Форум » Творчество Джейн Остин » Дж.Остен, ее жизнь и ее окружение - 4 » Ответить
Дж.Остен, ее жизнь и ее окружение - 4
apropos: По материалам книги Клэр Томалин (Claire Tomalin) Jane Austen: A Life Главы на сайте click here
Калина: Элайза пишет: Элайза просто могла себе позволить жить так, как ей хочется, она была в гораздо меньшей степени связана жесткими поведенческими рамками, чем большинство ее кузин, и поэтому на их фоне кажется эдакой эмансипе. Спасибо , с удовольствием прочитала жизнееописание Элайзы. Да, каждому времени свое счастье. В ту эпоху высшее счастье - удачно выйти замуж и так же удачно и вовремя овдоветь
apropos: Элайза Умной женщине всегда нелегко найти себе достойного - хотя бы по уму - мужчину. Увы, не встретился ей мистер Дарси - не потому ли он и появился в ее романе?
Teffi: (ненавязчиво интересуюсь) а что, в этот понедельник уважаемая Элайза не выкладывала следующий кусочек?
Элайза: Эх, а я, признаться, понадеялась, что почтенная публика не заметит "потери бойца", то бишь, пропущенного понедельника. Каюсь, каюсь, mea culpa, и приношу читателям свои извинения. Просто прошедшая неделя выдалась настолько суматошной, что я успела перевести лишь маленький кусочек текста — слишком маленький, чтобы его имело смысл выкладывать. Надеюсь, что в эти выходные у меня получится выкроить время и дорастить этот отрывок хотя бы до пары страниц, тогда в ближайший понедельник непременно выложу. Спасибо, что читаете. (оправдываясь): Зато я в прошлый раз выкладывала отрывки с опережением графика, вот.
apropos: Элайза пишет: не заметит "потери бойца" Не дождешься. Заметили, только скромно решили не теребить - выслали одного гонца только. Элайза пишет: в прошлый раз Это уже не считается - ты же знаешь нашу ненасытность: сколько ни сделай, все мало.
Элайза: apropos пишет: ты же знаешь нашу ненасытность: сколько ни сделай, все мало. Знаю-знаю. По себе знаю, что интересно.
Элайза: Глава 13. Друзья в восточном Кенте. Кентские леди и джентльмены, чью невозмутимость Джейн периодически смущала своим острым умом и замкнутым видом, были ближним кругом Эдварда Остена и его супруги. То, что кое-кто из них и сам посматривал на нее весьма критическим оком, стало ясным много лет спустя, когда ее племянница Фанни взялась за перо, чтобы описать впечатление, которое производила в их обществе тетя Джейн — бедная родственница, отличавшаяся недостатком утонченности. Возможно, Фанни имела в виду шуточки того рода, которыми Джейн и Кассандра часто обменивались в письмах. К примеру, когда овдовевшая миссис Найт, благодетельница Эдварда, занемогла, Кэсс предположила, что та, на самом деле, рожает — а Джейн в ответном письме пошла еще дальше в своих шутливых инсинуациях, намекая на тайный аборт. Но рассказы Джейн о ее визитах в Кент выглядят достаточно безоблачными, во всяком случае, на поверхности. Обычно она ездила туда в теплое время года. Мистер и миссис Эдвард Остен жили гораздо более комфортно и менее стесненно, чем их стивентонская родня. Джейн шутила по поводу их достатка (цитата из письма, писанного ею зимой из Хэмпшира): «В этой части света люди стали столь ужасающе бедны и экономны, что у меня уже нет сил это терпеть. Кент — вот единственное место для счастья; там все богаты.» Она ездила в Кент летом 1794 и 1796 годов, а в 1798 она была там с Кассандрой и родителями — тогда они в первый раз посетили Годмершем. К этому времени у Эдварда и Элизабет было уже четверо детей — дочь Фанни появилась следом за тремя сыновьями — и они ожидали пятого. Супруги переехали в Годмершем из своего первого дома, Роулинга, по настоянию приемной матери Эдварда миссис Найт, которая посчитала, что постоянно растущей семье в Роулинге становится тесно, и уступила им большое поместье, а сама переселилась в домик в