Форум » Наши переводы и публикации » "A Tangled Web" - "В паутине" Люси Монтгомери, перевод - 2 » Ответить
"A Tangled Web" - "В паутине" Люси Монтгомери, перевод - 2
Хелга: Роман написан в 1931 году.
Хелга: II Наступил решающий момент. Вошел Дэнди и встал у очага, спиной к каминной полке. Он был смертельно бледен, и у него заметно дрожали руки. Напряжение вдруг стало невыносимым. Артемас Дарк попытался успокоить нервы, считая розы на обоях. Рейчел Пенхаллоу тотчас почувствовала, что сейчас что-то произойдет. Миссис Говард со вздохом отметила, что окна в доме не открывались годами. Зачем миссис Дэнди развела такой сильный огонь в камине, пусть и в холодный октябрьский день? Хотя, она всегда была слегка не в своем уме. Когда-то Дэнди нетерпеливо представлял, как, облеченный властью, встанет перед всеми и объявит волю тети Бекки. А сейчас он жалел, что не умер. Он внезапно повернулся к Перси Дарку. «Ты не против того, чтобы прекратить барабанить по столу?» – раздраженно спросил он. Перси подпрыгнул и замер. Он намеревался что-то сказать, но Утопленник Джон грубо толкнул его локтем. «Заткнись», – сказал Утопленник Джон. Перси заткнулся. «Давай, давай, Дэнди, – поторопил Уильям И. – Дави на газ. Мы заждались. Скажи, кто получит его и дело с концом». «Я… я не могу», – сказал Дэнди, облизывая губы. «Не можешь что?» «Не могу сказать, кто получит кувшин. Я… я не знаю. И никто не узнает… теперь». «Послушай, Дэнди, – Уильям И. угрожающе приподнялся. – Что это значит?» «Это значит, – худшее было пройдено, и Дэнди набрался немного смелости, – что я потерял письмо, которое тетя Бекки дала мне… письмо, где было указано имя. Там было имя… она повторила это не раз». «Потерял? Где ты его потерял?» «Я…. не знаю, – пробормотал несчастный Дэнди. – Это… я почти уверен, что оно упало куда-то в свинарник. Я всегда носил его в конверте в нагрудном кармане. Никогда не расставался с ним. И как-то, пару месяцев назад, пошел на чердак сарая разбросать солому. Знаете, там же пол из бревен и щели между ними. Я разогрелся от работы и снял пиджак и… надел, когда закончил. По пути домой я… я потерял конверт. Искал его повсюду… повсюду. Он, должно быть, упал в свинарник, как раз под тем чердаком, и свиньи, наверное, сожрали все – и конверт, и письмо». Несколько минут все молчали. Затем… «Черт побери!» – взорвался Утопленник Джон. Вся сдержанность последних месяцев зазвучала в этом восклицании. Его простили. Титус Дарк с завистью взглянул на него. Он так отвык браниться, что боялся, что не сможет начать снова. Даже его лошади научились понимать более мягкие слова. И сколько добра это принесло! Том Дарк вспомнил, что видел черную кошку, перебежавшую ему дорогу, когда он шел к Дэнди. Уильям И. осматривал окружающие его возмущенные лица. Дьявольский замысел – вот как это все называлось. Ситуация требовала умелого руководства, и именно он, Уильям И., должен взять дело в свои руки. «Ты уверен, что письмо было в кармане, когда ты пошел в сарай… что оно не выпало раньше?» «Почти уверен, – пролепетал несчастный Дэнди, который на самом деле даже не был сейчас уверен, что носит свое собственное имя. – Я искал повсюду. Я потерял все силы. Жена молилась об этом. Черт побери, и я молился, пока не охрип». «И ты не знаешь, чье там было указано имя?» Казалось невероятным, что Дэнди не знал этого. «Ни малейшего представления, – сказал Дэнди. – Оно было запечатано такой большой восковой печатью, как любое письмо. И тетя Бекки заставила меня поклясться, что не трону ее». Утопленник Джон собрался взять слово. Он не позволит Уильяму И. здесь командовать. «Мы должны тянуть жребий», – сказал он. «Это не христианский способ решения, – возразил Уильям И. – У кого-нибудь есть другие предложения?» «Давайте проголосуем тайным голосованием», – сказал Юниус Пенхаллоу. «И каждый напишет свое