Форум » Наши переводы и публикации » Дороги, которые мы выбираем (The Way We Live now) Энтони Троллоп » Ответить
Дороги, которые мы выбираем (The Way We Live now) Энтони Троллоп
Хелга: Энтони Троллоп "Дороги, которые мы выбираем" (The Way We Live now) Дословный перевод названия "Вот так мы сейчас живём", но роман у нас известен по экранизации с Дэвидом Суше, а название фильма перевели "Дороги...." Увлеклась книгами Троллопа - он известен у нас по "Барсетширским хроникам". Имею нахальство попытаться перевести, хотя не уверена, что осилю. Да и объем велик. Ну, посмотрим. Если будут читатели, будет и стимул.
Ответов - 76, стр:
1 2 3 4 All
Юлия: apropos пишет: другой стороны - вот это потакание негодяю сыну (он, определенно, негодяй) - ее не слишком красит. Согласна. Даже не потому, что он негодяй. Посмотрим, может, просто болван. Но она играет ровно в ту же игру, заложницей которой оказалась и от чего пострадала. И к тому же приговаривает дочь. Да, это плохо... Меня возмутило осуждение ее якобы фальши... ТАкое чистоплюйство с высоты... (А может, это у меня реакция по анекдоту - "Пива нет" ? )
chandni: Хелга Ох, какая непростая жизнь у героини. Выживает как может. И, похоже, не унывает. Очень жаль ее дочь, хочется верить, что и на ее улице в конце концов будет праздник! Нда, сынок тот еще подарок. Но любим и избалован всей семьей. Все всё ему прощают - и тогда зачем напрягаться? Проматывай все, что видишь и до чего можешь дотянуться, а там мама, сестра или будущая невеста всё поправят... Тот еще герой... Теперь понятно, зачем ей книга. Хотя с ее умом и сообразительностью, трудолюбием и ловкостью, верой в себя и протекцию нужных людей можно было написать и нечто стоящее... но оно ей не требуется...
Хелга: Дамы! А я не знаю, чью сторону принять. Сэр Феликс однозначно отпадает, автор с ним сразу разделался. Леди Карбери - дама многослойная, мне кажется. Генриетта же почти идеальна. Стал ли сэр Феликс тем, кем стал, благодаря плохому воспитанию или родился таким – кто знает? Вполне возможно, он был бы лучше, если бы ребёнком его отдали на воспитание хорошим учителям. Хотя, едва ли возможно, чтобы наличие воспитания или отсутствие такового могло взрастить сердце, настолько неспособное к сочувствию. Он не был способен оценить даже собственные невзгоды до тех пор, пока они не затрагивали удобств текущего момента. Ему словно не хватало воображения, чтобы предвидеть несчастья в ближайшем будущем, отдалённом даже не на месяц или неделю, а на одну ночь. Ему нравилось, когда с ним хорошо обращались, хвалили и баловали, кормили и ухаживали, и те, кто так относился к нему, были его избранными друзьями. В этом у него был инстинкт лошади, не достигающий даже более высоких симпатий собаки. Но о нём нельзя сказать, что он когда-либо любил кого-то до такой степени, чтобы ради этого человека лишить себя удовольствий. У него было каменное сердце. Но он был красив, остроумен и умён. Брюнет с тем оливковым оттенком кожи, который придаёт молодым людям нечто аристократическое. Его всегда коротко подстриженные волосы были почти черными, мягкими и шелковистыми без единой нотки того жирного блеска, что присущ шелковистым волосам. Удлиненные карие глаза были украшены идеальной аркой идеальных бровей. Но, возможно, лицо его было красиво, в большей мере благодаря совершенной форме и симметрии линий носа и рта, чем другим чертам. Над короткой верхней губой имелись усы, столь же идеальной формы, как и брови, бороды он не носил. Форма подбородка была столь же совершенна, но в нём отсутствовала ямочка, которая придаёт ту мягкость, что отражает доброту сердца. Он был ростом около пяти футов девяти дюймов, и имел фигуру под стать лицу. Все, в особенности женщины, признавали, что нет мужчины красивее, чем Феликс Карбери, а также то, что он не замечает собственной красоты. Он преподносил себя человеком иных достижений – похвалялся богатством, пока имелись деньги; титулом; положением в полку, пока не покинул службу; а особенно превосходством в светском общении. Ему хватало вкуса одеваться с простотой, чтобы избежать пересудов о его внешнем виде. Таким образом, его знакомые едва ли знали, насколько он бездушен в своих привязанностях или, точнее говоря, насколько он их лишён. Манеры и внешность вкупе с умом выручали его даже несмотря на порочность его жизни. Но однажды он опозорил своё имя, в минуту слабости испортив мнение о себе более, чем сотворённые им за три года глупости. Случилась ссора между ним и его сослуживцем, в которой он был