Форум
Литературная игра: "По ассоциации" - 5
Wega: Любители всех жанров поэзии! Предлагается вашему вниманию литературная игра: к приведённому стихотворному тексту подобрать и привести новый, ассоциативно как- либо связанный с уже приведённым. Например. Кто-либо написал: Мы говорим не штормы, а штормА, Слова выходят коротки и смачны! ВетрА, не ветры сводят нас с ума, Из палуб выкорчёвывая мачты! (В.Высоцкий) Возможен ответ: А ну-ка песню нам пропой, весёлый ветер, Весёлый ветер, весёлый ветер! Моря и горы ты облазил все на свете И все на свете песенки слыхал! Ответить можно так: Легко на сердце от песни весёлой, Она скучать не даёт никогда! И любят песню деревни и сёла, И любят песню большие города!
Marusia: Джастина пишет: "Голду Меир я словил В радиоприемнике..." Откажите, пожалуйста, ему в удовольствии Сидеть на скамейке, Сидеть на скамейке, Сидеть на скамейке... Откажите ему в удовольствии Сидеть на скамейке и думать о пище, Сидеть на скамейке и думать о пище, мясной непременно, О водке, о пиве, о толстой еврейке. Даниил Хармс
Wega: Marusia пишет: Откажите, пожалуйста, ему в удовольствии Мне внушал папаша с детства, не жалея отчих сил, Деньги все - и цель и средства, помни это, сукин сын. И родному человеку я поверил, гран мерси, И папашу под опеку взял я, Бог его спаси... Ох, вы деньги, деньги, деньги, рублики, Франки, фунты-стерлинги да тугрики. Ох, день-день-деньжата - деньги, денежки, Слаще пряника, милее девушки. Все ищут ответа, - загадка жизни в чем? А мне плевать на это, я знаю что почем! Я женился на приданном, я погрелся у казны, Ничего не делал даром, сам себе чинил штаны. Воровать - себе дороже. Брать - конечно, брал, И родил, надеюсь, тоже, симпатичный капитал. Ох, вы деньги, деньги, деньги, рублики, Франки, фунты-стерлинги да тугрики. Ох, день-день-деньжата - деньги, денежки, Слаще пряника, милее девушки. Все ищут ответа - быть или не быть? Плевал я на Гамлета, раз не умеет жить! Кто-бы знал мои мученья, кто хоть раз бы подглядел, Сколько я в воображеньи вин шампанских усидел. Сколько щеголей обидел по лицу и по спине, Сколько женщин перевидел ночью темною во сне... Ох, вы деньги, деньги, деньги, рублики, Франки, фунты-стерлинги да тугрики. Ох, день-день-деньжата - деньги, денежки Слаще пряника, милее девушки. Все ищут ответа - где главный идеал? Пока ответа нету - копите капитал! Ю.Ким
Marusia: Wega пишет: Ох, день-день-деньжата - деньги, денежки Не прячьте ваши денежки по банкам и углам, Несите ваши денежки, иначе быть беде, И в полночь ваши денежки заройте в землю там, И в полночь ваши денежки заройте в землю где... Не горы, не овраги и не лес, Не океан без дна и берегов, А поле, поле, поле, поле, поле чудес, Поле чудес в стране дураков. Полейте хорошенечко, советуем мы вам, И вырастут ветвистые деревья в темноте, И вместо листьев денежки засеребрятся там, И вместо листьев денежки зазолотятся где... Не горы, не овраги и не лес, Не океан без дна и берегов, А поле, поле, поле, поле, поле чудес, Поле чудес в стране дураков. Б.Окуджава, из фильма "Приключения Буратино"
Wega: Marusia пишет: А поле, поле, Когда вода Всемирного потопа Вернулась вновь в границы берегов, Из пены уходящего потока На берег тихо выбралась Любовь - И растворилась в воздухе до срока, А срока было - сорок сороков... И чудаки - еще такие есть - Вдыхают полной грудью эту смесь, И ни наград не ждут, ни наказанья, - И, думая, что дышат просто так, Они внезапно попадают в такт Такого же - неровного - дыханья. Я поля влюбленным постелю - Пусть поют во сне и наяву!.. Я дышу, и значит - я люблю! Я люблю, и значит - я живу! И много будет странствий и скитаний: Страна Любви - великая страна! И с рыцарей своих - для испытаний - Все строже станет спрашивать она: Потребует разлук и расстояний, Лишит покоя, отдыха и сна... Но вспять безумцев не поворотить - Они уже согласны заплатить: Любой ценой - и жизнью бы рискнули, - Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить Волшебную невидимую нить, Которую меж ними протянули. Я поля влюбленным постелю - Пусть поют во сне и наяву!.. Я дышу, и значит - я люблю! Я люблю, и значит - я живу! Но многих захлебнувшихся любовью Не докричишься - сколько не зови, - Им счет ведут молва и пустословье, Но этот счет замешан на крови. А мы поставим свечи в изголовье Погибших от невиданной любви... И душам их дано бродить в цветах, Их голосам дано сливаться в такт, И вечностью дышать в одно дыханье, И встретиться - со вздохом на устах - На хрупких переправах и мостах, На узких перекрестках мирозданья. Свежий ветер избранных пьянил, С ног сбивал, из мертвых воскрешал, - Потому что если не любил - Значит, и не жил, и не дышал! В.Высоцкий "Стихи о оюбви"
Хелга: Wega пишет: Их голосам дано сливаться в такт, И вечностью дышать в одно дыханье, И встретиться - со вздохом на устах - Два раза я вам руку жал; Два раза молча вы любовию вздохнули... И девственный огонь ланиты пробежал, И в пламенной слезе ресницы потонули! Неужто я любим? - Мой друг, мой юный друг, О, усмири последним увереньем Еще колеблемый сомненьем Мой пылкий, беспокойный дух! Скажи, что сердца ты познала цену мною, Что первого к любви биения его Я был виновником!.. Не надо ничего - Ни рая, ни земли! Мой рай найду с тобою. Денис Давыдов
Marusia: Хелга пишет: Неужто я любим? Wega пишет: Я дышу, и значит - я люблю! Я люблю, и значит - я живу! Что-то флаги на башнях повыцвели, Что-то ржавчина съела доспех, И мужчина, пустившийся в рыцари, Вызывает досаду и смех. Ох, не рыцарский выдался век ему! Все великое стало смешно. И довериться вроде бы некому, И не верится — ни во что. Дульсинеи Тобосские канули В незапамятные времена. Дон Кихоту с его великанами Обозначена твердо цена. Зазвенела разменная денежка И рассыпала золото в медь, И надеяться вроде бы не на что Ни теперь, ни тем более впредь. Но и в черное время вражды и о6мана, Когда сердце в печали и холод в крови, – Знай, что есть и любовь, и Прекрасная Дама! Не пройди... оглянись... угадай... позови!.. Юлий Ким
Wega: Marusia пишет: есть и любовь, и Прекрасная Дама! Из-под таинственной, холодной полумаски Звучал мне голос твой отрадный, как мечта, Светили мне твои пленительные глазки И улыбалися лукавые уста. Сквозь дымку легкую заметил я невольно И девственных ланит и шеи белизну. Счастливец! видел я и локон своевольный, Родных кудрей покинувший волну! И создал я тогда в моем воображенье По легким признакам красавицу мою; И с той поры бесплотное виденье Ношу в душе, ласкаю и люблю. И все мне кажется: живые эти речи В года минувшие слыхал когда-то я; И кто-то шепчет мне, что после этой встречи Мы вновь увидимся, как старые друзья. Михаил Лермонтов
Marusia: Wega пишет: И создал я тогда в моем воображенье По легким признакам красавицу мою; И с той поры бесплотное виденье Ношу в душе, ласкаю и люблю. Ее душа, как свет необычайный, как белый блеск за дивными дверьми, меня влечет. Войди, художник тайный, и кисть возьми. Изобрази цветную вереницу волшебных птиц, огнисто распиши всю белую, безмолвную светлицу ее души. Возьми на кисть росинки с розы чайной и красный сок раскрывшейся зари. Войди, любовь, войди, художник тайный, мечтай, твори. Владимир Набоков
Wega: Marusia пишет: мечтай, твори Пора в постель, но спать нам неохота. Как хорошо читать по вечерам! Мы в первый раз открыли Дон-Кихота, Блуждаем по долинам и горам. Нас ветер обдает испанской пылью, Мы слышим, как со скрипом в вышине Ворочаются мельничные крылья Над рыцарем, сидящим на коне. Что будет дальше, знаем по картинке: Крылом дырявым мельница махнет, И будет сбит в неравном поединке В нее копье вонзивший Дон-Кихот. Но вот опять он скачет по дороге... Кого он встретит? С кем затеет бой? Последний рыцарь, тощий, длинноногий, В наш первый путь ведет нас за собой. И с этого торжественного мига Навек мы покидаем отчий дом. Ведут беседу двое: я и книга. И целый мир неведомый кругом. С.Маршак
Джастина: Wega пишет: Ведут беседу двое: я и книга. И целый мир неведомый кругом. На другой стороне Земли - теплынь, По три раза в году, поди, покос, А у нас из окна - лишь пустырь да в снегу полынь, Да морозы стоят, что на двор не покажешь нос. На другой стороне Земли зимой, Как в июле у нас, в России, цветут луга, И казалось бы - взять, уехать, да бог с тобой, Затоскуешь, запьешь и за год сойдешь с ума. Это только мальчикам города Тобольска Снятся путешествия в дальние края, И былые доблести Ермакова войска Примеряют мальчики ночью на себя. На дворе лишь начало века, четвертый год, И в своем государстве покоя давно уж нет, А нас опять на край света другим помогать несет, И кто совсем пропадает там, кто на много лет. А на Цейлоне-острове пленные матросы Из тягучих сумерек горький пьют настой. Снится им смородина, печки да откосы, И до помешательства хочется домой. А дорога обратная суток не меньше ста, А вода в океане - соленая, как рассол, И тобольская церковь без них, словно без креста, Заунывно бьет колокол, как кулаком о стол. А на Цейлоне-острове или на Майорке Русскому с татарином никогда не жить. Родина есть родина - лапти да махорка, Так скроила матушка, и не перешить! Родина есть родина - лапти да махорка, Так скроила матушка, и не перешить! О.Митяев
Marusia: Wega пишет: ...Дон-Кихот. Но вот опять он скачет по дороге... Кого он встретит? С кем затеет бой? Последний рыцарь, тощий, длинноногий, В наш первый путь ведет нас за собой. Я иду, даже если не вижу пути Я не знаю, куда я приду Я иду, ибо кто-нибуль должен идти За всех и себе на беду Это я, Дон Кихот, Человек из Ламанчи Зовите меня, я приду Я живу, буду жить, не могу я иначе За всех и себе на беду Слава моя как звезда Будет высоко всегда Санчо: А я Санчо, да я Санчо Стал я оруженосцем вдруг Все с ними, никто с нами Он мой рыцарь, он мой друг Силы зла торжествуют, невинных губя Нападают все злее и злей Если я, Человек, пожалею себя Что спасет этих бедных людей Это я Дон Кихот Человек из Ламанчи Зовите меня я приду Я живу, буду жить, не могу я иначе За всех и себе на беду Слава моя как звезда Будет высоко всегда (русский текст песен Юрия Айхенвальда)
Marusia: Джастина пишет: да в снегу полынь Но сжала рот упрямо я, замкнула все слова. Полынь, полынь, трава моя, цвела моя трава. Все не могли проститься мы, все утаили мы. Ты взял платок мой ситцевый, сорвал кусок каймы... Зачем платок мой порванный, что сделал ты с каймой?.. Зачем мне сердце торное от поступи земной?.. Зачем мне милые слова от нелюбых - чужих?.. Полынь, полынь, моя трава, на всех путях лежит... Берггольц Ольга Федоровна
Wega: Marusia пишет: Ты взял платок мой ситцевый, Мой костёр в тумане светит, Искры гаснут на лету… Ночью нас никто не встретит, Мы простимся на мосту. Ночь пройдёт, и спозаранок В степь далеко, милый мой, Я уйду с толпой цыганок За кибиткой кочевой. На прощанье шаль с каймою Ты на мне узлом стяни! Как концы её, с тобою Мы сходились в эти дни. Кто-то мне судьбу предскажет? Кто-то завтра, сокол мой, На груди моей развяжет Узел, стянутый тобой? Вспоминай, коли другая, Друга милого любя, Будет песни петь, играя На коленях у тебя! Мой костёр в тумане светит, Искры гаснут на лету… Ночью нас никто не встретит, Мы простимся на мосту. Я.Полонский
Marusia: Wega пишет: Вспоминай Мы встретились случайно, на углу. Я быстро шел – и вдруг как свет зарницы Вечернюю прорезал полумглу Сквозь черные лучистые ресницы. На ней был креп,– прозрачный легкий газ Весенний ветер взвеял на мгновенье, Но на лице и в ярком свете глаз Я уловил былое оживленье. И ласково кивнула мне она, Слегка лицо от ветра наклонила И скрылась за углом... Была весна... Она меня простила – и забыла. Иван Бунин
Wega: Marusia пишет: И скрылась за углом... Была весна... Спокойно и просто я встретился с Вами, В душе зажила уже старая рана. Но пропасть разрыва легла между нами: Мы только знакомы. Как странно… Как странно это: совсем ведь недавно Была наша близость безмерна, безгранна, А ныне, ах, ныне былому неравно: Мы только знакомы. Как странно… Завязка ведь – сказка. Развязка – страданье. Но думать всё время о нём неустанно Не стоит, быть может. Зачем? До свиданья. Мы только знакомы. Как странно… Л Пеньковский
Marusia: Wega пишет: Спокойно и просто я встретился с Вами, Вы поблекли. Я - странник, коричневый весь. Нам и встретиться будет теперь неприятно. Только нежность, когда-то забытая здесь, Заставляет меня возвратится обратно. Я войду, не здороваясь, громко скажу: - Сторож спит, дверь открыта, какая небрежность! Не бледнейте! Не бойтесь! Ничем не грожу, Но прошу вас: отдайте мне прежнюю нежность. Унесу на чердак и поставлю во мрак Там, где мышь поселилась в дырявом штиблете. Я старинную нежность снесу на чердак, Чтоб ее не нашли беспризорные дети. Мартынов Леонид Николаевич
Wega: Marusia пишет: Только нежность, От чего у нас в поселке У девчат переполох? Кто их поднял спозаранок, Кто их так встревожить мог? На побывку едет Молодой моряк. Грудь его в медалях, Ленты в якорях. За рекой над косогором Встали девушки гурьбой. "Здравствуй, - все сказали хором, - Черноморский наш герой!" Каждой руку жмет он И глядит в глаза, А одна. смеется: "Целовать нельзя!" Полегоньку отдыхает У родителей в дому. Хором девушки вздыхают: "Мы не нравимся ему!" Ни при чем наряды, Ни при чем фасон - Ни в одну девчонку Не влюбился он! Ходит, шутит он со всеми, Откровенно говорит: "Как проснусь, тотчас же море У меня в ушах шумит. Где под солнцем юга Ширь безбрежная, Ждет меня подруга Нежная".
Marusia: Wega пишет: "Мы не нравимся ему!" Ни при чем наряды, Ни при чем фасон - Ни в одну девчонку Не влюбился он! Некрасивых женщин не бывает , А красивей всех всего одна: Для неё черешня зацветает, За неё мужчина пьёт до дна. Рядом с нею и зимою лето, Вместе с нею рай и в шалаше. В этом нет особого секрета, Ведь она живёт в его душе. Некрасивых женщин не бывает, А красивей всех всего одна: Красота её не увядает, Как букет старинного вина. Красота у женщины от Бога, — Сомневаться в этом нет причин, — Только почему-то недотрога Больше всех желанней для мужчин. «Что он в ней нашёл, — порою спросят, — Можно встретить краше во сто крат, На руках зачем её он носит И не спит по пять ночей подряд»? Кто-то скажет: «Леший его знает»! Но бесспорна истина одна: Некрасивых женщин не бывает, А красивей всех всего одна! Эдуард Вартанов
Wega: Marusia пишет: Некрасивых женщин не бывает, Называют меня некрасивою - Так зачем же он ходит за мной, И в осеннюю пору дождливую Провожает с работы домой? И куда ни пойду - обязательно Повстречаю его на пути. Он в глаза мне посмотрит внимательно, Скажет: "Лучше тебя не найти! " Он в глаза мне посмотрит внимательно, Скажет: "Лучше тебя не найти! " А вчера, расставались мы вечером, Уходить не хотел ни за что... Чтобы я не озябла, на плечи мне Осторожно накинул пальто. Оттого я такая счастливая, Улыбаюсь везде и всему... Если скажут, что я некрасивая, - Не поверю теперь никому!
