Форум » Вильна, 1812 » Особенности женской дружбы. 1 мая, утро. » Ответить
Особенности женской дружбы. 1 мая, утро.
Nathalie: Место действия: дом Натали Гурьевой Дата и время: 1 мая 1812 года, утро. Участники: Натали Гурьева, Софи Корпина.
Ответов - 24, стр:
1 2 All
Nathalie: Остаток ночи Натали металась по постели, глядя в черный потолок сухими, злыми глазами, и лишь к рассвету забылась беспокойным сном. Поутру она встала с определенным решением отомстить графу так, чтобы он запомнил это надолго, и приполз униженно просить прощения. Восхитительные картины возможных унижений Дарницкого парили в ее воображении, пока она лениво завтракала, вычерчивая тонким пальцем круги на скатерти. И, хотя она понимала прекрасно, что Дарницкий никогда не снизойдет до мольб о прощении, мадам Гурьева позволила себе развлекаться подобными мечтами до того самого момента, когда испуганная Нюшка, безмолвно одевшая и причесавшая ее поутру, заглянула в спальню. Барыня с неудовольствием разглядывала в зеркале темные круги под глазами, впрочем, не столько портившие прекрасное лицо, обрамленное черными пышными волосами, сколько придававшие ему томность и загадочность. - Пожаловали княгиня Корпина, барыня. Изволите принять? Натали фыркнула про себя, почти не удивившись раннему визиту подруги. "Наверняка сгорает от любопытства...- мадам Гурьева насмешливо подмигнула зеркалу. - что же, постараемся ее не разочаровать". Войдя в небольшую комнату, служившую здесь и гостиной, и приемной, мадам Гурьева улыбнулась, и, шелестя утренним платьем, обошла стол, остановившись против оттоманки: - Доброе утро, дорогая, - обратилась она к подруге, с утра блестевшей идеальной чистоты и свежести лицом, без всяких признаков недосыпания. - что привело вас ко мне в такую рань, chérie? Натали равнодушно улыбнулась Софи и уселась в кресло напротив.
Софи Корпина: Вопреки своим ожиданиям, Софи спала прекрасно, но проснулась едва ли не с первыми лучами солнца. Неудовлетворенное любопытство тут же поспешило напомнить о себе. Велев подать завтрак в свою комнату и избежав таким образом общества сестры, грозившего ей продолжением вчерашней проповеди, Софи посвятила себя обдумыванию своих дальнейших действий. Ей не терпелось узнать, удалось ли Натали добиться примирения с Дарницким. Было еще очень рано, но княгине казалось, что она уже целую вечность не получала известий от подруги, и, едва покончив с трапезой, Софи приказала подавать экипаж: раз мадам Гурьева не едет к ней, она должна сама сделать первый шаг. "Возможно, Натали нуждается сейчас в утешении и дружеском участии…" – рассудительно заключала Корпина. Она вовсе не исключала вероятности, что Дарницкий, чей вид давеча весьма красноречиво говорил о его чувствах, проявил известное упорство и не поддался чарам красавицы Натали. Если же замыслы Натали увенчались успехом, то ее молчание, скорее всего, означало, что она, Софи, своим ранним визитом неминуемо нарушит их уединение… Впрочем, если бы опасность застать у подруги любовника испугала княгиню Корпину, она от души посмеялась бы над собой, решила бы, что эта пустая щепетильность есть не что иное, как первый симптом приближающейся старости. Словом, Софи отправилась, с почти равным удовольствием предвкушая негаданную встречу с графом Дарницким и занимательную беседу о нем в его отсутствие. Натали приняла ее в маленькой, но изысканно обставленной гостиной. Под глазами у нее залегли темные круги, но в лице – даже когда она улыбнулась гостье – не было ни единого намека на радость или хотя бы удовлетворение. Все это не ускользнуло от обостренного любопытством внимания Софи. - Ах, Натали, что произошло?! – воскликнула она, устремляя на Гурьеву исполненный сочувствия взгляд. – Я так взволновалась, когда вы уехали вчера от Васильчиковых! И теперь вижу, что тревожилась не напрасно!.. Ах, скажите мне, ma chere ami, что случилось?!