зачинщиком, и в тот момент, когда нужно было доказать своё мужество, он сначала угрожал, а потом спасовал. С того времени прошёл год, и он почти забыл об этом, но некоторые до сих пор помнили, что Феликс Карбери струсил и сбежал. Ныне его задачей было жениться на богатой наследнице. Он хорошо это понимал и был почти готов покориться судьбе. Но ему чего-то не хватало в искусстве ухаживания. Он был красив, имел манеры джентльмена, умел хорошо говорить, не был лишён дерзости и не испытывал отвращения, изображая страсть, которой не чувствовал. Но он так мало знал о любви, что едва ли мог заставить даже юную девушку поверить, что он её любит. Говоря о любви, он не только думал, что несёт чушь, но и показывал, что так думает. Из-за этого недостатка он потерпел неудачу с одной молодой леди, имеющей доход в сорок тысяч фунтов, она отказала ему, откровенно заявив, что «на самом деле он не влюблён». «Как ещё больше я могу показать, что люблю вас, чем предложив стать моей женой?» – спросил он. «Я не знаю, что вы можете, но, тем не менее, вы не любите меня», – ответила она. Юная леди успешно избежала ловушки. Затем появилась другая дама, которую мы представим читателю позже, и сэру Феликсу следовало ухаживать за ней с неустанным усердием. Размеры её состояния были в точности неизвестны, но по слухам значительно превышали сорок тысяч предшественницы. Предполагалось, что оно бездонно, безгранично, бесконечно. Говорили, что для отца этой леди размер обычных расходов на дома, слуг, лошадей, драгоценности и прочее не имел значения. Его одолевали более важные заботы, и отдать десять или двадцать тысяч фунтов за какую-либо мелочь значило для него столь же мало, как для вполне состоятельных людей заплатить шесть либо девять пенни за баранью отбивную. Такой человек мог в любой момент разориться, но женитьба на его дочери в сезон его вопиющего богатства без сомнения была весьма выгодна. Леди Карбери, зная про крах, постигший её сына, беспокоилась, чтобы сэр Феликс разумно воспользовался расположением, которое приобрёл в доме Креза наших дней. Теперь следует сказать несколько слов о Генриетте Карбери. Конечно, она является значительно менее важной персоной, чем её брат, баронет, наследник данной ветви Карбери, любимец матери, и поэтому для нее достаточно лишь несколько слов. Она была внешне похожа на брата, столь же мила, но не так смугла, и не столь совершенны черты. Но выражение её лица, казалось, подразумевало, что отношение к себе подчинено заботам о других. Этой приятности явно не хватало её брату. Лицо Генриетты было точным отражением характера. Кто может объяснить, почему брат и сестра выросли такими противоположностями, и стали бы они настолько разными, если бы в детстве на них не влияли отец и мать, или достоинства девушки явились результатом меньшей любви к ней родителей? Во всяком случае, она не была испорчена титулом, влиянием денег и ранним знакомством с соблазнами мира. В настоящее время ей был почти двадцать один год, но она редко бывала в лондонском обществе. Её мать и прежде не часто посещала балы, а в последние два года им пришлось экономить, что несовместимо с покупкой перчаток и дорогих платьев. Сэр Феликс, разумеется, бывал в свете, но Гетта Карбери проводила время с матерью, дома на Уэлбек Стрит. Изредка она появлялась в обществе и, когда это случалось, все признавали, что она очаровательная девушка. В этом свет не ошибался. Но для Генриетты романтика жизни уже обрела серьезный оборот. Существовала другая, старшая ветвь Карбери, и ныне её представлял некий Роджер Карбери из Карбери Холла. Роджер Карбери был джентльмен, о котором есть много, что рассказать, но сейчас нужно сообщить лишь самое важное: он был страстно влюблён в кузину Генриетту. Однако, ему было почти сорок, и, кроме того, существовал некий Пол Монтегю, с которым встретилась Генриетта.
apropos: Хелга Сколько завязок для дальнейших интриг! Хелга пишет: А я не знаю, чью сторону принять. Ну, там пока кроме Генриетты никого и нету. Юлия пишет: Посмотрим, может, просто болван. Болван без сердца, редкий эгоист - гремучая смесь. Бедная та леди, которая выйдет за него замуж. chandni пишет: Хотя с ее умом и сообразительностью, трудолюбием и ловкостью, верой в себя и протекцию нужных людей можно было написать и нечто стоящее... но оно ей не требуется... Ну, мало ли - вдруг напишет какой шедевр. Случайно.
chandni: Хелга Какое полотно разворачивается перед нами!!! Любо-дорого посмотреть! apropos пишет: Бедная та леди, которая выйдет за него замуж. да уж...
