Форум » Наши переводы и публикации » "A Tangled Web" - "В паутине" Люси Монтгомери, перевод - 2 » Ответить
"A Tangled Web" - "В паутине" Люси Монтгомери, перевод - 2
Хелга: Роман написан в 1931 году.
bobby: Хелга Спасибо! Пары потихоньку соединяются, как оно и должно быть. Так Ноэлю и надо. Каков наглец! Рада не столько за Гей, сколько за Роджера - его терпение было вознаграждено.
Юлия: Хелга Ах, как замечательно! Роджер, милый Роджер... Хелга пишет: Гей вдруг рассмеялась, затряслась от смеха. Самая лучшая реакция. А об итогах я и не говорю. Чудесно! Спасибо, дорогая, за прекрасные переживания.
Хелга: Спасибо! Осталось совсем немного...
Юлия: Хелга пишет: Осталось совсем немного... А жаль...
Хелга: Юлия пишет: А жаль... У Монтгомери есть еще чудесные вещи... Следующая глава такая, трагично-печально-трогательная.
Юлия: Хелга пишет: Следующая глава такая, трагично-печально-трогательная Ждем с нетерпением. Хелга пишет: У Монтгомери есть еще чудесные вещи... А у нас такой замечательный, чуткий переводчик
Хелга: IX Маленький Брайан Дарк бродил по дорогам, разыскивая телят дяди Дункана, сбежавших с пастбища. Дядя наказал ему не возвращаться домой, пока не найдет их, а он никак не мог напасть на их след. Моросил дождь, наступил темный, холодный, печальный октябрьский вечер. Дорога, что тянулась вдоль гавани, тонула в тумане, пара катеров призрачно дрейфовала в темнеющем заливе. Брайан чувствовал себя ужасно одиноким. Его сердце рвалось из груди, когда он проходил мимо теплых жилищ и видел в весело освещенных кухонных окнах счастливых детей. В одном из окон мальчик его возраста стоял рядом с матерью. Она обняла его и горячо поцеловала. Брайан подавил рыдание. «Интересно, – с грустью подумал он, – что это такое – быть любимым». Тут и там через открытые двери доносились ароматы готовящейся еды. Он был очень голоден, потому что не ужинал. И очень устал, так как целый день копал картофель. Но он не смел вернуться домой без убежавших телят. Сим Дарк, к которому он застенчиво обратился, сказал, что видел каких-то животных на прибрежной дороге к Бухте Малой Пятницы. Уезжая, Сим ощутил жалость к маленькому Брайану. Похоже, ребенок недоедал. А его свитер тонковат для столь холодного осеннего вечера. Семье Дункана Дарка должно быть стыдно. А затем Сим пришел домой к превосходному ужину и хорошо одетой семье и забыл о Брайане. Брайан плелся по длинной заросшей травой дороге к Бухте Малой Пятницы. Темнело, и ему стало страшно. Сквозь пелену усиливающегося дождя приветливо поблескивал свет в окне Маленького Сэма. Брайан подошел к дому и спросил, не видел ли тот телят. Маленький Сэм не видел, но заставил Брайана зайти и поужинать с ним. Брайан считал, что не должен заходить, не найдя телят, но запах похлебки Маленького Сэма был слишком соблазнительным. А в комнате так тепло и уютно. Кроме того, ему нравился Маленький Сэм. Как-то вечером, он взял Брайна покататься на лодке по заливу, мерцающему словно помятый атлас под светом нарождающейся на западе луны. Одно из немногих прекрасных воспоминаний Брайана. «Переждем дождь, – сказал Маленький Сэм, щедро наливая похлебку. – Моя голень уже два дня нещадно ноет. Начинаю ощущать свои годы, – добавил он, вздохнув. Когда ужин закончился, дождь все еще шел. Маленький Сэм настоял, чтобы Брайан остался ночевать у него. «Тебе не стоит уходить в такую ночь. Послушай, как усиливается ветер. Оставайся, тебе здесь будет хорошо, а утром пойдешь искать своих телят. Наверняка найдешь их на участке Джейка Хамера. У него безобразные изгороди». Брайан сдался. Ему было страшно идти домой в темноте. А здесь так тепло и уютно. Конечно, он беспокоился о Крикете. Но если тот придет, он может просто устроиться на кровати Брайана и ему будет вполне