Форум » Вильна, 1812 » Утром деньги - вечером стулья... 1 мая, позднее утро » Ответить
Утром деньги - вечером стулья... 1 мая, позднее утро
Пржанский: 1 мая, позднее утро Участники: Исаак Швейцер и Казимир Пржанский
Ответов - 38, стр:
1 2 All
Пржанский: Пржанский знал о манере старого лавочника тянуть и задавать вопросы, пытаясь таким образом выяснить что-то для себя. Он знал, и терпение его неумолимо двигалось к точке взрыва. Ну что ж, придется поставить Швейцера на место. Пржанский снова прошелся по комнате, заложив руки за спину, затем остановился напротив собеседника. - Ты думаешь, что я намерен отвечать на твои вопросы? - холодно спросил он. - Если ты собираешься разыгрывать дурную пьеску, оставь это... В конце концов, князь этот ничего и не стоит. Я пришлю своего человека вечером... С этими словами Пржанский направился к двери.
Исаак Швейцер: Замойский повернулся и собрался уходить. Но Исаак не сомневался, что тому чрезвычайна интересно все, что связано с Шанским, и такого случая узнать какие-то тайны про князя Замойский не упустит. Надо было только дать ему чуть-чуть сладкого угощенья. - Наверняка князю Шанскому иметь дитя - верх счастья и довольствия собой, - сказал Исаак спине Замойского. - А особо - коли дитя сын.
Пржанский: "Чертов жид, собачий сын!" - выругался Пржанский, дошел до двери, остановился, поправляя картуз, обернулся. - И что с того, что у князя есть сын? Хватит напускать туману, изъясняйся по сути дела! - бросил он. - Если ты хочешь много выгадать с этой историйки с накладными и княжьими детьми, ты ошибаешься... Доводи речь да конца, да распорядись по главному делу, время не терпит, иначе не получишь ничего! Пржанский прислонился к двери и снова выжидательно взглянул на Исаака. "Если он не расскажет все до конца сию минуту, я вытрясу из него эту историю другим способом". Пржанский приподнял руку, сжал кулак и задумчиво посмотрел на него, словно впервые увидел.
Исаак Швейцер: - Пан все торопится, - Исаак видел, что Замойский вот-вот взорвется. Доводить пана до этого состояния не входило в планы Исаака. Одним из основных правил Исаака Швейцера было соблюдение строгих граней, переступать за которые было уже опасно, а не доходить до которых - означало меньшую выгоду. - Не торопитесь, пан, и доберетесь до цели много скорее! Одна птица так торопилась схватить хлебные крошки, что высыпала из окна старая еврейка, что не заметила кошку, на том окне гревшуюся. Исаак не знал, есть ли у этого Шанского другие дети, женат ли он, но он достиг цели: пан Замойский остановился. Тянуть дальше было уже невыгодно, он достиг этой самой тонкой грани. - Прелюбодеяние, уважаемый пан, - столь же великий грех, как и воровство. А ваш князь совершил и этот великий грех. Имеет он незаконного сына, а родила ему этого сына жена вашего несчастного швейцара. Бумажки князя я вам, пан хороший, продаю, а сына княжьего я вам дарю, потому как вы, уважаемый пан, клиент мне хороший и я хорошо отношусь к вам, вот потому ценю я вас и уважаю, что вы человек деловой и понимающий.
Пржанский: Пржанский прошел через комнату, вернувшись к исходному пункту, скрипучему стулу, но садиться не стал, остановился, сжав выгнутую темного дерева спинку. - Ты закончил свою историю? Это все? Бастардом хотел удивить, старый хитрец? Согласен, удивил, - уже дружелюбно продолжил Пржанский. - Беру бастрада вкупе с бумагами, и адресок, где проживает этот княжонок, полагаю, у тебя тоже есть? Плату получишь позже, когда все будет у меня, много не дам, не надейся, но на новые стулья тебе хватит.... Неплохая у тебя синекура, Исаак... Пржанский улыбнулся почти дружески, но миг спустя, улыбка словно стекла с его лица. - Передашь все моему человеку, думаю, ты его видел, сегодня... - жестко бросил он. - Он же принесет и остальное...
