Форум » Коллективное творчество » Если мы когда-нибудь... - 5 » Ответить
Если мы когда-нибудь... - 5
Цапля: Название: Если мы когда-нибудь встретимся вновь. Идея: Цапля. Авторские варианты: Хелга и Юлия Джастина Бэла apropos Это ветер от тёмной реки Пробежал невесомый по коже, Осторожно, мы слишком легки Мы опасно близки И ужасно похожи. Это ветер и мы для него Просто пара случайных прохожих Он играет над сонной Москвой как опавшей листвой мишурой наших слов Этот ветер ещё не любовь А. Кортнев
Цапля: apropos а я и не намекаю, ни в коем разе. рада, что тебя посетило вдохновение, и надеюсь, что оно посетит тебя еще не раз - не важно, по этому поводу, или по какому другому... Но мысль о том, что последует за вот этим "Алло", произнесенным неуверенным , тихим голосом девушки с удивительными глазами и как отреагирует мой Сашенька, как произойдет их встреча... будет еще какое-то время тревожить мое воображение
apropos: Цапля пишет: как отреагирует мой Сашенька, как произойдет их встреча Не искушай меня без нужды (с) Это же на роман тянет. Когда мне успеть? Может, ты сама и напишешь? Хотя, мне, как поборнику хэппиэндизма (или как этот термин получше обозвать?), думается, что все у них сладится самым чудесным образом.
Цапля: apropos пишет: Хотя, мне, как поборнику хэппиэндизма (или как этот термин получше обозвать?), думается, что все у них сладится самым чудесным образом. Вот и славненько, что думается. На том и порешим и будем так думать дальше. apropos пишет: Не искушай меня без нужды(с) Никто так не искушает автора, как собственые его тайные стремления и зуд в кончиках пальцев
apropos: Цапля пишет: Никто так не искушает автора, как собственые его тайные Не забывай о подстегивающей, направляющей, организующей и стимулирующей роли штабеля в деле вдохновения автора и выуживания из него продолжений разных мастей и ветрил.
Цапля: apropos пишет: Не забывай о подстегивающей, направляющей, организующей и стимулирующей роли штабеля мне ли об этом не помнить, фундаменту иррациональной части штабеля
Юлия: apropos Умно, красиво, молниеносно - блестяще! Я не устаю поражаться твоим легким и стремительным пером! Просто чудо! Антона - зарыла по самые уши, ему не откопаться уже! Прекрасный конец - на том самом месте. Радостное чувство свободы ощущается каждой клеткой и наполняет счастьем! А продолжение - это будет уже совсем другая история.
apropos: Юлия Юлия пишет: легким и стремительным пером *шепотом* это клавиатура у меня так быстро печатает. Спасибо за такой лестный отзыв! Продолжения у меня нет токмо по причине лени и отсутствия времени, а то бы настрочила. Хотя должна признать, что бацные финалы - люблю и к ним всегда стремлюсь - по мере возможности.
Юлия: Хелга, если не то, все порвем и напишем заново! Даша спала, положив голову на его плечо. Он смотрел на нее, разглядывая ее тонкое лицо. Оно было уставшим и печальным. Синеватые тени вокруг пушистых, словно растрепанных, ресниц, трагический излом шелковистых бровей, опущенные уголки красиво очерченных губ. На виске пульсировала тонкая голубоватая жилка. Саша нежно прикоснулся к ней губами. Ресницы встрепенулись, приоткрытые губы сомкнулись, как от боли. Он еще накануне, когда словно во сне, не веря в происходящее, первый раз дотронулся губами до ее губ, почувствовал, как она вздрогнула, и лишь спустя затянувшееся мгновение ответила на его поцелуй, словно ее пронзила боль. Боясь выпустить ее из рук, он не давал захлестнуть себя непреодолимому влечению к ней и старался действовать как можно мягче, нежнее. Впервые в жизни к его желанию к женщине примешалось саднящее чувство жалости к ней, словно к беззащитному, хрупкому ребенку. И эта жалость наполняла его такой нежностью, от чего его страсть обретала какой-то незнакомый тающий вкус. Ее боль передавалась ему и, переплетаясь с его желанием, возносила его к невероятным высотам, туда, где захватывает дух, и теряется ощущение притяжения. Сейчас, когда стремительный водоворот симфонии захвативших их чувств, разрешился полнозвучным аккордом, он ощутил такие тишину и покой, которые не испытывал уже многие годы, а, может быть, и вообще никогда не знал их. Она тихо дремала на его руке. Ранние зимние