Форум » Вильна, 1812 » Наша служба и опасна, и трудна... (с) 3 мая, после 18.00 » Ответить

Наша служба и опасна, и трудна... (с) 3 мая, после 18.00

Вестхоф: Время действия: 2 мая, после 18.00 Место действия: кабинет Казимира Пржанского в собственном доме Участники: Казимир Пржанский, барон Вестхоф

Ответов - 15

Вестхоф: Надвинув шляпу на лоб и закутавшись в темный плащ, барон вышел из коляски в небольшом проулке и свернул в узкий проход между глухими стенами домов. Еще немного попетляв, он приблизился к высокой каменной стене, где в определенном месте, скрытом пышным кустарником, нажал на известный ему рычажок. Перед ним с тихим шорохом открылась панель, скрывающая потайной вход в дом Пржанского. Через несколько минут барон, пройдя коротким, с низким потолком коридором, тихонько стукнул условным сигналом по полированной обшивке дверцы, с другой стороны замаскированной под книжные полки в кабинете пана Казимира. - Добрый вечер, любезный пан, - Вестхоф небрежно кивнул хозяину дома, открывшему проход, и шагнул в комнату. - Множество неотложных дел вынудили меня приехать к вам... Надеюсь, нам не помешают?

Пржанский: Оттянув на себя тяжелую дверь, вес которой усугубляли полки, плотно заставленные старыми томами в тисненных переплетах, Пржанский впустил в кабинет барона. Визит был неожиданен, но в свете последних событий вполне предсказуем, более того, он рассказал барону о существовании этого потайного входа в дом, сооруженного его любвеобильным прадедом в амурных целях - кто мог знать, что он так пригодится его внуку. - Wieczór dobry, - нарочито по-польски ответил Пржанский, глядя в затылок барону который прошел в кабинет, даже не взглянув на него. - Помешать нам не должны, хотя ваше появление несколько опасно, у меня сейчас в доме племянница, и... Катажина и Марианна недавно явились с вечерним визитом, и если о присутствии в доме первой Казимир сообщил барону, не задумываясь, о второй ему совсем не захотелось упоминать. - Что привело вас прямо ко мне? - спросил он. - Присаживайтесь, барон. Я добавлю огня. Пржанский кивнул в сторону кресла, взял горящую свечу с ломберного столика и, подойдя к жирандоли, закрепленной на стене возле печи, выложенной узорчатыми изразцами, поднес огонь к фитилю.

Вестхоф: - Ну так проследите, чтобы нам не помешали, - барон аккуратно сложил шляпу, плащ и перчатки на диван, а сам сел в предложенное хозяином кабинета кресло с высокой спинкой и широкими подлокотниками. - Никто не должен меня здесь видеть... А дело - даже несколько дел... чрезвычайных и срочных... Иначе я не стал бы так рисковать, вельможный пан. Вестхоф смотрел, как Пржанский зажигает огонь, весьма недовольный несвоевременным визитом к Пржанскому племянницы - видимо, той девицы, что накануне появилась с паном Казимиром у Лисовских, которая никак не могла явиться в этот дом одна, а следовательно ее сопровождает какая-нибудь дама, скорее всего пани Марианна. В окружении этого поляка слишком много женщин, что чревато опасностями... Барон дождался, пока его собеседник сядет напротив него, и только после этого поинтересовался: - Вы выяснили что-нибудь об убийстве швейцара? Что с запиской? И узнали ли вы, откуда появились документы, что вам вчера продали?


Пржанский: Пржанский поморщился, вспоминать утренний свой визит к Исааку ему совсем не хотелось, а тем более отчитываться барону о результатах, точнее о полном отсутствии результатов этого визита. Оттягивая начало своей провальной или оправдательной речи - и тот и другой вариант приводили его в состояние тихого бешенства - Пржанский достал из резного шкапчика, изящно встроенного в угол между полками, бутылку коньяка и пару бокалов толстого темного, чуть потускневшего от долгого употребления стекла, разлил коньяк, не спрашивая вечернего посетителя о его желании выпить, и только закончив с этим и пригубив терпкий ароматный напиток, начал говорить: - Трудно доверять кому-либо в наше время, круг все сужается, люди с которыми работал прежде, становятся ненадежными. Человек, которому мне пришлось доверить то дело... со швейцаром и отчасти запиской, оказался... предателем. Я прекращаю все дела с ним, и отказываюсь от той квартиры, где мы встречались с вами, барон. И источник, доставивший ему документы, мне, к сожалению, остался неизвестен. Пржанский с трудом выдавил последние слова и, допив коньяк, поставил бокал на стол, чуть громче, чем это следовало.