Исаак Швейцер: - За адресок, пан Замойский, много не возьму, вы, уважаемый пан, все понимаете, одно радостно с вами дело иметь! А коли на стулья новые - извольте, следующим разом будут вам новые стулья, да только тогда чуть накинуть вам придется, уважаемый пан, стулья-то - недешевы они нынче, а хорошие стулья особо! Но уж для вас, пан хороший, самых лучших стульев выберу! Швейцер не намерен был задерживать далее пана у себя, он почти выторговал у него все, что задумал выторговать. Видя, что в эту минуту Замойский пребывал в радостном расположении духа, несмотря на последнюю фразу, Исаак решил довершить начатое дело и вытрясти из уважаемого пана максимум того, что он мог вытрясти и что ему уже почти удалось. Странный он, этот пан, думал про себя Швейцер. Квартиру снял, а в ней никто не живет. Приходят только, кто - непонятно. Темными делишками занимается пан, это ясно, как солнышко летним днем. Тогда его вполне могут заинтересовать документики, попавшие нынешней ночью в руки к Исааку. - Всегда рад услужить вам, пан Замойский, всегда рад! - с этими словами Исаак поднялся, потирая спину и кряхтя, и подошел к стоящему в углу комоду, отпер один из ящиков и достал лист бумаги. Первый лист из тех самых бумаг, которые приобрел он у несчастного Бобуся за смехотворную цену. - И вижу, пан, какой вы человек правильный, и какой у вас расклад на все правильный! Вот, взгляните, уважаемый пан, - Исаак протянул Замойскому документ. - Это уже я вам от себя, от сердца предлагаю! Любопытные бумажки, весьма любопытные! Не желаете ознакомиться? Недорого возьму, пан!
Пржанский: Пржанский взял лист из рук Исаака и пробежал его глазами. "Весьма любопытно, откуда у жида такого рода документы? - подумал он. - Вот старый паук. куда только не забросит свою паутину". - Может быть, у тебя еще есть что в запасах? - спросил он Исаака, возвращая лист. - Я беру это все, и торговаться не буду, даю задатком, остальное - вечером.... Пржанский достал деньги и бросил их на стол. "Сегодня у меня базарный день, но все должно окупиться... и с лихвой..." - Ну что, Исаак, тряси свои загашники, может, еще что найдешь? - ухмыльнулся он.
Исаак Швейцер: Швейцер взял деньги, внимательно пересчитал. Сумма его вполне устроила. Он выручит втрое больше за эти документики, чем сам заплатил Бобусю. - Нет, пан хороший, сегодня это все. Но если у старого Швейцера появятся еще какие документики там или же любопытное что - непременно для вас сберегу, пан Замойский, будьте в этом уверенный! Исаак взял у Замойского бумагу, положил обратно и запер ящичек. - Не имейте сомнения, уважаемый пан, все будет вашему человеку отдано: и адресок, и накладные князевы, и этот документик. Я уверенный в вас, пан хороший, что вы с вашим человечком денег раз в раз пришлете, а на следующие ваши посещения и стулья новые аккурат подоспеют! И про швейцара вашего беспокоиться не извольте, пан хороший, сейчас и дам задачку, человечка моего мне быстро сыщут, а уж тот свое дело знает! Жду, пан хороший, человека вашего к вечеру, жду.
Пржанский: Пржанский проследил за тем, как бумаги скрылись в ящичке стола. - Нет, Исаак, так дело не пойдет, ты получил за бумаги, так что выкладывай их на сукно, я заберу их с собой. Он нетерпеливо подергал перчатки, достал брегет и щелкнул крышкой. - Я жду, Исаак, и не больше минуты, ты и так задержал меня.
