Форум » Коллективное творчество » Если мы когда-нибудь... - 6 » Ответить
Если мы когда-нибудь... - 6
Цапля: Название: Если мы когда-нибудь встретимся вновь. Идея: Цапля. Авторские варианты: Хелга и Юлия Джастина Бэла apropos new! Axel Это ветер от тёмной реки Пробежал невесомый по коже, Осторожно, мы слишком легки Мы опасно близки И ужасно похожи. Это ветер и мы для него Просто пара случайных прохожих Он играет над сонной Москвой как опавшей листвой мишурой наших слов Этот ветер ещё не любовь А. Кортнев
Цапля: apropos я отредактировала, по мере сил , оба рассказика - куда выслать? (адреса твоего у меня нет, а сайт не открывается).
apropos: Цапля пишет: куда выслать? apropospage@inbox.ru
Цапля: apropos отправила.
Юлия: Хелга Я несколько раз пыталась прочесть твой рассказ, но интернет никак не давал (муж что-то качал в неимоверных количествах). Но это все ерунда. Наконец-то я добралась! Я даже не знаю, что сказать, потому что чуства совсем затопили мозг... Спасибо тебе, так это в тон, аж по всему телу мурашки!
Юлия: Цапля пишет: экшна - все менее... Развитие действия я имела в виду, движение Мне кажется, что развитие сюжета невозможно без описания внутреннего мира, переживаний и осмысления героями, произошедшего с ними. В данном случае Даша еще не понимает, необратимость произошедших перемен в ней самой и Саше, она еще пытается решать с помощью ранее полученного опыта. Но пережитое уже дает о себе знать, оно обретает определенные ощутимые признаки и символы. Как-то нежное имя Даши, Дунечка. (Ситуация с новым именем глубоко символична: человек меняется и меняет имя. Это есть во всех религиях и духовных практиках. "Побеждающему ... дам ему белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает" (Откр). Помните, в Водовороте это тоже всплыло - как именовать друг друга для Докки и ПП? Они тоже выбрали имена, "которого никто не знает, кроме того, кто получает". Это я все к тому, что "экшна" в этом небольшом отрывке немало.
Цапля: Юлия пишет: Мне кажется, что развитие сюжета невозможно без описания внутреннего мира, переживаний и осмысления героями, произошедшего с ними Безусловно . Вероятно, на моем восприятии сказывается выкладка "отрывками". В вашем случае это очевидно, так как в отличие, к примеру, от вариантов Бэлы и Джастины, где действие, тот самый экшн - в каждом выложенном отрывке превалировали над долгими душевными метаниями персонажей - у вас превалируют душевные метания - это не плохо, это ваш чудесный , проникновенный, душещипательный "фирменный" стиль - но порой остается ощущение того, что действие завязло, затормозилось...как персонажи, так и авторы находятся в некотором ступоре. Я почему-то уверена, что ваше продолжение буду читать с огромным удовольствием именно в цельном, законченном варианте - что не отменяет удовольствия при чтении в он-лайне.
Юлия: Цапля пишет: Безусловно Цапля, ты сегодня покладиста и добра? Цапля пишет: Вероятно, на моем восприятии сказывается выкладка "отрывками" Да с такими перерывами... Удивительно, что это вообще воспринимается. Спасибо читателям за воображение и терпение!
Цапля: Юлия пишет: ты сегодня покладиста и добра? Да нет, как обычно просто в данном случае я думаю так же, и только фрагментарность восприятия ( и долгие паузы тож) мешает в полной мере оценить душевные метания персонажей. Но мы не теряем надежды, что процесс не будет тормозить в дальнейшем
Хелга: Цапля пишет: Но мы не теряем надежды, что процесс не будет тормозить в дальнейшем Торможу в основном я, постараюсь не тормозить в будущем...
Цапля: Хелга пишет: постараюсь не тормозить в будущем... Ты уж постарайся
apropos: Юлия пишет: Ситуация с новым именем глубоко символична: человек меняется и меняет имя. Это есть во всех религиях и духовных практиках. Ой. Я об этом даже не подозревала. Это к вопросу о теории. Все же практику никогда не мешает подкрепить теорией - и тому вот еще одно доказательство.
Юлия: apropos пишет: Я об этом даже не подозревала Но проинтуичила . У тебя это очень хорошо вписалось, и обозначило качественно новую ступень из отношений, на которую они поднялсь, и потом еще раз выстрелило в письмах.
apropos: Юлия пишет: проинтуичила проинтуичить - это каждый может. А вот чтоб на практике, да на теорию - это не всякому под силу.