Вестхоф: Очередной провал?! Барон поморщился и пригубил коньяк - неплохой вкус. - Что ж, пан, бывает... Удобное кресло, любимый напиток, проведенный с пользой собственный день настроили Вестхофа на миролюбивый лад. О Натали и браслете, что лежал в кармане сюртука, он сейчас не думал - с этим барон разберется позже. Все в свое время. - Люди крайне ненадежны, - заметил он. - Никому нельзя доверять, увы. Особенно в наших делах. Вы правильно сделали, пан Казимир, что разорвали все отношения с этим человеком. Если у вас есть подозрения или появятся какие-то намеки на то, что он может выдать... Вы знаете, как поступить... в крайнем случае... Уголки губ Вестхофа дрогнули в усмешке: он припомнил выражение лица скупщика, вздумавшего с ним торговаться о цене браслета, после вскользь оброненной фразы барона о том, как легко воспламеняются и быстро - до тла - сгорают лавки, битком набитые старой рухлядью. - И по поводу крайних случаев... Сегодня во время визитов я имел честь беседовать с некой госпожой Бореевой, - Вестхоф сделал очередной маленький глоток коньяка. - Ночью в доме, где она с дочерью снимает квартиру, был убит поляк, Ковальский... Она рассказала мне, что к месту происшествия поутру прибыли полковник Туров и князь Баринов... Пржанский несомненно понимал, что означенные господа не занимаются расследованием обычных убийств, и их появление означает, что связной успел попасть на заметку воинской полиции. - Надеюсь, все прошло чисто? - на всякий случай уточнил Вестхоф.

Пржанский: Пржанский опустился на диван, отодвинув в сторону плащ и шляпу барона. Что-то пан Вестхоф сегодня необычно миролюбив и сговорчив, подумалось ему, но что за этим скрывается? Неприятная перспектива оказаться на задворках, после идущих один за другим провалов? Или, боясь за собственную шкуру, барон выбрал тактику дальнего боя? И известие о появлении столь официальных лиц в квартире Ковальского плюс обстоятельство, о котором сообщил ему Стась, отнюдь не прибавляли Пржанскому оптимизма, а совсем наоборот. - Как вам сказать, господин Вестхоф, - начал Пржанский, подергав по своей дурной привычке запонку. - Могу сказать, что дело сделано, но случайные обстоятельства несколько усугубили всю историю... Пржанский натянуто вздохнул и вскочил с дивана, не в силах находиться на месте. - ... усугубили всю историю настолько, что к нашему скорбному списку добавился еще один... свидетель. Он сделал круг по кабинету и остановился возле книжных полок, как раз напротив толстого корешка с тисненым названием "Великодушие, или Рекрутский набор» Пиесы И. Ильинъ.

Вестхоф: Эти поляки... Вестхоф с неодобрением покосился на Пржанского, который сначала, усевшись на диван, смял аккуратно уложенные бароном вещи, а затем забегал по кабинету, ожесточенно теребя свои манжеты и запонки. «Дал Бог помощника с таким неуемным темпераментом», - Вестхоф не любил, когда перед ним мельтешили, особенно во время серьезного разговора. - Может быть, вы присядете, пан Казимир? - предупреждающим тоном сказал барон спине Пржанского, наконец застывшей у книжных полок. - Не стоит так... переживать из-за увеличения скорбного, как вы говорите, списка. Для нас и нашего дела куда лучше, когда свидетелем меньше, а не больше... Усмехнувшись собственной шутке, барон поболтал коньяком в рюмке, которую согревал ладонью. - Куда хуже, - продолжил он, - что по каналу Ковальского, который по вашим словам был перекрыт несколько дней назад, сегодня утром пришло письмо для маркиза... Барон сделал многозначительную паузу, чтобы его собеседник полностью осознал, в каком провальном положении оказалась вся виленская агентура под руководством самого пана Казимира.

Пржанский: Опять маркиз! Пржанский обернулся, оторвавшись от созерцания тисненых букв обложки. - Письмо могло где-то задержаться и быть передано до того, как я принял меры, - раздраженно ответил он. Раздражение и дурное настроение нарастали минута за минутой. Его накрыло неприятное ощущение, что все эти годы пошли прахом, и все, что он получил, уплывает из рук. Бросить все и уехать.... с Марылей, к черту все это, поселиться подальше, развести лошадей, жениться... Пржанский боднул воздух, откидывая неуместные мысли. - Более того, - продолжил он тоном человека, которому уже все равно, какое впечатление произведут его слова на собеседника. - В квартире у пана... - он не стал лишний раз озвучивать фамилию указанного пана, - в тайнике, оказались копии, снятые с бумаг, знаете ли, так аккуратно переписанные, словно мерзавец собирался воспользоваться ими. Барон, это провал, и я никак не могу винить в нем себя, слишком ненадежны люди. Он с отвращением вспомнил самодовольное красное лицо Ковальского, и его передернуло от отварщения. Впечатление Пржанский поспешил запить коньяком, плеснув изрядную порцию в бокал.