сумерки незаметно заползли в комнату, гася последние золотые всполохи холодного солнца. Незаметно комната погрузилась во тьму, и лишь белые полосы света соседнего фонаря от окна тянули через всю комнату свои длинные руки. Даша слегка заворочалась и снова затихла. Саша был счастлив. Это было не удовольствие, и не радость, где-то в глубине он даже чувствовал боль и жалость, но все это не отменяло того всепоглощающего чувства, которое он испытывал. Он вдруг совершенно ясно осознал, что это именно счастье. Он был счастлив по настоящему, глубоко, остро и спокойно. - Я счастлив, - произнес одними губами, словно пытаясь зафиксировать это удивительно осязаемое ощущение полного счастья. За дверью послышалось глухое ворчание Серого. «Хорош, - усмехнулся он свои собственным словам, - а если спуститься на грешную землю? Где мы совсем не вместе. Где, уткнувшись носом в стенку, лежит осунувшаяся и опустошенная Ляля, моя жена, где ее рыдающая мать прячет таблетки, веревки и острые предметы, чтобы с ней не случилось ничего еще более страшного?» Он нарочно вызывал в памяти все самые болезненные для себя вещи. Сердце мучительно заныло особенно при слове «жена», но как ни странно эта тянущая боль не спугнула его мирное состояния, позволяющего ему без страха смотреть на все его проблемы. А их было не перечесть, и решение их тонуло в туманном мраке. Даша открыла глаза. В темноте она неясно различала контуры комнаты, расплывчатые силуэты предметов, четкими были только яркие белые полосы разрезающие пространство спальни. Очнувшись от сумрачного бестолкового сна, она не сразу сообразила, где находится. «Саша!» - сознание осветило воспоминание. Даша вскочила и села на кровати, удержанная одеялом, которое она судорожно сжимала руками. - Дашенька, милая, - услышала она его голос. Приподнявшись, он обнял ее, а она словно испуганная птица затрепетала в его руках. - Дашенька, что с тобой? – участливо, словно испугавшегося ребенка, спросил он, прижимая губы к ее виску. А она, вдруг, ощутив надежность его объятий, зарыдала. Она ничего не могла с собой поделать, ее трясло и подбрасывало бурными потоками слез, а он, нежно прижав ее к себе, тихо шептал слова утешения. - Дунечка моя, не плачь, милая. «Дунечка!» - ахнуло ее сознание и обрушилось новым потоком безудержных рыданий. Наконец, слезы иссякли, она еще судорожно ловила ртом воздух, с трудом успокаиваясь, а он, держа ее голову двумя руками покрывал поцелуями ее лоб, глаза, осушая ее слезы, ее шмыгающий нос, и ее губы. А потом они долго и нежно любили друг друга, уносясь в головокружительную небесную высь. Она лежала в его объятиях, и ее ресницы щекотали ему шею. Он гладил ее плечо и руку, слегка касаясь их пальцами. Ему хотелось сказать ей, что он любит ее, что он всегда любил только ее, с той самой их первой встрече в поезде. Но он боялся, что это прозвучит легковесно, слишком сентиментально. Они лежали, молча, а когда, она вдруг пошевелилась, выбираясь из его объятий, он испугался. Он остановил ее и, развернувшись к ней лицом, волнуясь, проговорил: - Даша, я хочу, чтобы ты знала, что я очень люблю тебя, – голос вдруг изменил ему и он с трудом продолжил каким-то чужим охрипшим голосом. - Я знаю, что нас разделяют слишком многие вещи, но ты должна знать, что я сделаю все, чтобы быть с тобой рядом. Теперь я знаю это наверняка. Она долго молчала, а потом тихо произнесла: - Тебе придется почаще напоминать мне об этом. Она улыбнулась, глядя на его растерянное лицо. – Я хочу кушать. - Не торопись, я сейчас, - ответил он, вскакивая с кровати и натягивая штаны, от волнения с трудом находя штанины. Он со всех ног бросился на кухню, ее простые слова почему-то наполнили его восторгом. Он был уверен: она не исчезнет из его жизни, и все будет хорошо. На кухне Серый терпеливо выжидал его у своей миски, как всегда чуть склонив голову набок, он смотрел на него понимающим взглядом. Саша подошел к нему и, потрепав его морду, прижался к нему щекой. - Она здесь, - тихонько пропел он собаке, не в силах удержать внутри переполняющую его радость. Серый согласно тявкнул. Накормив пса, Саша бросился к холодильнику, обозревая скудные холостяцкие припасы. Несколько яиц, разорванная