Форум » Авторы Клуба » "Аромагия" Luide » Ответить
"Аромагия" Luide
Luide: Автор: Luide Название: "Аромагия" Жанр: роман - детектив, фентези. В романе использованы современные сведения об ароматерапии. Автор благодарит администрацию любимого форума "Арома-Вита" http://aroma-vita.com.ua/forum/index.php?act=idx, а также форума "Академия Чудес" http://forum.academy-miracles.ru/index.php за любезное разрешение использовать материалы об ароматерапии.
Luide: Энн каюсь, мне было не до того. И вообще осенняя депрессия. Но я постараюсь исправиться, честное слово!
Luide: Вскоре повалил снег. Он бывает разным. Большие пушистые звездочки, чем-то похожие на крохотных котят. Словно оплавленные чудовищным жаром – «мокрые» снежинки. Крошечные злые кристаллики, роем пчел разъяренно впивающиеся в лицо. Ласковые пушинки, мягко обнимающие все вокруг... В хельском языке более пятидесяти слов, означающих разные виды снега замерзшей воды. При общей бедности этого самого языка – число весьма впечатляющее. В этот раз вьюга словно задалась целью закрасить все вокруг белым. Говорят, можно рисовать черным по черному... В Хельхейме можно увидеть картины белым по белому. Серебристо-белая корка наста, молочно-белая пелена снега, голубовато-белые глыбы льда... Недостает слов, чтобы описать суровое северное великолепие! Только такой красотой лучше любоваться, сидя у камина, с чашечкой горячего вина – корица, яблоко, немного мускатного ореха, цедра апельсина, - а не в «доме» изо льда и камня. Разумеется, в заслугу хель можно поставить, что они умудряются безо всякого отопления поддерживать температуру чуть ниже нуля, и это в вечной мерзлоте! Однако это градусов на двадцать пять ниже, чем хотелось бы... Не устану благодарить далеких мастеров-гномов, которые столь виртуозно поставили науку на помощь бытовым нуждам. Проще говоря, в шубах их изготовления мороз чувствовался куда меньше. Жаль только, что подобные изделия стоили чрезвычайно дорого, так что у меня имелись только шапка и перчатки – подарок Ингольва на годовщину свадьбы. Муж намеревался подарить мне вместо этого чуда серьги с бриллиантами, но удалось вовремя его отговорить. Вопреки распространенному заблуждению, лучшие друзья девушки в Хельхейме – отнюдь не бриллианты! В лучших сказочных традициях я смиренно сидела у окошка, подпирая щеку рукой, и выглядывала принца... Правда, оконным стеклом служила отполированная пластина льда, а вместо принца ожидалось чудовище, то есть дракон. Но ведь и действительность весьма ощутимо отличается от сказки, верно? Впрочем, какая принцесса, такой и принц... Поймав себя на этой мысли – совершенно неуместной! – я рассмеялась и тут же оборвала смех, тревожно взглянув на пациентов. Однако они определенно не заметили моей оплошности. Вообще сомнительно, чтобы хоть что-то из внешнего мира смогло их задеть, уж слишком далеко они ушли, поэтому оставалось лишь ждать неизбежного... По крайней мере, они уйдут тихо, во сне, без страха и мучений. «Ах, как нам хочется, как всем нам хочется не умереть, а именно уснуть...» Накатила тоска, тяжелая, как могильная плита. Казалось, не будет больше ничего, только холод, неприветливое небо, одиночество... Нужный пузырек нашелся почти сразу. Масло апельсина – лучшее лекарство от зимней хандры и депрессии. Теплый фруктовый аромат обещает, что все наладится, что под горькой пахучей коркой непременно обнаружится сладкая, истекающая соком мякоть. Такова жизнь: приходится прилагать усилия, счищать кожуру, чтобы добраться до сердцевины... Боги, какая чушь приходит в голову! По счастью, больше предаваться унынию мне не позволили: лихой свист хель, топот «взмыленного» медведя, журчание голоса дракона... На пороге показалась презабавная пара: Исмир и Альг-исса. Последняя была выше своего спутника, по меньшей мере, на две головы, но почему-то казалась маленькой и незаметной на его фоне. Дракон был спокоен – истинное воплощение внутреннего равновесия, а вот хель едва не подпрыгивала на месте. Альг-исса шагнула ко мне и бухнула оземь странный узел с тряпьем. - Позволь поинтересоваться, что это? Она носком отодвинула узел в сторону и процедила: - Мерзость! - Исчерпывающе! Альг-исса молча смотрела, насупившись, и сопела, как ее любимчик медведь. Кажется, она все сказала и не намеревалась что-либо пояснять. Надо думать, еще немного, и я стану рычать и кусаться. Откровенно говоря, вся эта катавасия изрядно мне поднадоела. Во фляге болталась остывшая бурда, холодные бутерброды приходится запихивать в себя почти силком, толком поспать не доведется еще невесть сколько... К тому же на руках у меня трое больных без всяких надежд на выздоровление! Хм, должно быть, со стороны звучит странно, как будто я ценю кофе с пирожными больше, чем жизни хель. В действительности это не так, просто в подобных ситуациях больше всего добивают именно мелочи. Так потерявшая дом женщина плачет из-за порванных чулок... - Позвольте, я объясню? – деликатно вмешался Исмир, видимо, почувствовав назревающую ссору. - Буду премного благодарна! Дракон улыбнулся мне – так светло, понимающе, что мне сделалось стыдно за чрезмерную экспрессивность. Усесться на ледяную скамью, расправить юбки... Вот когда пришлось пожалеть, что нынче в Хельхейме не принято носить корсеты. Последние незаменимы в тех случаях, когда нужно любой ценой «держать спину». - Слушаю вас, господин Исмир! – кивнула я, сопровождая слова улыбкой. - Просто – Исмир, с вашего позволения! – ответил тот. Иногда сдается, что самые церемонные манеры в моем окружении – именно у дракона... - Благодарю вас, тогда зовите меня Мирра. Несколько смело для едва знакомых людей, но Исмир вовсе не был человеком. С обычной для него велеречивостью, но при этом вполне логично и последовательно он поведал, что Фаст-исса сбежала, а в доме у нее обнаружена ношеная одежда соперницы и любимого, над коей определенно производились некие обряды. К несчастью, определить, какие именно, может лишь шаманка. Мудрый Один, выходит, дело вовсе не в отраве, а попросту в ниде, наложенном Фаст-иссой на счастливую соперницу? А та тоже хороша: мало того, что жениха умыкнула, так еще и злорадствовала, подначивала бесящуюся от ревности бедняжку... - А зачем вы принесли эти вещи сюда? – невежливо перебивать, однако в данной ситуации вполне простительно. - Чтобы ты понюхала! – бесцеремонно вмешалась Альг-исса. На ее лице сияла такая детская улыбка и наивная вера в мое могущество, что я проглотила резкую реплику. - Прошу вас, попробуйте! Может быть, вам хоть что-нибудь удастся понять... Исмир подхватил с пола тряпье и протянул мне. Пришлось покорно нюхать. Обонять ношеную одежду, причем ношеную долго и без всяких глупостей вроде стирок - удовольствие ниже среднего. Соленый пот и прокисшая грязь, приправленные дегтем, создавали такое амбре, что хотелось, как собака, закрыть нос лапами... Вот только от мужской рубахи тянуло чем-то знакомым: как будто нежный пряно-цветочный аромат испортился, как прокисает молоко на жаре. Впрочем, в этом как раз не было ничего странного, ведь даже самые изысканные духи, смешиваясь с запахом немытого тела, будут отвратительно вонять! Вот и роза –влюбленная женщина – в объятиях мужлана-пота изрядно помялась и поизносилась... - Это не имеет отношения к болезни, - отодвинув тряпку, негромко произнесла я, - это скорее мансег... Альг-исса охнула и зажала рот ладонью. По хельским законам и приворот, и проклятие карались изгнанием. Но мне было не до нее: от женской одежды веяло чем-то трудноуловимым... Как степь в летнюю жару: душно, пьяняще, горько-сладко, только колышутся травы под властными ладонями ветра. Полынь! Трава весьма и весьма непростая, она умеет отвадить нежеланных гостей, смутить врага, отвести глаза, опутать мысли... - В море эту мерзость! – велела я брезгливо. Лучше бы сжечь, однако хель с огнем не в ладах. - Можно заключить, это именно то, что мы искали? – слова Исмира прозвучали скорее утвердительно. В этот момент он походил на собаку, взявшую след, поэтому мое короткое «нет» его озадачило. Как будто хозяин вдруг натянул поводок, остановив пса уже в рывке. - Во-первых, это направлено на одну Хар-иссу. А во-вторых, ничего страшнее приступа мигрени не вызовет, – исчерпывающе объяснила я, разводя руками. - Зачем тогда? – Альг-исса двумя пальцами подняла злополучную одежку и взирала на нее с явной гадливостью. - Откуда мне знать? Быть может, мелкая месть? Впрочем, это неважно. В любом случае, это не то, что мы искали... - Но... - начала было Альг-исса. - А каково ваше мнение, что стало причиной болезни? – вмешался дракон, отвлекая подругу от расспросов. Надо сказать, весьма своевременно: не зря ведь говорят: «Вцепится, как хель!» - Поначалу я думала, это медвежья болезнь... – начала я рассеянно. - Хм? – пробормотал Исмир, приподнимая бровь. - Я имела в виду «медвежий» грипп - раз уж первым издох медведь рыжей хель, - объяснила я, силясь совладать с неуместным смущением. Ничего не поделаешь – отчаянно боюсь показаться смешной, хоть и прячу этот страх в самой глубине души. - Вот как... Мне показалось, или в голосе дракона действительно промелькнуло сочувствие? Как ложка сахара, подсластившая горький чай. Нужно держаться, как ни в чем ни бывало. - Но теперь мне кажется, что болезнь совсем не походит на инфлюэнцу. Скорее действительно действие магии, только ума не приложу, чье это воздействие... - Полагаете, магия? – в голосе Исмира как будто слышался шум надвигающейся лавины. Он резко повернулся к Альг-иссе и спросил: – Поведайте мне, что необычного случилось в окрестностях за последнюю неделю? Она добросовестно отрапортовала, что ничего из ряда вон выходящего не происходило. Всех событий: примирение наших фигурантов да воздушный шар, виденный в небе... - Воздушный шар? – переспросил дракон резко. – Часто ли они летают в окрестностях? И где именно? - Изредка. Рядом видели, у прибрежных скал - охотно ответила Альг-исса. – Геологоразведка! Последнее слово далось ей нелегко, пришлось по слогам выговаривать. Боюсь, следующую реплику Исмира не стоит повторять на бумаге. Резкий, как удар кнута, взгляд, жгучий запах лимонной травы, стремительные шаги, хлопнувшее полотнище двери... Спустя несколько мгновений мы с Альг-иссой остались вдвоем, разумеется, не считая бесчувственных хозяев. Ни полслова, ни извинения... Воистину, умом драконов не понять... Я принялась проверять состояние пациентов – неизменное – а Альг-исса отправилась выполнять мое поручение, то есть топить в море одежду, носящую следы заклятий.