имя, – заметил Уильям И. с улыбкой холодного презрения к такому варианту. – Нет, я скажу, что нужно сделать…» «Сюда по двору идет Лунный человек, – прервал его дядя Пиппин. – И, кажется, он очень спешит». Все, кто мог, повернулись к окну. Они увидели Лунного человека в длинном черном пальто, которое развевалось на ветру, как мантия древнего пророка. Через несколько секунд он вошел в дом, пересек прихожую и остановился, тяжело дыша, в проеме двери. Было ясно, что Лунный человек охвачен одним из своих приступов помешательства. «Я слышал, как хихикал дьявол, когда проходил мимо амбара, – сказал Лунный человек. – Он доволен этим грешным собранием, где правят зависть и корысть». Он ожег всех взглядом, словно превратив в кучу пепла. «Мне открылось, что я должен сделать». Лунный человек шагнул к столу, стоящему между окнами, схватил кувшин тети Бекки и резко швырнул его в каминную полку. Роджер, прежде всех, но чуть-чуть поздно, сообразивший, что тот намерен сделать, вскочил и поймал его за руку. Он не смог спасти кувшин, но слегка изменил пункт назначения. Кувшин полетел в Лоусона Дарка. И Лоусон Дарк, который одиннадцать лет не вставал и не ходил, увидев, что он летит, вскочил на ноги, чтобы избежать столкновения. Кувшин попал ему точно в голову, раскололся, словно яичная скорлупа, ударился о стену камина и упал на пол, рассыпавшись на кусочки. Гарриет Дарк, наверное, перевернулась в могиле. Возможно, так же самое сделала и тетя Бекки. Но Лоусон Дарк, с окровавленным лбом, ошеломленно уставился на свою жену. «Найоми! – воскликнул он, протягивая к ней руки. – О, Найоми!»
apropos: Хелга И браво автору! Ну так придумать - просто, изящно, со вкусом - такой восхитительный и неожиданный поворот событий. Так не доставайся же ты никому! (с) Я в упоении - и от блестящей сцены очередного сбора родственничков (обожаю Утопленника!), и от ситуации с вожделенным кувшином, которого в итоге постигла самая незавидная участь, несмотря на все лавры. Хелга пишет: «Черт побери!» – взорвался Утопленник Джон. Вся сдержанность последних месяцев зазвучала в этом восклицании. Его простили. Титус Дарк с завистью взглянул на него. Он так отвык браниться, что боялся, что не сможет начать снова. Даже его лошади научились понимать более мягкие слова. Не, ну что за чудо! И лошади привыкли... Как они теперь все без кувшина - точнее, без цели и стимула, - жить-то будут? Хотя все уже стали почти праведниками. И к тому же свершилось очередное чудо - встал и пошел Лоусон Дарк. Кувшин и в последних судорогах дал шанс еще одному представителю клана.
Хелга: apropos пишет: Ну так придумать - просто, изящно, со вкусом - такой восхитительный и неожиданный поворот событий. Так не доставайся же ты никому! (с) Блестяще просто! Монтгомери умеет начать, продолжить и закончить!
apropos: Хелга пишет: Монтгомери умеет начать, продолжить и закончить! Да, совершенно бесподобный автор! Обожаю! Вообще редко получаю подобное удовольствие от чтения, как от романов Монтгомери - в твоем переводе. Смакую каждую строчку...
Хелга: Немного в сторону, о родине автора. Вот в последнее время Канада становится немного не той терра инкогнита, что была прежде, благодаря многому и многим. Сейчас читаю изумительные мемуары Кристофера Пламмера, который родился и вырос в Монреале. Столько интересного! Не говоря о Монтгомери.
Tanya: Хелга Да, я тоже с неизменным удовольствием читаю Монтгомери - приканчиваю последнюю книжку из серии про Энн. Невольно представляю при этом, как это звучало бы по-русски, пытаюсь подбирать подходящие переводы идиом, кои разбросаны у нее повсюду. В некоторых ее повестях уморительный говор какого-нибудь выходца из Ирландии или Шотландии вводит в ступор при попытке перевести адекватно на русский. В общем, Хелга, переводить тебе и переводить. Хелга пишет: Столько интересного!