Nathalie: Софи не вышла за рамки светского участия, разве самую малость, явно перестаравшись с выражением тревоги, но мадам Гурьевой показалось, что даже хорошенький носик княгини Корпиной дернулся от едва сдерживаемого любопытства. Поэтому Натали с особым, немного болезненным удовольствием немедленно облекла в слова напрашивающийся щелчок по любопытному носу приятельницы. Она звонко рассмеялась, намеренно привнеся в звон колокольчиков едкую нотку сарказма: - Право, chérie, стоило ли так беспокоиться? Я уехала не одна, если вы могли заметить, а под охраной генерала Дарницкого. Этого ли не достаточно, чтобы не тревожиться обо мне?.. – Натали многозначительно замолчала, позволяя княгине домыслить очевидное, но не произнося очевидного вслух. Слегка прикрыв глаза, отчего тени на щеках проступили отчетливее, и в лице еще явственнее проявилось сходство с утомленной любовью Венерой Боттичелли, как выразился когда-то один любвеобильный галл, она с усмешкой наблюдала за подругой.
Софи Корпина: - О, стало быть, я не вовремя… - с раскаянием в голосе протянула Софи, вглядываясь в черты подруги. Слишком уж нарочито старалась она выставить напоказ все признаки ночи без сна. Что ж, надо признать, они и впрямь налицо. Однако, что послужило причиной бессонницы – также небезынтересный вопрос. Провела Натали ночь, торжествуя победу или же оплакивая поражение? Впрочем, следов слез Софи, как ни старалась, отыскать не могла, да и мадам Гурьева была не из тех женщин, что, потерпев неудачу, упиваются жалостью к себе – такие не предаются бесплодным сожалениям, они мстят за обиды и мстят жестоко... - Вы совершенно правы, ma belle amie, теперь я и сама прекрасно вижу, что тревожилась напрасно… Но кому, как не вам, знать, моя дорогая, как глупа бывает ваша покорная слуга, когда дело касается милого ее сердцу предмета… - Софи глянула на подругу с тщательно вымеренной долей нежности. – Что же, милый друг, вы теперь счастливы? Можете вы дать мне слово, успокоив тем самым мою душу, что больше не станете грустить?
Nathalie: Говорить о случившемся инциденте с Дарницким она не собиралась – рано или поздно весть об их разрыве не будет ни для кого новостью, но красавица предпочитала, чтобы о ее фиаско узнали «поздно», нежели «рано»… Поэтому она твердо решила уклониться от скользкой для нее темы, и сделала это с безапелляционным изяществом признанной светской львицы, привыкшей располагать людьми и их интересами, сообразуясь с собственными желаниями, по своему усмотрению. Она сменила тему. - Не в моих правилах грустить, ma belle amie, - пропела Натали со столь же точно вымеренной долей нежности, сильно сдобренной иронией, - я могу уверить вас в том, что грустить нынче я не имею ни времени, ни желания, а поводов развлекаться имею предостаточно. Поставив точку в разговоре о себе столь туманными пояснениями, мадам Гурьева, придав лицу заинтересованное выражение, продолжила игру во взаимное участие: - Закончим же обо мне, Sophie, и обратимся к вашим делам? Я слышала, вас посетила дорогая сестра? Милая барышня… У нее очень… одухотворенное лицо… - скептически сказала она, разумея под определением «милая» все, что может сказать красивая и воспитанная женщина о женщине чуть менее привлекательной. « Уродлива, глупа, неинтересна, угловата, вульгарна, пошла и безвкусна». - Весьма милая барышня, – повторила она, скрывая готовую прорваться смешинку, из-под длинных полуопущенных ресниц наблюдая за выражением лица подруги, - очень похожа на вас, chérie… Что привело ее в Вильну? Вы пригласили ее?