Marusia: Wega пишет: "Лучше тебя не найти! " Она поет — и звуки тают, Как поцелуи на устах, Глядит — и небеса играют В ее божественных глазах; Идет ли — все ее движенья, Иль молвит слово — все черты Так полны чувства, выраженья, Так полны дивной простоты. Михаил Лермонтов
Wega: Marusia пишет: Глядит — и небеса играют Подъезжая под Ижоры, Я взглянул на небеса И воспомнил ваши взоры, Ваши синие глаза. Хоть я грустно очарован Вашей девственной красой, Хоть вампиром именован Я в губернии Тверской, Но колен моих пред вами Преклонить я не посмел И влюбленными мольбами Вас тревожить не хотел. Упиваясь неприятно Хмелем светской суеты, Позабуду, вероятно, Ваши милые черты, Легкий стан, движений стройность, Осторожный разговор, Эту скромную спокойность, Хитрый смех и хитрый взор. Если ж нет… по прежню следу В ваши мирные края Через год опять заеду И влюблюсь до ноября. Пушкин
Джастина: Marusia пишет: Некрасивых женщин не бывает , Wega пишет: Называют меня некрасивою - За то, что девочка Настасья добро чужое стерегла, босая бегала в ненастье за водкою для старика,- ей полагался бог красивый в чертоге, солнцем залитом, щеголеватый, справедливый, в старинном платье золотом. Но посреди хмельной икоты, среди убожества всего две почерневшие иконы не походили на него. За это вдруг расцвел цикорий, порозовели жемчуга, и раздалось, как хор церковный, простое имя жениха. Он разом вырос у забора, поднес ей желтый медальон и так вполне сошел за бога в своем величье молодом. И в сердце было свято-свято от той гармошки гулевой, от вин, от сладкогласья свата и от рубашки голубой. ... Белла Ахмадулина
Джастина: Wega пишет: Хоть я грустно очарован Не действуя и не дыша, все слаще обмирает улей. Все глубже осень, и душа все опытнее и округлей. Она вовлечена в отлив плода, из пустяка пустого отлитого. Как кропотлив труд осенью, как тяжко слово. Значительнее, что ни день, природа ум обременяет, похожая на мудрость лень уста молчаньем осеняет. Даже дитя, велосипед влекущее, вертя педалью, вдруг поглядит на белый свет с какой-то ясною печалью. Белла Ахмадулина
Marusia: Джастина пишет: Все глубже осень, и душа все опытнее и округлей. ОСЕНЬ Я дал разъехаться домашним, Все близкие давно в разброде, И одиночеством всегдашним Полно все в сердце и природе. И вот я здесь с тобой в сторожке. В лесу безлюдно и пустынно. Как в песне, стежки и дорожки Позаросли наполовину. Теперь на нас одних с печалью Глядят бревенчатые стены. Мы брать преград не обещали, Мы будем гибнуть откровенно. Мы сядем в час и встанем в третьем, Я с книгою, ты с вышиваньем, И на рассвете не заметим, Как целоваться перестанем. Еще пышней и бесшабашней Шумите, осыпайтесь,- листья, И чашу горечи вчерашней Сегодняшней тоской превысьте. Привязанность, влеченье, прелесть! Рассеемся в сентябрьском шуме! Заройся вся в осенний шелест! Замри или ополоумей! Ты так же сбрасываешь платье, Как роща сбрасывает листья, Когда ты падаешь в объятье В халате с шелковою кистью. Ты — благо гибельного шага, Когда житье тошней недуга, А корень красоты — отвага, И это тянет нас друг к другу. Борис Пастернак
Wega: Marusia пишет: Еще пышней и бесшабашней Шумите, осыпайтесь,- листья, Роняет лес багряный свой убор, Сребрит мороз увянувшее поле, Проглянет день как будто поневоле И скроется за край окружных гор. Пылай, камин, в моей пустынной келье; А ты, вино, осенней стужи друг, Пролей мне в грудь отрадное похмелье, Минутное забвенье горьких мук. Печален я: со мною друга нет, С кем долгую запил бы я разлуку, Кому бы мог пожать от сердца руку И пожелать веселых много лет. Я пью один; вотще воображенье Вокруг меня товарищей зовет; Знакомое не слышно приближенье, И милого душа моя не ждет.... Пушкин
Marusia: Wega пишет: Я пью один; вотще воображенье Вокруг меня товарищей зовет; Знакомое не слышно приближенье, И милого душа моя не ждет.... Мир-мгновенье, и я в нём мгновенье одно. Сколько вздохов мне сделать за миг суждено? Будь же весел, живой! Это бренное зданье Никому во владенье навек не дано. В сей мир едва ли снова попадём, Своих друзей вторично не найдём. Лови же миг! Ведь он не повторится, Как ты и сам не повторишься в нём. Смысла нет постоянно себя утруждать, Чтобы здесь, на Земле, заслужить благодать. Что тебе предназначено, то и получишь, И ни больше, ни меньше. И нечего ждать. Жизнь пронесётся, как одно мгновенье, Её цени, в ней черпай наслажденье. Как проведёшь её, так и пройдёт. Не забывай: она твоё творенье. Омар Хаям
Джастина: Wega пишет: Я пью один; вотще воображенье Вокруг меня товарищей зовет; Знакомое не слышно приближенье, И милого душа моя не ждет.... Ни славы, и ни короны, ни тяжкой короны земной - пошли мне, Господь, второго, что был бы все рядом со мной. прошу не любви ворованной, не милости на денек - пошли мне, Господь, второго, чтоб не был так одинок. Чтоб было с кем пасоваться, аукаться через степь, для сердца, не для оваций, на два голоса спеть. Чтоб кто-нибудь меня понял, не часто, но хоть разок, и с раненых губ моих поднял царапнутый пулей рожок. И пусть мой напарник певчий, забыв, что мы сила вдвоем, меня, побледнев от соперничества, прирежет за общим столом. Прости ему - он до гроба одиночеством окружен. Пошли ему , Бог, второго - такого, как я и как он... Андрей Вознесенский
Wega: Marusia пишет: Мир-мгновенье, Фауст: Ну, по рукам! Когда воскликну я: «Мгновенье, Прекрасно ты, продлись, постой!»— Тогда готовь мне цепь плененья, Земля разверзнись подо мной! Твою неволю разрешая, Пусть смерти зов услышу я — И станет стрелка часовая, И время минет для меня. Гёте
Джастина: Wega пишет: Твою неволю разрешая, Пусть смерти зов услышу я — Разлетелся дым, разметалась мгла Тот кто мной любим, тот моя тюрьма. От свободы он жизнь мою упас Каждый взгляд -закон, каждый жест –указ, Вздох его – упрек, поощренье – смех, Слово поперек мне и молвить грех. Но не смей чужой и не смей родня Из тюрьмы моей вызволять меня.
Marusia: Джастина пишет: Тот кто мной любим, тот моя тюрьма Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре - О, не грусти, ты все мне дорога! Но я любить могу лишь на просторе - Мою любовь, широкую, как море, Вместить не могут жизни берега. Когда Глагола творческая сила Толпы миров воззвала из ночи, Любовь их все, как солнце, озарила, И лишь на землю к нам ее светила Нисходят порознь редкие лучи. И, порознь их отыскивая жадно, Мы ловим отблеск вечной красоты; Нам вестью лес о ней шумит отрадной, О ней поток гремит струею хладной И говорят, качаяся, цветы. И любим мы любовью раздробленной И тихий шепот вербы над ручьем, И милой девы взор, на нас склоненный, И звездный блеск, и все красы вселенной, И ничего мы вместе не сольем. Но не грусти, земное минет горе, Пожди еще - неволя недолга,- В одну любовь мы все сольемся вскоре, В одну любовь, широкую как море, Что не вместят земные берега! Алексей Толстой
Wega: Marusia пишет: Мою любовь, широкую, как море, Вместить не могут жизни берега. В море царевич купает коня; Слышит: "Царевич! взгляни на меня!" Фыркает конь и ушами прядет, Брызжет и плещет и дале плывет. Слышит царевич: "Я царская дочь! Хочешь провесть ты с царевною ночь?" Вот показалась рука из воды, Ловит за кисти шелковой узды. Вышла младая потом голова, В косу вплелася морская трава. Синие очи любовью горят; Брызги на шее, как жемчуг, дрожат. Мыслит царевич: "Добро же! постой!" За косу ловко схватил он рукой. Держит, рука боевая сильна: Плачет и молит и бьется она. К берегу витязь отважно плывет; Выплыл; товарищей громко зовет: "Эй, вы! сходитесь, лихие друзья! Гляньте, как бьется добыча моя... Что ж вы стоит смущенной толпой? Али красы не видали такой?" Вот оглянулся царевич назад: Ахнул! померк торжествующий взгляд. Видит, лежит на песке золотом Чудо морское с зеленым хвостом. Хвост чешуею змеиной покрыт, Весь замирая, свиваясь, дрожит. Пена струями сбегает с чела, Очи одела смертельная мгла. Бледные руки хватают песок; Шепчут уста непонятный упрек... Едет царевич задумчиво прочь. Будет он помнить про царскую дочь! Лермонтов
Marusia: Wega пишет: Слышит: "Царевич! взгляни на меня!" ... Слышит царевич: "Я царская дочь! На девичник собираясь, Вот царица наряжаясь Перед зеркальцем своим, Перемолвилася с ним: "Я ль, скажи мне, всех милее, Всех румяней и белее?" Что же зеркальце в ответ? "Ты прекрасна, спору нет; Но царевна всех милее, Всех румяней и белее". Как царица отпрыгнет, Да как ручку замахнет, Да по зеркальцу как хлопнет, Каблучком-то как притопнет!... "Ax ты, мерзкое стекло! Это врешь ты мне на зло. Как тягаться ей со мною? Я в ней дурь-то успокою. Вишь какая подросла! И не диво, что бела: - Мать брюхатая сидела, Да на снег лишь и глядела! Но скажи: как можно ей Быть во всем меня милей? Признавайся: всех я краше. Обойди всё царство наше, Хоть весь мир; мне ровной нет. Так ли?" Зеркальце в ответ: "А царевна всё ж милее, Всё ж румяней и белее". А. С. Пушкин
Джастина: Wega пишет: Едет царевич задумчиво прочь. Будет он помнить про царскую дочь! Захочет любовь, и в клубящейся мгле Багряный цветок расцветет на скале, И снег зажурчит на вершине. Но в каменном сердце во все времена Не в силах посеять она семена, В нем терн прорастает поныне. Смиряла любовь даже царственный гнев, И кротким, как агнец, вдруг делался лев, Лань рядом паслась, не робея. Я видел воочию, как, зла не тая, Под флейту факира танцует змея На площади людной Бомбея. И тихо любовь мне шепнула: - Умей Ты действовать, как заклинатели змей.- И грустный напомнила случай: Одна балерина в недавнем году, Что с флейтой волшебной была не в ладу, Змеей обернулась гремучей. ... Расул Гамзатов
Wega: Джастина пишет: Змеей обернулась гремучей. ...Могучий Олег головою поник И думает: «Что же гаданье? Кудесник, ты лживый, безумный старик! Презреть бы твое предсказанье! Мой конь и доныне носил бы меня». И хочет увидеть он кости коня. Вот едет могучий Олег со двора, С ним Игорь и старые гости, И видят — на холме, у брега Днепра, Лежат благородные кости; Их моют дожди, засыпает их пыль, И ветер волнует над ними ковыль. Князь тихо на череп коня наступил И молвил: «Спи, друг одинокой! Твой старый хозяин тебя пережил: На тризне, уже недалекой, Не ты под секирой ковыль обагришь И жаркою кровью мой прах напоишь! Так вот где таилась погибель моя! Мне смертию кость угрожала!» Из мертвой главы гробовая змия, Шипя, между тем выползала; Как черная лента, вкруг ног обвилась, И вскрикнул внезапно ужаленный князь. Ковши круговые, запенясь, шипят На тризне плачевной Олега; Князь Игорь и Ольга на холме сидят; Дружина пирует у брега; Бойцы поминают минувшие дни И битвы, где вместе рубились они. Пушкин
Marusia: Wega пишет: И молвил: «Спи, друг одинокой! Твой старый хозяин тебя пережил: И я любил, жалел до слез всех, кто со мной живет на свете. И эту нежность темный ветер над голыми полями нес... Игорь Шкляревский
Джастина: Marusia пишет: И эту нежность темный ветер над голыми полями нес... Несказанное, синее, нежное... Тих мой край после бурь, после гроз, И душа моя - поле безбрежное - Дышит запахом меда и роз. Я утих. Годы сделали дело, Но того, что прошло, не кляну. Словно тройка коней оголтелая Прокатилась во всю страну. Напылили кругом. Накопытили. И пропали под дьявольский свист. А теперь вот в лесной обители Даже слышно, как падает лист. ... С.Есенин
Marusia: Джастина пишет: Дышит запахом меда и роз. Прелестный цвет, душистый, ненаглядный, Московских роз царица и краса! Вотще тебя свежит зефир прохладный, Заря златит и серебрит роса. Судьбою злой гонимая жестоко, Свой красный день ты тратишь одиноко. Ты про себя таишь дары свои: Румянец свой, и мед, и запах сладкой, И с завистью пчела любви украдкой Глядит на цвет, запретный для любви. Тебя, цветок, коварством бескорыстным Похитил шмель, пчеле и розе враг. Он оскорбил лобзаньем ненавистным, Он погубил весну надежд и благ! Счастлив, кто, сняв с цветка запрет враждебный И возвратив ее пчеле любви, Ей скажет: цвет прелестный! цвет волшебный! Познай весну и к счастью оживи! П. Вяземский
Wega: Marusia пишет: Судьбою злой гонимая жестоко, Седой, великий Арарат. Мой вождь, мой бог, моя икона, Дороже жизни во сто крат, Отчизны царская корона, Седой, великий Арарат. Народа нашего святыня, В туманной дымке, как мираж. Армянской гордости твердыня, Истории армянской страж. Потомки Айка и Торгома В позоре будут жить, пока Тебе из вражьего полона Не даст свободу их рука. Победы день придет, конечно, И всех моих богов парад, Возглавишь ты - святой и вечный, Опять свободный Арарат! Е.Шуваева-Петросян
Джастина: Marusia пишет: Тебя, цветок, коварством бескорыстным Похитил шмель, пчеле и розе враг. Иль женщинам нельзя вести борьбу, Ковать свою судьбу? Иль там, на небе, Решен наш жребий? Должна ль я на краю дороги Стоять смиренно и в тревоге Ждать счастья на пути, Как дара неба... Иль самой мне счастья не найти? Хочу стремиться За ним в погоню, как на колеснице, Взнуздав неукротимого коня. Я верю: ждет меня Сокровище, которое, как чудо, Себя не пощадив, добуду. Не робость девичья, браслетами звеня, А мужество любви пусть поведет меня, И смело я возьму венок мой брачный, Не сможет сумрак тенью мрачной Затмить счастливый миг. Хочу я, чтоб избранник мой постиг Во мне не робость униженья, А гордость самоуваженья, И перед ним тогда Откину я покров ненужного стыда. Мы встретимся на берегу морском, И грохот волн обрушится, как гром,— Чтоб небо зазвучало. Скажу, с лица откинув покрывало: «Навек ты мой!» От крыльев птиц раздастся шум глухой. На запад, обгоняя ветер, Вдаль птицы полетят при звездном свете. Творец, о, не лиши меня ты дара речи, Пусть музыка души звенит во мне при встрече. Пусть будет в высший миг и наше слово Все высшее в нас выразить готово, Пусть льется речь потоком Прозрачным и глубоким, И пусть поймет любимый Все, что и для меня невыразимо, Пусть из души поток словесный хлынет И, прозвучав, в безмолвии застынет. Р.Тагор