Юлия: Хелга Ну вот, автор и поставил точки над i Вот оно как - брат и сестра, а какая разница... Удивляться не приходится...Хорошо, что автор не сделал Генриетту и во внешности противоположностью брату, а только лишь чуть -чуть смирил совершенство... Хелга пишет: Она была внешне похожа на брата, столь же мила, но не так смугла, и не столь совершенны черты. не хватает согласования или что-то выпало?..
Хелга: apropos пишет: Бедная та леди, которая выйдет за него замуж. chandni пишет: да уж... А если такая же как он? Юлия пишет: Хорошо, что автор не сделал Генриетту и во внешности противоположностью брату, а только лишь чуть -чуть смирил совершенство... И относится к Генриетте очень душевно, несмотря или даже благодаря своему сарказму. Юлия пишет: не хватает согласования или что-то выпало?.. Выпало. Это результат борьбы с глаголом "быть". Дамы, как вообще читается? Не громоздко? Не скучно?
chandni: Хелга пишет: А если такая же как он? это вряд ли. Такие мужья-"подарки" чаще всего достаются хорошим девочкам. Ха, с другой стороны, было бы интересно почитать про семейку "подарков" жизни! Хелга пишет: Дамы, как вообще читается? Не громоздко? Не скучно? Захватывающе! Ждем продолжения!
Юлия: Хелга Хелга пишет: Не громоздко? Не скучно? Ну сказала! Читается на одном дыхании. Язык живой и динамичный. Ты отлично справляешься!
Хелга: chandni пишет: Захватывающе! Юлия пишет: Язык живой и динамичный. Спасибо, надеюсь, что так. Но если пойдет плохо, говорите сразу.
Юлия: Хелга пишет: Но если пойдет плохо, говорите сразу Как-то мало верится... Но, в любом случае, мы же всегда тут... И нам не все равно
apropos: chandni пишет: было бы интересно почитать про семейку "подарков" жизни! Друг друга съедят. А перед тем выпьют все соки из матери с дочерью. Хелга пишет: Но если пойдет плохо, говорите сразу Ага, всенепременно. Не боись.
Хелга: Юлия пишет: Но, в любом случае, мы же всегда тут... apropos пишет: Ага, всенепременно. Не боись. Вся надежда!
Хелга: Немного продолжения. Глава III. Медвежий сад Дом леди Карбери на Уэлбек Стрит был довольно скромен – без претензий называться особняком и едва ли даже резиденцией, но она купила его в те времена, когда располагала некоторыми средствами, сделала красивым и уютным, и до сих пор гордилась, что, несмотря на сложность положения, имеет удобную собственность, где может принимать своих литературных знакомых. В этом доме она жила теперь с сыном и дочерью. Задняя гостиная отделялась от передней дверью, которая всегда была закрыта, здесь леди Карбери занималась своими великими трудами. Здесь она писала свои книги и плела свои сети обольщения редакторов и критиков. Дочь редко причиняла ей беспокойство, сюда не допускались визитеры, кроме вышеуказанных редакторов и критиков. Но сын не подчинялся правилам дома и, не задумываясь, врывался в её уединение. Леди Карбери едва успела написать пару заметок, после того как закончила письмо мистеру Фердинанду Альфу, когда вошёл Феликс и рухнул на диван, дымя сигарой. «Дорогой мой мальчик, – сказала она, – умоляю, оставляй свою сигару, когда заходишь сюда». «Что за манерность, матушка, – отвечал он, бросив, однако, недокуренную сигару в камин. – Некоторые дамы клянутся, что обожают дым, другие уверяют, что до чертиков ненавидят его. Все зависит от того, хотят ли они привлечь человека или оттолкнуть». «Ты же не думаешь, что я хотела тебя оттолкнуть?» «Право, не знаю. Хотелось бы узнать, можете ли вы дать мне двадцать фунтов?» «Мой дорогой Феликс!» «Точно так, матушка, но как насчет двадцати фунтов?» «Зачем тебе, Феликс?» «Ну… по правде говоря, чтобы продолжать игру, пока всё как-нибудь не устроится. Не может же человек жить без гроша в кармане. Я и так трачу меньше, чем мои приятели. Не плачу, если удается. Даже стрижку делаю в кредит и, пока была возможность, держал брогам*, чтобы не тратиться на кэбы». «Когда же это закончится, Феликс?» «Я не умею ничему предвидеть конца, матушка. Не могу придержать лошадь, если вижу, что гончие славно идут к финишу. Никогда не откажусь от блюда, которое мне нравится, ради того, кто стоит позади. Чего