Форум » Авторы Клуба » Моя любовь - мой друг - 3 » Ответить
Моя любовь - мой друг - 3
Ivetta: Название: Моя любовь - мой друг Автор: Ivetta Жанр: женская проза Комментарии: Действие происходит в Париже нашего времени - городе любви и греха, искусства и науки, революционеров и консерваторов. Неудивительно, что именно здесь, молодая художница Ева Мелиц, бунтарь, непонятый семьей и друзьями, встречает подающего надежды ученого Филиппа, закостенелого консерватора. Она стремится догнать время, похожее на "Танцующие часы" Дали, он - пишет диссертацию о применении нанотехнологий в медицине. Она мечтает посетить Испанию и Мертвое море, он - получить Нобелевскую премию. Она переживает кризис "тридцати", превращая свою жизнь в хаос, он - наслаждается своей зрелостью и твердо идет к намеченной цели. Она болезненно сюрреалистична, он - приторно прагматичен. Она живет воображением, он - разумом. Публикация романа на сайте - http://apropospage.ru/zabava/sof_iv/ml_1.html
Ivetta: - Мне нравится океан. С детства нравился. Я смотрел передачи Жак Ива Кусто и мечтал оказаться на его корабле, путешествовать по миру в поисках приключений. - Это, наверное, действительно интересно, оказываться каждый раз на новом месте, среди новых культур, природы, даже воздуха. - Да, особенно, когда сравниваешь ее со своей. Получаешь много информации. Кроме того, сам подводный мир таит в себе много неизведанного, захватывающего, интересного. Он необыкновенный. Пожалуй, надводному далеко до него. - Как ты думаешь, собака может стать осьминогом? – спросила я. - В каком смысле? – удивился Пьер. - Неважно – махнула я. Глупо было спрашивать человека о том, что не имело смысла, а рассказывать всю историю было бы еще глупее. Но я точно знала, что Пьеру бы не показалось невозможным существование плавающей на глубине собаки или тявкающего осьминога. Но тему, все же, решила переменить. - Когда я была маленькой, мы отдыхали с родителями в Марселе. На мамин день рождения папа решил сделать сюрприз и снял большую белую яхту. Она была такая красивая. Мы с братьями и сестрами не могли успокоиться, пока не облазили там все. На палубе нас ждал большой красочно накрытый стол с различными деликатесами и учтивые официанты. Мама была в белом платье, красивая, загорелая, молодая. Как только мы отплыли и папа поднял первый тост, у мамы началась морская болезнь. Весь оставшийся вечер, я помню, как ее рвало, она была почти зеленая, но пыталась улыбаться и радоваться, будто ничего не происходит, чтобы не огорчить папу. А он переживал, что все испортил. Только нам было все нипочем. Мы плыли навстречу звездам. - Ей нужно было дать отвар полыни. Это старый славянский метод лечения морской болезни. Эту траву еще называют «другом желудка». А вот индонезийские ныряльщики жуют акулий хрящ. - Фу, какая гадость – поморщилась я. - Ну, не такая уж и гадость, если ее правильно приготовить. - А что ты еще пробовал? - Всё. Всё что можно было съесть и даже кое-что из того, что нельзя. Если ты не попробуешь что-то, то никогда не поймешь, нравится это тебе или нет. - А мой друг Филипп, считает, что не обязательно пробовать дерьмо, чтобы понять, что это не фиалки. Чего ты ищешь в океане? - Покой – улыбнулся Пьер. - Ты ищешь покой там, где его нет – заметила я. - Возможно, но искать его там, где я точно знаю, что он может находиться, достаточно скучно. Меня поражало сходство наших взглядов и немного пугало. Странно встретить свое отражение в зеркале, увидеть человека, который мог понять тебя даже тогда, когда ты молчишь. Но я всегда стремилась к противоположному. Мне быстро наскучивало взаимопонимание и я рвалась к чему-то новому, к тому, что нужно постоянно доказывать. Наверняка так же, как