Форум
Невыдуманные истории из жизни.
Wega: Порою в нашей жизни вдруг происходит нечто совсем необычное: или событие, или встреча, которые либо сильно меняют течение нашей жизни, либо запоминаются и учат нас чему-то новому и неведомому прежде. Давайте поделимся историями, которые произошли с нами или с кем-то другим - ведь жизнь наша так богата на выдумку!
Ответов - 61, стр:
1 2 3 4 All
chandni: Wega сколько же всего интересного случается в жизни!
Леона: Wega пишет: «Где тут расписаться, что я зарплату получать отказываюсь, а ролей своих не отдам, не отдам!» Теперь таких днём с огнём не найдёшь.
Wega: Однажды знаменитый, киноактер Адольф Менясу заказал у лучшего нью-йоркского портного брюки. Только через месяц, после нескольких примерок, портной выполнил заказ. Забирая брюки, Менясу с раздражением сказал: - Богу понадобилось семь дней, чтобы сотворить мир, а вы мне тридцать дней шили брюки. На это портной ответил: - Посмотрите на этот мир и посмотрите на эти брюки. Один из артистов Малого театра вернулся с курорта и прямо с поезда решил заехать в театр. Ходит по театру в летней рубахе, веселый, загорелый, пиджак через плечо, чемоданчик в руке. Здоровается со всеми, рассказывает, как отдохнул. Подходит к подмосткам и видит, что свет притушен, а на сцене стоит стол, за которым в боярских костюмах сидят артисты. Так как дело было днем, артист решил, что идет репетиция. Он бодро вышел на сцену, взмахнул рукой и, притопнув при этом ногой, воскликнул: - Здорово, бояре! Бояре странно посмотрели на него и ничего не ответили. Скосил он глаза и увидел, что зал полон публики. Оказывается, в тот день устроили шефский спектакль для солдат. Постоял артист секунду и тихо ушел за кулисы. Публика безмолвствовала. Никто ничего не понял. Зато бояре, плача от смеха, стали сползать под стол. Никто дальше играть не смог. Пришлось дать занавес. Рассказывали о курьезном случае на «Мосфильме». На склад, где выдается операторам пленка, назначим нового работника. Пришли операторы утром за пленкой, и один из них спросил: - А точно в коробке триста метров? Новый кладовщик, к великому ужасу операторов, открыл коробку, развернул черную бумагу и при ярком свете лампочек стал деревянным метром измерять длину пленки. Алексей Баталов рассказывал, как на съемку фильма «Дама с собачкой», в котором он играл главную роль, пригласили для консультации каких-то старушек. Одна из них сказала режиссеру Иосифу Хейфицу, что Баталов при ходьбе косолапит, а это, мол, русскому интеллигенту не к лицу. С этого дня режиссер следил за походкой артиста. Одергивал его. Баталова это нервировало. Приехали в Ялту на натурные съемки и встретились с глубоким стариком, который в молодости был лодочником и возил самого Чехова. Увидел он на съемочной площадке Баталова, заулыбался и говорит Хейфицу: - Шляпа-то у него точно как у Чехова. А когда Баталов пошел, лодочник закричал радостно: - И косолапит, как Антон Палыч! Баталов ликовал. Актриса Елена Кузьмина рассказала мне, как в фильме «Секретная миссия» снимался кадр, где убивают ее героиню. Кузьмина за рулем машины. В лобовом стекле одна за другой возникают дырки от пуль. Снимали это так. За спиной актрисы, чуть слева, посадили снайпера, который стрелял по стеклу изнутри машины. - Вы только голову не отклоняйте. Даже на сантиметр,- попросил он Кузьмину. - Это было очень страшно, - вспоминала Елена Александровна.- Особенно когда пули задевали мои волосы. И знаете, самое любопытное - когда после шестого дубля все шесть изрешеченных стекол положили друг на друга, все дырки совпали. Прошло немало лет с тех пор, как я видел этот фильм. Многое забыто. А этот кадр до сих пор перед моими глазами. Весной 1975 года съемочная группа фильма «Двадцать дней без войны» долго искала вокзал, внешне похожий на ташкентский военного времени. Более всего подошла одна из станций Калининградской области. Во время съемок вокзал преобразился: сменилась вывеска, по перрону ходят узбеки в халатах, к забору привязан верблюд... Группа снимала, а вокзал продолжал работать. Подошел поезд дальнего следования. В нем возвращался из краткосрочного отпуска молоденький солдатик. Накануне, после проводов, его впихнули в вагон, где он всю дорогу спал. Вышел из вагона, глянул на вокзал, увидел вывеску «Ташкент», бросил чемодан на землю и заплакал навзрыд: «Все, будут судить за неявку в срок!» Разъясняли ему минут десять, что приехал он куда нужно. Счастью не было предела, тем более что Людмила Гурченко подарила ему свою фотографию с автографом. Взято из книги Ю.Никулина "Почти серьёзно".
chandni: Wega спасибо! Отличные истории!
Хелга: Wega пишет: Более всего подошла одна из станций Калининградской области. Надо же, нашлось сходство с Ташкентским вокзалом? Wega Хорошие истории, спасибо!
Бэла: Wega от твоих чудных постов - хорошее настроение обеспечено надолго! Смеялась. как и всегда!
Wega: "Он постарается!" ПРЫЖОК В ХОЛОДНУЮ НЕВУ Даль был, конечно, человек со странностями, как и всякий талантливый артист. В последнее время он старался не появляться в людных местах, так как не любил приставаний праздных зевак. Как-то в Ленинграде они жили с режиссером Е.Татарским в гостинице. И вдруг Татарскому кто-то сообщает, что Даля только что видели плывущим в Неве. Дескать, он шел по набережной и вдруг как был в одежде, так и кинулся в реку и поплыл неведомо куда. Татарский бросился в гостиницу и встретил в номере Даля, который развешивал мокрую одежду. «В чем дело?» — «Да шел себе мирно, вдруг какие-то бабы налетели: «Олег Даль! Олег Даль!...», и кидаются на меня за автографами. Я рассвирепел и прыгнул от них в воду. У гостиницы выплыл и пошел в номер...» МОРСКАЯ КАВАЛЕРИЯ Однажды по Калининграду на крытом грузовике ехала со съемок фильма «Женя, Женечка и „катюша"» группа, в составе которой были Олег Даль и Михаил Кокшенов. Вообще, они разыгрывали и подначивали друг друга постоянно, а тут что-то особенно развеселились. И вот в центре города оба спрыгивают на мостовую, впереди бежит Даль в военной бутафорской форме с оружием в руках, следом за ним несется Кокшенов и, выпуская время от времени короткие автоматные очереди, кричит: — Стой, гад! Сдавайся!.. Прохожие в ужасе прижимаются к стенам, кто-то прячется за деревом, кто-то падает на асфальт, опасаясь шальной пули. В этот момент со скрежетом тормозит настоящий военный патруль. Даль и Кокшенов бросают оружие на землю и поднимают руки, а начальник патруля немедленно начинает допрос. Дело в том, что оба артиста были одеты в советскую форму времен войны, и это, конечно, больше всего насторожило патрульных. — Кто такие? — спрашивает начальник патруля, капитан третьего ранга. — Морская кавалерия, товарищ майор! — козыряет Кокшенов. — Железнодорожный флот! — в свою очередь объясняет Даль. — Десять суток ареста, — объявляет им начальник караула. Артистов отправили на настоящую гауптвахту, откуда их вызволили с большим трудом. Рассказывал Олег Даль. ЖУРНАЛИСТКА Рассказывает Александр Абдулов: «После одной гнусной статьи, я пришел к главному редактору, говорю : "Скажите, кто это написал? Чей это псевдоним?". Так и не раскрыли мне его. И вдруг: я сижу у себя в кабинете, и входит девушка, довольно страшненькая, слезы в глазах. Говорит: "Это я, та, которая написала. Мне сказали, что вы мне голову оторвете!". Поставила сумочку на диван и плачет. Вдруг: что меня дернуло? Говорю: "Можно на минуточку?". Вывел ее из кабинета, вернулся - а в сумочке - работающий диктофон. Я вынул кассету, завел обратно и говорю: "Так что вы хотели узнать? Да, я отрежу вам голову...". И начал рассказывать, как буду расчленять ее детей, родственников, что сделаю с ее бабушкой... У нее светились от счастья глаза! Только обидно, говорю, что вы не записали это. И тут с ней началась истерика». ПРЕЖДЕВРЕМЕННЫЕ РОДЫ Рассказывает Ирина Алфёрова. Мы были молоды, это был Ленком. Пьер Карден в канун Нового года пригласил нас на гастроли в Париж, и надо было пройти такое вот испытание, когда старые большевики задавали вопросы, в каком году какой-то съезд был, в общем, мучили нас. Сто человек должны были поехать, и весь театр пригласили на это собеседование. Меня спросили, в каком году был какой-то съезд РСДРП. Я и выговорить-то эту РСДРП не могу. И они спрашивают: "Без нее можно обойтись?" Нет, говорят, без нее нельзя. И так про всех. Без этого можно? Без этого? И когда пришел Абдулов, ему задали вопрос, что это за почин - "26 ударных недель". Он ответил: - Преждевременные роды что ли? Народные мстители сказали: - Вот этот точно не поедет. Им сказали, что вот без этого совсем никак нельзя. Они довольно-таки жалостливыми оказались, говорят, что пусть едет в порядке исключения, но с ним поедут еще люди. И действительно, поехали еще с нами люди... В кожаных пальто, в шляпах, если в кино снять, скажут, что бессовестно, что так не бывает. ДРУЖБА НАРОДОВ Александр Абдулов и режиссер Роман Балаян приехали на кинофестиваль в американский штат Ньо-Мехико, в город Альбукерке. «Место своеобразное, — рассказывает Александр Абдулов, — там даже негры не живут, одни ковбои в шляпах. А уж русских там вообще днем с огнем не сыщешь!» По этой причине мастера российского кино оказались без переводчика. (Альбукерцы еще удивились: «А вы разве по-английски не говорите?») Наши уже было начали скандал о неуважении, но дело разрешилось неожиданным образом. На фестиваль приехал великий французский певец Шарль Азнавур — как известно, армянин по происхождению. Азнавур английский знал хорошо. Так что все устроилось: он переводил все происходящее на армянский Балаяну, а тот уже пересказывал по-русски Абдулову.