удобно. Ничего плохого с ним не случится. Брайан провел чудеснейший вечер своей жизни, сидя рядом с Маленьким Сэмом, лаская Горчицу, славную старую кошку, хотя и не сравнимую с Крикетом, и слушая жуткие истории о призраках, которые рассказывал Маленький Сэм. Тому и в голову не пришло, что не следует рассказывать такие вещи Брайану. Как давно никто не слушал его баек. Этой осенью у Маленького Сэма было слишком много одиноких вечеров. Он боялся предстоящей зимы, словно последней в жизни. Но он не упомянул Большого Сэма. Они в конце концов прекратили говорить друг о друге. Маленький Сэм лишь с гордостью показал Брайану Аврору и спросил, считает ли тот ее красивой. Брайан считал. Эта белая замершая фигурка вызывала мысли о музыке лунной ночи, коралловых облаках утреннего неба и всех тех памятных моментах красоты, которые иногда – когда он не был слишком усталым и голодным – творили гармонию в его душе. Брайан долго не мог заснуть, свернувшись на кровати, на которой когда-то спал Большой Сэм. Ветер ревел за окном, потоки дождя стекали по скалам. Ветер дул с берега, и волны не были слишком большими, но издавали странный, плачущий, тоскливый звук. Брайан гадал, не слишком ли рассердятся на него тетя и дядя, и не покинет ли его Крикет. Когда он наконец заснул, ему приснился страшный сон. Он стоит один посреди огромной снежной, залитой лунным светом равнины. Прямо перед ним – огромное существо, похожее на волка с картинок к сказке о Красной шапочке, но в десять раз больше, чем обычный волк, с рычащей слюнявой пастью и страшными горящими глазами. Столько ненависти, адской ненависти было в этих глазах, что Брайан закричал от ужаса и проснулся. В комнате стоял предрассветный сумрак. Маленький Сэм мирно похрапывал, Горчица устроилась у него на животе. Ветер и дождь унялись, мир за окном был укутан в серый туман. Но ужас сна все еще не отпустил Брайана. Отчего-то – он не знал и не мог объяснить причину – он почувствовал, что-то случилось с Крикетом. Он осторожно выбрался из постели, натянул свою изношенную одежду, вышел из дома и закрыл дверь за собой. Через час он добрался домой. Все спали. В гараже стояла незнакомая машина. Брайан на цыпочках прошел через кухню и забрался по лестнице на чердак. Его сердце болезненно билось. Он отчаянно молился, чтобы найти там Крикета, теплого, пушистого и урчащего. Но увидел он дядю Дункана, спящего на его кровати. Никаких признаков Крикета. Брайан сел на пол, охваченный тошнотворным чувством. Он догадался, что, вероятно, произошло – такое уже как-то было. Приехали гости, и гостей оказалось больше, чем спальных мест. Дядя уступил свою кровать и пошел спать на чердак. Приходил ли Крикет? Если да, все ли с ним благополучно? Вновь и вновь Брайан задавал себе эти вопросы, когда проснулся дядя, потянулся, сел и уставился на него. «Нашел телят?» – спросил он. «Н-е-ет, но Маленький Сэм говорит, они на участке Джейка Хамера. Сейчас пойду и пригоню их». Голос Брайана предательски дрожал, но не из страха за телят. Что… что с Крикетом? Дункан Дарк зевнул. «Давай. И откуда сюда явился этот кот, разбудил меня и поцарапал лицо? Ты что, завел здесь котов, парень?» «Не-е-ет, только одного… он иногда приходит по ночам, – прошептал Брайан. Казалось, внутри у него все застыло. «Ладно, он больше не придет. Я свернул ему шею. А теперь шагай за телятами. У тебя уйма времени до завтрака». Позже Брайан нашел мертвое тельце своего маленького питомца среди лопухов под окном. Сердце мальчика разрывалось на кусочки, когда он поднял Крикета и попытался закрыть остекленевшие глаза. Он чувствовал себя таким беспомощным, таким одиноким. Единственное существо в мире, что любило его, было мертво, убито. Никогда больше не услышать царапанье его лапок по крыше