Форум » Наши переводы и публикации » "Magic for Marigold" - "Чудеса для Мэриголд" Люси М. Монтгомери 2 » Ответить
"Magic for Marigold" - "Чудеса для Мэриголд" Люси М. Монтгомери 2
Хелга: Перевод Хелга
apropos: Хелга Мэриголд с облечением вздохнула и мир раскрасился красками. А мне маму стало жалко, Осталась одна, без "приятного, веселого, дружелюбного" мистера Томпсона. Может, автор таки устроит мамино счастье? (Риторический вопрос). Хотелось бы.
Хелга: apropos пишет: А синонимы к помолвке если попробовать обыграть? Соглашение, обязательства - ? Да, что-то в этом роде, наверно. Юлия пишет: Ненависть ненавистью, а пастернаку весной - быть! Мама же любит пастернак... apropos пишет: А мне маму стало жалко, Осталась одна, без "приятного, веселого, дружелюбного" мистера Томпсона. Так она же не собиралась за него замуж, кумушки накрутили-напутали.
apropos: Хелга пишет: Да, что-то в этом роде, наверно. Ну да - у нее уже есть обязательства. Или что в таком роде. Хелга пишет: Так она же не собиралась за него замуж, кумушки накрутили-напутали. Это понятно, просто я уже за маму как бы обрадовалась, а тут, оказывается, совсем другая дама увела мистера Томпсона.
Хелга: Глава 15. Светлый призыв 1 Боюсь, что, если бы в тот вечер, когда мама предложила идти в церковь на собрание миссионеров, Мэриголд могла описать своё настроение, она бы сообщила, что это ей совсем неинтересно. Для девочки, три троюродных кузины которой были заняты на миссионерской работе за океаном, такое безразличие к миссионерству должно быть признано постыдным. Она хотела провести вечер с Сильвией и не вовсе не желала менять её чудесную компанию на скучное, глупое, убогое собрание стариков-миссионеров. Упомянутые эпитеты принадлежат Мэриголд, а не рассказчику, и, если вы готовы упрекнуть её за это, подумайте, много ли девочек одиннадцати лет, вне их будущих мемуаров, имеет хоть какое-то представление о слепоте язычников. Для Мэриголд заокеанские миссии представлялись какими-то делами, которыми занимаются взрослые и священники, слишком далёкими от её мыслей и занятий. Поэтому она не понимала, зачем ей тащиться в церковь, чтобы слушать речи заморских миссионеров. Однажды она уже выслушала одну вместе с Гвенни – её произносил странный загорелый очкастый человек, безмерно серьёзный и невыносимо скучный. Мэриголд считала, что этого ей достаточно. Но бабушка не могла выйти из дома из-за ревматизма, у Саломеи воспалилась ступня, а мама собралась идти по какой-то непонятной причине. Оказалось, что в этот вечер выступала некая леди, её школьная подруга. Мама хотела, чтобы Мэриголд составила ей компанию. Ради мамы Мэриголд сделала бы и пошла бы куда угодно, даже на собрание миссионеров. Поэтому она покорно трусила по славной, освещённой звёздами дорожке и думала о новом платье из абрикосового жоржета, которое мама, несмотря на поджатые губы бабушки, обещала ей к именинной вечеринке Уиллы Роджерс. Первым потрясением для Мэриголд был тот миг, когда леди поднялась на кафедру. Разве столь прекрасное создание может быть миссионером? Мэриголд никогда в жизни не видела такой ослепительной красавицы. Какие у неё удивительно глубокие, тёмные влекущие глаза! Что за щёки кремового оттенка, несмотря на солнце Индии! Какая корона блестящих красно-золотистых волос! Её прелестные руки, казалось, магнетически притягивали к себе в объятия! Какой особенный голос, полный пафоса и незабываемого очарования! Как прелестно белое платье с бледно-небесно-голубым поясом, свисающим к подолу! Доктор Вайолет Мериуитер не выступала и десяти минут, когда Мэриголд всей душой возжелала стать заморским миссионером в самых дальних концах земли, следуя за нею. Единственное, что удивляло её – отсутствие видимого нимба вокруг головы доктора Вайолет. Какая захватывающая речь! Прежде, чем быть сметённой потоком красноречия в мир, где она никогда не бывала, в мир, где в нечто неописуемо привлекательное смешались