Кентербери. Сестры Остен вскоре стали отзываться о миссис Найт очень вежливо и с большим уважением. Они убедились, что эта женщина была по-настоящему заботливой и щедрой; ее щедрость распространилась и на Джейн, которой она выделила небольшое ежегодное содержание. Мы знаем об этом от самой Джейн, которая упоминает в письмах об этой сумме как о «регулярной выплате». Таким образом, миссис Найт — единственная известная нам родственница Джейн, оказывавшая ей материальную поддержку. Благодарность Джейн вскоре переросла в настоящую дружбу; во всяком случае, она делает исключение для миссис Найт, когда упоминает о «безмятежном равнодушии богатой родни из восточного Кента». Роулинг был достаточно просторным семейным домом, но, конечно, очень скромным по сравнению с поместьем Годмершем, расположенным посреди широкой, спокойной и красивой местности в долине реки Стаур, между Эшфордом и Кентербери, невдалеке от старинного маршрута паломников. В 1798 году в парке водились олени, и небольшие пологие холмы были усажены живописными рощицами, предназначение которых сводилось как к тому, чтобы радовать глаз, так и к тому, чтобы служить прибежищем для дичи. Просторный особняк был вполне современным по тем временам и, как и большинство английских строений в палладианском стиле, возвышался в великолепном одиночестве. Богатые землевладельцы не желали, чтобы коттеджи арендаторов закрывали им вид, и поэтому парк был окружен высокой стеной, отгораживавшей обитателей поместья от всего остального мира; внутри находились лишь хозяева, их гости и слуги. Чтобы попасть на эту частную территорию или выйти с нее, нужны были ключи, так как ворота запирались. Центральная часть дома, с отделанным мрамором холлом и просторными главными комнатами, отстроена в 1730-е годы; оба крыла пристроили позже, в 1770-х; в одном располагались кухни, а в другом — обширная библиотека, где Джейн Остен наверняка проводила много времени; в одном из писем она отмечает, что сидела там посреди «пяти столов, двадцати восьми стульев и двух каминов — и все это для меня одной». На высоком берегу реки возвышалась греческая садовая беседка, или летний домик, служивший украшением пейзажа и целью для прогулок. На территории парка располагался и еще один «эрмитаж», представлявший собой кабинку для купаний; купание в реке и плавание на лодке были популярной забавой у детей. В Годмершемском парке имелись также «серпантинная дорожка», садики, окруженные стенами, большой фруктовый сад и даже специальное помещение для хранения льда, чтобы в доме всегда имелся запас этой большой по тем временам роскоши. До местной церкви можно было спокойно дойти пешком, пройдя через парк и выйдя через одну из запиравшихся калиток в окружавшей его стене. Эдвард держал достаточное количество лошадей, экипажей и повозок, чтобы можно было совершать частые и приятные поездки в Кентербери или в гости к соседям; он мог не задумываясь потратить 60 гиней на пару упряжных лошадей. Какой ощутимый контраст со Стивентоном, где Остены только в 1797 году наконец смогли позволить себе купить экипаж, да и то через год вынуждены были продать его. В Годмершеме неукоснительно блюли всевозможные традиции и ритуалы. Каждые полгода, в январе и в и июле, отмечался день арендатора, когда работники поместья приглашались в дом и Эдвард ужинал со своими арендаторами, которых встречали у входа под звуки барабана и флейт; леди на эти ужины не приглашались. Рождество отмечали пением гимнов, танцами, игрою в карты, в жмурки, в воланы, в «пудинг с пулей»; а в двенадцатую ночь устраивался еще один праздник, с выбором среди детей Короля и Королевы. Годовщина свадьбы Эдварда и Элизабет также отмечалась, как большое семейное празднество, а в дни рождения все дети занимались со своими гувернантками