Форум
Литературная игра: "По ассоциации" - 5
Wega: Любители всех жанров поэзии! Предлагается вашему вниманию литературная игра: к приведённому стихотворному тексту подобрать и привести новый, ассоциативно как- либо связанный с уже приведённым. Например. Кто-либо написал: Мы говорим не штормы, а штормА, Слова выходят коротки и смачны! ВетрА, не ветры сводят нас с ума, Из палуб выкорчёвывая мачты! (В.Высоцкий) Возможен ответ: А ну-ка песню нам пропой, весёлый ветер, Весёлый ветер, весёлый ветер! Моря и горы ты облазил все на свете И все на свете песенки слыхал! Ответить можно так: Легко на сердце от песни весёлой, Она скучать не даёт никогда! И любят песню деревни и сёла, И любят песню большие города!
Wega: Marusia пишет: Глядит — и небеса играют Подъезжая под Ижоры, Я взглянул на небеса И воспомнил ваши взоры, Ваши синие глаза. Хоть я грустно очарован Вашей девственной красой, Хоть вампиром именован Я в губернии Тверской, Но колен моих пред вами Преклонить я не посмел И влюбленными мольбами Вас тревожить не хотел. Упиваясь неприятно Хмелем светской суеты, Позабуду, вероятно, Ваши милые черты, Легкий стан, движений стройность, Осторожный разговор, Эту скромную спокойность, Хитрый смех и хитрый взор. Если ж нет… по прежню следу В ваши мирные края Через год опять заеду И влюблюсь до ноября. Пушкин
Джастина: Marusia пишет: Некрасивых женщин не бывает , Wega пишет: Называют меня некрасивою - За то, что девочка Настасья добро чужое стерегла, босая бегала в ненастье за водкою для старика,- ей полагался бог красивый в чертоге, солнцем залитом, щеголеватый, справедливый, в старинном платье золотом. Но посреди хмельной икоты, среди убожества всего две почерневшие иконы не походили на него. За это вдруг расцвел цикорий, порозовели жемчуга, и раздалось, как хор церковный, простое имя жениха. Он разом вырос у забора, поднес ей желтый медальон и так вполне сошел за бога в своем величье молодом. И в сердце было свято-свято от той гармошки гулевой, от вин, от сладкогласья свата и от рубашки голубой. ... Белла Ахмадулина
Джастина: Wega пишет: Хоть я грустно очарован Не действуя и не дыша, все слаще обмирает улей. Все глубже осень, и душа все опытнее и округлей. Она вовлечена в отлив плода, из пустяка пустого отлитого. Как кропотлив труд осенью, как тяжко слово. Значительнее, что ни день, природа ум обременяет, похожая на мудрость лень уста молчаньем осеняет. Даже дитя, велосипед влекущее, вертя педалью, вдруг поглядит на белый свет с какой-то ясною печалью. Белла Ахмадулина
Marusia: Джастина пишет: Все глубже осень, и душа все опытнее и округлей. ОСЕНЬ Я дал разъехаться домашним, Все близкие давно в разброде, И одиночеством всегдашним Полно все в сердце и природе. И вот я здесь с тобой в сторожке. В лесу безлюдно и пустынно. Как в песне, стежки и дорожки Позаросли наполовину. Теперь на нас одних с печалью Глядят бревенчатые стены. Мы брать преград не обещали, Мы будем гибнуть откровенно. Мы сядем в час и встанем в третьем, Я с книгою, ты с вышиваньем, И на рассвете не заметим, Как целоваться перестанем. Еще пышней и бесшабашней Шумите, осыпайтесь,- листья, И чашу горечи вчерашней Сегодняшней тоской превысьте. Привязанность, влеченье, прелесть! Рассеемся в сентябрьском шуме! Заройся вся в осенний шелест! Замри или ополоумей! Ты так же сбрасываешь платье, Как роща сбрасывает листья, Когда ты падаешь в объятье В халате с шелковою кистью. Ты — благо гибельного шага, Когда житье тошней недуга, А корень красоты — отвага, И это тянет нас друг к другу. Борис Пастернак