bobby: Хелга Бесподобно! Последний полёт кувшина - это восхитительная кульминация многолетних клановых интриг и путаных отношений, своеобразный гордиев узел, разрубленный Лунным человеком. Наверное, излечение Лоусона Дарка компенсирует эту потерю. Хотя... кто знает
Хелга: Tanya пишет: Невольно представляю при этом, как это звучало бы по-русски, пытаюсь подбирать подходящие переводы идиом, кои разбросаны у нее повсюду. Записываешь идеи? "Энн" прочитала с огромным удовльствием, не все книги пока, правда. Tanya пишет: В некоторых ее повестях уморительный говор какого-нибудь выходца из Ирландии или Шотландии вводит в ступор при попытке перевести адекватно на русский. В общем, Хелга, переводить тебе и переводить. В "Magic for Marigold" есть такие герои. Я с удовольствием, были бы читатели. Мне нескромно кажется, что я нашла автора, переводить которого получается. bobby пишет: Последний полёт кувшина - это восхитительная кульминация многолетних клановых интриг и путаных отношений, своеобразный гордиев узел, разрубленный Лунным человеком. И не говори! Именно так!
Хелга: III «Неужели он разбился?», – спросил Сим Дарк. «И мы никогда не узнаем, кому должны были достаться эти осколки», – безутешно произнес Уильям И., когда они вышли во двор, после того как Роджер осмотрел Лоусона и отвез их с Найоми домой. Они не собирались обсуждать то, что произошло с Лоусоном. Это сильно отдавало чем-то сверхъестественным и несвойственным клану. Тема кувшина сейчас была безопасней. «Какая теперь разница, – сказал Дэвид Дарк. – Их тут тысячи, уже не собрать вместе». «В любом случае, если бы кто-то получил его, думаю, он вряд ли добрался бы живым до дома», – заметил Стэнтон Гранди. Том Дарк, который никогда в жизни не плакал, зарыдал, потому ему не достался кувшин. Жена поспешно потащила его в машину, чтобы скрыть такой позор. Джоселин и Хью молча ушли, думая лишь о выражении лица Найоми Дарк, когда Лоусон повернулся к ней с радостным возгласом узнавания. Миссис Альфеус злилась на Лунного человека и Дэнди. Как-то – она не знала точно как – они должны быть наказаны. Гомер Пенхаллоу и Палмер Дарк прошли мимо друг друга, не взглянув. Как славно снова заделаться врагами. Жизнь была чертовски скучна, пока им приходилось изображать друзей. Дэвид и Перси Дарк смущенно поклонились друг другу и заговорили о погоде. Драка на кладбище была забыта. «Мир так забавен», – вздохнул дядя Пиппин. «Тогда посмеемся над ним», – ответил Стэнтон Гранди. Старый Томас Эшли не был счастлив. Некая женщина подошла к нему на веранде и игриво сказала: «Не смей притворяться, что не знаешь меня». Он молча уставился на нее. Это была та самая мрачная дама, что сидела у камина. Нет, он не знал ее, но… «Я Мейвис Дарк», – игриво добавила она. «Мейвис Дарк! Это невозможно!» – воскликнул Томас Эшли. «О, разве я так сильно изменилась? – обиженно спросила она. – Помнишь то лето, когда ты приезжал сюда?» Томас Эшли смотрел на нее. Кожа, что была кремовой в юности, ныне пожелтела, гладкие щеки пошли морщинами, нежная шея – складками. Блестящие черные волосы поседели, пропали изящные локоны. «Но… но ты тогда была красивой», – промямлил бедняга Томас. «Ты сам слегка изменился», – ядовито заметила миссис Клиффорд. Томас Эшли ушел, оплакивая потерянную мечту. Лучше бы он никогда не слышал об этом старом кувшине Дарков. Но его пухленькая симпатичная жена отнюдь не была недовольна. Наконец-то призрачная соперница, пусть и через тридцать лет, положена на лопатки. Боже, благослови кувшин тети Бекки! Темпест Дарк, чьи глаза насмешливо светились добрым юмором, решил, что не стоит умирать. Он нашел работу, которая дала ему кусок хлеба и открытие, что жизнь возможна и без Уинфрид. «В конце концов, жизнь стоит того, чтобы ее продолжать, если в ней разыгрываются такие комедии», – заключил он. «Черт побери, вот так и поверишь, что молитвы произносятся не зря», – сказал Дэнди, когда последняя машина выехала с его двора.