Wega: Джастина пишет: Взнуздав неукротимого коня. Колокольчики мои, Цветики степные! Что глядите на меня, Темно-голубые? И о чем звените вы В день веселый мая, Средь некошеной травы Головой качая? Конь несет меня стрелой На поле открытом; Он вас топчет под собой, Бьет своим копытом. Колокольчики мои, Цветики степные! Не кляните вы меня, Темно-голубые! Я бы рад вас не топтать, Рад промчаться мимо, Но уздой не удержать Бег неукротимый! Я лечу, лечу стрелой, Только пыль взметаю; Конь несет меня лихой,- А куда? не знаю! Он ученым ездоком Не воспитан в холе, Он с буранами знаком, Вырос в чистом поле; И не блещет как огонь Твой чепрак узорный, Конь мой, конь, славянский конь, Дикий, непокорный! Есть нам, конь, с тобой простор! Мир забывши тесный, Мы летим во весь опор К цели неизвестной. Чем окончится наш бег? Радостью ль? кручиной? Знать не может человек - Знает бог единый!... Никитин
Marusia: Джастина пишет: Я верю: ждет меня Сокровище, которое, как чудо, Себя не пощадив, добуду. Не надо отдавать любимых, Ни тех, кто рядом, и ни тех, Кто далеко, почти незримых. Но зачастую ближе всех! Когда всё превосходно строится И жизнь пылает, словно стяг, К чему о счастье беспокоиться?! Ведь всё сбывается и так! Когда ж от злых иль колких слов Душа порой болит и рвётся – Не хмурьте в раздраженьи бровь. Крепитесь! Скажем вновь и вновь: За счастье следует бороться! А в бурях острых объяснений Храни нас, Боже, всякий раз От нервно-раскалённых фраз И непродуманных решений. Известно же едва ль не с древности: Любить бесчестно не дано, А потому ни мщенье ревности, Ни развлечений всяких бренности, Ни хмель, ни тайные неверности Любви не стоят всё равно! Итак, воюйте и решайте: Пусть будет радость, пусть беда, Боритесь, спорьте, наступайте, И лишь любви не отдавайте, Не отдавайте никогда! Эдуард Асадов
Marusia: Wega пишет: Колокольчики мои, .... Конь несет меня стрелой Эх вы, сани! А кони, кони! Видно, черт их на землю принес. В залихватском степном разгоне Колокольчик хохочет до слез. Ни луны, ни собачьего лая В далеке, в стороне, в пустыре. Поддержись, моя жизнь удалая, Я еще не навек постарел. Пой, ямщик, вперекор этой ночи,- Хочешь, сам я тебе подпою Про лукавые девичьи очи, Про веселую юность мою. Эх, бывало,заломишь шапку, Да заложишь в оглобли коня, Да приляжешь на сена охапку,- Вспоминай лишь, как звали меня. И откуда бралась осанка, А в полуночную тишину Разговорчивая тальянка Уговаривала не одну. Все прошло. Поредел мой волос. Конь издох, опустел наш двор. Потеряла тальянка голос, Разучившись вести разговор. Но и все же душа не остыла, Так приятны мне снег и мороз, Потому что над всем, что было, Колокольчик хохочет до слез. Сергей Есенин
Wega: Marusia пишет: Потеряла тальянка голос, Снова замерло всё до рассвета - Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь. Только слышно - на улице где-то Одинокая бродит гармонь: То пойдет на поля, за ворота, То обратно вернётся опять, Словно ищет в потёмках кого-то И не может никак отыскать. Веет с поля ночная прохлада, С яблонь цвет облетает густой... Ты признайся - кого тебе надо, Ты скажи, гармонист молодой. Может статься, она - недалёко, Да не знает - её ли ты ждёшь... Что ж ты бродишь всю ночь одиноко, Что ж ты девушкам спать не даёшь?! М Исаковский
Джастина: Wega пишет: Есть нам, конь, с тобой простор! Мир забывши тесный, Мы летим во весь опор К цели неизвестной. И взыграло море. Сквозь туман Вихрь промчался к северу родному - Сам Господь из половецких стран Князю путь указывает к дому. Уж погасли зори. Игорь спит. Дремлет Игорь, но не засыпает. Игорь к Дону мыслями летит, До Донца дорогу измеряет. Вот уж полночь. Конь давно готов. Кто свистит в тумане за рекою? То Овлур. Его условный зов Слышит князь, укрытый темнотою: "Выходи, князь Игорь!" И едва Смолк Овлур, как от ночного гула Вздрогнула земля, Зашумела трава, Буйным ветром вежи всколыхнуло. В горностая-белку обратясь, К тростникам помчался Игорь-князь, И поплыл, как гоголь, по волне, Полетел, как ветер, на коне. Конь упал, и князь с коня долой, Серым волком скачет он домой. Словно сокол, вьется в облака, Увидав Донец издалека. Без дорог летит он, без путей, Бьет к обеду уток-лебедей. Там, где Игорь соколом летит, Там Овлур, как серый волк, бежит,- Все в росе от полуночных трав, Борзых коней в беге надорвав. Слово о полку Игореве
Marusia: Джастина пишет: Полетел, как ветер, на коне. Конь упал, и князь с коня долой, - Чтоб ветра тебя, сынок, знали, Только воле верь - нельзя верить Тем, кто наземь нас, коней, валит,- Мне наказывал старик-мерин. И от слов тех - по ноздрям трепет, Я табунщика с себя сбросил И увел коней домой, в степи, Хоть в степях и холодна осень. Ай-яй, скачи, скачи, Ковылями жеребята нагуляют силу. Ай-яй, скачи, скачи, Без седла и недоуздка, Ай-яй, скачи, скачи, Я не мерин, а моя гнедая - не кобыла. Ай-яй, скачи, скачи. В табуне моём добры кони И лошадки хороши, жарки. Под копытами земля стонет... Истоптали всю её. Жалко! Пена розовая с губ - в морды, Взбунтовалось что-то там в лёгких. А табунщики - народ гордый, И аркан у них такой лёгкий. Ай-яй, скачи, скачи, То не пуля кровь мою наружу отворила. Ай-яй, скачи, скачи, Я тавро зубами выгрыз! Ай-яй, скачи, скачи, Наконец-то моя шкура от клейма остыла. Ай-яй, скачи, скачи. Воля мыла на боках стоит! И храпит табун, собой загнан. Нам, коням, негоже спать в стойле, Нам свободы подавай запах! Не успели подковать люди... Без подков оно куда проще. Перемелется - мука будет... ...Да муки нам не возить больше! Ай-яй, скачи, скачи, Ковылями жеребята нагуляют силу. Ай-яй, скачи, скачи, Без седла и недоуздка. Ай-яй, скачи, скачи, Я не мерин, а моя гнедая - не кобыла. Ай-яй, скачи, скачи. А. Розенбаум
Джастина: Marusia пишет: Чтоб ветра тебя, сынок, знали, Только воле верь - нельзя верить Воля Лишь бы мне поставить ногу в стремя! Живо распрощаюсь с вами всеми: На коня - и поминай как звали! Чтоб за шапку - звезды задевали! Гете
Marusia: Джастина пишет: На коня - и поминай как звали! Отворите мне темницу, Дайте мне сиянье дня, Черноглазую девицу, Черногривого коня. Я красавицу младую Прежде сладко поцелую, На коня потом вскочу, В степь, как ветер, улечу. М.Ю.Лермонтов
Wega: Marusia пишет: Черноглазую девицу, Черноглазая казачка подковала мне коня, Серебро с меня спросила, труд недорого ценя, Как зовут тебя молодка? А молодка говорит: Имя ты мое услышишь из-под топота копыт! Я по улице поехал, по тропинке поскакал, По дороге между бурых, между серых между скал, Даша, Зина, Маша, Нина- все как будто не она, Катя, Катя, высекают мне подковы скакуна. С той поры хоть шагом еду, Хоть галопом поскачу, Катя, Катя, Катерина, неотвязно я шепчу, Что за бестолочь такая! - у меня ж другая есть, Но уж Катю словно песню из груди, брат, не известь! Как зовут тебя молодка? А молодка говорит: "Имя ты мое услышишь из-под топота копыт!" И.Сельвинский
Marusia: Wega пишет: Даша, Зина, Маша, Нина- все как будто не она, Катя, Катя, высекают мне подковы скакуна. Женюсь, женюсь... Какие могут быть игрушки? И буду счастлив я вполне. Но вы, но вы, мои вчерашние подружки, напрасно плачете по мне. Не плачьте, сердце раня, смахните слезы с глаз. Я говорю вам: "До свиданья!", а прощанье не для нас. Иветта, Лизетта, Мюзетта, Жанетта, Жоржетта, вся жизнь моя вами, как солнцем июльским, согрета. Покуда со мной вы, клянусь, моя песня не спета. Женюсь, женюсь... И холостяцкие пирушки затихнут, сгинут без следа. Но вы, но вы, мои вчерашние подружки, со мной останетесь всегда. Не плачьте, сердце раня, смахните слезы с глаз. Я говорю вам: "До свиданья!", расставанье не для нас. Иветта, Лизетта, Мюзетта, Жанетта, Жоржетта, вся жизнь моя вами, как солнцем июльским, согрета. Покуда я с вами, клянусь, моя песня не спета. Иветта, Лизетта, Мюзетта, Жанетта, Жоржетта, Колетта, Полетта, Кларетта, Флоретта, Мариетта... Б.Окуджава
Wega: Marusia пишет: со мной останетесь всегда. Сегодня ты придешь ко мне, Сегодня я пойму, Зачем так странно при луне Остаться одному. Ты остановишься, бледна, И тихо сбросишь плащ. Не так ли полная луна Встает из темных чащ? И, околдованный луной, Окованный тобой, Я буду счастлив тишиной, И мраком, и судьбой. Так зверь безрадостных лесов, Почуявший весну, Внимает шороху часов И смотрит на луну, И тихо крадется в овраг Будить ночные сны, И согласует легкий шаг С движением луны. Как он, и я хочу молчать, Тоскуя и любя, С тревогой древнею встречать Мою луну, тебя. Проходит миг, ты не со мной, И снова день и мрак, Но, обожженная луной, Душа хранит твой знак. Соединяющий тела Их разлучает вновь, Но, как луна, всегда светла Полночная любовь. Н.Гумилёв
Marusia: Wega пишет: околдованный луной Очарована, околдована, С ветром в поле когда-то повенчана, Вся ты, словно в оковы закована, Драгоценная ты моя женщина. Не веселая, не печальная, Словно с темного неба сошедшая, Ты и песнь моя, обручальная И звезда ты моя сумасшедшая. Я склонюсь над твоими коленями, Обниму их с неистовой силою, И слезами, и стихотвореньями Обожгу тебя, добрую, милую. Что не сбудется - позабудется, Что не вспомнится - то не исполнится, Так чего же ты плачешь, красавица, Или мне это просто чудится? Очарована, околдована, С ветром в поле когда-то повенчана, Вся ты, словно в оковы закована, Драгоценная ты моя женщина. Н. Заболоцкий
Wega: Marusia пишет: ты моя женщина. В воскресенье на палубе танцы. Позабудьте про будние дни. Что без толку по свету болтаться,- Отдохни хоть разок, отдохни. Платья женщин, волнующе ярки, Начинают вечерний парад. Над рядами скамеек, как в парке, Разноцветные лампы горят. Танец чёт изменяет на нечет, Танец пары по кругу несёт. Поварих, штурманов и буфетчиц Южный Крест осеняет с высот. И плывут под трубу, невесомы, На рязанских и тульских парнях Башмаков итальянских фасоны, Пестрота итальянских рубах. Понарядней, дружок, одевайся, На звезду над кормой не смотри. В океане кружение вальса - Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. И от музыки этой печальной Пахнут доски листом и корой, Танцплощадкою провинциальной, Невозвратной июньской порой. А.Городницкий
Marusia: Wega пишет: Понарядней, дружок, одевайся, На звезду над кормой не смотри. В океане кружение вальса - Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. Это школа Соломона Пляра, Школа бальных танцев, вам говорят. Две шаги налево, две шаги направо, Шаг вперед и два назад. Кавалеры приглашают дамов, Там, где брошки, там перёд. Две шаги налево, две шаги направо, Шаг назад и две вперед. Дамы, не сморкайтесь в занавески, Это неприлично, вам говорят! Это неприлично, негигиенично, И несимпатично, вам говорят. Кавалеры, не держите дамов Ниже тальи, вам говорят! Это неприлично, негигиенично, И несимпатично, вам говорят! Дамы, приглашайте кавалеров, Там, где галстук, там перёд! Две шаги налево, две шаги направо, Шаг назад и две вперед. Фима, Соня, бросьте разговоры, Что за балаболки, вам говорят! Две шаги налево, две шаги направо, Шаг вперед и две назад. Дамы, дамы, помогите Боре, Помогите Боре, вам говорят! Он наделал лужу в коридоре… Шаг вперед и две назад! Алик Рабинович, я имею выйти, Я имею выйти, вам говорят! Алик Рабинович, вы мне замените, Шаг вперед и две назад. Это школа Соломона Пляра, Школа бальных танцев, вам говорят! Две шаги налево, две шаги направо, Шаг вперед и две назад. Слова и музыка В. Руденкова
Wega: Marusia пишет: Кавалеры, не держите дамов С детских лет поверил я, что от всех болезней Капель датского короля не найти полезней. И с тех пор горит во мне огонек той веры... Капли датского короля пейте, кавалеры! Капли датского короля, или королевы - Это крепче, чем вино, слаще карамели. И сильнее клеветы, страха и холеры... Капли датского короля пейте, кавалеры! Рев орудий, посвист пуль, звон штыков и сабель Растворяются легко в звоне этих капель. Солнце, май, Арбат, любовь - выше нет карьеры... Капли датского короля пейте, кавалеры! Белый свет я обошел, но нигде на свете Мне, представьте, не пришлось встретить капли эти. Если ж вам вдруг повезет, вы тогда без меры... Капли датского короля пейте, кавалеры! Укрепляйте организм, принимайте меры! Капли датского короля пейте, кавалеры! Капли датского короля пейте, кавалеры! Б.Окуджава.
Джастина: Wega пишет: С детских лет поверил я, что от всех болезней Капель датского короля не найти полезней. Страсть к неверной сразила меня как чума. Не по мне моя милая сходит с ума! Кто же нас, мое сердце, от страсти излечит, Если лекарша наша страдает сама. Омар Хайям Коль человек чужой мне верен - он мой брат, Неверный брат - мой враг, будь проклят он стократ. Лекарство иногда опасней, чем отрава, Болезни иногда излечивает яд. Омар Хайям Wega, какой дождливый аватарчик
Marusia: Джастина пишет: Страсть к неверной сразила меня Когда любви твоей я, милая, лишился, Могу ли что-нибудь, могу ль себя любить?.. Кто в жизни испытал всю сладость нежной страсти И нравился тебе, тот... жил и долго жил; Мне должно умереть: так рок определил. Ах! если б было в нашей власти Вовеки пламенно любить, Вовеки в милом сердце жить, Никто б не захотел расстаться с здешним светом; Тогда бы человек был зависти предметом Для жителей небес. — Упреками тебе Скучать я не хочу: упреки бесполезны; Насильно никогда не можем быть любезны. Любви покорно всё, любовь... одной судьбе. Когда от сердца сердце удалится, Напрасно звать его: оно не возвратится. Н.М.Карамзин
Wega: Marusia пишет: Когда от сердца сердце удалится, Напрасно звать его: оно не возвратится. В дверь стучится зимний ветер, А на сердце зимний хлад. Он уехал, ненаглядный, Не вернется он назад. И весна мне не на радость, Коль зима в душе моей. Он уехал, он уехал, А слезы льются из очей. Говорят, весна вернется, Расцветет природа вновь. Все воскреснет, оживится, Не вернется лишь любовь.
