Форум
Литературная игра: "По ассоциации" - 11
Wega: Любители всех жанров поэзии! Предлагается вашему вниманию литературная игра: к приведённому стихотворному тексту подобрать и привести новый, ассоциативно как- либо связанный с уже приведённым. Например. Кто-либо написал: Мы говорим не штормы, а штормА, Слова выходят коротки и смачны! ВетрА, не ветры сводят нас с ума, Из палуб выкорчёвывая мачты! (В.Высоцкий) Возможен ответ: А ну-ка песню нам пропой, весёлый ветер, Весёлый ветер, весёлый ветер! Моря и горы ты облазил все на свете И все на свете песенки слыхал! Ответить можно так: Легко на сердце от песни весёлой, Она скучать не даёт никогда! И любят песню деревни и сёла, И любят песню большие города!
Надина: Wega пишет: Вместе к гробу привела. ДВОЙНАЯ БЕЗДНА Не плачь о неземной отчизне, И помни,- более того, Что есть в твоей мгновенной жизни, Не будет в смерти ничего. И жизнь, как смерть необычайна... Есть в мире здешнем - мир иной. Есть ужас тот же, та же тайна - И в свете дня, как в тьме ночной. И смерть и жизнь - родные бездны; Они подобны и равны, Друг другу чужды и любезны, Одна в другой отражены. Одна другую углубляет, Как зеркало, а человек Их съединяет, разделяет Своею волею навек. И зло, и благо,- тайна гроба. И тайна жизни - два пути - Ведут к единой цели оба. И все равно, куда идти. Будь мудр,- иного нет исхода. Кто цепь последнюю расторг, Тот знает, что в цепях свобода И что в мучении - восторг. Ты сам - свой Бог, ты сам свой ближний. О, будь же собственным Творцом, Будь бездной верхней, бездной нижней, Своим началом и концом. Д. Мережковский
Wega: Надина пишет: Ты сам - свой Бог, Сакья-Муни По горам, среди ущелий темных, Где ревел осенний ураган, Шла в лесу толпа бродяг бездомных К водам Ганга из далеких стран. Под лохмотьями худое тело От дождя и ветра посинело. Уж они не видели два дня Ни приютной кровли, ни огня. Меж дерев во мраке непогоды Что-то там мелькнуло на пути; Это храм, - они вошли под своды, Чтобы в нем убежище найти. Перед ними на высоком троне - Сакья-Муни, каменный гигант. У него в порфировой короне - Исполинский чудный бриллиант. Говорит один из нищих: "Братья, Ночь темна, никто не видит нас, Много хлеба, серебра и платья Нам дадут за дорогой алмаз. Он не нужен Будде: светят краше У него, царя небесных сил, Груды бриллиантовых светил В ясном небе, как в лазурной чаше..." Подан знак, и вот уж по земле Воры тихо крадутся во мгле. Но когда дотронуться к святыне Трепетной рукой они хотят - Вихрь, огонь и громовой раскат, Повторенный откликом в пустыне, Далеко откинул их назад. И от страха всё окаменело, - Лишь один - спокойно-величав - Из толпы вперед выходит смело, Говорит он богу: "Ты неправ! Или нам жрецы твои солгали, Что ты кроток, милостив и благ, Что ты любишь утолять печали И, как солнце, побеждаешь мрак? Нет, ты мстишь нам за ничтожный камень, Нам, в пыли простертым пред тобой, - Но, как ты, с бессмертною душой! Что за подвиг сыпать гром и пламень Над бессильной, жалкою толпой, О, стыдись, стыдись, владыка неба, Ты воспрянул - грозен и могуч, - Чтоб отнять у нищих корку хлеба! Царь царей, сверкай из темных туч, Грянь в безумца огненной стрелою, - Я стою, как равный, пред тобою И высоко голову подняв, Говорю пред небом и землею: "Самодержец мира, ты неправ!"" Он умолк, и чудо совершилось: Чтобы снять алмаз они могли, Изваянье Будды преклонилось Головой венчанной до земли, - На коленях, кроткий и смиренный, Пред толпою нищих царь вселенной, Бог, великий Бог, лежал в пыли! Дмитрий Сергеевич Мережковский
Надина: Wega пишет: Грянь в безумца огненной стрелою, - Над широким берегом Дуная, Над великой Галицкой землей Плачет, из Путивля долетая, Голос Ярославны молодой: "Обернусь я, бедная, кукушкой, По Дунаю-речке полечу И рукав с бобровою опушкой, Наклонясь, в Каяле омочу. Улетят, развеются туманы, Приоткроет очи Игорь-князь, И утру кровавые я раны, Над могучим телом наклонясь". Далеко в Путивле, на забрале, Лишь заря займется поутру, Ярославна, полная печали, Как кукушка, кличет на юру: «Что ты, Ветер, злобно повеваешь, Что клубишь туманы у реки, Стрелы половецкие вздымаешь, Мечешь их на русские полки? Чем тебе не любо на просторе Высоко под облаком летать, Корабли лелеять в синем море, За кормою волны колыхать? Ты же, стрелы вражеские сея, Только смертью веешь с высоты. Ах, зачем, зачем мое веселье В ковылях навек развеял ты?" На заре в Путивле причитая, Как кукушка раннею весной, Ярославна кличет молодая, На стене рыдая городской: "Днепр мой славный! Каменные горы В землях половецких ты пробил, Святослава в дальние просторы До полков Кобяковых носил. Возлелей же князя, господине, Сохрани на дальней стороне, Чтоб забыла слезы я отныне, Чтобы жив вернулся он ко мне!" Далеко в Путивле, на забрале, Лишь заря займется поутру, Ярославна, полная печали, Как кукушка, кличет на юру: "Солнце трижды светлое! С тобою Каждому приветно и тепло. Что ж ты войско князя удалое Жаркими лучами обожгло? И зачем в пустыне ты безводной Под ударом грозных половчан Жаждою стянуло лук походный, Горем переполнило колчан?" "Слово о полку Игореве"
мариета: Надина пишет: Чтоб забыла слезы я отныне, Чтобы жив вернулся он ко мне!" Осенних листьев кружит стая, Но ей уж больше не взлететь, Прохладной осени дыханье В прощанье нашем будто есть Не обещай, мой ненаглядный, Мне скорых встреч не обещай, И перстенечек на прощанье На руку мне не надевай. Дай на тебя налюбоваться, Дай наглядеться на тебя, За краткий миг былого счастья Я б все любимый отдала. Перекрещу перед дорогой, Прощай судьба, храни тебя, А на душе моей тревога Уже ль забудешь ты меня. Я в бусах из рябины красной Две нитки в узел завяжу, Ни главных слов, ни слов напрасных Тебе мой милый не скажу. Св. Ковалева. Романс
Надина: мариета пишет: Тебе мой милый не скажу. Я тебе ничего не скажу, И тебя не встревожу ничуть, И о том, что я молча твержу, Не решусь ни за что намекнуть. Целый день спят ночные цветы, Но лишь солнце за рощу зайдет, Раскрываются тихо листы, И я слышу, как сердце цветет. И в больную, усталую грудь Веет влагой ночной... я дрожу, Я тебя не встревожу ничуть, Я тебе ничего не скажу. А. Фет
Калина: Надина пишет: Целый день спят ночные цветы, (Так себе, конечно, поэтесса, но стихи все-таки ) ЦВЕТЫ НОЧИ О, ночному часу не верьте! Он исполнен злой красоты. В этот час люди близки к смерти, Только странно живы цветы. Темны, теплы тихие стены, И давно камин без огня... И я жду от цветов измены,- Ненавидят цветы меня. Среди них мне жарко, тревожно, Аромат их душен и смел,- Но уйти от них невозможно, Но нельзя избежать их стрел. Свет вечерний лучи бросает Сквозь кровавый шелк на листы... Тело нежное оживает, Пробудились злые цветы. С ядовитого арума мерно Капли падают на ковер... Все таинственно, все неверно... И мне тихий чудится спор. Шелестят, шевелятся, дышат, Как враги, за мною следят. Все, что думаю,- знают, слышат И меня отравить хотят. О, часу ночному не верьте! Берегитесь злой красоты. В этот час мы все ближе к смерти, Только живы одни цветы. (З. Гиппиус)
Надина: Калина пишет: И меня отравить хотят. Мы до того отравлены друг другом, Что можно и погибнуть невзначай, Мы черным унизительным недугом Наш называем несравненный рай. В нем все уже прильнуло к преступлению - К какому, Боже милостив, прости, Что вопреки всевышнему терпенью Скрестились два запретные пути. Ее несем мы, как святой вериги, Глядим в нее, как в адский водоем. Всего страшнее, что две дивных книги Возникнут и расскажут всем о всем. А. Ахматова
Wega: Надина пишет: называем несравненный рай. А я опять скучаю по тебе: Твой голос музыкой волнует слух и сердце, Твой поцелуй отметина в судьбе, Твоя улыбка ключ от райской дверцы. Открой мне рай, вступи на этот путь! Огромную таинственную силу Таит твоя волнующая грудь И этот образ бесконечно милый. А я опять забыл, как ты молчишь, В какой тональности играешь тишиною, И как в моём безумии паришь Дрожащей обнажённою струною. Назначь мне час, когда подаришь миг, И лёгкой нотой соскользнешь с клавира, Что б я в блаженстве музыки постиг И тишину, и беззащитность мира. И я опять начну лепить тебя Из немоты ночной, изгибы тела Меня обнимут, молча и любя, И выпьют стон, что ты отдать хотела. Взгляни в глаза зрачками пьяных звёзд, Жги поцелуем вечность и разлуку, В беззвучном взрыве ласковых волос Я утоплю своё лицо и руки. И я опять пойму, что ты уйдёшь, Мгновенья рая запирая в вечность, И будет плакать за стеною дождь, Печаль перемножая в бесконечность. А.Шушунов
Надина: Wega пишет: Взгляни в глаза зрачками пьяных звёзд, Жги поцелуем вечность и разлуку, В беззвучном взрыве ласковых волос Я утоплю своё лицо и руки. Я наравне с другими Хочу тебе служить, От ревности сухими Губами ворожить. Не утоляет слово. Мне пересохших уст, И без тебя мне снова Дремучий воздух пуст. Я больше не ревную, Но я тебя хочу, И сам себя несу я, Как жертву палачу. Тебя не назову я Ни радость, ни любовь. На дикую, чужую Мне подменили кровь. Еще одно мгновенье, И я скажу тебе: Не радость, а мученье Я нахожу в тебе. И, словно преступление, Меня к тебе влечет Искусанный в смятение Вишневый нежный рот... Вернись ко мне скорее, Мне страшно без тебя, Я никогда сильнее Не чувствовал тебя, И все, чего хочу я, Я вижу наяву: Я больше не ревную, Но я тебя зову. Осип Мандельштам
Калина: Надина пишет: Вернись ко мне скорее, ТЫ КО МНЕ НЕ ВЕРНЕШЬСЯ... Злате Ты ко мне не вернешься даже ради Тамары, Ради нашей дочурки, крошки вроде крола: У тебя теперь дачи, за обедом - омары, Ты теперь под защитой вороного крыла... Ты ко мне не вернешься: на тебе теперь бархат, Он скрывает бескрылье утомленных плечей... Ты ко мне не вернешься: предсказатель на картах Погасил за целковый вспышки поздних лучей!.. Ты ко мне не вернешься, даже... даже проститься, Но над гробом обидно ты намочишь платок... Ты ко мне не вернешься в тихом платье из ситца, В платье радостно-жалком, как грошовый цветок. Как цветок... Помнишь розы из кисейной бумаги? О живых ни полслова у могильной плиты! Ты ко мне не вернешься: грезы больше не маги,- Я умру одиноким, понимаешь ли ты?!. (Игорь Северянин)
Надина: Калина пишет: Я умру одиноким, понимаешь ли ты?!. Да, я знаю, я вам не пара, Я пришел из другой страны, И мне нравится не гитара, А дикарский напев зурны. Не по залам, не по салонам Темным платьям и пиджакам - Я читаю стихи драконам, Водопадам и облакам. Я люблю - как араб в пустыне Припадает к воде и пьет, А не рыцарем на картине, Что на звезды смотрит и ждет. И умру я не на постели При нотариусе и враче, А в какой-нибудь дикой щели, Утонувшей в густом плюще. Чтоб войти не во всем открытый Протестантский прибранный рай, А туда, где разбойник и мытарь, И блудница крикнут: "вставай!" Н. Гумилев
Wega: Надина пишет: рыцарем на картине, Вот ты говоришь - где мой рыцарь в доспехах, Блестящих на солнце, на верном коне...? Он - лучший в турнирах, и в светских утехах, Ни с кем не сравнимый, такого бы мне... И чтобы лишь мне, окружая заботой, С конфетами кофе в постель приносил, И чтобы довольный судьбой и работой Зарплату немалую всю приносил... Его отучу я смотреть на девчонок, Отважу его непутевых друзей, Он будет ручной, как безрогий теленок, Мы будем ходить с ним в кино и в музей... И сами собой позаброшены латы, Ржавеют доспехи, пылится седло, А вместо копья - только древко лопаты, К тому же еще помер и конь, как на зло... Промчались года и повисшее пузо, В доспехи залезть, хоть ты плачь, не даёт, А мне Бреда Пита подай, Тома Круза, И Диму Билана, который поёт... К.Куклин
мариета: Wega пишет: Он - лучший в турнирах, и в светских утехах, Ни с кем не сравнимый, такого бы мне... Тебе, с которым в ад и рай за милу душу, с которым в пламени костра вдвоём не струшу. Тебе, который не атлант, не шмель жужжащий, который не позёр, не франт, а настоящий. Тебе, который щуря глаз, меня не мерит, который скажет только раз и будешь верить. Тебе, с которым счастье быть до самой тризны, которого смогу любить и после жизни. Тебе, который не есть тень, не есть личина, который помнит каждый день, что он мужчина! ТЕБЕ........... Нина Павлова
Калина: мариета пишет: Тебе, с которым в ад и рай за милу душу, Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес, Оттого что лес - моя колыбель, и могила -- лес, Оттого что я на земле стою - лишь одной ногой, Оттого что я тебе спою - как никто другой. Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей, У всех золотых знамен, у всех мечей, Я ключи закину и псов прогоню с крыльца - Оттого что в земной ночи я вернее пса. Я тебя отвоюю у всех других - у той, одной, Ты не будешь ничей жених, я - ничьей женой, И в последнем споре возьму тебя - замолчи! - У того, с которым Иаков стоял в ночи. Но пока тебе не скрещу на груди персты - О проклятие! - у тебя остаешься - ты: Два крыла твои, нацеленные в эфир, - Оттого что мир - твоя колыбель, и могила - мир! (Марина Цветаева)
Wega: Калина пишет: я - ничьей женой, Благородные жены безумных поэтов, от совсем молодых до старух, героини поэм, и молвы, и куплетов, обжигающих сердце и слух. Вы провидицы яви, рожденной в подушках, провозвестницы света в ночи, ваши туфельки стоптаны на побегушках... Вы и мужнины, вы и ничьи. Благородные жены поэтов безумных, как же мечетесь вы, семеня в коридорах судьбы, бестолковых и шумных, в ожидании лучшего дня! И распахнуты крылья любви вековые, и до чуда рукою подать, но у судеб финалы всегда роковые, и соперницы чуду под стать. Благородных поэтов безумные жены, не зарекшись от тьмы и сумы, ваши души сияют, как факел зажженный, под которым блаженствуем мы. В этом мире, изученном нами и старом, что ж мы видим, спадая с лица? Как уродец, согретый божественным даром, согревает и ваши сердца. Но каким бы он в жизни ни слыл безобразным, слышим мы из угла своего, как молитвы возносите вы ежечасно за бессмертную душу его. И когда он своею трепещущей ручкой по бумаге проводит пером, слышу я: колокольчик гремит однозвучный на житейском просторе моем. Б.Окуджава
Надина: Wega пишет: но у судеб финалы всегда роковые, Любовь, любовь — гласит преданье — Союз души с душой родной, Их съединенье, сочетанье, И роковое их слиянье, И... поединок роковой — И чем одно из них нежнее В борьбе неравной двух сердец, Тем неизбежней и вернее, Любя, страдая, грустно млея, Оно изноет наконец... Ф. Тютчев
Wega: Надина пишет: Любя, страдая, Ты отстрадала, я еще страдаю, Сомнением мне суждено дышать, И трепещу, и сердцем избегаю Искать того, чего нельзя понять. А был рассвет! Я помню, вспоминаю Язык любви, цветов, ночных лучей. - Как не цвести всевидящему маю При отблеске родном таких очей! Очей тех нет - и мне не страшны гробы, Завидно мне безмолвие твое, И, не судя ни тупости, ни злобы, Скорей, скорей в твое небытие! Фет.