вакуумная упаковка бекона и булка, в верхнем отделении из прозрачного пластика лежал обветренный кусок голландского сыра. - Не густо, - пробормотал себе под нос Саша, когда его посетила спасительная идея, - Омлет! Он бросил на большую тяжелую сковороду несколько ломтиков бекона, нагреваясь, он зашкварчали, пузырясь и извиваясь, и закручивались в аппетитные золотистые спирали, издавая благоуханный запах на весь дом. К подрумянившемуся бекону он отправил тонкие ломтики позавчерашней булки, а когда те получили приятный загар, залил их желтой яично-сырной болтанкой. Разлившись по сковороде, она потушила шипение бекона и хлеба, подрагивая кружевной каемочкой, а потом разухабисто запыхтела, вздуваясь то и дело пухлыми горками. Саша выложил лоснящийся желтый омлет на тарелки. И достав кружки, наливал в них кипяток, когда в кухню зашла Даша. Она улыбалась, но улыбка, как легкая газовая вуаль, не могла скрыть трагических черт, что начертали на ее лице свое жестокой рукой надломленность и боль. У Саши заныло сердце. «Что же с ней произошло?» - Ах, черт, - разлившийся из переполненной кружки кипяток ошпарил руку и вернул Сашу в реальность кухни. - Ты обжегся? – Даша поспешила к нему. - Нет, ничего страшного, - ответил он, вытирая обожженную руку о штаны. - Ты мне расскажешь, что с тобой произошло? – спросил он ее после небольшой паузы. Она внимательно посмотрела ему в глаза и кивнула. Чай они пили в комнате. Специально для Даши он разжег камин. Они укутались в теплом красноватом свете огня, освещавшего комнату и, расположившись на мягком ковре, оперлись спинами на диван. Рядом с ними в ногах улегся Серый. Было тепло и уютно. Саша привлек к себе девушку, и она доверчиво устроилась в его объятиях, прижавшись виском к его подбородку. - Милая моя, - шептал он ей, и по телу разливалось тепло, словно от выпитого алкоголя. – Дунечка моя, - она вздрогнула в его объятиях. – Расскажи мне, что произошло с тобой. - Дунечка, - повторила она, - меня так называла моя бабушка, когда хотела утешить. - Она умерла два месяца назад, - продолжила она после паузы. Он ничего не сказал, а лишь крепче обнял ее. - Она умирала тяжело, у нее были сильные боли, и уже ничего не помогало. Ее выписали из больницы домой. И я переехала к ней. Она жила здесь, на Парковой у нее маленькая однокомнатная квартира. Он не отпускал меня, хотя знал, что бабушка мой самый родной человек, и что я не могу оставить ее. Но он не хотел. Я знала, он никогда не любил ничего, что связано с болезнью и смертью. Когда умер его отец, он даже к гробу не подошел, только деньги отдал родным, и те все устроили. Она говорила сбивчиво, не заботясь, чтобы было понятно. Слова лились из нее, как слезы, текущие по ее лицу, она вытирала их, не замечая, и продолжала говорить, не останавливаясь, заворожено смотря на мерцающий огонь. - Он не хотел, чтобы я была рядом с ней, он боялся смерти, как заразной болезни. Говорил, потрать любые деньги на сиделку, я все оплачу. Но я не послушала его, я поехала. Я была с ней весь ее последний месяц, после того как ее отправили домой. Она так страдала, - она горестно всхлипнула, но продолжала говорить, - но никогда не жаловалась. А я ухаживала за ней, как за ребенком. Она стала такая маленькая хрупкая, в конце я легко поднимала ее на руки, когда купала. И как в ней умещалась эта боль?! Она все гнала меня от себя: «Деточка моя, езжай к мужу, мужчин нельзя оставлять надолго, а я тебя обязательно дождусь». Она так хотела, чтобы я была счастливой! Если бы ей сказали, что для этого она должна страдать в два раза больше, она бы, не задумываясь, согласилась. Она умела любить так, как никто никогда не любил меня, даже родители. С ней я всегда чувствовала себя защищенной, даже когда она стала совсем старой, больной маленькой, до последнего дня, ее любовь была для меня тем основанием, на который всегда можно было опереться. У нее я всегда могла найти поддержку, утешение. Чтобы не случилось, как бы я была неправа, она всегда была за меня. А в последний вечер она заснула так тихо-тихо, спокойно, как будто боль наконец оставила ее, а через несколько часов, я еще не легла, она вдруг открыла глаза, широко так, словно что-то