чердака, никогда мягкая лапа не коснется его лица, никогда урчащее создание не прижмется к нему с любовью. Бога нет на свете. Даже молодой беспечный Бог не мог бы позволить сделать такое. Когда наступила ночь, Брайан понял, что не может, не может, лечь в кровать на чердаке. Он не мог находиться там в одиночестве, ожидая Крикета, который никогда больше не придет. Крикет лежал холодный и твердый в маленькой могилке, ее выкопал Брайан под дикой вишней. В отчаянии ребенок выскочил из дома и бросился бежать по сумрачной дороге. Он едва понимал, куда. Скорее инстинктивно, чем обдуманно ноги привели его на кладбище Розовой Реки к заброшенной могиле матери. Он упал на землю, жестоко рыдая. «О, мама, мама. Я хочу умереть, хочу быть с тобой. Мама… мама… возьми меня, я больше не могу жить, не могу… не могу. Пожалуйста, мама». Маргарет Пенхаллоу стояла, глядя на него. Она ходила к Артемасу Дарку с платьем для Мей Дарк и возвращалась по короткой дороге через кладбище, не спеша, потому что любила это призрачное место, где спали вечным сном многие ее родственники, и где хрустящий резкий западный ветер гулял над могилами. Это мальчик бедняжки Лоры Дарк? И что же с ним случилось? Она наклонилась и осторожно дотронулась до него. «Брайан, что произошло, милый?» Он судорожно вскочил, сжавшись. Его болезненные рыдания прекратились. «Расскажи мне, дорогой». Брайан думал, что никогда не сможет никому рассказать. Но мягкие серо-голубые глаза смотрели нежно и сочувственно. Он сам не заметил, как начал говорить. Он выплакал ей историю несчастного Крикета. «Он был для меня всем, никто никогда не любил меня, кроме Крикета». Несколько минут Маргарет стояла неподвижно, гладя Брайана по голове. За эти мгновения мечта о золотоволосом малыше навсегда покинула ее мысли. Она знала, что должна сделать – что она хочет сделать. «Брайан, хотел бы ты прийти и жить со мной… в Шепчущихся Ветрах? Я переезжаю туда на следующей неделе. Ты станешь моим маленьким мальчиком, и я буду любить тебя, я любила твою маму, мой милый, когда мы были детьми». Брайан перестал плакать и недоверчиво взглянул на нее. «О, мисс Пенхаллоу… это правда? Я могу на самом деле жить с вами? И…и дядя Дункан позволит мне?» «Да, это правда. И я не сомневаюсь, что твой дядя будет рад отправить… позволить тебе прийти ко мне. Больше не плачь, дорогой. Иди домой… здесь слишком холодно для тебя. На следующей неделе мы все устроим. И называй меня тетя Маргарет». «О, тетя Маргарет, – Брайан схватил ее за руку, красивую изящную руку, которая так нежно касалась его волос, – я… я… я боюсь, что вы не полюбите меня, если все про меня узнаете. Я… я – плохой, тетя Маргарет. Так говорит тетя Алтея. И она… она права. Я не хотел ходить в церковь, тетя Маргарет, потому что у меня рваная одежда. Я знаю, что это грешно. И я… у меня были такие ужасные мысли, когда дядя Дункан сказал мне, что убил Крикета. О, тетя Маргарет, я не хотел бы, чтобы вы разочаровались во мне, когда узнаете, что я дурной мальчик». Маргарет улыбнулась и обняла его. Каким худеньким был этот бедняжка. «Тогда мы вместе будем дурными и грешными, Брайан. Пойдем, дорогой, я немного провожу тебя до дому. Ты замерз, ты дрожишь. Не следует выходить без куртки в такой холодный вечер». Они прошли через кладбище, мимо могилы тети Бекки и мерцающего памятника, по дороге, рука в руке. Оба вдруг почувствовали себя счастливыми. Они знали, что теперь принадлежат друг другу. Этой ночью Брайан заснул со слезами на ресницах по бедному Крикету, но с теплым ощущением, что укутан любовью – такого с ним никогда не бывало. Маргарет лежала в блаженной бессоннице. У нее есть Шепчущиеся Ветра и маленькое одинокое существо, чтобы любить и лелеять. Больше ей ничего не нужно, даже кувшина тети Бекки.
