Форум » Коллективное творчество » Проект "Рождественская (новогодняя) сказка" часть 2 » Ответить
Проект "Рождественская (новогодняя) сказка" часть 2
Дафна: Первый новогодне-рождественский сборник - 2008 г. Внимание! Рождественский (новогодний) рассказ-2009. Эпиграф от SlavnaYa Чудной сказкой, белым пухом снег искриться за окном, Тихо, тикая часами, он приходит в каждый дом! Много радости и счастья, и огня живого глаз, Новый свеженький зеленый, Новый год несёт для Вас! Пусть сбываются надежды, исполняются мечты, Новый свеженький зеленый — полный света, красоты! Вам желаю я здоровья и подарочков не счесть, Новый свеженький зеленый – принесет благую весть! Выполнения – проектам, процветания во всем! Пожелаю Вам Успеха! С Новым Годом! С Рождеством!
apropos: Дафна Как ты украсила красиво... *елку*... нашу новогодне-рождественскую тему! Ох, такие шарики... их нужно будет еще наверху - над форумом разместить...
Дафна: apropos спасибо, я старалась . Дело за малым — за содержанием. Lizzy ау!
Цапля: Ух ты! Какая красота! только ... дадим фору желающим, но опаздывающим - может, до 7 января 2008 года?
apropos: Цапля пишет: дадим фору желающим Дадим! Даже можно до Старого нового года, чтоб успели.
Цапля: админ! Красота неземная в верхней части форума, но не хватает симметрии - колокольчики нужны и слева
Леона: А я всё думала: где выразить свои восторги по поводу верхней части, чтобы не оффтопить! Ура! Есть место! На нашем форуме всему есть место! Цапля а по-моему, и так здорово! ещё можно справа от колокольчиков три шарика добавить! Симметрии прибавится, и веселее будет!
Бэла: Девочки, ну просто умнички и рукодельницы! Как наша гостиная засияла - красотища прямо! Хоть я и очень несторонница Нового года ( не лю...), но уже чуйствую, поддаюсь всеобщему психозу и неРВозу
apropos: Цапля пишет: не хватает симметрии - колокольчики нужны и слева *ворчливо* Асимметрия не подойдет? Леона пишет: справа от колокольчиков три шарика добавить! *ворчливо* а потом еще и слева, а потом опять справа... Бэла пишет: наша гостиная засияла *ворчливо* и все равно всем не угодишь... Леона пишет: ...чтобы не оффтопить! Ура! На нашем форуме всему есть место! *ворчливо* Ага, там где Цапля обитает... *ворчливо* Пошла добавлять - что влезет... Бэла пишет: поддаюсь всеобщему психозу и неРВозу *ворчливо* Вот и у меня оно - нОВ-ГОДроз какой-то... P.S. Очередная порция шариков не влезла...
Цапля: Упс! зашла поблагодарить шефа за колокольчики, а она и здесь ворчит... apropos пишет: Ага, там где Цапля обитает... Ну конечно, во всем Цапля виновата. Шеф, ежели бы я знала , что моя невинная просьба добавить бубенчиков слева так тебе взволнует, я бы молчала Бэла пишет: Хоть я и очень несторонница Нового года Да?!! А я так его лю... любимый праздник, со всеми атрибутами
apropos: Цапля пишет: а она и здесь ворчит... Имею право, нет? Цапля пишет: я бы молчала Хм... Что там Станиславский говорил? Спешу обрадовать: сейчас на сайте выкладывается детективный рассказ miele! Так что наш Сборник ширится и растет. А где Lissy с нетленным? Пообещала и исчезла...
Цапля: apropos пишет: Что там Станиславский говорил? *задумчиво* могла бы я из вредности делом доказать, но не буду - тебе ж скучно будет apropos пишет: А где Lizzy с нетленным? Пообещала и исчезла... Вот именно?.. Но мы надеемся, что она , вдохновившись подключением к жизнеобеспечению, побежала творить и вернется не с пустыми руками apropos пишет: Имею право, нет? Хм... риторический вопрос
apropos: Цапля пишет: из вредности О, только не это! Цапля пишет: вдохновившись подключением к жизнеобеспечению, побежала творить и вернется не с пустыми руками Вот и я надеюсь...
Цапля: *осторожно заглядывает в темку, высматривая ворчащего администратора* Нету?... apropos пишет: О, только не это! Стрррра-а-ашно? apropos пишет: Вот и я надеюсь... Да, хотелось бы, чтобы мы не обманулись в своих ожиданиях... Lizzy, ты где?
Леона: apropos пишет: Имею право, нет? Имеешь, конечно! Но лучше не надо!!! Вообще, всё здорово, супер, великолепно!!! *шёпотом* а если бы мы про шарики не заговорили, тебе бы скучно было и поворчать повода бы не было! Вывод: да здравствует Цапля ! Бэла я тоже не слишком лю... Новый год. Грустно мне в него как-то. apropos пишет: нОВ-ГОДроз какой-то... apropos
Бэла: Цапля пишет: Да?!! А я так его лю... любимый праздник, со всеми атрибутами Раньше любила... А теперь... Устала, наверное...Все родные и друзья ждут подарков от МЕНЯ, и надо ВСЕМ угодить, подарить не хлам какой-нибудь, а с частичкой души, никого не забыть, не обидеть, для каждого найти именно то, что надо, а тут еще и конец года, и на работе тоже меня дергают во все стороны, да еще и представительские мероприятия, причем не всегда те, в которых хочется участвовать, и все бегом-бегом, некогда притормозить... Короче, я 31-го просто выжата, как лимон, и "еле-еле сил хватает телевизор смотреть" (с) . Ну-ка быстренько найдите в этом списке удовольствие! И так каждый год
Цапля: Леона Даже так? Бэла сочувствую. Это грустно, конечно, когда такой праздник превращается в череду обязанностей А я совершенно обычный человек, "представительскими" мероприятиями не обременненный ( мы даже на корпоративной вечеринке умудряемся оторваться ) и подарки мы дарим друг другу, и обязательно с ночными новогодними походами на елку, и шампанским, и ...всем всем-всем. Обычно домой под утро возвращаемся Поэтому я очень люблю этот праздник и жду его каждый год. *шепотом* я еще ДР люблю, не чувствую, что пришла пора стареть
Бэла: Цапля пишет: такой праздник превращается в череду обязанностей О! Точно! Обязанности!Верное определение . Я поняла, что я Дед Мороз, а быть Дедом М. в Новый год - слишком большая ответственность
Цапля: Милые дамы, дорогие форумчанки! С удовольствием преогромным, но с сожалением не меньшим выкладываю рассказ нашей Lizzy. Она у нас опять отлучена от инета на неопределенный срок, но почтой прислала свой удивительно, кристально чистый и проникновенный рассказ. Я, пользуясь возможностью, прочла его до выкладки. И мне остается лишь сожалеть о том, что сама наша умница-чудесный и тонко чувствующий, великолепно передающий атмосферу тихого праздника, с каплей ностальгии, автор - не смогла присутствовать сегодня здесь. Спасибо, Lizzy! Итак... С новым счастьем!
Цапля: С новым счастьем… Аня поставила сумки с продуктами на землю и критически оглядела дом. С лета он еще больше обветшал: краска с когда-то любовно вырезанных дедушкой наличников местами облупилась и слезла, в чердачное окно вместо стекла была вставлена фанера, а ступеньки крыльца почти совсем прогнили. Конечно, Аня помогала бабушке, как могла: к примеру, летом они покрасили дом и оббили сени листовым железом, но крепких мужских рук явно не хватало – дед умер три года назад. Аня рано потеряла родителей, и поднимали ее дедушка с бабушкой – скромные колхозные труженики. Окончив сельскую школу, девушка подалась в город. Поступила в институт, получила комнатушку в общежитии и подрабатывала репетиторством, а лето и Рождество проводила здесь, в деревне. Раньше у них в хозяйстве были и козы, и свиньи, и кролики, и множество домашней птицы. Но со временем почти всю живность продали или забили, и осталось только около двух десятков кур. Да и в огороде всего по чуть-чуть, на одного человека – и то мало, а бабушка умудрялась и продать часть, и разных солений-варений накрутить, и Ане ведерко-другое картошки всучить: «А то у вас в городе все страсть какое дорогущее!» Да вот и она сама семенит от соседей, прижимая к груди трехлитровую банку, - маленькая, Ане только-только по плечо, лицо сплошь в морщинах, но глаза, как всегда, живые, с озорным огоньком в зрачках. - Анюта, внученька, да давно ли ты ждешь-то? Я на пять минуточек ведь только выскочила, к Варваре Степанне, молочка парного взять! Где еще попьешь свеженького-то? Да ты заходи, заходи – я дом на крючок только и заперла, - зачастила она. - Бабуль, да я только… - Входи, входи, дай посмотреть-то на тебя! Аня зашла вслед за ней в сени (не забыв пригнуть голову, чтобы не удариться о низкий косяк), поставила сумки, сняла куртку и тотчас же оказалась в крепких объятиях. - Родная моя, Аннушка, как же хорошо, что ты приехала! - Ба, я так соскучилась! Как ты? - Да я-то хорошо, что со мной станется. Это ты там одна-одинешенька… Без родных-то как тяжело в чужом городе… - Бабуль, да ты не плачь только, - Аня покачала головой, сама украдкой смахивая набежавшие вдруг слезы. - А ты на мать-то еще больше похожа стала… Только бледная какая-то и худющая. Не ешь, поди, ничего? - Да ем я, ем! – засмеялась Аня. - Да ты в горницу-то заходи, не стой на пороге. В сумках-то что? Опять накупила всякого-разного? Ну, вот куда мне одной-то столько? – запричитала бабушка. - Но завтра же Новый Год! Когда же еще себя вкусненьким порадовать, как не на праздник? – возразила Аня, проходя в дом. - Ты, небось, голодная? Садись, я тебя сейчас кормить буду. Пирогов твоих любимых напекла – с капустой. Молочко вот… - Да ты не суетись, я сама налью. Ты лучше рассказывай, как ты тут живешь, что нового. Кстати, а Тишка где? Не бежит что-то встречать меня. - А кто ж его знает, пакостника этакого! Лазит где-нибудь на чердаке или за печкой дрыхнет, бездельник. Отожрался, мордатый стал, наглый, - привычно забранила кота бабушка. Аня только улыбнулась. Он у нее всегда «бездельник», «паскудник», «обжора» и «гад», но Аня прекрасно знала, что бабушка в Тишке души не чаяла. Как и он в ней. - Удивила ты меня, Анюта. Раньше ты ведь только на Рождество приезжала. Что в этом-то году в городе не осталась? Честно говоря, Аня и сама не могла толком объяснить, почему. Возможность отметить праздник в веселой компании друзей-однокурсников была, а вот желания - нет. Семестр дался Ане тяжело, она устала от постоянных нагрузок и нервотрепки. Ей хотелось тишины, покоя и уединения, поэтому она сказала друзьям, что поедет в деревню и через соседей известила бабушку о своем приезде. Друзья отговаривали, убеждали, настаивали, обещали познакомить с очередным «классным парнем», пробовали даже обижаться, но все напрасно. Теперь же, сидя в тесной, но уютной и такой родной кухоньке возле жарко натопленной печи, Аня чувствовала, что поступила совершенно правильно. Следующие полчаса Аня терпеливо выслушивала последние деревенские новости и сплетни: дед Иван по осени помер, от Лариски снова ушел муж, Наташка опять тяжелая и опять неизвестно, от кого, и все в таком духе. Когда поток бабушкиного красноречия иссяк, Аня, оглядев комнату, поинтересовалась: - Ба, а что ты елку наряжать не стала? - Так тебя, милая, решила дождаться. Ты маленькая-то была, ой как любила с дедом елку наряжать! Если хочешь, так прямо сейчас и иди на чердак-то, доставай и игрушки, и гирлянду. Елку-то мне дед Егор еще вчера притащил, вон, в сенях стоит. А я пока ужин сготовлю. Делать все равно было больше нечего, и Аня полезла наверх. Как же она в детстве любила здесь играть! То она представляла себя принцессой, плененной злобным колдуном, то застрявшим на необитаемом острове путешественником. Вот и сейчас ей снова захотелось стать маленькой, беззаботной, слепить снеговика, поиграть в снежки с соседскими мальчишками… Эх, детство… Коробку с игрушками даже не пришлось искать – она стояла возле лестницы на резном дубовом комоде, которому в горнице не нашлось места, а продать было жалко. Рядышком, в коробке поменьше – гирлянда. Над комодом висела старая дедова гитара. Такого количества песен, песенок, романсов и частушек, наверно, не знал никто! А уж как он их исполнял! Бабушка любила повторять, что влюбилась сначала в его голос, а потом уж в него самого. Как, говорит, встанет под окном, как затянет: «Милая моя, солнышко лесное…». Как тут не влюбиться? В свое время он и Аню научил играть. Девушка сняла инструмент со стены, легко тронула струны, отозвавшиеся немелодичной, раздражающей слух разноголосицей. Присев на старый детский стульчик и повозившись с колками, Аня уверенно взяла первый аккорд, припоминая старые, полюбившиеся еще в детстве песни. Ее захлестнули воспоминания, и полчаса пролетели незаметно. Спохватившись, Аня прервала затянувшийся приступ ностальгии и, наконец, занялась делом. Установив елку и открыв коробку с игрушками, девушка стала их развешивать, продолжая тихонько напевать. Вот этот шарик – нежно-голубого цвета, с красивыми белыми снежинками – она любила больше всего. Аня решила повесить его на самое видное место, как вдруг резкий звук заставил ее подпрыгнуть от неожиданности, из-за чего шарик выскользнул из ее пальцев и разбился. А виновником оказался Тишка – играя, он смахнул с подоконника горшок с цветком, и, не дожидаясь взбучки от уже семенившей из кухни хозяйки, быстренько сбежал на более-менее безопасный чердак. Горшок, к счастью, не пострадал, цветок – тоже, но земли из него высыпалось изрядное количество. Оценив масштабы учиненного погрома, бабушка отпустила в адрес «пакостника» парочку крепких выражений, пообещала устроить ему «хорошую жизнь» и поплелась за веником. Аня опустилась на корточки и, расстроено вздохнув, собрала в ладошку остатки уже бывшего шарика, как вдруг заметила под одним из осколков маленький клочок бумаги. Им оказалась старая, пожелтевшая записка, которая, очевидно, была внутри шарика: «Любушка, милая, я дарю тебе эту игрушку в знак моей любви и преданности. Этот год был самым счастливым в моей жизни, потому что я встретил – и полюбил – тебя. С Новым Годом, счастье мое! Твой Петр Ч.» «Любушкой», как сразу догадалась девушка, была ее бабушка – Любовь Васильевна. Но ее дедушку звали Геннадием, а значит, подарок и записка – не от него. Кто же этот загадочный Петр Ч.? В каких они были отношениях? Была ли это несчастная любовь, а если нет, то почему они расстались? Пока Аня строила догадки и предположения, бабушка вернулась и начала прибираться. Аня решила как можно деликатнее ее расспросить: - Ба, представляешь, меня Тишка-то напугал, и я шарик разбила, свой любимый, голубой, со снежинками. Так жалко… - она протянула бабушке осколки. - Ну, на счастье, стало быть. Ты оставь, я сейчас сама подмету, порежешь пальцы-то. - Ба, а ты не помнишь, откуда он у нас? Дед покупал? - Этот-то? – вздохнула бабушка. – Нет, милая, этот мне подарили. Давно, я еще с дедом-то знакома не была. - А кто, не помнишь? - Отчего же не помню? Помню прекрасно: Петр Чернышев, ухажер мой тогдашний. Эх, славная из нас, говаривали, вышла бы пара. Да не сложилось что-то... Баламутный он был какой-то, шальной. Говорили, молодой еще, остепенится, да я все равно побоялась… Не верила я любви его. Словом, не сложилось у нас. Мне жаловаться-то грех – лучше нашего деда на всем белом свете не сыскать. Да и Петр, насколько я знаю, счастливо женился, сын у него. Так сын-то в свое время не куда-нибудь – в столицу поехал учиться, а как сам семьей обзавелся, так отца с матерью к себе забрал. С тех пор я его больше и не видала. Дом-то они свой продавать не стали, все сдавали его, а около полугода назад жильцы съехали: видать, решили-таки продать. Дом-то хороший, ладный, и участок большой. Ты, может, помнишь, от колхозного сада первый дом – так это он и есть. - Помню… - Аня припрятала записку в карман и решила бабушке о ней ничего не говорить. Воспоминания и так, видимо, дались ей нелегко, так незачем еще больше бередить ей душу. *** Проснувшись на следующее утро, Аня решила после завтрака прогуляться к тому дому. Это непонятное желание возникло у нее еще вечером. Бабушкина история очень тронула ее, и ей хотелось просто взглянуть на этот дом. Кто знает, может, если бы записка была в свое время найдена, все сложилось бы совсем иначе… День выдался погожим: не слишком теплым, но и не слишком морозным. Ночью выпал снег, и все вокруг было укутано белым покрывалом, радужно искрящимся на зимнем солнце. А вот и тот самый дом – большой, двухэтажный, красивый. Возле него стояла иномарка, к крыльцу от калитки вела цепочка свежих следов. «Наверно, покупатели приехали, осмотреться, - подумала Аня. – Странно, праздник на носу, что им дома-то не сидится?» В этот момент из дома вышел молодой мужчина в черном кашемировом пальто. В три шага достигнув калитки, он, наконец, заметил Аню. - Добрый день, - поздоровалась Аня. - Здравствуйте, - ответил незнакомец. – Хороший сегодня день, не правда ли? - Да, вы правы. А вы покупатель? - Простите? – незнакомец недоуменно вскинул брови. - Я слышала, этот дом продается. - Нет-нет. Это мой дом. Настала Анина очередь удивляться: - Ваш? В самом деле? Простите, а ваша фамилия, случайно, не Чернышев? - Чернышев Евгений Алексеевич, - кивнул мужчина. – Мы знакомы? - В некотором роде… То есть нет, не знакомы. Меня зовут Аней. - Очень приятно. Вы местная? - Да, я родилась здесь, а сейчас живу и учусь в городе. - А я, знаете, первый раз здесь. Это дом моего деда, он умер полгода назад, а дом оставил мне. Вы гуляете? Может, вас подвезти? – спросил Евгений, подходя к машине. - Нет, спасибо, не нужно. Если не секрет, что вы собираетесь с ним делать? - С домом-то? Да я и сам не знаю. Вот решил наведаться сюда, обозреть, так сказать, владения. Продам, наверно, он мне не нужен. - А вы не хотите прогуляться вместе со мной? Я вам деревню покажу. День-то и в самом деле хороший. Или вы торопитесь? - Да нет, мне спешить некуда. И в самом деле, давайте прогуляемся, - улыбнулся Евгений, отчего на его щеках заиграли очаровательные ямочки, а в глазах заплясали чертенята. Непонятно почему смутившись, Аня несмело улыбнулась в ответ. Уже через четверть часа Ане казалось, что они знакомы целую вечность, настолько легко и интересно ей было с молодым человеком. Они обошли всю деревню, Аня показывала, рассказывала: вот здесь старый колодец, в который она чуть не свалилась в детстве; там - заброшенная мельница, лучшее место для игры в прятки, а Евгений слушал и смеялся вместе с ней над деревенскими байками. Когда Аня показывала ему пустырь, на котором каждую зиму устраивались снежные баталии, он вдруг совершенно неожиданно слепил снежок и запустил в нее. Она оглянулась, намереваясь возмутиться, но в нее уже летел следующий. Евгений улыбался, озорно поблескивая глазами и подбрасывая на ладони белый комочек. - Ах, так! Ну, держись! Я в свое время была лучшей в своей команде! Я из тебя сейчас снеговика сделаю! – пообещала Аня, принимая игру. Они резвились, как дети, носились по сугробам, издавая воинственные крики, хохотали до колик в животе, по уши извалялись в снегу, но чувствовали себя на редкость счастливыми! «Побоище» шло с переменным успехом, в результате окончившись «ничьей». На снеговиков, кстати, были похожи оба. Усталые, но ужасно довольные друг другом, «воины» двинулись обратно. Когда они вернулись к машине, Аня уже знала, что Женя совсем недавно переехал из столицы в город, решив открыть в нем собственное дело. Купил квартиру и начал потихоньку обживаться. В деревню же поехал просто от нечего делать. - Тебе, наверно, уже давно пора возвращаться, - погрустнев, сказала Аня. – Сегодня же Новый Год, у тебя планы. - Да нет у меня никаких планов. Я в городе почти никого не знаю, не говоря уже о друзьях. Меня там ждет только пустая квартира, - Женя пожал плечами. - Тогда, может быть… - нерешительно начала Аня, кусая губы. – Может быть, ты останешься у нас с бабушкой? Конечно, компания не ахти, но все лучше, чем одному, а? – Аня затаила дыхание, с надеждой ожидая его ответа. - Я, признаться, очень надеялся, что ты предложишь, - улыбнулся Женя, и на его щеках снова появились ямочки, от которых у Ани уже немного кружилась голова. Или, может, это от смешинок в его глазах? – Что ж, тогда прошу! – сказал он, распахивая перед ней дверь машины. В доме пахло елкой, мандаринами и праздником. Бабушка, конечно, запричитала, куда ж это Аня подевалась так надолго, но увидев входящего за девушкой в дом молодого человека, осеклась, вопросительно посмотрев на внучку. - Ба, познакомься. Это Евгений, внук Петра Чернышева. Женя, а это моя бабушка, Любовь Васильевна. Ба, он будет встречать Новый Год с нами. Ты не против? Бабушка внимательно оглядела молодого человека, потом – счастливое лицо Ани, улыбнулась и ответила: - Конечно, не против, милые мои! Я ведь только рада буду! Проходите, Женя, проходите. А я все беспокоилась, что Аннушке скучно со мной, старой, будет. У меня уж все готово, только вам сейчас прибор поставлю… *** Елка переливалась разноцветными огоньками, отражавшимися в бокалах, на люстре, в его зрачках… Бабушка уже давно ушла спать в соседнюю комнату, точнее, закуток, отгороженный ширмой. Большие старинные часы с кукушкой пробили три… В телевизоре мельтешили люди, огни, фейерверки, мишура, шампанское текло рекой… - Спать? – шепнула Аня. - Пожалуй, - ответил Женя, тоже шепотом, щекотнувшим ей висок. - Только мне хочется сначала тебе сделать небольшой подарок, - сказала Аня, вставая с дивана. Она подошла к елке и сняла с нее игрушку в виде небольшого бревенчатого домика, по окошки укутанного снегом. - С Новым годом! - С новым счастьем…
apropos: Lizzy Изумительный рассказ! И очень душевный! Связь времен и поколений... Прочитала на одном дыхании! И настроение сразу такое... лирическое... И чего, спрашивается, отнекивалась, боялась?.. Все просто замечательно! Цапля И тебе спасибо! а что у нас опять с Lizzy стряслось? Мне рассказ отсюда забирать на сайте? Или автора дождаться?