Luide: И еще кусочек. Вычитывала впопыхах, так что заранее прошу прощения. Когда появился Исмир, она еще не вернулась. Я бесцельно бродила вокруг дома – разминала ноги, затекшие от долгой неподвижности, а заодно пыталась согреться. Куда легче переносить сильный, но недолгий холод, чем постоянное пребывание на небольшом морозце, который жадно выпивает последние крохи тепла... Надо думать, поутру мне придется вернуться на почтовую станцию. К тому же, раз предположение об эпидемии не подтвердилось, то вполне можно уезжать. Все равно я ничем не могу помочь больным, разе что наблюдать за их угасанием... Дракон словно соткался из метели. Только что бесчисленные снежинки падали бесцельно и бессистемно, но стоило на мгновение смежить ресницы, и вот уже седые пряди вьюги кто-то заплел умелой рукой, вылепив Исмира. Он был страшен: оскаленные в жуткой улыбке зубы, взъерошенные светлые волосы, скрюченные в пароксизме ярости пальцы – казалось, вот-вот плоть прорвут когти. И аромат - острый, колкий запах лимонной травы, который почти совсем скрыл деликатное благоухание сандала. Как будто на благородный шелк плеснуло кровью... - Что случилось? – опасливо спросила я, попятившись. В этот момент он вовсе не походил на того джентльмена, каким выглядел раньше. Исмир, с его удивительно мягкой улыбкой, ровными приветливыми манерами и безмятежным запахом сандала, раньше казался воплощением спокойствия. Обманчиво мягкий, как снег – такой пушистый, такой легкий... Глаза прищурились, подбородок отвердел, и вот уже передо мной олицетворение не снега, но другой ипостаси воды – безжалостного льда. - Пойдем! – резко приказал дракон. Как будто рявкнул на непослушного пса! - Куда? Я отступила еще на шаг, непроизвольно скрестила руки на груди. Исмир ощерился, потом мир словно крутанулся вокруг меня... Ледяной ветер хлестал плетью, метель зло хохотала в лицо, когда дракон тащил меня, как куль с мукой. Крикнуть? Но никто не услышит! К тому же хель никогда не станут ссориться с детьми стихии, тем более из-за такой мелочи, как человеческая женщина. Впрочем, хель вообще ни с кем не ссорились. Если что-то действительно их занимало, то это бескрайние снежные просторы. В чужие дрязги они не вмешивались, да и не слишком интересовались «теплокровками», как они презрительно называли другие расы. А те, в свою очередь, не претендовали на укрытые ледниками пустыни, где могли выжить лишь сами хель. Откровенно говоря, мне не было страшно. Безрассудство это или банальная глупость, но отчего-то казалось, что Исмир ничего плохого не сделает, хотя его обращение с дамой оказалось весьма далеким от подобающего джентльмену. Впрочем, вполне может статься, что господа драконы вовсе не являются джентльменами... Невольно вспомнились романтические книжонки – из тех, что обожает почитывать на досуге Уннер, роняя обильные слезы над перипетиями любви нежной человеческой девушки и мужественного дракона с обнаженным торсом. Разумеется, героиня падала в обморок от одного вида мужской груди и «возносилась к небесам от прикосновения его губ». Что за грандиозная чушь! Хотя я тоже охотно заимствовала у горничной подобную литературу, чтобы посмеяться всласть над тоннами розового варенья, изливающегося со страниц. Надо думать, авторы были бы в восторге, увидав эту сцену: дракон волочет добычу в логово (несомненно, чтобы надругаться!). Надо думать, героине подобало возмущаться и одновременно дрожать от еле сдерживаемых чувств. Меня же обуревало исключительно желание прочитать ему лекцию о правилах поведения в обществе. Несомненно, у дракона имелись веские причины поступать столь бесцеремонно, однако он вполне мог объяснить, в чем дело! Исмир остановился резко, словно наткнувшись на невидимое препятствие. Поставив меня на ноги, встряхнул так, что зубы клацнули. Возмущенный взгляд воздействия не возымел. Что же, попробуем шоковую терапию. Доктор Торольв рассказывал об этом новейшем веянии в медицине. Всегда мечтала попробовать! Прищурившись, я внимательно взглянула на Исмира. Разумеется, хлестать озверевшего дракона по щекам – не самая лучшая идея. Не съест, но покусать вполне может... - Господин Исмир, у меня к вам большая просьба... Дракон стремительно обернулся и вперил в меня требовательный взгляд. - Ну? Вышло не очень-то доброжелательно и вежливо. Впрочем, это не повод для ответной грубости. Я безмятежно улыбнулась и попросила: - Пожалуйста, снимите рубашку! - Что?! Хм, пощечина определенно ошеломила бы его куда меньше. - Вы неподобающе одеты, - произнесла я серьезно. Исмир перевел взгляд на свой наряд. Свободная льняная рубашка навыпуск, брюки из такого же материала – некрашенного и, похоже, домотканого. На руках – несколько тонких браслетов, на ногах – венец красоты – лапти! При виде последнего элемента наряда сдержать смех стоило больших усилий. - Видите ли, мы не мерзнем, - пояснил дракон сдавленно. От неожиданности, не иначе, иначе он едва ли снизошел бы до оправданий. И добавил торопливо: – И нам тяжело переносить человеческую одежду. Крашенная ткань, и этот неудобный покрой... - Нет, что вы! – вежливо возразила я. – Вы превосходно выглядите! Очень... хм, своеобразно. Исмир смотрел на меня, как баран на новые ворота. - Просто... вы неподобающе – одеты. Дикарю, который без всяких объяснений хватает даму и тащит ее невесть куда, полагается быть полуобнаженным, а лучше – задрапированным в шкуры. Вы выбиваетесь из образа! Мгновение он выглядел ошеломленным, потом расхохотался, запрокинув голову. А я изображала из себя воплощенную невинность. Эдакую пай-девочку в платьице с бантами. - Вы просто невозможны! – заявил он, отсмеявшись. Оставалось лишь пожать плечами и улыбнуться. Представления не имею, почему меня все время тянет над ним подтрунивать. Он широко улыбнулся и, стянув рубаху через голову, протянул ее мне со словами: - Надеюсь, так лучше? - глаза дракона сверкали голубым льдом, а обнаженная гладкая кожа притягивала взгляд, словно муху – варенье. Я смогла только кивнуть. - Тогда позвольте похищать вас дальше! – промолвил он с учтивым поклоном и подхватил меня... Должно быть, зрелище было умопомрачительным. Снежная равнина, по которой мчится полуодетый – точнее, полураздетый! – мужчина с женщиной на руках. Казалось, перед ним охотно расступалось само пространство, а метель нежно льнула к телу. И, как ни странно, мне в его объятиях сделалось весьма уютно и даже тепло. Более того, обнаженная кожа Исмира обжигала мою щеку, как кипяток. А я, уткнувшись носом в пропахшую драконом рубашку, тихо наслаждалась... Сандал... Почти неуловимое древесно-мускусное благоухание не раздражает, не перебивает остальные ароматы, не кричит во весь голос. Кажется, что пахнет еле-еле, на грани восприятия, в первый момент даже вызывает удивление: "Как? Вот это невнятное нечто все так хвалят?!" Спокойно! Закройте глаза и поглубже вздохните. Чувствуете, как легкий аромат перышком щекочет нос, как разглаживает напряженную складку меж бровей, как крыльями бабочки гладит зажмуренные веки? Шелухой осыпаются тревоги и боль, горечь и напряжение... Аромат медитации. Так пахнет любимый мужчина. Не знойный красавец, не щедрый на подарки женатый любовник, а тот, кто готов быть рядом с вами всегда. Утешать, шептать нежности на ушко, ласково обнимать... Любить. Любовь к нему не бывает безответной! Говорят, влюбленная женщина хорошеет. Влюбленная в сандал хорошеет во сто крат. Он полирует огрубевшую кожу, разглаживает морщинки у глаз и на шее, устраняет зуд и угревую сыпь, борется с дерматитами и сухостью. А еще нормализует гормональный фон, деликатно