самопожертвование, дети-вдовы и коралловые берега Индии, Мэриголд успела на мгновение удивиться, как могла предполагать, что миссионерство – убогое занятие. Нет, оно не просто привлекательное – влекущее. Прежде чем доктор Вайолет произнесла половину своей речи, Мэриголд Лесли, сидящая на старой семейной скамье, посвятила свою жизнь заморскому миссионерству. Преображение произошло внезапно, но очень явственно. Мэриголд сразу почувствовала, что навсегда отрезана от прежней жизни, от прежних подруг, прежних мечтаний. Она больше не была глупой шаловливой девчонкой, что час назад не по своей воле пришла на миссионерское собрание, думая об абрикосовом платье и сказочной подруге на холме. С этим покончено. Теперь она посвящённая. Отделённая. Всю оставшуюся жизнь идущая по светящейся, ведущей к небесам дороге служения, которую показала доктор Вайолет Мериуитер. Когда-нибудь она, возможно, тоже станет доктором Мэриголд Лесли. Думать об этом. Прежде она гадала, на кого бы хотела походить, когда вырастет. На маму? Но мама была «безответной». Все управляли ею. Теперь у Мэриголд больше не было сомнений. Она хотела быть точно такой же, как доктор Вайолет Мериуитер. Она злилась на Эм Чёрч, хихикающую за спиной. Она с презрением смотрела на четырёх взрослых дочерей Элдера Маклода. Почему они не отправляются в иностранную миссию? Она чуть не умерла от стыда, чихнув три раза подряд, когда доктор Вайолет произносила самое страстное обращение к юным девушкам. Найдется ли сейчас здесь в церкви хоть один человек, который бы не сказал: «Я готов», услышав этот светлый призыв? А Мэриголд, жаждущая вскочить на ноги, чтобы произнести эти слова, могла лишь чихать – великий момент прошёл, и доктор Мериуитер спустилась с кафедры. Мистер Томпсон тоже сказал несколько слов. Ему очень не хватало очарования доктора Мериуитер, но одна из его фраз добавила огня в душу Мэриголд. «Миссионер, – сказал он, – должен быть спокойным, безмятежным, терпеливым, тактичным, надёжным, находчивым и глубоко верующим». Мэриголд запомнила каждое из этих слов. Список был большим, но вдохновлённая Мэриголд не сомневалась, что сможет его выполнить. Она сразу начала готовиться к своей жизненной миссии. Тотчас. Она села на своё место, словно ступила на воздух. О, как непослушна и глупа была она до этого чудесного вечера! Но теперь её лицо обращено в высоту – как сказала доктор Мериуитер, – далёкую сияющую высоту служения и самопожертвования. Мэриголд дрожала от волнения. В ряду перед ней сидел Томми Блэр. Мэриголд терпеть его не могла с того дня, как он написал на обложке её учебника своим размашистым почерком: «Эта книга – одно, мой кулак – другое. Если украдёте одно, то получите другое». Но она должна простить его – миссионер прощает всех. Она так лучезарно улыбнулась ему, что Томми Блэр, выйдя из церкви, сказал своим приятелям, что Мэриголд Лесли «запала» на него.
apropos: Хелга Хелга пишет: выложила начало 16-й главы, пропустив 15-ю. Поэтому забываем по 16-ю на время и читаем 15-ю. Упс... Бывает. Дык удали тогда тот пост, чтобы не вводить в заблуждение. Потом перечтем с удовольствием. Хелга пишет: Мэриголд Лесли, сидящая на старой семейной скамье, посвятила свою жизнь заморскому миссионерству. Волшебная сила слова и красивой внешности. Надеюсь, она передумает в итоге. Хелга пишет: он написал на обложке её учебника своим размашистым почерком: «Эта книга – одно, мой кулак – другое. Если украдёте одно, то получите другое». Т.е. считает ее книгу - своей? Ну, нахал. Вместо, чтобы дернуть за косичку?
Хелга: apropos пишет: Волшебная сила слова и красивой внешности. Надеюсь, она передумает в итоге. Там очень трепетное и жутковатое событие произойдет.... apropos пишет: Вместо, чтобы дернуть за косичку? Он вообще, пакостный мальчишка.
apropos: Хелга пишет: Там очень трепетное и жутковатое событие произойдет. Жду с нетерпением. Ну, догадываюсь, что Мэриголд передумает становиться миссионером.