Цапля: apropos опять авария на АТС. Я не знаю, как лучше . Могу отправить сейчас по мейлу. Наверное, Lizzy не будет против Наша Lizzy между тем передает всем приветы, надеется до Нового года вернуться в родные пенаты , а apropos лично просит передать огромную благодарность за моральную поддержку, котороя оказалась очень кстати, и помогла ей решиться и закончить начатое
apropos: Цапля Могу отправить сейчас по мейлу. Наверное, Lizzy не будет против Тогда проще взять отсюда, чтобы тебе голову не морочить. На и-мейл авторы отправляли, когда хотели после форума что-то подправить. Цапля спасибо ! Я тоже очень надеюсь на встречу с нашей скромнягой Lizzy, которая вечно себе напридумывает каких-то сложностей, а потом выясняется, что сложностей-то и нет. *скромно* Моя моральная поддержка (а особенно - тапки ) здесь обеспечена любому автору, так что не стоит благодарностей.
Цапля: apropos Тогда забирай с форума Поздравляю с публикацией miele! перечитав еще раз, убедилась, насколько наши авторы талантливы, и разнопланово талантливы Определенно, на нашем форуме обязательно будет написан еще детектив, возможно, иронический, возможно, коллективный, и miele просто обязана поучаствовать
apropos: Цапля Тогда забирай с форума Забираю. Цапля пишет: насколько наши авторы талантливы, и разнопланово талантливы Это точно! Я иногда просто поражаюсь, как люди таланты в себе раскрывают. То утверждают, что только алфавит выучили, а потом - раз - и романы пишут, да еще и какие! miele Мои поздравления и - творческого вдохновения на радость нам всем!
Леона: Lizzy чудесно! Настоящее новогоднее настроение: тёплое, семейное и доброе!Цапля спасибо и тебе, передай, если можешь Lizzy все восторги и пожелание скорее вернуться! Цапля пишет: на нашем форуме обязательно будет написан еще детектив Это ужасно, но, кажется, я тоже заражаюсь творческим вирусом и перед детективом не устою...
Хелга: Утонула в чтении. Сколько всего нового! apropos Замечательная получилась новогодняя история, такая атмосферная, как всегда у тебя получается! Прелесть! miele Очень милая, остроумная история, здорово! Lizzy Так трогательно, аж слезы на глазах. Дамы, какие вы все талантливые! Пишем дальше?!
Бэла: Lizzyспасибо большущее! Замечательный рассказ! Много очень милых деталей, эдаких пустячков, штришков, от которых повествование играет всеми красками и переливается. как радужный новогодний шарик
Цапля: Леона пишет: Это ужасно, но, кажется, я тоже заражаюсь творческим вирусом и перед детективом не устою... Это чудесно! Леона очень надеюсь, что Lizzy вскоре сможет прочесть все наши восторги сама, но, ежели что, я передам, всенепременно!
apropos: Леона пишет: кажется, я тоже заражаюсь творческим вирусом и перед детективом не устою... Это нормально, у нас здесь все "заразные", так что милости просим в нашу компанию! Хелга Спасибо! Очень рада, что тебе понравилось.
Дафна: Lizzy отличный рассказ, такой трогательный И что переживала?
Axel: Lizzy, такая прелесть!
SlavnaYa: Lizzy, спасибо! Замечательній рассказ и атмосфера в нем чудная. Извините, если что. Проза, у меня как-то нейдет, а вот стишок - пожалуйста, может в качестве эпиграфа к сборнику пригодиться? Надеюсь не буду в оффтопе. **** Чудной сказкой, белым пухом снег искриться за окном, Тихо, тикая часами, он приходит в каждый дом! Много радости и счастья, и огня живого глаз, Новый свеженький зеленый, Новый год несёт для Вас! Пусть сбываются надежды, исполняются мечты, Новый свеженький зеленый — полный света, красоты! Вам желаю я здоровья и подарочков не счесть, Новый свеженький зеленый – принесет благую весть! Выполнения – проектам, процветания во всем! Пожелаю Вам Успеха! С Новым Годом! С Рождеством!
apropos: SlavnaYa Какое милое новогоднее стихотворение! SlavnaYa пишет: Проза, у меня как-то нейдет Это странно, потому как все поэты отлично пишут прозу. SlavnaYa пишет: стишок - пожалуйста, может в качестве эпиграфа к сборнику пригодиться? Конечно, пригодится! Не уверена, что его получится разместить на сайте - там могут быть некоторые проблемы с "титульным" листом, но вот в шапку темы, думаю, можно перетащить. Девочки, что скажете?
Цапля: apropos пишет: что скажете? Поддерживаю!
Хелга: apropos пишет: что скажете? Только за! SlavnaYa Очень очень душевно получилось
Лапуся: Обладенное новогоднее оформление форума и темы, новогодние аватарчики, деды Морозы, Снегурочки и елки!!! И эпиграф! SlavnaYa Но самое обалденное - это сборник рассказов! Прочитала его от корки до корки, перечитала и жутко расчувствовалась! Так душевно, так хорошо все написано, весело и трогательно! Настоящие рождественские новогодние истории. Ожидание чуда и его исполнение, счастье, радость, любовь! Девочки, как вы это чудесно придумали и чудесно написали! Я вами восхищаюсь по-настоящему! Всем авторам и вдохновителям огромное спасибо за этот настоящий новогодний подарок!
Элайза: Lizzy Очаровательный рассказик, получился, ты просто умница! Лиричный, душевный, романтичный, так красиво связывающий прошлое, настоящее и будущее в новогоднюю ночь - словом, тебе надо писать и писать, а не комплексовать над тем, что у тебя якобы ничего не получается - все прекрасно получается, и будет и дальше получаться, все лучше и лучше, так что - вперед!. P.S. Ах, эти ямочки и кашемировое пальто, м-м-м-м-м... (*растеклась в лужицу*) Лапуся пишет: Всем авторам и вдохновителям огромное спасибо за этот настоящий новогодний подарок! Подписуюсь!
Кумушка: Lizzy Замечательная новогодняя история, очень трогательная, создающая настроение и красиво написанная. Спасибо
Lizzy: Дамы, как же я рада, что вам всем понравился мой рассказ, что он вызвал у вас такие положительные эмоции! Спасибо за добрые слова, я растрогана до глубины души! Всем И еще розочку Цапле за помощь
Бэла: Lizzy Ну и тебе тоже. Розочки
Цапля: Lizzy , всегда пожалуйста. А ты - я надеюсь, еще порадуешь нас такими вот душевными и лирическими рассказами.
apropos: Lizzy Мы тебя всегда поддержим - ты только знай, твори - нам и себе на радость.
Lizzy: Спасибо Буду постараться
apropos: *Задумчиво* Через два месяца - Новый год... Что у нас с идеями?
Цапля: apropos пишет: Через два месяца - Новый год... готовишь сани...осенью? зачем отказываться от удавшейся прошлогодней идеи - новое объявление об открытии сезона подготовки к новогодним и рождественским рассказам? Любая эпоха, любые герои - только одно условие - близость Рождества, Нового года и предвкушение Чуда как?
apropos: Цапля пишет: как? Именно так! В прошлом году у нас получился чудный сборник - не побоюсь этого слова.
Хелга: О, поддерживаю всеми руками! Надеюсь, появятся рассказы новых авторов.
apropos: Хелга пишет: Надеюсь, появятся рассказы новых авторов Увидим. Конец октября - как раз пора начинать продумывать, а то и набрасывать сюжеты. Чтобы к середине декабря выложить на сайте новый сборник - для создания общей волшебно-чудесной новогодней обстановки.
Цапля: apropos пишет: Конец октября - как раз пора начинать продумывать, а то и набрасывать сюжеты *активно морщит лоб, продумывая и набрасывая* у меня все рождается за несколько часов...
apropos: Цапля пишет: у меня все рождается за несколько часов Другим (вроде меня) нужно время, чтобы подумать, собраться с духом и т.д.
chandni: Цапля пишет: у меня все рождается за несколько часов... Цапля а если Золушку доработать? Вполне новогодняя сказка получится, а?
Хелга: chandni А если рассказ написать?
Цапля: Хелга пишет: chandni А если рассказ написать? Вот уж действительно мысль, заслуживающая внимания!
Lizzy: Я думаю, это прекрасная идея - продолжить прошлогодний сборник!
Цапля: Lizzy пишет: Я думаю, это прекрасная идея - продолжить прошлогодний сборник! Lizzy я надеюсь, это не абстрактное высказывание, а твердое обещание поучаствовать?
Lizzy: Цапля пишет: твердое обещание поучаствовать Обещать ничего не могу... Если придумаю что-нибудь, то конечно, напишу!
chandni: Не знаю, стоит ли продолжать... Так что кидаю на ваш суд неожиданно написавшийся набросок. Жду тапки. ------------------- - Сказал нет, значит, нет! – раздраженный голос раздавался уже в прихожей, дверь хлопнула, и все стихло. Люба растерянно посмотрела на мать. Усталость, обида, обреченность, облегчение – целая гамма чувств проносилась в ее таких знакомых глазах. Женщина слабо улыбнулась и потянулась за следующей игрушкой. Лесная красавица стояла, расправив пушистые ветви и обдавая терпким запахом хвои. Кое-где уже поблескивали украшения, но первозданная свежесть, гармония так и сквозила в нежном деревце. Даже слова отца, злые, хлесткие, не могли разрушить чары ели. - Мам, ну почему он так? – с обидой в голосе спросила вдруг Люба. – Он ведь Раджа даже не видел. Женщина аккуратно смяла длинные, растопыренные пальчики ветки и, обходя колючие препятствия, надевала нитку, крепко ухватившую мигающий разными цветами фонарик. - Трудно сказать, доченька. Может, еще не готов понять, что ты выросла и вот-вот выпорхнешь из гнезда, - карие глаза слегка поблескивали непрошенной слезинкой, но их свет мягко обволакивал Любу. Мама слабо улыбнулась, взяла очередной сверточек и стала медленно, как бы нехотя его разворачивать. Внутри оказался шар. Розовый с серебряными звездочками. Женщина нежно погладила его шершавую поверхность и заговорила: - К сожалению, родители не всегда хотят понять своего ребенка, им кажется, что они все знают лучше и уж точно не ошибутся, кто подходит их кровиночке, а кто нет… Люба взглянула на маму. Та не спускала глаз с небольшого шарика, и казалось, погружалась в какие-то воспоминания. - Это была наша первая покупка, – заговорила она. - В Индии ведь не принято праздновать новый год. Но в Москве, конечно, все студенты-иностранцы вливались в общий радостный хор, наряжали елки, встречали год шампанским, а потом еще долго бродили веселыми кучками по заснеженным улочкам… В соседней группе учились две девушки из Индии, они жили в комнате с моей подругой, помнишь тетю Валю из Самары? – мама оторвала глаза от шарика и повернулась к дочери. Люба кивнула, конечно, она помнила! Мама взяла следующую ветку и стала бережно надевать на нее шар. - Так вот. Мы обычно вместе готовились к семинарам и экзаменам, и я часто заходила к ним в общежитие. Постепенно я подружилась почти со всеми обитателями этого и соседнего этажей. Там мы и познакомились. Люба удивленно посмотрела на мать. «Странно. Они же с папой в школе вместе учились. Папа кончил автодорожный, мама – педагогический». - Я увидела его еще в свой первый приход. Едва зайдя на кухню, я наткнулась на невысокого студента, жарившего что-то невообразимо вкусно пахнущее. Я стала задавать вопрос за вопросом, от отвечал, а когда поднял глаза – во мне что-то екнуло, и я почувствовала, что передо мною – родственная душа. Не знаю как, но я увидела, как в них отражается весь свет, глубина, чистота этого человека. Мама замолчала. Последние слова дались ей непросто, и Люба чувствовала, что в горле матери застрял ком. Девушка не знала, как лучше поступить – расспрашивать или молчаливо ждать, не будет ли продолжения у столь неожиданной истории.
Юлия: chandni chandni пишет: Не знаю, стоит ли продолжать.. Конечно, стоит! Несколько замечаний на усмотрение автора. chandni пишет: Усталость, обида, обреченность, облегчение – целая гамма чувств проносилась в ее таких знакомых глазах. Меня смутило два момента: 1. почему гамма чувств проносилась; 2. Показалось не очень удачным эпитетом для маминых глаз - "в ее таких знакомых". Может быть, родных, любимых, красивых... chandni пишет: Кое-где уже поблескивали украшения, но первозданная свежесть, гармония так и сквозила в нежном деревце. Смутила "сквозящая" гармония. chandni пишет: Даже слова отца, злые, хлесткие, не могли разрушить чары ели. Отца слова были совсем не о ели (как я понимаю), почему они должны были разрушить или не разрушить ее чары? И чары тоже неясно какие. Я так поняла, что елочкасоздавала праздничное радостное настроение, и это настроение жесткие слова отца не расстроили. Но из текста это не следует. Или нет? chandni пишет: карие глаза слегка поблескивали непрошенной слезинкой, но их свет мягко обволакивал Любу. Здесь тоже смутили два момента: 1. непонятно чьи карие глаза; 2. Мне показалось, что как-то не звучит: свет глаз мягко обволакивал. И еще: почему противопоставляются первая и вторая часть предложения (использован союз "но"). chandni пишет: Люба взглянула на маму. Но мы смотрим, как я поняла, на маму любиными глазами. Если Люба на нее только что не смотрела, то откуда мы знаем, что мама делала только что (поглаживала шар)? chandni пишет: - Это была наша первая покупка, – заговорила она. - В Индии ведь не принято праздновать новый год. Но в Москве, конечно, все студенты-иностранцы вливались в общий радостный хор, наряжали елки, встречали год шампанским, а потом еще долго бродили веселыми кучками по заснеженным улочкам… В соседней группе учились две девушки из Индии, они жили в комнате с моей подругой, помнишь тетю Валю из Самары? – мама оторвала глаза от шарика и повернулась к дочери. Люба кивнула, конечно, она помнила! Мама взяла следующую ветку и стала бережно надевать на нее шар. - Так вот. Мы обычно вместе готовились к семинарам и экзаменам, и я часто заходила к ним в общежитие. Постепенно я подружилась почти со всеми обитателями этого и соседнего этажей. Там мы и познакомились. Люба удивленно посмотрела на мать. «Странно. Они же с папой в школе вместе учились. Папа кончил автодорожный, мама – педагогический». Здесь я совсем запуталась: а где мы сейчас находимся, что такое соседняя группа, причем тут Самара и что за этот этаж (о нем еще речи не было)? Кажется, Люба тоже не очень в курсе маминой студенческой жизни, поэтому, мне кажется, что лучше это как-то конкретнее описать. И для нас и для Любы. chandni пишет: Мама взяла следующую ветку и стала бережно надевать на нее шар. Немного смешно получилось: зачем мама взяла ветку, когда взять надо было шар, или другую игрушку. Ветка-то на елке, ее не надо брать, ее достаточно придержать. А так получается, что мама из коробки, с полки (нужное подчеркнуть) взяла какую-то ветку. chandni пишет: Я увидела его еще в свой первый приход. Едва зайдя на кухню, я наткнулась на невысокого студента, Кого увидела? И слово едва, мне кажется лишним. Все мои замечания в общем сводятся к тому, что маму надо призвать к порядку. Она в какой-то прострации находится и говорит непонятно что. Знаешь, что еще мне показалось, странно, что мама до сих пор нежно влюблена в этого далекого студента. Если это и так, ведь столько лет прошло, чувства, даже если они остались, спрятаны где-то в потаенном уголке сердца, и так стразу расчувствоваться с первых слов, нереально.
apropos: chandni Интересное начало рассказа - мама, вспоминающая свою молодость (интересно, как раз под Новый год вспоминаются прошлые празднования, а елка всегда так ностальгически пахнет хвоей... и мандаринами... ) Продолжай, конечно!
chandni: Юлия огромное спасибо за размышления и непонятки. Благодаря тебе я увидела кусочек несколько в ином ключе Буду работать apropos да, целый процесс - выбрать, купить, принести, поставить на балконе, достать, установить, нарядить, мандарины, Оливье... Столько всяких воспоминаний возникает даже при простом перечислении
Хелга: chandni Жду продолжения...
novichok: chandni пишет: Не знаю, стоит ли продолжать... Ну что за вопрос - конечно же стоит
Lizzy: chandni, конечно, продолжайте! Удачи!