Wega: Взято из книги Ю. Никулина "Почти серьёзно" Еще учась в девятом классе, я с моим школьным приятелем Шуркой Скалыгой поехал как-то на стадион. Висим мы на подножке (в то время у трамваев не было автоматически открывающихся и закрывающихся дверей), а рядом с нами два парня, с виду студенты. Один из них и говорит другому: - Слушай, мне вчера рассказали интересный анекдот. Мы с Шуркой насторожились. - Один богатый англичанин,- начал рассказывать парень,- любитель птиц, пришел в зоомагазин и просит продать ему самого лучшего попугая. Ему предлагают попугая, который сидит на жердочке, а к его каждой лапке привязано по веревочке. «Попугай стоит десять тысяч,- говорят ему,- но он уникальный: если дернуть за веревочку, привязанную к правой ноге, попугай будет читать стихи Бернса, а если дернуть за левую, -поет псалмы».- «Замечательно,- вскричал англичанин,- я беру его». Он заплатил деньги, забрал попугая и пошел к выходу. И вдруг вернулся и спрашивает у продавца: «Скажите, пожалуйста, а что будет, если я дерну сразу за обе веревочки?» И тут парень, который слушал анекдот, вдруг сказал: - Нам выходить надо. И они на ходу спрыгнули с трамвая. Пришел я домой и все рассказал отцу. Целый вечер мы гадали, какая может быть у анекдота концовка. Наверняка что-нибудь неожиданное. Мы перебрали сотни вариантов, но так ничего и не придумали. Прошло много лет. В годы войны, когда мы стояли в обороне под Ленинградом, как-то один мой товарищ рассказывает в землянке: - Послушайте, ребята, хороший анекдот. В одном магазине продавали дорогого попугая. У него к каждой лапке привязано по веревочке. Как дернешь за одну, так он частушку поет, как дернешь за другую-начинает материться. - Ну?! - воскликнул я в нетерпении. Только солдат хотел продолжить рассказ, как его срочно вызвали к комбату. И он больше в землянку не вернулся. Его отправили выполнять задание, во время которого он получил ранение и попал в госпиталь. И вот в Калинине во время представления стою я как-то за кулисами рядом с инспектором манежа, и он мне вдруг говорит: - Знаешь, хороший есть анекдот. О том, как в Америке продавали попугая с двумя веревочками. - Ну?! -замер я в потрясении. - Сейчас объявлю номер. Подожди. Вышел инспектор манежа объявлять номер, и с ним стало плохо, сердечный приступ. Увезли его в больницу. Я понял, что больше не выдержу, и на следующий день пошел к нему в больницу. Купил яблок, банку сока. Вхожу в палату, а сам весь в напряжении,.. Если сейчас упадет потолок и инспектора убьет, я не удивлюсь. Но потолок не упал. Просто мне медицинская сестра показала на аккуратно застеленную койку и сказала: - А вашего товарища уже нет... Ну, думаю, умер. А сестра продолжает: - Его час назад брат повез в Москву, в больницу. «Еще не все потеряно,- подумал я.- В конце концов, вернется же он обратно». Но до конца наших гастролей инспектор так и не вернулся. Отец был потрясен этой историей. - Прямо мистика какая говорил он,- жуть берет. Спустя три года я снова попал в Калинин. В цирке инспектором манежа работал другой человек. - А где прежний инспектор? - сразу же спросил я. - А он ушел из цирка,- ответили мне.- Работает здесь, в Калинине, на радио. В первый же свободный день я отправился на местное радио, отыскал комнату, где работал бывший инспектор. Два раза переспросил сотрудников, там ли их начальник (инспектор на радио возглавлял какой-то отдел), и, когда мне сказали, что он сидит на месте, я с трепетом постучался в дверь и вошел в кабинет. Он сидел за столом и, увидев меня, воскликнул: - О! Кого я вижу. Я же про себя говорил: «Тише ты, тише. Не очень радуйся. Сейчас что-нибудь произойдет». Проглотив слюну, набрав воздуха, я выпалил: - Привет! Что было с попугаем, у которого на ногах были привязаны веревочки? - У какого попугая? - опешил бывший инспектор. Я напомнил об анекдоте. - А-а-а... Да-да... Такой анекдот был. Понимаешь, начало я, кажется, помню; продавали попугая в Америке... но вот концовку я забыл. - Как забыл?-обмер я.-Ну вспомните, вспомните,- умолял я. Он задумался, потом радостно воскликнул: - Вспомнил! Сейчас расскажу. Только быстренько схожу к начальнику, подпишу текст передачи. - Нет! - заорал я.- Сейчас расскажите, я и уйду. И он рассказал. Оказывается, когда покупатель спросил продавца, что будет, если дернуть сразу за обе веревочки, то вместо продавца неожиданно ответил сам попугай. «Дурр-рак! Я же упаду с жердочки...» Так я наконец узнал концовку анекдота.
Калина: Wega Классная история. Я слышала ее в исполнении самого Никулина.
Wega: О Владимире Басове. СЧАСТЛИВЫЙ ЭПИЗОД В фильме Г. Данелия «Я шагаю по Москве» Владимир Басов сыграл эпизодическую, но очень смешную роль полотера. Возник этот персонаж случайно. В фильме не было критического отношения к жизни, модного в то время. Это отметили многие критики еще до выхода картины, разругали сценарий, так что роль недовольного всем полотера пришлось сочинять буквально на ходу в разгар съемок. Случайно по студии проходил Владимир Басов, его попросили помочь сыграть эпизод, и Басов согласился. Таким образом в кино пришел выдающийся комический артист. СТРАННАЯ РЕАКЦИЯ Во время съемок «Метели» произошел один забавный случай. Валентина Титова блестяще играла роль, оператор прильнул к камере — словом, все шло прекрасно, но вдруг Басов вскочил с режиссерского стульчика, влетел в кадр и с криком: «Ай-яй-яй! Ай-яй-яй!» стал хлопать себя ладонями по бедрам, приплясывать, наконец скинул пиджак и принялся яростно топтать его ногами. Актриса напряглась и побледнела, полагая, что это ее игра так разозлила режиссера, но все оказалось проще — у Басова внезапно загорелись в кармане спички. ВАЖНОЕ ЗНАКОМСТВО Со своей тещей Басов познакомился довольно поздно, когда у них с актрисой В. Титовой уже родился сын Саша. Была послана телеграмма родителям Валентины, и они пожелали приехать поглядеть на внука, а заодно и познакомиться с зятем. Титова вспоминает, что когда они прибыли на вокзал, Басов благоразумно остался у машины, чтобы не смущать родственников — все-таки он был на целых восемнадцать лет старше жены. Но, как только теща увидела зятя, она воскликнула: — Немедленно разводиться! Хитроумный Басов уже ожидал такого развития события. Он всплеснул руками и, словно не расслышав этой реплики, вскричал: — Марья Ивановна! Как жаль, что я не встретил вас прежде Вали! Я бы непременно женился на вас! Разумеется, теща в ту же секунду стала самым лучшим другом находчивого зятя и с тех пор во всех семейных ссорах неизменно была на его стороне. Впрочем, и зять очень хорошо к ней относился. ПРОПИСКА БЕЗ БЮРОКРАТИЧЕСКОЙ ВОЛОКИТЫ Когда теща Владимира Басова переехала в Москву, тот срочно занялся ее пропиской. В те годы это было очень непросто, но артиста Басова все знали и охотно шли ему навстречу. Впрочем, рассказывают, что поразил он чиновников не своей известностью, а совершенно другим. Добившись приема у одного из начальников, он сказал: — Мне срочно нужно прописать человека в Москве. — Какого человека? — спросил чиновник. — Тещу! — Вот это да-а, — удивился чиновник. — Сколько лет здесь работаю, а впервые встречаю человека, который просит прописать в своей квартире тещу. Не смею отказать! — И он тут же подписал все нужные бумаги. ЭКСПРОМТ Когда Владимир Басов был еще молод и почти никому не известен, с ним приключился забавный анекдотический случай, о котором он любил рассказывать, и рассказ этот неизменно вызывал у слушателей смех. В одно из воскресений он был приглашен на день рождения к дочке министра то ли путей сообщения, то ли связи, в очень престижный и роскошный дом в самом центре Москвы. Пригласили только молодых людей, раскованных и веселых, так что праздник начинался замечательно. День рождения этот был очень важен для Басова, но по какой-то весьма уважительной причине он опоздал. Пришел на два часа позже условленного времени, поднялся на лифте и направился к двери, которая была приоткрыта — по-видимому, кто-то из гостей выходил курить. Басов звонить не стал, а вошел. Услышал голоса из комнаты, музыку, огляделся. И вдруг увидел швабру. Тут в голову ему пришла мысль загладить свою вину, а заодно повеселить гостей. Он быстренько вывернул пиджак наизнанку, нахлобучил на голову какую-то женскую шляпу с перьями, сел верхом на швабру и с громкими воплями ворвался в комнату. Расталкивая людей, проскакал вокруг стола, и тут понял, что делает что-то не то. В комнате воцарилась гробовая тишина, гости застыли, изумленно выпучив глаза... «И тут, — вспоминает Басов, — я с ужасом понял, что ошибся этажом и попал не в ту квартиру... Я скинул с себя шляпу с перьями, отбросил в сторону швабру и, пользуясь тем, что хозяева не опомнились, опрометью кинулся вон, сбежал по лестнице и навсегда покинул этот дом. Страшно представить, что подумали про меня все эти люди».