увидела, а потом спокойным голосом мне говорит: «Дунечка, мне уже не больно, детка, ты не плачь». Вздохнула шумно и умерла. Даша замолчала, слезы текли у нее из глаз, но она их уже не вытирала. - Он приехал на похороны, - продолжила она, потом, - но в дом не зашел. Сказал, что надо продать квартиру. Чтобы я собрала этот старый хлам. Хлам, так и сказал. И уехал. А я две недели еще разбирала бабушкины вещи. Сложила их в коробки, но выкинуть ничего не смогла. Домой отвезла фотографии ее, бумаги. А через месяц, как я вернулась, он ушел. Сказал, что не может жить с мертвой бабушкой, что мои страдания мучат его и душат. И ушел. «Вещи потом заберу». Я осталась в квартире одна. А потом взяла бабушкины коробки, что привезла, и вернулась к ней. Я не могу понять, как так произошло: она умерла, и вся жизнь моя рассыпалась? Он ушел, как раз в тот момент, когда он был мне нужен, может быть, в единственный момент, когда он оказался мне действительно нужен. Он был таким надежным, опекал меня, заботился, говорил, что любит. А потом встал и ушел. Она снова надолго замолчала. - Она умерла и больше верить некому, некому. Она горько плакала, а он, прижимая ее к себе, шептал: - Я не оставлю тебя, никогда, никогда, Дунечка моя, родня моя…
chandni: Юлия здОрово!
Джастина: apropos а говорила, что краткость не твоя сестра так это была неправда вычеркиваем (этот последний из недостатков приписываемых тобою себе самой)
Tatiana: apropos Юлия
Джастина: Юлия, это так тонко, душевно так, непостижимо чувственно описано Впервые в жизни к его желанию к женщине примешалось саднящее чувство жалости к ней, словно к беззащитному, хрупкому ребенку Это то самое чувство которое доступно только тому человеку который сам переживает сердечную боль, и тогда ему доступна и постижима боль другого человека, причем безотносительно знания об этой боли, на уровне подсознания, на уровне несловестного общения, на уровне космоса. Рождается стремление отдать себя, когда от тебя самого уже ничего не осталось оно открывает источник новой силы и главное желания бороться и жить дальше. Он нарочно вызывал в памяти все самые болезненные для себя вещи. Сердце мучительно заныло особенно при слове «жена», но как ни странно эта тянущая боль не спугнула его мирное состояния, позволяющего ему без страха смотреть на все его проблемы. Девочки, я в восторге и полном ауте! Откуда слова такие беруться откуда такие чувства! День начат не зря... день задался с утра... окрыленная полетела работать
Цапля: Юлия конечно и безусловно, написано мастерски . Все очень верно выше сказала Джастина : Джастина пишет: Рождается стремление отдать себя, когда от тебя самого уже ничего не осталось оно открывает источник новой силы и главное желания бороться и жить дальше. Скажем так, твой эпизод помог мне на место поставить в голове эпизод Хелги - ибо я не видела в нем "солнечного удара" , все-таки, а более всего видела своего рода попытку спастись и забыть о своей боли, пусть таким путем, и даже именно таким путем, и мне все чудилось, мешало , червячком точило осознание того, что Дашу он просто использует в качестве спасательного круга, и скорее подсознательно. Твое продолжение, проникновенное и щемящее, дало мне возможность увидеть, что - они оба друг для друга - спасательные круги, они оба - в душевном надломе, в растерянности, Даша видится совсем разбитой и беззащитной - и , поэтому, вероятно Саша обретает в себе силы захотеть защищать... Жаль, конечно, что так... жаль Лялю... мне жаль вашу Лялю, леди - верно , Сашку вашего стоило стукнуть по голове раньше, чтобы он прозрел - сейчас его прозрение так трогательно, но мысль о том, что пришло оно после того, как он погубил кусочек чужой жизни, сломал милую и красивую игрушку, так, скуки ради, а теперь, прозревая, направляет свою энергию на спасение другой женщины... Закономерно, но грустно. Даша и Саша будут тащить себя из ямы, помогая , подталкивая, он обретет уверенность в себе, будучи ведущим и желанным, видя в ней единственную возможность оправдать себя, она - из-за краха личной жизни - единственную возможность спастись. да, это будет Любовь... не солнечный удар, нет - это другое... Но все равно пробирает.