Хелга: apropos пишет: Ну, догадываюсь, что Мэриголд передумает становиться миссионером. Зато получит опыт...
Юлия: Хелга Хелга пишет: Единственное, что удивляло её – отсутствие видимого нимба вокруг головы доктора Вайолет. Какая прелесть! Это так замечательно написано - восторг, ничего не понимающий и не знающий, просто влюбленный.
Хелга: Юлия пишет: восторг, ничего не понимающий и не знающий, просто влюбленный. Точно!
Хелга: 2 Мэриголд не могла рассказать маме о своём великом решении. Мама стала бы переживать. Будь жив папа, было бы по-другому. Но она – всё, что есть у мамы. Это стало частью самопожертвования. О том, чтобы рассказать бабушке, Мэриголд даже не задумывалась. Но она, не откладывая, изо всех сил погрузилась в подготовку к будущей жизни. Бабушка и мама заподозрили – что-то витает в воздухе, но не могли даже представить что. Не могу сказать, считали ли они Мэриголд спокойной, безмятежной, терпеливой, тактичной и так далее, но точно знаю, что они находили её забавной. «Что бы то ни было, оно пройдет», – покорно сказала бабушка, исходя из своего опыта. Но мама в тайне немного забеспокоилась. Не просто так Мэриголд вдруг заявила, что не хочет новое абрикосовое платье – старое вполне сойдет. Она даже отказывалась идти на вечеринку Уиллы и согласилась лишь по настоянию бабушки, потому что Роджерсы обидятся. Протестующая Мэриголд пришла, снисходительно глядя на девочек, жалея, что им предстоит скучная, обыденная жизнь. Сочувствуя Элджи Роджерсу. Все знали, что его мать поклялась, что он должен стать священником, в то время как он мечтал быть столяром. Как всё это далеко от избранного ею пути. «По-моему, Мэриголд Лесли слишком важничает», – сказала Уилла Роджерс. Мэриголд спрятала тонкое колечко с бриллиантом, которое тётя Мэриголд подарила ей на день рождения. Посвященным не следует носить такие вещи. Дядя Клон хотел подарить ей шёлковый полосатый зонтик, о котором она мечтала, но Мэриголд твёрдо и безмятежно поблагодарила его и попросила вместо этого подарить ей симфонию*. Дядя Клон хмыкнул и подарил. Он не знал, какое очередное волшебство творит Мэриголд, но она знала, что получает от этого огромное удовлетворение. Да, именно так. Какой радостью было отказаться от новой шляпки с лентами и надеть старую на венчание кузины Нэлли. Прежде Мэриголд интересовалась венчаниями. Кто знает… когда она станет взрослой… Но это осталось в прошлом. Она даже думать не должна о замужестве. Мэриголд стала очень старательной. Она должна во всём достигать совершенства. Она мыла посуду, чистила яйца и полола свой садик с восторгом, как святая. Она перестала читать всё, кроме миссионерской литературы. Она сосредоточенно изучала книги из библиотеки воскресной школы – особенно одну, захватывающую, толстую в коричневом переплете – биографию миссионерши, которая «готовила себя» с шести лет. Мэриголд горевала, что потеряно столько ценного времени. Но она сделает всё, чтобы наверстать упущенное. Она просыпалась в пять утра – читать Библию и молиться. Это будет хорошо звучать в мемуарах. Упомянутая миссионерша с шести лет вставала каждое утро в пять часов. Но у неё не было бабушки. В этом имелась существенная разница. Единственное, что сильно мучало Мэриголд, – расставание с Сильвией. Сначала она чувствовала, что не может… не может сделать этого. Но должна. Жертва не будет настоящей, если не нанесет рану. Так сказала доктор Вайолет. Мэриголд со слезами объяснила это Сильвии. Была ли то фантазия или язвительный эльфийский смех следовал за нею через весь сад от соснового леса? Казалось, Сильвия не поняла, что она имела в виду. Мэриголд пыталась заполнить образовавшуюся без Сильвии пустоту, представляя себя едущей на спине слона или с риском для жизни спасающей вдов от сожжения. По правде говоря, доктор Вайолет ничего не говорила о езде на слонах – она даже упомянула прозаичные автомобили, а мистер Томпсон сообщил, что вдов больше не сжигают. Но с ними без сомнения делают что-то скверное. Мэриголд укротила желание видеться с Сильвией ради дюжин спасённых вдов. О, полагаю, дядя Клон был прав. Иногда Мэриголд тяжко сомневалась, сможет ли когда-нибудь молиться публично. Она пыталась начать, бездыханно произнося «Аминь», когда мистер Томпсон изрекал что-то привлекательное в своих молитвах. Также нелегко было решить, куда она отправится с миссией. Она разрывалась между японскими землетрясениями и индийскими змеями. Пока не наткнулась на книгу о прокаженных в Индии. Прокаженные одержали победу. Их нужно навещать, змеи там или не змеи. Она станет миссионером в лепрозории. Тем временем бабушка рассердилась, что Мэриголд забывает поливать герани. Она не могла объяснить бабушке, что позабыла, потому что помогала индийской деревне пережить голод. Но слушая упрёки бабушки, она была спокойна и безмятежна. Очень. * Симфония - книга или документ, представляющий собой алфавитный список слов, использованных в книге или произведении писателя, с информацией о том, где слова можно найти и в каких предложениях.