Wega: А это из устных рассказов М.И.Ромма. Написано про Эйзенштейна много, вероятно, написано будет еще больше. Но, пожалуй, вот того, что я собираюсь рассказать, об нем не напишут. Поразительный это был человек, очень своеобразный. Какой-то мягкий весь, круглый, уютный, как будто бы без костей чуть-чуть. Садился он всегда в какую-то очень удобную, странную позу. К старости был полноват. В молодости волосы торчали, так сказать, эксцентрически, дыбом. Такие курчавые. Всегда улыбался, посмеивался. Первый раз увидел я его у Виноградской. Это тоже была своеобразная пара. Об ней бы стоило рассказать — Виноградская и Шнейдер. Он иногда к ним приходил с Перой Аташевой. Виноградская и Шнейдер были моими друзьями. Шнейдер был умнейший человек. Ну, Виноградская была талантливая, красивая, актриса-неудачница, сценаристка, злая довольно, очень русская, злая русская. А Шнейдер был добряк. Как-то он сказал: удачно жениться, это все равно, что засунуть руку в мешок с гадюками и вытащить ужа. Вот так. И однажды увидел я у них Эйзенштейна. Это было время, когда голодали они. У Шнейдера не было работы, Кулешов его предал, Виноградская все старалась написать какой-то сверхсценарий. И вот вдруг появился у них человек. Я зашел и оробел — Эйзенштейн, оказывается. Ну, первый раз он на меня произвел действительно какое-то странное впечатление. Вот — такой какой-то круглый человек. Тогда же он сказал как-то: «Эх, какой во мне «рыжий» умирает!» Я не понял слово — «рыжий». «Коверный,— пояснил он,— я прирожденный партерный, в цирке, на репризу». Репризы его, действительно, были поразительные. Сохранились в памяти его остроты про режиссеров. «Рошаль был весь открыт, и струны в нем рыдали». Или про того же Рошаля: «Вулкан, извергающий вату». Про Строеву — повторить не решаюсь, что он сказал. Про Богословского: «Бывает человек-лев, тигр, шакал, гиена, змея, лисица, но этот человек — горжетка». Про одного режиссера сказал: «Универсальная вешалка для искусства». Все его остроты сохранялись надолго. Про Мачерета он очень обидно сказал: «Мачеретиться строго воспрещается». Особенно он любил рисовать похабные картинки при дамах. Так вот застал я в Алма-Ате как-то: Люба Дубенская и Кончаловская Наташа от него вылетели как бомба; красные. Он им такое нарисовал, что они не выдержали, в общем, хотя уж многоопытные были дамы. Рисовал он всегда. Из рисунков его только ничтожную часть можно опубликовать, а большинство непубликуемо. Совсем, никогда не будет опубликовано, это в чистом виде похабель. Как-то купил я на развале в Ленинграде коллекцию старинных дагерротипов таких: «Первая ночь новобрачной» и еще что-то такое, «Ванна молодой женщины»,— такие деликатные, чуть-чуть фривольные фотографии, серии такие. Он мне повсюду к этой даме пририсовал кавалера, причем молниеносно, в таких позициях, что просто с ума сойти. Я засунул эту коллекцию дагерротипов куда-то, теперь сам потерял, все боюсь, что кто-нибудь ее откопает когда-нибудь. Ну, говорил я уже, что Эйзенштейн всегда был лукав, всегда был многосмыслен, всегда был ироничен очень, ни к чему не относился серьезно и любил ходить по острию бритвы. Вот две таких истории про Эйзенштейна хочется мне рассказать. Первую историю про себя он сам мне рассказывал, ну, а второй я был свидетелем. Так вот, первая история вот такая. Зашел я как-то к нему в году тридцать пятом, вероятно, уже после «Пышки», говорили мы с ним. Был он тогда в очень тяжелом положении, Шумяцкий не давал ему работать. Я говорю ему: — Что же, Сергей Михайлович, что ж вы так сидите без работы? Невозможно ведь. Пошли бы вы к Шумяцкому, помирились бы с ним. Все-таки Эйзенштейн, пойдет ведь навстречу. Ну, пренебрегите, так сказать, гордостью. Зайдите сами, протяните первый руку, ну, и все будет в порядке, я думаю. Он мне говорит: — Так ведь, видите ли, характер у меня неподходящий. — В каком это смысле? — Так ведь же,— говорит,— уже пытался. И вот пойду, совсем соберусь лизнуть... войду, объявлю свои намерения, так сказать, и выйдет он из-за стола, и наклонится, и задом повернется, и нагнется. Я уж наклонюсь, чтобы лизнуть, а в последнюю минуту возьму да и укушу за ягодицу. Вот такой характер. Я смеюсь, говорю: — Ну, это шутки. Он говорит: — Да какие шутки? Вот, расскажу я вам историю. Примерно год, что ли, назад вызывает он меня к себе — сам, заметьте, — я твердо решил: ну, раз вызывает сам Борис Захарович, будем мириться. Пришел, так сказать, с самыми добродетельными намерениями, и он мне говорит: «Что ж, Сергей Михайлович, сидите вы без работы, — совершенно вот то же, что вы мне говорили, — нельзя же так. Давайте отбросим все в сторону. Ну, была «Мексика», ну были ошибки, не будем говорить, кто виноват, давайте работать». Я говорю: «С удовольствием, Борис Захарович, любое ваше задание — буду работать». Правильно все? Правильно. Он мне говорит: «Ну, вот если так, для начала помогли бы вы Грише Александрову, помогли бы вывезти «Веселые ребята». Ну, а я ему отвечаю: «Я не ассенизатор, говно не вывожу». Он проглотил. Я продолжаю стоять с протянутой рукой, говорю: «Дайте мне самостоятельную работу — буду ставить. Буду ставить по вашему указанию». Он мне говорит: «Так вот, может быть, какую-нибудь такую эпопею. Возьмите какое-нибудь классическое русское произведение, и вот, так сказать, экранизируйте. Вот как Петров удачно сделал «Грозу», вот и вам бы что-нибудь классическое». Я говорю: «Я Островского, так сказать, недолюбливаю, я уже ставил «Мудреца», так сказать, нареканий много было, но пожалуй, это предложение мне нравится. Я вам очень благодарен, Борис Захарович». Он расцветает в улыбке, говорит: «Ну, давайте ваше предложение, что будете экранизировать?» Я говорю: «Есть такой малоизвестный русский классик, Барков его фамилия, Барков. Есть у него грандиозное классическое произведение, «Лука» называется». Я фамилию не добавил, естественно из осторожности, чтобы не обидеть сразу начальство. Он говорит: «Я не читал». Честно сказал. Я говорю: «Что вы, Борис Захарович, это потрясающее произведение. Кстати, оно было запрещено царской цензурой и издавалось в Лейпциге, распространялось подпольно». Борис Захарович как услышал, что распространялось подпольно, пришел в полный восторг, даже глаза загорелись: подпольная литература, издавалось в Лейпциге, запрещено царской цензурой! Очень, очень хорошо. «Где же можно достать?» — спрашивает он меня. Я ему говорю: «Ну, в Ленинке наверняка есть, да и не в одном издании». Он говорит: «За день прочитаю?» Я ему говорю: «Ну, что вы, Борис Захарович! Прочитаете за ночь, потому что вы не оторветесь, огромное удовольствие получите, несомненно». «Ну, что ж, — говорит Шумяцкий, — очень хорошо. Считаем, что мы договорились. Я немедленно выписываю книгу, читаю. Сегодня же ночью я ее прочитаю, завтра приходите, вот мы, так сказать, завтра все тут и решим. Приступайте к работе. Ступайте». Ну, я ушел от него, пожали мы друг другу руки, вышел я в приемную, и в приемной пустился вприсядку. Меня секретарша спрашивает: «Что с вами, Сергей Михайлович?» Я: «Я вашего председателя... употребил». А Шумяцкий тем временем нажимает звоночек, вызывает секретаршу и дает ей записочку. А на записочке написано: «Барков, «Лука». Достать немедленно в Ленинской публичкой библиотеке, будет ставить Эйзенштейн». Секретарша прочла и чуть тут же в обморок не хлопнулась. Вышла, качаясь, из кабинета. Села, смотрит на записку тупым взором, ничего не понимает. Остальные к ней: «Что с вами, Люда?» Она говорит: «Посмотрите». Подходят секретарши, ахают, — сенсация. Ну, главная секретарша закрыла записочку рукой, говорит: «Пойду к Чужину, спрошу, что делать?» Входит к Чужину (это заместитель Шумяцкого) и говорит: «Знаете, что-то с Борис Захаровичем случилось невероятное: вызвал меня и говорит, что вот была у него беседа с Эйзенштейном, что будет Эйзенштейн ставить, и дает мне вот эту записку». Чужин прочитал, налился кровью, вылупил глаза, говорит: «Что такое? Да нет, его рука. Что он, здоров?» Она говорит: «Здоров, Сергей Михайлович у него был». — «А как вышел Эйзенштейн?» Та говорит: «Вот вышел, и пустился в пляс и говорит: я вашего председателя, простите, употребил». (Хотя, между нами говоря, Сергей Михайлович выразился круче.) Чужин говорит: «Ах, мерзавец! Ну, подождите, мы обсудим этот вопрос. Обсудим. Записочку оставьте у меня». Оставил он у себя записочку, секретарша вернулась, а Борис Захарович подождал так минут двадцать и звонит: «Вы в Ленинке справлялись, есть книга?» Секретарша собралась с духом и говорит ему: «Ищут, ищут, Борис Захарович». «А, ну ладно, я подожду, но скажите, чтобы сегодня, до конца дня, мне непременно нужно. Вы сказали, что это Шумяцкий спрашивает?» — «Сказала».— «Хорошо». Ну, вот так, проходит полчаса — опять Шумяцкий звонит. Еще полчаса, еще полчаса, еще полчаса. А заместители собрались в другом кабинете, смотрят на записочку, совещаются: не знают, что делать. Кто пойдет к Шумяцкому? Как ему изъяснить, что такое «Лука», и как фамилия Луки, и кто такой Барков, и что это за поэма знаменитая? И что это подпольная литература несколько в ином смысле, так сказать, не в революционном, а в порнографическом. Ну, пока они это обсуждали, Шумяцкий постепенно накалялся, так сказать, до белого каления. Секретарша начинает плакать. Бежит к заместителям и говорит: «Ну спасите меня! Он же меня уволит, в конце концов, ведь он же кричит, топает ногами! Я вас умоляю, я не знаю, что ему отвечать! Ну, я просто не знаю! Товарищи, спасите!» Собрались все заместители вместе, вошли к Шумяцкому в кабинет — гуськом, торжественные и, так сказать, похоронные. Что такое? Беда случилась, Борис Захарович, неприятность, — говорит первый заместитель и кладет на стол записочку.—Эйзенштейнс вами поступил как провокатор. Видите ли, Борис Захарович, это произведение непристойное, более того — порнографическое. Так сказать, распространялось-то оно подпольно, но именно по этой причине. Полная фамилия героя — такая-то. Первые строки такие-то. И наизусть один из заместителей процитировал Шумяцкому два восьмистишия из барковского «Луки». Шумяцкий налился кровью, побагровел. Ну, думают, сейчас ему плохо будет. Наконец он негромко говорит: — Машину. Уложил портфель, пошел вниз железной походкой, сел в машину: — В ЦК. Доехал до ЦК, а из машины не вылез. Посидел, подумал — «Назад!» В самом деле, что ему в ЦК-то докладывать? Приехал назад, остановился около своего дома в Гнездниковском переулке, у знаменитого. Посидел в машине — «В ЦК!» Приехал в ЦК, вышел из машины, вошел в подъезд. До-шел до какого-то кабинета, повернулся, вышел, сел в машину — «Назад!» Вернулся назад, собрал немедленно всю коллегию, всех заместителей и говорит: «Никому докладывать не будем. Останется между нами, все хранить, не распространяться. Вот так, не распространяться ни в коем случае. Я с этим негодяем счеты сведу. Я вас предупреждаю, предупреждаю всех». — Вот, видите, поступил-то ведь я по вашему совету: пошел мириться. И позицию заняли подходящую — и он, и я. А вот... укусил! Как же мне теперь к нему приходить? Ну как? Он ведь не примет протянутой руки. Он подумает, что в руке какой-нибудь гвоздь или что-нибудь в этом роде. Так что, Михаил Ильич, мириться никак не могу, не выйдет. Ну, посмеялись мы с ним. Однако ему, в общем-то, было не до смеха, поплатился он за это довольно жестоко на «Бежином луге». Да и дальше, в течение всей своей жизни.
