это было очень странное чувство, она не могла поверить, что ощущает себя сильнее этого большого человека. Вдруг она поняла: у нее было то, чего у него не было. Она получила прощение и шанс на новую жизнь, а он остался в старой изломанной, и не понял этого. И ей захотелось убежать от него. От его чувства вины, от его печали, от его будничной беспросветной жизни. - Ты грустишь? – с сочувствием спросила она. Саша очнулся от своих мыслей. Она поставила его своим вопросом в тупик. - Нет, я не грущу, но…, - продолжить он не мог. Что он ей скажет, что его гложет чувство вины перед ней за то, что причинил ей боль, толкнул на самоубийство, что любит другую женщину? - Знаешь, Саша, я нашла здесь новую жизнь. Господь простил меня, и груз всех наших грехов теперь не гнетет меня. Я свободна. Саша слушал ее с недоумением. Ляля говорила на каком-то неведомом ему языке, как говорят сумасшедшие тетки с цветными книгами, которые призывают всех уверовать. Да именно так они и говорят: уверовать. Но в Ляле не было ни их фанатичного блеска в глазах, ни их благожелательной настырности. Она хоть и говорила столь же странные вещи, но была совершенно спокойна. И он вдруг почувствовал, что она сильнее его. Пусть это результат ее временного помешательства на религии, но сейчас она гораздо лучше него знала ответы на все вопросы. Ляля залезла в карман курточки, вытащила красную бархатную коробочку и протянула ему. - Это обручальное кольцо, - ответила она на его вопрошающий взгляд. – Возьми его, пожалуйста, я не хочу, чтобы это оставалось у меня. - Ты считаешь, нам надо расстаться? – спросил он, облегченно вздохнув, что не ему пришлось начать разговор об этом. - Так мы уже расстались, Саша, – просто ответила она. - Я больше туда не вернусь. Никогда. Ни за что. Она спокойно, улыбаясь, смотрела на него. «Просто мадонна», - мелькнула в голове крамольная мысль. - Вот и поговорили, - почему-то усмехнулся он. - Поговорили, – она встала и протянула ему руку. «Такой жест совсем не в ее духе», - удивленно подумал Саша, поднялся и неуверенно пожал протянутую ладонь. - Нам ведь надо было только простить друг друга. И все, - снова улыбнувшись, сказала Ляля. - Прощай, Саша. Я надеюсь, что у тебя тоже все сложится хорошо. Она развернулась и пошла своей легкой походкой от него прочь. Он увидел, как она подошла к какому-то человеку, кажется, это был дирижер их хора, тот взял ее за руки и наклонился к ней. «Поцеловал? – удивился Саша, и сам себе ответил: - Что ж еще?!» Потом они, рука об руку, поднялись по ступенькам и исчезли за массивными дверями собора. Саша медленно пошел к выходу, ощущая чувство неловкости. Он с трудом мог разобраться в том, что произошло. Что его смутило? Чем его обескуражила Ляля? Он усмехнулся, про себя: «Пришел одарить ее своим прощением, великий и могучий Гудвин! А вышло, что она не нуждается ни в твоем прощении, ни в сожалении!» Она сама, словно королева даровала ему свободу, отпустив на все четыре стороны. «Нашла себе нового лопуха», - зло подумал Саша, но тут же устыдился своей мысли. На самом деле, его задело то, что она не приняла от него его раскаяния. А оно так дорого ему обошлось. Но она больше не нуждалась ни в его понимании, ни в нем самом. Перед ним предстала совсем незнакомая ему чужая женщина. Уверенная в своей правоте и совершенно независимая от него. Откуда это в ней? Уж не от этих же странных разглагольствований про звездочки?! Саша вздохнул. «Звездочка. Как-то все по-детски…» Но сама мысль, что их поступок, их вина не имеет силы окончательного приговора, неожиданно приятно согрела его. «И всем казалось, что радость будет, - снова ожили забытые строки, - та-та-та-та-та, – заменял он ритмом потерявшиеся слова, - все корабли, и на чужбине усталые люди светлую жизнь себе обрели». Саша задумчиво щелкнул замком футляра, который отдала ему Ляля. Внутри на красной подушечке рядом с тускло поблескивающим золотом обручальным кольцом ослепительно сияла бриллиантовая капля. Саша в недоумении огляделся вокруг, словно ища объяснения произошедшим с Лялей переменам. А может быть он просто никогда и не знал ее? Его взгляд встретился с внимательным взглядом человека, лицо которого ему показалось знакомым. Некоторое время спустя Саша узнал в нем сегодняшнего священника, говорившего про колбасу и разбитый лоб. Он был уже без этой нелепой блестящей церковной амуниции, только большой серебряный крест, странно смотревшийся на цивильно одетом человеке, выдавал его духовное звание. Саша решительно подошел к нему. - Здравствуйте. - Добрый день, - мягко поздоровался с ним тот. - Употребите это, пожалуйста, как сочтете нужным, - проговорил Саша, сунул в руку оторопевшего священника красную коробочку и пошел прочь. - Вы теперь оба свободны, используйте этот шанс и не забывайте о цене, – услышал Саша у себя за спиной тихий голос священнослужителя. Саша шел по бульвару. По-весеннему теплое солнце пригревало и слепило глаза, отражаясь в лужицах и ручейках, весело бегущих по краям дорожек. В темном кружеве крон деревьев разливалось воодушевленное птичье пение. Прозрачный искрящийся воздух был наполнен волнующим ощущением счастья. Конец
chandni: Девочки! Спасибо вам за удивительный рассказ! Как здорово!!!