apropos: Хелга О такой "идеальной" Мэриголд страшно читать. Человек не должен быть идеальным, это так... неестественно... И ужасно скучно. Хелга пишет: Это будет хорошо звучать в мемуарах. И автор не удерживается от сарказма. Наш человек.
Хелга: apropos пишет: О такой "идеальной" Мэриголд страшно читать. Человек не должен быть идеальным, это так... неестественно... И ужасно скучно. Сарказм в каждой строке. Значит, не удалось передать в переводе. Жаль. Буду думать.
apropos: Хелга пишет: Сарказм в каждой строке. Значит, не удалось передать в переводе. Жаль. Буду думать. Придираешься! (Не хватает угрожающего смайла - вот такого: ) Я же не могу цитировать весь отрывок целиком, вот и обошлась одной, очень характерной фразой, как показалось. Сарказм прет из всех щелей, перевод явно удался.
Хелга: apropos пишет: Я же не могу цитировать весь отрывок целиком, вот и обошлась одной, очень характерной фразой, как показалось. Дык "страшно читать".
Хелга: 3 Две из трёх недель прошли очень хорошо и вдохновенно. Затем Мэриголд затосковала о том, что Александр Великий назвал бы захватом новых земель, а доктор Вайолет Мериуитер, вероятно, определила бы, как расширение поля деятельности. Героиня мемуаров всегда посещала тех, кто был болен или терпел невзгоды, творя чудеса утешения. Мэриголд решила, что ей следует заняться тем же самым. Но кого навестить? Вблизи от Соснового Облака не было никого болеющего или находящегося в невзгодах, о ком бы она знала. Разве что, возможно, миссис Делагард. Мысль о ней пришла Мэриголд, словно вдохновение. Миссис Делагард в чёрных одеяниях и грустным… грустным лицом. Она никогда не выходила из своего большого сада в Южном Гармони, бродя по нему целыми днями. Мэриголд слышала, как кто-то сказал, что миссис Делагард «немного не в себе». Она не знала, что это в точности означает, но догадывалась, что человек с таким скорбным лицом нуждается в утешении. Она пойдет к ней и… и… что? Почитает ей Библию, как делала леди из мемуаров? Мэриголд не видела себя в этой роли. Она просто пойдет к ней и, возможно, найдётся какое-нибудь дело. В мемуарах оно всегда находилось. Перед походом Мэриголд проскользнула в свою комнату и произнесла небольшую молитву. Очень серьёзную, искреннюю короткую молитву, несмотря на то что в мемуарах она была значительно длиннее. Затем Мэриголд выскользнула из дома в ароматы вечера. Оказавшись во дворе напротив мрачного дома миссис Делагард, чёрного на фоне заката, Мэриголд на какой-то миг запаниковала. Но миссионеры должны быть уверены в себе. И не должны поддаваться панике. С галантной улыбкой Мэриголд прошагала вдоль рядов нарциссов, туда, где в тени стояла миссис Делагард, окружённая бледным золотом лимонных лилий, на фоне янтарного неба и тёмных холмов, невидяще глядя на неё агатово-серыми глазами. Она поразила Мэриголд. Её печальное лицо засветилось сиянием радости. Она шагнула и протянула руки. Наверно, эти длинные бледные руки, протянутые в мольбе, неделями преследовали Мэриголд. «Дилайт, Дилайт… ты вернулась ко мне», – сказала миссис Делагард. Мэриголд позволила ей взять себя за руки, обнять и поцеловать в лоб. Ощущение странности и опасности охватило её. Что-то происходило с миссис