Wega: Однажды Станиславский сидел в одной ложе со Сталиным, бывшим частым посетителем МХАТа. Просматривая репертуар, вождь ткнул пальцем в листок: «Почему мы давно не видим в репертуаре «Дни Турбиных» писателя Булгакова?». Станиславский всплеснул руками, приложив палец к губам, произнес «Тс-с-с!», после чего, прошептал «отцу народов» на ухо, показывая пальцем на потолок: «Они запретили! Только это ужасный секрет!» Насмеявшись вволю, Сталин серьезно заверил: «Они разрешат! Сделаем!» Александра Яблочкина Знаменитую актрису А. А. Яблочкину попросили однажды отбить талантливого студента от армии. Набрали номер военкома, дали ей трубку. «С вами говорит, - величественно начала она, - народная артистка Советского Союза, лауреат Сталинской премии, председатель всероссийского театрального общества, актриса Малого театра Александра Александровна Яблочкина! "Голубчик, - тон меняется на проникновенный - вот беда! Друга моего детства угоняют в армию! Так уж нельзя ли оставить? Сколько ему лет? А восемнадцать, голубчик, восемнадцать!». Заседала Яблочкина в каком-то президиуме. Подремывала по старости, а Михаил Иванович Царев ее все под стулом ногой толкал.… А как объявили ее выступление, тут уже посильнее толкнул, чтобы совсем разбудить. Яблочкина встала, глаза распахнула и произнесла: «Мы, актеры ордена Ленина Его Императорского Величества Малого театра Союза ССР!…» Георгий Мартынюк Актер Московского театра на Малой Бронной Георгий Мартынюк, которого больше знают как Пал Палыча Знаменского из сериала «Следствие ведут знатоки», однажды гулял с товарищем по Вильнюсу и обратил внимание на огромный памятник вождю, на постаменте которого было начертано латинскими буквами: «ЛЕНИНС». - Ну, я понимаю, такая транскрипция по-литовски, - недоумевал Мартынюк, - но написали бы по-русски - "ЛЕНИН", пусть даже латинскими буквами!.. - Не огорчайся, - успокоил его приятель, - они просто хотели сначала написать: "ЛЕНИН С НАМИ!" - но в последний момент раздумали... Зиновий Гердт Зиновию Гердту привезли из-за границы машину с правосторонним рулем. Тогда их по Москве ходили считанные единицы. И вот едут они с каких-то посиделок: Гердт слева, вполне веселый, а жена за рулем справа. Где-то «нарушили», подбегает гаишник, и Гердт, как любой автомобилист, начинает с ним собачиться: ничего, мол, не нарушали, правильно ехали... Конечно, гаишник моментально унюхал: «Что такое?! Пьяный за рулем?! Гердт ему тут же: «А где вы видите руль?» Тот заглядывает - руля нет. Глаза у гаишника, по словам Гердта, сделались безумные, и Гердт, великий мастер импровизации смешного, добивает его окончательно: «Молодой человек, я всегда, когда выпью, руль передаю жене!» Актерские оговорки (не по Фрейду?) Рассказывают, что в пятидесятые годы некий автор принес в Москонцерт сценарий эстрадного представления под названием «Эх, ... твою мать!». Художественный совет категорически зарубил программу из-за названия: сказали, что «Эх!» - отдает цыганщиной! В некой пьесе про пограничников исполнитель главной роли вместо: «...Я отличный певун и плясун!» - радостно и громко прокричал в зал: «Я отличный писун и плевун!» Оговорка кого-то из конферансье: «Народный артист СССР Давид Ойстрах! Соло на арфистке Вере Дуловой!» Евгений Евстигнеев в спектакле по пьесе Шатрова «Большевики». Выйдя от только что раненного Ленина в зал, где заседала большевистская верхушка, вместо фразы: «У Ленина лоб желтый, восковой...» - сообщил: «У Ленина... жоп желтый!.. Спектакль надолго остановился. «Комиссары» расползлись за кулисы, скрючившись от хохота. Владимир Хенкин Конферансье Алексеев как-то представлял публике артиста Театра Сатиры Владимира Хенкина - любимца Москвы. Реприза, с которой он вышел, получилась такой: «А сейчас, дорогие зрители, перед вами выступит артист Владимир Хренкин... ой, простите, Херкин... ой, простите... ну, вы же меня поняли!» Хенкин выбежал на сцену, как всегда сияя улыбкой, и сообщил залу: «Дорогие друзья, моя фамилия не Херкин и не Хренкин, а Хенкин! Товарищ конфедераст ошибся!» Александр Розенбаум Однажды Александра Розенбаума попал на юг, к военным. И повезли его на полигон - пострелять из пушки. Навел он дуло на какие-то кустики и шарахнул. И вдруг откуда-то выпрыгивает дед и, страшно матерясь, бежит к ним. - Дед, успокойся,- говорят вояки, - смотри, кто к нам приехал. Это же Александр Розенбаум! - Какое счастье, мы так любим ваши песни: "Есаул, есаул, что ж ты бросил коня?.."
Wega: Учась во ВГИКе, будущий режиссер Валерий УСКОВ с большим успехом исполнял на эстраде музыкальные фельетоны, писал интермедии для Геннадия Дудника и получил премию на конкурсе авторов эстрады. Все фильмы – «Самый медленный поезд», «Таежный десант», «Неподсуден», «Отец и сын», «Стюардесса», «Времена года», «Ночные забавы» – и телесериалы "Тени исчезают в полдень», «Вечный зов», «Ермак», «Нина», «Сыщик без лицензии», «Провинциалы», «Под небом Вероны», «Две судьбы» он снял вместе со своим троюродным братом Владимиром Краснопольским. Они вместе учились сначала в Уральском университете, а потом и во ВГИКе. Их бабушки были родными сестрами. Восемь лет назад Усков стал еще и театральным режиссером, поставив во МХАТе им. М. Горького спектакли «Ее друзья» и «В день свадьбы». Перевоплощение У меня был знакомый артист в Ленинграде. Когда он звонил, то всякий раз представлялся: «Говорит актер императорского театра». Как-то раздается звонок, я поднимаю трубку и слышу: «Говорит рабочий сцены». Я подумал, что он репетирует новую роль, а он рассказал мне следующую историю. Привел он в театр на репетицию своего малолетнего сына. Идут они по коридору, навстречу директор театра. Он берет мальчика за руку: «О, юное поколение, пошли со мной, пока папа будет репетировать, мы с тобой постараемся решить проблему, как сделать так, чтобы в театре было лучше». Сын смотрит на большого дядю и доверительно говорит: «А, я знаю, надо уволить директора». Директор побагровел и, наклонившись к мальчику, сказал: «Никогда не повторяй то, что дома говорит твой папа». На следующий день в театре вышел приказ: «Перевести актера такого-то в рабочие сцены». Прав Станиславский Несколько раз мне приходилось ждать артистов на служебном входе. Я обратил внимание на женщину в служебном гардеробе. Из динамика доносилась трансляция репетиции, а она сидела и что-то записывала в тетрадку. После репетиции, подавая пальто, она каждому артисту что-нибудь говорила: «Тебе нужно сделать паузу», «Тебе не стоит так громко кричать, лучше шепотом», «Ты не торопись, выслушай партнера до конца» и т.п. Глядя на то, как артисты очень внимательно ее слушают и совсем не обижаются, я понял, прав был Станиславский: «Театр начинается с вешалки». Лучше взорвать В телесериале «Вечный зов» Леонид Харитонов играл танкиста. Танк горит, его, раненного, вытаскивают, волокут подальше от горящего танка, но нарываются на мину и взрываются. Харитонов приехал на съемки и сразу устроил скандал. Что-то ему не понравилось в гостинице, и он перессорился с обслуживающим персоналом. Началась съемка. Я стою на площадке. Харитонова тащат мимо меня, и он, не меняя выражения лица, шепчет мне: «Не убивай меня, я хочу еще пожить. Мне тут у вас так нравится». Я подумал: «Он ранен, значит, его надо лечить в госпитале, значит снимать еще как минимум одну сцену, и тогда он останется в группе и сколько еще устроит скандалов, неизвестно…» И хотя я его очень любил и преклонялся перед его талантом, я дал команду: «Взрыв!» Понял вас! Снимался эпизод для телесериала «Вечный зов» на железнодорожной станции. Артист Петр Вельяминов ходит по платформе, разговаривает с людьми, принимает и отправляет составы. Я замечаю пустую будку диспетчера, с большими окнами с видом на железнодорожное полотно, и предлагаю ему: «Зайди туда и отдавай распоряжения оттуда». Он заходит, берет в руки первый попавшийся микрофон и командует: «Отправляйте шестой, отправляйте шестой!», а в ответ слышит: «Понял вас!» Вельяминов мгновенно представил, что в этот самый момент по его легкомысленной команде со станции отправляется какой-то шестой состав, неизвестно с чем, и весь ужас того, что может произойти в результате, отразился на его лице. Я влетаю в будку, нажимаю на какие-то кнопки, чтобы отменить команду. Он тоже дергает за какие-то рычажки. За этим занятием нас и застал диспетчер, который выгнал нас из будки со словами: «Киношники, совсем обнаглели!» Тра-та-та-та-та! Будьте добры! На картинах у нас обычно работают два оператора, но тут один приехал из Москвы позже. Он был отдохнувший, веселый, сразу встал за камеру, и вдруг мы слышим: «Дорогие товарищи члены съемочной группы, убедительно прошу вас, выйдите, пожалуйста, из поля зрения кинокамеры». Мы с первым оператором переглянулись, давно уже не слышали такого вежливого обращения. К сожалению, его хватило не надолго. Через три дня он уже деловито покрикивал: «Кто там маячит, какого черта, а ну пошли отсюда! Не видите, что я снимаю!» И мы поняли, что он уже адаптировался.