Юлия: chandni Спасибо!
Цапля: Юлия Честно? Пробрало... Тебе удалось растопить черствое сердце циника и агностика. А я то наивно думала, что там – давно аналгезия... Сильно написано, здорово, правдиво, чувствительно. Рада за Лялю, за ваших Сашу и Дашу, рада именно такому исходу из безвыходной ситуации – как доказательству того, что кучка пепла, оставшаяся после пожара - иногда видимость, и возрождение души из пепла, словно сказочной птицы, все-таки возможно – вашими стараниями, дорогие авторы. ЗЫ У Блока ведь совсем не так все заканчивается Спасибо, дорогие наши Хелга и Юлия ! Очень надеюсь, что вы еще не раз дадите нам повод - поспорить, восхититься, согласиться, сопереживать и радоваться за ваших героев
Хелга: Юлия Пробрало в очередной раз! chandni Цапля Спасибо! Во что вылился приступ мизантропии...
Юлия: Цапля Цапля пишет: Тебе удалось растопить черствое сердце циника и агностика. Невероятно! Цапля пишет: ЗЫ У Блока ведь совсем не так все заканчивается Главное - во время остановиться Хелга - взаимный цветок !
apropos: Хелга Юлия Девочки, и что я могу сказать, кроме как: красиво, изящно, проникновенно, умиротворяще и всепрощающе, на светлой ноте любви и благодати закончили свою надрывную повесть (даже на роман почти тянет, нет?) Спасибо вам, что доставили нам - вашим читателям, - столько увлекательного, пронзительного и щемящего душу чтения, от наслаждения прекрасным и образным языком сочинения, у каждого автора хоть и свой, оригинальный стиль письма, но соавторство получилось, поскольку ваше письмо объединяет не только единая идея, но и красота повествования. А теперь поспорить. Ваша драма в итоге вылилась в мелодраму. На мой взгляд, финал истории - очаровательный, но сказочный, хотя в этом есть своя прелесть для чувствительных сердец.
Хелга: apropos Спасибо! apropos пишет: финал истории - очаровательный, но сказочный, Сказочный? Ну да, наверно, слишком все гладко разрешилось, но ведь в жизни есть место и таким вариантам. Мелодрама, да... Люблю мелодраму, признаться...
chandni: не знаю, не вижу ничего сказочного. Просто люди где-то ошиблись, а потом нашли в себе силы порвать с последствиями ошибки, найти себя и пойти своим путем.
bobby: Хелга , Юлия Большое спасибо за вашу такую щемящую, трогательную повесть, драматическую и романтическую одновременно! Хелга пишет: Мелодрама, да... Люблю мелодраму, признаться... Я тоже люблю мелодраму! Однако мне, как и chandni, конец совсем не кажется сказочным, а только светлым и оптимистичным, подобно пробуждающейся природе.
Джастина: bobby пишет: Однако мне, как и chandni, конец совсем не кажется сказочным, а только светлым и оптимистичным, подобно пробуждающейся природе. И мне не кажется сказочным. Хелга ,Юлия, спасибо вам девочки, последняя страница рассказа - просто чудо! Мне очень понравилась Ляля в своем новом понимании, в своей роли более сильного человека, сильного осознанием и прощением. И Сашино открытие, и то что он заметил перемены, осознал свое место в Лялином мире. Все это описано вами просто замечательно!
novichok: Хелга , Юлия Спасибо за подаренную надежду. Ваш творческий тандем выплеснул удивительно нежное и пронзительное повествование.
