Форум » Наши переводы и публикации » Элизабет Гаскелл "Признания мистера Харрисона" » Ответить
Элизабет Гаскелл "Признания мистера Харрисона"
Скрипач не нужен: Elizabeth Gaskell "Mr. Harrison's Confessions" Элизабет Гаскелл "Признания мистера Харрисона"
Скрипач не нужен: Перед тем, как вы начнёте читать первую главу, хочу отметить один момент. Мне кажется, вам будет интересно прежде узнать, что именно в этом произведении Элизабет Гаскелл впервые описала городок, которым "владеют амазонки". "Признания мистера Харрисона" были написаны в начале 1851 года. И только спустя несколько месяцев Гаскелл взялась за Кренфорд для "Домашнего чтения" Диккенса. Буду очень признательна за тапки! Ну и за пряники, само собой
Скрипач не нужен: Глава I Ярко пылал огонь в камине. Жена только что поднялась наверх уложить ребенка в постель. Напротив меня сидел Чарльз, загорелый и импозантный. Как приятно было осознавать, что впервые с мальчишеских времён мы сможем провести несколько недель под одной крышей. Я ел орехи и смотрел на языки пламени, разговаривать было лень. Но Чарльз никак не мог угомониться: – Теперь, когда твоя жена вышла, утоли любопытство, терзающее меня с той минуты, как я увидел её сегодня утром. Поведай же мне всё об ухаживаниях и завоеваниях, поделись рецептом – как заполучить такую очаровательную юную жену. В письмах ты не слишком баловал меня деталями. Так что, давай, дружище, выкладывай всё начистоту со всеми подробностями. – Если рассказывать всё от начала до конца, это будет длинная история. – Об этом не беспокойся. Если устану, вздремну: вот я опять на Цейлоне, одинокий и холостой; а как закончишь, проснусь и увижу себя под твоей крышей. Ну же, парень, поторопись. Вот тебе начало: «Жил-был когда-то молодой галантный холостяк». – Ну, хорошо! Жил-был когда-то молодой галантный холостяк, мучительно ломавший голову над вопросом: где бы обосноваться после того, как закончится его обучение на хирурга. Нет, я не могу продолжать как молодой галантный холостяк и всё-таки перейду на рассказ от первого лица. Так вот, когда ты поехал на Цейлон, я как раз заканчивал практику в госпитале и, если помнишь, хотел последовать твоему примеру и подумывал предложить себя в качестве судового врача. Но это понизило бы мой профессиональный статус, и я колебался. И пока я колебался, пришло письмо от кузена моего отца мистера Моргана – того самого пожилого джентльмена, писавшего моей матери длинные, полные советов письма, и наградившего меня пятифунтовой банкнотой за согласие быть отданным в ученье к мистеру Ховарду вместо того, чтобы пойти в море. Видимо, он с самого начала задумывал наше партнерство, если я закончу обучение с приличными результатами, и написал это письмо с деловым предложением, получив хорошие отзывы обо мне от своего старого друга – хирурга в госпитале Гая[1]. Я буду получать треть всего дохода в течение первых пяти лет, затем половину, и в конце концов всё дело полностью перейдёт ко мне. Совсем неплохо для парня без гроша в кармане, поскольку мистер Морган держал основную врачебную практику в одном провинциальном городке. Хотя я не знал его лично, но у меня прочно сформировался вполне симпатичный образ почтенного добросердечного неугомонного старого холостяка, вечно вмешивающегося в чужие дела. И первые же полчаса нашего знакомства подтвердили правильность этого портрета. Мистер Морган холост, к тому же практически друг семьи, и я было подумал, что буду жить у него. Но судя по всему, подобных ожиданий он и опасался. Когда в сопровождении носильщика, тащившего чемодан, я подошел к его двери, он уже стоял на лестнице и, пожимая мне руку, первым делом обратился к носильщику: –Джерри, подожди минутку, сейчас проводишь мистера