Tatiana: chandni Конечно продолжай!!! (в наших рядах полное единодушие)
Леона: Ещё одна единодушная: то есть как это не стоит?!!!
Юлия: chandni Я тут еще на досуге думала о твоем рассказе. И мне пришла в голову мысль. Мне показалось, что все непонятности в твоем повествованиии возникают из-за того, что ты как автор уже все знаешь о своих героях, и начинаешь рассказываешь о том, что известно только тебе, а сама картинака, которая есть у тебя в голове, остается за кадром. И в результате читатель узнает какие-то подробности о героях, с которыми он еще не знаком: он не знает как они выглядят, кем приходятся дург другу, не знают где происходят действия и почему они здесь собрались. А если вынести точку наблюдения автора из самого повествования? Пусть он рассказыает то, что видит, а потом, в этом описании возникнут на своем месте и те самые подробности, которые раньше висели в воздухе. Вот такая мысль... Написала, но не уверена, что получилось понятно.
chandni: Юлия Юлия пишет: А если вынести точку наблюдения автора из самого повествования? Пусть он рассказыает то, что видит, а потом, в этом описании возникнут на своем месте и те самые подробности, которые раньше висели в воздухе. хорошая мысль! Я уже думала об этом, многое исправила, добавила "понятности"... ну типа - когда я была студенткой... Сейчас правда мысль перенеслась на другой проект, но я думаю, и с елочкой ситуация прояснится. Видно, я еще окончательно не поняла, от чьего лица лучше вести повествование. Вроде как история мамы, но обращенная к дочери. Важна реакция девушки - ведь скандал разразился из-за нее. Если обозначить сюжет, получается так. Люба любит индийца по имени Радж и хочет выйти за него замуж. Она говорит об этом родителям, но папа категорически против. До такой степени, что импульсивно уходит из дома и идет к своей матери. Новый год на дворе, ее тоже надо поздравить. Он ушел бы по-любому, но тут это получилось резко. Люба в шоке. Спрашивает маму, почему папа так несправедлив. Мама говорит, что родители не всегда правы, разрушая предполагаемый брак своих детей. Для мамы это - больная тема. Ее любовь разрушили родители. Тут ей попадается шарик, который они с любимым купили 20 лет назад. И на фоне резкого выпада мужа, молящих глаз дочери, пребывающей в немалом шоке, на фоне воспоминаний о роли родителей в разрушении ее счастья, и держа в руках ТОТ шарик... она вдруг начала рассказывать то, о чем молчала столько лет... Честно говоря, мне не хотелось размусоливать, а начать уже непосредственно с ухода отца и диалога мамы с дочкой, перерастающего в монолог. Но не совсем в монолог. Говорит мама, а дочка "переваривает" информацию, анализирует, сопоставляет со своей ситуацией... Диалог, только мама говорит, а дочь активно слушает. Буду думать.
Юлия: chandni Тема понятна, сюжет логичен. Осталось воплотиить в форму chandni пишет: Видно, я еще окончательно не поняла, от чьего лица лучше вести повествование. Мне кажется ты весьма удачно выбрала дочь: логично и читателю вместе с ней сподручно узнавать, кроме того у нее самой есть любовная проблема, с которой ей мамин рассказ каким-то образом должен помочь справиться. chandni пишет: Честно говоря, мне не хотелось размусоливать, а начать уже непосредственно с ухода отца и диалога мамы с дочкой, перерастающего в монолог. Я тоже очень люблю сразу втягиваться в сюжет, а не читать долгие предваряющие рассуждения. Только мизансцена такого мгновенного скачка в сюжет должна быть ясно обрисована, а слова и поступки героев быть понятны читателю. Автор должен не только посторить ее в совей голове, но и обрисовать читателю. Как будто ты сама сидишь в зале и видишь, то что происходит, но кроме того, еще точно знаешь, что чувствует лицо, веддущее рассказ.
chandni: Юлия Юлия пишет: мизансцена такого мгновенного скачка в сюжет должна быть ясно обрисована, а слова и поступки героев быть понятны читателю. Автор должен не только посторить ее в совей голове, но и обрисовать читателю. Как будто ты сама сидишь в зале и видишь, то что происходит, но кроме того, еще точно знаешь, что чувствует лицо, веддущее рассказ. огромное спасибо! Очень образно! попытаюсь облечь в форму.
Леона: Девочки, это опять я лезу со своими корявыми потугами. Не судите строго, кидайте тапки, это написалось у меня на одном дыхании. Возникла идея и практически сразу воплотилась в то, что я рискую тут выложить.
Леона: МАРИЯ. -Мария! Я удивлённо оглянулась. Кто может звать меня по имени здесь, в абсолютно чужом районе, куда я попала, собственно, случайно и чуть ли не впервые в жизни? На меня смотрел абсолютно не знакомый мне человек, в серой спортивной куртке и джинсах, высокий, темноволосый, довольно приятный. Когда я оглянулась, он как-то растерянно улыбнулся и смущённо произнёс: -Ой, простите, пожалуйста! Но вы так похожи… Извините, девушка, я перепутал вас с одной… Просто у вас причёска такая же, и пальто… -Ну что Вы, бывает, - Надо же! Я-то думала, что уникальна в своём сшитом собственными руками бежевом плаще! Уж что-что, а моя одежда, которую я всегда придумываю и шью сама, ещё никогда не встречала двойников! Впрочем, можно ли ждать от простого мужчины, чтобы он разбирался в тонкостях женского гардероба? Наверное, просто цвет похож, вот он и решил... Я улыбнулась незнакомцу и вновь вернулась к изучению пирожных на витрине. Я зашла в это кафе совершенно случайно. Просто вымоталась сегодня, как за месяц непосильного труда. В последний декабрьский день решила поехать посмотреть магазин, открытый моей подругой как раз к Новому году. Танюшка приглашала меня на презентацию, как одного из поставщиков, но в тот день я была занята с итальянцами и не имела никакой возможности вырваться к ней. А сегодня я устроила себе выходной и нашла наконец время оценить подружкины усилия. Как назло, новый магазин фирмы «Татьяна» находился на другом конце города. Измучившись в пробках, с трудом разобравшись в сплетениях улиц и переулков района новостроек, я еле живая добралась до него. Работа кипела, объявленная рождественская распродажа не оставляла сотрудникам ни минутки отдыха. Только новая бухгалтерша бросила мне, что Татьяны Николаевны сегодня не будет, она на каком-то важном мероприятии у главы районной администрации. Какое может быть важное мероприятие в канун Нового года? Разумеется, Татьяну, как совладелицу сети магазинов женской одежды, просто пригласили в качестве нужного человека на празднование. Порадовавшись за подругу, убедившись, что производимые моей небольшой фирмой платья и костюмы находятся на надлежащих местах и в надлежащем виде, я вышла на слякотную улицу. Новый год, называется! Я даже без шляпы, в осенних сапогах! Ну хоть бы одна снежинка показалась 31 декабря! Нет, вопреки законам природы, с которыми в последнее время вообще творилось что-то непонятное, вместо мягкого, ласкового снега моросил противный мелкий дождь. Новогоднего настроения не было вообще. День как день, не лучше и не хуже предыдущего и, наверное, последующего. Новогоднее чудо? Где оно, чудо? Есть работа, работа и работа. Ещё есть Димка. Его школа, его друзья, его компьютер и его футбол. Он и есть самое главное чудо в моей жизни. Ради него я и создала в своё время собственное дело, бросив работу инженера. Шить и придумывать одежду всегда было моей страстью. Мои куклы были самые нарядные. Моим костюмам на дискотеках завидовали самые красивые девчонки. А когда родился Димка, я находила время на шитьё ему комбинезончиков даже в бессонной жизни молодой мамы. И когда… Об этом очень больно было вспоминать, но когда Сергей ушёл от нас… Ушёл… К ней… -Простите, - голос за моей спиной вернул меня из мира грёз в реальность. Оказалось, я тупо смотрю на выставленные в витрине кафе пирожные. Удивительно, как произнесённое вслух имя человека способно увлечь его в воспоминания! -Простите, - повторил высокий симпатичный брюнет в спортивной куртке. – Вы собирались выпить кофе? Можно, я вас угощу? Привычное «Молодой человек, я и сама в состоянии заплатить за чашку кофе», - чуть не сорвалось у меня с языка. Но слова словно бы застыли на моих губах. Я посмотрела ему в глаза, и вдруг почувствовала себя совершенно разбитой. Господи, в свой первый за несколько недель выходной я полдня носилась с Димкой по магазинам, помогая ему выбирать подарки для друзей, полдня я провела за рулём, пробиваясь через сонмища машин всех марок, будто бы из всех дворов одновременно выехавших на улицы! И сейчас, в этом кафе, незнакомый мужчина оказывает мне знаки внимания! Я вдруг забыла, что я сильная и независимая бизнес-леди. Мне захотелось стать слабой и беззащитной, чтобы меня напоили кофе и сказали мне, что я красива, молода, что я женщина, в конце концов! -Спасибо, с удовольствием, - услышала я свой собственный голос. Мужчина улыбнулся. -Выбирайте пирожное. Усаживаясь за столик под роскошной, нарядной красавицей-ёлкой, я вдруг сообразила, что он назвал меня по имени. Причём не просто по имени, а полным именем, которое я всегда предпочитала хиленькому «Маша» и которым так любил называть меня Сергей…Впрочем, я запретила себе о нём думать. -Вы извините меня, - снова повторял он, потягивая эспрессо из тёмной фарфоровой чашечки, - но вы и правда так похожи на одну девушку! Мы с Марией очень любили бывать здесь, вот я и подумал… -Но меня тоже зовут Мария! – почему я это сказала? -Да что Вы! – он вроде бы и обрадовался, но через эту радость сквозила плохо скрываемая грусть. Он вдруг заговорил, быстро, сбивчиво, его голос был полон страсти и печали одновременно. -Мы с Марией… Вы знаете, она любила, чтобы я называл её Мария, ей так не нравилось Маша, - Надо же, какое совпадение! – Мы с Марией познакомились недалеко, поэтому часто ходили сюда. Отмечали всякие праздники, ну, Вы понимаете, - Зачем он мне всё это рассказывает? – А она и правда на Вас похожа, и волосы у вас одного цвета, и стрижка похожая, и рост… Он на секунду замолчал, и я поняла, что мой кофе стынет в чашке, а рука с вилочкой так и висит над тарелкой с пирожным. -Мы с ней жили в центре, а сюда приезжали специально. Я и предложение ей сделал здесь. Представляете, да, вон за тем столиком! – Я проследила за направлением его взгляда. Семья, мама с папой и сыном, такого же примерно возраста, как мой Димка, весело смеялась и с удовольствием поглощала нехитрый полдник. Так ведь и мы могли бы с Сергеем, если бы не… Нет, я запретила себе об этом думать! -И в Египет, и в Лондон! – продолжал меж тем мой собеседник, видимо, не заметив, что мыслями я вновь улетела вдаль. Да, мы тоже были в Египте, но это всё сделала я, я сама, уже в моей жизни одинокой и независимой дамы от бизнеса. А ту Марию, надо же, как баловали! Меня Сергей не то что не баловал, у меня всегда всё было не так! И готовила я не то, и мебель в комнате была расставлена неправильно, а уж что я носила! Обвинения по последнему пункту всегда доводили меня до состояния исступления. И почему я всё ему прощала? -И всё, всё я ей прощал! – странным образом мои мысли совпали с тем, что говорил в эту минуту мой новый знакомый. – А потом она исчезла.
Леона: -Исчезла? – Кажется, это было первое слово, которое я произнесла с начала нашей совместной трапезы. – Как это исчезла? – Сергей никуда не исчезал. Он прочёл мне лекцию о моей полной несостоятельности как женщины, о моей вине в том, что он так жестоко во мне ошибся, потом позвонил моей маме, спросил, смогут ли они с отцом помогать в воспитании сына, так как меня надо было обязательно контролировать, затем сообщил, что передаёт меня в надёжные руки своей бывшей тёщи и просит больше по жизни его не беспокоить. И ушёл. Навсегда. -Просто исчезла! Я с работы вернулся, а её дома нет! Я ведь искать её кинулся, да… По больницам звонил! Не сразу заметил даже, что вещей нет. Всем подругам её телефоны оборвал! А она, оказывается, попросила их отвечать мне, что ничего не знают! Уже потом на развод подала. А я ей всё оставил, мне-то самому разве много нужно? Сергей забрал у нас всё. Мебель, стиральная машина, телевизор – оказалось, что всё это покупалось на его деньги, так как моя зарплата инженера была просто смехотворной, и, соответственно, принадлежало ему. Именно после этого я уволилась из ОКБ и начала свой бизнес. Я наконец-то стала заниматься тем, что приносило мне радость и удовольствие, смогла реализовать свои идеи и желания, да плюс к тому начала неплохо зарабатывать! Помню, какими удивлёнными глазами смотрел на меня Сергей, когда мы встретились с ним года через три после развода. Мне нужны были документы, чтобы отдохнуть с Димкой за границей, и он никак не ожидал, что его бывшая жена приедет на «Тойоте»! Честно говоря, я получила тогда удовольствие. Но всё это было потом. А когда он, проведя воспитательную беседу, захлопнул дверь квартиры, оставив меня одну, и плачущий Димка обнимал меня за колени, плохо понимая, что происходит… Это казалось тогда сном, дурным сном. Думалось, вот сейчас я проснусь, и всё будет по-прежнему, и он снова будет со мной. Стоп! Что случилось? Я опять дала волю воспоминаниям? Неужели он так крепко сидит во мне, хотя прошло уже несколько лет? Как неожиданные откровения совершенно незнакомого человека могут так всколыхнуть душу и вытащить из самых потаённых уголков её то, что я так тщательно туда запрятала? -Мария, - Господи! Ну разве можно вести себя так невежливо! Ведь я совсем перестала его слушать! Кажется, он что-то рассказывал, как они разводились, как она требовала с него денег… или ещё чего-то… - Мария, я, наверное, ерунду какую-то говорю. Вешаю на Вас свои проблемы. – Я даже не нашлась, что сказась, просто удивлённо посмотрела на него. – А вы любите своё имя? Вопрос, честно говоря, показался мне не совсем к месту. Люблю ли я своё имя? Да, люблю! -Да, люблю! – это я произнесла уже вслух. – И очень благодарна родителям, что они назвали меня так! – Почему я говорю сейчас так, как в качестве начальника разговариваю со своими швеями? Наверное, привычка. Я вдруг почувствовала к этому человеку непонятное тёплое чувство. - Это, конечно, очень странное совпадение, но мне тоже нравится моё полное имя. Меня и мама называла с детства Мария, и друзья. Я сама просила их, «Маша» казалось мне чем-то маленьким, слабым. Он улыбался не только губами, но и глазами, и словно бы всем своим существом. Его улыбка была такой мягкой, такой обаятельной и немного грустной, что я словно бы растаяла в её тепле. Моя холодность, самоуверенность и жёсткость бизнес-леди вдруг улетучились неведомо куда, и я осталась просто Марией – женщиной, матерью, человеком. Вот чего мне не хватало все эти годы! Да, я сумела выстоять, не сломаться, доказать себе и другим, что несчастная любовь не является концом жизни, что можно жить и без того, без которого раньше это казалось немыслимым, и жить счастливо. Более того: только после развода я смогла найти себя, реализовать профессионально, добиться многого, и жизнь моя стала гораздо насыщеннее и интереснее, чем была в годы замужества. Но при этом я совсем забыла, что я женщина! Что у меня есть нежная ранимая душа! И эта спящая субстанция начала просыпаться здесь и сейчас, под этой пушистой ёлкой, в этом маленьком кафе, за чашкой остывшего уже кофе! -Что с Вами? – мой собеседник как-то странно посмотрел на меня. -Послушайте, она ушла, - я неожиданно для себя начала говорить быстро и довольно сбивчиво, хотя обычно моей способности произносить речи завидовали все. – Мария была в Вашей жизни, но сейчас всё изменилось. Я не знаю, любила ли она Вас – возможно, да, а возможно, ей так просто казалось. Я понимаю, Вы любили её… Подождите, пожалуйста, не возражайте! – Я вдруг испугалась, что он сейчас заговорит, и я потеряю ниточку рассуждений, такую тоненькую, что сама едва нащупывала её, - Вы любили её, а она ушла. И это уже свершилось. Возможно, Вы не хотели в это поверить. Возможно, Вам казалось это сном. Наверное, Вы ждали её, надеялись каждый день, что вот она одумается, поймёт, какую ошибку совершила, и придёт к Вам обратно. Вы могли даже ясно представлять себе вашу будущую встречу. – Я перевела дух, быстро вдохнув и выдохнув. – Но поймите, она ушла навсегда. Прошлое ушло, и вернуть его мы не в силах. Мы можем только принять его. Примите его. Помните всё хорошее, что было у Вас с ней, и не держите на неё зла. Отпустите её, и пусть она идёт своей дорогой. Не держите её, дайте ей уйти и пожелайте счастья. И тогда вы откроете в себе дорогу к Вашему собственному счастью, и ваша Мария не будет тянуть Вас назад и мешать, а Вы не будете мешать ей. И Вы пойдёте по жизни дальше, и, думаю, Вы найдёте в ней столько прекрасного! Он не смотрел на меня. Он сидел, уставившись на свою чашку. Я смутилась, вдруг сообразив, что, наверное, наговорила лишнего человеку, который проявил ко мне внимание и неожиданно излил душу. Какое я имею право давать ему какие-то советы? Кто я, собственно говоря? Но он поднял голову, я вновь увидела его удивительную улыбку. Она была сейчас немного грустной, и его глаза как-то подозрительно блестели. -Мария, - он сказал это тихо, почти прошептал.- Мария, спасибо Вам. Вы удивительная женщина! Вы так сразу чувствуете людей! Вы кажетесь мне такой нежной, такой мягкой… - Я??? – Спасибо Вам. – повторил он и быстро встал. -Спасибо, простите меня ещё раз. Я подумал, что не должен был… Ну, не должен был это всё рассказывать, но Вы мне здорово сегодня помогли. Мария, я… Как вы правильно всё сказали! Как же Вы всё почувствовали! Спасибо! Он быстро зашагал к выходу, потом вдруг вернулся. -С наступающим, Мария! До свиданья, и всего Вам!.. …Я шла по слякотной улице и смотрела на лица прохожих. Такие разные, весёлые и грустные, задумчивые и беззаботные. Через несколько часов они осветятся улыбками, раздастся смех и звон бокалов, люди будут вручать друг другу нехитрые подарки, заботливо сложенные под ёлку, шуметь хлопушками и жечь бенгальские огни. Но кто-то в эту ночь будет одинок. Да, не всегда люди находят себе пару. Часто они ошибаются, а потом всю жизнь расплачиваются за свои ошибки. Я все эти годы таскала свою обиду и боль с собой, и это было моей ошибкой. Сегодня, благодаря этому человеку, я избавилась от груза в своей душе. Я отпустила Сергея. Пусть он уходит. Наши пути пересеклись однажды, но затем вновь разошлись, и не надо стараться убедить себя, что это не так. Глупо не принимать то, что уже свершилось, строить иллюзии и жить прошлым. Иди и будь счастлив, человек. Я отпустила его из своей жизни, и я отпустила его от себя. Теперь я была свободна. Впервые за долгие годы я словно бы смогла сделать вдох полной грудью. Место в моей душе, занятое тупой болью и злостью, расчистилось, как небо после грозы. Я села в машину. А ведь я не спросила даже имени этого человека! Мы говорили только о моём. Что ж, пусть он будет для меня Таинственным Незнакомцем. Может, даже Дедом Морозом. А вдруг это и был Дед Мороз, замаскировавшийся под высокого привлекательного брюнета в серой спортивной куртке? От неожиданной мысли я даже рассмеялась в голос. Раз так, спасибо тебе, Дедушка Мороз, за такой подарок! Спасибо, что помог мне найти свободу и найти в себе то, что я не то чтобы потеряла, но запрятала на самую дальнюю полочку моего внутреннего шкафчика. Найти в себе Женщину. Я завела машину и потихоньку поехала домой. Я ехала по мокрым улицам мимо серых домов. Я ехала из старого года в новый. Я ехала в новую жизнь.
chandni: Леона очень проникновенно!