Юлия: apropos bobby Джастина Спасибо большое за добрые слова и такие прекрасные букеты! apropos пишет: Ваша драма в итоге вылилась в мелодраму Да, спорить не будем. Так оно и есть. Виновата в этом в больше степени я, усыпив Лялю - ну а дальше, было только два пути - либо драма, либо мелодрама. Второе хоть и менее почитаемо, но оказалось нам ближе. (Должна сознаться, что ни усыпление Ляли, ни ее выпячивание на первый план не планировалось. В своем протесте, я хотела только показать иной возможный ракурс, она сама вдруг вывернулась из авторских рук и наглоталась таблеток). chandni bobby Джастина Я очень рада, что вам, как пишет bobby: конец совсем не кажется сказочным, а только светлым и оптимистичным, подобно пробуждающейся природе Признаться, меня всегда смущала в мелодрамах именно жирная точка в конце, когда все наилучшим образом завершается, не давая возможности героям жить самостоятельно после окончания повествования. Они словно пригвождены счастливым концом. Хотелось показать, что у наших героев есть шанс, а не решение всех проблем с окончательной точкой в конце. Саше с Дашей надо еще многое научиться в их любви. А Ляля хоть и вырулила из кювета, лишь только встала на ноги, и теперь ей надо научиться ходить. У них есть шанс, у нас есть надежда, что они смогут и захотят им должным образом распорядиться. Что касается самого шанса, то хотелось бы верить, что нам удалось его оправдать реалистичным развитием характеров героев (если нет, то это просто недостаток мастерства). Про Сашу с Дашей мы уже говорили, а вот про Лялю, можно сказать пару строк. Ее шанс замешан в основном на ее таланте и встрече с Сергеем. О ее музыкальном голосе упоминала еще наш дорогой автор первоисточника, и было естественно его в ней обнаружить (как мне показалось). А встреча с Сергеем... Я не знаю, насколько безусловна моя мысль для других, но я в этом абсолютно уверена. Она заключается в том, что люди посылают друг другу невербальные послания, на них же откликаются. Послания эти не идут из нашей головы, они идут из нашей сути - наших характеров, комплексов, особенностей - на подсознательном уровне. Мы сами можем совершенно не осознавать, какие собственно послания мы отправляем в космос, но ответят нам именно на то, что мы посылаем, а не то, что мы думаем о себе. Такой человек как Ляля (как опять же мне представляется, и каких людей мы с вами не раз встречали на улице) просто не может остаться одна, не потому что она красива, а потому что в принципе несамостоятельна, она и не ищет самостоятельности, и не нуждается в ней, она нацелена на определенный симбиоз (совсем не в пошлом потребительском смысле). И именно такие послания она посылает миру. И ей не мог не ответить человек, который ищет возможность кого-то опекать (такие типы людей тоже есть и нередко встречаются). Все это вполне вероятно в церковном обществе, где и тех и других типов достаточно. Как же они в дальнейшем смогут распорядиться этим мы не знаем. Очевидно, что им придется столкнуться с каким-то вещами, которые романтически настроенные натуры (которыми оба они являются) не предполагают до поры до времени в своих избранниках. Но хочется верить, что их вера в друг друга, их доброта, помогут им перебраться через колдобины и буераки и в конце концов принять и любить друг друга такими, какие они есть на самом деле. Прошу прощение за столь многословные оправдания…
Юлия: novichok большое спасибо! Ах, какие цветы!
novichok: Юлия пишет: Признаться, меня всегда смущала в мелодрамах именно жирная точка в конце, когда все наилучшим образом завершается, не давая возможности героям жить самостоятельно после окончания повествования. Они словно пригвождены счастливым концом. Согласна, иногда и оглянуться не успеешь - уже сидишь за свадебным столом. Ваш финал, в какой-то мере ОПЯТЬ открытый, самое то
Юлия: novichok пишет: уже сидишь за свадебным столом Вот, вот! Да еще в зале, где не предполагается ни окон, ни дверей!
chandni: Мне кажется, точка поставлена как раз вовремя. Впереди у обеих пар еще мнооооого чего будет, но главное, что они кое-что поняли, нашли себя и друг друга И позвольте преподнести этот скромный букет нашим уважаемым авторам!
chandni: И не могу удержаться, чтобы не поблагодарить Цаплю - нашего автора зачинщика И весь коллектив авторов, поддержавший эту замечательную идею: Хелга и Юлия Джастина Бэла apropos Axel за доставленное удовольствие и радость от общения с вашими героями Очень надеюсь перечитать все произведения на сайте, в цельном варианте.
Юлия: Вах! chandni ! Всех засыпала цветами! Спасибо! chandni пишет: Очень надеюсь перечитать все произведения на сайте, в цельном варианте Это будет очень интересно. Уверена, что чтение цельным куском, даст гораздо более полное впечатление от получившихся произведений.
Marusia: Очень красивое окончание истории. Осталось, действительно, дождаться целиком прочесть на сайте. Огромное спасибо всему творческому коллективу.
Юлия: Marusia Спасибо! (от творческого коллектива )
Цапля: apropos пишет: Ваша драма в итоге вылилась в мелодраму. Юлия пишет: Так оно и есть. Виновата в этом в больше степени я, усыпив Лялю - ну а дальше, было только два пути - либо драма, либо мелодрама так вариантов не было, дорогие мои Читатели выразили пожелание прочесть хэппи-энд, и бедным авторам ничего не оставалось делать . Драмы вылилась в мелодраму не в финале, а гораздо ранее - еще во время встречи Саши и Даши в кафе. Но - это мастерски написанная мелодрама, мелодрама, растопившая многие сердца - респект авторам Восхищаюсь талантом! chandni, спасибо за чудесные цветочки, и - присоединяюсь к спасибам всем авторам, принявшим участие в спонтанном проекте - изучении закоулков человеческих душ Вы великолепны, милые дамы
Юлия: Цапля пишет: Вы великолепны, милые дамы Было на кого равняться. Я тут в пылу редакции вновь зачиталась твоим началом. И снова пришла к мысли, что ты самым бессовестным образом косишь от творчества, задвигая свой талант ногой в сад.