Харрисона в его комнаты «У Джоселины», ты знаешь, где это, – и лишь после поприветствовал меня. На первый взгляд это не слишком походило на радушный приём, но со временем я стал лучше понимать старого доктора. – «У Джоселины» – лучшее, что я смог найти в спешке, – сказал он. – Но многочисленные случаи тифоподобной лихорадки в самой старой части города вынудили меня пригласить вас уже в этом месяце. Думаю, вам будет вполне удобно расположиться там на пару недель. Я взял на себя смелость попросить мою квартирную хозяйку послать в номер несколько вещей, чтобы добавить жилищу немного домашнего уюта – мягкое кресло, великолепный сервировочный столик и кое-что по мелочи из съестного. Завтра утром я намеревался обсудить с вами свои планы, если вы, конечно, не против. А сейчас мне не хотелось бы больше задерживать вас здесь на лестнице, полагаю, моя домоправительница уже приготовила для вас в гостинице чай. Складывалось впечатление, что пожилой джентльмен скорее тревожился не о моём комфорте, а о своём здоровье, ведь всё это время он стоял с непокрытой головой и был одет всего лишь в серую домашнюю куртку. Интересно, почему же он не пригласил меня войти в дом, вместо того, чтобы держать на лестнице? Но спустя какое-то время я понял свою ошибку: единственное, чего опасался старый доктор – это быть увиденным в домашнем платье, а вовсе не простуды. Что же до кажущегося негостеприимства – прожив очень недолго в Данкомбе, я ощутил все преимущества отношения к собственному дому как к крепости, защищенной от вторжения посторонних, и счёл вполне разумным заведённый мистером Морганом обычай разговаривать с кем бы то ни было в дверях. Только лишь в силу этой устоявшейся привычки он и меня принял подобным же образом. Но совсем скоро я уже безо всяких церемоний ходил к нему домой. Всё в моём новом жилище носило отпечаток чьей-то доброй заботы и предусмотрительности. И этот «кто-то» без сомнения был именно мистер Морган. Не хотелось ничего делать этим вечером, я просто сидел в небольшом эркере над магазинчиком «У Джоселины» и смотрел на улицу. Данкомб именует себя городом, но вернее было бы назвать его деревней. В самом деле, из окна гостиницы открывался весьма живописный вид. Дома здесь какие угодно, но только не стандартные. Может быть, они несколько бедны деталями, но все вместе смотрятся совсем неплохо. В Данкомбе нет плоских монотонных фасадов, которыми изобилуют многие более претенциозные города. Тут и там эркеры, врезающиеся в небо фронтоны, кое-где выступающие верхние этажи – всё это создаёт изумительную игру света и тени вдоль улицы. Вдобавок у жителей города есть необычная мода красить свои дома побелкой с оттенком розовой промокательной бумаги, цветом более всего походящей на камни, из каких построен Майнц[2]. Возможно, кто-то назовет такую расцветку безвкусной, а мне по душе этот яркий теплый тон. Кроме того, перед жилыми домами здесь устроены дворики с газоном по обеим сторонам мощёной дорожки и одним-двумя большими деревьями – липами или каштанами, простирающими далеко за пределы дворика свои огромные пышные кроны, под которыми легко можно укрыться от летних дождей. Я сидел у окна, раздумывая над контрастом между этим местом и квартирой в сердце Лондона, покинутой всего лишь двенадцать часов назад: окно, открытое здесь, хотя бы и в самом центре города, впустило в комнату взамен пыли и гари лишь аромат резеды, растущей в ящиках на подоконнике. Единственное, что можно было услышать на этой, главной улице – голоса матерей, зовущих спать своих заигравшихся отпрысков, да звон колокола на старой приходской церкви, отбивавшего восемь в память о комендантском часе. И в то время как я сидел, наслаждаясь праздностью, дверь отворилась, и