Форум » Вильна, 1812 » Жить в малиннике не так сладко, как о том толкуют. 1 мая, около часа дня » Ответить
Жить в малиннике не так сладко, как о том толкуют. 1 мая, около часа дня
Пржанский: Место действия: особняк пана Пржанского, особняк пани Алексеевой. Дата и время: 1 мая, около часа дня Участники: Марианна Алексеева, Катажина Шиманская, Казимир Пржанский
Ответов - 41, стр:
1 2 3 All
Пржанский: Казимир Леопольдович вернулся домой в весьма возбужденном состоянии. Мысленно подведя итоги дел, свершенных за сегодняшнее утро, он пришел к выводу, что неприятность с запиской и игры барона Вестхофа в какой-то мере компенсируются полученными от Исаака сведениями. Он собирался обдумать все, что узнал, и даже решил подождать с наказанием Антося за проявленное тем излишнее усердие. Взбежав на крыльцо, Пржанский толкнул дверь, швырнул подскочившему лакею картуз и перчатки, не обращая внимания на его осторожные возгласы, шагнул на ступеньку лестницы и резко остановился. Какой-то инородный предмет зацепил его внимание. Пржанский развернулся и уставился на лежащий на столике капор, отделанный кружевом. "Марыля таких не носит, - подумал он. - Что за дама могла явиться сюда?" Пржанский вопросительно посмотрел на давно порывавшегося что-то сказать лакея. - Пан, не извольте гневаться, панна сказали, что они - ваша родственница, у них есть письмо, они дожидаются вас в гостиной.... - Какая еще панна? Какая родственница? - взревел Пржанский. - Кто тебе велел пускать в дом кого не попадя? Он сгреб капор и взлетел по лестнице, размышляя, что за родственница могла явиться к нему в столь не подходящее время. В гостиной Пржанский обнаружил юную светловолосую девицу вполне приятной наружности. Она восседала на оттоманке, с любопытством оглядываясь. - Чем обязан вашему визиту, панна...? - спросил он, слегка поклонившись.
Катажина: Девушка порывисто встала навстречу ворвавшемуся в гостиную господину. - Я… - она запнулась на полуслове и в смущении стала теребить пуговицу своего дорожного редингота, прежде чем смогла справиться с волнением и вымолвить наконец: - Здравствуйте, пан Казимир! – присев в книксене, девушка взглянула пану Пржанскому в глаза. - Я Катажина Шиманская, дочь вашей кузины, Беаты Шиманской… Неужели вы меня не помните?! Хотя в памяти пана Казимира на сей счет Катажина как раз и сомневалась больше всего. Ведь в последний раз они встречались с двоюродным дядей лет пятнадцать назад, когда пан Пржанский был проездом по делам службы в имении ее родителей, в Смолянах. Несмотря на свой юный возраст, Катажина почему-то хорошо запомнила тогда этого господина, но вот на ответное чувство в настоящее время не рассчитывала вовсе. По дороге в Вильну, девушка волновалась именно о том, как ее примут в городе и вспомнят ли вообще про ее существование. Судя по рассказам маменьки, пан Казимир был очень важным и крайне занятым человеком, и, скорее всего, ему уж точно было не до воспоминаний о какой-то там бедной родственнице. Вся надежда оставалась лишь на сопроводительное письмо, написанное матерью, которое Катажина берегла всю дорогу как зеницу ока. Не дожидаясь ответа пана Пржанского, Катажина раскрыла дорожный ридикюль и, достав оттуда объемный конверт, протянула его хозяину дома: - Вот, пан Казимир, это письмо адресовано вам…
Пржанский: Пржанский взял письмо. "Этого мне только не хватало, девицы на выданье, бедной родственницы". Он давно не бывал у Шиманских в Смолянах. Кузина не слишком удачно вышла замуж, впрочем, его не очень волновала судьба кузины, а тем более, ее дочери, которую он, кажется, и в глаза не видел. Он попытался припомнить свой последний давний визит, но никаких племянниц младенческого возраста вспомнить не смог, возможно, ему и показывали дитя, но оно не вызвало у него интереса. "Беата могла хотя бы написать и испросить разрешения, прежде чем отправлять девчонку. Что-то здесь не так, странно это". - Присядьте, панна, - сказал он, подошел к конторке, стоящей у окна, вскрыл письмо ножом для бумаг и быстро пробежал его глазами. Почерк кузины Беаты ему был неизвестен, но письмо было написано очень убедительно. Беата жаловалась на трудности жизни, сокрушалась по поводу судьбы дочери, объясняла, что они с паном Шиманским решились отправить Катажину в Вильно, узнав, что там собрался весь цвет русского общества и в надеждах, что ее влиятельный дядя сумеет представить девицу, подав ей тем самым надежды на замужество, возможно, и удачное. Пани Беата просила прощения за неожиданность появления племянницы и уповала на доброту и родственные чувства своего кузена. Помянув Шиманских не слишком добрыми словами, Пржанский отложил письмо, опустился в кресло напротив девушки и начал беззастенчиво рассматривать ее. "Очень привлекательная панна, кажется, похожа на Беату, - решил Пржанский, вспоминая светлые волосы и крупные черты лица родственницы. - Отправлю ее к Марыле, пусть там обретается, - решил он. - Ну что ж, панна... племянница... Катажина, так вас называют? Собирайтесь, а по пути побеседуем....