только полдня. Детям разрешалось иметь домашних животных — птичек, котят, а у Фанни даже была собственная корова; она играла в садовницу и собирала детскими грабельками стоги сена. Эдвард был замечательным и веселым отцом; он катал Фанни на лошади, а однажды за завтраком пообещал ей шестипенсовик, если она помолчит хотя бы пять минут. Он любил стрелять дичь и рыбачить, но на охоту не ездил. Летом устраивались матчи по крикету, и еще Эдвард вывозил семейство к морю, особенно в Рамсгейт с его знаменитой дамбой. В его обязанности землевладельца входило посещение квартальных судебных сессий в Кентербери; а во время угрозы французского вторжения он отвечал за набор волонтеров и их обучение; он провел с ними две недели в Эшфорде на тренировочных сборах. Дом, светлый и просторный, был просто создан для приема гостей. В нем трудились дюжины слуг. Во всех спальнях топились камины; завтрак подавали к 10 утра, а обедать могли поздно, в половине седьмого; в промежутках между главными приемами пищи в комнаты подавались подносы с едой и питьем, так что каждый волен был в любое время перекусить или утолить жажду. Самыми частыми гостьями были сестры Элизабет, но и Остенов тоже приглашали достаточно регулярно. Генри Остен в особенности полюбил бывать в Годмершеме и посещал его при любой возможности; даже после женитьбы он приезжал туда по несколько раз в год, практически всегда в одиночестве, словно любимый холостой друг семьи. Он знал, как стать для всех своим, и был любим всеми членами семьи; особенной популярностью он пользовался у детей, раздаривая им монетки и охотно принимая участие в их играх и развлечениях. Он приезжал зимой на праздники, посещал балы в Кентербери и Эшфорде, собирал компании для похода в театр с последующим ужином в Фаунтейн Инн, а по вечерам читал вслух Шекспира всем, кто готов был его слушать. А летом он посещал скачки и совершал длительные прогулки в обществе Элизабет; однажды, когда они гуляли по Чилхэм-Парку, он галантно спас ее от разъяренного молодого оленя, и этот подвиг стоил ему сломанного пальца. Он с удовольствием ездил верхом до Рамсгейта или Дила. Он стрелял кроликов, охотился с Эдвардом на хорьков и ловил в речке Стаур угря и щуку; а осенью братья стреляли куропаток, фазанов и цесарок. Генри с удовольствием пил у своего брата хорошее французское вино и разъезжал в его экипаже, фаэтоне и коляске. Неудивительно, что он назвал Годмершем «Храмом удовольствий» и посвятил ему хвалебную оду, изобразив себя в роли новоявленного Кентерберийского пилигрима, вкушающего все радости домашней любви и гостеприимства в сочетании с «элегантностью и очарованием» этого дома. Годмершем в 1780-е годы: таким его видела Джейн Остен, подъезжая к поместью в экипаже. Годмершем в наши дни; внешне практически ничего и не изменилось.
Tatiana: Элайза Вот спасибо!!! Элайза пишет: внешне практически ничего и не изменилось Действительно, изменений совсем немного. Элайза пишет: Эх, а я, признаться, понадеялась, что почтенная публика не заметит "потери бойца", то бишь, пропущенного понедельника Заметили, заметили. Просто промолчали.
Калина: Элайза спасибо. По описанию - прямо не место, где люди живут, а настоящий рай.
Элайза: Калина пишет: По описанию - прямо не место, где люди живут, а настоящий рай. Что доказывает только одно — при наличии средств во все времена жилось очень даже неплохо.
Калина: Элайза пишет: при наличии средств во все времена жилось очень даже неплохо. Это точно. Но мне еще всегда чуть-чуть завидно от количества времени, которое можно было потратить на милые сердцу зантия. И от возможности организовывать свое время самостоятельно, в полном соответствии с особенностями своей природой . Хотя, сильно подозреваю, для натуры вроде моей это было бы слишком сильное испытание.