Юлия: apropos пишет: проинтуичить - это каждый может Не скажи, матерый человечище (с)...
apropos: Юлия пишет: Не скажи Вы, девушки, лучше не в сторону "матерых" разговор уводите, а признавайтесь, что там с Сашей и Дашей понаделали?
Цапля: apropos пишет: признавайтесь, что там с Сашей и Дашей понаделали? Оставили в душевном раздрае и метаниях искать пути друг к другу. Жестокие!..
Юлия: Цапля пишет: Жестокие!.. Мы мягкие и пушистые Саша с Дашей ждут Хелгиного вдохновения, а я по Ляле специализируюсь, так что все схвачено. А вот почему администрация не воспользуется административным же ресурсом, чтобы автора последнего продолжения (имеется в виду уважаемая Axel) призвать к ответу?
Цапля: Юлия пишет: А вот почему администрация не воспользуется административным же ресурсом, чтобы автора последнего продолжения (имеется в виду уважаемая Axel) призвать к ответу? А вот почему? apropos , воспользуйся административным ресурсом - оченно любопытно взглянуть
Хелга: Выложу двумя кусочками, первый, что был выше и второй. Даша спустилась с крыльца, Серый двинулся за ней, настороженно заглядывая в глаза. — Мне нужно ехать, я вернусь, не беспокойся, — сказала ему Даша, потрепав по кудлатой голове. «Вернусь, — подумала она, закрывая калитку, — Вернуться будет нечестно по отношению к его жене, не вернуться — нечестно по отношению к нему… и к себе…» Мысль отдалась тупой ноющей болью в том безадресном месте, называемом душой. Серый лаял, отчаянно и обиженно, прыгая на закрытую калитку. Даша поежилась и ринулась по мокрой дорожке вдоль дощатого забора к остановке автобуса. «Не уходи никуда, дождись меня!» — слова, которые он сказал ей перед уходом, рефреном звучали в ее голове, стучали в висках, «не-у-хо-ди-ни-ку-да-дож-дись-ме-ня», — рифмовкой пели в такт шагам. Еще вчера все казалось простым и понятным: они вместе, они понимают друг друга. Пусть ненадолго, на несколько дней, но это будет их нежданно найденное счастье, а потом будь что будет. Но «будь что будет» пришло. Сегодня утром. Даша вдруг с ясностью осознала, что все прошло, и наступило будущее, в котором они должны были расстаться. У Саши есть жена, она больна, и он не может оставить ее, это так естественно. «Я не смогла бы тебя любить, если бы ты оставил ее»,— прошептала она, повторяя слова, которые сказала ему. «Но я не могу без тебя, я так долго ждал тебя, — растерянно ответил он и замолчал. — Я не отпущу тебя. Ты — моя жена, и мы будем жить вместе, мы должны быть вместе, неужели ты оставишь меня сейчас, когда я только нашел тебя?» «Ты говоришь о себе, но у тебя есть жена, Саша. Я люблю тебя, люблю, — она произнесла эти слова, словно кинулась в омут. — И я хочу быть с тобой, Саша, но это невозможно…» «Что ты сказала? Повтори, что ты сказала, Дунечка?» — он обнял ее, нежно и страстно, его руки и губы лишали ее сил, не давали сопротивляться, но потом, когда он, одевшись, долго целовал ее и ушел, сказав: «Не уходи никуда, дождись меня!», — она вдруг поняла, что должна уйти, сейчас, пока у нее есть силы, пока она не приросла к нему всем существом, пока не нужно отдирать себя с кожей и мясом. Она уйдет сейчас, а потом позвонит ему, все объяснит или напишет письмо или… «Дунечка…», — словно услышала она и остановилась, вздрогнув. Ноги вдруг стали ватными, и она чуть не упала. Ей пришлось постоять несколько минут, прислонившись спиной к забору. «Бабушка… что бы сказала бабушка, если бы знала, что случилось с ее незадачливой внучкой?» Собравшись с силами, Даша свернула на главную улицу дачного поселка. Разноцветный неуклюжий павильон остановки находился в нескольких шагах. Она до сих пор слышала глухой отчаянный лай Серого, словно он звал ее: «Вернись, не уходи!» «Так будет лучше, и для него и для меня. Он все равно останется со мной, неважно, где и с кем он будет жить»,— сказала она вслух, словно убеждая себя. Автобуса все не было, Даша замерзла, она оставила перчатки в доме, руки совершенно заледенели. Она пыталась согреть их, просунув в рукава куртки, как в муфту, подпрыгивая на месте. Утром она почти ничего не съела, а сейчас желудок активно заявлял о своем существовании. В довершение всех невзгод, закапал противный холодный дождь, словно в знак протеста против ее бегства. Даше стало совсем плохо. «Предательница, трусиха! — шептала