Джастина: Marusia пишет: Любви покорно всё Царь Хоть волосьев я лишен, А жениться я должон! Шах персидский тоже лысый, А имеет сорок жен! Я ж хочу всего одну Завести себе жену! Нешто я в интимном смысле И одну не потяну?.. Нянька Дак у шаха-то, видать, Есть и силушка, и стать, А тебя, сверчок ты дохлый, С-под короны не видать! У тебя в твои лета Сила все ж таки не та! Поберег бы ты здоровье, Ведь тебе уж больше ста!.. Царь Эка важность -- больше ста! Лишь бы кровь была густа! Говорят, любви покорны Все буквально возраста! Так что, нянька, хошь не хошь, А и я на дело гож! Коли все любви покорны, Дак и я покорный тож!.. Леонид Филатов. Про Федота-стрельца
campanula: Wega пишет: В дверь стучится зимний ветер Джастина пишет: Эка важность -- больше ста! Лишь бы кровь была густа! Говорят, любви покорны Все буквально возраста! Давай поедем в город, Где мы с тобой бывали. Года, как чемоданы, Оставим на вокзале. Года пускай хранятся, А нам храниться поздно. Нам будет чуть печально, Но бодро и морозно. Уже дозрела осень До синего налива. Дым, облако и птица Летят неторопливо. Ждут снега. Листопады Недавно отшуршали. Огромно и просторно В осеннем полушарье. И все, что было зыбко, Растрепанно и розно, Мороз скрепил слюною, Как ласточкины гнезда. И вот ноябрь на свете, Огромный, просветленный, И кажется, что город Стоит ненаселенный. Так много сверху неба, Садов и гнезд вороньих, Что и не замечаешь Людей, как посторонних. О, как я поздно понял, Зачем я существую! Зачем гоняет сердце По жилам кровь живую. И что порой напрасно Давал страстям улечься!.. И что нельзя беречься, И что нельзя беречься... Давид Самойлов
Marusia: campanula пишет: И что порой напрасно Давал страстям улечься!.. И что нельзя беречься, Я знаю: пройден путь разлуки и ненастья, И тонут небеса в сирени голубой, И тонет день в лучах, и тонет сердце в счастье... Я знаю, я влюблен и рад бродить с тобой. Да, я отдам себя твоей влюбленной власти И власти синевы, простертой надо мной... Сомкнув со взором взор и глядя в очи страсти, Мы сядем на скамью в акации густой. Да, обними меня чудесными руками... Высокая трава везде вокруг тебя Блестит лазурными живыми мотыльками... Акация чуть-чуть, алмазами блестя, Щекочет мне лицо сырыми лепестками... Глубокий поцелуй... Ты - счастье... Ты - моя... Владимир Набоков
campanula: Marusia пишет: Высокая трава везде вокруг тебя Блестит лазурными живыми мотыльками... МАКИ Веселый день горит...Среди сомлевших трав Все маки пятнами - как жадное бессилье, Как губы, полные соблазна и отрав, Как алых бабочек развернутые крылья. Веселый день горит...Но сад и пуст и глух. Давно покончил он с соблазнами и пиром,- И маки сохлые, как головы старух, Осенены с небес сияющим потиром. И.Анненский
Marusia: campanula пишет: И маки сохлые, как головы старух, Осенены с небес сияющим потиром. Облетают последние маки, Журавли улетают, трубя, И природа в болезненном мраке Не похожа сама на себя. По пустынной и голой алее Шелестя облетевшей листвой, Отчего ты, себя не жалея, С непокрытой бредешь головой? Жизнь растений теперь затаилась В этих странных обрубках ветвей, Ну, а что же с тобой приключилось, Что с душой приключилось твоей? Как посмел ты красавицу эту, Драгоценную душу твою, Отпустить, чтоб скиталась по свету, Чтоб погибла в далеком краю? Пусть непрочны домашние стены, Пусть дорога уводит во тьму,- Нет на свете печальней измены, Чем измена себе самому. Николай Заболоцкий
campanula: Marusia пишет: Жизнь растений теперь затаилась В этих странных обрубках ветвей, Ну, а что же с тобой приключилось, Что с душой приключилось твоей? Плачущий сад Ужасный! - Капнет и вслушается: Всё он ли один на свете Мнёт ветку в окне, как кружевце, Или есть свидетель. Но давится внятно от тягости Отёков - земля ноздреватая, И слышно: далёко, как в августе, Полуночь в полях назревает. Ни звука. И нет соглядатаев, В пустынности удостоверясь, Берётся за старое - скатывается По кровле, за жёлоб и через. К губам поднесу и прислушаюсь: Всё я ли один на свете, Готовый навзрыд при случае, Или есть свидетель. Но тишь. И листок не шелохнется. Ни признака зги, кроме жутких Глотков, и плескания в шлепанцах, И вздохов и слёз в промежутках. Б.Пастернак P.S. Marusia, и у меня была эта же ассоциация. Удивительно...или... нет?
Marusia: campanula пишет: Плачущий сад Ужасный! - Капнет и вслушается: Всё он ли один на свете ... А птицы так грустно и нежно Прощались со мной на заре. И вот уж совсем безнадежно Я ей говорил в октябре: «Мадам, уже падают листья, И осень в смертельном бреду! Уже виноградные кисти Желтеют в забытом саду! Я жду Вас, как сна голубого! Я гибну в осеннем огне! Когда же Вы скажете слово? Когда Вы придете ко мне?!» И, взгляд опуская устало, Шепнула она, как в бреду: «Я Вас слишком долго желала. Я к Вам... никогда не приду». Александр Вертинский
Wega: Marusia пишет: И осень в смертельном бреду! Снова зажгла костры осень из той листвы, Той, что скрывала нас столько раз, столько раз. Листьев зеленый звон - всем тем, кто был влюблен, Здесь, посреди весны, марш играл свадебный. А теперь той любви в наказание Листья жгут, листья жгут, листья жгут. Зря им известен был тайных признаний пыл, Нежные те слова зря листва слышала. Листья жгут, листья жгут, как прощальный салют, В сентябре листья жгут, листья жгут! Листья напрасно жжем. Разве виновна в том, Что сберегла листва те слова, те слова. Стыдно листву казнить, если устав любить, Кто-нибудь, может быть, вдруг хотел все забыть. Ах! Зачем той любви в наказание Листья жгут, листья жгут, листья жгут. Верь, что в огне костров наша с тобой любовь Горя обид и зла след сожжет весь дотла! Листья жгут, листья жгут, как прощальный салют, В сентябре листья, жгут листья жгут!
Джастина: Wega пишет: Верь, что в огне костров наша с тобой любовь Промокнешь — не высушит этот огонь, мал или велик. Не сможет согреть он и каплю воды — мал или велик. Но птицею в небе он может парить, а может и лодкою по морю плыть... Любовью все называют его — и мал, и велик. Дождю не залить его, этот огонь, ветрам его не задуть; но может погаснуть он сам по себе — об этом не позабудь. Скорее не пламя, а отблеск звезды, но знай, что наделать он может беды. Любовью все называют его — с ним осторожен будь. Любовь, моя лодочка, не утони — море часто штормит... Любовь, моя птица, крыла не сломай — где-то гроза гремит... Хоть я ничего и не жду от тебя, но мне без тебя и земля — не земля... Смотри, не погасни же, мой огонёк, — быстро время летит! В.Матвеева
Marusia: Wega пишет: Снова зажгла костры осень из той листвы, Той, что скрывала нас столько раз, столько раз. Листьев зеленый звон - всем тем, кто был влюблен, В мир мой нагрянула осень, Времени грустная веха, И мне хочется всё бросить, И сесть в поезд и уехать. Вдаль пусть в окне убегают Жёлто-багровые кроны, Пусть меня все забывают, И не звонят телефоны! Припев: Сядь в любой поезд, Будь ты, как ветер, И не заботься ты о билете, Листик зелёный зажми ты в ладони - Прошлое больше тебя не догонит! Будет покинуть мне жаль Эти бокалы и блюдца. Я к ним вернусь на прощанье, Чтобы уже не вернуться... Я все часы потеряю, Благословлю ту пропажу, Только когда же - не знаю, В путь я пуститься отважусь?
Wega: Marusia пишет: В мир мой нагрянула осень, Скоро осень, за окнами август, От дождя потемнели кусты, И я знаю, что я тебе нравлюсь, Как когда-то мне нравился ты. Отчего же тоска тебя гложет, Отчего ты так грустен со мной, - Разве в августе сбыться не может, Что сбывается ранней весной? За окошком краснеют рябины, Дождь в окошко стучит без конца. Ах, как жаль, что иные обиды Забывать не умеют сердца! Не напрасно тоска тебя гложет, Не напрасно ты грустен со мной, Видно, в августе сбыться не может, Что сбывается ранней весной? Скоро осень, за окнами август, От дождя потемнели кусты, И я знаю, что я тебе нравлюсь, Как когда-то мне нравился ты.
campanula: Marusia пишет: В мир мой нагрянула осень, Времени грустная веха, И осень, которая вдруг началась Прилежно, Меня веселит на сей раз И тешит. Она мне настолько мила, Что надо На время оставить дела Земные... Шататься и скуки не знать Осенней. Да кто это вздумал пенять На скуку! Ленивы мы думать о том, Что, может, Последняя осень последним листом Тревожит. Давид Самойлов.
Wega: campanula пишет: И осень, которая вдруг началась Кроет уж лист золотой Влажную землю в лесу... Смело топчу я ногой Вешнюю леса красу. С холоду щеки горят; Любо в лесу мне бежать, Слышать, как сучья трещат, Листья ногой загребать! Нет мне здесь прежних утех! Лес с себя тайну совлек: Сорван последний орех, Свянул последний цветок; Мох не приподнят, не взрыт Грудой кудрявых груздей; Около пня не висит Пурпур брусничных кистей; Долго на листьях, лежит Ночи мороз, и сквозь лес Холодно как-то глядит Ясность прозрачных небес... Листья шумят под ногой; Смерть стелет жатву свою... Только я весел душой И, как безумный, пою! Знаю, недаром средь мхов Ранний подснежник я рвал; Вплоть до осенних цветов Каждый цветок я встречал. Что им сказала душа, Что ей сказали они - Вспомню я, счастьем дыша, В зимние ночи и дни! Листья шумят под ногой... Смерть стелет жатву свою! Только я весел душой - И, как безумный, пою! А.Майков
Marusia: Wega пишет: Кроет уж лист золотой Влажную землю в лесу... Смело топчу я ногой Вешнюю леса красу. Гляжу на тебя равнодушно, А в сердце тоски не уйму... Сегодня томительно душно, Но солнце таится в дыму. Я знаю, что сон я лелею, Но верен хоть снам я,—а ты?.. "Ненужною жертвой в аллею Падут, умирая, листы... Судьба нас сводила, слепая: Бог знает, мы свидимся ль там... Но знаешь... Не смейся, ступая Весною по мертвым листам! Иннокентий Анненский
Wega: Marusia пишет: Падут, умирая, листы. И там же надписью печальной Отца и матери, в слезах, Почтил он прах патриархальный. Увы! На жизненных браздах По тайной воле Провиденья Мгновенной жатвой поколенья Восходят, зреют и падут! Другие им вослед идут! Так наше вертеное племя Шумит, волнуется, кипит И к гробу прадедов теснит! Придёт, придёт и наше время - И наши внуки в добрый час Из жизни вытеснят и нас! Покамест наслаждайтесь Ею, сей лёгкой жизнею, друзья! Её ничтожность разумею, И мало к ней привязан я. Для призраков закрыл я вежды, Но отдалённые надежды Тревожат сердце иногда: Без незаметного следа Мне б не хотелось жизнь оставить! Живу, пишу не для похвал, Но я бы, кажется, желал Печальный жребий свой прославить! Чтоб обо мне, как лучший друг Напомнил хоть единый звук! И чьё-нибудь он сердце тронет, И, сохраненная судьбой, Быть может, в Лете не потонет Строфа, слагаемая мной! Быть может, - лестная надежда - Укажет будущий невежда На мой прославленный портрет И скажет: " То - то был поэт!" Прими ж моё благодаренье Поклонник мирных аонид! О, ты, чья память сохранит Мои летучие творенья, Чья благосклонная рука Потреплет лавры старика! "Евгений Онегин"
novichok: Marusia пишет: Судьба нас сводила, слепая: Тебе легко — ты весела, Ты радостна, как утро мая, — Ты резвишься, не вспоминая, Какую клятву мне дала!.. Ты права. Как от упоенья, В чаду кадильниц, не забыть Обет, который, может быть, Ты бросила от нетерпенья. А я?.. Я жалуюсь безжалостной судьбе, Я плачу, как дитя, приникнув к изголовью, Мечусь по ложу сна, терзаемый любовью, И мыслю о тебе... и об одной тебе! Денис Давыдов
Marusia: novichok пишет: Мечусь по ложу сна, терзаемый любовью, И мыслю о тебе... и об одной тебе! Ужасный в сердце ад, Любовь меня терзает; Твой взгляд Для сердца лютый яд, Веселье исчезает, Надежда погасает, Твой взгляд, Ах, лютый яд. Несчастный, позабудь.... Ах, если только можно, Забудь, Что ты когда-нибудь Любил ее неложно; И сердцу коль возможно, Забудь Когда-нибудь. Нет, я ее люблю, Любить вовеки буду; Люблю, Терзанья все стерплю [Ее не позабуду] И верен ей пребуду; Терплю, А все люблю. Александр Радищев
campanula: Marusia пишет: Любовь меня терзает; Не могу понять, не знаю…… Это сон или Верлен?.. Я люблю иль умираю? Это чары или плен? Из разбитого фиала Всюду в мире разлита Или м_у_ка идеала, Или м_у_ки красота. Пусть мечта не угадала, Та она или не та, Перед светом идеала, Пусть мечта не угадала, Это сон или Верлен? Это чары или плен? Но дохнули розы плена На замолкшие уста, И под музыку Верлена Будет петь моя мечта. И.Анненский P.S. (И чуть-чуть Верлена) ОСЕННЯЯ ПЕСНЬ Осень в надрывах Скрипок тоскливых Плачет навзрыд, Так монотонны Всхлипы и стоны - Сердце болит. Горло сдавило, Пробил уныло Тягостный час. Вспомнишь, печалясь, Дни, что промчались,- Слезы из глаз. Нет мне возврата, Гонит куда-то, Мчусь без дорог - С ветром летящий, Сорванный в чаще Мертвый листок. Поль Верлен (перевод А.Ревича)
Marusia: campanula пишет: Осень Осень. Сказочный чертог, Всем открытый для обзора. Просеки лесных дорог, Заглядевшихся в озера. Как на выставке картин: Залы, залы, залы, залы Вязов, ясеней, осин В позолоте небывалой. Липы обруч золотой — Как венец на новобрачной. Лик березы — под фатой Подвенечной и прозрачной. Погребенная земля Под листвой в канавах, ямах. В желтых кленах флигеля, Словно в золоченых рамах. Где деревья в сентябре На заре стоят попарно, И закат на их коре Оставляет след янтарный. Где нельзя ступить в овраг, Чтоб не стало всем известно: Так бушует, что ни шаг, Под ногами лист древесный. Где звучит в конце аллей Эхо у крутого спуска И зари вишневый клей Застывает в виде сгустка. Осень. Древний уголок Старых книг, одежд, оружья, Где сокровищ каталог Перелистывает стужа. Борис Пастернак
Эва: Marusia пишет: Погребенная земля Под листвой в канавах, ямах. В желтых кленах флигеля, Словно в золоченых рамах. Где деревья в сентябре На заре стоят попарно, И закат на их коре Оставляет след янтарный. Пляшет закат над дорогой Огненно-рыжим конём. Сердце моё ты не трогай И не печалься о нём. Весь я в холодной разлуке – Жизнь отшумела листвой… Осень связала мне руки Горькой рябиновой хной. Шелест твоих поцелуев – Сладкий пионовый рай. Нет, никого не люблю я, Зря ты ко мне не пылай. Рвал я цветы полевые В золоте солнечных дней, Рвал без разбора – любые, Только вот думал – о ней! – Той, что красивой косою Млея, свисала к окну, И уводила с собою – В синих сиренях – весну. Сердце моё ты не трогай И не печалься о нём. Вздыбил закат над дорогой Огненно-красным конём. Юрий Хрущев
Marusia: Эва пишет: Вздыбил закат над дорогой Огненно-красным конём. Город в красные пределы Мертвый лик свой обратил, Серо-каменное тело Кровью солнца окатил. Стены фабрик, стекла окон, Грязно-рыжее пальто, Развевающийся локон — Всё закатом залито. Блещут искристые гривы Золотых, как жар, коней, Мчатся бешеные дива Жадных облачных грудей, Красный дворник плещет ведра С пьяно-алою водой, Пляшут огненные бедра Проститутки площадной, И на башне колокольной В гулкий пляс и медный зык Кажет колокол раздольный Окровавленный язык. Александр Блок «Стихотворения 1904 года» 28 июня 1904
novichok: Marusia пишет: Ужасный в сердце ад, Любовь меня терзает; Если б боги милосердия Были боги справедливости, Если б ты лишилась прелестей, Нарушая обещания, — Я бы, может быть, осмелился Быть невольником преступницы. Но, Аглая, как идет к тебе Быть лукавой и обманчивой! Ты изменишь — и прекраснее! И уста твои румяные Еще более румянятся Новой клятвой, новой выдумкой, Голос, взор твой привлекательней! И, богами вдохновенная, Ты улыбкою небесною Разрушаешь все намеренья Разлюбить неразлюбимую! Сколько пленников скитается, Сколько презренных терзается Вкруг обители красавицы! Мать страшится называть тебя Сыну, юностью кипящему, И супруга содрогается, Если взор супруга верного Хотя раз, хоть на мгновение Обратится на волшебницу!. Денис Давыдов
Wega: novichok пишет: Мать страшится называть тебя Сыну, юностью кипящему, Когда твои младые лета Позорит шумная молва И ты, по приговору света, На честь утратила права, Один, среди толпы холодной, Твои страданья я делю И за тебя мольбой бесплодной, Кумир бесчувственный, молю. Но свет... Жестоких осуждений Не изменяет он своих: Он не карает заблуждений, Но тайны требует для них. Достойны равного презренья Его тщеславная любовь И лицемерные гоненья: К забвенью сердце приготовь; Не пей мучительной отравы; Оставь блестящий, душный круг; Оставь минутные забавы: Тебе один остался друг. Пушкин
Marusia: Wega пишет: Не пей мучительной отравы; Оставь блестящий, душный круг; Оставь минутные забавы: Тебе один остался друг. В Дориде нравятся и локоны златые, И бледное лицо, и очи голубые.... Вчера, друзей моих оставя пир ночной, В ее объятиях я негу пил душой: Восторги быстрые восторгами сменялись, Желанья гасли вдруг и снова разгорались: Я таял; но среди неверной темноты Другие милые мне виделись черты, И весь я полон был таинственной печали, И имя чуждое уста мои шептали. А.С.Пушкин
мариета: Marusia пишет: Вчера, друзей моих оставя пир ночной Виноградную косточку в теплую землю зарою, И лозу поцелую и спелые гроздья сорву, И друзей созову, на любовь свое сердце настрою. А иначе зачем на земле этой вечной живу? Собирайтесь-ка гости мои на мое угощенье, Говорите мне прямо в глаза чем пред вами слыву, Царь небесный пошлет мне прощение за прегрешенья. А иначе зачем на земле этой вечной живу? В темно-красном своем будет петь для меня моя дали, В черно-белом своем преклоню перед нею главу, И заслушаюсь я и умру от любви и печали. А иначе зачем на земле этой вечной живу? И когда заклубится закат по углам золотея, Пусть опять и опять предо мной проплывут наяву, Синий буйвол и белый орел и форель золотая. А иначе зачем на земле этой вечной живу?