маленькая служанка, проигнорировав полагающийся книксен, сообщила: – Сэр, миссис Мантон шлёт вам свои наилучшие пожелания. И ещё она хотела бы узнать, как вы себя чувствуете после такого путешествия. Вот! Это ли не доброта и сердечность? Разве пришло бы такое в голову даже самому близкому моему приятелю-коллеге из госпиталя Гая? Меж тем, миссис Мантон, имени которой мне не доводилось прежде слышать, несомненно, будет тревожиться до тех пор, пока я не успокою её, послав известие о том, что у меня всё хорошо. – Передай от меня поклон миссис Мантон. Скажи ей, что я чувствую себя неплохо. Премного благодарен за заботу! Я велел служанке сказать «неплохо», посчитав, что «отлично» сразу ослабит явную заинтересованность во мне миссис Мантон. Хорошая миссис Мантон! Добрая миссис Мантон! А также, возможно, молодая, симпатичная, богатая, вдовая миссис Мантон! Я потёр руки от удовольствия и вернулся на свой наблюдательный пост у окна, пытаясь отгадать, в каком же из домов живёт миссис Мантон. Снова лёгкий стук в дверь и снова маленькая служанка: – Сэр, мисс Томкинсон шлёт вам свои наилучшие пожелания. И она хотела бы узнать, как вы себя чувствуете после путешествия. Уж не знаю, почему, но имя мисс Томкинсон не было окружено таким радужным ореолом, как имя миссис Мантон. Тем не менее, было очень любезно со стороны мисс Томкинсон справиться о моём самочувствии. Единственное о чём я сожалел, так это о своём слишком крепком здоровье. Я едва ли не стыдился того, что не смогу поведать, как измотан и устал и уже дважды с момента прибытия падал в обморок. Хоть бы голова заболела, что ли! Я несколько раз глубоко вздохнул – ничего. Лёгкие работали отлично, я даже простуды не подцепил. Поэтому опять пришлось ответить: – Передай мисс Томкинсон поклон и скажи, что я не слишком утомился, чувствую себя сносно и крайне признателен ей за заботу. Малышка Салли едва успела спуститься вниз, как уже вернулась обратно, красная и запыхавшаяся: – Сэр, мистер и миссис Баллок шлют вам свои наилучшие пожелания и надеются, что после поездки у вас всё более-менее нормально. Кто бы ожидал такой заботы от людей со столь малообещающей фамилией[3]? Мистер и миссис Баллок, что и говорить, интересовали меня куда меньше их предшественниц. Но я любезно ответил: – Моё почтение мистеру и миссис Баллок. Ночной отдых в полной мере восстановит мои силы. Похожие послания спустя какое-то время пришли ещё от нескольких незнакомых добрых сердец. Честное слово, мне хотелось бы выглядеть не таким крепким и румяным. Было страшновато не оправдать надежд отзывчивых горожан, когда они увидят, какой я в действительности молодой здоровый парень. Я почти стыдился признаться в волчьем аппетите, когда Салли пришла узнать, не хочется ли мне чего-нибудь ещё. Велико было искушение заказать бифштексы. Возможно, следовало бы удовольствоваться жидкой кашкой и отправиться в постель. И всё-таки бифштексы победили. Но не стоило испытывать особой эйфории – подобные знаки внимания были бы оказаны жителями Данкомба любому, кто прибыл в город после длительной поездки. Большинство тех же самых людей послали бы справиться о самочувствии даже вот такого, как ты, бодрого загорелого здоровяка. Разве что, Салли, пожалуй, избавила бы тебя от наказания придумывать всякий раз новый неизбитый ответ. Примечания: [1] – Госпиталь Гая и Св. Томаса. Основан в 1721 г. в Лондоне. [2] – Майнц (нем. Mainz) – город в Германии, столица земли Рейнланд-Пфальц. [3] – Баллок (англ. Bullock) – бычок.
мариета: Скрипач не нужен Прелесть! Так давно хотела прочитать историю мистера Харрисона и очень вам благодарна за перевод! С нетерпением буду ждать продолжение.
Скрипач не нужен: мариета , спасибо! Очень рада! А тапки?