Делагард… она повела Мэриголд в дом. О чём говорила она так быстро, странно, страстно… голосом, не похожим ни на какой другой из знакомых Мэриголд? «Я часто видела, как ты идёшь впереди, не оглядываясь. Ты никогда не ждала меня. А теперь ты вернулась, Дилайт. Ты должна простить меня. Ты простила меня, Дилайт?» «О, да, да», – Мэриголд отвечала «да» на все вопросы. Она не знала, что сказать. Она была не храброй миссионеркой, не амбициозной кандидаткой для мемуаров, а просто перепуганной маленькой девочкой, застрявшей в странном доме со странной … очень странной женщиной. И вновь чудесная вспышка радости осветила лицо миссис Делагард. «Проходи в свою комнату, Дилайт. Там всё готово для тебя. Я храню всё. Я знала, что ты когда-нибудь вернёшься ко мне… когда я буду достаточно наказана. Поэтому я всё сохранила». Настойчивой рукой она повела Мэриголд наверх, через коридор, в комнату. Большую полутёмную комнату с четырьмя большими окнами. Посреди стояла огромная белая кровать с чем-то, лежащим на ней. Мэриголд почувствовала, что волосы встают дыбом. Это было… это было...? «Это твоя большая кукла, Дилайт, – сказала миссис Делагард, диковато рассмеявшись. – Видишь, я сохранила её для тебя. Возьми и поиграй. Я хочу видеть, как ты играешь, Дилайт. Как давно я не видела, как ты играешь. А все твои платья в шкафу, для тебя. Посмотри». Она открыла шкаф, и Мэриголд увидела их – ряды изысканных платьев, висящих там, похожих на жён Синей Бороды из книжки, которую она читала. Мэриголд услышала свой голос, испуганный панический голос. «Пожалуйста, можно я пойду домой, – выдохнула она. – Я думаю, мама ждёт меня. Уже поздно». Тревога мелькнула на бледном лице миссис Делагард, сменившись хитринкой. «Но ты дома, Дилайт. Ты моё дитя, хоть и покидала меня так надолго. О, как это жестко – так надолго покинуть меня! Но я не браню тебя – никогда не стану больше бранить. Теперь ты вернулась. Ты не должна уходить. Никогда. Я разыщу твоего отца и сообщу ему, что ты вернулась. Я ни разу не разговаривала с ним с тех пор, как ты ушла, но теперь поговорю. О, Дилайт, Дилайт!» Мэриголд выскользнула из протянутых рук. «Пожалуйста, пожалуйста, отпустите меня, – в отчаянии умоляла она. – Я не ваша маленькая Дилайт… правда…нет… меня зовут Мэриголд Лесли. Пожалуйста, дорогая миссис Делагард, позвольте мне идти домой». «Ты всё ещё сердишься на меня, – скорбно произнесла миссис Делагард, – вот почему ты так говоришь. Конечно, ты Дилайт. Неужели ты думаешь, что я не узнала твои золотые волосы? Ты сердишься на меня за то, что я ударила тебя в тот день, когда ты ушла. Я никогда больше так не поступлю, Дилайт. Тебе не нужно бояться меня, милая. Скажи мне, что ты прощаешь меня… скажи, что прощаешь…». «О, да, да». Только бы она отпустила её! Но миссис Делагард с мольбой опустилась на колени перед нею. «Мы будем так счастливы теперь, когда ты вернулась, Дилайт. Поцелуй меня… поцелуй меня. Ты так долго отворачивалась от меня, моя золотоволосая Дилайт». Её голос был таким манящим, что Мэриголд не могла отказать, несмотря на весь свой страх. Она наклонилась и поцеловала миссис Делагард – и оказалась в крепком объятии, мокрой от жадных поцелуев. Мэриголд вырвалась из сжимавших её рук и