Катажина: Катажина машинально опустилась обратно на оттоманку, как только пан Пржанский взял из ее рук родительское послание. Она снова разволновалась из-за не слишком радушного приема дяди и его безразличного взгляда и теперь пыталась успокоиться, теребя выуженный из кармана редингота платочек и украдкой наблюдая за Казимиром Леопольдовичем, пока тот вскрывал конверт и изучал содержание письма. «По всей видимости, дядя меня не узнал. Да и как его можно в этом винить, ведь прошло столько лет?! Разве может такой серьезный господин хранить воспоминания о маленькой девочке, которая всего лишь два раза сидела у него на руках и однажды случайно перевернула на него вазочку с вишневым вареньем. Как же ей тогда досталось от маменьки! Это я хорошо помню! Но вот был ли пан Пржанский таким же холодным и немного… пугающим своими сдержанными манерами, когда он давным-давно гостил у нас в Смолянах?!» Катажина так погрузилась в свои воспоминания, что не сразу поняла, о чем ее спрашивает пан Казимир. Сообразив, что ее просят собираться куда-то, она воскликнула: - Ой, пан Казимир! А куда… Закашлявшись, девушка в смятении посмотрела на родственника, но, увидев, что взгляд дяди как будто бы стал теплее, улыбнулась и продолжила: - Простите… А куда мы поедем?!
Пржанский: - К тетушке, - ответил Пржанский и невольно улыбнулся в усы, представив пани Марианну в роли тетки. Это, впрочем, не улучшило его настроения, поскольку пребывание племянницы в доме ли пани Алексеевой, в его ли доме, что вообще было мало приемлимо при отсутствии особ женского пола, создавало лищние заботы и препятствия. "О чем только думала Беата, посылая ко мне в дом девицу? И о чем думал пан Шиманский? Стоит написать им, чтобы удостовериться, действительно ли они направили ко мне свою дочь. Или...?" У шляхтича мелькнула мысль, что к появлению девицы в его доме мог быть причастен барон Вестхоф. При том, что тот намеревался проверить надежность пани Марианны столь изощренным способом, отчего ему не проделать что-либо подобное и с ним, Пржанским? "Впрочем, не стоит паниковать прежде времени, поручу Марыле понаблюдать за нею. А выглядить эта племянница вполне невинно", - подумал он, снова бросая взгляд на Катажину. - Жить у меня вам будет не очень удобно, панна Катажина, а пани Марианна Яновна Алексеева, что приходится вам, кажется, тетушкой... или, может, дальней кузиной... неважно, вам у нее будет хорошо, - пояснил Пржанский и дернул шнур колокольчика, вызывая слуг. - Спускайтесь вниз, панна Катажина, а я распоряжусь насчет вещей и экипажа. Пришедшему слуге Пржанский молча кивнул на баулы племянницы и, спустившись вниз, приказал, чтобы подали двуколку. Когда экипаж стоял у ворот, а невеликий скарб юной панны был погружен, Пржанский протянул руку девушке. - Извольте садиться, панна Катажина....