Wega: Marusia пишет: Еще пышней и бесшабашней Шумите, осыпайтесь,- листья, Роняет лес багряный свой убор, Сребрит мороз увянувшее поле, Проглянет день как будто поневоле И скроется за край окружных гор. Пылай, камин, в моей пустынной келье; А ты, вино, осенней стужи друг, Пролей мне в грудь отрадное похмелье, Минутное забвенье горьких мук. Печален я: со мною друга нет, С кем долгую запил бы я разлуку, Кому бы мог пожать от сердца руку И пожелать веселых много лет. Я пью один; вотще воображенье Вокруг меня товарищей зовет; Знакомое не слышно приближенье, И милого душа моя не ждет.... Пушкин
Marusia: Wega пишет: Я пью один; вотще воображенье Вокруг меня товарищей зовет; Знакомое не слышно приближенье, И милого душа моя не ждет.... Мир-мгновенье, и я в нём мгновенье одно. Сколько вздохов мне сделать за миг суждено? Будь же весел, живой! Это бренное зданье Никому во владенье навек не дано. В сей мир едва ли снова попадём, Своих друзей вторично не найдём. Лови же миг! Ведь он не повторится, Как ты и сам не повторишься в нём. Смысла нет постоянно себя утруждать, Чтобы здесь, на Земле, заслужить благодать. Что тебе предназначено, то и получишь, И ни больше, ни меньше. И нечего ждать. Жизнь пронесётся, как одно мгновенье, Её цени, в ней черпай наслажденье. Как проведёшь её, так и пройдёт. Не забывай: она твоё творенье. Омар Хаям
Джастина: Wega пишет: Я пью один; вотще воображенье Вокруг меня товарищей зовет; Знакомое не слышно приближенье, И милого душа моя не ждет.... Ни славы, и ни короны, ни тяжкой короны земной - пошли мне, Господь, второго, что был бы все рядом со мной. прошу не любви ворованной, не милости на денек - пошли мне, Господь, второго, чтоб не был так одинок. Чтоб было с кем пасоваться, аукаться через степь, для сердца, не для оваций, на два голоса спеть. Чтоб кто-нибудь меня понял, не часто, но хоть разок, и с раненых губ моих поднял царапнутый пулей рожок. И пусть мой напарник певчий, забыв, что мы сила вдвоем, меня, побледнев от соперничества, прирежет за общим столом. Прости ему - он до гроба одиночеством окружен. Пошли ему , Бог, второго - такого, как я и как он... Андрей Вознесенский
Wega: Marusia пишет: Мир-мгновенье, Фауст: Ну, по рукам! Когда воскликну я: «Мгновенье, Прекрасно ты, продлись, постой!»— Тогда готовь мне цепь плененья, Земля разверзнись подо мной! Твою неволю разрешая, Пусть смерти зов услышу я — И станет стрелка часовая, И время минет для меня. Гёте
Джастина: Wega пишет: Твою неволю разрешая, Пусть смерти зов услышу я — Разлетелся дым, разметалась мгла Тот кто мной любим, тот моя тюрьма. От свободы он жизнь мою упас Каждый взгляд -закон, каждый жест –указ, Вздох его – упрек, поощренье – смех, Слово поперек мне и молвить грех. Но не смей чужой и не смей родня Из тюрьмы моей вызволять меня.
Marusia: Джастина пишет: Тот кто мной любим, тот моя тюрьма Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре - О, не грусти, ты все мне дорога! Но я любить могу лишь на просторе - Мою любовь, широкую, как море, Вместить не могут жизни берега. Когда Глагола творческая сила Толпы миров воззвала из ночи, Любовь их все, как солнце, озарила, И лишь на землю к нам ее светила Нисходят порознь редкие лучи. И, порознь их отыскивая жадно, Мы ловим отблеск вечной красоты; Нам вестью лес о ней шумит отрадной, О ней поток гремит струею хладной И говорят, качаяся, цветы. И любим мы любовью раздробленной И тихий шепот вербы над ручьем, И милой девы взор, на нас склоненный, И звездный блеск, и все красы вселенной, И ничего мы вместе не сольем. Но не грусти, земное минет горе, Пожди еще - неволя недолга,- В одну любовь мы все сольемся вскоре, В одну любовь, широкую как море, Что не вместят земные берега! Алексей Толстой