Цапля: Юлия пишет: косишь от творчества Чудно звучит - как косишь от армии
Юлия: Цапля пишет: Чудно звучит - как косишь от армии Так оно и есть. А как нам еще защитить свои терепетные женские души в этом холодном бушующем море житейском? - К штыку прировняши перо
Хелга: chandni Как ты здорово! Спасибо всем и читателям и писателям! Юлия пишет: Такой человек как Ляля (как опять же мне представляется, и каких людей мы с вами не раз встречали на улице) просто не может остаться одна, не потому что она красива, а потому что в принципе несамостоятельна, она и не ищет самостоятельности, и не нуждается в ней, Как верно-то. В любовных историях упорно живет самостоятельная упрямая героиня, которую герою приходится покорят. А такие, наоборот стремящиеся к одному - найти свою половинку, приклеиться к ней и жить ее , то есть, его интересами, остаются за бортом. Поэтому так здорово, что ляля вышла на первый план, такая, какая есть (с) Юлия пишет: А как нам еще защитить свои терепетные женские души в этом холодном бушующем море житейском? - К штыку прировняши перо Ох, как сказала! Просто цитата дня...
Юлия: Хелга пишет: Ох, как сказала! *Скромно потупив взор* Я нечаянно... Хелга пишет: ляля вышла на первый план, такая, какая есть Что такая, как есть, это ладно, но вот, что вышла на первый план... А как это согласуется с первоисточником - есть ли уравновешивающий баланс, логичность сюжетной линии от начала до конца? да и что в итоге получилось? - Это у меня рефлексия, но я никак не могу охватить взглядом созданного монстра
Цапля: Юлия пишет: А как это согласуется с первоисточником Это вы намекаете, что ...простите, муа - первоисточник? Мой рассказик - это законченное произведение, в моем нескромном понимании - а каждое продолжение - это фантазия на тему и новое произведение, не менее того. Утрируя - фанфик, где каждый автор , по своему разумению, развивает сюжет, персонажей, согласуясь со своей логикой и внутренним "ощущением" персонажей. Юлия пишет: Это у меня рефлексия Это нормальное состояние авторов на нашем форуме
apropos: Хелга пишет: стремящиеся к одному - найти свою половинку, приклеиться к ней и жить ее , то есть, его интересами, остаются за бортом Увы, такие не ищут именно свою половинку - они приклеиваются к первому встречому, кто на это согласен. Возможно, есть ЛР с такими героинями, хотя лично я предпочитаю читать и писать о самодостаточных и умных женщинах - они мне интереснее во всех отношениях. Девочки, а почему вы "закрываете" тему? Я-то продолжаю надеяться, что у нас еще появятся авторы со своим видением истории.
Цапля: apropos пишет: Я-то продолжаю надеяться, что у нас еще появятся авторы со своим видением истории. Кто хотел - появился, вообще-то... но мы всегда рады новым авторам, и новым вИдениям ситуации и ее развития
Хелга: Юлия пишет: Что такая, как есть, это ладно, но вот, что вышла на первый план... В этом соль и перец...по моему скромному...
Хелга: apropos пишет: Увы, такие не ищут именно свою половинку - они приклеиваются к первому встречому, кто на это согласен. Ну почему так фатально? Возможны разные варианты, и с половинкой и без. apropos пишет: а почему вы "закрываете" тему? А разве? Просто первая волна прошла, ждем второй....
apropos: Хелга пишет: почему так фатально Да не фатально - умозрительно.
Юлия: Цапля пишет: каждое продолжение - это фантазия на тему и новое произведение, не менее того. Утрируя - фанфик, где каждый автор , по своему разумению, развивает сюжет, персонажей, согласуясь со своей логикой и внутренним "ощущением" персонажей. Несомненно, но логика должна быть логикой, пусть она поставит все верх дном, но первоисточник должен укладывать в поледующую схему, иначе - это не фанфик, а просто стянутые имена героев из известного произведения. apropos пишет: лично я предпочитаю читать и писать о самодостаточных и умных женщинах - они мне интереснее во всех отношениях Но ведь это все понятия довольно субъективные и неоднозначные. По мне: герой интересен, если есть в нем жизнь, если он задает интригу, ежели - нет, то получится просто Мэри сью, что навязла в зубах.
apropos: Юлия пишет: это все понятия довольно субъективные и неоднозначные Естественно. Поэтому я и написала: "лично". Неумные и недалекие герои\ни по мне могут быть хороши только в иронических или сатирических сочинениях, и то с оговорками (опять же мастество автора, конечно, не последнее дело). Наташу Ростову и в изображении Толстого - не люблю.