Катажина: - Благодарю вас! – она улыбнулась и, воспользовавшись помощью дяди, поднялась в двуколку. Экипаж плавно тронулся. Удобно устроившись на своем месте, Катажина принялась с интересом разглядывать проплывающие мимо улицы, заполненные людьми, особняки богатых горожан и нарядные витрины магазинов. «Как же здесь красиво! – подумала она. – Совсем не то, что в нашем имении!» После сельской невзрачности родных Смолян, ее сердце начинало петь и радостно стучать внутри при виде виленских красот! - Ой, пан Казимир! – вдруг Катажина восторженно махнула рукой куда-то по ходу их движения. - Смотрите, смотрите! Разворачивающаяся перед ее глазами панорама центральной площади Вильны, увенчанная высоким собором, видимо, настолько впечатлила ее, что девушка даже не заметила, как вцепилась в рукав пана Пржанского. - А что это за собор? Какой большой! Разве сравнится с нашим храмом Пресвятой Богородицы Смолянской! Вы же помните его, да, пан Казимир?! Вы же ходили туда с маменькой?! – Катажина восторженно зачастила вопросами и, обернувшись на исчезающую за поворотом дороги церковь, воскликнула: - А мы пойдем туда в воскресенье, да?! – но вдруг вспомнив что-то, девушка посмотрела на дядю растерянными глазами: - Правда, мне совсем не в чем выйти! В Вильне все такие нарядные, а у меня только два платья – синее, с кружевом по подолу, и белое, муслиновое…
Пржанский: Пржанский, небрежно подергивая вожжи, в пол уха слушал болтовню столь неожиданно явившейся племянницы, размышлял, что за бумаги он купил у старого пройдохи Швейцера, что принесут ему грешки князя Шанского, как со всем этим можно повыгодней распорядиться и что сегодня подадут на обеде у Марыли. Пржанский отправился через центр города, и когда двуколка въехала на Кафедральную площадь, племянница вдруг вцепилась в его рукав и защебетала, восхищаясь собором. - Это Кафедральный собор... Святого Станислава, - бросил он, даже не пытаясь освободить руку и ухмыляясь сам себе. - А дальше, смотрите туда, панна Катажина, Замковая гора... а там, на вершине - башня Гедиминаса. Желаете отстоять воскресную службу в соборе? "А девица совсем не проста, едва появившись, уже щебечет о нарядах", - подумал он, раздраженно.
Катажина: Катажина с любопытством вертела головой по сторонам, пытаясь высмотреть на ходу все, что показывал ей дядя. «Какой большой город! Я не подозревала, что Вильно настолько велик! Ах, как мне сейчас завидуют, наверное, Франек с Анджеем! Видели бы они, где сейчас их сестричка! Вот бы и им посмотреть на эту красоту, совсем не то, что голубей гонять по Смолянам…» - Конечно же! Очень желаю! – в ответ на вопрос пана Пржанского она расплылась в восхищенной улыбке, словно ей подарили куклу, о которой давно мечталось. Потянувшись к пану Казимиру, Катажина по-детски бесцеремонно чмокнула его в щеку. – Дядюшка, вы такой замечательный! А вы мне купите новое платье, да?! А что сейчас носят в Вильно? Или лучше спросить об этом у тетушки Марианны?!
Пржанский: "Забавная девица, - подумал Пржанский. - Кузина Беата не слишком утруждала себя воспитанием своих отпрысков, сколько их там у нее... " Пржанский кивнул знакомому, проходящему по площади, и сурово взглянул на Катажину. - Милая панна, я человек неженатый, в дамских нарядах разбираюсь плохо, а тетушка ваша, уверен, расскажет вам, что сейчас носят и по каким случаям. Меня увольте... Пржанский причмокнул губами и дернул вожжи, гнедая перешла на бег, и двуколка лихо свернула на Замковую улицу, и через несколько минут дядя с племянницей въезжали в ворота особняка пани Алексеевой. Пржанский ловко спрыгнул с двуколки, помог Катажине спуститься и, поднимаясь на крыльцо дома, негромко бросил выбежавшему навстречу лакею: - Скажи пани, у нее гости... незваные...