Пьер. Доказывать аксиомы – абсурд, овладевший мной в полной мере с того момента, как я поняла, что умею ходить. На этот раз, толи от того, что я была уже слишком истерзана, толи от того, что Пьер был действительно обаятельный, мне было легко и, как бы сказал Филипп, комфортно. - А чем занимаешься ты? – спросил Пьер. - Я занимаюсь рекламой у Шульца и Перинга, кстати, с ними тоже не рекомендую работать. - Пожалуй, когда выйдем отсюда, надо будет навестить технического директора. - Боюсь, он будет мертвецки пьян к тому времени. - Ну – сказал Пьер, глядя на бутылку с вином – Мы тоже. Мы рассмеялись. Клаустрафобия уже не так мучила меня, и я даже взглянула в зеркало, чтобы посмотреть, как выгляжу, и тут же поймала себя на мысли, что это уже почти кокетство. А я этого не терплю. Давненько во мне не появлялось желание понравиться кому-то. Я стала расхаживать по маленькому квадрату пола, пытаясь понять, получится ли у нас выбраться отсюда самостоятельно. Телефон отказывался работать, устроив забастовку тому, что его заперли. Я потеребила его еще немного, а потом бросила в угол. Он щелкнул, и, кажется, сломался.
мариета: Ivetta Нет, нет, дорогая, никакой нам Пьер не нужен Мы хотим Филиппа! Если всерьез - не слишком ли подстроена эта авария с лифтом? Я как-то не поверила ей, меня это насторожило - слишком много совпадений... Я знаю, что я - самый бесполезный критик на форуме, потому что нельзя мне делать замечаний, если сама выражаюсь с ошибками. Но я пытаюсь быть полезной именно как читатель, который делится своими ощущениями
гость: С Евой такое как раз может случиться)). А знаете, как звучит это имя по-немецки? Эфа
Ivetta: Ну, наша жизнь состоит из случайностей и совпадений) Чаще всего именно эти случайности оказываются судьбоносными) А в данном случае появился мужчина, который является полной противоположностью Филиппа. Ее жизнь шла прямо, а теперь, появился перекресток. Этот лифт и является тем самым перекрестком. Ей остается только выбрать дорогу) Может, это слишком очевидно и наивно, но это не невозможно)
мариета: Ivetta пишет: Может, это слишком очевидно Вот именно этого хотела сказать! Слишком очевидно Перекресток, встреча с другим - это нормально. Только лифт выбивается из нормального. То есть, может быть нормально, если погаснет электричество, но чтобы сломаться таким образом...
гость: Ivetta Вот здесь немного не понятно это "тогда" или уже "сейчас" происходит Приняла ванну и надела самое красивое белье. Даже забавно, я готовилась так, будто к встрече с любовником. Странна сама мысль, посетившая меня, но мне хотелось понравиться тем парням из морга. Может быть, в последний раз вызвать жалость «Ах, такая молодая, и такая красивая. Как жаль» Я выпила весь флакон и приготовилась к страшной боли, сводящей желудок. Но ее не было ни через час, ни через два. Сознание все еще не оставляло меня, но я ощущала легкость, покой, и небольшой озноб. Может не разбивать на абзацы? Или как-то уточнить?
Ivetta: мариета пишет: То есть, может быть нормально, если погаснет электричество, но чтобы сломаться таким образом... Однажды я застряла в лифте на целых два часа. Это было ужасно страшно. Праздничный день и ни одного техника. В ЖЭКе все бухие, лифтер тупит. Почти такая же ситуация. Жаль, что пришлось пережить это в одиночестве. Можно было бы их, конечно, засунуть в кафе или автобус, но ведь Ева сбежала бы через несколько секунд. Чтобы она смогла выслушать "другого мужчину", пришлось запереть ее))) Пошла на крайние меры)))) гость пишет: Вот здесь немного не понятно это "тогда" или уже "сейчас" происходит Это ее воспоминания о "тогда". Вы правы. Только сейчас заметила, что из-за абзаца кажется, что она говорит о настоящем.