Надина: Wega пишет: Ты отстрадала, я еще страдаю Чем мне так жить, страдая и любя, Чем мне терпеть тоску и эту муку, - Пусть стал бы яшмой я, Чтоб милая моя Со мной осталась бы, украсив яшмой руку! Отомо Якамоти
Wega: Надина пишет: Пусть стал бы яшмой я... Ни пурпурный рубин, ни аметист лиловый, Ни наглой белизной сверкающий алмаз Не подошли бы так к лучистости Суровой Холодных ваших глаз, Как этот тонко огранённый, Хранящий тайну темных руд, Ничьим огнем не опаленный, В ничто на свете не влюбленный Темно-зеленый изумруд. Мне не под силу длить мучительных страданий, Пускай разлукою ослабят их года, Чтоб в ярком золоте моих воспоминаний Сверкали б вы всегда, Как этот тонко огранённый, Хранящий тайну темных руд, Ничьим огнем не опаленный, В ничто на свете не влюбленный Темно-зеленый изумруд. Анатолий Дактиль.
Schenja: Wega пишет: Хранящий тайну темных руд, Во глубине сибирских руд Храните гордое терпенье, Не пропадет ваш скорбный труд И дум высокое стремленье. Несчастью верная сестра, Надежда в мрачном подземелье Разбудит бодрость и веселье, Придет желанная пора: Любовь и дружество до вас Дойдут сквозь мрачные затворы, Как в ваши каторжные норы Доходит мой свободный глас. Оковы тяжкие падут, Темницы рухнут - и свобода Вас примет радостно у входа, И братья меч вам отдадут.
Wega: Schenja пишет: Надежда Есть птичка рая у меня, На кипарисе молодом Она сидит во время дня, Но петь никак не станет днем; Лазурь небес - ее спина, Головка пурпур, на крылах Пыль золотистая видна,- Как отблеск утра в облаках. И только что земля уснет, Одета мглой в ночной тиши, Она на ветке уж поет Так сладко, сладко для души, Что поневоле тягость мук Забудешь, внемля песне той, И сердцу каждый тихий звук Как гость приятен дорогой; И часто в бурю я слыхал Тот звук, который так люблю; И я всегда надеждой звал Певицу мирную мою! М.Лермонтов
Marusia: Wega пишет: На кипарисе молодом КИПАРИСЫ Склонясь над чашею прозрачной -- над чашей озера жемчужной, три кипариса чудно-мрачно шумят в лазури ночи южной. Как будто черные монахи, вокруг сияющей святыни, в смятенье вещем, в смутном страхе, поют молитвы по-латыни. В. Набоков
Wega: Marusia пишет: три кипариса чудно-мрачно Взгляни: сей кипарис, как наша степь, бесплоден - Но свеж и зелен он всегда. Не можешь, гражданин, как пальма, дать плода? Так буди с кипарисом сходен: Как он, уединен, осанист и свободен. Константин Батюшков
Marusia: Wega пишет: Как он, уединен, осанист и свободен Я свободен писать стихи, Что свободны от шелухи, И фантазий моих полёт Никакая плеть не прервет! Я свободен от грязной лжи, Что по жизни нас сторожит, И свободен в выборе слов Для свободы своих стихов! Я свободен от звездных чар, От суфлёров и янычар: Я в Поэзию взял билет, Для поэтов запретов нет! Я свободен в выборе тем, В доказательствах теорем, Что мои «хромые» стихи Положительно неплохи! Я свободен свободу петь, И огонь, и воду, и медь! Только вот не свободен я От российского бытия! Дмитрий Ямпольский
Wega: Marusia пишет: свободу петь, Ты много жил, я больше пел... Ты испытал и жизнь и горе, Ко мне незримый дух слетел, Открывший полных звуков море... Твоя душа уже в цепях; Ее коснулись вихрь и бури; Моя - вольна: так тонкий прах По ветру носится в лазури. Мой друг, я чувствую давно, Что скоро жизнь меня коснется... Но сердце в землю снесено И никогда не встрепенется! Когда устанем на пути, И нас покроет смрад туманный, Ты отдохнуть ко мне приди, А я - к тебе, мой друг желанный! А.Блок
мариета: Wega пишет: тонкий прах По ветру носится Закрыть глаза, За короткий миг увидеть свои сны. Но они Промелькнут так, что их не заметишь ты. Пыль на ветру, Все они - лишь пыль на ветру… Песни звук - Капля в океане бесконечности. Мы уйдём В землю прахом, став частицей вечности. Пыль на ветру, Все мы - лишь пыль на ветру… Что ж, смирись. Вечно лишь земля и небо могут быть. У судьбы За все деньги жизни миг не откупить. Пыль на ветру, Все мы - лишь пыль на ветру. Пыль на ветру, ВСЁ вокруг - лишь пыль на ветру Kansas - Dust in the wind, пер. Николая Астафьева Очень люблю эту песню
Wega: мариета пишет: океане бесконечности. В одном мгновенье видеть вечность, Огромный мир - в зерне песка, В единой горсти - бесконечность И небо - в чашечке цветка. В.Блейк в переводе С.Маршака
Надина: Wega пишет: В одном мгновенье видеть вечность Hе думай о секундах свысока. Hаступит время - сам поймешь, наверное, - Свистят они, как пули у виска, Мгновения, мгновения, мгновения. У каждого мгновенья свой резон, Свои колокола, своя отметина, Мгновенья раздают кому - позор, Кому - беславье, а кому - бессмертие. Из крохотных мгновений соткан дождь, Течет с небес вода обыкновенная, И ты порой почти полжизни ждешь, Когда оно придет, твое мгновение Придет оно большое, как глоток, Глоток воды во время зноя летнего. А в общем, надо просто помнить долг От первого мгновенья до последнего. Мгновения спрессованы в года, Мгновения спрессованы в столетия. И я не понимаю иногда Где первое мгновенье, где последнее. Hе думай о секундах свысока, Hаступит время - сам поймешь, наверное, - Свистят они. как пули у виска, Мгновения, мгновения, мгновения... мгновения. Р. Рождественский
мариета: Надина пишет: соткан дождь, Течет с небес вода обыкновенная, Вот дождь пошёл, и поспешили люди Попрятаться под зонтики свои. Ну, неужели дождь никто не любит? Смотрите, как бегут его ручьи! А музыку вы слышите дождя? О, эта музыка совсем неповторима! Не слышать, не любить её нельзя! Как и моя душа, она необъяснима. По клавишам рояля дождь стучит, Аллегро выбивая в быстром темпе. Маэстро-ветер на оркестр ворчит, Но тоже поклоняется Евтерпе. Под эту музыку люблю я танцевать - Подняв лицо, расправив руки-крылья! В такой момент одна мечта - летать! Я так хочу, чтоб это стало былью!
Wega: мариета пишет: А музыку вы слышите дождя? На цыпочках медленно-медленно в танце, Стаккато дождя напоёт о любви… То в ритм ча-ча-ча, то фокстрота, то вальса Он нам посылает сюиты свои….. Всё небо раскрасится нотной тетрадкой – Вот всполохи молний – природный диез, А капли бемолем ложатся украдкой – И в каждой дождинке соната чудес…. Аккорд за аккордом – гармония счастья, А грома гротеск – барабанная дробь! Ах, как восхитительно это ненастье – Дождями умыло палящую скорбь! Всё тише и тише….. вот время финала…. И занавес радугой в небе повис! Последняя нота уже прозвучала, Но лето восторженно просит: «На бис!» Наталья Алдохина
Marusia: Wega пишет: Стаккато дождя напоёт о любви… Память уже не жалит, Мысли не бьют по рукам, Я тебя провожаю К другим берегам. Ты – перелётная птица, Счастье ищешь в пути, Приходишь, чтобы проститься И снова уйти. Лети. Летний дождь, летний дождь Начался сегодня рано. Летний дождь, летний дождь Моей души омоет рану. Мы погрустим с ним вдвоём У слепого окна. Летний дождь, летний дождь Шепчет мне легко и просто, Что придёшь, ты придёшь, Ты придёшь, но будет поздно, Несвоевременность – вечная драма, Где есть ОН и ОНА. Ты перестанешь мне сниться Скоро совсем, а потом Новой мечтой загорится остывший мой дом. Что от любви любви не ищут, Ты с годами поймёшь, Ну, а сейчас ты не слышишь и тебя не вернёшь. Летний дождь, летний дождь Начался сегодня рано. Летний дождь, летний дождь Моей души омоет рану. Мы погрустим с ним вдвоём У слепого окна. Летний дождь, летний дождь Шепчет мне легко и просто, Что придёшь, ты придёшь, Ты придёшь, но будет поздно, Несвоевременность – вечная драма, Где есть ОН и ОНА. Игорь Тальков
Wega: Marusia пишет: летний дождь Мелодией сквозь белое пространство, Скользит неслышно рондо черных линий, Хрустальное вуальное убранство, Для Моцарта, как вечный лунный иней.... И дождь играет улицей стокатто, С невидимыми струнами фиордов, И ты стоишь немного виновато, Туманной дали слушая аккорды..... Алекс Рудов
Marusia: Wega пишет: Туманной дали ПРИЗВАНИЕ Наивным мальчишкой С тетрадкой и книжкой Я часто ходил на причал. Туманные дали Меня увлекали, И я к ним в мечтах улетал. И вот как-то ветер Пригнал на рассвете Под парусом маленький бот. Увидев названье На боте "Призвание", Я смело запрыгнул на борт. О, как обманчива даль, Когда стоишь на причале, Ощущая материк за спиной. И как коварна вода Та, что причал омывает Якобы безобидной волной. Волна подхватила Мой бот с такой силой, Что парус по швам затрещал, И так захлестала, Что тошно мне стало, А где-то растаял причал. Желанные дали Из тьмы выползали Буграми чернеющих скал. Я понял: "Призвание" - Моё наказанье, Но только за что, я не знал. В обломках "Призвания" Я, как изваяние. Сижу и смотрю в пустоту На острове голом В компании волн, Разбив себе лоб о мечту. Игорь Тальков
Wega: Marusia пишет: безобидной волной. Мне не Тани снятся и не Гали, Не поля родные, не леса, - В Сенегале, братцы, в Сенегале Я такие видел чудеса! Ох, не слабы, братцы, ох, не слабы Плеск волны, мерцание весла, Крокодилы, пальмы, баобабы И жена французского посла. Хоть французский я не понимаю И она по-русски - ни фига, Но как высока грудь её нагая, Как нага высокая нога! Не нужны теперь другие бабы - Всю мне душу Африка свела: Крокодилы, пальмы, баобабы И жена французского посла. Дорогие братья и сестрицы, Что такое сделалось со мной? Всё мне сон один и тот же снится, Широкоэкранный и цветной. И в жару, и в стужу, и в ненастье Всё сжигает он меня дотла, - В нём постель, распахнутая настежь, И жена французского посла! А.Городницкий
Schenja: Wega пишет: Всю мне душу Африка свела: Крокодилы, пальмы, баобабы Если долго, долго, долго, Если долго по тропинке, Если долго по дорожке Долго ехать и бежать, То пожалуй, то конечно То наверно, верно, верно, То возможно можно, можно, Можно в Африку прийти! А-а-а! В Африке реки вот такой ширины! А-а-а! В Африке горы вот такой вышины! А-а! Крокодилы - бегемоты, А-а! Обезьяны - кашалоты, А-а! И зеленый попугай! А-а! И зеленый попугай! И как только, только, только, И как только на дорожке, И как только на тропинке Встречу я кого-нубудь, То тому, кого я встречу, Даже зверю, верю, верю, Не забуду, буду, буду, Буду "здрасьте" говорить. А-а-а! В Африке реки вот такой ширины! А-а-а! В Африке горы вот такой вышины! А-а! Крокодилы - бегемоты, А-а! Обезьяны - кашалоты, А-а! И зеленый попугай! А-а! И зеленый попугай! Но конечно, но конечно, Если ты такой ленивый, Если ты такой пугливый, Сиди дома, не гуляй! Ни к чему тебе дороги, Косогоры, горы, горы, Буераки, реки, раки, Руки - ноги береги! Зачем тебе море вот такой ширины? Зачем тебе небо вот такой вышины? А-а! Крокодилы - бегемоты, А-а! Обезьяны - кашалоты, А-а! И зеленый попугай! А-а! И зеленый попугай!
Marusia: Schenja пишет: А-а! И зеленый попугай! "Есть у людей различные пристрастья": Работа, книги, розочки в саду, Прогулки - даже в холод и ненастье, А я дружу с зелёным какаду. Кого-то утром будят пеньем птицы, Кого-то звонким криком - петухи, Я открываю оттого ресницы, Что какаду читает вслух стихи. Его стихи - как заклинанье мага С безвестных океанских островов: От искры жарких слов горит бумага. Его стихи - как тайна вещих снов. Глаза открою, счастье ощущая, А вместо пальцев - перья попугая. Лора Трин
Wega: Marusia пишет: перья попугая. Я - попугай с Антильских островов, Но я живу в квадратной келье мага: Вокруг - реторты, глобусы, бумага, И кашель старика, и бой часов. Пусть в час заклятий, в вихре голосов И в блеске глаз, мерцающих как шпага, Ерошат крылья ужас и отвага И я сражаюсь с призраками сов... Пусть! Но едва под этот свод унылый Войдет гадать о картах иль о милой Распутник в раззолоченном плаще, - Мне грезится корабль в тиши залива, Я вспоминаю солнце... и вотще Стремлюсь забыть, что тайна некрасива. Гумилев Николай
Marusia: Wega пишет: Мне грезится Грезится мне наяву или в бреде, Как корабли уплывают... Только своих я не вижу на рейде - Или они забывают? Или уходят они в эти страны Лишь для того, чтобы смыться,- И возвращаются в наши романы, Чтоб на секунду забыться; Чтобы сойти с той закованной спальне - Слушать ветра в перелесье, Чтобы похерить весь рейс этот дальний - Вновь оказаться в Одессе... Слушайте, вы! Ну кого же мы судим И для чего так поемся? Знаете вы, эти грустные люди Сдохнут - и мы испечемся! Владимир Высоцкий
мариета: Marusia пишет: Чтоб на секунду забыться; Я опять порываю с прошлым, В нашем мире всё суета. Я откинул все старые мысли И осталась одна простота. На земле мы живём недолго. А зачем, непонятно мне. И осталось только забыться В этом странном коротком сне. И мечтаю я, глядя на небо. Я мечтаю, не зня о чём. Ведь остались всего в этом мире Я с душою моей вдвоём. А душа моя хочет забыться, Чтоб не видеть той суеты. Мне остались всего лишь грёзы Так похожие на цветы. Я устал. Я живу, не зная, Что нас ждёт. Я устал так жить. А душа моя просит ответа. Ведь она не успела остыть. Всё равно никому я не нужен. Даже лучшим своим друзьям. Я опять порываю с прошлым, И ищу своё новое "Я". Михаил Вагин
Marusia: мариета пишет: порываю с прошлым Когда мы были молодые И чушь прекрасную несли, Фонтаны били голубые, И розы красные цвели! Когда мы были молодые И чушь прекрасную несли! Хорошо быть молодым. За любовь свою сражаться. Перед зеркалом седым Независимо держаться. Хорошо всего хотеть, Брать своё, да не украдкой. Гордой гривой шелестеть, Гордой славиться повадкой. То и это начинать, Порывая с тем и с этим. Вечно повод подавать Раздувалам жарких сплетен. Когда мы были молодые И чушь прекрасную несли, Фонтаны били голубые, И розы красные цвели! Когда мы были молодые И чушь прекрасную несли! Как прекрасно - жить да жить, Не боясь машины встречной. Всем на свете дорожить, Кроме жизни скоротечной. Хорошо ходить конём, Власть держать над полным залом! Не дрожать над каждым днём, Вот уж этого - навалом! Наши юные тела Закаляет исступленье. Вот и кончилось ля-ля - Музыкальное вступленье... Но...пронзительный мотив Начинается - вниманье! Спят, друг друга обхватив, Молодые, как в нирване. И в невежестве своём Молодые человеки Ни бум-бум о небесах, О серебрянных лесах, Где седые человеки Спать обнимутся вдвоём, А один - уснёт навеки... Когда мы были молодые И чушь прекрасную несли, Фонтаны били голубые, И розы красные цвели! Когда мы были молодые И чушь прекрасную несли! Юнна Мориц
Wega: Marusia пишет: Фонтаны били Совсем не по законам жанра Паван, элегий и бурре, Непредсказуемо, нежданно Фонтаны били в октябре. И, пряча в нежной голубени И терпких дух, и звон монист, Искрящейся шампанской пеной, Клубясь, летели брызги вниз. В шатре рябиново-закатном Дышалось осени легко И Ниагарским водопадом, И Павловском, и молоком… А у прохожих в те мгновенья Сияли души и тела, Как в первый день Благодаренья, Как в день последнего тепла. Саша Ник.