мариета: Скрипач не нужен пишет: А тапки? От меня? От меня даже пинетки нельзя ожидать
Галина: Скрипач не нужен , многообещающее начало. Мне тоже интересна история доктора Харрисона. Впрочем, как и всех обитателей Крэнфорда. Спасибо, что переводите. Пряники.
apropos: Скрипач не нужен Атмосферное, вкусное, неторопливое повествование завораживает. Так и представляешь себе провинциальный английский городок, молодого врача, сетующего про себя, что не может быть (и выглядеть) слишком усталым, чтобы беспокойство за путешественника местных жителей оказалось оправданным. А народ там уже на стреме - любопытствует, что за врач к ним приехал. Словом, очень понравилось начало - и надеюсь, продолжение не заставит себя ждать.
Скрипач не нужен: Дамы, спасибо! Такие отзывы душевные. Мне очень, очень приятно! И пряники дивные! (Галина, ) А тапки? Всё-таки оздоровительный пендель очень хорошо способствует более тщательной и успешной ловле "блох". Ведь я раз пять прочла, прежде чем вам показать, даже семью пристегнула к вычитке. А всё равно просочились кое-какие нескладности - очень явственно проступили два кривых оборота. Только теперь их увидела, и они мне что-то совсем не нравятся Пожалуйста, киньте в меня чем-нибудь, что и вам не понравилось. Подозреваю, что на самом деле кривоватостей там гораздо больше, чем две. apropos пишет: ...надеюсь, продолжение не заставит себя ждать. Не то, чтобы совсем не заставит... Мы быстро не мОгем! Но мы постараемся! Ещё раз большое спасибо, дамы!
Klo: Скрипач не нужен пишет: Пожалуйста, киньте в меня чем-нибудь, что и вам не понравилось.Не совсем точная формулировка – «не понравилось». Исключительно уступая Вашей настоятельной просьбе! Скрипач не нужен пишет: разговаривать было откровенно лень. Но это понизило бы мой профессиональный статус, и я колебался. И пока я колебался, пришло письмо от кузена моего отца мистера МорганаИ несколько знаков препинания: где бы обосноваться, после того, как закончится его обучение на хирурга. за согласие быть отданным в ученье к мистеру Ховарду, вместо того, чтобы пойти в море.Мне кажется, эти запятые – лишние. Если устану, вздремну - вот я опять на Цейлоне, одинокий и холостой, а как закончишь, проснусь Не помню точно знаки препинания в сложноподчиненных предложениях, но, кажется должно быть так: "Если устану - вздремну: вот я опять на Цейлоне, одинокий и холостой, а как закончишь – проснусь". Но это всего лишь мои школьные воспоминания о правилах русского языка и, возможно, они не соответствуют действительности.
Скрипач не нужен: Klo , вот спасибо! Klo пишет: разговаривать было откровенно лень. Да, мне это тоже как-то не очень. Не критично, но не кругло. В оригинале что-то вроде "чувствовал себя слишком ленивым, чтобы разговаривать". Я подумаю и перепишу как-нибудь покузявее. Klo пишет: Но это понизило бы мой профессиональный статус, и я колебался. И пока я колебался, пришло письмо от кузена моего отца мистера Моргана Это оставляем Тут специальное повторение. У Гаскелл именно так. Скажем: Есть не хотелось, я пил кофе и смотрел в окно. И пока я смотрел в окно, пришел кот и слопал всю колбасу с бутерброда. Я жарила картошку и болтала по телефону. И пока я болтала, картошка сгорела. Если изменить глагол во вторых предложениях, то чуть изменится и окраска. Отдельное спасибо за запятые! Конечно, они там лишние. У меня с препинаками всегда так: то перебор, то недобор. И Ваш вариант последнего сложного предложения мне кажется более правильным. Спасибо!
Klo: Скрипач не нужен - ! Никак не соберусь ответить - забегалась совсем, простите.
apropos: Скрипач не нужен пишет: А тапки? Да у меня глаз как-то особо ни за что не зацепился, признаться. Если только по мелочи (Кло некоторые уже озвучила), например: Скрипач не нужен пишет: счёл вполне разумным заведённый мистером Морганом обычай разговаривать с кем бы то ни было у двери Мне кажется - в дверях - более устойчивое выражение. Скрипач не нужен пишет: Единственное, что можно было услышать на этой, главной, улице – голоса матерей Убрала бы запятую после "главной" - она представляется лишней. А так все хорошо, на мой взгляд.