Вестхоф: Пржанский не только осознал - он впал чуть не в истерику. - Успокойтесь, пан, - брезгливо поморщившись, сказал барон. - Копии бумаг лишь подтвердят подозрения воинской полиции по поводу Ковальского, но никоим образом не смогут вывести на нас. Их внимание сейчас направлено по ложному следу все той же всезнающей госпожой Бореевой. Она сообщила им, что этой ночью якобы видела возле дома небезызвестного вам подполковника Журавского, который частенько захаживал к убитому. Кроме того, интересующее меня письмо - по счастливому для нас случаю - попало в квартиру этой дамы, и я подбросил ей мысль, что Журавский как раз и его мог утерять: он - известный дамский угодник, а письмо составлено в духе любовного послания. Вестхоф подождал, чтобы его разгоряченный помощник усвоил услышанную информацию, и добавил: - Письмо находится у Бореевых, и его желательно у них изъять. Мать и дочь ведут активную светскую жизнь, и этим вечером их наверняка не будет дома. Все нужно сделать аккуратно, без пополнения скорбного списка, - усмехнулся барон, - дабы проникновение в квартиру Бореевых не связали с убийством соседа. Обычная вылазка воров, хотя, думаю, красть там особенно нечего. Взять что по мелочи, для видимости, денег - ежели они есть - не "найти", иначе Бореевым придется уезжать из Вильны, а что-то подсказывает мне, что эта разговорчивая дама нам еще может пригодиться. О содержании письма барон предпочел пока Пржанскому не говорить: все узнается в свое время, а вокруг, действительно, слишком много ненадежных людей.

Пржанский: - Выкрасть письмо? Что важного в этом письме, чтобы идти на очередной, столь очевидный, риск, гоподин Вестхоф? - спросил Пржанский, возвращаясь на диван с бокалом в руке. Впрочем, он не ожидал ответа на свою тираду, и от его взгляда не ускользнула гримаса, мелькнувшая на лице соратника. Он вскипел, но сдержался, глотнув коньяку. - Это не так просто. Где может находиться это письмо? Мой человек должен знать, где и что искать. Знаете, барон, я не первый год "в деле" и никогда не попадал в столь опасное положение. Почти никогда, - поправился он, истины ради. - Вероятно, ситуация так обострилась потому, что война стоит на пороге, дышит в спину... Отчего он начал изливаться барону? Пржанский одернул себя и поспешил вернуть разговор в деловое русло. - Если вам известны подробности о письме, прошу сообщить, дабы я мог объяснить своему человеку. В свою очередь, о том, что дышит в спину... У меня есть сведения, полученные из первых уст, от господина Турова, о том, что часть русских войск переводят в Вылковыйск, хотя, и доверять этим сведениям полностью и целиком я бы не стал, возможно, означенный господин ведет свою игру. Выдав это умозаключение, Пржанский замолчал, разглядывая бокал с коньяком, словно увидел что-то невиданное прежде.

Вестхоф: Пржанский начинал спорить, и это не понравилось барону. Пану Казимиру должно не впадать в панику, а следовать указаниям, которые ему даются - и без возражений. Поляки не имеют никакого представления о дисциплине. - Письмо очень важно, - холодные глаза Вестхофа, не мигая, уставились на подручного. - И его следует найти и изъять. Желтая бумага без адреса, текст написан на французском языке с обращением к маркизу. Оно может находиться среди другой почты, хотя не исключено, что любопытная мадам или ее дочь унесли письмо в свои комнаты, поскольку посчитали его крайне романтичным. Вы знаете с каким трепетом дамы воспринимают все, связанное с любовными переживаниями... Пошлите пару человек: им надобно проследить за уходом Бореевых и передвижением их слуг. Наверняка выдастся удобный момент, когда можно будет без риска и шума забраться в квартиру... Если ваши люди посчитают это непосильной задачей, придется искать кого-то еще... Во взгляде Вестхофа промелькнула насмешка: лучшее, что сподвигнет поляков на решительные действия, - это их задетое самолюбие. Таким образом покончив с вопросом о письме, он перешел к следующей возникшей проблеме. - Вы хотите сказать, пан, что Туров ни с того, ни с сего вдруг взял и выдал вам секретную информацию о стратегических планах русского командования? - барон хмыкнул и отпил коньяка. Вылковыйск... У поляков вечно все названия напоминают собачье тявканье. Русские именуют местечко Волковыском, и там сейчас находится квартира Второй западной армии. Вестхоф вполне мог допустить, что малочисленное войско князя Багратиона решили увеличить подкреплениями, но тогда бы эта информация поступила от его агентов или от какого-нибудь болтуна из штаба, но не от представителя секретной службы военного министра.