Софи Корпина: Натали явно не собиралась посвящать ее в подробности произошедшего, но ее ироничные замечания сказали Корпиной больше, чем того хотела бы радушная хозяйка. Грустить у нее не было "ни времени, ни желания", но вот причины могли бы найтись – они же были и теми поводами развлекать себя, о которых упомянула Гурьева. Софи улыбнулась хитрой улыбкой ребенка, замыслившего шалость: она вдруг подумала об испуганной девчушке, встретившей ее и проводившей в гостиную. И почему не догадалась она сразу же допросить этого ценного свидетеля? Быть может, ей еще представится шанс? В любом случае, перепуганные слуги – первый недвусмысленный признак, что в доме не все ладно, а в случае с Натали – для страха довольно и дурного расположения духа хозяйки... Стало быть, либо примирение не состоялось, либо за ним последовала новая ссора... Натали, тем временем, ловко воспользовалась тем, что Софи отвлеклась, и переменила разговор, заведя речь об Алексе. Корпина не раз слышала от подруги подобные характеристики барышень и не только и всегда находила их весьма забавными. На сей раз, говоря о ее, Софи, сестре, подруга оказалась куда более сдержанна, что, впрочем, не изменило ничего. Софи безошибочно угадала все, что подразумевала мадам Гурьева под словом "милая". В других обстоятельствах она, пожалуй, не упустила бы случая посмеяться над неловкой и неинтересной девицей. Алекса же была совершенно иное дело. Но, несмотря на это, Натали все же сумела ее рассмешить. - Похожа на меня?! – прыснула Софи. – Сразу видно, что вы ничего не знаете о моих сестрах. Алекса похожа на меня меньше всех, и уж тем более никоим образом не схожи наши помыслы и суждения!.. И именно по этой причине мне непонятно, что могло привлечь ее в этом городе… Даже досадуя на ее несвоевременное появление в Вильне, Софи не забыла о своем долге перед сестрой: та, несомненно, имела некоторое право на ее покровительство и заступничество. Потому-то княгиня и ответила на вопрос подруги столь уклончиво: она еще не решила, следует ли ей посвящать общество в то, что Александра явилась к ней без приглашения. Хоть она и имела неловкость оговориться барону Вестхофу, что не ждала сестру в Вильне, он все же не мог бы утверждать, что графиню не приглашали вовсе. В беседе с ним мадам Корпина выразилась довольно туманно, а, зная ее рассеянность, логично было бы предположить, что она сделала приглашение и забыла о нем, увлекшись новым прожектом…
Nathalie: Определенно гостья довольствовалась туманными репликами хозяйки, и мадам Гурьева, прежде чем окончательно перейти к заинтересовавшему ее предмету, бросила внимательный взгляд на Софи, чье лицо приобрело удовлетворенное выражение сплетницы, получившей нужную информацию для нового направления собственных измышлений. Мысленно махнув рукой на все, что в этот момент отравляло ее существование, Натали поспешила окунуться в то, что могло бы подпортить настроение подруги – в разговоры о ее сестре, очевидно не доставлявшие княгине Корпиной большого удовольствия. С ловкостью жонглера ухватив определенную реплику, дающую понять, что в отношениях сестер не все гладко, мадам Гурьева бросила ответный мячик с едва различимым оттенком недоумения в голосе: - В самом деле, chérie? Право, что может привести дражайшую родственницу к любимой сестре, нежели не единые помыслы и горячее участие в делах оной? - она не удержалась и бросила очередную шпильку, заранее забавляясь вероятным возмущением подруги, которой сравнения с сестрой не пришлись по нраву, и Натали спешила воспользоваться возможностью поддразнить ее, – тем более, вы так похожи внешне… не сомневаюсь, ваша сестра будет пользоваться необычайным успехов в виленских гостиных, к тому ж, имея рядом с собой такую заинтересованную дуэнью, как вы, душа моя!