Скрипач не нужен: apropos, спасибо Со всем согласна! Дамы, очень неудобно, что я вас фактически притянула к редактированию. Спасибо большое за помощь!
apropos: Скрипач не нужен пишет: очень неудобно, что я вас фактически притянула к редактированию. Не надо стесняться, иначе без тапок останешься, а куда без них?
Скрипач не нужен: Глава II На следующее утро не успел я толком позавтракать, как уже появился мистер Морган. Никогда вплоть до этого момента не приводилось мне встречать столь франтоватого низенького человечка. Понятна верность некоторых людей тому стилю одежды, что был принят во времена их молодости, когда они – щёголи и красавицы, вызывали всеобщий восторг своим безупречным видом. Они не хотят поверить в то, что красота и молодость ушли, и упрямо считают современную моду неприличной. Мистер Морган может час напролёт яростно поносить сюртуки и, скажем, бакенбарды. Сам же он всегда чисто выбрит, одет в чёрный фрак и темно-серые панталоны, а ежеутренний обход городских пациентов неизменно совершает в начищенных до зеркального блеска наичернейших гессенских[4] сапогах со свисающими по обеим сторонам шелковыми кисточками. Когда же часам к десяти он возвращается домой, чтобы подготовиться к объезду своих сельских пациентов, то переобувается в сапоги для верховой езды, которые ему шьёт на заказ какой-то чудо-сапожник за сто миль отсюда. И более щёгольских сапог мне видеть не приходилось. Мистер Морган всегда выглядит как самый настоящий франт, и лучшего определения не подобрать. Очевидно, он был немного обескуражен, увидев меня, одетого в утренний костюм и раскачивающегося на стуле с книгой в руке. Привычка, позаимствованная у приятелей из госпиталя – сидеть, вытянув ноги к огню и балансируя на двух задних ножках стула, которую, как позднее выяснилось, мистер Морган на дух не переносил. Ко всему прочему на ногах моих были шлёпанцы, ношение каковых вне спальни также считалось проявлением неряшливости, неподобающей джентльмену. Короче говоря, лишь спустя какое-то время я осознал, что всё его предубеждение против меня зародилось с первых же минут этого визита – настолько он был шокирован моим внешним видом и поведением. Я отложил книгу и вскочил поприветствовать его. Он стоял очень прямо, шляпа и трость в руке: – Я пришел узнать, удобно ли будет вам сопровождать меня на утреннем обходе и быть представленным некоторым из наших друзей. В тоне, каким это произносилось, проступила заметная холодность, хотя, уверен, мистер Морган даже не предполагал её выказывать. – Я буду готов тотчас же, сэр, – и я метнулся в спальню, только бы поскорее скрыться от его сверлящих глаз. По возвращении посредством разных покашливаний и прочих неподдающихся описанию невнятных звуков я был поставлен в известность о том, что моё одеяние категорически его не устраивает. Я стоял готовый отправиться в путь, шляпа и перчатки в руке, но мистер Морган будто бы раздумывал: брать ли меня с собой на обход или нет. Уши горели, испарина покрывала меня с ног до головы. Наконец он прервал затянувшееся молчание: – Прошу прощения, мой дорогой юный друг, но могу ли я поинтересоваться: нет ли в вашем гардеробе чего-нибудь другого, помимо этой … визитки[5] – кажется, так вы это называете? Мы, жители Данкомба – скорее приверженцы соблюдения норм приличия, и очень многое здесь зависит от первого впечатления. Пусть же первое впечатление о вас будет как о профессионале, мой уважаемый сэр. Цвет одежды нашей профессии – чёрный. Простите мою прямоту, но я считаю себя in loco parentis[6]. Он был так добр, так вежлив и на самом деле так по-дружески расположен, что обижаться было бы ребячеством. Хотя в душе меня всё-таки немного возмущало подобное обращение. Так или иначе, я промямлил: – О, конечно же, сэр, как скажете, – и пошел