Катажина: «Какой же все-таки пан Казимир любезный господин! – Катажина радостно вздохнула в ответ дядиным словам, предвкушая приятное знакомство с пани Алексеевой. - Воистину, как и рассказывала про него маменька, храни ее Господь! Так заботится обо мне, несмотря на то, что мы давно не виделись… - она улыбнулась своим мыслям, - …И пани Марианна такая же замечательная, как и он, я уверена! В Вильно все хорошие и добрые, да! Точно-точно… В этом городе невозможно быть другим…» Их коляска свернула на красивую, заставленную богато украшенными домами улицу и через некоторое время въехала в распахнутые ворота одного из особняков. Резко остановив экипаж у высокого крыльца, украшенного ажурной ковкой, пан Пржанский спрыгнул на землю и помог девушке спуститься. Пока он говорил что-то выбежавшему им навстречу слуге, Катажина с интересом окинула взглядом двухэтажное здание с балкончиками, выкрашенное в бледно-розовый цвет и дополненное белой лепниной. «Ах, как волшебно! Неужели мне выпало жить в таком прекрасном доме?!» - не веря своему счастью, она подхватила подол платья и, поднявшись по лестнице, зачарованно переступила порог особняка своей названной тетушки…
Пржанский: Пржанский вошел в гостиную, вслед за Катажиной. - Анна Адамовна, дражайшая, доброго вам дня, вот и мы, прошу любить и жаловать! - сказал он поднявшейся было им навстречу пани Заруцкой, она с удивлением рассматривала незнакомую ей девушку. - Позвольте представить, панна Катажина, дочь кузины Беаты, той, что замужем за паном Шиманским из Смолян, - продолжил Пржанский, предупреждая вопрос тетушки. Пани Заруцкая заахала, отложила рукоделье и пустилась в расспросы, усадив Катажину на оттоманку. - Позвольте вас перебить, Анна Адамовна, где же пани Марианна? - спросил Пржанский, устраиваясь в своем любимом кресле, стоящем в углу комнаты. - И прежде чем вы обсудите с панной семейные дела, не расскажите ли мне, что у вас сегодня подают к обеду... я спешу, но надеюсь отобедать у вас...
Пани Марианна: Пани Заруцкая пребывала в прекрасном расположении духа. Утром она самолично сторожила у окна, чтобы убедиться, что пан Казимир покинет ее племянницу не позже того момента, после которого возможность встретить кого-нибудь ненужного оказывалась слишком большой. Пржанский, как всегда, не разочаровал старую даму. Погода была прекрасной, отчего, несмотря на весну, колени и локти у нее не ныли. В довершении всего сошелся пасьянс, что в последний раз случилось аж на Рождество, и теперь Анна Адамовна ждала новостей, чудесных и сулящих нечто необыкновенное. Молодая девица, бесцеремонно вплывшая в гостиную, в эти планы совершенно не вписывалась. Старая дама насупилась и оглядела Катажину взглядом совершенно недружелюбным, но оттаяла, узнав, кто это. - Пан Шиманский из Смолян, конечно, - старуха указала девушке место подле себя, - глаза синие-синие, и как он усы подкручивал, ох! - Заруцкая засмеялась дребезжащим смехом и глаза ее заблестели. - Он все так же часто теряет запонки? Помнится, он так любил их теребить, что вечно замки ломались. Продолжить ей не удалось - Казимир весьма недвусмысленно дал понять, что голоден, чего Анна Адамовна допустить никак не могла. - А я как чувствовала, пан Казимир, и граматку* сегодня велела приготовить, как чувствовала. Ведь Марыся никогда ее не ест, все нынешние молодые хотят худыми быть, чтобы за тоненькой березкой спрятать их можно было, - старуха опять заскрипела смехом и подмигнула Катажине. - И бигос ** ... третий раз греть приказала. И пончики с вареньем, уж не откажитесь, пан Казимир. В этот момент дверь распахнулась и вошла Марианна. Она видела в окно, как подъехал экипаж и из него вышел Казимир. Глаза госпожи Алексеевой невольно сощурились, когда следом за ним выпорхнула юная девушка, теперь восседающая рядом с Заруцкой. - Вам бы все о еде, тетушка, все о еде, - Марианна говорила весело, но во взгляде ее сквозила легкая напряженность - личность девицы ее очень интересовала. * граматка - пивной суп с хлебом ** бигос - второе блюдо из квашеной капусты с мясом, ничего общее с приготовленным из тех же ингридиентов и подаваемым в советском общепите не имеет. Заправляется вином. С каждым разогревом вкусовые качества только улучшаются.