Marusia: Wega пишет: шампанской пеной Мой читатель драгоценный, За моё здоровье выпей, За второе за июня, За Поэтки Деньрождень, Дай салют шампанской пеной – За стихи не крови рыбьей!.. Этот Мориц в этой Юнне Распускает строк сирень. Мой читатель ненаглядный, Выпей за моё здоровье, За стихи не рыбьей крови, За неправильность мою, За характер не плеядный, За люблёвый счёт Поэтки, За люблей твоих монетки, И за то, что в чёрных списках На свету своём стою. Юнна Мориц, 2004 Из книги "Не бывает напрасным прекрасное"
Wega: Marusia пишет: шампанской пеной Вдовы Клико или Моэта Благословенное вино В бутылке мерзлой для поэта На стол тотчас принесено. Оно сверкает Ипокреной; Оно своей игрой и пеной (Подобием того-сего) Меня пленяло: за него Последний бедный лепт, бывало, Давал я. Помните ль, друзья? Его волшебная струя Рождала глупостей не мало, А сколько шуток и стихов, И споров, и веселых снов! XLVI. Но изменяет пеной шумной Оно желудку моему, И я Бордо благоразумный Уж нынче предпочел ему. К Аи я больше не способен; Аи любовнице подобен Блестящей, ветреной, живой, И своенравной, и пустой... Но ты, Бордо, подобен другу, Который, в горе и в беде, Товарищ завсегда, везде, Готов нам оказать услугу Иль тихий разделить досуг. Да здравствует Бордо, наш друг! .............................................. "Евгений Онегин"
Marusia: Wega пишет: Да здравствует Бордо Она любила пить бордо с тяжёлым привкусом ванили, ходить зимою без пальто, не пряча раненные крылья. Она любила пить бордо Она любила сквозняки ловить своим шуршащим платьем, кормить воробышка с руки, и уклоняться от объятий. Она любила сквозняки Она любила, как никто, но знал ли кто ещё об этом: легко-невыносимо что - жить ведьмам этим и поэтам?! Она любила, как никто Она сожгла черновики, и ночью поднялась на крышу, волчицей гордо - за флажки рванула, думая, что выше... Она сожгла черновики Она любила пить бордо. Она любила сквозняки. Она любила, как никто. Она сожгла черновики. Она любила ... Борис Бударин
Wega: Marusia пишет: Она любила пить бордо Он не любил цветА бордо, любил всегда цветА индиго, любил рулетку и авто, ноктюрны Моцарта и Грига Он не любил цветА бордо Он не любил шампань-вина, предпочитая вина Крыма. Его душа была больна святою волей пилигрима. Он не любил шампань-вина Он не сумел понять то что - равны и ведьмы и поэты Черновиков своих не жёг - любовь была всего монетой. Он не сумел понять то что На крышу поднялась она, до сантиметра путь измерен... Шагнула в высь... и тишина... Он не любил досужих сплетен... На крышу поднялась она... Он не любил цветА бардо. Его душа была больна. Он так и не узнал то что - на крышу поднялась ОНА... Он не любил... Борис Бударин
мариета: Wega пишет: любил рулетку Русская рулетка есть про это повесть есть кино про это там уходит поезд там уже не лето под ногою хрустнет словно выстрел ветка есть обычай русский – русская рулетка на пустом перроне как на старом фото пистолет уронит и промолвит что-то но теперь про это ты услышишь редко выдумка поэта русская рулетка крутит судьба-рулетка крутит стреляет метко глупо ставить на случай если ты невезучий но когда без стука – только скрипнет дверца – в дом войдет разлука и заполнит сердце пустотою пляжа желтизною леса – вот тогда и ляжет палец на железо есть про это повесть есть кино про это там уходит поезд там уже не лето и стоит без толка лес – пустая клетка и осталась только русская рулетка крутит судьба-рулетка крутит стреляет метко глупо ставить на случай если ты невезучий В. Шиленский
Marusia: мариета пишет: судьба-рулетка пятна акрила на витражах городов в облаке пыли дворник сметает в комнате смеха судьбы цифры с рулетки красные листья сожгли чёрные мысли осень прошу сохранить мятые письма Лариса Васильева
Wega: Marusia пишет: дворник сметает Бедный дворник! Зря тебя ругаю. Просто взглядом о тебя споткнулась. Я нелёгкий труд твой уважаю И твои обветренные скулы. Мы с тобой плоды одной культуры, Одного – российского розлива. Ты – с метлой, а я с клавиатурой Обнимаемся весь день счастливо. На рассвете ты уже в работе, ПОтом обливаешься, бедняга! У меня – расчёты и отчёты. Та ещё, скажу тебе, бодяга! За мои «Полезные советы» Ты прости, коль, что не так сказала, Просто моя муза шлялась где-то И случайно под метлу попала! Брат мой, дворник, я тебе желаю Меньше листьев, снега и окурков, Меньше грязи в тёмных переулках, А ещё что пожелать, не знаю! Пусть прохожий не сорИт нахально; Будет тёплым утро, день – прекрасным! Твой оранжевый жилет сигнальный, Не такой, по сути, и ужасный. Рыжая Соня.
Рамина: Schenja пишет: Темницы рухнут - и свобода Вас примет радостно у входа Свобода приходит нагая, Бросая на сердце цветы, И мы, с нею в ногу шагая, Беседуем с небом на «ты». Мы, воины, строго ударим Рукой по суровым щитам: Да будет народ государем Всегда, навсегда, здесь и там! Пусть девы споют у оконца, Меж песен о древнем походе, О верноподданном Солнца - Самодержавном народе. Велимир Хлебников
Wega: Рамина пишет: Пусть девы споют у оконца, ЛЕГКОСТЬ (За книгой Пушкина) Все это так: неправда, зло, забвенье... Конец его друзей (его конец). И столько есть безрадостных сердец, А мы живем всего одно мгновенье. Он каждый раз об это разбивался: Взрывался... бунтовал... И - понимал. И был он легким. Будто лишь касался, Как будто все не открывал,- а знал. А что он знал? Что снег блестит в оконце. Что вьюга воет. Дева сладко спит. Что в пасмурные дни есть тоже солнце Оно за тучей греет и горит. Что есть тоска, но есть простор для страсти, Стихи и уцелевшие друзья, Что не теперь, так после будет счастье, Хоть нам с тобой надеяться нельзя. Да! Жизнь - мгновенье, и она же - вечность. Она уйдет в века, а ты - умрешь, И надо сразу жить - и в бесконечном, И просто в том, в чем ты сейчас живешь. Он пил вино и видел свет далекий. В глазах туман, а даль ясна... ясна... Легко-легко... Та пушкинская легкость, В которой тяжесть преодолена. Наум Коржавин.
Галина: Можеи не совсем то... И все, же я рискну. Wega пишет: Что в пасмурные дни есть тоже солнце Оно за тучей Плыли по небу тучки. Тучек - четыре штучки: от первой до третьей - люди; четвертая была верблюдик. К ним, любопытством объятая, по дороге пристала пятая, от нее в небосинем лоне разбежались за слоником слоник. И, не знаю, спугнула шестая ли, тучки взяли все - и растаяли. И следом за ними, гонясь и сжирав, солнце погналось - желтый жираф. Владимир Маяковский
Арабелла: солнце погналось - желтый жираф. Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд, И руки особенно тонки, колени обняв. Послушай: далеко, далеко, на озере Чад Изысканный бродит жираф. Ему грациозная стройность и нега дана, И шкуру его украшает волшебный узор, С которым равняться осмелится только луна, Дробясь и качаясь на влаге широких озер. Вдали он подобен цветным парусам корабля, И бег его плавен, как радостный птичий полет. Я знаю, что много чудесного видит земля, Когда на закате он прячется в мраморный грот. Я знаю веселые сказки таинственных стран Про черную деву, про страсть молодого вождя, Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман, Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя. И как я тебе расскажу про тропический сад, Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав... - Ты плачешь? Послушай... далеко, на озере Чад Изысканный бродит жираф. Николай Гумилев
Wega: Арабелла пишет: Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав... ТРИ ПАЛЬМЫ (Восточное сказание) В песчаных степях аравийской земли Три гордые пальмы высоко росли. Родник между ними из почвы бесплодной, Журча, пробивался волною холодной, Хранимый, под сенью зеленых листов, От знойных лучей и летучих песков. И многие годы неслышно прошли; Но странник усталый из чуждой земли Пылающей грудью ко влаге студеной Еще не склонялся под кущей зеленой, И стали уж сохнуть от знойных лучей Роскошные листья и звучный ручей. И стали три пальмы на бога роптать: "На то ль мы родились, чтоб здесь увядать? Без пользы в пустыне росли и цвели мы, Колеблемы вихрем и зноем палимы, Ничей благосклонный не радуя взор?.. Не прав твой, о небо, святой приговор!" И только замолкли - в дали голубой Столбом уж крутился песок золотой, Звонком раздавались нестройные звуки, Пестрели коврами покрытые вьюки, И шел, колыхаясь, как в море челнок, Верблюд за верблюдом, взрывая песок. Мотаясь, висели меж твердых горбов Узорные полы походных шатров; Их смуглые ручки порой подымали, И черные очи оттуда сверкали... И, стан худощавый к луке наклоня, Араб горячил вороного коня. И конь на дыбы подымался порой, И прыгал, как барс, пораженный стрелой; И белой одежды красивые складки По плечам фариса вились в беспорядке; И с криком и свистом несясь по песку, Бросал и ловил он копье на скаку. Вот к пальмам подходит, шумя, караван: В тени их веселый раскинулся стан. Кувшины звуча налилися водою, И, гордо кивая махровой главою, Приветствуют пальмы нежданных гостей, И щедро их поит студеный ручей. Но только что сумрак на землю упал, По корням упругим топор застучал, И пали без жизни питомцы столетий! Одежду их сорвали малые дети, Изрублены были тела их потом, И медленно жгли до утра их огнем. Когда же на запад умчался туман, Урочный свой путь совершал караван; И следом печальный на почве бесплодной Виднелся лишь пепел седой и холодный; И солнце остатки сухие дожгло, А ветром их в степи потом разнесло. И ныне все дико и пусто кругом - Не шепчутся листья с гремучим ключом: Напрасно пророка о тени он просит - Его лишь песок раскаленный заносит Да коршун хохлатый, степной нелюдим, Добычу терзает и щиплет над ним. М.Лермонтов
марианна: Wega пишет: И черные очи оттуда сверкали... Чёрное солнце над жёлтой землёй поднималось; Властные руки простёрлись на запад - и вот Стягом кровавым над Русью заря загоралась, Звон колокольный будил среди ночи народ. Чёрное солнце над жёлтой землёй Керулена; Чёрные очи сверкали в кромешной ночи; Чёрные дни красным зорям спешили на смену; Гул тишины не проймёшь - сколько хочешь кричи... Эта ли кровь до сих пор в моих жилах играет? Этот ли блеск до сих пор в черноте моих глаз? Слышишь: над озером Ильмень полки собирают, - Снова зима, и пространство, и время за нас! Чуяли кони незримо присутствие смерти, Чуяли люди бессмертья пьянящий накал. Псы ледяные не любят, когда против шерсти; Латы стальные не прочны, когда из зеркал. Хочешь уйти - ради Бога, в Сибири не тесно! Хочешь сказать - золотой свою речь не зови. А над страной - неубитая русская песня Жизни, добра, вечной мудрости, вещей любви. Русская женщина встала над станом Мамая, - Через века над курганами реет её красота, - Снова на бой и на подвиг народ поднимая, Вечно с тяжёлым мечом, и опять без щита. Екатерина Аэрова
Wega: марианна пишет: Звон колокольный Колокольным звоном степь колышет травы, В предрассветной дреме сонные дубравы. И туманной ранью по покосам росным За лесною данью мал спешит и взрослый. На пути осинник паруса раскинул, И прохладной синью нас он в гости принял. Травы расступились, видно гостям рады, Шелком расстелились. Дарят нам усладу. На ковре душистом дрема слепит очи. Видно, ребятишки утомились очень. В тишине чудесной свиристит кузнечик, Словно звонкой песней он усталость лечит. Вера Боголюбова
Одинец: Wega пишет: В тишине чудесной свиристит кузнечик, Вовеки не замрет, не прекратится Поэзия земли. Когда в листве От зноя ослабев, умолкнут птицы, Мы слышим голос в скошенной траве Кузнечика. Спешит он насладиться Своим участьем в летнем торжестве, То зазвенит, то снова притаится И помолчит минуту или две. Поэзия земли не знает смерти. Пришла зима, в полях метет метель, Но вы покою мертвому не верьте; Трещит сверчок, забившись где-то в щель. И в ласковом тепле нагретых печек Нам кажется - в траве звенит кузнечик. Джон Китс
Marusia: Одинец пишет: Трещит сверчок, забившись где-то в щель. Михайловское И не видать в окне Россию, Всю погруженную во мглу, И только перышком гусиным Скрипит сверчок в своем углу. И льются нянюшкины песни, Как будто слезы по щеке, И драгоценных женщин перстни Горят на пушкинской руке. И на одной из стен лачужки В глухом неведомом краю Тень стихотворца тенью кружки Пьет участь горькую свою. Алексей Решетов
Schenja: Marusia пишет: Скрипит сверчок в своем углу. В Зальцбурге старом в камзолах в ночи Снова играют концерты сверчки; Снова струится сквозь времени бег Песня смычка и фиалковый цвет. В стрельчатых окнах забьется свеча, Вновь озарив силуэт скрипача. В старом соборе орган запоет, Старая сказка вновь оживет, Добрая сказка вновь оживет. *** В Зальцбурге старом вновь стража не спит, Шпорами в такт менуэта стучит. Звездный гавот над манжетами крыш Пой, сочиняй, маэстрино-малыш. Ветра улыбка и память дождя В музыке этой сложились не зря. Этот мотив, усмехаясь векам, Солнца лучом возвращается к нам. *** В Зальцбурге старом в камзолах в ночи Снова играют концерты сверчки; Снова струится сквозь времени бег Песня смычка и фиалковый цвет. Снова карета кометой летит - Шпага, камзол, паричок, клавесин. Эхом звучит и не знает границ Вечной музыки маленький принц! Жигалко Е.В. для школьного спектакля
Одинец: Schenja пишет: Песня смычка и фиалковый цвет. Какой тяжелый, темный бред! Как эти выси мутно-лунны! Касаться скрипки столько лет И не узнать при свете струны! Кому ж нас надо? Кто зажег Два желтых лика, два унылых... И вдруг почувствовал смычок, Что кто-то взял и кто-то слил их. "О, как давно! Сквозь эту тьму Скажи одно: ты та ли, та ли?" И струны ластились к нему, Звеня, но, ластясь, трепетали. "Не правда ль, больше никогда Мы не расстанемся? довольно?.." И скрипка отвечала да, Но сердцу скрипки было больно. Смычок все понял, он затих, А в скрипке это все держалось... И было мукою для них, Что людям музыкой казалось. Но человек не погасил До утра свеч... И струны пели... Лишь солнце их нашло без сил На черном бархате постели. Иннокентий Анненский
Wega: Одинец пишет: И вдруг почувствовал смычок, В РЕСТОРАНЕ Никогда не забуду (он был, или не был, Этот вечер): пожаром зари Сожжено и раздвинуто бледное небо, И на жёлтой заре - фонари. Я сидел у окна в переполненном зале. Где-то пели смычки о любви. Я послал тебе чёрную розу в бокале Золотого, как нёбо, аи. Ты взглянула. Я встретил смущённо и дерзко Взор надменный и отдал поклон. Обратясь к кавалеру, намеренно резко Ты сказала: "И этот влюблён". И сейчас же в ответ что-то грянули струны, Исступлённо запели смычки... Но была ты со мной всем презрением юным, Чуть заметным дрожаньем руки... Ты рванулась движеньем испуганной птицы, Ты прошла, словно сон мой легка... И вздохнули духи, задремали ресницы, Зашептались тревожно шелка. Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала И, бросая, кричала: "Лови!.." А монисто бренчало, цыганка плясала И визжала заре о любви. А.Блок