переменить на что-нибудь другое мою несчастную визитку. – Подобный костюм скорее наводит на мысли о спорте и не совсем подходит медику. Кажется, будто вы приехали сюда поохотиться, а не стать Галеном или Гиппократом всей округи, – он снисходительно улыбнулся. А я едва сдержал вздох. Ведь, сказать по правде, именно это я и предвкушал (и даже хвастал перед друзьями в госпитале) – как буду гонять зайцев с гончими. Всё-таки Данкомб и знаменит своими охотничьими угодьями. Но все мои затеи рассыпались в пыль, когда мистер Морган подвёл меня к постоялому двору, где по пути на ярмарку остановился торговец лошадьми, и «настоятельно посоветовал» (что в сложившихся обстоятельствах было равносильно приказу) купить бурую коренастую рабочую лошадку вместо длинноногого эффектного скакового коня. «Да она любой барьер возьмёт, какой ни попадись», – заверил меня продавец. Мистер Морган явно был доволен, когда, распрощавшись с мечтами об охоте, я подчинился его выбору. После столь удачной покупки лошади он раскрыл сразу несколько идей относительно моего будущего. Во-первых, я должен обзавестись собственным домом. Это будет выглядеть более респектабельно, если не сказать, более подобающе профессионалу, чем номер в гостинице. Затем он рассказал о своём друге – хирурге из соседнего городка, что умер совсем недавно и оставил после себя вдову с очень скромным доходом, которая была бы рада в качестве домашней хозяйки помочь мне обжиться в новом доме. Таким образом траты мои существенно снизятся. – Весьма благовоспитанная женщина, насколько я могу судить по нашим немногочисленным встречам, – продолжал мистер Морган. – Лет сорока пяти или около того. И она может оказать вам действенную помощь в том, что касается этикета в нашей профессии – лёгкого, ненавязчивого внимания и участия. Каждый, кто хочет преуспеть в жизни, должен этому научиться. А вот и дом миссис Мантон, сэр, – и он резко остановился перед совершенно неромантичной зеленой дверью с большим медным молотком. Я не успел спросить: «Кто такая миссис Мантон?», как уже доложили, что она дома, и мы следом за опрятной пожилой служанкой поднялись по узкой, покрытой ковром лестнице в гостиную. Миссис Мантон оказалась вдовой прежнего викария. Немного за шестьдесят, глуховата и, как все тугие на ухо люди, которых мне приходилось встречать, большая любительница поболтать. Возможно, и потому, что лишь тогда узнавала о предмете разговора, ускользавшем прежде от её внимания, когда кто-нибудь его затрагивал. Она страдала застарелым недугом, зачастую не позволявшем ей выйти из дома. Внимательные горожане взяли себе за правило навещать её и приносить самые свежие, самые яркие и занимательные новости, превращая тем самым её гостиную в средоточие сплетен Данкомба. Заметь, не скандалов, а сплетен – между одним и другим проходит чёткая граница. Теперь ты можешь сам вообразить разницу между нафантазированной и реальной миссис Мантон. Вместо нелепой выдумки о цветущей красавице-вдове, нежно заботящейся о самочувствии незнакомца, я видел перед собой невзрачную, скромно одетую, словоохотливую пожилую особу с цепким внимательным взглядом, отпечатком страданий на лице, простыми манерами и, безусловно, до сих пор настоящую леди. Она беседовала с мистером Морганом, но смотрела на меня, и ни одно движение от неё не ускользало. Я был раздосадован стараниями мистера Моргана представить меня в наиболее выгодном свете. Он же от души желал повернуть все возможные обстоятельства в мою пользу в глазах миссис Мантон, отлично зная, что ни один городской глашатай не смог бы разнести вести лучше, чем она. – Что за высказывание сэра Эстли Купера[7] вы мне сейчас приводили? – переспросил он. В действительности же то был самый банальный разговор, который я пересказал мистеру Моргану пока мы