Хелга: Навеяло, простите... не в тему, возможно. По натянутой струне, Где в звенящей вышине Слились истина и ложь, Ты над пропастью идешь. Руки-крылья, Прочь душа. Шаг за шагом, Не дыша. Губы в кровь, Холодный пот, Бездна манит и зовет. По натянутой струне Ты уходишь в тишине. Я над пропастью стою Здесь на самом, на краю. Руки-плети, Прочь душа. Камни-ноги, Не дыша. Губы в кровь Холодный пот Глубина небес влечет.
Цапля: Хелга ты великолепна -как всегда Проникновенные поэтические качели "над пропастью"... Удивительно, небанально, ярко отражает глубинный смысл вашей повести Браво!
chandni: Хелга заставляет задуматься
Юлия: Хелга Вах! Хелга пишет: Навеяло, простите... не в тему, возможно. Мне кажется, в самый нерв. Может, я чего и не поняла, но пробрало до мурашков. И вот то самое чувство какой-то счастливой боли, щемящего восторга, не знаю (может, глупость сморозила ), которое возникало, когда рождалось что-то важное в нашем сочинении. Цапля пишет: Удивительно, небанально, ярко отражает глубинный смысл вашей повести Браво! Присоединяюсь! И еще удивительно проникновенно, и тот смысл, который уже не выразить словами...
Юлия: Хелга Может, это непростительная наглость с моей стороны - пристраиваться к твоему таланту, но давай, попросим apropos, чтобы это стихотворение было вставлено на сайте в этом разделе коллективного тв-ва? не то чтобы как часть рассказа, но тоже как... не знаю... Я его перечитываю и оно меня завораживает... Много переживаний, но из слов - одни несуразности (сама видишь, по моим посланиям), потому помолчу... Но это молчание полно благодарности тебе, восторга и звучания многих глубоких струн, что тебе удалось заставить петь... Спасибо!
chandni: Юлия пишет: это стихотворение было вставлено на сайте в этом разделе коллективного тв-ва? как эпиграф к вашему рассказу, например. А?
Юлия: chandni пишет: эпиграф к вашему рассказу Как бы эпиграф не перетянул рассказ Уж больно хорошо! мне кажется, то, что в рассказе вышло лишь неуклюжим намеком, здесь остро, ярко и ясно выражено во всей глубине.
chandni: Юлия пишет: здесь остро, ярко и ясно выражено во всей глубине. ну - точно эпиграф!
novichok: Хелга Не устаю восхищаться и радоваться твоиму творчеству - не важно, поэзия это или проза chandni пишет: как эпиграф к вашему рассказу
Tatiana: Хелга Просто в дрожь!
Хелга: Рада, что стих понравился, спасибо всем большое! А эпиграфом? Если главный соавтор согласен, то наверно, можно... Юлия Юлия пишет: это непростительная наглость с моей стороны Ты совсем это нехорошо сказала.
bobby: Хелга, я в восхищении!
apropos: Хелга Ах, какие чудные стихи!
Axel: Хелга ,Юлия C опозданием присоединяюсь ко всем сказанным здесь словам и поздравлениям. Ваш вариант оказался самым трогательным. И я бы не сказала, что он какой-то совсем нежизненный. У меня есть подруга, которая решала свои семейные проблемы таким же способом, как и Ляля - попыткой суицида. Я очень долго не могла её понять и оправдать. А теперь я взглянула на ситуацию под другим углом, благодаря вам. А мелодраматичность, как хорошо, что она существует и что можно попытаться увидеть счастливый финал там, где он, кажется, невозможным. Спасибо !!!
chandni: Axel а у меня вопрос... как там продвигается продолжение твоей истории?
Axel: chandni пишет: а у меня вопрос... как там продвигается продолжение твоей истории? После второго кусочка (он в этой теме на второй странице опубликован) я не планировала продолжать историю. Я бы даже полноценным продолжением это не называла, а скорее зарисовки на тему. Как я уже писала где-то в посте, мне хотелось показать какой-то альтернативный финал, даже если он и получился слишком открытым.
chandni: Axel понятно! Но надеюсь в ближайшем будущем прочесть что-нибудь еще
Бэла: *шепотом* а когда у нас сборничек выйдет на сайте? хотелось все одним духом прочесть
apropos: Бэла пишет: когда у нас сборничек выйдет на сайте? Так просили же подождать отредактированных рассказов - я жду от Джастины и Хелги с Юлией (или выкладывать то, что есть?)
Бэла: apropos пишет: или выкладывать то, что есть?Хм, самое забавное, что я именно эти два рассказа и жду!
Хелга: apropos пишет: Хелги с Юлией (или выкладывать то, что есть? Нет, нет... подожди, пожалуйста.
apropos: Хелга пишет: подожди, пожалуйста подожду - куда денусь?
Юлия: Axel Спасибо! apropos пишет: подожду Мы трудимся по мере своих тщедушных сил
apropos: Юлия пишет: трудимся по мере своих тщедушных сил Ну, тщедушными бы я их не назвала. Интересно, а что, более никто не хочет принять участие? Chantal что-то говорила, что хотела бы принять участие в коллективном творчестве, кто-то еще... Вариантов продолжения может быть много.