гость: И ещё дурацкий вопрос, зачем надо было уточнять, что - Матильду забрал к себе какой-то парень – . Вернее, понятно зачем. Но она же планировала уезхать на три недели и должна была собаку заранее куда-то пристроить? Вы пишете удивительно легко. Это не череда событий, а череда чувств. Чем-то созвучно с упоминаемым Вами Кундерой.
гость: Ivetta , да из-за абзаца кажется, что она говорит о настоящем. . Потом всё становится понятно, но надо мысленно возвращаться на пару абзацев назад и всё переосмысливать.
Ivetta: гость пишет: Вернее, понятно зачем. Но она же планировала уезхать на три недели и должна была собаку заранее куда-то пристроить? Я не стала вдаваться в подробности. Конечно, за собакой кто-то бы следил, Лео или Джил. А здесь было уточнение, чтобы потом появление Филиппа не было неожиданным. Тогда возникли бы вопросы, почему собака у него и как она ее могла ему пристроить, если не звонила ему и он даже не знал о ее отъезде.
мариета: Матильду забрал к себе какой-то парень – сказал он. - Да, это Джил. Спасибо. Нет, с собакой все в порядке, по-моему. Я так и подумала - что она заранее договорилась с Джилом
гость: Ivetta Сегодня из-за того, что не было свежего кусочка с утра, я перечитывала начало. Вы позволите ещё одну "нестыковку" упомянуть? - Ева, сволочь, что ты наговорила маме? – хрипел Лео. Это уже пара месяцев прошла. Разговор замечательный, но, зная еврейских мамочек, могу предположить, что обследование было сделано в феврале, сразу, как только возможно. Как-то слишком много всего произошло "между". Читатель несколько "отброшен" назад. Дело даже не в мамочках, а в потере ориентации. Но это сугубо личное ощущение.
гость: Ева ещё говорит - Ящур? Какой еще ящур? – тут я вспомнила, что говорила маме за завтраком и рассмеялась – Лео, я же пошутила. Епе будто это сегодняшний завтрак.
Ivetta: гость пишет: Сегодня из-за того, что не было свежего кусочка с утра, я перечитывала начало. Вы позволите ещё одну "нестыковку" упомянуть? Спасибо большое. Дело в том, что я урезала кусочки, и видимо, неправильно склеила их. И не заметила...Конечно же Вы абсолютно правы. Это моя крупная ошибка(((
Ivetta: - Пьер, а если про нас забыли? – испуганно спросила я. - Тогда я перережу трос или сломаю двери - он тоже встал и начал изучать двери и потолок. - Хорошо, а то я уже стала экономить воздух. К тому же, страшно хочется есть. Кстати, я совсем забыла… Я полезла в свою сумку и достала лоток с бутербродами, которые мне подготовил Джил, чтобы я перекусила, пока работаю, и коробку конфет – подарок маме. Я так неуклюже перебирала вещи, что из сумки повалилось все ее содержимое. Карандаши, блокнот, планшет, расческа и газовый баллончик. Последнее вызвало просто взрыв смеха у Пьера. - Между прочим, это паралитический газ, так что не советую смеяться над ним – серьезно сказала я. - Мое почтение ему. Только, им можно напугать разве что котят. И не рекомендую распылять его прямо здесь. Ох, интересные работы – обратил внимание Пьер, глядя на выпавшие из папки эскизы – Можно взглянуть? - Спасибо – смутилась я – Тебе правда нравится? Он усадил меня обратно