Wega: Мне, кажется, что это должно быть многим интересно. Если я ошибаюсь, то вы меня поправите, надеюсь. Фаина Раневская родилась 27 августа (15 - по старому стилю) 1896 года в г. Таганроге в в состоятельной еврейской семье. Отец – Фельдман Гирши Хаймович – был владельцем фабрики сухих красок, нескольких домов, магазина и парохода «Святой Николай». Мама – Фельдман Милка Рафаиловна (в девичестве Заговайлова (из некоторых источников – Валова)). В семье было четверо детей – два брата и старшая сестра Белла. Когда Фаине было 5 лет, умер младший брат. Как признавалась сама Фаина Георгиевна, она не была счастлива в родительском доме: «Мне вспоминается горькая моя обида на всех окружавших меня в моем одиноком детстве...» Почему же, живя без всяких материальных проблем, в семье, где у нее были еще брат и сестра, горячо любимая мать, девочка чувствовала себя несчастливой и одинокой? Возможно, причина в ее повышенной ранимости из-за легкого заикания, которым Фаина страдала от рождения. Боясь насмешек, Фаина избегала сверстников, не имела подруг, не любила учиться. С трудом проучившись в младших классах Мариинской женской гимназии, девочка упросила родителей забрать ее оттуда. «Училась плохо, арифметика была страшной пыткой. Писать без ошибок так и не научилась. Считать тоже. Наверное, потому всегда, и по сию пору, всегда без денег…» - признавалась впоследствии Фаина Георгиевна. В то же время Фаина получила обычное для девочки из обеспеченной семьи домашнее воспитание, обучалась музыке, пению, иностранным языкам, любила читать. Увлечение кино пришло Фаине лет в двенадцать. Свое первое впечатление от увиденного она описывала так: «Обомлела. Фильм был в красках, возможно, «Ромео и Джульетта». Я в экстазе, хорошо помню мое волнение…» Чуть позже началось увлечение девочки театром. Первые посещения городского театра оставили в ее душе неизгладимые впечатления, но настоящее потрясение испытала она в 1913 году, когда побывала на спектакле «Вишневый сад» А.П.Чехова на сцене Московского Художественного театра, где играли звезды тех лет. Кстати, псевдоним «Раневская» именно из этой пьесы. Однажды по дороге домой у Фаины из сумочки выпали деньги, их подхватил ветер, а она смеялась и говорила: «Как красиво они летят!». Ее спутник тогда заметил: «Вы совсем как Раневская». Так и осталась за ней эта фамилия, позже став официальной. Как признавалась Раневская, профессию она не выбирала – она в ней таилась. После увиденного на сцене, она уже знала, что будет актрисой обязательно. Сдав экстерном экзамены за курс гимназии, Фаина стала посещать занятия в частной театральной студии А.Ягелло. Девушка училась свободно двигаться на сцене, говорить, растягивая слова, чтобы скрыть свое заикание. Отец снисходительно относился к увлечению дочери до тех пор, пока она не объявила о своем решении стать профессиональной актрисой. Это вызвало скандал и разрыв с семьей. О том, чтобы пойти работать в местный театр, не могло быть и речи. Кроме того, девушка понимала, что ей еще нужно всерьез учиться сценическому мастерству. Поэтому в 1915 году она покинула Таганрог и уехала в Москву. Надеждам Фаины не было суждено исполниться. Ни в одну из лучших театральных школ она не была принята, и девушка устроилась в частную школу. Но и ее вскоре пришлось оставить, поскольку у Раневской просто не было средств оплачивать обучение. Зато повезло в другом. К девушке с участием отнеслась актриса Гельцер. Это она порекомендовала Раневскую в Малаховский летний театр под Москвой. И хотя Фаине пришлось играть в массовке, но для нее было настоящим счастьем даже просто находиться рядом с известными актерами. В те годы там играли великая Ольга Осиповна Садовская, Петипа, Певцов. Кстати именно Певцов предрек, что Раневская станет знаменитой актрисой. Отыграв сезон в Малаховском театре, Раневская в 1916 году подписала договор с антрепризой Ладовской на роли «героинь-кокет» и уехала в Керчь. Но выступления труппы не собирали зрителей, и Раневская покинула антрепризу. Начались ее скитания по провинциальным театрам – Феодосия, Кисловодск, Ростов-на-Дону… Весной 1917 года вся семья Фельдман эмигрировала, Фаина осталась одна в России. В Ростове она познакомилась с актрисой Павлой Леонтьевной Вульф, в лице которой Раневская обрела надежного друга на всю жизнь. В годы Гражданской войны Вульф приютила Раневскую, а помогал им выжить знаменитый драматург Макс Волошин. Тогда же Раневская была принята в труппу «Театра актера», главным режиссером которого был Павел Анатольевич Рудин. Актриса успешно дебютировала в роли Маргариты Кавалини в «Романе», а затем играла в спектаклях: «Живой труп», «Последняя жертва», «Без вины виноватые», «На всякого мудреца…», «Гроза», «На дне», «Ревизор», «Женитьба» и других». Одной из лучших работ актрисы была роль Шарлотты в «Вишневом саде». В 1925 году Павла Вульф и Фаина Раневская поступают в передвижной Театр Московского отдела народного образования (МОНО). Но, просуществовав один зимний сезон, театр закрылся, и актрисы вновь возвращаются в провинцию. Вновь начинаются из скитания - Святогорский театр при санатории донбасских шахтеров, Бакинский рабочий театр. Затем были Гомель, Смоленск, Архангельск, Сталинград и вновь Баку… Все эти годы Раневскую не покидает мысль о Москве. В 1930 году она пишет письмо главному режиссеру московского Камерного театра Александру Таирову с просьбой принять ее. Первоначально следует отказ, но затем режиссер меняет свое решение. И вот с 1931 года Раневская становится актрисой этого театра. Дебютирует в Москве Раневская ролью в спектакле «Патетическая соната». Причем дебютирует удачно, но спустя некоторое время спектакль снимают с репертуара… Поскольку других ролей у нее не было, Раневская в 1935 уходит в Центральный театр Красной Армии. Здесь ей довелось сыграть мать в пьесе «Чужой ребенок», сваху в пьесе Островского «Последняя жертва», Оксану в пьесе Корнейчука «Гибель эскадры» и главную роль в пьесе Горького «Васса Железнова». В 1939 году Раневскую пригласили в Малый театр. Выступать на сцене, где играла великая Ермолова! Раневская соглашается, но тут возникают неожиданные препятствия. Из театра Красной Армии ее отпускать не хотели, и актриса ушла со скандалом. В то же время старейшины Малого оказались категорически против ее прихода в труппу. В итоге Раневская осталась без работы… В кино Фаина Раневская дебютировала в 1934 году, будучи тогда актрисой Камерного театра. Начинающий режиссер Михаил Ромм, увидев ее на сцене, пригласил на роль госпожи Луазо в фильме «Пышка» по знаменитой мопассановской новелле. Как признавалась Раневская, съемки были очень сложными. Отопление не работало – павильоны сохраняли температуру холодильной камеры, и у актеров зуб на зуб не попадал. Постоянная суета, мучительно долгая установка света, шум аппаратуры, вечная неразбериха… Фильм снимался в немом варианте. Тем не менее, чтобы лучше прочувствовать роль, Раневская достала подлинник мопассановского рассказа и затвердила несколько фраз госпожи Луазо на языке оригинала. Приехавший в Советский Союз Ромен Роллан был в восторге от фильма. Среди актеров он выделял в первую очередь Раневскую. По его просьбе «Пышку» продемонстрировали во Франции. И картина прошла там с огромным успехом. После «Пышки», несмотря на успех, Раневская решила больше в кино не появляться – «слишком это все мучительно». Тем не менее, спустя три года она приняла предложение режиссера Игоря Савченко сняться в роли попадьи в фильме «Дума про казака Голоту». К этому времени актриса как раз осталась без работы в театре, и кино захватило ее. В 1939 году Фаина Раневская снимается сразу в трех кинокартинах. В фильме «Человек в футляре» режиссера Анненского она сыграла роль жены инспектора, в картине «Ошибка инженера Кочина» режиссера Мачерета - роль жены портного Гуревича – Иды. Но настоящую известность актрисе принесла комедия Татьяны Лукашевич «Подкидыш». В «Подкидыше» Раневская сыграла самоуверенную, командующую подкаблучником-мужем женщину. Актриса специально для своей роли придумала несколько хлестких фраз. Одна из них - Муля, не нервируй меня – стала по-настоящему крылатой. Эта фраза впоследствии преследовала ее всю жизнь. При виде актрисы мальчишки на улице начинали кричать: «Муля, не нервируй меня!». Все это необычайно раздражало Раневскую, со временем она стала просто ненавидеть роль, давшую ей популярность. Как-то она даже призналась в этом Анне Ахматовой. «Сжала руки под темной вуалью» – это тоже мои Мули, - ответила она. Много, много лет спустя, когда Леонид Ильич Брежнев вручал Фаине Георгиевне Раневской орден Ленина, то и он не смог удержаться - скорчил рожу и пропищал: «Муля, не нервируй меня!». Фаина Георгиевна презрительно пожала плечами и сказала: «Леонид Ильич, ко мне так обращаются только невоспитанные уличные мальчишки!» Брежнев страшно смутился и тихо ответил: «Извините, просто я вас очень люблю». На чем инцидент и исчерпался. В 1940 году Михаил Ромм пригласил Фаину Раневскую сниматься в социально-психологической драме «Мечта». Актриса рассказывала: «За всю долгую жизнь я не испытывала такой радости ни в театре, ни в кино, как в пору нашей второй встречи с Михаилом Ильичем. Такого отношения к актеру – не побоюсь слова «нежного», - такого доброжелательного режиссера-педагога я не знала, не встречала. Его советы, подсказки были точны, необходимы. Я навсегда сохранила благодарность Михаилу Ильичу за помощь, которую он оказал мне в работе над ролью пани Скороход в «Мечте», и за радость, когда я увидела