apropos: Хелга Давно перестала быть сентиментальной, плачу ну очень редко, а вот автор таки проняла до слез. Ужасно жалко Брайана и Крикета - просто сердце разрывается от боли за них и от ощущения собственного бессилия. К счастью, есть Маргарет. Уверена - она всей душой полюбит мальчика и возместит ему - насколько это возможно - потерянную мать, и он получит все недостающее ему тепло и любовь. И так проникновенно, так щемяще написано...
Юлия: Хелга apropos пишет: автор таки проняла до слез Вот и я тоже задохнулась. Пронзительно написано. И чувства бессилия перед враждебным миром и отчаяние мальчика, его боль... apropos пишет: К счастью, есть Маргарет. Уверена - она всей душой полюбит мальчика и возместит ему - насколько это возможно - потерянную мать Да и Брайан, надеюсь, возместит Маргарет все те пустые годы без любви, без привязанности. Ведь и она так же не нужна никому, одинока и не любима. За годы эти у нее скопилось столько нежности и тепла, которые ей некому было отдать. И вот теперь у нее появился шанс.
Скрипач не нужен: Хелга Ах ты ж, господи... Бедный деть. Страшный опыт получил до кучи ко всем прочим прелестям существования. Ну, когда пошла речь про усыновление Маргарет ребеночка со складочками, ясно было, что за ребеночек в итоге им окажется)) Ох, дамы, не бейте сильно. Но всё-таки мне кажется, Монтгомери немного переборщила с несчастьями на одного мальчишку. Что-то вдруг такие людоеды в клане взялись. Остальные-то, несмотря на странности, всё-таки вполне обычные люди.
Хелга: apropos, Юлия, Скрипач не нужен Спасибо! Скрипач не нужен пишет: Но всё-таки мне кажется, Монтгомери немного переборщила с несчастьями на одного мальчишку. Что-то вдруг такие людоеды в клане взялись. Остальные-то, несмотря на странности, всё-таки вполне обычные люди. Клан же большой, в нем есть все человеческие типы. Ой, интересно было бы героев по типам разложить, а? Ну вот и злодеи тоже присутствуют, а как же без них?
Хелга: Finally, Brethren. В заключение, братание Клан едва оправился после воссоединения Хью и Джоселин, как впереди замаячил последний день октября – день, когда станет известно, кто получит кувшин тети Бекки. Прежнее волнение, немного спавшее, особенно ввиду приближающихся венчаний – «в этом году свадьба за свадьбой», как сказал дядя Пиппин – вновь всколыхнулось, удвоенное беспокойными догадками касательно изменений, произошедших с Дэнди. Потому что Дэнди изменился. Трудно было не заметить этого. Он стал скрытным, угрюмым, недружелюбным, рассеянным. На всех ворчал. Регулярно посещал церковь, но никогда не задерживался, чтобы поболтать после службы. Он больше не ходил на собрания в кузню. Никто не видел его по субботам. Некоторые связывали это с пожаром, но большинство отвергало эту версию. Дэнди почти ничего не лишился, кроме, разве что мебели из гостевой комнаты. У него имелась хорошая страховка и старый дом на ферме в долине, где он смог на время поселиться. Как ни крути, а дело все же связано с кувшином. Неужели Дэнди должен сам решить, кто его получит, и боится последствий? «Он похож на человека с нечистой совестью», – сказал Стэнтон Гранди. «Такого не может быть, – ответил дядя Пиппин. – По правде говоря, у Дэнди никогда не было никакой совести». «Тогда, у него, должно быть, нервная прострация», – сказал Гранди. «Я бы не удивился, – согласился дядя Пиппин. – Хранить целый год кувшин, да еще и, можбыть, решать, кому он достанется, испытание не для слабонервных». «Вы полагаете, – с ужасом молвил Сим Дарк, – что миссис Дэнди разбила кувшин?» С приближением конца октября напряжение нарастало. Утопленник Джон и Титус Дарк размышляли о том, что, кувшин или не кувшин, но через неделю смогут позволить себе расслабиться. Уильям И. купил в Шарлоттауне новый