Хелга: Элайза Спасибо за долгожданную главу! Действительно, просто рай земной, как-то очень захотелось в Годмершем... Приятно читать еще и потому, что названия очень знакомые и не побоюсь сказать, где-то родные... Кент, Рамсгейт...
Элайза: Калина пишет: Хотя, сильно подозреваю, для натуры вроде моей это было бы слишком сильное испытание. Не, ну были же и у них обязанности, от которых никуда было не деться. Все-таки таким обширным поместьем нужно было и управлять, и общественные обязанности тоже кое-какие имелись, хоть и не слишком, судя по всему, обременительные. К тому же, жена была постоянно беременна и рожала, как заведенная, одного за другим — тоже, должно быть, не всегда приятное состояние, а предохраняться тогда не умели. Словом, "богатые тоже плачут", во всяком случае, иногда, не без этого. Опять же, все познается в сравнении... Хелга пишет: названия очень знакомые и не побоюсь сказать, где-то родные... Кент, Рамсгейт... Ну дык, она ж, как акын — что видела, о том и пела...
Калина: Элайза пишет: Не, ну были же и у них обязанности, от которых никуда было не деться. Все-таки таким обширным поместьем нужно было и управлять, и общественные обязанности тоже кое-какие имелись, хоть Нет, я понимаю, что их жизнь не была сплошь одним выходным днем. Но все равно Хелга пишет: Приятно читать еще и потому, что названия очень знакомые и не побоюсь сказать, где-то родные... Кент, Рамсгейт... *Мечтательно* Вот бы тур по Англии, для особенно остиноманствующих, "По местам Джейн Остин ". Да еще в компании сочувствующих
Хелга: Калина пишет: Вот бы тур по Англии, для особенно остиноманствующих, "По местам Джейн Остин ". Да еще в компании сочувствующих Да, звучит так щемяще...
Юлия: Элайза Спасибо! ДЕйствительно, глава умиротворяющая: добрые отношения, праздное времяпровождение и все это среди зеленых холмов и диких оленей . Спасибо еще раз, читать - одно наслаждение.
deicu: Элайза пишет: были же и у них обязанности, от которых никуда было не деться. Все-таки таким обширным поместьем нужно было и управлять, и общественные обязанности тоже кое-какие имелись Про Эдварда хорошо сказал даже не биограф, а литературовед, Рональд Блайт, в заметках об остеновской "Эмме": "По житейским обстоятельствам Эдвард был Фрэнк Черчилл, а по характеру - мистер Найтли". Он доказал любовь и преданность обеим парам родителей - и биологическим, и приемным; заботился о сестрах и матери после смерти отца; никогда не задирал нос перед родной семьей (вот Фанни Найт, когда выросла, позволила себе обронить, что тетя Джейн, конечно, была хорошая писательница, но из такого вульгарного круга... - тоже мне, прости господи, аристократка духа!). Да и просто хороший был человек и обустроил хорошую среду обитания кругом себя. Примечательно, что и другие Остены хорошо вписывались в эту среду - славная семья.
apropos: Элайза Ой, и действительно очаровательное место - Кент. Неслучайно там поселились де Беры.
Элайза: Калина пишет: *Мечтательно* Вот бы тур по Англии, для особенно остиноманствующих, "По местам Джейн Остин ". Да еще в компании сочувствующих А вроде есть ведь такие туры, "по остеновским местам". Осталась сущая ерунда — денег поднакопить да отпуска согласовать... deicu пишет: "По житейским обстоятельствам Эдвард был Фрэнк Черчилл, а по характеру - мистер Найтли". Да, хорошо сказано. Похоже, он и впрямь был очень славным малым. apropos пишет: Неслучайно там поселились де Беры. Кстати, вполне возможно, что и Розингс, и Пемберли, и Мэнсфилд-парк в какой-то степени навеяны пребыванием в Годмершеме.
Хелга: Элайза пишет: А вроде есть ведь такие туры, "по остеновским местам". Осталась сущая ерунда — денег поднакопить да отпуска согласовать... На свете мало невозможного....
полная версия страницы