Хелга: Юлия Прочитала еще вчера, то есть ночью, но слова не собрались, поэтому решила отложить до утра. Мне кажется это оно, оно самое, именно то, что нужно. Их порыв, который меня тоже смущал, почему и сомневалась, теперь абсолютно логичен, поскольку они оба, пережив несчастье, чувствуют и понимают друг друга. Ну не могу я выразить словами, когда приходится писать о собственных ощущениях. Двумя словами - пазл собирается. У тебя все получается настолько проникновенно, пробирает насквозь... Цапля хорошо написала... Цапля пишет: твой эпизод помог мне на место поставить в голове эпизод Хелги - ибо я не видела в нем "солнечного удара" , все-таки, Вот, даже Цапля умиротворилась. Хотя там не было "солнечнго удара" в прямом смысле, там было другое, изумительно подхваченное Юлией
apropos: Юлия Вот уж точно пробирает. И описано так нежно и страстно, щемяще - их любовь, трепетное отношение друг к другу и своему чувству... Но, уже не та встреча в поезде (которая просто становится лишним эпизодом, ничего не дающим героям и ничего для них не значащим - ружье, которое лишь заняло место, но не выстрелило) - а эта встреча может послужить поворотным пунктом для героев. И совсем необязательно это должна была быть Даша - любая понравившаяся женщина, встреченная на пути в это время. Они оба побиты, разломанны - не знаю, не уверена, что что-то может сложиться на этих обломках, т.к. героям будет трудно из-под них выбираться, цепляясь друг за друга и утягивая друг друга вновь в омут страданий. Уважая и признавая точку зрения авторов этой сюжетной линии (и восхищаясь их мастерством и талантом) - все же несколько удивляюсь (и огорчаюсь), что для обретения себя героя пришлось пройти через столь тяжелые, даже экстремальные ситуации - со смертями, суицидом и т.д. Неужели все должно быть так мрачно, и только после стольких потрясений, после вывороченной наизнанку кровоточащей души, можно обрести любовь и понимание?.. И это с утра... Как грустно на этом свете, господа (с)
Хелга: apropos пишет: И совсем необязательно это должна была быть Даша - любая понравившаяся женщина, встреченная на пути в это время. Не согласна. Любая понравившаяся - это будет совсем иная история. Встреча в поезде, возможно, стала внутренней неосознанной причиной пренебрежения С. к Ляле, поскольку его уже тянуло к другой женщине, а он, заблуждаясь, посчитал это пустяковым эпизодом. Он должен был встретить именно ту, из-за которой он и страдает, не выбрав ее вовремя, не поняв важность того, что человек рядом - это главное, а остальное - потом. Теперь он это понял, но пройдя через испытания. Просто история получается суровая, а что делать, так сложилось... Грустно на свете... да, верно, к сожалению...