столик красного дерева, по слухам для того, чтобы поставить на него кувшин. Старый Миллер Дарк держал недописанной последнюю главу семейной истории, ожидая, что сможет внести туда имя счастливчика. Крис Пенхаллоу с любовью смотрел на свою заброшенную скрипку. Миссис Алан Дарк, чьи дух и решимость до сих пор держали ее на плаву, думала, устало вздыхая, что после тридцать первого октября сможет умереть спокойно. «А Эдит намеревается рожать именно на этой неделе», – стонала миссис Сим Дарк. Словно бы Эдит выбирала самое неудобное время для родов. Но ее мать на самом деле подумывала, что дочь могла бы получше запланировать такие дела. И наконец этот день наступил. Пасмурный день с хмурым ветром. Осенние рощи, что недавно очаровывали золотом листвы и яркой зеленью сосен, ныне стояли обнаженно серые. Красные вспаханные поля на склонах Лесной Паутины свидетельствовали о том, как славно потрудился Хью. Во дворе Гомера Пенхаллоу золотилась огромная пирамида из тыкв. Воды бухты приобрели густо-синий оттенок, а пастбища уснули. Все собрались у Дэнди, за исключением миссис Сим – Эдит вот-вот готовилась родить – и семьи Джима Трента, они сидели дома на карантине из-за кори и горько гадали, чем же прогневили Бога. Бульдог Дэнди, Альфонсо, уселся столбиком у передних дверей, словно всю жизнь только об этом и мечтал. «В общем и целом, ты – самое безобразное животное из всех, что я встречал, – сказал ему Питер, но это никак не затронуло собачьих чувств. Он лишь издал звук, от которого кровь застыла в жилах, а миссис Тойнби схватила судорога. «Чем-нибудь угостишь нас, Дэнди?» – прошептал дядя Пиппин. «Думаю, жена приготовила закуски», – нервно ответил Дэнди. Он не думал, что у кого-нибудь сохранится хороший аппетит, когда они услышат то, что он должен сказать. Мюррей Дарк смотрел на Тору, как обычно, но иначе – он размышлял, через какое время будет прилично начать ухаживать за нею. Если бы Крис умер естественной смертью, Мюррей ждал бы только три месяца. Но при настоящем положении вещей он решил, что уместней будет шесть. Маргарет в чрезвычайно красивом платье из серого шелка – оно предназначалось для свадьбы – выглядела такой молодой и счастливой, что Пенни вновь затерзали страшные сомнения, а Стэнтон Гранди задумался, не разумно ли в конце концов жениться еще раз. Должно быть, от десяти тысяч осталось еще немало, несмотря на глупую покупку этого заброшенного местечка и новой мебели, которой, как говорили, она обставила дом. Стэнтон решил было обдумать это. Но впоследствии отказался от затеи. Потому что Маргарет больше не стремилась замуж. У нее были Шепчущиеся Ветра и Брайан, и она совершенно счастлива. Даже кувшин больше не заботил ее. Донну же до сих пор заботил, хотя и не слишком. В конце концов, такой кувшин не возьмешь с собой в Африку. Она больше думала о свадебном обеде и украшении церковного зала. А Питер, урожденный бродяга и путешественник, по уши влип в традиционное бракосочетание со всей его суетой, кружевами и оборками. Но на этом настоял Утопленник Джон. Он любил шумные многоцветные свадьбы в традициях клана. Его надули с первой свадьбой из-за спешного военного венчания Донны и Барри, но… боже сохрани, он не собирался лишиться этого во второй раз. И слава небесам, в моде снова приличные платья! Платье Донны, как решил Утопленник Джон, должно быть до пола. Донна не возражала. Там, куда она отправлялась с Питером, можно будет ходить в одних трусиках. К счастью, Утопленник Джон ничего такого не подозревал. Иначе это показалось бы ему еще более возмутительным, чем те львы. Роджер открыто и бесстыдно боготворил Гей… ее светящиеся волосы, искрящиеся глаза, очаровательные жесты прекрасных рук. Он казался таким счастливым, что некоторым из присутствующих стало