Юлия: Леона Спасибо!
Хелга: Леона Замечательно, оптимистично, новогодне, с настроением! Спасибо!
novichok: Леона Cпасибо!!! но я мне тоже нравится моё полное имя.
Цапля: Леона душевная, дарящая надежду зарисовка - как раз к празднику
apropos: Леона Прелестный новогодний рассказ! Как раз перед Новым годом стоит задуматься, что взять с собой в новый год, в будущее, а что лучше оставить в прошлом, стряхнув с себя груз воспоминаний, обид и переживаний.
Леона: chandni Юлия Хелга novichok Цапля apropos Девочки, спасибо большое! Это так у меня нарисовалось, за полчаса буквально. novichok спасибо, исправила!
Бэла: Леона ну вот и зачин (я считаю законченные работы ) для нового сборничка! если можно крошечную эээ пинеточку, нет скорее малюсенькое сомнение. Идея - выше всяких похвал, Мария - тоже без вопросов. Немножечко показался излишне мягким герой. Может его зажестить чуточку, или всем нормально, а только у меня брутальные мачи в глазах? Леона пишет: Это так у меня нарисовалось, за полчаса буквально.ха, кто бы сомневался. Это Муза на тебя совершила артналет! *кряхтит стариковски* да, деточка, так они и прилетают, Музы энти
Tatiana: Леона Какой чудесный рассказ!!! Огромное спасибо! Леона пишет: -Послушайте, она ушла, - я неожиданно для себя начала говорить быстро и довольно сбивчиво, хотя обычно моей способности произносить речи завидовали все. – Мария была в Вашей жизни, но сейчас всё изменилось. Я не знаю, любила ли она Вас – возможно, да, а возможно, ей так просто казалось. Я понимаю, Вы любили её… Подождите, пожалуйста, не возражайте! – Я вдруг испугалась, что он сейчас заговорит, и я потеряю ниточку рассуждений, такую тоненькую, что сама едва нащупывала её, - Вы любили её, а она ушла. И это уже свершилось. Возможно, Вы не хотели в это поверить. Возможно, Вам казалось это сном. Наверное, Вы ждали её, надеялись каждый день, что вот она одумается, поймёт, какую ошибку совершила, и придёт к Вам обратно. Вы могли даже ясно представлять себе вашу будущую встречу. – Я перевела дух, быстро вдохнув и выдохнув. – Но поймите, она ушла навсегда. Прошлое ушло, и вернуть его мы не в силах. Мы можем только принять его. Примите его. Помните всё хорошее, что было у Вас с ней, и не держите на неё зла. Отпустите её, и пусть она идёт своей дорогой. Не держите её, дайте ей уйти и пожелайте счастья. И тогда вы откроете в себе дорогу к Вашему собственному счастью, и ваша Мария не будет тянуть Вас назад и мешать, а Вы не будете мешать ей. И Вы пойдёте по жизни дальше, и, думаю, Вы найдёте в ней столько прекрасного! этот отрывок - просто необыкновенен. Его нужно в пособие по психологии. *я не шучу*
Axel: Леона Очень интересный рассказ. И идея замечательная.
chandni: девочки! Перечитываю прошлогодний сборник! Мммм, так здорово!!! Огромное спасибо всем авторам за новогоднее настроение!
Леона: Бэла Tatiana Axel спасибо! Бэла пишет: Немножечко показался излишне мягким герой. Не знаю, как-то он сам такой получился. Мне так и представлялась эта встреча противоположностей: сильная, независимая женщина и добрый, спокойный мужчина, и оба с израненными душами. chandni а почему твоя лепта в новогоднее настроение так задерживается?
Бэла: Леона пишет: эта встреча противоположностей:а, вот такая точка зрения... Пошла читать с новым посылом
chandni: Леона пишет: chandni а почему твоя лепта в новогоднее настроение так задерживается? честно говоря... после вчерашнего прочтения замечательных рассказов-встреч мои задумки рассказа показались слишком неновогодним, более драматичным, что ли. Люди же ждут не трагедию загубленной жизни, а любовь Так что теперь вот думаю.
Леона: chandni трагедии тоже бывают оптимистическими!
Юлия: chandni пишет: Люди же ждут не трагедию загубленной жизни, а любовь В твоем расссказе тоже есть место не только сожалению о потерянной любви у мамы, но и надежда на счастливую у дочери! К новому году очень полезно подвести итоги, может быть, немного погрустить, но и порадоваться новой надежде! Не стоит бросать задуманное! Успехов!
apropos: Набросалось начало. На всякий случай выкладываю - вдруг раскритикуете и придется переписывать начало? Пастушка и пират, или На маскераде (рабочее название) - Ах, простите! – Маша неловко улыбнулась турку в чалме, которому нечаянно наступила на ногу в толпе, загораживающей выход из душной залы. Турок – низенький, с круглым выпирающим животиком над широким атласным поясом, - окинул весьма дерзким взглядом тоненькую пастушку, но Маша уже протиснулась между полной дамой в кринолине с напудренной прической и высоким гномом, и прошмыгнула в коридор, по которому в ту и другую стороны сновали бесконечные маски – гости маскерада, проводившегося в имении местного предводителя. Ей было жарко и хотелось пить после мазурки с неким неуклюжим господином в костюме медведя. Маша поморщилась, припомнив нелепые па и смешные кренделя, которые выделывал ее кавалер во время танца. В который раз она отчаянно пожалела, что на праздники уехала из Москвы в эту глушь, где молодые люди не имели представления о светских манерах, не умели толком ни танцевать, ни говорить комплименты, а девицы жеманились, хихикали и без умолку болтали всякие глупости. Она добралась до буфета, взяла бокал холодного лимонаду и побрела по дому, надеясь найти уголок, где можно побыть одной и отдохнуть от шумного общества. Пройдя анфиладу гостиных, где играли в карты и сплетничали, заглянув в библиотеку и кабинет, также полные народу, она наконец набрела на угловой закуток-коридорчик, где стояло два продавленных и потертых дивана, и со вздохом присела на один из них, сжимая в руках запотевший бокал. «Зачем, зачем я уехала из Москвы?!» – горестно восклицала Маша, отпивая маленькими глотками кисловато-сладкий напиток и представляя, как сейчас проходит новогодний бал в зале Собрания, где на блестящем паркете и в зеркалах отражаются тысячи свечей, где элегантно танцуют изысканные светские дамы и кавалеры, где весело, непринужденно и во всех отношениях приятно. Вместо этого она находилась здесь, на этом убогом со всех точек зрения маскераде, среди неотесанных и невоспитанных провинциалов, вынужденная терпеть их громкие голоса, глупые разговоры и деревенские замашки. Маша вспомнила, как уговаривала родителей отпустить ее к бабушке, как в письмах умоляла бабушку приютить ее на время, и как в сопровождении нудной кузины была в конце концов препровождена в деревню… - Вы позволите?.. - раздался мужской голос, и Маша, подняв голову, увидела стоящего у второго дивана мужчину в костюме пирата – с лихо повязанной косынкой на голове, нарисованными усами и приклеенным к черной полумаске картонным шрамом. Она только мрачно кивнула, а пират уже уселся напротив, также сжимая в руке бокал с лимонадом. - Не хотелось вам мешать, - извиняющимся тоном сказал он, - но кроме этого закутка негде присесть. В танцевальной же зале и библиотеке, где есть свободные стулья – нестерпимо душно. Голос его показался Маше молодым, а фигура – несмотря на огромный залатанный камзол и широкие шаровары – стройной. На всякий случай, она украдкой поправила складки своей пышной зеленой в клетку юбки – в представлении бабушки именно так одеваются пастушки – и проверила на месте ли бежевая полумаска, скрывавшая ее лицо. После небольшой паузы пират кашлянул и вежливо заметил: - Как весело, оказывается, здесь проходят новогодние маскерады… - Здесь?! – удивленно вскинулась Маша. - Собственно, я давно не посещал такие… хм… уездные собрания… - несколько стушевался ее собеседник. - Признаться, никогда не видела ничего более ужасного, чем этот маскерад, - доверительно сообщила она, почувствовав в пирате родственную душу. - А, вам он тоже показался… хм… не совсем комильфо… - хмыкнул он. - После балов в Москве и Петербурге, - сказала она тоном много повидавшей великосветской дамы, - можно понять всю разницу в организации подобных празднеств в столицах и провинции… Честно говоря, она не бывала в Петербурге, но это было уже не столь важно: столица есть столица, северная или златоглавая. - Не скажите, - покачал головой пират. – И в провинции посещал я вечера вполне светские, в благоустроенных особняках и с приятным обществом… Все еще зависит от окружения… А вы живете в этом уезде? - Нет, - фыркнула Маша. – Я здесь в гостях. - Надо же, какое совпадение! – почему-то обрадовался пират. – Я тоже здесь… проездом… (продолжение, возможно, последует)
Цапля: apropos пишет: продолжение, возможно, последует кокетничаешь? прелестно! восхитительно и очень новогодне! великолепный ход - ах, маскарад!! что может быть лучше, чем разговаривать с незнакомым пиратом, прикидываясь пастушкой? наверное, разоблачение фокуса и пусть только попробует не последовать! продолжение, в смысле.
Marusia: Весьма интригующее начало. Пастушка и пират: оба проездом, оба в полумасках...
apropos: Цапля пишет: кокетничаешь? просто еще не знаю, что из этого последует. Marusia пишет: оба проездом, оба в полумасках Бывает, что ездишь, ездишь мимо... ну и... попадаешь на маскарад.
Хелга: apropos Заинтриговала, закружила... продолжения!
apropos: Хелга пишет: продолжения! Постараюсь - когда-нибудь. Как вдохновение поведет.
Леона: apropos маскерад, интрига, Новый год - и ты ещё говоришь про "когда-нибудь"?!! Хелга пишет: продолжения! Про-дол-же-ни-я!!!
Tatiana: apropos , ждем-с продолжения. . Маскарад - это просто чудесно)))
Леона: Нее, я так не играю! Главвред заманила началом, завязала интригу, и где продолжение?
Бэла: Леона пишет: Главвред заманила началом, завязала интригу, и где продолжение? *ворчливо* кабутто в первый раз измывается!
Юлия: apropos ! Восхитительно! Не томи, душенька, напиши продолжение поскорее! МОчи нет, как хочется дочитать!
apropos: Девочки! Муз куда-то подевался, но я попробую его поймать зха хвост - до Нового года, надеюсь. Кстати, дорогие авторы-участники, а где другие новогодние сочинения? Ждем-с.
chandni: девочки, а так еще хуже? Зима посеребрила окна замысловатыми узорами. Люба смотрела на заиндевевшее стекло, но ничего не видела: ни хитрых переплетений линий, ни снега, выступившего по углам рамы, ни торопящихся домой замерзших людей, нагруженных сумками с подарками и новогодним угощением, или даже обнимающих перевязанную крепкой веревкой лесную красавицу. «Как же так могло получиться? - вновь и вновь задавала она свой вопрос. - Как же так? Ведь родители видели ее Раджа, не раз беседовали и были непротив. Что же случилось? Почему же сейчас, когда я заговорила о свадьбе и завтрашнем официальном визите, папа вдруг начал такое говорить? И где это я шлялась? По каким общежитиям? Радж же не мальчик, владелец сети компаний, серьезный человек, да и знаю его я уже два года…» До Любы доносились раскаты голоса папы. Вначале в промежутках слышались обрывки взволнованного монолога мамы, но потом женщина вероятно поняла безнадежность своей затеи и смолкла. Она редко говорила. Любе казалось, что мама вообще не хочет говорить. Она молча делала свое дело и оживала только если речь заходила о любимой работе или о ней, единственной и неповторимой доченьке. «Но что же я скажу Раджу? Что папа не хочет его видеть? Что если я решусь выйти замуж без его согласия, то на свадьбу он не придет? А мама? Как поступит она?» Люба видела, как отец стремительно ходил по квартире, одеваясь и собирая вещи и подарки. «К бабуле поедет. Ну и ладно. Ой, а что же будет завтра?!» Сердце мучительно сжалось, но Люба решила в последний раз попытаться поговорить с отцом. - Папочка, милый, - начала было Люба, но осеклась. То, что она прочла в его глазах, трудно было описать одним словом. И собрав остатки сил, девушка спросила сквозь появившиеся вдруг слезы: - Пап! Ну что тебе стоит?! Отец укоризненно посмотрел на нее и вышел из комнаты. Шуршали свертки, которые он складывал в пакет и, видно, все никак не мог уложить, потом упала вазочка с зубными щетками, и раковина отозвалась глухим звуком, а спустя минуту на кухне зашуршала фольга… «Эх, ушел пирог к бабуле», - грустно подумала Люба. Щелкнул замок портфеля, зазвенели ключи… Девушка стояла, как во сне. Ей казалось, что она где-то далеко. И видит сон, страшный сон, в котором отец не понимает дочь и даже не интересуется, что думает и чувствует его жена… "И куда исчезла наша дружная семья?.." Мужчина порывисто двигался и все продолжал что-то бурчать себе под нос… - Сказал нет, значит, нет! – неожиданно громкий раздраженный голос раздался уже в прихожей, дверь хлопнула, и все стихло. Люба растерянно посмотрела на мать. Усталость, обида, обреченность, облегчение – целая гамма чувств проносилась на ее лице, сменяя друг друга. Еще довольно молодая и симпатичная женщина в задумчивости стояла возле елки. Вся неделя была напряженной, и время поставить и нарядить пушистое деревце нашлось только сейчас. Она очнулась, слабо улыбнулась дочери и потянулась за следующей игрушкой. Лесная красавица стояла, расправив гибкие ветви и обдавая терпким запахом хвои и морозной свежестью. Кое-где уже поблескивали украшения, но первозданная гармония еще не сокрылась под тяжестью румяных яблок, серебристого дождика и блестящих гирлянд. Люба наряжала елочку. И в душе все оживало, неизвестно откуда появлялись воспоминания, и душа пела. Приближался новый год, несущий с собой исполнение желаний... Особая праздничная атмосфера, возникшая в доме, едва с балкона показалась лесная гостья, все еще разливалась по комнате… Эти сложенные пирамидой мандарины, неизменные спутники зимнего торжества… Шампанское, одиноко стоящее на столе... И царица праздника – елка, что скоро наденет свой переливающийся разными красками и мигающий огоньками убор, а под ней привычно примостятся Дед Мороз со Снегурочкой и тройка тапочек, ожидающих своего часа... Тройка? Ах да… Люба смотрела на пушистую гостью и не могла отвести глаз. Сколько всего происходило в таинственную новогоднюю ночь: песни и хороводы, стихи и импровизированные спектакли, подарки и бенгальские огни, а все она, елочка! Даже слова отца, злые, хлесткие, не могли до конца испортить внутреннее ожидание чуда и разрушить чары ели. - Мам, ну почему он так? – с обидой в голосе спросила вдруг Люба. – Он ведь всегда уважал Раджа. Женщина аккуратно смяла длинные, растопыренные пальчики ветки и, обходя колючие препятствия, надевала нитку, крепко ухватившую переливающийся разными цветами фонарик. - Трудно сказать, доченька. Может, еще не готов понять, что ты выросла и вот-вот выпорхнешь из гнезда, - карие глаза матери слегка поблескивали непрошенной слезинкой, но смотрели ласково на притихшую вдруг Любу. Мама слабо улыбнулась, взяла очередной сверточек и стала медленно, как бы нехотя его разворачивать. Внутри оказался шар. Розовый с серебряными звездочками. Женщина нежно погладила его шершавую поверхность и заговорила: - К сожалению, родители не всегда хотят понять своего ребенка, им кажется, что они все знают лучше и уж точно не ошибутся, кто подходит их кровиночке, а кто нет… Люба опять взглянула на маму. Та не спускала глаз с елочной игрушки, и казалось, погружалась в какие-то приятные воспоминания... - Надо же, цел еще. А ведь ему уже двадцать два года. На год старше тебя. Это была наша первая покупка, – заговорила она вначале тихо, а потом, увлекшись событиями давно прошедших лет, все громче, время от времени поглядывая на дочь. - В Индии ведь не принято праздновать новый год. Но в Москве, конечно, все студенты-иностранцы вливались в общий радостный хор, наряжали елки, встречали год шампанским, а потом еще долго бродили веселыми кучками по заснеженным улочкам… Тогда я была еще молоденькой студенткой, а тетя Валя только приехала в Москву и жила в общежитии, ты помнишь тетю Валю из Самары? – мама оторвала глаза от шарика и повернулась к дочери. Люба кивнула, конечно, она помнила! Мама собрала растопыренные кончики следующей ветки и стала бережно надевать на нее шар, затронувший далекую струну ее сердца. - Так вот. Мы с Валей обычно вместе готовились к семинарам и экзаменам, и после занятий или сидения в библиотеке мы часто заходила к ней в общежитие. Постепенно я подружилась почти со всеми обитателями этого и соседнего этажей… Там мы с ним и познакомились. Люба доставала новое елочное украшение, но вдруг посмотрела на мать. «Странно. Они же с папой в школе вместе учились. Папа кончил автодорожный, мама – педагогический». - Я увидела его еще в свой первый приход. Зайдя на кухню, я наткнулась на невысокого студента, жарившего что-то невообразимо вкусно пахнущее. Я стала задавать вопрос за вопросом, от отвечал, а когда поднял глаза – во мне что-то екнуло, и я почувствовала, что передо мною – родственная душа. Не знаю как, но я увидела, как в них отражается весь свет, глубина, чистота этого человека. Мама замолчала. Последние слова дались ей непросто, и Люба поняла, что в горле матери застрял ком. Девушка не знала, как лучше поступить – расспрашивать или молчаливо ждать, не будет ли продолжения у столь неожиданной истории. Люба достала гирлянды, и стала развешивать их: на елку, на люстру, в коридоре, по комнате, на окно… - Не знаю, права ли я, рассказывая все это, но мне кажется, тебе это надо знать… - продолжила мама и нежно улыбнулась. - Все началось вот с такой же пушистой елочки.
apropos: chandni Если сам рассказ - история, рассказанная мамой, то начало выглядит несколько затянутым. Впрочем, нужно посмотреть, что будет дальше. Есть некоторые противоречия, на мой взгляд. С чего вдруг дружная семья, если мама все время молчит, оживляясь только в разговорах о работе и пр.? И еще смущают фразы типа: общий радостный хор бродили веселыми кучками - Метафоры - это хорошо, но в подобных случаях не совсем в контексте, как мне кажется.