Пржанский: Что ж все черную работу придется делать мне, а господин Вестхоф будет смаковать мой коньяк и наблюдать, как я расчищаю ему дорогу наверх. Не выйдет, барон. Еще не вечер, мы еще посмотрим, кто кого. - Я разберусь с письмом, - сухо сказал он и, выслушав сентенцию Вестхофа о Вылковыйске, добавил: - Да, именно это я и хочу сказать, барон! Туров выдал эти сведения, хотя о том его и не спрашивали. Случайностью это не могло быть... Впрочем, это ваше дело, господин Вестхоф, делать выводы, - добавил он ядовито и запил коньяком свое самоуничижение. Сейчас этот немец спросит, откуда поступили сведения, и снова придется говорить о Марыле, неприязненно подумал он. И что если Марыля оказалась под подозрением? Все катится вниз под гору, словно снежный ком, и пани Алексеева может быть легко подмята этим все разрастающимся комом. Но какого черта я так разволновался?

Вестхоф: Пржанский определенно злился и залпом пил коньяк, вместо того, чтобы смаковать сей благородный напиток. Впрочем, чего еще ждать от поляков и русских? Вестхоф вспомнил, как Ледовской точно так же поглощал коньяк, будто это какая-нибудь жженка... - Делать выводы следует и вам, пан Казимир, - менторским тоном ответствовал барон. - И вы наверняка их сделали. Меня весьма интересует ваше мнение по поводу этой странной словоохотливости Турова, - Вестхоф решил немного подсластить тщеславие поляка. - Вы не считаете это случайностью, и я всецело с вами согласен. Нам важно знать, каким образом вообще зашел этот разговор и с кем Туров был столь откровенен. Именно вы были его собеседником? «Если Туров говорил с Пржанским... - Вестхоф помрачнел. - Неужели пан попал под подозрение воинской полиции? Ковальский успел его выдать, или - кто?» В этом случае дело принимало совсем плохой оборот.

Пржанский: Речь, так или иначе, коснулась Марианны, как он и ожидал. Пржанский поморщился и поддержав себя мыслью, что в любом случае вытащит Марианну, если случится что-то непредвиденное, сказал: - Я не состою с господином Туровым на столь короткой ноге, чтобы беседовать с ним о передвижениях войск. И гостем моим он не бывал - на случай, если разболтал бы стратегические секреты, приняв лишнюю порцию коньяку, - Пржанский выразительно глянул на свой опустевший бокал, но решил повременить со следующей порцией, - либо проигрался в штосс, чего он также не делает. Весьма достойный господин. Проговорился он или намеренно сообщил о том пани Алексеевой в... приватной беседе, что наводит меня на мысль. - раз вы позволили мне думать, барон, - не преминул съязвить он, - что пани Алексееву лучше вывести из игры. Более того, неясное происхождение бумаг, странное убийство швейцара, я повторяюсь, барон, но мне все это весьма не нравится. Возможно, мы двигаемся не в том направлении, в ловушку... И Туров, это очень беспокоит меня.

Вестхоф: - В приватной беседе с пани Алексеевой Туров сообщил о переводе войск... хм... - барону все стало ясно: пани переусердствовала с офицерами, и ею заинтересовалась воинская полиция. Женщины частенько привлекались агентурой разных стран для сбора информации или распространения ложных слухов, и среди них бывали весьма ловкие особы. Увы, пани, похоже, не относилась к их числу, раз так быстро себя выдала. - Вы правы, пан, вашей даме сейчас лучше умерить общение с военными, - сказал Вестхоф. - Но ее внезапный отъезд из Вильны непременно будет замечен службами и подтвердит их подозрения, как, впрочем, и любые перемены в ее обычном образе жизни. Поэтому ей стоит по-прежнему появляться в обществе, а заодно и разнести среди знакомых, особенно русских, столь интригующий слух о переводе части армии из Литвы в этот... Волковыск. Туров наверняка ждет, что пани передаст эти сведения своим людям. Представьте его изумление, когда столь секретная новость вдруг загуляет по гостиным... Барон усмехнулся. - Таким образом пани Алексеева предстанет в его глазах обыкновенной сплетничающей светской дамой и тем скорее отведет от себя всякие подозрения... Кстати, рекомендую ограничить связи с военными не только пани Марианне, но и вашей юной родственнице, которая чрезмерно активно сводит знакомства с офицерами, - заметил Вестхоф. - Вряд ли ей удастся принести нам хоть какую пользу, а создавшийся вокруг нее ажиотаж нам скорее навредит, особенно в свете последних событий.



полная версия страницы