марианна: Wega пишет: И вздохнули духи, задремали ресницы, Зашептались тревожно шелка. НЕЗНАКОМКА По вечерам над ресторанами Горячий воздух дик и глух, И правит окриками пьяными Весенний и тлетворный дух. Вдали над пылью переулочной, Над скукой загородных дач, Чуть золотится крендель булочной, И раздается детский плач. И каждый вечер, за шлагбаумами, Заламывая котелки, Среди канав гуляют с дамами Испытанные остряки. Над озером скрипят уключины И раздается женский визг, А в небе, ко всему приученный Бесмысленно кривится диск. И каждый вечер друг единственный В моем стакане отражен И влагой терпкой и таинственной Как я, смирен и оглушен. А рядом у соседних столиков Лакеи сонные торчат, И пьяницы с глазами кроликов «In vino veritas!»1 кричат. И каждый вечер, в час назначенный (Иль это только снится мне?), Девичий стан, шелками схваченный, В туманном движется окне. И медленно, пройдя меж пьяными, Всегда без спутников, одна Дыша духами и туманами, Она садится у окна. И веют древними поверьями Ее упругие шелка, И шляпа с траурными перьями, И в кольцах узкая рука. И странной близостью закованный, Смотрю за темную вуаль, И вижу берег очарованный И очарованную даль. Глухие тайны мне поручены, Мне чье-то солнце вручено, И все души моей излучины Пронзило терпкое вино. И перья страуса склоненные В моем качаются мозгу, И очи синие бездонные Цветут на дальнем берегу. В моей душе лежит сокровище, И ключ поручен только мне! Ты право, пьяное чудовище! Я знаю: истина в вине. А.Блок
Жива: марианна пишет: Ты право, пьяное чудовище! Я знаю: истина в вине. Быть поэтом-это значит тоже, Если правды жизни не нарушить, Рубцевать себя по нежной коже, Кровью чувств ласкать чужие души. Быть поэтом-значит петь раздольно, Чтобы было для тебя известней. Соловей поет-ему не больно, У него одна и та же песня. Канарейка с голоса чужого- Жалкая, смешная побрякушка. Миру нужно песенное слово Петь по-свойски, даже как лягушка. Магомет перехитрил в Коране, Запрещая крепкие напитки, Потому поэт не перестанет Пить вино, когда идет на пытки. И когда поэт идет к любимой, А любимая с другим лежит на ложе, Влагою живительной хранимый, Он ей в сердце не запустит ножик. Но, горя ревнивою отвагой, Буду вслух насвистывать до дома: "Ну и что ж, помру себе бродягой, На земле и это нам знакомо". С. Есенин
Wega: Жива пишет: Быть поэтом-это значит тоже, О ПОЭТАХ И КЛИКУШАХ Поэтам и прочим, но больше - поэтам Кто кончил жизнь трагически - тот истинный поэт, А если в точный срок - так в полной мере. На цифре 26 один шагнул под пистолет, Другой же - в петлю слазил в "Англетере". А в тридцать три Христу... (Он был поэт, он говорил: "Да не убий!" Убьешь - везде найду, мол.) Но - гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил, Чтоб не писал и ни о чем не думал. С меня при цифре 37 в момент слетает хмель. Вот и сейчас как холодом подуло: Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль И Маяковский лег виском на дуло. Задержимся на цифре 37. Коварен бог - Ребром вопрос поставил: или - или. На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо, А нынешние как-то проскочили. Дуэль не состоялась или перенесена, А в тридцать три распяли, но не сильно. А в тридцать семь - не кровь, да что там кровь - и седина Испачкала виски не так обильно. Слабо стреляться? В пятки, мол, давно ушла душа? Терпенье, психопаты и кликуши! Поэты ходят пятками по лезвию ножа И режут в кровь свои босые души. На слово "длинношеее" в конце пришлось три "е". Укоротить поэта! - вывод ясен. И нож в него - но счастлив он висеть на острие, Зарезанный за то, что был опасен. Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр! Томитесь, как наложницы в гареме: Срок жизни увеличился, и, может быть, концы Поэтов отодвинулись на время! В.Высоцкий
марианна: Wega пишет: "Да не убий!" Не убий!— в полумраке грошовые свечи горят... Из глубин возникают слова и становятся в ряд. Если боль и набухли кровавые кисти рябин, если бой,— кто услышит твое: «Не убий..»? Мы слышны только самым ближайшим друзьям и врагам. Мы смешны, если вечность пытаемся бросить к ногам. Есть предел у цветка, у зари и у сердца в груди. Мир людей. И над каждым библейское: «Не укради!..» Мир дрожит, будто он искупался в январской воде... Надо жить! У последней черты. На последней черте. Думать всласть. Колесить, как товарный вагон И не красть. Разве что — У богов. Огонь. Роберт Рождественский
Калина: марианна пишет: Надо жить! У последней черты. На последней черте. Давно б я убрался с земли. Да Бога боюсь и петли. Не стану храбриться,юля. Мне очень страшна и петля. Но все не кончается с ней, И Бога боюсь я сильней. Вот явишься...Пена у рта... Тебе ж вместо "здравствуй" - "Куда? В творении замысел есть, Ты должен быть там,а не здесь. А ну-ка,поддайте орлу!.." И тут же потащат к котлу. И бросят - навек,не на срок - В бурлящий крутой кипяток. А вскрикнешь:"За что мне казан?"- И вспыхнет в сознанье экран. И выйдут из мира теней Все мерзости жизни твоей. Все то,что,забывшись,творил, Что сам от себя утаил, Предстанет на этом холсте В бесстыдной твоей наготе. Как жил я - судить не берусь. Но вспомнить все это - боюсь. Да все ли Господь мне простил, Что я себе сам отпустил? Нет,лучше пока подожду, Не буду спешить за черту. Ко всем,не нарушившим черт, Господь,говорят,милосерд... (Наум Коржавин)
Жива: Калина пишет: Но все не кончается с ней, И Бога боюсь я сильней. ПОСЛУШАЙТЕ! Послушайте! Ведь, если звезды зажигают- значит -это кому-нибудь нужно? Значит -кто-то называет эти плевочки жемчужиной? И, надрываясь в метелях полуденной пыли, врывается к богу, боится, что опоздал, плачет, целует ему жилистую руку, просит- чтоб обязательно была звезда!- клянется- не перенесет эту беззвездную муку! А после ходит тревожный, но спокойный наружно. Говорит кому-то: "Ведь теперь тебе ничего? Не страшно? Да?!" Послушайте! Ведь, если звезды зажигают- значит -это кому-нибудь нужно? Значит -это необходимо, чтобы каждый вечер над крышами загоралась хоть одна звезда?! В. Маяковский
Wega: Жива пишет: загоралась хоть одна звезда?! Гори, гори, моя звезда, Звезда любви приветная! Ты у меня одна заветная, Другой не будет никогда. Звезда любви, звезда волшебная, Звезда прошедших лучших дней! Ты будешь вечно незабвенная В душе измученной моей. Твоих лучей небесной силою Вся жизнь моя озарена; Умру ли я, ты над могилою Гори, сияй, моя звезда! Умру ли я, ты над могилою Гори, сияй, моя звезда! Чуевский В.
Одинец: Wega пишет: Гори, сияй, моя звезда! Эй, лови, летит звезда! Мандрагору соблазни ты! Где минувшие года? Черту кто рассек копыто? Песнь сирен понять сумей, Змея зависти убей! Где на свете Веет ветер, Что приветом честных встретит? И уж если ты рожден Для чудес и откровений, В путь ступай сквозь даль времен, Чтоб постигнуть смысл явлений... Ты вернешься в сединах Возвестить о чудесах... Пусть внимают Все и знают: Верных женщин не бывает. Если б хоть нашлась одна, Взял бы посох пилигрима... Если скажут: здесь она,- Я пройду спокойно мимо. Будь хоть ангел чистоты, Но, пока мне пишешь ты, Та девица Умудрится До меня с тремя слюбиться. Джон Донн
Wega: Одинец пишет: Эй, лови, летит звезда! Мандрагору соблазни ты! .......................... Джульетта Все прощайте. Бог весть, когда мы встретимся опять... Меня пронизывает легкий холод И ужас останавливает кровь. Я позову их. Мне без них тоскливо. Кормилица! Нет, здесь ей дела нет. Одна должна сыграть я эту сцену. Где склянка? Что, если не подействует питье? Тогда я, значит, выйду завтра замуж? Нет! Вот защита. Рядом ляг, кинжал! (Кладет кинжал на постель.) Что, если это яд? Ведь для монаха Грозит разоблаченьем этот брак. А если я умру, то не узнают, Что он со мной Ромео обвенчал. Да, это так. Нет, это невозможно! Он праведником слыл до этих пор. Что, если я очнусь до появленья Ромео? Вот что может напугать! Не задохнусь ли я тогда в гробнице Без воздуха, задолго до того, Как он придет ко мне на избавленье? А если и останусь я жива, Смогу ль я целым сохранить рассудок Средь царства смерти и полночной тьмы В соединенье с ужасами места, Под сводами, где долгие века Покоятся останки наших предков И труп Тибальта начинает гнить, Едва зарытый в свежую могилу, Где временами, как передают, Выходят мертвецы в ночную пору? Увы, увы, кто поручится мне, Что ежели я встану слишком рано, То трупный смрад и резкость голосов, Чудовищных, как стоны мандрагоры, Немедля не сведут меня с ума, Как сводят всех, кто слышал эти крики? Как поручусь, что рук не запущу В сыпучий прах и савана с Тибальта Не стану рвать и что, вооружась Берцовой костью предка, как дубиной, Я головы себе не размозжу? Гляди, гляди! Мне кажется, я вижу Двоюродного брата. Он бежит На поиски Ромео. Он кричит, Как смел тот насадить его на шпагу. Остановись, Тибальт! Иду к тебе И за твое здоровье пью, Ромео! Перевод Пастернака
Надина: Wega пишет: Меня пронизывает легкий холод И ужас останавливает кровь. Гарун бежал быстрее лани, Быстрей, чем заяц от орла; Бежал он в страхе с поля брани, Где кровь черкесская текла; Отец и два родные брата За честь и вольность там легли, И под пятой у супостата Лежат их головы в пыли. Их кровь течет и просит мщенья, Гарун забыл свой долг и стыд; Он растерял в пылу сраженья Винтовку, шашку — и бежит! И скрылся день; клубясь, туманы Одели темные поляны Широкой белой пеленой; Пахнуло холодом с востока, И над пустынею пророка Встал тихо месяц золотой!.. Усталый, жаждою томимый, С лица стирая кровь и пот, Гарун меж скал аул родимый При лунном свете узнает; Подкрался он никем не зримый... Кругом молчанье и покой, С кровавой битвы невредимый Лишь он один пришел домой. И к сакле он спешит знакомой, Там блещет свет, хозяин дома; Скрепясь душой как только мог, Гарун ступил через порог; Селима звал он прежде другом, Селим пришельца не узнал; На ложе мучимый недугом, — Один, — он молча умирал... «Велик аллах! от злой отравы Он светлым ангелам своим Велел беречь тебя для славы!» «Что нового?» — спросил Селим, Подняв слабеющие вежды, И взор блеснул огнем надежды!.. И он привстал, и кровь бойца Вновь разыгралась в час конца. «Два дня мы билися в теснине; Отец мой пал, и братья с ним; И скрылся я один в пустыне, Как зверь, преследуем, гоним, С окровавленными ногами От острых камней и кустов, Я шел безвестными тропами По следу вепрей и волков; Черкесы гибнут — враг повсюду... Прими меня, мой старый друг; И вот пророк! твоих услуг Я до могилы не забуду!..» И умирающий в ответ: «Ступай — достоин ты презренья. Ни крова, ни благословенья Здесь у меня для труса нет!..» Стыда и тайной муки полный, Без гнева вытерпев упрек, Ступил опять Гарун безмолвный За неприветливый порог. М.Ю. Лермонтов
Wega: Надина пишет: И скрылся день; клубясь, туманы Вы помните песню про славное море? О парус, летящий под гул баргузина! ...Осенние звезды стояли над логом, Осенним туманом клубилась низина. Потом начинало светать понемногу. Пронзительно пахли цветы полевые... Я с песнею тою пускался в дорогу, Байкал для себя открывая впервые. Вернее, он сам открывал себя. Медленно Машина взбиралась на грань перевала. За петлями тракта, за листьями медными Тянуло прохладой и синь проступала. И вдруг он открылся. Открылась граница Меж небом и морем. Зарей освещенный, Казалось, он вышел, желая сравниться С той самою песней, ему посвященной. И враз пробежали мурашки по коже, Сжимало дыханье все туже и туже. Он знал себе цену. Он спрашивал: - Что же, похоже на песню? А может, похуже? Наполнен до края дыханьем соленым Горячей смолы, чешуи омулиной, Он был голубым, синеватым, зеленым, Горел ежевикой и дикой малиной. Вскипала на гальке волна ветровая, Крикливые чайки к воде припадали, И как ни старался я, рот открывая, Но в море, но в море слова пропадали. И думалось мне под прямым его взглядом, Что, как ни была бы ты, песня, красива, Ты меркнешь, когда открывается рядом Живая, земная, всесильная сила. Ю.Левитанский
Одинец: Wega пишет: Но в море, но в море слова пропадали. Прибой накатывает упорно На берег моря. Устало, хмуро Камни считают волны, как зёрна Чёток - мулла, читающий суры. Волны смеются, греховную тяжесть - Земную тяжесть! - с камней смывая. Лёгкой, причудливой белой пряжей Взлетает к небу пена морская, И падает вниз, и бесследно тает; И ветер летит быстрее птицы Над морем, над берегом - и не знает, Придётся ль, удастся ль остановиться, Забыв движения окаянство И времени злобу, что дни и ночи Вселенной окостеневший панцирь Резцом веков и мгновений точит, Предавая забвению всё постепенно, И оставляя итогом конечным Только слова о том, что бренно. Только догадки о том, что вечно. Олег Виговский
Wega: Одинец пишет: пена морская, Кто создан из камня, кто создан из глины,- А я серебрюсь и сверкаю! Мне дело - измена, мне имя - Марина, Я - бренная пена морская. Кто создан из глины, кто создан из плоти - Тем гроб и нагробные плиты... - В купели морской крещена - и в полете Своем - непрестанно разбита! Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети Пробьется мое своеволье. Меня - видишь кудри беспутные эти?- Земною не сделаешь солью. Дробясь о гранитные ваши колена, Я с каждой волной - воскресаю! Да здравствует пена - веселая пена - Высокая пена морская! М.Цветаева
Одинец: Wega пишет: мне имя - Марина, Имя горькое на вкус С запахом полыни, Соберу на рыбий ус, Подарю Марине. «М» – мягка, мила, мудра, магией владеет. «А» – как алая заря на небе алеет. «Р» – немножечко рычит, рысью рвется рьяно. «И» – протяжное звучит тихо, как «пиано» «Н» – надежна и нежна, нежность не забудешь. «А» – все плачет, как княжна… Тише! Сны разбудишь. Имя горькое на вкус, С запахом полыни, Заискрилось ниткой бус На княжне Марине. Марина Колосова
марианна: Одинец пишет: Заискрилось ниткой бус Разлетелась нитка бус Мелкими горошками. Хоть примет я не боюсь, Но не жду хорошего. День за днем низала я Бусинки, старалась – Школа, дом, любовь, семья, Дети, внуки, старость. А теперь распалась нить. От окна до двери Раскатились бусы-дни… Грустные потери. Бусы можно бы собрать Тихо, осторожно, Но вот только время вспять Двинуть невозможно. За окном калины куст Ветер отрясает. Горстку красных ягод-бус Снегом заметает. Виктор Малинов
Wega: марианна пишет: За окном калины куст Ветер отрясает. Горстку красных ягод-бус Снегом заметает. Рябина Подражая Ю. Лермонтову и И. Гете Грустит рябина одиноко Среди березовых подруг О кедре, что в стране далекой Нашел забвенье в пенье вьюг. Он усыплен стихией властной, Заволокло туманом взгляд. Рябина ждет его напрасно, Украсив бусами наряд. Марина Колосова
Schenja: Wega пишет: Грустит рябина одиноко Рябину Рубили Зорькою. Рябина - Судьбина Горькая. Рябина - Седыми Спусками. Рябина! Судьбина Русская. Марина Цветаева
Wega: Schenja пишет: Рябина - Судьбина Горькая. Горькая любовь... , Как рябины вкус, Сладкая любовь, Как малины куст. Только колет грусть, И болит печаль, Что же ты любовь, Натворила...жаль. Как тебя понять, Как тебя забыть, И на сердце боль, Все в груди горит... Только воронье, Кружит и кричит, Странная судьба, Гонит и молчит...
