Форум » Наши переводы и публикации » "Magic for Marigold" - "Чудеса для Мэриголд" Люси М. Монтгомери » Ответить
"Magic for Marigold" - "Чудеса для Мэриголд" Люси М. Монтгомери
Хелга: Перевод Хелга
Хелга: Люси Мод Монтгомери Чудеса для Мэриголд Норе, в память о мире, который ушел навсегда 1929 Глава I Что в имени? 1 Давным-давно — а ведь если подумать, эти слова на самом деле единственно правильные, чтобы начать историю, единственные с настоящим привкусом романтики и сказки — все жители Хармони из клана Лесли собрались в Сосновом Облаке, чтобы по традиции отпраздновать день рождения Старшей бабушки. А также, чтобы дать имя ребенку Лорейн. Стыд и позор, как патетически заявила тетя Нина, что милашка живет на свете полных четыре месяца без имени. Но что поделать, если бедняжка Линдер умер за две недели до рождения дочери, столь ужасно и внезапно, а несчастная Лорейн тяжело проболела несколько недель после этого. Честно говоря, она и сейчас не слишком окрепла. В ее семье бывал туберкулез, знаете ли. Тетя Нина вовсе не была тетей, по крайней мере, кому-то из Лесли. Просто кузиной. У Лесли принято называть тетями и дядями всех, кто старел настолько, что становилось неприличным позволять молодой мелюзге называть их по именам. В этой истории будут появляться и исчезать бесконечно много таких «тетей» и «дядей», так же как и несколько настоящих. Я не стану прерываться, чтобы объяснить, к какому разряду они относятся. Это неважно. Они все либо Лесли, либо состоят в браке с Лесли. Только это имело значение. Если вы Лесли, вы рождены среди знати. Они помнят даже родословные своих кошек. Все Лесли обожали ребенка Лорейн. И все хором любили Линдера — вероятно, это было единственным, в чем они соглашались друг с другом. Прошло уже тридцать лет с тех пор, как в Сосновом Облаке появлялся ребенок. Старшая бабушка не раз мрачно замечала, что добрый старый род подходит к концу. Поэтому сие маленькое дамское приключение приветствовалось бы с безумной радостью, если бы не смерть Линдера и долгая болезнь Лорейн. Ныне же, когда наступил день рождения Старшей бабушки, у всех Лесли появилось оправдание для столь долго откладываемой радости. Что же касается имени, то ни один из детей Лесли не мог быть назван, пока все находящиеся на доступном расстоянии родственники не высказывали свое мнение по этому вопросу. Выбор подходящего имени, на их взгляд, был более важным, чем простое крещение. И в сто раз важнее для лишившегося отца ребенка, чья мать была хоть и вполне доброй душой, но, заметьте, всего лишь какой-то Уинтроп!
Юлия: Хелга Новый перевод Монтгомери! Спасибо тебе, дорогая, за новогодний подарок. Хелга пишет: Что же касается имени, то ни один из детей Лесли не мог быть назван, пока все находящиеся на доступном расстоянии родственники не высказывали свое мнение по этому вопросу. Ох, предвкушаю чудную историю.
Хелга: Юлия пишет: Ох, предвкушаю чудную историю. История чудная, мне очень понравилась. В чем-то похожа на «Паутину», а в чем-то... впрочем, молчу.
Малаша: А я ничего не понимаю, Хелга, вы еще и переводите? Даже слов нет, восхищаюсь. Прочитала этот кусочек, затягивает. Вроде начало неспешной истории, а уже интригует и интересно, что дальше.
Скрипач не нужен: Хелга, ой, как я рада! Спасибо-преспасибо! Только вчера думала: хочу новый перевод от Хелги и Рождественскую сказку. И вот! А сказочку бы, а? Может, напишете?
Хелга: Малаша пишет: Прочитала этот кусочек, затягивает. Вроде начало неспешной истории, а уже интригует и интересно, что дальше. Надеюсь затянет и дальше. Скрипач не нужен пишет: Только вчера думала: хочу новый перевод от Хелги и Рождественскую сказку. И вот! А сказочку бы, а? Может, напишете? Рождество же, сбыча мечт и все такое.