Софи Корпина: Определенно, Дарницкий уже отбыл, иначе Натали не сидела бы здесь и не развлекалась, дразня ее своими шпильками. Гурьева так старалась поставить ее в неловкое положение, что, в конце концов, ей это удалось. Сказать, что они с Алексой похожи внешне, и тут же прибавить, что сестра станет пользоваться успехом! Как прикажете на это отвечать? Благодарить за комплимент или же обижаться на унизительное замечание, тем более обидное, что только что та же Натали называла сестру "милой"? Оставив это оскорбление без ответа, Корпина не могла пропустить мимо ушей следующего - не менее меткого - укола. - Вы полагаете, Алекса нуждается в моей опеке? Ей уже двадцать пять лет! – с прорывающимся раздражением произнесла Софи, метнув на подругу возмущенный взгляд. Даже Натали считает ее обязанностью приглядывать за сестрой… - Она прекрасно может позаботиться о себе сама, - начала княгиня, с неудовольствием осознавая, что пытается оправдать перед собой и перед подругой свое нежелание поступиться удовольствиями и преимуществами свободы – как будто это законное желание нуждается в оправдании! - Ее репутация вне всякой опасности – строгие правила, которых придерживается графиня Станцева, охранят ее лучше любой дуэньи. Да и поведение ее столь безупречно, что порой удивляешься, как это она еще не умерла от скуки… - Софи хмыкнула и пожала плечами с сокрушенным видом. – Ах, дорогая, неужели вы всерьез думаете, что мы с нею так похожи! Барон Вестхоф, к примеру, не уловил никакого сходства – а, между тем, наша с вами давняя дружба позволяет вам куда лучше судить обо мне, - укоризненно добавила она.
Nathalie: - Вестхоф? – переспросила мадам Гурьева, краем уха поймав последнюю фразу, и отмахиваясь от звенящей боли в виске, как от надоедливой весенней мухи, - барон Вестхоф интересовался вашей сестрой, Софи? Я немного знакома с бароном, и знаю, что он ничего не делает просто так. Очевидно, chérie, как галантный кавалер, он не посмел подвергнуть вас сравнению с другой, ведь по его словам, каждая из нас несравненна. Шапочное знакомство с Вестхофом по Петербургу оставило у мадам Гурьевой смутное впечатление – Натали тогда была занята Дарницким, однако отметила и особый взгляд барона, каким он невзначай окинул открытые ее плечи, и цветистые уверения в его восхищении ее несравненной красотой. Натали встала, машинально потирая висок, подошла к буфету, и, позвонив в колокольчик, приказала Нюшке подготовить через час прогулочное платье, затем вновь обратив свой взор на подругу. - Хочу прогуляться немного позже, chérie, развеяться, – пояснила она, возвращаясь в кресло, - а пока … согласитесь, Софи, интерес Вестхофа свидетельствует о привлекательности вашей сестры. Если она не в состоянии привлечь веселым нравом, очарованием юной кокетки, богатым приданым… чем еще девица может привлечь мужчину? Такого, как Вестхоф? И… зная вас давно, милый друг, смею вас уверить… вы очень похожи… Так что, думаю, если ваша сестра прибыла в Вильну с той же целью, с какой провинциальные мамаши вывезли в свет своих угловатых и жеманных девочек, у нее есть очевидные шансы преуспеть. К тому же, кому, как не вам, помочь ей не ошибиться в выборе сердечного друга?
