Форум » Вильна, 1812 » Что дружба? Легкий пыл похмелья... 2 мая, после полудня » Ответить
Что дружба? Легкий пыл похмелья... 2 мая, после полудня
Гранин: Время действия: 2 мая, после полудня. Участвуют: Ледовской, Гранин.
Ответов - 27, стр:
1 2 All
Гранин: Самое очевидное обыкновенно ускользает от нас. Гранин с удивлением и даже с мрачным удовольствием наблюдал волнение друга, не понимая, чем оно вызвано - неужто ротмистр и сам неравнодушен к Катрин? То-то он постоянно возвращается к теме вчерашней прогулки, то и дело упоминает ее имя... Гранин стиснул зубы: быть может, он не того гусара опасался? Между тем, Ледовской рассмеялся, как безумный, затем смех его неожиданно прервался, и он вновь принялся попрекать Гранина его недостойным поступком. - Что вас удивляет? То, что гусарский мундир не ослепил ее чувств? Выходит, она умнее, чем вы ожидали, друг мой? - поинтересовался капитан с издевательским смешком. Как легко, оказывается, произносить такие жестокие вещи, когда сам чувствуешь те же бессилие и злость, что и твой собеседник! Гранин смерил приятеля холодным взглядом. - Вы имели шанс, Ледовской, такой же, как и я, но не сумели или не пожелали им воспользоваться. Помните, удача улыбается смелым!.. Александр никогда не подозревал друзей в трусости, но сейчас - при мысли, что намедни гусар мог быть на его месте, провести с Катрин наедине то время, что выпало ему, что Ледовской смог бы получить этот платок из рук самой барышни, а не по случайности, как он, Гранин - слова сами собой сорвались с языка. Но брать их назад капитан не имел ни малейшего намерения: он только приложился к своему бокалу с видом самодовольным до невозможности.
Ледовской: Ледовской, сощурившись, посмотрел на капитана. Холодный блеск его глаз, это самоуверенное спокойствие, с которым он сейчас потягивал шампанское... Ротмистру захотелось плеснуть содержимым этого бокала Гранину прямо в лицо. Да что он себе вообразил? Этот червяк бумажный! Что он понимает в военной службе! Научился перебирать глупые документики, и то умудряется их то и дело терять! И теперь это штабной простофиля решил подшутить над гусаром! Подначил его на пари и сам вскружил барышне голову, дабы посмеяться над своим другом! И вот теперь он сидит здесь, ухмыляется и пьёт шампанское, размахивая перед носом Ледовского полученным от панны Катажины платочком! Такая... такая подлость... и низость... И он считал этого человека своим другом! - Гранин, - Ледовской медленно поднялся. - Вы называете это смелостью, но на самом деле, господин бумажный капитан, вы трус. Подите к Дарницкому, он даст вам очередную взбучку за потерянные вами документы. Но сердце барышни, капитан... Сердце барышни - это вам не штабная бумажка! Вы играли с её сердцем, капитан, и это низко. Вы трус, Гранин, и подлец.
Гранин: Как и следовало ожидать, Ледовской вышел из себя. Он поднялся со своего места и угрожающе навис над Граниным. - Трус?! – прорычал капитан, также поднимаясь. Ледовскому лучше, чем кому бы то ни было, было известно, что капитан с радостью променял бы штаб на поле боя. Но каждое следующее слово ротмистра перечеркивало предыдущее, как будто он искал и никак не мог найти достаточно сильного выражения, чтобы выразить свои чувства. Когда же Ледовской, наконец, подобрал достойный друга эпитет, лицо капитана приобрело пепельный оттенок: даже самый непроницательный человек сумел бы прочесть едва сдерживаемую ярость в его глазах. - Это я подлец? – внезапно севшим голосом вопросил Гранин, подаваясь вперед через стол, чтобы Ледовской мог как следует расслышать все то, что он имел сказать. - Вам ли рассказывать мне о чести, Ледовской? Я играл сердцем девушки... Меня упрекает тот, кто оценил сердце совсем еще юной барышни в ужин у Миллера? Если кому и рассуждать о благородстве, то уж не вам, ротмистр!