кинулась к двери. Но миссис Делагард поймала её, оттолкнула со странным смешком и вышла из комнаты. Мэриголд услышала, как в замке повернулся ключ. Она оказалась узницей в доме сумасшедшей женщины. Она поняла, что означало, когда про миссис Делагард говорили, что она «не в себе». Что же делать? Никто не знает, где она. Одна в ужасной, огромной, полутёмной комнате с закрытыми окнами. С этими жуткими платьями мёртвой Дилайт, висящими в шкафу. С этой страшной куклой на кровати. С большой чёрной муфтой из медвежьего меха, лежащей на тумбочке. Однажды Лазарь рассказал жуткую историю про старомодные муфты, из которой явствовало, что на самом деле то были ведьмы, оживающие в лунные ночи, чтобы танцевать под снегопадом. Сегодня как раз был такой вечер – лёгкое лунное сияние проникало в комнату. Возможно, муфта начнёт танцевать здесь, в комнате, перед нею! Мэриголд сдержала чуть было не вырвавшийся крик. Миссис Делагард могла бы вернуться, услышав его. Ничто другое так не пугало её, даже заколдованные медвежьи муфты. Она боялась шевельнуться, но на цыпочках двинулась от окна к окну. Все они были заколочены – каждое из них. Более того, все выходили на пустую крутую стену. Через одно она увидела домашний свет в Сосновом Облаке. Потеряли ли её? Ищут ли? Но никто не догадается, что она здесь. Она села у окна в старое, обитое кретоном кресло с подголовником – как можно дальше от кровати и муфты. Так она и просидела всю холодную, невероятно бесконечную ночь. Никто не пришёл. Сначала всё словно замерло в жуткой неподвижности. Казалось, во всём мире не осталось ни одного звука. Поднялся ветер, ушёл лунный свет, непрерывно стучали ставни окон. И она была уверена, что муфта двигалась. А платья в шкафу шуршали. Дважды слышались шаги в коридоре. Пришло утро – облачное утро с кроваво-красным восходом. Окна смотрели на широкие зелёные поля. Не было никакого способа привлечь чьё-то внимание. Не было пути к побегу. Она умрёт здесь от голода, и мама не узнает, что произошло с нею. Снова и снова она слышала шаги в коридоре – снова и снова задерживала дыхание от страха, когда они замирали у двери. Ей очень хотелось пить, но она не чувствовала голода. Она сидела в странном покорном оцепенении. Наверно, она очень скоро умрёт, но это не пугало её. Единственное, что казалось ей страшным – возможное возвращение миссис Делагард. Снова вечер, снова лунный свет, снова ветер, рычащий сварливый ветер, гнущий лозу за окном, рисующий жуткие тени, плывущие по комнате к медвежьей муфте. Кажется, она шевельнулась… да, шевельнулась. Мэриголд больше не могла сдерживаться. Она дико закричала, побежала, лихорадочно рванула закрытую дверь. Дверь распахнулась так внезапно, что Мэриголд чуть не упала на спину. Она не остановилась подумать, что дверь могла быть и вовсе не заперта, несмотря на повернувшийся ключ – она подумает об этом позже. Она промчалась по коридору – вниз по лестнице – наружу – наружу – на свободу. Она бежала без остановки, пока не ворвалась в холл Соснового Облака, полный встревоженных возбужденных людей, среди которых увидела бледное страдальческое мамино лицо, прежде чем – впервые в жизни – потеряла сознание. «Боже мой! – сказал дядя Клон. – Вот и она!»