Tatiana: apropos пишет: Есть некоторые противоречия, на мой взгляд. С чего вдруг дружная семья, если мама все время молчит, оживляясь только в разговорах о работе и пр.? Может быть я читаю рассказ после правок, но про дружную семью я ничего не нашла, напротив. chandni пишет: Девушка стояла, как во сне. Ей казалось, что она где-то далеко. И видит сон, страшный сон, в котором отец не понимает дочь и даже не интересуется, что думает и чувствует его жена… "И куда исчезла наша дружная семья?.." Мужчина порывисто двигался и все продолжал что-то бурчать себе под нос… chandni мне понравилосьт . Правда, тут я солидарна с apropos, что: Если сам рассказ - история, рассказанная мамой, то начало выглядит несколько затянутым. Хотя, опять-таки, мы ж не знаем, что будет дальше. И, может, история пойдет по многим направлениям. *не что, чтобы я намекаю...*
apropos: Tatiana пишет: про дружную семью я ничего не нашла, напротив Так ты же сама цитируешь - про дружную семью. Если бы слово "дружная" была взята в кавычки... хотя тогда было бы непонятно, куда - что исчезло. Tatiana пишет: история пойдет по многим направлениям Рискну предположить, что у мамы была любовь к студенту-индусу, но родители ей не разрешили выходить за него замуж, о чем она всю жизнь сожалеет. И что любовь - главное, главнее-важнее национальности, предрассудков и проч., проч. На мой взгляд, нашему автору следует подсократить "введение" в историю и попытаться сделать сюжетную интригу позаковыристее (или я ошибаюсь, и рассказ вовсе не о том, о чем подумалось?), с неожиданным, непредсказуемым концом. Понимаю, что трудно (сама мучаюсь, обдумывая интригу - мой прошлогодний рассказ все же был с предсказуемым концом - разве что получилось нечто, напоминающее комедию положений, что и спасло в какой-то степени). Но мы же здесь все только учимся писать, в том числе - в разных жанрах. Вот и нужно стараться потихоньку-полегеньку набивать руку и набираться мастерства.
Хелга: chandni Мое исключительно субъективное мнение: несколько затянуто и противоречиво... Глава покидает семью в предверии семейного праздника? Не все в порядке в Датском королевстве... Раджа уважали, но вдруг резкое неприятие. То есть родители не понимали изначально, что этот Радж не просто так ухаживает за их дочерью? chandni пишет: «Эх, ушел пирог к бабуле», - грустно подумала Люба. Щелкнул замок портфеля, зазвенели ключи… Девушка стояла, как во сне. Ей казалось, что она где-то далеко. И видит сон, страшный сон, в котором отец не понимает дочь и даже не интересуется, что думает и чувствует его жена… И про пирог жалеет и как во сне? chandni пишет: Люба наряжала елочку. И в душе все оживало, неизвестно откуда появлялись воспоминания, и душа пела. Какие воспоминания и почему у нее запела душа, если только что ей казалось, что она видит страшный сон? chandni пишет: Люба растерянно посмотрела на мать. Усталость, обида, обреченность, облегчение – целая гамма чувств проносилась на ее лице, сменяя друг друга. Еще довольно молодая и симпатичная женщина в задумчивости стояла возле елки. На чьем лице? Любы или мамы? И мне кажется, внутрисемейное описание не очень терпит терминов "мужчина, женщина", опять же по моему скромному...
chandni: девочки! спасибо за тапки!
Леона: chandni Если рассказ будет рассказом мамы и довольно длинным, то и начало не затянутое.
Юлия: chandni Мне кажется, что тебе стоит сейчас заняться осоновным сюжетом. А когда ты напишешь главное, что хотела, ты уже откорректируешь в зависимости от этого начало, учитывая тапки, что тебе собрали. Но сейчас, если ты снова начнешь переделывать начало, то ты не сдвинешься с мертвой точки. Вдохновения и удачи!
Алиса: А можно мне тоже поучаствовать в сборнике рождественских историй? Правда, начинается действие в ноябре, но на самом деле она рождественская. Прошу прощения, если что-то сделано не так, как у вас на сайте принято. Постараюсь учесть все критические замечания. _________________________________________ Летом дом просыпался быстро, весело, будто молодое, полное сил существо, а зимой и поздней осенью нехотя, как старуха, постепенно расправляющая ревматические суставы. Сквозь дрему мисс Клейверинг отмечала привычные звуки; если бы хозяйственная гармония нарушилась, она бы, наверное, услышала, но все шло заведенным порядком, и чуткий сон старой женщины не тревожили лязг каминных приборов, ходьба и даже разговоры слуг. Стукнули нижние ставни то тут, то там; значит, кухонную плиту уже затопили, а горничные разнесли огонь по комнатам и принялись мести ковры и протирать мебель. Входную дверь не слышно, зато залаял мастифф Немо, в ожидании, когда его покормят и посадят на цепь – хватит бегать свободно, ночь прошла, да и служанкам пора выбивать коврики. А вот и осторожные шаги Джинни, треск грубого полотна, развернутого перед давно остывшим камином, шарканье метелки, собирающей прогоревшую золу в ведерко. Полировочная щетка скользит по металлическим прутьям, огонек свечи то закрывается, то открывается, заметно даже через сомкнутые веки. Дверь притворилась, но ненадолго, сейчас принесут уголь и восковую свечу. Легкий запах горящей серы от лучинки, треск пламени, волна все теплеющего воздуха. Пора, пора вставать – уже в гардеробной шумно льется в умывальник горячая вода, нельзя, чтобы она остыла. Как обычно, Джинни повесила капот на верх каминной решетки, чтобы согрелся, и – подчеркнуто стуча каблучками – подошла к окну поднять шторы. Летом комнату залили бы солнечные лучи, все равно, даже если дождь, стало бы светло, но в лондонском ноябрьском тумане разницы не ощущается - кроме того, что мисс Клейверинг, к своему удивлению, уже ничуть не сонная и может выглянуть из-за полога. Она вежливо кивнула горничной в ответ на пожелание доброго утра и привычно покачала головой, когда та привычно спросила, не вызвать ли камеристку прямо сейчас. - Пусть поможет одеться миссис Файфетт; бедняжку Изабеллу, наверное, всю скрючило в такую погоду. Мисс Клейверинг почти сразу, сползая осторожно с высокой кровати на еще холодный коврик, пожалела, что отказалась от услуг камеристки: она долго не могла поймать ногой второй шлепанец, капот оказался нелюбимый, жесткий, и было хлопотно удерживать нелепо торчащие полы, сидя на туалетном стульчике, а волосы под толстым шерстяным чепцом сбились, и хотелось расчесать их поскорее. Она выбрала кристалл каменной соли с блюдечка и деликатно взяла его губами (испытанное средство от гнилости зубов, а эта новомодная манера чиститься меловым порошком явно нездоровая); тщательно умыла лицо, руки и шею, поскребла за ушами, а когда соль распустилась, провела серебряной щеточкой с беленькой мягкой щетиной по каждому зубу; вздохнув, потрогала языком шатающийся коренной, но, к радости, никаких изменений не обнаружила. Не так уж много зубов у нее осталось, да и от морщин больше не поможет никакая вода из зеленых еловых шишек. Когда-то юная Джулия Клейверинг справедливо гордилась гладкой, будто фарфоровой, кожей, и хоть блондинки увядают быстро, в свое время комплиментов она собирала раз в десять больше, чем иные ровесницы... Решительные шаги камеристки в спальне вернули ее в хмурый ноябрьский день. Викерс всегда ходила быстро, а если останавливалась, то сделать что-то: разровнять огонь кочергой, откинуть одеяло на кровати, чтобы постельное белье лучше проветрилось. Войдя в гардеробную и едва успев поздороваться, она уже схватила гребень и выразительно посмотрела на стул перед туалетным столиком, на котором стояло зеркало-псише. Мисс Клейверинг не стала спорить и присела. Викерс поставила подсвечник, как ей было удобнее, деловито сняла нагар со свечи, распустила завязки ночного чепчика и высвободила волосы. Пока умелые руки направляли гребень, сворачивали и подкалывали узел на затылке, поддевали свежий, еще пахнущий крахмалом, батистовый чепчик – будничный, даже без кружева, мисс Клейверинг вновь погрузилась в невеселые размышления. Повинуясь жесту камеристки, она встала и, будто кукла, прошла обряд одевания в длинную батистовую рубашку, плотный атласный лиф, нижнюю юбку в сборках и, наконец, утреннее платье из приличествующего ее возрасту коричневого кашемира. За дверью Джинни заправляла постель. Крепкой деревенской девушке не требовалась помощь, чтобы перебросить пуховую перину на стулья, перевернуть волосяной матрас, и снова собрать все в идеальном порядке, взбив перины и подушки так, чтобы получился деликатный уклон от изголовья к ногам, а тафтяное покрывало падало аккуратными складками, кромкой на равном расстоянии от пола. Собрав полог в изголовье, служанка принялась за пушинки, где-то сметая, а где-то собирая их с ковра. Мисс Клейверинг хорошо знала, что если бы не хозяйка за дверью, горничная просто выкинула бы перья в горящий камин, не беспокоясь о запахе. Время до завтрака мисс Клейверинг обычно проводила в небольшом кабинете перед спальней; с времен тети Ходерсалл он назвался ante-chambre, и даже слуги учили новичков "онтишонбр – так повелось еще при старой хозяйке". Присев к бюро – не тетиному; вступив в права наследства, она завела новое, розового дерева, но вот уже и оно, когда-то верх элегантности, потрепано временем – мисс Клейверинг решила просмотреть счета, а то бакалейщик уже дважды ошибался, и конечно, в свою пользу. Снизу доносились звуки фортопьяно; Белла упражнялась всегда, сколько Джулия ее помнила – и маленькой кузиной, и девицей на выданье, и мужней женой, и вдовой на положении компаньонки; вроде бы и смысла уже не было, но миссис Файфетт, похоже, находила в музыке душевный покой, который ей самой никак не дается... Часы из позолоченной бронзы прозвонили десять, и мисс Клейверинг спустилась в малую столовую, где всегда накрывали завтрак. Уже развиднелось, свечи не горели, но на вымытом до блеска стаффордширском фарфоре играли блики от каминного огня. Приняв поцелуй в щеку от кузины, она села и оглядела стол. Все, казалось, было в порядке. Чайник уже полон – ключи от шкатулки с чаем у Беллы – в ряд стоят корзиночка с бриошами, блюдо с изюмным и медовым кексом, тонко нарезанные тосты, масленка, сахарница с серебряными щипцами и молочник с топлеными сливками; но почему-то есть не хотелось. Может быть, от запаха спитого чайного листа в воздухе; Белла заставляет горничных чистить им ковер, утверждает, что он и с пылью справляется лучше, и придает неповторимый аромат. Чтобы не тревожить компаньонку (она прекрасно знала, что начнется, откажись она завтракать: "может, чашку шоколада, Джулия?", "я поджарю тебе тост, как ты любишь"), когда внесли горячие рогалики, мисс Клейверинг взяла один и рассеянно принялась отламывать по кусочку. Белла, деликатно пережевывая медовый кекс передними зубами, принялась рассказывать, что соседний особняк начали заселять после ремонта. - Большое семейство, Джулия; пятеро детей, все девочки. - Когда же на Гроувнор-стрит будет покой? Сначала мы терпели того пьяницу и его гостей. Потом, когда он умер – от разгула, не сомневаюсь – голова болела от похорон. Уже несколько месяцев невозможно спокойно пройти по саду из-за их ремонта – хотя дом, наверное, был в таком состоянии, что проще было построить новый. И вот теперь – семейство с кучей детей. Они будут кричать и бегать по саду, а когда девчонки подрастут, их родители начнут устраивать балы, и снова – прощай, тихая жизнь. Миссис Файфетт поняла, что просто необходимо сказать что-нибудь хорошее. - Кстати, ведь принесли книги от переплетчика, те, что ты заказала в листах, и переплели ну точно по твоему вкусу. Три тома, как на подбор. Новый роман, "Чувство и чувствительность". На титульном листе только, что написала некая леди, фамилии нет. - Брошенные деньги! Какая-нибудь моралистка. Сама посуди: чувство! Чувствительность! Что можно умного – не говорю уж остроумного – сказать на эту тему? - Не знаю, не читала еще, но вижу, как ноябрьский туман раздражает мою дорогую Жюли. Все знали; сама Джулия Клейверинг знала, что стоит достаточно умильно обратиться к ней "Жюли", и ее настроение, как по волшебству, улучшается. В молодости, когда гремела "Nouvelle Eloise", ее не раз сравнивали с ангельски прекрасной героиней Руссо. Но, видно, коварный туман успел пробраться в постаревшие кости, разболевшиеся от сырости, и даже такое безотказное средство не помогло. Мисс Клейверинг только вздохнула, бросила на стол смятую салфетку и ушла к себе. Белла Файфетт тоже вздохнула, позвонила, чтобы убирали со стола, удобно устроилась в кресле у камина и раскрыла первый том нового романа: "Дэшвуды принадлежали к старинному роду, владевшему в Сассексе большим поместьем..."
Цапля: Алиса но чудесно! очень осязаемые и вкусные картины английского утра, красивый слог, все бытописания, завтрак, утренняя суета - как наяву. да, продолжения хотим непременно.
Хелга: Алиса Просто очарована Вашим слогом и стилем! Осязаемая и обаяемая картинка, прелесть!
novichok: Алиса Ой, как мне понравилось!!! Цапля пишет: да, продолжения хотим непременно.
Леона: Алиса спасибо, очень красиво, Вы умеете прямо нарисовать картинку! Пожалуйста, продолжайте!
Алиса: Цапля, Хелга, novichok, Леона - спасибо! А как же критические замечания, чтобы вписаться в требования к сборнику? :) И еще - вопрос, наверное, глупый, но я никак не могу понять: как здесь делать абзацы? При копировании с Ворда они теряются.
Цапля: Алиса Алиса пишет: И еще - вопрос, наверное, глупый, но я никак не могу понять: как здесь делать абзацы? При копировании с Ворда они теряются. Пусть Вас это не смущает - на сайте абзацы будут. Админ нарисует. Алиса пишет: А как же критические замечания, чтобы вписаться в требования к сборнику? Мы все надеемся, что повествование Вы завершите с использованием необходимой рождественской атрибутики (это единственное требование )
Tatiana: Алиса Замечательно! Очень явственно, как кино. Очень рады Вашему появлению.
Axel: Алиса Очень любопытно. Ждём продолжения.
Юлия: Алиса Присоединяюсь к хору похвал в адрес вашего произведения. Очень понравилось любование мелочами - смакуется с удовольствием! Легкий слог, живые характеры - сильная и самостоятельная мисс Клейверинг и благодушная милая миссис Файфетт. Очень хочется почитать продолжение! Несколько мыслей на усмотрение автора. Алиса пишет: Викерс всегда ходила быстро, а если останавливалась, то сделать что-то: Мне показалось, фраза немного угловата. Алиса пишет: За дверью Джинни заправляла постель. Крепкой деревенской девушке не требовалась помощь, чтобы перебросить пуховую перину на стулья, перевернуть волосяной матрас, и снова собрать все в идеальном порядке, взбив перины и подушки так, чтобы получился деликатный уклон от изголовья к ногам, а тафтяное покрывало падало аккуратными складками, кромкой на равном расстоянии от пола. Собрав полог в изголовье, служанка принялась за пушинки, где-то сметая, а где-то собирая их с ковра. Мисс Клейверинг хорошо знала, что если бы не хозяйка за дверью, горничная просто выкинула бы перья в горящий камин, не беспокоясь о запахе. Сама себе сценка очень живая, но мисс К. ее не видит, значит она представляет это, но этого не чувствуется из текста. Получается, что рассказ о Джейн немного выбивается из мыслей мисс К, которой следует читатель. Хотелось бы получить в этом отрывке намек на ее взгляд или мысль: что она услышала, или представляет, как услужливая девушка и проч. В таком роде. Алиса пишет: Снизу доносились звуки фортопьяно; Белла упражнялась всегда, сколько Джулия ее помнила – и маленькой кузиной, и девицей на выданье, и мужней женой, и вдовой на положении компаньонки; вроде бы и смысла уже не было, но миссис Файфетт, похоже, находила в музыке душевный покой, который ей самой никак не дается... В этом отрывке имя кузины встречается впервые, и не очень понятно о ком идет речь, когда продолжаешь читать, понимаешь, но первая реакция - еще один человек в доме. Алиса пишет: но миссис Файфетт, похоже, находила в музыке душевный покой, который ей самой никак не дается... Мне показалось непонятным, кому не давался покой. И если беспокойной была миссис Ф., то эта оценка не очень согласуется с тем, что мы читаем в дальнейшем. миссис Ф. представляется милейшей и вполне умиротворенной, тк снисходительна к другим, не отягощена апломбом и умеет получать удовольствие от мелочей - чтения книг или музицирования. Алиса пишет: Все знали; сама Джулия Клейверинг знала, что стоит достаточно умильно обратиться к ней "Жюли", и ее настроение, как по волшебству, улучшается И определение «достаточно» не кажется лишним?
Алиса: Спасибо, Юлия! Читатели - это вдвойне приятно, хотя меня уже порадовало такое количество добросердечных людей, которые встречают новичков розочкой. :) Особенно мне понравилось и даже удивило: Юлия пишет: сильная и самостоятельная мисс Клейверинг и благодушная милая миссис Файфетт. Вообще-то да, они такие и есть, но я думала, это проявится в последующих эпизодах, а Вы сразу определили... Поражена! Если не возражаете, несколько комментариев на Ваши замечания: Юлия пишет: мисс К. ее не видит, Видит. Хоть Вы и предлагаете любезно вариант "слышит", но предполагалось, что открыта смежная дверь между спальней и гардеробной, иначе незачем было говорить о сжигании перьев в сослагательном наклонении. Но я обязательно добавлю, чтобы не вводить читателей в заблуждение. Юлия пишет: имя кузины встречается впервые, и не очень понятно о ком идет речь Что ж, если есть двусмысленность, я ее уберу. Изначально мне показалось некрасиво "бедняжке Белле", так что заменять надо с этого места. Спасибо за подсказку. Юлия пишет: фортОпьяно А вот это нарочно! Грибоедов, "Горе от ума", 1 действие, слова Фамусова: "То флейта слышится, то будто фортопьяно" - время ведь приблизительно то же. :) Я действительно оставила опечатку-заманушку, но другую, и на нее не клюнули. Юлия пишет: Мне показалось непонятным, кому не давался покой. В принципе в этом эпизоде все либо точка зрения, либо внутренний монолог мисс Клейверинг, но Вы правы, можно и подчеркнуть. Юлия пишет: И определение «достаточно» не кажется лишним? Можно ведь быть и недостаточно умильным, нет? Двойное "знала" должно было подчеркнуть интонацию, можно, например, через тире: "Все знали - сама Джулия Клейверинг знала - что стоит..." Еще раз Вам спасибо за то, что не пожалели времени и трудов.
Юлия: Алиса Алиса пишет: но я думала, это проявится в последующих эпизодах, а Вы сразу определили... Поражена! Это "розочка" автору! Алиса пишет: Двойное "знала" должно было подчеркнуть интонацию, можно, например, через тире: "Все знали - сама Джулия Клейверинг знала - что стоит..." Двойное тире вполне допускает появление второго "знала", но мне как-то не совсем ясным представляется, что именно вы хотите этим подчеркнуть: то, что она зала, что с ней происходит смена настроения, или то, что она знала, что все это знают? Алиса пишет: Еще раз Вам спасибо за то, что не пожалели времени и трудов. Мне было очень приятно и интересно читать ваше произведение (вернее его начало!), и возникшие незначительные вопросы лишь от того, что потенциал этого рассказа (?) представляется весьма высоким, вот и придираешься к мелочам . Алиса , самое главное пожелание - не тяните с продолжением! Сидеть на голодном читательском пайке нет никаких сил!