на пол, где уже бережно было постелено его пальто, и с интересом стал перебирать мои каракули, то и дело, задерживаясь на каком-то рисунке. Это были последние наброски, которые я делала тогда во время велосипедной экскурсии, и в тюрьме после гей-парада, и одно слепое окно, навеянное Далидой. - Да, мне нравится. Напоминает Мунка и немного Шиле. Ох, а вот это почти Дали. Тебе нравятся сюрреалисты? - Нравятся? Моя семья считает, что у меня с головой проблемы, лучший друг, что я извращенка, а любимые сотрудники нашли психотерапевта. - Брось, этого не может быть – рассмеялся Пьер. Но по моему серьезному выражению лица, понял, что это чистая правда. - Им же хуже – заметил он - Мне нравится Дали. Я заметил, у тебя часы точная его копия. Я сжала кисть, с подарком Филиппа. Он, словно держал меня за руку. Немое напоминание. - Да. Знаешь, его однажды спросили, почему его часы растекаются. - И что же он ответил? - Он сказал «суть не в том, что растекаются! Суть в том, что мои часы показывают точное время» Это своего рода символика. Некое понятие неуловимого времени. Для меня, во всяком случае. - Не думаю, что время так трудно поймать. - Очень трудно. Практически невозможно. Вот смотри. Я протянула ему часы. Пьер взял меня за кисть. Руки оказались теплыми и немного шершавыми. - Циферблат, это наша жизнь, наша реальность. Большая стрелка – это мужчина, а маленькая – женщина. - Почему не наоборот? – усмехнулся Пьер. - Потому, что большая стрелка делает обороты вокруг маленькой, как мужчина, окружая заботой женщину. Кроме того, мужчина делает больше оборотов вокруг земли, работает больше часов. В общем, коэффициент полезного действия мужчины превышает женский, по моим скромным подсчетам, примерно в шестьдесят раз. - Феминистки бы тебя убили – заметил Пьер. - Феминистки – электронное табло, со счетом 10:00 не в их пользу, а не часы. - Значит, часами правит мужчина? - А вот и нет! Без маленькой стрелки у часов есть только минуты, и никогда не будет часа. Понимаешь? Я хочу сказать, что женщина дарит мужчине следующий час, шаг, рост, сдвиг, можешь это назвать как хочешь. При этом без большой стрелки, без мужчины, ни один шаг маленькой не имеет смысла. Они скреплены единым механизмом, способным работать только вместе и имеющим смысл только вместе. Это идеальная система. Мы как стрелки. У каждой, теоретически есть своя пара – так сказать, своя вторая половина. Мне было странно, что я так легко откровенничаю с совершенно незнакомым человеком. И даже, получается шутить. Надин была бы рада снова увидеть меня такой. - Значит, все мы обречены составить единый сложный механизм с кем-то? А если ты не сошелся с человеком? - Все просто. Значит, эта стрелка не от твоих часов. Либо, ваше время еще не настало. Вы как бы его еще не поймали. Как если завести будильник. Он зазвонит только тогда, когда стрелки сойдутся в определенном положении. Верно? - Забавная теория – улыбнулся Пьер – Немного эксцентричная, но бесспорно имеющая смысл. - Спасибо – снисходительно кивнула я. - У тебя есть большая стрелка? – с интересом спросил Пьер. Я заметила, что он немного волнуется.