пробуждая чувственность... Пристрастие к сандалу определенно завело меня слишком далеко! По счастью, прежде чем мои мысли стали совсем уж неподобающими, дракон остановился и опустил меня, впрочем, не торопясь убирать руки с моих плеч. Почувствовав под ногами твердый лед, я пришла в себя. - Спасибо, что покатали! – произнесла я церемонно, отступая на шаг назад. И умудрилась упасть, попав каблуком в ямку. - Осторожно! – Исмир помог мне подняться, нарочито медлительно отряхнул от снега – право, это больше походило на ласку, чем на вежливую услугу. Пахло от него изумительно – малиной, красной смородиной, перцем и сандалом. Среди снежного безмолвия, где запахи встречались не чаще, чем вода в пустыне, это было как удар под дых. Голова закружилась, к щекам прилила кровь... - Благодарю! – я торопливо отстранилась, краем глаза заметив, как насмешливо блеснули глаза Исмира, как он опустил голову, пряча предательскую улыбку. Что ж, он сполна расквитался со мною за выходку с рубашкой. Неподалеку ворчало и ворочалось море, от него тянуло маслом элеми – солью, водорослями, и чуть-чуть укропом. В нескольких шагах справа громоздились скалы, едва проглядывающие через слой льда. - Полагаю, теперь можно заняться тем, ради чего я вас сюда... привел, - голосом дракона, казалось, можно было смазывать сковородку вместо масла. Стоило усилия не попятиться, столь многозначительной сделалась его усмешка. А впрочем, почему бы и нет? - Я подразумевал поиски того, что привело к болезни хель... – пояснил он, скрестив руки на груди и наблюдая за моей реакцией. Сама не знаю, что превалировало в моей душе в тот момент – досада, восхищение или смущение... - Буду счастлива всемерно помочь вам! – ответила я, пряча за чопорностью растерянность. Он склонил голову и указал в сторону скал. - Скажите, вы видите там что-нибудь необычное? Теперь от Исмира больше не пахло ягодным соблазном. Бархатное контральто сандала сменилось звонким альтом лимона. Отвечать на его вопрос сходу я не стала. Издали скалы как скалы, но кто знает, что там вблизи? С некоторой опаской подошла к ним, всмотрелась в неровную поверхность... И едва не вскрикнула: трижды повторенная руна «Альгиз» воинственно топорщила свои лучи, похожие на листья осоки. - Здесь руна «Альгиз»! Защитный знак! - произнесла я, полуобернувшись. Такие наносят, когда хотят оградить что-то потаенное от чужого любопытства или найти укрытие от опасности. Считается, любая руна действует сильнее, если ее повторить трижды. Три, восемь, девять и двадцать четыре – священные числа Севера. Дракон не нуждался в лекции о магии. В мгновение ока он оказался рядом со мною и спросил: - Вы сможете пробраться мимо них? В его голосе звучало затаенное напряжение, а пахло лимоном и горькой полынью – тревожно и сосредоточенно. Я пожала плечами и двинулась в обход, где виднелся просвет между скалами. Стоило сделать всего несколько десятков шагов, и взгляду открылся берег моря. Усеянный осколками льда песок, хмурое свинцово-серое море, а на отмели возвышалась статуя. Величественная фигура хель как будто смотрела прямо на меня – яростно, отчаянно, но сквозь гнев будто протаивали отчаяние и мольба. Пришлось тряхнуть головой, освобождаясь от завораживающей власти этого взгляда. Вдруг заметила внизу, у подножия статуи, алеющие пролитой кровью руны: «Совели» - солнце, «Кано» - факел и «Дагаз» - день. На подгибающихся ногах сделала несколько шагов вперед, завороженная нездоровым багровым сиянием знаков. Не удержалась от вскрика, заметив наконец то, что раньше ускользало от взгляда: весь низ фигуры хель был будто оплавлен. И с замершим сердцем вдруг поняла, что статуя просто тает! В вечных льдах Хельхейма, где лето приходит лишь на месяц, да и тогда снег не отступает отвоеванных позиций, и только кое-где, в теплых долинах и на прибрежных скалах, пробуждается жизнь. Это было так нелепо, так неуместно, что не сразу я осознала, что именно послужило причиной таяния. Руны, огненные руны! Боги, милосердные мои боги, как вы могли это допустить?! Для нас, людей, таяние снега – это праздник. Сколько бы мы ни подражали хель, весенний праздник Бельтайн радует сердце куда больше праздника первого снега. - Мирра! Мирра! Голос дракона, казалось, доносился издалека, как сквозь снежную толщу. Я вдруг осознала, что стою на коленях у статуи хель и яростно тру лед, пытаясь стереть злосчастные руны. Но ничего не выходило: они как зачарованные, не поддавались моим усилиям, только светились все ярче, мерзким синеватым светом. Никогда не думала, что знаки огня могут вызывать такое отвращение! - Мирра! - в голосе Исмира звучала неподдельная тревога. – Мирра, да отзовитесь вы, йотун вас раздери! От этого нелепого пожелания я расхохоталась – до истерики, обхватив себя руками – отчаянно пытаясь унять смех. - Что с вами стряслось? Мирра, вы слышите меня? - Слышу! – отозвалась я, силой давя прорывающийся нервный хохот. Он клокотал в груди, колол горло острыми смешинками. – Здесь... Здесь статуя и руны... Отчего-то мысли путались, а слова мешались, сталкиваясь, как айсберги. Магия или попросту усталость? Только сейчас я вспомнила, что толком не спала почти двое суток. «Девять часов сна – залог здоровья! А от бессонницы хороши хмель, лаванда, сандал...» - учила бабушка, капая на мою подушку масло лаванды. Мы, малышня, озоровали и все никак не хотели уняться, а давно наступило время укладываться в постель. Разумеется, бабуля никак не могла обойтись без попутной лекции по аромагии. - Немедленно вернитесь ко мне, Мирра! – ворвался в мои сонные размышления требовательный голос Исмира. Мысли громоздились торосами, сталкивались с грохотом. - Сейчас... Не помню, как я выбралась. - Решительно не понимаю, что вы делали там так долго! Неужели вы не соображаете... – набросился на меня дракон, стоило оказаться в пределах его досягаемости. Недослушав, я покачнулась. - Холодно, - пожаловалась тихо, вдруг осознав себя в надежных объятиях Исмира. - Во имя Исы, вы совсем замерзли! - Очень... наблюдательно! – с усилием отозвалась я, силясь насмешливо улыбнуться. Веки слипались, будто покрытые клейкой смолой, а тело почти не чувствовалось. Мир вокруг плавно кружился, укачивая своевольную дочь... И умиротворяющее благоухание сандала совсем рядом... - Не смейте спать! Слышите меня, не смейте! Йотун вас раздери! – ругался дракон, зачем-то торопливо меня раздевая. - Повторяетесь, - прошептала я с дурацким смешком. В конце концов, мне все это снилось, а во сне можно позволить себе вести себя нелепо... Сначала даже не почувствовала, что делал Исмир. Этот бессовестный дракон стянул с меня почти всю одежду, и прижал к себе, гладя спину, плечи, руки, лицо, и шептал что-то непонятное... Странно, но становилось все теплее и теплее, холод неохотно отступал, ворча, и в отместку колол руки и ноги тысячами тоненьких иголок. Говорят, замерзающий человек в конце концов перестает чувствовать мороз, и умирает тихо, будто заснув. Значит, и я умирала? Но уже было решительно все равно, лишь бы дальше лежать вот так, нежась в объятиях дракона... - Что вы делаете? – встрепенулась я, осознав, что отнюдь не сплю, а руки Исмира беззастенчиво скользят по моей спине под тонкой рубашкой. Если учесть, что сам он по-прежнему был в одних штанах, то ситуация складывалась пикантная. - А вы как думаете? – отозвался он почему-то недовольно. – Разумеется, грею вас! Мы возлежали на собственной одежде, брошенной прямо на лед. Ума не приложу, почему снизу совсем не тянуло холодом. Разумеется, сразу вспомнились многозначительные аллегории из дамских романов о «согревании