этот прекрасный фильм на экране». Эту картину Михаил Ромм стал снимать после того, как побывал в Западной Украине, присоединенной к нашей стране в конце 30-х. Впечатления от увиденного и легли в основу фильма. Раневская сыграла роль хозяйки меблированных комнат - мадам Розу Скороход. Эта работа открыла огромное трагическое начало в таланте Фаины Раневской. В ее героине парадоксально смешивались сострадание и жесточайшая беспощадность к тем, кто ниже ее по социальному статусу, всепоглощающая скупость и такая же безмерная любовь к сыну-неудачнику, ради которого она живет, трудится, совершает низости, понимая в глубине души всю бесполезность этих усилий… Выдающийся драматург Теодор Драйзер высоко оценил игру актрисы. После начала войны Фаина Раневская была эвакуирована в Ташкент, где пробыла до 1943 года. В 1943 году Раневская вернулась в Москву, и была принята в Театр драмы (ныне - театр имени Вл. Маяковского). Она снялась в нескольких рядовых фильмах, после чего была приглашена на роль Мамаши в фильме «Свадьба». Режиссер Исидор Анненский собрал великолепный актерский ансамбль. Помимо Фаины Раневской, в «Свадьбе» снялись: Эраст Гарин, Зоя Федорова, Алексей Грибов, Осип Абдулов, Михаил Яншин, Сергей Мартинсон, Вера Марецкая, Николай Плотников, Михаил Пуговкин и многие другие. Фаина Раневская позже высказывалась о картине и о самом режиссере весьма отрицательно, считая, что Анненский, во-первых, полностью извратил чеховскую прозу, а во-вторых, не использовал в полной мере талантливых актеров. Права или нет Фаина Георгиевна, но комедия «Свадьба» на долгие годы стала одним из любимейших зрителями фильмов. Сколько фраз из фильма стали крылатыми. Вспомните коронное выражение Осипа Абдулова «В Греции все есть», или фразу Фаины Раневской "Хочут свою образованность показать». К тому же, представляя собой неиссякаемый кладезь российского остроумия, «Свадьба» беспристрастно описывает человеческие пороки и заблуждения. Пошлейшая история «свадебных разборок» в семье мещан Жигаловых, пытающихся во что бы то ни стало заполучить в женихи капризного чиновника Апломбова, превращается в подлинную энциклопедию национальных характеров. Сама Раневская, создавая образ, пользовалась наблюдениями из реальной жизни. «Похожести гримом тут не добьешься. Я ведь напяливала платье, подтягивала кверху нос, надевала парик и шляпку и выходила на съемочную площадку, почти не гримируясь. Все дело тут в манере говорить, слушать, думать. Ходить и жестикулировать - это уже потом», - признавалась она. После войны Фаина Раневская сыграла несколько заметных ролей. В 1947 году на экраны вышла комедия Григория Александрова «Весна» с Любовью Орловой и Николаем Черкасовым в главных ролях. Фаине Раневской в сценарии отводился лишь один эпизод: ее героиня Маргарита Львовна подавала завтрак своей знаменитой племяннице. Александров предложил актрисе самой сделать себе роль. Раневская придумала множество веселых фраз и диалогов. Вместе с Ростиславом Пляттом они внесли в картину комедийную, характерную, водевильную стихию. Помните разговор по телефону: «Скорую помощь! Помощь скорую! Кто больной? Я больной. Лев Маргаритович. Маргарит Львович». В итоге играющие роли второго плана Фаина Раневская и Ростислав Плятт запомнились зрителям даже больше, чем главные герои. В том же году Раневская сыграла мачеху в знаменитой сказке «Золушка» режиссера Надежды Кошеверовой. Эта картина одна из немногих, принесших актрисе настоящую радость. Раневская сыграла с присущей ей яркостью, правдоподобностью. Г. Скороходов в книге «Разговоры с Раневской» говорил: «В ее Мачехе зрители узнавали, несмотря на пышные «средневековые» одежды, сегодняшнюю соседку-склочницу, сослуживицу, просто знакомую, установившую в семье режим своей диктатуры. Это бытовой план роли, достаточно злой и выразительный. Но в Мачехе есть и социальный подтекст. Сила ее, безнаказанность, самоуверенность кроются в огромных связях…» Одна из самых замечательных сцен в фильме с участием Раневской это, безусловно, охота за знаками внимания короля и принца на балу. Возвращаемся к книге Скороходова: «В ней <сцене> все смешно: и то, чем занимается милое семейство, и то, как оно это делает. Раневская здесь, повторим, минимальный соавтор Шварца-сценариста, но полная хозяйка роли. По сценарию дочки сообщают матери о знаках внимания, и та, зная силу документа, немедленно фиксирует в блокноте каждый факт». Автор сценария Евгений Львович Шварц, как никто другой, болезненно бережно относившийся к каждой фразе, каждому слову в сценарии, Раневской с удовольствием позволял отсебятину. Раневская вспоминала: «Там была еще такая сцена. Я готовлюсь к балу, примеряю разные перья - это я сама придумала: мне показалось очень характерным для Мачехи жаловаться на судьбу и тут же смотреть в зеркало, прикладывая к голове различные перья и любоваться собой. Но для действия мне не хватало текста. Евгений Львович посмотрел, что я насочиняла, хохотнул и поцеловал руку: «С Богом!». Мачеха - одна из лучших комедийных ролей Раневской. Удивительно, но она – сугубо отрицательный персонаж сказки – вызывает у зрителей настоящий восторг! 50-е годы. Работа в театре В 1949 году Раневская уходит из Театра Драмы и поступает на работу в Театр им. Моссовета. Здесь она играла очень мало. Репертуар театра состоял из рядовых, а порой и просто бесцветных и скучнейших спектаклей, приуроченных к очередным советским праздникам. С большим трудом ее уговорили на роль старухи в спектакле «Рассвет над Москвой». Ее героиня по сценарию представляла этакую матерь-совесть, режущую правду-матку. Великая актриса от скуки и раздражения превратила свою роль в капустник на заданную тему, и каждое ее появление на сцене сопровождалось аплодисментами. Как-то Раневской достался эпизод в пьесе «Шторм». На первую же репетицию актриса принесла огромный талмуд. Все знали: Раневская переписывает роль от руки. Но тут было что-то другое. Она принесла десятки вариантов каждого кусочка, чуть ли не каждой реплики своей роли. Она почти полностью переписала текст, Завадский замер. «Фаина... но драматург, что он скажет?» Драматург прочитал, побагровел и стал так хохотать, что все испугались. «Здесь ничего нельзя менять, - сказал он, - все оставить... как у Раневской». На следующий день актриса принесла еще несколько вариантов. «Оставьте ее, - сказал драматург, - пусть играет как хочет и что хочет. Все равно лучше, чем она, эту роль сделать невозможно». Раневская так великолепно играла свой эпизод в «Шторме», что затмевала всех остальных актеров, включая и исполнителей главных ролей. Завадский не хотел мириться с этим, и вскоре лишил актрису роли. Все это, конечно же, не могло устраивать Фаину Георгиевну, и в 1955 году она покинула театр. Она перешла в театр Пушкина - бывший Камерный театр. Одной из причин было то, что именно в Камерном она когда-то начинала свою карьеру. Однако от старого Таировского театра ничего не осталось. Здесь она проработала до 1963 года, но затем ушла и отсюда… В середине 60-х Раневская возвращается в театр к Завадскому. В театре Моссовета она работала до конца своих дней. Удивительно, но за долгие годы она так и не сыграла ни одной великой роли мирового репертуара. Все экранные и сценические работы Раневской можно перечесть по пальцам. «Я в своей жизни не сделала 99 процентов из ста», - говорила она. Но даже то немногое сделало ее величайшей отечественной актрисой. Лондонский ежегодник «Кто есть кто» включил ее в число десяти лучших актрис ХХ века. И это не случайно. Кто-то из крупных режиссеров сказал о Фаине Георгиевне: «Она может все!» Актриса в совершенстве владела всеми жанрами - от трагедии до фарса. Раневская не играла – она жила своими ролями, как живут своими играми дети, до конца, по полной правды, до счастья. И если она видела равнодушие, работу в полсилы, то была беспощадна, как бывают беспощадны дети. От непростого характера Раневской страдали окружающие. Так постоянными придирками она довела до слез Ию Саввину. Но потом звонила с извинениями, которые потрясали величественной откровенностью: «Я так одинока, все друзья мои умерли, вся моя жизнь – работа… Я вдруг позавидовала вам. Позавидовала той легкости, с какой вы работаете, и на мгновение возненавидела вас. А я работаю трудно, меня преследует страх перед сценой, будущей публикой, даже перед партнерами. Я не капризничаю, девочка, я боюсь. Это не от гордыни. Не провала, не неуспеха, я боюсь, а – как вам объяснить? – это ведь моя жизнь, и как страшно неправильно распорядиться ею». За год до своей смерти Раневская отказалась играть на сцене. «Старость, - сказала она, - вещь страшная. Болят все мои косточки. Очень устала, очень. Восемьдесят семь лет! Я не Яблочкина, чтобы играть до 100 лет. Нет, больше на сцену не выйду!» Умерла Фаина Георгиевна 19 июля 1984 года, после перенесенных инфаркта и пневмонии… Взято из "Дневника Волшебная Сила Искусства"