Софи Корпина: - Признаться, я тоже не вижу иной причины, - вздохнув, согласилась Софи. Ей очень хотелось заставить Натали, которая продолжала упорно утверждать, будто они с Алексой похожи, признать свою неправоту. Слова подруги о замужестве сестры, которому ей следует способствовать, напомнили ей о самом главном различии между нею и Алексой и самом явном свидетельстве их несхожести. - О, моя дорогая, вот тут вы правы! Мне, кажется, и впрямь придется помогать ей в этом вопросе, - рассмеялась княгиня. - Если помните, я вышла замуж бесприданницей, Алекса же – при своем-то огромном состоянии – все еще ходит в девицах!.. Софи вдруг замолчала, поняв, что слишком увлеклась, споря с оценкой Натали, и выдала тайну – единственную, о которой от нее до сих пор никто не слышал. Однако она пребывала в растерянности не долее секунды: ничего ужасного не произошло, более того, то, что теперь Натали известно о независимости Алексы, может быть ей на руку! - Боюсь только, что Алекса не станет просить моего совета, - сокрушенно покачала головой Софи и продолжила доверительным тоном. - Бабка наша (сумасбродная старуха, обожавшая поучать нас без конца) год назад преставилась и все, что имела, отписала сестре. Что за странная прихоть, вы не находите? Но, как бы там ни было, Алекса располагает средствами, каковые позволяют ей самой выбирать себе мужа, ежели уж она того пожелает… "Вот так-то!" – удовлетворенно улыбнулась Софи. Если Натали не станет держать полученные сведения в секрете (а она, уж наверное, не станет!), она, Софи, окажется избавлена от незавидной роли дуэньи при своей сестрице. Узнав о баснословном приданом предполагаемой невесты, перспективные женихи слетятся, как пчелы на мед, и Корпиной останется только направлять Алексу и изредка давать советы. То же, что графиня не захочет выслушать наставлений от более опытной в таких делах сестры, представлялось ей полнейшей нелепостью. А если она так и сказала, то кто посмеет осудить ее за это милое кокетство?
Nathalie: Слова подруги, брошенные ею мимоходом, мгновенно зацепились за куда более, чем можно было предположить изначально, внимательный слух мадам Гурьевой. Она не стала удерживать рвущееся наружу любопытство, немедленно почуяв возможность развлечься за чужой счет. - Вы говорите, ваша сестра богата, mа сhere? Но это существенно усложняет вашу и без того непростую задачу, - Натали наклонилась поближе к княгине Корпиной, позабыв на мгновение о головной боли, - вам придется защищать ее охотников за приданым. Позволив себе эту беззлобную, впрочем, шпильку, она откинулась на спинку кресла и добавила, улыбнувшись снисходительно: - Не сомневаюсь, мой дорогой друг, что вы сумеете помочь сделать своей сестре достойный выбор… Хотя, учитывая опасность быть одураченной… я бы не советовала вам говорить о наследстве Алексы. Графиня Станцева может привлечь не только деньгами, помните об этом, Софи. – Натали весьма убедительно изображала участие, благо, это было не сложно сделать, имея желание поиграть с чужими чувствами, не опасаясь задеть свои.
Софи Корпина: - Поверьте, она способна своей суровостью отвадить не только охотника за приданым, но и истинно влюбленного ухажера. К тому же, как всякая неопытная женщина, она будет недоверчива – такая естественная защита куда действеннее, чем мой авторитет, - отозвалась Софи с улыбкой, по-прежнему, очень довольная своим планом, но нашедшая, что не лишним будет предупредить Алексу об этой опасности на случай, если она, что, впрочем, маловероятно, о ней не осведомлена. Натали откинулась в кресле. Участие, которое она проявляла к судьбе Алексы, делало честь ее мастерству в искусстве притворяться – она бы и не заподозрила мадам Гурьеву в неискренности, если б не знала ее так хорошо. - Разумеется, ma chere Natalie, я не стану подвергать сестру такой опасности, но вы, которой я доверяю, как себе… - Софи с чувством прижала руку к груди. – Признаюсь, хотя вы и можете обидеться на меня за такое недоверие, что не собиралась посвящать вас в это дело. Но я нисколько не жалею о том, что проговорилась вам, моя дорогая, я так рада, что имею возможность разделить груз этой тайны с другом... Тут Софи вдруг напустила на себя вид печальный и отвернулась, якобы для того, чтобы это скрыть, сделав тем самым эту внезапную перемену еще более очевидной для подруги. Дружба с Натали, помимо всех прочих выгод, имела еще и то несомненное достоинство, что представляла из себя чрезвычайно любопытную игру – увлекательнейшее состязание в хитрости и ловкости.