Ivetta: - У меня нет стрелки, и не может быть – грустно сказала я. - Как же, ты только что сказала, что у часов две стрелки. Я снова показала ему часы. - Три! Их три, Пьер. Ты забыл о секундной. Пьер был озадачен. Я стала смотреть куда-то в пустоту, через двери лифта, видя на матовой глади лишь свое тусклое отражение. - У секундной стрелки нет пары. Ее смысл кружиться по жизни, наблюдая чужое биение. Смотреть, как проходят часы и стремиться стать минутой, чтобы хоть на мгновение приблизиться к часу. Она спешит, спешит, спешит, не понимая, что ей не суждено догнать время. - Так не должно быть – он помотал головой. - Любому гармоничному механизму нужен элемент хаоса. - Нет, так не должно быть. Ты не можешь быть хаосом – воскликнул Пьер – с чего ты взяла, что это так? Может быть, ты еще не обрела свое время? - Потому, что каждый раз, когда мне кажется, что я поймала время, то часы становятся похожи на озеро. Они превращаются в большое пластичное зеркало, на котором невозможно устоять. Волнуют и сталкивают меня. Это от того, что я пытаюсь стать тем, кем не являюсь. - Послушай – начал Пьер – сегодня, все же, день влюбленных. И, несмотря на то, что мы заперты в этом саркофаге, я хочу выпить за любовь и за то, чтобы ты поймала свои водяные часы. Он улыбнулся и протянул мне бутылку. Я отпила от нее немного и поняла, что на меня накатывает грусть, от которой невыносимо хочется плакать. - Пьер, ты был когда-нибудь влюблен? - Да, бывало – он опустил голову и достал пачку сигарет. – Чертовски хочется курить. Я заметила, что он не из тех, кто с удовольствием рассказывает о своей личной жизни, раскрывая сердечные тайны. - Скажи – не унималась я – почему мужчины не любят говорить об этом? Неужели так сложно выражать свои эмоции и не стыдится их? Ведь иногда, именно из-за этого бывает упущено время. Безвозвратно упущено. - Дело не в этом. Не то, чтобы мужчины, считали проявление трепетных чувств, слабостью. Понимаешь, мы немного иначе устроены. Предпочитаем переживать их внутри себя, но это не значит, что нам безразлично или, что мы бесчувственные чурбаны. Наверное, мы ощущаем это немного острее вас. Он отпил немного вина и прихватил губами незажженную сигарету, словно вот-вот прикурит. – Чтобы понять, что я влюблен, мне не нужно говорить об этом своему лучшему другу и видеть подтверждение в его глазах. У нас нет нужды делиться своей любовью более чем с одним человеком. С тем самым человеком, понимаешь? – он протянул мне выпить. - А Джил считает, что чувства как понос, если их долго держать в себе, то в один прекрасный день все равно прорвет, и закончится все пожизненным геморроем, поэтому обычно начинает кричать и танцевать. Я вспомнила последний случай и рассмеялась. - Джил очень темпераментная девушка – заметил Пьер. - О да, девушка ростом метр восемьдесят с фигурой Бреда Пита и трехдневной щетиной. Мне нравилось наблюдать, как меняется лицо Пьера с каждым моим словом. Он то не видел этого полубога в рубашке цвета индиго, любителя Синатры и кубинских сигар. – Не пугайся, Джил это парень. Наш офис-менеджер и моя близкая подружка. Просто я вспомнила, что он устроил последний раз, когда понял, что влюблен. Он сидел в офисе и говорил по телефону. Наш офис представляет собой большую комнату, разделенную маленькими коробками. Иногда, я чувствую себя там как нищий под мостом. С Джил мы соседи по коробке. Так вот. Он говорил по телефону с каким-то парнем, потом медленно положил трубку, была гробовая тишина. Потом встал, вытянул руки как пророк и как закричит на всю комнату «Я влюбился». Он повторял это каждому проходящему, потом начал бегать между столами и танцевать. Кстати, у него хорошо получается. Он хватал и кружил всех, кто попадался ему под руку. Потом зашел в кабинет шефа, залез к нему на стол и начал танцевать стриптиз, втащив меня к себе. Морис нас так и застал, его без рубашки и меня с его ремнем в зубах, выделывающими такие финты задом, что любая жрица любви позавидует. Музыка орала на весь офис, поэтому мы не слышали, как тот вошел во «free-spase». Все стояли, оцепенев, думали, что же сделает Морис. Он знаешь, такой плешивый