Хелга: Сосновое Облако, исконное родовое гнездо Лесли, где проживали Старшая бабушка и Младшая бабушка, миссис Линдер и дитя, и Саломея Сильверсайдс, располагалось на берегу гавани, достаточно далеко от деревни Хармони, чтобы считаться находящимся на острове – дом из светлого кирпича – красивый полнощекий старый дом – столь увитый виноградной зеленью, что более походил на ворох плюща, чем на дом; дом, который сложил руки и сказал: «Я буду отдыхать». Перед ним расстилалась прекрасная бухта Хармони с ее мурлыкающими волнами, так близко, что в осенние шторма брызги долетали до самых ступеней крыльца и покрывали каплями окна Саломеи Сильверсайдс. За домом по склону карабкался сад. А еще выше на холме виднелся смутный контур большого соснового леса. Именинный ужин поглощался в комнате Старшей бабушки, которая была «садовой комнатой», пока два года назад Старшая бабушка не заявила спокойно и весело, что устала вставать до завтрака и работать меж трапезами. “Пусть меня обслуживают во все дни, что мне остались, – заявила она. – Девяносто лет я обслуживала других…» – и управляла ими, добавили Лесли про себя. Но не вслух, потому что временами казалось, уши Старшей бабушки способны услышать сказанное на расстоянии не одной мили. Однажды дядя Эбенезер высказал что-то о ней, сам себе, в своем подвале, в полночь, в уверенности, что он один в доме. В следующее воскресенье Старшая бабушка вернула ему эти слова. Она сказала, что Люцифер передал их. Люцифер — ее кот. И дядя Эбенезер вдруг вспомнил, что, когда он произнес их, его кот сидел на ящике с картофелем. Надежнее всего было вообще ничего не говорить о Старшей бабушке. Комната Старшей бабушки, длинная, темно-зеленая, находилась в южном крыле дома, застекленная дверь вела из нее прямо в сад. Стены комнаты были увешаны фотографиями невест Лесли за последние шестьдесят лет, почти все – с огромными букетами и прекрасными вуалями и шлейфами. Среди них имелась и фотография Клементины, первой жены Линдера, которая умерла шесть лет назад вместе со своей маленькой неназванной дочерью. Старшая бабушка поместила эту карточку на стене в ногах своей кровати, так чтобы все время видеть ее. Старшая бабушка очень любила Клементину. По крайней мере, Лорейн всегда так казалось. Фотография радовала глаз — Клементина Лесли была очень красивой. Не в подвенечном платье – фотография была сделана перед свадьбой и значилась в клане под названием «Клементина с лилией». Она позировала, стоя возле пьедестала, ее прекрасные руки покоились на нем, в одной, изящной и совершенной, — руки Клементины стали образцом красоты — она держала лилию, серьезно взирая на нее. Старшая бабушка однажды сказала Лорейн, что некий выдающийся гость Соснового Облака, художник международного значения, воскликнул, увидев эту фотографию: «Совершенные руки! Руки, в которые мужчина мог бы без боязни вложить свою душу!» Лорейн вздохнула и взглянула на свои довольно тонкие маленькие руки. Не красивые — едва ли даже милые; но все же Линдер однажды поцеловал ее пальчики и сказал... Лорейн не сообщила Старшей бабушке, что сказал Линдер. Возможно, Старшая бабушка больше любила бы ее, поделись она этим. В углу возле кровати Старшая бабушка держала часы – часы, что били в честь похорон и венчаний, приходов и уходов, встреч и расставаний пяти поколений; дедовские часы, которые отец ее мужа привез из Шотландии сто сорок лет назад; Лесли увенчали себя, став одними из первых поселенцев острова Принца Эдуарда. Часы до сих пор показывали точное время, и Старшая бабушка каждый вечер вставала с кровати, чтобы завести их. Она сделала бы это даже будучи при смерти.
apropos: Хелга Вот спасибо! Вот подарок! Чудная любимая Монт! Очередной клан - многочисленные бабушки, тетушки, дядюшки и коты, традиции и устои, старые дома, старая мебель и вещи, передающиеся из поколения в поколение. И да, интрига витает в воздухе, хвостик ее уже где-то торчит и вот-вот вынырнет и раскроется, изовьется и явит себя во всей красе затаившему дыхание искушенному читателю. Эк меня разобрало на радостях...
Хелга: apropos пишет: Эк меня разобрало на радостях... Эк... точно. Но хочу предупредить, книга о девочке, маленькой.
Юлия: Хелга Ох какая уютная невозможно притягательная картина - Старшая (!) бабушка с говорящим котом! М-м-м Хелга пишет: книга о девочке, маленькой Отлично. Если присмотреться, мы все маленькие девочки.
Малаша: Сколько бабушек! Пока нет никаких событий, но читать интересно и приятно. Красивое, уютное повествование. Боюсь, как бы генеалогическое древо семейства не оказалось слишком запутанным. Когда читала Сагу о Форсайтах, путалась в бесчисленных Форсайтах, даже записывала для себя со стрелочками, кто кому приходится. Потом правда, все встало на свои места.
Хелга: Юлия пишет: Если присмотреться, мы все маленькие девочки. Абсолютно! Малаша пишет: Боюсь, как бы генеалогическое древо семейства не оказалось слишком запутанным. Вполне себе может оказаться таковым. Как в "В паутине", например.