Wega: мариета пишет: И заслушаюсь я и умру от любви и печали. Когда в глухой ночи опять бушует ветер, И связаны дождем у неба мы в плену, С тобою мы одни,одни на целом свете, И кажется весь мир нам объявил войну. Изменчивой судьбы слепая неизбежность И потаенный смысл, закрытый между строк, Все, что осталось нам - всего любовь и нежность, Но даже им, увы, отмерен тоже срок. Две судьбы, две тайные тропинки, Две тайные тропинки на миг переплелись, Мы с тобой две маленьких песчинки, Уносит нас куда-то дальше жизнь. Спросить бы невзначай у ангелов небесных, Какой нас ждет удел,когда пробьет наш час, Наступит ли черед времен иных,чудесных, Но ангелы молчат,им дела нет до нас. Две судьбы, две тайные тропинки, Две тайные тропинки на миг переплелись, Мы с тобой две маленьких песчинки, Уносит нас куда-то дальше жизнь. В руках своих сильней ладонь мою сожмите, Объятий краткий миг покуда мы вдвоем, Скажите что нибудь, куда то позовите, Мы вместе в ночь шагнем и в небо упадем.
мариета: Wega пишет: Две судьбы, две тайные тропинки, Wega пишет: Мы вместе в ночь шагнем и в небо упадем. Мохнатый шмель - на душистый хмель, Цапля серая - в камыши, А цыганская дочь - за любимым в ночь По родству бродяжьей души. Так вперед за цыганской звездой кочевой, На закат, где дрожат паруса, И глаза глядят с бесприютной тоской В багровеющие небеса! И вдвоем по тропе навстречу судьбе, Не гадая - в ад или в рай, Так и надо идти, не страшась пути, Хоть на край земли, хоть за край. Так вперед за цыганской звездой кочевой, На свиданье с зарей, на восток, Где, тиха и нежна, розовеет волна, На рассветный вползая песок! Так вперед за цыганской звездой кочевой, До ревущих южных широт, Где свирепая буря, как божья метла, Океанскую пыль метет! Так вперед за цыганской звездой кочевой, На закат, где дрожат паруса, И глаза глядят с бесприютной тоской В багровеющие небеса!
Marusia: мариета пишет: На закат, где дрожат паруса, Догорает закат за пределом земли. Мягко нить серебра заплели в паруса… То уходят на Запад твои корабли. И слезятся от резкого ветра глаза. Знаю, вечно сиянье далекой мечты, Но исхожены тропы бескрылой души. Там, за краем земли, у последней черты Алой розой восхода расцвечена жизнь… Может быть, легкий парус воздушным крылом На прощанье взмахнет, исчезая вдали. На губах застывают слова о былом, Ведь уходят на Запад твои корабли. Паруса обнимает беззвездная мгла. Лишь улыбки отсвет, как последний зарок… Только ширится с каждым ударом весла Беспросветная, вечная бездна у ног… Ветер треплет звенящую, жгучую грусть. Мы не знали потерь, мы поверить могли… Но уходят на Запад твои корабли Ты ступаешь в бессмертье… А я остаюсь. Мария Смирнова
campanula: Marusia пишет: Ветер треплет звенящую, жгучую грусть. Мы не знали потерь, мы поверить могли… Но уходят на Запад твои корабли Ты ступаешь в бессмертье… А я остаюсь. ВЕТЕР Я кончился, а ты жива. И ветер, жалуясь и плача, Раскачивает лес и дачу. Не каждую сосну отдельно, А полностью все дерева Со всею далью беспредельной, Как парусников кузова На глади бухты корабельной. И это не из удальства Или из ярости бесцельной, А чтоб в тоске найти слова Тебе для песни колыбельной. Борис Пастернак
мариета: campanula пишет: Я кончился, а ты жива. Я товарища хороню. Эту тайну я хмуро храню. Для других он еще живой. Для других он еще с женой, для других еще с ним дружу, ибо с ним в рестораны хожу. Никому я не расскажу, Никому - что с мертвым дружу. Говорю не с его чистотой, а с нечистою пустотой. И не дружеская простота - держит рюмку в руке пустота. Ты прости, что тебя не браню, не браню, а молчком хороню, Это что же такое, что? У меня не умер никто, и немного прожито лет, а уж стольких товарищей нет. Евгений Евтушенко
Marusia: мариета пишет: держит рюмку в руке пустота. Как черный череп, Пустота Висела дном огромной чаши, И на коленях Высота Просила милости у павших. Измятый свет горел светло, Закованный под тихий шепот, И через темное стекло Платила Дань испуг и ропот. Густую шаль вертел Озноб, И искры падали, как блики. Стоял у двери красный гроб, И семь свечей горели тихо. Со стульев мягких кружева Спускались молча, И утопала голова В подушках плотных. В проеме двери темный фон Стеклом зеркальным отражался, И в небесах хрустальный звон Хрустальным эхом отзывался. Кровавым золотом парча Блестела в сумеречном свете, И бледно-желтая свеча Горела светом семисвечным. Печальным призвуком часов Шаги звучали, И под прикрытием ковров Полы стонали. Дождь падал медленно, и крыша Роняла слезы Шум капель поднимался выше, К ветвям березы. Шум листьев становился громче, И в лунном свете Стоял у двери черный гроб И гасли свечи. Лев Гунин
Wega: Marusia пишет: И на коленях Высота Просила милости у павших. По горам, среди ущелий темных, Где ревет осенний ураган, Шла в лесу толпа бродяг бездомных К водам Ганга из далеких стран. Под лохмотьями худое тело От дождя и ветра посинело, Уж они не видели два дня Ни приютной кровли, ни огня. Меж дерев во мраке непогоды Что-то там мелькнуло на пути: Это храм - они вошли под своды, Чтобы в нем убежище найти. Перед ними на высоком троне - Сакья-Муни, каменный гигант. У него в порфировой короне - Исполинский чудный бриллиант. Говорит один из нищих: "Братья, Ночь темна, никто не видит нас, Много хлеба, серебра и платья Нам дадут за дорогой алмаз. Он не нужен Будде: светят краше У него, царя небесных сил, Груды бриллиантовых светил В небе, как в лазурной чаше..." Подан знак, и вот уж по земле Воры тихо крадутся во мгле. Но когда дотронуться к святыне Трепетной рукой они хотят, - Вихрь, огонь и громовый раскат, Повторенный откликом в пустыне Далеко отбросил их назад И от страха все окаменело, - Лишь один - спокойно-величав - Из толпы вперед выходит смело, Говорит он Богу: "Ты не прав! Или нам жрецы твои солгали, Что ты кроток, милостив и благ, Что ты любишь утолять печали, И, как солнце, побеждаешь мрак? Нет, ты мстишь нам за ничтожный камень, Нам, в пыли простертым пред тобой, Но, как ты, с бессмертною душой! Что за подвиг сыпать гром и пламень Пред бессильной жалкою толпой, О, стыдись, стыдись, владыка неба, Ты воспрянул - грозен и могуч, - Чтобы отнять у нищих корку хлеба! Царь царей, сверкай из темных туч, Грянь в безумца огненной стрелою, - Я стою, как равный, пред тобою И, высоко голову подняв, Говорю пред небом и землею: Самодержец мира, ты не прав!" Он умолк, и - чудо совершилось: Чтобы снять алмаз они могли, Изваянье Будды преклонилось Головой венчанной до земли, На коленях, кроткий и смиренный, Пред толпою нищих царь вселенной Бог, великий Бог лежал в пыли! Д.Мережковский
мариета: Wega пишет: Ты воспрянул - грозен и могуч, - Чтобы отнять у нищих корку хлеба! ОСТАВЬТЕ ЧЕЛОВЕКА… Оставьте в покое, чтобы мог он молчать в тишине, сидеть над стаканом, счастливой щетиной заросши, и кашлять, и думать, что дело в плохом табаке и вине, ладонью сметая со скатерти хлебные крошки. Оставьте, пускай, лишь бутылке кивнув на прощанье, он прыгнет с балкона и в клеверном поле пешком тишком побредёт, оставаясь один в мирозданье, пока со случайным не встретится грузовиком. Оставьте про язву рассказывать злому шофёру, про то, как от голода хочется ночью завыть, что хлебом единым, хоть кто б ни твердил ему хором, душа человека не может на свете прожить. Пускай на холме у кривой остановится груши, со зла кулаком саданёт по живому стволу, в ночи растворяясь, пока будет дерево слушать бессилие боли, и стыдную брань, и хулу. Нас жизнь подбирает, как жалкие мелкие крошки и мнёт в кулаке своём где-нибудь в грязном углу. Оставьте его, пусть сидит он себе у окошка и снова молчит или бьёт кулаком по столу… Г. Борисов Перевела с болгарского Н. КОНДАКОВА
Wega: мариета пишет: и думать, что дело в плохом табаке и вине, ладонью сметая со скатерти хлебные крошки. Скоро ночь, у костра есть и чай, и тепло, и табак. Ветер трогает сосны, аккорд не построит никак. Пляшут тени огня по шершавым, гудящим стволам. Наши песни - друзьям, наши мысли - друзьям, все - друзьям! И пускай далеко от друзей нас уводят дела, Пламя наших костров все сомненья сжигает дотла. Все, что было и будет - все это завещано нам. Наши песни - друзьям, наши мысли - друзьям, все - друзьям! Ты послушай, дружище, нам рано гитары чехлить. Мы свое не сказали, а страшно одно - не дожить! И, пока наше слово не лживо и служит сердцам, Наши песни - друзьям, наши мысли - друзьям, все - друзьям! А.Вольдман
мариета: Wega пишет: Ты послушай, дружище, нам рано гитары чехлить. Мы свое не сказали, а страшно одно - не дожить! Серыми тучами небо затянуто Нервы гитарной струною натянуты Дождь барабанит с утра и до вечера Время застывшее кажется вечностью Мы наступаем по всем направлениям Танки пехота огонь артиллерии Нас убивают, но мы выживаем И снова в атаку себя мы бросаем Давай за жизнь, давай брат до конца Давай за тех, кто с нами был тогда Давай за жизнь будь проклята война Помянем тех, кто с нами был тогда Небо над нами свинцовыми тучами Стелится низко туманами хладами Хочется верить, что все уже кончилось Только бы выжил товарищ мой раненый Ты потерпи браток, не умирай пока Будешь ты жить еще долго и счастливо Будем на свадьбе твоей мы отплясывать Будешь ты в небо детишек подбрасывать Давай за жизнь, держись брат до конца Давай за тех, кто дома ждет тебя Давай за жизнь, будь проклята война Давай за тех, кто дома ждет тебя Давай за них давай за нас И за Сибирь и за Кавказ За свет далеких городов И за друзей и за любовь Давай за вас, давай за нас И за десант и за спецназ За боевые ордена Давай поднимем старина В старом альбоме нашел фотографии Деда он был командир Красной армии Сделал на память Берлин сорок пятого Века ушедшего воспоминания Запах травы, на рассвете нескошенной Стоны земли от бомбежек распаханной Пара солдатских ботинок истоптанных Больными ногами больными стопами Давай за жизнь Давай за тех Давай за жизнь Давай помянем тех кто с нами был
Wega: мариета пишет: Давай за жизнь будь проклята война Помянем тех, кто с нами был тогда Чужой напев, как пилигрим, Стучится в души людям. А мы с тобой назло другим Свою пластинку крутим. Звучит в эфире «Бони-М» Так солнечно и мило. В колонках стереосистем Магическая сила. Я слушал сам в кругу друзей Все модные новинки. И всё же сердцу нет родней Той, старенькой пластинки, Что я мальчишкой приобрел И не признался маме - В те дни освобожден Орел Был нашими войсками. Еще повсюду шла война. Царил хаос на рынке. Буханка хлебушка – цена Той маленькой пластинки. Ах, эта песня про бойца, Любимая фронтами... И голос хриплый у певца, Как стиснутый бинтами. Как, излучая бледный свет, Вздыхают инструменты. И нету в этой песне, нет Ни фальши, ни акцента. ...Я помню дома костыли, Шинель и шапку деда. Пластинку вдовы завели И пили за победу. Наверно, Бог один дает Патенты на бессмертье. Но эта песня проживет, Как минимум, столетья. Она не может умереть, Погибнуть без возврата, Когда в самой в ней жизнь и смерть, И что ни вздох – то правда. Уж как её ты ни крути, Всё наше в этой песне: Свои печали и дожди, Своей земли болезни. Она не только в ближний бой Бойцов страны водила, Но в жизни быть самим собой Меня она учила. Она твердила мне: живи Без грома барабанов, Она страдала от любви И врачевала раны. Пока слышна она – живут На родине берёзы, Есть нежность, преданность и труд, И праведные слёзы. И мы верны такой судьбе, Другими уж не будем. И – пусть порой во вред себе – Свою пластинку крутим. Я верю, что, побеждены, Уйдут в отставку войны. Но песни этой будем мы Во все века достойны. И в Судный день на зов трубы Мотив её воскреснет. И нету жизни без судьбы. И без судьбы нет песни. Н.Добронравов
Marusia: Wega пишет: И мы верны такой судьбе, Другими уж не будем. И – пусть порой во вред себе – Свою пластинку крутим. С детства на неровную дорогу С жизнью на неравную борьбу Шли мы, поклоняясь понемногу богу И не очень веруя в судьбу. Тело, как оружие сжимая, Помни: нужно знать, уметь, хотеть – и сметь! Мы не понимали тех, которые желали Долго жить и быстро умереть... Одного сумей отдать за многих, Не ищи того, что в облаках, Верь и не сворачивай с прямой дороги – Остальное все в твоих руках. Цели нам указывали свыше, Били по чужим и по своим, Если ж нам в живых остаться случай вышел, Мы себя за это не виним. С детства на неровную дорогу С жизнью на неравную борьбу Шли мы, создавая понемногу бога И вручив ему свою судьбу. Михаил Галин
Wega: Marusia пишет: Верь и не сворачивай с прямой дороги – Остальное все в твоих руках. Знай, мой друг, вражде и дружбе цену И судом поспешным не греши. Гнев на друга, может быть, мгновенный, Изливать покуда не спеши. Может, друг твой сам поторопился И тебя обидел невзначай. Провинился друг и повинился - Ты ему греха не поминай. Люди, мы стареем и ветшаем, И с теченьем наших лет и дней Легче мы своих друзей теряем, Обретаем их куда трудней. Если верный конь, поранив ногу, Вдруг споткнулся, а потом опять, Не вини его - вини дорогу И коня не торопись менять. Люди, я прошу вас, ради бога, Не стесняйтесь доброты своей. На земле друзей не так уж много: Опасайтесь потерять друзей. Я иных придерживался правил, В слабости усматривая зло. Скольких в жизни я друзей оставил, Сколько от меня друзей ушло. После было всякого немало. И, бывало, на путях крутых Как я каялся, как не хватало Мне друзей потерянных моих! И теперь я всех вас видеть жажду, Некогда любившие меня, Мною не прощеные однажды Или не простившие меня. Р.Гамзатов
мариета: Wega пишет: На земле друзей не так уж много: Опасайтесь потерять друзей. Если друг оказался вдруг И не друг, и не враг, а - так, Если сразу не разберешь, Плох он или хорош,- Парня в горы тяни - рискни! Не бросай одного его, Пусть он в связке в одной с тобой - Там поймешь, кто такой. Если парень в горах - не ах, Если сразу раскис и - вниз, Шаг ступил на ледник и - сник, Оступился - и в крик,- Значит, рядом с тобой - чужой, Ты его не брани - гони: Вверх таких не берут, и тут Про таких не поют. Если ж он не скулил, не ныл, Пусть он хмур был и зол, но - шел, А когда ты упал со скал, Он стонал, но - держал, Если шел за тобой, как в бой, На вершине стоял хмельной,- Значит, как на себя самого, Положись на него. Вл. Высоцкий
Wega: мариета пишет: Если друг оказался вдруг Если с другом вышел в путь - Веселей дорога, Без друзей меня чуть - чуть, А с друзьями много. Что мне снег, что мне зной, Что мне дождик проливной, Когда мои друзья со мной! Что мне снег, что мне зной, Что мне дождик проливной, Когда мои друзья со мной! Там, где трудно одному, Справлюсь вместе с вами, Где чего- то не пойму, Разберем с друзьями. Что мне снег, что мне зной, Что мне дождик проливной, Когда мои друзья со мной! Что мне снег, что мне зной, Что мне дождик проливной, Когда мои друзья со мной! На медведя я, друзья, Выйду без испуга, Если с другом буду я, А медведь без друга. Что мне снег, что мне зной, Что мне дождик проливной, Когда мои друзья со мной! Что мне снег, что мне зной, Что мне дождик проливной, Когда мои друзья со мной! Если с другом вышел в путь - Веселей дорога, Без друзей меня чуть- чуть, А с друзьями - много. Что мне снег, что мне зной, Что мне дождик проливной, Когда мои друзья со мной! Что мне снег, что мне зной, Что мне дождик проливной, Когда мои друзья со мной! М.Танич
мариета: Wega пишет: Без друзей меня чуть- чуть, А с друзьями - много. На волоске судьба твоя, Враги полны отваги, Но, слава богу, есть друзья, Но, слава богу, есть друзья, И, слава богу, у друзей есть шпаги. Когда твой друг в крови, А ля гер ком, а ля гер, Когда твой друг в крови, Будь рядом до конца. Но другом не зови, На войне, как на войне Но другом не зови, Ни труса, ни лжеца. И мы горды, и враг наш горд, Рука, забудь о лени! Посмотрим, кто у чьих ботфорт, Посмотрим, кто у чьих ботфорт, В конце концов согнет свои колени. Противник пал, беднягу жаль, Но наглецы не сносны, Недолго спрятать в ножны сталь, Недолго спрятать в ножны сталь, Но гордый нрав не спрячешь в ножны. муз.М.Дунаевского сл. Ю.Ряшенцева
Marusia: мариета пишет: Но, слава богу, есть друзья Сколько в жизни встречал людей, Сколько в сердце впускал гостей, Сколько раз ошибался в них, Всё не впрок. Но зато всё случилось так, Что я выдержал груз атак И моих дорогих друзей Дал мне Бог. Мой друг, ты уж меня прости За всё, что нам пришлось пройти. Мой друг, на повороте дней Вижу я всё ясней, Кто настоящий друг. Друг не тот, кто в застолье крут, И когда за здоровье пьют Друг не станет тебе кричать - "Пей до дна". Друг почувствует, что тебе Стало холодно на земле И согреет своим теплом Без вина. Мой друг, ты уж меня прости За всё, что нам пришлось пройти. Мой друг, на повороте дней Вижу я всё ясней, Кто настоящий друг. Мой друг, ты уж меня прости За всё, что нам пришлось пройти. Мой друг, на повороте дней Вижу я всё ясней, Кто настоящий друг. Мой друг, на повороте дней Вижу я всё ясней, Кто настоящий друг. Автор текста (слов): Николаев И.