Исаак Швейцер: Исаак посмотрел на пана Замойского так, будто у него только что скончалась любимая тетушка. - Пан хороший, мне бумаги эти встали столько дорого, что я только тому человеку, у кого покупал, должен остался! Я так думал, что вы, уважаемый пан, в этих бумагах интерес проявите, и я сказал тому человеку, что эти бумажки мне принес: хороший человек, ты добрый человек, я знаю одного хорошего пана, он заплатит хорошие деньги, и старый Швейцер отдаст тебе что он обещал! Старый Швейцер, сказал я тому человеку, держит слово, и ты, хороший человек, знаешь слово старого Швейцера! И тот хороший человек поверил старому Швейцеру и скоро придет свои деньги забирать. Пан хороший, накиньте на стулья старому Швейцеру, а то старый Швейцер заплатит все тому хорошему человеку, и на стулья старому Швейцеру уже не останется, мне ведь внуков надо кормить, уважаемый пан! Накиньте на стулья, пан, и вы получите бумаги, в тот же момент получите!
Пржанский: - Что?! - Пржанский спрятал брегет и шагнул к Исааку. - Да я из тебя сейчас всю душу вытрясу, пся крев, если бумаги сей же момент не окажутся на этом столе! Ты шутить со мной вздумал, старый дурень? Можешь шутки играть со своим хорошим человеком, но не со мной! Ты не только новых стульев не увидишь, но старых лишишься через жадность свою... Пржанский сгреб Исаака за ворот рубахи и встряхнул.
Исаак Швейцер: Физическое насилие Исаак переносить не мог. Когда Замойский схватил его, у него перехватило дыхание. Но мысль о том, что он упустит прибыль там, где можно ее не упустить, придала Исааку сил. - Пан хороший, пан хороший, отпустите, пан, а то ключик-то только у меня есть, пан, вам тогда некому ящик открыть-то будет, пан! Какая жадность, пан! Внуки у меня, они же кушать хотят, пан хороший! Я отдам бумаги пан, за половину только стульев, прошу вас, пан! А то совсем разорите вы старого Швейцера, совсем внуки мои пропадут! Я ж для вас, пан, старался, для вас все делал, человека того нашел, и бумаги убедил продать! Прошу вас, пан, отпустите, за половину стульев только, все бумаги отдам! Другая половина моя будет, пан хороший! Швейцер почувствовал, что сердце его забилось чаще и ему не хватает воздуха. Но даже нехватка воздуха не могла заставить его просить меньше, чем он вознамерился получить.
Пржанский: Пржанский задохнулся от злости и потащил Исаака на себя, еще крепче сжав ворот его рубахи. - Так ты не понял, с кем имеешь дело, старый жид?! Ни гроша больше не получишь, и я сделаю так, что ты пожалеешь о своем упрямстве! Засужу тебя за грубость, что позволил ты себе со мной, и люди будут, что засвидетельствуют это! И не надейся больше на благосклонность мою!
Исаак Швейцер: Исаак понял, что, если он немедленно не освободиться от держащих его железных лап пана Замойского, ему грозит досрочный отход на тот свет, причем немедленно. Это никак не входило в жизненные планы Исаака, а уж особо не входило сейчас, когда он уже и так вытряс из уважаемого пана несколько сот процентов прибыли за документы, князя и Бобуся. - Хорошо, пан, хорошо, только отпустите! Я же задохнусь сейчас... - Швейцер уже не говорил, а хрипел. - Хорошо, пан, отпустите, дайте ключик достать, бумаги вам отдам! Я же так старался для вас, пан, дайте ключик достать...