карлик с редкими усиками, и заискивающими похотливыми глазками, в общем, мерзкий типчик. Джил замер, мы еле сдерживаем смех и тут Морис выдает гениальную фразу «Мсье Дюбуа, я вижу, вы снова влюблены. Я надеюсь не в мадмуазель Мелиц. Иначе, боюсь, в следующий раз вам придется предоставить стол совета директоров. Задержитесь ненадолго, остальные пошли вон». И закрыл шторы. Мы думали, он Джил голову оторвет, а он просил его научить так же танцевать. Эту плешивую, безвкусную скотину, представляешь. В общем, в следующий раз Джил точно спляшет на столе Шульца и Перинга. Пьер смеялся. У него был красивый смех, и такой заразительный. Мне тоже было смешно, вспомнить физиономию Мориса и невозмутимый вид Джил, который не боялся ничего и никого. «Мужчина должен быть мужественным, невзирая на его сексуальную ориентацию» - любил повторять Джил. «Не важно, кто в моей постели, важно кто я в своей постели». - А ты? Как ты понимаешь, что влюблена? – спросил меня Пьер, вдруг став каким-то серьезным и задумчивым. Он все еще теребил сигарету, видно было, что ему сложно сдерживаться, чтобы не закурить. Теперь я заметила его руки. Большие ладони были обветренными, и действительно шершавыми. Красивые пальцы с продолговатыми ногтями и розоватыми ободками у основания, почти как у ребенка. Мне даже показалось, что они пахнут океаном. - Я? Мне нужны глаза друга и желательно, в самый неподходящий для него момент. Мы тогда сидели с ним в ресторанчике, у «Дениз», знаешь не далеко от Сакре-Кёр, до самой ночи. Долго разговаривали, потом он меня проводил и ушел домой. Мне не спалось. Поэтому пришлось взорваться мини ядерным взрывом в три часа ночи прямо у забаррикадированных дверей лучшей подруги. Я рассказала ему как штурмовала двери Жюли, как мы с ней напились, как я поплелась на свидание с жутким похмельем. Кажется, я готова была выложить этому человеку всю свою биографию, во всех красках, даже самых непримечательных. - То есть, я правильно понимаю, чтобы понять, что ты влюблена, тебе нужна бутылка текилы и голый зад Артура? Пьер искренне смеялся, освещая своей улыбкой полутемный лифт. Только теперь я поняла, на сколько моя история нелепа и тоже стала смеяться. - Мефагерет лаазазел. (пр. ивр. - Дура, черт побери) Хорошо, расскажи свою – театрально обиделась я. Мне действительно было интересно, что чувствует этот человек, как выглядят его глаза в этот момент, что он говорит, как улыбается. - Ты так мало говоришь, а я тараторю без умолку. - Мне нравится слушать то, что ты тараторишь – правда, ты иногда переходишь на иврит, а я не силен в этом. Надо же, я никогда не замечала, что когда увлеченно рассказываю что-либо, выражаюсь языком дедов, так вот от чего мадам Перье так ожесточенно стучит в стену. Но папа бы мной гордился. – Хорошо. Только у меня все гораздо проще. Любовь это как кессонная болезнь у ныряльщиков. Тебе кажется, что ты подготовлен и смело спускаешься на глубину, забывая обо всех мерах предосторожности. Поначалу сдавливает легкие так, что голова начинает кружиться, а потом ты падаешь в какое-то бесконечное пространство, тебе открывается новый мир, ты дышишь глубоко и ровно. Только вот, чем глубже ты заплываешь, тем тяжелее тебе будет вынырнуть из этого абсолютного счастья. Все что тебя ждет, непрерывная боль в мышцах, и разрушение костной ткани. Ты рискуешь рассыпаться в порошок только за то, что дышал полной грудью при высоком давлении.
гость: Спасибо Вам за хорошее утро.
гость: О какая подходящая цитата к предыдущей главе: - Может останемся друзьями? - Ты правда хочешь, чтобы я умерла? (c)
мариета: Ivetta пишет: Забавная теория – улыбнулся Пьер – Немного эксцентричная, но бесспорно имеющая смысл. И мне понравилась гость, зарегистрируйтесь, а?Читать Ваши коментарии не менее забавно Думаю, у нас есть о чем поговорить...
Хелга: Ivetta Ваша книга, как натянутая струна, по которой движется героиня. Ловлю себя на мысли, что не важны события, главное, какие эмоции и мысли они вызывают. И как вы пишете о любви, это нечто! А стрелки часов - как это точно, такая емкая метафора. Спасибо! И мне очень нравится Пьер...
полная версия страницы