Цапля: В копилку новогодних чудес. Пока без названия. Телефон звонит внезапно, нахально выдернув меня из цепких пут всемирной паутины. Задумчиво оторвав взгляд от монитора, я не глядя, беру трубку – она лежит точно на том месте, где обычно. Справа – чашка кофе, слева – телефон. - Что случилось, Юлька? - вопрошаю я, отметив, что только Юлька может звонить мне так непростительно поздно. - Не разбудила? – восклицает Юлька рядом с ухом , - знаю, не разбудила. В инете, небось? Дело у меня к тебе. - Какое дело? – обреченно вздыхаю , отхлебнув глоток остывающего кофе - дочитать сегодня новую главу выкладываемого в сети любовного романа уже не получится. - Усольцев – урод, - заявляет подруга и умолкает, видимо, дожидаясь моей реакции. «Конечно, урод, как же иначе назвать мужика, который работает на два фронта», - хочу съязвить я, но сдерживаюсь. Мы с Юлькой старательно обходим тему ее очередного романа. Я молчаливо осуждаю ее связь с женатым мужчиной, хотя как завзятый конформист, из желания не портить отношения с подругой, не говорю ей об этом. Юлька знает, что я ее осуждаю, и не навязывает мне рассказов о своих приключениях. Ее сегодняшнее заявление явно не из разряда текущих событий. «Нужно что-то спросить, - вяло думаю я, с тоской взирая на монитор, потрескивающий от напряжения бурлящих внутри страстей и непониманий, - наверное, поссорились?..» - Марин, ты уснула? Опять утонула в сети? – возвращает меня к действительности звонкий Юлькин голос. - Нет, - говорю я, внутренне сжимаясь от предстоящего шквала обвинений в адрес «этого урода», - что у вас случилось? - Ничего особенного, - неожиданно спокойно отвечает Юлька, - накрылась медным тазом наша поездка в «Бобровую хатку» . Бобровая хатка – забавное место, которое именно я нашла , кстати в сетях интернета. Сельская усадьба в лесу, на берегу озера, с удобствами и одновременно всеми прелестями экотуризма – грибы-ягоды, варенье, рыбалка, охота, шашлыки, чебуреки… Я рассказала о своей находке Усольцеву и Юльке, когда они приходили ко мне в гости пару недель назад. Усольцев вдохновился, и предложил его зайке встретить в лесной глуши Новый год – новая обстановка, новые лица, минимум любопытных глаз и зима в избушке. Дома он изложил версию корпоративного празднования без жен на силичском горнолыжном курорте и конспирации ради даже записался у секретарши Светочки , и пообещал Юльке немедленно заказать два места в Хатке. Юлька, предпочитающая отдых в отеле под пальмами отдыху в лесу под елками, тем не менее, согласилась - и стала активно готовиться к поездке, закупив два пестрых одинаковых свитера – себе и Усольцеву - и меховые сапожки, чтобы не ударить в снег… ой, в грязь лицом перед предполагаемыми соседями по экоотелю. - Ты слушаешь?.. – снова прорывается сквозь рой моих мыслей Юлькин вопль. - Да?.. Да, конечно, – соглашаюсь я, краем уха уловив последнее слово. – Так что Светочка? - … так вот я и говорю, это Мэрилин Монро безмозглая все перепутала, и позвонила Людке Усольцевой – спросить, едет ли Усольцев один в Силичи, или берет с собой семью. Я мгновенно представляю Юльку, гневно встряхивающую блондинистыми кудрями, и улыбаюсь, радуясь, что она не видит выражения моего лица. - И что же? - Так вот и то же! Людка страшно удивилась, сообщив, что Усольцев сказал, что фирма едет на новогодний сабантуй корпоративно, без жен. Усольцеву пришлось врать дома, что ситуация изменилась, и что решение брать семьи главный принял только сегодня. Поэтому мы с ним уже никуда не едем, а он едет вместе со всеми, и с Людочкой в Силичи, корпоративно. - Ну и ладно, не переживай, - успокаивающе говорю я, - если захочешь, отпразднуешь с нами. - С кем?.. – фыркает Юля. – С тобой и Володечкой? Володю она не любит, я знаю. Она единственная из моих подруг его не любит, и, со свойственным ей максимализмом этой нелюбви не скрывает – по крайней мере, в разговорах со мной... Обсуждать Володечку она обожает. Впрочем, Володя тоже не особо жаждет общаться с Юлей. Если нам доводится проводить время вместе – а это случается достаточно часто – они взаимно вежливы и обмениваются реверансами, но…стоит мне остаться с каждым наедине... Я снова улыбаюсь, отгоняя воспоминания, и примиряюще говорю: - Ну, если не придумаешь ничего лучшего… - Разумеется, я уже придумала, - радостно восклицает Юлька, - почему и звоню. Мы с тобой едем в Бобровую хатку. Усольцев хотел снять бронь, а я сказала – если он такой козел, что не может даже выкрутиться по-человечески, так пусть оставит мне путевки, я с подругой поеду… Вот он и оставил, оплатил, завтра заберу. Поехали, не пожалеешь. Лес, снег, новогодняя программа с Дедом морозом… - Сани, водка, медведи.. – механически бормочу я, - а что Володя? - А что твой Володя?.. – я чувствую, как Юлька возмущенно машет рукой? – он же тебе сказал, что первого января будет работать?! Ну, и что вы с ним? Сядете, выпьете шампанского, когда пробьют куранты, посмотрите телевизор, и в час спать уляжетесь? «Это правда, - думаю я, - по такой программе все и произойдет. Мы встречаемся с Володей чуть больше года, а я уже заранее знаю, что и как у нас произойдет, с точностью до миллиметра.» - Я.. не знаю. Юлька… я вообще не люблю экотуризм… Я люблю с чашкой кофе, у монитора... - Брось, - нажимает Юлька, чувствуя неуверенность в моем голосе, - там все цивилизованно, народу не более десяти человек, не понравится компания – пойдем в номер, напьемся вдвоем, хоть душу отведем, а то нам и поговорить некогда. И вообще – созерцание падающего снега успокаивает – так говорят. - Ладно, Юль, - бормочу я, чувствуя, что поддаюсь. - Давай завтра решим. Я еще с Володей поговорю… - О’кей, завтра, - покладисто отвечает Юлька. Видит, что наживка проглочена, зараза. Блондинка, а проницательная. – Пока. Я нажимаю отбой и некоторое время зачарованно взираю на трубку. Продолжение будет. Метайте дротики тапки.
Алиса: Цапля, поздравляю! Очень экономные средства для создания вполне определенной лирической героини: медиа-мемы ("с точностью до миллиметра"), терминология так называемого "офисного планктона" - "корпоратив", "экотуризм" (блестящее слово! чем отличается по содержанию от просто "туризма", хотела бы я знать - но частота употребления творит чудеса); "урод" и "блондинка" как всеобъемлющие личностные характеристики, даже "о'кей". Из замеченных опечаток - коНформист.
novichok: Цапля Цапля пишет: дочитать сегодня новую главу выкладываемого в сети любовного романа уже не получится А что читала-то? Цапля пишет: Блондинка, а проницательная
Джастина: Цапля Это здорово что у тебя вновь Муз где и положено, то биш на месте! а у меня тапкометатель сегодня в исправном состоянии оказался - Какое дело? – обреченно вздыхаю , отхлебнув глоток остывающего кофе - дочитать сегодня новую главу, выкладываемого в сети любовного романа, уже не получится.не хватает запятых «Нужно что-то спросить, - вяло думаю я, с тоской взирая на монитор, потрескивающий от напряжения бурлящих внутри страстей и непониманий, - наверное, поссорились?..» зачем тут кавычки? по тексту есть еще пара мест так же оформленной прямой речи, на сколько я помню слова автора надо вынести за кавычки или нет? - Марин, ты уснула? Опять утонула в сети? – возвращает меня к действительности звонкий Юлькин голос. по тексту она из действительности не выпадала и конспирации ради даже записался у секретарши Светочки - куда записался? Мы с тобой едем в Бобровую хатку. - кавычки забыла
apropos: Цапля Ну, порадовала! Прелесть какое начало - предвкушаю продолжение. Две одинокие (женатик с говорящей фамилией и предсказуемый Вовчик - не в счет) девушки в Бобровой хатке... Все условия, так сказать, даже два одинаковых свитера. Хм... М-м-м... Надеюсь, ты нас долго мучить без продолжения не будешь.
Цапля: Алиса очень точные и лаконичные характеристики лексических особенностей речей офисного планктона. Ваши комментарии свидетельствуют о безусловном знании предмета, о котором Вы говорите. О языковых особенностях, в смысле. novichok Что читала? угадай с трех раз. Джастина Жизнь заставила. А знаки препинания - это моя болезнь, и я ее буду лечить, всеми доступными мне способами, включая инвазивные
apropos: Цапля пишет: Что читала? угадай с трех раз. *изнывая от нетерпения* можно, можно мне угадать?! На букву Покой...
Цапля: apropos порадовала - вот и славно В ожидании продолжения Пирата и К.
Цапля: apropos пишет: *изнывая от нетерпения* можно, можно мне угадать?! Можно. apropos ответ принят.
Хелга: Цапля Уф, чуть не пропустила! Браво! Как всегда, изящно и динамично! И актуально-то как... С продолжением не затягивай!
Цапля: Хелга как получится. Время терпит
novichok: Цапля пишет: Время терпит Но-но-но Время, может, и терпит, а вот неспокойный читатель - нет
Цапля: novichok пишет: Время, может, и терпит, а вот неспокойный читатель - нет неспокойный читатель вполне может стать неторопливым автором И только не говори, что ты не умеешь это готовить
Алиса: ~~ 2 ~~ - Это время суток называется "entre chien et loup". Мисс Эйпрел выразительно посмотрела на Марию, чьи успехи во французском в последнее время не радовали гувернантку. - Пора "меж волка и собаки", - послушно отозвалась та. - Хорошо, Мари. Только перевод - буквальный. По-английски мы говорим "сумерки". - А почему "entre chien et loup", вы не знаете, мисс Эйпрел? - спросила Лиззи, признанный любитель словесности. - Некоторые говорят: потому, что в сумерки нельзя отличить собаку от волка; но, скорее всего, так называют время, когда пастухи уже выпустили овчарок для охраны стада, а волки еще не вышли из логова в поисках добычи. Для ее старательных воспитанниц то было время, когда учение закончилось, а чтение "Проповедей" Блэра еще не возвестило отход ко сну. Миссис Деннисон придерживалась мнения, что голова лучше всего работает утром и натощак, поэтому два часа до завтрака, от восьми до десяти, девочки испещряли грифельные доски суммами, зубрили наизусть даты вступления на трон королей Англии и основные события их правления, а также римских императоров в хронологическом порядке до Септимия Севера, не говоря уже о металлах, полуметаллах, планетах и знаменитых философах. Время с одиннадцати до двух также проходило в трудах, во французских диктантах и английских сочинениях, с пяльцами и вязальным крючком, над глобусом и разрезанной картой Европы – причем мистер Деннисон патриотически сопротивлялся покупке новой карты, перекроенной по манию руки корсиканского завоевателя. Остаток дня разрешалось посвящать упражнениям и развлечениям; если погода была хорошая, шли на прогулку, играли в серсо или перебрасывали волан, а двое младших, Ардея и Дафна, еще не отложили скакалки. В дождь всегда можно было потанцевать, даже не в те дни, когда полагались уроки танцев, сесть за шахматы или другие игры, принятые в обществе. Когда приближалось Рождество, всех охватывала театральная лихорадка. Уже не первый год дружное семейство представляло для подруг пьесы, вышедшие из-под пера мисс Деннисон и мисс Элизабет. То были мрачные трагедии и душераздирающие драмы, и ни один сюжет не обходился без мистического или сверхъестественного поворота. Лиззи с удовольствием играла злодеев, духов, бандитов и вообще роли мужественные и героические, оставляя всякие сантименты на долю старшей сестры, которая блистала в амплуа дев с распущенными волосами и в воздушных одеяниях. Им вдвоем обычно удавалось заполнять подмостки, мгновенно переодеваясь из прекрасной принцессы в ведьму или из надменного аристократа в оборванца, поскольку Мария, Ардея и Дафна наотрез отказывались учить длинные роли. Доморощенным драматургам приходилось проявлять чудеса изобретательности, сочиняя сцены из одних диалогов и кое-как приводя к согласию приключения с чувствительностью, из-за чего у них не оставалось сил на всякие мелочи, вроде стиля или грамматики, а к истории и географии они относились с истинно шекспировским царственным пренебрежением. Тени сгустились, и гувернантка взяла с полки заправленную еще утром лампу, осторожно перенесла на центральный большой стол, зажгла лучинкой от огня в камине. Лампа нехотя замерцала в сырой атмосфере недавно побеленной комнаты, но аргандовский фитиль оправдал себя – свет вскоре стал ровный, яркий, так что можно было без затруднений и читать, и писать. - A propos, – вежливо спросила мисс Эйпрел, – как продвигается "Византийская рабыня?" Вы уже подобрали ей имя? - "Ионе". По Ионическому морю. Как будто море назвали, потому что Ионе туда бросилась, когда узнала о смерти принца Константина. - На самом деле греческий миф гласит про Эгейское море, куда бросился царь Эгей, решив, что умер Тесей, его сын. Эффектная развязка для трагедии! - Мы еще не дошли до финала и пока не знаем, что будет с королевой Зенобией. Но мы постараемся, чтобы все умерли. Внезапно возмутилась Дафна, самая младшая: - А я не хочу умирать! - Это на сцене, глупая, в трагедии так уж полагается, - попыталась успокоить ее Мария. - Не хочу, не хочу! Лиззи предотвратила готовые разразиться потоки слез: - Вот как раз ты и не умрешь. Тебе же быть вестником, рассказывать про все смерти по порядку. Подобное занятие Дафну вполне устроило, и дальнейшее обсуждение тонкостей сюжета уже не волновало ее. - А кем буду я? – поинтересовалась Ардея. - А ты врачом, который расскажет Ионе про цветок, когда принц заболеет. Эта сцена готова. Подожди... Вот. И Лиззи, достав исчирканный лист бумаги из бокового ящика забрызганной чернилами конторки, приняла полную достоинства позу и стала декламировать с выражением. - "Заботы о королевстве слишком отягощали молодого принца, но он стремился принести счастье всем в родной стране; трудясь на благо других, он скрывал печаль в своем сердце, страдая без нежности и любви. Ты спрашиваешь, можно ли его спасти. Есть слабая надежда, если ты сумеешь найти храброго друга, что, ведомый добрыми побуждениями, не страшится опасности. Слушай же, дочь моя! Далеко-далеко от дворца, в уединенном глубоком ущелье, растет цветок, чья волшебная сила, говорят, возвращает жизнь и силы тому, кто вплетет его в венок и наденет на утомленную голову. Я, увы, уже стар и слаб, мне туда не дойти. Никто не посмеет искать его, ибо в ущелье обитают призраки, и многие рабы во дворце бледнеют при одном лишь упоминании страшного места. Кого же можешь ты послать туда, дитя мое?" Она обвела взглядом зачарованных слушательниц и продолжала. - Ионе отвечает: "Того, кто не боится духов и демонов; того, кто с радостью рискнет жизнью ради храброго юного принца. Я пойду сама". - Дай, я прочту глазами, - попросила Ардея. Даже торопливые подсказки Музы не могли испортить почерк ученицы мисс Эйпрел, и Ардея, изобразив неимоверное отчаяние, без запинки прочитала с листа: - "О, позволь мне уговорить тебя остаться! В роковую минуту рассказал я тебе о нем! Все равно, что послать тебя на верную смерть! Останься, не ходи, дитя мое! Или позволь мне пойти с тобою". Она сунула листок в руки сестре, и та продолжала томным голосом за героиню, возведя глаза к небу: - "Нет, ни за что. Я возьму кувшин для воды и пойду с другими рабынями к роднику за городскими воротами, а оттуда незамеченной ускользну в ущелье призраков. Останься здесь, и если я не вернусь до захода солнца, скажи Константину, что я любила его. Я вернусь с цветком, или не вернусь вообще. Опиши мне, как он выглядит, чтобы мне узнать его, когда увижу", - Лиззи перевела дыхание и объяснила более буднично: – Какой изготовим цветок, такое я вставлю описание. А призраками будем мы все. Духами леса. Нет, лес нам не построить. Духами пустыни. Будем завывать и пугать Ионе, а она сорвет цветок, принесет его принцу, он поправится и пойдет на битву с турками. Мария внимательно слушала со всеми вместе, а потом произнесла негромко, будто размышляя вслух: - Не понимаю, почему не я буду принцем. В конце концов, я самая высокая. Лиззи могла бы назвать несколько причин, почему; главная же была та, что Мария, поставленная на сцену, напоминала деревянную куклу, приводимую в движение театральной машинерией, а ее мелодраматические восклицания наводили на мысль, будто в нее воткнули вдруг булавку. Но вслух она сказала: - А королева? Мари! Ну, Минни... Мэйми, ну милая, кто же будет королевой? Мы на тебе задрапируем то покрывало с софы, которая стояла при дяде в гостиной; помнишь, где бисерный узор – он осыпался совсем чуть-чуть, но маменька позволила его взять, раз все равно меняли обивку. Мария видимым образом заколебалась. - Вот если бы на зеленом с золотой вышивкой не пятно в самой середине... Оно тоже маменьке не нужно для новой обстановки. Ах, ну что за несправедливость! Когда у нас столько красивых остатков на костюмы! Мы здесь, а все зрители на другом конце Лондона, в Иннах. Уж казалось бы, на Рождество могли бы пригласить наших подруг. Гувернантка заметила негромко, но твердо: - Les conseilleurs ne sont pas les payeurs. Мари! - Э-э... За совет денег не платят?.. Лиззи вздохнула и перевела: - Не советчики станут платить за все. Ты же знаешь, у папеньки было много расходов с переездом, и дом после дяди пришлось ремонтировать, даже крышу и полы. - Обещаю, что мы с вашими родителями будем самыми прилежными театралами. Но главное - всегда надо стараться все делать наилучшим образом, даже если только для себя. Мисс Деннисон заявила с высоты своих шестнадцати лет: - Мне уже хватит играть; я слишком взрослая для детских забав. Ее сестры онемели от такого демарша, но мисс Эйпрел нашлась: - Хочешь увеличить число зрителей, понимаю. Доброе побуждение - но в роли прекрасной гречанки ты принесешь больше пользы. У нас еще будет время все обсудить; может быть, найдется способ привезти прежних подруг сюда или, как знать, удастся найти и новых друзей. А теперь, девочки, надо освежиться и привести себя в порядок, пора спускаться к обеду...
apropos: Алиса Очаровательная сценка! Очень любопытно было почитать - атмосфера такая "вкусная".
Цапля: Алиса прелестная сценка. Чудные соседки у Мисс Клейверинг. Уже надеюсь, что дама пополнит ряды зрительниц новой захватывающей театральной постановки Очень показательны амплуа двух старших сестер (ГиП, ГиП, ура!)
Tatiana: Алиса Изумительно! У Вас замечательный слог. apropos пишет: атмосфера такая "вкусная"
Хелга: Алиса Спасибо за продолжение! apropos пишет: Очень любопытно было почитать - атмосфера такая "вкусная". Лучше слов не подберешь... Пинетка... Алиса пишет: перекроенной по манию руки корсиканского завоевателя. по мановению?