Nathalie: - Суровостью? – переспросила Натали, оживляясь – ее красивое лицо засияло предвкушением милой шалости, как назвала бы это нехитрую задумку она сама. Она предпочла не заметить очевидной попытки княгини, уповая на дружбу и доверительность, изобразить огорчение ее недоверием, занятая другим. Если уж призрачные шансы вернуть Сержа Дарницкого обернулись крахом, стоило развлечь себя чем-то иным, и возможность этого развлечения, которое моралисты, вероятно, назвали бы жестоким, замаячила перед ней в виде туманного облачка, сотканного из намеков и жалоб подруги. - Если ваша сестрица действительно так сурова, как вы утверждаете, chérie, то я беру свои слова о вашем сходстве обратно, - мадам Гурьева мелодично рассмеялась, - к вам это слово неприменимо ни в коем случае, даже в отношении вашего прелестного супруга... Впрочем, я сейчас не о том. Считаю своим долгом, душа моя, помочь вам в образовании этой прелестницы, что не умеет оценить прелести флирта и очарования зарождающегося романа. Вы непременно сведите меня с вашей милой Алексой, я уверена, мы подружимся. И сможем подобрать ей самого достойного супруга! «А вот с Вестхофом я поговорю при случае, - мысленно улыбнулась она самой коварной своей улыбкой… настроение ее стремительно улучшалось, - действительно ли знал барон о наследстве? Если да… у нас больше общего, чем я могла предполагать». Она еще смутно представляла, чем может быть полезным для нее Вестхоф, но предприимчиво предположило, что человек, столь ловкий в обхождении с дамами, пригодится в любом случае.
Софи Корпина: Уловка, предпринятая Софи, имела единственное объяснение – княгиня не до конца утратила надежду вытянуть из подруги правдивый рассказ о приключении с Дарницким. Конечно, ожидать, что Натали попадется в такую простую ловушку, было несколько наивно, но Софи не простила бы себе, если б не попробовала: ведь известно, что и хорошие пловцы нередко тонут, обманутые собственной самоуверенностью. Поскольку она не слишком рассчитывала на успех, то и поражение не огорчило ее слишком сильно. Тем более, что Натали, наконец, сдалась и отказалась от своих слов. При упоминании о князе лицо ее омрачило легкое облачко, но она отогнала его, напомнив себе, как легко разрушить иллюзию, на создание которой ушел у нее не один месяц. - Непременно, моя дорогая, уверена, она будет очарована вами не меньше, чем я, - чуть склонив голову, проговорила Софи и добавила, не в силах удержаться от возможности хотя бы отчасти отплатить подруге за ее шпильки. – Алексе не терпится с вами познакомиться. Но, представьте, после всего, что я ей о вас рассказывала, она приняла за вас (кого бы вы думали?) Ирэн Листову! - Софи весело рассмеялась. – И вот ведь забавно: теперь вы предлагаете помочь с устройством ее брака! Софи еще не решила, хочет ли, чтобы Натали помогала выдать замуж Алексу, и потому не боялась отбить у подруги все желание этим замечанием.