неловко, словно Провидение наблюдало за ними. Нэн была здесь, метая вокруг насмешливые взгляды зеленых глаз, но избегая смотреть на Гей. Томас Эшли с женой, из Галифакса, были здесь, хотя весь клан считал, что им тут нечего делать. Они не были родственниками, а лишь гостями Уильяма И. Никто, глядя на лунообразное лицо Томаса, его поджатые сморщенные губы и очки в черепаховой оправе, не мог и предположить, что сюда его привели романтические воспоминания. Он хотел еще раз увидеть миссис Клиффорд Пенхаллоу. Он был отчаянно влюблен в нее в юности и, как с горечью признавала его жена, так и не избавился от этого чувства. Томас скрытно поглядывал на всех присутствующих женщин. Миссис Клиффорд еще не пришла. Он гадал, что за мрачная, скромная женщина сидит у камина. Хью и Джоселин были здесь, хотя Джоселин предпочла бы остаться дома, чтобы докрасить оконные рамы в комнате для гостей в Лесной Паутине. Рейчел Пенхаллоу была здесь, счастливая в меру своих возможностей. Пенни Дарк, узнав, что иорданская вода из ее бутылки пролита, немедленно послал ей свою, радуясь, что избавился от такой дурацкой вещи. Рейчел наконец отказалась от своей молочной диеты. Кейт и Фрэнк были здесь со своим ребенком. Ребенок много плакал, а Стэнтон Гранди смотрел на него. Здесь были и Темпест Дарк, Лоусон и Найоми Дарк. Найоми выглядела немного постаревшей, усталой и еще более отчаявшейся. Дэвид Дарк был здесь, надеясь, что Дэнди хотя бы не попросит его открыть встречу молитвой. Дядя Пиппин был здесь, размышляя, почему, несмотря на сдерживаемое волнение, все кажется скучноватым. Не то, что приемы тети Бекки. Дядя Пиппин решил, что причина в том, что все слишком вежливы. Жизнь теряет остроту, когда люди излишне вежливы. Тетя Бекки никогда этим не отличалась. Вот потому ее приемы были интересны.
Юлия: Хелга Так что ж с кувшинм-то? Я волнуюсь не меньше Дарков с Пенхаллоу. Скрипач не нужен пишет: Что-то вдруг такие людоеды в клане взялись. Остальные-то, несмотря на странности, всё-таки вполне обычные люди. В том-то и дело, что вполне обычные. Чтобы быть черствым, грубым, даже жестоким (не какой-то изощренной жестокостью, а вот так по мелочи) достаточно быть равнодушным. Не надо быть злодеем, или живодером, чтобы от злости на расцарапанное лицо, швырнуть котенка об стену так, что тот околеет, или свернуть ему шею в палец толщиной. Легко отправить без ужина кого-нибудь куда-нибудь, не обратить внимание на его одежду. Мы замечаем такие мелочи только, когда это затрагивает нас самих. И гораздо важнее оказывается потерянный теленок (сколько он стоил? И сколько можно будет за него выручить?), и желание заснуть хоть где-нибудь, когда наехали гости, и в доме людей, что сельдей в бочке. Мы, читатели, смотрим на бедного Брайана, на бедного мальчика, не знающего любви, лишенного материнской ласки. Мы знаем о его боли, о его чувствах, и потому жалеем его. А для них он просто чужой мальчишка, по христианскому милосердию взятый в дом. Лишний рот - он должен как-то оправдывать свое нахождение в доме. Они просто не обращают на него внимания, он для них не человек, а функция. Но так ли это сильно отличается от общепринятой нормы? Кроме того, в те времена, когда был написан роман, современного понимания детства не было. Дети работали на тяжелых и опасных работах наравне со взрослыми, получали за это в несколько раз меньше. Это было нормой. Даже к собственным детям отношения было иное. Кто из нас сейчас своего ребенка отправит без ужина спать, а тогда это было традиционным наказанием, как и телесные наказания, практиковавшиеся и дома, и в учебных заведениях. Нет, ничего ужасного в опекунах Брайана нет. Самые обычные люди. Пусть не самые отзывчивые и мягкосердечные, что и отмечают их родственники. Но совсем не злодеи.