Юлия: Цапля Завела! Даешь продолжение!!! Алиса Алиса пишет: трудясь на благо других, он скрывал печаль в своем сердце, страдая без нежности и любви. Очаровательно!
Леона: Алиса ! За продолжение спасибо, в Вас очень зримые картинки получаются! Цапля Наконец-то проснулся твой Муз, так долго и неправильно спавший! Продолжай! А у меня тапок в тапкометателя нарисовался! Цапля пишет: дочитать сегодня новую главу выкладываемого в сети любовного романа уже не получится. В этом предложении запятые как раз не нужны. Вот если бы так: "Дочитать сегодня новую главу любовного романа, выкладываемого в сети, уже не получится", - тогда да, надо.
Tatiana: Цапля Не заметила, ой не заметила!!! *посыпаю голову пеплом* Никаких тапков, только позитив. Я смотрю, ты тоже кофеманка? Цапля пишет: Блондинка, а проницательная *пытаясь казаться грозной* и что ты имеешь против блондинок?
Леона: Tatiana а ты тоже кофеманка? Тогда давай в нашу компанию, третьей будешь! А может, и не третьей уже...
Цапля: Девочки, спасибо. Tatiana пишет: Я смотрю, ты тоже кофеманка? Тоже?... я просто кофеманка... нет, я ОЧЕНЬ кофеманка! почти (с) Tatiana пишет: и что ты имеешь против блондинок? Что я могу иметь против себя, любимой?
Tatiana: Леона Цапля
apropos: ага, оффтопничаем - модератор с постоянными участниками... Ай-яй-яй...
Цапля: apropos пишет: ага, оффтопничаем - модератор с постоянными участниками... Ай-яй-яй... *легкомысленно* Tatiana потом удалит лишнее . А я уже не могу
Леона: И я не могу.
Tatiana: apropos Это была просто мечта о чашечке кофе... Цапля Леона Перевели стрелки?
Элайза: Алиса Спасибо Вам огромное за такое очаровательное начало! Прочитала с большим удовольствием, очень уютно и с большой любовью выписан быт и характеры, надеюсь, что продолжение не заставит себя долго ждать. Цапля Ну наконец-то! Дождались мы и твоих новых опусов, птичка ты наша редкая! Весьма многообещающее начало, изначальная диспозиция мне уже нравится...
Цапля: Элайза спасибо. Накатило, случайно.
Алиса: ~~ 3 ~~ Иногда в декабре выдаются солнечные, безветренные деньки, которые, конечно, называются теплыми только для зимы, но если к платью из мериносовой шерсти надеть спенсер с меховой отделкой, две фланелевые нижние юбки и кашемировый чепец под капор, то можно походить по саду; особенно если дорожки подмерзли, и нет необходимости шлепать по грязи грубыми подошвами на железном ободе. Мисс Клейверинг не без самодовольства оглядела башмак на все еще узкой ступне: над подметкой ободок черной кожи, а к нему сверху прилегает ловко выкроенное желтое сукно, скрывая наплыв на щиколотке – и тепло, и красиво. Миссис Файфетт, у которой с возрастом появились мозолистые шишки, была в плисовых сапожках. Вдобавок мерзлячка Белла куталась в манто, натянула камвольные перчатки и повесила на шнурочке муфту из куньего меха – последний штрих, говорящий без слов, что даже в гиперборейских льдах она останется верной своему долгу и не покинет дорогую Жюли. Дом, по старинному английскому обычаю, был окружен вечнозелеными растениями, чтобы казалось, будто лето не уходило. Но день был все-таки морозным, и утренний туман сгустился инеем на листьях. Под солнечными лучами кусты сверкали не хуже хрустальных подвесок французской люстры в гостиной. Малиновка, устроившись на лавровой ветке, грелась на солнышке и пробовала голос. Между Гроувнор-стрит и парадным подъездом был с давних времен разбит регулярный сад, хоть и небольшой, но со вполне квадратными клумбами и подстриженными в идеальные шары тисами. Мисс Клейверинг ни за что не позволила бы проложить там призванные имитировать Натуру извилистые тропинки между привозными развесистыми кустами, вроде американских глициний, – с республиканскими идеями оно, может, и сочетается, но никак не подходит монархическому правлению. Такое мнение она услышала от одного члена Парламента, с которым водила знакомство несколько недель в Бате, и с тех пор уверенно защищала свою формальную террасу, ведущую к каменной балюстраде с мраморными вазами в виде этрусских урн. Позади дома – другое дело, там втиснулись без особого порядка заросли рододендронов и грядки с кухонными травками, грецкий орех, с надеждой высаженный под каменной стеной, обращенной к югу, и заполонившая эту стену жимолость. Что до розовых кустов, те вырастали чуть ли не посреди дорожек, оплетали целыми гирляндами чугунные прутья забора и свисали оттуда до земли запутанным клубком. Мисс Клейверинг и сама не знала, когда больше любит свой сад – любуясь им в самом расцвете или заботясь о его благополучии, зорко оглядывая серые или коричневые безлистные ветви в поисках сухих сучков, а в последнее время - и охраняя от чужого вторжения. - Даже представить не могу, Белла, как у этого... застройщика хватило наглости подать на меня в суд! Как у него вообще язык повернулся заявить, будто вся эта сторона сада вовсе не принадлежала тете Ходерсалл. Не знаю, на каких планах он нашел право проезда – верно, сам их чертил, а теперь надеется оттягать для своей... спекуляции. Ну, подождем суда, а там посмотрим. - Уже суда? И что говорит твой поверенный в делах? - Сам Уорлок, понятно, выступать в суде не имеет права, как атторни. Вроде бы ему удалось заручиться помощью лучшего барристера; правда, еще не королевского советника, но уже скоро шелковая мантия ему светит. - А когда будет слушаться дело? - Скоро. Еще до рождественских судебных каникул. Миссис Файфетт вежливо поддерживала разговор, но было видно, что ее сердце не лежит к юридическим спорам, и мисс Клейверинг, наконец заметив это, прямо спросила: - Да что с тобой, Белла? Вместо такого же прямого ответа компаньонка вздохнула, помолчала, а потом сказала – очень тихо: - Сегодня дворецкий брал у почтальона письмо. Я видела, он платил серебром – несколько шиллингов. За лондонское были бы пенсы. Из Дербишира, да? - Да, - неохотно признала Джулия. - И как? - А что нового? Они приглашают каждое Рождество. К счастью, теперь я могу с полным правом отвечать: старухе уже не по силам пересекать всю Англию, да еще зимой. - Но ведь они родня, Джулия, и Рождество... Под холодным взглядом мисс Клейверинг она поникла и плотнее закуталась в манто. - Ты замерзла, Белла, - уклончиво сказала та, - иди в дом. Я еще проверю розы, не надо ли их укрыть. Углубляясь в запутанные дорожки сада, она почти не замечала стеблей кругом, пытаясь решить, почему, в самом деле, так не любит единокровного брата. Может быть, потому, что с первых башмачков привыкла слышать: ты всего лишь девочка, а не мальчик, не наследник. Может быть, оттого, что отец слишком скоро привел в дом мачеху для еще не отошедшей от шока и горя дочери. Может быть, с тех пор, как все внимание и любовь доставались маленькому Джонни, а от нее только требовали и требовали, чтобы слушалась, чтобы училась, чтобы держалась прямо, чтобы улыбалась и молчала, молчала, молчала. Когда сестра покойной матери пригласила племянницу в Лондон на сезон – вывезти в свет и, если найдется подходящая партия на приданое в десять тысяч, выдать замуж – Джулия согласилась с радостью. Претенденты были, но тетя Ходерсалл их не одобрила, да так и не отпустила ее от себя, а по завещанию оставила ей свое состояние и лондонский дом. С тех пор Джулия была в Дербишире только раз, сразу после похорон отца, и не поехала к брату на свадьбу, хотя послала богатый подарок, чтобы доказать... Что доказать? Из задумчивости мисс Клейверинг вывел звонкий девичий голос, с большой серьезностью декламировавший чрезвычайно отчетливо: - "С детства я был одинок. Не было при мне ни любящей сестры, ни нежного друга, лишь холодные советники или послушные рабы. Моя мать-королева, хоть и любила меня, единственного сына, среди государственных забот не могла найти времени, чтобы рассеять бремя моего одиночества". Оказывается, она добрела до забора, разделявшего соседей. Сквозь голые ветки мисс Клейверинг увидела девочку лет четырнадцати-пятнадцати в одеянии с капюшоном, вроде бурнуса, стоявшую к ней спиной – очень прямой спиной, значит, перед ней юная леди – и читавшую прочувствованный монолог по бумажке. Девушка обернулась и замерла в испуге, заметив незнакомку. Однако привитые кем-то манеры быстро взяли верх, она сделала книксен и благовоспитанно произнесла: - Позвольте представиться, мэм. Элизабет Деннисон. Мой отец – владелец вон того дома. Мисс Клейверинг вернула поклон и назвалась. - Надеюсь, я вам не помешала, мэм. - Нисколько, мисс Элайза. А что вы такое читали? Заданный урок? Надо выучить наизусть? Девочка смущенно улыбнулась. - Выучить - да, мэм, но не урок. Это пьеса – о, весьма небольшая! – которую написали мы с сестрами и хотим разыграть на Рождество. Мисс Эйпрел говорит, что собственные сочинения развивают грамотную речь, а театральные представления учат непринужденно держаться на людях. - Понимаю. И вы играете королевского сына? Судя по тексту. - Да, принца Константина. Кому-то приходится, ведь братьев у нас нет, но мне даже нравятся мужские роли. Она приосанилась и положила руку на воображаемую перевязь меча. - Вот только всегда проблемы с костюмом. У нас есть из чего сделать мантию, и маменька перешила на меня старые панталоны, но у папеньки нет высоких сапог. Что за принц без высоких сапог, правда? Мисс Клейверинг лихорадочно попыталась припомнить какие-нибудь спектакли с принцами – в конце концов, бывала же она в театре, даже на Дрюри-лейн - но почему-то не смогла. - Наверное, раз вы так говорите. Нельзя ли их где-нибудь одолжить? - Мы только недавно переехали и никого здесь не знаем. Все папенькины знакомые – в судебных Иннах, и наши подруги тоже, но мы даже их самих не можем пригласить на Рождество, и уж конечно, даже если найдутся такие сапоги, их не повезут через весь Лондон. Вы не подумайте, будто я жалуюсь, мэм, - воскликнула девочка, как подобает настоящей леди. - Нет, конечно, нет. До свиданья, мисс Элайза, желаю успеха вашему представлению. Мисс Клейверинг повернула к дому. Минута за минутой, которые ей удалось побыть наедине со своими мыслями, не принесли желанного успокоения, а она тоже помнила кодекс истинной леди. Держа осанку, будто входила в приемную самой королевы, она подошла к бюро. Да, вот он, незаконченный ответ на приглашение: "Старухе уже не по силам пересекать всю Англию..." Привычным движением мисс Клейверинг погрузила воронье перо в бронзовую чернильницу и разборчивым крупным почерком дописала: "...Но мой племянник может меня навестить на Рождество. Если он достаточно взрослый для Оксфорда, то в состоянии провести каникулы в Лондоне". Она чуть помедлила, снова обмакнула перо, деловито стряхнула лишние чернила и отчетливо выписала постскриптум, где, по словам прославленного автора, дамы пишут самое важное: "P.S. Пусть привезет высокие сапоги".
Цапля: Алиса прелестно... С утра поднялось настроение. Мисс Клейверинг прониклась идеей четырнадцатилетней соседки? Изумительно передана атмосфера! С нетерпением жду приезда племянника с сапогами! P.S. Дамы-написатели-Графства Обратите внимание на зимний гардероб леди.
apropos: Алиса Племянник с сапогами... Очаровательно!
Tatiana: Алиса Очень-очень приятное чтение. Сразу ассоциируется с зимним вечером, когда так хорошо посидеть у камина (печки или просто так), завернувшись в теплый плед, с чашечкой глинтвейна (кофе, травяного чая). С нетерпениемт жду продолжения. P.S. где дамы пишут самое важное Обратили.
Дафна: Алиса прелестная миниатюра Столько показано при том, как мало сказано
Marusia: Алиса У Вас получается замечательная рождественская история. Помимо легкого слога, чудесно выписанных характеров, подробностей быта ( тут я присоединяюсь ко всем похвалам в ваш адрес, высказанным ранее ), в Вашем рассказе есть ожидание и обещание рождественского-новогоднего чуда
Хелга: Алиса Ах, сколько чудесных деталей и подробностей! И какое у Вас поразительное знание быта того времени!Просто смак...
Леона: Алиса присоединяюсь к комплиментам!
Алиса: Благодарю всех читательниц за добрые слова. :) apropos пишет: Племянник с сапогами... Очаровательно! Видимо, вариант кота в сапогах, уж раз рождественская сказка. ;) Marusia пишет: есть ожидание и обещание рождественского-новогоднего чуда Жанр обязывает. Только не ждите ничего сверхъествественного - чудо очень маленькое, домашнее. :) Хелга пишет: сколько чудесных деталей и подробностей! А сколько еще сократилось...
Бэла: Алиса чудесный отрывок! Только звание "Новичок" безусловно не для Вас. (будучи наученной опытом знакомства с Джоаной Клейдон, рискну предположить очередной розыгрыш от какого-то профессионала, который пишет под маской новичка ). Это я так свое восхищение выражаю слогом! И еще раз спасибо за удовольствие
Tatiana: Бэла пишет: Алиса чудесный отрывок! Только звание "Новичок" безусловно не для Вас. Согласна на все сто!!!
Юлия: Алиса Спасибо за очередную порцию хорошего настроения!
Юлия: Воодушевленная прекрасными рождественским рассказами прошлого года, а такоже многообещающими зачинами этого года, предлагаю на ваш суд свою версию чего-то рождественского. Предполагалось, что это будет небольшая сказка, но все пошло по обыкновению не так: сюжет переворачивался и разбухал, герои объявлялись непрошенными гостями или убегали со страниц, а то и менялись ролями. В результате получилось что-то отдаленно рождественское, довольно крупное, с отсутствием оригинальных идей и иностранными именами Выбеленное сплошными облаками зимнее небо нехотя заглядывало в комнату, скупо освещая ее своим холодным светом, отчего сумрак беспрепятственно копошился в углах, оставляя светлым лишь небольшое пространство возле высокого окна. Мона забралась с ногами на широкий подоконник, в свое излюбленное место за тяжелыми плюшевыми портьерами с бахромой из мягких шелковых помпончиков, что весело подпрыгивали, когда по ним проводили рукой. Девушка смотрела в окно, с трудом переводя дух от проделанного в два приема подъема – сначала на невысокий детский стульчик, и только с него уже на подоконник, – с которым она едва справилась в тяжелой длинной пышной юбке, такой неудобной, если ты больная, слабая и такого маленького роста, что в свои девятнадцать лет едва можешь сойти за девочку подростка. Мона вздохнула и спрятала под широкой юбкой ногу в толстом детском чулке, морщинившимся на лодыжке, и тупоносом туфле с перепонкой, какие носят только девочки. За легким кружевом деревьев, что росли под окном, расстилалась теряющая в туманной дымке свои очертания долина, в центре которой в ажурной рамой кустов и деревьев серебрился замерзший пруд. Серый тихий зимний день скрывал роскошь открывающегося вида, затягивая все пеленой размытых потухших красок. И только яркие цвета шапочек играющей детворы оживляли поблекший пейзаж. Беспечные мальчишки носились на коньках, не боясь выруливать к самому центру пруда, где лед был еще недостаточно крепким, а благоразумные девочки плавно и грациозно катались около самого берега, не рискуя нарушать родительский наказ. На берегу малыши лепили снежную бабу, с трудом справляясь с рассыпчатым легким снегом. Мона вздохнула: такие забавы из-за болезни давно были заказаны ей. А девятнадцать лет назад в семье городского почтмейстера Гранта родилась здоровая бойкая девочка, где кроме нее были еще двое детей: мальчик Том и девочка Лия. Младшая, рыжая и зеленоглазая Мона, отличалась задиристым и непоседливым характером. Том же и Лия, оба темноволосые и кареглазые, наоборот, нрава были спокойного и покладистого. Но, несмотря на это различие, все трое были очень привязаны друг к другу. Болезнь Моны началась после смерти Лии во время эпидемии гриппа. Она стала раздражительной и строптивой, истерические рыдания сменялись приступами слабости, мучительная отдышка не позволяла играть с другими детьми. Временами сердце ее вдруг бухалось вниз, а потом, подскочив, трепыхалось где-то в горле, начинали дрожать руки и тело покрывала испарина. А в довершение всего лицо девочки стало болезненно бледным, глаза припухли и выкатились – ах, если бы они хотя бы не были такими зелеными, что напоминали глаза жабы! – а на шее вырос отвратительный одутловатый зоб. Доктор качал головой, но помочь своей маленькой пациентке никак не мог. – Принцесса, хватит хандрить! – послышался голос матери. Мона зябко повела плечами. «Принцесса…» Принцессой ее прозвали после того, как неизвестно откуда появившаяся в их городе старая нищенка, увидев обезображенную болезнью девочку, предсказала ей, что наложенное на нее заклятие снимет прекрасный принц. – Но знай, – шамкала беззубым ртом старуха, ухватив костлявой рукой испуганную девочку за платье, – снять колдовские чары он сможет, только в том случае, если ты поймешь его, когда он обратиться к тебе на языке, которого никто вокруг не будет знать. С тех пор дети дразнили Мону заколдованной принцессой-лягушкой. Вскоре от обидного прозвища более приятная его половина отделилась, и принцессой ее стали называть дома, а на улице мальчишки обзывали ее лягушкой, а то и жабой, сходство с которыми придавали ее выпученные болезнью зеленые глаза. С тех пор прошло немало лет, ее обидчики забыли и старую нищенку и ее предсказание, но недоброжелательность и гадкие клички продолжали преследовать Мону до сих пор. Это почти перестало ее задевать, но чем старше она становилась, тем больше ненавидела свою внешность и, вглядываясь в свое отражение, часто сама называла себя отвратительной жабой. Обещания нищенки теперь казались ей жестоким обманом. И она резко осаживала саму себя, когда, поддавшись бесплодным мечтаниям, увлекалась, представляя себе свое преображение в романтическом ореоле влюбленности прекрасного юноши. А в те далекие дни слова нищенки заронили в ее детское сердечко надежду. И она сразу решила непременно выучить все языки. Но в их небольшом городе найти учителя хотя бы одного иностранного языка было непросто. За исключением господина Лепре, что обучал девочек в школе французским песенкам и аптекаря отдаленно знакомого с латынью, никто в городе не знал ни одного языка, кроме родного. Правда, поговаривали, что господин граф, владения которого простирались во всю ширь расстилающейся за городом долины, увенчанной прекрасным старинным замком, получил образование в университете и знал иностранный язык. Но, к сожалению, путь в графский замок для простых горожан был закрыт, и Мона начала терять надежду выучить хоть несколько иноязычных фраз, чтобы узнать по ним своего спасителя. Но год спустя, с тех пор, как старая нищенка напророчила Моне избавление от ее болезни, в их городе появился высокий нескладный господин. Обзаведясь маленьким домиком на окраине, он открыл там книжную лавку. Горожане не спешили к нему, и если заглядывали, то скорее, чтобы взглянуть на самого хозяина, а не на его товар. Дело в том, что незнакомец был иностранцем, и хоть говорил на родном им языке свободно и даже по-книжному витиевато, но имел весьма ощутимый акцент. А это всегда настораживает добропорядочных горожан. Если кто-то из них и покидал когда-нибудь свой город, так только для того, чтобы посетить ярмарку, что раз в год устраивалась в соседнем Глосхеме. А кроме того сограждане Моны почитали чтение – за исключением конторских книг и Святого Писания – занятием, приличным лишь благородным господам, что избавлены Проведением от забот о хлебе насущном. Потому больше всего покупателей и зевак в книжную лавку привлекал удивительный, блестящий медью аппарат с четырьмя рядами кнопок, которым продавец книг пользовался при оплате товара. Такого еще не было ни в одном магазине Хомвилладжа, и даже в Глосхеме никто не слыхивал ни о каких кассах. Мона же, отлученная от детских игр, очень полюбила книги. Она проглатывала их, одну за другой, устроившись в своем излюбленном месте на подоконнике, где долго можно было читать, не зажигая свечей. И когда в городе открылась книжная лавка, Мона одной из первых посетила ее, стремясь пополнить запасы скромной семейной библиотеки. Оказавшись внутри, девочка поразилась обилию книг находящихся в ней. Книги теснились на высоких до самого потолка стеллажах, уставленных вдоль всех стен, исключая переднюю, где они были выставлены в стеклянной витрине. Они громоздились посреди лавки на всевозможных этажерках и тумбочках. Книги, выстроенные в высокие башни, высились и на столе хозяина, где оставалось места только для странного аппарата, который, – как позже узнала Мона, – всякий раз, когда продавец поворачивал небольшую боковую ручку, весело позвякивал, и снизу выезжал блестящий черный ящичек с множеством небольших отделений для монет – Молодая леди ищет что-то конкретное? – услышала у себя за спиной довольно высокий мягкий голос хозяина лавки с певучим иностранным акцентом, который показался девочке самой прекрасной мелодией на свете. – Простите, вы иностранец? – выпалила Мона, в волнении не сумев построить вежливую фразу, и уставилась на появившегося в дверном проеме продавца книг. Вид у того был весьма странный – ворот рубашки охватывал широкий мягкий галстук, концы которого прятались в вырезе щеголеватого замшевого жилета, похожий она лишь однажды видела на господине графе, а сверху вместо строгого темного сюртука, которые носили все взрослые мужчины в их городе, на продавце книг была надета толстая вязаная кофта. Коротко подстриженные кудрявые волосы смешно топорщились беспорядочными завитками, придавая его улыбчивому лицу взъерошенный и растерянный вид, что еще больше усиливалось круглыми очками, за которыми искрились добродушием близорукие глаза. Хозяин лавки изумленно поднял брови, огорошенный столь откровенной и неожиданной реакцией на его простой вопрос. – Простите меня, – поспешила извиниться девочка, – но мне очень надо выучить иностранные языки, вы не могли бы мне помочь? Книжник с удивлением смотрел в смышленые горящие решимостью глаза девочки, подкупившей его своей прямотой, и она не казалась ему безобразным чудовищем, а лишь немного некрасивой, но весьма занятной. – А какой именно язык вы бы хотели изучить? – улыбаясь, спросил он свою необычную собеседницу. – А вы знаете несколько? – ошарашено воскликнула Мона и ее выпученные глаза еще больше округлились. – Не стоит так волноваться, – поспешил успокоить ее продавец книг, смущенный видом ее вылезших из орбит огромных зеленых глаз. – Я с удовольствием помогу вам освоить языки, которыми владею сам. – Спасибо вам! Я так вам благодарна! Я сейчас же побегу рассказать родителям, чтобы они могли договориться о наших уроках. Девочка стремительно выскочила из лавки, так и не купив в этот раз ни одной книги. С тех пор жизнь Моны изменилась. Она с жадностью впитывала все, что рассказывал ее новый наставник. Он учил ее языкам, которые знал с детства, потому что вырос в удивительной стране, лежащей в зеленой долине среди высоких заснеженных гор, жители которой говорили на трех разных языках. Учил он ее и языкам, которые выучил, путешествуя по миру. Его рассказы о далеких странах, их истории и легендах, об удивительных обычаях имевших там обыкновение, открывал Моне интересный и волнующий огромный новый мир. Ее воображение расцвечивало его самыми прекрасными и яркими красками. И она с наслаждением следовала за своим учителем и героями книг в их невероятных захватывающих приключениях в неведомых странах, убегая от однообразной и жестокой реальности ее собственного мира. Обширные знания продавца книг ошеломили девочку из небольшого провинциального городка, а его добрый нрав и искреннее расположение к своей маленькой ученице превратили их долгие занятия в сердечные дружеские беседы. И дружба с этим странным, ни на кого непохожим в их городе, человеком была удивительна еще и тем, что никогда прежде ничего подобного с Моной не случалось – кроме ее родных, что искренне любили девочку, никто из ее знакомых не проявлял к ней никакого интереса. И хотя сам Учитель, человек рассеянный, застенчивый и неловкий, так и не сумел обрести в городе других друзей, кроме уродливой больной девочки, это нисколько не умаляло в глазах Моны их дружбы.