Хелга: Другое ее великое сокровище располагалось в противоположном углу. Большой стеклянный футляр, в котором хранилась знаменитая кукла Скиннеров. Мать Старшей бабушки была урожденной Скиннер, и эта кукла не входила в состав традиций Лесли, но каждый ребенок в семействе рос в страхе и трепете перед нею и зная ее историю. Сестра матери Старшей бабушки лишилась своей единственной трехлетней дочери, да так и не оправилась после этого. У нее имелась восковая фигурка ее ребенка, которую она всегда держала при себе и разговаривала с нею, словно та была живой. Фигурка была одета в красивое вышитое платье, которое принадлежало умершей девочке, а на ножке – одна из ее туфелек. Другую туфельку фигурка держала в руке, собираясь надеть на босую ножку, что выглядывала из-под муслиновых воланов. Кукла была настолько похожа на живую, что Лорейн всегда вздрагивала, проходя мимо, а Саломея Сильверсайдс высказывала сомнения, прилично ли держать в доме подобную вещь, особенно после того, как узнала, что Лазарь, наемный работник-француз, считает и всем рассказывает, что эта кукла – Святая старой леди, и она регулярно молится перед нею. Но все Лесли неким образом гордились этой вещью. Ни одно семейство с острова Принца Эдуарда не могло похвастаться такой куклой. Это давало им некий знак качества, а туристы писали о ней в своих местных газетах, когда возвращались домой. И конечно же, на торжестве присутствовали кошки. Люцифер и Аэндорская Прорицательница. Обе – бархатно-черные с огромными круглыми глазами. Сосновое Облако славилось породой черных кошек с топазовыми глазами. Их котята не раздавались кому попало, а вручались ограниченному числу просителей. Люцифер был любимцем Старшей бабушки. Самостоятельный, утонченный кот. Загадочный кот, столь наполненный тайной, что она чуть ли не сочилась из него. Аэндорская Прорицательница, несмотря на свое имя, по сравнению в Люцифером выглядела простушкой. Саломея в тайне гадала, не побаивалась ли Старшая бабушка суда за то, что назвала кота в честь Сатаны. Саломее «нравилось, когда кошки находятся там, где им положено», но она рассердилась, когда однажды дядя Клон сказал ей: «Саломея Сильверсайдес! Почему бы тебе самой не родиться кошкой с таким именем. Холеной урчащей бархатной мальтийкой». «Уверена, что не похожа на кошку», – ответила сильно оскорбленная Саломея. И дядя Клон согласился с нею. Старшая бабушка являла собой гномоподобную даму девяносто двух лет, намеревающуюся дожить до ста. Крошечная, сморщенная, морщинистая со сверкающими черными глазами. Почти во всем, что она говорила или делала, присутствовал плутовской налет ехидства. Она управляла всем кланом Лесли и знала все, о чем в нем говорили и что делали. Если она отказалась «прислуживать», то определенно не отказалась «повелевать». Сегодня она расположилась на малиновых подушках, в свежем, украшенном оборками белом чепце, завязанном под подбородком, с аппетитом поедала свой ужин и думала о вещах, которые вряд ли прилично рассказывать ее невесткам, невесткам ее детей и невесткам ее внуков.
Юлия: Хелга Спасибо, дорогая. Хелга пишет: Люцифер и Аэндорская Прорицательница Какая прелесть. Хелга пишет: думала о вещах, которые вряд ли прилично рассказывать ее невесткам, невесткам ее детей и невесткам ее внуков. Какая замечательная бабуся
apropos: Хелга Бабушки, коты и прочие родственники очень хороши. Старшая очень колоритна, впрочем, как всегда у Монтгомери. Предвкушаю. Хелга пишет: Вполне себе может оказаться таковым. Как в "В паутине", например. Ну с многочисленными персонажами можно запутаться поначалу, но постепенно каждый приобретает свои отличные черты, и перепутать кого-либо уже невозможно - так они своеобразны и непохожи друг на друга. И если в Паутине в самом начале и было ощущение "толпы", по мере развития действия каждый персонаж занял свое место и запомнился. Действительно, как в Саге, хотя там все же преобладает история Сомса, у Монтгомери практически каждое действующее лицо имеет свою историю и свое развитие. (Именно в Паутине, т.к. в том же Голубом замке есть очевидная главная героиня). Вообще Монтгомери пишет очень "вкусно", а образы всегда такие яркие и насыщенные, что прямо родными становятся. Переживаешь за каждого.
Скрипач не нужен: Хелга спасибо! Неторопливо, размеренно, с кучей всяческих "фирменных" подробностей и "фирменным" же хитрым прищуром. Сплошное стопроцентное удовольствие! Однажды дядя Эбенезер высказал что-то о ней, сам себе, в своем подвале, в полночь, в уверенности, что он один в доме. В следующее воскресенье Старшая бабушка вернула ему эти слова. Она сказала, что Люцифер передал их. Люцифер — ее кот. И дядя Эбенезер вдруг вспомнил, что, когда он произнес их, его кот сидел на ящике с картофелем.