apropos: Хелга Кувшина уже нет, только осколки, и жизнь продолжается. Калейдоскоп характеров и судеб - все перед нами, и у каждого свои радости и свои печали. Одни вновь не прочь стать врагами, другие - друзьями; одни нашли свою любовь, другие - потеряли иллюзии, третьи нашли смысл в жизни... И вот, действительно: Боже, благослови кувшин тети Бекки! Ужасно рада за Темпеста Дарка! Да вообще за всех членов клана - они, сами того не подозревая, стали другими людьми, кто-то в большей степени, кто-то в меньшей, но изменились - и в лучшую сторону. жизнь стоит того, чтобы ее продолжать, если в ней разыгрываются такие комедии Вот уж истина! Хелга пишет: Мне нескромно кажется, что я нашла автора, переводить которого получается. Изумительно получается! Это твой автор - вы тоже нашли друг друга, отчасти благодаря кувшину, кстати.
Хелга: IV Подступала зима, ноябрь был на исходе. Хью и Джоселин разжигали камины в каждой комнате Лесной Паутины, смеясь над ветрами, что кружили над бухтой. Питер и Донна были на пути в Африку. Роджер и Гей еще не вернулись домой после медового месяца. Маргарет и Брайан устраивались в Шепчущихся Ветрах. А в один из холодных вечеров бедный одинокий Большой Сэм отправился на прогулку вдоль берега к маяку на мысе Серебряной Бухты. Путь был не близким, его мучил ревматизм, но на маяке жили приятели, и Большой Сэм решил, что вечер в компании стал бы лучшим подспорьем для его нервов, чем дома за игрой в tit-tat-o правой рукой против левой. Ему пришлось признать, что эти короткие дни, быстро переходящие в сумрачные вечера, действуют угнетающе. В хижине Уилкинса гуляли сквозняки. Возможно, на маяке окажется Хэппи Дарк со своими звонкими историями о жизни в тропических морях. А может быть, жена смотрителя маяка даже угостит его ужином. Но он не позволял своим мыслям двигаться в направлении жирных пудингов Маленького Сэма, его похлебок и горячего печенья. Это было бы прямой дорогой в безумие. С утра выпал снег и растаял, когда на час или два явилось водянисто-бледное солнце, вскоре скрывшееся под саваном облаков. Короткий день выдался сырым и холодным, земля и море застыли в серой печали. Откуда-то издалека слышался паровозный гудок. Там и тут постанывала Старая Леди Бухта. Надвигался шторм, но Большой Сэм не боялся его. Обратно он пойдет по дороге вдоль реки, потому что к тому времени прилив будет слишком высок, чтобы возвращаться через Дыру-в-Стене. Собственно говоря, когда он добрался до длинного красного мыса, носящего название «Дыра-в-Стене», оказалось, что прилив уже начался. Обойти мыс было невозможно, взобраться по крутому ребристому склону трудно, а идти назад, туда, где дорога уходила от берега, означало намного удлинить путь. На Большого Сэма нашел кураж. Раз он не может обойти Дыру-в-Стене, почему бы не пробраться через нее? Никто никогда этого не делал. Но все когда-нибудь случается в первый раз. Она явно стала шире, чем в прошлом году. Никакого риска, никакого испытания. Дыра-в-Стене началась с крошечной щели в узкой части скалистого мыса. Год за годом песчаник крошился под воздействием волн и мороза, и она понемногу расширялась. Сейчас она была достаточно большого размера, а Большой Сэм – невысок и худощав. Он решил, что если сумеет просунуть голову, все остальное так и так пройдет. Он лег и принялся осторожно протискиваться. Отверстие оказалось уже, чем он рассчитывал. Бока вдруг стали слишком толстыми. В конце концов Большой Сэм решил, что в данном случае первопроходец из него не получится. Лучше вернуться и выйти на дорогу. Он попытался. И не смог двинуться. Куртка закрутилась вокруг плеч и сдавила его. Он вертелся, корчился и дергался, но тщетно. Скала, казалось, держала его железной хваткой. Чем больше он сражался, тем плотнее застревал. Он замер, заливаясь холодным потом ужаса. Его голова торчала из Дыры-в-Стене, а плечи плотно застряли внутри. Ноги… где же ноги? Он их не чувствовал, но они, вероятно, свисали со скалы на другой стороне. И надо же было так влипнуть! На пустом берегу, в сгущающейся темноте ноябрьского вечера, в преддверии шторма. Ему не выжить. Он умрет от сердечного приступа, не дотянув до утра, как старый капитан Джобби, который пытался пьяным пройти через калитку и застрял в ней. Никто не увидит его, кричать бесполезно. Впереди и позади лишь изгиб туманной бухты, очерченный другим мысом. Ни дома, ни человека поблизости. Но все