Schenja: Wega пишет: Только воронье, Кружит и кричит, Странная судьба, Гонит и молчит... Еще он не сшит, твой наряд подвенечный, И хор в нашу честь не споет... А время торопит - возница беспечный, - И просятся кони в полет. Ах, только бы тройка не сбилась бы с круга, Не смолк бубенец под дугой... Две вечных подруги - любовь и разлука - Не ходят одна без другой. Мы сами раскрыли ворота, мы сами Счастливую тройку впрягли. И вот уже что-то сияет пред нами, Но что-то погасло вдали. Святая наука - расслышать друг друга Сквозь ветер, на все времена... Две странницы вечных - любовь и разлука - Поделятся с нами сполна. Чем дольше живем мы, тем годы короче, Тем слаще друзей голоса. Ах, только б не смолк под дугой колокольчик, Глаза бы глядели в глаза. То берег - то море, то солнце - то вьюга, То ангелы - то воронье... Две верных дороги - любовь и разлука - Проходят сквозь сердце мое. Булат Окуджава
Wega: Schenja пишет: Счастливую тройку впрягли. ГАЙДА, ТРОЙКА! Слова и музыка Михаила Штейнберга Гайда, тройка! Снег пушистый, Ночь морозная кругом; Светит месяц серебристый, Мчится парочка вдвоем. Милый шепчет уверенья, Ласково в глаза глядит, А она полна смущенья: Что-то ей любовь сулит? Так с тревожными мечтами Вдаль помчалася она, И не помнит, как с устами Вдруг слилися их уста. Гайда, тройка! Снег пушистый, Ночь морозная кругом; Светит месяц серебристый, Мчится парочка вдвоем. Уж сменилась ночь зарею, Утра час настал златой, Тройка мелкою рысцою Возвращается домой. Ах, надолго ль это счастье? Не мелькнули бы как сон Эти ласки и объятья И вина бокала звон! Гайда, тройка! Снег пушистый, Ночь морозная кругом; Светит месяц серебристый, Мчится парочка вдвоем. Конец XIX – начало XX века
марианна: Wega пишет: Гайда, тройка! Снег пушистый, Ночь морозная кругом; Светит месяц серебристый, Мчится парочка вдвоем. В поле чистом серебрится Снег волнистый и рябой, Светит месяц, тройка мчится По дороге столбовой. Пой: в часы дорожной скуки, На дороге, в тьме ночной Сладки мне родные звуки, Звуки песни удалой. Пой, ямщик! Я молча, жадно Буду слушать голос твой. Месяц ясный светит хладно, Грустен ветра дальний вой. Пой: «Лучинушка, лучина, Что же не светло горишь?» А.Пушкин
Wega: марианна пишет: Светит месяц Когда никого нет дома В стёкла смотрит месяц красный, Все ушли- и я один. И отлично! И прекрасно! Очень ясно : Я храбрее всех мужчин. С кошкой Мур, на месяц глядя, Мы взобрались на кровать: Месяц - брат наш, ветер - дядя, Вот так дядя! Звёзды - сёстры, небо- мать... Буду петь я громко-громко! Буду громко-громко петь, Чтоб из печки сквозь потёмки На тесёмке Не спустился к нам медведь... Не боюсь ни крыс, ни Буки, Кочергою в нос его! Ни хромого чёрта Клуки, Ни гадюки - Никого и ничего! В небе тучка, как ягнёнок, В завитушках, в завитках. Я - не мальчик, я слонёнок, Я - тигрёнок, Задремавший в камышах... Жду и жду я, жду напрасно - Колокольчик онемел... Месяц, брат мой, месяц красный, Месяц ясный, Отчего ты побелел? Саша Чёрный
Angelina: Wega пишет: никого нет дома * * * Никого не будет в доме, Кроме сумерек. Один Зимний день в сквозном проеме Незадернутых гардин. Только белых мокрых комьев Быстрый промельк моховой, Только крыши, снег, и, кроме Крыш и снега, никого. И опять зачертит иней, И опять завертит мной Прошлогоднее унынье И дела зимы иной. И опять кольнут доныне Неотпущенной виной, И окно по крестовине Сдавит голод дровяной. Но нежданно по портьере Пробежит сомненья дрожь,- Тишину шагами меря. Ты, как будущность, войдешь. Ты появишься из двери В чем-то белом, без причуд, В чем-то, впрямь из тех материй, Из которых хлопья шьют. Борис Пастернак
Wega: Angelina пишет: Зимний день в сквозном проеме Одиночество Я еду в никуда в пустом трамвае, Окоченев, без мыслей в голове, Я ничего вокруг не понимаю, И грустно так, что хочется реветь. Ночная чернь в слепом дверном проеме, Клочки помады на моих губах, Изогнутых в скептическом изломе, И тяжесть дня на сгорбленных плечах. А где-то далеко кипит веселье, Там кто-то чьей-то нежностью согрет. А у меня - нелепое похмелье Без повода, вина и сигарет. Я не мечтаю ни о чем хорошем, Оцепенев в предчувствии беды. Мой плач надрывный снегом припорошен, Овеян светом гаснущей звезды... Зима бушует, холодна и люта, Придирчивая к мелочи любой. Как хочется мне ласки и уюта! Но где же ты, воскресный отдых мой? Закрыть глаза и опуститься в бездну! Лишь волосы струятся по щеке. Горит осколок счастья бесполезный В до боли крепко сжатом кулаке... Я ничего вокруг не понимаю. И здесь, быть может, не моя вина. Я еду в никуда в пустом трамвае И никому на свете не нужна. Юлия Домникова.
Bella: Я еду в никуда в пустом трамвае И никому на свете не нужна. Шёл я по улице незнакомой И вдруг услышал вороний грай, И звоны лютни, и дальние громы, Передо мною летел трамвай. Как я вскочил на его подножку, Было загадкою для меня, В воздухе огненную дорожку Он оставлял и при свете дня. Мчался он бурей тёмной, крылатой, Он заблудился в бездне времён... Остановите, вагоновожатый, Остановите сейчас вагон! Поздно. Уж мы обогнули стену, Мы проскочили сквозь рощу пальм, Через Неву, через Нил и Сену Мы прогремели по трём мостам. И, промелькнув у оконной рамы, Бросил нам вслед пытливый взгляд Нищий старик,- конечно, тот самый, Что умер в Бейруте год назад. Где я? Так томно и так тревожно Сердце моё стучит в ответ: "Видишь вокзал, на котором можно В Индию Духа купить билет?" Вывеска... кровью налитые буквы Гласят: "Зеленная",- знаю, тут Вместо капусты и вместо брюквы Мёртвые головы продают. В красной рубашке с лицом, как вымя, Голову срезал палач и мне, Она лежала вместе с другими Здесь в ящике скользком, на самом дне. А в переулке забор дощатый, Дом в три окна и серый газон... Остановите, вагоновожатый, Остановите сейчас вагон! Машенька, ты здесь жила и пела, Мне, жениху, ковёр ткала, Где же теперь твой голос и тело, Может ли быть, что ты умерла? Как ты стонала в своей светлице, Я же с напудренною косой Шёл представляться Императрице И не увиделся вновь с тобой. Понял теперь я: наша свобода Только оттуда бьющий свет, Люди и тени стоят у входа В зоологический сад планет. И сразу ветер знакомый и сладкий И за мостом летит на меня, Всадника длань в железной перчатке И два копыта его коня. Верной твердынею православья Врезан Исакий в вышине, Там отслужу молебен о здравьи Машеньки и панихиду по мне. И всё ж навеки сердце угрюмо, И трудно дышать, и больно жить... Машенька, я никогда не думал, Что можно так любить и грустить! Николай Гумилёв
Luiza: Bella пишет: рощу пальм ТРИ ПАЛЬМЫ (Восточное сказание) В песчаных степях аравийской земли Три гордые пальмы высоко росли. Родник между ними из почвы бесплодной, Журча, пробивался волною холодной, Хранимый, под сенью зеленых листов, От знойных лучей и летучих песков. И многие годы неслышно прошли; Но странник усталый из чуждой земли Пылающей грудью ко влаге студеной Еще не склонялся под кущей зеленой, И стали уж сохнуть от знойных лучей Роскошные листья и звучный ручей. И стали три пальмы на бога роптать: "На то ль мы родились, чтоб здесь увядать? Без пользы в пустыне росли и цвели мы, Колеблемы вихрем и зноем палимы, Ничей благосклонный не радуя взор?.. Не прав твой, о небо, святой приговор!" И только замолкли - в дали голубой Столбом уж крутился песок золотой, Звонком раздавались нестройные звуки, Пестрели коврами покрытые вьюки, И шел, колыхаясь, как в море челнок, Верблюд за верблюдом, взрывая песок. Мотаясь, висели меж твердых горбов Узорные полы походных шатров; Их смуглые ручки порой подымали, И черные очи оттуда сверкали... И, стан худощавый к луке наклоня, Араб горячил вороного коня. И конь на дыбы подымался порой, И прыгал, как барс, пораженный стрелой; И белой одежды красивые складки По плечам фариса вились в беспорядке; И с криком и свистом несясь по песку, Бросал и ловил он копье на скаку. Вот к пальмам подходит, шумя, караван: В тени их веселый раскинулся стан. Кувшины звуча налилися водою, И, гордо кивая махровой главою, Приветствуют пальмы нежданных гостей, И щедро их поит студеный ручей. Но только что сумрак на землю упал, По корням упругим топор застучал, И пали без жизни питомцы столетий! Одежду их сорвали малые дети, Изрублены были тела их потом, И медленно жгли до утра их огнем. Когда же на запад умчался туман, Урочный свой путь совершал караван; И следом печальный на почве бесплодной Виднелся лишь пепел седой и холодный; И солнце остатки сухие дожгло, А ветром их в степи потом разнесло. И ныне все дико и пусто кругом - Не шепчутся листья с гремучим ключом: Напрасно пророка о тени он просит - Его лишь песок раскаленный заносит Да коршун хохлатый, степной нелюдим, Добычу терзает и щиплет над ним. М.Ю. Лермонтов
Wega: Luiza пишет: И щедро их поит студеный ручей. Курилы Здесь - камень, небо и вода, И рыбой пахнущие ветры. Здесь уходящие суда На взмах прощальный безответны. Уйдут за свой меридиан, Дымки белесые остынут. И вновь пустынен океан Как небо тихое пустынно. Взбеги на сопку, прокричи Во след ушедшим, что есть мочи - Одни студёные ручьи В ответ невнятно пробормочут. Споткнется эхо вдалеке. Споткнется и сорвется с кручи. Сухой пучок травы в руке Забьется факелом колючим. Вода и камни, и трава, И тишина - пустынь богиня. ...Ну, как такие острова, Неповторимые, покину? Курилы, вы - моя беда. Живет во мне такая странность: Я ехал к вам не навсегда, И навсегда теперь останусь... Валентин Богданов
Luiza: Wega пишет: Ну, как такие острова, НА ОСТРОВАХ Вновь оснежённые колонны, Елагин мост и два огня. И голос женщины влюбленный. И хруст песка и храп коня. Две тени, слитых в поцелуе, Летят у полости саней. Но не таясь и не ревнуя, Я с этой новой - с пленной - с ней. Да, есть печальная услада В том, что любовь пройдет, как снег. О, разве, разве клясться надо В старинной верности навек? Нет, я не первую ласкаю И в строгой четкости моей Уже в покорность не играю И царств не требую у ней. Нет, с постоянством геометра Я числю каждый раз без слов Мосты, часовню, резкость ветра, Безлюдность низких островов. Я чту обряд: легко заправить Медвежью полость на лету, И, тонкий стан обняв, лукавить, И мчаться в снег и темноту. И помнить узкие ботинки, Влюбляясь в хладные меха... Ведь грудь моя на поединке Не встретит шпаги жениха... Ведь со свечой в тревоге давней Ее не ждет у двери мать... Ведь бедный муж за плотной ставней Ее не станет ревновать... Чем ночь прошедшая сияла, Чем настоящая зовет, Всё только - продолженье бала, Из света в сумрак переход... А. Блок
Wega: Luiza пишет: Медвежью полость на лету, РУССКИЕ ЖЕНЩИНЫ Часть первая Покоен, прочен и легок На диво слаженный возок; Сам граф-отец не раз, не два Его попробовал сперва. Шесть лошадей в него впрягли, Фонарь внутри него зажгли. Сам граф подушки поправлял, Медвежью полость в ноги стлал, Творя молитву, образок повесил в правый уголок И зарыдал... Княгиня-дочь... Куда-то едет в эту ночь.. I "Да, рвем мы сердце пополам Друг другу, но, родной, Скажи, что ж больше делать нам? Поможешь ли тоской! Один, кто мог бы нам помочь Теперь... Прости, прости! Благослови родную дочь И с миром отпусти! II Бог весть, увидимся ли вновь, Увы! надежды нет. Прости и знай: твою любовь, Последний твой завет Я буду помнить глубоко В далекой стороне... Не плачу я, но нелегко С тобой расстаться мне!... Н.А. Некрасов
Marusia: Wega пишет: нелегко С тобой расстаться мне!. Вчера расстались мы с тобой. Я был растерзан. - Подо мной Морская бездна бушевала. Волна кипела за волной И, с грохотом о берег мой Разбившись в брызги, убегала. И новые росли во мгле, Росли и небу и земле Каким-то бешеным упреком; Размыть уступы острых плит и вечный раздробить гранит Казалось вечным их уроком. А ныне - как моя душа, Волна светла, - и, чуть дыша, Легла у ног скалы отвесной; И, в лунный свет погружена, В ней и земля отражена И задрожал весь хор небесный. Афанасий Фет
Luiza: Marusia пишет: Вчера расстались мы с тобой И вот одна осталась я Считать пустые дни. О вольные мои друзья, О лебеди мои! И песней я не скличу вас, Слезами не верну, Но вечером в печальный час В молитве помяну. Настигнут смертною стрелой, Один из вас упал, И черным вороном другой, Меня целуя, стал. Но так бывает раз в году, Когда растает лед, В Екатеринином саду Стою у чистых вод И слышу плеск широких крыл Над гладью голубой. Не знаю, кто окно раскрыл В темнице гробовой. А. Ахматова
Marusia: Luiza пишет: О лебеди мои! Над землей летели лебеди солнечным днем Было им светло и радостно в небе вдвоем И земля казалась ласковой им в этот миг Вдруг по птицам кто-то выстрелил и вырвался крик Что с тобой моя любимая отзовись скорей Без любви твоей небо всё грустней Где же ты моя любимая возвратись скорей Красотой своею нежной сердце мне согрей В небесах искал подругу он звал из гнезда Но молчанием ответила птице беда Улететь в края далекие лебедь не мог Потеряв подругу верную он стал одинок Ты прости меня любимая за чужое зло Что мое крыло счастья не спасло Ты прости меня любимая что весенним днем В небе голубом как прежде нам не быть вдвоем И была непоправимою эта беда Что с подругою не встретится он никогда Лебедь вновь поднялся к облаку песню прервал И сложив бесстрашно крылья на землю упал Я хочу чтоб жили лебеди и от белых стай И от белых стай мир добрее стал Пусть летят по небу лебеди над землёй моей Над судьбой моей летите в светлый мир людей Е.Мартынов
Wega: Marusia пишет: чужое зло Добро и зло Добро поспорило со злом Мол, кто из них сильнее, Добро сказало: Я кругом, Но злилось зло, не веря. И уронило золотник Добро с призывным звоном. Поднял полуслепой старик, Как дар, ему суждённый. И, осенив себя крестом, Он поклонился было, Но примириться с тем добром Не смог один детина. Когда-то деду одолжил Он милостню скупую, - Сам по чужим карманам жил, Нередко вхолостую. Он выхватил монету с рук, Пнув деда ненароком, Не выдержал тот дед испуг С потерею жестокой, и умер. Может суждено судьбой всё так и было, Но как - узнать добро и зло Быть может, побратимы? Чем обернётся нам добро, Чужое зло обидев? И как бы мы узнали зло, Лицо добра не видев?.. Марина Штурмина