Юлия: – Ты опять забралась в свою берлогу? – услышала девушка голос матери. Госпожа Грант подошла к окну и отодвинула тяжелую портьеру, скрывающую дочь. – Милая, пора приниматься за подарки! Не успеешь оглянуться, как наступит Рождество. Мать Моны была доброй и рассудительной женщиной. Любя своих детей, не забывая побаловать их, когда ей предоставлялась такая возможность, госпожа Грант неустанно следила за тем, чтобы праздность не увлекла ее детей в сумрачные и бессмысленные мечтания о лучшей доле, и старалась научить их радоваться самим и дарить радость своим близким, что по ее разумению, легко можно было достичь, приложив немного смекалки, терпения и желания. – Поверьте мне, – говорила госпожа Грант своим детям, – самое главное волшебство происходит тогда, когда мы забываем о себе, чтобы кого-то утешить или порадовать! Потому такое внимание уделялось в семействе почтмейстера подаркам и предпочтение отдавалось тем, что были сделаны своими руками. Госпожа Грант искренне верила, что, совершая самые незатейливые действия ради кого-то другого, мы становимся счастливее. Но в этом Мона была совершенно несостоятельна, в отличие от других членов семьи. Руки у нее были неумелые, и ее нелепые перекошенные подарки никогда не приносили ей радости, хотя и принимались с неизменной благодарностью и искренней теплотой теми, кому предназначались. И потому Рождество, самый красивый и радостный праздник, всегда был омрачен ее неуменьем создать что-нибудь красивое, что самой Моной неизменно связывалось с ее собственным уродством. Девушка неуклюже скользнула с подоконника, и прежде чем двинуться дальше, остановилась, прижав руку к груди, чтобы унять исступленное трепыхание сердца и перевести дух. Госпожа Грант тревожно взглянула на дочь. – Ты уже придумала, что будешь дарить? – спросила она Мону. – Нет, – вяло ответила девушка, она провела в раздумьях немало времени, но у нее так и не появилось ни одной стоящей идеи. – А я решила связать отцу и Тому новые безрукавки. Может быть, тебе захочется сделать к ним шарфы или варежки? – Нет, мама, моя последняя попытка связать тебе шаль отбила у меня всякую охоту заниматься вязанием. – Ну и зря, шаль получилась прекрасная, может быть, она не самая изысканная по рисунку, зато очень теплая и уютная, я ее очень люблю. – Ты очень добра, мама, но я подумаю еще. – А, как ты полагаешь, – обратилась мать к ней снова, – что больше всего любят отец и Том? – Твои пироги, – не задумываясь, ответила Мона. Госпожа Грант была прекрасной кулинаркой. – А когда они съедят пироги, – весело улыбнулась она дочери, – они больше всего любят послушать твои истории! – Но ведь я им просто пересказываю то, что написано в книгах, которые они сами ленятся читать! – воскликнула Мона. – А ты придумай свою историю. Кто еще, кроме тебя, сможет порадовать их хорошим рассказом в Рождество! Слова матери немало озадачили Мону. Пересказать книгу она могла. В этом не было ничего трудного – когда книга захватывает тебя, просто невозможно удержать ее в себе. Но чтобы самой придумать историю?! Ничего подобного ей в голову никогда не приходило, она и представить себе не могла, откуда писатели берут столь замечательные сюжеты для своих книг. И девушка отправилась за советом к своему ученому другу. Звякнув колокольчиком на двери, Мона вошла в лавку. Приветливо махнув своей ученице, продавец книг продолжил старательно упаковывать несколько увесистых томов, которые ожидал важный усатый господин в графской ливрее. Когда тот, получив книги, неспешно удалился, ограничившись лишь молчаливым поклоном, хозяин лавки поделился радостью с Моной: – Это от графа, он сделал очень большой заказ. А еще сегодня приходили из школы и купили всем ученикам в подарок к Рождеству от городского совета книжки! – Как замечательно! – обрадовалась Мона коммерческим успехам своего друга, – Как трудно было вам всегда в наших местах! – Нет, нет! За те годы, что я торгую здесь, горожане стали заметно внимательнее к книгам, – заверил девушку неунывающий продавец книг. Усадив Мону в кресло в задней комнате, Учитель налил ей в большую кружку горячий шоколад, который сам он и его ученица предпочитали всем другим напиткам. И девушка поведала ему о своих затруднениях. – Да откуда вообще писатели берут все эти истории?! – воскликнула она, завершив свой рассказ. – Из жизни, – просто ответил Учитель. – Но что интересного можно рассказать о здешней жизни?! – удивилась Мона. Учитель, вскинув бровь, лукаво взглянул на свою огорченную ученицу, откинулся на спинку кресла и, переплетя пальцы обеих рук, что делал всегда, когда рассказывал что-нибудь особо интересное, проговорил: – Например, в этом городе живет одна замечательная девушка, которую горожане и она сама считают некрасивой, но на самом деле она прекрасна и с ней уже начала происходить невероятная история… – Вы о той басне старой нищенки? – уныло протянула Мона. – Но это же просто пустая болтовня… – Я не думаю так, – мягко возразил ей Учитель. – Попробуйте взглянуть на эту историю со стороны, и вы увидите ее иначе. – Но ведь у нее и конца-то нет! – А почему бы вам самой не поискать для нее окончание? Теперь Мона с утра до вечера размышляла о своей собственной истории, и постепенно слова Учителя стали казаться ей совершенно верными. «Из этого действительно может получиться очень неплохая сказка! – думала девушка, – И даже если в жизни ей не суждено сбыться, пусть это произойдет хотя бы на бумаге! И кто еще, как не мои родные, достойны узнать ее счастливый конец!» Решение было принято: она напишет историю превращения несчастной уродливой девочки в счастливую красавицу! Но купив стопку бумаги, устроившись за столом и вооружась пером, Мона обнаружила, что записать все, что рисовало ее воображение гораздо труднее, чем ей только что думалось. Мысли разбегались, слова прятались, фразы не строились. Но девушка не собиралась сдаваться, и как послушная ученица, она упорно нанизывала слова на строчки, предложение за предложением, абзац за абзацем. Перечитывала, перечеркивала, рвала и начинала заново. И незаметно для нее самой ее изнурительный труд превратился в увлекательнейшее занятие. Стоило лишь словам угомониться и послушно вставать на свои места, и действие само выстраивалось на бумаге в стройных рядах строк. Теперь Мона, где бы она не была и чтобы она не делала, была всецело занята воплощением своего замысла. Она словно заядлый охотник внимательным взглядом выхватывала из всего происходящего вокруг нее свою добычу – образы, фразы, слова, сюжеты, из которых потом, как из кирпичиков, возводила свою сказку. Мона уже написала о печальной истории семьи, о страданиях самой дурнушки, описала ее злоключения и обиды, встречу с нищенкой – она получилась у Моны такой живой и занятной, что незадачливый автор сама любовалась неведомо как ожившей на ее страницах старухой – и, наконец, подошла к появлению героя. И здесь Мону снова ждало творческое бессилие. Его первая фраза никак не находилась! Она должна быть простой, даже обыденной, но очень значимой – ведь именно по ней заколдованная девушка должна узнать своего спасителя! Да и на каком языке должна она прозвучать?! Мона сидела за столом, металась по комнате, смотрела в окно, лежала на кровати с закрытыми глазами, наконец, она совершенно выбилась из сил, но желанная фраза так и не появилась. Тогда она оделась и решительно отправилась к Учителю на поиски нужных слов. Мона шла по улице, погрузившись в свои мысли, и не замечала ни сверкающего вокруг снега с пронзительно синими тенями, ни нежной лазури неба в легкой позолоте облаков, ни тонкого кружева деревьев и кустов, окаймляющих дорогу, ни громкоголосую толпу, сквозь которую проходила. – Entschuldigen Sie!* – прозвучало у нее над головой, но девушка осталась безучастной, продолжая размышлять о своем. – Entschuldigen Sie, Darf ich Sie mal stoeren?**– наконец услышала она красивую музыку иноземного языка. «Вот она! – поразилась Мона – Да именно так и должен был обратиться к заколдованной девушке ее спаситель!» – Konnen Sie mir bitte, helfen?*** – снова услышала Мона иностранную речь, и только сейчас поняла, что высокий господин в широкополой шляпе, держащий под уздцы гнедую лошадь, обращается именно к ней. – Verzeihung, – смешалась девушка, – womit kann ich dienen?**** Незнакомец представился Моне, он оказался приехавшим из заграницы доктором, которого пригласил господин граф к своей больной жене. Слухи о болезни графини доходили до горожан. Она давно страдала от какого-то тяжелого недуга, перед которым бессильны оказались местные врачи. «Так значит, он должен вылечить графиню, – думала Мона, слушая красивую почтительную речь иностранца. – Вот он мой герой! Конечно, именно таким он и должен был быть!» Раньше образ главного персонажа ее сказки был размытым, она не могла ясно представить его себе, а черты знакомых ей людей, что приходили в голову, совсем не подходили для спасителя заколдованных девушек. Но вот теперь он сам, воплоти, стоял перед ней, и она словно во сне разглядывала его темные глаза, красивые тонкие черты лица, лишенные всякой изнеженности, скорее, наоборот, притягивающие своей твердостью и силой, исходившей от их обладателя. И в то же время незнакомец был благороден и утонченно вежлив, и без сомнения, тут же решила Мона, чувствовал себя уверенно в любом изысканном обществе. А Доктор тем временем поведал ей о том, что беспрепятственно добрался до этих мест, но здесь к его изумлению не смог объясниться с жителями ни на одном из известных ему языков, и оказался совершенно беспомощен, так как ясного представления о его дальнейшем пути у него не было. «Он знает несколько языков, как и Учитель, – продолжала размышлять девушка, не замечая, что Доктор закончил говорить и ждет ответа – Уж не земляки ли они?» – Имение графа находится за озером, – встрепенулась Мона от своих мыслей, обратив внимание на удивленную улыбку своего собеседника. Она старалась тщательно подбирать слова, чтобы не подвести Учителя, обнаружив плохое знание его родного языка. – Если вы хотите, я могла бы вывести вас коротким путем из города к дороге, ведущей прямо к замку. – Sie sind sehr gutherzig!***** – ответил ей доктор с легким галантным поклоном. Они шли рядом на виду у всего города, и горожане с нескрываемым любопытством наблюдали с каким почтением и вниманием изысканный незнакомец обращается к той самой безобразной девице, которую они удостаивали лишь насмешками и обидными прозвищами. – Могу ли я узнать, – обратился к девушке ее спутник, – откуда у вас такое прекрасное знание чужого языка, ведь вы из этих мест? – О! – обрадовалась Мона возможности рассказать о своем друге. – Меня учил прекрасный умнейший человек, рискну предположить, что вы с ним земляки. Он несколько лет назад прибыл в наш город и занялся здесь книготорговлей. – Неужели? – удивился Доктор. – Вот не подумал бы, что в здешних краях это может быть прибыльным делом. – Возможно оно и не очень прибыльное, – Мона смутилась, ей показалось, что слова Доктора каким-то образом принижают достоинство ее друга, и она с вызовом прибавила: – Но Учитель – не просто торговец, ищущий лишь выгоды. Он исследователь, ему интересны разные страны и их обычаи, он был во многих местах, а теперь ему представилась возможность изучить и наш край, – закончила девушка с меньшем пылом, впервые задумавшись о том, что ее добрый друг может покинуть город. – Я, кажется, невольно задел ваши дружеские чувства. Простите, великодушно, – мягко улыбнулся он девушке, – у меня и в мыслях не было оскорбить вашего учителя. Более того, я был бы вам очень признателен, если бы вы меня представили ему. Мона была вполне удовлетворена извинением Доктора и поспешила исполнить его просьбу. Вбежав в книжную лавку, она с порога бросилась к своему растерявшемуся другу со словами: – Дорогой Учитель, посмотрите, кого я вам привела! Он иностранец, доктор откуда-то издалека, он приехал вылечить графиню, – тараторила девушка. – Он обратился ко мне на вашем родном языке, и его слова прозвучали словно гром среди ясного неба, я даже не сразу поняла, что они были обращены ко мне! Учитель, удивленно молчал, выслушивая восторженный рассказ девушки о встреченном ею господине, когда, привязав у порога лошадь, в лавку вошел сам виновник ее волнения. Мона смотрела на двух мужчин остановившихся друг напротив друга. Оба высоких и широкоплечих. Но Доктор источал силу и уверенность, он, улыбаясь, решительно протягивал своему новому знакомому руку, в то время как ее учитель выглядел растерянным и смешавшимся, и почему-то не смог высказать своему соотечественнику обычного для него радушия. Нерешительно пожав протянутую руку, он, наконец, улыбнулся. Но в задней комнате, куда продавец книг пригласил своих гостей, сделав традиционный горячий шоколад себе и Моне, а отказавшемуся от сладкого напитка доктору – кофе, его недавнее смущение уже почти ни чем не проявлялось. Распростившись с Доктором и Учителем, Мона поспешила вернуться, чувства, переполнявшие ее, требовали выхода, и она знала куда ей излить их. Оказавшись дома, она тот час же уселась писать свою сказку. Наконец-то все встало на свои места, слова сами складывались в красивые и емкие фразы, речи героев становились точнее и обретали новый смысл, о котором раньше Мона и не помышляла, все повествование дышало настоящими чувствами и наполнялось жизнью. Наконец сказка была закончена, и осталось лишь переписать ее набело. Поставив последнюю точку в своей истории, Мона чувствовала себя счастливой и опустошенной одновременно. У нее совсем не было сил, но она испытывала незнакомое доселе чувство полного совершенного удовлетворения. Она оставила стол и, в возбуждении пройдясь по комнате, забралась в свое любимое укромное место на подоконнике за портьерой. Отвлекшись от своего сочинительства она стала думать о Докторе. С их первой чудесной встречи они виделись четыре раза – однажды у аптекаря и трижды в книжной лавке. И каждый раз это были незабываемые прекрасные минуты. Она чувствовала, что интересна ему, что беседы их были занимательны им обоим, замечала его спокойный и внимательный взгляд. Он не смущался и не отводил глаз от ее уродства, не скрывал своего уважения к полученным ею знаниям и восхищался ее способностями. Мона была предана и безмерно благодарна ему, не позволяя ни своему сердцу, ни уму пересечь тончайшую грань этих благородных чувств, чтобы не соскользнуть в безоглядную любовь и восторженное поклонение, бесконечные и безнадежные. * Извините (нем.) ** Извините, можно вас побеспокоить? (нем.) *** Не могли бы вы мне помочь? (нем.) **** Извините, чем я могу вам помочь? (нем.) ***** Вы очень добры (нем.)
полная версия страницы