Wega: Marusia пишет: Мой друг, В последний раз обнять друг друга, Пока безумна и слепа, Невычислимая, как вьюга, Кружит по улицам толпа. О, эта грозная минута, - Плотины гнилостной итог, Когда вода вскипает круто, И превращается в поток! И водопад, подобно зверю, Рокочет, пеною одет, И на летящий рядом берег Уже не выберешься, нет. Прислушайся к ночному гуду, - Надеяться - напрасный труд, Что нас с тобою позабудут, Что к нам с тобою не придут. Как в воздухе окрестном душно, Как время вязкое течёт! Наш дом не крепость, а ловушка, Поставленная на учёт, Где, вылететь готово разом, Дрожит оконное стекло, И телевизор, как циклоп, Нас ловит напряжённым глазом. А.Городницкий
Джастина: Со мною вот что происходит: ко мне мой старый друг не ходит, а ходят в мелкой суете разнообразные не те. И он не с теми ходит где-то и тоже понимает это, и наш раздор необъясним, и оба мучимся мы с ним. Со мною вот что происходит: совсем не та ко мне приходит, мне руки на плечи кладёт и у другой меня крадёт. А той - скажите, бога ради, кому на плечи руки класть? Та, у которой я украден, в отместку тоже станет красть. Не сразу этим же ответит, а будет жить с собой в борьбе и неосознанно наметит кого-то дальнего себе. О, сколько нервных и недужных, ненужных связей, дружб ненужных! Куда от этого я денусь?! О, кто-нибудь, приди, нарушь чужих людей соединённость и разобщённость близких душ! Евгений Евтушенко
campanula: Джастина пишет: приди, нарушь чужих людей соединённость и разобщённость близких душ! Отнятая у меня, ночами Плакавшая обо мне, в нестрогом Черном платье, с детскими плечами, Лучший дар, не возвращенный богом, Заклинаю прошлым, настоящим, Крепче спи, не всхлипывай спросонок, Не следи за мной зрачком косящим, Ангел, олененок, соколенок. Из камней Шумера, из пустыни Аравийской, из какого круга Памяти - в сиянии гордыни Горло мне захлестываешь туго? Я не знаю, где твоя держава, И не знаю, как сложить заклятье, Чтобы снова потерять мне право На твое дыханье, руки, платье. Арсений Тарковский
Wega: campanula campanula пишет: Чтобы снова потерять мне право На твое дыханье, руки, платье. Ты - мое дыхание, Утро мое ты раннее. Ты и солнце жгучее И дожди. Всю себя измучаю, Стану я самой лучшею, По такому случаю Ты подожди. Подожди, себя тая, Самой красивой стану я, Стану самой умною И большой. Сколько лет все думаю: "Как бы поймать звезду мою". А звезда - рюкзак на плечи И пошел. Ты моя мелодия, Ты - вроде ты и вроде я. Мой маяк у вечности На краю. Спросят люди вновь еще: "Ну, как ты к нему относишься?" Я тогда им эту песню Пропою. Что Ты - мое дыхание, Утро мое ты раннее. Ты и солнце жгучее И дожди. Всю себя измучаю, Стану я самой лучшею, По такому случаю Ты подожди. А.Якушева
campanula: Wega пишет: Ты моя мелодия, Ты - вроде ты и вроде я. Мой маяк у вечности На краю. ОСЕНЬ Я дал разъехаться домашним, Все близкие давно в разброде, И одиночеством всегдашним Полно всё в сердце и природе. И вот я здесь с тобой в сторожке. В лесу безлюдно и пустынно. Как в песне, стежки и дорожки Позаросли наполовину. Теперь на нас одних с печалью Глядят бревенчатые стены. Мы брать преград не обещали, Мы будем гибнуть откровенно. Мы сядем в час и встанем в третьем, Я с книгою, ты с вышиваньем, И на рассвете не заметим, Как целоваться перестанем. Еще пышней и бесшабашней Шумите, осыпайтесь, листья, И чашу горечи вчерашней Сегодняшней тоской превысьте. Привязанность, влеченье, прелесть! Рассеемся в сентябрьском шуме! Заройся вся в осенний шелест! Замри или ополоумей! Ты так же сбрасываешь платье, Как роща сбрасывает листья, Когда ты падаешь в объятье В халате с шелковою кистью. Ты - благо гибельного шага, Когда житье тошней недуга, А корень красоты - отвага, И это тянет нас друг к другу. Борис Пастернак
Джастина: campanula пишет: Как в песне, стежки и дорожки Позаросли наполовину. Позарастали стежки-дорожки, Где проходили милого ножки, Позарастали мохом-травою, Где мы гуляли, милый, с тобою. Мы обнимались, слезно прощались, Помнить друг друга мы обещались. Нет у меня с той поры уж покоя, - Верно, гуляет милый с другою. Если забудет, если разлюбит, Если другую мил приголубит, - Я отомстить ему поклянуся, В речке глубокой я утоплюся. Птички-певиньи, правду скажите, Весть про милого вы принесите, Где ж милый скрылся, где пропадает? Бедное сердце плачет, страдает. Позарастали стежки-дорожки, Где проходили милого ножки, Позарастали мохом-травою, Где мы гуляли, милый, с тобою.
Wega: Джастина пишет: Позарастали мохом-травою, Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала, В расплавленных свечах мерцают зеркала. Напрасные слова я выдохну устало: Уже погас очаг - ты новый не зажгла. Напрасные слова - виньетка ложной сути, Напрасные слова нетрудно говорю, Напрасные слова, уж вы не обессудьте, Напрасные слова, я скоро догорю. У вашего крыльца не вздрогнет колокольчик, Не спутает следов мой торопливый шаг, Вы первый миг конца понять мне не позвольте, Судьбу напрасных слов, не торопясь, решать. Придумайте сюжет о нежности и лете, Где смятая трава и запах васильков, Рассыпанным дрожа закатятся в столетья, Напрасные слова, напрасная любовь. Напрасные слова - виньетка ложной сути, Напрасные слова нетрудно говорю, Напрасные слова, уж вы не обессудьте, Напрасные слова, я скоро догорю. У вашего крыльца не вздрогнет колокольчик, Не спутает следов мой торопливый шаг, Вы первый миг конца понять мне не позвольте, Судьбу напрасных слов, не торопясь, решать. Л.Рубальская
campanula: Wega пишет: Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала, В расплавленных свечах мерцают зеркала. ЗИМНЯЯ НОЧЬ Мело, мело по всей земле Во все пределы. Свеча горела на столе, Свеча горела. Как летом роем мошкара Летит на пламя, Слетались хлопья со двора К оконной раме. Метель лепила на стекле Кружки и стрелы. Свеча горела на столе, Свеча горела. На озаренный потолок Ложились тени, Скрещенья рук, скрещенья ног, Судьбы скрещенья. И падали два башмачка Со стуком на пол. И воск слезами с ночника На платье капал. И все терялось в снежной мгле Седой и белой. Свеча горела на столе, Свеча горела. На свечку дуло из угла, И жар соблазна Вздымал, как ангел, два крыла Крестообразно. Мело весь месяц в феврале, И то и дело Свеча горела на столе, Свеча горела. Борис Пастернак
Wega: campanula пишет: Судьбы скрещенья. Сегодня ты придешь ко мне, Сегодня я пойму, Зачем так странно при луне Остаться одному. Ты остановишься, бледна, И тихо сбросишь плащ. Не так ли полная луна Встает из темных чащ? И, околдованный луной, Окованный тобой, Я буду счастлив тишиной, И мраком, и судьбой. Так зверь безрадостных лесов, Почуявший весну, Внимает шороху часов И смотрит на луну, И тихо крадется в овраг Будить ночные сны, И согласует легкий шаг С движением луны. Как он, и я хочу молчать, Тоскуя и любя, С тревогой древнею встречать Мою луну, тебя. Проходит миг, ты не со мной, И снова день и мрак, Но, обожженная луной, Душа хранит твой знак. Соединяющий тела Их разлучает вновь, Но, как луна, всегда светла Полночная любовь. Николай Гумилев
campanula: Wega пишет: И, околдованный луной, Окованный тобой, Я буду счастлив тишиной, И мраком, и судьбой. ПЕРВЫЕ СВИДАНИЯ Свиданий наших каждое мгновенье Мы праздновали, как богоявленье, Одни на целом свете. Ты была Смелей и легче птичьего крыла, По лестнице, как головокруженье, Через ступень сбегала и вела Сквозь влажную сирень в свои владенья С той стороны зеркального стекла. Когда настала ночь, была мне милость Дарована, алтарные врата Отворены, и в темноте светилась И медленно клонилась нагота, И, просыпаясь: "Будь благословенна!" - Я говорил и знал, что дерзновенно Мое благословенье: ты спала, И тронуть веки синевой вселенной К тебе сирень тянулась со стола, И синевою тронутые веки Спокойны были, и рука тепла. А в хрустале пульсировали реки, Дымились горы, брезжили моря, И ты держала сферу на ладони Хрустальную, и ты спала на троне, И - боже правый! - ты была моя. Ты пробудилась и преобразила Вседневный человеческий словарь, И речь по горло полнозвучной силой Наполнилась, и слово ты раскрыло Свой новый смысл и означало царь. На свете все преобразилось, даже Простые вещи - таз, кувшин,- когда Стояла между нами, как на страже, Слоистая и твердая вода. Нас повело неведомо куда. Пред нами расступались, как миражи, Построенные чудом города, Сама ложилась мята нам под ноги, И птицам с нами было по дороге, И рыбы подымались по реке, И небо развернулось пред глазами... Когда судьба по следу шла за нами, Как сумасшедший с бритвою в руке. Арсений Тарковский
Wega: campanula пишет: Построенные чудом города, Укрыта льдом зеленая вода. Летят на юг, перекликаясь, птицы, А я иду по деревянным городам, Где мостовые скрипят, как половицы. Над крышами картофельный дымок. Висят на окнах синие метели. Здесь для меня дрова, нарубленные впрок, Здесь для меня постелены постели. Шумят кругом дремучие леса, И стали мне докучливы и странны Моих товарищей нездешних голоса, Их городов асфальтовые страны. В тех странах в октябре еще весна, Плывет цветов замысловатый запах. Но мне ни разу не привидится во снах Туманный Запад, неверный дальний Запад. Никто меня не вспоминает там. Моей вдове совсем другое снится, А я иду по деревянным городам, Где мостовые скрипят, как половицы. А.Городницкий
Джастина: Wega пишет: Укрыта льдом зеленая вода. Летят на юг, перекликаясь, птицы, Какие тут шутки, когда улетает семья? Последствия жутки - об этом наслышана я. Судьба не копейка! Мне попросту не повезло. Я Серая Шейка. И мне перебили крыло. Семья улетает. Прощайте, прощайте, семья! Меня угнетает, что сестры сильнее, чем я. "Взлетай, неумейка!" - мне эхо с небес донесло. Я Серая Шейка. И мне перебили крыло. Гляжу близоруко, гляжу безнадежно во мглу. Но я однорука и, значит, лететь не могу. "Счастливо, счастливо!" - кричу я вдогонку семье. Тоскливо, тоскливо одной оставаться к зиме. Тоскливо и жутко готовиться к лютой зиме. Последняя утка! Последняя утка на это земле. "Судьба не копейка!" - мне здешние птицы твердят. Я Серая Шейка. Пускай меня лисы съедят. Вероника Долина
Wega: Джастина пишет: прощайте, семья! От Николаева ушли родители, Видать поссорились, потом полаялись, Мамаша в розовом, папаша в кителе, - Ушли родители от Николаева. У Николаева ж вся жизнь в родителях, Он их любил, небось, по-настоящему, Мамашу в розовом, папашу в кителе. - Ну, предки, - ласково так скажет, - пращуры. Чего б не жить им с ним - не жмот, не пьяница, Да только, видимо, у них, родителей, Одно желание - пойти полаяться, Когда, особенно, папаша в кителе. Мамаша ж в розовом такая вредная, На Николаева кричала, босая, Совсем затюкали, заели бедного, А после, видишь ли, ушли, да бросили. Я безучастным тут не буду зрителем, Картина ясная и вывод правильный: От Николаева ушли родители, Пойдёмте водку пить у Николаева. Андрей Воркунов
campanula: Джастина пишет: Семья улетает. Прощайте, прощайте, семья! Джастина пишет: Гляжу близоруко, гляжу безнадежно во мглу. Но я однорука и, значит, лететь не могу. "Счастливо, счастливо!" - кричу я вдогонку семье. Тоскливо, тоскливо одной оставаться к зиме. И вот одна осталась я Считать пустые дни. О вольные мои друзья, О лебеди мои! И песней я не скличу вас, Слезами не верну, Но вечером в печальный час В молитве помяну. Настигнут смертною стрелой, Один из вас упал, И черным вороном другой, Меня целуя, стал. Но так бывает раз в году, Когда растает лед, В Екатеринином саду Стою у чистых вод И слышу плеск широких крыл Над гладью голубой. Не знаю, кто окно раскрыл В темнице гробовой. Анна Ахматова
Wega: campanula пишет: Настигнут смертною стрелой, Один из вас упал, В последний раз твой образ милый Дерзаю мысленно ласкать, Будить мечту сердечной силой И с негой робкой и унылой Твою любовь воспоминать. Бегут, меняясь, наши лета, Меняя всё, меняя нас, Уж ты для своего поэта Могильным сумраком одета, И для тебя твой друг угас. Прими же, дальная подруга, Прощанье сердца моего, Как овдовевшая супруга, Как друг, обнявший молча друга Пред заточением его. А.Пушкин
Джастина: Wega пишет: Уж ты для своего поэта ПОЭТИЧЕСКАЯ ЖЕНЩИНА Что она?- Порыв, смятенье, И холодность, и восторг, И отпор, и увлеченье, Смех и слезы, черт и бог, Пыл полуденного лета, Урагана красота, Исступленного поэта Беспокойная мечта! С нею дружба - упоенье... Но спаси, создатель, с ней От любовного сношенья И таинственных связей! Огненна, славолюбива; Я ручаюсь, что она Неотвязчива, ревнива, Как законная жена! Д.Давыдов