Axel: apropos пишет: Так просили же подождать отредактированных рассказов - я жду от Джастины и Хелги с Юлией (или выкладывать то, что есть?) apropos , а мои отрывки тоже на сайт планируются?
apropos: Axel пишет: мои отрывки Конечно! Жду тех, кто просил дать время. Ваши уже забрала. Или Вы тоже хотите их отредактировать? Тогда вышлите их мне на почтовый ящик.
Axel: apropos пишет: Или Вы тоже хотите их отредактировать? Да, хотела немного. Ко мне можно на ты.
apropos: Тогда делай (по возможности - не затягивая) - и высылай! Axel пишет: Ко мне можно на ты Договорились!
apropos: Дамы! Прошел месяц со дня последней просьбы подождать отредактированные варианты рассказов, но воз и ныне там. Четыре рассказа-продолжения выложены на сайте - http://www.apropospage.ru/zabava/game/story_index.html Остальным даю неделю. Если через неделю я не получу отредактированные рассказы, на сайте будут выложены варианты с форума. *ворчливо* так и год можно ждать, пока кто раскачается...
Цапля: apropos на сайте выложен неотредактированный вариант моего начала - не тот, что я тебе отправляла. И День сурка... я его вообще не пересматривала, и не собиралась на сайт....
apropos: Цапля пишет: неотредактированный вариант моего начала Уверена?! А по ссылке текст начала - правильный?
Цапля: apropos пишет: Уверена?! Абсолютно. У меня первое предложение исправленное "означенный числовой ряд" я убрала - точно, склероз у меня избирателен. У тебя сохранилось мое письмо, или выслать по-новой? Или здесь бросить?
chandni: Цапля какая все-таки была замечательная идея!!! apropos здорово получилось!!! *ворчливо* жаль, что не все продолжения еще можно прочитать
apropos: У меня все есть: текст всего рассказа брала из твоего файла. Видимо, забыла поменять цитату на индексной странице (у меня были разные варианты индексной - я в них запуталась, если честно. Не переживай, все исправлю)
apropos: Цапля пишет: День сурка... я его вообще не пересматривала Дорогая, но по нему есть продолжения - у Бэлы, например. Из песни уже не выкинешь. chandni пишет: жаль, что не все продолжения Через неделю будут все.
Хелга: apropos пишет: Через неделю будут все. Вас понял... Наш с Юлией вариант в принципе готов, остались последние согласования.
Цапля: apropos пишет: Дорогая, но по нему есть продолжения - у Бэлы, например. Из песни уже не выкинешь. *ворчливо* предупреждать надо - может, я его тоже ...того... отредактировала бы. И вообще, это была шутка. На мой взгляд, рассказ был закончен...
apropos: Цапля пишет: рассказ был закончен А зачем ты тогда по нему требовала продолжения? В частности, от меня?! Хелга пишет: остались последние согласования вот у вас неделя на согласование...
Цапля: apropos пишет: А зачем ты тогда по нему требовала проболжения? Любопытно было ... разве плохи продолжения?
apropos: Цапля пишет: Любопытно было вот твое любопытство и привело к необратимым последствиям.
chandni: apropos пишет: вот твое любопытство и привело к необратимым последствиям.
Бэла: apropos пишет: Цапля пишет: цитата: День сурка... я его вообще не пересматривала Дорогая, но по нему есть продолжения - у Бэлы, например. Из песни уже не выкинешь. Пошла полюбоваться на сайт, и возник вопрос: читатели поймут, что мое продолжение - надо читать после Цаплиного Дня сурка, а не после основного рассказа? Или это я придираюсь? Да еще и автор Сурка уросит! Если этот самый Сурок убрать, у меня вообще не пойми что получается.
apropos: Бэла пишет: читатели поймут, что Поймут (должны, во всяком случае) - на странице с твоим рассказом слово Начало ведет ссылкой ко Дню Сурка. Бэла пишет: Если этот самый Сурок убрать Не уберем - это я тебе обещаю. А Цапля смирится. (Но если у тебя есть какие-то предложения по оформлению ссылок и т.д. - сообщай)
Бэла: apropos пишет: на странице с твоим рассказом слово Начало ведет ссылкой ко Дню Сурка. Ага, уже нашла! apropos пишет: (Но если у тебя есть какие-то предложения по оформлению ссылок и т.д. - сообщай) Если будет мысль, я ее скажу Добавлено. Мысль: может быть в "Сурке" Цапли после слова Конец - дать ссылку на мое продолжение, чтобы народ сразу и дальше читал, а не выходил в общий список. Вот...