Ледовской: А вот теперь ротмистру показалось, что это на него обрушилось... нет, не содержимое какого-то там бокала с шампанским, а по меньшей мере ведро, и не шампанского, а холодной воды. Его друг... его бывший, разумеется, друг, обвиняет его... в отсутствии благородства?! Его!!! Платочек, барышня, - всё это отступило на второй план по сравнению с последним обвинением Гранина. Это превысило уже все мыслимые и немыслимые рамки. - Я не ослышался, капитан? - сотрапезники сейчас склонились над столом, и лица их находились совсем близко друг к другу. Ледовской говорил тихо, но твёрдым голосом, чеканя каждое слово. - Вы назвали меня... неблагородным человеком?
Гранин: Ну, конечно, барышня интересовала Ледовского в последнюю очередь! Точнее, Катрин, как и бедная панна Шиманская, интересовала его лишь постольку, поскольку ее симпатии - мнимые или нет - льстили его самолюбию. Как только разговор зашел непосредственно о его персоне, ротмистр мигом позабыл и о Катрин, и о том, как жестоко капитан Гранин обошелся с нею. Как же он, Ледовской, намеревался, завоевав ее сердце, распорядиться им? Отпраздновать у Миллера? Обжигающе острая вспышка ярости - и Гранин уже с дерзкой усмешкой на губах произнес: - Вы меня слышали, Ледовской, - он насмешливо вскинул бровь, словно предлагая приятелю оспорить сей факт, ежели ему позволит совесть и благородство, на которое он претендует.
Ледовской: И его совесть ещё позволяет ему насмехаться! Он ещё осмеливается дерзить! Он, так называемый друг, соблазнил девушку, чтобы позабавиться, он обвинил его, Ледовского, в отсутствии благородства, и теперь ещё и смеётся сам! Ледовской вдруг ощутил, что он совсем перестал кипеть. Все чувства как-то неожиданно притупились. Он с невероятным спокойствием, так резко контрастировавшим со всем его предыдущими выступлениями, холодными глазами посмотрел в наглые, как ему сейчас казалось, глаза своего визави: - Что ж, дорогой капитан, я думаю, вы и сами понимаете, что говорить такие слова русскому гусару без последствий непозволительно никому. Даже вам. Тем более вам, потому что вас я считал своим другом. И вы понимаете, что вам в очень скором времени предстоит поговорить с моими секундантами. – Он выпрямился. – А наш сегодняшний разговор я считаю законченным.
Гранин: Дуэль? Ледовской вызывает его? Гранин мысленно рассмеялся: этот самодовольный гусар думает, что его ледяное спокойствие напугает противника? Наверняка, еще и убежден, что исход их схватки предрешен! Нет, господин ротмистр, боюсь, вас ожидает разочарование! - К чему такие церемонии между старыми друзьями, Ледовской? - недобро сощурившись, усмехнулся капитан. - Желаете стреляться? Извольте! Я буду иметь честь видеть вас и ваших секундантов завтра на рассвете, скажем, в пять, на берегу Погулянки. Согласитесь, лучших декораций для подобного спектакля нам не найти! С этими словами Гранин церемонно поклонился и, не дожидаясь ответной любезности от бывшего друга, схватил со стола свои перчатки и направился к выходу, чеканя шаг, веселый и злой, взбудораженный предвкушением опасного приключения, и решительно гоня мысли о бесславном конце их с Ледовским давнишней дружбы. И отчего-то вновь его мысли обратились к прелестной Катрин. Если кому-то из них завтра суждено умереть? Чья смерть более огорчила бы ее? Эпизод завершен.
полная версия страницы