Wega: Джастина пишет: Исступленного поэта Беспокойная мечта! Как часто, пестрою толпою окружен, Когда передо мной, как будто бы свкозь сон, При шуме музыки и пляски, При диком шепоте затверженных речей, Мелькают образы бездушные людей, Приличьем стянутые маски, Когда касаются холодных рук моих С небрежной смелостью красавиц городских Давно бестрепетные руки, - Наружно погружась в их блеск и суету, Ласкаю я в душе старинную мечту, Погибших лет святые звуки. И если как-нибудь на миг удастся мне Забыться, - памятью к недавней старине Лечу я вольной, вольной птицей; И вижу я себя ребенком, и кругом Родные всё места: высокий барский дом И сад с разрушенной теплицей; Зеленой сетью трав подернут спящий пруд, А за прудом село дымится - и встают Вдали туманы над полями. В аллею темную вхожу я; сквозь кусты Глядит вечерний луч, и желтые листы Шумят под робкими шагами. И странная тоска теснит уж грудь мою: Я думаю об ней, я плачу и люблю, Люблю мечты моей созданье С глазами, полными лазурного огня, С улыбкой розовой, как молодого дня За рощей первое сиянье. Так царства дивного всесильный господин - Я долгие часы просиживал один, И память их жива поныне Под бурей тягостных сомнений и страстей, Так свежий островок безвредно средь морей Цветет на влажной их пустыне. Когда ж, опомнившись, обман я узнаю И шум толпы людской спугнет мечту мою, На праздник не'званную гостью, О, как мне хочется смутить веселость их И дерзко бросить им в глаза железный стих, Облитый горечью и злостью!.. М.Лермонтов
мариета: Wega пишет: И вижу я себя ребенком, и кругом Родные всё места: Был в детстве у меня свой райский сад — там пели петухи и день и ночь. С тех пор их песня — столько лет подряд! — мои невзгоды прогоняет прочь. Был в детстве у меня свой райский сад. Два ангела рогатых жили там — ленивых два вола! Года летят, но до сих пор я радуюсь волам. Был в детстве у меня свой райский сад. Сидел там строгий седовласый дед. Пускай года летят, пускай летят, но для меня другого бога нет. АТАНАС МОЧУРОВ Пер. М.Тарасова
Wega: мариета пишет: Был в детстве у меня свой райский сад — Сладострастная отрава - золотая Бричмула, Где чинара притулилась под скалою, - под скалою... Про тебя жужжит над ухом вечная пчела: Бричмула, Бричмулы, Бричмуле, Бричмулу, Бричмулою. Был и я мальчуган, и в те годы не раз Про зелёный Чимган слушал мамин рассказ, Как возил детвору в Бричмулу тарантас – Тарантас назывался арбою. И душа рисовала картины в тоске, Будто еду в арбе на своем ишаке, А Чимганские горы царят вдалеке И безумно прекрасны собою. Но прошло моё детство, и юность прошла, И я понял, не помню какого числа, Что сгорят мои годы и вовсе дотла Под пустые, как дым, разговоры. И тогда я решил распроститься с Москвой И вдвоём со своею ещё не вдовой В том краю провести свой досуг трудовой, Где сверкают Чимганские горы. Мы залезли в долги и купили арбу, Запрягли ишака со звездою во лбу И вручили свою отпускную судьбу Ишаку - знатоку Туркестана. А на Крымском мосту вдруг заныло в груди, Я с арбы разглядел сквозь туман и дожди, Как Чимганские горы царят впереди, И зовут, и сверкают чеканно. С той поры я арбу обживаю свою И удвоил в пути небольшую семью, Будапешт и Калуга, Париж и Гель-Гью Любовались моею арбою. На Камчатке ишак угодил в полынью, Мои дети орут, а я песню пою, И Чимган освещает дорогу мою И безумно прекрасен собою! Сладострастная отрава - золотая Бричмула, Где чинара притулилась под скалою, - под скалою... Про тебя жужжит над ухом вечная пчела: Бричмула, Бричмулы, Бричмуле, Бричмулу, Бричмулою. Д. Суханов
campanula: Wega пишет: Но прошло моё детство, и юность прошла, И я понял, не помню какого числа, Что сгорят мои годы и вовсе дотла Под пустые, как дым, разговоры. Упущенных побед немало, Одержанных побед немного, Но если можно бы сначала Жизнь эту вымолить у бога, Хотелось бы, чтоб было снова Упущенных побед немало, Одержанных побед немного Давид Самойлов
Джастина: мариета пишет: Был в детстве у меня свой райский сад — там пели петухи и день и ночь. Пахнет рыхлыми драченами; У порога в дежке квас, Над печурками точеными Тараканы лезут в паз. Вьется сажа над заслонкою, В печке нитки попелиц, А на лавке за солонкою - Шелуха сырых яиц. Мать с ухватами не сладится, Нагибается низко, Старый кот к махотке крадется На парное молоко. Квохчут куры беспокойные Над оглоблями сохи, На дворе обедню стройную Запевают петухи. А в окне на сени скатые, От пугливой шумоты, Из углов щенки кудлатые Заползают в хомуты. C. Есенин
Wega: Джастина пишет: Тараканы лезут в паз. Я с досады чуть не плачу, У меня в груди вулкан. Он сказал: ты кукарача - Это значит таракан. Пусть смугла, черна гитана, Уж таков судьбы закон. Так зачем же в таракана Ты так долго был влюблён? За кукарачу, за кукарачу Я отомщу. Я не заплачу, нет не заплачу, Но обиды не прощу. Коль соперницу я встречу, Ссору с ней не завяжу. Я ни слова не отвечу, Даже "дура" не скажу. Не к лицу мне быть трещоткой И драчливой, как коза. Просто я твоей красотке Выцарапаю глаза. За кукарачу, за кукарачу Я отомщу. И проведу, и одурачу, Как я только захочу. Но мечтая в свете лунном, Напевая в тишине, Проведя рукой по струнам, Друг мой вспомнит обо мне. Знаю: поздно или рано Ты вернёшься в мой шалаш. Снова в лапки таракана Сердце ты своё отдашь. Я кукарача, я кукарача, Мне ли быть иной, Но я не плачу, нет я не плачу - Всё равно ты будешь мой! Дейзи Чейн.
мариета: Wega пишет: Но обиды не прощу. Обидели. Беспомощно мне. Стыдно. Растерянность в душе моей, не злость. Обидели усмешливо и сыто. Задели за живое. Удалось. *** Был я столько раз так больно ранен, добираясь до дому ползком, но не только злобой протаранен — можно ранить даже лепестком. Ранил я и сам — совсем невольно нежностью небрежной на ходу, а кому-то после было больно, словно босиком ходить по льду. Почему иду я по руинам самых моих близких, дорогих, я, так больно и легко ранимый и так просто ранящий других? Е. Евтушенко
Wega: мариета пишет: я, так больно и легко ранимый и так просто ранящий других? Вы мной играете, я вижу, Смешна для вас любовь моя, Порою вас я ненавижу, На вас молюсь порою я. Вас позабыть не зная средства Я сердцем искренно скорблю. Хоть в вас царит одно кокетство, Но я вас все-таки люблю. Немало душ вы погубили, Но это вам не все ль равно, Ах, никогда вы не любили, И вам любить не суждено. Надежда мне лишь утешенье, Да, я надеюсь и терплю, Бездушны вы, в том нет сомненья, Но я вас все-таки люблю. Наступит время, может статься К вам в сердце вкрадется любовь, Вы перестанете смеяться, И страсть взволнует вашу кровь. Терзанья ваши сознавая Свои мученья искуплю. Я вам таких же мук желаю, Но я вас все-таки люблю.
Джастина: Wega пишет: Вы мной играете, я вижу, Какая ночь! Я не могу. Не спится мне. Такая лунность. Еще как будто берегу В душе утраченную юность. Подруга охладевших лет, Не называй игру любовью, Пусть лучше этот лунный свет Ко мне струится к изголовью. Пусть искаженные черты Он обрисовывает смело,- Ведь разлюбить не сможешь ты, Как полюбить ты не сумела. Любить лишь можно только раз, Вот оттого ты мне чужая, Что липы тщетно манят нас, В сугробы ноги погружая. Ведь знаю я и знаешь ты, Что в этот отсвет лунный, синий На этих липах не цветы - На этих липах снег да иней. Что отлюбили мы давно, Ты не меня, а я - другую, И нам обоим все равно Играть в любовь недорогую. Но все ж ласкай и обнимай В лукавой страсти поцелуя, Пусть сердцу вечно снится май И та, что навсегда люблю я. С.Есенин
мариета: Джастина пишет: Любить лишь можно только раз, Вот оттого ты мне чужая, У кино Ты добрым был. Ты место выбрал Не на удачу, а для разлуки. Помочь хотел. Знал, что не выдам Слезами я на людях муки. Ты добрым был. Ты все сказал мне, Все вдруг. И правда, терпеть доколе? Ты знал, наверно, чем внезапней Наносят рану, тем меньше боли. Ты добрым был. И между нами В былом оставшееся крепло. Простила я, что сердца пламя Ты возвратил мне горсткой пепла. Ты добрым был. С тобой проститься Еще могли мы, любя друг друга. Но я взглянула в твои зеницы - В них трепетала лишь тень испуга. Ты добрым не был. Ты был трусливым. Тебе я этого не простила! Пер. А. Ахматова
Wega: мариета пишет: горсткой пепла. Вот горстка пепла на поляне – Когда-то здесь горел костёр… Мой друг, в игре иносказаний Язык твой точен и остёр! Поленья ярко полыхали, Резвилась юность по весне - Безумство этих вакханалий Приснится разве что во сне... И жаль до слёз... ужель навеки В сердцах завял росток любви? Ты, Бог Цветов, его побеги Ещё разок благослови! Vasiloi A.
мариета: Wega пишет: Ты, Бог Цветов, его побеги Ещё разок благослови! Плениться мог бы я тобой: Так хороша ты и мила, - Когда бы ты к мольбе любой Столь благосклонна не была. Конечно, щедрость не порок, Но ты любовь и доброту Даришь, как глупый ветерок, Что всех целует на лету. Цветок шиповника в росе Теряет блеск и аромат, Когда его ласкают все, Когда руками он измят. Еще дано тебе цвести, Но наконец настанет срок, - Ты будешь брошена в пути, Как этот сорванный цветок. Р. Бернс
Джастина: мариета пишет: Плениться мог бы я тобой: Так хороша ты и мила, - Долой красоты колдовское заклятье! Не тоненький стан заключу я в объятья, - Нужна необъятная мне красота: Хорошая ферма и много скота. Красивый цветок обольстит и обманет, Чем раньше цветет, тем скорее увянет, А белые волны пасущихся стад И прибыль приносят, и радуют взгляд. Любовь нам порою сулит наслажденье, А вслед за победой идет охлажденье. Но будят в душе неизменный восторг Кружки, на которых оттиснут Георг. Р. Бернс
campanula: Джастина пишет: Любовь нам порою сулит наслажденье, Мне снился сон жестокий Про новую любовь. Томительно и нежно Звучавшие слова. Я видел твое платье, И туфли, и чулки И даже голос слышал. Но не видал лица. О чем меня просила? Не помню. Повтори. Опять с такой же силой Со мной заговори. И снова в сновиденье Случайное вернись. Не надо завершенья, Но только повторись! Ведь в этой жизни смутной, Которой я живу, Ты только сон минутный, А после, наяву — Не счастье, не страданье, Не сила, не вина, А только ожиданье Томительного сна. Давид Самойлов
Wega: campanula пишет: А только ожиданье Опять мерещится, что снова влюблена, Что вновь в плену иллюзии безумства. И очень скоро доведется мне сполна Стонать ночами от нахлынувшего чувства. А.Асмолов Как ненасытны приступы любви, Когда не в состоянье жить наполовину. Я не смогу, хоть буду класться на крови, Зубами перегрызть меж нами пуповину. Что в моём сердце провиденьем рождено, Придя из детских сновидений в одночасье. Мне было много раньше свыше суждено - Ждать принца на коне и верить в счастье. Как вновь не ошибиться в выборе своём, Его лицо скрывает шлем и латы блещут. А одинокая душа стремиться быть вдвоём, Ей мало, если все фанаты рукоплещут. Она томиться, женской страсти вопреки. Пока не пробил час, главенствует сознанье. Но вспыхнет, не удержат скалы у реки, Чьих поворотов натерпелось ожиданье.
Marusia: Wega пишет: Как ненасытны приступы любви, Когда не в состоянье жить наполовину. Любовь – огонь, пылающий без дыма, Кровавая, хотя без крови, рана, Слепая вера в истинность обмана, Недуг незримый, но губящий зримо; Любовь – глухая ненависть к любимой И гнев на то, что есть, но нежеланно, И жажда, всем владея невозбранно, Всего себя отдать невозвратимо; И добровольный плен, и служба той, Кто губит нас, и всё-таки любима, И всё-таки в душе царит одна. Так можно ль сердцу дать единый строй, Когда любовь сама неотвратимо Вся из противоречий сплетена ! Луис де Камоэнс. Перевод Вл. Резниченко
мариета: Marusia пишет: Когда любовь сама неотвратимо Вся из противоречий сплетена Любовь То змейкой, свернувшись клубком, У самого сердца колдует, То целые дни голубком На белом окошке воркует, То в инее ярком блеснет, Почудится в дреме левкоя... Но верно и тайно ведет От радости и от покоя. Умеет так сладко рыдать В молитве тоскующей скрипки, И страшно ее угадать В еще незнакомой улыбке. Анна Ахматова
Wega: мариета пишет: То целые дни голубком Когда из твоей Гаваны уплыл я вдаль, Лишь ты угадать сумела мою печаль. Заря золотила ясных небес края, И ты мне в слезах шепнула: " Любовь моя, Где б ты не плавал, всюду к тебе, мой милый, Я прилечу голубкой сизокрылой, Парус я твой найду над волной морскою, Ты мои перья нежно погладь рукою." О, голубка моя, будь со мною, молю! В этом синем и пенном просторе, В дальнем родном краю. О, голубка моя, как тебя я люблю. Как ловлю я за рокотом моря Дальнюю песнь твою. Когда я вернусь в Гавану, в лазурный край - Меня ты любимой песней моей встречай. Вдали от Гаваны милой, в родном краю Я пел день и ночь прощальную песнь твою. Где б ты не плавал, всюду к тебе, мой милый, Я прилечу голубкой сизокрылой, Парус я твой найду над волной морскою, Ты мои перья нежно погладь рукою. О, голубка моя, будь со мною, молю! В этом синем и пенном просторе, В дальнем родном краю. Болотин С. и Сикорская Т.