Пржанский: - Анна Адамовна! - Пржанский потер ладони. - Славно, славно... и бигос, у вас отменно готовят бигос, с удовльствием откушаю, дражайшая. Пани Марианна! - он поднялся, приветствуя вошедшую в этот момент хозяйку дома и наблюдая, как она недовольно сощурилась. - Не корите тетушку, это я возвал к ее доброму сердцу с просьбой отобедать у вас. Панна Катажина, идите сюда, познакомьтесь с вашей... хм... с пани Алексеевой, вашей теперяшней наставницей. Расскажите, расскажите о себе, не смущайтесь! Поговорим чуть позже, - последняя фраза, сказанная почти шепотом, была адресована пани Марианне лично. Пржанский вернулся в свое кресло, устроился, приняв ленивую позу и наблюдая за дамами, попытался вернуть свои мысли к делам важным и насущным, хотя женский щебет и пустой желудок очень отвлекали пана от подобных размышлений.
Катажина: «Неужели эта пани и есть та сама тетушка Марианна, у которой мне предстоит жить? – подумала Катажина, едва войдя в просторную гостиную. - Какая приятная, и так походит на нашу соседку, пани Тышкевич! Будто одно лицо…» Но дядя поспешил развеять ее думы: сидевшая на оттоманке с пяльцами в руках старая дама оказалась вовсе не пани Алексеевой, а пани Заруцкой. Про Анну Адамовну, как представил ее пан Казимир, Катажина никогда не слышала, но по радостным возгласам и улыбке той догадалась, что ее персона старушке знакома, хоть и заочно. Пани Заруцкая отложила свое рукоделие и, усадив Катажину подле себя, стала подробно расспрашивать ее о папеньке с маменькой и всех остальных родственниках, оставшихся в Смолянах. Упоминание Анной Адамовной папенькиных усов и его вечной привычки терять повсюду запонки рассмешило Катажину и заставило ее широко улыбнуться. Она уже было хотела ответить что-то собеседнице, но была прервана паном Пржанским, справившимся об обеде. «Ох, дядюшка… - Катажина невольно вспомнила, что тоже страшно голодна, ведь она с раннего утра ничего не ела, - …и я бы сейчас не отказалась от тарелки горячего бигоса… Такого, как подают в нашем доме…» В этот момент дверь в гостиную распахнулась, и в комнату вошла пани Марианна. Пан Казимир тут же поднялся и представил ей Катажину. - Здравствуйте, Марианна Яновна… – она немного запнулась, но, поприветствовав хозяйку дома книксеном, приветливо улыбнулась и продолжила: - Я Катажина! Катажина Шиманская, племянница пана Пржанского… Дядя сказал, что я буду жить теперь у вас…
Пани Марианна: Если в первый момент происходящее напоминало Марианне дурной сон, то потом оно стало похоже на кошмар. Катажина Шиманская (госпоже Алексеевой понадобилось некоторое время, чтобы воскресить в памяти лицо пана Шиманского, а также название местечка Смоляны, в котором этот пан обитал), чья веселая улыбка и цветущий вид кричали о провинции, пока еще чуждой нежному романтическому идеалу чахнущей девицы, стояла перед ней, живая и настоящая. Пан Казимир, что-то пробурчавший, поспешно ретировался в кресло и занял там позицию наблюдателя, чуждого происходящему. На лице тетки сквозил восторг от предвкушения радости, которую она обязательно вкусит от появления нового объекта, на который можно излить свои воспоминания, наблюдения и наставления. В головке Марианны звенели слова "ваша наставница" и "я буду жить у вас", осознание которых способно было привести пани в ужас. Она изо всех сил удерживала на губах улыбку, готовую в любой момент превратиться в оскал - в конце концов, нельзя давать волю эмоциям столь сомнительного характера, да и милейшая Катажина была ни в чем не виновата. - У меня? Дорогая, я думаю, вы что-то перепутали... Пан Казимир не предупреждал меня о вашем приезде, - Марианна перевела взгляд на Казимира, ища у него поддержки. - Наверняка он просто привез вас познакомиться со мной, за что я ему благодарна, но дом для вас безусловно выбран в другом месте, где к вашему приезду готовились и где вас ждут. Пани впилась глазами в пана, надеясь, что ее догадка правильна. Мысль о том, что Казимир устроил ей подобный сюрприз, казалась невероятной, а мысль, что он решил поселить здесь девицу, что могло нарушить все их планы, представлялась и вовсе чудовищной.