же Большой Сэм закричал из последних сил. «Не лучше ли спеть, чем издавать такие звуки?» – поинтересовался Маленький Сэм, выглядывая из-за огромного валуна. Большой Сэм уставился на знакомый паучий нос и огромные усы. Надо же случиться, что из всех, кто живет на Реке и в Бухте, в таком положении его застал именно Маленький Сэм! Какого черта он бродит здесь в такой вечер в миле от дома? «Я и не собирался петь, чтобы никого не беспокоить, – саркастически ответил Большой Сэм. – Я просто хотел наполнить легкие воздухом». «Почему же ты не вылезаешь?» – издевательски спросил Маленький Сэм, выходя из-за валуна. «Потому что не могу, – зло сказал Большой Сэм. – Послушай, Самюэль Дарк, мы с тобой не друзья, но я же человек, не так ли?» «Бывают минуты, когда я замечаю в тебе что-то такое», – заключил Маленький Сэм, спокойно усаживаясь на валун. «Тогда, во имя человечности, помоги мне выбраться». «Не знаю, смогу ли, – с сомнением произнес Маленький Сэм. – Сдается мне, единственный способ вызволить тебя – тащить за ноги, а мне не перебраться через скалу на ту сторону». «Ты можешь хорошенько взять меня за плечи или за куртку и тащить вперед. Если посильнее потянешь. Я не могу высвободить руки, чтобы выбраться». «И я не знаю, буду ли», – продолжал Маленький Сэм, словно не слыша. «Ты… не… будешь? Ты смеешь заявлять, что оставишь меня умирать здесь в такую ночь? Ну, Сэм Дарк…» «Нет, у меня нет такой цели. Ты сам будешь виноват, если останешься. Но если я тебя вытащу, тебе придется продемонстрировать свой здравый смысл. Ты вернешься домой и будешь вести себя, как подобает?» «Если хочешь, чтобы я вернулся, ты знаешь, что должен сделать, – прохрипел Большой Сэм. – Выбросить свою Девицу». «Аврора останется», – отрезал Маленький Сэм. «Тогда я тоже останусь», – столь же кратко повторил Большой Сэм, отчасти потому, что у него не хватало дыхания, чтобы говорить. Маленький Сэм достал трубку и принялся разжигать ее. «Даю тебе несколько минут, чтобы подумать, прежде чем я уйду. Я не намерен торчать здесь в этой сырости. Не знаю, как такой дряхлый критикан, как ты, переживет эту ночь. В любом случае, ты поймешь, что чувствует бедняга верблюд, когда пытается пролезть через игольное ушко». «И ты называешь себя христианином?» – усмехнулся Большой Сэм. «Не надо раздражаться. Это вопрос не религии, а здравого смысла», – ответил Маленький Сэм. Большой Сэм сделал отчаянную попытку выбраться, но не продвинулся ни на дюйм в мрачной красной скале. «У тебя может случиться спазм сосудов, – предостерег Маленький Сэм. – Видел бы ты себя, с этими рыжими усами, свисающими из дыры. И полагаю, со всем остальным с другой стороны. Прекрасное зрелище для прохожих. Не то, чтобы кто-то ходил тут в такую ночь. Но если ты доживешь до утра, я приведу Принца Дарка покусать тебя за ноги. Будь разумен Сэмми. У меня гороховый суп на ужин… горячий гороховый суп». «Иди к дьяволу со своим супом», – сказал Большой Сэм. Наступило молчание, Большой Сэм думал. Он обнаружил свои ноги, потому что холод начал ласково пощипывать их. Скала вокруг была холодна как железо. Начинался дождь, и поднимался ветер. Волны разбивались о берег. К утру он умрет или лишится дара речи. Но как горько уступать Маленькому Сэму и этой белой голой девке на полке возле часов. Большой Сэм попытался вырвать хоть чуть-чуть достоинства из пасти поражения. «Если я вернусь, ты обещаешь не жениться на этой толстой вдове?» Маленький Сэм постарался не показать своего триумфа. «Я ничего не обещаю… но не собираюсь жениться ни на какой вдове, будь она хоть толстой, хоть худой». «Так значит, она не получит тебя». «У нее не было ни единого шанса получить меня или не получить. Я не намерен заключать контракт с Домом Терлицик, с девицей или вдовой. Ну, так я пошел домой есть суп. Идешь, Сэмми?» Большой Сэм издал вздох, отчасти мучительный, отчасти капитуляционный. Жизнь так непроста. Он побежден. «Вытащи меня из этой проклятой дыры, – кисло сказал он, – и мне будет все равно, сколько голых девиц ты соберешь вокруг себя». «Одной достаточно», – ответил Маленький Сэм. Он сгреб Большого Сэма за куртку и решительно рванул. Большой Сэм взвыл. Он не сомневался, что его ноги оторвались от туловища. Лишь встав на скале рядом с Большим Сэмом, он обнаружил, что они все еще прикреплены к телу. «Отожми свои усы и поспешим, – сказал Маленький Сэм. – Боюсь, суп выкипит. Он стоит у плиты».