постели»... Следует отдать ему должное, дракон вовсе не пытался – пока – воспользоваться ситуацией. Не знаю, радовало меня это или огорчало. С другой стороны, ледник – не лучшее место... Боги, о чем я думаю?! - Благодарю, но я уже вполне согрелась! – произнесла твердо. Боюсь, еще немного, и голова многоуважаемого полковника Ингольва украсилась бы рогами – надо думать, ледяными. Хотя... об этом стоит подумать! Впрочем, не здесь и не сейчас. Исмир на мою честь не посягал, помог подняться и даже одеться, как заправская камеристка. Я тихо фыркнула, поймав себя на мысли, что благоверный не зря столь ревностно следил за моей нравственностью – стоило оказаться вдали от него и в обществе привлекательного дракона, как в голову тотчас полезли мысли – даже, пожалуй, мечты – о супружеской измене. Хотя Ингольву грех жаловаться, учитывая его похождения. И меня нисколько не мучили моральные терзания по этому поводу. - Будьте добры, расскажите, что там, за скалами? – жадно поинтересовался объект моих размышлений, явно весьма далекий от романтических поползновений. Рассказ вышел сбивчивым, но, задав два-три десятка вопросов, Исмир наконец узнал все, что его интересовало. - Пойдемте! – велел он, решительно шагая к просвету в скалах. Шаг, другой... и прошел мимо! - Куда вы? Это здесь! – позвала я, останавливаясь перед проходом. Дракон вернулся, прошипел раздраженно: - Что б их! Я не вижу тут никакого просвета! Я взглянула под ноги, на отчетливые отпечатки моих следов. - Разве вы не видите, где я прошла? - Нет! – отозвался он коротко, встряхнув светлыми волосами. – Постойте, Мирра! Попробуйте провести меня за собой. - Как? – спросила я, разводя руками. – Тут ведь руны! - Они вряд ли смогут меня задержать. Это отвращающие знаки, а не боевые, - ответил Исмир, выказывая немалые познания в рунной магии. Мне не оставалось ничего иного, кроме как согласиться. Взяв за руку дракона, устремилась в расщелину. Славные у него руки: длинные артистичные пальцы, гладкая и нежная кожа, крепкое пожатие... Шли осторожно, понемногу, в каждый миг чего-то опасаясь. Идти было тяжеловато, словно сквозь сильную метель, но ничто угрожающее не заступало путь. Несколько шагов, и мы выскочили на берег, словно пробка из бутылки с шампанским. Исмир замер, глядя во все глаза. Потом проронил что-то непонятное, но явно ругательное. Не успела я перевести дух, как дракон оказался рядом со статуей... Он гладил лед, как бесконечно любимую женщину. То нежно, едва-едва касался кончиками пальцев, то приникнув всем телом, то очерчивая руками контуры желанной фигуры. Почувствовав, как заполыхали щеки, я с трудом отвела глаза. Надо думать, любая женщина охотно оказалась бы в этот момент на месте безответной ледяной скульптуры. Впрочем, почему безответной? Краем глаза (каюсь, не смогла долго стоять, потупившись) я увидела, как снег будто льнет к двум фигурам, слившимся в объятии, стирает горящие руны. Полыхающие знаки постепенно затухли, подернулись пеплом и остыли под белоснежной пеленой. Еще несколько томительных мгновений, и дракон отступил на шаг назад, всмотрелся в ледяное лицо (клянусь Одином, теперь ледяные губы усмехались!), притронулся к щеке, словно убирая мешающий локон... И улыбнулся – так, что екнуло сердце...
Axel: Luide Спасибо! Дракон, конечно, хорош. Боюсь, Мирра не устоит.
Luide: Axel пишет: Дракон, конечно, хорош. Спасибо. Признаюсь честно: именно этот дракон нравится и мне.
Хелга: Luide Ура, продолжение! Дракон потряс до глубины души. Совершенно невозможный дракон! Luide пишет: Хм, должно быть, со стороны звучит странно, как будто я ценю кофе с пирожными больше, чем жизни хель. В действительности это не так, просто в подобных ситуациях больше всего добивают именно мелочи. Так потерявшая дом женщина плачет из-за порванных чулок... Очень славная мысль! И не одна.
Luide: Хелга пишет: Совершенно невозможный дракон! Мне бросили вызов: поспорили, что я не смогу написать приличного и положительного дракона. Пришлось браться за ум и придумывать... Хелга пишет: Очень славная мысль! Спасибо.
Luide: Главу дописала, так что в ближайшие дни постараюсь выкладывать регулярно. Когда Исмир повернулся ко мне, загадочная полуулыбка играла в уголках его губ, а серые глаза искрились, как снег на солнце... Должно быть, мои щеки просто горели, хотя я давно вышла из возраста вечно смущающихся девиц. Хорошо, хоть можно списать румянец на трескучий мороз, к вечеру все усиливающийся. Только теперь я заметила, что вокруг сгустились сумерки. Видимо, белизна льда разбавляла молоком крепкий чай ночи. Дракон смотрел, не отводя глаз, и от него исходил такой пьяняще-острый коктейль запахов... Сражение с враждебными чарами привело его в восторг, должно быть, как древнего мужчину, завалившего какого-нибудь мамонта. Откровенно говоря, это пугало и одновременно завораживало. Женские сердца всегда сильнее бьются при виде победителя, в нас ведь заложено стремление принадлежать самому-самому... Только в этот момент первоочередные желания дракона были скорее гастрономического свойства. По крайней мере, он определенно не отказался бы подзакусить тем, кто устроил эту историю. Надеюсь, Исмир не сочтет меня, так сказать, аперитивом? - Нужно срочно посмотреть, как так мои пациенты! – «спохватилась» я громко. – Вы уверены, что чары уничтожены? - Несомненно! – подтвердил Исмир. – После моего вмешательства уже ничто никогда не сможет растопить этот лед. Его яростный восторг поугас, как будто лампу накрыли абажуром. Какофония ароматов упорядочилась, на передний план вновь выступило благоухание сандала, что позволило мне вздохнуть с облегчением. Плата за повышенную чувствительность – склонность «заражаться» чувствами окружающих. Разумеется, в городе, среди толпы, переполненной разнородными чувствами и заботами, болезнями и ароматами, острота восприятия притупляется, а вот тет-а-тет, среди льдов, она причиняла немало неудобств! Дракон окинул меня взглядом и констатировал: - Вы не в силах двигаться самостоятельно. Как будто от его слов руки и ноги налились усталостью, словно к ним привязали тяжелые гири. Вспомнилось, как один доктор в Мидгарде пропагандировал идею ежедневных физических нагрузок: надевал трико и каждое утро на центральной площади лично демонстрировал упражнения с гирями... Помнится, примеру его так никто и не последовал, напротив, доктора арестовали за нарушение общественного порядка (неприлично в таком виде появляться на публике!). В Хельхейме к спорту относились проще – зима давала предостаточно возможностей для игр на свежем воздухе, правда, все они традиционно начинались после праздника Йоля. Впрочем, Исмир не стал дожидаться моего согласия: подхватил на руки и легко двинулся прочь. А на морском берегу осталась величественная статуя, которой, надо думать, отныне предстояло стать святыней хель. Загадочно улыбающаяся, спокойная и вечная, как сам ледник... Дракон шел, и перед ним расступалась метель, ветер мягко подталкивал в спину, а снег ложился под ноги мягчайшим ковром. Подумалось вдруг, что хорошо бы путешествовать в сопровождении ледяного дракона. Хель всего лишь выживают в снегах, а вот дети стихии здесь действительно дома. Я же, наплевав на скромность, обнимала Исмира за шею и блаженствовала на грани между явью и сном... Хутор будто нарисовался в сплошной пелене снега. Только теперь он вовсе не казался опустевшим, пугающе нежилым: из дома доносились голоса. Едва дракон меня отпустил, я рванулась туда, торопясь убедиться, что с пациентами все в порядке. Отдернув полог, заглянула внутрь и замерла, наблюдая семейную сцену: хозяйка дома во все корки распекала понурившегося супруга, а тот покорно внимал гневу благоверной. На мгновение представилось, как я сама отчитываю Ингольва за какую-то провинность, и сдержать смех представившейся сцены стоило больших усилий. - Великолепно. Вижу, наши радушные хозяева уже совсем оправились, - раздался надо мной вкрадчивый голос дракона, и я едва не подпрыгнула. Совсем о нем забыла! Хель разом вздрогнули, хозяйка чуть не подскочила на месте, гневно вспыхнула... Потом, рассмотрев, кто перед нею, вдруг глубоко поклонилась. - Приветствуем в нашем доме, сын стихии! – почтительно произнесла она, беззастенчиво меня игнорируя. Пахло от нее маслом нима – подгнившим луком - неприязнью. – Прошу, раздели с нами пищу и кров! Складывалось впечатление, что я прозрачная, как слой льда над темной поверхностью воды. Осторожно отодвинув меня с прохода, Исмир шагнул внутрь, остановился, молча меряя взглядом замерших хель, потом обронил веско и подчеркнуто безразлично: - Нет! - и продолжил размеренно: - Закон говорит: если кто-то спасет другому жизнь, то спасенный обязан почитать его, как отца своего и мать свою. Имя того, кто нарушит это право, будет проклято в веках, и птицы выклюют глаза его, а рыбы съедят его печень... Определенно, это была цитата из Свода законов хель - подобные обороты свойственны только коренным жителям севера. В устах дракона это звучало пугающе, к тому же от него вдруг повеяло чем-то острым, горьким и едким. Скипидаром? - Но... – попыталась возразить дама-хель, но Исмир словно не заметил этого. - Вот эта женщина – госпожа Мирра - ухаживала за вами. Она нашла причину вашей хвори и помогла ее устранить. А вы не желаете даже приветствовать ее в своем доме! Что ж, полагаю, Мать охотно приютит нас. Пойдемте, Мирра! Он протянул мне руку и я, чуть поколебавшись, приняла приглашение. Право, я отнюдь не впервые сталкивалась с черной неблагодарностью, но готовность Исмира вступиться за меня грела душу. За спиной что-то попыталась сдавленно возразить хель, но дракон только оглянулся на мгновение, и она подавленно замолчала. Едва мы успели выбраться из негостеприимного дома, как на меня набросилась Альг-исса, бегущая со стороны моря. - Где ты бродишь? – вопила она негодующе. – Я сделал, что надо. Вернулся. Тебя нет! Нигде нет, совсем! Я кричал, искал... Думал уже, тебя морской змей проглотил! - Ох, прости, - повинилась я, осторожно освобождая ладонь из крепкого пожатия дракона. – Боюсь... у меня не было времени оставить тебе записку... И бросила искоса взгляд на своего «похитителя», буквально вынудившего меня уйти без предупреждения. - Прости, я... – начала было говорить, но объяснение прервал дракон. - Вы совсем замерзли, - вмешался он, завладевая моей озябшей ладонью, – к тому же нуждаетесь в отдыхе и пище... - Я могу разжечь костер, - с явственным сомнением предложила Альг-исса. Страх хель перед пламенем доставляет немало неудобств! -Лучше я проведаю шаманку, - запротестовала я, - нужно узнать, как она... - Вы ведь уже валитесь с ног, - ответствовал Исмир, бросив на меня взгляд. Неожиданно ослепительно улыбнулся – словно солнечный луч погладил сверкающий атлас снега – и сказал загадочно: - Лед тоже умеет быть теплым... Дракон поймал мой взгляд, как птицу в силки и... Я с новой силой почувствовала накатившую усталость. Словно пуховое покрывало, она отделяла меня от мира, укрывала ватой, искажала звуки... Сознание дернулось в шелковых нитях, рванулось... Спи. Шагни в небо, как в воду. Окунись в покой. Нырни в ласковую пену облаков. Спи... И легкое прикосновение к щеке (сон, быль?). Бескрайний, южный, пронзительно васильковый небосвод. Теплый ветерок ложился под крылья, помогая парить в ласковой синеве. Беспредельная легкость, беззаботность... и вкрадчивое благоухание сандала были моими верными спутниками...
Хелга: Luide Дождались! Мирра совсем забылась в объятиях дракона-соблазнителя. С трепетом жду, что будет дальше.
Luide: Хелга для вас! Проснувшись, я долго не могла понять, где нахожусь. Так бывает - не можешь вспомнить, сейчас утро или вечер, какой день недели и даже время года... Потребовалось несколько минут, чтобы вернуться в реальность. Плотный кокон из шкур, в который меня закутали почти целиком, не пропускал даже легчайшего дуновения холодного воздуха. У постели (судя по всему, я была все на том же хуторе) стояла на часах суровая Альг-исса с оружием наизготовку (только ликующий аромат апельсина выдавал ее превосходное настроение). Видимо, она намеревалась защищать мой сон любой ценой.... - Доброе утро! – произнесла я и сама не узнала своего голоса. Переохлаждения и треволнения последних дней определенно не пошли мне на пользу. Хорошо бы теперь молока с медом, горячего чаю с лимоном или хотя бы имбирного настоя... Но не стоит даже мечтать раздобыть в ледяном царстве хоть одно из этих средств. - Утро добрым не бывает! – отрапортовала Альг-исса, расплываясь в улыбке. С точки зрения хель, ночь - лучшее время суток, поэтому мою любовь к ранним пробуждениям они не разделяли. - Кофе... – прохрипела я мечтательно. Надо думать, путники в пустыне так же молят о глотке воды... - Как будет угодно прекрасной даме! – раздался от входа веселый голос. Вместе с ним в комнату вплыл чарующий аромат благословенного напитка - с кардамоном и щепоткой корицы. Должно быть, на моем лице отразилось такое восторженное благоговение, что Исмир не выдержал: ухмыльнулся, с церемонным поклоном протягивая изящную чашечку, которую самолично наполнил из термоса. На следующие несколько минут я выпала из жизни, уткнувшись носом в емкость с обожаемым кофе. Пахло умопомрачительно: обжаренными зернами, чуть-чуть шоколадом и карамелью, сладковато-пряно – кардамоном... Смакуя, я пила глоток за глотком. Чтобы сделать человека счастливым, достаточно отобрать у него некую простую житейскую радость, а через некоторое время вернуть... Восторг обеспечен! - Спасибо! – произнесла я с блаженным вздохом, когда жидкость в чашке закончилась. Куда и подевалась хрипотца, боль в горле и противная слабость! – Вы просто волшебник! Где вы раздобыли кофе? Исмир очаровательно улыбнулся (продемонстрировав ямочки на щеках!) и подтвердил серьезно: - Разумеется, волшебник – щепотка доброй волшбы вам не повредит. Касательно остального – почтовая станция всего в получасе полета, так что это пустяк. Я не стала спорить, лишь улыбнулась с искренней признательностью. - Но не стоило так утруждаться. На почтовой станции кофе будет предостаточно! А также кексов, круассанов, пирожков... – произнесла я мечтательно, уже предвкушая вкус лакомств и не обращая внимания на улыбку Исмира. - Надеюсь, Альг-исса согласится прямо сейчас меня отвезти. - Боюсь, вам придется задержаться, пока история не закончена! – разом посерьезнев, отрезал дракон. Прохладные мятные нотки... Брр! – Как здесь оказались люди, зачем им понадобилось губить хель? В этом деле ничего не ясно! - Почему – люди? – начала я и осеклась. Понимание обожгло, как вывернутая на ногу кастрюля кипящего супа. Йотуны - давние враги асов, и во время Последней битвы выступали против богов. Разгневавшись, Один отказался наделить хель рунами, так что этот дар от него получили все народы, кроме незадачливых детей льда и смерти. Разумеется, он был вправе так поступить – в конце концов, Один лично заплатил за руны немалую цену (девять дней и ночей провисел на Мировом древе, пришпиленный копьем), а потому мог делать с добычей что угодно. Но такое решение доставляло немало неудобств жителям Хельхейма, заставляя их изучать два языка. Проще говоря, хель никак не