Wega: ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ Однажды Раневскую спросили, была ли она когда-нибудь влюблена, и актриса рассказала забавную и грустную историю. Лет в девятнадцать, поступив в труппу какого-то провинциального театра, она влюбилась в первого героя-любовника. Конечно же, он был настоящим красавцем, как и положено актеру, играющему такие роли. «Я же была настоящей уродиной, даже в молодые годы,— призналась Фаина Георгиевна. — Ходила за ним как тень, пялилась, словом, влюбилась как кошка... Он как бы и не замечал ничего, но вот как-то раз неожиданно подходит ко мне и говорит: — Дорогая, вы ведь неподалеку комнатку снимаете? Верно? — Верно... — Ждите меня сегодня вечером, часиков около семи, я к вам загляну... Я, конечно, немедленно отпросилась домой, накупила вина и еды, принарядилась, напудрилась, сижу и жду... Час жду, другой... Наконец, часов около десяти, является пьяный, растрепанный, в обнимку с какой-то крашеной стервой. — Дорогая, — говорит, — погуляйте где-нибудь часок... Вот это была моя первая и последняя любовь». МОИ ПОХОРОННЫЕ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ Раневская наконец получила новую квартиру. Друзья перевезли ее нехитрое имущество, помогли расставить все по местам, а когда собрались уходить. Фаина Георгиевна вдруг заволновалась: — Боже мой, а где мои похоронные принадлежности?! Куда вы девали мои похоронные принадлежности? Не уходите, я же сама ни за что не найду, я же старая, могут понадобиться в любую минуту! Стали искать эти «похоронные принадлежности», не совсем понимая, что Раневская имеет в виду. И вдруг Фаина Георгиевна радостно закричала: — Да вот же они, слава Богу, нашла! И торжественно продемонстрировала всем коробочку со своими орденами и медалями. ПИАНИНО Раневская со всеми своими домашними и огромным багажом приезжает на вокзал. - Жалко, что мы не захватили пианино, говорит Фаина Георгиевна. - Неостроумно, замечает кто-то из сопровождавших. - Действительно неостроумно, - вздыхает Раневская - Дело в том, что на пианино я оставила все билеты. СЛОЖНАЯ СИТУАЦИЯ Оставшись в послереволюционной России, Раневская очень бедствовала и в какой-то трудный момент обратилась за помощью к одному из приятелей своего отца. Тот ей сказал: «Сударыня, поймите меня правильно: дать дочери Фельдмана мало я не могу. А много — у меня уже нет...» МНИМЫЙ СЛЕПОЙ Раневская и Марецкая идут по Тверской. Раневская говорит: - Тот слепой, которому ты подала монету, не притворяется, он действительно не видит. - Почему ты так решила? - Он же сказал тебе: "Спасибо, красотка!" ВТОРОЕ ДЫХАНИЕ В переполненном автобусе, развозившем артистов, после спектакля, раздался неприличный звук. Раневская наклонилась к уху соседа и шепотом, но так чтобы все слышали, выдала: - Чувствуете, голубчик? У кого-то открылось второе дыхание! ЗИМОНЕНАВИСТНИЦА Раневская не любила зиму. Она говорила: — Я ненавижу зиму, как Гитлера! СКОЛЬКО ВАМ ЛЕТ?.. В театре им. Моссовета с огромным успехом шел спектакль «Дальше — тишина». Главную роль играла уже пожилая Раневская. Как-то после спектакля к ней подошел зритель и спросил: — Простите за нескромный вопрос, а сколь-ко вам лет? — В субботу будет 115, — тут же ответила актриса. Поклонник обмер от восторга и сказал: — В такие годы и так играть! ЦЕНЗУРНАЯ БРАНЬ Идущую по улице Раневскую толкнул какой-то человек, да еще и обругал грязными словами. Фаина Георгиевна сказала ему: - В силу ряда причин я не могу сейчас ответить вам словами, какие употребляете вы. Но искренне надеюсь, что когда вы вернетесь домой, ваша мать выскочит из подворотни и как следует вас искусает. ПО МЯГКОСТИ ХАРАКТЕРА Как-то Раневская позвонила Михаилу Новожихину, ректору Театрального училища им. М. С. Щепкина: — Михаил Михайлович, дорогой мой, у меня к вам великая просьба. К вам в училище поступает один абитуриент, страшно талантливый. Фамилия его Малахов. Вы уж проследите лично, он настоящий самородок, не проглядите, пожалуйста... Разумеется, Новожихин отнесся к такой высокой рекомендации со всем вниманием и лично присутствовал на экзамене. Малахов не произвел на него никакого впечатления, и даже, напротив, показался абсолютно бездарным. После долгих колебаний он решил-таки позвонить Раневской и как-нибудь вежливо и тактично отказать ей в просьбе. Едва только начал он свои объяснения, как Фаина Георгиевна закричала в трубку: — Ну как? Г..? Гоните его в шею, Михаил Михайлович! Я так и чувствовала, честное слово... Но вот ведь характер какой, меня просят посодействовать и дать рекомендацию, а я отказать никому не могу. ЧАЙКА Как-то на южном море Раневская указала рукой на летящую чайку и сказала: — МХАТ полетел. ВОТ ТАК! Еще одно высказывание актрисы: — Сняться в плохом фильме — все равно что плюнуть в вечность! ГЕРОЙ ТРУДА ОПАЗДЫВАЕТ Раневская долгие годы работала в театре им. Моссовета. Однако отношения с главным режиссером у нее не сложились, и Завадскому частенько доставалось от ее острого языка. Как-то Завадский, который только что к своему юбилею получил звание Героя Социалистического Труда, опаздывал на репетицию. Ждали долго. Наконец, не выдержав, Раневская спросила с раздражением: — Ну, где же наша Гертруда? ПУТЬ К УСПЕХУ Как-то Раневскую спросили, почему у Марецкой все звания и награды, а у нее намного меньше? На что Раневская ответила: — Дорогие мои! Чтобы получить все это, мне нужно сыграть как минимум Чапаева! ЛИХАЧ Фаина Георгиевна вернулась домой бледная как смерть, и рассказала, что ехала от театра на такси. - Я сразу поняла, что он лихач. Как он лавировал между машинами, увиливал от грузовиков, проскальзывал прямо перед носом прохожих! Но по настоящему я испугалась уже потом. Когда мы приехали, он достал лупу, чтобы посмотреть на счетчик! НЕДОУМЕНИЕ — Неужели я уже такая старая, — сокрушалась как-то Раневская. — Ведь я еще помню порядочных людей! ДЛЯ БЕДНЫХ Однажды Раневская отправилась в магазин за папиросами, но попала туда в тот момент, когда магазин закрывался на обед. Уборщица, увидев стоящую у дверей Раневскую, бросила метелку и швабру и побежала отпирать дверь. — А я вас, конечно же, узнала! — обрадованно говорила уборщица, впуская Раневскую. — Как же можно не впустить вас в магазин, мы ведь вас все очень любим. Поглядишь этак на вас, на ваши роли, и собственные неприятности забываются. Конечно, для богатых людей можно найти и более шикарных артисток, а вот для бедного класса вы как раз то, что надо! Такая оценка ее творчества очень понравилась Раневской, и она часто вспоминала эту уборщицу и ее бесхитростные комплименты. АПОФЕОЗ Во время гастрольной поездки в Одессу Раневская пользовалась огромной популярностью и любовью зрителей. Местные газеты выразились таким образом: «Одесса делает Раневской апофеоз!» Однажды актриса прогуливалась по городу, а за ней долго следовала толстая гражданка, то обгоняя, то заходя сбоку, то отставая, пока наконец не решилась заговорить. — Я не понимаю, не могу понять, вы — это она? — Да, да, да, — басом ответила Раневская. — Я — это она! АНШЛАГ Говорят, что этот спектакль не имеет успеха у зрителей? - Ну это еще мягко сказано, - заметила Раневская. - Я вчера позвонила в кассу, и спросила, когда начало представления. - И что? - Мне ответили: "А когда вам будет удобно?" ВЫ НЕ СНИМАЛИСЬ В КИНО? На улице в Одессе к Раневской обратилась прохожая: — Простите, мне кажется, я вас где-то видела... Вы в кино не снимались? — Нет, — отрезала Раневская, которой надоели уже эти бесконечные приставания. — Я всего лишь зубной врач. — Простите, — оживилась ее случайная собеседница. — Вы зубной врач? А как ваше имя? — Черт подери! — разозлилась Раневская, теперь уже обидевшись на то, что ее не узнали. — Да мое имя знает вся страна! УЛИЧНОЕ ЗНАКОМСТВО За Раневской по одесской улице бежит поклонник, настигает и радостно кричит, протягивая руку: — Здравствуйте! Позвольте представиться, я — Зяма Иосифович Бройтман... — А я — нет! — отвечает Раневская и продолжает прогулку. СКРОМНОСТЬ Однажды Раневская после спектакля сидела в своей гримерке совершенно голая и курила сигару. В этот момент дверь распахнулась и на пороге застыл один из изумленных работников театра. Актриса не смутилась и произнесла своим знаменитым баском: «Дорогой мой, вас не шокирует, что я курю?» ВЫХОД ИЗ ПОЛОЖЕНИЯ Как-то Раневской позвонила словоохотливая приятельница и долго-долго мучила ее болтовней. Когда у Фаины Георгиевны лопнуло терпение, она извиняющимся тоном сказала: — Простите, дорогая, я говорю с вами из автомата, здесь ждут... ИМПОТЕНТКА На вопрос одного из актеров, справлявшихся по телефону у Раневской о ее здоровье, она отвечает: — Дорогой мой, такой кошмар! Голова болит, зубы ни к черту, сердце жмет, кашляю ужасно, печень, почки, желудок — все ноет! Суставы ломит, еле хожу... Слава Богу, что я не мужчина, а то была бы еще импотенция! КОЕ-ЧТО О МУЖЧИНАХ Молодая актриса как-то спросила у Раневской: — Фаина Георгиевна, как вы думаете, почему у мужчин красивая женщина пользуется большим успехом, чем умная? — Деточка, это же так просто! Слепых мужчин на свете не слишком много, а глупых — хоть пруд пруди... КТО КАК ЖИВЕТ — Моя собака живет лучше меня! — пошутила однажды Раневская. — Я наняла для нее домработницу. Так вот и получается, что она живет, как Сара Бернар, а я — как сенбернар... САМОЕ УЖАСНОЕ Старшее поколение всегда ругает молодежь: она, мол, совершенно испортилась, стала легкомысленной, не уважает старших, без царя в голове, только о забавах и думает.. Услышав такой стариковский разговор, Раневская сказала со вздохом: — Самое ужасное в молодежи то, что мы сами уже не принадлежим к ней и не можем делать все эти глупости... ЧТО-ТО Я НЕ ПОНЯЛА... — Меня никто не целовал, кроме жениха! — с гордостью сказала Раневской одна молодая актриса. — Милочка, я не поняла, — отозвалась Фаина Георгиевна, — это вы хвастаете или жалуетесь? КУДА ДЕВАЛИСЬ ДОМРАБОТНИЦЫ? Раневская как-то сказала с грустью: — Ну надо же! Я дожила до такого ужасного времени, когда исчезли домработницы. И знаете почему? Все домработницы ушли в актрисы. источник Рубрики: биографии, судьбы, легенды
Леона: Кладезь мудрости была женщина...