Хелга: V Как уютно было в доме, когда дождь хлестал снаружи под глухое мычание залива. Печь мурлыкала рифмами бука и клена, а Горчица вылизывала свою чудесную семейку. Большой Сэм издал глубокий удовлетворенный вздох. Им с Маленьким Сэмом было о чем поговорить, что обсудить со спокойной отстраненностью живущих на краю клана. Какое имя содержалось в письме, съеденном свиньей Дэнди. Загадочное чудо исцеления Лоусона Дарка. Конец долгого дурного настроения Джоселин Дарк. Свадьбу Питера и Донны и расходы, что понес Утопленник Джон. Все, что произошло и не произошло в клане, благодаря кувшину тети Бекки. И поразительную байку про черного кота Уолтера Дарка, который, упав в бидон с бензином, выбрался оттуда белым. Этот гороховый суп и впрямь был великолепен. А серьги очень идут Маленькому Сэму. Уравновешивают усы, так сказать. И Аврора… что с Авророй? «Что ты сделал с этой своей старой резной нечестивицей?» – потребовал ответа Большой Сэм, со стуком поставив недопитую чашку крепкого чая. «Приодел ее бронзовой краской, – с гордостью ответил Маленький Сэм. – Очень красиво, да? Знал, что ты проберешься домой во время своих прогулок туда-сюда, и хотел показать, что могу быть деликатным к твоим принципам». «Тогда соскреби все это, – твердо сказал Большой Сэм. – Думаешь, мне нужна здесь голая негритянка? Если мне придется изо дня в день смотреть на голую женщину, хочу, чтобы приличия ради, она была белой. Конец
apropos: Хелга Этот роман - чудо!!! Я все ждала, что там будет с Сэмами - и автор не подвела, их помирила, и примирила Большого Сэма с "белой женщиной". Чудесный эпилог - все дышит теплом, уютом, спокойствием, каждый нашел свою гавань, свою половину, своих друзей\врагов, защитников и покровителей. И действительно, уже неважно, что там кувшин, и кому должен был достаться, главное, он сделал свое дело - и дело тети Бекки, которая помогла всем выпутаться из паутины, где каждый - кто запутался, кто - подзастрял. Изумительное произведение, изумительный автор, изумительный переводчик! Хочу выразить свою благодарность Лаванде, что пришла к нам с Монтгомери и заинтересовала нас ее творчеством, и, главное - Хелгу, которая, прочитав романы на английском, стала переводить их на русский язык, чтобы и мы, англокалеки, смогли прочитать, оценить и полюбить эти произведения. Хелга, а тебе особое спасибо и низкий поклон! Если бы не ты...