Wega: Marusia пишет: Мою любовь, широкую, как море, Вместить не могут жизни берега. В море царевич купает коня; Слышит: "Царевич! взгляни на меня!" Фыркает конь и ушами прядет, Брызжет и плещет и дале плывет. Слышит царевич: "Я царская дочь! Хочешь провесть ты с царевною ночь?" Вот показалась рука из воды, Ловит за кисти шелковой узды. Вышла младая потом голова, В косу вплелася морская трава. Синие очи любовью горят; Брызги на шее, как жемчуг, дрожат. Мыслит царевич: "Добро же! постой!" За косу ловко схватил он рукой. Держит, рука боевая сильна: Плачет и молит и бьется она. К берегу витязь отважно плывет; Выплыл; товарищей громко зовет: "Эй, вы! сходитесь, лихие друзья! Гляньте, как бьется добыча моя... Что ж вы стоит смущенной толпой? Али красы не видали такой?" Вот оглянулся царевич назад: Ахнул! померк торжествующий взгляд. Видит, лежит на песке золотом Чудо морское с зеленым хвостом. Хвост чешуею змеиной покрыт, Весь замирая, свиваясь, дрожит. Пена струями сбегает с чела, Очи одела смертельная мгла. Бледные руки хватают песок; Шепчут уста непонятный упрек... Едет царевич задумчиво прочь. Будет он помнить про царскую дочь! Лермонтов
Marusia: Wega пишет: Слышит: "Царевич! взгляни на меня!" ... Слышит царевич: "Я царская дочь! На девичник собираясь, Вот царица наряжаясь Перед зеркальцем своим, Перемолвилася с ним: "Я ль, скажи мне, всех милее, Всех румяней и белее?" Что же зеркальце в ответ? "Ты прекрасна, спору нет; Но царевна всех милее, Всех румяней и белее". Как царица отпрыгнет, Да как ручку замахнет, Да по зеркальцу как хлопнет, Каблучком-то как притопнет!... "Ax ты, мерзкое стекло! Это врешь ты мне на зло. Как тягаться ей со мною? Я в ней дурь-то успокою. Вишь какая подросла! И не диво, что бела: - Мать брюхатая сидела, Да на снег лишь и глядела! Но скажи: как можно ей Быть во всем меня милей? Признавайся: всех я краше. Обойди всё царство наше, Хоть весь мир; мне ровной нет. Так ли?" Зеркальце в ответ: "А царевна всё ж милее, Всё ж румяней и белее". А. С. Пушкин
Джастина: Wega пишет: Едет царевич задумчиво прочь. Будет он помнить про царскую дочь! Захочет любовь, и в клубящейся мгле Багряный цветок расцветет на скале, И снег зажурчит на вершине. Но в каменном сердце во все времена Не в силах посеять она семена, В нем терн прорастает поныне. Смиряла любовь даже царственный гнев, И кротким, как агнец, вдруг делался лев, Лань рядом паслась, не робея. Я видел воочию, как, зла не тая, Под флейту факира танцует змея На площади людной Бомбея. И тихо любовь мне шепнула: - Умей Ты действовать, как заклинатели змей.- И грустный напомнила случай: Одна балерина в недавнем году, Что с флейтой волшебной была не в ладу, Змеей обернулась гремучей. ... Расул Гамзатов
Wega: Джастина пишет: Змеей обернулась гремучей. ...Могучий Олег головою поник И думает: «Что же гаданье? Кудесник, ты лживый, безумный старик! Презреть бы твое предсказанье! Мой конь и доныне носил бы меня». И хочет увидеть он кости коня. Вот едет могучий Олег со двора, С ним Игорь и старые гости, И видят — на холме, у брега Днепра, Лежат благородные кости; Их моют дожди, засыпает их пыль, И ветер волнует над ними ковыль. Князь тихо на череп коня наступил И молвил: «Спи, друг одинокой! Твой старый хозяин тебя пережил: На тризне, уже недалекой, Не ты под секирой ковыль обагришь И жаркою кровью мой прах напоишь! Так вот где таилась погибель моя! Мне смертию кость угрожала!» Из мертвой главы гробовая змия, Шипя, между тем выползала; Как черная лента, вкруг ног обвилась, И вскрикнул внезапно ужаленный князь. Ковши круговые, запенясь, шипят На тризне плачевной Олега; Князь Игорь и Ольга на холме сидят; Дружина пирует у брега; Бойцы поминают минувшие дни И битвы, где вместе рубились они. Пушкин
Marusia: Wega пишет: И молвил: «Спи, друг одинокой! Твой старый хозяин тебя пережил: И я любил, жалел до слез всех, кто со мной живет на свете. И эту нежность темный ветер над голыми полями нес... Игорь Шкляревский