она. — Ты должна дождаться и поговорить с ним, он все поймет». Она поправила капюшон и выскочила из-под крыши павильона под противно моросящий дождь. Откуда-то сбоку на нее вдруг с отчаянным визгом бросился Серый, его лапы с размаху шлепнулись в Дашин живот, оставляя грязные следы на светлой ткани. — Серый! Паршивец! — воскликнула она, радостно отталкивая пса. — Пойдем домой, а? Пес подтвердил ее слова одобрительным лаем. Темно-синяя Сашина Тойота затормозила возле остановки, хлопнула дверца. Даша замерла, Серый уселся возле нее, словно готовясь защитить и поддержать. — Что ты здесь делаешь, Даша? — беспокойно спросил Саша, — У тебя руки ледяные, — он сжал ее уже не сгибающиеся пальцы в своих ладонях. — Куда ты собралась? Ты же обещала меня дождаться. У тебя что-то случилось? — Саш, но я же работаю… — невпопад ответила она. — Но ты сказала, что у тебя отгулы до конца недели… — Да, это правда, отгулы… — она говорила, не слыша себя. — Пойдем домой, ты совсем замерзла. Я купил какую-то еду, сейчас приготовим и будем обедать, — он увлек ее за собой, обняв за плечи. «А что было бы, если бы пришел автобус, и я бы уехала? — почти с ужасом подумала она. — Ну почему, почему он не пришел? Тогда мне было бы легче, легче решить все это.
Хелга: В квартире было пусто и душно. Даша стояла посреди комнаты, оглядываясь, словно не узнавая когда-то уютный бабушкин дом. Ей казалось, что с тех пор, как она, намаявшись от горестных воспоминаний, договорилась на работе и уехала к подруге в *, прошла не неделя, а месяцы. Ее жизнь странным и неожиданным образом сделала крутой вираж как раз в тот момент, когда она стояла на перепутье. Даша провела ладонью по гладкой, чуть поцарапанной временем, поверхности старого шкафа темного дерева. «Бабушка, бабуля, — подумала она. — Если бы ты была здесь… со мной… Ты бы помогла, подсказала, как мне поступить». А время решений наступало, неминуемо и неуклонно. После неудавшегося Дашиного бегства прошло три дня, три дня счастья с горьковатым привкусом, три бессонные ночи, когда она, истомленная Сашиными ласками, лежала, прижавшись к нему, и не могла заснуть, мучительно думая о том, что же будет дальше, и тщетно пытаясь прогнать эти мысли. Утром все становилось проще, они просыпались, Даша готовила завтрак под пристальным наблюдением Серого, потом завтракали, болтали ни о чем, Саша уезжал на работу, а перед отъездом беседовал с Серым, поглядывая на Дашу: «Ты в ответе за нее, пес, не отпускай ее, если вдруг она опять вздумает сбежать». Даша улыбалась и, поднимаясь на цыпочки, нежно целовала Сашу в чуть колючую щеку, чем ее похититель обычно не удовлетворялся, и поцелуй затягивался под довольный лай Серого. Но когда она оставалась одна, тревожные мысли, суматошно толкаясь и шумя, вновь наполняли ее. Она поверяла их Серому, который внимательно слушал, смешно склонив голову набок и подергивая ушами. Иногда она не могла сдержать слез, и пес клал свои большие лапы ей колени и слизывал шершавым языком соленые следы печали и смятения с ее щек. Как-то вечером за ужином она спросила Сашу про его жену. Сначала он пожал плечами и ушел от разговора, отделавшись неопределенным «все нормально», но затем, спустя полчаса, когда Даша, вымыв посуду, устроилась рядом с ним на стареньком диване, обнял ее и вдруг рассказал о том, что доктор, который лечит его жену, своими неожиданными вопросами заставил его посмотреть на себя и на их жизнь с Лялей с иной стороны, о том, что он совсем не понимал ее, о том, как она раздражала его, и что теперь он навечно виноват перед нею. Потом, словно спохватившись, он начал целовать Дашу, сминая ее своими горячими губами, сжимая ее так, что ей стало больно, Эта боль и жар его тела захлестнули Дашу, увлекая в горячий головокружительный омут, и его слова, от которых сжималось ее сердце, вдруг стали неважными и далекими, чтобы потом вернуться и нахлынуть на нее с новой силой. Случайно устроенный отпуск подходил к концу, завтра пора было на работу. Там ждали невыполненные заказы, коллега по мастерской уже не раз звонила ей и напоминала, что клиенты в нетерпении «бьют копытами». Даша любила свою работу, ей нравилось перестраивать непритязательные интерьеры старых квартир, хотя в последнее время жизненные печали что-то