могли пользоваться рунами. Следовательно, заклятье наложено людьми... Не хотелось даже думать, к каким последствиям это может привести. В Хельхейме до сих пор относительно мирно уживались три народа: хель, люди и ледяные драконы. Последние всегда стояли чуть поодаль, селились где-то далеко на севере, куда и хель боялись заходить. Некоторые уверяли, что драконы живут в айсбергах, где предостаточно полостей, напоминающих милые драконьему сердцу пещеры. Разумеется, далеко не всем нравилось такое положение вещей, однако мало кто осмеливался вслух высказывать недовольство. Хель не самые добросердечные существа, и если сочтут такие речи подрывающими устои государственности... Есть у северян «национальный» способ казни – обливание преступника водой на морозе. От одной мысли об этом пробирал озноб... Конечно, людей всегда не устраивает существующее положение дел, такова уж наша природа. Но пока до открытого возмущения или, упаси Хеймдаль, открытого противостояния, дело не доходило... От размышлений меня отвлекла Альг-исса, которой надоело почтительно молчать. - Ай, ты же самого главного не знаешь! Я сразу хотел сказать! – выпалила она, буквально подпрыгивая на месте. Больше всего ее телодвижения смахивали на танец маленьких утят, а ликующий аромат пихты и мандаринов еще сильнее напоминали восторг маленького ребенка. – Фаст-иссу поймали! Мгновение мне потребовалось, чтобы сообразить, о ком шла речь. - И что с того? – недоуменно спросила я. – Мы ведь выяснили, что хель не имеют к этому никакого отношения! А мансег – это не по моей части. - И все же я вынужден настаивать, чтобы вы остались с нами, - вмешался дракон, как бы невзначай выделяя «настаивать». - Это похищение? - Именно так, - пожал широкими плечами Исмир. - Но мои пациенты выздоровели! Какая польза от моего присутствия? – удивилась я, с неохотой выбираясь из уютного кокона. Ледяной воздух набросился стаей голодных волков, яростно откусывая ломти тепла. Брр! - Вы человек, - кратко ответил дракон, оставляя догадываться обо всем, что за этим следовало. Надо думать, требовалось выступить в качестве эксперта по своим соплеменникам... Не слишком вдохновляющая перспектива, прямо скажем! - Именно поэтому я долго здесь не выдержу, просто замерзну! – попыталась возразить я, уже понимая, что любые аргументы бесполезны. Люди говорят «твердолобый», а хель предпочитают странное словосочетание «ледяной лоб», и, кажется, теперь мне понятна его этимология... Раннее утро – самое холодное время суток, но для людей здесь в любое время слишком неуютно. - Не тревожьтесь, в случае нужды я вас согрею... От мурлыкающего голоса дракона нахлынули воспоминания... И именно это меня отрезвило, заставив осознать действительное положение дел. Забавно: когда Исмир намеренно со мною играл, я ощущала это именно как захватывающую игру, и не более того. Ведь сейчас за его жестами и словами не было ни щепотки желания, а я слишком хорошо умею воспринимать чужие эмоции. Запахи не скроешь и не подделаешь, они куда правдивее слов. А вот когда за молчанием таятся чувства – это пьянит сильнее вина... Разумеется, небольшой флирт – это как ложечка меду и щепотка специй в пресный напиток жизни. Но... - Я нахожу целесообразным немедля допросить эту беглую хель, - предложил Исмир. – Пойдемте. Слушать возражения или иные предложения он явно не собирался: шагнул к выходу, даже не глядя, следую ли я за ним. Конечно, устраивать сцену – глупо, проще изобразить полное подчинение. - Убить ее мало! – вдруг вклинилась в разговор хозяйка дома, которая до того тихо, как карасик при виде щуки, сидела в дальнем углу. В голосе ее прозвучали такая ненависть и свирепое торжество, что я невольно ощутила жалость к несчастной «преступнице», которая решилась на безумства ради любви. Не выходит ничего хорошего, когда чувства затмевают голос разума, но это прискорбно часто случается как с хель, так и с людьми... Быть может, прав доктор (запамятовала фамилию), который утверждал, что любовь – это разновидность душевной болезни? Ведь она нередко разрушает жизни несчастных «больных», а тяга к предмету страсти очень напоминает нездоровую привязанность к наркотику. Разве не похож влюбленный на одурманенного курильщика опиума? Откровенно говоря, Фаст-исса вовсе не походила на влюбленную, а уж тем более, на наркоманку. Скорее на загнанного в угол вепря: налитые кровью маленькие глазки, фигура - как кряжистый дуб, узкий лоб... Не красавица, прямо скажем, даже по хельским меркам. - Вы можете меня убить! – отрезала она сходу, с непреклонным видом скрещивая руки на груди. Глыба льда, на которой она восседала, была вся изрезана крестиками – руной «Геба» - супружество, дар свыше, готовность платить по счетам... - Неужели? – голос Исмира будто копьем вспорол воздух. – А что, если мы примемся за вашего соучастника? Несомненно, он ведь знал о ваших преступных намерениях... - Нет! – вскочив, выкрикнула хель. Вот это ее действительно проняло! – Вы не можете! - Я – дракон, мне позволено все, - пожал плечами он, и от этого спокойного ощущения собственного превосходства мне вдруг отчаянно хотелось сказать какую-нибудь гадость, лишь бы стереть эту насмешливую улыбку... Небрежное «мне позволено все» пробрало, как снежок за пазуху. Однако это недостойно воспитанной дамы! Сразу вспомнились уроки бабушки, которая всегда твердила, что следует сохранять одинаково спокойное расположение духа при любых обстоятельствах. Что, кстати, нисколько не мешало ей самой вертеть дедушкой по своему усмотрению – правда, с неизменной нежной улыбкой. Определенно, среди хель я сама становлюсь грубоватой, перенимая их прямолинейные манеры! - Прошу вас, успокойтесь! – вмешалась я, вклиниваясь между спорщиками. – Думаю, мы можем найти решение, которое бы устраивало все стороны. - Какое же? – скептически вопросил Исмир, меряя меня недовольным взглядом. Как будто скакуна осадили на полном ходу! То и гляди станет грызть удила... Меня в этот момент куда больше интересовала упрямая хель, которая, вероятно, знала нечто интересное о происходящем. Не зря ведь события крутились вокруг их любовного треугольника! - Вы ведь понимаете, что вас ждет изгнание? Хель побледнела (точнее, посинела) и с усилием кивнула. От нее повеяло таким темным, липким отчаянием – подгоревшей патокой, сапожным кремом и дегтем - что оказалось нелегко отогнать прилипчивый мрак. Дурные чувства – хуже инфлюэнцы, с поразительной легкостью заражают всех вокруг. - Но ведь вы можете уехать не одна... Вы меня понимаете? – я посмотрела прямо в глаза хель. – Думаю, Мать не откажет мне в просьбе... В крайнем случае, его ведь может похитить дракон, не так ли? Исмир поперхнулся (должно быть, представив сцену «хель верхом на драконе улетает в закат»), но согласно кивнул. Словно лесной пожар из крохотной искорки, в глазах Фаст-иссы разгоралась надежда. - Что нужно? – выдохнула она наконец. Дальнейшее уже было делом техники.
Хелга: Luide Спасибо за продолжение. Luide пишет: Исмир поперхнулся (должно быть, представив сцену «хель верхом на драконе улетает в закат»), но согласно кивнул. Неплохая сцена. Luide пишет: для вас! И для читателей, которые не имеют возможности отозваться и для молчаливых читателей, которые не думают, что автору очень нужна их поддержка.
Хелга: Luide пишет: Узнаете? Ага, конечно! Здорово! Очень выразительное лицо получилось. Это акварель?
Axel: Luide Спасибо! Дракон, конечно, невозможно обаятелен. Сочувствую Мирре.
Luide: Хелга честно говоря, я не знаю. Вживую не видела. Спрошу. Axel а почему Мирре сочувствуете? Кажется, она пока совсем не страдает...