Marusia: Wega пишет: Добро и зло Два мира властвуют от века, Два равноправных бытия: Один объемлет человека, Другой - душа и мысль моя. И как в росинке чуть заметной Весь солнца лик ты узнаешь, Так слитно в глубине заветной Всё мирозданье ты найдешь. Не лжива юная отвага: Согнись над роковым трудом - И мир свои раскроет блага; Но быть не мысли божеством. И даже в час отдохновенья. Подъемля потное чело, Не бойся горького сравненья И различай добро и зло. Но если на крылах гордыни Познать дерзаешь ты как бог, Не заноси же в мир святыни Своих невольничьих тревог. Пари всезрящий и всесильный, И с незапятнанных высот Добро и зло, как прах могильный, В толпы людские отпадет. Афанасий Фет
Luiza: Marusia пишет: как прах могильный МОЯ МОЛИТВА О ты, кого хвалить не смею, Творец всего, спаситель мой; Но ты, к кому я пламенею Моим всем сердцем, всей душой! Кто, по своей небесной воле, Грехи любовью превозмог, Приник страдальцев к бедной доле, Кто друг и брат, отец и бог; Кто солнца яркими лучами Сияет мне в красе денной И огнезвездными зарями Всегда горит в тиши ночной; Крушитель зла, судья верховный, Кто нас спасает от сетей И ставит против тьмы греховной Всю бездну благости своей!- Услышь, Христос, мое моленье, Мой дух собою озари И сердца бурного волненье, Как зыбь морскую, усмири; Прими меня в свою обитель,- Я блудный сын,- ты отче мой; И, как над Лазарем, спаситель, О, прослезися надо мной! Меня не крест мой ужасает,- Страданье верою цветет, Сам бог кресты нам посылает, А крест наш бога нам дает; Тебе вослед идти готовый, Молю, чтоб дух мой подкрепил, Хочу носить венец терновый,- Ты сам, Христос, его носил. Но в мрачном, горестном уделе, Хоть я без ног и без очей,- Еще горит в убитом теле Пожар бунтующих страстей; В тебе одном моя надежда, Ты радость, свет и тишина; Да будет брачная одежда Рабу строптивому дана. Тревожной совести угрозы, О милосердый, успокой; Ты видишь покаянья слезы,- Молю, не вниди в суд со мной. Ты всемогущ, а я бессильный, Ты царь миров, а я убог, Бессмертен ты - я прах могильный, Я быстрый миг - ты вечный бог! О, дай, чтоб верою святою Рассеял я туман страстей И чтоб безоблачной душою Прощал врагам, любил друзей; Чтоб луч отрадный упованья Всегда мне в сердце проникал, Чтоб помнил я благодеянья, Чтоб оскорбленья забывал! И на тебя я уповаю; Как сладко мне любить тебя! Твоей я благости вверяю Жену, детей, всего себя! О, искупя невинной кровью Виновный, грешный мир земной,- Пребудь божественной любовью Везде, всегда, во мне, со мной! Иван Козлов
Wega: Luiza пишет: туман страстей Я рисовать хочу стихи, Слова в мазки, вдруг, превращая, И общий фон не выбирая, Пусть оживёт пастель души! Свою мечту в ней пропишу Безумно-нежной акварелью, А рядом птиц чудесных трели, Что утром слышал я в лесу, И грусть туманом, Пускай обманным, Всю страсть - пожаром, Опасным, ярым. Ложь, словно сажей, Возьму подмажу! И всё, что сложится, Пусть в стих умножится, С собой навеки унесу. Автора не знаю.
Luiza: Wega пишет: Безумно-нежной акварелью Я вся — тона жемчужной акварели, Я бледный стебель ландыша лесного, Я легкость стройная обвисшей мягкой ели, Я изморозь зари, мерцанье дна морского. Там, где фиалки и бледное золото Скованы в зори ударами молота, В старых церквах, где полет тишины Полон сухим ароматом сосны, - Я жидкий блеск икон в дрожащих струйках дыма, Я шелест старины, скользящей мимо, Я струйки белые угаснувшей метели, Я бледные тона жемчужной акварели. Максимилиан Волошин
Wega: Luiza пишет: в дрожащих струйках дыма, Вдыхая розы аромат, Тенистый вспоминаю сад, И слово нежное «люблю», Что вы сказали мне тогда Зажгли вы вдруг во мне любовь, Ушли и не вернулись вновь, Но слово нежное «люблю» Я не забуду никогда Моя любовь — не струйка дыма, Что тает вдруг в сиянье дня. А вы прошли с улыбкой мимо И не заметили меня Вам возвращая ваш портрет, Я о любви вас не молю, В моем письме упрека нет, Я вас по-прежнему люблю Моя любовь — не струйка дыма, Что тает вдруг в сиянье дня. А вы прошли с улыбкой мимо И не заметили меня Вам возвращая ваш портрет, Я о любви вас не молю, В моем письме упрека нет, Я вас по-прежнему люблю Н. Венгерская
Bella: Wega пишет: Тенистый вспоминаю сад Пойдем со мной в тенистый сад, Пойдем, мой нежный друг, - Там жизнь, цветы и аромат, И бархатный там луг... Сгони пугливый сон с ресниц, Покинь постель свою, - В саду щебечут хоры птиц, И я тебе пою. Уж солнце весело глядит В раскрытое окно, И кущи темные ракит Заждались нас давно. Всё громче свищет соловей, Всё ярче краски дня... Пойдем же в сад гулять скорей, Красавица моя! Лялечкин Иван Осипович
Luiza: Bella пишет: Сгони пугливый сон с ресниц ПРОБУЖДЕНИЕ Зефир последний свеял сон С ресниц, окованных мечтами, Но я - не к счастью пробужден Зефира тихими крылами. Ни сладость розовых лучей Предтечи утреннего Феба, Ни кроткий блеск лазури неба, Ни запах, веющий с полей, Ни быстрый лёт коня ретива По скату бархатных лугов, И гончих лай, и звон рогов Вокруг пустынного залива - Ничто души не веселит, Души, встревоженной мечтами, И гордый ум не победит Любви - холодными словами. Константин Батюшков
Wega: Luiza пишет: Зефир последний свеял сон Ночной зефир Струит эфир. Шумит, Бежит Гвадалквивир. Вот взошла луна златая, Тише... чу... гитары звон... Вот испанка молодая Оперлася на балкон. Ночной зефир Струит эфир. Шумит, Бежит Гвадалквивир. Скинь мантилью, ангел милый, И явись как яркий день! Сквозь чугунные перилы Ножку дивную продень! Ночной зефир Струит эфир. Шумит, Бежит Гвадалквивир. 1824 А.Пушкин
Luiza: Wega пишет: гитары звон... Я здесь, Инезилья, Я здесь под окном. Объята Севилья И мраком и сном. Исполнен отвагой, Окутан плащом, С гитарой и шпагой Я здесь под окном. Ты спишь ли? Гитарой Тебя разбужу. Проснется ли старый, Мечом уложу. Шелковые петли К окошку привесь... Что медлишь?... Уж нет ли Соперника здесь?... Я здесь, Инезилья, Я здесь под окном. Объята Севилья И мраком и сном. А.С. Пушкин
марианна: Luiza пишет: И мраком и сном. Старый, старый сон. Из мрака Фонари бегут — куда? Там — лишь черная вода, Там — забвенье навсегда. Тень скользит из-за угла, К ней другая подползла. Плащ распахнут, грудь бела, Алый цвет в петлице фрака. Тень вторая — стройный латник, Иль невеста от венца? Шлем и перья. Нет лица. Неподвижность мертвеца. В воротах гремит звонок, Глухо щелкает замок. Переходят за порог Проститутка и развратник... Воет ветер леденящий, Пусто, тихо и темно. Наверху горит окно. Всё равно. Как свинец, черна вода. В ней забвенье навсегда. Третий призрак. Ты куда, Ты, из тени в тень скользящий? А.А.Блок.
Wega: марианна пишет: невеста от венца? Отсутствие предательства и блуда С библейских воспевается времён, А верность - это вовсе не причуда, Необходимость, раз уж ты влюблён. Отринув мимолётное сомненье, Ведя свою невесту под венец, Я ощущаю гулкое биенье Двух верных, нежно любящих сердец. Любовь-мой Бог, ему молюсь усердно, Надеюсь, что он будет милосердным, Дарует счастье нам двоим. Аминь! Не помешает мне с моей любимой, В грядущей нашей жизни обозримой, Наличие святош, как и святынь. Андрей Данов.
Luiza: Wega пишет: Двух верных, нежно любящих сердец 116 Мешать соединенью двух сердец Я не намерен. Может ли измена Любви безмерной положить конец? Любовь не знает убыли и тлена. Любовь – над бурей поднятый маяк, Не меркнущий во мраке и тумане. Любовь – звезда, которою моряк Определяет место в океане. Любовь – не кукла жалкая в руках У времени, стирающего розы На пламенных устах и на щеках, И не страшны ей времени угрозы. А если я не прав и лжет мой стих, То нет любви – и нет стихов моих! В. Шекспир (Перевод С.Я. Маршака)
Wega: С чего начать, мне всё равно... Итак, У лукоморья с видом на маяк Во благо предприятья своего Жил врач – я назову Петром его. Приехал он сюда за муравой Лечить народ от язвы моровой. Снял уголок. Хозяева, видать, Не стали поговорки вспоминать. А та гласит: не принимай под кров Врачей, военных, пьяниц и воров. Гость подкупил бывалые сердца Решимостью округлого лица. Он час и место выбирать умел, Со вкусом одевался, мало ел, С полслова понимал... И посему Решил хозяин: «Денег не возьму. Душе помин, а здравию догляд. Змеиное болото невдогад Мы летось осушали под ячмень, А поясницу ломит по сей день. Так ты того... Постой, что за лихва?» Ю.П. Кузнецов
Wega: Luiza пишет: над бурей поднятый маяк, С чего начать, мне всё равно... Итак, У лукоморья с видом на маяк Во благо предприятья своего Жил врач – я назову Петром его. Приехал он сюда за муравой Лечить народ от язвы моровой. Снял уголок. Хозяева, видать, Не стали поговорки вспоминать. А та гласит: не принимай под кров Врачей, военных, пьяниц и воров. Гость подкупил бывалые сердца Решимостью округлого лица. Он час и место выбирать умел, Со вкусом одевался, мало ел, С полслова понимал... И посему Решил хозяин: «Денег не возьму. Душе помин, а здравию догляд. Змеиное болото невдогад Мы летось осушали под ячмень, А поясницу ломит по сей день. Так ты того... Постой, что за лихва?» Ю.П. Кузнецов
Luiza: Wega пишет: У лукоморья с видом на маяк У лукоморья дуб зелёный Из поэмы "Руслан и Людмила" У лукоморья дуб зелёный; Златая цепь на дубе том: И днём и ночью кот учёный Всё ходит по цепи кругом; Идёт направо - песнь заводит, Налево - сказку говорит. Там чудеса: там леший бродит, Русалка на ветвях сидит; Там на неведомых дорожках Следы невиданных зверей; Избушка там на курьих ножках Стоит без окон, без дверей; Там лес и дол видений полны; Там о заре прихлынут волны На брег песчаный и пустой, И тридцать витязей прекрасных Чредой из вод выходят ясных, И с ними дядька их морской; Там королевич мимоходом Пленяет грозного царя; Там в облаках перед народом Через леса, через моря Колдун несёт богатыря; В темнице там царевна тужит, А бурый волк ей верно служит; Там ступа с Бабою Ягой Идёт, бредёт сама собой, Там царь Кащей над златом чахнет; Там русский дух... там Русью пахнет! И там я был, и мёд я пил; У моря видел дуб зелёный; Под ним сидел, и кот учёный Свои мне сказки говорил. А.С. Пушкин
Wega: Luiza пишет: Русалка на ветвях сидит; РУСАЛКА На русалке горит ожерелье И рубины греховно - красны, Это странно-печальные сны Мирового, больного похмелья. На русалке горит ожерелье И рубины греховно - красны. У русалки мерцающий взгляд, Умирающий взгляд полуночи, Он блестит, то длинней, то короче, Когда ветры морские кричат. У русалки чарующий взгляд, У русалки печальные очи. Я люблю ее, деву-ундину, Озаренную тайной ночной, Я люблю ее взгляд заревой И горящие негой рубины... Потому что я сам из пучины, Из бездонной пучины морской. Гумилев Николай
Арабелла: РУСАЛКА Русалка плыла по реке голубой, Озаряема полной луной; И старалась она доплеснуть до луны Серебристую пену волны. И шумя и крутясь, колебала река Отраженные в ней облака; И пела русалка - и звук ее слов Долетал до крутых берегов. И пела русалка: "На дне у меня Играет мерцание дня; Там рыбок златые гуляют стада; Там хрустальные есть города; И там на подушке из ярких песков Под тенью густых тростников Спит витязь, добыча ревнивой волны, Спит витязь чужой стороны. Расчесывать кольца шелковых кудрей Мы любим во мраке ночей, И в чело и в уста мы в полуденный час Целовали красавца не раз. Но к страстным лобзаньям, не зная зачем, Остается он хладен и нем; Он спит - и, склонившись на перси ко мне, Он не дышит, не шепчет во сне!" Так пела русалка над синей рекой, Полна непонятной тоской; И, шумно катясь, колебала река Отраженные в ней облака. Лермонтов
Wega: Арабелла пишет: хрустальные есть города; Я был вчера в огромном городе, Где совершенно нет людей, И в каждом доме, вместо окон, Я видел только зеркала. И я прошел по людным улицам, Был город полон отражений, Они брели за мной как тени, И молча слушали меня. Когда я просто улыбался, То улыбался мне весь город, И если я кивал кому-то, То все кивали мне в ответ. И иногда казалось мне, что город жив, И что вокруг миллион людей, И вновь никак не мог поверить я, Что я один и что вокруг Лишь зеркала. Они поссориться не могут, Они похожи друг на друга, И скоро я покинул город, И город сразу опустел. А.Макаревич
Luiza: Wega пишет: Я видел только зеркала. Хочу у зеркала, где муть И сон туманящий, Я выпытать — куда Вам путь И где пристанище. Я вижу: мачта корабля, И Вы — на палубе... Вы — в дыме поезда... Поля В вечерней жалобе — Вечерние поля в росе, Над ними — вороны... — Благословляю Вас на все Четыре стороны! М. Цветаева
Marusia: Luiza пишет: выпытать На Тихорецкую состав отправится, Вагончик тронется, перрон останется. Стена кирпичная, часы вокзальные, Платочки белые, платочки белые, Платочки белые, Платочки белые, глаза печальные. Одна в окошечко гляжу негрустная И только корочка в руке арбузная. Ну что с девчонкой такою станется, Вагончик тронется, вагончик тронется, Вагончик тронется, Вагончик тронется, перрон останется. Начнет выпытывать купе курящее Про моё прошлое и настоящее. Навру с три короба, пусть удивляются, С кем распрощалась я, С кем распрощалась я, С кем распрощалась я, С кем распрощалась я, Вас не касается. Откроет душу мне матрос в тельняшечке, Как тяжело на свете жить бедняжечке. Сойдёт на станции и распрощается, Вагончик тронется, вагончик тронется, Вагончик тронется, Вагончик тронется, а он останется. На Тихорецкую состав отправится, Вагончик тронется, перрон останется. Стена кирпичная, часы вокзальные, Платочки белые, платочки белые, Платочки белые, Платочки белые, глаза печальные. М.Львовский
марианна: Marusia пишет: глаза печальные Печальные глаза. Печальные глаза, в них памяти слеза, В них светится Любовь и теплится Надежда, Печальные глаза окутала слеза – Глядят на мир с тоской, но все же очень нежно. Печальные глаза посмотрят в небеса Напьются с высоты чарующего света, И заблестит во тьме упавшая слеза Душе напомнит миг волнующего лета. Напомнит все слова и милые черты, Напомнит миг любви и теплые надежды, А в памяти шальной воскреснут все мечты – Печальные глаза засветятся в надежде. От блеска этих глаз растает снег зимой, Распустятся цветы в скрипучие морозы И град Святых Небес окажется росой, И музыкою станут грохочущие грозы....