Пржанский: Пржанский рассматривал перстень на безымянном пальце и, казалось, был полностью поглощен этим важным делом, но на самом деле, исподтишка наблюдал за женской компанией и балансировал между злостью на бестолковую кузину и ее дочь, и комизмом сложившейся ситуации, который он не мог не оценить. «Кузина Беата, пся крев, ваша дочь попьет нашей крови, чувствую я», – подумал он с раздражением, замешанном на сарказме. Слова пани Марианны и ее недвусмысленный взгляд, обращенный к нему, заставили его, вздохнув, оставить изучение граната в оправе перстня и дать ответ: – Пани Марианна, позвольте просить прощения, но не за себя, а за милейшую племянницу и ее нера… заботливых родителей, ведь я абсолютно невиновен и озадачен в равной мере с вами. Если бы я был предупрежден, неужели вы могли подумать, что я заранее не сообщил бы вам о столь приятственном событии, как приезд девицы, которой требуется покровительство и помощь разумной, наделенной здравым смыслом и жизненным опытом родственницы? Полагаю, вы понимаете, какую пользу может принести милейшей панне Катажине общение с вами, ежедневное общение, и какой вред нанесет грубый вечно занятый делами… дядюшка, в холостяцком положении? Вы можете поселить панну в южных комнатах, не так ли, дражайшая пани? Пржанский замолчал, многозначительно взглянул на Марианну и усмехнулся. «Не хватало еще обращать много внимания на эту девицу. Даже если что-то тут и нечисто, разберусь, не с такими справлялся».
Катажина: Катажине показалось, что их с паном Казимиром появление в этом доме совсем не входило в планы хозяйки. Она молча переводила слегка растерявшийся от сложившейся ситуации взгляд с тетушки на пана Казимира и далее – на Анну Адамовну, с нескрываемым любопытством вытягивающую в их сторону шею - а потом обратно на дядю и пани Алексееву. Катажину немного озадачила реплика Марианны Яновны, что ее ждут вовсе не в этом доме, а в каком-то другом, и что их встреча – всего лишь знакомство, не более. «Хмм… Неужели я и вправду что-то перепутала?! – Катажина невольно вздохнула. – Но ведь пан Казимир сам сказал, что мне будет лучше жить у пани Алексеевой, приходящейся мне дальней тетушкой, чем в его доме…» - она уже было открыла рот, чтобы поведать пани Марианне историю своего прибытия в Вильно, как дядя опередил ее. Выслушав его объяснения, Катажина лишь добавила: - Да-да, пани Марианна, дядюшка совсем ничего не знал о моем приезде! Правда-правда! Меня привезли сегодня утром пан и пани Лозицкие, наши смолянские соседи. Они как раз ехали на ярмарку в Ковно*, и маменька упросила их проводить меня до дядюшкиного дома в Вильно - все равно же мимо едут. Маменька сказала, что я остановлюсь у пана Казимира, памятуя о его отзывчивости и доброте, которыми мы все в Смолянах до сих пор восхищаемся. А он уже любезно предложил сопроводить меня к вам, тетушка Марианна... – Катажина, вновь присев в книксене, искренне улыбнулась хозяйке дома, - …вы ведь позволите мне называть вас тетушкой, да?! *Ковно - официальное название города Каунас вплоть до 1917 года
Пани Марианна: При мысли, что она может стать чьей-то "тетушкой", выражение лица Марианны на некоторое время стало кислым, словно она съела целый лимон. Впрочем, это была проблема самая незначительная, и с нею пани разделалась одной фразой: - Видите ли, дорогая моя, у нас уже есть одна тетушка, - пани бросила выразительный взгляд в сторону пани Заруцкой. - Боюсь, не получилось бы путаницы. Буду вам признательна, если вы ограничитесь именем. Если пан Казимир полагал, что его комплименты госпоже Алексеевой заставят ту подобреть и возрадоваться тому, что в доме отныне будет проживать юное создание, то он ошибся. Впрочем, шквал приятных слов недвусмысленно намекал на то, что отпираться бесполезно - решение паном принято, и если пани не думает поднять скандал, а она, конечно, не думает, то быть ей теперь заботливой тетушкой номер два. Марианне было все сложнее сохранять радушное выражение лица, но положение спасла Анна Адамовна, решившая, что все вопросы улажены и что можно немедленно приступить к обеду. По огоньку, зажегшемуся в глазах гостей, можно было предположить, что предложение нашло в их душах отклик, по степени горячности не уступающий бигосу. - Вы можете разместиться в южной гостевой, - повторила Марианна слова Казимира, отметив про себя, что тот не преминул выбрать комнату, отдаленную от спальни хозяйки, и к которой к тому же вела другая лестница. - Да-да, моя дорогая, - пани Заруцкая подскочила со своих кресел - появление Катажины явно привело ее в восторг, - я попрошу Агнешку подготовить для вас комнату, а Ян перенесет туда багаж. Пойдемте, я провожу вас, надо же вам где-то оставить шляпку, а потом вы спуститесь к обеду. Мы дождемся вас, обязательно дождемся, - твердо повторила она, глянув на Казимира, в чьей способности подождать обед сильно сомневалась. Слушая воркование тетки, Марианна задавалась вопросом, насколько же были серьезными планы Шиманских, если они решились на то, чтобы столь жестко и, прямо скажем, на грани приличия, поместить свою дочь в Вильно. Похоже, возможности замужества дочери, существующие в Смолянах, не вызывали у любящих родителей бурных восторгов. И они, надо отдать им должное, сделали все, чтобы пан Казимир не смог отказаться от их "предложения". Катажина, может, вы в следующем посте пойдете с моей тетушкой в комнату? На пару постов буквально? Можете описать ее, как вам заблагорассудится. А мы пока с паном поговорим Никто не возражает?