Marusia: Wega пишет: Парус я твой найду над волной морскою, …Волны морские ласкают песок – Ищут Раяны цветной гребешок. …Парус скалою стоит на волне, Чтобы ты помнил о райской стране, Чтобы ты знал и на сердце хранил – Не навсегда их Нептун погубил! Знай, пожеланья влюблённых сердец Могут разрушить печальный венец! Радугой счастья зажгут небосклон Ваших влюблённых сердец миллион, И возвратят из пучины морей Ту, что Сурапу всей жизни милей. Чувства влюблённых и добрых людей Сказку вернут на просторы морей, Скалы раскрасят созвездья цветов, Словно из самых пленительных снов! …С тех неизведанно давних времён, Чтоб устоять на поверхности волн, Крепится к мачтам у всех кораблей Парус, как символ надежды людей, …Много по свету плывут парусов – Символ надежды для всех моряков, Что непременно, любовью храним, Парус вернёт их к любимым своим! Помни, живительным будет вовек Чувство любви, о, земной Человек!
Wega: Marusia пишет: Парус вернёт их к любимым своим! Расправлены вымпелы гордо. Не жди меня скоро, жена,- Опять закипает у борта Крутого посола волна. Под северным солнцем неверным, Под южных небес синевой- Всегда паруса "Крузенштерна" Шумят над моей головой. И дома порою ночною, Лишь только раскрою окно, Опять на ветру надо мною Тугое поёт полотно. И тесны домашние стены, И душен домашний покой, Когда паруса "Крузенштерна" Шумят над моей головой. Пусть чаек слепящие вспышки Горят надо мной в вышине, Мальчишки, мальчишки, мальчишки Пусть вечно завидуют мне. И старость отступит, наверно,- Не властна она надо мной, Когда паруса "Крузенштерна" Шумят над моей головой. А.Городницкий
мариета: Wega пишет: И тесны домашние стены, И душен домашний покой, И снова на улицах наших лукавый Апрель-цветоносец поет, И веет зеленой весенней отравой, Которая слаще, чем мед. Но в комнате этой и душно и тесно За крепко закрытым окном, А то, что скажу я, так было чудесно. Что мнится не явью, а сном. Я видела море зеленого цвета, Корабль над кипучей водой... У нового берега - пламя рассвета, Сирен оглушительный вой. Диковинны люди, неслыханны речи. Дерзанье не знает конца, И синие очи, и сильные плечи, И вольностью дышат сердца. А друг, недовольный и мрачный, шагает По комнате мимо меня, - Мой голос ломается и замирает, Всю горечь обиды храня. Напрасно! Отрава горячей струею Тревожную кровь обожгла, И вот уж взвились у меня за спиною Два сильных, два вольных крыла. Елисавета Багряна
Wega: мариета пишет: Два сильных, два вольных крыла. Знаю, милый, знаю, что с тобой, - Потерял себя ты, потерял. Ты покинул берег свой родной, А к другому так и не пристал. Без меня тебе, любимый мой, Земля мала, как остров. Без меня тебе, любимый мой, Лететь с одним крылом. Ты ищи себя, любимый мой, Хоть это так не просто. Ты найдешь себя, любимый мой, И мы еще споем! Сколько раз спасала я тебя, Не могу я больше, не могу! Но с надеждой, может быть, и зря, Буду ждать на этом берегу. Без меня тебе, любимый мой, Земля мала, как остров. Без меня тебе, любимый мой, Лететь с одним крылом. Ты ищи себя, любимый мой, Хоть это так непросто. Ты найдешь себя, любимый мой, И мы еще споем! И.Резник
Marusia: мариета пишет: Я видела море зеленого цвета, Корабль над кипучей водой... Wega пишет: Ты покинул берег свой родной, А к другому так и не пристал. В ночь перед бурею на мачте Горят святого Эльма свечки, Отогревают наши души За все минувшие года. Когда воротимся мы в Портленд, Мы будем кротки, как овечки. Но только в Портленд воротиться Нам не придется никогда. Что ж, если в Портленд нет возврата, Пускай несет нас черный парус. Пусть будет сладок ром ямайский, Все остальное - ерунда. Когда воротимся мы в Портленд, Ей-богу я во всем покаюсь. Да только в Портленд воротиться Нам не придется никогда. Что ж, если в Портленд нет возврата, Пускай купец дрожит от страха. Ни Бог ни дьявол не помогут Ему спасти свои суда. Когда воротимся мы в Портленд Клянусь, я сам взбегу на плаху. Да только в Портленд воротиться Нам не придется никогда. Что ж, если в Портленд нет возврата, Поделим золото, как братья. Поскольку денежки чужие Нам достаются без труда. Когда воротимся мы в Портленд Нас примет Родина в обьятья. Да только в Портленд воротиться Нам не придется никогда. Когда воротимся мы в Портленд Нас примет Родина в обьятья. Да только в Портленд воротиться Не дай нам, Боже, никогда! Булат Окуджава
Wega: Marusia пишет: Портленд На далекой Амазонке не бывал я никогда. Никогда туда не ходят иностранные суда. Только "Дон" и "Магдалина" - быстроходные суда, Только "Дон" и "Магдалина" ходят по морю туда. Из Ливерпульской гавани, всегда по четвергам, Суда уходят в плаванье к далеким берегам. Идут они в Бразилию, Бразилию, Бразилию, И я хочу в Бразилию - далеким берегам! Только "Дон" и "Магдалина", Только "Дон" и "Магдалина", Только "Дон" и "Магдалина" ходят по морю туда. Никогда вы не найдете в наших северных лесах Длиннохвостых ягуаров, броненосных черепах. Но в солнечной Бразилии, Бразилии моей Такое изобилие невиданных зверей. Из Ливерпульской гавани, всегда по четвергам, Суда уходят в плаванье к далеким берегам. Идут они в Бразилию, Бразилию, Бразилию, И я хочу в Бразилию - далеким берегам! Только "Дон" и "Магдалина", Только "Дон" и "Магдалина", Только "Дон" и "Магдалина" ходят по морю туда. Но в солнечной Бразилии, Бразилии моей Такое изобилие невиданных зверей. Увижу ли Бразилию, Бразилию, Бразилию, Увижу ли Бразилию до старости моей? Из Ливерпульской гавани, всегда по четвергам, Суда уходят в плаванье к далеким берегам. Идут они в Бразилию, Бразилию, Бразилию, И я хочу в Бразилию - далеким берегам! Только "Дон" и "Магдалина", Только "Дон" и "Магдалина", Только "Дон" и "Магдалина" ходят по морю туда! Киплинг - Маршак
мариета: Wega пишет: Никогда вы не найдете в наших северных лесах Длиннохвостых ягуаров, броненосных черепах. Если долго долго-долго, если долго по тропинке Если долго по дорожке топать, ехать и бежать То, пожалуй, то, конечно, то наверно верно-верно То возможно можно-можно можно в Африку придти А-а в Африке реки вот такой ширины, а-а в Африке горы вот такой вышины А-а крокодилы, бегемоты, а-а обезьяны, кашалоты А-а и зеленый попугай Но как только только-только, но как только на дорожке Но как только на тропинке, встречу я кого-нибудь То тому, кого я встречу, даже верю верю-верю Не забуду буду-буду, буду "здрасьте" говорить А-а, здравствуйте реки вот такой ширины А-а, здравствуйте горы вот такой вышины А-а крокодилы, бегемоты, а-а обезьяны, кашалоты А-а и зеленый попугай Но, конечно, но, конечно, если ты такой ленивый Если ты такой пугливый, сиди дома, не гуляй Никуда тебе дороги, косогоры горы-горы Бури, ряки, реки, раки, руки-ноги береги За-а-чем тебе море вот такой ширины За-а-чем тебе небо вот такой вышины А-а крокодилы, бегемоты А-а обезьяны, кашалоты А-а и зеленый попугай А-а в Африке реки вот такой ширины А-а в Африке горы вот такой вышины А-а крокодилы, бегемоты, а-а обезьяны, кашалоты А-а и зеленый попугай
chandni: мариета пишет: Можно в Африку придти Маленькие дети! Ни за что на свете Не ходите в Африку, В Африку гулять! В Африке акулы, В Африке гориллы, В Африке большие Злые крокодилы Будут вас кусать, Бить и обижать,- Не ходите, дети, В Африку гулять. В Африке разбойник, В Африке злодей, В Африке ужасный Бар-ма-лей! Корней Чуковский
Wega: chandni пишет: В Африке разбойник, Сижу я как-то, братцы, с африканцем, А он, представьте, мне и говорит: В России, дескать, холодно купаться, Поэтому здесь неприглядный вид. Зато, говорю, мы делаем ракеты И перекрыли Енисей, А также в области балета Мы впереди, говорю, планеты всей, Мы впереди планеты всей! Потом мы с ним ударили по триста, Он, представьте, мне и говорит: В российских селах не танцуют твиста, Поэтому здесь неприглядный вид. Зато, говорю, мы делаем ракеты И перекрыли Енисей, А также в области балета Мы впереди, говорю, планеты всей, Мы впереди планеты всей! Потом залили это все шампанским. Он говорит: вообще, ты кто таков? Я, говорит, наследник африканский. Я, говорю, технолог Петухов. Вот я, говорю, и делаю ракеты, Перекрываю Енисей, А также в области балета Я впереди, говорю, планеты всей, Я впереди планеты всей! Проникся, говорит он, лучшим чувством, Открой, говорит, весь главный ваш секрет! Пожалуйста, говорю, советское искусство В наш век, говорю, сильнее всех ракет. Но все ж, говорю, мы делаем ракеты И перекрыли Енисей, А также в области балета Мы впереди, говорю, планеты всей, Мы впереди планеты всей! Ю.Визбор
мариета: Wega пишет: Потом залили это все шампанским. По обычаю петербуржскому, Отдавая дань духу русскому, Мы не можем жить без шампанского И без пения, без цыганского. Скатерть белая залита вином. Все гусары спят беспробудным сном. Лишь один не спит - пьет шампанское За контральдо пьет, за цыганское. Подойди ко мне - ты мне нравишься. Поцелуй меня - не отравишься. Сперва ты меня, потом я тебя, Потом вместе мы расцелуемся. Очи черные, очи страстные! Очи жгучие и прекрасные! Как люблю я вас! Как боюсь я вас! Знать увидел вас я в недобрый час!
Wega: мариета пишет: И без пения, без цыганского. Сегодня к Яру поеду я, Там ждут цыгане, мои друзья. Цыганских песен мне мил задор, Там выступает цыганский хор. Под звон серебряных монист, Под развеселый, удалый свист, Под звуки струн шальных гитар В душе горит любви пожар. Душа рванулась в шальной полет, Огнем сверкает и сердце жжет Цыганки юной горящий взор, Поет и пляшет цыганский хор. Горят и манят ее глаза, Испепеляет ее краса. Рыдают струны шальных гитар, В душе пылает любви пожар! Г.Розенталь
Marusia: Wega пишет: Поет и пляшет цыганский хор. Горят и манят ее глаза, Испепеляет ее краса. Тает желтый воск свечи, Стынет крепкий чай в стакане, Где-то там, в седой ночи, Едут пьяные цыгане Полно, слышишь этот смех Полно, что ты, в самом деле? Самый белый в мире снег Выпал в день твоей дуэли Знаешь, где-то там вдали, В светлом серпантинном зале Молча встала Натали С удивленными глазами В этой пляшущей толпе В центре праздничного зала Будто свечка по тебе, Эта женщина стояла Встала и белым бела Разом руки уронила Значит, все-таки, была, Значит, все-таки, любила! Друг мой, вот вам старый плед Друг мой, вот вам чаша с пуншем Пушкин, Вам за тридцать лет Вы совсем мальчишка, Пушкин! Тает желтый воск свечи, Стынет крепкий чай в стакане, Где-то там, в седой ночи, Едут пьяные цыгане Леонид ФИЛАТОВ
Wega: Marusia пишет: В этой пляшущей толпе Театр уж полон; ложи блещут; Партер и кресла, все кипит; В райке нетерпеливо плещут, И, взвившись, занавес шумит. Блистательна, полувоздушна, Смычку волшебному послушна, Толпою нимф окружена, Стоит Истомина; она, Одной ногой касаясь пола, Другою медленно кружит, И вдруг прыжок, и вдруг летит, Летит, как пух от уст Эола; То стан совьет, то разовьет, И быстрой ножкой ножку бьет. "Евгений Онегин"
Marusia: Wega пишет: Театр уж полон; ложи блещут; Партер и кресла, все кипит; "...Финал гремит; пустеет зала; Шумя, торопится разъезд; Толпа на площадь побежала При блеске фонарей и звезд, Сыны Авзонии счастливой Слегка поют мотив игривый, Его невольно затвердив, А мы ревем речитатив. Но поздно. Тихо спит Одесса; И бездыханна и тепла Немая ночь. Луна взошла, Прозрачно-легкая завеса Объемлет небо. Все молчит; Лишь море Черное шумит..." "Евгений Онегин"
Wega: Marusia пишет: Шумя, торопится разъезд; Не дай мне бог сойтись на бале Иль при разъезде на крыльце С семинаристом в желтой шале Иль с академиком в чепце! Как уст румяных без улыбки, Без грамматической ошибки Я русской речи не люблю. Быть может, на беду мою, Красавиц новых поколенье, Журналов вняв молящий глас, К грамматике приучит нас; Стихи введут в употребленье; Но я... какое дело мне? Я верен буду старине. Неправильный, небрежный лепет, Неточный выговор речей По прежнему сердечный трепет Произведут в груди моей; Раскаяться во мне нет силы, Мне галлицизмы будут милы, Как прошлой юности грехи, Как Богдановича стихи. Но полно. Мне пора заняться Письмом красавицы моей; Я слово дал, и что ж? ей-ей Теперь готов уж отказаться. Я знаю: нежного Парни Перо не в моде в наши дни. "Евгений Онегин"
Эва: Wega пишет: Я знаю: нежного Парни Перо не в моде в наши дни. "Евгений Онегин" Мы звезды меняем на птичьи кларнеты И флейты, пока еще живы поэты, И флейты - на синие щетки цветов, Трещотки стрекоз и кнуты пастухов. Как странно пдумать, что мы променяли На рифмы, в которых так много печали, На голос, в котором и присвист и жесть, Свою корневую, подземную честь. Арсений Тарковский
Wega: Эва пишет: И флейты, пока еще живы поэты, Я сразу смазал карту будня, Плеснувши краску из стакана; Я показал на блюде студня косые скулы океана. На чешуе жестяной рыбы Прочел я зовы новых губ. А вы ноктюрн сыграть могли бы На флейте водосточных труб? В.Маяковский
Marusia: Wega пишет: Плеснувши краску из стакана Серые глаза - рассвет, Пароходная сирена, Дождь, разлука, серый след За винтом бегущей пены. Черные глаза - жара, В море сонных звезд скольженье, И у борта до утра Поцелуев отраженье. Синие глаза - луна, Вальса белое молчанье, Ежедневная стена Неизбежного прощанья. Карие глаза - песок, Осень, волчья степь, охота, Скачка, вся на волосок От паденья и полета. Нет, я не судья для них, Просто без суждений вздорных Я четырежды должник Синих, серых, карих, черных. Как четыре стороны Одного того же света, Я люблю - в том нет вины - Все четыре этих цвета. Р.Киплинг "Серые глаза - рассвет..." (Перевод К. Симонова)
мариета: Marusia пишет: Я люблю - в том нет вины - Все четыре этих цвета. Твои глаза Два глаза свет в ночи. Душа твоя, дитя, в глазах, и свет в ночи, - музыка-лучи не ищут света встречного, светя+ Душа моя так молит, дитя, душа моя так молит+ Страсти приневолят тебя таить в таких глазах тень греха, постыдный страх. Тень греха, постыдный страх тебя таить в таких глазах страсть не приневолит. Душа моя так молит, дитя, душа моя так молит+ не ищут света встречного, светя, два глаза свет в ночи. Музыка, лучи в глазах, и свет в ночи. Душа твоя, дитя. Пейо Яворов (Пер.К. Васильев)
полная версия страницы