Хелга: apropos пишет: Чудесный эпилог - все дышит теплом, уютом, спокойствием, каждый нашел свою гавань, свою половину, своих друзей\врагов, защитников и покровителей. И символичный - у очага, в тепле, задавив своих тараканов ради человека, который рядом, ну и ради себя, конечно. apropos пишет: Хочу выразить свою благодарность Лаванде, что пришла к нам с Монтгомери и заинтересовала нас ее творчеством, Да, Лаванде очень благодарна! Это чудо, когда открываешь таких чудесных авторов!
apropos: Хелга пишет: И символичный - у очага, в тепле, задавив своих тараканов ради человека, который рядом, ну и ради себя, конечно. Автор знает, что делает. И у меня от этой сцены тоже появилось ощущение счастья, которое сидит внутри пушистым котенком и греет, и ласкает. Монтгомери - как всякий талантливый автор - интуитивно нашла нужную интонацию и поставила точку именно там и так, как должно. Ни патетики, ни излишней слащавости-сентиментальности - впрочем, иного я и не ожидала. Недаром с некоторых пор Монтгомери находится в числе моих самых любимых авторов, из тех, которых хочется вновь и вновь перечитывать. Хелга пишет: Это чудо, когда открываешь таких чудесных авторов! Да уж, жили и не знали - и, возможно, не узнали бы никогда... Страшно при этой мысли.
Хелга: apropos пишет: И у меня от этой сцены тоже появилось ощущение счастья, которое сидит внутри пушистым котенком и греет, и ласкает. Монтгомери - как всякий талантливый автор - интуитивно нашла нужную интонацию и поставила точку именно там и так, как должно. Ни патетики, ни излишней слащавости-сентиментальности - впрочем, иного я и не ожидала. Вот есть писатели, которые гениально пишут, но, закрыв книгу, хочется повеситься, а есть вот такие, дарящие надежду и тепло, но не иллюзии, что, возможно, даже более важно, чем вскрывать язвы и копаться в "правде" жизни. apropos пишет: Страшно при этой мысли. Правда, страшно. И вот печально думать, что очень многого, подобно великолепного, мы не знаем и не узнаем, если не случится чудо.
apropos: Хелга пишет: дарящие надежду и тепло, но не иллюзии, что, возможно, даже более важно, чем вскрывать язвы и копаться в "правде" жизни. Полностью согласна! Без книг, которые протягивают руку и помогают выжить, которые дарят надежду и помогают найти точку опоры, - как без них? И что еще нравится у Монтгомери - для нее важен любой человек и его особый мир, на первый взгляд (и на второй - тоже) совсем обычный, ничем не выдающийся, но в котором тоже бьется жизнь со своими горестями и радостями. Чет вспомнилась строчка: Людей неинтересных в мире нет (с)... И Монтгомери подтверждает это описаниями таких разных, но по-своему чудесных - или не очень , но всегда интересных представителей многочисленного клана Дарков-Пенхаллоу. Хелга пишет: очень многого подобно великолепного мы не знаем и не узнаем, если не случится чудо. Будем радоваться хотя бы малым милостям. Открыли для себя Монтгомери - и вот оно, счастье!
Хелга: apropos пишет: Людей неинтересных в мире нет (с)... И Монтгомери подтверждает это описаниями таких разных, но по-своему чудесных - или не очень , но всегда интересных представителей многочисленного клана Дарков-Пенхаллоу. Евтушенко... Людей неинтересных в мире нет. Их судьбы — как истории планет. У каждой все особое, свое, и нет планет, похожих на нее. А если кто-то незаметно жил и с этой незаметностью дружил, он интересен был среди людей самой неинтересностью своей. У каждого — свой тайный личный мир. Есть в мире этом самый лучший миг. Есть в мире этом самый страшный час, но это все неведомо для нас... Так вот оно, великое предназначение слова - открывать людей людям...
apropos: Хелга пишет: Евтушенко... Людей неинтересных в мире нет. Их судьбы — как истории планет. У каждой все особое, свое, и нет планет, похожих на нее. О, точно! Он самый! Чудесное стихотворение! И как раз в тему. Хелга пишет: великое предназначение слова - открывать людей людям... Так для людей и существует, ими и создается, а что может быть важнее человека?
Klo: Хелга Спасибо!!! Потрясающий финал, когда эпицентром стали те герои, о которых все уже почти и позабыли (я, во всяком случае). Иронически обыгранное "Встань и иди!" - это и смешно, и трогательно одновременно. И очень интересно, как умеет Монтгомери сделать значительными и интересными события, казалось бы, достаточно мелкие и бытовые. Иронично, но вполне доброжелательно "прохаживается" по адресу каждого. Они все очень живые. Удивительно, как в этой, сравнительно небольшой по объему "Саге о кувшине", скупыми, но необыкновенно выпуклыми мазками показано столько разных людей, что хватило бы на десяток романов. apropos пишет: Изумительное произведение, изумительный автор, изумительный переводчик!
полная версия страницы