bobby: Хелга Юлия пишет: Так что ж с кувшинм-то? Наверное, его нет... Хелга, это лишь предположение Мне тоже очень интересно, но ничего хорошего с кувшином не могло произойти, судя по изменившемуся поведению Дэнди. Юлия пишет: А для них он просто чужой мальчишка, по христианскому милосердию взятый в дом. Но он же не батрак, а родственник, и для клана не чужой. Но никто из клана, в котором столько народу, даже приятные и вроде как отзывчивые люди, ничего не видят и не хотят замечать, и по сути так же равнодушно относятся к мальчику, как непосредственные опекуны.
Юлия: bobby пишет: Но он же не батрак, а родственник, и для клана не чужой. Так его и взяли в дом. bobby пишет: Но никто из клана, в котором столько народу, даже приятные и вроде как отзывчивые люди, ничего не видят и не хотят замечать Ну почему же? Все время кто-нибудь замечает. И Маргарет, и Маленький Сэм, и Сим Дарк. Но у каждого свои заботы. Вот и Сим Дарк вернулся домой и забыл о мальчишке. Так уж мы устроены - пробегаем мимо чужих проблем и забываем о них.
Хелга: apropos пишет: Уверена - она всей душой полюбит мальчика и возместит ему - насколько это возможно - потерянную мать, и он получит все недостающее ему тепло и любовь. Только бы не переласкала. Хотя, с иронией у нее, кажется, все в порядке. Юлия пишет: Нет, ничего ужасного в опекунах Брайана нет. Самые обычные люди. Пусть не самые отзывчивые и мягкосердечные, что и отмечают их родственники. Но совсем не злодеи. Да, ты права насчет ситуации того времени по отношению к детям. Далеко не уходя, можно вспомнить ту же "Энн из Зеленых крыш" Монтгомери, где об этом подробно рассказано. Только вот не каждый обычный человек все-таки свернет шею котенку. Отшвырнет в сердцах, бросит, но не столь жестоко. Все-таки, как мне кажется, этот Дункан близок к злодею. bobby пишет: Наверное, его нет... Хелга, это лишь предположение Мне тоже очень интересно, но ничего хорошего с кувшином не могло произойти, судя по изменившемуся поведению Дэнди. Ну... там все довольно интересно.
apropos: Хелга Вот и до кувшина добрались! Да, Данди ведет себя крайне странно, и автор, похоже, припасла для читателей нечто экстранеординарное - по по своему обычаю. bobby пишет: Наверное, его нет... Вот и у меня зарождаются сомнения. Кувшин, из-за которого разбилось соединилось столько сердец, столько попыток встать на праведный путь, не ругаться и посещать церковь... Но тетя Бекки не была бы тетей Бекки, если бы не приготовила для родственничков очередную бомбу. Жутко интересно, что же дальше. Юлия пишет: Так уж мы устроены - пробегаем мимо чужих проблем и забываем о них. Увы, что есть то есть.
Хелга: apropos пишет: Кувшин, из-за которого разбилось соединилось столько сердец, столько попыток встать на праведный путь, не ругаться и посещать церковь... Но тетя Бекки не была бы тетей Бекки, если бы не приготовила для родственничков очередную бомбу. Кувшин и сам по себе уже стал героем животворящим, пошел собственной поступью...
apropos: Хелга пишет: пошел собственной поступью Слышатся тяжелые шаги Командора. Что-то будет.
Хелга: apropos пишет: Слышатся тяжелые шаги Командора. Что-то будет.
полная версия страницы