Хелга: 4 На следующий день Мэриголд лежала в постели, мама сидела рядом, а бабушка входила и выходила, стараясь показывать неодобрение, но слишком успокоенная и довольная, чтобы это у неё получалось. Было рассказано всё и даже больше. Теперь Мэриголд знала о миссис Делагард – бедной миссис Делагард, которая год назад потеряла единственного ребёнка и с тех пор была не совсем в себе. Просидев часами у постели своей маленькой девочки, умоляя её сказать хоть слово – просто одно слово. Помня, как отшлёпала Дилайт за день до её внезапной болезни. Не простив мужа, который был в отъезде, когда Дилайт заболела, и не нашлось никого, кто мог бы поехать за врачом в разыгравшуюся бурю. «Бедную несчастную мать нужно пожалеть, – сказала мама, – но, милая моя, какие жуткие часы ты провела там». «Некоторым из нас тоже пришлось не сладко, – мрачно заметила бабушка. – Мистер Донкин был уверен, что вечером видел тебя в автомобиле с двумя подозрительными мужчинами. Пропала лодка Тоффа Леклерка, и мы подумали, что ты уплыла на ней по заливу. Ради тебя прочесали всю страну, мисс». «Боюсь, что я не подхожу на роль миссионера, мама, – всхлипнула Мэриголд, когда бабушка вышла. – Я не храбрая, не находчивая, не безмятежная… никакая». Мама обняла её, горячо, нежно, понимающе. «Это очень хорошая, прекрасная цель стать миссионером, дорогая, и, если, когда ты вырастешь, почувствуешь призыв к такому особому делу, никто не станет мешать тебе. Но лучший способ подготовиться к этому – просто научиться всему, что сможешь, получить хорошее образование и жить так счастливо и весело, как может жить маленькая девочка. Доктор Мериуитер была весёлым сорванцом, когда мы были подружками – сплошное баловство и сумасбродство». Тётя Мэриголд продержала тёзку в постели целую неделю. В тот день, когда Мэриголд разрешили встать, мама пришла, улыбаясь, и сказала: «В итоге твоя миссионерская попытка, кажется, удалась. Врач миссис Делагард говорит, что ей намного лучше. Она перестала твердить о Дилайт и простила мужа. Доктор Райан считает, что во многом она вполне разумна, и, если ей уехать для полной смены обстановки, она полностью излечится. Она сказала ему, что «прощена», и это убеждение, возможно, излечит больное место в её душе». «Хм», – усмехнулась бабушка, впрочем, довольно мягко. «Разве не странно, что она больше не зашла в комнату», – сказала Мэриголд. «Вероятно, она забыла о тебе в тот же миг, как перестала тебя видеть». «Я так боялась, что она придёт. Мне казалось, я всё время слышу её шаги снаружи. Поэтому я боялась подходить к двери. А она не была заперта, хоть я слышала, как поворачивался ключ». «Наверно, он не повернулся полностью. Ключи иногда застревают». «Как глупо было думать, что я заперта, когда могла убежать прямо сразу. Я была такой дурочкой… Но…». Мэриголд вздохнула. После трёхнедельного состояния посвященности и отстранённости было как-то плоско и безвкусно возвращаться к обычной, не мемуарной жизни. Но образ нового абрикосового платья замаячил перед нею. А Сильвия ждала на холме – всепрощающая Сильвия, для которой не имело значения её короткое дезертирство.
Юлия: Хелга Спасибо, дорогая. Какой драматический поворот. Невероятно волнующий. Читала затаив дыхание - в полном согласии с ужасом Мэриголд. И какое облегчение - все счастливо разрешилось Даже для бедной миссис Делагард. Все было не зря А ирония в предыдущем отрывке читается в каждой фразе. Не зная оригинала, не возьмусь судить, но то, что представлено тобой выглядит совершенно адекватным - добродушное подтрунивание на детской наивной увлеченностью - и вызывает не едкую усмешку, а веселую улыбку. Это, и впрямь, смешно и очень мило. Хелга пишет: Симфония - книга или документ, представляющий собой алфавитный список слов чисто техническое предложение: скорее всего, речь не о симфонии к Шекспиру, а о библейской симфонии к книгам священного писания. Ее еще иногда называют конкорданцией, но это придает термину католический флер, латинские термины для протестантской среды не характерны, и потому, наверное, в данном случае такое название не релевантно. Но возможно стоит упомянуть в примечании, что эта симфония к текстам священного писания (по сути, это алфавитный указатель к библейским текстам)?
Хелга: apropos пишет: Сарказм прет из всех щелей, Юлия пишет: А ирония в предыдущем отрывке читается в каждой фразе. Надеюсь, что так. Юлия пишет: чисто техническое предложение: скорее всего, речь не о симфонии к Шекспиру, а о библейской симфонии к книгам священного писания. Ее еще иногда называют конкорданцией, но это придает термину католический флер Да-да, спасибо, добавлю в ссылку. В книге симфония - concordance.
apropos: Хелга Ага, излечилась девочка от своих миссионерских идей - и то хорошо. Но способ излечения - никому не пожелаешь. Юлия пишет: Все было не зря Похоже на то.
полная версия страницы