Джастина: Marusia пишет: И эту нежность темный ветер над голыми полями нес... Несказанное, синее, нежное... Тих мой край после бурь, после гроз, И душа моя - поле безбрежное - Дышит запахом меда и роз. Я утих. Годы сделали дело, Но того, что прошло, не кляну. Словно тройка коней оголтелая Прокатилась во всю страну. Напылили кругом. Накопытили. И пропали под дьявольский свист. А теперь вот в лесной обители Даже слышно, как падает лист. ... С.Есенин
Marusia: Джастина пишет: Дышит запахом меда и роз. Прелестный цвет, душистый, ненаглядный, Московских роз царица и краса! Вотще тебя свежит зефир прохладный, Заря златит и серебрит роса. Судьбою злой гонимая жестоко, Свой красный день ты тратишь одиноко. Ты про себя таишь дары свои: Румянец свой, и мед, и запах сладкой, И с завистью пчела любви украдкой Глядит на цвет, запретный для любви. Тебя, цветок, коварством бескорыстным Похитил шмель, пчеле и розе враг. Он оскорбил лобзаньем ненавистным, Он погубил весну надежд и благ! Счастлив, кто, сняв с цветка запрет враждебный И возвратив ее пчеле любви, Ей скажет: цвет прелестный! цвет волшебный! Познай весну и к счастью оживи! П. Вяземский
Wega: Marusia пишет: Судьбою злой гонимая жестоко, Седой, великий Арарат. Мой вождь, мой бог, моя икона, Дороже жизни во сто крат, Отчизны царская корона, Седой, великий Арарат. Народа нашего святыня, В туманной дымке, как мираж. Армянской гордости твердыня, Истории армянской страж. Потомки Айка и Торгома В позоре будут жить, пока Тебе из вражьего полона Не даст свободу их рука. Победы день придет, конечно, И всех моих богов парад, Возглавишь ты - святой и вечный, Опять свободный Арарат! Е.Шуваева-Петросян
Джастина: Marusia пишет: Тебя, цветок, коварством бескорыстным Похитил шмель, пчеле и розе враг. Иль женщинам нельзя вести борьбу, Ковать свою судьбу? Иль там, на небе, Решен наш жребий? Должна ль я на краю дороги Стоять смиренно и в тревоге Ждать счастья на пути, Как дара неба... Иль самой мне счастья не найти? Хочу стремиться За ним в погоню, как на колеснице, Взнуздав неукротимого коня. Я верю: ждет меня Сокровище, которое, как чудо, Себя не пощадив, добуду. Не робость девичья, браслетами звеня, А мужество любви пусть поведет меня, И смело я возьму венок мой брачный, Не сможет сумрак тенью мрачной Затмить счастливый миг. Хочу я, чтоб избранник мой постиг Во мне не робость униженья, А гордость самоуваженья, И перед ним тогда Откину я покров ненужного стыда. Мы встретимся на берегу морском, И грохот волн обрушится, как гром,— Чтоб небо зазвучало. Скажу, с лица откинув покрывало: «Навек ты мой!» От крыльев птиц раздастся шум глухой. На запад, обгоняя ветер, Вдаль птицы полетят при звездном свете. Творец, о, не лиши меня ты дара речи, Пусть музыка души звенит во мне при встрече. Пусть будет в высший миг и наше слово Все высшее в нас выразить готово, Пусть льется речь потоком Прозрачным и глубоким, И пусть поймет любимый Все, что и для меня невыразимо, Пусть из души поток словесный хлынет И, прозвучав, в безмолвии застынет. Р.Тагор
Wega: Джастина пишет: Взнуздав неукротимого коня. Колокольчики мои, Цветики степные! Что глядите на меня, Темно-голубые? И о чем звените вы В день веселый мая, Средь некошеной травы Головой качая? Конь несет меня стрелой На поле открытом; Он вас топчет под собой, Бьет своим копытом. Колокольчики мои, Цветики степные! Не кляните вы меня, Темно-голубые! Я бы рад вас не топтать, Рад промчаться мимо, Но уздой не удержать Бег неукротимый! Я лечу, лечу стрелой, Только пыль взметаю; Конь несет меня лихой,- А куда? не знаю! Он ученым ездоком Не воспитан в холе, Он с буранами знаком, Вырос в чистом поле; И не блещет как огонь Твой чепрак узорный, Конь мой, конь, славянский конь, Дикий, непокорный! Есть нам, конь, с тобой простор! Мир забывши тесный, Мы летим во весь опор К цели неизвестной. Чем окончится наш бег? Радостью ль? кручиной? Знать не может человек - Знает бог единый!... Никитин
полная версия страницы