Пржанский: - То-то же... - сказал Пржанский, уже спокойнее, отпустил Исаака и сел на стул. "Проклятье, - подумал он. - Этот старик кого угодно выведет из себя. Вздумал играть со мной. Надеюсь, что его бумаги стоят того, что он получил за них. Но нужно поостеречься иметь с ним дела дальше, слишком жаден. Но умеет доставать ценные вещи, негодяй." Пржанский наблюдал за Исааком, прищурившись, злость проходила, он вдруг почувствовал страшный голод и вспомнил, что сегодня еще ничего не ел, с тех пор, как спешно позавтракал у Марыли.
Исаак Швейцер: Исаак почувствовал, что жизнь возвращается к нему в полной мере. Он возблагодарил Моисея и всех известных ему пророков, а также быстренько прикинул, что, в общем-то, сумма, выторгованная им у Замойского, вполне компенсирует ему маленькле путешествие в мир иной, из которого он так благополучно возвратился. Он сделал пару вздохов, убедился, что способность дышать, а, следовательно, и торговаться, по-прежнему при нем, и полез за ключиком, дабы отпереть ящик с бумагами и вручить их Замойскому. - Ох, пан, тяжкая рука у вас... Почто же вы так сжали старого Швейцера, что он дышать делать не мог? Что же совершил перед вами старый еврей? Я ж вам, пан, такие бумажки достал интересные, вы, пан, сами знаете, как я стараться для вас готовый, и коли еще где какие бумажки сыщутся, пан, знайте, ваши будут! Только не лишайте, пан хороший, кормильца внуков моих! Пропадут они без меня, пан, пропадут! А дети - это ж дети, пан! Одновременно со своими словами, произнесенными тоном приговоренного к смерти, которому неожиданно этот приговор отменили, Швейцер достал бумаги и протянул их Замойскому. - Вот, уважаемый пан, бумажки ваши, извольте! Интересные бумажки, пан никогда не пожалеет, что приобрел такие интересные бумажки! Примите, пан хороший, Швейцер всегда для пана много сделать готов!
Пржанский: Пржанский молча сгреб бумаги, быстро просмотрел листы и спрятал их в карман сюртука. - Ничего, отдышишься, Исаак, - бросил он, поднимаясь. - Покормишь еще своих внуков, да и правнуков... Прощай... С этими словами Пржанский направился к двери.
Исаак Швейцер: Исаак, потихоньку приходя в себя, все еще покашливая, еле передвигая ноги, доковылял вместе с паном до двери, приговаривая: - Да хранит вас ваш Бог, пан, заходите, всегда рад быть вам полезен, пан! Швейцер смотрел, как пан Замойский спускается по лестнице, и, когда тот покинул дом, подозвал к себе слугу. - Следующим разом, пожалует этот пан - поставишь ему в комнату новый стул из комнаты Ривы. Только один! И только на то время, пока пан будет здесь! - ответил он на удивленный взгляд слуги. - Риве сам скажу. Исаак рассудил, что его младшая невестка переживет пару часов и без одного лишнего стула, а попадаться пану Замойскому в железные лапы ему больше не хотелось. - И гони ко мне Миньку, только тот появится! - приказал он. Минька был отряжен Исааком еще до рассвета на хутор за бумагами господина Шанского. Аккурат к вечеру он привезёт бумаги, и Исаак получит оставшуюся сумму. Швейцер сложил все деньги, оставленные паном Замойским, пересчитал три раза, разложил все купюры согласно их достоинству. Несмотря на то, что ему не удалось вытрясти из пана дополнительную выручку, душа старого Исаака осталась вполне довольна полученной прибылью. "Что ж, пан Казимир Пржанский, - подумал Исаак, - вы горазды темнить свои делишки и обижаться почем зря на старого Швейцера, но вы платите старому Швейцеру за каждую свою обиду". Исаак засмеялся. Он был готов на обиды, если они приносили ему прибыль. - Заходите, уважаемый пан, заходите, - проговорил Исаак уже вслух, убирая в тайник полученные деньги, - а уж старый Швейцер постарается сделать вам ваши посещения выгодными для нас обоих! Эпизод завершен.
полная версия страницы