Цапля: Хелга пишет: Вот, даже Цапля умиротворилась Ну, как сказать... Просто жалко мне было Дашу в качестве используемой, и хотелось надеяться, что и ей этот Сашин порыв нужен, важен, необходим как воздух... apropos пишет: И совсем необязательно это должна была быть Даша - любая понравившаяся женщина, встреченная на пути в это время. У меня тоже было такое впечатление - Саше в период его кризиса можно было встретить любую женщину, которой так же плохо - мне так начало казаться. apropos пишет: все же несколько удивляюсь (и огорчаюсь), что для обретения себя героя пришлось пройти через столь тяжелые, даже экстремальные ситуации - со смертями, суицидом и т.д. Неужели все должно быть так мрачно, и только после стольких потрясений, после вывороченной наизнанку кровоточащей души, можно обрести любовь и понимание?.. Вот знаешь, начинаю верить, что можно - другой вопрос, жалко героев, которых наши авторы выворачивают наизнанку, не желая им давать более легких путей к обретению относительного хотя бы покоя... ибо невозможно обрести счастье, пройдя через край - а Саша и Даша прошли оба через самое страшное - через испытание смертью близкого, предательство, душевное умирание.. если наши мизантропические авторы позволят это своим героям - они спасут друг друга, и обретут любовь... Но чего все это будет им стоить... apropos пишет: Как грустно на этом свете, господа Это не так... *оптимистично* и некоторые другие авторы показали нам, что может быть иначе
Цапля: Хелга пишет: Не согласна. Любая понравившаяся - это будет совсем иная история. Встреча в поезде, возможно, стала внутренней неосознанной причиной пренебрежения С. к Ляле, поскольку его уже тянуло к другой женщине, а он, заблуждаясь, посчитал это пустяковым эпизодом Этого заблуждения я долго не могла тебе простить ибо мне казалось, что я написала его солнечный удар не пустяковым, незначительным эпизодом... А вот насчет любой понравившейся... Я почти уверена (хотя, возможно, слишком категорична) - что - да, таки могла бы ... быть иная... в той ситуации, в которую попал Саша. Ибо в твоем эпизоде это был - не солнечный удар, не вспышка, а желание спастись, и понимание того, что эта женщина спасет его от утопания, а тот факт, что ей самой в тот момент была нужна помощь - и послужил возможностью для них обоих обрести спасение друг в друге. А вот если бы это была иная - Лиза, Настя, Вера - с такой же болью в глазах и готовностью пойти за ним - это была бы она...
apropos: Хелга пишет: Любая понравившаяся - это будет совсем иная история И получилась совсем другая история - на мой субъективный взгляд. Красивая, горькая, страдающая, но... другая. Эта неосознанное пренебрежение к Ляле было бы и без встречи с Дашей, т..к он НЕ любил Лялю, и все равно - рано или поздно она начала бы его раздражать, семейная жизнь - угнетать и т.д. Хелга пишет: встретить именно ту, из-за которой он и страдает, не выбрав ее вовремя Хм... Думаю, он страдает больше все же из-за себя и своей душевной лености, женившись на удобной женщине по собственному выбору, когда-то не остановившись и не сойдя с накатанной колеи. Но это мое мнение, конечно. Цапля пишет: желание спастись Вот-вот, это я где-то и имела в виду.
Хелга: Цапля пишет: ибо мне казалось, что я написала его солнечный удар не пустяковым, незначительным эпизодом... Ты написала его непустяковым и значительным эпизодом, но ты сама знаешь, за что я зацепилась... Цапля пишет: А вот насчет любой понравившейся... Я почти уверена (хотя, возможно, слишком категорична) - что - да, таки могла бы ... быть иная... в той ситуации, в которую попал Саша. Тогда речь бы шла просто об "используемой" Лизе, Вере, Насте. (А что по улицам толпами ходят женщины с болью в глазах? ) Он встретил именно Дашу и порыв его был совсем иным, чем использование. На эту тему вспоминается "Триумфальная арка" , когда герои встречаются на улице, оба душевно травмированные и дальше «использование» друг друга вплоть до очередной трагедии. Ну это так, к слову, ассоциации... apropos пишет: Думаю, он страдает больше все же из-за себя и своей душевной лености, женившись на удобной женщине по собственному выбору, когда-то не остановившись и не сойдя с накатанной колеи. Я же о том же, конечно, он из-за себя страдает, а она просто причина, глубинная...
полная версия страницы