Катажина: - Благодарю вас, сударыня! – Катажина улыбнулась еще шире в ответ предложению Анны Адамовны проводить ее в новую комнату, а глаза ее радостно заблестели. – Вы позволите покинуть вас, пани Марианна?! Дядюшка?! – девушка бегло взглянула на родственников и, в третий раз вежливо присев в книксене, спешно направилась к поджидающей ее у выхода из гостиной пани Заруцкой. Старушка мило улыбнулась только что обретенной внучатой племяннице и, крикнув из дверей прислугу, ухватила Катажину за руку и буквально потащила ее сначала по длинному коридору в нижний вестибюль, а потом – и по изящной, белого мрамора лестнице на второй этаж. По дороге Анна Адамовна без умолку расписывала смолянской родственнице ее спальню в южной части дома и все прелести небольшого сада, открывающиеся из окна той. Пани Заруцкая долго показывала не ожидавшей увидеть столь изысканную обстановку Катажине все шкафы, шкафчики, столики и стульчики, наполнявшие просторную комнату в светло-зеленых тонах, и, оставшись довольной произведенным на свою провинциальную гостью впечатлением, наконец-то все же сжалилась над племянницей и пригласила ее спуститься к обеду. «Ой, маменька! Родненькая моя! Неужели это все теперь мое?! – во время бурной речи Анны Адамовны Катажина зачарованно водила рукой по стене, оклеенной бледно-салатовыми штофными обоями, - …да мне такое и не снилось, как тут все красиво! И мебель, и шторы на окнах, и ковер какой мягкий! Как в сказке про спящую принцессу! Вот точно! Я теперь тоже принцессой буду! Марыся бы вообще умерла от зависти, окажись у нее хотя бы малюсенький кусочек такой комнаты… Г-ди, благослови дядюшку и тетушку за их доброту и сердечность! Да, и пани Анну тоже… И маменьку... и папеньку...» Дребезжащий голос пани Заруцкой вдруг выдернул ее из волшебных дум: та звала Катажину вниз обедать. Бросив свою шляпку на широкую кровать, девушка окинула счастливым взглядом свое новое обиталище и поспешила вслед за старой дамой…
Пани Марианна: Марианна подождала, пока за восторженной барышней и пребывающей в не менее восторженном состоянии пани солидного возраста закроется дверь, и шагнула к Пржанскому. - Казимир, - от волнения она отбросила все правила обращения, столь тщательно соблюдаемые всегда ею на территории гостиной, - скажи мне, что это все неправда. Пржанский явно не собирался говорить ничего подобного, и Марианна продолжила: - Нам надо что-нибудь придумать. Эта девушка не может жить здесь. Мы хотели, чтобы здесь бывали офицеры, и чтобы эти офицеры разговаривали. Ты же понимаешь, что мужчина может себе позволить приехать в гости к вдове, не особо задумываясь о последствиях, - пани говорила все взволнованнее и взволнованнее, не в силах справиться с собой. - Мы же об этом и думали. Почему бы не заехать в гости к госпоже Алексеевой? Но многие ли офицеры будут искать повода быть здесь, если тут живет Катажина Шиманская, панна из Смолян, у которой на лбу написано, насколько желателен рыцарь на белом коне, в крайнем случае, на черном? - пани резко отошла к окну и повернулась к собеседнику спиной, стараясь унять дыхание и успокоиться.
полная версия страницы