шли сюда, и мне было стыдно повторять всё это вновь. Но его замысел увенчался успехом: ещё до наступления ночи весь город знал, что я – любимый ученик сэра Эстли (которого, честно говоря, я видел всего пару раз), и мистер Морган, зная мою истинную ценность, опасается, что я могу быть затребован обратно, дабы ассистировать сэру Эстли в его работе хирурга при королевской семье. Упоминалась любая незначительная деталь, если она могла прибавить мне важности. «Я слышал однажды, как сэр Роберт Пиль[8] заметил мистеру Харрисону, батюшке нашего юного друга : «Удивительно полны и ярки луны в августе»». Если ты помнишь, Чарльз, отец мой всегда гордился тем, что продал пару перчаток сэру Роберту, когда тот останавливался на ферме неподалеку от Биддикомба. Видимо, добрый мистер Морган нанес свой единственный визит отцу именно в этот момент. Но миссис Мантон очевидно смотрела на меня с удвоенным уважением после столь, казалось бы, пустячного замечания, насмешившего меня спустя несколько месяцев своей невероятной трансформацией в утверждение, будто мой батюшка был близким другом премьер-министра и, по существу, советником во всех его публичных мероприятиях. Я не вмешивался и просто сидел и молчал, возмущаясь и забавляясь одновременно. Мистер Морган был так доволен эффектом от этого разговора, что не хотелось требовать объяснений и портить ему настроение. Да и на самом деле я совершенно не представлял себе в то время, как самые незначительные высказывания в Данкомбе могли заронить семена великих событий. Примечания: [4] – Гессенские сапоги (англ. Hessian boots) – высокие узконосые сапоги из плотной кожи на низком каблуке, верх голенища украшался одной или двумя кисточками. Изначально обувь немецких военных, в начале 19 века получила широкое распространение среди гражданского населения. Гессен (нем. Hessen) – земля в Германии. [5] – Визитка - однобортный короткий сюртук с закруглёнными, расходящимися спереди полами. В 19 и начале 20 в. предназначался для утренних визитов. [6] – in loco parentis (лат.) – вместо родителей. [7] – Эстли Купер (Astley Paston Cooper, 1768 – 1841) – выдающийся английский хирург и анатом. [8] – Роберт Пиль (Robert Peel, 1788 – 1850) - премьер-министр Великобритании с 1834 по 1835 и с 1841 по 1846 гг.
Скрипач не нужен: Вот так выглядели гессенские сапоги: Здесь кисточка одна, а могло быть и две. Тогда они располагались чуть ниже и не посередине, а сдвинуты немного на бока. И, да, это была не вся вторая глава, а её половина)) Решила не тянуть, а выложить её в два захода.
Хелга: Скрипач не нужен Пришла исключительно с пряниками. Одно удовольствие читать Ваш перевод и эту историю.
apropos: Скрипач не нужен Чудное описание провинциальной жизни. Бедолаге д-ру Харрисону вместо охоты и общества молодых и нежных вдовушек уготовили совсем другую судьбу. Читается на одном дыхании. Из тапок заметила только - "вы" в прямой речи пишется с маленькой буквы.
Скрипач не нужен: Хелга, apropos, спасибо, дамы! Я очень рада! Я не знаю, как дело обстоит у нормальных переводчиков, а у меня при моём уровне английского сперва ощущение какой-то массы бесформенной перед глазами, потом потихоньку начинает что-то расти и оформляться, пока наконец не проступают черты настоящих живых персонажей. Конечно, очень хотелось бы, чтобы эти, мной вылепленные герои, были похожи на тех, что придумала Гаскелл. apropos, спасибо большое за тапок! Школьная ошибка. А ещё в двух предложениях подряд "в действительности" влепила. Можно, я на жару свалю?
мариета: Скрипач не нужен Мне очень нравится то, что получается у вас. Я в полном восторге от мистера Моргана - такой воспитанный, деликатный и умеет оказываться на подходящее место в подходящем моменте Просто прелесть!!! Очень колоритный образ!
полная версия страницы