Цапля: apropos пишет: А Цапля смирится. *философски* у меня нет выбора... Бэла пишет: читатели поймут, что мое продолжение - надо читать после Цаплиного Дня сурка, а не после основного рассказа? Или это я придираюсь? не, не придираешься. Я тоже сейчас посмотрела, что-то не... Бэла пишет: Если будет мысль, я ее скажу У меня появилась мысль - можно, я ее скажу!? А если с индексной страницы убрать ссылку на моего Сурка, перенести его (Сурка) на Бэлочкину страницу, можно с обозначением, что начало Сурка - мое, можно без... Как Бэла решит. А то ведь невнимательный читатель не увидит, или не поймет, за каким чертом надо нажимать "начало" на странице Бэлы... подумает, что это ссылка на основной рассказ, и поленится кликать. Подумайте эту мысль, автор и админ.
apropos: Цапля пишет: невнимательный читатель не увидит Так невнимательный читатель тогда и не поймет, что он читает. У Бэлы же явно продолжение не после расставания на перроне. Впрочем, можно сделать так: Начало - сейчас ссылка на День сурка - сделать ее на сам рассказ Если мы... Продолжение (День сурка) - сделать: Продолжение - начало см. День сурка - и День сурка сделать ссылкой на страницу с этим Днем. Понятно объяснила?
Цапля: apropos пишет: Понятно объяснила? Пп-переведи! apropos пишет: Начало - сейчас ссылка на День сурка - сделать ее на сам рассказ Если мы... Зачем? Поясняй, чей Сурок - мой или Бэлин. А чем тебе мой вариант не нра?
apropos: Цапля пишет: чей Сурок - мой или Бэлин Твой. Твой вариант мне не нравится тем, что у тебя самостоятельное продолжение, а ты хочешь его скрыть на странице Бэлы. Повторяю: Начало - ссылка на твой первый рассказ Продолжение - Начало День сурка (твой) - ссылка на твое продолжение твоего же рассказа - на День сурка. Чего непонятного?
Цапля: apropos пишет: Твой вариант мне не нравится тем, что у тебя самостоятельное продолжение, а ты хочешь его скрыть на странице Бэлы Ну, если Бэла не против будет... Или на индексной написать общий клик - на День Сурка (авторы: Бэла, Цапля) - мой сурок - с него - клик на Бэлиного сурка. apropos пишет: Чего непонятного? Лишние клики.
apropos: Цапля пишет: Лишние клики Пусть их.
Цапля: apropos давай дождемся мнения Бэлы
Бэла: Цапля пишет: дождемся мнения Бэлы Дык... я вроде написала мнение. На главной странице можно на моем продолжении в скобочках указать ("Продолжение Дня Сурка" Цапли), а внутри Цаплиного продолжения после слова "Конец"- ссылку на мой рассказ. ( Я с утра очень, наверное, плохо соображаю, но ваши клики не поняла совсем... )
Юлия: Я прошу прощения, что влезаю в чужое дело. Но так как я отношусь как раз к тем туповатым читателям, которые всегда все путают и ничего не могут найти... Мысль мне пришла такая, чтобы всем было понятно, где читать день сурка. может, уважаемые авторы заключат союз соавторства? И тогда можно будет все выложить в одном месте, как совместный вариант продолжения Цапли и Бэлы?
chandni: Юлия пишет: Я прошу прощения, что влезаю в чужое дело. Но так как я отношусь как раз к тем туповатым читателям, которые всегда все путают и ничего не могут найти... + 1 Если бы я не наблюдала творческий процесс с самого начала - ни в жизнь бы не поняла, что к чему относится где начало чего и что продолжает что...
apropos: Бэла пишет: можно на моем продолжении в скобочках указать ("Продолжение Дня Сурка" Цапли), а внутри Цаплиного продолжения после слова "Конец"- ссылку на мой рассказ можно и так. Юлия пишет: совместный вариант продолжения Цапли и Бэлы? но он никак не совместный, т.к. у Цапли вполне самостоятельный рассказ с возможно-разными вариантами продолжения, один из которых предложила читателям Бэла. Пока самым оптимальным варинтом мне представляется предложение Бэлы.
chandni: apropos пишет: а внутри Цаплиного продолжения после слова "Конец"- ссылку на мой рассказ и написать: "один из вариантов продолжения событий" А на главной стр сборника рядом с продолжением Бэлы подписать - "1 из возможных вариантов продолжения сурка"
Джастина: apropos пишет: Остальным даю неделю. Если через неделю я не получу отредактированные рассказы, на сайте будут выложены варианты с форума. *ворчливо* так и год можно ждать, пока кто раскачается... Девочки, не знаю что и делать. Когда нам давали время на правку всего и вся я живо взялась, но интуазизм быстро кончился, потому как пришло понимание - надо все переписать! Я бы удалила всю вторую половину рассазика, сократила бы доневозможности с потерей части предыдущей задумки. Но если все переписать это совсем другое произведение, а в нем совсем другие ошибки на правку которых опять надо время... Так в метаниях месяц и прошел почти незаметно. А потом нам суровый админ сказал то, что сказал: Неделя, не больше! И шо делать? В том виде что есть это людЯм показывать нельзя. А переделать... и мысль ушла по кругу...