Wega: марианна пишет: воскреснут все мечты – Да воскреснут мечты, Снова свечи зажжем; И в душе только ты, Я хочу быть вдвоем. Да воскреснут мечты, Хоть на миг, хоть на час; И твои мне черты Ненарадуют глаз. Снова свечи зажжем, Только блики с лица: Полыхают огнем Это наши сердца. И в душе только ты, Задыхаюсь от грез: Словно веток листы Отпечатал мороз. Я хочу быть вдвоем, Мне не нужен никто: Мы бокалы нальем, Не растает окно… Елена Инина
марианна: Wega пишет: Снова свечи зажжем; Я, отрок, зажигаю свечи... Я, отрок, зажигаю свечи, Огонь кадильный берегу. Она без мысли и без речи На том смеется берегу. Люблю вечернее моленье У Белой церкви над рекой, Передзакатное селенье И сумрак мутно-голубой. Покорный ласковому взгляду, Любуюсь тайной красоты, И за церковную ограду Бросаю белые цветы. Падет туманная завеса. Жених сойдет из алтаря. И от вершин зубчатых леса Забрежжит брачная заря. А.Блок
Marusia: Wega пишет: Снова свечи зажжем марианна пишет: Я, отрок, зажигаю свечи Мне каждый вечер зажигают свечи, И образ твой окуривает дым, - И не хочу я знать, что время лечит, Что все проходит вместе с ним. Я больше не избавлюсь от покоя: Ведь все, что было на душе на год вперед, Не ведая, она взяла с собою - Сначала в порт, а после - в самолет. Мне каждый вечер зажигают свечи, И образ твой окуривает дым, - И не хочу я знать, что время лечит, Что все проходит вместе с ним. В душе моей - пустынная пустыня, - Так что ж стоите над пустой моей душой! Обрывки песен там и паутина, - А остальное все она взяла с собой. Теперь мне вечер зажигает свечи, И образ твой окуривает дым, - И не хочу я знать, что время лечит, Что все проходит вместе с ним. В душе моей - все цели без дороги, - Поройтесь в ней - и вы найдете лишь Две полуфразы, полудиалоги, - А остальное - Франция, Париж... И пусть мне вечер зажигает свечи, И образ твой окуривает дым, - Но не хочу я знать, что время лечит, Что все проходит вместе с ним. Владимир Высоцкий
Luiza: Marusia пишет: Я больше не избавлюсь от покоя На поле Куликовом 1 Река раскинулась. Течет, грустит лениво И моет берега. Над скудной глиной желтого обрыва В степи грустят стога. О, Русь моя! Жена моя! До боли Нам ясен долгий путь! Наш путь - стрелой татарской древней воли Пронзил нам грудь. Наш путь - степной, наш путь - в тоске безбрежной - В твоей тоске, о, Русь! И даже мглы - ночной и зарубежной - Я не боюсь. Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами Степную даль. В степном дыму блеснет святое знамя И ханской сабли сталь... И вечный бой! Покой нам только снится Сквозь кровь и пыль... Летит, летит степная кобылица И мнет ковыль... И нет конца! Мелькают версты, кручи... Останови! Идут, идут испуганные тучи, Закат в крови! Закат в крови! Из сердца кровь струится! Плачь, сердце, плачь... Покоя нет! Степная кобылица Несется вскачь! А. Блок
Wega: Luiza пишет: сердце, плачь.. В доме плача сердце мудрых, Сердцу мудрых не смеется, Не до смеха в буднях трудных, Каждый шаг с трудом дается. А у глупых – все иначе, Сердцу глупых не до плача, Сердцу глупых для успеха Нужен дом потех и смеха. Генрих Акулов
Marusia: Wega пишет: В доме плача ... Нужен дом потех и смеха. Ночные звезды потухали, Как будто искорки в золе, Когда разбужен петухами Я был на утренней заре. Открыв глаза, я улыбался, Мой сон растаял, словно снег. Во мне все громче просыпался Гортанный шум кавказских рек. И пела женщина в ауле, Забыв над колыбелью сон, И доносился посвист пули, Которой брат мой был сражен. И я сквозь утреннюю дымку Мог разглядеть в туманной мгле, Как смех и плач сидят в обнимку На темной и крутой скале. ... Расул Гамзатов
Luiza: Marusia пишет: в туманной мгле, Выхожу один я на дорогу; Сквозь туман кремнистый путь блестит; Ночь тиха. Пустыня внемлет богу, И звезда с звездою говорит. В небесах торжественно и чудно! Спит земля в сияньи голубом... Что же мне так больно и так трудно? Жду ль чего? жалею ли о чём? Уж не жду от жизни ничего я, И не жаль мне прошлого ничуть; Я ищу свободы и покоя! Я б хотел забыться и заснуть! Но не тем холодным сном могилы... Я б желал навеки так заснуть, Чтоб в груди дремали жизни силы, Чтоб дыша вздымалась тихо грудь; Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея, Про любовь мне сладкий голос пел, Надо мной чтоб вечно зеленея Тёмный дуб склонялся и шумел.
Wega: Luiza пишет: всю ночь Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века - Все будет так. Исхода нет. Умрешь - начнешь опять сначала И повторится все, как встарь: Ночь, ледяная рябь канала, Аптека, улица, фонарь. А.Блок
Luiza: Wega пишет: Ночь ГАМЛЕТ Гул затих. Я вышел на подмостки. Прислонясь к дверному косяку, Я ловлю в далеком отголоске, Что случится на моем веку. На меня наставлен сумрак ночи Тысячью биноклей на оси. Если только можно, Aвва Oтче, Чашу эту мимо пронеси. Я люблю твой замысел упрямый И играть согласен эту роль. Но сейчас идет другая драма, И на этот раз меня уволь. Но продуман распорядок действий, И неотвратим конец пути. Я один, все тонет в фарисействе. Жизнь прожить - не поле перейти. Б. Пастернак
Marusia: Luiza пишет: ГАМЛЕТ ОФЕЛИЯ - ГАМЛЕТУ Гамлетом - перетянутым - натуго, В нимбе разуверенья и знания, Бледный - до последнего атома... (Год тысяча который - издания?) Наглостью и пустотой - не тронете! (Отроческие чердачные залежи!) Некоей тяжеловесной хроникой Вы на этой груди - лежали уже! Девственник! Женоненавистник! Вздорную Нежить предпочедший!.. Думали ль Раз хотя бы о том - что сорвано В маленьком цветнике безумия... Розы?.. Но ведь это же - тссс! - Будущность! Рвем - и новые растут! Предали ль Розы хотя бы раз? Любящих - Розы хотя бы раз? - Убыли ль? Выполнив (проблагоухав!) тонете... - Не было! - Но встанем в памяти В час, когда над ручьевой хроникой Гамлетом - перетянутым - встанете... Марина Цветаева
Wega: Marusia пишет: Отроческие чердачные залежи!) Вы согласитесь, мой читатель, Что очень мило поступил С печальной Таней наш приятель; Не в первый раз он тут явил Души прямое благородство, Хотя людей недоброхотство В нем не щадило ничего: Враги его, друзья его (Что, может быть, одно и то же) Его честили так и сяк. Врагов имеет в мире всяк, Но от друзей спаси нас, боже! Уж эти мне друзья, друзья! Об них недаром вспомнил я. XIX А что? Да так. Я усыпляю Пустые, черные мечты; Я только в скобках замечаю, Что нет презренной клеветы, На чердаке вралем рожденной И светской чернью ободренной, Что нет нелепицы такой, Ни эпиграммы площадной, Которой бы ваш друг с улыбкой, В кругу порядочных людей, Без всякой злобы и затей, Не повторил сто крат ошибкой; А впрочем, он за вас горой: Он вас так любит... как родной! "Евгений Онегин"
Marusia: Wega пишет: А впрочем, он за вас горой: Он вас так любит... как родной! Промчатся куда-то годы И скажут, меня читая: Он с детства любил природу И женщин родного края. Борис Барский
Wega: Marusia пишет: Он с детства любил природу Люблю людей, люблю природу, Но не люблю ходить гулять, И твердо знаю, что народу Моих творений не понять. Довольный малым, созерцаю То, что дает не щедрый рок: Вяз, прислонившийся к сараю, Покрытый лесом бугорок... Ни грубой славы, ни гонений От современников не жду, Но сам стригу кусты сирени Вокруг террасы и в саду. Ходасевич Владислав
Marusia: Wega пишет: кусты сирени Из букета целого сиреней Мне досталась лишь одна сирень, И всю ночь я думал об Елене, А потом томился целый день. Всё казалось мне, что в белой пене Исчезает милая земля, Расцветают влажные сирени, За кормой большого корабля. И за огненными небесами Обо мне задумалась она, Девушка с газельими глазами Моего любимейшего сна. Сердце прыгало, как детский мячик, Я, как брату, верил кораблю, Оттого, что мне нельзя иначе, Оттого, что я ее люблю. Николай Гумилев
Wega: Marusia пишет: За кормой большого корабля. За кормою теплохода Белый месяц на мели. Мы живем уже полгода Без семьи и без земли. Письма шлём без передышек, А над полкой, вдоль стены, Фотографии детишек, Фотография жены. И глядят они сквозь дали, Словно вымолвить хотят: «Мы в разлуке жить устали, Может быть, пора назад?» И тогда, в минуты эти, Под гипнозом ждущих глаз Мы клянёмся всем на свете, Что плывём в последний раз. Но лишь стоит нам забыться, Окунуться в тишину, Начинает сердце биться О зелёную волну, Где маячит, с ветром споря, Белый месяц на мели… Нету жизни нам без моря, Нету счастья без земли! Вячеслав Качурин
Marusia: Wega пишет: Белый месяц на мели. НАТЮРМОРТ (холст, масло) Обнаженная рыба упала ничком на подмостки стола. Опустившись на дно, сквозь прореху в кувшине глядело тайком на её наготу молодое вино. В позолоченной чашке, почти у окна, желтый парус лимона лежал на мели, словно взяли и выпили море до дна, не дождавшись, пока уплывут корабли. Не умея сдержать вытекающий сок, над равниной салата и прочей едой недоеденный кем-то арбузный кусок восходил из тарелки зарей молодой. Под мужским каблуком задохнулось стекло. А на узкой кровати, правее стола, в голубую подушку, дыша тяжело, вопросительным знаком хозяйка спала. Ефим Бершин
Wega: Marusia Классно! Marusia пишет: на подмостки Смейся, паяц, но плакать не смей! Я опять на подмостках. Мерцают опять Одинокие рампы огни. Мне придется сейчас хохотать... А на сердце-то стоны одни! Что же делать! Толпа мне отсюда видна, - Затаивши дыхание, ждет... А у рампы она - смущена И, наверное, бога зовет! Тише! Дрогнуло что-то... Как сердце стучит!.. О, проклятое сердце, не плачь!.. Чей-то голос над ухом звучит... Сам себе я судья и палач!!.. . . . . . . . . . . . . . . . Я очнулся. Толпа рукоплещет, зовет... Я не вижу тревожных огней! А она мне венок подает Из лавровых ветвей... А.Блок
Marusia: Wega пишет: А на сердце-то стоны одни ДЕВУШКА ИЗ КАДИКСА Не говорите больше мне О северной красе британки; Вы не изведали вполне Все обаянье кадиксанки. Лазури нет у ней в очах, И волоса не золотятся; Но очи искрятся в лучах И с томным оком не сравнятся. Испанка, словно Прометей, Огонь похитила у неба, И он летит из глаз у ней Стрелами черными Эреба. А кудри - ворона крыла: Вы б поклялись, что их извивы, Волною падая с чела, Целуют шею, дышат, живы... Британки зимне-холодны, И если лица их прекрасны, Зато уста их ледяны И на привет уста безгласны; Но Юга пламенная дочь, Испанка, рождена для страсти - И чар ее не превозмочь, И не любить ее - нет власти. В ней нет кокетства: ни себя, Ни друга лаской не обманет; И, ненавидя и любя, Она притворствовать не станет. Ей сердце гордое дано: Купить нельзя его за злато, Но неподкупное - оно Полюбит надолго и свято. Ей чужд насмешливый отказ; Ее мечты, ее желанья - Всю страсть, всю преданность на вас Излить в годину испытанья. Когда в Испании война, Испанка трепета не знает, А друг ее убит - она Врагам за смерть копьем отмщает. Когда же, вечером, порхнет Ока в кружок веселый танца, Или с гитарой запоет Про битву мавра и испанца, Иль четки нежною рукой Начнет считать с огнем во взорах, Иль у вечерни голос свой Сольет с подругами на хорах - Во всяком сердце задрожит, Кто на красавицу ни взглянет, И всех она обворожит, И сердце взорами приманит... Осталось много мне пути, И много ждет меня приманки, Но лучше в мире не найти Мне черноокой кадиксанки! Джордж Гордон Байрон
Wega: Marusia пишет: Испанка, словно Прометей, БОЛЕРО Итак, Равель, танцуем болеро! Для тех, кто музыку на сменит на перо, Есть в этом мире праздник изначальный - Напев волынки скудный и печальный И эта пляска медленных крестьян... Испания! Я вновь тобою пьян! Цветок мечты возвышенной взлелеяв, Опять твой образ предо мной горит За отдаленной гранью Пиренеев! Увы, замолк истерзанный Мадрид, Весь в отголосках пролетевшей бруи, И нету с ним Долорес Ибаррури! Но жив народ, и песнь его жива. Танцуй, Равель, свой исполинский танец, Танцуй, Равель! Не унывай, испанец! Вращай, История, литые жернова, Будь мельничихой в грозный час прибоя! О, болеро, священный танец боя! Н.Заболоцкий
Marusia: Wega пишет: болеро Да, размалевана пестро Театра нашего афиша: Гитара, шляпа, болеро, Девица на летучей мыши. Повесить надобно повыше, Не то -- зеваки оборвут. Спешите к нам. Под этой крышей Любовь, веселье и уют! Вот я ломака, я Пьеро. Со мною Арлекин. Он пышет Страстями, клянчит серебро. Вот принц, чей плащ узорно вышит, Вот Коломбина, что не дышит, Когда любовники уснут. Паяц -- он вздохами колышет Любовь, веселье и уют! Пляши, фиглярское перо, Неситесь в пламенном матчише Все те, кто хочет жить пестро: Вакханки, негры, принцы, мыши, -- Порой быстрей, порою тише, Вчера в Париже, нынче тут... Всего на этом свете выше Любовь, веселье и уют! Георгий Иванов
Wega: Marusia пишет: Вакханки, негры, принцы, мыши, -- Был холост – снились одалиски, Вакханки, шлюхи, гейши, киски; Теперь со мной живет жена, А ночью снится тишина. И.Губерман
Marusia: Wega пишет: снились одалиски, Вакханки, шлюхи, гейши, киски Вы пришли ко мне из снов, Из фантазии мечтов, И влюбился я безумно В стрелки Ваших колготов. О, как Вы мне дорога, Вы мой друг и подруга, Я бы с Вами, мое счастье, Повалял бы дурака. С Вами радость и тоска От ногтя до волоска, Пусть немного Вы плоски, Как гладильная доска. Это вовсе не беда, Ну, кривы Вы, ерунда, На безрыбье рак ведь рыба - Вот и любишь верблюда. Борис Барский
Wega: Marusia пишет: мое счастье, Какое счастье - рознь календарей И мой диапазон души не узкий: Я в пятницу пью водку, как еврей, В субботу после бани пью, как русский. И.Губерман
Marusia: Wega пишет: после бани пью, как русский. Как славно, после бани, ввечеру,- не восвояси трезвому влачиться, но во хмелю, с хорошими друзьями, веселье продолжать на стороне! Михаил Сапего
Wega: Marusia пишет: во хмелю Мне легче и спокойней во хмелю, Душа моя полней и легче дышит, И все, что я действительно люблю, Становится значительней и выше. И.Губерман
Marusia: Wega пишет: во хмелю, ... люблю, ЛИРИК Стихи он пишет во хмелю, Но, обуздав страстей стихию, Он начинает: "Я люблю..." И добавляет: "Индустрию". С. Маршак
Wega: Marusia пишет: "люблю..." И здесь, и там возни до черта, И здесь, и там о годах стон, Зато в отличие от спорта Любви не нужен стадион. И.Губерман
Marusia: Wega пишет: Любви не нужен стадион ... Здравствуй, самый лучший на свете Стадион моей мечты! Нас любовь ведёт к победе. Спорта нет без красоты. Сердцем чутким, сердцем влюблённым Слышим гордый зов судьбы, Зов родного стадиона, Песню пламенной борьбы. Припев: Здравствуй, стадион, Где мечты состязаются. Здравствуй, стадион, Где рекорды сбываются. Нам с тобой вручён Этот мир солнечной радости. Спорт отвагой рождён. Вся страна – это наш стадион! Стихи Николая Добронравова
Wega: Marusia пишет: Сердцем чутким, Я хотел бы, чтоб чуткое сердце мое Поселилось в лилее душистой, Чтоб оттуда, мой маленький друг, о тебе Зазвенел бы сонет серебристый, Чтобы звуки дрожали и млели бы в нем, Как дрожали и млели лобзанья, - Те лобзанья, что ты мне стыдливо дала В золотые минуты свиданья. Надсон С.Я.