Nathalie: - Ирэн Листову? – беззлобно улыбнулась Натали, играя бахромой скатерти, - это… приживалка в доме Васильчиковых? Кажется, я знаю ее… впрочем, может быть, и не знаю. Сделав паузу, которая более, чем слова, могла сказать о равнодушии светской красавицы к столь нелестному для нее сравнению, она добавила со смешной гримасой скучающей львицы: - Право, chérie, меня пугает столь вопиющая необразованность вашей милой сестры в знании света. А ну как она перепутает князя Шанского и князя Баринова? Василий Дмитриевич будет оскорблен в своих лучших чувствах… Натали снова переливчато рассмеялась, чувствуя, как утренняя перепалка возвращает ей необходимую бодрость духа. Вынашивать планы мести не доставляет столько удовольствия, как их претворять в жизнь. Еще смутные, не оформившиеся мысли плясали в ее красивой головке. - Вы говорите, Вестхоф? – хотя Софи уже не говорила о Вестхофе, Натали зацепилась за вскользь упомянутое имя, - его всерьез заинтересовала ваша сестра? Или… он лишь нашел предлог, чтобы иметь возможность удержать ваше благосклонное внимание, воспользовавшись первой пришедшей на ум причиной? Признайтесь же, chérie, это ли не предвестники нового романа? Натали с не меньшим удовольствием, чем устраивала свою приватную жизнь, следила за романами подруги, находя в этом особую пикантность, и не раз припоминая князя Корпина… Впрочем, это совсем другая история…
Софи Корпина: - Роман? С бароном Вестхофом? - Софи рассмеялась. Вопрос Натали польстил ее самолюбию, особенно вкупе с воспоминанием о том равнодушии, которое немец проявил накануне к ее подруге - однако, она не собиралась предаваться этим честолюбивым мыслям. Николя ей нравился, но о более близких отношениях с ним она не задумывалась: Вестхоф безусловно не упускал случая пофлиртовать с ней на балу, но ухаживать всерьез не пытался никогда. Об этом княгиня и заявила Натали. - Дорогая, вы смеетесь надо мной? Барон и не помышляет ни о чем подобном! Ни разу за все время нашего знакомства он не проявил ко мне интереса, превосходящего обычную светскую вежливость. К тому же, - добавила она с улыбкой, - по-вашему, стоило дожидаться такого случая, чтобы завести со мной роман? Полагаю, его действительно заинтересовала моя сестра - новое лицо, ничего удивительного... Конечно, Натали права - Алекса ужасно неловкая и ничего не знает об обществе, собравшемся теперь в Вильне. В первую очередь придется заняться устранением этого недостатка...
Nathalie: Отметив про себя непременное желание познакомиться поближе с предприимчивым бароном Вестхофом, который, похоже, прознал о наследстве Алексы раньше, чем все прочие предприимчивые женихи Петербурга, Натали продолжила изображать участие, которое выразилось в горячем обещании посодействовать светскому образованию «милой Алексы». Впрочем, ей это скоро наскучило, и она, попеняв на срочные дела, поднялась. - Я собираюсь выехать, chérie… Меня ждет неотложное дело. Если желаете... вы можете подождать меня, мой друг. Заручившись согласием подруги, шурша утренним платьем, Натали вышла из гостиной с весьма задумчивым выражением лица, что свидетельствовало о не самых приятных мыслях... Однако она не призвала Нюшку для того, чтобы немедленно переодеться, а подошла к небольшой шкатулке, что стояла на бюро. Отперев ее, мадам Гурьева некоторое время перебирала украшения… кольца, легкие змейки браслетов, подмигивающих изумрудными глазками… Это занятие вызвало в ней трепет, глаза ее, темные и загадочные заблестели особенно, как блестят бриллианты в драгоценной оправе… Вздохнув почти так же тяжко, как вздыхает мать, провожающая юного гусара в полк, красавица вытащила бархатный мешочек, темно-вишневого, густого окраса, и вытряхнула из него сверкнувшее в случайном солнечном луче кроваво-рубиновое колье. Это был подарок Дарницкого. В зрачках красавицы заблестели красные огоньки камней. Положив драгоценность в ридикюль, Натали потребовала Нюшку и начала одеваться, рассматривая себя в зеркало. Холодное стекло отразило точеные плечи, отливающие матовым золотом в свете солнца, бледное лицо и черные глаза, в которых плескалась невысказанная злость.