Малаша: Старшая бабушка и Люцифер очень симпатичные. Интересно, о чем таком думала бабушка, что стыдно (неприлично) поделиться с другими женщинами? Причем именно с женщинами.
Хелга: Юлия пишет: Какая замечательная бабуся Да, даже завидую семейству Лесли. apropos пишет: Действительно, как в Саге, хотя там все же преобладает история Сомса, у Монтгомери практически каждое действующее лицо имеет свою историю и свое развитие. Да, и она умудряется всем найти место и историю, и наделить плотью и кровью. Скрипач не нужен пишет: Неторопливо, размеренно, с кучей всяческих "фирменных" подробностей и "фирменным" же хитрым прищуром. Как-то так, да-да. Малаша пишет: Интересно, о чем таком думала бабушка, что стыдно (неприлично) поделиться с другими женщинами? Причем именно с женщинами. Учитывая время действия, мысли могли быть вполне невинными по меркам 21 века.
Хелга: 2 Младшая бабушка, просто девушка для своих шестидесяти пяти, сидела во главе длинного стола – высокая красивая леди с яркими серо-голубыми глазами и седыми волосами. Старшая бабушка считала ее цветущей молодкой. В ней не было ни капли от традиционной старушки в чепце, с вязальными спицами. В пурпурном бархатном платье с изумительным кружевным воротником она скорее походила на величавую пожилую принцессу. Платье было сшито восемь лет назад, но любая вещь, которую надевала Младшая бабушка, казалась на вершине моды. Большинство из присутствующих Лесли считали, что ей не следовало отказываться от черного даже ради именинного ужина. Но Младшую бабушку их мнение заботило не больше, чем Старшую. Она была Блайсделл — одной из «тех упрямых Блайсделлов» — а традиции Блайсделлов ничуть не хуже, чем традиции Лесли. Лорейн сидела за столом справа от Младшей бабушки, рядом с нею стояла колыбель с малышкой. Благодаря ребенку Лорейн обрела некую неоспоримую значительность, каковой прежде не обладала. Все Лесли, больше или меньше, но были против «второго выбора» Линдера. Лишь тот факт, что она являлась дочерью священника, примирял их с ним. Лорейн была маленьким, скромным, симпатичным существом, почти неприметным, если бы не пышная масса блестящих бледно-золотистых волос. Ее милое личико походило на цветок, украшенный ласковыми серо-голубыми глазами под длинными ресницами. В своем черном платье она казалась особенно юной и хрупкой. Но Лорейн уже встала на путь ощущения, хоть малого, но счастья. Вновь наполнились ее руки, что обнимали лишь пустоту в тишине ночей. Поля и холмы вокруг Соснового Облака, голые и окоченелые в те дни, когда родилась ее маленькая леди, зазеленели, зазолотились, утопая в цветении, а сад превратился в изысканно-ароматный мир. Невозможно быть совсем несчастной весной, имея столь невероятно-чудесного ребенка. Малышка лежала в старой колыбельке, исполненной в хэпплуайтовском* стиле, в которой прежде лежали и ее отец, и дед — вполне восхитительный ребенок с маленьким подвижным подбородком, крошечными ручками, изящными, словно яблоневый цвет, светло-голубыми глазами и надменной улыбкой превосходства, характерной для младенцев, пока они не позабыли все те удивительные вещи, что бывают известны лишь в самом начале жизни. Лорейн почти не ела, любуясь своей малышкой и… гадая. Неужели это крошечное создание когда-нибудь станет танцующей мечтательной девушкой? Лорейн вздрогнула. Не стоит заглядывать так далеко вперед. Тетя Энни встала, принесла шаль и заботливо накинула ей на плечи. Лорейн почти растаяла, поскольку июньский день был жарок, но не снимала шали весь ужин, не желая задеть чувства тети Энни. Обычный для Лорейн поступок. * Джордж Хепплуайт (1727? – 1786) был краснодеревщиком. Он входит в тройку лучших английский мебельщиков 18-го века, наряду с Томасом Шератоном и Томасом Чиппендейлом. Образцов его изделий не осталось, но его имя связывается с особым стилем легкой элегантной мебели, которая была в моде в 1775 – 1800г.г.
apropos: Хелга Младшая бабушка не менее колоритна, чем Старшая. Бабушки, тетушки, мать и дитя. А где дедушки, дядюшки и прочие представители мужеской половины клана? Описания и характеристики великолепны, Монтгомери в своем неподражаемом стиле.
полная версия страницы