Wega: Из книги Бориса Львовича "Актёрская курилка" Никита Богословский, как известно, прожил юность в Ленинграде. Однажды лет в двенадцать он залез зачем-то в телефонный справочник и увидел: «АНГЕЛОВ Ангел Ангелович!». Это сочетание показалось ему поводом для шутки: он набрал номер и вежливо попросил: «Чёрта Чёртовича можно?» Его обругали, он бросил трубку, но после этого еще пару раз проделывал этот номер — для друзей и гостей... Прошло больше пятидесяти лет, и однажды, оказавшись в Питере, Богословский что-то искал в телефонной книге, и вдруг — как привет из детства: «АНГЕЛОВ Ангел Ангелович»! Надо знать Богословского: конечно же, он набрал номер и вежливо попросил: «Чёрта Чёртовича можно?» И старческий голос сказал в трубке: «ТЫ ЕЩЕ ЖИВ, СВОЛОЧЬ?!!» Эту байку мне рассказал диктор Центрального телевидения Владимир Ухин, любимый «Дядя Володя» всей детворы, много лет подряд желавший малышам спокойной ночи вместе с Хрюшей и Степашкой. Как-то раз он вместе с дежурной бригадой в студии «доставали» диктора Валентину Печорину. Она должна была объявить фильм из серии «Следствие ведут знатоки» — он назывался «Подпасок с огурцом». Зная природную смешливость Вали, эти хулиганы внушали ей, что она ни за что не скажет правильно, а выйдя в эфир, непременно произнесет: «Подпасок с...» — не рискую приводить здесь это всем хорошо знакомое слово. Она же утверждала, что ни за что не ошибется. Так продолжалось весь вечер, пока Валечка не вышла в эфир. «А сейчас, — привычно улыбаясь, сказала она, — фильм из серии "Следствие ведут знатоки"...» Тут она, видимо, представила себе лица «доставал», ждущих, что она оговорится, еще раз улыбнулась и вдруг сказала: «Подросток с колбасой!» Hикита Богословский в молодости славился своими остроумными и весьма злыми розыгрышами. Как-то работали они в провинции с композитором Сигизмундом Кацем так называемую "вертушку". Это когда берутся в городе два Дома культуры, в одном первое отделение работает Богословский, в другом – Кац, в антракте их на машинах перебрасывают навстречу другу, и второе отделение работают "наоборот". Такая схема позволяет за один вечер каждому заработать за два концерта. Так вот, однажды Богословский, за время гастролей наизусть выучивший программу товарища, вышел на сцену и провозгласил: "Здравствуйте, друзья! Я композитор Сигизмунд Кац. Вы знаете мои песни: "Сирень цветет", "Шумел сурово Брянский лес"… Словом, все спел, все сыграл, все кацевы шутки и репризы произнес, получил аплодисменты и уехал во второй Дом, где спокойненько начал свой концерт. Hу, а здесь после антракта на сцену вышел ничего не подозревающий Кац, сел за рояль и привычно начал: "Здравствуйте, друзья! Я композитор Сигизмунд Кац. Вы знаете мои песни: "Сирень цветет", "Шумел сурово Брянский лес"… Реакцию зала предоставляю домыслить тебе, читатель. Hе гунди! В свое время Ростроповича как солиста Московской филармонии включили в бригаду по обслуживанию целинных и залежных земель. Приезжают на полевой стан, народ на земле сидит, фортепьяно нету. Ростропович разволновался: как же без аккомпанемента? Ян Френкель его успокаивает: "Славочка, я тебе на аккордеоне подыграю, никто и не заметит". Вот Ростропович играет на виолончели, Френкель аккомпанирует, как может. Вдруг где-то в конце «зала» встает здоровенный целинник в робе и, перешагивая через сидящих, движется к "сцене". Ростропович шепчет коллеге: "Янек, что-то мне лицо его не нравится, играй побыстрее!" Однако закончить не успели. Мужик дошел до концертантов, положил на виолончель огромную ручищу и внушительным басом сказал Ростроповичу: "Браток, не гунди, дай баян послушать!" Советские эстрадники никогда не были избалованы хорошей аппаратурой. Часто самодельные динамики или, как их называли, "колонки", предназначенные только для усиления звука, вдруг начинали жить собственной жизнью: ни с того ни с сего принимали передачи радиосети. Однажды на концерте конферансье объявил: "Композитор Орлов, "Тишина", поет Гелена Великанова!" Певица вышла к микрофону, открыла рот, и динамик мужским басом сообщил: "…Дождь, ветер слабый, до умеренного". Тихо! Идет репетиция. Hет в театре более важной фигуры, чем помощник режиссера. Вроде бы не видно его, но без хорошего помрежа ни репетиция не идет, ни спектакль. И чтоб выгородку поставили, и чтоб реквизит и костюмы на месте были, и актеры вовремя пришли, и тишина гробовая за кулисами: Все это – помреж! Однажды Театр Советской Армии гастролировал в Ливане. Утром прилетели, а вечером уже играть! Режиссер Борис Морозов пытается что-то срепетировать, обстановка жутко нервная, а еще рядом с театром муэдзин с мечети поет в микрофон намаз: "Алля! Бисмалля! Иль рахи-и-им!" И тут преданный морозовский помреж Валя пулей бросается на улицу и, топая ногами и потрясая кулачками, изо всех сил кричит туда, под шпиль мечети: "ПРЕ-КРАТИТЕ ОРАТЬ! ИДЕТ РЕ-ПЕ-ТИ-ЦИЯ! HЕМЕДЛЕHHО ПРЕКРАТИТЕ ОРАТЬ!!!" Одобрил Марчелло Мастроянни всегда тяготел душой к российскому театру. В 60-е годы он приехал в Москву с одной только целью: пообщаться с артистами «Современника» и посмотреть на Татьяну Самойлову, насмерть поразившую его в фильме "Летят журавли". Hо прежде попросил показать, где артисты пьют, и его повели в Дом актера. Однако расторопные кагэбэшники перед его приходом успели разогнать всю пьянь, "чтобы не скомпрометировали", и Мастроянни увидел пустой ресторан (артисты, объяснили ему, все репетируют и играют). И только в дальнем зальчике одиноко напивался могучий мхатовец Белокуров, которого не посмели "разогнать". Увидев Мастроянни, он ничуть не удивился, а налил полный стакан водки и молча показал рукой: выпей, мол. Популярнейший во всем мире актер вздрогнул, но выпил. После чего Белокуров крепко взял его за волосы на затылке, посмотрел в глаза и рокочущим басом произнес: "Ты… хороший артист, сынок!" В спектакле Театра на Таганке "Товарищ, верь!" по письмам Пушкина на сцене стоял возок с множеством окошек и дверей, из которых появлялись актеры, игравшие поэта в разных ипостасях: «Пушкиных» в спектакле было аж четыре. Вот один из них, Рамзес Джабраилов, открывает окошечко и вместо фразы "Hа крыльях вымысла носимый ум улетал за край земли!" произносит: "Hа крыльях вынесла… мосиный… ун уметал… закрал… ЗАКРЫЛ!" – и с досадой захлопнул окошко. Действие остановилось: на глазах зрителей возок долго трясся от хохота сидевших внутри, а потом все дверцы разом открылись, и «Пушкины» врассыпную бросились за кулисы – дохохатывать! Основная масса одесситов, составлявших неповторимый менталитет "мамы", живет теперь на Брайтон-Бич и в Тель-Авиве. Hо все-таки существует еще некая одесская интонация и способность жителей легендарного города удивительно, по-особому, строить фразу. Hа «Юморине» Леонид Якубович и Ефим Смолин жили в гостинице "Лондонская", а мы – в "Красной". Как-то утром Арканов спросил у горничной, уехал ли Якубович. "Дядя Миша, – крикнула та швейцару, – что, "рекламная пауза" съехала уже?" Съехала, тот отвечает. "А где второй, Смолин?" – спрашивает Арканов. "А-а, оно себе уже переселяется в "Красную"!" ПРОСЛУШИВАНИЕ Любопытная история поступления Валентина Гафта в школу-студию МХАТа. За несколько дней до экзамена он случайно увидел в парке своего любимого актера - Сергея Столярова. Не долго думая, подошел к знаменитости и попросил о "прослушивании". "Удивившись столь нахальному поступку, Столяров, тем не менее, не разозлился, а пригласил меня на следующий день к себе домой. Следя за моим чтением уже не помню какой байки, он систематически указывал на мои ошибки... Экзамен я сдал на отлично", -- не без гордости вспоминает Гафт. ЗАСТЕНЧИВЫЙ УБИЙЦА Валентин Гафт дебютировал в кино еще студентом третьего курса школы-студии МХАТа - в небольшом эпизоде фильма Михаила Ромма "Убийство на улице Данте". Когда на первой съемке к его лицу поднесли экспонометр (прибор, с помощью которого выставляется выдержка и диафрагма киноаппарата), актер решил, что это уже начало, и стал послушно зачитывать свой текст. "Меня тогда с трудом остановили. Затем, когда все действительно началось, я так волновался, что не мог и слова выговорить. Но режиссер ловко меня успокоил: "Ничего страшного, вы будете такой... застенчивый убийца." ПЕРВЫЙ БЛИН Похоже, что премьеры некоторое время были бичом для начинающего артиста. Как-то в московском Театре сатиры юный Валентин Гафт оказался на одной сцене с такими маститыми актерами, как Папанов, Аросева, Зеленская. То ли это обстоятельство, то ли присутствие в зале его родных и невесты повергло актера в настоящую панику - он двигался по сцене ватными ногами, тексты читал чересчур тихо и даже умудрился перепутать Аросеву с Зелинской. К середине спектакля ему удалось собраться, и все вроде бы наладилось. Не тут-то было: поднимаясь на сконструированный на сцене балкон, он то ли что-то зацепил, то ли гвозди сами по себе отогнулись, но вся декорация вместе с актером со страшным грохотом рухнула в оркестровую яму. Гафт зацепился за какую-то решетку и полез обратно на сцену, где стояли шокированные актеры. А зал в то время надрывался от смеха...
Mirani: Wega, большое спасибо за такие замечательные театральные истории! Сама обожаю подобные случаи из жизни (особенно театральной)! Поэтому насладилась в полной мере!
Цапля: Wega спасибо, чудесные "актерские байки"
Хелга: Wega Спасибо! Замечательные истории!
полная версия страницы