Luide: Итак, я наконец домучила злосчастную третью главу! К несчастью, знала Фаст-исса не слишком много. Молодой муж тайком встречался с возлюбленной в пещерке, как раз неподалеку от того места, где мы с Исмиром обнаружили заколдованную статую... А для усыпления бдительности обманутой жены Фаст-исса с нею помирилась, разумеется, не взаправду, напоказ... Но ничего подозрительного в окрестностях не видела. Правда, у нее не вышло явиться на последнее свидание, возможно, Вирн-исс что-нибудь узнал, когда напрасно ее ожидал... (Надо думать, в остальное время они были всецело увлечены друг другом и ничего вокруг не замечали.) Таким образом, ничего особенно ценного в ее рассказе не было, но уговор есть уговор. Собственно, Мать тоже спорить не стала. На радостях, что хель освободились от угрозы непонятной болезни, да еще и обрели святыню (ту статую моментально назвали таковой), она была готова на многие уступки. Тем более что никаких серьезных последствий неумелая «ворожба» Фаст-иссы не принесла. Словом, последней оставалось только похитить любимого с молчаливого попустительства всех, кроме его законной супруги... Но пока возлюбленные не воссоединились, требовалось еще допросить Вирн-исса, для чего нужно хоть на время обезвредить его жену, стерегущую благоверного пуще глаза. Разумеется, в присутствии своей госпожи и повелительницы он не сказал бы ни слова, а уж тем более, не сознался в любовной связи с бывшей невестой! Благовоспитанный мужчина-хель должен при посторонних молчать, опустив глаза и демонстрируя покорность и смирение... Ах, как я иногда жалею, что людям нельзя хоть на денек перенять обычаи хель! Увидеть любимого мужа, изъявляющего мне почтение и благоговейно внимающего приказам... Хотя, должна сознаться, я уже успела соскучиться по своим домашним деспотам – все же родные и привычные... - Я отошлю ее с вестью в соседний поселок! Не посмеет ослушаться! – предложила Мать, многозначительно потрясая ломом. Эту тяжеленную металлическую палку она таскала с легкостью, выдающей немалую силу и солидный опыт. Пожалуй, джентльменам, которые гордятся виртуозным обращением с тростью, стоило бы взять у нее пару уроков... - Условились! – серьезно кивнул дракон. Он определенно чувствовал себя, как дома: свободно расхаживал по дому, брал в руки резные безделушки. Впрочем, кажется, Мать ничего не имела против... А я молчала, погрузившись в мечты о том, как вновь окажусь в городе, у горящего очага, с чашечкой разогретого вина со специями... Хельский ледяной мир кажется воплощением свободы, но в действительности не менее жесток, чем мир людей. Просто северяне прямолинейнее, у них больше ценится физическая сила... Дрожащий Вирн-исс предстал перед нами совсем скоро. Он мял в руках меховую шапочку «с ушками» - знак «заженного» статуса - и бросал робкие взгляды на суровую Мать. На меня и дракона он, по-видимому, боялся даже смотреть. - Мы знаем, что ты тайком встречался с Фаст-иссой. Отвечай, это так? - Да! – запинаясь, подтвердил влюбленный бедолага, кажется, едва удерживаясь от желания пасть на колени. От него веяло таким букетом отчаяния, страсти, ужаса, что на мгновение у меня закружилась голова. - С вами все в порядке? – участливо спросил Исмир, моментально оказавшись рядом и заглядывая в глаза. - Да, благодарю вас! – намеренно холодно ответила я, отстраняясь. И добавила: - Давайте лучше послушаем Вирн-исса. Дракон нахмурился, но исходящий от него аромат сандала остался таким же безмятежным, как поверхность озера в безветренную погоду. Чтобы разговорить мужчину-хель, пришлось приложить немало усилий. Он стал рассказывать только после торжественной клятвы Матери, что его не накажут за супружескую измену и позволят ему уехать с любимой. В целом его сбивчивое повествование повторяло слова возлюбленной. Только в последнюю ночь – ту самую, когда свидание не состоялось – он видел нечто интересное... - Понимаете, я... в общем, я подсыпал жене особый порошок, чтобы спала крепко... И ждал мою любимую снежинку, - о, как это было сказано! - в пещере. Это недалеко от нашего хутора, но место укромное. Ну, в общем, мы там встречались. Я ждал, ждал, а она не шла... Потом прилетел воздушный шар – я уже такой видел... Из него выпрыгнули люди и стали что-то ворожить на берегу... Лепили изо льда, рисовали что-то... А потом мне стало плохо, еле домой дополз. - Ты хорошо их разглядел? – тут же жадно поинтересовалась Мать. Вирн-исс торопливо закивал. - Опиши! – велела Мать, пристукнув ломом по полу – видимо, для пущей убедительности. - Не могу... – ответил он, втягивая голову в плечи. И зачастил: - Не бейте меня! Я правда не могу! - Почему? – не выдержала я, тут же поняв свою ошибку: бедняга едва не отпрыгнул, обдав меня гнилостным запахом. Впрочем, вопрос тут же продублировала Мать, а игнорировать ее Вирн-исс не посмел. - Это были люди, и все! Я приличный муж, сижу дома, как положено! Словом, выяснилось, что он – как благовоспитанный мужчина-хель - людей видел всего-то третий раз в жизни и в лицо их не различал. Мог лишь сказать, что их было трое и вроде бы все мужчины. Впрочем, в последнем он тоже уверен не был... Надо думать, Матери было достаточно того факта, что это были люди – хмурилась она весьма многозначительно, да и пахло от нее нехорошо, колко и горько – полынью с мятой. Надо думать, предстоит существенное «похолодание» между людьми и хель, и неизвестно, чем это закончится... Теперь я уже сожалела, что вмешалась: лучше бы причина болезни осталась тайной. Разумеется, жаль несчастных супругов, однако теперь последствия могут оказаться намного страшнее... Разве что найти виновных и доказать, что они сделали это по каким-то личным причинам и собственной инициативе (в чем я, откровенно говоря, сомневалась – воздушные шары использовались для разведки и фотографирования местности, едва ли один из них мог попасть в руки хулиганов). Но, в любом случае, видел причастных в лицо лишь Вирн-исс, а он даже не мог их описать! - Можно, я теперь пойду? – робко спроси он. - Да, - махнула рукой с ломом Мать (подданный инстинктивно пригнулся). Но неожиданно возразил Исмир. - Постойте, – и уже мне: - Мирра, имеется ли у вас средство, способное освежить память? - Разумеется, только я не понимаю... - Вам и не следует пока понимать! – отрезал он. – Сделайте, что сможете. Ох, как властно и холодно! Впрочем, похоже, происходящее совершенно его захватило, заставив забыть о вежливости. Драконы всегда славились своим пренебрежением к «нелепым условностям». Надо думать, Исмир, с его обычной церемонностью, выделялся среди соплеменников, как белая ворона, но в минуты волнения привычная роль напрочь изглаживалась из его памяти. - Мне потребуются масла! По приказу Матери (явно крайне заинтересованной происходящим), Альг-исса тут же бросилась на хутор за вещами... Помнится, среди моих пациентов имелось несколько дам, обладавших тем, что они кокетливо именовали «девичьей памятью». По правде сказать, их возрасту более подходило определение «старческий склероз», но, разумеется, огорчать почтенных женщин столь жестоким диагнозом было неуместно. Для укрепления их нервов и памяти я весьма успешно применяла розмарин. Пахучие иголочки этого растения источают целебный запах и чрезвычайно полезны для улучшения мозговой деятельности. Оставалось радоваться своей привычке возить с собой целые батареи пузырьков с маслами. Лимон, розмарин, тимьян и мята – именно то, что нужно! Каждый из этих эфиров в подобных случаях полезен даже сам по себе, а уж в совокупности они во много раз усиливают действие друг друга. Тут надо заметить, что смешивать масла как попало не стоит, следует соблюдать определенные правила. Самое меньшее, что может ждать незадачливого экспериментатора – это отвратительный запах. В худшем случае действие окажется далеким от ожидаемого. К примеру, некоторые вещества аннулируют друг друга... Проще говоря, не стоит запивать селедку молоком, иначе последствия будут на вашей совести. Поэтому говорят о сочетаемости - синергии и комплиментарности - эфирных масел. Комплиментарность – когда эфект масел просто суммируется, а синергия - когда речь идет об умножении их действия. Пока я размышляла, Мать отдавала приказы подданным, а Исмир мерил шагами комнату, перепуганный Вирн-исс сжался в уголке, казалось, думая только об одном: не больно ли то, что с ним собирается сделать дракон? Впрочем, сопротивляться он явно не собирался, и то ладно. Наконец Альг-исса вернулась и торжественно вручила мне саквояж. Под пристальными взглядами присутствующих я смешала масла, накапала чистых масел в аромамедальон, потом разбавила их и нанесла на точки пульса «подопытного» (он так дрожал и боялся, что запах страха ощущался сильнее ароматов эфиров!). Пугливый кролик, честное слово! - А теперь закройте глаза и