надорвали в ней, и она часто с тоской сидела над чертежами, осознавая, что в голове нет ни одной толковой мысли. И сейчас она с трудом заставляла думать о работе, но по совсем иной причине, теперь ее мысли и сердце были наполнены счастьем, замешанном на отчаянии. Утром за завтраком она сказала, что ей нужно уехать в город. Саша молчал. Оба понимали, что нужно принимать решение, которого они не знали. – Мы не можем жить здесь дальше, мне нужно ходить на работу, – Даша прервала наступившую тишину. – Но я могу возить тебя каждое утро, Дунечка, а потом забирать… домой. – Но как ты представляешь нашу совместную жизнь, Саша? Он снова замолчал, сгибая пальцами алюминиевую вилку, — Саш, вилку сломаешь… – зачем-то сказала она, чувствуя, как предательски сжимается горло. Он бросил согнутую в колечко вилку на стол, она мягко стукнула о столешницу. Даша заворожено следила, как кривое колечко пытается катиться по клеенке стола и беспомощно падает. Саша встал, прошел к окну, постоял там, взъерошил волосы, повернулся и вдруг ринулся к Даше, опустился на колени перед ней, сжал ее тонкие запястья в своих больших ладонях, посмотрел на нее в упор, его серые глаза потемнели, как в самые трепетные моменты. – Мы будем жить вместе… – словно повторяя молитву, сказал он. – Ты же хочешь жить со мной, Дунечка? – Да, – ответила она, – но… ты же знаешь, – она не смогла произнести имя его жены. – Я сам все решу, только ты… верь мне… – прошептал он. – Но сейчас мне нужно в город… домой, – помолчав, сказала Даша. Он привез ее в город, проводил до квартиры и ушел, попрощавшись, сухо, как показалось Даше. «Это хорошо, что сухо, — повторяла она, усердно протирая пыль на стеклянных полках старенького бабушкиного серванта. — Здесь, в городе мне проще будет расстаться с ним». Хотя, представить себе, как она сможет жить без него было трудно, почти невозможно. «Он придет, и я скажу ему, я должна сказать. Мы не можем быть вместе. Я переживу это, у нас с ним было счастье, а счастье не может быть долгим, оно коротко и мимолетно. Я буду вспоминать его, а может быть, мы иногда будем встречаться, случайно, на улице…» В холодильнике было пусто, и Даша, накинув куртку и натянув вязаную шапочку, отправилась в магазин. Холодный ветер крутил в воздухе редкие, словно случайные, снежинки, тащил по мостовой смятые бумажные обертки. Даша перебежала на другую сторону улицы, быстро зашагала, ветер внезапно стих и, словно набравшись сил, вновь ударил ледяным порывом, да так, что Даша задохнулась, остановилась, прижала к заледеневшим щекам ладони. Она опять оставила перчатки дома. Бум-м-м… — сверху гулко ударил, разнесся вокруг низкий мелодичный звон. Она подняла голову. На церковной колокольне, возле которой она стояла, пели, покачиваясь, колокола. Тяжелая деревянная дверь церкви отворилась, высокий мужчина вышел, прошагал мимо Даши, поднимая воротник пальто, бросил на нее быстрый взгляд, улыбнулся. Она удивленно взглянула на него. Тягучий звон странным образом притягивал к себе, манил. Даша потянула тяжелую дверь храма и шагнула в его гулкую душистую тишину, нарушаемую лишь легким потрескиванием тающих свечей. Даша осторожно прошла вперед, робея, – ей всегда бывало неуютно в церквях. Она остановилась возле колонны, глядя на золоченый барельеф алтаря. Какой-то шорох заставил ее повернуть голову. В нескольких шагах от нее стояла молодая женщина, высокая, в длинном светлом пальто, бледно-розовый платок кокетливым тюрбаном покрывал ее голову. Женщина посмотрела на Дашу, глаза ее на худом осунувшемся лице казались огромными. Даша кивнула ей, чувствуя внутри какой-то странный режущий холодок. Женщина скользнула по ней взглядом и отвернулась. Потом уже, шагая по улице, Даша вспоминала этот взгляд, странно-отсутствующий, полный непонятной горечи. За окном стемнело. Даша сжала в ладонях горячую кружку, осторожно пробуя терпкий ароматный чай. Задребезжал, запел дверной звонок. Она вздрогнула, чуть не расплескав чай, бросилась к двери, прижимая руку к груди, словно пыталась успокоить забившееся, как птенец о прутья клетки, сердце. Она не сразу справилась с замком. Саша шагнул в прихожую, бросил на пол набитую сумку, обнял Дашу, прижал к себе. — Я… я приехал к тебе жить, Дунечка… ты примешь меня?
полная версия страницы