Цапля: Джастина пишет: А потом нам суровый админ сказал то, что сказал: Неделя, не больше! Думаю, суровый админ сжалится и даст гораздо больше времени нннууу... восемь? ... десять дней Джастина пишет: И шо делать? Странный вопрос - делать!
Джастина: Цапля пишет: делать! А оно надо? Может как-нибудь так сойдет? Без этой части? Почитали, посмеялись, попереживали, подождали продолжений... и псё! Зачем на сайт? Цаплечка, вот ты со мной согласная?
Цапля: Джастина пишет: Цаплечка, вот ты со мной согласная? Я с тобой несогласная , Джастиночка, но нет времени обосновать свою позицию - на работу ухожу. А ты выбрось к чертовой бабушке мысли о "не надо" и иди, пиши. Насчет "переписывать все" - ты определенно погорячилась.
apropos: Джастина пишет: надо все переписать! не надо! У тебя получился интересный рассказ, своеобразное видение событий "могущих быть". Просмотри его внимательно, что-то подсократи, что-то добавь (по желанию) - и все. Если нужна помощь - попробуй обратиться в теме "Ищу редактора" к девочкам - может, кто откликнется. Или выложи еще раз здесь - накидаем тапок, по ним (или вопреки им ) выправишь. На мой взгляд, тебе нужно просто чуть пригладить рассказ - и не сильно при этом мучиться.
Джастина: apropos пишет: Просмотри его внимательно, что-то подсократи, что-то добавь (по желанию) - и все. Легко сказать А если охота Лучший способ спрятать подальше и шоб нихто не видел!
Бэла: Джастина *страшным голосом, сверкая глазами* ты Что?!!!!! Как так забыть? Что переписывать? Не надо этих мыслей, пожалуйста! Столько там вкусного в твоей работе! Я не знаю, какие слова найти, чтобы ты передумала! Но - прошу очень!
apropos: Девочки, выложено продолжение Хелги и Юлии - http://www.apropospage.ru/zabava/game/gt_3.html Подправила ссылки Цапли и Бэлы. Смотрите, критикуйте.
Цапля: apropos ну, наши с Бэлой ссылки вполне удобоваримы.
Джастина: Девочки, админ выложила на сайт мою версию продолжения "Если мы когда-нибудь..." Хочу сказать Спасибо! apropos , Если бы не твоя настойчивость, я бы, положа руку на сердце, умолчала это дело, и потихому как-нить замяла вопрос правки рассказа до качества хоть чуточку достойного сайта. А сей пост пишу чтобы сказать особое спасибо Бэле и Wege!!! Девочки помогли мне отредактировать сие. Не предсталяете как стыдно, но даже после моей третьей читки они нашли (не считая вечные кавычки и запятые) такое : пИликан, Ахапка и... (играет туш) чужЫе!!! Извите, девочки, но я сдала вас... а бета-ридеры - ценные люди на нашем форуме. "Я так думаю" (с) Некоторые предложения по построению фраз, замене слов (над которыми у меня голова шла кругом а нужного определения так и не находилось) я надеюсь сделали текст лучше (если это в принципе возможно ) Не знаю простят ли мне читатели, но в погоне за ... сама не знаю чем ... некоторыми сценами пришлось пожертвовать...
Цапля: Джастина поздравляю с выкладкой твоего продолжения на сайте - постараюсь прочесть , не откладывая дела в долгий ящик. Рада, что ты не бросила его на полпути. Бета-ридерам, сиречь редакторам - спасибо. Да, это люди нужные и важные... запомним их имена - кто знает, вдруг придется обращаться - не прогонят?
apropos: Джастина Ты молодец! Молодец, что не сдалась, что решила продолжить работу над своим сочинением, и еще: что не побоялась обратиться за помощью и не постеснялась об этом сказать. Такие поступки могут вызвать только уважение и восхищение, поверь! Да, я заметила, что текст изменился - исчезла его некоторая рыхлость, повествование обрело стройность, бОльшую продуманность и четкость. Не жалей о "потерянных" сценах - к сожалению, иногда ради целостности произведения приходится чем-то жертвовать. Зато рассказ заиграл, стал более динамичным, упругим. И очень рада, что нашлись участники, которые помогли тебе, и очень рада, что в итоге рассказ появился на сайте. Первый блин обычно бывает комом - все это знают, хотя и надеются обычно на другое. Зато появляется опыт, знание, умение, и следующие блинчики начитают печься так, что только успевай пальчики облизывать.
Tatiana: Джастина поздравляю! Прежде всего с победой... Самое страшное и безжалостное сражение - это сражение с самим собой.
Джастина: Tatiana пишет: Самое страшное и безжалостное сражение - это сражение с самим собой. ОднозначнА!!!
Хелга: Джастина Присоединюсь к поздравлениям с победой! Рассказ стал действительно лучше, диамичнее! Респект!
Axel: Джастина Очень понравился рассказ.
Джастина: Хелга Axel Большое спасибо!!! (вы не представляете как ваша оценка важна)
полная версия страницы