ради?» Молодой человек не сказал «carpe diem»** , но это было философией, которой он намеревался следовать. «Ты был нынче у Мелмоттов?» Зимний день подошёл к пяти часам, времени, когда леди собираются на чаепитие, а праздные господа – на партию виста в клубах, когда молодые бездельники позволяют себе пофлиртовать и, когда, по мнению леди Карбери, её сын мог бы поухаживать за Мари Мелмотт, богатой наследницей. «Я только что оттуда». «И что ты думаешь о ней?» «Честно говоря, я мало что о ней думаю. Она не красива, не дурна, не умна, не глупа, не ангел, не грешница». «Подходящие качества, чтобы стать хорошей женой». «Может быть. Во всяком случае, я почти готов признать, что она достаточно хороша для меня в качестве жены». «Что говорит её мать?» «Она очень скрытная. Меня занимает вопрос, смогу ли узнать, кто она такая, если даже женюсь на её дочери. Долли Лонгестафф утверждает, будто кто-то сказал, что она еврейка из Богемии, но думаю, она слишком толста для этого». «Разве это важно, Феликс?» «Нет». «Она любезна с тобой?» «Да, вполне». «А отец?» «Ну, он не гонит меня прочь или что-нибудь вроде того. Там и так крутится полудюжина ухажёров, и, думаю, старик дуреет от них. Но его больше занимают герцоги и как заполучить их к себе на обед, чем ухажёры дочери. Она может выскочить замуж за любого, кто первым ей понравится». «Почему бы этим первым не стать тебе?» «Почему нет, матушка? Я делаю, что могу, но не стоит гнать послушную лошадь. Можете ли вы дать мне деньги?» «О, Феликс, ты едва ли понимаешь, насколько мы бедны. Неужели ты до сих пор держишь лошадей для охоты?». «У меня две лошади, если вы их имеете в виду, но я не отдал ни шиллинга за их содержание с начала сезона. Согласитесь, матушка, это рискованная игра, но я играю по вашему же совету. Если я женюсь на мисс Мелмотт, то, полагаю, всё уладится. Но я не думаю, что бросить всё и известить весь мир, что у меня нет ни гроша – хороший способ заполучить её. Я должен поддерживать свой уровень. Я и так почти не езжу на охоту, но, если совсем откажусь от неё, найдется немало тех, кто тотчас сообщат на Гросвенор Сквер, почему я это сделал». Эти аргументы казались справедливыми, и бедная женщина не смогла им противостоять. Требуемая сумма, хотя она сама в ней нуждалась, была выдана, и молодой человек ушёл, без сомнения, с лёгким сердцем, пропустив мимо ушей мольбы матери довести по возможности дело с Мари Мелмотт до победного конца. *Брогам – пассажирский кузов со съёмной частью крыши над передним рядом сидений или вообще без неё, и четырьмя боковыми дверями. **Capre diem (лат) – лови момент.
Klo: Хелга Спасибо! Хелга пишет: Дамы, как вообще читается? Не громоздко? Не скучно? На комплимент напрашиваешься? Не переживай - очень хорошо идет. Я что-то пропустила, Мэриголд еще не закончена?
Хелга: Klo пишет: На комплимент напрашиваешься? Нет, страдаю от несовершенства. Klo пишет: Мэриголд еще не закончена? Пока споткнулась на середине. Но продолжу, не брошу, честное слово.
Klo: Хелга Хелга пишет: Требуемая сумма, хотя она сама в ней нуждалась, была выдана, и молодой человек ушёл, без сомнения, с лёгким сердцем, пропустив мимо ушей мольбы матери довести по возможности дело с Мари Мелмотт до победного конца. Даже не очень понятно, кому хочется надрать уши: сынку или маменьке. Хелга пишет: Пока споткнулась на середине. Но продолжу, не брошу, честное слово. Да, очень интересно, как все там сложится.
Хелга: Klo пишет: Даже не очень понятно, кому хочется надрать уши: сынку или маменьке. Мне так обоим хочется.
chandni: Хелга Хелга пишет: Мне так обоим хочется. Не то слово Интересно, какова та Мари...
Юлия: Хелга Спасибо, дорогая. Klo пишет: Даже не очень понятно, кому хочется надрать уши: сынку или маменьке Строгие дамы... Но посмотрите, в них обоих есть своя красота. Хелга пишет: Она не красива, не дурна, не умна, не глупа, не ангел, не грешница». «Подходящие качества, чтобы стать хорошей женой Хелга пишет: Когда же это закончится, Феликс?» «Я не умею ничему предвидеть конца, матушка. Каков ответ! Нет, честное слово, я не могу не восхититься
полная версия страницы