Marusia: Wega пишет: Те лобзанья, что ты мне стыдливо дала Нас бархатная ночь окутала тенями... С листвою лип тревожно ветер говорил... Ты уст моих коснулась жаркими устами... Как я любил тебя, о Боже, как любил! Я помню, я твердил, что это увлеченье Не улетит с минутою, родившею его; Что полное любви короткое мгновенье Создаст мне жизнь, всю жизнь из света своего. Ты отвечала мне, что это лишь мечтанья, Что лучше не мечтать, а мирно жить без грез, Что пусть теперь горят безумные лобзанья, Что пусть потом придет пора безумных слез. Ты не могла понять, что неизменным вечно Хранить в душе твой взор я должен и могу. Девиз твоей любви - мгновенно и беспечно; Моей любви девиз - всю жизнь тебя одну. В. Набоков
Wega: Marusia пишет: бархатная ночь окутала тенями... Распростерла бархатная ночь Звездами расшитый черный плащ. Стих во тьме зеленый шепот рощ, Смолк болотных птиц тоскливый плач. Твой скакун - чернее тьмы ночной, Мой - белее, чем сиянье дня. Тихой тенью, светлою звездой Унесусь сегодня от тебя. Спи, мой друг, спокойно у костра, Ведь на страже чуткий вороной. И прости меня, что не смогла Распрощаться поутру с тобой. Друг мой, рыцарь, ты твердишь всегда, Что меня ты должен охранять. Я сильней тебя, но никогда Ты не сможешь этого понять. Щит хранит тебя, меня - мой Дар, Мне - виденья, ты же пленник снов. У меня - мой жезл и сила чар, У тебя твой меч и сердца зов. Я уйду, растаю, как туман, Не кори меня и не зови. Это не измена, не обман, Просто я боюсь твоей любви. Ненависти в сердце не ношу, И страшусь я лишь за жизнь твою. Я тобою слишком дорожу, Потому что я тебя люблю. Я вернусь к тебе, когда смогу, Путь мой будет долог - ну и пусть. Только верь - однажды я приду, Верь - и я действительно вернусь. Ускакал беззвучно белый конь, Не проснулся рыцарь у костра. Вороной хранит хозяйский сон, Тишина настала до утра. Молча блещут звезды в небесах, Ледяная выпала роса. Пепел оседает на углях. Стынет чья-то светлая слеза. Автора не знаю.
Marusia: Wega пишет: светлая слеза Люблю тебя, булатный мой кинжал, Товарищ светлый и холодный. Задумчивый грузин на месть тебя ковал, На грозный бой точил черкес свободный. Лилейная рука тебя мне поднесла В знак памяти, в минуту расставанья, И в первый раз не кровь вдоль по тебе текла, Но светлая слеза - жемчужина страданья. И черные глаза, остановясь на мне, Исполненны таинственной печали, Как сталь твоя при трепетном огне, То вдруг тускнели, то сверкали. Ты дан мне в спутники, любви залог немой, И страннику в тебе пример не бесполезный; Да, я не изменюсь и буду тверд душой, Как ты, как ты, мой друг железный. М.Ю.Лермонтов
Wega: Marusia пишет: черные глаза, .............................................. Гроза и гром!.. Ужель мои уста Произнесут убийственное слово? Ужели всё в подсолнечной готово Лишить меня прекрасного земного?.. Так! я лишен, лишен — и навсегда!.. Кто видел терн колючий и бесплодный И рядом с ним роскошный виноград? Когда ж и где равно их оценят И на одной гряде соединят? Цветет ли мирт в Лапландии холодной? Вот жребий мой! Благие небеса! Быть может, я достоин наказанья; Но я с душой — могу ли без роптанья Сносить мои жестокие страданья? Забуду ль вас,— о черные глаза? Забуду ль те бесценные мгновенья, Когда с тобой как друг, наедине, Как нежный друг, при солнце и луне Я заводил беседы в тишине И изнывал в тоске, без утешенья! .............................................. А.Полежаев
Marusia: Wega пишет: Забуду ль вас,— о черные глаза? Начинаю в сотый раз Вспоминать опять сначала, Как пленительно у Вас В животе вино урчало. Словно Муза и Пегас, Ночью с Вами мы резвились, И божественно у Вас В темноте глаза светились. О, как выпуклы и гладки (Наслаждение и пытка) Эти плечи, и лопатки, И кошачая улыбка. Я от Вас маниакальный, Я хотел бы вновь обнять Вас, Вас увидеть визуально, Осязать и обонять Вас. Но разлуки не умерить, И страданий не унять- Вас не взвесить, ни обмерить, Ни понюхать, ни обнять. Борис Барский
Wega: Marusia пишет: Словно Муза и Пегас, «Коллективное письмо Музы и Пегаса в профсоюз и работодателям Парнаса и заявление об уходе на пенсию в связи с резким увеличением пенсии и улучшением благосостояния россиянских пенсионеров»: «…Тема «Музы и Пегасы» затоварила Парнас: Все «паэты экстракласса» пишут только лишь о нас! Как больных и ушлых учим – как писать, что и почём, Сочинять всё время лучше, быстро, умно, горячо, Интересно и напевно, повторяя вновь и вновь Задушевно и душевно – всё про ЭТО, про любоffь! Врут про нас: летаем, вроде, принося коньяк и чай, Не приходим, а уходим – по-английски, без «Гуддд бай!». И у всех сложилось мненье, что без муз не может быть Никакого вдохновенья, да и творческой судьбы! Надоели очень сплетни про наш творческий полёт: Мол, итог дел многолетних – каждый пьёт и сильно врёт! Говорят, людей нормальных превращаем в чудаков – Вяжем, мучаем, ломаем и пленяем без оков, Без границ, без мер, без дозы льём в «паэтов» алкоголь, Режем прозу без наркоза, чем усиливаем боль. Врут: Пегас нечистоплотен – в стойле требует уход, Сексуален на работе, ржёт без дела, глупо врёт. Врут, что Музин культ слов, текста хуже происков любых: Нет ни ужина, обеда, чтоб писать всё время стих! Всё – враньё! И так обидно, часто думаешь – «на кОй?! Мы уйдём, что очевидно - на заслуженный покой!..» Не забудьте наши льготы и надбавку за позор, За крутые обороты и невынесенный сор, Плюс – процент валоризаций, хоть за две-три тыщи лет – Чтобы сразу не хвататься с голодухи за кастет… Плюс – процент за отдалённость, плюс – за вредность без обид, Консерваторскую склонность и пегасно-музный вид! Дайте бонусы, какие – поищите, кто б помог, Приплюсуйте и морские, и космический паёк! Просим ПЕНСИЮ начислить – ДЕПУТАТСКУЮ для нас!!! Расписали свои мысли: ваши - МУЗА И ПЕГАС». Валерий Таиров
Marusia: Wega пишет: про ЭТО ПРО ЭТИ СТИХИ На тротуарах истолку С стеклом и солнцем пополам, Зимой открою потолку И дам читать сырым углам. Задекламирует чердак С поклоном рамам и зиме, К карнизам прянет чехарда Чудачеств, бедствий и замет. Буран не месяц будет месть, Концы, начала заметет. Внезапно вспомню: солнце есть; Увижу: свет давно не тот. Галчонком глянет Рождество, И разгулявшийся денек Прояснит много из того, Что мне и милой невдомек. В кашне, ладонью заслонясь, Сквозь фортку крикну детворе: Какое, милые, у нас Тысячелетье на дворе? Кто тропку к двери проторил, К дыре, засыпанной крупой, Пока я с Байроном курил, Пока я пил с Эдгаром По? Пока в Дарьял, как к другу, вхож, Как в ад, в цейхгауз и в арсенал, Я жизнь, как Лермонтова дрожь, Как губы в вермут окунал. Борис Пастернак
Wega: Marusia пишет: Пока я с Байроном курил, Свой слог на важный лад настроя, Бывало, пламенный творец Являл нам своего героя Как совершенства образец. Он одарял предмет любимый, Всегда неправедно гонимый, Душой чувствительной, умом И привлекательным лицом. Питая жар чистейшей страсти, Всегда восторженный герой Готов был жертвовать собой, И при конце последней части Всегда наказан был порок, Добру достойный был венок. XII А нынче все умы в тумане, Мораль на нас наводит сон, Порок любезен — и в романе, И там уж торжествует он. Британской музы небылицы Тревожат сон отроковицы, И стал теперь ее кумир Или задумчивый Вампир, Или Мельмот, бродяга мрачный, Иль Вечный жид, или Корсар, Или таинственный Сбогар. Лорд Байрон прихотью удачной Облек в унылый романтизм И безнадежный эгоизм..... Евгений Онегин
Marusia: Wega пишет: эгоизм Быть может потому духовно чист, И линию судьбы своей нашёл. Что я высокой пробы эгоист, Мне плохо, где вокруг нехорошо. Игорь Губерман
Wega: Marusia пишет: линию судьбы своей нашёл. Разорвалась на тысячу осколков, Искрясь стеклом, гранёным, на лету… Эх, жизнь моя, прожитая без толку! Я бережно осколки подмету. Темно и пусто. Фонари разбиты И тихо исчезают миражи… Душа сочится раною открытой… Жгутом, Господь, её перевяжи! Мой крик и шёпот тонут в вязкой бездне. Вердикт Судьбы – безжалостный палач. Мгновение! Замри и вновь – воскресни И линию судьбы переиначь, Опять назад, на дыбу иль на плаху, Забыв себя в смертельном вираже… Но… над крестами песнь щебечут птахи, А души милых с Господом уже… Не склеить, не сложить, начав сначала, А на коленях пагубно грешить. Наверно, я Судьбе не всё сказала, Коль теплится хоть часть моей души. В пространстве задержалась ненароком, Свечою одинокой на юру. Глядит с небес всевидящее око, Благословляя новый путь в миру… Уваркина Ольга
Marusia: Wega пишет: Душа Напрасно! Куда ни взгляну я, встречаю везде неудачу, И тягостно сердцу, что лгать я обязан всечасно; Тебе улыбаюсь, а внутренно горько я плачу, Напрасно. Разлука! Душа человека какие выносит мученья! А часто на них намекнуть лишь достаточно звука. Стою как безумный, еще не постиг выраженья: Разлука. Свиданье! Разбей этот кубок: в нем капля надежды таится. Она-то продлит и она-то усилит страданье, И в жизни туманной всё будет обманчиво сниться Свиданье. Не нами Бессилье изведано слов к выраженью желаний. Безмолвные муки сказалися людям веками, Но очередь наша, и кончится ряд испытаний Не нами. Но больно, Что жребии жизни святым побужденьям враждебны; В груди человека до них бы добраться довольно... Нет! вырвать и бросить; те язвы, быть может, целебны,- Но больно. Афанасий Фет
Wega: Marusia пишет: Разбей этот кубок ..........Когда дни и ночи становятся пресными, И сердце столетья устало биться, Известно средство - влаги чудесной Из кубка эльфийского вдоволь напиться. - Эльфийский кубок? Не слышал ни разу... - Эльфийский кубок? О чем ты, старик? - Коль вы вдвоем не умолкнете разом, Я способ найду вам подрезать язык... - Прощения просим и умолкаем, Но все же... - Довольно!.. Я понял вопрос... Всему свое время, и эту тайну Раскрою, коль слушать решили всерьез... ...Тоска убивала, с ума сводила, И эльф за кубком отправился в путь... Эльфийская жажда его томила - Из кубка испить - иль навеки уснуть... Цветков С.М.
Marusia: Wega пишет: Тоска убивала, с ума сводила, ... жажда его томила - XLV. Условий света свергнув бремя, Как он, отстав от суеты, С ним подружился я в то время. Мне нравились его черты, Мечтам невольная преданность, Неподражательная странность И резкий, охлажденный ум. Я был озлоблен, он угрюм; Страстей игру мы знали оба: Томила жизнь обоих нас; В обоих сердца жар угас; Обоих ожидала злоба Слепой Фортуны и людей На самом утре наших дней. А.С.Пушкин "Евгений Онегин"
полная версия страницы