Софи Корпина: Софи рассеянно слушала рассуждения подруги об образовании Алексы, погрузившись в размышления о вчерашнем вечере. Насколько сильно барон заинтересовался ее сестрой и чем вызван его интерес? Очнулась она только, когда Натали поднялась и отправилась переодеться в визитное платье, напомнив тем самым о необходимости покинуть ее гостеприимный кров. Но ехать домой и выслушивать проповеди Алексы ей вовсе не хотелось. - О, вы не будете возражать, если я напишу записку сестре, - бросила она вслед подруге, скорее утверждая, нежели спрашивая. И направилась к стоявшему в простенке между окнами бюро. Склонившись над столом, Софи открыла бювар в поисках бумаги. Корпина перебрала десяток исписанных рукой Натали листов прежде, чем извлечь, наконец, чистый, когда вдруг рука ее замерла над погребенным под кипой бумаг листком. Письмо, написанное все тем же острым почерком, было немилосердно разорвано надвое, вверху значилось таинственное и такое многообещающее "марки…". Охваченная любопытством, Софи быстро оглянулась на дверь и принялась ворошить оставшиеся в бюваре листы в надежде отыскать вторую половину. Натали могла вернуться в любую минуту и застать ее за этим неблаговидным занятием, что вовсе не входило в планы Софи, но бороться с собственной любознательностью она была просто не в силах. Внезапно у двери раздались шаги, и Софи метнулась было к софе, дрожащими от волнениями пальцами заталкивая бумажку в свой ридикюль, но вспомнила, что должна написать записку для Алексы, и опустилась на стул у бюро в изнеможении, какое наступает после сильного испуга. В гостиную так никто и не вошел. "Какая же ты трусиха!" – мысленно отругала себя Софи, беря в руки перо. Медленно выводя строчки, она не переставала коситься на бювар, зная, что вторая половина письма где-то там, но не решалась снова открыть его…
Nathalie: Одевшись, она еще несколько минут рассматривала себя в зеркале, с самоуверенностью признанной красавицы любуясь собственным отражением. Убедившись, что платье для визитов, которое она заказала у известной петербургской модистки, сидит на ней как нельзя лучше, и вполне отвечает ее мстительным планам, кои могли выразиться одной лаконичной фразой: «Смотри, что ты потерял, несчастный!», Натали выплыла в гостиную, застав подругу что-то старательно выводящей на листке бумаги. - Я готова, мой друг. Я еду к Сергею Петровичу… по делу. Вы могли бы сопроводить меня до его дома, если вам будет угодно, ведь нам почти по пути. А ваш экипаж поедет вслед за моим, – обратилась она к Софи, ограничив цель своего визита к Дарницкому туманным «по делу». Натали давала еще большую пищу для размышлений княгине Корпиной, даме с весьма живым воображением, и теперь с удовольствием наблюдала за тем, как отнесется к ее словам подруга. С неменьшим удовольствием она отметила, что прогулочный наряд княгини Корпиной изрядно потускнел в сравнении с насыщенным оттенком «бордо» ее нового одеяния. С истинно женским наслаждением вслушиваясь в особый, ни с чем не сравнимый шорох удачного приобретения, Натали подошла к подруге, рассеянно разглаживая перчатку и дожидаясь, пока та закончит писать сестре.
Софи Корпина: Софи как раз заканчивала короткое сухое послание к Алексе, когда вернулась хозяйка гостиной. На Натали было новое платье сочного винного цвета, выгодно оттенявшее белизну ее кожи и темные глаза. Сама она, с неудовольствием отметила княгиня, машинально улыбаясь Гурьевой, не могла позволить себе такие цвета... - Разумеется, я провожу вас, дорогая, если вам это доставит удовольствие, - проговорила Софи, вновь опустив глаза на бумагу. Совсем ни к чему, чтобы подошедшая и ставшая рядом Натали разглядела в них лихорадочный блеск. "Еду к Сергею Петровичу по делу". Так она сказала. Что бы это могло означать? Софи поставила точку и отложила перо. Между любовниками ничего еще не решено, переговоры продолжаются? Она сложила записку вдвое, затем вчетверо. Поднялась и с улыбкой протянула сложенный лист Натали. - Вас не затруднит послать Нюшку доставить это, cherie? Не хочу, чтобы сестра беспокоилась напрасно... Если бы только залучить Нюшку к себе хоть на полчаса! Плохо, конечно, что не удастся расспросить ее самой, но сердобольная кухарка пани Янины уж наверное не отпустит бедную девушку без угощения, а та не сможет (княгиня очень на это надеялась) удержаться от сплетен. К возвращению мадам Корпиной ее собственная горничная уже будет осведомлена не хуже непосредственных участников событий. А Пашку хлебом не корми, дай посудачить, что там у господ делается да как...
полная версия страницы