глубоко дышите! – велела я, закончив «страшные» манипуляции. Следующие десять минут мы молча наблюдали за Вирн-иссом, который сидел с мученическим видом и, кажется, ждал скорой смерти... - Можно начинать! – вполголоса обратилась я к Исмиру. Вирн-исс вздрогнул и сжался. - Нас следует выйти на улицу! – так же тихо ответил дракон. Под конвоем Матери мужчина-хель побрел из дому, следом – гуськом – двинулись мы с Исмиром и Альг-иссой. Любопытно, что дракон будет делать дальше? Мы сгрудились перед входом в дом, пока он что-то выискивал вокруг. Наконец Исмир, довольно улыбнувшись, остановился перед внушительной ледяной глыбой, почему-то не задействованной хель в строительстве. Кстати, любопытных жителей шуганула Мать, так что зрителей у дракона не прибавилось. Он поманил к себе меня и перепуганного Вирн-исса, потом снова отвернулся к ледяной глыбе. Будто в задумчивости, Исмир любовался острыми гранями льда, похожего на огромный кристалл хрусталя, слегка касался поверхности... - Несомненно, вам ведомо, что интуицию и сны обозначают той же руной, что и воду? – голос дракона журчал, как ручеек. – «Лагуз» - это глубины озер и разума... - Да, - неуверенно согласилась я, действительно что-то такое припоминая. - Только мнится, что вода переменчива, в действительности она помнит решительно все. И крепче всех хранит память лед, в силу своей косности и твердости... Слова Исмира звучали напевно и мягко, кошачьей лапкой трогая душу, завораживая. Как будто в полусне наблюдать, как он легко, будто лаская, притрагивается к замерзшей воде, и под его руками та послушно принимала желаемую форму, словно глина в умелых пальцах гончара... И вот уже идеально гладкая поверхность похожа на зеркало. В потемневшем льду мелькали загадочные тени, переливаясь оттенками серого, синего и зеленого. Дракон взял за руку зачарованного Вирн-исса, коснулся пальцами «стекла», на котором, словно на фотографии, стали проступать чьи-то черты... Я не смогла сдержать вскрика, увидев среди других лицо, намертво врезавшееся в память. Длинные светлые волосы, перехваченные лентой, внимательные бледно-голубые глаза, прячущиеся за стеклами пенсне... В воздухе словно разлился резкий запах цитронеллы, а к горлу подкатила тошнота. Фотограф Гюннар, как живой, вперил в меня отстраненный взгляд - ледяное изображение походило на прототип до мельчайшей детали, только казалось призрачно-полупрозрачным... - Полагаю, вам он знаком? – живо обернулся ко мне Исмир, не отводя ладони от поверхности импровизированной картины. - Да, - выдавила я с трудом, поднося руку к горлу и не отрывая взгляда от ледяной глыбы. – Это... беглый преступник. Он пытался меня убить... Снова накатил давний ужас, чувство беспомощности, необратимости. Будто сквозняк прожал по открытой шее, скользнул за шиворот, заставляя ежиться и передергивать плечами. - Расскажите мне все, - попросил Исмир, осторожно усаживая меня на ближайшую ледяную «скамейку». Глаза его светились таким неподдельным сочувствием, что я мимо воли начала рассказывать... - Он сбежал из-под ареста, и больше мне ничего неизвестно, - закончила я, комкая пальцами колкую шерсть юбки. Погладила мягкий мех шубы, прикоснулась к обжигающему льду сиденья... Как хотелось ощутить шелковистую поверхность дерева, тепло нагретых кирпичей! Очарование ледяной страны уже изрядно утомило. - Благодарю вас, Мирра, вы оказали мне неоценимую помощь! - дракон был, как всегда, изысканно вежлив. Наверное, именно это подтолкнуло меня признаться. Признаюсь, как большинство женщин, я падка на похвалу. - Инспектор Сольбранд сказал, что фотографу помогли убежать... И приказали не слишком тщательно искать, - закончила почти шепотом. Глаза дракона сверкнули голубым льдом, а руки сжались в кулаки. Мгновение я зачарованно смотрела на него – так похожего на ледяное копье - потом он бросил на меня короткий взгляд и будто потух, вновь сделавшись воплощением безразличного спокойствия. Мягкая улыбка коснулась его губ, жесты сделались плавными и сдержанными. Маска, привычная роль? Но ведь аромат тоже изменился! Не стоило рассказывать Исмиру об этом. Не знаю, почему, но он весьма близко к сердцу принимал всю эту историю. Разумеется, драконы и хель всегда выступали единым фронтом, но разве одно это могло заставить его столь эмоционально реагировать на их несчастья? Жаль, в политике я всегда мало смыслила, за что, кстати говоря, мне частенько выговаривал Ингольв. Хотя сокрушаться поздно – после выстрела пулю не остановишь... Только ума не приложу, какое отношение к этой истории имеет фотограф Гюннар, кто его сообщники и зачем им потребовалось изводить каких-то посторонних хель?! Впрочем, непосредственные северные жители вполне резонно считали, что всему свое время. Раз уж поселок избавился от угрозы эпидемии, следует отметить это событие – да так, чтобы богам завидно стало! Следуя этой немудреной философии, праздновали с истинно хельским размахом: прямо под открытым небом возвели скамейки и столы из ледяных плит, споро уставили их блюдами с кусками рыбы и мяса, а также горками яиц. Отдельно красовались графинчики с чем-то явно алкогольным. Весьма своеобразное зрелище: среди снежной белизны и полупрозрачного льда – темно-красное мясо, украшенное сочными ягодами. Трапезничать с людьми у хель не принято, поскольку они практикуют сыроедение. Ходят некие туманные байки о сектах их почитателей, которые также едят сырое мясо – правда, предварительно заморозив и тоненько настрогав. Якобы для здоровья куда полезнее пища в ее первозданном виде. Впрочем, я бы пробовать не рискнула. Альг-исса буквально потащила меня к столу, что-то тараторя на ходу. Я покорно двинулась следом, едва за ней успевая. Надеюсь, хель не забыли, что я человек и потчевать меня следует чем-нибудь приемлемым для нежного людского желудка! Впрочем, не стоило недооценивать гостеприимных хозяев: стоило усесться, как на стол торжественно плюхнули тарелку с икрой, какие-то подозрительные лепешки и несколько ломтей жареного мяса. - Угощайся! – велела Альг-исса, гордо обводя рукой это изобилие. Хель шумно усаживались за стол. Точнее, усаживались женщины, мужчины же, скромного опустив глаза, устроились за спинами своих жен. Видимо, в знак особого расположения, мое место было по правую руку от шаманки. Напротив меня расположился Исмир, отчего-то сардонически улыбающийся. Я улыбнулась ему в ответ: в этой истории мы действовали на удивление слаженно и дружно, так что осталось какое-то теплое чувство. После первого тоста все двинулось по накатанной. Малопонятные мне шутки, громкий смех, веселая застольная беседа... Я тихо дремала над тарелкой, но разом проснулась от внезапного грохота. Хель дружно хлопали в ладоши и по столу, демонстрируя завидную координацию, несмотря на количество выпитого. «Песня, песня!» - оглушительно раздавалось отовсюду. Похоже, дойдя «до кондиции», хель возжаждали веселья... Впрочем, грустные напевы тоже приветствовались. Грубыми голосами затянули, пристукивая в такт кружками: Ой, то не ветер, то не ветер, С моря бурю нанесло, Вражий флот развеяло, Ой, да пургой повымело! Первая песня сменилась печальными: «Морошка спряталась, и мох седой поник...», «Ой, мороз, мороз» и «А я люблю заженного...» Каюсь, под конец даже я прониклась и исполнила соло: «Если б раньше я знала, что так замужем плохо, расплела бы я рыжую косоньку да сидела б я дома...» Кажется, получилось очень прочувствованно. По крайней мере, мужчины вокруг всхлипывали и тайком утирали глаза...
Axel: Luide пишет: Axel а почему Мирре сочувствуете? Кажется, она пока совсем не страдает... Она уже явно немножко влюблена в дракона, и его победа, думаю, не за горами. И добром всё это не закончится. «Если б раньше я знала, что так замужем плохо, расплела бы я рыжую косоньку да сидела б я дома...»
Luide: Axel пишет: Она уже явно немножко влюблена в дракона, и его победа, думаю, не за горами. И добром всё это не закончится. Может, это прозвучит цинично, но влюбленность Мирре вряд ли повредит. Вот любовь всерьез - другое дело... P. S. ладно, ладно! Обещаю в следующей главе стать серьезнее и не злоупотреблять юмором.
Хелга: Luide Значит, у хель бесправны? Все в этом мире уравновешено. Luide пишет: Благовоспитанный мужчина-хель должен при посторонних молчать, опустив глаза и демонстрируя покорность и смирение... Luide пишет: Первая песня сменилась печальными: «Морошка спряталась, и мох седой поник...», «Ой, мороз, мороз» и «А я люблю заженного...» Нет, почему не злоупотреблять? Злоупотребляйте, пожалуйста.
Гелла: Дурные чувства – хуже инфлюэнцы, с поразительной легкостью заражают всех вокруг. Шикарная фраза!
Luide: Хелга ну вроде как такой серьезный роман... А в третьей главе меня прорвало, сплошной юмор. Прямо пир во время чумы... Гелла спасибо.
полная версия страницы